Артур бежал по парковым дорожкам, как бегал каждое утро, даже по выходным дням. Вечером будет тренировка. Там сэнсэй заставит долго и монотонно выполнять одно упражнение. Раз за разом, очищая ум, не думая ни о чем, просто механически - раз, два, три. И опять - шаг, и раз-два-три. И еще раз. И медленно. И еще медленнее. И потом быстро. Он говорил, что любое движение есть элемент системы. И когда все элементы сложатся, просуммируются, тело само будет реагировать, и руки с ногами сами выполнять сложные ката. А по утрам - обязательная зарядка. Этого тоже требовал тренер. Он еще специально говорил, что нужны не гантели и гири, не штанга и даже не подтягивания сто раз. Нужны растяжки и долгий бег по пересеченной местности. Чтобы легкие продышались, чтобы суставы и мышцы были готовы к работе, чтобы мозги прочистились на природе.
Артур бежал по знакомому маршруту. Тут выходило ровно четыре километра. Два раза вниз и два раза вверх. И еще между деревьями. Воздух был прохладен и влажен. На бегу изо рта вырывались небольшие клубы пара. То есть, не больше десяти градусов тепла. Оставалось еще с полкилометра, как сбоку, из-за кустов, раздалось:
- Помогите! Спасите! Убивают!
В нормальном состоянии Артур бы просто ускорил шаг и - домой. Но тут, в таком... э-э-э... медитативном, что ли... В общем, тело реагировало само. Он красиво прыгнул вперед правой ногой прямо через кусты. Попал в кого-то, кажется в голову. Правая рука сама собой плавно и быстро пошла вот так, вперед и вверх, левая поддержала снизу. Раздалось "ой" и еще "мужик, ты чо, в натуре?". Теперь уже левая рука пошла вверх, а правая - на поддержку. Одновременно тело разворачивалось, перенося вес на выставленную вперед ногу.
И вдруг все кончилось. Треск веток и шорох опавшей осенней листвы показывали еще, как кто-то очень быстро убегал с небольшой полянки. А возле дерева присел, держась за живот, какой-то полноватый неизвестный гражданин.
- Кто кричал? - спросил его Артур.
- Я! Я кричал! Потому что мне угрожали! Но вы спасли меня - это же настоящий героизм! Вы спасли мою жизнь! Теперь моя жизнь принадлежит вам!
Он еще что-то говорил, вставая на ноги и отряхиваясь. Но Артур уже увидел, что ничего у него не повреждено, не сломано, кровь не идет ниоткуда. В общем, все в порядке. Надо восстановить свое настроение, что было до того, и заканчивать свой утренний бег.
Прыгать обратно сквозь кусты он не стал, а выбрался, аккуратно раздвигая ветки. Попрыгал на месте, прислушиваясь к самому себе. Вроде, ничего не повредил. А то мог и ноги потянуть, и пальцы сбить. Нет, все в порядке.
Он побежал дальше, постепенно наращивая скорость и стараясь ни о чем не думать, как учил тренер. На шум и крики сзади внимания не обращал. Впереди уже было виден подъезд его дома. Добежать, подняться к себе, принять душ, выпить кофе...
Когда Артур снова спустился вниз - пора было на работу - на скамеечке, где по вечерам сидели местные старушки-пенсионерки, скучал тот мужичок из парка. Грязноватая рубашка под мятым пиджаком, измазанные в траве брюки, какие-то сандалеты непонятного окраса под кожу, шляпа с изломанными полями...
- Хозяин! - вскочил он на скрип двери. - Что делать теперь будем?
- Не понял, - не понял Артур.
- Ты спас меня, и теперь моя жизнь - твоя жизнь. Ты теперь мой хозяин на веки вечные. И ничего тут не поделать. Так чем займемся, хозяин?
Шизик какой-то. Артур обошел его по дуге, чтобы не схватил за рукав, и прибавил ходу, торопясь к автобусной остановке. Сзади шумно отдувался тот сумасшедший.
Но Артур не зря занимался каждый день. Он легко оторвался на повороте, запрыгнул в вовремя подошедший автобус и выбросил из головы странную встречу. Все. Теперь надо думать о работе.
Конец квартала и начало нового - сумасшедшие деньки в конторе. Бухгалтерия взвинченная, финансисты - как волки, руководство собачится по любому поводу. А Артур отвечает за все. То есть, совсем за все, потому что на нем все компьютеры, и все принтеры, и все сети, и вообще.
А когда уже возвращался домой, был остановлен местными активистками-общественницами.
- Ну что же вы, Артур Геннадьевич... Как так можно поступать?
Голова болела после работы. Страшно хотелось закрыться, налить себе пива, включить какую-нибудь тупую передачу, вроде футбола, и не думать ни о чем.
- Что опять не так?
- Ну, как же. Вы вот Виктор Васильевича буквально на пороге оставили. Хорошо еще - тепло пока. А если бы зима? И даже не покормили человека. Как-то это не по-нашему, не по-человечески будет...
А на скамейке в окружении пенсионерок сидел все тот же мятый и грязный мужик.
- Мы в ответе за тех, кого приручили! - это уже кто-то из пенсионерок, бывших школьных учительниц.
- Добрее надо быть, молодой человек...
- Думать надо не только о себе!
В общем, как-то так получилось, что на кухне они сидели уже вдвоем - Артур и этот Виктор Васильевич. Уже без шляпы. Он ее пристроил на полочку над зеркалом в прихожей. И сандалии свои снял. Извинялся за грязь. Радовался, что есть стиральная машина. Уже успел спросить насчет второго полотенца, проверить комнату, поинтересоваться, а где он будет спать...
"Шиза косила наши ряды", - подумал Артур, деля большую яичницу ровно пополам.
Виктор Васильевич внимательно следил за ножом, сравнивая обе половинки.
На другой день он уже заглядывал в глаза, встречая Артура с работы. Спрашивал, не купил ли тот чего вкусненького - все равно же мимо магазина шел. Жаловался, что скучно, что очень проголодался, что весь день ждал. Спрашивал, нет ли каких планов на завтра. Потом, плотно поужинав опять яичницей с колбасой, протерев кусочком хлеба сковороду, намекал, что каждый день одно и то же - это страшно вредно для здоровья. Надо бы сварить чего-нибудь или пожарить. Вот даже и рыбки можно мелкой нажарить так, чтобы до прозрачности, до хруста. Или вот есть такая вещь - бифштекс называется. И конечно, нельзя вот так просто уходить на работу, не оставив ничего тому, кто остался дома.
А Артур вспомнил вдруг что сегодня не бегал. Потому что - ну как вставать очень рано и не разбудить этого соседа? А разбудишь, так будешь потом все утро и весь вечер выслушивать... Кстати, хорошо, что у него нет телефона. А то и на работе достал бы. Вон, пусть лучше на компьютере играет.
В первый же выходной вдруг обнаружил себя в большом торговом центре, где покупал новую шляпу и новую рубашку своему человеку. Своему! Так и думал ведь, присматриваясь к ценникам и представляя, как будет выглядеть на этом Викторе Васильевиче та или иная покупка.
Вдруг не осталось времени на секцию, на друзей, на подруг - ни на что. На работе думал, как там Виктор Васильевич, чем занимается, что еще от него сегодня ждать. А тот не забывал при каждой встрече напомнить, что его жизнь теперь полностью принадлежит Артуру. Значит, он и отвечать за такую жизнь должен. Бабки на скамейке кивали довольно, расспрашивали подробно - что ест, как себя чувствует, хорошо ли спит Виктор Васильевич. Намекали, что одной кормежкой тут не обойтись. Надо и культурно развиваться. В театры там разные, на выставки, в крайнем случае - в кино.
Кстати, пробовали вы выгнать из квартиры человека, который с вами пожил уже месяц или даже больше? С которым вместе ужинаешь каждый вечер. Который сидит за столом, пока ты моешь посуду? Который, по сути, охраняет квартиру в отсутствии хозяина? Совершенно невозможно.
И что отвечать парням, которые звонят и говорят, что тренер спрашивал об Артуре. Интересовался здоровьем. Говорил, что, если приболел, так на тренировку сразу не ходить, а перед первой чтобы недельку хотя бы погонял себя, восстанавливая выносливость и силу.
Артур поставил будильник на пять часов утра.
А когда в рассветном сумраке жилец стал что-то такое выговаривать, что надо отвечать за свои поступки, что нехорошо это - издеваться над людьми, что хоть и принадлежит жизнь Виктора Васильевича ему, но все же не крепостное право какое-то, потише надо себя вести. И вот тут Артур сорвался. Он забыл все тренировки, все медитации и все, чему учил сэнсэй. Он вытряхнул жильца из постели, заставил одеться и погнал впереди себя, радуясь, что в такое раннее время старушек на лавочке еще нет.
Виктор Васильевич, окончательно проснувшись и уже запыхавшись от бега по пустым дорожкам парка, резко остановился и начал было что-то визгливо выговаривать, грозя пальцем. Но Артур резко толкнул его в сторону, прижал к дереву:
- Что-что? Что ты сказать хотел, нахлебник ублюдочный? Да я тебе...
- Помогите! Спасите! Убивают! - заверещал Виктор Васильевич.
Кто-то уже с шумом ломился сквозь кусты. Артур еще отвесил подзатыльник и прыгнул обратно на дорожку, начиная отсчет ритма и краем уха слыша сзади:
- Вы мой спаситель! Вы - герой! Теперь моя жизнь - ваша жизнь!