Они проскакали в таком темпе еще несколько часов, прежде чем заметили медленно растущую на горизонте городскую стену. Она черным мазком выделялась на серо-слепом предрассветном небе, затянутом тучами. С каждой минутой стена вырастала и становилась более внушительной. Вот уже можно разглядеть ровно обтесанные глыбы, из которых она была сложена, а вот и крепкие высокие ворота, окованные потемневшим металлом. Конечно же, надежно запертые на ночь.
Всадницы придержали коней, и певица погасила волшебный светильник.
- И что теперь делать? - грустно спросила Алана. Ей вовсе не хотелось сидеть под воротами, дожидаясь утра.
- Проситься переночевать, конечно, - улыбнулась певица и попросила, - дай мне несколько монет, а то в моем кошельке пусто.
- Держи, - протянула ей деньги спутница.
Приняв монеты, Рапсода тронула коня и, подъехав вплотную к воротам, поднялась в стременах и постучала. Никто не отозвался. Девушка постучала громче и прислушалась. На этот раз по ту сторону ворот кто-то зашевелился и высказался крепким словечком.
- Впустите, люди добрые, - громким голосом потребовала певица.
- Чего орешь, дура? - вступил в беседу один из добрых людей, - перебудишь всех.
- Так вы ж уже и так не спите, - притворно удивилась Си-Диез.
- То-то и оно, что УЖЕ не спим, - сердито гаркнул ее собеседник, - че те надо, голосистая ты баба?
- Я ж вроде с этого и начинала, - хмыкнула Рапсода, - ну ладно, могу и повторить, - и она четко и ясно произнесла, - впустите, люди добрые.
- Нельзя. По уставу запрещено. Ворота только днем открыты. Тогда и приходи. А щас дай честным людям нормально поспать.
Певице очень хотелось сообщить своему собеседнику, что честные люди, которые поставлены на охрану городских ворот, должны именно что охранять ворота, а не дрыхнуть, но она начала этот разговор не для того, чтобы ссориться. Поэтому она подбросила монеты, одолженные у Аланы, на ладони и предложила:
- А может, откроешь смотровое окошко? Так и говорить проще будет.
По всей видимости, слух у стражника был очень хорошо натренирован на звон монет. По ту сторону ворот что-то заскрипело. Рапсода быстро положила на ладонь одну монетку и поднесла руку вплотную к окошку, чтобы это было первым, что увидит стражник.
Смотровое окошко открылось внутрь, и в нем появилась мужская голова в шлеме.
- Впустишь? - поинтересовалась певица, как только стражник наткнулся глазами на предлагаемый дар.
- А за красивые глаза? - спросила певица, добавляя к монетке вторую.
- Глаза, это конечно хорошо, сударыня, но надо бы что-то еще.
- Нахал, - возмутилась Рапсода, - хватит с тебя. У меня всего два глаза, - и она встряхнула ладонью с монетками так, что они подпрыгнули, зазывая стражника.
- У вас-то, сударыня, два, как пить дать. Да с вами же еще товарка едет, - продемонстрировал свою зоркость и внимательность алчущий денег охранник города.
- Вымогатель, - беззлобно выругала его Рапсода и добавила на ладонь еще две монеты, - это все. Два путника - четыре глаза и баста.
- Уговорились, - расплылся в улыбке стражник и попытался сцапать золото, но Си-Диез ловко отдернула руку.
- Ворота открой сначала. Деньги получишь тогда, когда я окажусь внутри, не раньше.
- А задаток? - попробовал поторговаться стражник, но Рапсода нахмурилась и задумчиво спросила сама у себя:
- А сколько ворот в Фаросе-то? Трое кажется. Может там охрана более гостеприимная? Стоит проверить, как думаешь? - последние слова были обращены уже к стражнику.
Испугавшись, что добыча уплывет прямо из-под носа, охранник поспешно замотал головой и затараторил:
- Там варвары на часах стоят, сущие варвары, госпожа. Не езжайте туда, обругают, оскорбят и в город не пустят. Вот то ли дело я. Я-то человек воспитанный, знаю, как с дамами обращаться надобно. Не морозить же вас на тракте. Сейчас впущу. Сейчас.
И он исчез из окошка, после чего из-за ворот послышались приглушенные голоса. Уже известный Рапсоде охранник расталкивал другого.
- Поднимайся, лежебока. Подсобишь мне ворота растворить.
Незнакомый голос буркнул что-то оскорбительное в адрес будящего, тот тоже высказался и добавил что-то шепотом, после чего голоса стихли, а взамен им раздался скрежет медленно и неохотно разъезжающихся в стороны створок ворот.
Си-Диез сделала Алане знак следовать за собой, и они въехали в Фарос.
Прямо за воротами стоял уже знакомый стражник с выжидательно протянутой рукой. Певица, не останавливая лошадь, опустила в его ладонь пять золотых.
- Считай, что кроме четырех красивых благодарных глаз ты этой ночью ничего больше не видел.
- Понял, - обрадованно закивал тот вслед удаляющимся всадницам.
- Вот и справились, - сказала Си-Диез через несколько минут после того, как они оказались в Фаросе, - самое сложное позади. Теперь осталось только подобрать приличное местечко, где можно было бы остановиться.
Фарос был большим городом, содержащемся в чистоте и порядке благодаря стараниям градоначальника и частым инспекциям из Ниариса, которые эти старания только усиливали.
Утро только-только начало высветлять небо.
"Похоже, бродить ранним утром по разным городам входит у меня в привычку", - подумала Рапсода, разглядывая дома по обе стороны улицы, по которой они проезжали. Гостиницы и трактиры находящиеся вблизи от городских ворот, были отвергнуты сразу, как дорогие и вечно переполненные. Пришлось углубляться в город в поисках более подходящего жилья.
В центральной части Фароса постоялых дворов было как собак нерезаных, но девушек отпугивали то угрожающие названия типа "Пьяный козел", то нарочитая роскошь или, напротив, избыточная неопрятность заведений.
Отчаявшись найти что-нибудь подходящее, они решили, что остановятся в той гостинице или корчме, которая попадется им на глаза первой. И заведение не заставило себя долго ждать, а точнее - искать.
- Вон туда, - Алана ткнула пальцем в опрятный двухэтажный домик с маленькой вывеской "Избушка феи". К тому времени, когда они добрались до этой гостиницы, стало уже совсем светло, и даже принцесса смогла разглядеть на двери табличку с надписью "свободные комнаты".
- То, что нужно, - обрадованно воскликнула Рапсода, спрыгивая со своей лошади и бодро направляясь прямо к двери домика.
На стук изнутри постройки отозвался старческий женский голос:
- Одну минуту!
Затем послышались мелкие семенящие шажки, и через минуту Рапсоде открыла дверь маленькая, опрятно одетая и причесанная старушка. Хозяйка дома радушно улыбнулась и пригласила гостью войти внутрь.
- И подружка твоя пусть заходит, деточка, - щебетала она, семеня к большому столу, стоящему напротив двери.
Си-диез и Алана следом за хозяйкой вошли в светлую комнату. Кроме стола здесь стояли маленькие пуфики, обтянутые пестрой тканью.
- Да вы присаживайтесь, деточки, - еще раз улыбнулась им старушка, которая уже добралась до стола и начала поправлять перья, стоящие в подставке, - рассказывайте, что вы хотите. Позавтракать или, может быть, снять комнату? У меня сейчас есть две прекрасные комнатки с видом на Фонтанную площадь.
- Сказать по правде, мы хотим все и сразу, - не стала скромничать певица.
- Ах, ну конечно-конечно, - всплеснула руками старушка, - я сейчас обо всем распоряжусь. Завтрак будет через четверть часа. Можно подать прямо в комнату. А вот конюшня нынче, к сожалению, уже переполнена. Но лошадок своих вы можете в сарайчике разместить, он за домом находится. Вас это устроит?
- Конечно, устроит. Спасибо, хозяюшка, - поблагодарила Рапсода и собралась уже было выйти на улицу, чтобы разместить лошадей, как старушка окликнула ее.
- Подожди, красавица, - окликнула она певицу, - надолго останавливаться собираетесь? Сколько дней здесь пробудете?
- Две недели,- ответила Си-Диез.
Алана, которая тоже хотела что-то ответить, но не успела, с удивлением глянула на свою спутницу.
"Ничего, с этим потом разберемся", - подумала Рапсода и отправилась размещать лошадей.
Сарайчик был невелик, но две лошадки в нем вполне помещались. Певица завела животных внутрь, и забрала с собой дорожный мешок Аланы. Свой решила из импровизированной конюшни не забирать: все равно денег в нем нет, а остальные вещи нужны в походе, но никак не в гостинице. Лошадей расседлывать девушка не стала, рассудив, что местные слуги сделают это сами. Покончив с размещением животных, Рапсода вернулась в гостиницу. Старушка уже ждала ее за своим столом, листая какую-то толстенную книгу.
- Уже справилась? - ласково спросила она у вошедшей.
- Да. Только не нашла, чем можно накормить и напоить лошадей, - ответила Рапсода, подходя к столу.
- Об этом не переживай, я обо всем позабочусь, - убедила ее хозяйка, - распишись пожалуйста в книге, - внезапно попросила она, поворачивая к гостье фолиант и протягивая ей перо.
- Зачем это? - насторожилась певица.
- Я старая одинокая женщина, - вздохнула бабулечка, - у меня нет ни мужа, ни детей, ни других родственников. Все что я имею, это мой дом и мои гости. Но если дом всегда со мной, то гости приходят и уходят. А так со мной остается память о том, сколько разных людей приходило ко мне и составляло мне компанию.
Лицо хозяйки дома стало печальным и задумчивым.
- Конечно, распишусь, - поспешно согласилась певица, посочувствовав старой женщине, и вывела свое имя на одной из пожелтевших от времени страниц. Написав "Рапсода Скерцанда Виваче. Бард", девушка на миг задумалась, вспоминая, какое имя они с Аланой придумали для принцессы, и следующей строкой подписала " и Лия Сладкоголосая. Ученица барда".
Старушка вновь радостно заулыбалась, забрала у певицы книгу и, поглядев на оставленную запись, воскликнула:
- О! Певицы. Может вы сочтете мой дом достойной сценой для маленького концерта? Вы же не откажетесь спеть для меня и остальных моих гостей, скажем, сегодня вечером?
Отказываться было неудобно, и поэтому Рапсода заверила хозяйку, что концерт обязательно будет, после чего обрадованная старушка проводила обеих девушек наверх, чтобы показать им свободные комнаты.