Дёмина Карина : другие произведения.

Глава 35. Один плюс один

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


Глава 35. Один плюс один

  
   Знаешь, потеря головы - это очень серьезная потеря!
   ...из случайных разговоров.
  
   Кайя с трудом сдерживал смех: его никто и никогда не ревновал.
   Раньше.
   Нормальные люди не испытывают привязанности к чудовищам, пусть даже и полезным. И только Изольда способна вообразить себе, что Кайя нужен кому-то, кроме нее. Нужен, конечно, но не он сам, а скорее от него. Власть. Статус. Титул. Деньги. Возможности. Сотня вариантов, ранее казавшихся вполне естественными. Но больше ни один Кайя не устраивает.
   - Вы не окажете мне честь, пригласив на танец? - поинтересовалась леди Лоу.
   - Боюсь, что я слишком неуклюж.
   Эта женщина закрыта на тысячу дверей и столько же замков, что, возможно, и к лучшему. В зале хватало темноты, и выносить этот гул, постоянный, назойливый, то нарастающий, то отступающий, чтобы дать передышку, было тяжело.
   Но леди не принимала отказа.
   - Прежде вы были не худшим партнером.
   Что ей надо? Позлить Изу? Иза ушла... а если она всерьез расстроится? Надо было бы раньше объяснить, но Кайя не был уверен.
   - Прежде, леди.
   - То есть, теперь нашей дружбе наступил конец? - веер раскрывается на три четверти и описывает полукруг. И что это должно значить?
   Что-то очень высокое и тонкое, недоступное пониманию Кайя. Как и желтые солнцецветы на корсаже. Надо бы Урфина спросить, он вроде бы этот язык вееров-цветов и жестов понимает.
   - Леди, - Кайя надеялся, что говорит достаточно вежливо. - Боюсь, вы заблуждаетесь. Я точно знаю, кто мои друзья. И вас в их числе нет.
   - Это печально...
   - Скорее закономерно. Мне искренне жаль, если я оскорбил вас. Я хотел бы загладить вину...
   - ...вы знаете, как это сделать...
   Нежный взгляд. Полуулыбка.
   И те же запертые двери.
   - ...мое сердце всегда для вас открыто.
   Будь сегодняшний день более спокойным, Кайя сдержался бы.
   - Боюсь, не только для меня.
   - Кто вам сказал такое? - какой искренне-оскорбленный тон. И веер вычерчивает очередной глубоко символичный вензель. Ну почему нельзя просто сказать все. Словами. - Ваша Светлость, при дворе полно завистников. Я стала жертвой клеветы. Вы должны покарать того, кто разрушил наше счастливое будущее!
   Ее голос звенит, и те, кому случилось оказаться рядом, замирают. Завтра пойдет гулять новая свежая сплетня. И страшно подумать, какими подробностями обрастет эта и без того некрасивая сцена, которой бы быть не должно.
   Одно не ясно: почему она решила, что может вести себя подобным образом?
   - Леди, - Кайя наклонился, чтобы слышала лишь она. - Мы оба знаем, что будущее наше вряд ли было бы счастливым. Спокойным - возможно. При условии, что мы с вами нашли бы общий язык.
   Возможно, она, наконец, поймет. И хорошо бы, чтоб не только она, но на это надеяться глупо. И леди Лоу закрывает веер. Она смотрит с почти сочувствием.
   Они все здесь научились показывать эмоции.
   Радость. Жалость. Злость. Ненастоящие. А Кайя, дурак этакий, верил, что так и надо.
   - Знаете, вы очень изменились в последнее время, - сказала леди Лоу, не давая себе труда говорить тихо. - Я даже начинаю верить слухам...
   - Каким именно?
   - Тем, где говорят, что вас опоили...
   Это что-то новенькое. Про шантаж Кайя уже слышал. Про собственную слабость тоже. Про внезапное безумие. А вот чтобы опоили - это впервые. Хотя версия вполне правдоподобная в глазах большинства, да и, если быть честным перед собой, почти правдивая.
   - Тогда я жалею лишь об одном, - Кайя поклонился и поцеловал холодную руку. - Что меня не опоили раньше.
   Двери нерушимы. Замки прочны. И злость ее - далекое-далекое эхо - призрачна. Неужели когда-то он всерьез раздумывал над тем, чтобы жениться на леди Лоу?
   - Мне жаль вас, - сказала она, глядя равнодушно и без тени жалости в синих очах. - Над вами уже смеются. А скоро станут презирать. Вы явно не в себе, Ваша Светлость.
  
   Наша Светлость злились.
   Они уговаривали себя не беспокоиться, но вместо этого злились еще больше. А главное, злость приходилось прятать. И вместо того, чтобы швырнуть чем-нибудь тяжелым в стену во успокоение разбереженной души, я делала вид, что счастлива до изнеможения.
   Нельзя же девочек разочаровывать. Они стараются.
   Песню вот запели... грустную... и голоса такие еще, с надрывом.
   Что-то там о тяжкой женской доле.
   Не надо вслушиваться! Вот не надо было вслушиваться...
   ...про руки материнские ласковые, которые меня берегли, холили и лелеяли...
   ...про клетку, где меня заперли...
   ...про волю строгую отцовскую, что путь тяжкий напророчила из дома-то родного да в дальнюю сторону...
   Этак я разрыдаюсь сейчас. А главное, действо-то идет по укорененному сценарию. Меня, с подвываниями и причитаниями - оглядываюсь на Урфина и вижу, что не только у меня тик нервный на почве фольклора начинается - ведут по лестнице, причем на каждую ступеньку роняют по зерну, красным выкрашенному.
   А жизнь моя, согласно песне, становится все мрачней и мрачней.
   Вот и супруг-деспот объявился. Душу мою терзает. В подземельях сырых томит, без света белого.
   Я аж икать начинаю, главное, что в ритм.
   А лестница тянется... песня длится.
   Вот уж меня, разнесчастную, шпыняют всячески, куском хлеба попрекая. Работать заставляют с утра раннего и до ночи поздней. Встаю я раньше солнышка, а ложусь на небо звездное.
   Так, не расплакаться!
   Вон, Сержант уже рукавом глаза прикрывает. Урфин лицом окаменел, видимо, от осознания серьезности момента.
   Наконец, лестница заканчивается. Но в коридоре слышимость даже лучше.
   - Иза, - Ингрид серьезна, как баньши перед домом потенциального покойника, - вы должны заплакать.
   Им недолго осталось. Вот моя краса тускнеет от непосильных физических нагрузок. Ибо работаю я в мужнином доме, аки проклятая. Овец стригу, шерсть чешу, пряжу пряду, потом тку, крою, шью... попутно рожаю детей, подымаю целину огорода, блюду порядок и честь... одной рукой жарю тефтели, другой - взбиваю сливки.
   - Зачем? - я и вправду вот-вот разрыдаюсь. Ну есть у девушек талант страсти нагнетать.
   - Невеста плачет в первый день свадьбы, чтобы потом всю жизнь замужем слезы не лить.
   Аргумент, однако.
   И на моменте, когда я ослабевшею рукой подношу к губам плошку с водой, а муж - скотина он, а не муж - приводит в дом новую жену, меня прорывает на слезы. Рыдаю от души. Очень мне мой светлый песенный образ жаль: героическая жизнь с печальным финалом. Как раз меня хоронят на берегу реки под вербой, чтоб дети мои разлюбимые не нашли и следочка могилы. И я там лежу тихо-тихо, как и приличная покойница, но лишь до тех пор, пока злая мачеха не начинает моих кровиночек на тот свет низводить.
   Девицы плачут все. Но петь не перестают.
   Вот это талант!
   А мы, наконец, приблизились к пункту назначения. И Урфин, сдавленно всхрюкивая - явно, от избытка эмоций, ведь высшая сила поднимает меня на поиск справедливости - распахивает двери, более похожие на ворота.
   Сержант проверяет помещение. Фрейлины завывают, я размазываю слезы по физиономии и одновременно в образе призрака терзаю местного лорда изложением своей несчастной жизни, домогаясь немедленной казни подлой разлучницы... и главное, не просто домогаюсь, но и варианты предлагаю.
   Причем, сказала бы, интересные варианты. Некоторые запоминаю, не то, чтобы из желания применить немедленно, но просто на всякий случай. Мало ли чего в жизни случается.
   Наконец, нас пропускают в помещение, а за закрывшейся дверью раздается просто-таки неприличный гогот. Ингрид морщится:
   - Мужчины...
   Мой призрак сподвигает лорда на переосмысление прожитых лет.
   А я оказываюсь... где-то оказываюсь.
   Галерея. Полутемные нефы, в которых мертвенно белеют статуи. И как-то вот песенка становится жутковатой. Снова дверь и очередная комната необъятных размеров. Куполообразный потолок расписан звездами. И колонны, без которых тут, как понимаю, ни одно помещение не обходится, в меру изящны, чтобы не загромождать пространство. Впрочем, его здесь хватает.
   Стена с узкими окнами.
   Витражи.
   Никаких больше лебедей и лилий, но лишь огонь в сотнях обличий. Иные мне знакомы - рыжие цветы, узкие клинки и плети. Другие скорее угадываются. Я вижу ощерившегося волка. Во?рона с рыжими крыльями. Коня, поднявшегося на дыбы.
   И рыцаря, который скрыт за всеми.
   Отражением этого пламени - живое. Оно мечется в пасти огромного камина, гложет дерево и облизывает воск свечей.
   В центре комнаты, стыдливо прикрытая тенями колонн, - кровать.
   Песня смолкает - я так и не поняла, удалось ли мне добиться справедливости и казнил ли лорд злодеев. Вдруг становится не до этого.
   - Это покои Лорда-Протектора, - поясняет Ингрид. - Вы теперь будете жить здесь. Справа - ваш будуар. Слева - Их Светлости.
   Будуар. Ага. Учту.
   А между ними - нейтральная территория. Удобно. Можно у себя сидеть, можно - ходить в гости. На чай... ну или еще зачем.
   - Там, - Ингрид указывает куда-то во тьму, - гостиные. Гардеробная. Комнаты для слуг. И выход на центральную галерею. Здесь же вы будете... отдыхать.
   Фрейлины шепчутся, хихикают, но как-то очень уж неуверенно. Понимаю. Эта кровать похожа на минимавзолей. Я представила себя, лежащей по центру с ручками, на груди скрещенными, с видом томным, в меру бледным.
   - Идемте, Ваша Светлость, - Ингрид взяла за руку. - Вам надо подготовиться.
   Морально?
   Нет, материально. Мне помогают раздеться, уже не обращая внимания на вялое сопротивление. Запихивают в ванну, вытаскивают из ванны, натирают, разминают, расчесывают...
   Чувствую себя, мягко говоря, неудобно.
   Запихивают во что-то легкое, белое.
   Осталось ленточкой перевязать и чтобы бантик сбоку. Ну или на шее. Невеста подарочная, одна штука, в эксклюзивном исполнении. Кстати, о подарках... Ингрид понимает меня без слов и протягивает коробочку.
   К кровати меня ведут, столь заботливо поддерживая под белы рученьки, что ноги сами собой начинают подкашиваться. Мне вручают нюхательную соль и веер - очень важные ноне предметы - и оставляют, наконец, в покое.
   Как-то в покое неуютненько.
   Тихо так... жутковато... огонь вокруг и особенно на витражах, но меня знобит. И мысли в голову лезут всякие. Дурацкие, но навязчивые.
   А если Кайя не придет? Если он понял, что леди Лоу ему больше подходит?
   Она ведь красивая.
   Или придет и... тоже поймет, что ошибся?
   У него ведь свои ожидания. Вдруг я не соответствую его идеалу? Скорее всего, что не соответствую. Недостаточно совершенна... в принципе не совершенна.
   Чем дольше думаю, тем четче это осознаю.
   Главное - снова не разреветься. Я шмыгаю носом и часто-часто моргаю, отгоняя слезы. И настолько сосредотачиваюсь на этом занятии, что пропускаю появление Кайя.
   Мог бы хоть дверью хлопнуть приличия ради.
   - Иза?
   Ну я. Кто еще тут может быть? Сижу вот дура дурой. Без бантика.
   - Иза, ты что, плачешь? - он действует по установленному ритуалу. И я не против оказаться у Кайя на руках. Ох, дедушка Фрейд нашелся бы, что сказать по этому поводу. - Пожалуйста, не надо плакать. Я тебя обидел?
   - Нет.
   - Тогда кто?
   - Никто.
   Кайя вздыхает:
   - Хочешь, я уйду?
   - Вот только попробуй!
   Веером огрею.
   От него пахнет вином и цветами. Мне неприятен этот запах. Чужой какой-то. И я чихаю.
   - Все хорошо... просто я переволновалась немного.
   - Из-за Лоу? - Кайя хмурится и мрачнеет. Успел хлебануть яду? Ну вот, ни на минуту мужа оставить нельзя: сразу обижают. - Ты не должна беспокоиться из-за нее. Или из-за кого бы то ни было.
   - Она красивая.
   Я же - обыкновенная. Не леди даже, а не пойми кто родом из ниоткуда. Случайный фактор, подброшенный неведомым мне Оракулом в местное уравнение, и Кайя когда-нибудь это осознает. И вспомнит, что в их мире нормально заводить фавориток, но я так не смогу жить. Изо дня в день встречать любовницу мужа, улыбаться ей и поддерживать высокие отношения. И швыряться расческой в мужа, когда перепутают фасоны платьев. Кайя снова вздыхает и, поддерживая меня одной рукой, второй разворачивает кресло к камину. Садимся вдвоем.
   - Иза, - он поднимает мой подбородок, вынуждая смотреть в глаза. - Выбрось это из головы. Такого никогда не будет.
   Ну да... все мужчины делают это - дают невыполнимые обещания.
   - Есть одно обстоятельство, о котором я не упомянул. Я не был уверен до конца. Вообще не был уверен, хотя подозрения имелись.
   Кого и в чем он подозревал? Надеюсь, не меня. Я вот ничего плохого сделать не успела. Вроде бы.
   - В твоем присутствии... вообще, когда дело касается тебя, я лишаюсь способности мыслить здраво. Начинаю вести себя не так, как должен бы. А сегодня ты меня остановила.
   - И что это значит?
   - Ты - мое сердце. В буквальном смысле.
   Ничего не понимаю, но смотреть готова вечность. Слушать тоже. Он ужасно сосредоточенный, когда что-то объясняет. И эти морщинки на лбу. Разгладить бы... но тогда Кайя отвлечется от объяснений.
   - Видишь ли, если бы таких, как я, было много, мир бы не выдержал. И те, кто сделал нас...
   Я касаюсь щеки. Теплая, горячая даже. И мягкая очень.
   - ...весьма своеобразно решили проблему. Мы все однолюбы. Хотя это не совсем любовь, потому что у нормальных людей получается жить даже после расставания... или смерти любимого. У нас скорее - патологическая привязанность.
   Какие мы слова знаем... интересно, откуда? Да и вообще, чем глубже, тем занятней.
   Кто их сделал?
   И зачем?
   - Иза, это очень серьезно. Если тебя вдруг не станет, то в лучшем случае, я умру.
   - А в худшем?
   Кайя трет щеку, но отвечает.
   - Ты видела, чем я был сегодня? Я превращусь вот в это, но все равно не протяну долго. Мой отец продержался год. И поверь, это был худший год в моей жизни. Бывает, что хватает на года три-четыре... и чем больше, тем страшнее. Появляется идея. В основном безумная совершенно. Сначала свободы рабам. Потом - абсолютной свободы всем. Или мести, как у Магнуса. Он нашел тех, кто убил его жену, но не остановился. Мне и сейчас все время кажется, что он вот-вот сорвется. Мой отец решил, что должен изменить меня...
   Черт. Все и вправду серьезно.
   - Я, честно говоря, надеялся избежать подобной участи. Отчасти потому и выбрал Лоу. Это очень страшно - зависеть от кого-то, когда видишь, к чему эта зависимость приводит. Пожалуй, это был самый сильный мой страх.
   А Урфин обратился к Оракулу, который оказал дружескую услугу. И Кайя получил Нашу Светлость не то сомнительным призом, не то - ярмом на могучую шею. Да уж, друзья знают, как поддержать в трудную минуту.
   С такими друзьями и врагов не надо.
   - Но все оказалось много лучше, чем я ожидал. Только... пожалуйста, когда я буду не в себе, не подходи. Специально я тебя не задену, услышу в любом состоянии. А вот случайно - могу.
   Я трогаю рыжие плотные пряди, глажу виски и щеки, шею, которую натер жесткий воротник камзола. И не знаю, что сказать.
   От меня никто никогда не зависел. Чтобы настолько.
   - И мне понравилось, что ты меня ревнуешь, - Кайя ловит пальцы губами. - Это было забавно.
   - Ты все еще... боишься?
   - Боюсь. В основном того, что не сумею тебя защитить. Видишь ли, то, что со мной происходит, сложно объяснить кому-то. Ты вот поймешь. Ты видишь, что я не лгу. Дядя... он испытал на собственной шкуре. Думаю, Сержант. И Урфин... а остальным кажется, что у меня просто придурь такая. Случилась. Я могу рассказывать долго и много, но...
   ...но никто не станет слушать. Нормальные люди не играют в лебедей. Ну что, Изольда, хотелось большой и чистой любви с гарантией? Пожалуйста. Получи по накладной и распишись.
   - Все будет хорошо, сердце мое.
   Это он меня или себя успокаивает?
   Ладно. Завтра подумаем, что со всем этим внезапно обретенным счастьем делать. На сегодня у меня иные планы. Я встаю - Кайя не делает попыток удержать - и совершаю пробежку к кровати. Кайя следит и, чувствую, растет его недоумение. Возвращаюсь назад.
   - Это тебе... просто подарок. Вот.
   Я не умею дарить подарки, особенно тому, кому и подарить нечего: у него все есть. Удивление зашкаливает. Почему-то оно видится мне лимонно-зеленым и с привкусом текилы ко всему.
   Он вытаскивает цепочку, довольно толстую, хотя и простого плетения. На ней - раковина медальона. С одной стороны - ласточка. С другой - паладин. Он получился очень живым, настоящим почти. Мелкие камни переливаются драгоценной шкурой, а желтые глаза смотрят и, готова спорить, видят. Кайя разглядывает медальон внимательно. Разве что на зуб не пробует.
   Не понравилось?
   Ну да... у него таких игрушек - полные подвалы.
   - Иза, ты... серьезно? - каким-то странным тоном вопрос задан. Начинаю подозревать нехорошее. Но киваю: серьезно. Серьезней некуда.
   - Ты не понимаешь, что это такое?
   Медальон. С камушками. Надеюсь, я не подала случайно на развод? По какой-нибудь особо вывернутой местной традиции?
   - Это оберег. Защита.
   Не развод. Уже дышать легче.
   Медальон покачивается, поворачиваясь то одной, то другой стороной. Ласточка летит за паладином или наоборот, он плывет за острокрылой птицей.
   - Женщина, которая дарит, отдает часть себя. Души, сердца. Жизни. Этого хватает, чтобы защитить.
   - От чего?
   - От всего. Все упирается в веру. Я знал одного человека, который пять дней пролежал под завалом, но выжил, потому что кто-то где-то верил, что он выживет.
   Что ж, тогда подарок у меня более, чем подходящий. И Кайя опять меня понимает.
   - Но тебе придется его одеть.
   Со всем моим удовольствием. Он наклоняется и сидит смирно-смирно, пока я вожусь с цепочкой и замком. Не удержавшись, целую в макушку.
   И оказываюсь в кольце рук.
   - Опять дразнишь? - Кайя касается губами уха. - Ты меня долго дразнила,
   - Я? Разве посмела бы?
   - Посмела...
   И пальцы скользят по шее.
   Горячие какие.
   Кожа раскаленная, но не обжигает. И слышу огонь, там, внутри него. Я пытаюсь добраться, сражаясь в неравном бою с сотней пуговиц - убила бы того, кто придумал этот фасончик. И путаюсь, путаюсь. Ткань жесткая. Ткань мягкая. И вовсе уже не ткань.
   От него больше не пахнет цветами.
   Пеплом. И сырым деревом, которое только касается пламени. Янтарной сосновой смолой. Я пробую ее на вкус и удивляюсь, потому что вкус другой.
   Грохочет сердце.
   Губы у него сухие, жесткие. И наглые безмерно.
   - Яркая, - шепчет, отстраняясь.
   Смотрит. Рассматривает. И я не смею отвести взгляд, хотя вот-вот вспыхну. Внутри клокочет лава. Идет потоком за его руками, которые издеваются, то прикасаясь, то исчезая, то вычерчивая безумные узоры на шее, груди, животе...
   - Так хорошо? - палец скользит по спине, надавливая на позвонки. - Или так?
   Новый маршрут по внутренней части бедра.
   Дождаться ответа, надо думать, терпения не хватает. Кайя встает, и Наша Светлость вместе с ним. Что-то трещит... рвется... ткань? Определенно. Бедная Ингрид будет в шоке.
   Я же дотягиваюсь до шеи Кайя.
   Жарко. Так жарко, что я не вынесу этого жара. Сгорю. Вот прямо здесь и сейчас. Или потом, но обязательно: слишком много огня вокруг. Рыжий-рыжий. Желтый тоже.
   Ослепительный.
   Сама я тоже огонь. Частично. И человек. И вообще это не совсем, чтобы я, но это уже не важно. Кажется, падаю... падаем? Невысоко. И мягко, если сверху. Кайя мурлычет, я отвечаю.
   Теперь, если и сгорим, то вместе.
   - Не больно? - он спрашивает губами по шее, но я все равно слышу.
   Осторожный. Нежный. Пламя тоже умеет быть нежным, когда разливает по камням солнечные лужи. И я, прижимаясь плотнее - кожа к коже, срастись бы, сроднится - отвечаю укусом.
   Кайя ворчит что-то неразборчивое, но ласковое. Я пытаюсь на нем удержаться, хотя он сам меня держит. И слышу его, как слышу и себя. Мы оба - чье-то эхо, сошедшееся в резонансе.
   И видим рождение солнца.
   Так естественно и правильно сейчас, что солнце рождается из огня.
   Но света его хватает лишь для нас.
   Позже я лежу на Кайя - он большой и лежать довольно-таки удобно - и положив голову на скрещенные руки, разглядываю мужа. Говорить не хочется, как будто слова способны что-то разрушить, но я даже не знаю, что именно. Все равно молчу. На всякий случай.
   Его левая рука перекинута через меня. Тяжелая, но тяжесть приятна. Правую под голову сунул. Так удобнее на меня смотреть.
   - Ты не будешь плакать? - осторожно интересуется Кайя.
   От счастья, что ли? Нет, мне, конечно, очень даже хорошо, но не настолько.
   - Я слышал, что женщины иногда... потом плачут.
   Мотаю головой: не дождется. И дотягиваясь, целую-таки в подбородок.
   - Иза, не дразни. Ночь ведь длинная.
   А я о чем?
   И да, это была замечательно длинная ночь.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"