Анна стояла у окна, попивая чай. Больше ничего не лезло в рот. Да и, сказали ей, нельзя наедаться с вечера, перед завтрашней... операцией. Аборт. Мини не мини - суть одна. Анну почему-то не удивила реакция Андрея на сообщение о беременности. Где-то в глубине души она всегда знала, что не может ему доверять, и береглась от зачатия, как умела... А однажды - вот, не убереглась. Хорошо хоть, денег дал. Правда, деньги-то у неё и свои имелись, но она взяла его откупные. Пусть думает, что ничего больше ей не должен - и не появляется более на пороге. Все они таковы, герои секса, любовники-перехватчики... Найдётся другой. Может, на следующий раз повезёт...
Она не снимала вины с себя. Мужик всегда ни при чём, если женщина идёт на аборт. Просто у неё на нерождённого ещё ребёнка появилась обида: как так, её, Анну, отвергли из-за этого комка клеток. Ни рук, ни ног, ни головы у него ещё нет, а вот в судьбу её он уже вмешивается. И не будет у него судьбы! У него..? У неё..? А интересно всё же, девочка это или мальчик... Анна одёрнула себя - ничего не интересно! Подруги всегда говорили ей: решилась на аборт - не думай о зародыше, как о человеке! Избавишься - и забудь!
А ведь можно было и родить... Возраст-то уже подпирает... Но опять вставала обида: её бросили! Бросили из-за этого... эмбриона! И тошнота доканывает...
Чай остыл, и Анна повернулась - отставить чашку, но краем глаза заметила во дворе знакомый силуэт - соседка из дома напротив брела по двору, внимательно глядя по сторонам. Через форточку донёсся её голос:
- Маня, Маня, Маня! Манюня, Марусенька, иди ко мне, девочка! Где ж ты бродишь? Маня, Маруська! Иди домой, негодница!
Кого это она зовёт, какую девочку? Ведь нет у неё никого, кроме кошки. Вечно они вместе гуляют, сколько раз Анна их видела, и зимой, и летом: соседка неспешно прогуливается, а кошка всегда где-нибудь рядом, то возле ног, то чуть впереди, то по забору аккуратно перебирает лапками, особенно если сыро и на земле лужи... А то они на скамейке у подъезда вдвоём на солнышке сидят. И проходя мимо её окон, Анна часто видела сидящую на подоконнике трёхцветную красавицу кошку. Даже махала ей рукой...
Анна улыбнулась было и тут поняла: а ведь это свою кошку соседка зовёт. Это её она так ласково именует: Маня, Маруся, Машенька... Кошку. Надо же. Действительно, а кого же ей ещё любить...
И вспомнилось Анне, как звала её в детстве мама: Анюта, Аннушка, Нюся, Нютка, Нюточка.
Мама не раз говаривала, что выбрала дочке имя сразу после рождения, вот как увидела впервые её глазки - тёмные, тёмно-синие, с фиолетовым ободком вокруг радужки - так сразу и сказала: "Анютины глазки!" Теперь глаза Анны стали просто синими... Но и с такими отбою от мужиков не было. Да что толку...
Соседка тем временем добрела до выхода со двора и увидела наконец-то свою кошку, что сидела на дороге.
- Маня! Иди сюда! - грузная, женщина медленно наклонилась, подставляя кошке руки, но та, испуганная подлетавшим на большой скорости близким уже автомобилем, порскнула куда глаза глядят... А женщина успела только разогнуться, как раздался дикий визг протекторов, удар... Водитель вывернул руль и почти избежал столкновения, он и задел-то её совсем, кажется, чуть. Но женщине хватило и этого. Отлетев, она рухнула, и стала просто большой неподвижной грудой.
Вокруг сразу появились люди, машины... Трясущегося бледного водителя долго опрашивали полицейские, потом его забрали медики из подъехавшей "Скорой"...
...Когда возня на дороге наконец прекратилась, там осталось только не очень-то и большое пятно да чёрные следы торможения...
Анна так и стояла, сжимая чашку. С трудом разжав побелевшие пальцы, она заставила себя выпустить чашку, но поставить её не смогла, и чашка разбилась, расплескав остатки чая... В таких случаях говорят, кажется, к счастью - вспомнила Анна. Кривая усмешка перекосила лицо, губы разъехались, и она, давясь, беззвучно заплакала, глядя в окно на это пятно. Сквозь слёзы ей померещилось, что у пятна кто-то шевелится... Торопливо вытерев глаза, всмотрелась - нет, не мерещится. Это трёхцветная кошка выбралась из придорожного кустарника и бродила возле пятна, тоскливо мяукая...
Анна спустилась, вышла к дороге, сторожко огляделась - нет ли ещё поблизости шального водителя. Дорога вроде была пуста, как и большую часть времени. Кошка смотрела на неё с той стороны дороги.
- Иди сюда... Маня.
Анна наклонилась, протягивая руки.
- Иди, маленькая. Иди ко мне.
И кошка подошла.
- Вот умница моя, Манечка. Мы с тобой поладим, правда, киска?
Кошка молча прижималась к ней, позволяя гладить мягкое разноцветье шкурки, от неё шло тепло... А когда она ещё и ткнулась мордочкой в ладонь, сердце Анны сжалось... Кошка согревала ей колени всю долгую бессонную ночь... А когда Анна уснула, кошка пробралась к ней на подушку и устроилась там, рядом с лицом... Голове стало тепло и уютно. Чуть подвинувшись, Анна прислонилась ухом к кошачьему тельцу и сквозь сон услышала, что кошка замурлыкала...
В женской консультации Анну не дождались на следующее утро. Она пришла туда немного позже. А в положенный срок родила девочку. Прекрасную здоровую крепышку. Анна хлопотала по дому, кошка всюду следовала за ней... Девочка быстро росла. И со временем Анна привыкла, что, когда она зовёт:
- Маня! Манечка! Манюня! - на её голос оборачиваются сразу двое, и сразу две пары глаз, янтарно-жёлтые и янтарно-карие, одинаково вопросительно смотрят на неё...
18.02.2012.