Кого только там не было: гусеницы, мошки, стрекозы, паучки, червячки и очаровательные яркие птички и опасные стремительные жуки. А уж про ту роскошь, что росла и цвела в этом прекрасном саду, и говорить не приходится. Тут вам и сочные плоды, и пахучие цветы, и шелковая изумрудная трава, и сладкие ягоды, и высокие деревья, и пышные кустарники с густой листвой.
Может кому-то покажется удивительным, но садовник любил всех жителей своего райского уголка - даже зловредных кусачих комаров и рогатых безобразных гусениц, а ведь те уничтожали блестящие зеленые листочки, безжалостно поедая их...
Садовник на это лишь приговаривал: ничего, всякой твари хочется жить, а кушать ей что-то ведь надо?
Все гусеницы были одинаково медлительны и равнодушны, ползали себе по земле, с трудом таская тяжелое дряблое брюхо и, жадно откусывая острыми жвалами большие куски листьев, безостановочно насыщали свою утробу. Все кроме одной, звавшейся Зеля - впрочем, имя себе она придумала сама, остальные гусеницы прекрасно обходились без этой ерунды.
Зеля, разумеется, как и другие, без конца жевала жесткие листья и сухие травинки, даже трупики муравьев тоже тащила в рот, ничем не брезговала. А что делать, коли брюхо вечно урчит да требует своего? Но жизнь свою она ненавидела, как и свое обличье. Порой, подползая к пруду, чтобы напиться, Зеля закрывала глаза, лишь бы не видеть отражавшуюся в темной воде безобразную морду, рога и длинные ребристые жвала. С невыразимым отвращением взирала она на своих товарок, недоумевая, как они могут хладнокровно мириться и с беспросветно скучной, просто таки ужасной жизнью, и с собственным уродством.
Гусеницы не соглашались с ней. Ужасная жизнь? С чего бы это - пруд всегда полон свежей воды, листья отрастают снова и снова - ешь, не хочу, а дохлые муравьишки и стрекозы так вкусно хрустят во рту. Солнце светит ярко и так приятно ползать по теплой земле...
Зеля морщилась, слушая эти примитивные рассуждения, а глаза её то и дело с горечью и тоской устремлялись в синее небо, где свободно летали самые прекрасные, вольные и веселые обитатели сада - пестрокрылые бабочки. Какие хороводы водили они в прозрачном воздухе, какой ароматный нектар пили из венчиков цветов, покачиваясь на их лепестках, словно на качелях. Как ярко сверкали их стройные тельца в солнечных лучах - самоцветы, да и только!
Прочие гусеницы не понимали Зелю, собственно, они даже не смотрели наверх. К чему?
А вот Зеля любовалась дивными созданиями и, что скрывать, завидовала им.
Так бы и текла её жизнь в страданиях и невеселых мечтах, если бы однажды она не заметила, как одна из её приятельниц, самая старая и ставшая в последнее время особенно безобразной, не уползла под лист лопуха и, свернувшись там, зачем-то окуталась шерстистым сероватым покрывалом, весьма неприглядным на вид.
Зеля попробовала расспросить, что такое с ней случилось, но товарка не пожелала отвечать и, отгородившись от окружающих, продолжала дремать. Так прошло несколько дней, в течение которых Зеля, уминая листья, не забывала наблюдать за спящей. Каково же было её потрясение, когда в один прекрасный момент тело толстухи, плотно завернутое в кокон, начало судорожно дергаться, а затем лопнуло и оттуда, из этого темного тесного пространства, явилось прелестное существо - точёная блестящая фигурка, грациозные движения которой завораживали, а большие глаза сияли ярче звезд.
- Кто ты? - просипела Зеля, оцепенев в изумлении.
- Разве ты не узнаешь меня? - прекрасная незнакомка переливчато рассмеялась и ... расправила шелковые узорчатые крылья, - я была твоей подругой.
- Но ты же бабочка, или ...? - тупо спросила Зеля, не в силах поверить в случившееся.
- Теперь да, - пропела красавица, - однако раньше я была в точности такой, как ты, даже ещё более гадкой.
- Это чудо! - В восторге выдохнула Зеля, - но как это произошло? И почему с тобой? - Сказав это, гусеница едва не заплакала от всемирной несправедливости, ведь именно она мечтала о лучшей доле, о свободе и полете, а толстая уродина знай себе ползала да обжиралась найденными муравьями, и вот - мечта сбылась, но не у самой Зели, а у той, кто не достоин её!
Приятельница вздохнула, - ах, теперь я многое понимаю. Ведь пока я спала с теплом коконе, со мной разговаривал Голос. Вероятно, это был наш садовник. Он поведал: когда разрушится моё старое тело, эта некрасивая оболочка, из его недр выйдет моя истинная освобожденная сущность - прекрасная бабочка.
- Разрушится старая некрасивая оболочка, - зачарованно прошептала Зеля, - вот, оказывается, в чем секрет!
И, отвернувшись, она с неожиданной быстротой поползла прочь.
- Куда, постой, я ещё не все рассказала, - крикнула её вслед подруга, но Зеля не слушала, она торопилась исполнить свою мечту. Быстрее, как можно быстрее туда, где у пруда садовник складывает сухие листья и старые корни, сжигая их по вечерам. Сейчас солнце уже клонится к закату и совсем скоро запылает маленький костер. Прозрачное пламя поможет, спасет от долгих дней безвестности и сумрака, глухой тоски, непонимания и одиночества среди чужих ей и таких гадких гусениц, а на воле её встретят чудесные крылатые подруги, и вместе они будут пить нектар, слушать музыку веселых цикад и танцевать с ветром в небе!
Из всех сил, преодолевая немощь грузного тела, Зеля карабкалась по длинному жесткому стеблю осота, покачивающемуся в опасной близости от огненных языков, и, взобравшись на самый верх, прыгнула вниз, прямо в жаркое пламя.
Садовник не успел совсем чуть-чуть.
- Эх, дурочка, - прошептал он, - ведь твоя бабочка ещё не созрела...Придется начинать все сначала.
И крошечная звездочка - монада, плавая в безвременье Шеола, тихо простонала, - опять?