Карпова Елена Павловна : другие произведения.

Весна

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Для героини рассказа стать вампиром - очень просто. Сложно - не стать им.

  

Долетит до тебя весть, как далекий в ночи свет:

Если где-нибудь я есть - значит, где-то меня нет,

Ну а если меня нет - значит, где-то должна быть...

но боюсь потушить свет и боюсь тебя позабыть.

Ольга Макеева

  
  
  
   Сегодня умер отец... если это можно называть смертью.
   Я поняла, что ничего не чувствую, глядя на груду тряпья, еще не так давно бывшего его одеждой. Тело истлело и испарилось быстро: всего несколько часов потребовалось, чтобы от Андрея Яковлевича Заходова не осталось ничего, даже пыли. Ничего... В конце концов, что может остаться от человека, если реально он умер тридцать лет назад?
   Он хотел умереть. Долго не мог решиться, но вот теперь...
   И мы умрем. Когда-нибудь это должно случиться - и что тогда? Так же как он? Не хочу...
   Внутренний голос ехидно подсказал: "а так, как сейчас - хочешь?" Нет. И так не хочу. Но это лучше, чем светобоязнь и всепоглощающий, невыносимый, жадный Голод...
   Хлопнула дверь - пришел Данька. Я слышала, как он ходит по квартире, насвистывая и напевая...
  
   - Алька, ты где? - наконец он понял, что я дома.
   - Я здесь, - отозвалась я.
   - Вау, как светло, - высказался он, входя в комнату, - а папик где?
   И тут увидел одежду, лежащую на полу скомканной запятой.
   Я оставила его и ушла в свою комнату.
  
   Как непривычно тихо в квартире... Отец вечно чем-нибудь шуршал, щелкал, а порой и выл, когда Голод становился невыносимым, и он должен был... должен был идти на улицы...
   Скрипнула дверца шкафа, звякнуло стекло. Я подождала минут пятнадцать и вышла на кухню.
   Данька сидел за столом и целенаправленно напивался. Черт, я должна была это предвидеть. Бутылка была пуста уже на треть... впрочем, это ни о чем не говорило - алкоголь действует на нас слабо, а на Настоящих и вовсе почти никак... Хотя отец пил много, очень, литрами - не пьянел, но все равно пил.
   Данька поднял голову и посмотрел на меня. Глаза были пока еще ясные.
   - Я убью тебя, - вдруг сказал он и взял в руку нож, лежавший рядом с бутылкой.
   - Замечательно, - отозвалась я, - ты окажешь мне неоценимую услугу, братик.
   - А потом - еще раз. Я знаю, как надо.
  
   Он стал подниматься из-за стола. И почему-то я поверила ему - этим его словам, что он ЗНАЕТ, КАК НАДО.
   И я испугалась.
   Странно. Только что я сама думала о том, что все осточертело, а теперь... я боюсь. Боюсь умереть, превратиться в ничто.
   - А потом? - спросила я.
   - Потом - себя, - глухо сказал он.
   Нас разделял какой-то метр, я видела, как дрожат его руки и как на лбу проступили капли пота. Данька тоже боялся... что у него не хватит духа сделать то, что задумал...
  
   Телефонный звонок прозвучал, словно выстрел. Я вздрогнула, а Данька выронил нож. Не стал его поднимать, повернулся спиной и поплелся назад в кухню.
   Я схватила трубку.
   - Да?
   - Аля, мне плохо...
   - Что случилось?
   - Плохо...
   - Что, мне приехать? Ты где? Дома?
   - Да. Пожалуйста...
   - Так. Если можешь - открой замок. Жди меня - я минут через двадцать буду.
   Я хлопнула трубку на рычаг, распахнула дверь в кухню...
   - Даня! Я к Юрке.
   Он не отозвался - сидел за столом, уронив голову на руки. Ох. И этот совсем расклеился - что же мне с вами делать...
   - Эй, - я тряхнула его за плечо, - ну-ка поднимайся, поедешь со мной.
   - Зачем?
   - А ну давай. Надо.
   Пинками выпихнула его в прихожую, выдала шапку с шарфом. Он механически одевался, глядя перед собой застывшим взглядом.
  
   На улице нас встретил ветер в лицо и такая метель, через которую не просматривался соседний дом. Я поймала машину, заглянула в салон. Сухощавый мужчина средних лет. Глаза, глаза... как же мне поймать его взгляд? Наконец он сам посмотрел на меня - вот везение! Теперь он отвезет нас туда, куда надо, но потом не вспомнит ни наших лиц ни маршрута... Я запихала Даньку на заднее сидение, сама уселась впереди, и мы поехали.
  
   Юра - Новичок, как и мы с Данькой. Но у него больное сердце, которое слишком сильно подорвала та сволочь, которая и сделала его Новичком... Ему нельзя, совсем нельзя чувствовать себя плохо...
  
   Машина затормозила у подъезда. Шестой этаж, знакомая коричневая клеенчатая дверь с медным номером. Открыто... Это хорошо.
   - Закрой дверь, - сказала я Даньке, спешно скидывая сапоги.
   В квартире сильно и резко пахло корвалолом. Я пронеслась по коридору, на ходу сняв пальто и зашвырнув в какой-то угол, влетела в комнату... Здесь. Батюшки - совсем зеленый...
   - Юри, как ты?
   - Ни-чего...
   - Держись. Сейчас попробую помочь. Дай руку. Только держись, слышишь! Даня!
   Брат появился на пороге.
   - Вызывай скорую.
   - С ума сошла? - мрачно поинтересовался Данька, - Они же у него кровь брать станут.
   - Мне плевать. Он умирает, слышишь? Понимаешь, Даня, ОН СЕЙЧАС УМРЕТ! Если мы срочно не сделаем что-нибудь.
   Данька полыхнул глазами и неслышно исчез с порога.
  
   - Юра... Юрочка. Пожалуйста... Милый, хороший... Держись...
   Я вливала в него свои силы - но чувствовала, как они уходят в никуда, в бездонную жадную пропасть. Юрка сползал туда. Я вцепилась в него мертвой хваткой, но меня не хватало - он уходил, ускользал сквозь пальцы, просачивался, как песок. Я вцеплялась снова, сильней, но все напрасно.
   Он вдруг улыбнулся серыми бескровными губами.
   - Я мечтал... что ты будешь рядом со мной, когда я умру... Спасибо, Алюшка. Я... счастлив... теперь... Прости...
   - Юра! Ты не умрешь! Не умрешь!
   Я поняла, что плачу. Слезы рекой - это плохо. Это просто отвратительно, нарушает концентрацию. Вдруг нестерпимо заныло сердце и накатила странная тошнота и слабость. Я поняла, что еще немного - и буду пуста. До дна.
   - Даня... Помоги...
   - Даня, - прошептал Юрка, когда брат прикоснулся к его руке, - я прошу тебя... я знаю, ты сможешь... не дай мне вернуться. Я не хочу быть Настоящим. Ты обещаешь мне?
   - Обещаю, - Данька опустил голову.
  
   Потом был звонок в дверь, худая врачиха с усталым дицом и злая задерганная медсестра, на которую пришлось п о с м о т р е т ь, чтобы она приступила к своим прямым обязанностям. Они вкололи Юрке какую-то дрянь, но даже дрянь не могла остановить сползание в пропасть...
   - Не понимаю, как он до сих пор жив, - шепотом сказала врачиха, - сердце фактически не работает. Какие силы держат его?
   Я знала, какие. Но силы закончились - и у меня и у Даньки...
   Я проводила врачиху с медсестрой до входной двери. Послушала, как зашумел лифт. Уехали, уверенные в том, что дали успокоительное одной нервной даме... Потом тихо вернулась в комнату.
   - Уходи, - сказал Даня.
   Он стоял спиной ко мне - но даже когда я передвигалась неслышно, он чувствовал мое присутствие.
   - Я хочу проститься с ним.
   - У меня очень мало времени. Я должен сделать то, что я обещал Юре. И я не хочу, чтобы ты видела это. Уходи. Иди домой.
   И я послушалась.
  
   Я бездумно шла по улице. Неважно, куда - вперед, а там посмотрим.
   Прохожие попадались редко - мало кто в такую метель в одиннадцать часов вечера рискует высовывать нос из дома. Отец... Юрка... Две смерти на сегодня - это слишком... слишком для одного Новичка!
   Кажется, я выкрикнула это вслух - по крайней мере, одинокий прохожий словно споткнулся и посмотрел на меня. Я поймала его взгляд - молодой парень, лет двадцать пять, ничем не примечательное лицо, светлые глаза... не бойся, ты не запомнишь меня.
   Впереди был парк. Не знаю, зачем я пошла туда - увязая по колено в снегу на нерасчищенной аллее, навстречу ветру и снегу.
   Энтузиазма моего хватило до первой скамейки - я даже не стала сбрасывать с нее снег, плюхнулась и уткнулась лицом в колени. Плохо... Плохо-плохо-плохо-плохо...
  
   - Проблемы, Новичок?
   Я вздрогнула и подняла голову. Двое. Мужчина-Настоящий и девушка-Новичок... Нет. Не Новичок. Я осознала это внезапно, поняв, что срок пребывания этой девушки на земле подходит к концу, она не проживет и полугода... Уходящая. Кормушка. Живая ходячая закуска.
   Ненависть - страшная вещь. Мне было все равно, кто он, этот Настоящий, имеет ли какое-нибудь отношение к Юрке или вовсе оказался здесь случайно... Откуда-то вдруг взялись силы, я поднялась со скамейки...
   Видимо все это отразилось на моем лице. Глаза Настоящего расширились - и я вдруг отчетливо поняла, что он испугался. Испугался, несмотря на то, что я - Новичок, а он - Настоящий и может меня три раза заткнуть за пояс.
   Мужчина попятился, утягивая за собой за руку девушку и стараясь, чтобы она была между мной и им и стал лепетать дрожащим голосом:
   - Ты что, психованная? Что я тебе сделал?
   - Я вас НЕНАВИЖУ, - сказала я и шагнула вперед.
   Не знаю, что подумал Настоящий, но нервы у него сдали окончательно, он отпустил руку девчонки и бросился наутек, причем таким образом, к какому ни один Настоящий в городе обычно не прибегает - то есть на крыльях. Я проводила его разочарованным взглядом, от души пожелав на прощание, чтобы ветер приложил его об какое-нибудь дерево.
   Девушка стояла, испуганно озираясь. Потом повернулась и медленно побрела к выходу из парка.
   - Погоди, - крикнула я ей вслед, - Да стой ты!
   Она вздрогнула, втянула голову в плечи и остановилась.
   - Подойди сюда.
   Девчонка подошла. Я взяла ее рукой за подбородок, чтобы заглянуть в глаза... М-да. Клиника. Отметился везде, где сумел. С-сволочь.
   - Знаешь, что, - сказала я ей, отпуская руку, - когда он в следующий раз придет к тебе - дай ему по морде.
   Она закивала.
   - Иди. Уходи!
   Ушла.
  
   А я снова грохнулась на скамейку - этот эпизод отнял последние силы... Славно было бы так замерзнуть тут... было бы, если бы я не знала, что за этим последует и какой подарочек получат окружающие. Впрочем, что мне до них - они меня тоже не очень-то жалуют.
  
   - У Вас проблемы?
   Ешкин кот! Да что ж это за проходной двор такой! Я ведь, когда злая, и ударить могу.
   Я подняла голову и обомлела - это был т о т с а м ы й парень - которого я встретила по дороге и которому, как думала, впечатала в мозги картинку пустого проспекта.
   - Вы шли и плакали, я подумал... может, Вам нужно помочь? Пошел следом.
   Он виновато развел руками.
   Боже мой... Я вдруг поняла, что... да, да... нужно помочь... очень-очень нужно. Осознала, что замерзла, очень устала и... И хлопнулась в обморок.
  
   Я осознавала, что меня куда-то ведут (или несут?), ноги едва слушались, открывать глаза не хотелось, я бормотала что-то неразборчивое и падала, падала в сладкое мягкое забытье все глубже, глубже... Пусть делают со мной все, что хотят, пусть... плева-а-ать...
   Проснулась я словно от толчка, открыла глаза и чуть не застонала: солнце. Яркий свет лился прямо в незашторенное окно (как же можно так!), и лучи почти доползли до меня.
   Конечно, мы - не Настоящие, которых солнечный свет убивает, но с некоторых пор у меня от яркого света начинали болеть глаза. Говорят, это первый признак недалекого Исхода...
   Я резко села (при этом движении с меня свалился серо-синий клетчатый плед) и вот тут-то поняла, что нахожусь не дома и вообще не в каком-либо знакомом месте, а, извините за выражение, черте где.
   Где?
   В комнате тихо тикали часы, их оказалось возможным увидеть, повернув голову, - старые ходики с потрескавшимся циферблатом и облезлыми когда-то позолоченными стрелками. Кроме "моего" диванчика, на котором я, судя по всему, проспала эту ночь, в комнате был письменный стол, на котором стоял компьютер, пара стульев и книжные стеллажи. Много стеллажей. И книг много...
   Так, спала я в одежде. Ладно хоть не в верхней... Пойти умыться, что ли?
  
   Я открыла дверь и вышла из комнаты. Ну, планировка стандартная, ошибиться невозможно. Вот и ванная...
   Из зеркала на меня смотрела помятая физиономия с изрядными кругами под глазами. Мда. Ну и видок у Вас, Алена Батьковна. Ночка еще та была, верно?
   Да уж. Еще та... и эта. И будущая - тоже.
   Вереница ночей, одна другой черней, выстроилась в зрачках моего отражения. И каждая была похожа на предыдущую, хотя не напоминала ее ни в одной мелочи.
  
   А вдруг нам наврали физики и на самом деле никакого отражения света нет, а есть зеркало-окно в другой мир, а там - наши двойники? Интересно. Она - та, что в Зазеркалье, знает о той, которая я? Догадывается? Кто она - тоже Новичок или нет? Увы, через зеркало не поймешь - определить это можно только в реальности...
   Но у Настоящих нет отражения. Означает ли это, что они потеряли связь со своим зеркальным двойником или то, что их двойника больше не существует? А может, Настоящие - это и есть двойники из Зазеркалья? Что, если момент становления Настоящим - это момент, когда я-отсюда умру, и меня заменит Алена-из-за-зеркала?
   Я тряхнула головой. Фигню какую-то прогружаю сама себе...
   Открыла воду, плеснула в лицо холодом - ай, хорошо пробирает.
   И тут мне пришлось опереться обоими руками о раковину - в глазах вдруг стало темно и пол поплыл под ногами. Замечательно. Только этого мне и не хватало для полного счастья. Похоже, надорвалась я вчера с Юркой...
   Воспоминания пришлось отгонять от себя пинками - иначе впору было бы взять так кстати валявшееся на полочке лезвие и полоснуть по запястью.
   - Не дождешься, - сказала я своему отражению, поискала по карманам расческу, причесала волосы и вышла из ванной.
  
   На кухне сидел давешний парень и пил чай.
   - Привет, - сказал он мне, - Может познакомимся, для приличия? Меня Андрей зовут.
   - Где я? - спросила я. Честно говоря, мне было наплевать, как его зовут, тем более, что сегодня я уж постараюсь так не проколоться, как вчера, в расстроенном-то состоянии...
   - У меня дома. Потому как свой адрес ты мне сообщать отказалась.
   А, так мы уже на "ты"? Потрясающе.
   - А. Спасибо за помощь, конечно, но мне идти нужно. К метро как выйти?
   - Выйдешь из парадной, налево до угла улицы, там через дорогу и опять налево... Эй! - воскликнул он, поняв, что я действительно собираюсь уходить, - так как тебя все-таки зовут?
   - Аля, - сказала я, не оборачиваясь. Ч-черт, куда он засунул мои ботинки? А, вот они... и куртка тут.
   - Аля - это Александра? - он вышел за мной в прихожую.
   - Алена.
  
   Я выпрямилась и поймала его взгляд. Запомни: меня здесь нет и не было, я - твой сон и больше ничего. Глюк. Ну вот, вроде понимание в глазах ловлю...
   Щелкнул замок входной двери, выпустив меня на лестницу, парень остался стоять в пустой прихожей и недоумевать, зачем он вышел к входной двери...
   Темные очки я надела еще в подъезде. Эх, не люблю гулять днем - а тут еще, как на грех, зимнее солнышко, отраженное в каждом сугробе. Я вышла из парадного, обогнула кучи снега, свернула налево, как предписал мой неожиданный знакомец, и тут...
   - Алена-а, - донеслось сверху.
   В первый момент я не обратила внимания, но сверху снова крикнули:
   - Аля! Алена! Это я, Андрей!
   Я остановилась и подняла вверх лицо. Мой ночной хозяин торчал в окне, улыбаясь во все тридцать два зуба, он махнул мне рукой и крикнул:
   - Ален, ты сумку забыла!
  
   Я повернулась и пошла назад - медленно, ощущая под ногами каждую ступеньку на долгой лестнице, мне нужно было время, мне нужно было очень много времени, чтобы обдумать случившееся...
   К тому времени как я дошла до квартиры Андрея, я уже твердо решила ничего ему не говорить. Ни к чему. Подумаешь, невосприимчив к внушению... разбежимся и забудемся.
   Я вошла в квартиру, взяла сумку, которую мне протягивали и отчего-то задержалась на пороге. Андрей вопросительно посмотрел на меня, а я вдруг неожиданно для себя начертила в воздухе Второй Знак - безобидное "темное покрывало", служащее для маскировки.
   Контуры слабо засветились в воздухе, оплывая каплями сиреневого огня, а глаза у Андрея расширились, и он уставился на знак. Не на меня, как должен был бы, а на знак! Он в и д е л его!
   - Что это? - спросил он дрогнувшим голосом.
   - Это? - спросила я и разжала кулак, показав ему лежащую на ладони зажигалку, - Зажигалка такая хитрая, отец из Японии привез, у них там сейчас самая мода...
   - А-а, - сказал он... по-моему не поверил.
   - Андрей, - сказала я, чтобы сгладить впечатление, - а можно я твой телефон запишу? На всякий случай...
   - Интересно, на какой... - усмехнулся он, но телефон продиктовал.
   Я записала на ладони семь цифр. Буду дома - перепишу...
  
   Дома...
   Дома было пусто.
  
   Я открыла дверь и увидела данькины тапочки. Свои - тоже, но почему-то именно данькины бросились мне в глаза. Значит, его нет дома...
   Я прошла по квартире, убеждая себя, что все нормально, что Данька был здесь и уехал... на работу, скажем. Почему нет? Но червь сомнения, поселившийся внутри, убеждался плохо. И совсем распоясался, когда я увидела нож, лежащий на полу у кухонной двери. Я подняла нож - и тут зазвонил телефон.
   - Скажите пожалуйста, Заходов Даниил Андреевич здесь проживает?
   - Да... проживает.
   - А вы кто ему будете? Жена?
   - Сестра. А в чем, собственно, дело?
   - Сожалею, что мне приходится сообщать Вам такую печальную новость... Ваш брат был убит вчера... ножевое ранение... умер, не приходя в сознание...
   Все поплыло перед глазами. Девушка в трубке все говорила, говорила, а я тупо смотрела на лезвие ножа, который был в моей руке. Даня... Данечка... как же так...
   - Простите? Вы меня слышите? Алло?
   - Д-да...
   - Вам нужно приехать... опознать тело... забрать...
   - Хорошо, я приеду. Прямо сейчас.
   Приеду.
   Я снова посмотрела на нож в руке и с остервенением вонзила его в стену. Лезвие печально дзенькнуло и сломалось.
  
   Мне плохо помнится, что было потом. Метро... трамвай... больничный морг... безумные глаза людей, понявших, что ящик за нужным номером пуст... немного усилий для того, чтобы они поверили в то, что так было всегда и что так быть и должно... что Даниила Заходова никогда не было... не было... не было... и снова улица, неласковое солнце, снег, холод...
  
   Я зашла в телефонную будку и набрала знакомый номер.
   - Ветер?
   - Да-а-а...
   Ветер - Настоящий. Но, несмотря на то, что, в отличие от многих, Настоящим он стал по своей собственной воле, он единственный из Них, кому я доверяю... в той степени, в какой вообще можно доверять Настоящим.
   - Это Алена.
   - Я тебя узна-а-ал...
   У Ветра странная манера говорить, растягивая гласные. Сперва я думала, что это выпендреж, и меня эта манера страшно раздражала. Потом привыкла.
   - Ветер, Даню убили. В морге его нет. Ветер, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?
   - До-омой не хо-о-оди, - сказали в трубке после долгой паузы, - Если, ко-онечно, не пере-едумала о-относительно своего ста-арого решения...
   - Да?
   - У-убьет. Фа-аза перерожде-ения.
   - Что мне делать, Ветер?
   Я поняла, что опять реву. Слезы прорывались сквозь броню запретов, которые я пыталась поставить перед собой. Вот возьму и прямо сейчас прямо здесь впаду в истерику.
   - У-успокоиться, - сказал Ветер. И я, как ни странно, успокоилась. Стояла, шмыгая носом...
   - Ты где сейча-ас? - спросил он.
   - У больницы. Вот только вышла, убедилась, что Даньки нет - и тебе позвонила.
   - Спятила? Ты одной из нас стать торопишься? Убирайся оттуда, немедленно! Куда хочешь, но прочь!
   Хм, а мне раньше казалось, что Настоящие не испытывают никаких эмоций - Ветер сам говорил об этом столько раз, что я уже перестала считать. И вот теперь я могла бы поклясться, что он волнуется.
   - Я к тебе приеду.
   - Нет. Здесь он тебя найдет - именно через меня. Найди какого-нибудь друга-подругу там... дальнего... о котором он не знает. Можно в другом городе. Три недели надо переждать. Все, пока.
   - Пока, - сказала я коротким гудкам в трубке, нажала рычаг аппарата, подумала и... стала набирать номер, вглядываясь в полустершиеся цифры на ладони.
  
   Только в автобусе я поняла, что так и не выяснила, чья рука держала нож, отправивший Даньку в Посмертье... а сейчас это уже стало невозможным - все, кто могли бы мне поведать об этом, помнили уже совсем иное, старая память затерлась и восстановлению не подлежит... да, впрочем, так ли важно, чья это была рука?..
  
   - У меня проблемы, - сказала я, вваливаясь в квартиру, из которой ушла утром. Черт, как бы все обставить так, чтобы не вышло "я к вам пришел навеки поселиться"?
   - Излагай, - согласился Андрей.
   - Н-нет, - я помотала головой.
   - Ну ладно, не хочешь - не излагай, - снова согласился он, - проходи, чего на пороге стоишь...
   - Можно я позвоню?
   - Конечно.
   Я набрала номер Ветра, послушала длинные гудки... никто не поднимал трубку. Дела-а... Ведь он испугался. Банально испугался. Неужели это действительно так страшно?
   - Никого нет дома? - сочувственно спросил Андрей, ставя чайник на плиту.
   - Нету, - рассеянно ответила я и добавила просто так, как само собой разумеющееся:
   - Мне надо где-то пережить три недели. Дома нельзя.
   Андрей присвистнул.
   - Ты что же, убила кого, красна девица?
   - Нет... Я... я все объясню - только... ты живешь один?
   Он засмеялся и развел руками - то ли удивленно, то ли испуганно.
   - Ну я балдею от напора - подумать только, я знаю эту женщину всего лишь сутки, она лишь одну ночь провела на моем диване...
   - Не юродствуй, - я нахмурилась, - да или нет?
   - Да. Да, я один... пока. Это повод?
   - Ты подходишь лучше всех. Не говоря уже о том, что ты медиум...
   - Медиум? - удивился он, и я поняла, что сболтнула лишнее, - это что-то из области спиритизма и гадания на кофейной гуще?
   - Почти.
   - Алена, - Андрей сел на табуретку, - я понимаю, что ты - женщина-загадка... Но у каждой загадки бывает отгадка, а у каждого человека есть предел терпения... и если ты мне не сочтешь нужным поведать то, зачем сюда пришла, я буду вынужден с тобой распрощаться. Прямо сейчас. Как бы симпатична ты мне ни была.
   Я походила по кухне, посмотрела в окно... Сложно. Ой, как сложно... но деваться некуда. Ведь некуда? Ведь друзей-подруг, о которых говорил Ветер, нет... когда-то я сама решила, что их не будет...
   - Ты мне не поверишь.
   - А ты постарайся рассказать так, чтоб я поверил.
   - Хорошо...
   Хорошо... Ничего, собственно, хорошего.
   - Ну? Чего замолчала?
   - Я... вампир. Вернее, у меня есть очень неслабый шанс стать вампиром в кратчайшие сроки... Если я не исчезну куда-нибудь на несколько недель.
   Андрей хмыкнул.
   - Не бывает.
   - Чего?
   - Вампиров не бывает. Цепеш, конечно, был изрядной сволочью, но вот крови, к сожалению, не пил...
   - Да при чем тут Цепеш! - я возмутилась, - Я что, про него хоть слово сказала? Я про себя говорю... Блин... знала, что не поверишь!
   - Рассказывай дальше, - сказал Андрей. Я посмотрела на него, ожидая подвоха, но серые глаза смотрели на меня серьезно, и в них не было даже тени улыбки.
   - Я - зародыш. Во мне зерно... Нас называют Новичками. А тех, кто действительно является вампиром, мы зовем Настоящими... Если я умру, то стану Настоящей.
   - Понятно. А если нет?
   - Когда-нибудь это должно случиться... но я не хочу, чтобы это случилось так быстро.
   - А старость - умеревшие от старости становятся вам... Настоящими?
   - Мы не стареем. В этом весь фокус. Тот возраст, на который выгляжу я - это предел. Старше выглядят только Настоящие, которые стали Настоящими уже несколько веков назад... Мы также имунны к большинству ядов, и у нас немного быстрее заживают порезы.
   - С ума сойти, - высказался Андрей, - я бы был не против...
   - А я против!
   Я начала звереть, хотя он, кажется, больше не смеялся.
   - Ален, я... я поверю, если увижу что-то, доказывающее твои слова.
   - В том-то и дело, что не увидишь, - вздохнула я, - помнишь... сегодня утром в прихожей. Я должна была исчезнуть для тебя, раствориться в тени. Вместо этого ты увидел Знак.
   - Что это означает?
   - Ты медиум. Так мы называем тех, кто невосприимчив к внушению и видит ауры.
   - Я не вижу никаких аур.
   - Ты просто никогда не пробовал их видеть.
  
   *
   - Аль, это... тебя, - Андрей стоял в дверях, держа в руках телефонную трубку и растерянно глядя на меня.
   - Это я-а, - донесся до меня знакомый голос.
   - Черт. Откуда ты взял этот телефон?
   - Слу-ушай меня, - сказал Ветер, - тут ко-ое-что слу-училось. Твой бра-ат... о-он ча-астично Та-ам остался. Ка-ак Вы-ысший, по-онима-аешь? То-олько Вы-ысшие до-олго этому у-учатся, а о-он... у-у не-его та-ак са-амо вы-ышло.
   - И? Хочешь сказать, что здесь, в этом мире, осталась только часть?
   - Те-ело. Но-о оно-о нева-ажно...
   - То есть как?
   - О-он все-егда смо-ожет найти-и но-овое.
   Кажется, я начала понимать. И то, что я понимала, мне совершенно не нравилось...
  
   Была такая легенда. О Бессмертном. Что когда-то появится Тот, Кто Бессмертен, кто живет в двух мирах одновременно, через что его и убить-то толком нельзя, приберет всех Настоящих и не очень к рукам и поведет вперед, к темному будущему. Точнее, не "приберет" - Настоящие не любят ходить строем. Просто поглотит, не особо спрашивая согласия, и преобразует их сущности в усиление своей собственной. А потом подомнет под себя всех оставшихся, не разбирая, человек или Новичок там, поработит их волю и мысли, и начнется полный коммунизм в понимании Настоящих... Каждый из них мечтал оказаться Бессмертным. Долго учились ходить Туда, до-олго... а Данька сбил все карты.
   - Ветер...
   - Ы?
   - Ты боишься? Или не веришь?
   - Я-а ве-ерю. И бо-оюсь. О-он уже приходил к Никите.
   - И что?
   - Ни-икита пропал. И-исчез.
   - Может уехал?
   - Не-ет.
   - Откуда известно, что он приходил?
   - Ла-аска видела. О-она то-оже боится. О-очень. О-он уходил когда, на нее та-ак посмо-отрел...
   М-да. Дело серьезное. Я плохо знала Никиту "Грозного" и его подругу Наталью по прозвищу Ласка, но Никита не производил впечатление хлюпика, а Ласка не была истеричной дамочкой. Не говоря уже о том, что возраст обоих близился к двумстам годам, и оба уже вполне себя неплохо чувствовали Там...
   - Что же делать, Ветер?
   - Мы и-ищем...
   Ищем, ищем, ищем... ту-ту-ту-ту... В этом был весь Ветер - положить трубку на полуфразе вполне в его обычаях.
   Я хмыкнула и пошла на кухню.
   - Что-то случилось? - спросил Андрей
   - Хотела бы я знать, что.
  
   *
   Мне снилось солнце. Огромное, с пылающей короной в пол-неба, слепящее белое злое солнце... И было никак не закрыть глаза - здесь у меня не было век, и рукой не прикрыть от злого солнца - я не чувствовала рук, рук не было... и даже лица не отвернуть - у меня не было головы... Ничего не было, только колкий свет прямо в воспаленные глаза.
   Под солнцем был песок - белый и сухой. А по песку, оставляя на нем неглубокие следы, шел человек. И человеком был Данька.
   Он остановился неподалеку, посмотрел в меня насмешливым взглядом и сказал:
   - Ты не убьешь меня. Не сможешь.
   А я даже не могла ему ничего ответить. Он улыбнулся - клыки чуть длиннее положенного - повернулся ко мне спиной и пошел - вперед, прямо к солнцу, страшному убийственному солнцу...
  
   *
   - Называй это как хочешь - Тот Свет, Астрал, Другой План... все будет верно... и ничего. Просто есть мир этот, а есть еще - тот, я называю его "Там".
   - Почему таки не Астрал? - усмехнулся Андрей.
   - Потому что их много.
   - Кого? Миров?
   - Скорее... оболочек... видов... а сущность одна. А эти оболочки, они как... внешнее нечто, что ли... может быть, они просто для того, чтобы сознание чувствовало себя комфортнее, иначе бы можно было просто сойти с ума, оказавшись Там.
   - И ты туда собираешься.
   - Да.
   - Зачем тебе я?
   - Как якорь, Андрюша. Как маяк. Новичок не может самостоятельно вернуться оттуда. Уйти - может, а вернуться - нет. И даже Настоящие десятилетиями учатся возвращаться оттуда.
   - А твой брат... он, получается, шастает туда-сюда без проблем?
   - Получается.
   - Мда. Ну давай что ли... показывай свой магический узор, коим Ваш покорный слуга будет вертать Вас с того света.
   - Если будешь острить, я тебя укушу.
   - Не получится, - вздохнул Андрей, - я ядовитый.
   Несколько секунд я смотрела на него, а потом начала смеяться, а потом у меня от смеха случилась истерика, и Андрею пришлось отпаивать меня водой.
  
   *
   - Так?
   - Да-а, - механически ответила я, да так и осталась с открытым ртом.
   За его пальцем тянулся слабый след. Но не синий и не лиловый - след был того тошнотворно-зеленого с желтизной цвета, который порой окружает истовых последователей какой-либо религии.
   - Андрей, ты верующий? - осторожно спросила я.
   - Вроде бы нет.
   - Но ты во что-то очень сильно веришь.
   - Разве что в себя.
   Ни хрена себе. Мне бы такую веру в себя.
   - Повтори знак.
   Он повторил - несколькими штрихами уверенно начертил в воздухе замысловатую загогулину. Не совсем верно, но сойдет. Загогулина светилась желто-зелеными разводами - сильнее, чем предыдущая, и
   тянула - как хороший магнит. Просто лучше не придумаешь!
   - Андрей, ты - чудо!
   Он театрально шаркнул ногой:
   - Стараемся, миледи.
  
   *
   Ночь - странное время суток. Она преобразует дневную обыденность в непостижимую загадочность. Предметы, казавшиеся при свете дня простыми и плоскими, ночью обретают объем и значение, начинают жить своей собственной жизнью... Она меняет людей - неуловимо и ненадолго, всего на какой-то десяток часов... но иногда после этого десятка люди меняются навсегда. Я Новичок, я ненавижу все, что этим связано. Но ненавидеть ночь я не могу...
  
   - Подожди.
   - Почему?
   - Ну... скажи хоть что-нибудь.
   - Я люблю тебя.
   - Нет! Не то...
   Фальшь. Ложь. Ты не любишь меня - ты любишь свою тихую Олю. Кроме того, я вообще не уверена, что то притяжение, которое так вдруг возникло между нами, имеет с любовью хоть что-нибудь общее...
   - Прости. Я... я хочу, чтобы было так. Думаю, это будет правильным.
   Да. Вот то, что нужно. Все правильно.
   Омут. Ласковые руки и губы. И глаза, в которых хочется утонуть - но нельзя... Поэтому отворачиваешься, уходишь от взгляда, и от осознания разрешенной запретности, ласка горчит, как мерзлые ягоды калины...
  
   *
   - Расскажи мне про Исход.
   - Исход... Говорят, если Новичок проживет достаточно долго, то в конце концов доживет до Исхода. Говорят, что Исход - это исцеление. И выбор. Когда ты сам можешь выбрать, стать ли тебе Настоящим или снова - человеком. Говорят еще, что тот, кто дожил до Исхода, становится сильней Настоящих, и может сделать так, чтобы они исчезли... Только это, увы, не проверить.
   - Почему?
   - Новичок хочет умереть. В этом его суть. Он - куколка, в которой спит зародыш Настоящего. Его тянет к смерти. Я не знаю никого из Новичков, кто бы дожил до Исхода. Вообще говоря, я думаю, что Исход - это миф, придуманный Новичками для Новичков же. Чтобы не так страшно было. Типа - вот доживешь до Исхода, станешь сильным-сильным, и все сможешь... Все ищут в себе признаки Исхода, некоторые даже находят - только до Исхода все равно не доживают.
   - А когда становятся Настоящими?
   - Тогда... тогда все меняется. Настоящий хочет жить. И это желание доведено у него до абсурда, до инстинкта. Я до сих пор не понимаю, как мой отец смог перешагнуть через этот инстинкт...
   - Значит, Исхода не бывает?
   - Я уже ни в чем не уверена. Когда-то я считала, что Бессмертный - это тоже миф. Но теперь...
   - А сколько нужно прожить, по твоим сведениям, чтобы дожить до вашего Исхода?
   - Не знаю. Новичок не живет больше четырех-пяти лет. Это мы с Данькой только такие уникальные... Может потому что нас двое было, а может оттого, что рядом был отец - ходячий пример Настоящего. Но сейчас... Меня тянет открытое окно. Меня тянет бритва, лежащая на видном месте. Меня тянет крюк в потолке, веревка и улица, заполненная машинами. Я очень боюсь сорваться...
   - Я не дам.
   - Ты не можешь следить за мной все время. Кроме всего прочего, меня ужасно раздражает надзор, я буду взвинченной и нервной, если ты станешь за мной следить.
   - Я не буду следить. Я просто буду рядом.
   Я усмехнулась.
   - Тебе свою девушку пасти надо, а не за недовампиршей приглядывать.
   Он мне ничего не ответил, только посмотрел странно. Мне показалось, что в глазах его было сочувствие...
  
   Может, это и есть любовь?
   Впрочем, нет. Это не любовь - это взаимовыживание.
  
   *
  
   - А что ты хочешь найти?
   - Если бы я знала...
   Но я лукавила. Я знала, что хочу отыскать. Даньку. Он там, я знаю это - там, где белое злое солнце и жгучий песок. Смешно... он не любил солнце... раньше.
   - Приготовься. Я ухожу.
   На этот раз получилось легко - я словно упала в темный наклонный колодец, скользнула по нему - к свету в конце, и очутилась над морем. То есть, мне с первого взгляда показалось, что это море, и я огорчилась. Там, где вода, не может быть белого песка...
   Но вода, расстилавшаяся до горизонта, морем не была. Скорее, она напоминала огромное болото, неподвижное зеркало, не замутненное ничем, не тронутое никакой растительностью. А под поверхностью было... что?
   Я опустилась пониже, полетела над самой гладью...
   Люди. Много. Тысячи, миллионы, мил-ли-ар-ды... На глубине не больше полуметра, все - вверх лицами, глаза открыты, легкое подводное течение шевелило волосы, смазывало черты лиц - и казалось, что лица - живые.
   Не то, не то...
   Я полетела быстрее, надеясь пересечь это бесконечное болото как можно скорее... в самом деле, должно же оно где-то кончиться? И, быть может, на краю меня ждет знакомая пустыня?
   Но надежды оказались тщетными - я все летела, а водная гладь подо мной длилась и длилась, серая, словно пыльное стекло... А еще через некоторое время я поняла, что лица под стеклом воды перестали быть разными, и что теперь оттуда глядит на меня, повторяясь многочисленными отражениями, одно-единственное лицо...
   Мое собственное.
   Я закричала, и вдруг стала терять высоту. Поверхность воды приблизилась, и я рухнула вниз, всколыхнув доселе неподвижное болото.
   Это была не вода. Скорее вязкое желе... Я не утонула сразу, но провалилась по пояс в холодный клейстер. И тут же стало ясно, что близкое дно, на котором покоились многочисленные мои копии, ни что иное как иллюзия. Не было никакого дна. Ноги мои неумолимо тянуло глубже и глубже...
   Я завопила и стала пытаться выплыть на поверхность - но все барахтанья привели лишь к тому, что я погрузилась еще глубже, по шею. И с ужасом поняла, что еще немного - и все. Трясина меня затянет, а я даже на помощь позвать не смогу. Что будет со мной, если я умру здесь? Липкий страх пополз от горла к коленкам...
   И вдруг - рывок, будто меня зацепили крюком подъемного крана, несколько секунд темноты, - и я очнулась в кресле, в квартире Андрея, судорожно глотая воздух и с трудом успокаивая слишком разбушевавшееся сердце...
   - Ты... вовремя, - сказала я Андрею, переводя дыхание.
   - Я понял, что ты чего-то очень сильно испугалась. И решил, что пора.
   - Ох... пора. В следующий раз при таком же варианте разрешаю тянуть меня сразу же, не раздумывая.
   - Окей.
  
   *
   Андрей вошел, хлопнув дверью. Я высунула нос в коридор, где он бродил взад-вперед, как зверь в клетке.
   - Что случилось?
   - Меня Оля бросила.
   - Ничего, помиришься.
   - Нет.
   - Помиришься, я сказала. Эта связь слишком важна, чтобы ты мог позволить себе ее потерять.
   Он обернулся ко мне, в глазах его была злость.
   - А я сказал - НЕТ! И не смей больше командовать мной! "Связь"... Что ты в этом понимаешь! Что ты вообще знаешь о чувствах! Оля - она... она чистая, она - светлая, в ней нет ни крупинки зла, а я - подлец, подонок... связался с тобой, с тобой, которая олиного мизинца...
   Он замолчал и махнул рукой.
   - ...не стоит, - спокойно докончила я за него, - ты еще забыл добавить, что я - стерва, ведьма и старше тебя почти в два раза. И что ты с самого начала знал, с кем связываешься.
   - Нет...
   - Да. Извини, ты выговорился - теперь дай мне. Во-первых, я с самого начала вполне честно все рассказала тебе. Во-вторых... самое главное, между прочим... твоя любовь к Оле и ее к тебе - это единственное, что удерживает тебя тут и не дает скользнуть за мной, пойми ты это наконец! Это действительно связь! Утеряв ее, ты можешь в один далеко не прекрасный день утерять себя. И кому что этим докажешь?
   - Что это означает?
   - Ты исчезнешь. Совсем, бесследно, и никто никогда не вспомнит о том, что ты когда-то жил - даже твои родные. Даже Оля. Понял? Молодец, хороший мальчик. Иди звони ей.
   Он покорно поплелся к телефону, я сидела и слушала, как он вполголоса что-то говорит, какие-то ласковые слова... Мне хотелось выть.
  
   Вечером позвонил Ветер.
   - Те-ебя Ласка ви-идеть хочет.
   - За каким... я ей сдалась?
   - О-она считает, что ты как-то мо-ожешь... спра-авиться с тем, что... по-олучилось из Даньки.
   - Я???
  
   *
  
   У Ласки был дом. Невесть каким образом сохранившийся в центре города, зажатый между пятиэтажками позапрошлого века. Проплутав некоторое время в лабиринте дворов-колодцев, гость внезапно выходил к двухэтажному деревянному дому с тяжелыми, всегда закрытыми ставнями.
   Мне открыл какой-то очередной из ласкиных Новичков. В руке у него был канделябр с горящими свечами, посему впечатление вампирского дворецкого было полнейшим.
   - Извиняюсь, - сказал он, - у нас опять электричество вырубилось. Дом старый, проводка дохлая... я сейчас починю. Госпожа в библиотеке, она Вас ждет.
   С этими словами он вручил мне канделябр и растворился в темноте. Я постояла немного, размышляя, хочу ли я беседовать с Лаской при свете свечей, но, рассудив, что она все равно слышит, как я тут топчусь, стала подниматься наверх, в библиотеку - по старой лестнице со скрипучими ступенями и широкими перилами.
   Ласка стояла у стеллажа, листая книгу. Она взглянула на меня - я отвела взгляд. Ласка рассмеялась.
   - Ты же Новичок, Аля, чего ты боишься?
   - Мало ли... чего. Ты вот тоже боишься.
   - Да, - неожиданно легко согласилась она, - я боюсь. Потому что не хочу умирать.
   - Ты уже мертва.
   - Аля-Аля, ну что за детский сад! Я мыслю - следовательно существую. Человек сказал, не Настоящий. Впрочем, сейчас это не важно. Важно то, как противостоять твоему брату. Иначе очень скоро всем придется туго.
   - И ты знаешь, как.
   - Не я знаю. Книги знают. Были когда-то такие люди, создавшие даже собственную организацию, посвятившие жизнь борьбе с нами. Организация та, конечно, вместе с организаторами давно канула в Лету, но вот их мемуары остались. Точнее, не то чтобы мемуары, скорее журнал, в который они записывали свои победы и неудачи. Когда-то давно мне привезли эту книгу, а теперь она неожиданно пригодилась. Бессмертный уже приходил в наш мир, но его убили... и он ушел до следующего воплощения. Возможно, это был даже не первый его визит. Что означает - мы можем последовать примеру книги. ТЫ можешь последовать.
   Она показала мне рисунок на странице. На рисунке был изображен кинжал. Что-то странное было у него с лезвием, но я не могла понять, что именно. Под рисунком вился текст, издалека напоминающий сложный узор.
   - Что это?
   - Они записали то, что видели и то, что им поведала та, которая убила Бессмертного. Это совсем короткий текст, но в нем ключ ко всему...
   - Убила? Женщина?
   - Да.
   - Поэтому - я? Почему не ты? Почему не еще кто-то?
   - Поймешь. Потом. Слушай.
  
   Открой мир незримый, но будь и здесь.
   Та же кровь приведет тебя к Нему.
   Пролей свою - и увидишь его.
   Но не смотри в глаза - там смерть.
  
   "Та же кровь... пролей свою и увидишь его"... Ч-черт, как они все-таки любили красивые фразы, из-за которых не виден смысл.
   Я сказала об этом Ласке. Ласка кивнула и что-то достала с полки, из-за книг.
   - Он был убит этим, - она протянула мне странный нож со стеклянным лезвием.
   Вот что было не так на картинке! Художник пытался изобразить прозрачное лезвие...
   - Убит собственной когда-то дочерью, - продолжала Ласка, - вот что означает "та же кровь". Она вонзила нож сначала себе в живот - а потом ему в сердце. Говорят, он умер сразу.
   - А... Там?
   - И Там тоже. Одновременно.
  
   *
   - Я ухожу, - сказала Ласка, посмотрев в небо, облака на котором потихоньку меняли цвет с черного на серый, - рассвет близок. Впрочем, ему рассвет не страшен. Постарайся, Аля. Не ради нас, я понимаю, я отлично знаю, как ты к нам относишься, ради них.
   Она показала на молчаливо стоявшего рядом Андрея.
   - Пища, - ответила я, - какое вам дело до пищи. Паразиты вы все-таки... ничем не лучше остриц.
   - Ты пытаешься меня оскорбить, - спокойно и тихо сказала Ласка, - зачем? Мы не паразиты, мы симбионты. Не будь нас, многое в человеческой истории было бы совсем другим... и это бы тебе не понравилось. К сожалению, для того, чтобы это понять, нужно много времени, а у нас его нет.
   Она протянула руку, и тонкий палец, обтянутый шелковой перчаткой, указал на темную фигуру, появившуюся в конце аллеи.
   - Удачи, - шепот был почти неслышен, словно слова сказал сам ветер. Ласка же бесшумно и поспешно исчезла, затерявшись во мгле пасмурных предрассветных сумерек.
   - Пошли? - спросил Андрей.
   - Я пойду одна. Ты останешься здесь. Не хватало еще тебе огрести.
   - Слушай, я все-таки мужик, да? Посильней некоторых.
   - Мда, - скептически ответила я, следя за приближающейся тенью, - стой тут, мужик. Если увидишь, что я упала или исчезла - беги. Хотя это не будет иметь уже никакого значения.
   И шагнула навстречу одинокому прохожему.
  
   *
  
   Я смотрела в его глаза. В них было что-то завораживающее... И медленно, точно во сне, провела стеклянным лезвием по запястью...
   Боль отрезвила меня. И Там мой двойник содрогнулся, на долю секунды потеряв из вида черную фигуру.
   Данька усмехнулся, его совершенно не пугали мои действия.
   - Ты не сможешь убить меня, - сказал он снова.
   - Это ты так думаешь, - ответила я и выбросила вперед руку со стеклянным ножом. И то же самое в ту же секунду произошло Там.
   В его глазах были удивление и обида. И кровь, сочившаяся из раны, была не черной, как у Настоящих, а обычной, красной. Но, соприкасаясь с воздухом, она дымилась и исчезала, не достигнув земли.
   - Алена, - прошептал он с укоризной. Я едва удержалась от того, чтобы завопить и броситься к нему - упасть на колени, поддержать, остановить кровь, зажать рану, молить о прощении...
   - Алена, - повторил он снова, - ты... но как?
   - Я пришла к Исходу, - ответила я, - быть может, не совсем, но теперь я точно знаю, что доживу до него.
   Он будто кивнул - но на самом деле просто голова у него упала на грудь, потом он рухнул на колени и тихо, словно человек, просто желающий отдохнуть, опустился на землю.
   Я села рядом с ним, коснулась его ладони... Она была ледяной, но я все еще не могла
   поверить, что это - насовсем, навсегда...
   - Аля, - Андрей обнял меня за плечи, - все позади...
   - Да, - ответила я и, протянув руку, закрыла данькины глаза, мертво смотрящие в низкие облака.
   Но даже это было зря - потому что его тело стало вдруг оплывать, оно стало прозрачным и растворилось в воздухе. В тот же миг исчез и его образ Там. Не осталось ни-че-го.
  
   И небо наконец-то разразилось слезами. Горе его было ненастоящим - так, мелкий досадный дождичек, из тех, которые даже луж не оставляют... Но оно было единственным, кто плакал по Даньке. Потому что я - не могла. Уже. Потому что мой Данька умер еще тогда, метельным зимним вечером, в один день с отцом и Юркой, и я уже выплакала все положенные слезы.
   Андрей поставил меня на ноги, встряхнул.
   - Пойдем? А? Все кончилось, Ален...
   Но он был неправ - все только начиналось. Потому что теперь я знала одну важную вещь - миров не два. Их больше, намного, и есть такой, где у меня все хорошо, и у Даньки, и вообще. Надо только найти его.
  
   *
   Вот так? Так просто?
   Зеркало исчезло - вместе с раковиной под ним и куском стены. Кафель переходил в белое свечение. А на месте зеркала теперь был портал, выглядевший, словно дверь в соседнюю комнату - только дверь, обрамленную чуть слышно потрескивающей серебристо-белой короной света.
   - Красиво, - сказал Андрей.
   - Он скоро закроется. Это дело пары минут. Надо спешить.
   - Ну что ж... тогда прощай? - это был полувопрос-полуутверждение.
   - Прощай.
  
   Я шагнула в портал и вышла на другой стороне. Легкое прикосновение холода - и все. Я даже ощутила нечто вроде разочарования: от своего освобождения ожидалось большего. Не фанфар, конечно, но каких-то... спецэффектов.
   - Алена!
   Я обернулась. Портал закрывался - теперь он снова стал размером с зеркало, и уже затянулся стеклянным льдом. Но с той стороны все еще стоял Андрей... я вдруг ощутила странную нежность и горечь потери... он там, я здесь, теперь навсегда. Я протянула руку к нему, а он - ко мне...
   - Найди меня там, слышишь? Пожалуйста! Ты нужна мне!
   Наши ладони соприкоснулись на стекле, разделяющем мое и его Зазеркалья.
   - Но я... я ведь даже не знаю, есть ли ты здесь...
   - Должен быть. Найди меня!
   "Меня... меня..." - заметалось эхо в кафельных стенах. И я вдруг поняла, что смотрю на свое отражение. И мне...
  
  
   Показалось, что отражение в зеркале на мгновение пропало, из зеркала на меня глянул кто-то другой. Я потрясла головой - ерунда какая-то, вот что значит - не выспаться.
   - Лена! - донесся до меня данькин голос. Я вышла из ванной: Данька топтался в прихожей, что-то искал.
   - Чего?
   - Ты мою шапку не видела?
   - Ты ее вчера в шкаф закинул.
   - А, блин, точно. Да, мама тебе на холодильнике записку оставила, что купить надо, деньги там же. Ну, я пошел.
   - Угу.
  
   Я закрыла за Данькой дверь, пошла на кухню, прочитала записку, позавтракала... и все это время меня отчего-то не покидало чувство нереальности происходящего... как будто я нахожусь в каком-то странном сне, начала которого не могу вспомнить, как ни пытаюсь.
   Я вышла на улицу. Там отчетливо пахло близкой весной, светило яркое солнце, от которого я в первые мгновенья даже зажмурилась, и уже совсем по-весеннему свистели синицы...
   Навстречу шел какой-то парень. Я мельком взглянула на него - лет двадцать пять, ничем не примечательное лицо, светлые глаза... но вдруг мне показалось, что я его знаю. Я была более, чем уверена, что никогда прежде не видела этого человека - и в то же время ощущала, что знаю эти глаза, видела их не один раз...
   Эта двойственность так поразила меня, что я остановилась. И - не удержавшись - посмотрела вслед странному прохожему.
   Мне показалось, что он замедляет шаги. Или это время растянулось так, что каждое движение стало медленным и плавным? Парень шел - но я одновременно видела, как он останавливается и медленно оборачивается... Снова двойственность событий - и уже в третий раз за сегодняшнее утро.
  
   Интересно, он все-таки остановится?
  
   И что я скажу ему, если он обернется?
  
   Если обернется...
  
  
  
   Jan-Mar'2000
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"