Аннотация: Труп профессора Гриневича был найден на сороковой день после исчезновения.
Хроники нанократии
Труп профессора Гриневича был найден на сороковой день после исчезновения.
Теплые июльские дожди, шедшие почти всю рабочую неделю, в выходные подняли с насиженных мест тысячи городских любителей "тихой охоты". Тем более, что слухи о небывалом "урожае" лисичек затмили все иные городские новости.
Мать и дочь Слепцовы, обе матери одиночки и заядлые грибники, в поисках желтого чуда обычно уезжали подальше от города. В пригородных лесах плотность населения в грибной сезон резко увеличивалась, снижая на нет возможность заполнить лукошки до краев. Вот Слепцовы и отправлялись в дальние леса, а там ещё забирались в самые отделенные уголки. Им обоим, активным феминисткам и спортсменкам, не страшны были ни какие чаши и кущи.
В этот день они побродили с полчаса по опушке, но неудачно: несколько подберезовиков да десятка три лисичек едва закрыли дно в плетеных корзинках. Тогда, верные своей тактике, Слепцовы углубились в лес, а высмотрев невдалеке просвет между крон деревьев, не раздумывая, ринулись в его направлении. Но вместо ожидаемой усеянной грибами полянки вышли к небольшому, затянутому тиной озерцу. У самого берега, наполовину погрузившись в черный ил, и нашел последнее пристанище профессор.
Старшая Слепцова стоически перенесла неприятное зрелище и, после традиционного женского "Ой, мамочка!", вытащила из кармана ветровки мобильный телефон. Младшая же, будучи второй раз в жизни на сносях, изрыгнула на ближайший куст голубики содержимое желудка и повалилась на мох, едва не ударившись головой о хилую сухую сосенку.
Участковый Поярков в сопровождении двух дюжих санитаров с носилками и фельдшера появились через два часа. Ориентируясь на традиционное "Ау!", разбавляя его крепкими выражениями, они разом замолчали, когда увидели почерневшее распухшее тело.
После минутного созерцания, один из санитаров спросил:
- Ну, и как мы его потащим? Через лес-то? Тут вертолет нужен.
Поярков, плотный блондин среднего роста с типичным лицом сельского жителя средней полосы России, пожал плечами и сказал:
- Давай его на берег. Проверим, что за подгнивший фрукт.
Пережив за два часа ожидания все свои страхи и окрепнув духом, Слепцовы с интересом наблюдали, как санитары, чертыхаясь и проклиная загубленное тихое дежурство, разулись и закатали штанины. Осторожно ступая, словно цапли на болоте, они вошли в воду, подхватили труп за черный кожаный плащ и вытащили на берег. Поярков позаимствовал у фельдшера перчатки и приступил к обыску. Добычей участкового стали пустой кошелек с двумя кредитными карточками, связка из четырех ключей и закатанное в пластик служебное удостоверение. Раскрыв его, Поярков присвистнул, а потом просветлел лицом:
- Государственная Корпорация "Нанотехимпекс". Начальник департамента разработки металлических и полимерных структур, доктор технических наук, профессор Гриневич Иван Григорьевич.
- Большая птица залетела в наши леса, - хмыкнул фельдшер.
- Какая бы не была, а теперь наше дело маленькое, и на этом заканчивается, - продолжил участковый. - Это не местный грибник-пенсионер, в азарте поимевший инфаркт или инсульт. У этого один плащ на пять средних пенсий потянет. Переверните его.
Санитары послушно выполнили команду.
- Ого, - присвистнул Поярков, - да у нас тут ещё и огнестрел. Вам, товарищи медики, спасибо, - он повернулся к Слепцовым: - Дамочки, оформим протокол и все свободны. А я буду вызывать эфзсбэшников.
***
- Кто в следственном комитете ведет дело об убийстве профессора Гриневича? - первый заместитель директора ФСБ обвел взглядом присутствующих.
- Подполковник Шацкий, - моложавый круглолицый брюнет встал со своего места за длинным столом для совещаний, явив окружающим идеально выглаженный итальянский костюм бутылочного цвета. - Следствие ведет моя группа.
- Александр Иванович Шацкий - один из лучших специалистов. В его группе собраны отборные кадры СКР, - добавил начальник управления ФСБ по Центральному округу.
- Я в этом не сомневался, - одобрительно покачал головой зам директора. - Александр Иванович, вы предупреждены, что все материалы по данному делу будут иметь гриф "Совершенно секретно"?
- Так точно.
- Перед вами стоит две равнозначимые и взаимосвязанные задачи. Первая: найти людей, похитивших, а затем убивших профессора. И вторая: определить объем утечки информации по работам департамента "Нанотехимпекса", которым руководил Гриневич. Доклад о ходе расследования - через начальника управления ежедневно. И последнее. Считайте это приказом: не жалейте ни средств, ни времени, ни людей. Нам нужен результат.
***
Александр Иванович Шацкий был потомственным следователем. Предки его раскрывали самые запутанные убийства еще при царе-батюшке. Правда, при советской власти служение самодержавию тщательно скрывалось даже от ближайшей родни. Как и сейчас Александр Иванович особо не афишировал работу прадеда бок обок с послереволюционными руководителями ВЧК и ОГПУ.
Дослужившись к тридцати пяти годам до подполковника и руководителя группы, следователь Шацкий выработал свои правила работы. Больше всего он любил рисовать схемы и искать мотивы. Вот и сейчас, сидя в своем кабинете за большим столом, покрытом зеленым сукном, он с азартом, сродни охотничьему, покрывал лист писчей бумаги квадратиками, кружками, овалами и линиями со стрелками. Рядом, на отдельном листке, был распечатан список "классических" мотивов: измена, воровство, конкуренция, зависть, сокрытие и тому подобное. В ходе следствия Александр Иванович вычеркивал из этого перечня ненужные строки, пока не останется один-единственный, убойный для подозреваемого мотив. Из-за спины Щацкого, со стены кабинета, за "творческим процессом" опытного следователя с одобрением и любопытством наблюдал портрет недавно избранного президента.
Александр Иванович вписывал очередного фигуранта в очередной квадратик, когда в дверь решительно постучали. Не дожидаясь приглашения хозяина кабинета, на пороге возник майор Гусев, заместитель Шацкого. Майор прошествовал к столу и положил поверх схем начальника акт экспертизы:
- Прочитай, Иваныч. Фигня какая-то с этим делом Г вырисовывается.
Надо сказать, что когда всю информацию об убийстве профессора Гриневича засекретили, следователи между собой и прозвали дело профессора кратко и двусмысленно "Дело Г".
- Ну и что в этих актах не так? - спросил Шацкий и встал, потянувшись, из-за стола. - Засиделся я что-то. Пора размять кости.
"Размятие" костей свелось к поливу громадного, до самого потолка, фикуса. Растение, занимавшее угол кабинета напротив окна, это было гордостью Шацкого и фактически семейной реликвией.
Напоив фикус раствором сбалансированных микроэлементов, Александр Иванович вернулся за стол и углубился в чтение. А через пару минут, получив изрядную дозу адреналина, в волнении выдвинул верхний ящик стола и погладил по макушке притаившийся там талисман - бюстик Дзержинского. Следствие по "Делу Г" делало крутой вираж.
- Теперь первоначальная версия отпадает, - Гусев заглянул в глаза начальника, ожидая подтверждения своих слов. - Похоже, что Гриневича не похищали и не прятали где-то. Возможно, и не пытали, чтобы узнать о секретных работах его департамента, а потом убить.
- Но почему же, - начал невозмутимо рассуждать Шацкий, - О чем нам поведала, - он кивнул на акты, - экспертиза? Лишь о том, что Гриневич умер сам, от сердечного приступа. Причем, рядом с лесным озером. В легких обнаружено совсем немного воды. Значит, человеку стало плохо, он начал терять сознание, упал... Но ведь две пули, которые выпустили в спину уже мертвому профессору никуда не исчезли. Выходит, его или завели вглубь леса или он...
- Бежал от кого-то! - закончил за начальника Гусев. - Бег, нагрузка. Преследователи настигают. Вот сердце и не выдержало.
- Да, это еще одна версия и теперь она будет основной, - Шацкий обвел красным маркером один из овалов на своей схеме. - Помните, майор, мы общались с местным участковым. Поярков, кажется? Свяжитесь с ним, пусть прошерстит окрестные села - тамошний народ его уважает, с ним легко идут на контакт. Если Гриневич прятался на участке Пояркова, а злоумышленники профессора искали и нашли, то должны были остаться следы.
***
Деревня Макаровка была четвертой по счету, куда наведался Поярков. Некогда процветающая, в полсотни дворов, а после войны успевшая побыть и центром одноименного колхоза, ныне Макаровку нельзя было назвать даже вымирающей. Она уже вымерла. Все население - две старушки, Мария Петровна и Зинаида Александровна, которым давно перевалило за восемьдесят. Зиму они проводили в городе, то ли у детей, то ли у внуков. Летом же возвращались в родные места и, пока позволяло здоровье, занимались нехитрым хозяйством - огородом. Компанию двум дамам составлял единственный дачник, которого все звали "Полковник". Одинокий офицер-отставник был родом из этих мест и несколько лет назад выкупил у сельсовета заброшенный, но еще крепкий дом. Вычистил колодец, поправил крышу, сделал ремонт, распахал собственным мини-трактором полгектара земли. И теперь с апреля по октябрь наслаждался природой и сельским бытом.
После визита к Марье Петровне и Зинаиде Александровне, которые, как и ожидалось, "ничего не видели, ничего не слышали, потому что спать ложатся засветло, а встают поздно", Поярков отправился к Полковнику.
На скрип калитки из-за угла дома вышел высокий поджарый мужчина. Короткий ежик волос стального цвета. Коричневое, с глубокими морщинами и обветренное еще советскими и интернационально-дружными полигонами лицо скрывало настоящий возраст Полковника. Ему можно было дать и семьдесят, и восемьдесят и все сто лет, если бы не глаза - глубоко посаженные под густыми седыми бровями и с живым, словно у любопытного курсанта-первокурсника, блеском. Одет Полковник был в сине-красную ковбойку и обрезанные до колен старые джинсы. По собственному двору перемещался он исключительно босиком.
- Здравия желаю, - по-военному приветствовал Полковник Пояркова, - с чем, капитан, пожаловал? Проходи в беседку, в тенек.
Поярков снял фуражку, вытер пот:
- В тенек, это хорошо. А то ведь июль - не май месяц, - пошутил участковый, стараясь расположить к себе сурового дачника.
Беседка - одно из рукотворных творений Полковника - притаилась под ветвями старой груши в глубине сада. Четыре лавочки вокруг квадратного стола. Над ними - крыша из шести жигулевских капотов, сваренных между собой и прибитых к шести столбам-опорам. Художественных талантов Полковника хватило, что выкрасить это сооружение в желто-зеленые маскировочные цвета.
- Так с чем, капитан, пожаловал? - вновь прозвучал вопрос.
- Обычный обход населения. Вот и до вас добрался. Жалобы, предложения, - ответил участковый, усаживаясь за стол напротив Полковника.
- Мимо, капитан. Какие могут быть жалобы, если я здесь первый парень на деревне. Да еще и две невесты имеются, - улыбнулся Полковник.
Поярков тоже улыбнулся:
- Ну, а как хозяйство, виды на урожай?
- Да нормально. Будут руки - будет и хозяйство в порядке. Вон, видишь, бройлеры за сеткой пасутся. На зиму тушенки закатаю. Капуста должна в этом году уродить; осенью в районный детский садик сдам.
Полковник на минуту замолчал, а потом заглянул участковому в глаза:
- Не темни, капитан. Спрашивай, что нужно.
- Лады, - деловито хлопнул ладонью по столу Поярков. - Последние месяц-два ничего необычного не заметили? Чужие в деревне не появлялись? Может, искал кто кого, выведывал что-нибудь?
- Ну, чужие у нас частенько мелькают. То на улице, то за околицей. Так это ведь все грибники да охотники. Лес - он рядом. Молодежь пару раз с рюкзаками, палатками... Туристы. Любители природы, мать их. Только мусор и производят на свет, - Полковник укоризненно покачал головой. - И еще был. Месяца полтора назад, турист одиночка с огромным рюкзаком. Странный, не молодой.
- И что в нем было странного?
- Что в нем было странного? - переспросил полковник. - Отсутствие гармонии. Набитый рюкзак за плечами и черный кожаный плащ. Длинный, почти до щиколоток.
Сердце запрыгало в груди участкового - такой же плащ был на найденном в лесу трупе. Стараясь сохранить невозмутимость, Поярков спросил:
- И куда этот "турист" направлялся?
- А я почем знаю. Прошел мимо меня, не здороваясь. Завернул за третьим домом, на улицу, что в лес упирается. А на улице той давно уже никто не живет.
- Это все?
- Не торопись, капитан. Молодой еще, горячий, - Полковник укоризненно посмотрел на собеседника, - теперь об автомобильном транспорте расскажу. "Невест" моих родня каждые выходные посещает. Бывает, и среди недели заявятся. Автолавка по средам заглядывает. Ну, и те же охотники с грибниками, на дороге, что вдоль леса идет, паркуются. Но отсюда их джипы да нивы еле разглядишь - далеко. Скорая пару дней назад на той же дороге стояла.
Полковник вновь замолчал, словно вспоминал что-то. Видя, что пауза затянулась, Поярков встал, взял со стола фуражку. Собирался поблагодарить и попрощаться, но...
- А недели три назад, - заговорил Полковник, не обращая внимания на участкового, - здоровенный шкаф на колесах по деревне проехал. Рано утром. Свернул за третьим домом, как и турист тот странный. Простояла машина у последнего дома в конце деревне до полудня следующего дня. Я как раз жука колорадского травить закончил, как она обратно проехала. Быстро так проехала, как на ралли на Дакар.
После этих слов Поярков снова сел и дрожащим от волнения голосом спросил:
- Обижаешь, капитан. Я как-никак начальником разведки дивизии служил. Записывай. Черный "Гелендваген" G 500 Guard. Гос номер...
***
Через месяц после встречи Пояркова с Полковником по проселочной дороге где-то в Подмосковье мчались навстречу друг другу два черных "Мерседеса" G-класса. Дорога, словно линия симметрии, разрезала пополам большое свежеубранное поле с хаотично разбросанными тюками соломы. В клубах пыли, с выключенными мигалками, "Гелендвагены" встретились точно в центре поля, остановились, едва не столкнувшись передними бамперами. Пыль улеглась, раскрылись дверцы. Охранники и водители обоих автомобилей, словно двойники или отражение в зеркале, синхронно выбрались из салонов, придирчиво осмотрели пустынную местность. Ни души. Разве что в чахлых кустиках на краю поля притаился наемный снайпер. Но откуда ему взяться, если место секретной встречи было выбрано всего лишь час назад через спутник Глонасс.
Получив добро охранников, на дороге появилось двое мужчин. Они пожали друг другу руки и медленно двинулись к соломенным тюкам - подальше от людских глаз и ушей.
Тот, кто хоть иногда смотрит новости, без труда узнал бы в одном из мужчин Пахома Швейко. Миллиардер, входящий в первую двадцатку списка журнала Форбс, владелец металлургической компании "Мировая сталь" будто сошел со своих же многочисленных билбордов в столице. В черном костюме и белоснежной сорочке, на которой алой линией с бриллиантовой заколкой переливался в солнечных лучах галстук. Начав бизнес еще на комсомольские деньги, Швейко за двадцать лет добрался до самой вершины делового олимпа. Его комбинаты три года назад первыми освоили выпуск бронированной стали с наноструктурами. "Лист Пахома" (а именно такую торговую марку получила новая сталь) толщиной всего два миллиметра не поддавался прямому попаданию из гранатомета, не прожигался ни одним кумулятивным снарядом. Даже взрыв нескольких десятков килограммов тротила не мог деформировать этот лист. Разве что подрыв ядерного заряда непосредственно на листе. Но таких испытаний пока не проводили - дорого, да и в случае разрушения наноструктур имидж может пострадать. Поэтому неудивительно, что Швейко выигрывал тендер за тендером по поставке металла на конвейеры "Мерседеса", "Линкольна", "Ролс-Ройса" и других престижных марок. Меньше, чем за год ему удалось "окучить" практически весь премиум-сегмент. На родине в "Лист Пахома" оделся банковский транспорт, а президент упомянул в своем ежегодном послании хозяина "Мировой стали" как образец "отечественного предпринимателя".
Широко шагая, Швейко с высоты своего двухметрового роста искоса посматривал на идущего рядом. В невысоком плотном мужчине, одетом в выбеленные джинсы и китайские кроссовки, простую спортивную куртку и бейсболку только близкие и коллеги смогли бы узнать всемогущего первого заместителя директора ФСБ.
- Что случилось, Василич? - первым нарушил молчание Швейко, когда они отошли от дороги на полсотни метров. - К чему эта срочная встреча?
- Случилось, Пахом, - первый зам остановился и повернулся к Швейко, - ты переступил черту, на которую тебе даже наступать было нельзя. И теперь у тебя проблемы.
- Не понял. Вы это о чем?
- О профессоре Гриневиче. Зачем ты убил гения?
- А это, - Швейко рассмеялся. Выдернул из тюка соломинку и стал ломать ее двумя пальцами. - Подумаешь, одним лаборантом больше, одним меньше.
- Департамент Гриневича и так работал на тебя. С нашей подачи ты получил все его самые секретные разработки. Это мы сделали тебя богатым и знаменитым.
- Все и самые современные, Василич? Спасибо, - Швейко отбросил соломинку и театрально похлопал в ладоши. - Вот только и у меня есть источники информации. Свои.
- Ну и...
- Последние разработки департамент мне не передал. Даже не поставил в известность, над чем работает.
- А как ты думаешь, для этого, наверное, были причины?
- О, конечно, - Швейко опять рассмеялся, - государственная тайна. Она существует для всех. Кроме меня. Я узнал, что на стадии завершения находиться разработка металлических наноструктур, фиксирующих и передающих акустические и электромагнитные колебания. Я предложил Гриневичу огромные деньги за новую технологию. За эти деньги он смог бы купить себе остров в Тихом океане со всеми туземками. Еще на яхту и самолет осталось бы. Но этот ученый баран возомнил себя патриотом и уперся. Как будто я - шпион натовский!
Стальной магнат оглянулся по сторонам:
- Ты посмотри вокруг, Василич. Красота-то какая! В земле полно нефти и газа. Будем с долларами. Убранные поля. Будем с хлебом. Я варю сталь. Для труб, для комбайнов. И никто и ничто не может мне в это помешать.
- Пахом, тебя противно слушать.
- Я всегда добиваюсь поставленной цели, - сделав вид, что не услышал последних слов, продолжил Швейко. - Технология Гриневича - это возможность все видеть, все слышать, все знать. Это контроль надо всем, где будет даже малюсенький, с мизинец, кусочек моей стали. Контроль над политиками в бронированных авто. Над бизнесом. Над рабочими на стройке, что варят арматуру. Над военными с их танками и пушками. Над домохозяйкой или убийцей, сжимающих в руке нож... Это контроль над миром.
- Ты потерял чувство реальности. Поэтому последняя разработка Гриневича для тебя останется недоступной.
- Ха! А здесь вы ошибаетесь. Гриневич отказался от денег; а когда мои ребята его припугнули, просто сбежал. Прятался две недели в заброшенной халупе в забытой богом деревне. Но! Голод не тетка, а любопытство - порок. Гриневич сделал лишь один-единственный звонок своему однокласснику, с которым не общался двадцать лет. Но этого хватило, чтобы вместо старого друга прибыл я. В ответ на предложение все-таки поделиться последней разработкой, Гриневич понес какую-то чушь о роли ученого в обществе, о морали... Пришлось сделать профессору укол чудесного препарата от всё той же "Нанотехимпекс". Всего один кубик в вену, и через полминуты "великий ученый" стал очень разговорчивым. Болтливым, как блондинка на телефоне. Выложил без запинки концепцию новых структур и поклялся продолжить сотрудничество. А под утро, дурень старый очухался и сбежал...
- Хватит, Пахом, - перебил олигарха первый зам. - Что было дальше, рассказал мне два часа назад следователь из СКР. Ты понимаешь, что на тебе смерть великого ученого? Рано или поздно, но делу придется дать ход. Слишком уж ты наследил.
- Наследил? Это каким же образом?
- Почти в каждом преступлении есть маленькая случайность, зацепка. Ниточка, неудачно торчащая из клубка.
- И что это за ниточка?
- Твоя самоуверенность. Отправляясь в почти безлюдную Макаровку, ты даже номер на своей машине на поменял. Даже грязью не замазал. А у нас как - в любой глухомани найдется очень наблюдательный человечек. Страна такая.
- И что вы предлагаете? - насупился Швейко.
- У тебя есть еще немного времени. Подготовиться и исчезнуть. Будешь жить в роскоши в какой-нибудь Гватемале. Это, я тебе, как старый друг советую.
- Сбежать? Когда я почти достиг... Э, нет. Да и кто посмеет тронуть самого Пахома Швейко?
- Правосудие.
- Правосудие? Василич, не смеши меня.
- Да, правосудие. Ты попёр против системы, как бык на красную тряпку.
- Мир изменился, Василич, пойми. Я сам - СИС-ТЕ-МА!
- Ну-ну. Прощай.
Первый зам засунул руки в карманы куртки, развернулся и быстро зашагал к дороге.
***
Солнечным сентябрьским утром на остановке пригородного автобуса на Рублевском шоссе было немноголюдно. Пару дам пролетарского вида курили, сидя на лавочке под прозрачным навесом. Рядом морщил нос от табачного дыма студент-очкарик с конспектом. Пятеро парней-работяг поправляли пивом пострадавшее накануне здоровье. Полная дама в безразмерном плаще-балахоне крепко держала за руки двух близняшек-детсадовцев. Близнецы пытались вырваться, громко спорили о чем-то, выпуская в холодный утренний воздух бесконечные облачка пара. На краю остановки, подальше от всех остальных, прохаживался плотный мужчина среднего роста в черной куртке с наброшенным на голову капюшоном.
Мимо остановки в сторону столицы изредка проносились тонированные джипы, мерседесы, седьмые бэхи и прочие "олигарховозки". Иногда появлялся транспорт и попроще, типа "Лады Калины" или "Форда Фокуса" - все спешили попасть на рабочее место в "допробочное" время.
Мужчина в куртке посмотрел на часы, словно сверяясь с расписанием. И незаметно для окружающих раздавил в кармане небольшую ампулу. Тошнотворное зловоние заполнило остановку, застыло невидимым облаком.
"Черт, о таком амбре эфзсбэшники могли бы и предупредить, - чертыхнулся про себя мужчина".
- Мама, дядя пукнул, да? - закричал один из близнецов.
- Да, - ответила дама в плаще, зажимая нос пальцами. Освобожденный ребенок, не обращая внимания на запах, немедленно атаковал брата.
Из-за поворота показался автобус.
А ещё через полчаса мимо остановки величаво проезжал бронированный "Мерседес" с хозяином "Мировой стали" Швейко. Автомобиль вкатился в потерявшее к тому времени свой запах облако из наночастиц, распыленное на остановке капитаном Поярковым. Настроенные в департаменте разработки химических агрессантов "Нанотехимпекса" наночастицы почуяли долгожданный аромат добычи, бросились на "Мерседес", окутали его прозрачной пленкой, вгрызлись в броню...
Водитель встречной "шестерки" съехал на обочину и остановился. Он долго не мог придти в себя - ведь на его глазах только что растворился в воздухе встречный "мерин".