Бог сказал: да будет радость на земле сией, да будут цвести сады и произрастать растения полезные, да восстанет солнце, простирая свое тепло и свет от края до края, да будут люди счастливы и приветливы, и пусть нужда не согбит их плеч, беда не коснется их порога, а тягостные мысли не оставят темного следа в их душах. Да будет так.
И стало так.
Светило солнце, множились стада, а деревья приносили столько плодов, что люди не успевали их собирать. Сами же они не испытывали надобности ни в чем - если хотелось жаркого из птицы, надобно было только взять лук и пойти в лес, где первая же пущенная стрела находила цель, а охотник приносил домой столь много добычи, сколь мог унести. Ни одно ремесло не было для них секретом, и не было знания, запретного для них. Люди жили в полном покое и благоденствии, не зная печали, славя Бога за каждый прожитый день...
Так было долго, но долго тем отличается от вечности, что имеет свой конец и когда-нибудь наступает день, в который прекрасное полотно мира вдруг оказывается скомканным и отброшенным в сторону, словно грязная тряпка. И наступил такой день, и люди, усомнившиеся в привычном порядке, возгордившиеся и жаждущие нового, пришли к Богу.
Ты, сказали они, благословил нашу землю, ты заслонил нас от бед, ты даровал нам процветание. Мы благодарны и потому пришли к тебе, подобно просителям.
Чего же вы хотите, спросил Бог, разве я не дал вам всего, что потребно для вашей жизни, для того, чтобы не знать нужды и печали?
Мы благодарны, ответствовали люди, у нас есть все, что потребно для нашей жизни. Но мы пришли просить другого.
Просите же, сказал Бог, ибо то, что не вытребовано, дано может быть лишь волею случая.
Мы просим, возопили пришедшие, тебя, о Боже, избави нас от твоего взгляда, от оков твоих слов, что делают нас лишь смиренными овцами на сытном пастбище.
Вы хотите сами решать свою судьбу, спросил замолчавших людей Бог.
Да, да, да, наперебой закричали они.
И Бог задумался. Лишь на мгновение, показавшееся просителям бесконечным. А потом, легким движением сияющей длани, даровал людям свободу. Навеки.
**********
- Ты, Аластор, острие меча, взрезающего трепещущую плоть изменника, капля яда, скатывающаяся по прозрачному стеклу бокала с вином, кровавый отблеск в глазах жертвы, загнанной в угол и ожидающей праведного возмездия...
Сумрачный лес, что окружает старое кладбище, безмолвен и тих, позволяя услышать потрескивание сучьев в небольшом костре, разожженном под сенью громадного бука. Само же место упокоения мертвых настолько дряхлое, настолько согнулось под тяжестью ушедших в небытие веков, что сейчас почти потеряло былую мрачность и тайну. Сейчас - просто удобное прибежище для тех, кто хочет укрыться от посторонних глаз и излишнего любопытства, присущего людям.
Их было совсем немного - восемь человек сидело вокруг огня, изображая неровный круг, стремившийся к овалу. А в центре стоял, укутавшись в черные крылья тонкого плаща, высокий и худощавый молодой человек, твердым голосом произносивший слова, которые лучше оставить покоящимися на дне самого глубокого моря, опутав для верности сетью магических печатей. Правда, слушателей не интересовали такие подробности, они, взирая на своего Мастера, будто на высшее существо, с открытыми ртами внимали, ловили каждый звук, каждое изменение интонации. Мир, что вокруг, перестал для них существовать.
...при дальнейшем поступлении водяного пара образуется конденсация. Избыточное количество водяного пара проявляется в виде дождя, тумана или конденсата. Насыщенное состояние при этом сохраняется. Если насыщенный теплый воздух охлаждается, то также происходит конденсация. Теперь охлажденный воздух будет впитывать меньше влаги. Температура, при которой это происходит, называется температурой точки насыщения. Она указывается в ®С. С помощью точки насыщения можно установить давление водяного пара влажного воздуха по кривой давления водяного пара. Итак, точка насыщения является единицей измерения количества воды во влажном воздухе...
- Ты, Дума, непроницаемая тишина Часа Быка, зловещее молчание того, кому нечего больше сказать, всевидящее око последнего судии, хладный страж врат, что не устояли пред дыханием Высших...
Шел путник в славный город Каер-Ис, шел порою весеннюю, когда реки выходят из берегов, а дороги расплылись, будто жидкая каша по тарелке. Шел, поспешая, но не ради прекрасных дворцов и храмов древнего града ноги несли его через заполненные мутной водой лужи и глубокие выбоины, а только дела благого для оставались позади леса, поля и горы. Шел он уже многие день, сандалии истерлись, саднили мозоли на ногах, одежды промокли и потемнели от дорожной пыли, а благообразная прежде борода вся спуталась и походила на козлиную.
У дорожного камня, что в полудне пути до Каер-Иса, путник, умелый травник и врачеватель, славный во многих местах, остановил свои ступни и присел, дабы укрепить тело скромным завтраком. Хлеб с сыром поднял настроение и воспрявший духом путник хотел продолжить свое странствие, как, будто влекомый невидимым ветром, неловко прихрамывая и двигаясь боком, аки тварь речная и морская, зовущаяся раком, на дороге возник незнакомец.
Приветствую тебя, о, достославный путник, промолвил человек, богатая одежда его выдавала персону важную и значимую.
И тебе доброго здравия, Большой Человек, ответствовал старый травник, что привело тебя сюда?
Я хотел предупредить тебя, незнакомец ступил вперед, не ходи в Каер-Ис.
Почему, удивился путник, уже вечером я войду в славный град, где столько людей ждут моих настоев и отваров, а так же редких целебных трав, что не найти в этих краях. Многие могут погибнуть, если я задержусь даже на день.
Не ходи в Каер-Ис, повторил незнакомец, спеша растолковать свои слова, с городом беда, ты не успеешь помочь, да и никто не успеет.
Но если я облегчу участь одного человека - разве это не достаточная причина, чтобы пожертвовать своей жизнью, старый травник перекинул через плечо тяжелый мешок и стукнул посохом по земле.
Тогда, если ты соизволишь уступить моей просьбе, посмотри, прежде, чем продолжить путь, мою дочь - ей очень плохо, незнакомец смиренно склонил темноволосую голову.
Хорошо, согласился путник, где твоя дочь?
- Ты, Амаймон, Повелитель Востока и Король Севера, стоящий над всеми и всеми незримый, суть истинной власти...
Не ветхий пергамент, но простой лист бумаги, вырванный из обычной школьной тетради, хранил в себе тайные строки. Аккуратные буквы, будто запертые в клетки, скользили под взглядом Мастера и падали, небрежно уроненные, с его губ. Никакого почтения к традициям, ничего общего с многочисленными оккультными ритуалами. Представление было совершеннейшим и эксклюзивным творением Мастера. И только он знал, как оно закончится.
Ученики же, что ожидали посвящения, внимая каждому слову своего Учителя, не боялись придти ночью в подобное место, ибо верили. Верили, что Учитель знает, лучше знает, что делать. Верили, что посвящение, о котором так много говорилось - одна из важнейших целей в их жизни. Верили, что еще немного и все перевернется, станет светлее, лучше, понятнее. И потому сидели вокруг потрескивающего в зловещей тишине костра. И потому терпеливо ждали окончания ритуала.
А Мастер продолжал говорить.
- Ты, Луг Самилданах, разящая стрела ослепительного света, поводырь, плетущий пути в вечном тумане, семя восхода и кровь заката...
...смысл принципа хрупкости хорошего состоит в том, что любая система может
считаться хорошей, когда она удовлетворяет некоторому набору требований, но должна быть признана плохой, если не удовлетворяется хотя бы одно из них. Поэтому все хорошее, например устойчивость, более хрупко, чем плохое...
... таким образом, чем сложнее динамическая система и чем слабее механизмы ее саморегулирования, тем более хрупким оказывается состояние ее устойчивости...
...с приближением к границе области устойчивости даже малые изменения параметров, носящие плавный характер, могут приводить к очень быстрой потере устойчивости...
...вблизи границы устойчивости принимать какие-либо спасительные меры, как правило, уже поздно -- система вышла из-под контроля...
- Ты, Эохаид, отец всех, повелитель стихий, властитель жизни и смерти, вода, что дает изобилие, но сметает тех, кто осмелился стать на пути Великого...
Подошли они к высохшему колодцу, что весь порос высокой травою и незнакомец остановился.
Нет, я обманул тебя, просто ответствовал незнакомец.
Дабы я не достиг стен Каер-Иса, промолвил, задумавшись, старый травник, вовремя? Во время чего, Большой Человек?
Ненасытное море разверзнет свою пасть и в бездонной пасти сей канет без следа прекрасный град, что стоит на самом краю, повторил незнакомец чужие слова.
Беда идет... мое место там, путник не сомневался, уйди с дороги Большой Человек, позволь продолжить путь.
Ты не должен быть в городе, незнакомец упорствовал, ты ничего не изменишь, только погибнешь зря.
Ты беспокоишься за мою жизнь, чем же дорога она тебе, удивился старый травник.
Не беспокоюсь, да и не нужна мне твоя жизнь, незнакомец нахмурился, но ты не должен быть там.
Почему, ответь мне, Большой человек, путник растерялся, ведь если я ничего не смогу изменить, да моя жизнь тебе не нужна, почему ты препятствуешь мне?
Даже одной карты, переложенной в другое место, довольно дабы пасьянс, что раскладывает рука судьбы, никогда не сошелся. Выбирай путник - жизнь или смерть. И то, и другое не послужат во благо, но и не станут злом. Выбирай, повторил незнакомец, только тебе решать, как будет.
И путник выбрал.
- Ты, Баал, яростный сноп обжигающих молний, что рушатся на землю с небес, сама земля, что каждую осень умирает, а весной возрождается к жизни, покрытое тайной имя древних сил...
Тени от костра метались между деревьев, подчиненные неведомому ритму, с каждым мгновением окружающий лес становился все более и более пустым. Казалось, странный ритуал выхолащивал сущее окрест места своего проведения: будь то птицы или звери, древние духи или не менее древние силы самой земли. Все убегало, уходило, растворялось - в несуществующем.
Но природа не терпит пустоты, и на их место явилось нечто новое - мягкое, невидимое, неведомое, обволакивающее и успокаивающее. И бесконечно равнодушное, как тот человек, что стоял рядом с угасающим костром и читал строки, написанные синей ручкой на мятом листке тетрадной бумаги.
Будто лес в этот момент до самых верхушек деревьев затопило водой, да только не вода то была. Связывалась каждая частичка воздуха, каждый листочек и веточка - замерли, легкий ветерок умер, не родившись, облака, задумывавшиеся над тем, что неплохо бы полить этот лес легким дождиком, тотчас убедились в полной невозможности сего мероприятия и с проворством быстроногих зайцев брызнули во все стороны. Деревья, без сомнения, с огромным желанием повторили бы подобный маневр, но, увы - такое было не в их силах. Оставалось лишь одно - незримо наблюдать, как человек в черном плаще губит саму плоть реальности, как каждая частичка пространства разрывается в клочья и исчезает в небытие...
А Мастер продолжал произносить зловещие имена.
- Ты, Ангро Майнью, смутная тень, стоящая позади всего сущего, разделяющий прежде единое, бросающий семена в землю, паук, что терпеливо вьет свою паутину...
...стёкла имеют очень сложное строение. Они состоят из комплексов разных молекул, которые в нормальном состоянии очень прочно связаны друг с другом. Именно поэтому стекло твердое (не мягкое).
Однако если два таких комплекса разъединить, а потом поднести вновь друг к другу, то им далеко не всё равно, "каким боком" приближаться, чтоб связаться прочной связью. Если при изгибе стекла возникла микротрещинка, то после сдвига края трещинки пытаются сомкнуться, но при этом комплексы молекул сближаются неправильным образом, и никакой прочной связи не образуется. Смыкания трещины не происходит, но нагрузка-то внешняя остается, и из-за нее трещина катастрофически расширяется и моментально становится большой. Из-за этого все тело ломается на куски...
Ты, Кирре, плоть от плоти безумных иллюзий, мечта, сгорающая дотла и осыпающаяся вниз ледяными осколками, ночной кошмар, оборачивающийся неясной надеждой, мираж в пустыне, с издевательским смехом ускользающий из под носа жаждущего путника...
**********
- Деееедаааааааа! - голос лишь на мгновение опередил девчонку, чуть ли не кубарем скатившуюся с лестницы. - Смотри, что я нашлаааааа! Ойййй...
Она едва удержала равновесие, но только сильнее прижала к себе тяжелую деревянную шкатулку. Переминаясь с ноги на ногу и прерывисто дыша, девочка с легким упрямством во взоре смотрела на пожилого человека, что уютно устроился в большом мягком кресле.
- Эта штука лежала в самом дальнем углу чердака, я еле-еле добралась дотуда, - она опустила взгляд на свои джинсы, все в лохмотьях пыли, и покраснела. - И кто только ее туда запрятал? И что там внутри?
- Ох, попрыгунья-стрекоза... - старик закряхтел. - И везде-то она побывала, и все-то она осмотрела...
Девочка еще сильнее залилась краской, а дедушке вдруг подумалось, что его внучке очень идет румянец на щеках вкупе с россыпью веснушек, которые, словно отблески весеннего солнца, усеяли курносый нос. Она вырастет красивой девушкой, с внезапной теплотой и нежностью продолжал рассуждать старик, найдет себе хорошего парня, у них появятся дети и все будет хорошо, если... Ледяные ниточки протянулись от сердца к голове и рукам, обжигающая холодом паутина оплела по-старчески хрупкие ребра, мешая дышать - удивительные зеленые глаза, в которых смешивались мягкость и твердость, растрепанные, подстриженные под мальчика, рыжие волосы... нет, только не это. Так не будет... так не должно быть! Он же ушел - и ушел безвозвратно! Столько времени прошло... Да, наверное, это просто старость - любая мелочь кажется катастрофой. Дедушка вздохнул.
- Внученька, ну подойди поближе, покажи, что нашла на чердаке, - он прекрасно знал, что девочка держала в руках, но не хотел пугать ее зря, а кроме прочего - слишком боялся сам, оттягивая до последнего знакомство с мрачным наследством. - Охохо, древняя реликвия нашей семьи... целых пятнадцать лет я ее не видел...
- Реликвия? - девочка остановилась в нескольких шагах от массивного кресла и с любопытством уставилась на своего дедушку. - А что она делала на чердаке?
- А что старая шкатулка могла делать на чердаке? - старик вновь тяжело вздохнул. - Ее там спрятали от посторонних глаз... - он строго посмотрел на смутившуюся внучку.
- А кто? Кто же ее спрятал? - любопытство разыгралось так сильно, что девочка почти подпрыгивала от нетерпения.
- Я, - просто ответил старик, помолчал минуту, потом нехотя продолжил. - Шкатулка принадлежала твоему отцу. И перед тем днем, когда... - он запнулся. - Когда твой отец ушел навсегда, он дал мне эту шкатулку и попросил передать ее своей дочери, то есть тебе, Дашут, когда той исполнится двенадцать лет... Попросил, охохо, это было больше похоже на приказ...
- Но почему ты не отдал мне шкатулку? - девочка искренне негодовала, зеленые глаза метали искры и молнии, а ее дедушка едва удержался от того, чтобы перекреститься. - Зачем ты прятал ее от меня? Так нечестно!
Она пару раз шмыгнула носом и совершенно неожиданно разревелась. Поставив на пол тяжелый предмет, который, оказывается, являлся семейной реликвией, девочка присела рядом и, закрыв лицо руками, плакала, повторяя: "Папа... папа...". Слезы стекали по пальцам, будто капли дождя по ветвям дерева, дедушка не выдержал и попытался встать, чтобы хоть немного успокоить девочку, но резкая боль в спине помешала ему это сделать.
- Ой... ой... прихватило... - старик застонал.
- Дедушка! - испугалась переставшая плакать Даша. - Что с тобой? Принести твою мазь?
- Нет-нет, лучше побудь тут... - он никогда бы не признался, что не хочет оставаться один на один со старой шкатулкой. - А спина... сама пройдет.
- Нуууу... хорошоооо... - протянула девочка, потихоньку успокаиваясь. - Кстати, деееедаааа, а почему ты мне про папу почти ничего не рассказываешь? Куда он ушел? И почему не вернулся?
- Внученька ты моя... - старик ненадолго замолк, осторожно подбирая слова. - Понимаешь... Твой папа был... Сложным, да, очень сложным человеком. И некоторые вещи про него... лучше не знать. А остальное... я обязательно расскажу тебе, обязательно - только чуть позже, хорошо?
- Хорошо... - грустно согласилась Даша. - Но шкатулку... можно я ее открою, можно? - в голосе девочки, как и в глазах, вновь прорезалось упрямство. - Ну, пожаааааалуйста!
- Хорошо, - в свою очередь согласился дедушка, а затем прибавил строго, - но только если ты пообещаешь никому не рассказывать о том, что мы найдем внутри!
- Конечно, дедушка! - девочка радостно подпрыгнула на месте. - Могила! Буду молчать, как партизан!
Первый, похожий на умудренного жизнью властителя, надменно поднял нос ровно настолько, насколько требовалось, и подчеркнуто равнодушно взирал сверху вниз. Второй, с худощавыми чертами лица и почти прозрачными глазами, того и гляди рванет с места - нервничает, боится, ненавидит. Типичный молодой представитель мелкой знати, ничего особенного. А вот третий, будто высеченный из цельного куска твердого камня, гораздо интереснее - явно воин, не из последних, и держится хорошо. Внешне - само спокойствие, в непонятных глазах всего понемногу - капелька страха, частичка презрения, искорка ненависти, чуть-чуть печали, легкая ирония и, конечно же, смирение, что связывает все воедино.
Любопытно... но, не слишком, а что дальше? Дальше... дальше... хм... Остальным человеческим головам он уделил еще меньше внимания, чем первым трем, и теперь чувствовал легкое разочарование. Разбуженный интерес требовал продолжение - а того не было. Хотя... Он провел пальцем по щеке правителя, испытывая в душе почти детский восторг от того, с каким терпением напыщенный индюк пытался делать вид, что ничего не произошло. Он не выдержал и заливисто рассмеялся, надавил сильнее, неотрывно наблюдая, как в мягкой плоти образуется уродливый шрам, удовлетворенный слегка отстранился. Затем нахмурился и стал описывать указательным пальцем идеальный круг, так, что в такт движениям рана на мертвом лице срасталась, сжимаемая невидимыми швами.
Вооот! Теперь намного лучше. А то гладкие, словно картинки... не бывает такого! А интересно... где заканчивается эта цепочка из голов? А вторая, что движется в противоположном направлении? Или она одна, будто канат, перекинутый через небесный блок... А чем они крепятся? Нанизаны на нить? А, может, на огромную тончайшую иглу, как у Дяди Веля... правда у того на металлическом штыре, воткнутом в разбитую барную стойку, висели жирные черные мухи. Причем они еще и живыми были, лениво перебирали мутными пленками крыльев и монотонно гудели, точь-в-точь как местный трансформатор. Дааааа...
- Ты видишь? Видишь?! На небе! Облака! Человеческие лица! Головы! Похожи - не отличить! И все незнакомые! Ну смотри же!
- Тами, отвали...
- Ну, неужели ты не видишь?! Ну, посмотри на небо!
- Ну, посмотрел... ни облачка... чисто... солнце печет... Ты бы завязывал с этим Тами, доиграешься ведь.
- Правда? - загорелый темноволосый паренек лет пятнадцати лениво сплюнул. - Ну ка, Тами, скажи мне, что ты видишь вооооооооон там? Воооооооооон, облако в форме булыжника.
- Булыжника? Сам ты булыжник! Это же яйцо! Яйцо Великого Дракена! Когда-нибудь его твердая, как алмаз, скорлупа пойдет трещинами и на свободу вырвется ужасное чудовище, простирая на тысячи миль огромные крылья и щупальца...
- Оооооох... - тяжело вздохнул темноволосый и устало махнул рукой. - Это не лечится...
Он хотел сказать еще что-то, но настойчивый писк сканнера, который висел на ремне брюк, заставил отвлечься от привычной игры. На маленьком экранчике, поднесенном темноволосым пареньком к самым глазам, неторопливо и плавно двигались крупные точки красного цвета.
- Уф... Отбой тревоги, это бабка на рынок пошла, - он любовно погладил пластиковый корпус биосканнера. - Полезная все-таки штука! Повезло, что нашли ее...
- А дай мне сканнер на минутку... - Тами опустил глаза вниз. - Ну, пожаааааааалуйста.
- Хм... а ты не будешь приставать со своими... - темноволосый замялся, ругаться уже расхотелось и стоило получше выбирать слова. - Фантазиями?
- Не буду! - Тами вскинул глаза, отливающие невыносимой голубизной чистого неба. - Честно-честно!
- Лады. Но только на минутку, понял?
...нарушение процесса идентификации субъективного образа с воспринимаемым объектом (узнавание)... искажается процесс восприятия объекта или его признаков... возникающий субъективный образ не соответствует реальному объекту и полностью его замещает...
...искаженное восприятие объектов внешнего мира: их величины и размеров, формы, постоянства цветовой гаммы, пространственного положения и устойчивости, количества и целостности, ощущение замедления или ускорения течения времени... реальный мир представляется мертвым, нарисованным, неестественным, человек может отмечать необычное восприятие освещенности, цветовой раскраски. Мир кажется как бы во сне...
...человек не может... отделить... субъективный образ... восприятия реальности...
- А ну ка отдай! - темноволосый чуть ли не с силой вырвал у Тами свой сканнер. - Тебе мобильника мало?
- Ну, я же только слушал... - жалобно протянул тот.
- Ага, щаааааз! Поверил я тебе! - ярился темноволосый. - А эти помехи - просто так? Еще скажи, что ты в них расслышал чье-то послание... Хотя нет, не говори, достаточно я наслушался за сегодня!
- Но я просто... я ничего плохого...
- Тами... ты достал! - темноволосый был краток.
- И не Тами, а Тамиан! - Тами, наконец-то, соизволил обидеться.
- Может к тебе еще и Ваше Высочество обращаться? - в голосе послышалась неприкрытая издевка. - Скажи спасибо, что не зову тебя Таимчиком.
Тами надулся... нет, не как мифическая тварь по прозвищу Античный Бегемот, а подобно вполне прозаичному индюку. Надулся и замолчал. Вперил пристальный взгляд в дерево (будь оный чуть более материальным - несомненно, в долю секунды, пробил бы и толстый ствол, и массивную каменную ограду палисадника, и авоську бабки, возвращавшейся с рынка) и изобразил на лице выражение самой оскорбленной невинности из всех невинностей обитаемой вселенной. Темноволосый хмыкнул.
- Ладно. Не дуйся. Я ж пошутил, - примирительно сказал он. - Лучше отдохни. Пока можно...
Потайная калитка, укрывшаяся в глубине густого тенистого сада, тихий скрип петель, сонм разнообразнейших запахов, осторожно касается носа - сладковатый аромат пыльцы, легкий привкус затхлости и еще что-то, трудноуловимое и странным образом притягательное. Деревья стоят, не шелохнувшись - ни единый листочек, ни самая малая веточка, ничего не выдает мягкого ветерка, скользящего по шершавой коре. И только когда потоки теплого воздуха осторожно касаются кожи, играют полами одежды... а через миг без следа растворяются в гуще сочной зелени.
Свет падает неравномерно - под сенью высоких деревьев, среди набравших силу садовых кустов крепко застряли довольно-таки большие участки темноты (нет, не непроглядной, просто - прохладная тень в жаркий полдень, сдобренная тишиной, той, что наступает после сильной грозы). Правда, общая картина имела скорее пасторальный оттенок и навевала спокойствие, а не тревогу. Да и солнечные лучи, прорезавшие кое-где плотную листву, созидали ту атмосферу уютной укромности, что позволяла чувствовать себя как дома, в старой доброй комнате, в которой прошло все детство...
Кажется, что никого и ничего нет, но первое впечатление обманчиво - в земле копошатся земляные червяки и жуки с черными спинками, деловито жужжат пчелы, перелетая от цветка к цветку, даже юркая ящерка спряталась под камнем возле дальнего куста шиповника... Но никакой тайны, никакого скрытого смысла.
Просто забытый временем сад.
Резкий, неприятный звук царапнул напряженные нервы, облачко пыли, вырвавшееся из открытой шкатулки, окутало лицо девочки, заставив Дашу чихнуть.
- Дееееедаааа! Тут какая-то книжка! - она еще раз чихнула, но сия мелкая неприятность не охладила энтузиазма, что присущ юности. - Ой, как много пыли...
Даша провела ладонью по обложке - черный бархат был весьма приятен на ощупь.
- А почему она такого цвета? И как называется? Тут не написано... Деееедаааа! - девочка требовательно посмотрела на сидевшего в кресле старика. - Ты знаешь, что это? Ты видел книжку раньше?
Ему хотелось заскрежетать зубами, да так, чтобы звук промчался по самым укромным уголкам большого дома, изгоняя всякую скверну... Пришлось довольствоваться невеселыми мыслями. Но каков шельмец! Как все просчитал! Сыграл на любопытстве внучки... Да только актер из тебя все равно посредственный. Можно даже сказать - никакой. Хотя сейчас ты и победил...
- Дееееееедааааа! Почему молчишь, а? Ну, дееееедаааа!
- Да я так, Дашут, немного задумался, - старик ласково улыбнулся девочке. - Ты что-то спросила?
- Конечно! - Даша очередной раз чихнула и важно подняла носик. - Ты же сам сказал, что видел эту книжку раньше, а как она называется - не говоришь...
- Ох, внученька... Если бы я знал.
- А ты не знаешь?! - зеленые глаза округлились от удивления. - Как же так?
- Вот так... Да, я видел эту книгу. Да, я знаю, кто ее написал. Но открывать ее или, тем паче, попытаться понять, что там написано... Нет.
- Но почему?!
- Не хочу. Не хочу знать, что написал твой отец. Не хочу знать, зачем он оставил книгу тебе...
- А я - хочу! - Даша перевернула толстую обложку и стала быстро-быстро листать страницы.
Белая равнина ярко сверкала и переливалась, отражая свет. Говорят, если долго лицезреть подобное - можно лишиться зрения.
- Довольно, не продолжай.
У подножия гряды расстилался приветливый лесок, рядом притулилась небольшая деревня.
Молчание.
Вдалеке, среди изрезанных морщинами скал, мелькнуло что-то серое и неприметное.
- Сегодня я хочу обойтись без формальностей.
Семейство горных коз ловко пробиралось по горным тропам, настороженно следя за двумя человеческими фигурами.
- Мне тут не нравится. Так было необходимо?
Солнце изливает тепло, ветер несет холод. Пятью сотнями метров ниже в это время жарко, как в тропиках, и можно ходить как на пляже. Там нет снега. И ветра.
- Как испытание? Нет. Как часть истины? Да.
Традиционные черные плащи оказались не самой подходящей одеждой - белое лучше отражает свет... и тепло. А ткань была недостаточно толстой и почти не защищала от болезненных уколов морозного воздуха.
- Я смиренен... готов услышать.
Серые пятна растворились в ослепительной белизне - козы, не найдя ничего съедобного, сочли за благо изящно удалиться.
- Звук.
Небольшой камень, покрытый инеем, пролетел по пологой дуге и опустился прямо на скопление таких же булыжников. С зубодробительным скрежетом чиркнул об ледяную поверхность другого камня, сдвигая тот с места, снова подскочил вверх и бесшумно вонзился в мягкий сугроб.
- Камень?
Булыжник, сдвинутый ударом с места, прокатился по снегу пару метров, неуверенно качнулся и остановился.
- Еще.
Увесистый скальный обломок рухнул в скопление камней, разметав их, будто бегемот, плюхнувшийся в пруд с лягушками.
- Сила?
На снегу образовался рисунок, отдаленно напоминающий цветок. Правда, лепестки были неровными.
- Не спеши.
Небольшой камушек, по размерам уступавший первым двум, лениво переворачиваясь в воздухе и неторопливо, будто в замедленной съемке, преодолевал сантиметр за сантиметром... А затем, подобно ракете, что отстреливает ступени и набирает скорость, резко, в один миг, увеличил темп. Словно пуля ударила в кучу камней, которые тут же рассыпались и покатились вниз по склону, увлекая за собой замерзшую землю, снег, булыжники покрупнее, ветки деревьев. Совсем скоро с горы начала сходить небольшая лавина, предусмотрительно направленная в сторону от деревни.
- Мастер...
Небо безучастно наблюдало за происходящим.
- Что. Куда. Как.
Шум, вызванный сходом лавины, недолго метался между пиков, а потом утих.
- Запомни.
Ветер злобно рыскал из стороны в сторону, заунывно стеная по ускользнувшей жертве.
- Уже скоро...
Слова утонули в глухо потрескивающем воздухе... без следа.
На веснушчатом лице девочке промелькнуло недоумение.
- Пусто... пусто... пусто... - она расстроено шмыгнула носом. - Деееедаааа, все страницы пустые!
- Пу... пустые? - мыльный пузырь иллюзий тихо лопнул, оставив после себя расходящиеся по воде волны. - Как это?
- А вот таааааак! - Даша с силой захлопнула книгу. - Ну вот!
- Книга всей его жизни... пустая? - старик не слушал, что говорила внучка, его слишком потрясло неожиданное открытие, потрясло до глубины души. - Гордость и повод очередной раз задрать нос - пустота?
- Книга жизни? - девочка задумчиво вертела в руках черный том, разглядывая каждый сантиметр обложки, потом ее взгляд случайно упал на шкатулку. - Ой!
- Что случилось, внученька? - старик подался вперед.
- Я нашла... - тонкие пальцы осторожно, будто обращались с величайшей ценностью, вытащили из шкатулки шуршащий листок. - Вот это.
- Пергамент... - кусочек картины на мгновение прояснился. - Откуда... - интерес вспыхнул в глазах старика. - Там есть текст? Там написано что-нибудь?
- Дааааа... - Даша просто впилась взглядом в мелкие строчки. - Эта сторона сверху донизу... И обратная - тоже... Деееееедааааа! Давай я прочитаю? Аааааа?
- Читай... - он устало махнул рукой.
- Таааааак... Тут заголовок... Написано - я посвящаю свою книгу... - девочка запнулась. - А дальше - список. Продолжать?
Даша подняла глаза и вопросительно взглянула на деда. В ее душу впервые закрались сомнения, и девочка доверила их разрешение взрослому... Но старик сам не знал - как будет лучше. Теперь. Он считал отца Даши плохим актером. Он понял, как сильно ошибался. Оставался лишь интерес...
- Да, внученька, продолжай...
Тем, кто путеводной нитью прокладывает дорогу через бездну и, ценой своей жизни, оставляет надежду другим...
Я проснулся поздно, как всегда в эти дни, с трудом разлепил глаза и сладко зевнул. Понравилось - зевнул еще пару раз. Как ни странно - всю сонливость сняло, будто по мановению волшебной палочки. Раз и нету - жалкие остатки вялости покидали тело, а мысль начала усиленно работать.
Так-так-так, вчерашние переживания долой... Долой, я сказал! Загнать поглубже, припечатать ржавым увесистым замком, а ключ выбросить подальше - потом разберемся... как-нибудь. А не разберемся - так еще лучше, авось само все образуется. Образуется, я сказал! То-то же...
Так-так-так, что сегодня? Какие дела? Что обещал, что хотел? Сходить в банк, снять деньги со счета... Это да, это важно, а то ведь придется сидеть выходные на хлебе и воде... Ну, преувеличиваю, конечно, но самую малость - хоть в холодильнике довольно еды, нельзя исключать из рассмотрения всяческие форс-мажоры, в просторечии - непредвиденные обстоятельства... Кстати, об обстоятельствах! У меня же завтра намечена встреча в кафешке! Да уж, без визита в учреждение с крепкими стенами и могучими сейфами не обойтись...
А еще? Ну, уборка само собой, в магазин заскочить - может, привезли обещанные фильмы, заглянуть в библиотеку, вроде бы не все книги от корки до корки прочитал... С другой стороны - дома полным-полно разнообразной литературы, а списочек поставленного в очередь достиг третьей страницы и продолжает увеличиваться. Нет, библиотека отменяется, в другой раз.
Так-так-так... Что же еще... Блин, как ненавижу свою память - вечно, когда нужно вспомнить что-то важное, это самое важное никак не хочет всплывать из глубин, куда кануло вчера. Да уж, явно не банковская ячейка, где достаточно ввести код, и получишь все в целости и сохранности... тут одного кода маловато будет, тут приходится целую повесть из цифр и символов расписывать. Расписывать... Точно! Я же сегодня хотел увидеться с тем парнем, с форума... Уж очень у него интересные взгляды и еще - он обещал кое-что рассказать, кое-что, чего мне не хватает для начала... Да, его информация точно не будет лишней для моей книги. Ох, не будет...
Значит - надо идти. Сколько осталось? Два часа? Нормально, успею. А день-то какой солнечный! И на улице не очень шумно. Хороший знак...
Нет... не так.
Эти люди... Они везде - спешат, суетятся, толкаются, путаются под ногами... Как их много... Идут пешком, едут в машинах... Машин тоже слишком много - гудят, пищат, визжат тормозами... Стоят в пробках, водители ругаются, судорожно сжимают руль, курят, разговаривают по телефонам... И все шумят, шумят, шумят! Хоть бы можно было б взять и нажать на общемировую кнопку "Выкл" - и сразу тишина, все звуки умерли и увесистыми тушками устлали асфальт под ногами... А эти, которые все время болтают, пусть так и стоят с открытыми ртами, выпучив глаза, как полудохлые рыбины...
Да и солнце, чтоб его... Яркое до невозможности, слепит... И так глаза болят, словно песка насыпало, сухость... Но не ходить же, смежив веки? Можно моргать, но помогает плохо - то и дело юркий луч этого гадкого солнца ударяет по глазам, будто ножом режет... Эх, и очки темные забыл... Хотя не люблю их... Постоянно пыль с них протирать... Отпечатки жирных пальцев... Да и мир сквозь них выглядит немного странно. К черту! Гадкое солнце... И ветер не лучше - все время дует в лицо, делать ему больше нечего, что ли? Как самонаводящаяся ракета: повернешься влево - дует, вправо - снова дует, назад - и там он! Брррр... мистика, чтоб ее!
И эти лица - все недовольные, погруженные в свои заботы, которые каждому кажутся значительными. Пфе! Как где что половчее ухватить, кому соврать, как извернуться... Люди... Достало! Почему я вынужден терпеть такое? Почему я не могу оказаться на необитаемом острове? Почему этот остров, называемый человечеством, обитаем и не мой? Почему? И главное - почему я это вижу? Зачем?
А еще тот человек... Кадмин... Странное прозвище... может просто маска, за которой прячется истинное лицо? Хм... что-то я нервничаю, никогда еще ни с кем так не встречался, хотя, если подумать, что в этом особенного? Просто средство связи - как телефон или бумажная почта. Как голос или мимика. Как колебания мирового эфира, наконец. Просто средство... Так ли? Ох, не знаю... не по себе как-то...
Не нравится мне все это.
К черту! Все было иначе! Скомкать листок и в корзину для бумаг - там этой писанине самое место... И попробовать снова... с самого начала... Без художественных преувеличений.
...Кадмина я узнал сразу, хоть до этого никогда не видел даже его фотографий, а представление о внешности исчерпывалось туманным словесным описанием. Можно сказать - я его почувствовал, да и кто, оказавшись на моем месте, прошел бы мимо, не обратив никакого внимания? Он притягивал взгляд, как аромат нектара манит пчел к цветку, но, одновременно, не казался инородным телом среди беспечно развлекающейся толпы... Ну, не совсем толпы, конечно, от силы человек тридцать сидели за столиками, да пяток официантов ловко между этими самыми столиками сновали. И Кадмин, устроившийся на мягком стуле, безучастно, с каким-то необъяснимым смирением, взирал на происходившую вокруг суету. В его позе не было вызова, простое лицо, карие глаза, как у миллионов других людей, смотрели сквозь, остановившись на точке, видимой лишь им одним, на почти пустом столике - одинокая чашечка кофе.
Он не замечал окружающих, окружающие, как ни странно, не замечали его. Я пожал плечами - стоит ли гадать об истинных причинах происходящего - и подошел к столику.
- Привет.
Кадмин задействовал лишь те мышцы, которые потребовались для того, чтобы сказать это слово. Подобный минимализм и предельная эффективность будут поражать меня и после, но тогда мое удивление было особенно сильным.
- Я... Вы... Ты... Мы договорились встретиться. Если не ошибаюсь, тебя зовут...
Кадмин поднес указательный палец к губам.
- Лишнее, - затем так же безучастно заметил, констатируя факт. - Ты не пришел вовремя.
- То есть?.. - Мое удивление возросло, я даже кинул взгляд на свои часы - пусть и без того знал, что до назначенного времени оставалось не менее получаса. - Мы договорились встретиться в два, а сейчас полвторого...
- Именно. Ты не пришел вовремя. Не делай так больше. Запомни.
Ход мысли Кадмина слегка шокировал меня, правда, чего-то подобного от него и следовало ожидать... Но я все равно оказался не готов. Как не был готов к тому, что произошло немного позже... Впрочем, обо всем по порядку.
- Хорошо... Я постараюсь.
- Не постарайся, а сделай, - совершенно неожиданно голос Кадмина обрел жесткость, после чего он поднялся из-за стола и, не оглядываясь, направился к выходу, бросив через плечо. - Идем. Здесь слишком шумно.
Я некоторое время разглядывал удаляющуюся спину, после чего все же последовал за ним - а куда деваться? Надо же узнать, в чем причина странного поведения этого необычного человека...
- Не отставай.
Способность Кадмина просачиваться сквозь толпу оказалась поистине фантастической - возникало ощущение, что он даже не касается тех, с кем я толкался, сопя и беззвучно ругаясь, не забывая ловить взглядом развевающийся на ветру черный плащ. Несмотря на все старания я медленно, но верно оставался позади, и тогда Кадмин, отойдя в сторону и нахохлившись, безучастно ожидал. Я догонял его, и мы продолжали путь.
Иногда мне казалось, что он не идет, а летит над землей - словно коршун, высматривающий добычу, но я знал - такое сравнение не совсем правильное, а если честно - совсем неправильное. От лисы, проникшей в курятник птицы разбегаются во все стороны, вздымая облако пуха и отчаянно крича; мышиное семейство не будет спокойно стоять и смотреть, как рядом ходит кошка; а лягушки не полезут сами в клюв цапле... Кадмина же совсем не интересовался людьми, и те отвечали ему взаимностью.
Может быть вирус? Хм... почему бы и нет - но тогда... тогда кто я? В голове пронеслась вереница мыслей - последняя показала язык и залихватски помахала рукой, воцарившаяся пустота легким холодком отдалась в спине. Чуть не споткнувшись, я едва удержался на ногах и, вскинув глаза вверх, наткнулся взглядом на мрачную фигуру своего проводника.
Кадмин улыбался...
...именно это -- та дата, которую называют многие исторические исследования в качестве времени основания движения... Официально это совершенно справедливо, но тайная их деятельность началась задолго до того, и, как уже говорилось, вся их секретность не имела бы совершенно никакого смысла, если бы сегодня каждый желающий мог бы узнать, когда, где и что сделали...