Как легко и бесконечно больно ощущать эту долгожданную нелепую радость. Имя ее - Свобода. Или полная чушь вся эта вынужденная беспечность. Когда небо удивительно близко к коже и невыразимо далеко от мыслей, когда сердце потихоньку источает последние капли долгожданного счастья. Из последних сил улыбаясь, ты провожаешь свою душу и встречаешь невидимого Судью, с неподдельным выражением лица отправляющего тебя дальше, туда, где не имеет никакого значения когда и как ты оказался на его руках. Глаза не хотят закрываться, потому что уже верят и не хотят отказываться от созерцания этого неба, надеясь на то, что его белеющая масса навсегда останется единственным отпечатком в их стеклянных сосудах.
* * *
Он сидел на холодном камне недалеко от своей норы. Он по обыкновению приводил себя сюда, когда было мерзко и, в общем, никак. Это было то место, где его видели все, и не замечал никто. Центр здешней суеты и бытовых хлопот. Для него это было место уединения. По-прежнему не было сил сдвинуться с места. В мутной воде еле проглядывались очертания соседних камней, сумерки затягивали все пространство...
Порой казалось, что его соседи совсем не знают его и никогда не видели вовсе. Когда он уходил засветло и приходил после того как луна уже уставшим серпом падала в невидимые леса рассвета. Все это время жизнь текла как по разбитой тяжеловозами грунтовой дороге, не встречая на своем пути ни веселых попутчиков, ни придорожных забегаловок с симпатичными официантками. Два неотъемлемых попутчика в этом бесконечном пути был пресловутый серый камень и еще кто-то.
* * *
С камня на камень прыгал мутный светляк от фонарика. Нелепое занятие. В окне все тот же пейзаж с печальным довеском. Эрнест каждый вечер смотрел сквозь стекло окна своей норы на одинокую фигуру Арчи, он никогда не выходил к нему с советом или с целью позвать на чай, а только присматривал время от времени, чтобы он не прирос окончательно. Сегодня ему самому было невыносимо тоскливо.
- Пойдем ко мне
- ...
- Вставай, я не могу смотреть на то, как ты себя съедаешь. Или не ты, или камень. Или эти твои глупые затеи.
- Они вовсе не глупые. Что мне остается делать, скажи? Хотя нет смысла с тобой это обсуждать. Не сердись. Не с тобой мне об этом говорить. Ни с кем.
- Это не лучше чем построить себе здесь прекрасную жизнь. Ты этого просто не хочешь.
- Вот именно: НЕ ХОЧУ. Тебя это не устроит, конечно. Но здесь мне не место. Это не мой дом. Эти мутные глаза звезд не должны быть такими далекими.
- Ты хочешь быть не собой. Обожжешься, боюсь, очень сильно.
- Пусть, зато быть одному здесь, в этой мелкой луже, не более привлекательная перспектива. У меня нет эмоций. С детства я один. Мне некуда идти, некого позвать.... Этот камень на одного. Здесь нет больше места. Видишь: тебе тоже.
- Пойдем спать...
* * *
Летнее солнце прощупывало лучами поверхность водяного одеяла, будила в недрах этого мира новые жизни и убаюкивало потрепанные души. Оно уже не могло остановить отрекшегося от воды Арчибальда. Он уже был вовне и широко открытыми глазами впитывал эти смертоносные лучи. Ему было хорошо. Может быть, он мечтал об этом, может, готовился - об этом никто не узнает, мало того, этого никто не заметит, но, не осознавая этого, многих он положил на лопатки, в себе и перед лицом Судьи, который взял-таки его на свои руки. Для него это было чудо, цветной сюжет из черно-белой жизни.