- ...А тебе, добрый молодец, я подарю за все хорошее вот такой очень полезный и очень волшебный подарок.
Заказанный по телефону в специальной фирме огромный, пахнущий коньяком и почему-то немного рыбой, Дед Мороз в красном атласном халате, подпоясанном золоченым шнуром, отодвинув в сторону бороду, полез куда-то глубоко во внутренний карман и достал простой металлический блестящий нержавейкой колокольчик с выбитой по краю надписью "2000". Вообще-то его позвали к детям, и он свое отработал на полную катушку, до пота и до восторженного визга младшего - "Папа, Дед Мороз самый настоящий!".
А вот подарки родителям как-то не предусматривались программой. Жене он вручил футлярчик с кольцом (это Паша заранее, еще впуская в квартиру, сунул ему в карман и сказал тихонько, как и кого звать). А самому Павлу Игнатьевичу Морозову, двадцатисемилетнему системному администратору рекламной фирмы, протянул ни с того ни с сего эту побрякушку.
- Папка! Он же волшебный! Скажи скорее "спасибо"! - глаза сына требовали.
А чего ж не подыграть?
- Спасибо тебе, Дедушка Мороз! Что же за волшебство кроется в твоем подарке?
- Правильно ты понял, молодец. Именно - волшебство. Просто позвони, если что. Понял? Позвони...
- ...Ага, и ты сразу примчишься на помощь? - скепсис звучал в каждом слове и в каждом звуке.
- Нет, у меня очень много дел. Но - должно помочь. Ты только позвони...
...
Колокольчик Павел бросил в карман рабочего пиджака, чтобы рассказать какую-нибудь волшебную историю на работе. Или историю любовную, девушкам - они это любят, когда про любовь. Например, можно рассказать, что это колокольчик с выпускного вечера, и как там танцевали и с кем и что... О-о-о... Паша умел рассказывать!
...
Первые рабочие дни после длинных выходных заканчивались всегда поздно. То одно вылезало, то другое. Приходилось задерживаться, а потом бежать по темным дворам, сокращая путь от метро к дому, согнувшись под морозным ветерком с колючими снежинками в лицо.
- А если поискать? - этот голос был уже спереди, то есть бежать-то было некуда.
Тени сгустились, запахло пивом и табаком, стало сразу тесно и неуютно под темной аркой. Вот черт, никогда они тут лампочку не вворачивают! "Они" - это были те, которые всегда не выполняли свои обязанности. Кто это "они" и где "они" живут, Паша не знал, но знал точно, что во всем виноваты именно "они".
Кто-то уже охлопывал его снаружи по куртке, чьи-то руки полезли в карманы.
- Да ты не дергайся, мужик... Мы же не быдло какое отмороженное. Возьмем, сколько нужно - и все. И вали домой. Ну? Что это у нас тут?
В темноте зазвенел над ухом колокольчик.
- О! Какую игрушку с собой носит!
Щелкнула зажигалка:
- И у меня такой же точно есть. Как раз двухтысячного года. Какую школу заканчивал, земляк?
- Триста шестьдесят шестую.
- Точно - земляк! А Ваську знал? Ну, рыжего такого? Он тоже в двухтысячном закончил.
- Мы с ним не дружили, дрались даже, - вспомнил рыжего Павел.
- Вот и я с ним как раз в этом дворе, за сараями - не раз сталкивался. Мужики, наш он. Пусть идет, что ли. Все же в одном году выпускались, - и колокольчик еще раз зазвенел.
- Что, мля, ностальгия замучила?
- Ну, типа... Пусть уж.
...
Дома его ждал холодный ужин и жена, спящая носом в угол, утепленный недавно цветным ковриком, купленным на рынке.
Утром можно было не вставать рано, и Паша воспользовался этим на полную катушку. Он спал и спал. Просыпался и снова засыпал под стук посуды на кухне, негромкие переговоры жены с детьми, поскрипывание полов, щелчки замка, стук дверей...
Он проснулся в полной тишине. Наверное, из-за тишины и проснулся. После какого-никакого шума - вдруг такая тишина.
Паша полежал с открытыми глазами, потом выполз на кухню. За столом спиной к двери сидела жена.
- Доброе утро! - сказал Паша.
Помолчали.
- А в ответ - тишина, - сказал он после паузы уже на полтона ниже.
И опять - никакой реакции.
- И что у нас плохого? - спросил он уже обычным голосом, присаживаясь рядом.
- А что хорошего? - взорвалась Маргарита. - Что у нас с тобой - хорошего? Ты целыми днями на работе. Приходишь ночью, уходишь утром. Даже в выходной не можешь погулять с детьми. Что ты вообще делаешь дома? Спишь? И ты спрашиваешь, что у нас плохого? Все - плохо!
Паша молча встал и вышел. Он никогда не спорил с женой, а тем более, когда она начинала кричать. Он просто прошел в комнату, убрал постель, застелил диван покрывалом и сложил его, подняв спинку. Убрал развешанную по стульям одежду в шкаф. Разобрал бумаги на столе. А потом сел, подперев голову рукой, и уставился куда-то за окно, ничего не видя. Вот тебе и выходной...
Рука сама нашла в кармане колокольчик. Вот еще штучка. Волшебная, блин.
Паша поднял его к глазам, еще раз прочитал "2000" сбоку. Потом тряхнул рукой - чистый звон поплыл по комнате. Еще раз. Еще. Буддисты так медитируют, вроде. Дзинькнут - и молчат, о своем думают...
- Ну, ты что не идешь завтракать? - обняла его сзади жена. - Я кофе сварила. Как ты любишь, с перцем и солью. И рыбка красная осталась с праздников. Пошли, Паш, не грусти! Это просто у меня настроение такое с утра.
...
После завтрака они вместе готовили обед. Вот такие моменты Паша любил. Когда вместе - какое-то дело. Деля на двоих всю работу. Он, скажем, чистил лук и резал его, а Марго - чистила картошку. Он шинковал морковку, а она уже пробовала бульон. Он резал хлеб, а в коридоре уже толкались дети, о чем-то споря, и Марго уже кричала, чтобы мыли руки и быстро шли за стол. Хорошо, что у них кухня большая - все сразу могут сесть.
А после обеда Маргарита сказала ему:
- Поговори, что ли, с дочкой. Она ведь взрослая совсем.
Дочка была совсем взрослая. Ей было уже семь лет. Вернее, надо говорить - будет восемь. И о чем он может с ней поговорить? Вот малой Сашка, всего четырех лет, был гораздо понятнее. Маленький, но - мужик!
Пока жена о чем-то разговаривала с сыном, моя посуду, Паша зашел в детскую. Дочь сидела за столом, что-то записывая в толстую тетрадь. Обернувшись, сразу сунула ее в стол и как-то... Не ощетинилась, нет. Но - напряглась. Заметно так. Не комфортно ей стало. Неприятно. И вот это было действительно плохо.
Не думая ни о чем, Паша вынул колокольчик и тот зазвенел, заиграл, а Паша заговорил вдруг, как будто давно хотел рассказать, да никак не мог начать:
- Вот такие колокольчики нам давали всем на выпускном вечере. Прикалывали на лацкан пиджака, а девочкам - на платье. И мы ходили и звенели все время. Весь вечер звенели. И даже такие же цифры были выбиты для памяти. Я тогда как раз танцевал с твоей мамой в первый раз в жизни. Она была нарасхват, потому что очень красивая. Прямо как ты. И вот мы танцуем, а колокольчики вокруг...
И он опять потряс маленьким колокольчиком, вызывая малиновый звон. А потом, как что-то толкнуло его:
- Тань, а возьми его лучше себе. У меня же все есть - мама есть, вас вот двое. А тебе еще пригодится. И если что - ты позвонишь, и все!
- И ты придешь? - с подозрением прищурилась дочь.
- Я постараюсь. Ты только громче звони.
Когда Маргарита с сыном добрались до детской, отец с дочкой сидели в обнимку на диване и о чем-то тихо перешептывались.
- А теперь - в кино! - сказал Паша, увидев всю семью в сборе.
- Ура! В кино! А в какое?
- В любое. Вместе - в кино! Все - марш одеваться!
А Таня смеялась и звенела волшебным колокольчиком, поддерживая звоном каждое слово.