Такое ощущение, что вокруг одни интеллектуалы, и только я так смертельно отстала от жизни. Смертельно - в переносном смысле, конечно. Это когда уже ничего поделать нельзя.
- Ты чего какая-то не такая сегодня? - подруга Ленка мазала третий бутерброд моей черной икрой, которую привезли друзья с Волги.
- А какая я должна быть? - сказала я и заткнулась, чтобы продолжить фразу в собственном мозгу: "Когда некто жрет не предназначенную ему икру?!".
- Чо, икры что ль пожалела? - стелепатировала Ленка и брезгливо отодвинула банку на середину стола, быстро дожевывая остатки "бутера".
Я промолчала и, подперев щеку рукой, уставилась в темное окно. За окном показывали снег. Белый и пушистый. Омерзительно прекрасный. Хотелось туда, в белое роскошество, и чтобы вокруг скакал умный, красивый и не жмот.
- Ну?! - не унималась подруга, - Чо там увидела? - Она пододвинула свою массивную тушу и заслонила белые вихри.
- Уйди! - замахнулась я на нее. - Загораживаешь! - Ленка поджала губы, но в сторону отодвинулась. Я, не мигая, смотрела за ее левое плечо в ночь со снегом. Мне там нравилось. Ленка еще немного помолчала, побарабанила пальцами по столу, почесала лоб и нерешительно пододвинула к себе банку. - Да, ешь уже! - Велела я и закрыла глаза. В метро читали "Чайку" Баха. Все. - Ты читала "Чайку" Баха? - спросила я Ленку с закрытыми глазами.
- Чего? - прочавкала мне она, - Какую еще чайку? А Бах - это который композитор?
- Нет! - лениво протянула я, - Это который писатель.
- А чо Бах еще и книги писал? - насмерть удивилась Ленка, замерев с открытым ртом. Я вздохнула, молча сползла со стула и поплелась в комнату подальше от Ленки и икры. Мне икру нельзя, у меня диатез. На морде проступают алые пятна, и вся кожа страшно чешется. Друзья это знают, но упорно привозят каждый раз дурацкие банки с икрой, хотя я каждый раз прошу захватить один, единственный арбуз. В эти дни я обычно приглашаю Ленку.
- Ты бы ее продавала что ли?! - как-то сказала она, намертво прижимая к груди очередную банку.
- А зачем? - с удивлением просила я, - Ты чо все не съешь?
- Съем-съем! - затараторила она, - А что не съем - домой заберу! - Добавила моя святая простота.
- Ну, вот, - умиротворенно ответила я, - Зачем же тогда продавать? - Из-за плеча тут же высунулся чертик и сурово уставился на Ленку, показывая ей грязный, испачканный сажей кулак.
- Так-то оно так, - не сводила немигающих и самых своих честных глаз с чертика та, - Но ведь это каких денег стоит!
- Да и фиг с ними, - отмахнулась я, а заплечечник, оставшись доволен Ленкиным ответом, снова нырнул куда-то за спину и пребольно толкнул меня пониже поясницы. - Ой! - простонала я.
- Чего? - испугалась Ленка, - Ты передумала?
- Да отстань ты со своей икрой! - в сердцах сказала я, - Это черт меня дернул!
- И когда это ты успела с иностранцем познакомиться? - обозлилась от зависти Ленка.
- У Баха. - Сказала я и открыла окно, впуская в свой мир нежные, пушистые комочки, которые при близком контакте оказываются холодными и колкими. Совсем как я.