Света остановила машину перед проходной института и перевела дух. Идея, навязчивая до степени маниакальности, вдруг перестала казаться такой привлекательной, как пару часов назад, когда она решила приехать к Вадиму на работу, но и отступить Светлана уже не могла. Накануне у мужа были "сутки", но дома Медведев так и не появился, сославшись на завал с бумагами, которые нужно готовить для аккредитации. Может быть, Света и не поехала бы за ним, но ночью ей приснился довольно странный сон, настолько выбивший из колеи, что она постоянно вспоминала его во всех подробностях. Впрочем, считается, что подобные сны время от времени снятся всем, в различных вариантах, но общее у них одно - человек в таком сне видит себя в людном месте в разной степени раздетости.
Светлане же приснилось, что она находится на работе и занимается повседневными делами: оформляет отпуска и больничные, готовит приказы, которые потом подпишет директор, о приеме на работу, об увольнении, о внеурочной работе. Все знакомо и привычно, если бы не одно обстоятельство - сидит она за своим столом голая, в одних только босоножках. Какого-либо дискомфорта Света из-за своей обнаженности не ощущает, так же, как и смущения от того, что к ней то и дело приходят с разными вопросами сотрудники, только легкое недоумение - что же, они не видят, что она раздета? Да, ниже пояса ее наготу закрывает стол, но голая грудь находится у всех на виду, однако никто не смотрит на нее ни удивленно, ни сконфужено, как будто она так выглядит всегда. И, самое интересное, Светлана сама ни на секунду не задается вопросом - когда и почему она сняла с себя всю одежду.
Порошин тоже не обращает внимания на необычный вид своей сотрудницы, даже когда ей приходится встать из-за стола, чтобы достать с верхней полки стеллажа папку с прошлогодними приказами по институту, и пройти мимо него, едва не задев его плечо голым бедром. А потом Виктор Елисеевич просит отнести распечатанные документы в приемную и отдать их на подпись директору. Светлана надеется, что там никого не будет, она положит бумаги в папку с грифом "На подпись" и ускользнет, пока ее никто не заметил. Но в приемной полно народу, и опять же никто не реагирует на ее вид, а Раиса Николаевна открывает перед ней дверь директорского кабинета, чтобы Света сама отдала директору принесенные документы.
Директор тоже не замечает Светланиной наготы, Черепанов, с которым она сталкивается на выходе, улыбаясь, говорит, что она прекрасно выглядит, в общем, все обстоит так, словно она всегда ходит раздетой догола. Никто не обращает на нее особого внимания, не таращится в изумлении, не оглядывается вслед, и когда Света решает навестить Иру и идет через всю территорию института в лабораторный корпус. Там тоже никто не смотрит удивленными глазами, и даже Ирина воспринимает ее вид как должное.
- Ириш, ты что, тоже ничего не замечаешь? - в голосе Светы появляется отчаяние. - Или вы все сговорились? Это какая-то злая шутка? Но зачем нужно так издеваться надо мной?
Ира удивлена.
- А в чем дело-то?
- Как в чем? Я весь день хожу по институту голая, и никто этого не видит! Даже ты!
- Голая? - переспрашивает Ира, не слишком, однако, удивляясь, словно подруга сказала, что решила перекрасить волосы или сделать короткую стрижку. - И тебе не холодно?
"Почему я голая, ее не интересует, - с досадой думает Светлана. - Зато проявляет заботу, не холодно ли мне! Не холодно, а, наоборот, хорошо, потому что я не мокрая от пота, как все остальные!"
А Ира протягивает руку, словно желая на ощупь убедиться, обманывают ее глаза или нет. Света не чувствует Ириных прикосновений, хотя тонкие пальцы проводят сначала по одной груди, потом по другой, затем спускаются вниз по животу к самому паху. Светлане вдруг становится не по себе от этого жеста, изучающего и по-медицински бесцеремонного, и она в испуге плотно сдвигает ноги, подсознательно ожидая услышать грубый окрик врача: "Не дергайся! Чего поджимаешься?"
- Тебя ведь здесь нет, - вдруг говорит Ира. - Поэтому тебя никто по-настоящему не видит. Видят твой фантом, в такой одежде, какую помнят. А тебя здесь нет, - повторяет она. - Ты сидишь дома, вот и возвращался туда, где твое место, к мужу и ребенку, тогда все будет в порядке.
- Меня нет!
Светлане кажется, что она тает, как льдинка, попавшая под жаркие лучи солнца, и одновременно видит, как исчезает лаборатория, а вместо нее появляется привычная домашняя обстановка. Но это все еще длился сон, из паутины которого Света вырвалась не сразу, и первое, что она почувствовала - сильнейшее желание. Еще не открыв глаза, и, не осознавая, что Вадим на работе, она перекатилась на его сторону кровати. Пусто. Огонь, полыхающий с каждой секундой все сильнее, тушить некому.
Светлана вдруг подумала - если бы Иринка была дома, а не на даче, то она уже давно, пользуясь папиным отсутствием, забралась бы к маме в постель, и тогда, можно не сомневаться, никакой дурной сон не приснился бы.
Прохладный душ и дыхательные упражнения немного сняли возбуждение, но искры от приутихшего пожара все равно покалывали тело в разных местах. Привычная домашняя работа в конце концов помогла придавить неудовлетворенное желание и отвлечься от навязчивых мыслей, вызванных сном, но Светлана очень долго не могла прогнать тягостное чувство, что в Ириных словах скрывался укор - ты можешь сидеть дома с ребенком и не работать, а я не могу себе этого позволить; у тебя есть мужчина, который любит тебя и удовлетворяет ВСЕ твои прихоти, а я на своих желаниях, в том числе и интимных, поставила большой жирный крест.
"Нет, все, с осени отдаю Иринку в садик и выхожу на работу! Ира говорила, что группа, куда пойдет Светлашка, разновозрастная, Иринку нужно пристроить туда же, девчонкам вдвоем будет хорошо. Все! Решено! - подумала Светлана. - Я не хочу быть домохозяйкой, занятой только мужем и ребенком, не хочу укоризненных взглядов и завуалированных упреков. Не хочу! Но Димка будет против, - внезапно с грустью поняла она. - Ему нравится, что он приходит домой, и обед-ужин-завтрак ждут его, покупки, уборка, почти все делается в его отсутствие, а если я выйду на работу, то все это перенесется на выходные, я буду уставшая, раздраженная, начну отговариваться головной болью, чтобы поспать лишние полчаса, вместо того, чтобы заняться с ним любовью. Ой, нет, не начну! - Света испугалась своих мыслей. - Мне секс нужен не меньше, чем Димке, а может, даже больше! Две ночи без него - и мне уже снятся дикие сны, болят грудь и живот!"
Решение пришло внезапно. Мужа нужно ошеломить до такой степени, чтобы он не был способен ни к какому сопротивлению, и тогда уговорить его на то, чтобы осенью отдать Иринку в садик, а ей самой вернуться на работу. Да и не мешало бы встряхнуть его, вытащив из состояния мрачного уныния, в которое заваленный бумажной работой Вадим погружался все глубже и глубже.
В институт Света поехала с расчетом оказаться там сразу после окончания рабочего дня основной массы сотрудников. Вадим, в этом она не сомневалась, будет сидеть со своими бумагами "до упора", когда уже все разойдутся, и ей, вернее, им никто не помешает.
Четыре часа дня. Конец мая, но июльская жара в тридцать пять градусов плавит асфальт. Из шифоньера извлекается открытый джинсовый сарафан и джинсовые босоножки. Плюс несколько капель любимых духов на разные участки тела - вот и вся одежда. Не совсем, как во сне, но...
Чуть жутковатое ощущение тайной обнаженности возбуждает неожиданно сильно, и через город Светлана едет, ощущая, как это чувство нарастает с каждой минутой. Стринги одеждой можно назвать лишь с натяжкой, но отсутствие даже такой эфемерной тряпочки с ниточками, как такое белье называет Ирина, ощущается довольно сильно, и трущаяся о самую нежную кожу грубоватая ткань к концу дороги доводит Свету до такого состояния, что она готова, с одной стороны, скинуть платье, а с другой, как наркоманка, хочет усилить свое возбуждение еще и еще.
Равнодушно-усталый взгляд одуревшего от жары охранника на проходной вызывает желание признаться: "А я голая! Там, под платьем! Совсем!!!" - и посмотреть на его реакцию.
Эта мысль рефреном бьется у нее в голове, когда она выбирается из машины и идет в корпус, в своем возбуждении доходя до крайней степени, и ей начинает казаться, что это всем видно. С ней здороваются как обычно, приветливо, не показывая, совсем как во сне, что заметили что-то странное в ее облике или поведении, и она в ответ хочет крикнуть: "Я же голая! А вы этого не знаете, потому что не видите сквозь платье!"
Но по лестнице Света поднимается, почти прижавшись к стенке и прихватив не слишком длинный, чуть выше колена, подол сарафана - не хватало, в самом деле, чтобы кто-то снизу увидел, как она сверкает запретно-интимным. Перед дверью каморки, с гордой иронией именуемой кабинетом командира первой оперативно-спасательной группы, Света останавливается на минуту, чтобы чуть успокоить сердце, потому что грудь, вспухшая так, что еще немного - и соски прорвут ткань, содрогается от ударов пульса. В горле у нее пересохло, зато между ногами столько влаги, что она вот-вот потечет по внутренней стороне бедер.
Дверь открылась с легким скрипом, услышав который, Медведев оторвался от работы.
- Света? - удивился он. - Ты что здесь делаешь?
- Я приехала за тобой, - ощупью закрывая дверь на замок, объяснила она. - Я тебя уже двое суток не видела и соскучилась!
- Зая, у меня столько работы! - Вадим потряс пачкой бумаг и кинул их обратно на стол.
- Может, хватит на сегодня?
- Ы-ы-ы... - невнятно прозвучало в ответ, потому что Вадим уже отвернулся от жены и сосредоточенно впился глазами в какую-то таблицу.
- Ты хоть обедал сегодня?
- А-а-а... - наверное, это должно означать, что да.
- А что ты ел?
- Э-э-э... - наиболее вероятный перевод: "Не помню".
На пару секунд Медведев вернулся к реальности и вполне внятно ответил:
- Окрошку. На комплексах сегодня была окрошка.
А дальше он начал разыскивать что-то на столе, лихорадочно перебирая бумаги.
Светлана решила перейти к решительным действиям, в конце концов, зачем она приехала?
- Посмотри, что я сегодня надела!
Она втиснулась между столом и компьютерным креслом, на котором сидел Вадим. Он внимательно, хотя и без особого интереса, даже немного недовольно посмотрел на нее и только хотел сказать, что платье хорошее, но он его вроде бы уже видел, как молния вжикнула и...
В первую секунду Медведев решил, что переработался или перегрелся, а может, все сразу, но не поверил своим глазам, потому что под платьем не было ничего, кроме покрытого легкой испариной голого тела.
На невнятный возглас, означающий крайнюю степень удивления, Света удовлетворенно - цель поражена в десятку! - улыбнулась и призналась:
- Я так и ехала к тебе всю дорогу. И все дорогу мечтала о том, как ты меня сейчас возьмешь.
Сарафан сполз с плеч и отлетел в угол комнаты, а Света уселась на край стола так, что подрагивающий от возбуждения живот оказался прямо перед глазами мужа:
- Я больше не могу. Я хочу тебя. Прямо сейчас. Из меня уже просто течет, до того я тебя хочу.
И это было действительно так. Она раздвинула бедра, кожа которых блестела от выделившейся влаги, и по обонянию мужчины ударила гремучая смесь феромонов, источаемых возбужденной женщиной, и ее любимых духов. Организм отреагировал мгновенно. Опрокинув Светлану прямо на груду бумаг, Вадим вошел в нее резко, властно, заставив издать тихое рычание, похожее на то, что издает насыщающаяся пойманной добычей тигрица.
- Светка, ты хулиганка, - радостно пробормотал Медведев, чуть придя в себя после безумного секса, когда с него потребовали несколько позиций одну за другой, без какой-либо передышки.
- Ага.
Светлана не стала спорить, потому что была занята важным делом. Усевшись на растекшегося по креслу Вадима, она терлась об его тело, стремясь снова возбудить, причем вполне успешно.
- Но ты бы знала, как мне это нравится! - простонал он, чувствуя, что их тела снова соединяются в одно целое.
Света впилась в него требовательным поцелуем, не дав больше ничего сказать, и довольно долго в маленькой комнате раздавались страстные вздохи, тяжелое дыхание и скрип мебели, завершившиеся стоном блаженства, в котором слились мужской и женский голоса.
- Хулиганка...
Вадим с трудом сел. Ему казалось, что он уже не способен ни на что, не сможет даже шевельнуть пальцем, но Света уже снова устраивалась у него на коленях, прижавшись спиной к его мокрой от пота груди.
- Так мы еще не пробовали!
"Разве?" - подумал Вадим, а вслух сказал:
- Ненасытная!
И что-то такое прозвучало в хриплом шепоте, что Света непроизвольно выгнулась от страсти, прижавшись не удовлетворенным до сих пор лоном к шевельнувшейся в ответ плоти, снова начавшей набухать и твердеть оттого, что по ней мерно скользило горячее и влажное. Одной рукой Вадим обнял Светину грудь, лаская ее, а другую просунул между разведенных ног, обхватывавших его бедра, и нащупал увеличившийся до размеров виноградины клитор. Он только прикоснулся к нему, но этого оказалось достаточно для того, чтобы Света с хриплым криком, в котором смешались боль и наслаждение, дернулась и забилась в судорогах мощнейшего оргазма так, что он едва удержал ее в своих объятиях и почти не заметил, как получил разрядку сам.
Когда они одевались, уже смеркалось. Полусонный охранник проводил их равнодушным взглядом, отметив все же про себя, что машину ведет Светлана, а Медведев дремлет рядом с ней на переднем сиденье. Вадим действительно был почти без сознания несколько минут, но вскоре немного пришел в себя и попросил Свету остановить машину.
- Тут где-то есть съезд на грунтовку к карьерам, - сказал он, всматриваясь в густеющий вечерний сумрак. - Поехали купаться.
Вода показалась им удивительно теплой, но хорошо освежила, вернув силы Медведеву. А Света была бодра, будто и не было совсем недавно головокружительного секса на грани безумия и потери сознания. Но сейчас она расслабленно лежала на найденном в машине пледе и наслаждалась поцелуями мужа, которые пробуждали казалось бы утихшее желание.
- Это десерт или ужин? - она изогнулась и раскрылась, подставляя его ласкам самое тайное, обычно спрятанное глубоко и надежно. Но настойчивый язык проник и туда, вызвав тихий стон удовлетворения.
- Десерт, - прозвучало чуть позже в ответ. - Ужинать будем дома.
