Близилось лето, но этого совсем не было заметно. В конце мая листья на деревьях едва проклюнулись из почек, только-только расцвела черемуха, и снова похолодало до такой степени, что полетели снежинки. Вадим ничего этого не видел, существуя в своем замкнутом мире, где не было даже окна. Всегда одинаковое освещение, выключаемое только на ночь, одинаковая температура и редко нарушавшаяся приходившими извне приглушенными звуками тишина, которая ватой окутывала мозг и навевала полудремотное состояние без всяких успокоительных препаратов. Радио или музыку Медведеву подолгу слушать надоедало, а при чтении быстро уставала рука, в которой приходилось держать книгу. Однообразие существования в изолированном боксе - даже Светлана не могла находиться с ним постоянно - лишь немного разбавляли телефонные звонки. Вадим давно оценил удобство беспроводной гарнитуры и пользовался ей, хотя без особых усилий уже мог удерживать мобильник рукой. Ребята из группы звонили регулярно, другое дело, что Медведев довольно часто бывал не в настроении и, не желая ни с кем разговаривать, просто не включал телефон. Обычно так бывало в те дни, когда дежурила Оксана, но иногда и при Светлане он впадал в апатию и переставал чем-либо интересоваться.
- А мне без разницы, что там делается, - обрывал он девушку, когда та начинала рассказывать ему о каких-нибудь событиях, произошедших в институте. - Ко мне это какое имеет отношение?
Светлана замолкала, зная, что через некоторое время, может быть, даже на следующий день, Вадим обязательно спросит:
- Ну, и что там опять стряслось?
У гарнитуры был один недостаток - нельзя было понять, не глядя на телефон, от кого звонок. Светлана предлагала сделать для всех разные мелодии, но Медведев категорически отказался от "этих цацек", согласившись только на другую мелодию для ее звонков.
Вадим лежал в полусне, включив в мобильнике радио, и в первый момент не понял, что слышит "Вальс цветов" уже не в передаче о Чайковском. Он нащупал лежавший под рукой телефон и прижал первую попавшуюся кнопку. Голос Ирины Устюговой заставил его проснуться окончательно.
- Вадим, привет! Это Ирина, - легкую хрипотцу невозможно было не узнать.
- Привет, Ира, я понял, что это ты. Тебя ни с кем нельзя спутать.
- Опять за старое? Опять комплименты сомнительного свойства? - Ирина вроде бы возмутилась, но в голосе чувствовалась смешинка.
- Нет, Ирина, это, действительно, так, без каких-либо комплиментов, и я очень рад тебя слышать, - Медведеву в его положении было намного приятнее услышать легкую насмешку, чем сочувственные вздохи и осторожные расспросы о том, как он себя чувствует.
Без расспросов, правда, не обошлось.
- Светлана - мы с ней сто лет не виделись - сказала, что к тебе до сих пор никого не пускают, только по телефону и можно поговорить, да и то не в любое время. Извини, я уже две недели, если не больше, собираюсь тебе позвонить, но замоталась зверски. Спохвачусь - времени часов семь, а то и больше, - в голосе Ирины появились виноватые нотки. - Как ты? Из Светы слова лишнего не вытянешь, никаких подробностей, как в справочной; ребята даже обижаются на нее слегка. Им ты тоже ничего не рассказываешь.
- Да что рассказывать? - буркнул Вадим. - Лежу, бревно бревном, всех развлечений - уколы да перевязки, смотрю целыми днями в потолок и жду, какая еще зараза ко мне прицепится. Вроде бы уже совсем изолировали от окружающего мира, но то и дело что-нибудь да вылазит. Хотели еще одну операцию делать, что-то в кишках перекроить, а теперь отложили неизвестно на какое время.
- Ну-у, чего-то ты совсем раскис, - неодобрительно протянула Ирина.
- Это я еще ничего сегодня, иногда хуже бывает, - и Вадим вдруг начал подробно рассказывать Ирине обо всех обрушившихся на него напастях, начиная с перитонита; почему-то ему захотелось именно ей почти что пожаловаться на свою участь.
Медведев был благодарен Ирине за то, что она выслушивала его, не перебивая горестными охами и вздохами, иногда только задавая вполне профессиональные вопросы.
- Стоял этот катетер сколько уже времени, - Вадим говорил о катетере в подключичной вене, - все нормально было, так нет, ни с того, ни с сего - воспаление, которое моментом перекинулось на лимфоузлы. Температура, естественно, за сорок, я - в отключке, все остальные - в панике, потому что антибиотиками меня накачали по самые уши, а толку от них - ноль. В общем, опять меня резали, гнойники вскрывали на шее и подмышкой.
- Подчелюстной узел воспалился или заушный? - уточнила Ирина.
- Подчелюстной, снова Света меня побрить не сможет, уже начал зарастать, скоро вообще буду, как дикобраз. И рука сейчас только одна действует, даже книжку толком почитать не получается. Есть, правда, небольшое утешение - не ставят больше эти катетеры, боятся, что еще где-нибудь инфекция вылезет, и вытяжку убрали, не за что меня теперь подвешивать.
- У тебя с подмышечными лямками вытяжка была?
- Да, что-то в этом роде, - ответил Вадим и задал встречный вопрос: - Ты откуда с такими деталями знакома? Тебя, как Свету, медицине в институте обучали?
- Нет, у нас такого предмета не было; у меня старший брат позвоночник ломал, почти полгода на вытяжке лежал, так что я очень хорошо представляю себе все эти проблемы, - Ирина задумалась, а может, вспомнила что-то. - Хотя, наверное, все-таки не в полной мере: у брата перелом без смещения был, но, тем не менее, он без малого год в больнице провел.
- А я тогда сколько здесь валяться буду? - Медведев помрачнел. - До конца жизни?
- Брось! Павел спину ломал двенадцать лет назад, тогда, кроме вытяжки, в наших больницах в принципе - ты вспомни, что за времена были, анальгин и марлю с собой приносить приходилось - ничего другого сделать не могли, не то что сейчас. Все нормально с тобой будет, поправишься, но терпения набраться придется и тебе, и Свете, потому что это процесс очень не быстрый, - Ирина говорила очень уверенно, ни малейшего оттенка фальши и убаюкивающих попыток успокоить его Вадим не почувствовал.
- Ну-у, если ты так считаешь... - не без сомнений вздохнул Медведев. - Светлана примерно так же говорит. Попробую в это поверить. Ира, я только об одном хочу тебя попросить: никому не передавай, даже Сергею, что я сегодня тебе рассказал. Не хочу я, чтобы об этих подробностях кто-то знал, Света поэтому ничего не говорит.
- Мог бы и не предупреждать, и так все понятно! Давай не кисни! - Ирина рассмеялась, но тут же взяла деловой тон. - Ты говоришь, что сейчас только одна рука действует. Какая?
- Правая, а что?
- Я через Свету передам тебе читалку для электронных книг, с ней одной рукой без проблем управляться можно. Левой было бы не очень удобно, а правой - легко. Там не одна сотня книг в памяти, что-нибудь да выберешь себе почитать.
- Ира, не надо, я понятия не имею, что это такое, я с ней не справлюсь.
- Ой, не смеши меня! Справишься, только так!
- Я тупой!
- Для особо тупых или для тех, кто мнит себя таковыми, - ехидно сказала Ирина, - я передам подробнейшие инструкции.
- Ира, спасибо тебе, конечно, но мне как-то неудобно, - замялся Медведев.
- Я думаю, ты знаешь, что обычно говорят по поводу "неудобно", - хмыкнула Ирина и хотела еще что-то добавить, но тут в мобильнике Вадима раздались попискивания еще одного входящего звонка.
Звонил Петрович:
- Завтра выхожу на службу. Наши медики долго пыхтели по этому поводу, обследовали меня раз пять, гоняли на тренажерах, рентгеном просветили с головы до ног, но допустили-таки до работы, - сообщил он Медведеву. - Как ни пытался я к тебе прорваться, пока в клинике лежал, ничего не вышло. "Нельзя, ни в коем случае", - уперлись, ни обойти, ни объехать. И Светланка, как последний бастион, стоит насмерть.
- Да, как в консервной банке закупорен, - согласился Вадим. - Одна связь с миром - телефон. Сколько времени так будет, не знаю, может, всю жизнь.
- Не говори ерунды! - оборвал его Новоселов. - Света тебе что постоянно повторяет? Почему ее не слушаешь? Мне сказала, что к лету бегать буду, так оно и получилось. Два круга по стадиону в хорошем темпе вчера сделал и еще бы мог, да опять дождь ливанул. Тебя Светланка тоже на ноги поставит, понял?
- Понял, - без всякого энтузиазма ответил Вадим.
Настроение у него снова начало портиться, и он почти не слушал Петровича, уйдя в свои обычные невеселые мысли.
Вечером пришла Светлана и принесла Ирину книгу. Разобраться с ней, действительно, оказалось совсем несложно, но Медведев долго прикидывался, что ничего не понимает. Ему хотелось, чтобы Света подольше побыла с ним, объяснила в очередной раз что к чему, хотелось слушать ее голос, смотреть на нее, прикасаться к ее руке. Потом она принесла ужин. Вадим с отвращением посмотрел на тарелку и согласился поесть только после Светиной угрозы немедленно уйти.
- Не уходи, попробую затолкать в себя эту кашу. Посиди со мной, расскажи, что знаешь про Ирину с Сергеем.
- Ты же с ней сегодня разговаривал, почему сам не спросил?
- Как-то не получилось, больше она меня расспрашивала, что и как, а потом Петрович вклинился. Да мне и неловко такими вещами интересоваться, еще вдруг обижу чем; у вас, у девчонок, это все намного проще, по-моему.
- У кого-то проще, а у кого-то наоборот. Мы с Ирой последнее время очень мало общаемся - я здесь занята, а она так просто разрывается. Я поражаюсь, откуда у нее столько энергии: по делам фирмы то в Москву, то в Питер, то по области ездить приходится, в институте практикум и семинары ведет, дипломников своих к защите готовит и, вдобавок ко всему, у нас начала работать в подразделении экологической безопасности, занимается организацией лаборатории. Нет, ты ешь давай, а то я ничего рассказывать не буду! - Света обратила внимание, что Вадим вхолостую гоняет ложкой по тарелке рисовую кашу.
Он скривился, но отправил одну ложку в рот.
- Пока ее по договору оформили, а после отпуска она пообещала перейти к нам на постоянную работу. С Томским они встречаются, но дальше этого дело пока не продвинулось: Сергей хочет оформить отношения, а Ирину все что-то останавливает.
- Чего она боится? - Вадим с трудом - болела шея - проглотил кашу. - Серега - нормальный мужик, к тому же любит ее безумно, она за ним, как за каменной стеной, будет, в этом я уверен.
- Если бы только в Сергее с Ириной дело было! Ты представляешь, сколько проблем сразу возникает? - Света посмотрела на Вадима с недоумением. - Во-первых, у Сергея есть сын. Возраст у него сейчас самый сложный начинается, а тут - отец решил жениться, значит, будет уделять ему меньше внимания. Будет он отца к Ирине ревновать? Будет. Проблема? Еще какая! Во-вторых, с кем Лешке жить? Матери он особо не нужен, у той давно своя жизнь, о сыне вспоминает раз в месяц. У бабушки - Алешка ее очень любит и был бы не против жить с ней - Сергей его не оставит. "Я, - говорит, - слишком хорошо себя в таком возрасте помню, чудом ни во что не влип. Ежовые рукавицы сейчас для него нужны, а бабушка его вконец избалует и очень скоро просто перестанет с ним справляться". Проблема?
- Проблема... - со вздохом отозвался Медведев, уныло глядя в тарелку. - А если им всем вместе жить? Поменяют две свои квартиры на одну большую. Об этом не думали?
- Ты будешь есть или нет? - потеряла терпение Светлана. - Думали. Очередная проблема - мать Сергея с таким вариантом не согласна, жить вместе с ними не хочет. Ирина, похоже, ей не слишком нравится.
Вадим съел еще ложку и решил уточнить:
- У Ирины двушка?
- Двушка.
- Пусть Сергей заберет с собой сына, будут там жить. Тесновато, конечно, но на первых порах, пока еще никто у них не родится, можно устроиться, а потом что-нибудь придумают.
Света только махнула рукой.
- Очередная проблема, на этот раз со школой. Вообще получается, что больше всего испытаний Алешке достанется: мачеха, новый дом, новая школа, другой район города - со старыми друзьями особо не повстречаешься, а новых завести совсем не просто. Ира переживает из-за Алешки и самого Сергея, тот переживает из-за сына, из-за Ирины, из-за своей мамы, а тут еще Игорь - бывший Ирин муж - объявился.
- Этому-то что нужно? - поразился Вадим настолько, что механически отправил в рот две ложки каши подряд.
- Он уже с третьей женой развелся - никто его столько времени терпеть не стал, насколько Ирины хватило - и снова к Ире пришел, думал, она его примет. - Светлана пожала плечами. - Узнал про Сергея и устроил безобразную сцену. Хорошо, что в тот момент Ирин брат у нее был, выставил его силой, а тот начал орать: "Ты своей формой прикрываешься! Был бы нормальным мужиком, неизвестно, на чьей стороне перевес оказался бы!" Максим тут же предложил, что разденется до трусов и голыми руками ему покажет, кто нормальный мужик, а кто нет. Шуму было столько, что соседи чуть милицию не вызвали, раздумали, правда, когда Максима в форме увидели.
- Да-а, кто бы мог подумать... Ну вот, ты говоришь, что не общаетесь, что ничего не знаешь, а сколько всего рассказала, - Вадим отдал почти пустую тарелку Светлане. - Я, наверное, что-то путаю, но мне казалось, что Ирина своего брата Павлом называла.
- Ничего ты не путаешь. Павел - ее старший брат, а Максим - средний, в милиции работает. Самое поразительное, что они с Сергеем в Чечне когда-то пересеклись, насчет деталей Ира сама не в курсе, но они друг друга при встрече сразу признали. Сергей, оказывается, каких-то бандитов зимой задержал, потом в отделении милиции - но не в том районе, где сам работал, а в центре - с Ириным братом столкнулся.
- Света, когда это было? Почему я ничего не знаю? - поразился Вадим и подумал, что новостей сегодня он узнал едва ли не больше, чем за несколько месяцев.
- В конце января, ты в отпуске тогда был. Да никто этого не знал, Сергей разве кому что расскажет? Пока в апреле на работу из милиции письмо с благодарностью не пришло, ничего не было известно.
Медведев устал от такого обилия информации и вздремнул, пока Светлана уносила пустую посуду. Но когда девушка вернулась, он сразу проснулся и продолжил свои расспросы:
- А про старшего брата Ира тебе ничего не говорила? Мне она сегодня сказала, что у него тоже перелом позвоночника был, но некомпрессионный, не то что у меня. Как у него сейчас, без проблем?
- Вообще-то говорила, но как-то вскользь, не конкретно про позвоночник, а что он на машине здорово когда-то разбился, - Света задумалась. - Там проблемы есть, но совсем другого рода - пьет по-черному. Жена от него ушла лет семь назад, если не больше, уехала к своим родителям куда-то на юг, дочку с собой забрала и никаких контактов не поддерживает, только на алименты время от времени в суд подает, хотя он регулярно ей деньги на книжку переводит. Толком нигде не работает, всякой халтурой, как Ира говорит, зарабатывает неплохие деньги и отдает половину родителям, с которыми живет. Остальное отправляет дочке и оставляет себе на выпивку. Не шумит, не скандалит, просто тихо напивается день за днем, и никто его остановить не может, даже бабушка. Но если работа какая-то появляется - ни капли в рот не берет. Вся беда в том, что работы-то достойной нет. Он вместе с Сергеем Сокольским учился, тот его все время зовет в их фирму работать, но Ириному брату не хочется ни от кого зависеть, вот он и пробавляется еще с одним своим приятелем всяким ремонтом.
- Есть хотя бы кто-нибудь, у кого все хорошо? - почти взмолился Вадим. - Почему у всех одни неприятности? Неужели без этого нельзя?
- Не знаю, Дим, всегда какая-то зебра получается - полоска светлая, полоска темная. Вот наших ребят возьми: Антона, Саньку, Илью. Юля Антошкина маленького ждет...
- Правда?! - Медведев от радостного удивления даже приподнял голову с подушки, но тут же уронил ее обратно.
- Правда, - улыбнулась Светлана. - Девочка три месяца мучилась с жутким токсикозом, а теперь опять какие-то проблемы, снова положили на сохранение. Антошка то раздувается от гордости, будто никто до него ребенка не ждал, то просто летает от радости, когда Юльке получше, то ходит мрачнее тучи от переживаний за нее.
- Ну, тут все-таки больше хорошего. - Вадим был рад за Антона. - Все у них будет в порядке, я уверен.
- Я тоже, - кивнула Светлана. - Илья тоже станет отцом через полгода.
- Илька?! - Вадим был поражен. - Когда он успел жениться? На ком?
- Помнишь, я тебе рассказывала про девочку, с которой Илья в "Атланте" под завалами сидел?
- Там их, вроде, целая компания была, - не без труда вспомнил Вадим, - три или четыре.
- Две девицы из мехового магазина, но речь не о них. Наиля уборщицей работала в аквапарке, там, на работе, и жила еще с двумя своими подружками, такими же приезжими. Они погибли, - Света печально вздохнула, - а Наиля ни одной царапины не получила, но осталась безо всего: ни документов, ни крыши над головой, ни денег, ни одежды. Работала она там без оформления, да и приехала-то сюда, похоже, нелегально. И на родину вернуться не может, и здесь она никто. Пролежала две недели в больнице, и Илья забрал ее к себе. Нет, ты только ничего плохого не подумай, - Света положила руку на плечо Вадиму, - Илюшка в нее влюбился без памяти еще в том подвале, она, говорит, такая нежная, добрая, а уж когда узнал, что ее имя означает "дар, подарок", то сказал, что Наиля ему послана небом. Он хочет на ней жениться, все оформить официально, чтобы Наиля потом гражданство получила, а без документов сделать это невозможно.
- И как же они собираются жить?
- Документы пытаются восстановить и оформить пока что разрешение на временное проживание, через год можно оформлять вид на жительство и только потом заниматься получением гражданства. Тут и Ирина Максима подключила, и Сергей какие-то свои рыночные знакомства с узбеками возобновил, может, они чем помогут. Благодаря Черепанову Наилю взяли на работу в клинику санитаркой, закрыли глаза на отсутствие бумаг. Он, кстати, тоже все свои связи использует, чтобы ей помочь.
- Ну-у, Илька, не ожидал я от него такого... - Вадим был удивлен. - Скорее мог бы Дениса на его месте представить, но он? У самого ни кола, ни двора, снимает какую-то квартиру, деньгами направо и налево разбрасывается, будто папа у него Ротшильд, а сам с семьей в ссоре, девицы вокруг него стаями вьются, стриптизерши какие-то, он то с одной, то с другой... Не очень-то хорошо, оказывается, я своих ребят знал, ты быстрее в них разобралась, - грустно улыбнулся Медведев, сжав Светины пальцы.
- У Ильи есть еще один подопечный - охранник из аквапарка, совсем молодой парень, чуть больше года после армии проработал в "Атланте". Его придавило плитой, и ему пришлось ампутировать ногу. Этот Егор только недавно выписался из клиники, где лежал с краш-синдромом, и теперь Илья вместе с Сергеем пристраивают его на работу в помощники дяде Яндексу. Черепанов не против, он мнению наших ребят доверяет, а вот Виктор Елисеевич как увидел, что парень весь в наколках, встал на дыбы: "Вам лавры Зорина покоя не дают? Тот кошек по помойкам собирает, а вы бомжей и уголовников в институт тащите!" Никогда не видела нашего кадровика таким рассвирепевшим, а уж как Сергей разозлился на его слова! Я и представить себе не могла, что он может быть таким! "Мальчишка по дурости себя разрисовал, у молодняка мода сейчас такая пошла, так что же - теперь на нем клеймо на всю жизнь поставить?! Зэки совсем по-другому себя разукрашивают, уж вам-то это должно быть известно! Если парню не помочь, он и в самом деле по наклонной может покатиться: специальности нет, у родителей еще двое детей младше него, кое-как концы с концами сводят, на работу ему без чьей-либо помощи устроиться почти невозможно, одно остается - сесть в подземном переходе на бутылку попрошайничать!" - Сергей так отчитал нашего кадровика, что тот пятнами пошел, но согласия своего все равно не дал. - Света махнула рукой. - Я потом его до конца дня в чувство приводила, уж очень он на Сергея обиделся: "Что этот мальчишка себе позволяет? Лейтенантишка, да еще младший, вздумал на полковника голос повысить! Понимает, поганец, что я давно в отставке и он под трибунал не попадет! Без него знаю, что урки себе накалывают, а что нет, и знаю, что такими узорами нацисты и им подобные очень увлекаются!"
- И чем все закончилось?
- Пока ничем: Черепанов ушел в отпуск, Порошин - на больничный с гипертоническим кризом, Сергей переживает, жалеет, что не сдержался, а Илья боится, как бы Егор на себя руки не наложил - взгляд у парня, действительно, нехороший - пустой, безнадежный. - Светлана вздохнула. - Привел Егора ко мне, чтобы я с ним поговорила и потом попробовала переубедить Порошина. Я глянула на него: невысокий, почти на голову ниже Сергея, просто прозрачный после больничной койки мальчик, на костылях еле стоит, но главная беда - никому не доверяет, я так и не смогла его разговорить. Илья ему сказал, что с работой придется немного подождать, потому что руководство отсутствует, но Егор, по-моему, догадывается, в чем дело, кивает, даже улыбается, а в глазах - такая боль... Ему бы еще в клинике полежать, окрепнуть, прийти в себя и физически, и морально - каково в таком возрасте инвалидом стать! - а он рвется работать, чтобы не быть в тягость родителям.
Вадим с горечью подумал, что он очень хорошо понимает этого Егора и почти завидует ему - тот может передвигаться самостоятельно, пусть даже на костылях. Что толку с того, что у него ноги на месте, если они бесполезным придатком лежат на койке?! Медведев вспомнил, как Кленов с Худяковым недавно осматривали его. Олег осторожно, как ребенка, приподнял его, и Вадим, впервые за несколько месяцев оказавшись в полусидячем положении, разглядел свои ноги - две сухие палки с атрофировавшимися мышцами, неожиданно большими коленями и показавшимися огромными ступнями. Он ничего не сказал, но, видимо, Олег почувствовал охватившее Вадима отвращение к самому себе, потому что молча поставил ему какой-то укол, от которого Медведеву вдруг все стало безразлично. Он только равнодушно подумал, погрузившись в полудрему, что Света видит это безобразие уже давно и, наверное, привыкла к этому зрелищу.
Сейчас он бросил взгляд на проступавшие под простыней ноги, поморщился и недовольно проворчал:
- Жизнь идет, а я лежу. Только случайно узнаю о том, что творится на свете.
- Ты не выключай телефон, а общайся со своими ребятами, - Светлана всплеснула руками, - и тебе не так тоскливо будет, и они паниковать не станут. А то день, другой до тебя дозвониться не могут и начинают беспокоиться, что с тобой, звонят мне, Олегу, Игорю, в справочную. Дим, пойми, они считают тебя не просто своим командиром, а старшим братом, им очень часто нужны твои советы, поддержка.
- Единственное, что им нужно, - это моя шея, на которую можно повесить все проблемы, - буркнул Медведев. - Неужели те же Илья или Сергей думают, что я кинусь уговаривать Порошина взять на работу парня, которого я в глаза не видел? Они забыли, что у меня с нашим кадровиком отношения, мягко говоря, далеки от приятельских, и моя рекомендация может дать совсем не тот результат, на который они рассчитывают?
- Хочу тебе сказать, - весьма колко заметила Света, - что Виктор Елисеевич переживал из-за тебя не меньше, чем Николай Кронидович, и немало сделал для того, чтобы меня взяли сюда медсестрой. Я думала оформить отпуск без содержания, а он предложил мне работать на полставки. Я на работе бываю едва ли треть от положенного времени, и Виктор Елисеевич, не говоря ни слова, очень многое делает за меня, компьютер освоил, хотя глаза у него даже от плоского монитора болят! Постоянно домой гонит, утром, говорит, не приходи, выспись!
- Наш волкодав давно тобою очарован и ест с руки. Это он ради тебя в лепешку готов разбиться, а я тут не при чем, - ревниво фыркнул Медведев.
- Ради меня он по два раза в день допрос врачам устраивал по поводу твоего состояния?! Да и не только твоего! - возмутилась Света. - Ради меня он, когда ты не мог проглотить ни ложки, окольными путями, через своих бывших сослуживцев доставал импортные препараты для внутривенного питания, которые нам в страну не поставляют?! Ради меня он рвался сдавать кровь в свои почти семьдесят?!
- Ладно, Света, успокойся, я не прав. - Вадим взял девушку за руку. - Тебе нужно было пойти в адвокаты, - усмехнулся он. - Все у тебя хорошие, всех ты защищаешь... Почему ты не стала поступать в юридический?
Света пожала плечами.
- Меня юриспруденция совсем не привлекала, у меня даже такой мысли никогда не было. Папа и бабушка были против медицинского, да к тому же туда нужно было сдавать физику с химией, а эти предметы для меня были едва ли не хуже математики! Папа, - лицо девушки вспыхнуло такой любовью, что Вадим затаил дыхание, - с самого раннего возраста водил меня по театрам, по музеям, когда мы вместе куда-нибудь ездили; мама занималась тем, что сейчас называют шопингом, а папа - моим культурным образованием. Поскольку у меня, к сожалению, нет ни голоса, ни слуха, и меня не брали ни в одну музыкальную школу, то оставалось практически только одно: университет, истфак, кафедра истории искусств. Я никогда не жалела, что получила такую специальность, у нас были потрясающие преподаватели, учиться у них было просто наслаждением, другое дело, что сейчас все это никому не нужно, так, исключительно для внутреннего потребления, - Света иронично усмехнулась. - Если удается выбраться куда-нибудь на выставку, то мне не нужны никакие комментарии; я, не подумай, что хвастаюсь, но иной раз понимаю, что могла бы рассказать о чем-то намного больше и интереснее, чем некоторые экскурсоводы. Только так редко к нам кто-то приезжает! Знаешь, я завидую Ирине, потому что она пять лет прожила в Ленинграде, пока училась, и сейчас в любой момент может туда поехать в гости к своей подруге. Ира мне сказала, что она хочет в июле поехать туда с Сергеем и Лешкой, показать им город. Я была там три раза, но так давно!
- А я только раз, - задумчиво сказал Вадим, - когда в школе учился. Мы туда на зимние каникулы классом поехали. Может, возраст был еще не совсем сознательный - шестой класс, может, погода тому виной - зима, дождь со снегом, потемки из-за этого даже днем, слякоть, но я толком и вспомнить не могу, где был, что видел.
- Мы с тобой обязательно поедем в Питер, - мечтательно улыбнулась Светлана. - Летом, когда там будут стоять белые ночи. За полгода вперед забронируем места в гостинице в самом центре города и станем везде ходить без всяких гидов, которые гонят туристов, как стадо баранов, от одной достопримечательности к другой.
- Когда же это будет, Светлаша? - В глазах Медведева появилась тоска. - Мне кажется, я никогда отсюда не выйду. Вынесут меня отсюда вперед ногами и организуют поездку в крематорий.
- Каким противным ты иногда бываешь! - вздохнула Света. - Нытик!
- Нытик, - покорно согласился Медведев.
- Пессимист!
- Он самый, - Вадим не спорил.
- Ипохондрик!
- Угу...
Светлана задумалась в поисках подходящих определений для Медведева.
- Я больше не буду, - вдруг пообещал Вадим. - Не буду противным, а то ты меня разлюбишь, и тогда я точно умру.
- Только посмей! - Света дернула его за ухо.
Медведев поймал ее руку и прижал к своей щеке. Девушка нежно погладила ее. Пальцы кольнула отросшая щетина, но она не отдернула их, а продолжала ласково гладить его до тех пор, пока Вадим не заснул, убаюканный ее прикосновениями. Его вид уже не ужасал той страшной худобой, как полтора месяца назад, но все равно до выздоровления было еще очень далеко.
* * *
Седьмой класс Алешка Томский закончил кое-как. С классной руководительницей, преподававшей математику, отношения испортились окончательно, и она в отместку настроила против него почти всех учителей. Лешка считал, что к нему придираются ни за что, огрызался в ответ на замечания, а под конец года и вовсе стал прогуливать школу в те дни, когда отец был на работе. Когда это обнаружилось, произошел крупный скандал, в самый разгар которого приехала Ирина.
Оба Томских сердито косились друг на друга, Сергей был красным от негодования, Лешка подозрительно шмыгал носом, а Валентина Михайловна на кухне капала себе очередную порцию то ли пустырника, то ли валерьянки. Ирине пришлось выслушивать всех одновременно.
- Нет, ты представляешь, что этот поганец придумал? - кипятился Сергей. - Если у нас сутки, то он врет бабушке, что ему в школу к третьему уроку, и дрыхнет до двенадцати, а потом до самого ее прихода с работы шатается неизвестно где или телевизор смотрит! Ты только посмотри, что я у него обнаружил! - Сергей показал Ирине несколько дисков с фильмами, которые до порнографии, может быть, и не дотягивали, но явно не были предназначены для детского просмотра, и швырнул их на диван. - Мы в школе марками менялись, а они вот чем!
Бабушка, судя по тому, что Ирина услышала от нее, больше всего была расстроена именно этим, прогулы волновали ее меньше.
- Эти диски ему Владик принес, - Валентина Михайловна встала на защиту внука. - Алешенька никогда бы такое покупать не стал! Ребенок всего лишь из любопытства посмотрел, что там, а ты так орешь на него. Неужели ты считаешь его настолько испорченным? Он и без этого сам не свой из-за неприятностей в школе, а ты только и делаешь, что его ругаешь.
- Мама, не выгораживай его! У этого ребенка скоро борода начнет расти, а ты все сопли ему вытираешь! Забыла уже, к чему приводит снисходительность?! - Сергей рассвирепел окончательно.
- Я уже не ребенок! - обиженно взвыл Лешка под конец отцовской тирады.
- Заткнись! - рявкнул на него Томский.
Валентина Михайловна одной рукой схватилась за голову, другой - за сердце и скрылась в своей комнате.
- Ты видишь, до чего бабушку довел?! - Сергей кинулся вслед за матерью.
- Только я, что ли? - огрызнулся вдогонку отцу Лешка.
Ирина перебрала диски, которые бросил на диван Томский, и совершенно спокойно поинтересовалась у затравленно глядевшего на нее Лешки:
- Ну как, понравилось? Интересно было ознакомиться с технологией?
Лешка промычал что-то совсем невнятное.
- Папа, если бы сам проявлял пленку по-старинке, мог бы тебя сейчас вместо красного фонаря использовать, - с улыбкой сказала Ирина, разглядывая полыхавшие уши подростка.
Тот обрадовался, что можно сменить тему, и начал выяснять, как раньше проявляли пленку и печатали фотографии. Ирина довольно подробно ответила на все Лешкины вопросы, а после этого вернулась к прерванному разговору.
- Что у тебя в школе произошло?
- А чего она... - заныл, было, Алешка, но Ирина тут же остановила его.
- Я не собираюсь ругать тебя, как папа, так что прежде давай суть дела, а эмоции оставь на потом.
С грехом пополам Ирина выяснила у Лешки, что он сначала просто давал списывать у него домашние задания, а затем сам начал объяснять одноклассникам, как решать задачи. После этого на дополнительные занятия никто из его класса ходить не стал, и учительница математики не простила Лешке потерю дополнительного заработка. Началось с мелочей - даже за правильно решенное задание он получал не больше четверки под предлогом то помарок, то исправлений, а то и вовсе диких придирок, вроде ненадлежащей ширины полей в тетради. Лешка сначала возмущался, пытался спорить с ней, но от этого четверки превратились в тройки, другие учителя под влиянием математички тоже стали относиться к нему чуть ли не как к отъявленному хулигану. Больше всего Лешку обижало то, что никто из класса не встал на его сторону, а кое-кто, получив за списанное задание пятерку, когда Томскому-младшему за "оригинал" ставили тройку, мог даже обозвать его лохом. Все закончилось потасовкой и полнейшим Лешкиным нежеланием ходить в школу, даже на любимые уроки биологии и географии.
Сергей успокоил маму и вернулся в большую комнату. Лешка с Ириной сидели рядышком на диване и мирно что-то обсуждали.
- Получается так, что я отчасти виновата в этом конфликте, - Ирина подняла глаза на Сергея.
Тот, не зная, что на это сказать, в растерянности опустился на диван.
- Ты-то тут в чем виновата? В том, что попыталась научить его чему-то? Хоть тресни, но из этого оболтуса отличника не сделать! Выше троек он все равно не поднимется!
- С таким предвзятым отношением - никогда, - согласилась Ирина, не уточняя, чье именно отношение она имеет в виду.
- И что ты предлагаешь с ним делать? - Томский критически осмотрел сына с головы до ног и поморщился: - Может, все-таки выдрать его первый и, хочется надеяться, последний раз в жизни?
Ирина успокаивающе положила руку ему на плечо.
- Помнишь закрытую на ремонт школу около "Атланта", где работали медики и психологи?
- Помню, - кивнул Сергей и пожал плечами: - Но причем здесь та школа, "Атлант"? Речь ведь идет совсем о другом!
- В этой школе с сентября открывают лицей, там будет три профиля: гуманитарный, естественнонаучный и технический. В восьмом классе все будут учиться по одной программе, а уже в девятом каждый выберет себе направление по склонности. По-моему, самое лучшее - перевести туда Лешу.
- Вот эту шпану в лицей? - Томский тяжело вздохнул. - Шутить изволите?! Кто его туда возьмет с одними тройками? Там ведь наверняка какие-нибудь вступительные экзамены придется сдавать! Где уж нам! В обычную бы школу взяли!
- Да, там будет и тестирование, и собеседование, но я не понимаю, чего ты опасаешься. - Ирина сверкнула глазами. - Парень у тебя умный, не принижай его способности, да и никаких завышенных требований ни к кому предъявлять не будут. Более того, отличники-зубрилки их мало интересуют.
- Я умный! - как бы самому себе восхищенно сказал Лешка и погладил себя по голове.
- Кого это "их"? - осведомился Сергей, сделав вид, что ничего не слышал. - Откуда тебе про этот лицей известно?
- Директор - мой бывший одноклассник, он пригласил меня в лицей на работу. Мы вчера вечером часа три с ним разговаривали.
- Уже передумала к нам в институт переходить? - убито спросил Сергей. - В лицей пойдешь работать?
- С чего ты так решил? - удивилась Ирина.
- На меня сегодня одни гадости пачками валятся, и это было бы логическим продолжением. - Томский откинулся на спинку дивана и устало прикрыл глаза.
- Все прежние договоренности остаются в силе, ни в какой лицей я не пойду.
Ирина прижалась к нему и положила голову на плечо. Сергей обнял ее и прикоснулся губами к виску. Лешка на другом конце дивана демонстративно засопел.
- Цыц! - шикнул на него отец.
- А я что? Я ничего, я молчу! - невинным, но не без ехидства голосом заявил Лешка, догадавшийся, что гроза миновала.
- Что я еще хочу сказать, - Ирина поудобнее устроилась под боком у Томского. - Классы будут набирать заново, так что никому не придется привыкать к уже сложившемуся коллективу. По-моему, это большой плюс. Школу все равно придется сменить, чтобы не тратить полдня на транспорт, а лицей в пяти минутах от дома.
Валентина Михайловна обнаружила, что в ее отсутствие все увлеченно обсуждают учебу в лицее. Лешку вдохновила возможность выбирать для изучения предметы по своему вкусу, и он уже размечтался, что можно будет обойтись без английского, истории и других гуманитарных предметов.
- Совсем от них отказаться нельзя, - пригасила его пыл Ирина, - базовый курс у всех будет одинаковым, чтобы вы получили хотя бы общее представление о литературе и той же самой истории. Нужно хотя бы примерно знать, в каком веке была Великая французская революция, а в каком - Первая мировая война.
- Первая мировая? В девятнадцатом, - уверенно заявил Лешка. - Тогда французы в Москве пожар устроили, а Тимур потом стал королем Швеции, - добавил он, гордясь знанием таких деталей.
- Молчи уж лучше! - простонал Сергей. - Не позорься!
Валентина Михайловна снова схватилась за голову:
- Алешенька, неужели и устные уроки у тебя проверять нужно?!
- Тимур? - с веселым интересом переспросила Ирина.
- Не-е, я перепутал, - поправился Лешка, - не Тимур, а Марат.
- Мюрат, ты хочешь сказать, - уточнила Ирина, - один из маршалов Наполеона.
- Он самый! - обрадовался Лешка.
- Почти правильно, только королем Швеции и Норвегии стал другой сподвижник Бонапарта - Бернадотт.
Лешка счел за лучшее скромно промолчать, потому что его знания по истории были почти исчерпаны. Кроме того, он был уверен, что "Бонапарт" - это название мехового магазина, где его мать покупала себе шубу, и сомневался, не разыгрывает ли его Ирина. На лице Томского-старшего была написана мука.
- Что делать? - спросил он. - Плакать или смеяться? Такой каши в голове даже у меня в свое время не было! Это ведь будет чудо из чудес, если с такими познаниями его возьмут в лицей! Тут не поможет даже твое знакомство с директором.
Сергей заглянул Ирине в глаза и увидел в них искорки еле сдерживаемого смеха.
- Примерно такие же перлы выдавал Максим, когда готовился поступать в юридический, только он сделал бедного Тимура римским императором, - улыбнулась она. - Когда бабушка это услышала, то ей чуть не стало плохо от смеха. Потом она принесла из детской библиотеки несколько книжек по истории и заставила Макса читать их вслух, а сама сидела и слушала.
- Это садизм! - прокомментировал услышанное Лешка. - Я надеюсь на более гуманные методы.
- Не надейся, - мрачно пообещал ему отец. - Максиму это помогло?
- Не очень! - рассмеялась Ирина. - Историю он сдал на тройку, сочинение тоже написал кое-как, но на заочный все-таки прошел. Уже пятый год учится, третий курс до сих пор не преодолел, но к пенсии, глядишь, учебу закончит.
Лешка решил воспользоваться моментом. Он давно хотел купить несколько новых игрушек, но отец поставил условием хорошие оценки за год, так что о покупке он уже не мечтал. Теперь же Лешка заявил, что книжки он читать не отказывается, но ему нужны обучающие программы, которые продают в компьютерном магазине. Сергей согласился дать денег на диски и даже на пару игр, но решил сам проконтролировать, что будет куплено. Ирина, конечно же, пошла с ними.
Валентина Михайловна осталась одна. "Еще даже не подали заявление, а она уже всем начала распоряжаться! - ее переполняли обида и возмущение. - Где жить, в какой школе Алешеньке учиться, какие книжки ему читать, куда поехать на каникулы - все она решает, Сережа даже не пытается ей возражать. А моим мнением не интересуется никто! Вежливо отодвинули в сторону, чтобы не мешала. Хорошо, не буду, но порог того дома не перешагну!" Мать Сергея вспомнила идею сына объединить две их квартиры, у него даже был вариант обмена на четырехкомнатную - кто-то из его бывших сослуживцев хотел разъехаться со взрослыми детьми. Валентина Михайловна сначала заинтересовалась этим предложением, подумав о необходимости отдельной комнаты для Алеши, но чуть только представила себе, что в таком случае придется жить с "этой особой", как она теперь за глаза называла Ирину, постоянно видеть ее, слышать хрипловатый, совсем неженственный голос, который так раздражал Валентину Михайловну, то приняла бесповоротное решение - вместе они никогда жить не будут. Сергей заметно расстроился и больше разговоры на эту тему не заводил, но стал обсуждать с Ириной, какую перестановку сделать в ее квартире, какой стол и другую мебель купить для Лешки. Сейчас, как она поняла из разговора, а прямо ей ничего об этом не сказали, после компьютерного магазина они собирались поехать на "ту" квартиру.
Валентина Михайловна все никак не могла успокоиться, когда позвонила Татьяна, Алешкина мать. Она еще в новогодние праздники, а затем, поздравляя сына с днем рождения, пообещала, что в июне вместе с Лешкой поедет на море. Телефонный звонок раз в неделю, встреча раз в месяц и две-три недели совместного отдыха во время летних каникул - этим, если не считать подарков деньгами на Новый Год и День рождения, ограничивалось ее участие в воспитании сына. В этот раз она позвонила сказать, какого числа они улетают в Турцию. Новость, что Сергей собирается жениться, неприятно поразила ее. Татьяна уже знала от бывшей свекрови, что у Сергея появилась женщина, но почему-то всерьез не думала, что "какая-то ненормальная может польститься на такого недотепу". Она ревниво расспрашивала об Ирине, и Валентина Михайловна, найдя заинтересованную слушательницу, почти два часа изливала ей душу, одновременно думая не без ехидства: "Ну что, милая, спохватилась, поняла теперь, кого потеряла? Будешь еще жалеть обо всем, и чем дальше, тем больше!"
Ирина со слов бывшей свекрови представлялась Татьяне мужиковатой бабищей с прокуренным голосом и грубыми бесцеремонными манерами. "Старше Сереги на несколько лет... Геолог... Истаскалась до предела по всяким экспедициям... Все понятно - последний шанс, вот она и вцепилась в мужика, видимо, ей все равно, что он из себя представляет, только бы штамп в паспорте заполучить, - раздумывала она над услышанным. - А этот лопух? Его по головке погладили, он и побежал, как щенок, на свист. Пусть забирает, - подумала она про Ирину и решила: - Но Лешку я Сереге не оставлю, в суд пойду, если добром не отдаст!"
Татьяна первым делом вспомнила, что двухкомнатная квартира, в которой она сейчас живет, принадлежит ей только на одну треть, такими же долями владеют бывший муж и сын. При разводе Томский сказал, что не будет требовать раздела недвижимости, но сейчас ситуация резко менялась, под влиянием новой жены Сергей вполне мог заявить права на свою часть и на часть сына, который живет с ним. Оставаться с куцым огрызком - Татьяна прикинула, что полученных при продаже квартиры причитающихся ей денег хватит всего лишь на комнату - она не хотела. Можно было, конечно, доказывать в суде, что ипотечный кредит выплачивала именно она, потому что муж получал смехотворную зарплату, и поэтому ей полагается хотя бы половина, но Татьяна не была уверена в выигрыше по такому иску. "Пусть сам валит в комнату, к своей мамочке или к новой жене. А ребенок должен жить с матерью!" - патетически заявила она сама себе и кинулась в турфирму менять Турцию на Грецию.
* * *
Когда Лешку спрашивали, понравилась ли ему Греция, он уклончиво отвечал: "Небо голубое, песок желтый, море соленое". Его мать подзаняла денег и на две недели увезла сына "от холода, сырости и бездушных людей", как при отъезде высказалась она в пространство, при этом постаравшись, чтобы ее расслышали и Сергей, и Валентина Михайловна, которая уже не раз пожалела, что была с Татьяной излишне откровенна.
Лешка за две недели загорел, заметно подрос, и мать накупила ему огромную сумку одежды, лишний раз демонстративно подчеркнув свою заботу о сыне: "Мальчик растет! Нечего позорить его перед друзьями!" Это замечание касалось бабушкиной идеи надвязать рукава и низ куртки, которая за зиму стала Лешке коротка. Валентина Михайловна расстроилась, когда услышала это в свой адрес, и взяла на работе еще несколько вещей в корректуру, рассчитывая на полученные деньги сделать внуку подарок к новому учебному году.
Лешка же посчитал испорченной частью каникул дни, проведенные с матерью, которая, решив уделять сыну как можно больше внимания, ни на минуту не оставляла его в покое. В Турцию в прошлом году с ними ездил очередной ее бой-френд, и Лешка тогда был предоставлен сам себе, а тут он не знал, как вырваться из осминожьи-липких объятий матери, проявлявшей невиданную до сих пор заботу.
В Петербург Ирина, Сергей и Лешка уезжали первого июля. Моросил нудный осенний дождь, Валентина Михайловна сама еле удерживалась от того, чтобы "не капнуть", когда провожала их. Она долго колебалась, ехать ли на вокзал, потому что в такую погоду совсем не хотелось выходить из дому, но, с другой стороны, она хотела сама проследить за всем, не до конца доверяя Ирине.
- Поедемте с нами, - Ирина улыбнулась матери Сергея так мило, как будто та была ее лучшей подругой. - Мы на машине, мой брат потом привезет вас назад.
Максим произвел на Валентину Михайловну приятное впечатление, она сочла его обаятельным и хорошо воспитанным молодым человеком. Своей властной, чуть снисходительной, но ничуть не обидной при этом манерой держаться, а также массивной фигурой он слегка напомнил ей покойного мужа. Устюгов галантно держал над ее головой раскрытый зонтик, когда бабушка в сотый раз целовала внука, который переносил ее нежности с выражением обреченной покорности на лице.
- Терпи! Все бабушки такие! - Максим улучил момент и легонько ткнул Лешку кулаком в бок. Тот вздохнул и покосился на Ирининого брата. "А я постоянно именно это и делаю!" - говорили при этом его глаза.
Бабушка лично проверила состояние купе и всего вагона, в последний раз убедилась, что ничего не забыто, и только тогда, когда проводница в третий раз напомнила, что поезд вот-вот отойдет, передала внука и сына под присмотр Ирины. Максим подхватил ее под руку, когда она спускалась из вагона и защищал от дождя до тех пор, пока состав не тронулся. Его форменная черная куртка из кожзаменителя блестела от дождя как лаковая.
Валентина Михайловна не отпустила Устюгова, когда он привез ее домой.
- Максим, голубчик, - это было сказано со старомодно-светскими интонациями, - я вижу, что вы промокли насквозь. Нет, не спорьте, я прекрасно знаю, как эти куртки могут промокать по швам. Вы никуда не поедете, пока не выпьете чаю и не попробуете моего пирога. Прием граждан у вас начинается в шесть, это мне известно, дольше пяти я вас задерживать не буду.
Максим пил чай, искренне нахваливал пирог и с неподдельным интересом разглядывал фотографии, которые ему показывала Валентина Михайловна. Больше всего было фотографий маленького Лешки, Сергей снимал его чуть ли не каждый день в стремлении запечатлеть все подробности развития малыша. Максим с таким умилением на лице разглядывал снимки, что мать Сергея не могла это не отметить.
- Сразу видно, как вы любите детей, - улыбнулась она, - у вас их, наверное, не меньше трех. Я угадала?
- Ни одного, - коротко ответил Устюгов, и лицо его вмиг постарело лет на десять. - Родителям нашим не повезло - нас троих родили, а внуков ни от кого нет. - Он не стал рассказывать о дочке старшего брата, которую после развода Павла с женой никто из их семьи не видел уже лет десять.
- Максим, милый, простите меня, бога ради! - Валентина Михайловна расстроилась до слез. - Я не знала; Сергей ничего мне не говорил, ваша сестра тоже.
- Да что вы, не переживайте так! - Максим взял руку Валентины Михайловны и прикоснулся к ней губами. - Все уже перегорело, ни искр нет, ни даже дым не идет, - пошутил он, но не без горечи.
Слова матери Сергея разбередили в душе, казалось бы, давно затянувшуюся рану. Максим ехал на работу, а перед глазами стояли увиденные фотографии светловолосого малыша. "Какое-то проклятье над нами - сколько лет Марья по врачам ходила, что только с ней не делали, меня тоже проверяли. Ничего не нашли, сказали в итоге, что все в порядке, а детей как не было, так и нет. У Ирки та же история, - невесело размышлял он по дороге, - только и остается, что чужими любоваться, о своих мечтать уже не приходится. Эх, Маша ты моя, Машенька, за что же нам такое?!"
* * *
Денис Зорин отгулял две недели от взятого отпуска и вышел на работу.
- А чего мне дома делать? Сыро, холодно и противно. Хотел ремонт на кухне сделать перед тем, как новый гарнитур покупать, а при такой погоде ничего не получается - потолок акриловой краской покрасил, так он пять дней сох и до сих пор какой-то липкий. Только и остается, что завернуться в плед, обложиться кошками и спать весь день.
- Конечно, - пожал плечами Денис, - не в "Мегастрое" же брать! Там точно такая краска в полтора раза дороже.
- Значит, ты плохо поверхность подготовил, не промыл ее от копоти и жира.
- Я вообще старую краску полностью ободрал, нанес грунтовку и только потом стал красить. Выглядит классно, но липнет, собака.
- Можно попробовать теплой водой помыть, - посоветовал Антон, - вот только нужно посмотреть, с чем лучше - с содой или с квасцами.
- Позвони Ирине, она должна знать, - предложил Меньшиков. - Квасцами, по-моему, только крашенные масляной краской полы и окна промывают.
- Ну все, началось, - недовольно буркнул Середкин, - заседание клуба мастеров-самоделкиных. Ты мне лучше скажи, - обратился он к Зорину, - как тебе табель закрывать? Из меня ведь бухгалтерия и кадры потом всю кровь выпьют из-за твоей самодеятельности.
- Никакой самодеятельности, - ответил Денис, - я в кадры позвонил и сказал, что отпуск догуляю потом. Разрешили, никаких проблем.
- А я не со Светой разговаривал, а с Порошиным. Он сказал, чтобы я написал заявление, типа, по семейным обстоятельствам переношу часть отпуска.
- Лучше бы поехал, как Томский, куда-нибудь из этой сырости, - продолжал брюзжать Середкин.
- Да, Денис, взял бы путевку, да отдохнул как следует, - поддержал его Петрович.
- А на кого я свой зоопарк оставлю? Муська, как шарик, перекатывается, вот-вот котят принесет, у Мишки что-то с лапами - еле ходит. Нет, я не могу их бросить.
Генка лишь махнул рукой: "О чем вообще можно говорить с этим полоумным, если не о кошках?"
- Хрен с тобой, - сдался он, - хочется работать - так бога ради, за этим не заржавеет. У нас все занятия временно отменены, вместо них - дежурства, но не суточные, а по восемь часов, как обычный учебный день. "Сутки" сегодня у Рябинина, а мы - на мелочевке вроде замков.
- Кстати, - перебил его Новоселов, - теперь в книжку записываем все: замки, деревья, кошек в водосточных трубах.
- Да, теперь фиксируется все, - недовольно покосился на Петровича Середкин, - обязательно пишем время, адрес, причину вызова. Потом, исходя из этого, будет рассчитываться премия.
- Все? - поразился Денис. - Это ж Большая Советская Энциклопедия за полгода получится! Неужели недостаточно нарядов из диспетчерской? Зачем еще и эта писанина?
- Моя, что ли, идея? - огрызнулся Середкин. - Руководство так решило, проверками их, видите ли, задолбали.
- Вот, гляди, как заполнять, - Илья протянул Денису свою книжку спасателя.
- У меня от книжки два листочка осталось, - пробормотал Зорин, изучая записи в книжке товарища; на одно дежурство порой уходил целый разворот.
- Как закончится, выдам новую, - уже на выходе из раздевалки бросил Генка. - Этого добра у нас полно.
- Ребята, а что за лошадь? - одна запись заинтересовала Дениса.
- А-а, это у нас позавчера такие бега были, что только держись, - рассмеялся Илья и рассказал, как спасатели полдня гонялись за лошадью, которая сбежала от своих хозяев.
О лошади в центре города спасателям сообщили жители домов по улице Титова. Они были разбужены необычными звуками - громким ржанием и грохотом падающих рекламных конструкций. Сначала кто-то из жильцов ближайшего к парку дома позвонил в дежурную часть, но там его подняли на смех и посоветовали не хулиганить. В диспетчерскую института вызов поступил ровно в восемь утра, когда первая оперативно-спасательная группа только заступила на суточное дежурство.
Когда спасатели приехали на место, оказалось, что лошадь перепрыгнула через калитку парка и убежала вглубь его территории. Ловить испуганное животное на городских улицах - задача непростая, но еще сложнее поймать его на заросших аллеях старого парка. Для начала нужно было обнаружить, где лошадь спряталась.
- Была б она белая или серая, - усмехнулся Новоселов, - тогда ее быстро заметили бы, а она темно-гнедая. Мы три раза прошли мимо тех кустов, где она устроилась! Саша у нас глазастый, он-то ее в конце концов и увидел.
- Ничего я не увидел! Там такие заросли, просто джунгли! Я сам не знаю, как ее обнаружил, - рассказал Меньшиков, - просто вдруг понял, что лошадь там.
- Только мы двинулись к ней, - продолжил рассказ Илья, - как эта коняшка очнулась от транса, заржала, предполагаю, что над нами, и поскакала к центральной аллее.
Спасатели решили не выпускать лошадь из парка и подключили к операции, благодаря звонку Черепанова в ГУВД, сотрудников ГАИ, которые своими машинами, включив на них мигалки, преградили животному выход на улицы города.
- Вот садисты! - не выдержал Денис. - Она же и так была напугана, как не знаю кто, а они еще стресса решили добавить.
- А как по-другому? - пожал плечами Антон. - Было бы у нас специальное оружие, которое стреляет снотворным, так не было бы никаких проблем. Чем мы должны были ее ловить? Волейбольной сеткой? Знаешь, остановить буйную лошадь чего-то стоит.
Лошадь долго уходила от погони за ней и в итоге вломилась в небольшой цветочный магазин у входа в парк, разбив большую стеклянную дверь. Внутри она произвела полный разгром, сокрушив копытами все, что только могло разбиться или сломаться. В конечном итоге лошадь удалось изловить, когда она, устав, забилась в подсобку магазина.
- Тут, конечно, Петрович блеснул, - улыбнулся Илья.
- Ага, вспомнил свое детство деревенское, - хмыкнул Новоселов. - Шурик сбегал до ларька, купил там половинку "черного" и пачку соли. Так эту животинку удалось не только выманить наружу, но завести в специальный фургон, который гайцы позаимствовали в цирке. Туда и увезли.
- А лошадь-то оттуда? - по глазам Зорина было заметно, как он переживает, что не вышел на работу несколькими днями раньше, и пообщаться с лошадью ему не довелось.
- Нет, говорят, что не их. Кто хозяева, мы так и не выяснили. Скорее всего, она сбежала от организаторов аттракциона катания на лошадях, но никто из них так и не признался, что это их животное.
- Да, весело вы тут живете, - вздохнул Денис, - вот так уйдешь в отпуск - и все интересное происходит без тебя.
Илья расхохотался:
- Весело, говоришь?! Ты бы знал, как Марат в прошлую субботу веселился!
- Это ты про секс в подъезде? - фыркнул от едва сдерживаемого смеха Меньшиков.
- Именно!
Спасатели наперебой стали рассказывать о том, как вторую группу диспетчер направил по вызову милиции в подъезд самого обычного жилого дома. Глухой ночью одна женщина услышала доносившиеся из подъезда стоны и приглушенные крики. Так как время было позднее, а женщина находилась в квартире одна, то она, что вполне естественно, думая, что на кого-то в темноте могли напасть и ограбить, не рискнула выйти в подъезд и вызвала милицию. Приехавший наряд с первого этажа услышал всхлипывания, доносившиеся откуда-то сверху, но картина, представшая перед ними в свете фонарей, превзошла все ожидания.
- Представляешь, видят они на площадке пятого этажа девицу, в чем мать родила, - рассказывал Илья. - Стоит она, пьяная вдрызг, на четвереньках, а голова у нее застряла в перилах, между прутьями. Ничего себе, картинка, правда? Ну, у ментов при себе, кроме оружия и наручников, конечно, ничего нет, двери им никто из жильцов открывать не хочет.
- Надо полагать, - кивнул Денис.
- Дом старый, прутья такие, что вручную не погнешь, инструмент нужен. Вспомнили, значит, о нашем существовании, и примерно так через час - у Марата был вызов на жестянку - в подъезд вваливается его группа в полной амуниции, потому им никто толком не сказал, что произошло.
- Поэтому снарядились они, как на войну, решив, что кто-то траванулся газом до смерти, - встрял, ехидно посмеиваясь, Меньшиков, - и приготовили противогазы.
- Ага, только не надели их. Вообще-то жаль, - хохотнул Илья, - общую картину это не испортило бы. Короче, кино еще то: деваха, прикрытая милицейским бушлатом, так и стоит, как стояла, на четвереньках, не протрезвела ни капелюшечки, поскольку клеит старшего по наряду и бушлат его все время норовит скинуть. Капитан, понятное дело, человек бывалый, но чувствует себя в такой ситуации, мягко говоря, неловко.
- Тем более что напарник его, - опять влез Сашка, - ржет, не скрываясь, а водила - тот вообще уже никакой от смеха.
- Ребята выпилили деваху из перил за пять минут, потом Леха Юрьев ее за примерно такое же время привел в более или менее вменяемое состояние, и тут ситуация слегка прояснилась. Оказывается, привела эта искательница приключений к себе домой коллегу по работе, он ей новый телевизор пообещал настроить. Настроил, обмыли покупку, показалось мало - телевизор-то большой - и решили добавить. Добавили, судя по всему, до такого состояния, что захотелось экстрима, и взбрело им в голову устроить крутой трах не где-нибудь, а в подъезде. И так они этим делом увлеклись, что не заметили, как голова застряла между прутьев!
- По пьяному делу-то... - высокомерно поджал губы Антон, всем видом показывая, что он не видит ничего смешного в описываемой ситуации.
- А кавалер-то, видать, чуть не обделался со страху и сделал ноги! - Меньшиков давился от смеха и на слова друга внимания не обратил.
- Да, - кивнул Илья, - и подружку свою бросил, как она была.
- Вот козел! - вырвалось у Дениса.
- А женщина-то как? Не сильно пострадала?
- С ней, как Леха говорил, все в порядке, несколько ссадин да моральная травма. Уж как она поливала свего дружка - менты заслушались! Чего только не пообещала!
- Я б его поймал, раздел и в собственном подъезде так к перилам примотал бы, что полдня на его освобождение ушло бы!
- Вы что, про любовников из подъезда рассказываете? - в раздевалку заглянул Новоселов. - Да-а, по такой погоде народ согревается старым народным способом, вот и тянет его на разные подвиги. Тот пацан, которого мы на прошлой неделе из мусоропровода вытаскивали, если бы не нажрался с приятелями, то наверняка не полез бы туда.