Я встречал его дважды. И хотя времени с тех пор утекло немало, я помню эти встречи достаточно отчётливо.
Первый раз - тогда мы ещё не были знакомы - он подошёл ко мне на улице спросить направление. Нам оказалось по пути, и в дороге мы разговорились. На вопрос, куда конкретно он держит путь, был ответ:
-Гуляю.
Здесь надо заметить, что шёл о быстрой целеустремлённой походкой, с серьёзным лицом человека, либо идущего по делам, либо возвращающегося домой после трудового дня, но определённо знающего, куда и зачем он идёт.
-И часто ты так гуляешь? Один?
-Да. Выхожу на одной станции метро и иду в сторону другой. Либо просто иду. Без направления. Какая улица больше понравится, на ту и сверну. Запоминаю названия...
-Зачем?
-Чтобы не повторяться.
Я не знал, что и ответить, и несколько минут мы шли молча. Мне хотелось понять мотивацию его прогулок, но ничего вразумительного в голову не шло. Тогда я, неожиданно для самого себя, спросил:
-Ты одинок?
И сразу пожалел, что спросил. Какое моё дело?
Он посмотрел на меня так, как будто вопрос мой был вопиюще глупым; как если бы я спросил о чём-то, что известно всем и сомнению не подлежит.
-А кто нет?..
Сейчас я понимаю, что в словах этих есть доля истины. Он продолжал:
-Все мы одиноки. Иногда нам кажется, что это не так, но наступает время, когда мы понимаем, что заблуждались.
Я не решился ему возразить, хотя сам одиноким себя не чувствовал. Спутник же мой продолжил свой монолог:
-Все мы одиноки, и должны научиться жить в мире со своим одиночеством. А для этого нужно понять его. А чтобы понять его, нужно чаще с ним контактировать, давать ему выход.
Я представил, как брожу по улицам многолюдного города и думаю, как же я одинок. Или контакт с одиночеством происходит иначе?
-И как же ты даёшь ему выход?
-Просто создаю для него условия максимальной обусловленности. Оно всплывает из глубин души, а я наблюдаю за ним. Стараюсь думать о том же, что и обычно, и смотрю, как оно влияет на ход мысли. Главное здесь - не дать ему завладеть тобой. Это уже другой способ общения. Так бывает часто, обычно по его инициативе. Это тоже необходимо, но наблюдения из этого не получится.
Он говорил об этом безо всякой грусти. Я остановился: пришли. Он поблагодарил за помощь, и уже через минуту растворился в лабиринте улиц и дворов.
Второй раз мы встретились где-то через полгода. Та же походка, то же выражение на лице. Но что-то было не совсем так. Или даже совсем не так. Я пригляделся: глаза. В них что-то изменилось.
-Гуляешь? - спросил я.
-Угу.
-Всё не понял своё одиночество?
-Не успел, - он улыбнулся, - вынужден признать, что ошибался.
-Но всё же гуляешь один?
-Привычка...
Сейчас я понимаю, что привычка была лишь отговоркой. Возможно, он и сам не знал причин. С тех пор мы не встречались, но мой случайный знакомый со своим ушедшим одиночеством не выходил у меня из головы.
Сейчас, по прошествии восьми с лишним лет, мне кажется, что где-то в глубине души он понимал, что во время первой нашей встречи был прав. Одиночество - естественное состояние человека, а отклонением от нормы является скорее отсутствие этого чувства. Наверное, подсознательно он ощущал, что рано или поздно всё вернётся на круги своя. К хорошему быстро привыкаешь, но, очевидно, едва слышимый колокольчик в недрах его души напоминал, что нельзя прощаться с тем, что непременно придёт снова. Тяжелее будет разочарование.
А, возможно, дело вовсе не в этом. Может, он просто не мог стоять на месте, в то время как жизнь идёт... Ему необходимо было всё время находиться в движении, а не то время скроется за очередным поворотом истории.
Как бы то ни было, вчера, мне показалось, я видел его снова. Годы меняют нас, и, возможно, даже столкнувшись лицом к лицу, мы не узнали бы друг друга. А тут я и вовсе видел его мельком, метрах в двадцати. Это был уже другой человек, но походка и выражение лица выдавали в нём моего старого знакомого. Он шёл, не глядя по сторонам и не останавливаясь. Нет, я более чем уверен: это был он.
Вернулось ли к нему его одиночество? Или он по-прежнему не может остановиться?
У меня нет ответа. Но я нисколько не удивлюсь, если в глубокой старости, сидя на лавочке возле дома, я снова увижу его: седого и ссутулившегося, но с уверенным выражением на лице, целенаправленно идущего в неизвестном направлении.