До самого конца выступления я не мог пошевелиться. Дивный, глубокий, какой-то густой, как кровь пополам с медом, голос даже и не думал меня отпускать. Голос, среднего рода, неторопливый, с небольшой развратной хрипотцой. Нет, это был не киоши, это была женщина с его лицом, чуть старше, тоньше, смуглее. Эта женщина знала, о чем поет, в голосе вибрировала страсть. Никогда киоши не суметь так шуриться, так улыбаться, так обнимать микрофон... Так близко держать его к губам, что слышно дыхание. Жест был бы неприличным, если бы она не была совершенством. Она была чуть смуглее, чуть тоньше, изящнее. И конечно она была гораздо горячее. Глядя на нее возможным казалось все то, что я представлял себе горячими сумасшедшими ночами, там, недалеко от тропиков, когда подступало безумие. Тогда хрустальный образ Киоши виделся мне едва ли не единственным спасением и идолом. И в своем сознании я надругался над святыней особенно скверным образом... К тому моменту, как стихла музыка, я уже знал, что она пойдет с нами. Да и она заметила мой взгляд, и направилась прямиком к нашему столику.
- Хм, Пес, я теперь понимаю, зачем ты ходишь сюда. - Шепнул я Псу. - Ишь, приближается, кобра этакая.
- Не кобра - шепнул Пес в ответ. - Водяная Гадюка. Сама пожаловала. Ксандр, мы должны ее уговорить.
- Еще бы.
Мы сидели близко, мы касались друг друга плечами. И этот короткий разговор шепотом, как ни странно, сделал нас почти друзьями. Она подошла к столику. Остановилась напротив меня, глянула в глаза так, что я словно заглянул в Бездну.
- Чувствую, господин желает сделать мне действительно стоящее предложение. - Прошелестел голос. Она говорила не громче Киоши, вызывая то же самое желание слушать.
- Господин желает. - Сработала моя давняя маскировка, я сухо поджал губы, словно бы скрывая брезгливость. - Присядь, и назови нам, для начала, свое имя.
- Называй меня Ишио, господин. - Она отлично знала этикет, но произносила обязательные фразы с таким неподражаемо-насмешливым выражением, что хотелось улыбнуться ей в ответ. И она так и не назвала своего имени. Я был более чем уверен, что Ишио - это прозвище.
27
- Скажи мне, Ишио, сколько стоит твое молчание, откровенность и полное содействие в очень опасном деле? - Я решил взять быка за рога, не размениваясь на подготовительные беседы. - Не думаю, что смогу назначить точные сроки работы, поэтому рекомендую указывать среднемесячную зарплату.
- Для начала я хотела бы услышать ваше имя, господин.
Вырез ее черного платья был длинным и узким, почти до талии. Таким, что провокационно обозначал отсутствие белья, но таким, чтобы не показать большего. В вырезе посверкивал одинокий сапфир, в целом все платье напоминало приоткрытый бархатный глухой футляр. Из этого выреза она извлекла длинную пачку тонких сигарет и зажигалку. Язычек пламени отразился в ее черных зрачках, и по позвоночнику у меня побежали приятные мурашки.
"Господи, Ксандр, когда на тебя последний раз производили подобное впечатление? Десять лет назад? Пятнадцать? Восемнадцать!" - неожиданно уверенно осознал я, узнавая и жест и его обладательницу. - "Восемнадцать лет назад я видел этот жест последний раз!" Пес рядом слышимо сглотнул. Надо было привести его в чувство.
- Меня зовут Ксандр Кабаки. - я поразился до чего противно и сухо прозвучал мой голос. Не без удовольствия заметил, как досадливо дернулась губа искусительницы. Игра становилась все интереснее, я надеялся, что для нас обоих. - Еще вопросы будут?
- Эта работа как то связана с моей деятельностью в этом заведении? Не хотелось бы вводить вас в заблуждение, Ксандр, я вовсе не то, чем кажусь.
- Это я уже понял. Нам потребуется твой истинный талант, хотя поешь ты тоже неплохо.
- И какой же это, по-вашему, талант? - Она прищурилась, пытаясь скрыть интерес.
- Поиск информации. - победно улыбнувшись выдал я.
По тому как удивленно дрогнули ее глаза, я понял, что попал в цель. На ее губах появилась неожиданно искренняя улыбка.
- Лео Фэйн, если не ошибаюсь. Дочка моей старой приятельницы Саманды.
- Мама рассказывала мне о тебе, старый лис Ксандр. Как ты узнал меня?
- Не сразу, Лео. Ровно до тех пор, пока не отвлекся от твоего декольте и не вслушался в слова песни.
- Ну да. Мамина любимая... - глаза Лео погрустнели на миг. - Мама умерла год назад, и я решила, что песня теперь принадлежит мне, как и дело.
- Саманда значит отправилась в Иные Земли... Ну что ж, доброй ей дороги. Ты, стало быть по прежнему держишь "Зеркало города"?
Я говорил о дешевом, с виду, журнальчике, в котором издавна печаталась самая достоверная информация. Этот журнал никогда не бывал в свободной продаже, он развозился по офисам и конторам тех, кого интересовало истинное положение дел в Городе-На-Сваях.
- Ну да. Стараюсь по мере сил. Пользуюсь методами моей матушки и придумываю свои. Дела идут.
- И конечно, увидев меня в сопровождении Пса, ты не могла не взять след. - ухмыльнулся я.
- Конечно. В городе только и говорят о том, что разом пропали главы всех кланов. Официально, конечно никто не в курсе что произошло. Советники глав кланов делают хорошие мины при плохой игре, но скоро народ задумается об избрании себе нового лидера. Только ты, наверняка, знаешь что произошло на самом деле.
- Знаю. - просто сказал я, увидев, как хищно сверкнули ее глаза. Информация была ее дичью, в охоте за ней она использовала любые методы. - Но тебе не скажу, пока ты не согласишься на работу, которую я тебе предложу. Волею судеб нам нужны услуги информатора.
- Садист. - Так же просто ответила она. - Миллион наличными и я согласна.
Иного ответа я и не ожидал.
- Тогда собирайся, и поехали с нами. Нам нужно о многом потолковать.
28
Мы сняли номер в гостинице. Было редкой удачей встретить Лео в этом городе и именно в этот вечер. Теперь у нас появился информационный союзник, и задание жреца уже не представлялось мне в таком мрачном свете. За Лео я мог поручиться. Так же как и я, она относилась к касте честных мастеров "деликатных" поручений, которые, получив оплату, остаются с клиентом до конца. Зная это, мне бы и в голову не пришло обманывать ее в оплате. Я сам имел обыкновение переписывать неплотельщиков в разряд врагов. Это не относилось к Киоши, который ничего изначально не обещал. Про себя я решил, что заплачу Лео из своего кармана. Заказчиком в этом деле выступал я, что давало мне определенные гарантии и хоть немного, но успокаивало. В своей платежеспособности я не сомневался. А честные дельцы, вроде Лео, вызывали у меня куда большее доверие, чем светлоглазые "борцы за идею". Оставалось найти "священного дурака", и я даже представить себе не мог, где и по каким критериям его искать.
Этот вопрос я и задал Лео, после того как изложил ей общую суть дела.
- Мда, Ксандр. Недалекий дурачок, который не заподозрит, что его могут принести в жертву, отяготит команду. Нам нужно чтобы все в команде были умны и обладали как можно более широким спектром умений и талантов. Нас только пятеро на всю неизвестную Изнанку. Что нас там ждет - совершенно не понятно, и жертвой, на самом деле, может оказаться каждый из нас. Так что давайте решим что в этом человеке может оказаться наиболее полезным для общего дела.
- Фантазия. - Неожиданно подал голос Пес.
- Почему? - с интересом спросила Лео. Она была так похожа на Киоши, что глазам делалось больно.
- Я видел сон. - Смутившись от прямого взгляда ответил Пес. - Женщина, идущая по канату с шестом. А на концах шеста две змеи. Черная и белая.
- Равновесие. Тихо шепнула Лео. Тот, кто сможет склонить весы в нужном направлении.
- О каких весах ты говоришь? - Поинтересовался я.
- Я и сама не знаю, но бабушка умела толковать сны. Эта женщина тебе ничего не говорила, Пес?
- "Сможешь ли реальность от фантазии отличить?" - спросила она и я проснулся. И ее лицо мне знакомо. Она выступает в каком-то цирке.
- Это уже что-то. - Уверенно сказала Лео. Поищу по своим каналам.
Порыв осеннего ветра распахнул окно, и на подоконник впорхнула листовка, с напечатанным на ней веселым клоунским лицом, и подписью - "Цирк Габриэлле Фераччи на площади Золотого Льва! Такие-то числа! Не пропустите!"
Со странным фаталистическим чувством я поднял листовку и показал ее своим компаньонам. Если бы Пес не сказал про сон, я счел бы эту листовку случайностью. Сейчас она становилась в моих глазах знамением свыше. Только вот беда. В знамения я не верил с детства. Из чего сделал вывод - за нами кто-то бдительно и плодотворно следит. Я не стал произносить этого вслух, хотя в глазах у Лео прочел огонек того же подозрения. Вместо этого я торжественно произнес.
- Ну что ж, друзья, САМ БОГ велел отправиться в цирк.
29
К вечеру следующего дня ветер стих и установилась теплая и тихая погода, один из тех золотых деньков осени, за которые поэты и воспевают это, в остальном, дождливое, слякотное и промозглое время. Днем прошел небольшой дождичек, и мы вышагивали по блестящему мокрому асфальту, пестрому от опавших желтых листьев.
- Похоже на леопарда наоборот. - Сказала Лео. - Интересно, на Изнанке они такие?
- Возможно там нет ничего даже отдаленно похожего на кого-то из земных тварей. - Мне было лень разговаривать, вечереющий город был одним из моих любимых зрелищ. Особенно момент, когда в сумеречном воздухе зажигались фонари.
Лео почувствовала мое настроение и умолкла. Ее лицо приобрело мечтательное выражение. Она улыбалась. На ней было легкое осеннее пальто, застегнутое на все пуговицы и с воротником стойкой, прелестные сапожки, тонкие перчатки. Я не удержался и подарил ей темно-бардовую розу, купленную у уличной торговки. За Лео можно было ухаживать. Она принимала знаки внимания благосклонно, без особого восторга, но и без высокомерия. Я попытался представить, что бы на ее месте сделал Киоши. Наверняка бы наделал в моем организме добавочных дырок. "Дырок. В организме. О чем я думаю? Брррр.О! Пришли."
Цирк Ферраччи представлял собой средних размеров шапито. Шатер был новый, или заново раскрашенный - я в сумерках не разобрал. Внутри сияло электричество, настраивался оркестр, постепенно зал наполнялся публикой. Я занял свое место в ложе, и пропал для окружающего мира.
Сдетства люблю цирк. Совсем другой мир. Совсем другие законы физики. Совсем другая реальность, когда перестаешь замечать условности, и чувствуешь себя ровесником этого мира. На арене танцевали белые единороги, извивались в причудливом танце женщины-ящерицы, разговаривали собаки, оказываясь куда умнее своих хозяев. летали огненные шары и стальные лезвия... Казалось, прошли века, пока объявили антракт. Во втором действии должна была выступать та самая эквилибристка. Лата Сталь, значилось в афишке, но так же как и у Лео, это был всего лишь псевдоним.
30
В антракте я поедал горячие копченые колбаски, не взирая на брезгливые взгляды Лео. Впадать в детство, так уж окончательно. А колбаски из промасленного бумажного пакетика под холодное черное пиво шли отменно. Я и Псу купил побаловаться. Умиротворение накрыло меня волной. Я был благодушнее престарелого сенбернара, и ленивее разморенной на солнце гадюки. Я отстраненно наблюдал, как рабочие вывезли на арену огромный, закрывший почти всю площадь параллелепипед, укрытый струящимся серебристым шелком.
- Интересно что там? - поинтересовался я.
- Змеи. - нервно произнесла Лео. - Посмотри в программку, там все сказано.
В уже меркнущем свете я поднес програмку ближе к глазам.
- "Лата Сталь." - Прочитал я на распев. - "Чудеса равновесия, хождение по проволоке над террариумом с ядовитыми змеями."
Лео заметно побледнела, на миг мне показалось, что ей становится дурно.
- Ты боишься змей?
- Нет! - Рявкнула она слишком поспешно, чтобы я поверил. Мысленно я поставил галочку в графе "слабости членов команды". Хорошо, что это проявилось сейчас, а не на Изнанке в решающий момент. Рабочие докрутили последние гайки и покинули сцену, свет в шатре медленно погас, погрузив зрителя в темноту и тишину, в которой стало слышно, как в брезентовую покрышку шапито барабанит дождь. Воображение сразу нарисовало мне, как под покровом темноты на арену выходят человек десять пулеметчиков, и сейчас прозвучит команда "огонь". В темноте ко мне прижалась Лео, и я понял, что ей тоже не по себе.
В полном мраке толпа казалась насторожившимся зверем, единым организмом. Она дышала. Она напрасно всматривалась во тьму, надеясь различить хоть что-нибудь. Я слышал, как в террариуме шуршат чешуйками змеи.
Но вот заиграла музыка, так и не дав сорваться первым недовольным крикам. На параллелепипеде террариума загорелась внутренняя подсветка, с него само собой сползло и унеслось во мрак покрывало. Он на две третьих был наполнен змеями. "Интересно, а стекло пуленепробиваемое?" - Нервно подумалось мне.
Луч одинокого софита выхватил из темноты фигуру женщины на ограждении противоположной, пустой ложи. Присмотевшись я заметил тонкую проволоку, протянутую между двумя ложами над террариумом. Это значило, что Лата придет к нам. Заиграла музыка. Несколько флейт разной тональности и страстные переборы гитары. Потом прибавились равномерные и неторопливые удары бонгов. Первобытное чувство завладело залом. Женщина пошла по проволоке балансируя длинным шестом. Несколько раз она останавливалась, для того чтобы поклониться публике. Шла так уверенно, как по середине проспекта. Раскланивалась широко и без особой осторожности. Страховки я на ней не заметил. Дойдя до нашей ложи она пошла назад пятясь. Я успел увидеть, что вместо глаз у нее белые бельма. Она смотрела прямо на меня, но не видела, и улыбалась намертво въевшейся под кожу улыбкой. Ей было лет тридцать или около того. Стальное тело акробатки. Ничего лишнего.
- Слепая! - Ахнула Лео.
А она отступала все дальше, и на середине проволоки вдруг отбросила шест и выхватила, как мне показалось, из воздуха, два китайских веера. Бонги ударили сильнее, гитара выдала горячий испанский перебор, жалобно простонала флейта. Лата начала танцевать. Горячее как кровь фламенко заставило зал замереть пропуская вдох.
- Здесь не хватает твоего голоса. - Шепнул я Лео. - Думаю ее стоит позвать в команду.
- Фламенко надо петь сердцем. - уклончиво прошептала Лео, не отрывая взгляда от слепой Латы, танцующей над пропастью.
- Думаю у вас получится дуэт.
- Думаю да. - как в трансе ответила она.
Я почувствовал себя третьим лишним.
31
Лата закончила выступление эффектным прыжком на спину цирковой лошади, и легким галопом на ней вокруг арены. Она и раскланивалась с коня, объехав параллелепипед со всех сторон. Нам в ложу она послала воздушный поцелуй. Ее слепые глаза были обведены толстой черной каймой на египетский лад. Я чувствовал, что этими глазами на меня смотрит кто-то другой. Неизмеримо более сильный и опасный. Тот, в чьих руках Лата - не более чем марионетка. Мне захотелось восстановить справедливость, захотелось, чтобы эта женщина получила свободу и право выбора. В том, что Лата жертва, я уже не сомневался. А потому - сразу после окончания представления решительно отправился к фургончикам артистов, успев заметить, как гибкая фигура скользнула в один из них подобно змее. Не доходя до фургончика Пес резко остановился.
- Ксандр, нам не стоит туда входить.
- Почему это? - вопросила Лео, которой нетерпелось попасть внутрь. Железная леди Лата увлекла ее не на шутку.
- Там... Там Нечто, и это Нечто - не в духе. Я просто чувствую.
- Стыдись, Пес, ты дракона не побоялся, а перед акробаткой струхнул. - Подбодрил я, хотя и сам уже почувствовал вибрации чужой силы, как волны холодного зимнего воздуха. Впрочем это запросто мог быть ветер, а у меня могла разыграться фантазия.
У Лео же, казалось, даже нос шевелится, как у гончей почуявшей добычу. "Интересно - подумалось мне - А пленных пытать она будет с таким же удовольствием?"
Лео решительно постучала.
- Входите все. - прозвенел четкий, отзванивающий ледяным хрусталем голос. - Я вас давно жду.
Снова меня охватило ощущение дурной сказки. И входя в дверь я почти приготовился увидеть мудрого лешего. Но увидел только бледного длинноволосого парня, лежавшего на драном диване. Он выглядел глубоко больным, исхудавшим, немощным. Но это ему принадлежал властный ледяной голос, и самые невероятные на свете огромные ртутно-серые глаза. Парень распространял вокруг себя силу. Она была ощутима в воздухе, как нависающий над головой пласт снега перед сходом лавины. Казалось - неосторожный вздох - и придавит многотонной тяжестью, размажет, замурует, превратит в ничто. И я не допускал неосторожных вздохов.
Парень медленно и с трудом сел на койке. Видно было, как он подавил приступ кашля. Но голос его прозвенел так же отчетливо и громко, когда он произнес.
- Лата никуда с вами не пойдет. Без меня.