Знакомы они все были с самого детства. Да не просто знакомы даже, тут все гораздо ближе, почти по родственному. Росли рядом. От бесштанного детства в маленьких двориках до детского сада и потом школы - все время рядом. Так все, потому что соседи. Дома стояли рядом. Забор был невысок - ничто не останавливало в желании общаться.
Футбол на пустыре за школой.
Атака рыцарей на льду Чудского озера, которую пацаны разыграли на том же пустыре, но уже зимой, в сугробах.
Кукуруза, печеная в углях ночного костра. Не знаешь, как это вкусно? Початки не чистят. Прямо так, в зелени запекают. А уже потом обдирают черное и углистое, а под ним - печеная кукуруза. Даже без соли вкуснотища.
Первые арбузы с дальней бахчи. Там уже не разбираешься в темноте, спелый он или нет. Главное, сорвать и бежать, бежать, пока издали подходит с руганью старый сторож, в урожайное время там и живущий - в шалаше у дороги. Арбуз-то еще маленький, с пару кулаков размером - но уже вкусный и сладкий. Им делятся у ночного костра - кто же днем полезет на бахчи? И тут же, у костра, рассказываются страшные истории о всяком, будто бы точно происходящем по ночам.
Лето в детстве всегда было солнечное и жаркое. Под солнцем росли вишня и абрикосы, виноград и арбузы. А зимой всегда был снег. Такие сугробы, что в них копали "убежища" и всякие подснежные ходы. Там пацаны начинали курить - вдали от старших и как будто в безопасном месте.
А потом как-то вдруг девочки выросли.
Они ведь растут быстрее мальчишек. И мозги у них совсем иначе устроены. И вот приходишь классе в восьмом в школу первого сентября, а они такие... Выше тебя, крупнее тебя, с грудями, внезапно выросшими за одно лето, с толстыми косами, в белых фартучках... А однажды они разом постриглись и завились. В этот день парни просто не могли учиться. Двоек-то было! Все просто тупо смотрели на соседок по классу. Таких взрослых, кудрявых, красивых. А девчонки - носы кверху и никого не замечали.
Ничего-ничего! Через два года в росте их догнали, а потом резко перегнали. Ходили такие, ветром гнущиеся, худые и длинные. Костистые и черные от загара. И вот тогда уже начали "гулять". Так это называлось.
То есть, то, что всю жизнь рядом, полуголые, в одних трусах, в играх, в сказках, в отдыхе и в работе на бесконечных грядках - это ведь совсем другое. А теперь, после школы, когда уроки сделаны, а солнце село, медленное гуляние по центральной улице туда-сюда, туда-сюда. Солидное здоровкание с встреченными парами. С парнями - за руку, как взрослые. А девчонки друг с другом обнимались и чмокали в щечку. И дальше - медленно и солидно, сплевывая в сторону черную подсолнечную шелуху -- и даже ни о чем не разговаривая, потому что и так все ясно.
Нет, курить вот так прямо на улице, когда гуляешь, не было принято. Курили втихаря или даже некоторые почти открыто - но в стороне, за углом каким-нибудь, в кустах, присев на старый тополиный пень. Тополь тот при нас же и пилили. Тополя - они растут быстро, но живут не долго. Опасное дерево. Вот их и пилили вовремя. Потом разделывали и отдавали на дрова. Береза, конечно, гораздо лучше. Но где ее тут взять - березу?
А потом вдруг школа закончилась.
Ехать в город поступать в институт не решился. Остался дома. Полгода поработал на тракторе в совхозе. А потом - в армию. Нет, никаких таких разговоров о том, что, мол, ждать она будет и ни с кем гулять... Но зато переписывались. Практически каждую неделю - письмо. Так что знал все новости в селе.
Ну, а когда вернулся - весь в парадной форме, в значках блестящих, в начищенных ботинках, в наглаженных брюках - сразу пошел, как в книгах описывается и в кино показывается, просить, типа, руки и предлагать замуж.
Но она сказала, что любит его, конечно. Но как брата, что ли. С детского горшка же рядом. А сама она, сказала, согласиться прямо сейчас не может. И замуж не пойдет. Потому что ждет она капитана. Принца такого на корабле под алыми парусами. И не уезжает никуда именно поэтому: вдруг она уедет, а тут -- корабль за ней. И паруса алые. Так что ты, мол, не обижайся, но никуда она с тобой не поедет. Нельзя ей от дома отрываться. И вот каждое утро -- за околицу. Рассвет встречать и корабль под алыми парусами.
...
- Вот так все и было у меня с самой первой любовью.
Мужики праздновали первые весенние шашлыки. Солидные тяжелые мужики. Давно закончили свои институты, давно нашли место в жизни. Кто - по ученой дорожке, от диссертации к диссертации. Кто - по банковской и промышленной. Кто -- по иной. Крепкие мужики, в теле и в возрасте с сединой. И вот -- как теплело чуть, как сходили сугробы, так они и собирались по традиции. Повидаться, посидеть в мужской компании, поговорить о жизни.
Выпили за любовь. Хороший ведь тост. Вечный, можно сказать.
- Так, слушай, ты же теперь в силах. В средствах, так сказать. Ну, купи ей тот корабль или яхту какую, наряди в красное, да покажись в родных местах. Вот все и сбудется, как хотелось и мечталось. И тебе сбудется - и ей сбудется. И будет тогда вам счастье и полное исполнение желаний. Все же - первая любовь, не кот чихнул!
- Да я бы так и сделал, коли на море бы дело было. Или хоть даже на озере. Или на реке. Так ведь нет. В степи мы жили, понимаешь? Самый большой водоем - пожарный пруд, что за тракторным двором.
- А она значит...
- А она ведь так и ждет. Каждое утро -- за околицей.
- Вот же Ассоль какая! Это я не ругаюсь - просто вырвалось.
- Ну, тогда - за сбычу мечт, что ли?
- За алые паруса?
- Да хоть и за них. Не жалко. Сбудется у нее, не знаю как - пусть им там счастье будет. А мы с вами - здесь. Вон, кстати, и мясо уже готово. Приняли, мужики!