- Да, идите вы все к черту! - не выдержал я и, встав из-за стола, швырнул вилку.
Вилка ударилась о чей-то недопитый бокал вина и опрокинула. Зловещая клякса багрово расползлась по бумажной скатерти. Никто не обратил внимание - друзья в углу продолжали смотреть фильм.
Едва сдерживая слезы, я вышел в коридор и, не включая свет, принялся искать куртку. Проклинал себя, что собрал друзей и пришел сюда.
Долго не мог вытащить одежду из-под завалов, порвал вешалку, опрокинул тумбочку.
- Ты уже уходишь? - пропищала Ленка, выглядывая из кухни. - А чай?
Я наконец-то вытащил куртку, осталось найти ботинки.
- Володя, заверни тортик! - крикнула Ленка. - И принеси банку с помидорами!
Шлепая босыми ногами, Вова нехотя выполз в коридор.
- Ты уже уходишь?
- Да, - ответил я, стараясь не смотреть в глаза. Отчего-то было ужасно за него стыдно.
Я шагнул к двери. Ленка шуршала газетой, завертывая банки и пакеты.
- На, - протянула большой и тяжелый сверток. - Жаль, баклажаны кончились.
- Слушайте, вы хотите, чтобы я все это в Америку повез? - не вытерпел я.
- Где ты там найдешь русские помидорчики? - воскликнул Вова. - Там одни гамбургеры и кока-кола. Отожрешь себе пузо, как у америкоса.
При этом он хохотнул и ткнул кулаком в мой живот. Захотелось врезать ему в челюсть и швырнуть пакет.
Едва сдерживаясь, я схватил сверток, выбежал из квартиры. На мгновение обернулся и поразился переменам в лице Владимира. Возможно, было виновато освещение, но глаза у него вдруг остекленели, мышцы лица напряглись, а рот приоткрылся в неживом оскале. Бледное лицо выразило невыносимое страдание. Мне показалось, что он хочет сказать что-то очень важное, но дверь захлопнулась, и я остался один на темной площадке.
Немного придя в себя, на ощупь спустился пешком вниз, вышел на улицу.
"Сам виноват, - внушал я себе. - Собрался уезжать - уезжай, и нечего было устраивать этот балаган".
Хотел услышать одобрение? Хотел, чтобы завидовали? Страшно признаться, но я ведь сомневаюсь в правильности отъезда в Америку.
Америка!
Двадцать лет назад это была великая мечта каждого советского мальчишки.
Чак Норрис, Арнольд Шварценеггер, Том и Джерри, бубле гумм и кока-колла!
Прошло двадцать лет... Я улетаю в страну, где этой коллы и бубле гумма, пожалуй, меньше, чем сейчас в любой, богом забытой российской деревушки. Я слишком долго собирался... И если мы не идем к бубле гумму, то бубл гумм идет к нам...
Я тащил тяжелую банку с помидорами, и мне было очень грустно.
Ничего не тянуло в Америку и ничего не отталкивало из России. Куда проще было вернуться в теплую прокуренную квартиру и усесться перед экраном телевизора. Но вместо этого я брел в кромешной темноте по морозу, ломая ледяной наст.
Пропади пропадом норрисы и шварценеггеры - не из-за них я лечу в Америку. Я совершал поступок, совершал через силу, стиснув зубы, но совершал.
Испокон веков люди делились на кочевников и оседлых жителей. Оседлые пускали корни, а кочевники, наплевав на все, садились в седло и мчались куда глядят глаза.
Бесполезно спорить, кто жил правильнее, но среди моих предков и среди предков моих друзей, которые сейчас смотрят телевизор в теплой прокуренной квартире, наверняка преобладали люди с корнями. Эта мощная корневая система не пускала меня, душила, тянула назад. Но я шел! Шел, задыхаясь, чувствуя, как незримые корни рвутся и вновь цепляют меня изнутри.
Быть может моим друзьям показалось, что я припрыжку убегаю в Америку? Они решили, что я ищу более сытую и спокойную жизнь? Нет! Мне, как и им, и здесь сыто и спокойно. И от этого страшно. А они так ничего и не поняли.
Вместо того, что подбодрить меня, поверить в мой полет, Вова дал мне тяжелую банку с помидорами. Я тащил эту бесполезную тяжесть, но отчего-то не решался ее выбросить. У довольных жизнью мальчика Вовы и девочки Лены не хватило извилин понять мой порыв уехать отсюда.
В этой пустой морозной темноте я ощущал себя одиноким астронавтом на чужой планете.
Вспомнилась на фотографии улыбка Юрия Гагарина и толпа людей, восторженно махавшая первому космонавту. Он сделал первый шаг по направлению к звездам. Этот шаг в масштабах вселенной был микроскопичен. Однако он привел все человечество в эйфорию.
Чему радовались эти толстые мужчины, женщины с детьми и старики? Ведь им не светило полететь в космос. Волевые и здоровые кандидаты в полет в это время занимались в спортзалах и учили космологию. А толпы на площадях предвкушали скорый отлет волевых и здоровых, чтобы безболезненно занять их места. Прослойка из посредственных людей заколыхалась в надежде вылезти наверх.
Когда в стране вырастает слишком много молодых и энергичных мужчин, их отправляют на войну. Тысячи крестоносцев уходили за сокровищами, возвращались единицы.
Неудачники, восторженно взирающие на Юрия Гагарина, уже сватали лучших людей Земли в новый крестовый поход к звездам. Обратно их не ждали, хватило б посылочки с марсианскими яблочками или иной заморской безделушкой.
Испанский мореплаватель Христофор Колумб указал дорогу тем, кому стало тесно в Европе. Советский космонавт Юрий Гагарин указал дорогу тем, кому стало тесно на Земле.
Однако, улететь, как известно, никому никуда не удалось. Несколько человек кое-как добрались (а может и не добрались) до близкой Луны и все стихло.
Космические технологии обмельчали и превратились в сотовую связь и интернет. Теперь каждый житель планеты готов сто раз на дню позвонить другому и убить время в бесполезной болтовне. Довольный жизнью мальчик Вова и довольная жизнью девочкой Лена выложат в интернет тысячи своих никчемных фотографий, на которые никто никогда не посмотрит.
Толпы неудачников, восторженно взиравших на Юрия Гагарина, состарились и прозябают на пенсии.
Волевые и здоровые кандидаты в космонавты потолстели и работают охранниками в супермаркетах, тоскливо развозя пустые тележки, да обыскивая тех же пенсионеров в поисках украденного ими плавленого сырка.
Дети охранников продают друг другу сотовые телефоны и прочее барахло, которое изготовлено из такой паршивой пластмассы, что конструкторам первых космических кораблей стало бы стыдно за будущее нашей планеты.
И все мы готовы каждый месяц выкидывать свои сотовые телефоны и прочее барахло и покупать новое, ведь только тогда мы сможем заработать, паразитируя и втирая это же барахло другим.
Люди на Земле оказались запертыми, словно в банке, и принялись отравлять друг другу жизнь. Вместо цветущих садов на Марсе мы заработали пустыни на родной планете.
Фантасты жестоко ошиблись, рисуя двадцать первый век беззаботным и сытым. Вскарабкавшись на неустойчивую пагубную финансовую систему, мир начал опасно шататься от малейшего сквознячка. Замаячил серьезный кризис.
Поколение воинов, превратилось в поколении потребителей и обрекло себя на постоянную тревогу и несчастье.
Эти потребители сейчас сидели в теплых квартирах и таращились в экраны телевизоров. Сидел довольный жизнью мальчик Вова с такой же довольной жизнью девочкой Леной, а я шел, проваливаясь в снег. Шел такой же потребитель, как и они, но я шел, а они - сидели...
2
Я едва дотащился домой.
До самолета оставалось совсем мало времени. Надо было срочно собирать вещи.
Я заранее выгреб из квартиры все что мог, завтра сюда вселялись новые хозяева. На голом столе посреди пустой комнаты возвышалась теперь лишь пузатая банка с помидорами, которую я еле донес до дома. Я зачем-то откупорил крышку и принялся есть холодные овощи.
Я был не голоден, и в меня не лезла еда, однако я съел всю банку.
А потом мне стало очень плохо.
На меня навалилась небывалая тяжесть. У меня не было сил пошевелить ни рукой, ни ногой. Я тупо лежал на полу и таращился в потолок, усиленно пытаясь вспомнить, куда же мне надо сейчас поехать. Меня сильно лихорадило. Я понимал, что куда-то опаздываю, но ничего не мог поделать. Голова болела, в глазах плыли желтые пятна.
Вспомнилось вдруг как у Вовы, когда он прощался со мной, остекленели глаза. Вспомнился его рот в неживом оскале. Что он хотел сказать мне? Видимо что-то очень важное...
Наконец, я кое-как добрался до ванной и набрал таз горячей воды. Дальше у меня, видимо, были провалы в памяти. Помню, как во сне, что мыл пол, временами доставал билет на самолет и проверял, сколько осталось времени до вылета. Понимал, что опаздываю, и опять начинал мыть этот чертов пол.
Вдруг я отчетливо осознал, что самолет улетел без меня. Меня сразу отпустило. В полном изнеможении я повалился на диван и уснул глубоким сном...
3
Проснулся я от внутреннего толчка. И тотчас в дверь позвонили.
Взглянул на часы - был уже полдень. На голом столе посреди пустой комнаты стояла стеклянная банка и лежал просроченный билет на самолет.
Открыл дверь. Вошли двое в форме, двое в штатском. Меня обыскали, что-то спросили, дали расписаться в нескольких местах.
- Почему вы не улетели на этом рейсе? - поинтересовались, забрав билет.
- Я видимо отравился вчера, - ответил я, плохо соображая.
- Чем?
- Помидорами.
На меня надели наручники, быстро вывели на улицу и усадили в машину.
"Я не успел улететь! - пронеслось у меня в голове. - Меня посадят как изменника родины!"
У меня все похолодело внутри, но я тут же осознал абсурдность предположения. На улице стоял двадцать первый век, государственные границы были прозрачны и никого давно не сажали за перемещение за пределы страны.
- За что меня арестовали?!
- Заткнись, - посоветовал человек в штатском и приказал водителю: - Езжай в главное управление.
В главном управлении несколько человек меня долго и нудно допрашивали, где я провел вчерашний вечер, что я делал на квартире у Владимира, кто там был еще, о чем мы говорили, что пили и что ели.
При этом мне не отвечали, на каком основании я задержан, и причем здесь Владимир.
Наконец на очередной мой вопрос, когда меня отпустят домой, так как мне срочно надо покупать новый билет на самолет в Америку, допрашивающий меня, бешено ударив по столу, объяснил мне, что я долго не выйду отсюда, что про билет на самолет и про Америку мне стоит забыть навсегда, что мои близкие знакомые граждане Владимир и его жена Елена, у которых я находился вчера весь вечер, совершили сегодня утром теракт в городе, подорвав себя, что у них на квартире обнаружена хренова туча оружия и взрывчатки, что все их знакомые уже задержаны, как предполагаемые члены террористической организации и что всем нам отстрелят яйца или башку, а мне, скорее всего, и яйца и башку, ибо я хотел съебаться в свое блядскую Америку сегодня ночью как раз после организации теракта.
Я потерял дар речи. Я не мог дальше отвечать на вопросы. Мне показалось, что никогда больше не смогу разговаривать...
4
Нас продержали тогда не очень долго. К концу месяца я уже был дома у родителей.
Сейчас не хочется вспоминать про Вову и Лену...
Для меня до сих пор самой большой загадкой осталось то, как они смогли скрыть от всех нас свое отношение к жизни? Ведь я знал Вову больше двадцати лет! И так и не понял, что он за человек...
А в Америку я не улетел... Соединенные штаты поругалась с Россией то ли из-за Сирии, то ли из-за Ливии, но визу мне тогда больше не дали.