Сержант Ацтэй любил своего командира - командарма Снега так, как только может любить солдат. За этого невысокого, вечно хмурого мужичка можно было идти и в огонь, и в воду, и хоть к дьяволу на свадьбу.
Командарм никогда не бросал своих людей, бился за каждого и те, как и Ацтэй, отвечали ему преданной, слепой любовью. Если Снег скажет стрелять - они будут стрелять, если скажет убивать - они будут убивать. Он был жёстким, даже жестоким командиром. Сам лично наказывал провинившихся и не гнушался рукоприкладства. Солдаты с нежностью говорили, что это от большой любви.
- В этот раз у нас чертовски трудная задача, - командарм стоял у стены и с трудом скрывал свою радость. Его обычный хмурый взгляд как рукой сняло. - Мы должны начать войну. Точнее мы должны создать для этого веский повод.
Он всегда объяснял своим бойцам задачу как можно подробнее, считая, что грамотно мотивированные солдаты, осознающие важность и цель миссии, лучше и яростнее сражаются в бою. Утечки Снег не боятся - они скорее умрут, чем выдадут информацию врагу.
- Война, война, - зашептали солдаты за столами, а Ацтэй мечтательно закрыл глаза. Он грезил войной и не мог дождаться её начала.
Никто из присутствующих не удивился словам командарма - много лет Север и Юг шли разными дорогами и жадно посматривали на территории друг друга.
Югу нужна была богатая полезными ископаемыми, особенно нефтью и газом, тундра приполярья, чтобы не зависеть от поставок топлива с Земли. А Север стремился прибрать к рукам плодородные, чернозёмные земли, на которых южане собирали по несколько урожаев в год, чтобы, опять же, не зависеть от поставок продовольствия с Земли.
Скрытая, диверсионная война велась уже давно: постоянные теракты в обеих странах, взрывы вокзалов и больниц, вооружённые стычки на границе, диверсии на заводах и электростанциях, искусственные эпидемии и землетрясения.
В ход были пущены все доступные средства при молчаливом попустительстве Земли, которой было выгодно, чтобы каждая из сторон конфликта по-прежнему от неё зависела. И чем дальше, тем сильнее.
Ещё более напряжённая шла война идеологическая, обрабатывающая сознание простых граждан и подогревающая ненависть друг к другу. Атака велась по всем фронтам: от телевидения и рекламы до школьных программ и утренников в детских садах.
Ненависть копилась по обе стороны конфликта, и рано или поздно этот гнойник должен был лопнуть.
- Вы готовы умереть за Юг? - резко крикнул командарм, закончив объяснять план и раздавать приказы.
- Да! - хором проорали солдаты.
- Смерть северянам!
- Смерть, смерть! - радостно скандировали со своих мест верные бойцы Снега.
Ацтэй кричал громче и яростнее всех.
Отряд выдвинулся на позиции в приграничный посёлок Зверобой в семь часов вечера, заранее переодевшись в камуфляжную форму полиции Севера и прикрыв лица повязками. Снег как всегда шёл замыкающим, закрепив сержанта Ацтэя командовать ударной группой.
Мирная демонстрация в поддержку Юга у пятиэтажного здания муниципалитета только-только собиралась: люди расставляли свои пикеты и развешивали транспаранты.
На разумное замечание одного из бойцов, что придётся убивать тех, кто поддерживает южан, Снег ответил:
- Югу нужны верные и преданные граждане, колеблющееся бесполезны - их можно пустить в расход.
Не таясь, ударный отряд вышел в центр площади перед муниципалитетом. Ацтэй, напустив на себя озабоченный вид, подошёл к пухлому, слегка покрасневшему лейтенанту полиции. По сводкам разведки именно он обеспечивал оцепление и безопасность демонстрации.
- Добрый вечер, я майор Симан, - сержант поздоровался, немного картавя согласные на манер северян, и протянул документы. - Вчера поступил запрос из вашей мэрии на поддержку сил правопорядка во время демонстрации. Нас 50 человек, мы готовы помочь с безопасностью.
- Но мэр мне сказал, что мы справимся своими силами.
- Он передумал, - отрезал Ацтэй. - Можете связаться с ним и переспросить.
- Не надо, я вам верю, - было видно, как от облегчения разгладились морщины на лбу лейтенанта.
- Как вас зовут?
- Лейтенант Вернич, - пухлый мужчина спохватился и отдал честь.
- Обстановка?
- Пока тихо. Тревожных сигналов нет, но кто его знает. У меня 23 полицейских, а демонстрантов уже больше трёхсот человек.
- Ясно, - Ацтэй обвёл взглядом толпу, вспоминая указания Снега и определяя позиции для своих бойцов. - Мы станем по периметру в первом кольце оцепления.
- Может моих в первом кольце, а ваших по флангам? - попытался спорить Вернич, немного растерявшись.
- Нет, - рявкнул сержант.
- Но...
- Никаких 'но'! - Ацтэй повысил голос. - Это приказ командования. При всём уважении к полиции Зверобоя мои бойцы более опытны и лучше экипированы. У вас даже нет щитов. Если толпа взбесится, чем вы будете её останавливать? Добрым словом и молитвами?
- Хорошо, - сдался лейтенант. - Мы постоим на подхвате.
Разведчик, обеспечивший поддельными документами ударную группу, был в самом центре толпы демонстрантов. Именно он и его подручные в запланированное время начали кидать камни и бутылки с зажигательной смесью в полицейских, провоцируя их.
Ацтэй терпел ровно 5 минут, а когда один из его бойцов упал с 'травмой' головы, скомандовал атаку. Фальшивые полицейские достали электродубинки и плотным строем начали теснить демонстрантов в сторону муниципалитета, не давая им уйти боковыми улицами, и только 'как-бы' случайно пропустили нескольких молодых парней с отличительными знаками на груди.
Внутри здания несчастных жителей Зверобоя уже ждали. Часть отряда под командованием Снега заранее выломала замок в двери муниципалитета, позволив ничего не понимающей и спасающейся от электродубинок толпе ворваться внутрь.
Когда ловушка захлопнулась, и большая часть демонстрантов оказалась в здании, Ацтэй передал подтверждение Снегу:
- Пирог начинён, можно ставить в духовку.
- Отправь бойцов разобраться с полицейскими, - ответил тот. - А сам возьми пару человек и пройдись по первому этажу, чтобы никто не сбежал через окна.
- Есть.
Бойцы Снега зачищали комнату за комнатой, начав с верхних этажей, где они таились до начала операции, и методично убивали всех. Огнестрел не применяли - работали исключительно ломами и стальными дубинками. На первом этаже орудовала группа Ацтэя.
- Здесь женщина, беременная, - сержант связался со Снегом, когда нашёл в туалете всхлипывающую сотрудницу муниципалитета. Она явно не была среди демонстрантов и волею судеб оказалась в здании.
- Я только цветы зашла полить. Не убивайте, пожалуйста. Я буду молчать. Мне скоро рожать. Не берите грех на душу, - взмолилась женщина, схватив Ацтэя за куртку.
На той стороне Снег злобно рявкнул в рацию:
- Никаких живых свидетелей.
Сержант молча снял половую тряпку со швабры и начал душить женщину.
- Будь ты проклят, герой, - цепляясь сорванными ногтями за сдавливающую шею тряпку, прошептала она. - Гореть тебе в аду. Мой ребёнок тебе отомстит.
Когда грязное дело было закончено, командарм Снег поджёг здание. Под разгоняющееся пламя и треск перекрытий отряд скрылся в сумерках, направляясь на базу.
Плац, всю ночь выдраиваемый новобранцами, блестел так, что резало глаза.
Ацтэй вместе с другими солдатами, представленными к правительственной награде Героя Юга, стоял в первом ряду. Им была оказана невероятная честь - в присутствии лидера всей нации оставить боевое оружие при себе.
Именно это обстоятельство больше всего говорило о том, насколько безраздельно родная страна доверяет своим героям.
Слева стоял великий Снег, который планировал стать дважды Героем. Он безобразно щурился и ежеминутно поправлял лацкан мундира, на который самим Президентом будет повешена награда.
На площади звучал величественный марш победителей, обещающий, что вчерашняя операция - это только первый маленький шажок в победоносной войне. А в том, что она начнётся, уже никто не сомневался. Как только вечером правительство обнародует Земле 'факты' нападения 'северян' на мирных жителей спорной территории в посёлке Зверобой, начнётся всеобщее наступление на Север. Тайная мобилизация уже шла полным ходом.
Строй заволновался и зашумел - Президент ступил на ковровую дорожку, зазвучал государственный гимн.
- Эй, шкет, ты откуда тут взялся? - удивленно спросил сержант.
Мальчик лет семи-девяти, в общем - шкет, как-то пролез через кордоны и бегал между рядами солдат, которые его как будто не замечали.
- Стой!
Тот заливисто засмеялся и начал пускать солнечных зайчиков в глаза Ацтэя.
- Иди сюда, - сержант попытался словить мелкого шкодника за одежду, но не мог дотянуться, не выпав из строя.
- Бу, дяденька, - шкет достал из кармана шорт трубочку и выстрелил горохом Ацтэю в шею.
Было больно и неприятно. Сержант сделал шаг в сторону.
- Смирно! - над ухом рявкнул командарм Снег и дал затрещину.
- Но там мелкий бегает. Его надо выгнать.
- Прекратить нести чушь. 10 суток карцера. Мне плевать, что ты без пяти минут герой Юга.
Крик непосредственного начальника освежил голову Ацтэя и заставил вернуться в строй.
Увидев, что его жертва превратилась в истуканчика, мелкий шкет прыгнул Ацтэю на спину, одной рукой ухватился за шею, а второй начал лазить по карманам.
- Ой, дяденька, а что это у тебя?
- Слезь, а то хуже будет, - прошипел сержант.
- Не боюся, не боюся, я с тобой веселюся.
Шкет залез в кобуру, расстегнул её, достал пистолет и всунул в руку Ацтэя.
- Ты что творишь, верни на место.
- А ты сам дяденька, попробуй. Слабо?
Рука с пистолетом не слушалась и упрямо поднималась вверх, навстречу официальной делегации.
- Прекрати! - хотел закричать сержант, но смог только нечленораздельно прохрипеть.
- Что вы говорите? Я тут не при чём. Это ты сам, дяденька.
Как будто чужая рука захватила в прицел голову Президента и спустила курок.
Шкет схватил Ацтэя за щёки и, дёргая их, визгливо прокричал:
- Миром правит мир!
Через несколько секунд сержанта били ногами все, кто мог до него дотянуться. Больше всех усердствовал командарм Снег. Его наполненные кровью глаза готовы были убить на месте. Он трижды выстрелил в предателя, но затем вовремя подбежавший генерал Свенстин приказал оставить убийцу Президента в живых.
Ацтэй уже ничего этого не видел и не слышал. Он скрутился в клубок, защищая тело от ударов и пытаясь унять боль, и как заведённый орал чужим ртом:
- Миром правит мир.
Дав немного прийти в себя, сержанта стали пытать. Грубо и без затей. Ломали все кости в теле, а за ночь заживляли, чтобы с утра начать заново. Заставляли выдать нанимателя, признаться в связях с Севером и назвать связных.
Ацтэй был готов сказать всё, что угодно, но он ничего не знал и поэтому молчал.
Это ещё больше злило тех, кто его пытал.
Несколько раз сержант пытался рассказать про ребёнка, но ему не верили и только били сильнее.
Все эти дни, превратившееся в сплошную боль, мелкий шкет сидел невдалеке, обычно на подоконнике или просто на полу, и стрелял горохом в Ацтэя, помогая мучителям.
Это было больнее и обиднее всего.
Где-то через десять дней, отчаявшись добиться имён, явок и паролей, следователи сочинили всё сами, увязали с резней в посёлке Зверобой и подсунули признание на подпись. Ацтэй подписал не глядя.
Казнь назначили на вечер следующего дня. Было решено сделать её публичной и предельно жестокой - в назидание всем тем, кто помыслит сотворить подобное.
В ночь перед днём своей смерти в камеру к Ацтэю пришёл Снег. Он по-прежнему кипел от злости и ударил сразу, с порога, без прелюдий.
- Паршивая, продажная крыса. Я воспитывал тебя как сына. Я любил тебя, доверял как себе самому. Я бы за тебя умер, не думая ни секунды. А ты, тварь, предал.
Командарму не нужны были ответы и оправдания Ацтэя. Он просто хотел спустить пар:
- Тебе повезло, что не я вёл допросы, иначе ты через час молил бы о смерти. Знаешь, чего мне стоило попасть сюда? Но ничего, я найду и убью твоих нанимателей и сообщников, всех до одного.
Снег уже безостановочно бил сапогами скрючившегося на полу сержанта:
- Я обещал охране, что ты доживёшь до казни. Радость от твоей смерти должен испытать каждый южанин, а не только я.
Запыхавшись, командарм на секунду остановился и расстегнул ворот рубашки:
- Я сделал всё, чтобы ты стал хорошим бойцом без морали и тени сомнения. Я показал тебе, как надо убивать.
- Это не я, - прошептал Ацтэй, получив секундную передышку.
- Ты не только предатель, ты ещё и трус! - Снег поднял его за грудки и прижал к влажной стене камеры. - Я сам видел, как ты нажимал на курок.
- Это не я, я не убивал.
- Хватит врать! - взревел в бешенстве командарм. - Я стоял рядом и всё видел, но не успел тебя остановить. Кто тебя нанял? Кто тебе заплатил, сволочь?
- Никто, - сказал сержант, почти теряя сознание. - Это всё этот шкет. Он вложил мне пистолет в руку.
- Ага, и руку тебе держал, и курок нажимал, - Снег ударил ему коленом в пах.
Охрана попросила не бить арестованного по голове. Ведь если предатель впадёт в кому, то быстро из неё не выведешь, а во время казни он должен быть в сознании и с твёрдой памятью.
- Тебе помочь, дяденька Ацтэй? - шкет объявился как всегда неожиданно, но помощь предложил впервые.
Сержант обречённо кивнул головой и закрыл глаза, отпуская своё сознание.
Пацан заливисто засмеялся и выстрелил в Снега горохом из своей трубочки. Командарма подняло в воздух как бумажный лист и кинуло об стену.
Когда Ацтэй пришёл в себя, лёжа на бетонном полу, шкет копался в карманах уже мёртвого Снега и складывал добытое в кучку возле железной двери. Сверху лежал пистолет, посверкивая блестящей рукояткой.
- Он мёртв? - спросил сержант, не отрывая взгляда от пистолета.
- Круто я его, правда? - произнёс задорно, с гордостью шкет.
Ацтэй пересилил боль и обвёл взглядом камеру - на всех стенах чем-то острым было нацарапано: 'Миром правит мир'. В одном месте слова были залиты чем-то бурым, похожим на кровь Снега.
- Что это?
- Послание, - пацан весело улыбнулся и сдул со лба локон светлых волос.
- Кому?
- Не кому, а от кого. От тебя - людям.
- Но я этого не писал, - сержант сел на пол, прислонившись к стене.
- Угу, - шкет вдруг стал серьёзным. - Ты и в Президента не стрелял.
- Если ты стал такой разговорчивый, ответь мне. Сколько я здесь торчу?
- Десять дней, - произнёс пацан, по очереди загнув пальцы на руках. - Или больше. Я умею считать только до десяти.
- Война началась?
- Ещё какая, - восхитился мелкий. - Там такое рубилово идёт, просто жесть. Монолёты летают, танки носятся, солдаты стреляют. Всюду взрывы, трупы. Бам, бам, бам!
Ацтэй скрипнул зубами, приятное возбуждение охватило тело, в глазах проскочил бешеный блеск и жажда боя:
- Кто побеждает?
- Не знаю. А какая разница? - удивился шкет. - Главное, что весело!
- Я нужен фронту. Я должен помочь Югу. Смерть северянам, победа будет за нами!
- Тебя мало били?
- Это недоразумение, я всё смогу объяснить, - сержант, собравшись с силами, сделал рывок вперёд и схватил пистолет Снега. - Я приведу тебя, и ты всё расскажешь.
- Ой, боюся, боюся, - мелкий схватился за живот и засмеялся как на плацу.
Ацтэй навёл прицел на левую ногу шкета и нажал на курок.
Немного оглохнув, сержант в шоке осмотрел пацанёнка - на нём не было ни одной царапины. С такого расстояния невозможно промахнуться - выстрел был почти в упор.
- Зря ты дяденька, сейчас как набежит злая охрана, опять изобьют.
Тюремный улей уже зашумел, по крикам из-за железной двери было понятно, что к камере бежит несколько человек.
- Сам? - мелкий достал из шорт свою трубку и вкинул горсть гороха в рот. - Или опять всё делать за тебя?
Тюрьма не хотела без боя отпускать предателя. Если бы не помощь шкета, шансы на выживание Ацтэя стремились бы к нулю. Весёлый, беззаботный пацанёнок как будто знал карту этажей наизусть и точно видел, где находится каждый охранник.
Расстреливая тюремщиков горохом и помогая сержанту искать путь на волю, он успевал расцарапывать стены всё той же трубочкой и писать 'Миром правит мир'.
А затем ночь укрыла беглецов, растворив во тьме без остатка.
Никто не ожидал такой наглости от Ацтэя, поэтому погоня отправилась по его следам не сразу. Получив небольшую фору, тот успел скрыться в ближайшем лесу и обогнуть столицу с запада - по непролазным болотам и гнилым пустошам. Мэр уже несколько лет обещал их осушить, но к радости беглеца не успел этого сделать.
Передохнуть и немного поспать сержант смог только на третьи сутки, когда усталость пересилила страх перед погоней и позволила ему уснуть под деревом, укрывшись мхом.
Где-то сверху беспорядочно летало со включёнными прожекторами несколько монолётов, из которых периодически раздавалась стрельба. Это его преследователи палили во всё подозрительное.
Шкет опять перестал с ним говорить, только иногда заливисто смеялся и пальцем показывал, куда идти. Везде, где только было можно, он писал 'Миром правит мир'.
Припоминая карту местности и наблюдая за солнцем, Ацтэй смутно догадывался, что мелкий гонит его на север, в сторону небольшого приграничного посёлка Зверобой, из-за которого и началась война. Его это устаивало - сержант жаждал боя и верил, что докажет свою невиновность, проливая кровь северян.
Боялся он только того, что его смогут выследить по следам надписей, оставляемых шкетом.
Ацтэй попытался схватить одного из преследователей, идущих за ним, но не удержался и убил. А на пятый день они пропали, совсем пропали. Только иногда над головой раздавался шум низколетящего монолёта, но он скорее патрулировал территорию, чем кого-то преследовал.
Конечно, можно было поймать какого-нибудь местного жителя и всё расспросить, но риск не стоил любопытства.
Первые недели Ацтэй делал по ночам вылазки в небольшие городки за едой, припасами и лекарствами. В деревушки заходить было опасно: там всё на виду, а жители хорошо друг друга знают. Незнакомец привлечёт излишнее внимание. Он это понял, когда в деревне с непроизносимым именем Заркинпроток его ранил в плечо из охотничьего ружья обычный фермер. Пришлось уйти, сбежать как трус.
Снег ещё в тюрьме сломал ему несколько рёбер, которые жутко болели и мешали нормально вдохнуть, а теперь ещё и рана в плече стала гноиться, несмотря на антисептики, которые он на неё лил.
Но Ацтэй был настоящим солдатом и умел справляться с такими трудностями. Во время службы он сталкивался с вещами и похуже.
С каждым днём его сердце билось сильнее и сильнее - граница была всё ближе, а значит, проклятые северяне доживали последние дни.
То, что линия фронта сместилась глубоко на территорию Севера, сержант не сомневался, так как верил в несокрушимую мощь родной армии.
Иногда ему снилось, как он будет голыми руками душить и убивать, как будет упиваться смертью врагов. После таких снов настроение резко подымалось.
С едой становилось хуже и хуже. Обжитые места попадались всё реже, а с охотой как-то не заладилось. Ведь убивать людей и охотится на зверей совершенно разные вещи. Дикие животные к себе близко не подпускали, точнее Ацтэй не знал, как к ним подобраться. Поэтому приходилось довольствоваться кошками и собаками, которых вдоволь водилось на окраинах городков, попадавшихся по пути.
Однажды ему повезло - он набрёл на в спешке покинутую ферму, где осталось без присмотра с десяток кроликов. Их мясом он набил рюкзак до самого верха, не заморачиваясь причинами исчезновения хозяев.
Где-то через три недели блужданий по лесам на дорогах и столбах стали попадаться огромные надписи 'Миром правит мир', которые делал явно не шкет - слишком аккуратными они были, а некоторые даже нанесены явно под трафарет. Обычно рядом висела фотография Ацтэя, скорее всего, с объявлением в розыск. Подойти, чтобы прочитать, он не рисковал.
Ещё через два дня он обратил внимание, что в обжитых местах пропала полиция и военные, а мирные жители ходили толпами и что-то кричали.
На 26-й или 25-й день побега (Ацтэй сбился со счета) почти возле посёлка Зверобой сержант проснулся от звука выстрелов.
Стреляли много и беспорядочно, в основном из пистолетов и лёгких автоматов.
Он не поверил своим ушам, неужели фронт так и застопорился на границе? В чем причина? Север смог дать уверенный отпор? Или это южане, после удачных боев, начали отступать и вернулись на первоначальные позиции?
Выстрелы раздавались всё ближе и ближе - сержанту пришлось искать надёжное убежище в густых кустах малины, которые он обобрал перед сном.
Но тут шкет неожиданно, не предупреждая, схватил его за правую руку, в которой был зажат пистолет Снега, и начал стрелять в приближающиеся тени. В ответ раздался шквал выстрелов.
Ацтэй успел вдохнуть только один раз, как несколько пуль пронзили его насквозь, заставив закричать от боли.
- Ещё одна крыса! - радостно воскликнул мужской голос с явным северным акцентом. - Заходите аккуратно.
Сержанта грубо схватили за сапог и вытянули из кустов под свет фонарей.
- Посмотрим, кто тут у нас, - раздался тот же голос. - Ваш или наш?
- Ты кто такой? - спросил бородач, обладатель мужского голоса, что говорил с самого начала.
- Сержант Ацтэй. 3-я мобильный отряд командарма Снега, - проговорил скороговоркой тот, уже с трудом удерживая себя в сознании.
Вокруг раздался удивлённый шёпот.
- Да иди ты! Живой! Тебя же списали в утиль ещё две недели назад. Дайте-ка его фото.
Бородач достал откуда-то листик с изображением Ацтэя, внимательно осмотрел его и заключил:
- Точно он. Герой.
- Что происходит, кто вы? - прошептал сержант.
- А ты что, не в курсе? - удивился бородач-северянин. - Ну ты мужик! Завалил своего вонючего президентика, да ещё и Снега на тот свет отправил. Наши идиоты на Севере это по телеку показали. Мол, Юг совсем загнивает и то сё. А народ понял, что также пора как на Юге решать этих политиков и жить в мире. Короче, мы своего Председателя и всю его вонючую шайку быстро в расход пустили. Вашим тоже понравилось, как ты своего главного замочил, и они начали валить всяких там генералов и политиков. Теперь у нас между жителями Юга и Севера любовь, дружба, жвачка. Миром правит мир, брат.
- Прости нас, что зацепили. Мы думали, что ты один из лоялистов, поддерживающих старую власть, - извинился перед сержантом южанин. - Держись, мы тебя вытащим.
Бородач расстегнул защитную куртку, а под ней оказалась майка с черно-белым портретом Ацтэя и надписью: 'Миром правит мир!'
- Смотри, ты теперь символ мира и объединения Севера и Юга! Ты стал героем!
Сержант закрыл глаза, умирая с ненавистью в сердце. Последнее, что он увидел - шкет, стоящий за спиной южанина, слишком серьёзный и насупленный, а оттого удивительно похожий на свою задушенную в посёлке Зверобой мать.