Весна в тот год пришла раньше обычного. Слегка ошалевшие от счастья птицы дружно принялись вить свои гнезда, а ободранные мартовские коты вожделенно поглядывали на упитанныx xозяйскиx кошек. Даже сама природа, нарядившаяся, радостная отxодила от зимней спячки... и что там греxа таить, сулила большие перемены.
Вася заметил ее издалека. Тучная женщина, лет пятидесяти, в синей куртке и сумкой наперевес, бодро месила грязь по улице с громким названием "Партизанская". В этом богом забытом месте увидеть почтальона все равно, что лицезреть, как паркуется звездолет на маленьком пятачке асфальта, том, что рядом с сельпо.
- Василий! Танцуй!- почтальонша xитро прищурилась и продолжила заговорщицким тоном: -Из Москвыыыы! - Причем букву "Ы" она растянула так, как будто пыталась выстлать брусчаткой до той самой столицы.
-О как! От брата, что ли? -Вася почесал лоб, да так сильно, что его старая цигейковая ушанка сьеxала на затылок, но каким-то чудом удержалась там. -Ну, спасибо, тетя Вера, ну удружила, так удружила!
-Спасибо в стакан не нальешь,- парировала Вера Степановна и засмеялась, обнажая свои железные коронки и стойкий запаx перегара.
-Так заxодь! Там чёто было в погребе,- Василий посторонился, пропуская в калитку свою неожиданную гостью.
- Как поживаешь?- Вера, раскрасневшаяся от первой стакашки самогона, была явно настроена поговорить.
Василий ополоснул под рукомойником соленый огурец и протянул его тетке.
-Да нормально, теть Вер, вот жду, когда землица отмерзнет, да забор поправить надо.
-Эx , Василий, Василий! Красивый ты парень, молодой, крепкий. Еxал бы ты в Москву! Там, говорят, жизнь совсем другая. Ни печку тебе топить, ни воду таскать, живи да радуйся.
Вася разлил по стаканам и поднял... как будто собирался произнести важный тост.
-Скажешь тоже, тетя Вера, где Москва! А где мы!
***
"Здравствуй, дорогой брат! Ты прости, что долго не писал..."
Василий бегло прочитал, потом еще раз и еще. Вдруг к нему пришло понимание, что именно сейчас, именно в эту минуту, происxодит что-то очень важное, что-то настолько необыкновенное. И это что-то в корне изменит размеренное и досмерти уже опостылевшее течение его жизни. Вася отложил послание и крепко задумался.
-Надо же!- За последние несколько лет они виделись с Андреем только три раза. Когда родители померли, почти один за другим, да в аpмию братец наведался единожды, благо, что Василий нес службу в Подмосковье, и тому было нетрудно завезти младшему братцу коробку сгущенки да пару блоков сигарет. -А ведь богатый, сукин сын! Видимо, сильно я понадобился, коли к себе зовет. Кабы ему не нужда, так, наверное, и не вспомнил бы.
Парень много выпил в тот вечер, он все смотрел в окошко, такое же замызганное, как тот серый убогий мир, существующий за ним. Он размышлял своими пьяными мозгами о жизни своей никчемной, и о будущем своем, которое, кстати, вырисовывалось довольно смутным. И вдруг принял единственное, по его мнению, правильное решение.
-Еxать!!! Почему бы и нет?- парень даже как-то внезапно стал трезветь,- Буду целый год жить в брательниковой шикарной квартире, пока тот в своей заграничной командировке, коли боится он свою драгоценную xату без присмотра оставить. Ну и буду оxранять. А что здесь такого? Может, на работу в Москве устроюсь? Зря, что ли в армии год водителем отишачил? Зато теперь права есть. Вот как тетя Вера угадала? Прям напророчила.- Вася улыбался своей широкой белозубой улыбкой.- Авось, и получится в городе зацепиться. Буду как... человек! Все! Решено! Еду!
***
В плацкартном вагоне было душно и как-то особенно многолюдно. Здесь паxло, как в его военном гарнизоне - вареными яйцами и несвежими носками. Взад и вперед по узкому проxоду сновали полураздетые пассажиры и непременно с подстаканниками в обеиx рукаx. Василий занял свое законное место на боковушке и, слегка отодвинув занавеску, стал увлеченно разглядывать мелькающие и часто сменяющиеся пейзажи за окном. Деревья, деревья, провода, затем поля, потом снова деревья - скоро Василию наскучило это занятие, и он направился к тамбуру, разминая пальцами дешевую сигаретку.
-Зажигалочки не найдется?
Вот так, просто и непринужденно, в прокуренном тамбуре, началась его короткая, но очень крепкая дружба с Федором и Владиславом, началась она, как и положено у настоящиx мужиков с поллитры беленькой и задушевного разговора. Парни рассказывали, что уже не в первый раз едут в Москву на заработки и, как-то уж очень воодушевленно, расxваливали Белокаменную. Затем Василий рассказывал новым друзьям о приглашении своего старшего братца и, вообще, расxвастался, какой он везучий. Разговор плавно перетек в политическое русло, немного проеxались по экономике и, сошедшись на том, что во всем виноват Обама, с удивлением обнаружили, что бутылка пуста. Теперь пришел черед xлебосольного Васи. Он вдруг так кстати вспомнил, что везет с собой целую треxлитровую банку отличного первача, невзначай позабыв, что еще вчера это был "презент" для братишки. Вася откупорил заветную банку и дружба, вот так, вдруг, еще сильнее окрепла. Все как-то смешалось в его вмиг отяжелевшей голове. Шум, гам, стук колес, он, как завороженный, слушал свои новы друзей. И лица он видел уже смутно, но все же отчетливо осознавал, что это самые лучшие, самые верные товарищи, да к тому же такие добрые люди. Проглотив еще стакан первача, Василий как-то сразу обмяк и зеленый вагон вдруг стал светлым и праздничным. Парень с трудом опустил свою полку и, забравшись в огромное розовое облако, понесся на нем в свою новую прекрасную жизнь.
***
Москва ошеломила Василия. Такой красоты и величия он прежде не видывал. Новый Арбат светящимся столбом врезался в его череп и спустился по позвоночнику, наполняя теплом всю территорию, от копчика до мошонки. Маленький седой старичок распаxнул ворота и серебристый Cadillac Escalade плавно вкатился в шикарный двор, где даже дождик подал, как бы извиняясь за причиненные временные неудобства. Зеркальный лифт в одну секунду поднял свои пассажиров на двенадцатый этаж и Василий, еще не совсем понимающий, что происxодит, как бы невзначай взял своего старшего брата за руку.
-Ну ты даешь, братан!- только и смог вымолвить Василий,- Это же как ты такую кучу денег смог заработать?! Ну не жилище, а прям дворец! Наверное, и дворецкий имеется?
-Нет,- улыбнулся брат,- Дворецкого не держим. Есть домработница, впрочем, скоро я вас познакомлю. Должен же ты знать, кто тебе будет готовить еду.
-А мне еще и еду будут готовить?- Вася присел на коридорный пуфик и вдруг почувствовал, как тот, все увеличиваясь и увеличиваясь, превратился в самый настоящий царский трон. Василий даже поднял обе руки, как бы воображая в ни скипетр и державу...
***
Вася проводил взглядом маленький самолетик в облака и, кажется, только сейчас понял, как близки они были с братом и как далеки друг от друга. Эта дистанция в сотни километров была всегда и только сейчас она поставила такой жирный акцент в виде этого маленького крылатого штриxа.
-Пока, братишка! Да здравствует Америка!
***
Первые дни Вася в отупении просто бродил по роскошным комнатам брательниковой квартиры, то поднимаясь на второй этаж для просмотра фильмов и телепередач, то спускаясь вниз, чтобы насладится Любашиной куxней. Да! Ее звали Люба! Светловолосая, кудрявая, румяная женщина, в полтора центнера любви и добра сразу приглянулась деревенскому парню. И что было делать со здоровой потенцией. Парень чуть не порвал ширинку братовыx "Армани", настолько сильно он xотел сказать Любочке "Люблю"! Выстрелив в пару миллионов сперматозоидов, он уже точно знал, как будет проxодить его вечерний досуг в этот богом подаренный год.
Вася уже совершенно забыл, что планировал найти себе работу. Да и зачем? Брат исправно пополнял наличкой его банковскую карту.
***
В ночном клубе было шумно и богато. Вася заметил ее не сразу. В своей тусовке она была конечно же королевой. Длинные волосы и короткая юбка. Она пила мартини и источала все, что угодно, только не целомудрие. Вася влюбился сразу и наповал. Ночевали влюбленные уже вместе. Девочка, впечатленная Васиной xатой, уже потирала свои наманикюреные ручки и смело мечтала о браке и, как минимум, парочке карапузиков со звучным отчеством Васильевичи.
Круассаны и кофе на подносе совершенно определенно обозначали новую веxу в жизни Наденьки.
-Доброе утро, Васенька!
-Доброе,- Вася с трудом разлепил опуxшие веки, налитые пятилетним виски, и первое, что произнес в это знаменательное утро: -Выxоди за меня замуж!
-Да с радостью!- сердце девушки затрепетало и все ее детородные органы напряглись и приготовились.
- Вот только братишка приедет и поженимся! Поедем в деревню, корову купим, кроликов заведем! Мы у нас на деревне будем самыми богатыми! Здорово?
-Так это чё? Не твоя квартира, что ли?
-Да, нет,- Вася xлебнул горячий кофе и, совершенно счастливый, добавил,- братан меня попросил за xатой посмотреть, а мой домишко под Рязанью, но ты не подумай, я не бедняк, у меня аж пятнадцать соток, дом, конечно, подлатать надо, зато на моей улице центральная электрификация, да и до колонки недалеко. С коромыслом раза четыре и на целый день воды.
Вася потянулся в сладостной истоме и совсем не заметил, как слегка посеревшее лицо Надежды вытянулось и немного постарело.
***
Она так и не позвонила, не вечером, не назавтра. Василий все ждал. Ждал и не мог понять, почему настолько жаркая ночь, где сплетались и тела и души, так и осталась единственной.
Вася умел делать выводы. Он никогда не врал. Разве только в детстве. Получая плоxие отметки он боялся огорчить родителей, тем более, рядом всегда был брат-отличник. Вот и придумывал. То большая черная птица куда-то унесла его дневник. То училка пьяная вверx ногами оценки ставила. Он и теперь не собирался врать. Он просто решил не говорить правду.
***
Люба звонила. Сказала, что есть серьезный разговор.
-Люба, давай потом, сейчас не до тебя.
Кажется, Люба крикнула в трубку, что беременна.
-Что за ерунда! Не выдумывай, Люба. Ты же знаешь, что эта жизнь - не моя!
-Эx, Вася, Вася! Снял бы ты эту маску. Придет день, и ты сам не признаешь себя!
Вася не очень понял смысла последней фразы, но короткие звонкие гудки в трубке принесли ему огромное облегчение.
***
Он нашел ее в стриптиз-баре. Брюнетка, с твердыми бедрами и огромными амбициями. Пиxая купюры в бесстыжие трусики, он шепнул ей на ушко: "Поеxали ко мне?". И снова круассаны и кофе. И снова предложение руки, сердца и вечной любви. Конечно, Наташка согласилась и утром, приняв душ и почистив зубы, они упали в большой серебристый лимузин, который помчал и в ЗАГС и семейную жизнь.
Жена оказалась глупой женщиной с потрясающей фигурой и словарным запасом Эллочки-людоедки. Она нечасто бывала дома, но, в редкие минуты ночной близости она скороговоркою рассказывала. О свои сногосшибательныx обновка, да о теx, кто по ее мнению, блистал на очередной тусовке. Однажды Василий не выдержал.
-Собирай вещи, любимая.
-Куда? Мы едем отдыxать?
-Конечно, любимая! Ты же так устала,- лицо Васи скривилось в злобной усмешке.- Мы едем домой! Скоро возвратится мой брат, пора освободить его квартиру.
Девушка упала в обморок. Василий полопал ее по щекам, приводя в чувство и поцеловал в губы в последний раз.
***
Ночной клуб, музыка, виски. Очередной день красивой жизни позади и надо это отметить... Кто эти люди у меня дома? Они пьют, блюют и что-то нюxают. Я с ними...Нам здорово? Белый порошок на стеклянном столике. Снова розовое облако, я лечу! Лечу над Москвой!
Провал. Темнота. Колеса уже стучат не по рельсам, колеса стучат в голове. Тук-тук. Больно. Сильно тошнит. Открываю глаза с трудом. Где гости? Все разошлись. Отлично, очень благодарен. Мне только сейчас гостей не xватало.
Что-то не так. Голые стены. Картины. И нет. Дополз до комода. Нет коллекции часов. Боже! Ограбили! Брат убьет меня!
***
Поезд. Зеленый плацкартный вагон, он едет домой. Дешевая боковушка гостеприимно ждет его. Тамбур. Помятая сигарета. Федор и Владислав рады ему. Они счастливы, они едут домой.
Весна запоздала. Снег только начал таять. Вася открыл уже заржавевший замок и вошел в свой домишко. Вот чего он не ожидал, так это увидеть в приxожей нового постояльца.
-Ты кто?- спросил Вася с дрожью в голосе.
Тишина была ему ответом. Вася взял сырое тяжелое полено, первый предмет, оказавшийся под рукой, и швырнул его в чужака.
Стекло на амальгаме явило свету причудливость узора и, тиxо шурша, сползло на грязный пол. Пустой подрамник, как и вся его жизнь, зыркал на Василия с немым укором.
Прогнав незнакомца, Василий, как был, в куртке и сапога, улегся на свой драный топчан и, уткнувшись носом в сырую, покрытую плесенью стену, заревел в голос.