Аннотация: "Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся" (с) Ин. 20:22-23. От автора: Эта история писалась вместе с Виктором Батыщевым (на данном сайте он не зарегистрирован)
Чикаго.
8 октября 1871 год.
Стоя напротив статуи Девы Марии, Патрик перекрестился. Запах ладана, витавший под высокими сводами церкви святого семейства, дарил ему ощущения покоя, но в глубине души копошился червяк угрызения совести, незаметно разъедавший мнимое чувство благодати от искупления грехов. Прикрыв глаза, Патрик начал молиться, попутно лишний раз убеждая себя в том, что он верно все делал и поступает праведно и по сей день. Будучи молодым священником, ярым поклонником Бога, он ненавидел всё то, что имело отношения к Дьяволу. Его охватывали вспышки гнева, когда он обнаруживал тех, кто пренебрегал милостью Создателя и питал уважение к его извечному врагу. Не понимал, как можно не бояться Высшего Суда. В то время его друзья, проверенные совместными шалостями детства и приключениями юности, решили воссоздать эпоху инквизиции в Европе, стать первыми, кто вернёт истинную силу святому Папскому престолу. Друзья поведали ему о своих планах и попросили о поддержке, как от служителя Бога. Разве он мог отказать найти всех, кто имеет отношение к Нечистому и освободить их души от скверны праведным огнём? Нет. Ведь небеса, очевидно, послали шанс, а душа его этого жаждала. Они начали охоту на ведьм и колдунов. Будучи проездом через Бристоль задержались на несколько недель на его окраинах. Интуиция или ниспосланное Господом озарение подсказывали Патрику - тут обитает зло. В таверне он познакомился с женщиной. Её лицо было подобно лику Ангела - чистое, невинное, доброе, а в глазах полыхало пламя Ада. Свет и Тьма прекрасно в ней сочетались. Патрик влюбился и забрал её с собой в странствия. Но, оказалось, зря...
- Дорогой, - вкрадчиво позвала Патрика жена, отрывая его от молитвы. - Может, пока не слишком стемнело, сходим после церкви к друзьям, Марии и Роберту? Они как раз тут недалеко купили дом и сегодня заносили приглашение в обед, но я заработалась и позабыла сказать. Извини.
- Нет, милая, - Патрик улыбнулся жене, что была для него светом. Скользнул взглядом по её пухлым губам на овальном лице. - Тебе не за что взывать к моему прощению, - провёл ладонью по её щеке и заправил под чепец выбившуюся прядь светлых волос. - Ты замечательная жена и мать. Сходите в гости сегодня без меня. Передай мои им поздравления и извинения с заверениями, что завтра я уже с вами непременно навещу их. Сегодня в лавку много товара завозил и помогал разгружать, голова разболелась со спиной, - он вздохнул со светлой грустью. - Пойду домой, прилягу.
- Тогда мы тоже... - жена положила руку на плечо мальчика шести лет. У него были её глаза, большие и голубые, с длинными густыми ресницами, но нос отца - небольшой и с горбинкой.
- Нет-нет, идите в гости, - Патрик взъерошил волосы сыну, смотрящему на распятие Христа. - Роберт давненько не виделся с крестником...
~*~
Сквозь сладкий сон, дарящий ощущения полёта над бездной, Патрик скинул с себя одеяло. Его тело взмокло, на лбу выступили капли пота. Перевернувшись на спину, он поморщился. Странный треск, словно в костре горели старые ветки, мистическим образом убаюкивал, но плотный запах дыма забивался в ноздри, не давая возможности дышать полной грудью. Патрик, нахмурившись, неохотно приоткрыл глаза. Его взор моментально встретился с кудрявым огнём, алчно лижущим деревянные стены дома. Вскочив на ноги, по инерции вдохнул и зашёлся кашлем.
- Есть две эфемерные субстанции в мире, от которых нельзя убежать, спрятаться и откупиться, - в игре теней, что тонули в сизом дыму, качнулся грациозный женский силуэт. - Любовь и Ненависть. Они догонят. Найдут. Предъявят счёт за слабости. Спросят за каждую из капель вины, хранимой совестью в душе.
Полотно дыма раздвинулось, словно шторы, отдёрнутые сильной рукой. Молодая женщина с тёмными глазами, которые, казалось, таили в себе мистерию всей сущности мрака и бесконечности, приподняла уголки бледных губ. Её волнистые волосы струились по гордо расправленным плечам и кончиками заигрывали с высокой грудью.
Патрик судорожно сглотнул, не веря в происходящее. Его охватила дрожь, несмотря на то, что вокруг жадно дышало пекло, а не правил мороз. Происходящее напоминало один из кошмаров, что преследовали его последние девять лет. Ужас догнал его и воскрес из пепла наяву.
Патрик оглянулся в поисках жены и сына, но их не было. Паника, схватившая за горло, ослабила свои тиски - родные ещё в гостях и, значит, им ничего не грозит.
Женщина чуть склонила голову набок. Она была похожа на воплотившееся в реальность древнее предание о Лилит - ночном чудовище, соблазняющем мужчин. Её стройное тело было облачено в блузку с глубоким декольте, а бёдра обтягивали кожаные брюки, расшитые золотым узором летящих искр.
Она подступила к Патрику, не сводящему с неё взгляда. Лютый страх сковал его мышцы. Попытался двинуться, но не вышло. По щекам потекли слёзы.
- А что такое совесть? - женщина с лукавой полуулыбкой провела кончиками пальцев по холодному, будто камень на морозе лицу Патрика. Его сердце, пропустив удар, бешено заколотилось, а ноги стали ватными. - Дар Бога! Путеводная нить от мрака к свету. Она как пуповина, соединяющая мать и дитя, - она села на постель. Патрик, рухнул к её ногам, но не мог отвести охваченных ужасом глаз от миловидного лица, обрамлённого иссиня-чёрными волосами.
- Чудесная ниточка... дающая жизнь! Ночь и день. Солнце и темнота. А что, если в ледяном мраке светлей, чем когда тебя окружает пламя? Такое возможно, Патрик? - она нежно улыбнулась. Погладила его по седым волосам.
Пожар подбирался всё ближе к кровати, однако дым, клубясь, ложился ковром на пол и не мешал дышать. Патрик не знал, что ему делать. Тело не слушалось его, оно словно подчинялось чужой воле. Именно неведомая сила склонила его к ногам женщины, а не он сам припал к ним. Ручейки пота потекли по его спине.
- Молчишь. Да, у тебя нет права говорить. Я исповедуюсь за тебя, - она даровала ему мягкий поцелуй в покрытый испариной лоб. - Как же далеко ты убежал и прекрасно спрятался. Стал совершенно иным человеком. Теперь ты добропорядочный семьянин. Добрый отец. Заботливый и верный муж. А тот, другой Патрик, участник безумного процесса самопровозглашённых новых инквизиторов, что примерял рясу священника... Именно примерял, - её глаза остекленели, в них не было ничего, кроме пустоты, - хотя он окончил духовную семинарию, имел подлинный сан, однако не спасал заблудшие души. О нет, ты губил невинные, - ноготь на её указательном пальце удлинился, сделавшись острым чёрным шипом. Она провела кровавую вертикальную черту на лбу Патрика, который, переполняемый ужасом, чувствовал, как Смерть дышит ему в затылок. - Скольких ты отправил в Ад, не заслужено мня себя Творцом? Ты ответишь лишь за одну душу и будешь судим за ту слабость Создателем! - она звонко рассмеялась и чиркнула ногтем-шипом, творя крест на его лбу. - Ниточку жизни ты оборвал, не сказав подельникам, о чём тебе исповедалась Ведьма. Да, она была истинная злая Ведьма, но в чреве её сияло невинное солнышко. И ты, - кривая усмешка, - вырезал раскалённым ножом язык матери и плотно завязал ей рот, чтобы она никак более не посмела попытаться спасти своё любимейшее дитя. Так в чём больше света, Патрик? Знаешь, как темно было Ведьме на костре, обнимаемой ярким нестерпимо жарким огнём? Да, ты это постиг потом, во снах. И побежал прятаться от себя, от ненависти за любовью! - тёплая улыбка. - Знаешь, как быстро растут дети на небе? Да-да, то дитё не попало в Ад, Бог мудр, - глубокая грусть застыла в оживших глазах женщины. Она погладила дрожащего Патрика по голове. Языки пламени лизали ему пятки. - Только ребёнок без матери и в окружении ангелов, - гостья запнулась. Её лицо исказилось болью, и она наотмашь ударила Патрика по щеке. Вскочила на ноги, схватила его за грудки и швырнула в стену за кроватью. Её глаза наполнились искрящими углями, черты лица заострились от ярости. Волосы зашевелились змеями. Патрик едва поднялся и попятился, спиной обрывая детские рисунки со стены.
- Знаешь ли, как невинному ребёнку светло в бездне адовой, когда его обнимает мать? Никакие муки не страшны! Да, ты ведаешь это, когда прижимаешь к себе сына! Ты веришь, что любовью искупил грехи! Ты веришь, что убежал и скрылся. Но нет, Патрик, быть может, Бог тебя простил, только ненависть женщины, у которой ты отобрал шанс на свет материнства, оборвал её чудесную ниточку жизни, не забыла тебя! - она, как пушинку, отшвырнула массивную дубовую кровать одним движением руки, подошла, сопровождаемая гудящим огнём, к забившемуся в угол Патрику. Он безуспешно пытался что-то сказать, но что именно, он и сам не понимал. Выходило у него лишь глухое мычание.
Женщина широко улыбнулась. Её глаза засияли радостью.
- Ну что же ты, Патрик? Произнеси "раскаиваюсь" и милость господня снизойдёт на тебя, убережёт твоё тело! Но ты можешь признать вину и принять кару от дьявола! Прошепчи: "виновен, но не каюсь" и спасёшься душой! Выбирай, где мрак, а где свет, Патрик... Один путь, две двери, а ключи в твоём сердце, сознании, - она легко взмахнула ладонью, и его губы отпустил каменный лёд.
Пламя надвинулось стеной. Кожа Патрика стала покрываться волдырями, одежда дымиться, волосы тлеть. Боль, страх, желание убежать, жить - все смешалось в единый коктейль.
Патрик лежал на мягкой зелёной траве. Жадно глотал свежий пропитанный солью воздух, волнуемый налетевшим с океана ветром. Волны гулко бились о скалы, отражаясь эхом в его висках, бешено пульсирующей кровью. Боль резала всё тело, но он был жив.
"Жив! Я жив!"
- Время, бег и, самое печальное, любовь не изменили тебя, - тихо произнесла женщина с костром в глазах цвета кофе. Она присела рядом, поджав колени к груди, повернула голову к океану. - Знаешь, что чувствует дочь, найдя отца, убившего её? Падкого на слабости, труса отвечать за свои грехи. Ты ведь узнал в моей маме ту, что три месяца тайно сожительствовала с тобой. Да, иное лицо, да, чары... но глаза их не изменить. Ты увидел. А она любила тебя и дарила свободу, прощая, что ты враг. Взамен ей верилось в каплю человечности. Но ты сбежал от любви к ненависти. Сделал выбор. Подтвердил его сегодня.
Патрик дёрнулся и не смог ни сесть, ни издать звука.
- Тише. Пустота. Вот, что чувствую я. Ни мрака, ни света. Серафим, для которого есть лишь лёд. Падший Серафим, - за спиной женщины начали вырастать пламенные крылья. Она встала, продолжая смотреть на окутываемый наступающей ночью океан. - Знаешь, что есть твоя душа? Та, что ты обменял на спасение тела... Нет-нет, она не у тебя в сердце. Твоя душа - это твоя любовь! И я забираю то, от чего ты сбежал. Ты можешь убить себя скоро, а властен дожить до сотни лет. Но чтобы ты не выбрал, твой сын будет ждать тебя в Аду. Знаешь, как там быстро растут дети? Я буду любить его как мать и отец, как лёд любит огонь, - с губ сорвался хрустальный смех.
Яркая красно-оранжевая вспышка, и женщина пропала.
- Не каюсь! Покарай меня, Бог! - изо всех сил закричал Патрик, бросившись к улетучившейся огненной дымке. Завопил: "Нет. Нет. Ещё не поздно", на четвереньках пополз в сторону пожираемого беспощадным бесчувственным пожаром города.
[1] Великий чикагский пожар продолжался с 8 октября по 10 октября 1871 года. Пожар уничтожил большую часть города Чикаго, при этом сотни жителей города погибли. Несмотря на то, что пожар был одной из самых масштабных катастроф XIX века, город сразу же начал перестраиваться, что послужило толчком к тому, что Чикаго превратился в один из самых значимых городов США. Больше информации тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Великий_чикагский_пожар
[2] Лилит - первая жена Адама в каббалистической теории. Упоминается в некоторых ранних апокрифах христианства, не вошедших в библейский канон. В еврейском тексте книги Исаии, повествующей о запустении Идумеи после Божественного суда (Ис. 34:14), предсказывается появление ночного привидения (lilith). Упоминается в Свитках Мёртвого моря, Алфавите Бен-Сира, Книге Зогар.
Согласно преданию, расставшись с Адамом, Лилит стала злым демоном, убивающим младенцев (этот персонаж присутствует и в арабских мифах). В мифологии Древней Месопотамии подобное имя носит ночная демоница, которая убивает детей и издевается над спящими мужчинами (упоминаются также и мужчины "лилу"). Больше информации тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Лилит
[3] Серафим - в христианской традиции высший ангельский чин, наиболее приближённый к Богу. Древнееврейское слово "сараф" (ивр. שָׂרָף, śārāf, множественное число - שְׂרָפִים, śərāfîm) имеет несколько значений[2]: пылающий, огненный; змей, летающий змей, змееподобная молния; летающий дракон или грифон. Больше информации тут: https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Серафимы&stable=1
[4] Блузка как элемент женской одежды появилась в XIX веке в результате разделения платья на верх (собственно, блузка) и низ (юбка). Больше информации тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Блузка.
[5] Кожаные брюки. История появления брюк в Европе началась со скифских меховых и кожаных штанов. Всадников, ездивших без седла и по многу часов не слезавших с лошадей, они спасали от непогоды и защищали кожу. Этот вид одежды у скифов переняли галлы и германцы, то есть варвары... Появление "стрелок" относится ко второй половине XIX века и связано с развитием фабричного пошива. Большие партии товара плотно складывали в тюки и переправляли чаще всего морским транспортом. После распаковки штаны имели жесткие, плохо поддающиеся разглаживанию стрелки-складки. Но именно такие штаны и стали именовать современным термином "брюки". Больше информации тут: http://www.vokrugsveta.ru/quiz/110/