Я как сейчас помню те прекрасные праздничные дни. Война ведь шла совсем недолго, и мы почти сразу победили. Мы просто не могли не победить, потому что наша страна была больше, сильнее, богаче. И людей у нас было больше. Поэтому и армия больше. А наши танки покупали во всем мире. Как и наши автоматы. И мы победили. Быстро и, как сообщали по телевидению, практически без жертв со стороны гражданского населения.
Я был тогда еще маленький. То есть, не совсем, чтобы в коляске там или еще как, а просто маленький. Школьник. Четвертый класс. Десять лет.
Говорят, все, что случилось в детстве, запоминается на всю жизнь.
Вот я и запомнил.
...
Сначала мама суетилась и даже плакала, собирая вещи. Папа ругался, чтобы ничего лишнего не брала. Объявили, что всем на месте будет предоставлено все и сразу. Квартиры, дома, огороды, если кто-то поселится на селе. Всякое имущество, которое внутри. Это если ты въезжаешь в новую квартиру, у тебя тогда просто пустые стены, гулкое эхо, запах цемента и какие-то мешки с вещами в прихожей. А тут все получат сразу мебель, всякие полезные штуки.
Мои игрушки из-за этого почти все выкинули. Оставили только пластмассовый пистолет и еще микроскоп. Пистолет не занимал много места и был легким, а микроскоп было жалко. И потом, не понятно же, будет ли там такой микроскоп. Они же, те, которых мы победили, гораздо менее развитые. Они слабее и в науке, и в промышленности. Поэтому микроскоп папа разрешил.
На вокзале всех выстраивали по номерам эшелонов, которые были прописаны в карточках. На каждую семью давали такую карточку, и там было все написано: сколько человек едет, каким вагоном, каким эшелоном.
Мы попали в самый первый.
Во дворе я хвастался, что мы - в первом. И все завидовали, потому что остальным давали второй, третий, а Ромке из четвертого подъезда написали даже десятый эшелон.
Папа сказал, что это за война такая, что даже рельсы нигде не взорвали. Вот его дед ехал таким эшелоном на шахту после войны - целых двадцать дней. А нам объявили громко, что вся поездка будет - ровно сутки. Поэтому не рекомендовали брать с собой много еды. Хотя все равно брали, потому что в поезде положено есть. Как только сели в свой вагон, в свое купе - тут папа тоже ворчал, что эта война прямо как игрушечная, потому что раньше возили в товарных вагонах. А я даже заскучал, потому что в товарном вагоне было бы интереснее. В кино я видел, как сидят и стоят прямо в открытых дверях, а мимо проносятся незнакомые поселки и города. Вот так сидеть, свесив ноги наружу, в стандартном купейном вагоне было негде. Тут даже просто на ступеньках не посидишь. Тут были проводники в форме, и они гоняли всех, чтобы сидели себе в купе и ждали, пока их довезут.
Мама достала жареную курицу, потом миску с помидорами и огурцами. Папа открыл бутылку водки и налил себе и соседу. С нами ехал какой-то одинокий Петр Сергеевич. Ему была обещана однокомнатная квартира. А если успеет, если хватит сразу на всех, так и двухкомнатная даже. Он был писатель-фантаст, и теперь рассказывал, лихорадочно блестя глазами, что все это он уже описал десять лет назад. И все случилось именно так, как он предсказывал.
Они с папой пили водку из пластиковых стаканчиков, а мне мама налила сладкую газировку. А потом я залез на верхнюю полку и смотрел сверху, как мимо проносятся какие-то незнакомые города и поселки. И уснул.
В поезде спится очень хорошо. Даже днем спится. Тут же не побегаешь, не поиграешь. А поезд был скорый и без остановок - чего ему останавливаться, когда все известно? Вот отсюда выехали, из этой точки, вот сюда приехали. Прямо-прямо. Без остановок.
Правда, мы ехали еще почти весь день. То быстрее, то медленнее. То вдруг останавливались посреди бескрайней степи. Папа говорил, что это для соблюдения графика, чтобы ни раньше, ни позже. Чтобы толкучки никакой не было.
А потом мы приехали.
На большой вокзальной площади под белой башней с нашим государственным флагом на высоком шпиле за деревянными столами сидели наши военные и записывали всех в толстые книги. Это чтобы был правильный учет. Чтобы лишних никаких не было.
В громкоговорителе кто-то кричал, чтобы были осторожнее. Что город только что очищен. Чтобы если кто с животными, чтобы пару дней никуда не отпускали. Потому что травили насекомых и крыс. И в подвалах может остаться яд. А через два дня он сам растворится в воздухе - и тогда можно будет бегать где угодно.
Всех поделили по группам. Каждая группа - это целая улица. А дальше, сказали нам, вы уже сами. Выбирайте, решайте - все вокруг теперь ваше. Мы победили! Ура!
Мы кричали "Ура!" и шли, как на демонстрацию. Каждой семье дали большой флаг. Наш флаг гордо нес я. Когда мы найдем, что хотим, то вывесим флаг, и никто к нам уже не полезет. Вообще никто, потому что это флаг победителей. Наш флаг - лучший в мире.
И вот мы шли, веселились, пели песни. Потому что вещей было у всех мало - ведь заранее говорили, чтобы лишнего не брали. Шли налегке, шли. И вдруг пришли к морю.
Море было серое и какое-то тяжелое на вид. Вдали кричали чайки. Прямо у пристани стоял наш военный корабль. С него нам махали бескозырками наши моряки и тоже кричали "Ура!".
И тут папа сказал маме:
- Ну, что? Как тебе вот этот дом?
А мама даже растерялась немного, выбирая и рассматривая - просто очень все было здорово, что мы попали в первый эшелон!
Потом кивнула:
- Пошли, Макс!
Макс - это я. Мы втроем пошли к длинному трехэтажному дому. Все двери были открыты. Пахло химией. Но у нас с собой не было кошек и собак. Мама тоже про это подумала, потому что улыбнулась и сказала:
- А вот тут можно и с кошкой.
Мы выбрали квартиру на третьем этаже с балконом, с которого было видно море. В квартире были все удобства. Из крана текла вода. Газ загорался в колонке, когда подносишь спичку. Стояла еще совсем не старая мебель. И даже были игрушки. Вот как раз с тех пор у меня остался этот оловянный солдатик. Один из всего старого набора.
Мы теперь живем у моря. Мы гордимся своим городом. Мы гордимся своей великой страной. Мы самые сильные и умные в мире. Мы - победители.
...
Да, конечно, я помню ту войну и нашу победу.
Еще до начала войны, когда шли разные терки в верхах, нам говорили, что армия у них - фигня, а не армия. Там же только пальцем ткни, все и развалится сразу. Старые танки, ржавые корабли. А самое главное - люди. Вот людей настоящих у них и не было в то время. Они сами с собой скорее подерутся, чем будут защищать свою страну. Я даже читал, что там есть такое политическое движение, что готово сразу поднять восстание в тылу, чтобы только присоединиться к нам. У нас ведь свобода настоящая, не то, что у них.
У нас же армия была небольшая. Но это вовсе не потому, что никто в нее не хочет... Хотя, конечно, мало кто, но тут главное: наша армия - профессиональная. Небольшая, но очень профессиональная. И каждый наш - это как трое-четверо ихних. Или даже пятеро. Вот такая у нас армия.
Это все и решило.
Объявление начала войны не было внезапным. Мы же не дети какие, все понимаем. Но потом, чуть ли не через сутки всего, нам сообщили, что доблестные спецчасти наших войск уже зачищают последние замаскированные штабы противника. А потом почти сразу начался праздничный салют, и по всем каналам было выступление президента, который сказал, что с божьей помощью и благодаря глубокому патриотизму наших войск, мы победили с минимальным числом жертв среди гражданского населения. То есть, массовых бомбежек не было. И это было хорошо.
А потом началась кампания по переселению.
Ведь мы же победили, а это значит, что все, что было у них, теперь стало у нас. И это все надо использовать. Началось самое настоящее великое движение народов. Нам сказали, что надо выезжать, и мы теперь будем жить в их столичных городах. А в наших поселках и городках разных расселят как раз их, проигравших. Вещей с собой брать не надо, потому что нам остается все то, что было у них.
Поезд шел всего сутки. Старые вагоны скрипели, стучали и шатались. Это было понятно: на всех же новых скоростных поездов просто не хватит. Страна большая, и все разом двинулись в путь. Теперь мы - победители. Мы выбираем себе новую жизнь.
На вокзале в их бывшей столице встречали наши военные. Наши флаги висели из каждого окна. Наши танки и БТР стояли на перекрестках.
Мне досталась двухкомнатная квартира - это потому что первыми эшелонами, еще был выбор. Тем, кто приехал потом, я слышал, давали уже строго по нормам. А у меня - двушка, как тут все говорили раньше. Мебель, всякое имущество, даже детские игрушки.
Да, детские игрушки тоже были. А что вы думали? Если они начали эту войну, так теперь их жалеть? Хорошо, что мы были готовы! А если бы - нет? И все было бы наоборот тогда?
...
Мамина мечта, оказывается, была с самого детства - жить у моря. Теперь она ходила и улыбалась. Каждый день. И мы все улыбались.
Сначала-то я немного даже поплакал, потому что - детские игрушки. И стало жалко незнакомого пацана, который раньше жил у моря, а теперь вот мы живем здесь.
Но папа сказал:
- Это они начали войну. И если бы они выиграли, как ты думаешь, этот пацан плакал бы по тебе? Вот. Наша армия оказалась готова к удару. И мы победили, так что считай это настоящими военными трофеями.
Вот этот оловянный солдатик. Тусклый, потому что от времени слезла краска. Вот он - с тех пор. Да, такой вот военный трофей у меня с той давней войны.
Но война показала нашу силу, и с тех пор мы все живем дружно. И больше никто ни на кого не нападает. Но в море постоянно ходит наш военный корабль, напоминая, что, если что - мы готовы. И тогда уже мои дети и внуки поедут в новые места.
...
Игрушки, кстати, мне были совсем не нужны. А вот мебель вся, книги разные - до сих пор, как и было. Победители всегда пользуются плодами победы. Вот, мы пользуемся. Я лично пользуюсь.
Говорят, что теперь у нас с ними вечный мир. Потому что эти больше не хотят воевать. Еще бы! Наша армия всегда готова дать отпор агрессору! Я сам видел наши танки и БТР. И они, проигравшие, тоже видели. И теперь боятся, наверное.
А мы живем в их квартирах, то есть в бывших их. Ходим по их улицам. Их столица - теперь наш город. Тут красиво и хорошо. Тут университет и метро.