В бою все просто. В бою все ясно: есть те, кто рядом с тобой, кто свои, а есть те - кто против тебя и тех, кто с тобой. И вы, кто рядом друг с другом, давите на тех, кто против, наступаете на них, убиваете всех, кто не сдался, и в конце концов побеждаете. Врагов всегда побеждают. Рано или поздно.
Когда врагов много, тогда бывает трудно. И даже, бывает, наши погибают. Но не сдаются. Никогда не сдаются. Потом все равно придут другие наши и всех врагов победят. И убьют всех, кто не сдастся. Рано или поздно.
Врагов всегда надо убивать. Потому что они убивают наших, своих, друзей и родных.
Пьяный ветеран с нашивками за тяжелые ранения и с золотом орлов на груди объяснял окружающим, что врагов надо обязательно и непременно убивать. Любых врагов. Враг - это вот так оно и есть, что враг. Не думай, как он выглядит - убей сразу. Иначе придет день, и погибнут твои друзья. Или даже погибнешь ты.
- Ты был под Кашаргаром? - спрашивал ветеран очередного масляно улыбающегося горожанина. - Не был... И вот он не был. И он - тоже не был. Потому что там был я. Вот у меня орел за тот бой. И нашивка вот - оттуда. Знаете, какие у нас были потери? Но мы все равно победили. Потому что мы лучшие. Мы лучшие и у нас всегда лучшее оружие, понятно?
Все поддакивали. Попробуй тут не согласиться - он же почти пьяный уже. А кто тронет ветерана, да еще с орлами? И зачем, собственно, его трогать? Наш защитник. Герой.
Он говорил короткими предложениями. Потому что длинными ему было говорить уже трудно. Не в том дело, что уставал язык, а просто терялась сосредоточенность и нацеленность. Размазывалось все как-то.
Ветеран пил, хмелел, наливал всем вокруг. Он получил орла. Он получил премию. А главное, нн остался жив.
- А ты был под Кашаргаром? - спросил он очередного гражданского, с несмелой улыбкой подсевшего за длинный стол. - Не был? Так выпей за тех, кто там остался. Налейте мужику!
Мужику тут же наливали, и он присасывался к кружке, отпивая первыми глотками сразу половину. Это потом можно будет тянуть неспешно под разговоры. А первую надо обязательно ополовинить. А если глотки хватает, так и всю кружку сразу. Это дело такое. За это уважают.
...
Ресторан был полон. В столице все кабаки именовались ставшим модным словом "ресторан". Внутри-то все оставалось, как и раньше, при кабаках. Только оставили два столика у окна - для тех, кто если вдруг не курит. И сразу подняли цены. Вот тебе и ресторан. А так-то все одно.
Еще рестораны отличались публикой.
Были такие рестораны, куда ходили сплошь одни чиновники. Были - для моряков. Туда чужим ходить просто не рекомендовали. Побьют.
Еще были рестораны для приезжих. Это обычно возле вокзалов и станций. Туда местные не ходили, потому что еда была не совсем правильная. Приезжим-то все равно не понятно, а своим - даже нюхать такое не хочется.
Были рестораны для молодежи. Там громкая музыка обязательно и разное модное. Ну, всякое такое.
А этот был рестораном для героев. Так его и называли "Для героев". Как из министерства выходишь с золотым орлом на груди и с премией в кармане, так вот он перед тобой - ресторан. И крупно написано "Для героев". Они как бы не манят тебя, не зовут, не уговаривают зайти. Просто сообщают: у нас - для героев. Ты же герой? У тебя орел на груди? Так что же ты пойдешь в ресторан для всяких штатских лиц? Вот тут тебя поймут. Тут тебя обслужат. Сюда придут люди, чтобы послушать и проникнуться. Чтобы просто посмотреть на тебя - героя. Посидеть рядом.
...
Янек вошел в ресторан "Для героев", потому что просто очень хотелось есть. Весь день оказался забит встречами, торжественными построениями, выслушиванием речей, знакомством с генералом. Генерал - он ведь не с каждым будет знакомиться. Только с лучшими из лучших. Вот, Янек, выходит, как раз из лучших.
- Ян Коморовски? Слышал о тебе. Уже не раз слышал. Смотрю, орла тебе дали? Расскажешь?
Седой генерал говорил отрывисто, как команды выкрикивал на плацу. Это потому что война. У него нет времени на долгие разговоры.
Ну, а что тут рассказывать? Все было, как обычно. Янек - он же сам не был на фронте. Поэтому каждый день - как предыдущий. Команда, исполнение. Команда - исполнение.
- Я исполнял приказы своего командира, мой генерал!
- Скромен. Умен. Умел. Не пора ли тебе расти, парень? Сколько лет?
- Двадцать.
- Двадцать лет и капрал. Хм... В прежние-то времена было бы хорошо, пожалуй. Сейчас все быстрее. Давай так. Вот я подписываю приказ. Ты - сержант. Ну, а дальше будем присматриваться. Иди, сержант. Я запомнил тебя.
- Служу Отчизне!
Вот так. Зашел в министерство капралом. Вышел - сержантом. И еще золотой орел на груди. И деньги. В кассе тут же выдали премиальные.
Янек только спустился со ступеней монументального здания с колоннами, и тут же перед глазами вывеска "Для героев".
А есть-то как хочется!
...
- Вон, смотри, еще один зашел. Молодой совсем, чистенький, но с орлом.
- Вон тот? И без нашивок - ранений не было. Ха! Нас не обманешь. Мы тут всяких уже повидали. Кто пойдет первым?
- Я!
...
- Здорово, служивый! Угостишь с премии?
Янек знал о традициях, поэтому приглашающе махнул рукой и замер в удивлении. Махнул-то, вроде, одному, а стол уже оказался окружен плотной компанией местных парней, пахнущих потом и вином.
А они уже наливают себе, требуют еще и еще вина, пива и закусок, машут требовательно руками. К ним подходят их товарищи. Все теснее становится за столом, выбранным Янеком.
- Сам-то кем служишь?
- Да я так, - смущенно улыбнулся новоиспеченный сержант. - При штабе, типа.
- При штабе? Круто! И генерала, небось, видел?
- Даже разговаривал. Сам лично, да.
- Да ты вообще чувак ценный. При штабе, значит? Это ты молодец. Это правильно - пусть там другие воюют, кровь проливают. А тут тепло и сухо. Чего молчишь-то? Разговаривать с народом брезгуешь
- Что? - переспросил растерянно Янек.
- Тепло и сухо тебе, спрашиваю?
- Ага.
Ему уже хотелось уйти, потому что деньги уплывали слишком быстро. С каждым блюдом мясных закусок, с каждым пучком редкой по зимнему времени зелени, с каждым кувшином...
- А ты что это сам не пьешь? Или и пить с народом брезгуешь? Конечно - сам он с орлом, а мы тут такие простые гражданские, да?
- Нет.
- А нет, так пей со всеми!
Потом Янеку сунули трубку. На подскочившего официанта шикнули, показали на орла.
- Я не курю... Я тут сел специально...
- Все не курят. Но иногда просто приходится. Ты же у нас теперь герой? А что за герой без трубки? Ты видел портрет героя без трубки?
Янек не мог вспомнить. Он и портреты эти не рассматривал как-то. Но трубка дымила, в голове после трех кружек вдруг стало как-то просторно и тесно одновременно. Как будто мозг перетекал самостоятельно из угла в угол черепной коробки. И с ним вместе голова клонилась то влево, то вправо, то клевала в стол. А там опять подставили кружку.
- Я больше не могу. Мне нельзя.
- Ты не уважаешь свой народ, солдат?
- Я сержант... Ик!
Так он еще и сержант! Ну, окопались тут тыловые... Молодой, здоровый. Сержант при штабе. С генералом разговаривает. И орел уже на груди.
Янек отдирал от себя чужие липкие пальцы. Продирался к дверям. Ему очень было нужно на свежий воздух, на мороз. Сзади хватали, тащили обратно за стол. Он отмахивался. Кто-то махнул ему. Началась общая свалка.
...
- Там, кажись, вашего бьют!
- Наших бьют?
Ветеран взревел раненым бизоном, поднялся с места, двинулся к свалке, поднимая попавшуюся на пути табуретку над головой.
- Наших бить? Убью!
Кто бьет наших - тот враг. Врагов надо побеждать и убивать. Кто тут бьет наших? Где враг?
- Э! Герой! Это просто штабной какой-то зашел по ошибке.
- Штабной? - мысли двигались с трудом, табуретка дрожала в поднятой руке. - Кто на наших?
- Да штабной какой-то, говорю. С орлом, представь!
- Крысы! Они все - крысы! - табуретка полетела в дальний угол. - Спросите его - он был под Кашаргаром? Не был? А почему у него орел, а у меня друзья погибли? Почему? Дайте мне этого штабного орла. Покажите мне героического тылового!
- Все-все-все, герой! Мы его уже выкинули. Выпьем за твоих?
...
Очнулся на морозе. Сидел на ступеньках ресторана, пускал длинную липкую слюну. Дышал носом глубоко. Снег хватал и совал себе за шиворот.
У забора стояла телега. Паковали какой-то длинный сверток. Знакомый инвалид-капрал командовал вполголоса.
- Блин... Как же я напился!
- Не ты один. Вон, молодой... Говорил я, что нельзя деньги молодым. Нельзя. Все от этих денег.
- А что там?
- Да замерз. Обычное дело. Все как всегда. Напился. Подрался. Замерз.
- А у нас он тут как?
- Как все. Орла получил и пришел пропивать. Герой...
- Он был под Кашаргаром? - кажется, теперь этот вопрос будет главным на всю оставшуюся жизнь.
- Он, понимаешь, был везде. Это же наши, молодые. Оператор беспилотника. Племянник мой. Кашаргар, говоришь? Он рассказывал, да. Там наших зажали в огневом мешке. Он двое суток не спал, от пульта не отрывался. Да, он там был. А что?
- Так это, что... Это как... Выходит, его беспилотник прикрывал меня?
Ветеран был растерян. Хмель уже уходил. Становилось знобко и больно внутри. У него погибли друзья. А он вот вышел к своим. Хоть и раненый. Потому что над ним летала полупрозрачная птица, указывала дорогу, стреляла во врагов. Эта птица убивала врагов. Значит, она наша.
Как соединить птицу в небе и этот сверток на телеге? Как понять, что это одно и то же?
- А мужики мне говорили - какой-то штабной с орлом...
- Так он в штабе и служил. Ему как раз сегодня орла дали. За спасение окруженных.