Карпова Зоя Марленовна : другие произведения.

Алый закат в Лейкхерсте

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Катастрофа "Гинденбурга" потрясла мир. Очевидцы окрестили его вторым "Титаником". Хронику событий тщательно изучали эксперты из многих стран, чтобы узнать причину гибели хорошо укрепленного дирижабля с введенными беспрецедентными мерами пожарной безопасности. Версий было много, но доказанной - ни одной. - Это авторская версия.
  
  
  
  1.
  Инженер-астроном Константин Иванович Кедров приладил успешно отшлифованную линзу к оптической системе полуцилиндрических зеркал и полюбовался на выстраданное долгими северными ночами творение. Фокальная плоскость захватила далекий объект, совсем не похожий на звезду.
  
  - Хорошо, однако! - отметил он, заглядывая в окуляры гидирующего телескопа и регулируя юстировочным 'барашком' резкость, чтобы удержать яркое пятно в фокусе.
  
  Это была не обычная звезда, а доселе невиданный в этом квадрате неба - совершенно неизвестный квазизвёздный и быстро вращающийся объект, с огромной массой и светимостью в не одну сотню галактик. 'Пожалуй, в будущем его назовут, например, квазаром', - подумал Кедров. Он отстранился от окуляров, охватил правой пятерней подбородок в задумчивости и пошкрябал едва заметную рыжеватую щетину на впалых и небритых с утра щеках.
  
  Морозная зима подходила к зимнему солнцевороту, а безудержно нескончаемая ночь набирала силу. Безоблачное небо чернильной синью распласталось над блокадным Ленинградом, высвечивая бриллиантовые россыпи звезд, собранные в букеты созвездий. Пулковская обсерватория не прекращала работать даже в это трудное военное время. Апологет астрономии Константин Иванович Кедров, высокий, сорокалетний и выносливый мужчина, имел обыкновение даже в неуютных и экстремальных условиях сохранять трезвый ум и ясное сознание. Он был отчаянно обаятелен, особенно когда улыбался, и необыкновенно сосредоточен и отвлечен от реальности, когда того требовала рабочая ситуация.
  
  Вот и сейчас он мастерил установку по захвату гипотетического звёздного эха, распространяющегося вне времени. По его мнению, сверхскоростной эффект должен был произвести нечто такое с известным всем трёхмерным пространством, что информация из будущего просочится в настоящее раньше, чем произойдет это событие. Из-за сумасшедшей идеи, которой бредил руководитель группы по исследованию цефеид, сотрудники прозвали его графом Калиостро двадцатого века. Но он не очень-то обращал на это внимание и торопился воплотить в жизнь рождённое полуголодной бессонницей детище воспаленного воображения.
  
  
  2.
  Не только Кедров, но и каждый блокадный житель Ленинграда задавался вопросом - когда же закончится война, и сможет ли советский народ победить немецких захватчиков? Ведь пока тактический и стратегический перевес военной машины оставался на вражеской стороне. Поэтому изобретатель гнался за всеми мысленно поставленными им самим и коммунистической партией сроками, чтобы хоть краем глаза увидеть тот мнимый фокус реальности, которая ожидает народы Европы и Азии, втянутые в мировое побоище.
  
  Серое утро забрезжило над заснеженными ленинградскими улицами, крепким ледоставом Невы и Фонтанки, шпилями Исаакиевского Собора, Адмиралтейства и гордым стражем города - Медным Всадником. Мороз крепчал, трещали оставшиеся без отопления стены домов петровской и сталинской эпох, стыли на ледяном ветру чугунные лепестки и узоры решётчатых ограждений на набережных. Гранитными изваяниями вмёрзли в парапеты теплолюбивые львы, не чуя каменных лап, припорошенных колючей снежной крупой. Северная зима обняла дома, людей и множество бродячих полуголодных животных, сковала студеным кольцом все подходы и подъезды к городу. Блокадное кольцо сужалось.
  
  Этим утром в контрольной комнате Пулковской обсерватории было жарко, конечно же, не от печки-буржуйки с закопченным на ней чайником, а от вспыхнувших там дискуссий. 'Зеркала Кедрова', как сразу же окрестили эту систему коллеги, прошли технический осмотр, предстартовую калибровку и пробный пуск на половинной мощности.
  
  - Пора начинать, я так думаю, - буднично произнес Кедров, грея руки о кружку с кипятком, гордо именуемым чаем 'Белая Роза'. - Какие будут предложения?
  
  - Константин Иванович, а давайте-ка испытаем агрегат с помощью захвата сигнала от вашего квазара! - слегка надтреснутым фальцетом подал голос старый астроном, давнишний пенсионер, Петр Лукич Зимин.
  
  За неимением иных более молодых кадров, кроме должностных обязанностей, он согласился быть парторгом обсерваторской ячейки коммунистов. И к его слову, надо отдать должное, обычно коллеги прислушивались. Зимин потопал ногами, обутыми в латанные и перелетанные валенки, согревая застывшие ноги, и налил в кружку еще кипятку.
  
  - А что? Хорошая мысль! Дело, говоришь, Петр Лукич, - наперебой поддержали его научные сотрудники: Еремей Гаврилович и его супруга Евгения Ильинична Северцевы.
  
  Еремей Гаврилович - чуть выше среднего роста и тщедушного вида мужичок, - при мобилизации был признан негодным к строевой службе, но поскольку имел технические знания и опыт, то его приписали к особо важной работе в проекте Кедрова. К началу войны он не достиг ещё почтенного астрономического возраста и соответствующих регалий, поэтому не чурался никаких научных авантюр и, словно молодой, рвался в бой с неравным противником. В данном случае противником выступала неприкрытая и таинственная Неизвестность.
  
  Евгения Ильинична - ниже мужа на полголовы, но зато крепче в кости и значительно шире в бедрах, - имела характер мягкий и уступчивый. Оба супруга счастливо дополняли коллектив зачастую диаметрально противоположными взглядами на проблему, что позволяло учесть неожиданные нюансы, возникающие в спорных моментах.
  
  - Честно говоря, коллеги, хочу всё-таки вас предупредить, - снова взял слово Кедров. - Мы достоверно не знаем, что нас ожидает по ту сторону реальности. Действительно ли мы сможем подсмотреть наше будущее или это будет мнимая реальность, восприятие которой равнозначно сновидению. Не знаю.
  
  - Константин Иванович, как только мы нажмем кнопку 'Пуск', что произойдет? - встрял в разговор Тарасик - четырнадцатилетний помощник Петра Лукича, исполняющий обязанности лаборанта.
  
  - Что произойдет? Вернёмся к моим расчетам. После запуска зеркал, в каком виде нам предстанет картина бытия: в мнимом фокусе реальности нашего мира или альтернативного, сказать априори трудно.
  
  - Почему? - спросил Тарасик.
  
  - Очень просто. В ходе вычислений мы получили решение: 'плюс, минус' мнимая единица, умноженная на квадратный корень из-под вот этого сложного и отрицательного выражения, - Кедров быстро написал мелом на доске конечную формулу. - Это, в свою очередь, может быть представлено разностью квадратов действительной и мнимой частей. Обычно мы говорим - положительный корень и есть единственное и правильное решение. Однако на практике, природа не обязана выбирать то, что мы считаем верным. Отсюда и не однозначность в ожидании результата эксперимента. Не исключено, что природа выберет и другой корень.
  
  - А, следовательно - другой мир? - уточнил Петр Лукич.
  
  - Возможно, - Кедров поплевал на пальцы, стирая сильно крошащийся мел. - Судите сами. Первый фокус при окончательном вычислении - действительный, он нам известен, и находится по эту сторону реальности. Это наш мир и такой, каким мы его видим. Второй фокус - мнимый. В этом мнимом фокусе реальности и гнездится ключ не только к пониманию происходящего, но и тайный шифр к изменению будущего. Я понятно излагаю?
  
  - Почти, - вздохнул Тарасик.
  
  Сотрудники обсерватории рассмеялись.
  
  
  3.
  Зеркала Кедрова захватили небесный источник, многократно размножили его изображение и отразили друг в друге уходящими в бесконечность зеркальными коридорами. В переднем фокусе выходной линзы появилось плазменное марево с изображением и едва различимым звуком.
  
  Неизвестно в каком году в главном кинотеатре Берлина крутили кадры кинохроники. Фашистские войска под бравурную музыку маршируют на фоне кремлевской стены. В небе над Красной площадью висят дирижабли с германскими флагами. На трибунах машет руками высший офицерский состав Третьего Рейха. Голос диктора повествует о том, как с помощью армады цеппелинов, могущих нести сотни тонн бомб, Германия достигла желаемой победы в блицкриге. Камера приближает кадр с ведущим цеппелином и надписью: 'Гинденбург'. Однако нить накала на главной лампе установки Кедрова едва теплится, - не достаточно напряжения в электросети. Изображение меркнет, плазменный экран с шипением растворяется в воздухе.
  
  Астрономы застыли в шоке, не в силах произнести ни слова.
  
  - И какую же из реальностей мы видели? - спросила Евгения Ильинична и горестно потерла виски. - Опять давление 'скачет'.
  
  - Трудно сказать, - пожал плечами Петр Лукич. - Давайте рассуждать логически. Мы достоверно знаем, что план Гитлера одержать победу в блицкриге провалился. Сейчас зима, на фронте идут затяжные бои с переменным успехом. Но мы не знаем, ведутся ли фашистами дальнейшие разработки и строительство гигантских цеппелинов. Здесь и кроется историческая проблема.
  
  - Я знаю, какой есть выход, - с вызовом в голосе сказал Тарасик. - Нужно уничтожить производство цеппелинов на корню.
  
  - И как вы себе это мыслите молодой человек, - спросил Кедров и по-отечески усмехнулся.
  
  - Вы создаёте в вашей системе отраженный от будущего луч и направляете его на другое зеркало - приемник, в фокусе которого стою я. Я отправляюсь в прошлое, проникаю на 'Гинденбург', а там действую по обстоятельствам.
  
  - Наивное дитя! - всплескивает руками Евгения Ильинична. - Тарасик, вы языками-то хоть владеете?
  
  - Английский и немецкий на бытовом уровне учил в спецшколе, хотел в 'ИнЯз' поступать, да война помешала.
  
  - Другого выхода нет, - качает с сомнением головой Еремей Гаврилович и заявляет. - Я пойду с ним!
  
  - Сумасшествие! - возмущается Евгения Ильинична, она встает с табуретки, неверными шагами подходит к шкафчику с аптечкой первой помощи и хватается за пузырек с валерьянкой...
  
  
  4.
  Делового партнера графа Цеппелина конструктора Гуго Экнера считали создателем первой в мире авиакомпании, специализирующейся по перевозке грузов и пассажиров на дальние расстояния. Сам же пройдоха Экнер, сколотив на этом кругленькую сумму, питал тайную слабость более к дирижаблям, нежели к самолетам. Ему казалось, что небесные корабли - как он называл их мысленно - придают больше величия владеющей ими державе.
  
  Когда к власти в Германии пришли национал-социалисты, Гуго Экнер одним из первых предложил услуги авиакомпании Адольфу Гитлеру, между делом, склоняя диктатора к постройке дирижаблей абсолютно безопасного типа.
  
  Первые пышные обеды и приёмы партии национал-социалистов проходили невероятно помпезно в богатейшем берлинском ресторане для буржуа и высших бонз Третьего Рейха. По случаю празднования именин фюрера сегодня в этом заведении собрался весь высший свет политических и коммерческих сил новой государственной машины. Гиммлер, Геринг, Борман, Шелленберг и другие не менее известные лица считали прямым долгом личное присутствие на банкете. Они были на виду у всех, широко улыбались прессе.
  
  Менее заметные лица, как например, министр вооружений Шпеер, фактически являющийся главой экономики Германии и бывший у политиков в фаворе, и весь его кабинет, старались не слишком привлекать внимание окружающих. Начальник технического отдела РСХА Альфред Науйокс, предложивший дезорганизацию экономики и денежной системы Великобритании Райнхарду Гейдриху с помощью фальшивых банкнот и сертификатов, и позже одобренной Гитлером, тоже не торопился попасть на первую полосу газет. Он, как амбарная крыса, избегал шумной компании, но чувствуя необыкновенный подъем сил, подбирался к финансовому пирогу и заранее готовился отхватить от него немалый кусок.
  
  Берлин порадовал жителей и гостей погожим солнечным днем. 'Это хороший знак', - отметил фюрер, слепо веривший в приметы. Во всем, и даже в мелочах, он склонен был видеть своё высшее предназначение. Он ехал по городу в машине с открытым верхом, а по обочинам толпился народ, - заранее поставленные лояльные граждане и гражданки, - приветствовали его букетами цветов и оживленными криками: 'Да здравствует фюрер! Да здравствует Германия!'.
  
  Слегка располневший Гуго Экнер во фраке от стильного и дорогого немецкого кутюрье, - получившего, тем не менее, образование портного в Великобритании, - с бокалом шампанского в одной руке и гавайской сигарой в другой, разгуливал по банкетному залу, мысленно репетируя тост в честь фюрера...
  
  - Приехал, приехал! Он приехал! - засуетился распорядитель зала.
  
  Обер-кёльнер заглянул в меню и отдал распоряжения персоналу. Забегали официанты, разнося на серебряных подносах аперитив. Кёльнеры за стойкой кинулись протирать и без того сверкающие пивные кружки из богемского хрусталя. Швейцары, срочно натягивая белые перчатки на руки и вежливую улыбочку на лицо, поторопились к входным дверям.
  
  В зал вошли шкафообразные мордовороты с бульдожьими головами, массивными челюстями и злыми колючими глазками, подозревающие в измене и красном терроре каждого встречного. Они осмотрели столы, стулья, проверили оконные ниши за шторами, кухонные помещения с кастрюлями и баками, туалетные комнаты и склады. Особое внимание личная охрана фюрера обратила на служебный и запасный выходы, расставив около дверей по два человека.
  
   - Будьте спокойны, господа! Мышь не проскользнет, не то, что какие-то там коммунисты! - подобострастно кланяясь, сказал распорядитель зала, лично поднося им по стопочке шнапса с анчоусами.
  
  
  5.
  Когда именинник уселся во главе длинного банкетного стола, гости, - список которых утверждался профессором оккультных наук и личным астрологом фюрера Эрихом Гануссеном, - тоже заняли подобающие им места, отмеченные карточками на блюдцах.
  
  Гуго Экнер оказался рядом с приезжим гостем из Лейкхерста (Северная Америка), миллионером немецкого происхождения. Он оглядел хорошо одетого соседа с дорогой оправой очков, золотыми запонками и алмазной булавкой на галстуке, чуть выше среднего роста и тщедушного вида мужчину. Он почему-то сразу же вызвал уважение у буржуа. 'Сразу видно натуру, склонную к авантюрам', - подумал Экнер.
  
  - Простите, не расслышал вашего имени, - спросил он, наклоняясь к уху миллионера.
  
  - Предприниматель Герман Норд, господин Экнер.
  
  - Чем занимаетесь?
  
  - Беру с вас пример, господин Экнер, и хочу предложить вам сотрудничество в области авиапассажирских, но туристических перевозок через Атлантику, - не моргнув глазом, ответил мнимый миллионер. Я думаю, что главная воздухоплавательная база военно-морских сил США в Лейкхерсте близ Манхэттена не откажется построить на своей территории причал для больших дирижаблей. Готов вложить немалый процент в общее дело.
  
  - Похвально-похвально! Ваше предложение вызывает интерес, господин Норд, - быстренько подсчитав в уме потенциальные прибыли, Экнер проникся идеей мгновенно...
  
  Банкет продолжался.
  
  - Я знаю, что уважаемый господин Гуго Экнер, тоже хотел бы произнести тост в честь именин нашего несравненного фюрера Адольфа Гитлера, - сказал Генрих Гиммлер, поднимая бокал с вином. - Вам слово.
  
  Магнат вытер губы салфеткой и встал:
  
  - Мой фюрер! Я, как и все присутствующие, патриот национал-социализма, и открыто могу сказать: дирижаблестроение есть истинный триумф немецкой научной мысли и новых технологий Германии. Строительство и эксплуатация таких невиданных до сих пор гигантских небесных кораблей, как задуманные проекты: 'Пауль фон Гинденбург' и 'Граф Цеппелин-2', неизбежно поднимет престиж Третьего Рейха на недостижимую высоту. Я также знаком с серьезным человеком из-за океана, разделяющим подобные взгляды и готовым частично профинансировать сотрудничество с нашей авиакомпанией, в случае если, - он сделал ударение на этом слове, - вопрос коснётся трансатлантических перевозок на дирижаблях. Немецкая экономика и промышленность находятся на верном пути. Я хочу предложить тост за величие новой Германии и здоровье дорогого фюрера, Адольфа Гитлера! Зик хайль!
  
  - Зик хайль! - подхватили гости в экстазном порыве...
  
  Они ещё не знали, что скоро этот экстаз захлестнёт не только Германию, но и всю Европу. Гуго Экнер сел на стул, поставил пустой бокал на стол и ободряюще кивнул соседу справа. Потянулся за отварным телячьим языком. Герман Норд последовал его примеру. Он молчал и наблюдал за застольем. 'Кажется, мне удалась интрига: жучок нужной политической мысли запущен. Придёт время и он зашевелится в мозгу этой краеугольной исторической личности, начнёт точить его изнутри'. Он взял тарелку с лимоном и предложил возможному партнеру выпить коньячку.
  
  Таким образом, американский миллионер Герман Норд, он же свежеиспеченный советский диверсант Еремей Гаврилович Северцев, втёрся в доверие к Гуго Экнеру, создателю будущего небесного 'Титаника' - дирижабля 'Гинденбург'.
  
  
  6.
  Поскольку последнее здание Рейхсканцелярии, задуманное фюрером и спроектированное архитектором Альбертом Шпеером на Фоссштрассе ещё строилось, то все министерства ютились в старинном особнячке, где придется. Неудобства официальных лиц возникли сразу после грандиозной реконструкции, проведенной в 1934 - 1935 годах, когда для Адольфа Гитлера были организованы служебные помещения и личные апартаменты, площадью более четырехсот квадратных метров.
  
  Ближайшее заседание министерства транспорта Третьего Рейха, располагавшееся в старой Рейхсканцелярии на Вильгельмштрассе, которое лично посетил фюрер, стало воистину архиважным и фундаментальным в немецкой авиапромышленности. Гитлер приказал профинансировать строительство дирижаблей-близнецов 'Пауль фон Гинденбург' и 'Граф Цеппелин-2'. Название первого из них впоследствии будет сокращено до простенького и короткого: 'Гинденбург'.
  
  'Начало положено. Успех операции на этом этапе дирижаблестроения может решить дальнейшую судьбу мощных пассажирских и военных воздушных кораблей', - подумал фюрер, критически посмотрел на висящий напротив собственный портрет, выполненный молодым художником, и удовлетворенно потер руки...
  
  
  7.
  Герман Норд вернулся в номер отеля, разулся и выставил туфли в коридор, чтобы коридорный их почистил. Затем быстро набросал рисунок, изображающий паука с паутиной в банке под крышкой. Это была шифровка для Петра Лукича. Он точно не знал, когда Кедров в том другом времени сможет включить звёздные зеркала и выйти с ним на связь. Поэтому он поставил листочек перед складным зеркалом, стоящим на письменном столе у окна, и пошел в ванную. Сегодня подали горячую воду на его этаж, и он хотел побриться и искупаться.
  
  Выйдя из ванной завернутым в махровое полотенце, Герман Норд снова подошел к зеркалу и обнаружил ответную шифровку - рисунок скелета в треуголке, держащего зажжённую спичку, что означало следующее задание: 'Добыть схему внутреннего устройства Гинденбурга и технику пожарной безопасности'. Рядом лежала пачка денег на текущие расходы - две тысячи долларов. В тридцатых годах двадцатого века даже в Германии - это были очень большие деньги, ибо восемьсот долларов стоил хороший автомобиль. Он проверил год выпуска купюр: 'Что ж, всё сходится, деньги из этого времени. Ладно, будем работать дальше'.
  
  В мае 1936 года красавец 'Гинденбург' уже начал полеты с пассажирами на борту. Первым же рейсом Берлин-Лейкхерст миллионер Герман Норд прибыл на нем в Америку - наступила пора налаживать коммерческие связи и агентурную сеть. Кое-какие адреса для старта он получил из Центра. Внедрённые несколько лет назад матёрые резиденты помогли ему довершить создание образа респектабельного господина. Через подставных лиц он купил несколько частных авиакомпаний, объединив их в одну, приобрел квартиру в Манхэттене, якобы для любимого племянника юного Карла Шохталера (он ждал прибытия Тарасика) и виллу за городом. А для отдыха - домик в Калифорнии с пальмами и бассейном. Позже ему понадобились роллс-ройс и яхта. После стольких усилий и трат, числящихся за министерством иностранных дел Советского Союза, миллионер Герман Норд действительно стал им. Центр настоятельно рекомендовал ему завести женщину эффектной внешности, но не слишком умную, которая должна сопровождать его на все светские приёмы. Какой же может быть миллионер без подруги?
  
  - Охо-хо, где ж такую бабу сыскать, разве что среди певичек и артисток? - предположил он, заглядывая в глаза любимой собаке - большому лохматому сенбернару. - Эх! Как там поживает моя Евгения Ильинична?
  
  И ...Герман Норд 'открыл' театральный сезон: концерты, варьете, всевозможные музыкальные шоу, театр оперы и балета. Конечно же, он сходил в кино и посмотрел комедию о несуразностях машинной эпохи - 'Новые времена' ('Modern Times') с актёром и режиссёром фильма Чарльзом Чаплиным.
  
  Вскоре в его амурные сети попалась беззаботная красотка, лихо отплясывающая канкан, будущая звезда Голливуда со сценическим именем Нелли Хайт. К счастью, девушка была глупа как пробка, - её интересовали исключительно дорогие модные наряды, ювелирные украшения и противные гавкучие болонки. Она была неважной хозяйкой (есть же слуги и экономка), зато оказалась страстной и горячей любовницей.
  
  'Не-ет, это не женщина - львица!'. Она такое с ним вытворяла в постели, чего за всю свою супружескую жизнь в прошлой жизни, он никогда не ощущал, не испытывал и не чувствовал. Сначала он смущался и не понимал происходящего. Потом, как-то посмотревшись в зеркало после бурных постельных упражнений увидел там лицо круглого идиота. Через некоторое время мужчина привык к такому сексуальному меню, и уже относился к этому вопросу иначе. 'Однако - это не любовь всё-таки', - сокрушался он, вспоминая заботливое лицо супруги. Но Нелли по-житейски жалел, как мог. Поскольку мистер Норд любил сладости, то регулярно баловал подругу кондитерскими изысками: тортами, печеньем, пирожными бисквитными и безе, ягодными десертами и мороженным. На этом они и ладили.
  
  
  8.
  В ночь на 3 мая 1937 года перед очередным трансатлантическим перелётом зеркала Кедрова, минуя бдительную охрану, доставили юного Карла Шохталера (Тарасика) точно на борт 'Гинденбурга'. К тому времени он уже успел неплохо освоиться с внутренним устройством и техническими особенностями цеппелина.
  
  Для удобства туристов имелась пятнадцатиметровая смотровая площадка, большой читальный зал с изысканной подборкой книг и модных журналов, курительный салон с хорошей вентиляцией, ресторан с эстрадой и специально заказанным роялем из алюминия. На кухне пищу готовили без подачи открытого огня - на электроплитах. В индивидуальных каютах пассажиры могли принять горячую ванну, тщательно продуманные туалеты оснащались проточной холодной водой, как и на земле. Также как и на океанском лайнере 'Титанике' роскошь и изыск били в глаза повсюду.
  
  Разумеется, исключительно для воспитания патриотизма у сограждан в каютах и коридорах висели портреты Пауля фон Гиденбурга и Адольфа Гитлера в массивных рамах. А на столиках ненавязчиво мозолила глаза книга фюрера 'Mein Kampf', опубликованная издателем Максом Аманном еще в 1925 году. С точки зрения пророчеств - это любопытный документ, если внимательнее почитать, то наивные лондонские и парижские политики могли бы заранее определить, с какими силами имеют дело. В полной амбиций и притязаний на мировое господство исповеди автор не делал никакого секрета из своих настоящих целей.
  
  Проворный и юркий Карл, тащивший заплечный мешок с тремя минами с часовым механизмом, примерно уже прикинул, где находится слабое место гигантской машины. Вместе с 'дядей' Германом Нордом они узнали, что проектируя дирижабль, создатель Экнер предполагал использовать гелий. Это инертный газ, хотя и имеет меньшую подъёмную силу, нежели водород, зато он невзрывоопасен. По расчётам инженеров, цеппелин способен парить в воздухе даже при семи пробитых пулями баллонах.
  
  Однако её величество политика не выступила гарантом безопасности 'Гинденбурга', - американцы, владеющие единственным известным в то время месторождением гелия в штате Техас, в какой-то момент наотрез отказались продавать гелий нацистам. Вследствие чего немецкое чудо пришлось заполнять горючим водородом. Тогда для эксплуатации цеппелина пришлось усилить меры пожарной безопасности, а пассажиры при входе на дирижабль сдавали в камеру хранения спички, свечи, зажигалки и фонарики.
  
  
  9.
  Итак, цель мальчика - баллоны, наполненные сейчас не гелием, а водородом. Ко вторым по счету баллонетам нужно прикрепить первую мину с часовым механизмом. Он практически уже дошел до технических отсеков, когда услышал шорох, и из бокового коридора показалось две тени. Карл юркнул за выступ и присел, стараясь тише дышать и вжимаясь в стену. Тени говорили шёпотом по-итальянски и озирались кругом. По некоторым словам он уловил, их намерение - один из четырёх надежных тысячесильных двигателей 'Даймлер'. 'Да это ж итальянские коммунисты', - обрадовался он. Но решил, не показываться им на глаза: 'Мало ли что товарищам или как их там, кажется, fautori della libertà*, померещится, ещё и пристрелить могут'.
  
  Тени двинулись в сторону моторных отсеков, а Карл отправился довершать диверсионное задание Центра. Первые две магнитные мины прилипли намертво и в незаметных от входа местах. Третью он решил поставить ближе к хвостовой части цеппелина. Быстро отделавшись от опасного груза, мальчик активировал и её, примерно прикинув, что к этому времени пассажиры успеют высадиться на причал и отойти на безопасное расстояние. Также крадучись, он прошел к своей завтрашней каюте, и тут был схвачен за ухо кем-то сзади. Ловким ударом Карл выкрутился из-под руки неприятеля, и очутился перед ... 'дядей':
  
  - Ты опоздал на три минуты, - зашипел Герман Норд. - Связи до утра не будет, нам придётся спускаться по этой опоре вниз.
  
  - Я не нарочно, - так получилось, - сказал он плаксиво и зашмыгал носом. - Мы здесь не одни, я видел две подозрительные тени и ждал, пока они уйдут.
  
  - Вот как? Это уже интересно. Ладно, давай на выход, и, спускаясь, не смотри вниз. Там неподалеку стоит двухдверный Фольксваген какого-то офицера, но он до утра будет спать в гостинице. До автомобиля надо добраться без единого звука и пыли, чтобы охранники не заметили. Сегодня новолуние, оно нам поможет, а прожектора светят в сторону гаража. Давай, с богом!
  
  Ночные заморозки не редкость в начале мая. Свистел холодный ветер, закладывая уши и пронизывая нехитрую тонкую одёжку. Двое советских диверсантов осторожно спускались по ажурной опоре вниз.
  
  Руки мальчика примерзали к холодному металлу. Он мысленно подбадривал себя: 'Пролёт, греем руки по очереди под подмышками, ещё пролёт, и опять греемся. Вниз, вниз. Ещё немного, ещё чуть-чуть. Так, прижаться к опоре'. Прожекторный луч полоснул по ним и отвернулся. 'Не заметили. Вниз, скорее! Руки стынут и немеют, плохо слушаются. Как холодно! Неужели эта металлическая дура никогда не закончится? Земля. Упасть, прижаться и ползти по мёрзлому песку к автомобилю'. Спрятавшись за ним, он подождал напарника.
  
  - Жив? Тихо! Сейчас открою дверцу, а ты сядешь за руль. Я буду толкать автомобиль к воротам, за ними заправка. Запомни, мы с тобой механики и к утру должны приготовить Фольксваген для герр офицера. Вот наши аусвайсы и пропуска в эту зону...
  
  
  10.
  После мытья и заправки машины, они, уже не скрываясь, отогнали её на прежнюю стоянку, и вышли за ворота охраняемой зоны. Но в свои апартаменты на третьем этаже, всё-таки, им пришлось залезать по пожарной лестнице через окно, чтобы служащие отеля не видели их во внеурочный час.
  
  - Все обсуждения завтра. Быстро в горячую ванну греться, чай с печеньем, и спать! Завтра мы, элитные пассажиры 'Гинденбурга', должны выглядеть презентабельно! - приказал Герман Норд, и похлопал парня по плечу. - А ты, боец невидимого фронта, - молодец, так держать!
  
  - Служу трудовому народу! - прошептал счастливый похвалой Тарасик.
  
  Выполнивший задание на ять юный диверсант зашел в ванну и открыл кран с горячей водой...
  
  
  11.
  3 мая 1937 года в 20:15 мистер Герман Норд с родным племянником Карлом и билетами по восемьсот десять долларов каждый поднялись на борт цеппелина 'Гинденбург'. Они чинно раскланялись с командиром дирижабля Максом Пруссом, считавшимся довольно умелым воздухоплавателем, и прошли на смотровую площадку взглянуть на старт. Мистер Норд проследил, чтобы их багаж поместили в смежные каюты, согласно билетам. Вместе с советскими диверсантами на борт поднялись пять офицеров военно-воздушных сил Германии, артист балета Берлинского театра с овчаркой, два студента из Сорбонны, журналист из Бонна по заданию редакции, Эрнст Леманн, директор компании 'Цеппелин', и многие другие достопочтенные господа - всего шестьдесят один пассажир.
  
  Старт дирижабля прошел в дежурном режиме. 'Гинденбург' набрал заданную высоту и направился через Атлантический океан в Северную Америку на базу в Лейкхерсте. Вскоре он развил скорость почти сто тридцать пять километров в час, позволяющую за три дня одолеть намеченный путь. На следующий день, когда показался остров Ньюфаундленд, капитан Прусс приказал снизиться, чтобы пассажиры могли полюбоваться панорамой и сфотографировать снежно-белые айсберги, невозмутимо возвышающиеся над водой.
  
  Каждый пассажир имел уважительную причину для трансатлантического путешествия по столь высокой цене. Кто-то хотел увидеть Америку, кто-то надеялся открыть новое дело и расширить торговые связи, а кто-то просто путешествовал. Однако Эрнст Леманн директор компании строившей дирижабли в Германии прибыл на борт из-за анонимного письма, полученного им накануне с угрозой взорвать дирижабль. Он хотел морально поддержать экипаж и доказать миру безопасность таких полетов. Дела у компании 'Цеппелин' шли блестяще - билеты на рейсы этого небесного лайнера были распроданы на год вперед. Это ли не показатель триумфа авиапромышленности?
  
  6 мая 1937 года сигарообразный серебристый корабль абсолютно бесшумно проплывал, словно облако, над Нью-Йорком. На второй палубе играл оркестр, танцевали пары. Настроение безмятежности и спокойствия царили на 'Гинденбурге'. Пассажиры с любопытством разглядывали Манхэттен - главную составляющую города, - расположенную на нескольких живописных островах и небольшой прибрежной части материка.
  
  - Вон, смотрите, Колумбийский университет, а там - Бродвей, - наперебой кричали студенты из Сорбонны.
  
  - Да-да, а это небоскреб 'Эмпайр стейт билдинг'! - восторгался артист балета.
  
  Гуго Экнер предложил капитану облететь статую Свободы, а затем пролететь близко к знаменитому небоскребу. Это был очень опасный, но смелый маневр. Все зааплодировали. Вдали показалась причальная мачта Лейкхерста. От центра Нью-Йорка до нее оставалось рукой подать, если бы не чёрно-серые тучи и всполохи молний прямо по курсу. Капитан Прусс приказал лететь в обход грозового фронта.
  
  Герман Норд и Карл тревожно поглядывали на часы. Время полета по непредвиденным обстоятельствам увеличилось. Подходил час 'икс', когда сработают часовые механизмы установленных трёх мин, а они ещё далеко от причала. Статуя Свободы недовольно щурилась в закатных лучах кровавого солнца, отбрасывающего алые отблески на воду между островами и освещая облака желто-красной киноварью.
  
  Долгожданный Лейкхерст встретил их юго-восточным ветром, капитан сделал дополнительный круг и в 19:11 снизился до ста тридцати, а затем быстро до шестидесяти метров, потеряв при этом горизонтальность полета. Чтобы поднять корму команда 'Гинденбурга' выпустила часть газа, а следом и тонну водяного балласта. В 19:21 с цеппелина сбросили гайдропы - причальные канаты.
  
  Обшивка корабля осветилась розовым светом солнца, коснувшегося линии горизонта. В 19:25 на корме произошла вспышка, и гигантская сигара корабля засветилась изнутри. Следом вырвались из плена гигантские языки пламени, клубясь и пожирая тонны водорода. Столбы огня и густого дыма взметнулись к небу на сто пятьдесят метров. От кормы адский огонь пополз к носу корабля. Тридцать секунд, и пылающий 'Гинденбург' рухнул на землю. Один за другим начали взрываться топливные баки. Обломки гондолы и каркаса, поднятые вверх силой взрывов, градом обрушились на останки некогда прекрасного гигантского небесного лайнера.
  
  Большая часть пассажиров удивительным образом спаслась. Среди них оказался Гуго Экнер, отделавшийся легким испугом, капитан Макс Прусс, получивший тяжелые ожоги, некий миллионер, не пожелавший сообщить газетчикам своё имя и юный Карл Шохталер, отметивший в полёте день рождения. Его спасение пожарные и встречающие сочли за чудо. Он выпрыгнул из окна и угодил в горящее дизельное топливо, но тут же сверху на него обрушился мощный поток воды из разорвавшегося от высокой температуры баллона. Мгновенно поток воды затушил адское пламя, и мальчик отбежал подальше от места 'посадки'.
  
  Катастрофа 'Гинденбурга' потрясла мир. Очевидцы окрестили его вторым 'Титаником'. Хронику событий тщательно изучали эксперты из многих стран, чтобы узнать причину гибели хорошо укрепленного дирижабля с введёнными беспрецедентными мерами пожарной безопасности. Версий было много, но доказанной - ни одной.
  
  - Ну что Карл, сегодня ты второй раз родился, и как говорит народная пословица - в рубашке! - сказал Герман Норд, он слизнул каплю крови с тыльной стороны ладони и приложил к царапине носовой платок. - Смотри, какой алый закат в Лейкхерсте. Сегодня мы с тобой наблюдали не только закат 'Гинденбурга', но подозреваю и всего германского дирижаблестроения. Смею надеться - мы к этому причастны, хотя не всё так пошло, как задумывалось изначально! Я против мировых катастроф, да и людей жалко, но задание Центра мы выполнили честно, как смогли. И хотя впереди целая война, и не одна жаркая битва за Россию, надеюсь, победа будет за нами! Пора домой, Ленинград ждёт!
  
  Мальчик, пребывая ещё немного в шоковом состоянии, ошеломлено посмотрел на заходящее солнце и прошептал:
  
  - Алый закат в Лейкхерсте! Я так назову книгу, которую когда-нибудь напишу.
  
  
  ***
  * fautori della libertà - защитники свободы.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"