Они всё сделали, что было обговорено, и даже получили полный расчет, и ни в чем не были обмануты. Потому что профи фактически. Опыт-то какой! По такому поводу вся бригада пошла гулять. Натурально, гулять! Ногами, то есть!
Дядя с Вовчиком были практически местными - не так давно уехали из города. А Санька в детстве приезжал к ним не раз, и поэтому тоже был как бы свой, и имел право с ними вместе восхищаться новыми дорогами, огромными высотками и блестящими торговыми центрами. Торгово-развлекательными, конечно. Теперь эти светящиеся в ночи стеклянные кристаллы приманивали всех местных жителей в кино, на разные мероприятия, даже в баню!
Дошли под разговоры до знакомых мест. То есть, они когда-то были знакомыми. Теперь - незнакомые. Стоят новые жилые дома. Стоит этот самый ТРЦ. Потом пустырь, а за ним развалины. Там, похоже, залило старое жилье, и теперь вместо улиц были натуральные каналы. Издали даже красиво. Прямо Голландия. Правда, в Голландии никто из них не был, но Интернет на что современному человеку? Опять же - картины в музеях...
- А что это у нас на окраине такие красивые делают, такие чистые, а? - послышалось из тени. - А кто это им разрешил тут шариться?
- Да мы местные, - усмехнулся дядька. - Вовчик вон в тех домах родился. А Санька так и почти каждое лето у нас гостил.
- А-а-а... Так вы, наверное, за медяхой вернулись?
Дядька сразу подобрался, потому что он же бригадир, должен думать о снабжении бригады. В том числе о денежном снабжении.
- Что за медяха? Чья? Где?
- А что, не ваша, что ли? Тогда, выходит, что ничейная. Так-то, по совести, всё должно быть чьим-то. А медяха, понимаешь..., - забормотал бомж.
Натуральный бомж. Грязный и даже на вид какой-то липкий.
- А может и наша... Где она, говоришь?
- Да вон там, на пустыре! В левом углу!
- Бать, это ж там рынок был раньше. А вот там- ларек по скупке металлолома!
- Да? Вроде ларёк тот пониже стоял... А что, глубоко медяха-то?
- Да нет! По костяшку вот. Или по щиколотку где. Да сами увидите.
Скрылся в свою тень - стало даже дышать легче.
Бригада чуть не строем двинулась к торговому центру, занимавшему половину площади того старого рынка, как помнил Санька. На рынок в детстве бегали за семечками, и насыпали их сразу в карман. Десять копеек стакан - и можно весь день домой на обед не бегать, не отвлекаться от своих пацанских дел.
В первом же магазине дядька облокотился о прилавок и заговорил с продавщицей. Умел он с людьми разговаривать. Вот уже Томочкой ее называет, уже познакомились, значит. Все выспросил, все узнал и даже наводку ему дали на лопату - вон, к дворнику подойти, договориться как-то, и даст лопату. С возвратом, конечно!
Еще через полчаса стояли на пустыре.
Дядька тыкал лопатой в землю. Слушал. Когда звонко - ставил вешку. Мусора вокруг было много, поломанных досок разных и прочей арматуры. Вот и ставил. Вырисовывался прямоугольник размером со взрослого.
- Да ладно! - шептал сам себе под нос дядька. - Это ж сколько! Это ж... И - никто? И сколько же лет?
- Ну, что, копать, да? - спросил Вовчик.
- Не спеши. Откопать-то мы откопаем. А потом как?
Тут Санька вмешался. Всякие инженерные дела - это его.
- Вот так подтолкнем - скатится вниз, к воде. Осталось найти плавсредство какое. Корабль...
- Корабль! Шлюпку бы! Ну, пошли поищем тогда.
Лопату положили возле медяшки и присыпали мусором. Чего с лопатой по заброшкам лазить? Могут ведь понять не так.
На входе в затопленный квартал остановила яркая крепкая женщина в кожанке.
- Стоять, бояться! Вы пассажиры, что ли?
- А вы кто, собственно?
- Капитанка я - понятно?
Ничего понятно не было, и дядька стал снова улыбаться и разговаривать. Объяснил, что им позарез нужно плавсредство - хоть даже бы и шлюпку. Нет ли тут такой ничейной.
- Ничейных шлюпок не бывает! А вы тут что - за медяхой что ли? Ну тогда вон там через три дома моя стоит. Попользуйтесь. Но чтобы - ни-ни мне!
Шмыгнула между домов, скрылась.
- Туда, - махнул рукой дядька.
Но туда оказалось не правильно. Туда пошло как-то вверх, воды не стало, а стали вонючие развалины и холмы мусора.
- Ага. Это нам к воде. Значит, левее. Вон там пересечем, а на пустырь - сквозь дома.
Пошли левее. Но пошли осторожно, потому что накатила жуть. И стало ясно, что через дома, через темные подъезды и проходные дворы никто идти не хочет.
Дядька подобрался, стал смотреть и слушать, внюхиваться даже.
- Там пройдем. Вон дом без крыши.
Дом был не только без крыши, но и без верхнего этажа. Бывшая пятиэтажка стояла четвертым этажом к свету - ни потолка там, ничего. И как будто пополам раскололи тот дом. Лестница теперь шла снаружи оставшегося куска.
- Вон, по лестнице поднимемся. Там через квартиру - светло ведь! И с той стороны - вниз. И дома, считай.
Он уже молчал про шлюпку. Не говорил про каптанку и ее корабль. Да и про медяху как-то перестал.
Санька шел первым. Шел энергично, и уже занес ногу над порогом без двери. Но там пошевелилось...
Почти у порога лежало тело в свежем платье из плащевки. И тело шевелилось.
И Санька вдруг четко понял, что это девочка лет десяти. И если сейчас все ее увидят, то никак нельзя будет ее тут оставлять. Придется брать ее с собой. И это будет плохо, понял он. Очень плохо. Отшатнулся и зашипел:
- Назад! Все вниз!
Ссыпались ниже. На третьем этаже было темнее, и у порога шевелилась, будто просыпалась, девочка лет десяти в свежем платье из плащевки.
Дядька дернул головой, указывая вверх. Санька кивнул. Все всё поняли, понеслись дальше.
На втором этаже у порога шевелилась, просыпаясь, девочка...
На первом она уже подняла голову и смотрела неожиданно злым черным глазом...
- В другой подъезд! - махнул дядька.
Цепочкой побежали вдоль стены дальше, прислушиваясь, вдруг позовет? Вдруг погонится?
Из подъезда выбрались две коренастые фигуры, повернулись к ним. Ни лиц, ни глаз! Гладкое лицо. Стояли, смотрели.
Санька от ужаса хотел присесть и сжаться, но наперекор себе стал тянуться вверх и чуть н чуть ли не стал на цыпочки.
- Высокие, - недовольно сказал один.
- Не войдет, - сказал второй.
Проявились два мужика бандитского вида. Смотрели хмуро, примеривались.
- Лишнее не отрезать - некрасиво будет.
- Тьфу! Чего встали? Идите к своей медяхе, идите!
Прошли между ними, расступившимися чуть в стороны. А от них ни тепла, ни колебания, ни запаха - ничего.
- Прямо в дверь - и насквозь. В стороны не лазить. Ясно?
- Я-ясно, - заикнулся Санька и кинулся первым в подъезд.
И тут же остановился. В кино чужой был не невидимкой, а просто прозрачным. И если двигался, так его видно было. Вот и подъезде шел спокойно от них к той двери такой вот чужой. Только вроде как человек в длинном пальто. Вот только у человека не может из ворота торчать три шеи с головой на каждой. И он как бы смотрел одной головой назад, то есть на них. Смотрел и шел, и как бы кивал.
- Вперед! - прошептал дядька, ткнул больно под ребро.
Санька и пошел. Дядька и Вовчик - следом. Впереди невидимка о трех головах, за ним Санька и все. Открылась дверь в солнечный день - исчез невидимка.
Выскочили. Задышали гулко, отступая от развалин. Оглядывались.
- Не так, - сказал Вовчик.
- Что?
- Не так. Краски ярче. Воздух свежее. Не так.
И правда. Это как вот бывает фотография, а бывает картина. И тут выходила вроде как картина против совсем недавней фотографии, в которой они жили.
Дядька махнул, повел за собой. В магазине была уже совсем другая продавщица. Вообще не похожая! Ну так это нормально - они там меняются регулярно. Ведь правда?
Дядька поговорил с ней, поулыбался, как умеет. А потом повернулся бледный весь:
- Уходим. Тем же путем, след в след. За мной!
И они с Вовчиком побежали к развалинам. А Санька остался. Ему нравились эти яркие краски, нравился воздух.
Продавщица рассмеялась и дала ему большое яблоко - просто так.
И стал Санька жить здесь.
...
- Стоять! Ишь, какие чистые и красивые у нас тут бродят. Чего это вы тут? За медяхой, что ли? Так медяха - вон, на пустыре. Вон в том углу - быстро найдете. Большая, большая... В одиночку не утянуть. Нет, никто не пытался. А она ничейная. Может, ваша? Так с дворником поговорите, лопату даст. Сходите, сходите, ага. Такое богатство в земле... Да неглубоко! По косточку вот. По щиколотку.
Туристы побежали на пустырь, а Санька ушел в тень. Сегодня его снова покормят.