Сегодня у меня снова бред. Я начинаю привыкать к галлюцинациям. Частично их вызывают наркотики - Вивальди оставил их целую кучу - но по большей части, сама планета.
Шесть дней назад умер Савченко, и теперь я остался один. Наедине с камнями, песком и безумием.
Со дня, когда "Немезида" растворилась в здешнем чертовом океане неизвестной кислоты, прошло пять месяцев, или пять веков, если спросите мое мнение. Пять месяцев я здесь, и вот уже шесть дней совершенно один, а это пугает куда сильнее песчаных бурь и кислотного океана.
Первой погибла Кира. Еще на корабле, после взрыва двигателя. Месяц спустя, Савченко выпустил в Вивальди последний заряд лучевого пистолета, и это было забавно.
Камням тоже смешно. Мой бог, какой же отвратительный у них хохот! Я погрозил камням кулаком и предложил заткнуться. За шесть последних дней я разговаривал лишь с этими камнями. И с Соркой.
Сегодня я развлекаюсь, кидая в сверкающую гладь океана свою одежду - мне она уже не понадобится.
Есть что-то притягательное в этом отвратительном и жутком океане. Вот так глядеть, как сверхпрочный полисинтетический пластик огнеупорного скафандра превращается в скопление пузырьков на поверхности - это внушает и ужас, и некий суеверный трепет.
Тела Вивальди и Савченко постигла та же участь. Мне стоило неимоверных трудов дотащить их до оранжевых "вод", не намокнув самому. И пусть во мне крепнет уверенность, что теперь кислота не причинит мне вреда, проверять как-то не хочется. На Земле было бы проще: всего-навсего подождать прибоя, но на планете нет ни приливов, ни отливов - планета лишена луны. Здесь есть только песок, тучи и океан.
Конечно, была еще Сорка, но она не появлялась с тех пор, как убила Савченко.
Камни считают, что он бы не изменился, и я им верю. Вивальди - да, но Савченко застрелил его, когда у того начал расти хвост. Но и сам Савченко не был человеком, когда погиб. Человеком оставалась только Кира, и то, лишь благодаря тому, что сгорела вместе с кораблем, и планета не успела поработать над ее телом и разумом.
У Сорки глаза Киры, такие же черные и узкие. Вот только ресниц у нее нет.
Камни говорят, что она похожа на ихтиозавра, но я сомневаюсь, что они имеют хоть малейшее представление о древних земных ящерах. И вообще, сегодня они что-то больно разговорчивы.
Я бросился к камням и впился клыками в один из них - закапала кровь. Плевать - я уже не чувствую боли. Я уже не человек. Порой это страшно, но чаще всего, мне все равно. Сорка убьет меня, если я не стану таким же, как она. Таким же, как эта самка, которую я желал.
Сорка.
Сор-ка.
Сор-р-ка...
Голубой язык вяло ворочается в длинной пасти, некогда бывшей моим ртом, выговаривая - нет, не так - воспроизводя ее имя! В нем есть что-то цыганское.
Я расхохотался, представив эту гибкую амфибию требующей "позолотить ручку". Смех перешел в рык, а там и в вой.
Как же это чудесно - вот так кататься по серому песку и выть, колотя по камням сросшимися в изящное щупальце пальцами.
Кира выгнала бы меня с корабля, если бы застала в таком состоянии, вышвырнула бы с треском. На ... Киру! Сейчас меня заботит другое.
Не скажи я Сорке, что Савченко был моим другом, она, возможно, взяла бы меня в город посмотреть бой. Сорке неведомо чувство, именуемое дружбой, она презирает его.
Планета сегодня благосклонна ко мне, ни песчаных бурь, ни ультразвуковых волн. Я поблагодарил ее, и камни одобрительно загудели, потом запели до жути фальшиво. Что это? Аве Мария? Чушь!!! Откуда горстке обломков белых скал с пыльной планетки в центре галактики Андромеды знать мелодии Шуберта?!
Я пытаюсь повальсировать, но с моими ластами это проблематично...
Мне снятся сны наяву. Сны, где провести грань между видением и реальностью невозможно. Но я вижу то, чего не могу знать. В этих снах я один из Них - один из жителей планеты.
Сегодня я видел бой.
Сорка сражалась на скользкой арене с двумя рабынями. Дрались насмерть. Это были красивые крупные самки, но Сорка убила их обеих меньше, чем за час. Одна из них, правда, довольно сильно расцарапала ей хвост, но боль не досаждала этой бестии.
Она разрывала плоть противниц острыми перламутровыми клыками, и это было захватывающе. Пила их кровь из Кубка Древних, и это было красиво. Размазывала кровавые потеки сине-зеленым щупальцем по голубой груди, и это было сексуально.
Но овладеть Соркой планета не позволила, прогнав видение.
Тьма...
Часть вторая.
Кошмар
Меня зовут Игорь Литвинов, мне двадцать восемь лет.
Я повторяю это, как заклинание, раз за разом, когда планета ослабляет свою дьявольскую хватку, превращающую меня невесть во что. Это словно пробуждение от дикого и безумного кошмара. Лишь в эти недолгие минуты у меня получается вспомнить свое истинное "я". Вот только с каждым днем память утрачивает все больше и больше.
Мое имя Игорь Литвинов, мне двадцать восемь.
Я штурман межгалактического поисково-спасательного судна "Немезида". Или вернее будет сказать - бывший штурман бывшего судна. Я последний оставшийся в живых член экипажа, состоящего некогда из четырех человек: Киры Савельевой - нашего капитана, доктора Марио Вивальди, меня и навигатора Сергея Савченко. Моего лучшего друга.
Она называет себя Соркой, и она убила Савченко.
Как мы очутились на этой планете, для меня загадка. Думаю, никто из нас так и не понял, почему мы вышли из прыжка в этом секторе. Кира наверняка докопалась бы до истины, будь у нее время.
Кира. Киру расщепило на атомы, когда "Немезида" превратилась в облако раскаленных газов, а я тешу себя надеждами стать инопланетным земноводным! Это низко и жалко.
Я Игорь Литвинов. Мне двадцать восемь.
Раньше я помнил много больше, но планета все набирает силу, а у меня больше не осталось сил бороться с ней. Скоро она полностью овладеет мной. Я уже почти превратился...
Вместимость зонда невелика, но я полагаю, что он проштудирует мой мозг и выберет главное. И хоть я не верю, что кто-нибудь найдет эту пленку, все же это приносит какое-то облегчение. Не надежду, вовсе нет, но ведь это лучше, чем ничего, разве не так?
А камни вновь запели. Что это, танго?
Смогу ли я танцевать танго на своих ластах? Сможет ли Сорка?
Я жду ее. Жду. Вот только, возможно, смерть найдет меня раньше...