И нет еще чего-либо земного,
ни комнаты, ни чашки, ни  воды,
когда, проснувшись, сглатываю слово,
не думая, что слово это ты.

Не понимая, много или мало
таится сокровенного в глотке.
Ощупываю темь  под одеялом
и удивляюсь собственной руке,
мурашкам необузданным.
Как странно,
что близкое тепло неймут глаза,
что ночь и та приходит  чужестранкой,
лепечет и не следует часам.

Что времена, проросшие меж нами,
окажутся  не выше, чем альков
от золотой пороши под ногами
до холодка серебряных песков.