Карбон Давид Эдуардович : другие произведения.

Герой, чьё имя стёрлось из памяти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Таких как он были тысячи. Их могила - твёрдая земля. Их надгробие - молодое деревце. На войне героизм относителен. Герой на одной стороне, оказывается преступником с другой. Не всегда обществу известны их имена, ибо для героев же лучше, чтобы их имена и поступки остались в тайне.
  Я сижу за столом и, потягивая виски, держу в руках потёртую и местами выгоревшую фотографию с цифрами 1914 в уголке.
   Три молодых парня в форме английской пехоты, стоят у солдатского котелка и вместе наяривают оттуда кашу. Слева заливается хохотом крепкий черноволосый растрёпанный парень похожий на молодого бычка - Нил Браун. Свой в доску человек, скрипач, хоть по нему не скажешь, и вообще душа компании. В центре, с набитыми как у хомяка щеками, стоит тощий бледный блондин, с глазами как у раненой лани - наш полковой шестнадцатилетний "младший брат", прибившийся во время боёв в Сербии. Хейли Смит. Жрал за троих, а всё равно был тощий как палка. Мы всё время дивились - как в него столько влезает? ... Ну а поджарая фигура справа, с огненно-рыжими зачёсанными назад волосами и нахальными зелёными глазами - я, Джейкоб Грейс, на фотографии горланящий на весь лагерь "Боже, храни Королеву".
  Фотография ложится на стол, в руках теперь письмо. "Марии В. Стюарт от любящего сына Хейли". Письмо, в центре которого зияет дыра, края конверта обожжены, а написанная от руки дата отправки размокла от крови, так что цифр почти не разобрать. Но я помню эту дату. Навсегда запомнил.
  5 июля 1917 года.
  Пасмурное утро в городке под названием Маковка, в Сербии. Обычный промышленный городок, если не учитывать тот факт, что в нём расположилось три завода, производящих боеприпасы для артиллерийских орудий. Это сделало маленький городок второй "Верденской мясорубкой". Австрийцы окопались там - будь здоров, поэтому каждый шаг в сторону заводов покупался потом, кровью и огромными потерями.
  В то паршивое, пасмурное утро нас отправили в дозор, в мансарду одного из оставшихся двухэтажных домов в окрестностях - наблюдать за местностью. Было скучно, потому что австрийцы в последнее время притихли и прекратили свои вылазки и диверсии.
  Я сидел и рисовал карандашом родовое поместье Грейсов окружённое цветущей вишней и вербой, каким оно должно быть сейчас - в Июле. Браун, отложив винтовку и бинокль, смотрел в небо и насвистывал какой-то весёлый ирландский мотивчик, Хейли сидел на груде битого кирпича, у окна и заканчивал письмо к своей матери, мадам Марии Стюарт.
  Внезапно, вдалеке что-то грохнуло, раздался протяжный неприятный свист:
   - ЛОЖИСЬ!
  Хейли Стюарт умер у меня на руках. Истёк кровью - артиллерийский снаряд лёг рядом с окном мансарды, оторвав ему обе ноги. Боже, как он кричал. Он должен был вырубиться от боли, но почему-то оставался в сознании, пока мы с Брауном тащили его в госпиталь. Мы не успели. От страха мы потеряли голову, и забыли перетянуть обрубки ремнями - просто тащили его по окопам, а пули свистели у нас над головами. Австрийцы всё-таки перешли в контратаку. В ушах звенело от взрывов, мне осколком распороло щёку, но я уже не думал об этом. Мы чудом протащили его через самое пекло, через центр города и остались почти невредимы, когда уже у самого госпиталя поняли, что уже почти десять минут тащим труп.
  
  Утром мы узнали, что нам приказано покинуть город. Командование, отчаявшееся выбить австрийских солдат, крепко засевших в домах и подвалах, решило вместо использования наземных сил атаковать противника его же оружием - накрыть город артиллерийским огнём и массовой бомбардировкой, из переброшенных с другого фронта резервов, чтобы заставить австрийцев забиться в норы и обезопасить самолёты, обвешанные под завязку баллонами со смертоносным газом, превращающим надёжные подвалы и бомбоубежища в ловушку. Хлор тяжёлый, и скапливается в низинах.
   Я спросил у нашего 50-летнего усатого грузного сержанта:
   - Сэр! Это правда, что мы уходим из города перед массированным ударом? Но в городе же ещё остались гражданские - рабочие, оставленные австрийской армией для работы на оружейных заводах в городе. Заводах, которые вскоре станут их братской могилой!
  - Это допустимые потери, солдат. Мне самому это не нравится, но нам придётся пожертвовать кем то, чтобы перехватить у австрийцев преимущество. Это война, и на ней гибнут люди. Ты тут уже три года и должен был это понять. Не думай об этом, лучше иди и собирай вещи. Завтра утром эта бойня для нас наконец закончится.
  Я бы понял. Ещё вчера бы я кивнул и пошёл бы в расположение части, готовиться к завтрашнему дню. Но при слове "бойня" я вспомнил Хейли. Закатившиеся глаза, прокушенный от боли язык, кровь, текущая из разорванных барабанных перепонок. И сапог. Сапог, из которого торчит окровавленный кусок мяса, в окружении маленьких, похожих на древесные опилки, осколков кости голени, прямо сейчас торчащей из обрубка ноги кричащего Хейли Стюарта.
  Никто не заслужил такой смерти. Ни наши, ни австрийские солдаты, и уж точно не рабочие, спасающие свои семьи от смерти. Мне приходилось убивать. Я стрелял во врага, спускал курок потому что верил и думал - что это правильно. И раз это правильно, смерть обойдёт стороной меня и моих близких. Я думал так, пока Хейли не умер у меня на руках, захлёбываясь кровью из собственного прокушенного языка.
  Я солдат, у меня есть приказы и долг перед родиной. Но также я человек, и когда на карту поставлены человеческие жизни, я не буду стоять в стороне и наблюдать. Не сегодня.
  Когда я вошёл в маленькую хибару на окраине города, выделенную нам под расположение, Нил Браун уже закончил собирать наши нехитрые пожитки. Он посмотрел мне в глаза и всё понял сразу.
  - Ну нет, рыжая ты бестия. В какую задницу бы ты не сунул свой нос на этот раз, без меня тебе не обойтись.
   - Брось Нил...
   - Свалишь без меня - подниму тревогу.
   Когда Нил Браун упирается, спорить с ним бесполезно. Мы закинули за спину рюкзаки и винтовки. И вдвоём вышли в ночь.
  Моя затея была безумной с самого начала. Мы собирались пробраться через линию фронта, добраться до одного из укреплённых заводов, пробраться внутрь и договориться с одним из бригадиров, чтобы тот оповестил остальных и вывел рабочих из города, после чего вернуться обратно в часть, до начала атаки.
  Нашу территорию мы пересекли без проблем, так как большая часть наших солдат уже покинула город. Проблемы начались на австрийской территории. Не прошли мы и четырёхсот ярдов, до ближайшего от условной "границы", здания завода, как проходя через один из разрушенных одноэтажных домов, мы с Брауном заметили, что куча битого камня, лежащая в углу, зашевелилась. К тому моменту, когда мы вскинули оружие, то уже оказались окружены четырьмя солдатами в форме австрийской армии, а насмешливый голос заговорил на английском языке с жёстким арийским акцентом:
   - Маленькие английские мышки заблудились? Маленькие английские мышки забыли где их дом?
   - Дерьмо. - Нил, почувствовав ствол у своего затылка усмехнулся, бросил винтовку под ноги и поднял вверх руки.
   Передо мной в полный рост встал молодой блондин-австриец с льдисто-голубыми глазами, с лейтенантскими шевронами и направил мне дуло своего револьвера промеж глаз. Я понял, что если промолчу хотя бы две секунды, то рискую заплакать кровавыми слезами, из новоприобретённого "третьего глаза" во лбу.
  - Дело срочное, не терпит отлагательств. Этим утром с нашей стороны будет пущен газ, после чего рабочий квартал сровняют с землёй бомбардировщики и артиллерия.
   - Газ? Бомбардировщики? Хватит пудрить мне мозги английская крыса. Твоё командование уже почти три года пытается завладеть этим городом. Никто не будет его уничтожать.
   - Я не знаю подробностей, но можешь проверить сам - на огневых точках сейчас пусто. Все солдаты уже покинули позиции.
  В ту же секунду один из австрийцев сорвался с места и исчез в ночи. Через 10 минут он вернулся и подтвердил мои слова.
  Голубые глаза недоверчиво и с толикой удивления уставились на меня и солдат спросил:
   - Моё имя Генрих. Как твоё имя англичанин?
   - Джейкоб Грейс.
   - Почему я должен верить тебе Джейкоб? Может быть это быть просто хитрая английская уловка, чтобы заставить нас отступить?
  -Ты видел, как люди умирают от газа? А от осколочного снаряда? Как одни выплёвывают собственные лёгкие вместе с кровью, а другие собирают руками без пальцев вывалившиеся кишки? - тихо спросил я, решив пойти ва-банк
   Щека блондина дёрнулась, а рука в перчатке непроизвольно сжалась в кулак. Он опустил пистолет и взмахнул свободной рукой.
  - Опустить оружие парни (нем.). - Генрих повернулся ко мне - Один из вас пойдёт со мной в штаб. Полковник - мой старый приятель, хотя мне всё равно потребуется постараться, чтобы он начал эвакуацию, не дожидаясь данных разведки, полагаю на данные "языка". Если же вы лжёте, то поверьте мне, лучше вам дёрнуться сейчас, чтобы мои парни вас пристрелили, потому что бывают вещи пострашнее смерти.
  От его слов у меня внутри словно свернули клубок из ледяной колючей проволоки. В голове закрутилась мысль, что это действительно мог быть обманный манёвр английского командования, и мы сейчас идём навстречу очень тяжёлой и долгой смерти. Нил рядом со мной побледнел.
   - Я слышал, что эти ребята делают со шпионами и дезертирами. Поверь мне Джейк, ты точно не хочешь этого знать...
  Генрих окинул нас с Брауном взглядом:
  - Кто из вас пойдёт со мной?
  Я заколебался. Это был мой шанс сдать назад и вернуться обратно. Чёрт подери, как же мне было страшно, и в этот миг я буквально почувствовал, как потяжелело в кармане письмо Хейли Стюарта к своей матери. Нельзя было сдавать назад. Я должен был Хейли, матери и чести собственной семьи. Я не смог бы смотреть в глаза, поверни я назад.
  Я сделал шаг вперёд:
   - Иди Нил. Я остаюсь.
  Нил бросил на меня странный взгляд. Ему было страшно, но и бросать меня он не хотел.
   - Иди, мать твою. Кто-то должен сказать сержанту, что я отошёл отлить и словил пулю от австрийского снайпера.
   - Шутишь?
   - Я не смогу добраться до наших позиций, до начала атаки. Там будет два варианта - либо что случилось, и я мёртв, либо я переждал бомбардировку и газовую атаку у австрийцев, и я предатель. Учитывая, что их войска скоро тоже покинут позиции, а мы с тобой для нашего сержанта ушли и не вернулись, то тут будет очевидным второй вариант, чего я допустить не могу. Ради моей семьи Нил, прошу. Если им скажут, что я предал Англию - они не переживут этого.
  Браун колебался буквально секунду. После чего принял винтовку из рук австрийца, подхватил рюкзак и через пять секунд только удаляющийся топот ног напоминал о нём.
  Отряд перешёл на лёгкий бег и за полчаса добрался до штаба австрийцев, расположенного на бывшей лесовалочной станции. Там меня ещё раз допросил жирный усатый австриец с лычками полковника и меня вывели из здания. До рассвета оставалось всего ничего. Длинные вереницы рабочих быстро, вместе с тем оборудованием, которое смогли унести, грузились в большие грузовики, с брезентовыми кузовами.
  Меня погрузили вместе с ними. Усталые, замученные лица буквально светились облегчением и радостью, которую они испытали, чудом избежав страшной смерти.
  Ко мне в машину вместе с парой солдат сел Генрих, и мы молча тронулись. Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:
  - Думаю ты понимаешь, что назад тебе дороги нет. В Великобритании тебя повесят как предателя и дезертира, а Австрии и Германии англичан сейчас не жалуют - В ответ на его слова я только горько усмехнулся, натянув рубец на щеке. Генрих продолжил - Пятьсот сорок три человека. Именно столько гражданских лиц обязано тебе жизнью. Знаешь, хоть ты и англичанин, я горжусь тем, что я с тобой знаком. Возьми это. На память.
  Генрих протянул мне свой револьвер. Резная рукоять, серебряный орнамент изображающий ветвь вербы. Я улыбнулся и крепко пожал блондину руку.
  В момент, когда встающее солнце, осветило город, где-то вдали слитно громыхнула орудийная батарея. Затем ещё одна. И ещё одна. Вскоре выстрелы слились в одну огромную канонаду, а на "австрийскую" половину города словно опустился огненный смерч, сметающий жилые дома и вырывающий куски камня из стен бетонных заводов. Вскоре после этого послышался гул, и целая эскадрилья самолётов совершила круг над полуразрушенными зданиями, оставляя за собой след из расширяющегося едко-жёлтого облака, медленно опускающегося на город.
  Желтовато-зелёное покрывало газа уже коснулось крыш домов, когда машина свернула за холм, и город скрылся из виду в лучах восходящего солнца.
  Так началась моя жизнь призрака. Героя, чьё имя история никогда не вспомнит.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"