Смерть снизошла стремительно. Старики и совсем сосунки спасались, сбегая с самым скромным скарбом. Спешили строем, спина за спиной.
Сын сводной сестры, Степан, схватившись за сердце, стонал:
--
Скорей, скорей.
Старуха сумела схватить склизкий сучок, и, словно саблей, стала совершать странное - словно секла скрытое в сгущающихся сумерках существо:
- Стук, стук, страшилище стозевно, сгинь за семь скал, за сорок стран! Силы светлые скликаю - страшись! Скройся за семьдесят смерчей, за семьсот смертей! Свищ на спину, стрела в селезенку, селитру в сердце, скипидар в сраку - слушайся! Сойди в стужу северную, во судилище сатанинское! Славою Соломоновой, словом Самуиловым, силою Самсона - смирись!
Слова старухи, суровые, страшные, словно светились в сиреневых сумерках, сплетались, свивались, создавая сложную сеть, спутывали, связывали.
Селяне смотрели на свершавшийся спектакль, смутно слыша в словах скрытый смысл, не смея ступить в сторону. Странное, смиренное спокйствие сковало суставы слушающих. Страх скользким слизнем свернулся на сердце.
--
Святой Себастьян, старуха совсем спятила! - не сдержался старший сын Степана, сорванец и сквернослов Сашка.
--
Сожри свои слова, сучонок! - съездил сына по спине Степан, - Старуха для села старается, не для себя самой!
Старуха стегала и стегала сгущающийся смог, стращала, стыдила, сживала со свету.
Скоро среди сплошных сумерек сначала слабо, а следом сильнее и сильнее сконцентрировалось странное создание: спинной стержень, словно собранный из слюдяных сочлений, светился сатанинским светом; скрюченные, согнутые в судороге суставы, соединенные сетью соссудов, словно специально созданы страшить смертных. Существо свирепо скалилось в сторону сбившихся в стадо селян, смрадная слюна стекала, собиралась в склизкие сгустки на сыром суглинке.
Существо сгруппировалось, собираясь сделать скачок.
Сзади, из-за спины старосты, скользнул сельский стрелок и скрылся в сумраке за сосной.
Старуха смешно сиганула в сторону, и сразу же свтиснула стрела, срезав сучок сантиметрах в семи от сидящего страшилища.
--
Сорвалось, ссука, - сердито сплюнул стрелок.
Странно, но стрела словно спугнула сатанинское создание. Существо скорчилось в страхе, срываясь на скулеж.
Селяне стали собиратья с силами, стремясь совладать с собой. Сторожко, сдержанно, сажень за саженью самые смелые сближались с существом, стараясь сопротивляться своему страху.
Существо сжалось, совершенно сломленное страхом, стало схоже с сирой собачонкой. В сиплом скулеже сдавленно слышался стон, стон страдания.
--
Собачка! Смотрите, собачка! - Светка, семилетняя сопливая сиротка соскочила со своего сундучка, где стояла, и стрижом скакнула к существу.
--
Стой! Стой, самоубийца! - слышалось сзади, но Светка уже сидела по соседству с собакой, смяв старенький ситцевый сарафан, и сюсюкала с ней, словно со сверстницей ....
--
Сами страшилы свинячьи! Собачка славная! Симпатичная... Соба-а-а-а-чечка...
И, снова стала сердечно сюсюкать со своей скотиной.
Староста скосился на старуху и сварливо спросил:
--
Что скажешь? Священнодействие-то слабовато, сталбыть... Светка-то скорее справилась... Аль созданьице совсем не сатанинское, а самобычная собака?
Старуха скрипнула сурово:
--
Сердцем слышу, сосед, собака еще сделает свое. Суди сам - сколько сердец спугалось... Светка - сознанием скорбная, Светке страх и не снился... Спомнишь мои слова - собака сия и не собака совсем, а...
Старуха смолкла, но спустя секунду сказала совершенно серьезно:
- Создание сие есть сфинкс средиземный. Самлучше спровадить его скорее во свои свояси, да Светка спортила всю стряпню...
--
Скажи-ка, старая, в чем страх сей скрывается-то? Собачка совсем слабая...
--
Сей сфинкс свойством страшен: сказы он способен сказывать. Слова в сказах сладостные, самоцветные, да смертный, что слышал сии слова, счастливым уж не станет... Спочнет он скучать да скорбеть, да сны смотреть странные, сумасбродные. Станет он в страны сказочные стремиться, где солнце светит в синеве, где смарагдовые скалы, где соловей в сумерках свищет сквозь сладкие слезы, где сирин священный судьбу сказывает, только спроси... А где сии страны? Не существует сих стран на свете, не сыщешь. Так страдалец с ума и сходит. Спускаются сумерки на сознание, скучает сирый, страдает да стонет, сокрушается, да все слабеет, слабеет... а там - смотришь -и смерть без срока. Вот и Светке судьба...- старуха смолкла, словно смутившисть собственных слов.
--
Сделать-то что советуешь? - стоял на своем староста.
Старуха сникла.
--
Что сейчас уж сделаешь... Смириться нам следует, сосед... Сразу-то Светка не сдохнет, ссохнется сначала. А скоро и свечку ставить... До сего срока сфинкс к селянам не сунется, сперва Светку сосать станет. Как спустят ее в сырой склеп, тогда и смекать станем, как скверну сбороть.
- Ну, смотри, старая, случись что - с тебя спрос, - скрипнул староста и сказал сильным сопрано, чтобы слова слышало все сообщество:
--
Слышь, соотичи! Старуха сейчас сказала, что собака не страшна до срока. Ступайте в село, да спокойствие сохраняйте. Да не страшись, сермяжное семя, со стихиями справлялись, а сию скверну сбороть - что стакан сивухи сглотнуть! Словом, по саклям, соседи, по саклям!..
Спустя сколько-то сроку с сих событий ситуцация в селе совершенно стабилизировалась. Собака, сиречь сфинкс, не смущала уж сердца своим существованием, и селяне стали спокойны.
Снова стал слышен смех, снова соседки судачили о том о сем, стоя у своих сараев. Сплетни о Светке и собаке стихли.
Снова в селе стали случаться свадьбы.
Сельская свадьба! Священник в светлой сутане, стоящий на ступенях собора, смущенные свежеиспеченные супруги, сваты, свойственники, свидетели, соседи - все смешивается в свадебной суматохе.
А стол! Кто не сиживал за свадебным столом, да не скажет, что сподобился счастья!
Спаржа в смальце, селедочка со свежим сельдереем, сыры, салаты, соусы, студни, соленые сморчки! Сочные свиные сосиски! А сладкое! Спелые сливы, сочни, сушки... Смородина в сметане, и сверху сахар - смакота!
Само собой, всегда сыщется, чем спрыснуть столь славную снедь. Сивуха... Что там сивуха! Это для смердов. Спирт! Старка в сверкающих стопках! Для смазливых сдобных селянок - сладкий спотыкач в стеклянных сосудах...
Снисходительный слушатель, смиренной слуге твоей уже осточертело сочинять сей бред, так что прошу прощения за потраченное время.