Аннотация: Жизнь Карллсона в пыльном мегаполисе...
To Those lost in Their Wonderlands...
Плечо Карлсона ужасно саднило. Вечерело, одинокие вороны пролетали мимо него, покаркивая и удивляясь виду маленького чайного стола со скатертью в самых красных в мире петухах, укутанным в шубку чайником и подносом с пирожными, любовно накрытых прозрачным стеклянным колпаком. Шел уже шестой час... с полудни до того как вечернее небо окрасилось багрянцем, прошло всего шесть часов... Как хотелось маленькому человечку чтобы время часы которого бежали так быстро было медленнее и хоть капулька надежды оставалось нетронутой... А часы тикали, звенели колокола на Мюнстере, вот, уже шесть, вот минутная стрелка начинает медленно ползти к пяти минута седьмого...
Карлсон прочитал Ее в компьютере у Свантенсона самого старшего, Малыш уже давно вырос и перестал быть тем Малышом, более того он не далее как семь лет назад стал дедушкой. Карлсон некоторое время тужил по старым играм, но время берет свое и вот он уже нянька для Виолы, внучка у Малыша выросла похожей на маму, от дедушки остались только голубые глазенки. Если дед был застенчивым голубоглазым воображалой, то внучка была бесстрашным исследователем материального мира и ее было иногда трудно перещеголять даже Карлсону. События потихоньку набирали обороты и Карлсона уже иногда тянули на подвиги силком. Время беззаботных непослушных детей неотвратимо прошло, его уже никто не считал странным и вычурным. Дети стали рассудительными и серьозными, не знаю как живется тому Питеру Пену, но Карлсон как безолаберный шалопай и заслуженный низводитель иногда тосковал по старым временам, когда объяснения могли быть какими угодно нелогичными, приведения летали завернуты в простыню, а дома у него могли спокойно уживаться тысячи летающих собак по имени Альберг.
Если много лет назад его пропеллер наделал шуму, который разгребала сама полиция, о нем писали газеты и показывали по телевизору, то теперь на меленького рыжего человечка смотрели как на обычного мальчугана в хип-хоповом наряде в перекрашенными волосами... Время потихоньку подъедало его, год за годом пролетали лета, бывшие дети стали папами и мамами а еще немного погодя превратились в бабушек и дедушек. Иногда когда ему было софсем невмоготу и на его предложение поиграть во дворе Виола отвечала очень дипломатичным отказом, предварительно позвонив своей подружке и справившись не будет ли та против? На что та отвечала, что ни за что на свете не пойдет играть если там будет этот немодный чудак в дурацких ботинках, так и говорила - "Дурацких ботинках, немодной кепке и винтом на спине"...
Виола, как молодая рассудительная дама всячески оберегала Карлсона от того, чтобы он узнал все напрямую, так постепенно Карлсон оказался наедине со своими шалостями. Бузить в одиночку без зрителей и соучастников ему не нравилось, а шалить в педагогических целях для массовой публики не позволяли гордость и воспитание.
Как-то сидя у Малыша-дедушки, когда бабушка Свантенсон отправилась навещать семейство дочери, болтая о пролетевших годах и запивая сдобные булочки апельсиновым чаем Малыш потянул Карлсона к компьютеру - вещи, назначения которой полностью не понимал, но догадывался что это еще один телевизор, который привязывает к себе и не пускает играть. Когда Виола сидела перед этим телевизором она ужасно нервничала, когда Карлсон закрывал своей грудью экран и звал ее играть. Все что Карлсон успел заметить с достаточной степенью достоверности - это то, что этот ящик держал всех дома.
Подойдя к нему с Малышом, он причмокнул про себя и подумал, что его друг как его внучка уткнется в разноцветные значки, и будет тыкать по ним, в тот самый раз этого безобразия не случилось. Малыш рассказывал, что те провода, которые идут к телефонной розетке, присоединены к другому компьютеру, а тот - к еще одному... И так - много таких ящиков с телевизорами держат перед собой много-премного, больше чем звезд на небе мальчиков и девочек, чтобы те не ходили на улицу играть.
Однако на этот раз Малыш повел Карлсона через Интернет, вроде так называлась эти все компьютеры с проводами идущими от телефонной розетки в то место где люди через все эти компьютеры пишут разные выдуманные рассказы и позволяют другим читать, то что они написали, как, например, в газете или книге только книги эта были записаны в компьютере в специальных значках. Так прошла половина вечера. Карлсон почти убедил Малыша, что он самый лучший в мире составитель рассказов и писатель историй. И что у него дома сто один компьютер и только потому что он не хочет, чтобы другие, увидев все что он сочинил, бросили свои попытки по выдумыванию своих историй, именно потому что он хочет чтобы была конкуренция и люди творили, именно поэтому он пишет очень не часто. Редко. Почти никогда. Малышу это было за ненадобностью - ведь он прекрасно знал, что перед ним самый лучший в мире Карлсон, а один даже самый никудышный Карлсон стоит целых пяти тысяч составителей электронных рассказов. Это абсолютно точно. Как инженер, который придумал почти в одиночку истребитель Сааб Дракен (не для печати будет сказано - ему ведь помогал в этом самый лучший конструктор реактивных самолетов - Карлсон) Малыш все просчитал. Вероятность нахождения рядом с вами в момент времени t маленького рыжего безобразника равна единице деленной на корень квадратный из расстояния между вами и Стокгольмом плюс количество варенья в кг помноженный на коэффициент вкусности, плюс количество плюшек или любого другого печенья в кг помноженное на коэффициент уплетаемости (коэффициент вкусности и уплетаемости подбирается экспериментально).
Карлсон сидел и смотрел как небо наливается темнотой, минутная стрелка проплыла отметку 15 минут, ему первый раз в жизни не хотелось так не верить во что-то. Бывший всю жизнь хроническим оптимистом и везунчиком он не понимал многих вещей. Он не понимал, почему люди хотят быть хуже, чем они есть, почему они сначала бросают в тебя помидоры, а потом говорят комплементы твоей рыжей шевелюре. Почему они так не любят все, что хоть на тютеличку отличается от них самих. Почему они боятся сказать, что что-то им нравится, и только и делают, что выискивают недостатки. Почему они больше времени проводят за разными электронными ящиками, чем гуляют по осенним паркам, швыряясь охапками листвы в друг дружку и кормя друг друга жареными каштанами. Он много раз сидел на светофоре на улице около вокзала, когда Виола была в школе - даже и позвать играть некого. В этом мире одиноких спешащих людей, почему нет никого кто бы хотел завести себе друга, почему они так бегут от себя, так стараются спрятаться за надутыми щеками? Ведь я тоже умею надувать щеки, еще раз в пять, а может шесть миллионов лучше чем они... но я надувал щеки только для того чтобы другие перестали важничать, а они... они... они ведь действительно хотят всю жизнь прожить в надутыми щеками. Несколько вечеров Карлсон выискивал себе новых друзей - люди пролетали мимо него не разу не взглянув, а значит просто не заметив рыжеволосого человечка в клетчатых штанах, сидящего на светофоре посередине улицы рядом с вокзалом...
Была уже половина... Карлсон вспомнил как прочитал истории про Кролика и Алису в первый раз... Да, в Том Зазеркалье они неплохо проводили время... Взять вот самого Кролла, посланника Королевы Червей Вандерляндской, ведь более озорного Альбиноса и придумать нельзя! Как он несся со свидания со своей возлюбленной, как несся, ведь были кролики благородных кровей... Знали чем разнообразить жизнь при дворе колоды карт. 52 pickup is a staple of the juvenile humor, but then the deck slices and dices it is no laughing matter. А какой там замечательный Кот, не один кот, которого видел Карлсон не улыбался, а про поговорить, да хоть о том куда пройти и речи не шло. Хотя может быть он не умел смешить Котов? Хотел бы Карлсон съездить погостить в Вандерляндию. Как-то он затеял с Малышом драку из за того, что тот сказал, что все в этой книге выдумано и нет на самом деле никакой Ванерляндии, а все это написал математик со странным именем Лютдвидж и фамилией Кэрролл... это был первый удар, нанесенный мировой литературой по вере Карлсона в печатное слово.
Потом был еще один - умерла шведская писательница написавшая книгу о Малыше и Карлсоне. Карлсон бывал у нее каждое лето и называл ее Бабушкой. Она и была его бабушкой - всегда была ему рада и кормила плюшками с вареньем и блинами, по утрам поила его вкусным какао и ничего от него не требовала - только бы он был доволен. Ее маленький внучек. Это случилось сразу после того как Карлсон объелся аэрозольного крема на втором в жизни Виолы День Варении... Он, оправившись от кремового гриппа, прилетел и увидел закрытый дом и полный почтовый ящик набитый письмами. Малыш ему все объяснил, после...
С четырех лет он начал играть с Виолой... но в пять с половиной, как только она начала ходить в подготовительную школу и пичкать Карлсона как своего маленького пупсика рассказами о том сколько стран есть на земном шаре, сколько китов еще осталось в ее морях и океанах и сколько еще много миллионов лет Солнце будет светить на небе, он начал понимать, что ее ему уже не воспитать... Дочь Малыша - Малышка была еще похожа на папу, они играли в лугах в разбойников и принцесс и Карлсон каждый раз смело похищал ее из стана разбойников по воздуху...
Было уже тридцать три минуты... Карлсон смотрел на последние, исчезающие нотки фиолетового на небе. Вороны больше не летали и никто больше не каркал над его головой...
В тот вечер когда Малыш показывал, как пишут рассказы в Интернете, в тот момент когда он пошел за чаем и печеньем, Карлсон начал тыкать пальцами по белой светящейся коробке с гордым именем - Мышь... эта мышь в отличие от мышей на чердаке живой не была и была тоже часть компьютера, потыкав ей по разным буквам на экране Карлсон оказался в рассказе про любовь... Только в этом рассказе на взгляд Карлсона все было очень странно и даже временами очень больно даже для самого Карлсона. Как может один человек делать больно тому, кто ближе всех к нему стоит? Как можно тому, кто дарит тебе радость делать надрезы на сердце? Почему тот другой это терпит? Только потому, что боится, что и все остальные что бегут по самой большой улице около Стокгольмского вокзала будут делать тоже больно? Почему так много зла они показывают другим? Этот мир который позволил электронным коробкам взять так много власти. Этот мир с электронными коробками делает из людей злых сторожевых собак, которые для того чтобы не испугаться самим пугают других, кидаются, оскалив пасти. Малыш как-то сказал, что Карлсон зря боится таких собак - они не кусаются, а только лают на тех, кто их боится.
Стрелка проплыла без четверти семь. Карлсон любил бывать по утрам на колокольне собора - оттуда было видно, как встающее солнце серебрит крыши домов зимой, как оно выплывет среди всех труб и башенок. Вечерами таких дней они пили с Малышом чай...
Карлсон вспоминал как сочинял свое первое электронное письмо... Той Девушке, которая написала страшный рассказ про любовь... Вспоминал как буквы вываливались из под его больших пальцев на экран монитора, как именовал этот телевизор Малыш...
Он очень хотел рассказать, как нужно поступать с теми злыми людьми... "Они как злые собаки - их просто не нужно бояться и они перестанут на тебя гавкать"- говорил про себя Карлсон выбирая фононимы позабавнее. Малыш принес чай, а Карлсон с самым своим серьезным видом сказал ему, что нашел человека, которому он все еще может помочь...
И вот он собрал все свои пятиэровые монетки и закупился пирожными, вытащил из своего домика маленький стол, ударившись, теперь нестерпно саднящим плечом об косяк двери, накрыл его самой лучшей скатертью для чаепитий, вытащил из своего сундука чайный прибор и стал ждать... В двенадцать он уже кудесничал над чайничком - ведь через час ему предстоит рассказывать той Девушке как нужно обходится с собаками...
Чай готов... блюдца, ложечки, сахарница, салфетки-все готово... Вот уже почти тот самый момент, когда почти возвратятся старые времена, когда Карлсон расскажет еще одной заблудшей душе о правилах низвождения и дуракаваляния... Но вот уже половина второго, а ее все нет, наверное она не может найти дорогу, вот если бы мне сказали найти эту крышу... Я... я... бы ведь тоже не нашел ее вот так сразу, тем более девчонки не любят лазить на крыши, а то, что не любишь всегда делаешь дольше того, что тебе нравится делать...
Было уже три...Солнце начало клониться к закату - осенние дни в Стокгольме быстро превращаются в вечера... Четыре... вороны пролетают, каркая при виде Карлсона... Карлсон видя ворону думал о том что, лучше бы он нарисовал той девушке план попадания на крышу, ведь без такого плана очень непросто найти даже самую знаменитую крышу на которой живет Карлсон, ведь не все умеют летать как вороны и Карлсон.
Было уже шесть, Малыш ни разу не дернул за канатик и колокольчик ни разу не зазвонил... "уж лучше бы он зазвенел"- подумал Карлсон.
Солнце начало заходить на горизонт, и небо стало цветным... Eos Rododaktilos - как-то сказал о таком закате Малыш, прочитав это из какой-то умной книги. "This baby got a temper"-слышалось Карлсону доносившийся с улицы звук, Карлсон знал что "бэйби" это ребенок, а всю остальную тарабарщину мог ему перевести Малыш, но его тревожить не хотелось... Он начал замечать что с Малышом происходит тоже, что и с бабушкой, он начал часто ходить к врачам, есть много странных пилюль, софсем невкусных, рыбий жир конечно хуже, но...
Часы пробили шесть часов, минутная стрелка важно проползла отметку XII.
Карлсон оперся на руку, плечо все еще саднило, а ведь прошло шесть часов... только или уже? Ему не хотелось верить в то, что он самый лучший в мире Карлсон, так хотящий быть нужным другому маленькому человеку, попавшему в беду, так и будет сидеть на крыше...
Небо стало стальным, Карлсон понимал многие вещи, но не понимал почему, люди не замечают таких же как они людей, почему они избегают быть добрыми и играют в прятки со своими лучшими чувствами...
Он убрал ноги с подпорок под снег, которыми изобиловали наклонные крыши старых стокгольмских домой и медленно начал съезжать к карнизу и водосточной трубе... Он как-то читал в одном журнале спор между ученым профессором из университета и каким-то священником, один говорил что люди имеют право закончить жизнь как хотят, а священник говорил, что так делать никак нельзя и умереть нужно так как должен умереть человек - естественно, прожив как можно больше и лучше. Карлсон думал про себя - а зачем умирать просто так? Он видел как-то похороны какого-то американского президента по телевизору, Малыш тогда сказал, что ему очень жалко того другого мальчика, у него теперь не будет папы...
В тот же день они полетели на крышу к Карлсону и все забылось.
До карниза осталось софсем немного, и Карлсон скользил с приличной скоростью, просто для того чтобы узнать - как оно "уйти из жизни"...
Он даже закрыл глаза. Звонкий удар каблуков его ботинок об борт водостока. Бум. Скрип отваливающихся, звенящих водосточных труб, вот ноги уже безвольно повисли в пустоте. "Еще чуть-чуть и я больше ничего этого не увижу" подумал вслух Карлсон.
Вот он весь отделился и начал падать, тут случилось нечто, что перепугало Карлсона еще больше чем мысль о том, что он никогда больше не увидит своего седого Малыша. Как он без меня? Да как-нибудь, наверное. Он повис на пропеллере на крюке, поддерживавшем водосток...
Вниз полетели блестящие секции водостока, с ужасным грохотом упали в газон, рядом с тротуаром. Карлсон висел на вколоченном в стену дома крюке не имея возможности ни подняться, ни отцепиться. Это называется "почти софсем пассивная попытка самоубийства", Карлсон не помнил точно проходил ли он когда либо тренировки по предотвращению почти пассивных попыток.
На часах пробило девять и Карлсон увидел, что на кухне Свантенсонов зажегся свет. Малыш, пришел заварить чаю. Карлсон смотрел на него, такого большого и чудного.
Он видел его маленьким, он видел его взрослеющим, потом он вернулся, когда у Малыша родилась дочка. Через десять лет он опять исчез. Потом он нянчил внучку, он видел Малыша с трудом поднимающегося к дверям своей квартиры, видел его устающим от пустяшных дел...
Малыш думал, было заварить чаю и позвать Карлсона полазить вместе по паутине. В прошлый раз Карлсон первый раз за многие годы остался доволен своим общением с компьютером. Была половина десятого - самое время для чашки чая и отхода ко сну... Карлсон все не летел. Бывало несколько раз он не прилетал, но появлялся - то он был у Бабушки, то низводил кого-то. У него было всегда полно своих хлопот, тем более сейчас, когда Малышу целыми днями не до Карлсона, да и внучка уже большая для этого озорного сорванца...
Врачи без устали твердят что у меня плохое сердце, таки да хвастаться нечем, но так я и прожил будь здоров, говорят, что для меня еще нет лекарств. Вот только может быть генная терапия - если доживу. Дураки, зачем продлевать жизнь старикам, если молодые не знают что с ней делать?
Он позвонил в еще раз. Карлсона не было. Ну шутник! Ладно, завтра или через несколько дней меня, по крайней мере, будет ждать рассказ о его невероятных похождениях. Малыш отпил чая и поставив кружку в мойку, зашел в ванную.
Через несколько минут, после того как Малыш вышел из кухни свет в квартире потух. Карлсон хотел, было вскрикнуть и попросить кого-то о помощи, но коварная ночь сделала свое дело, и у него пропал, абсолютно сел голос, он мог только шипеть слова, что было явно недостаточно для громкого "Помогите!"
Карлсон встретил рассвет все также вися на крючке для крепления водосточной трубы. Ноги у него затекли, горло было софсем больное, его бы не вылечили и десять больших банок варенья... Он смотрел слезящимися от жалости к себе глазами на восходящее солнце и думал только о том, чтобы поскорее его кто-то заметил и стянул с этой дурацкой вешалки. Он ждал, когда же проснется его Малыш. Он уж точно позаботится о том, чтобы его друг не висел где попало! Ну вот, наконец-то, соня, ленивый соня из семейства Свантенсонов, да заметь же меня, я тут! Карлсон прошептал это про себя и хотел было пошевелится и помахать рукой, но руки и ноги его уже не слушались.
Малыш, проснулся в 7 с чем-то... солнце начало серебрить крыши соседних домов и он решил попить утреннего кофе. Жена должна была вернуться из Упсалы к обеду, а ему еще предстояло убраться в квартире. Он планировал позвать Карлсона к кофе и под его веселые комментарии убрать в квартире. Убирать в квартире с появлением пылесосов стало почти пустым словом и Карлсона очень веселила - давая возможность посидеть верхом на воющей машине. Малыш позвонил в звонок положенные три раза, чтобы Карлсону было приятно, а потом позвонил еще раз. Если этот бедокур в городе - он точно заявится с минуты на минуту в гости.
После того как Малыш вырос, они с Карлсоном сохраняли дружеское расположение. Малыш еще раз повторил три-один, но никто не прилетал
-Наверное улетел по своим делам.
Зайдя почистить зубы Малыш отправился на кухню - заварить себе кофе...
Он подошел к окну и стал привычно обводить взглядом крыши домов в поисках летающей точки, которую он как-то шутя назвал Винни-Пухом. Карлсон ответил сразу же - я никогда не был Винни-Пухом, и вообще, даже три десятка таких Винни-пухов да не подумают пытаться низводить кого либо, не то что он, Карлсон !
Малыш обвел взглядом небо и крыши, но Карлсона так и не увидел...
Вдруг он заметил цветной мешок, висящий на подпорке водосточного дома напротив. Он напряг глаза и увидел безвольно висящего Карлсона !
Вдруг глаза его потемнели, услышал как в ушах бьют барабаны и сердце, как будто бы распадется на две части, вот, как и говорили. Окно проплыло мимо него и он безвольной старческой плотью упал на пол...
Карлсон уже было начал думать о том, что ему пора хоть раз обидеться на этого самого несносного на свете мальчишку...
- Ну куда же ты смотришь! Я тут! Я вишу тут, а ты! Вот так всегда, ты стараешься для него, а тебя даже не могут отличить от водосточной трубы. Не буду я с тобой больше лазить по дурацким сайтам! Не буду сидеть за компьютером! Я уже много раз говорил себе что мне пора улететь из этого города навсегда. Противное и полное зануд место!
Малыш обводил взглядом крыши, а Карлсон продолжал висеть. Ему очень хотелось хоть шевельнутся и подать знак куда смотреть, он смотрел на смотрящего мимо него Малыша. Вдруг он поймал его взгляд. Он никогда так не смотрел на Карлсона... Ха... испугался за друга? Так тебе и надо сонный простофиля! Ну ничего, я уже почти на 99.9% спасен... уффф...
В следующее мгновение Малыш изменился в лице и стал медленно опускаться, пристально смотря на Карлсона -"Ну, что этот соня затеял на этот раз? Уж не в прятки ли играть?"
Малыш исчез, прошло, наверное столетие. Мысль возникла в голове Карлсона столетие назад и приближалась медленно вздрагивая как бьющееся сердце. Тихо. В темноте.
Where is it that we were together? Who were you that I lived with? Walked with?
The Sister? The Friend? The Lover? Darkness from light. Strife from love. Are they the workings of one mind? The features of the same face? Oh, my soul, let me be in you now. Look out through my eyes. Look out at the things you made. All things shining...
If I never meet you in this life - let me feel the lack. TOne glance from your eyes - and my life will be yours...