Карташёв Леонид Васильевич : другие произведения.

Спецкомандировка на "Юг"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Говорить о том, что ты вернулся из Афганистана, не следовало. Поэтому на вопрос, где служил, солдаты отвечали: "на Юге" или "за Речкой". И все понимали, о чём идёт речь. И все считали, что "так надо". И не каждому было под силу пойти против течения и спросить себя и других: "А кому и зачем это "надо"? Эта повесть о том, как трудно, почти невозможно, человеку с высоким уровнем совести противостоять обществу, коллективу с извращённой совестью, тем более, если это - воинский коллектив и находится в экстремальных условиях - на войне, а правящий психотип у власти негативный.

   []
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Л. В. КАРТАШЁВ
  
  
  
  
  
  
  
  
   СПЕЦКОМАНДИРОВКА НА "ЮГ". ПОВЕСТЬ-ЭССЕ
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   АННОТАЦИЯ
   Говорить о том, что ты вернулся из Афганистана, не следовало. Поэтому на вопрос, где служил, солдаты отвечали: "на Юге" или "за Речкой". И все понимали, о чём идёт речь. И все считали, что "так надо". И не каждому было под силу пойти против течения и спросить себя и других: "А кому и зачем это "надо"? Эта повесть о том, как трудно, почти невозможно, человеку с высоким уровнем совести противостоять обществу, коллективу с извращённой совестью, тем более, если это - воинский коллектив и находится в экстремальных условиях - на войне, а правящий психотип у власти негативный.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ПРОЛОГ
  
   В последних числах декабря 1979 года наша эскадрилья построилась утром в жилом городке рядом с лётной столовой, спиной к военторговским магазинам. На этот день были запланированы полёты "день с переходом на ночь", поэтому командир эскадрильи, убедившись, что все люди на лицо, после того, как начальник штаба довёл до личного состава суточный наряд, подал команду "Разойдись"! Мой командир вертолёта Ми-6, старший лейтенант Пересыпкин, сказал, что сегодня ночью слушал "вражеские голоса" и один из радиоголосов поведал, что Советский Союз ввёл свои войска в Афганистан, и что это будет для нас "второй Вьетнам". Так я услышал о событии, которое впоследствии не только круто повлияет на мою судьбу, но и явится началом конца для страны, в которой все мы жили...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава I Мелкий, серовато-жёлтый песок, скудная растительность, ослепляющее солнце, неподвижный, горячий воздух, пышущий, как из жаровни, убогие постройки на аэродроме - вот первое впечатление после того, как я спустился по стремянке из зарулившего на бетонную стоянку эскадрильи вертолёта Ми-6 на аэродроме Кундуз. Всё это у меня навевало тоску по подмосковным берёзкам, за которые можно отдать жизнь, как герои-панфиловцы, поскольку отдавать свою драгоценную жизнь за это унылое, серое, чужое пространство, где глазу негде зацепиться, ой как не хотелось! Хотя были среди нас и те, кто поехал сюда с охотой. И не только из-за возможности заработать здесь чеки, которые отоваривались в "Берёзках" -спецмагазинах , в которых хоть и в не изобилии, но всё же можно было иногда купить приличные импортные товары. От сюда везли джинсы с фирменными этикетками, дублёнки, кроссовки, кожаные пиджаки и брюки, а также японские магнитофоны - всё то, что в родном Союзе днём с огнём не сыщешь. "Пехота" получала здесь льготное исчисление стажа: поскольку в Афгане шли боевые действия, для тех, кто принимал в них участие, день шёл за три. Технический и обслуживающий состав авиачастей, которые по определению не могли принимать участие в боевых действиях, получали льготную выслугу "год за полтора". Кроме того, тыловики получали здесь безпредельную возможность для различного рода махинаций и злоупотреблений. Так было всегда: одни жизни клали, здоровье подрывали, а другие мошну набивали. Кому - война, а кому - мать родна! Самое печальное то, что в почёте чаще всего оказывались последние. Командование полка получало возможность забыть все житейские проблемы гарнизонной жизни мирного времени с вечной нехваткой жилья для личного состава и членов их семей, отсутствием горячей и даже холодной воды в домах гарнизонов, скудным снабжением военторговских магазинов, а так же банальными "любовными треугольниками" и просто склоками как внутри семей, так и между женщинами гарнизона, спровоцированными как житейскими неурядицами, так и обыкновенной завистью к более удачливым сослуживцем мужа. Служба в Афганистане была для командиров частей и их заместителей по политической части чем-то средним между творческой командировкой и санаторием. Некоторые товарищи командиры даже умудрялись брать с собой жён, предварительно оформив их на вакантную должность прапорщика или сверхсрочника. Те из отцов-командиров, кто оставил своих благоверных в гарнизонах, тоже не бедствовали: какая солдатка-сверхсрочница или вольнонаёмная откажет в безкорыстной любви своему начальнику? А для наших ушлых прапорщиков, как и для многих других военнослужащих, не отягощённых такими морально-нравственными принципами и чертами характера, как честь, совесть, порядочность, благородство и чувство долга, Афганистан стал поистине вторым Клондайком! Я же ехать в ДРА , "чтобы выполнить свой интернациональный долг", наотрез отказался и тогда, когда нас, офицеров и прапорщиков вертолётного полка, собрали в солдатском клубе служебного городка Цулукидзевского гарнизона, где исполняющий обязанности командира полка подполковник Молодцов спрашивал, не желаем ли мы поехать в Афганистан, и находясь уже против своего желания в Телавском вертолётном полку, одна из эскадрилий которого формировалась для отправки в ДРА, когда мой будущий командир эскадрильи, подполковник Воробьёв предлагал личному составу написать рапорт по команде с просьбой послать в Афганистан помочь афганскому народу защитить завоевания Апрельской революции. Отказаться от командировки в ДРА у меня было моральное право. Ровно за год до этого 4-ю эскадрилью , в которой я прослужил восемь лет, отправили в Германию, а меня как "неблагонадёжного" перед этим перевели в 3-ю "братскую" эскадрилью. Моя неблагонадёжность заключалась в том, что я будучи уверенным в правоте своей гражданской позиции, на протяжении ряда лет выступал против различного рода злоупотреблений со стороны отцов-командиров полкового уровня, что ими и их прихлебателями считалось посягательством на священное право "избранных" позволять себе больше того, что положено остальным, то есть, по закону, а тех кто не признаёт этого их права, считать недовольными Советской властью. Свои криминальные наклонности власти предержащие возводили в ранг высшей политической ценности, всякого же несогласного с такой безнравственной постановкой вопроса, они объявляли диссидентом, очернителем, политически незрелым - в ярлыках не скупились. Поскольку я законы, понятия морали и нравственности понимал буквально и принципиально не соглашался играть в их лицемерные игры, меня объявляли чуть ли не врагом политической системы и поэтому лишили возможности вместе с эскадрильей поехать за границу, чтобы, наконец, пожить вместе с семьёй по-человечески, за два оклада, без дефицита в относительном изобилии товаров и услуг. А внешне это негласное наказание представлялось как недоверие человеку, которому за его "правдоискательство" Советская власть не доверяет. Теперь же, когда понадобилось пушечное мясо, мне резко задоверяли. Такая непоследовательность "отцов-командиров" мне очень не понравилась. Я по-прежнему не соглашался играть в их подлые игры и стал искать правду, тогда мне ответили, что в допущенной по отношению ко мне несправедливости был виноват прежний командир полка, полковник Мордовин, а они все - белые и пушистые и подельниками Мордовина никогда не были. Кстати, ехать в Афганистан отказался не только я. Наотрез отказались отправиться туда те офицеры, которые только год назад вернулись из ДРА. У нашего командования хватало на это совести: предлагать людям ещё раз очутиться в этой клоаке. Вместо того, чтобы людей как-то заинтересовать - предложить вышестоящую должность, обещать после командировки в ДРА замену в Венгрию или Германию, учёбу в академии - они действовали грубо и цинично. Вышестоящие должности, академия, заграница - это всё для "блатных". Со всеми остальными не церемонились. Ответ на такую заботу "родного" государства был адекватным: лётный состав, набрав выслугу лет, уходил в расцвете сил на пенсию. Страна теряла классных специалистов, на подготовку которых и доведение их до, так называемой, кондиции уходили долгие годы, труд многих и многих людей и колоссальные средства. Отношение было пренебрежительным не только к человеческой личности, но и к интересам государства. В тех же США, которые были нашим основным потенциальным противником, отношение к офицерам вообще и элитарных подразделений , в особенности, было совершенно другим. Они были востребованы, им создавали условия для самореализации, государство, вложившее средства в их подготовку, хотело получить полную отдачу. После увольнения из рядов вооружённых сил офицерам предлагались высокооплачиваемые должности в, так называемом, военно-промышленном комплексе. Они продолжали приносить пользу государству, они любили страну, которая уважала их. У нас же было всё с точностью до наоборот. Офицеры Советской Армии находились на положении крепостных и во всём зависели не столько от военного законодательства, сколько от произвола своих непосредственных начальников, как правило, недостаточно образованных, дурно воспитанных, любящих выпить, развращённых вседозволенностью, вороватых и похотливых хамов. Начальники были защищены порочной системой, и производившей этот отрицательный кадровый отбор, который официально назывался "подбором и расстановкой кадров". О прошедших этот спецотбор в газетах писали, что такого-то имярека "характеризуют ленинская скромность, простота в отношениях, безпредельная преданность партии и народу, беззаветная любовь к своей социалистической Родине", даже если на самом деле это была самая наипоследнейшая сволочь. Такие характеристики писались на тех, кто был выдвинут, скажем, кандидатом в Верховный Совет СССР "от блока коммунистов и беспартийных", те же самые слова подобного рода деятелям писались в некрологах, публикуемых в центральной прессе. Тех же, кто сомневался в мнимых заслугах этих временщиков и называл вещи своими именами, ждали проблемы в продвижении по службе, произвольное лишение заслуженного вознаграждения, служба в отдалённых гарнизонах и, наконец, увольнение из армии с "волчьим билетом". А сомневаться приходилось очень часто. Например, тебе в столовой не выдают положенный тебе продовольственный паёк. Ты начинаешь возмущаться и сразу же попадаешь в так называемый "чёрный список " неблагонадёжных, поскольку не соблюдаешь правила игры, установленные системой. Ты должен верить не своим глазам, а ворам-начальникам, которые говорят, что продпаёк до личного состава доводится полностью. Сегодня ты не поверил этому, а завтра начнёшь сомневаться в мудрой внешней и внутренней политике партии и правительства, тоже, между прочим, несколько сомнительной в отдельных её проявлениях. Вот так. Ты - идеалист и борешься за справедливость, а того не понимаешь, что все отношения в этой системе выстроены на порочных принципах, далёких от абстрактной справедливости. Люди, возглавляющие эту пирамиду власти, были очень далеки от идеала, поэтому и отношения ими выстроены порочным образом. Будучи внештатным помощником коменданта гарнизона, бывало, зайду в комнату начальников служб, где наряду с начальниками радиотехнической службы и разведки, находился начальник химической службы, а по совместительству - внештатный комендант гарнизона, майор Казённый, и начинаем, так называемые, "кухонные разговоры". Обсуждали эту и другие "наболевшие" темы, так называемой "внешней и внутренней политики" и не могли понять, дурость это или предательство. В результате приходили к общему мнению: наверху сидит хорошо законспирированный враг, который расстанавливает на руководящие должности дураков. Предположить, что сама порочная система изначально запрограммирована на самоуничтожение, либо это происходит из-за того, что система на каком-то этапе сдала сбой, мы тогда предположить не могли частично из-за косности мышления, частично из-за недостатка информации. Кстати, у нас, за фанерной стенкой, находилась комната начальника особого 7-го отдела КГБ, который не мог не слышать хотя бы фрагменты из наших неверноподданнических рассуждений - вот собрал компромата на нас наш "молчи-молчи"! Стоит описать, как у нас проходило то, что обычно в подобных случаях подаётся под политическим лозунгом: "Партия сказала: "Надо"! - Комсомол ответил: "Есть"! Подполковник Молодцов: "Капитан Пупочкин, Вы не против командировки в ДРА"?
   Пупочкин (ехидно): "Ка-те-го-ри-чес-ки против: пускай туда съездят те, кто ещё ни разу там не был, а с меня хватит"! Молодцов: "Вы пр`отив перевода в другую часть"? Пупочкин: "Нет, не против, если в Венгрию или в Германию". Молодцов: "А в Афганистан"? Пупочкин: "А в Афганистан - я уже сказал: не поеду - хоть зарежьте"! Молодцов: "А как насчёт партийной совести"? Пупочкин: "Вот и пускай едут коммунисты, а я - безпартийный". Ехать в Афганистан во второй раз отказались все... Дошла очередь и до меня: "Старший лейтенант Карташёв, в ДРА поедете"? - "Нет, не поеду"! - "Почему"? - "Вы сами сказали, что поедут достойные, а я не достоин". - "Кто это Вам сказал"? - "Меня перевели в 3-ю эскадрилью, когда 4-я эскадрилья, в которой я служил, поехала по замене в Германию". - "В Германию поехали лучшие, а в Афганистан пойдут достойные"! (Сказано предельно откровенно и цинично). Молодцов продолжает: "А если прикажу"? - "Если будет приказ - поеду, но рапорт писать о якобы добровольном желании выполнить интернациональный долг, не стану. Этого Вы мне приказать не имеете права". В Цулукидзевском военном городке рассказывали о вдове борттехника с "восьмёрок", которая, оставшись без квартиры и каких-либо средств к существованию (нет квартиры - нет прописки, нет прописки - на работу не устроишься, детей ни в садик, ни в школу не примут), якобы дошла до члена ЦК. Тот, глядя на неё пустыми глазами, спросил: "Чего же Вы от нас хотите, ведь Ваш муж сам напросился в Афганистан"? После этого показал ей соответствующий рапорт мужа, в котором тот, следуя указанию командования, просил отправить его в Афганистан, "чтобы помочь дружественному афганскому народу в деле защиты завоеваний Апрельской революции". Ну, уж нет, от меня, товарищи командиры, вы подобной глупости не дождётесь!
   На заре моей офицерской службы я имел глупость написать рапорт по команде, чтобы меня отправили помогать не то вьетнамским, не то арабским "братьям". Мой тогдашний командир экипажа, Саня Пересыпкин, который, как и я, уже несколько сроков ходил в "старлеях", хотя, в отличии от меня, находился на капитанской должности, порвал на мелкие клочья мой дурацкий рапорт и сказал назидательно: "Лёня, не лезь в герои, пока не позовут"! И вот меня позвали, но ордена всё равно достанутся им самим. Кстати, на командира Телавского вертолётного полка написали представление на орден Красной Звезды за то, что он отправил уже три эскадрильи в Афганистан, но поскольку среди телавских лётчиков не нашлось больше "добровольцев" для третьей по счёту, отправленной выполнять интернациональный долг, эскадрильи, понадобилась поддержка из Цулукидзе. Вот так: поедем отрабатывать чужой орден. Кроме меня и моего командира вертолёта, капитана Никулина, в Афган подверстали экипажи, пришедшие по замене из Венгрии. Уж им-то сам Бог велел: пожили по-человечески вдали от Родины! Не то, что мы: вся служба по "помойкам"... Вот что по этому поводу я записал в дневнике: 22 апреля (1983г). 19 обрадовали Афганистаном. А от сюда все неудобства: отпуск с 25 апреля и не полностью и т.д. Как в ГСВГ*- недостоин, а как пушечное мясо понадобилось - достойным стал. Сегодня подходил к особняку, замполиту, командиру - все отрекаются. А вот в каких условиях проходил отпуск офицера-вертолётчика, "достойного" выполнять интернациональный долг в ДРА, в военном городке г. Цулукидзе Грузинской ССР. 4 мая. Встал около десяти. Уже 3 раза сбегал к магазину: чуть зевнёшь, и молоко разобрали. Пан директор обещал "оставить". Варю курицу по наказу моей зазнобы. Вчера не было горячей воды до вечера (сегодня никакой), скопилась гора грязной посуды, Ирасик** "слегка" поворчал...
   Снабжение в нашем военторге было отвратительным. Будучи председателем лавочной комиссии, я не раз уличал торговых работников в различного рода злоупотреблениях и махинациях, но, как говорил дедушка Крылов, "воз и ныне там".У злостных нарушителей правил социалистической торговли были покровители в Округе, а на меня после этого недоброжелательно смотрело начальство во главе с командиром полка, полковником Мордовиным. Мои дети не знали вкуса молока, и мои родители, когда я приезжал с семьёй в отпуск, в деревню, удивлялись: "Как это маленькие дети не любят молоко"? А для них это был незнакомый продукт.
   17 мая. Без 10-ти 11 - нет воды. Иду в гостиницу - спрашиваю биджука***, почему выключили воду. Невнятное бормотание. Звоню Петрову**** - в командировке. Звоню Кашицыну***** - в командировке. Звоню Молодцову - спрашивает, есть ли у меня совесть? Я не успел спросить, есть ли у тов. начальников совесть: оставить людей без воды -тот положил трубку .Позвонил Нагурному****** как депутату - посочувствовал. Прихожу домой******* - жена замочила платье, а воды нет и нет. Ни ноги помыть, ни зубы почистить. И после всего этого нас с чистой совестью посылают "выполнять интернациональный долг", что в переводе на нормальный человеческий язык означает: навязать всем остальным странам и народам нашу убогую жизнь. Кстати, Назакат, наша соседка по балкону, жена врача полка, майора Камилова, рассказывала со слов своего родственника, работавшего в Ташкенте "комсомольцем" о том, как к ним приехала делегация ДОМА* из Афганистана, как они возили гостей по городу, показывая им
   достопримечательности, которые должны были наглядно продемонстрировать
   преимущества нашего строя и советского образа жизни, и как афганцы, немного
   помявшись, смущённо спросили хозяев: "А что, когда в Афганистане победит социализм, в наших магазинах тоже ничего не будет"? Как говорится, анекдоты сочиняет сама жизнь. В отпуск-то отпустили, а гарнизон покидать не разрешили: на всякий случай.
   Формально ты получаешь оздоровительные процедуры где-нибудь в санатории, а
  
   ГСВГ* - Группа советских войск в Германии. Ирасик** - жена Ирина. Биджук*** - сленговое название местных жителей мужского пола. Петров**** - "девичья" фамилия Фельдман, командир отдельного батальона авиационно-технического обслуживания (ОБАТО) - легальной воровской организации в нашем гарнизоне. Кашицын***** - командир вертолётного полка, начальник гарнизона. Нагурный****** - начальник штаба вертолётного полка. Прихожу домой****** - в квартирах простых офицеров телефонов не было, звонил с КПП.
   Прихожу домой****** - в квартирах простых офицеров телефона было, звонил с КПП.
   ДОМА* - молодёжная организация в ДРА, аналог ВЛКСМ.
   фактически - волком воешь в опостылевшем за годы службы захолустном гарнизоне с минимумом бытовых удобств. Съездить на малую родину на недельку, чтобы повидаться с родителями перед командировкой на "Юг" всё же разрешили. Отец, наивно полагая, что туда едут только добровольно, и думая, что у меня вдруг "заиграла в ж... романтика",
   сказал с тоской в голосе: "Я воевал за Родину, а ты зачем едешь? Если убьют, кто твоих детей поднимать будет"? Отец знал, о чём говорил: дед мой погиб, защищая Сталинград, сам он партизанил
   в Белорусских лесах, а в это время партийный чиновник из белобилетников за недоимки
   увёл со двора бабушки Александры, у которой было пятеро маленьких детей, последнюю
   коровёнку. Так "родная Советская власть" заботилась о семьях фронтовиков...
   Через день отец умер, а я, похоронив его, поехал в "родную часть". 15 июня. Приехал и не могу помыться: нет ни горячей, ни хотя бы тёплой воды Ира говорит: 3 недели не могу помыться. 21 июня. Сегодня в столовой, на наших столах, закуска состоит из капустки, чуть рыбки консервированной и кружочек огурца. Мы - "негры". На столах командиров ещё по маленькой помидорке положили и сервировка полностью - "цветные". Не знаю, как у "белых", в Греческом зале. Сплошной апартеид. Поскольку лётная пайка разворовывалась офицерами и прапорщиками тыла, а также обслуживающим персоналом в лице заведующей столовой, поваров, официанток и прочей челяди, чтобы не питаться так же скудно, как рядовой лётный состав, командный состав полка питался отдельно от остального лётного состава в, так называемом, "греческом зале". Такое положение дел в Закавказском Военном Округе было повсеместным явлением. Нелишне будет отметить и такой факт нашей безрадостной жизни. Военнослужащие, дислоцированные в Грузии, получали фиксированное денежное довольствие, но поскольку в результате обсчётов буквально во всех сферах услуг, вынуждены были постоянно переплачивать, наша реальная заработная плата была намного ниже, чем у тех, кто на таких же должностях служил в других регионах Союза. О республиках Закавказья говорили: "Здесь нет Советской власти". Под этим подразумевалось отсутствие твёрдой власти или, говоря юридическим языком, отсутствие социалистической законности. В Грузии все жили по воровским понятиям. Таксисты, например, везли из одного пункта в другой, требуя от 10 до 25 рублей там, где в России, на Украине, в других менее коррумпированных республиках на такое же расстояние тебя повезут максимум за "трояк". Когда они таким образом занимались обсчётом по отношению друг к другу - ничего страшного не происходило, деньги переходили из рук в руки: таксист шёл к продавцу, вчерашнему своему пассажиру, и тот "втюхивал" ему какой-нибудь "левый" товар втридорога и так по кругу. Все вместе "отстёгивали", когда попадались, "правоохранителям". В накладе оставались военные и отдыхающие, в основном, русские. Но это не значит, что грузины по сути своей были "гнилые" люди. Прогнившим было руководство за кавказских республик, как говорится, сверху донизу. Тот же таксист, чтобы получить новую "Волгу", платил несколько тысяч своему непосредственному начальнику и не получал зарплату, расписываясь за её получение. Вот и приходилось ему "крутиться", чтобы и свои деньги вернуть и семью прокормить. Вся система была порочна и построена по принципу паразита-кровососа. А донором были русские люди, причём, не по своей воле. Грузинские забегаловки, называемые хинкальнями, хотя и не во всех из них подавались хин-кали, были тоже фактически частными, поэтому отличались не только обсчётом и грубостью со стороны обслуживающего персонала, но и антисанитарией вообще и мухами, в частности. Мы эти точки питания называли "чупками" и вынужденно мирились с их национальными "особенностями", как с неизбежным злом. Когда я в составе двух вертолётных полков неполного состава (остальные находились в ДРА) нашей 21-й отдельной десантно-штурмовой бригады полетел на учения "Запад-81", которые проводились в Прибалтике, и увидел, в каких цивилизованных условиях служат и живут там военные за те же должностные оклады, мне было до слёз обидно: как же всё устроено не справедливо! Чистота, культура, улицу переходят только на "зелёный"; в полуподвальных помещениях располагаются небольшие, уютные кафе, в которых подают качественные напитки по умеренной цене, и если откажешься от сдачи в 3 копейки - долго кланяются и благодарят. Всё это так контрастировало с тем, к чему мы привыкли, проходя службу в Закавказье! Авиационным отделом при 21 ДШБр руководил полковник Лукьянов, который отправил нас, признанных "достойными", сначала в Тбилисский Окружной военный госпиталь для прохождения врачебно-лётной комиссии на предмет годности к лётной работе, а затем лётный состав нашего отряда должен был ехать в г. Телави, чтобы там слетаться в составе эскадрильи подполковника Воробьёва, которая шла в Афганистан по замене. Затея эта была самодеятельностью Авиационного отдела, потому и не была подкреплена в финансовом отношении, то есть командировочные мы не получили и съездили за свой счёт. Сам же полковник Лукьянов отличался патологической скупостью и мелочностью, о которых в полку ходили легенды. Например, будучи заядлым курильщиком и одновременно с этим подкаблучником, он не имел карманных денег на покупку сигарет, поэтому постоянно у всех "стрелял", в том числе не стеснялся "стрельнуть" даже у своего шофёра-солдатика. А уж командировочные он "вышибал" из начфина до копеечки! Комэска Воробьёв из Телавского полка тоже оказался фантазёром: он предложил нам приехать на прощальный вечер, который должен был состояться в Телавском гарнизоне накануне отправления эскадрильи в ДРА. А со своими семьями мы когда попрощаемся, а свои вещи неподъёмные как и зачем будем тащить за собой в Телави? Конечно же, никто на его "странное" предложение не откликнулся. И вроде бы человек не глупый, и академию закончил... Вот уж действительно: академия и институт ума не дают. Мы развернулись и уехали никого не спрашивая, так как уже поняли, что наша "командировка" в Телави была фиктивной, плодом воспалённого воображения бездельников из Авиационного отдела во главе с полковником Лукьяновым, с тем чтобы изобразить деятельность и своей инициативностью понравиться вышестоящему начальству. Позднее, когда был всё-таки поднят вопрос о командировочных, полковник Лукьянов, ничтоже сумняшеся, отвечал, что, мол, лётчики сами попросились съездить за свой счёт, а мы им пошли навстречу. Вот такие командиры и чиновники, боявшиеся отвечать за свои решения и принимать на себя ответственность, потом, уцелевшим и вернувшимся из Афганистана, отвечали: "А я вас туда не посылал"... Короче, всё как всегда: "унтер-офицерская жена сама себя выпорола"! 27 июля лётный состав сводного отряда с вещами погрузился на "Камаз", на котором нас отвезли на аэродром Цхакая, что в 25 км юго-западнее аэродрома Цулукидзе. Оттуда на Ан-26 нас через 50 минут доставили на аэродром Вазиани, что в 20 км северо-восточнее г.Тбилиси. Здесь нас напутствовало Тбилисское окружное начальство. Я всё время насмешливо смотрел в сторону Воробьёва, чтобы он вспомнил о своём обещании через окружное начальство отставить мою кандидатуру и заменить на добровольца, поскольку я, как уже упоминал, при беседе с ним сказал, что еду в Афган не по желанию, а по приказу. "Не может такого быть, Вы могли отказаться", - пытался в "воспитательных" целях убедить меня и присутствующих Воробьёв. "Смотрите статью 6 Дисциплинарного Устава ВС СССР, абзац два: "Приказ командира (начальника) - закон для подчинённых", - отвечал я Воробьёву на его демагогические разглагольствования. Тогда комэска при всех пообещал, что обратится в Тбилиси с тем, чтобы Карташёва заменили на добровольца. Но Воробьёв, как и подавляющее большинство командиров и начальников, был хозяином своего слова, то есть, захотел - дал слово, захотел - забрал его обратно! Это только в кино седовласый генерал спрашивает личный состав: "Кто не желает или не может по какой-либо причине ехать в Афганистан, прошу выйти из строя"! И когда таких, конечно же, не находится, дрогнувшим голосом произносит: "Спасибо, сынки"! И при этом роняет скупую мужскую слезу. В нашем случае ничего такого не было, (да и сослуживцы мои, в разное время побывавшие "на Юге", такого эпизода припомнить не могли). Наверняка, высокому начальству доложили о том, как верстали "добровольцев" в нашем гарнизоне, и те решили не паразитировать на "патриотизме" - не тот, понимаешь ли, случай. Если бы у каждого спрашивали желание, от Ограниченного контингента остались бы, как говорится, "рожки да ножки". И всё потому, что наше начальство не умеет и не хочет обращаться с личным составом по-человечески, а скотскую жизнь никто добровольно не выбирает. Затем нашу эскадрилью погрузили на грузовой Ил-76 и через 2 часа 53 минуты мы приземлились на аэродроме Ханабад, в Средней Азии. Здесь переночевали. Спали на кроватях под открытым небом. Утром проснулся от холода и резкого крика каких-то птиц. Этими птицами оказались розовые скворцы, которых я раньше видел только на картинках. Позавтракали в технической столовой. Потом ждали вертолёт, который должен был перевезти нас на аэродром Каган. И вот мы в Кагане. До 9 часов вечера по местному времени я попробовал вкусный арбуз, выпил уйму воды и сока в бутылках, который плохо утолял жажду (лимонада, почему-то? не было) и три раза принял душ. К жаре привыкнуть невозможно. Асфальт от температуры плавится и дышит жаром. Воздух горячий и неподвижный. Постоянно хочется пить и не хочется вылезать из ванны с холодной водой. 29 июля. С 8-ми начались занятия. В основном, по штурманской службе. Вчера три раза и сегодня пока раз купил бутылку сока за 60 к. Кроме того, выпил с литр чая и воды (завтрак не в счёт). Кое-как выбил кофе. Сыра не было. Сметану кладут в первое. Так выгоднее. Здесь необходимо сделать пояснение. Нам постоянно чего-то "недовкладывали": или не было сыра, или кофе, или творога, или сразу - и того, и другого, и третьего. Согласно меню, мы всё это с аппетитом съедали. Умножив граммы на количество личного состава, можно определить масштабы хищений тыловиками при попустительстве лётного начальства. Лётные начальники "подсаживались" на иглу тыловиков, когда "сверху" приезжала какая-нибудь комиссия. Оценка за боевую и политическую подготовку личного состава части очень сильно зависит от того, какой стол будет накрыт для комиссии. Никаких "представительских" у командира части не предусмотрено. Поэтому командир полка звонит командиру отдельного батальона авиационно-технического обслуживания и просит угостить комиссию. Продукты и напитки, разумеется с гарнизонного продсклада. Продукты предназначены для питания личного состава. Личный состав расплачивается пустыми желудками за желание командиров "пустить пыль в глаза" начальству. Мне могут возразить, что оценка даётся всему личному составу, поэтому всем небезразлично, на каком счету будет родная часть у вышестоящего командования. Всё это не более, чем демагогический приём по манипулированию сознанием подчинённых. Повышения, ордена, учёбу в академии и другие награды и поощрения получают исключительно командиры. Например, я прослужил в отличной эскадрильи лет 10, но никаких "дивидентов" не поимел. Командир эскадрильи, майор Мордовин, получил "звезду шерифа" - орден "За службу Родине", полковничью должность и был направлен на учёбу в академию. А простому офицеру служить в отличной эскадрильи намного тяжелее, чем в обычной, за ту же самую зарплату. ...После отъезда "высокого" начальства хамоватый тыловик будет год ссылаться на данный эпизод при недовесах и недовложениях в порции лётного состава. Но чаще всего на квартиру командира носят свёртки. Командир с особо доверенными лицами" любит ездить "на шашлыки", посещает баньку (иногда с "девочками" из числа работниц лётной столовой), построенную на хоздворе ОБАТО. Одним из источников такой "широкой" жизни является пайка лётного состава, которая по назначению доводится не полностью. Другим источником "нетрудовых доходов" являются приписки лётного времени, которые поощряются командованием, и потому носят массовый характер. Вертолёт Ми-6 расходует в минуту 40 литров керосина. Летаем 43 минуты, записали - час. Приписка лётного времени составляет 17 минут. Умножаем 17 минут на 40 литров в минуту - получаем 680 литров высокооктанового чистейшего авиационного керосина. В эскадрильи в этот день летали 6 экипажей. Умножаем 680 литров на 6 - в итоге получаем 4080 литров авиационного топлива. Это - по минимуму и в расчёте на одну эскадрилью. Цены на авиационный керосин на чёрном рынке я не знаю, так как в подразделениях тыла не служил и махинациями с авиационным имуществом не занимался. А сколько списывалось спирта, который входил в состав спиртоглицериновой смеси, использовавшейся в качестве противообледенительной жидкости! Некоторые командиры частей, по рассказам заменщиков из Могочи, за этот спирт строили себе гаражи, которые затем продавали по 5000 рублей. Поэтому я, после того, как меня начальник политотдела 21 ОДШБр подполковник Лейба назвал за моё правдоискательство диссидентом в погонах, стал называть армейскую воровскую верхушку мафией в погонах.
   31.07.83. Бухара. Кафе N2. Этикетки сорваны, лимонад 20к. Как в Грузии.
   Сейчас отослал книги бандеролью. До почты далековато. Накупались на озере в Бухаре... Всё-таки здесь проще, чем в Грузии. Сдачу дают. Можно моляки мясные поесть и сравнительно дёшево. Завтра полёты. Ходил по Бухаре с фотоаппаратом.
   2 августа. Сижу в парке. Немножко прохладно. Вчера "подлетнул" 45 минут. Записать сказали по час двадцать. Не хочется книжку* портить из-за этих минут.
   Зачёты тоже надо записать. Вчера скинулись по 2 р. на арбузы. Предлагают идти в ресторан. "Бирюса". Завтра в Кокайды. Вчера поставил две пломбы.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Книжка* - Лётная книжка, ведётся на лётный состав - лётчиков и штурманов - авиационных частей и подразделений и на постоянный состав училищ, который по занимаемой должности выполняет полёты лично или в составе экипажа.
  
   Глава II 4 августа. Вчера прилетели в Кундуз на 6-ке. В Какайдах долго продержали таможенники. "Потери" минимальные: 3 "червонца" разменяли 5-ками. Здесь цулукидзевские бортмеханики и прочие. Встретил Коптёлкова, Маслова (и "обмыл"), сегодня - Комарика. Сегодня начались занятия. В столовой, в основном, дают тушёнку. Утром не было творога, молока, кофе, яйца. Сдал аттестат в штабе ОБАТО. В магазине ещё не был. 5 августа. Дудкин подходит, спрашивает фамилию комполка. А он, кажется, и не представился, сразу начал пугать, чтобы не пьянствовали. Как будто все только и думают, как бы нажраться. Я, вот, не пью, а все пьяницы давным-давно меня обошли... Сегодня, как и вчера, ходил на "перрон". До чего нищие афганцы, ходят в таком рванье. Наши тоже ходят в чём попало. Видел представителей военторга - ещё те опойки. Разговаривал с ребятами, которые бомбили гнездо душманов в 6 км от аэродрома. "В радиусе 5 км всё горит, а караван идёт". Получил автомат, пистолет. В вещевом не нашлось размеров. После обеда взял у старого штурмана* карты. Ещё раньше штурманские планы. Был с Никулиным в гостях у Маслова. Смотрел с середины кино "Истоки". В день прилёта задал Начпо вопрос о ленинской скромности: почему командиры питаются в "греческом" зале? Ответ был уклончивым, замполитским. 6 августа. Отдыхаю. Жара. В столовой кормёжка скверная. Закуску " забыли" дать столов на 11. 7 августа. Томлюсь в безделье. До обеда написал письмо в Орловку. Запечатал письмо и передал Маслову. Из Ташкента обещал отправить. Говорят, сбит экипаж. Пообедал - что кушал, что радио слушал: вместо компота кормовые арбузы (долька), вместо закуски - сжатый воздух. Первое и второе - ложкой. Вчера ходили в дивизию, в магазин. Ничего путнего. Ужин, кофе не хватило столов на 12 (ряд). Мяса кот наплакал, больше всё сало. Масло растаяло. В командирском зале масло из холодильника. И кофе всегда хватит. И курицу для кого-то готовят. (Официантка одному, что сидел со мной, принесла). А замполит утверждал 3-го (когда прилетели сюда), что не смотря на греческий зал (на его наличие), кормят всех одинаково. Не подумав, сказал, что дыни на перроне покупает: за чеки покупают в чековых магазинах, но там дынь нет, а афгани у него быть не должно. Впрочем, "им" всё можно. 8 августа. Сбит вертолёт. Сдали по 5р. Перешли в модуль**. Часа 2-3 расправлялись с гадюшником. Тараканы всё равно остались. 10 августа. Джон фон Нейман, "Теория игр": "В случае, если все стратегии ведут к проигрышу, минимальный проигрыш будет эквивалентен максимальному выигрышу". Вчера провожали в последний путь четырёх человек из сбитого Ми-8. Я наивно полагал, делая короткие записи и кое-что зашифровывая намёками, что эти узелки на память можно будет потом расшифровать и вспомнить, если хотя бы ниточка останется, за которую можно будет потянуть. А кое-что не мог записать, чтобы не компрометировать себя и других, если вдруг мои записи попадут моим многочисленным Старый штурман* - штурман из заменяемой нами эскадрильи. Модуль** - помещение барачного типа, в котором до нас находилась заменяемая нами эскадрилья.
   недоброжелателям из числа коррумпированного комсостава и их холуёв. Сейчас жалею об этом. Надо было писать больше и подробнее. ...Мне нечего было бояться таможенного досмотра. Я не собирался нарушать таможенное законодательство. Обратил внимание, как инженер эскадрильи, он же по совместительству секретарь парторганизации, засунул несколько "червонцев" в носки перед таможенным досмотром. Оказывается, советские денежные купюры, начиная с "десятки" и выше, являются валютой, и страна, имеющая такую валюту, вправе предъявить Советскому Союзу оплатить её золотом, поэтому нам разрешалось провозить "тройки", "пятёрки" и рубли в сумме не более 30 рублей, дабы не подрывать экономику страны. Но что за дело секретарю парторганизации до интересов государства, когда на первом плане стоят свои, шкурные интересы? Чего здесь больше - алчности или чувства безнаказанности? Ведь можно попасться на такой мелочи и быть опозоренным перед коммунистами и безпартийными! По-моему, "партайгеноссе" понимал, что своей лояльностью к вышестоящему начальству, которое, кстати сказать, образцом морали и нравственности для подчинённых не являлось, заслужил для себя индульгенцию и его, в случае чего, строго не накажут: как-никак свой парень! Что же касается личного состава, так он, в основном, состоит из таких же деморализованных субъектов, которые вписаны в существующую систему и принимают установленные правила игры и двойные стандарты. Терпи, когда тебя гнобят, не замечай, когда объедают и не додают, не возражай, когда по всякому, часто надуманному, поводу проводят денежные поборы, "крысятничай" потихоньку в надежде, что не поймают, а если и поймают, то накажут не сильно и надейся, что и ты когда-нибудь выбьешься в начальники и уж тогда... Психология солдата-первогодка - "духа безплотного", мечтающего, пройдя через все издевательства, самому стать "дедушкой".Говорили, что "дедовщиной" поражены солдатские коллективы, и командиры всех степеней на всевозможных собраниях и совещаниях призывали "выжигать это позорное явление калёным железом". Нет, не только солдатская казарма - от неуставных взаимоотношений страдала вся армия! И после всего этого нас, безпартийных, призывали, в крайнем случае, равняться на коммунистов, а в лучшем - пополнять их ряды! Я за время службы в армии не встретил ни одного безпартийного жулика, разве что какого-нибудь захудалого прапорщика, да и тот занимался хищениями и махинациями под руководством своего наставника - офицера-коммуниста. Вот и равнялись, вот и вступали, чтобы потом холопствовать перед старшими, гнобить и обворовывать младших, идти по головам равных - и всё для того, чтобы подняться ещё повыше, что позволит украсть ещё побольше. Партия ничего не даёт, но многое прощает! Они, как жуки-короеды, подтачивали систему, которая их вскормила. А потом всё рухнуло... и придавило всех, и меня вместе со всеми! Но это было потом. Потом все начнут искать виноватых, я же решил, что буду фиксировать увиденное в фактах и лицах и каждого назову по имени. Это не суд, это - свидетельство. Экипаж, который прилетел за нами, изображал из себя крутых ковбоев. Их панамы с загнутыми вверх полями и смятым внутрь верхом напоминали что-то среднее между ковбойской шляпой и котелком главаря одесских "гоп-стопников". Особым шиком здесь считалось ходить в танкистском комбинезоне защитного цвета с курткой, заправленной в брюки, подпоясанные широким офицерским ремнём. Хотя в лётном комбинезоне была предусмотрена в левом грудном кармане кобура для ношения личного оружия, пистолеты носили в кобурах с отрезанными клапанами, чтобы была видна рукоятка, на офицерских ремнях. Опять же "косили" под заморских ковбоев. Я сомневаюсь, что кто-то из них так же лихо мог выхватывать пистолет из этой клоунской кобуры, как это делали киношные ковбои. Но главная их крутизна заключалась в том, что они были особо приближёнными к начальству и потому летали в Союз, то есть возили от туда контрабандную водку, а туда - контрабандные "шмотки".
  
   Как только перелетели "Речку"*, штурман начал палить по афганской территории из крупнокалиберного пулемёта А-12,7 длинными очередями. Во всём этом было что-то махновское. И вот мы в Кундузе. Аэродром Кундуз находится в 8 км. южнее н.п. Кундуз, на господствующем превышении над окружающей его местностью, края этой природной площади с севера, запада и юга являются обрывами, высота центра аэродрома+ 437 м ; географические координаты - 37 градусов северной широты, 69 градусов восточной долготы. Так как забайкальская эскадрилья, которую мы прилетели заменять, ещё оставалась в своём модуле, нас разместили в свободном помещении. Руксостав этой эскадрильи должен был вывезти наших командиров по всем основным маршрутам, а потом уже сдавать материальную часть, имущество и убывать по месту постоянной дислокации. Вместе с нами прилетел начальник разведки полка, так как его предшественник погиб в результате чьей-то пьяной выходки: тот сидел вместе с другими офицерами в курилке и ему прямо в висок угодил осколок от взорвавшейся неподалёку гранаты. Я не слышал, чтобы проводилось серьёзное расследование, искали и нашли виновного в ЧП. Наверное, как всегда, списали на боевые потери. В 40 Армии получило массовое распространение такое страшное явление, как убийство по неосторожности. Срок за это давали минимальный, вплоть до условного. После того, как к власти пришёл Андропов, за, так называемое, убийство по неосторожности, стали давать от 8-ми до 12-ти, и "по неосторожности" убивать сразу же перестали! Одиночки приезжают в Афган по замене очень редко; как правило, замена идёт подразделениями. В связи с этим у нас был очень популярен, так называемый, "садистский" стишок: Лётчик в полёте попутал педали - Напрасно в Кундузе заменщиков ждали... На пяточке, в торце модулей, который здесь использовался в качестве плаца для развода караулов и внутренних нарядов, вечерней поверки и прочих общих построений, можно было увидеть знакомые лица. Некоторых, с которыми в разное время свела судьба, не видел лет 10, другие были направлены из нашего гарнизона по замене в Забайкалье несколько лет назад. Подошёл Федя Юнг, узнав, что прибыли заменщики из Цулукидзе. Раньше он летал на Ми-8, а теперь на какой-то наземной "майорской" должности. Поздоровавшись с ним за руку, я сказал: "Федя, передавай мне своих б...ей по описи!" "У меня никого нет", - скромно отвечал Фёдор. "Не верю! - изумлённо воскликнул я. - Целый год воздержания - как ты вынес такое?" "Послужишь - узнаешь", - с достоинством отвечал Федя. ...Как-то, отдыхая в лётном профилактории, в Кабулети, я, мой командир экипажа, Саня Пересыпкин, и ребята с "восьмёрок, трое человек, оказались в одной компании. Поскольку у всех у нас в "амурном" плане ничего не "выгорело", а отдых близился к концу, Федя Юнг поднял стакан с "чачей" и предложил тост "за нашу непорочность", который был с энтузиазмом поддержан и выпит до дна. Потом я слышал о нём от подруги моей жены, Марьи Шабановой, что Федя по пьянке становится не управляем, и даже сидя рядом со своей женой, может запросто залезть под юбку к своей соседке по другую сторону стола, из-за чего у него бывали большие проблемы не только со своей благоверной, но и с оскорблёнными мужьями. Поздоровался с Архангельским, борттехником с Ми-6-ых, которого знал ещё с Добрынки, а потом служил с ним в 4-й эскадрильи в Цулукидзе, и которого звали "пан Гималайский за его лошадиный оскал, как у популярного артиста из "кабачка "12 стульев". Увидел Комарова, он в Добрынке летал "праваком" на Ми-10 с Бобом Тихомировым, а сейчас - командир экипажа Ми-6. В Добрынке раньше стояли "Речка"* - пограничная река Аму-Дарья
   истребители Миг-17, поэтому в лётной столовой кормили прилично. Когда к столику, за которым сидели Боб Тихомиров и его верный правак Комарик, подходила официантка и в числе прочих блюд предлагала мясо по-крестьянски в квасе, Боб Тихомиров, под общее оживление, говорил: "А мне - мясо по-барски в пиве"! Встретил Коптёлкова и Маслова, выпустившихся через год после меня, и служивших со мной в Добрынке, один - штурман полка, другой - штурман эскадрильи. Вечером я и Серёга Никулин пошли в гости к моему знакомому по службе в военном городке Сокол, что под Владимиром, штурману эскадрильи майору Маслову. Маслов очень удивился, когда узнал, что я всего лишь старший лейтенант и штурман экипажа. Он прибыл в часть из училища на год позже меня и уровень штурманской подготовки у него был никакой , а я уже имел допуск к полётам днём в СМУ*. Пришлось отшучиваться: "От чего всегда страдали российские поручики? - От вольнодумия!" Маслов жил в комнате с комэской. На столе была порезана большая сладкая дыня, которыми славилась Средняя Азия, стояла бутылка водки и гранёные стаканы из лётной столовой. По столу, между ломтями дыни, как ни в чём не бывало, бегали рыжие тараканы. На них, похоже, никто здесь не обращает внимания. Мне стало понятно, почему процентов 70 личного состава забайкальской эскадрильи переболели желтухой, даже сам комэска недавно вернулся из госпиталя: это - тараканы, это - антисанитария. В комнате работал кондиционер, было прохладно, мы пили водку и закусывали дыней. У меня от дневной жары с непривычки целый день болела голова в правой лобной части. В прохладной комнате, после ста пятидесяти граммов головная боль прекратилась! Я вспомнил, что в детско-юношеские годы, читая книги о путешественниках и офицерах колониальных войск, которые в джунглях Африки и юго-восточной Азии пили виски, ром и прочие экзотические напитки в качестве лекарства от малярии и прочих тропических болезней, очень удивлялся: как можно пить крепкие спиртные напитки в жару? Я, например, между лимонадом и пивом в качестве прохладительных напитков всегда выбирал лимонад, а ещё лучше - газ-воду с двойным сиропом! Теперь я всё понял. Жаль только, водку разрешают провозить всего две бутылки. Одну мы уже приговорили. Чем я буду лечить головные боли? "Трезвые лётчики говорят о б..дях, а пьяные о полётах", - гласит одна из армейских шуток. Естественно, нас проинформировали о царивших здесь нравах на половом фронте. В создавшихся экстремальных условиях женский вопрос становился острой проблемой, которая, если даже и не находила своего практического разрешения, тем не менее, интерес вызывала живейший среди всех категорий личного состава. Поэтому все взгляды были устремлены на, так называемую, "пятую эскадрилью". Всего в нашем 181 отдельном вертолётном полку ВВС 40 Армии было четыре эскадрильи: 4-я - вертолётная эскадрилья на противотанковых вертолётах Ми-24 различных модификаций, 3-я вертолётная эскадрилья на транспортно-боевых вертолётах Ми-8 последних модификаций и две транспортные эскадрильи на вертолётах Ми-6: 2-я эскадрилья из Ленинградского Военного Округа и наша, 1-я, из КЗакВО**. Каждая эскадрилья занимала отдельный модуль - строение барачного типа с комнатами на 2-6 человек, оборудованными кондиционерами. В пятом модуле, находившемся напротив нашего, располагалась, так называемая, "5-я эскадрилья": здесь жили вольнонаёмные женщины, работавшие как в обеспечивающей части - ОБАТО, так и в штабе полка, писарями, в качестве младшего медперсонала в местной медсанчасти, бухгалтерами, поварами, официантками и прочими столовскими работниками, а также продавцами военторга. Платили им за их работу, как и младшему офицерскому составу, 230 чеков в месяц.
   СМУ* - сложные метеоусловия. КЗакВО** - Краснознамённый Закавказский Военный Округ.
   Строгими нравами этот "спецконтингент" не отличался, образованием и воспитанием тоже отягощён не был. Как будто бы они нарочно были задуманы, родились и воспитывались специально для Афганистана, задолго до возникновения здесь политической ситуации, приведшей к вводу Ограниченного контингента, всё равно, как прапорщики для Советской Армии до создания института прапорщиков. Женщины из пищеблока и военторга, кроме всего прочего, отличались ещё непроходимым хамством. Это советское "родимое пятно" данной категории гражданок: хамят больше те, которые больше воруют. И разве, с их точки зрения, достоин уважения тот, кто позволяет себя обворовывать? В отношении этой категории дамочек я вывел свою собственную теорию "червивого яблока": стоит появиться маленькой червоточине, и яблоку - конец, поэтому воровки не только хамят, но и б..ди. Симпатичных и привлекательных среди женского контингента - раз, два и обчёлся. Злые языки утверждали, что симпатичных начальство оставляет себе, в Кабуле, в качестве ППЖ*. Большинство вольнонаёмных набивали себе цену, сетуя на то, что в военкомате их обманули, обещая отправить в Венгрию; сюда они, якобы, не хотели. На самом же деле Афганистан был их лебединой песней. Большинство из этих дамочек - не первой свежести, потрёпанные жизнью, никогда не бывшие замужем и не имевшие такой перспективы у себя на малой родине, по определению, среди голодных до женской ласки, попавших на войну мужиков, пользовались бешенным успехом. Спрос рождает предложение, причём в твёрдой валюте, поэтому свою продажную любовь они оценили в 25 чеков, за что и получили коллективное прозвище - "чекистки". Кроме того, приворовывая на своём рабочем месте, как дамочки из пищеблока, или пряча дефицит под прилавок, как их товарки из военторга, и сдавая продукты и дефицит в афганские дуканы, они получали доход на порядок выше официальной зарплаты и уезжали в Союз весьма состоятельными дамами. Некоторые из них откровенно мечтали: куплю себе в Союзе кооперативную квартиру, машину и мужа. Большинство же из них старались иметь одного, постоянного партнёра, причём этот избранник должен был сочетать в себе как интимную составляющую, так и коммерческую, то есть, обязательно летать в Союз, чтобы периодически провозить через таможню и отправлять по почте указанному адресату вещи и чеки, а также угощать контрабандной водкой. Постоянный партнёр нужен был ещё и для того, чтобы оградить себя от постоянных приставаний, липких рук и похотливых взглядов. Попадались и порядочные девчонки, но долго продержаться в этой "специфической" среде не могли и очень скоро ломались. Представьте себе комнату в модуле, в которой стоят пять кроватей через узкий проход, в котором стоит тумбочка на двоих; в помещении имеется также встроенный в стену проём для верхней одежды и чемоданов, над окном установлен кондиционер. Все удобства, как говорится, на улице. И вот приходят по вечерам к её соседкам хахали и гуляют допоздна, затем выключают свет и начинается, так сказать, интимная жизнь. Долго ли устоит в такой обстановке наша мисс-невинность? Иной дамочке удавалось даже женить на себе какого-нибудь невинного, слабохарактерного мальчика, который впервые попробовав женских прелестей, посчитал, что слаще ничего на свете не бывает. Про таких говорили: "Женила на п..де". Иногда, узнав, что в родном гарнизоне его благоверная, мягко говоря, погуливает, обманутый муж находил себе фронтовую подругу, как говорится, менял шило на мыло, и тогда среди контингента "пятой эскадрильи" долго обсуждали, как проходила церемония бракосочетания в советском посольстве, в Кабуле. Это, достаточно редкое, событие воспринималось, как местный вариант сказки о Золушке. Идиоты, конечно, попадались, но их было не так уж и много, подобного рода случаи были достаточно редкими, поэтому и становились такой горячо обсуждаемой в женском модуле темой. Ведь самая последняя б...дь, даже будучи неказистой и корявинькой, мечтает о "прынце" на белом коне, хотя сама далеко не
   ППЖ* - Походно-полевая жена; институт ППЖ появился в Великую Отечественную войну. королевишна. Нас также предупреждали, что некоторые из "чекисток" обслуживают за афгани* и жаждущих "белую ханум" местных жителей, поэтому "подхватить" от них можно не только "гусарский насморк", как романтично называлась гонорея, но и кое-что посерьёзнее... Будучи в душе поэтом, я крыл про себя самыми отборными ругательствами неразборчивых военкоматовских начальников 2-го отдела, пославших таких мегер в Афганистан, и лишивших меня возможности даже любоваться ими, испытывая эстетическое наслаждение. Правда, обратившись как-то в медсанчасть, я, к своему удивлению, увидел перед собой медсестру-очаровашку лет 27-30, которую принял за татарку, чем обидел её, сказав о своём предположении. "Я - украинка", - возразила она мне, как я уже отметил, с обидой в голосе. Скорее всего, в этой украинке было очень много крымско-татарской крови. Находясь под влиянием её женского обаяния, придя к себе в комнату, тут же написал четверостишие, посвящённое медсестре Валентине: Ах, Валечка - в восточном исполнении! Ну, как унять душевное волнение? Меня своей любовью не балуй, Но подари один лишь поцелуй... Но до поцелуев, к счастью, не дошло, поскольку предмет моего обожания любовная лирика не трогала; Валентина оказалась девушкой прагматичной и вскоре нашла себе молоденького "правака" с "восьмёрок"**, который влюбился в неё по уши, обещал жениться и усыновить её уже достаточно взрослого сына. Впрочем, я даже рад за неё, поскольку каждый, как говорится, хочет простого человеческого счастья, я же мог только "поматросить и бросить". Ещё одно четверостишье я посвятил заведующей нашей гарнизонной гостиницей, которую звали Нина. На мордашку она была - так себе, зато хорошо сложена. Это четверостишье я написал на красивой открытке с розами и вручил ей, предварительно продекламировав: Нинель, какая грудь! И стан точёный... Прошу: "Со мною будь Ты обнажённой"! Но её не заинтересовали "ни роза, ни соловей", она не была романтичной натурой, но оказалась приземлённой, смазливой бабёнкой, от неё пахло водкой и сигаретами... Эпиграммы, которые я посвящал отдельным представительницам слабого пола из пресловутой "5-ой эскадрильи", конечно, не стихи о Прекрасной Даме, но и наш гарнизон - тоже не блистательный Санкт-Петербург с его утончёнными княжнами и графинями! Ты, оттолкнув меня, Сказала: "Все вы...", А ночью снилась мне В костюме Евы. Или такое четверостишье: Чужой ребёнок, но хорош! Отбросив нравственности бремя, Её увидеть предпочтёшь Не в детской, а в гареме. После нескольких месяцев воздержания и не такое напишешь! Попадались и среди лётного состава ещё те ухари! Афгани* - денежная единица в ДРА. "Правак" с "восьмёрок"*- правый лётчик на вертолёте Ми-8, официально называется лётчик-штурман.
   По гарнизону ходила легенда про замполита с "восьмёрок", который за одну бутылку водки "отодрал" всю "5-ю эскадрилью". Наш Казанова приходил в комнату к "чекистке" и ставил на стол бутылку водки, которая в Афгане стоила 25 чеков и являлась жидкой валютой. Отымев "жрицу любви", он говорил ей: "Х..во еб...ся"! После чего забирал со стола бутылку и уходил к очередной "жертве". И ни одна из обманутых "чекисток" не предупредила остальных. Остаётся только гадать, чего было больше: желания не показаться дурой среди товарок, или боязни, что все узнают о её "непрофессионализме"? Для того, чтобы пройти к КДП*, надо было выйти через КПП из нашего, огороженного колючей проволокой городка и пройти по дороге вдоль стоянок, которые располагались по правую руку. Заасфальтированное пространство перед КДП здесь называлось перроном. Афганские военные занимали пристройку к КДП, больше похожую на сарай; здесь же располагалась лавочка, в которой торговали дынями. Дыни были большие и сладкие! На перрон, в основном, за дынями и ходили. Слева от дороги, немного не доходя до перрона, был пустырь, на котором было несколько убогих глинобитных сооружений, рядом устанавливались палатки для афганцев, повёрстанных в Царандой**, здесь же, сидя прямо на земле, коротал время простой люд, оборванный и грязный, в надежде улететь по своим делам. Улететь можно было только на советских вертолётах. Самолёты и вертолёты афганских "бахтар" приземлялись крайне редко. Нас предупредили, чтобы мы не смотрели в сторону афганцев во время совершения ими молитвы, дабы не провоцировать их. Через пустырь шла дорога из города на аэродром. Дальше, южнее КДП, за взлётно-посадочной полосой, находились штаб дивизии, медсанбат и военная прокуратура в огороженном "колючкой" городке, где располагалась пехота; мы туда ходили в военторг, который был побогаче нашего. Чтобы пройти туда, надо было перейти ВПП, пройти через стоянку "двадцать четвёрок"***и пролезть через отверстие в колючей проволоке. Иногда стоянку охранял часовой, тогда надо было с ним договариваться, чтобы пропустил. Платили нам здесь в чеках: сверхсрочникам, прапорщикам и младшему офицерскому составу - 230 чеков, старшему, от майора и выше, - 275 чеков. Правда, через несколько месяцев младшим офицерам стали платить 250 чеков - наверное, наших начальников совесть заела - платить офицеру столько же, сколько посудомойке в столовой! Основная часть денежного довольствия, за вычетом 50 рублей, откладывалась на сберкнижку, в Ташкенте; вместо 50 рублей нам и платили 230 чеков - как бы второй оклад. Кроме того, часть суммы можно было перевести по денежному аттестату для содержания жены и детей, что я и сделал, как только появилась возможность. Правда, военные бюрократы оформление этой финансовой операции произвели крайне медленно, и моя роднулька, растратив нехилую сумму денег, которую я оставил, отбывая в ДРА, потом немножко поголодала; дошло до того, что мои иждивенцы обшарили все карманы моей верхней одежды в надежде найти хоть какую-то мелочь на хлеб и молоко. Офицеры, по прибытии к новому месту службы, кроме финансового, становятся на котловое и вещевое довольствие. По поводу гнусной кормёжки и хамского обслуживания в лётной столовой уже было сказано. Что касается вещевого снабжения, лично мне получать ничего не надо было, за исключением панамы и обуви, напоминающей нечто среднее между полуботинками с дырочками и босоножками. В них было легко и прохладно. Первые несколько дней я ходил в повседневной фуражке, и когда одел вместо фуражки панаму, почувствовал, что в ней намного комфортнее ходить в жару и
   КДП* - командно-диспетчерский пункт, основной пункт, с которого осуществляется руководство полётами. Царандой** - афганские воинские формирования. "Двадцать четвёрки"*** - вертолёты Ми-24. переносить её. Я свою панаму не стал портить, загибая края и сминая верх, наоборот, погладил её утюгом, и она стала напоминать шлем английского офицера колониальных войск - у каждого свои расовые предпочтения, свои идеалы и свои понятия о красивом и безобразном! Полевую форму получать не стал, поскольку оная предлагалась старого образца. Что касается, так называемой, "афганки", в которой показывают киношных героев в фильмах про Афганистан, так я её видел на нашем начштабе полка, на прапорщиках тыла и, почему-то, на прокурорах. А, по замыслам московских начальников, форму и назвали экспериментальной, чтобы в дальнейшем ввести её в войска, с учётом пожеланий военнослужащих, и, разумеется, не тех военнослужащих, что сидят на продскладе или в прокурорском кабинете. По этому поводу ходил анекдот: "Прапорщик ответил, что форма ему нравится, только бы карманы сделать побольше, в этих много не унесёшь"... ...На следующий день после нашего прибытия, с личным составом нашей эскадрильи беседовал прилетевший откуда-то командир полка. Беседа заключалась в том, что нас построили на аэродроме, в районе вертолётной стоянки нашей эскадрильи, и наш новый отец-командир обрушился на личный состав с угрозами по поводу "не смейте водку пьянствовать и беспорядок нарушать". "Не злоупотребляйте спиртными напитками, не занимайтесь контрабандой, летайте без предпосылок к лётным происшествиям - никаких других требований я к вам не предъявляю", - заверил он нас. "Я вот не пью, не курю, контрабандой заниматься не собираюсь - значит, у меня здесь, под знамёнами нового командира, впервые за всю службу не будет проблем"? - задавал я себе вопрос и что-то мало в это верил. И, как показали дальнейшие события, очень неблагоприятно для меня сложившиеся, был прав. Двойная мораль предполагала перед строем говорить правильные слова, а затем с "избранными" обсуждать вопросы "со шкурным уклоном". Командир полка так увлёкся "назидательной" речью, что забыл представиться, как это принято в приличном обществе вообще и согласно УВС*, в частности. А может быть, назвал себя мимоходом и невнятно - так или иначе, но потом, после команды "Разойдись!" офицеры и прапорщики спрашивали друг у друга фамилию командира полка. Наш командир полка, подполковник Бигеев, выпускник Сызранского вертолётного училища, татарин по национальности, выглядевший до неприличия молодо и не солидно, был из тех, кого за их стремительный карьерный рост наш эскадрильский балагур в Цулукидзе, Саня Пересыпкин, который прибыл к нам по замене из Магочи, называл "переспективными" и "дикорастущими". Сам же он за свой язык, неуместные шутки в адрес отцов-командиров и расп...кое отношение к службе, ходил в "старлеях", будучи лет десять на капитанской должности. О таких у нас с иронией говорили: "карьерист". Таким же, с позволения сказать, "карьеристом" был и я, пять с половиной сроков просидевший на одной должности и в одном звании, и служивший для "дикорастущих" в качестве своего рода удобрения, навоза. Раз в неделю, перед отбоем, было заведено офицеров и прапорщиков строить на плацу для вечерней поверки. Принимал доклады от командиров подразделений и докладывал командиру части о результатах вечерней поверки начальник штаба полка, щеголеватый подполковник в "афганке" и чешских сапожках, какие носили офицеры афганской армии, по фамилии Котов-Адельский, по прозвищу "Кот мартовский", которое ему дали в "пятой эскадрильи" из-за его определённых слабостей. Оказалось, правый лётчик из отряда капитана Дащенко учился с Адельским в Ейском высшем военном авиационном училище лётчиков, где последний был признан медкомиссией негодным к лётной работе и выпущен по штабной должности. И вот бывший "неудачник" - начальник штаба полка и после Афгана едет поступать в академию, а его более удачливый УВС* - уставы Вооружённых Сил. однокашник, курсант Горло - старший лейтенант и правый лётчик на ветолёте Ми-6! Поговаривали, что у Адельского, якобы, была очень "волосатая рука" по линии его тестя. На эту тему в нашем Цулукидзвском полку был популярен остроумный анекдот, который относили к категории "армянских": "Армянскому радио задают вопрос: "Может ли сын полковника стать генералом"? "Может, - подумав, отвечает армянское радио, - если у генерала нет своих детей". Пока забайкальская эскадрилья не уехала, мы занимали помещение спортзала. Было очень душно, поэтому уснуть было невозможно. Кроме того, недалеко от нашего модуля круглые сутки работал генератор чешского производства, который давал освещение для всего городка. И редко, когда не было канонады: орудия обрабатывали участок по обе стороны от дороги перед приближающейся колонной, затем, когда колонна подходила, огонь переносился дальше - так осуществлялась проводка наших колонн. Но привыкаешь ко всему, кроме жары - к вечеру от жары болит голова в районе правого виска, а вьетнамский бальзам помогает минут на 15-20. Что касается работающего двигателя или орудийной канонады, то через некоторое время то и другое как шум не воспринимаются. Южные ночи бывают очень тёмными, небо - фиолетово-чёрное с яркими, мерцающими звёздами. Как только темнело, со стороны боевого охранения в небо устремлялись светящиеся автоматные очереди, взлетали с шипением и лопались сигнальные ракеты, а потом долго спускались с парашютом, освещая всё вокруг... За туалет и умывальники, где пустырь заканчивался рядами колючей проволоки, нам ходить не советовали, поскольку можно запросто подорваться на мине. Мины ставились безсистемно, карты минных полей не составлялись, либо не сохранились, поэтому подрывы на своих минах были не такой уж редкостью. Всё это свидетельствовало о потере управления, что говорило о несостоятельности нашего командования в качестве управленцев. С точки зрения "Теории катастроф" и это, в том числе, предполагало скорый и безславный конец существующей порочной системы. Но сколько человеческих жизней не досчитается наше общество, сколько человеческих судеб будет исковеркано, прежде чем это случится!.. Я познакомился с ребятами с "двадцать четвёрок", которые занимались каратэ и договорился заниматься с ними. Лейтенант Ваулин, правак замполита эскадрильи Сребницкого, с которым я познакомился на учениях "Запад-81" и который тоже интересовался каратэ, после моего предложения заниматься вместе, от ответа ушёл. Потом я понял, что он боялся Воробьёва и Сребницкого, в чьих глазах я являлся как бы "неприкасаемым". Ещё до начала полётов комэска разделил лётный состав эскадрильи на "привилегированных", т.е. тех, кто будет летать в Союз, и тех, кто будет пахать, как негр, в Афгане. А все разговоры о "сколачивании подразделения", о "едином организме" - не более, чем атрибуты двойной морали... Перед убытием забайкальской эскадрильи, мы провожали на Родину погибший экипаж с Ми-8. Личный состав полка был построен на перроне, пяточке перед КДП, для прощания с погибшими и отдания им воинских почестей. После прощального салюта, цинковые гробы в деревянных ящиках погрузили в подруливший на перрон Ан-10, покрашенный в тёмно-зелёный, почти чёрный, камуфляж. Наверное, и поэтому самолёты, перевозившие "груз 200", называли "чёрными тюльпанами". В это время над стоявшими на траурном митинге на предельно малой высоте пролетела пара "восьмёрок", в качестве прощального салюта отстреливая во все стороны тепловые помехи... Глава III.
   Экипаж у нас подобрался "аховый". У Никулина и у меня 1-й класс, зато остальные: правак, Важа Плиев - за 5 лет в училище и год после училища его даже не научили держать режим в горизонтальном полёте; борттехник, Бушмакин, тоже бывший двоечник - ни в теории, ни на практике; в этом случае дают грамотного бортмеханика в чине прапорщика, но нам Воробьёв дал солдатика. Наверное, для того, чтобы поскорее "грохнулись", благо, что за это никому ничего не будет - у себя, на разборе полётов, сообщат, что авария произошла по вине личного состава, а по команде доложат: "Сбит огнём МЗА* мятежников".
  
   12 августа. Пшеница - гандол (по афг.).
   Вчера - первые полёты в Афганистане. Летал за асфальтом в Ташкурган. Золотой асфальт, но что поделаешь: дешевле нет.
   Сегодня встали в 4.00, завтрак в 4.30 и завертелось. В Пули-Хумри летели налегке, если не считать нескольких пассажиров (ирок ). Загрузились звёздочками и валами для танков. Привезли, а здесь говорят: зачем. Валы мы ещё на мостики пустим, а звёздочки куда?
   Видел, как афганец сгребал в кучу рассыпанную пшеницу.
   В П-Х стрелял в банку из пистолета. 13 августа. Нужен открытый лист и на груз, чтобы не гадать, какой вес перевозили. Сегодня м-т слегка изменили: Кундуз - Файзабад - П-Хумри - Кундуз и т.д. Вчера: пехотные офицеры до ужаса безынициативные. Стоит как пугало и не руководит разгрузкой. Солдатики сами кумекают. Просидели в П-Х до 2-х часов. Обед прошёл мимо. И о чём думают "началники"? 14 августа. Воскресенье. Нас не запланировали и мы отдыхаем. С утра немного поковырялись возле модуля. Спал. На обед не было консервов. Марина сказала, что жарко, портятся. На второе - полкотлеты. Замучили салом варёным. Вчера выступал З. ком. авиации 40А.
   Надо постираться.
   15 августа. Сегодня не летал. Немножко потренировался. Комэска: претензий в столовой не предъявлять, обстоятельства сложатся не в вашу пользу. Сдать поролоновый матрас. Завтра - на Ташкурган.
   16 августа. Сидим в Ташкургане из-за дефекта. Долго ждали спецов. Теперь устраняют дефект.
   17 августа. Вчера долго просидели. Прилетели где-то полвторого. Если бы нас окружили, помощи так и не дождались бы. С такой оперативностью. Кормят паршиво: сало, сало, сало. Молока, яиц, колбасы не было. Вчера без кофе оставили.
   МЗА* - малокалиберная зенитная артиллерия. Вчера договорился насчёт занятиё каратэ.
   18 августа. 47 км с-з 2 ДШК, 22 км ю-з ДШК (Файзабад). Информация - Ракушин - Горло: комэска и правак летали в Кабул и купили джинсы. Откуда у них по 1200 афгани? Пообедал. Лётчики возмущаются плохой кормёжкой. На второе всего одна котлетка. Сегодня почему-то был кофе и было молоко (на завтрак). Расщедрились. Командиры предъявляют к лётчикам только требования, кто о них будет заботиться? Почему не предъявляют высокие требования к другим категориям (к тому же пищеблоку)? Насморк. Освобождение на трое суток. Позавчера, при заходе на посадку, чуть не лопнула перепонка. Между прочим, в обязанности командира полка согласно Уставу внутренней службы входит и такой пункт, кстати, 8-й по порядку из 18-ти: "- рассматривать и утверждать раскладку продуктов на неделю и следить за качеством и полнотой выдачи пищи, периодически лично проверять качество приготовленной пищи". Подполковник Бигеев злостно уклонялся от выполнения этого пункта. Поскольку подчинённые не могут давать оценку своему командиру, они его либо уважают, либо не уважают. Ну, и за что нам было уважать нашего командира полка? Мне могут возразить и сказать, что на него было возложено очень много других обязанностей, и он просто не справлялся со всеми. В таком случае его командир - Командующий ВВС 40 Армии - плохо знал своих подчинённых и назначил Бигеева на должность, которой тот не соответствовал. Да и сам Бигеев должен был честно признаться, что не "потянет" на должности командира полка. Однако он этого не сделал, значит был уверен в своих силах. Да и генерал-майор Колодий, Командующий авиацией 40 Армии, не высказывал претензий в адрес молодого, перспективного командира полка, значит был доволен им. Выходит, дело просто в наплевательском, чванливом, барском отношении к подчинённым, с которыми завтра пойдёшь в бой и которых сегодня позволяешь обкрадывать, оскорблять, то есть попросту предаёшь их? Считаю, что слова из песни Газманова о "господах офицерах", которые не "испачкали честь" и "вернули матерям живых сыновей", к подавляющему большинству товарищей офицеров с холопскими замашками, ну, никак не относятся: сыновей, а точнее, то что от них (или не от них?) осталось, матери получали запаянными в цинковых гробах, либо физически и морально искалеченными, не верящими в идеалы, которые самым бессовестным образом попирались там, "за Речкой".
  
   25 августа. Наряд закончился. Я - дюже злой. Сейчас, на ужине, плюс к плохой кормёжке ещё не накрыли наш стол (не принесли сгущёнку и уверяли, что была). Официантка Надя: можешь жаловаться, всё равно не поможет. Какой-то гражданский накладывает (дюже начальник). Заведующей не было (которая Люда). Позже появилась дама, которая в очках. Вчера начпрод о заведующей: "Придёт на завтрак и обед, оденет белый халат, а на ужин вообще не приходит. Всё равно получает 230 чеков, как и я". Сетовал, что не может воздействовать на "поварёжек", всего-навсего премиальных 12р. лишить может. А по-моему, причина другая: шерш е ля фам (в смысле, ля мур).
   В обед нет закуски, банки уносят по нескольку штук одни и те же лица. Короче, пора "чехлить". От сюда - операция "чехол". А там и за военторг возьмусь. А то т. Бигеев слеп на один глаз: требует только от лётчиков. А надо ещё и для лётчиков.
   Ухо пока не проходит. И насморк тоже. По этому поводу: каламбур о джинсах и "дублёнке".
   В наряде всю ночь не спал.
  
   26 августа. Пришли в столовую, сели за пустой стол. Ждали минут 10, после этого официантки Марина и Валя, заведующая Люда стали говорить, что уже без 5-ти, надо приходить вовремя. А причина не в этом: кончились колбаса, яйца. Масло и яйца (3 шт.) принесла с других столов (Валя). Колбасы не было. За столом сидели: Козлитин, Журавлёв, Садовничий, Шубенин.
  
   Кроме всего прочего, мы ещё занимались благоустройством нашего городка: прапорщик с солдатиком делали из глины кирпичи, из которых складывали помещение КПП, на гравийное покрытие по всему городку под руководством всё того же прапорщика укладывался асфальт. Кстати, за это прапорщик впоследствии был представлен к медали "За боевые заслуги". За асфальтом мы летали на завод, расположенный недалеко от населённого пункта Ташкурган. Командир части договорился с руководством завода, и нам отпускали асфальт за технические масла и керосин. Вышестоящее начальство любило помытый асфальт, побеленные бордюры, подстриженную и покрашенную зелёной краской траву и зачастую ценило этот "марафет" выше состояния боевой подготовки. Поэтому командиры так заботились о благоустройстве городков, что, в общем-то неплохо: когда кругом красиво - жить веселей. При подлёте к Ташкургану, я заметил на дороге, идущей от Ташкургана в сторону Кундуза, стоявшую легковую автомашину - а если произведут по нам пуск из ПЗРК* типа "Стрела-2"? Я тут же достал из накладного кармана брюк комбинезона записную книжку, где у меня были записаны тактико-технические данные "Стрелы". Это была шпаргалка на случай сдачи очередного зачёта по тактике. Так, высота применения - 4000 м. Командир, отверни в сторону - пойдём параллельно дороге: мне что-то вон тот стоящий автомобиль не нравится", - доложил я Никулину. После этого случая ТТД ПЗРК "Стрела-2" помнил без шпаргалки. Когда приземлились на небольшой площадке, недалеко от заводика по производству асфальта, Никулин связался со старшим пары Ми-24-ок, которые нас сопровождали, и они полетели на аэродром Кундуз. Солдатик, которого прапорщик послал за асфальтом, так как сам боялся летать, куда-то исчез и разгрузочно-погрузочными работами экипажу пришлось заниматься самому. Мы привезли целый ворох барахла, оставшегося в нашей комнате от прежних хозяев, и теперь отдали это всё окружившему нас рабочему люду с завода. Когда убывающая эскадрилья сдала нам модуль, мы от прежних хозяев ничего не оставили: ни тряпья, ни тараканов; вымели и вынесли весь мусор, а полы помыли с хлоркой; тряпками, намоченными в хлорированной воде, протёрли всю мебель и койки и в дальнейшем, при влажной уборке, всегда использовали хлорку. И надо отметить, что до самой замены в нашей эскадрильи из числа офицеров и прапорщиков желтухой заболели всего несколько человек. В этот раз нам как-то удалось при помощи лебёдки затащить тележку в грузовую кабину. Назад долетели, предварительно вызвав прикрытие, без приключений. Постепенно освоили все маршруты: летали в Пули-Хумри, в Файзабад, в Хайратон. Это был наш "золотой треугольник". Может быть, "золотой" и потому, что всё, что мы доставляли по воздуху, влетало государству в копеечку. Государственные мужи в лице командиров всех степеней, которые занимались управлением, рачительнее не стали: так же рассыпалась на "бетонку", "железку", "грунтовку" при выполнении погрузочно- разгрузочных работ картошка, морковка, пшеница; также к вертолёту подъезжал топливо- заправщик, и борттехник, проверяя конденционность топлива на отсутствие в нём воды ПЗРК* - переносной зенитно-ракетный комплекс. , выливал десятки литров керосина из рукава шланга на бетонку, железку, грунтовку, поскольку ёмкости для сбора некачественного топлива и более прогрессивные, сберегающие технологии нашими начальниками предусмотрены и разработаны не были. Не думаю, что таким же образом поступали в армиях стран НАТО, которые были нашим вероятным противником. И после всего этого мы возжелали распространить наш советский опыт затратного, неэффективного хозяйствования на другие страны! Думаю, в большей степени это происходило из-за низкой культуры нашего командного состава, его безразличного, наплевательского отношения ко всему, что не относится к собственному карману, тем более проявление инициативы не приветствовалось, кроме инициативы снизу, организованной сверху. Хотя на партсобраниях и говорилось постоянно о том, что "экономика должна быть экономной", о бережливости, о рачительном использовании ресурсов, в практические дела всё это не воплощалось, поскольку отсутствовали и механизмы реализации всех благих намерений, и стимулы, и методики контроля за исполнением. Государственные мужи рубили сук, на котором сидели, и который впоследствии обрушился на головы простых людей, сами же они, в большинстве своём, каким-то чудесным образом спарашютировали и остались невредимы... Вставали, что называется, с петухами, как деревенские доярки на утреннюю дойку, полчаса на туалет и бегом в столовую, где не столько покормят, сколько нахамят и испортят настроение, дальше - предполётные указания, после этого получаешь пистолет, автомат, подсумок со снаряжёнными магазинами и быстрым шагом на перрон, в диспетчерскую - получить портфель с секретными топографическими картами, потом наискосок рысью на стоянку эскадрильи, где экипаж уже запустил и опробует двигатели - надо успеть проверить навигационное оборудование: в первую очередь, радиокомпас, а также компаса, работающие на других принципах, установить точное время на бортовых часах членов экипажа. После остановки двигателей надо было обойти вокруг вертолёта, убедившись в наличии, целостности и отсутствии повреждений на приёмнике воздушного давления и многочисленных антенных системах. Затем, по заведённому в авиации ритуалу, можно справить малую нужду на колесо шасси. Хотя последние две операции, по инструкции и согласно неписаных правил, необходимо выполнять до опробывания двигателей. Иногда, когда чётко и отлажено работают части, в интересах которых мы перевозим грузы, и не приходится сидеть и томительно ждать, изнывая от жары, мы выполняли по пять боевых вылетов. Боевым, согласно НПП-78*, считается полёт, полностью или частично выполненный над территорией, занятой противником. Вопреки утверждениям советской печати о том, что душманы - эти жалкие наймиты западных разведок и религиозные фанатики - контролируют не более двадцати процентов территории, и то в пустынной и горной, труднодоступной местности, и презираемы всем афганским народом, всё на самом деле было с точностью до наоборот. Мы контролировали только свои аэродромы, окружённые и защищённые различными инженерными сооружениями: здесь и траншеи с боевым охранением, и вкопанные по самые башни танки и БТРы, и артиллерийские позиции с орудийными и миномётными расчётами, и пулемётные гнёзда, и минные поля, и заграждения из колючей проволоки. Каждый раз, взлетая с аэродрома и возвращаясь назад, я, как на ладони, видел всю систему укреплений, и, "думая за противника", смотрел, в каком месте прорвал бы или преодолел бы оборону аэродрома.
   Заход на посадку и уход на маршрут здесь выполняются не так, как в Союзе: зайдя в охраняемую зону, самолёт начинает снижаться с крутой глиссадой, что называется, "ро-
   га в землю", и только потеряв необходимую высоту, заходит на посадку "по коробочке"
  
   НПП-78* - наставление по производству полётов - основной руководящий документ для лётного состава
   или даже "сходу". Ощущение не из приятных, когда у тебя насморк: ужасно как давит на
   барабанные перепонки. У меня был хронический насморк непонятно какого происхождения: это могла быть аллергия на афганскую пыль, когда задует "афганец", могла быть простуда из-за резкой смены температуры, когда в жару с улицы заходишь в прохладную комнату с работающим кондиционером. Поэтому я перед посадкой, минут за 10-15, закапывал в нос капли нафтизина. И вот, во время одного из полётов, у меня закончился нафтизин. Во время захода на посадку, страдая от сильной боли в правом ухе, я просил командира уменьшить вертикальную скорость снижения, хотя этого сделать было нельзя, поскольку снизиться мы должны были в пределах охраняемой зоны, дабы не попасть под возможный огонь МЗА мятежников. После посадки я пошёл в санчасть и мне дали освобождение на трое суток. Кстати, после прибытия в Кундуз нас осматривал врач части и узнав, что я плохо переношу жару, предложил отправить меня в Ташкентский госпиталь на предмет списания с лётной работы. Я решительно отказался: "Ну, уж нет: после стольких мучений и нервотрёпок, после такого риска уехать ни с чем! Теперь уж я пока , как минимум, не куплю себе, жене и детям джинсы, батники и кроссовки, никуда из Афганистана не уеду. Я сюда приехал не по своей воле, а теперь уехать без всякой моральной и материальной компенсации"? "Ну, как знаешь", - пожал плечами доктор и написал мне допуск к полётам в условиях жаркого климата. Когда я пошёл в санчасть по поводу баротравмы, мне предложили полечиться на стационаре, но я отказался, рассчитывая, что полежу в модуле денька три и начну летать, как только почувствую себя лучше. И опять пострадал из-за своей сознательности. Часов в 10 утра вдруг открывается дверь и в комнату вваливаются Воробьёв и Сребницкий, а за ними Никулин, после чего Воробьёв при поддержке подпевалы Сребницкого начали обвинять меня во всех смертных грехах, главным из которых было отлынивание от полётов по причине трусости! Не помня себя, я подскочил с кровати, что-то крича и вдруг увидел, что комэска с грузным замполитом, бросившись вон из комнаты, застряли в проёме двери, а сзади их подпирал Серёга. Мне вдруг стало смешно, ярость прошла, и я остановился. Через некоторое время в комнату вернулся Серёга Никулин, которого я спросил, почему и он бросился бежать из комнаты? На что Серёга мне ответил: "Видел бы ты в тот момент своё лицо"! Я вытащил из-под кровати автомат и подсумок со снаряжёнными магазинами, которые утром получил вместе со всеми, и пошёл их сдавать. (Очевидно, комэска с замполитом испугались, что я их перестреляю). Когда, перед этим, задёрганный комэской Серёга признался мне, что у него всё чаще возникает желание зайти в их комнату и всех перестрелять, я начал отговаривать его, объяснив, что у Воробьёва две дочери, а у него самого сын, и что дети останутся сиротами, хотя ни в чём не виноваты; при этом поймал себя на мысли, что и мне очень хочется сделать то же самое и испугался своего желания! Дабы исключить несанкционированную стрельбу из личного оружия, в том числе по начальникам политотдела, да и просто друг в друга по пьяной лавочке, мы автоматы и пистолеты после окончания полётов, придя в модуль, сдавали начальнику штаба эскадрильи под роспись. В этом заключалась его основная функция, если не считать выделение личного состава во внутренний наряд и караул, согласно плана-графика, утверждённого начальником штаба полка. Являясь не лётным лицом, начальник штаба эскадрильи никакого отношения к планированию боевой подготовки не имел, никаких занятий ни разу не проводил. Тем не менее, орден Красной Звезды был у него, как говорится, в кармане. Между прочим, злые языки утверждали, что в наградном отделе Кундузской дивизии орден Красной Звезды "стоил" 400 чеков. Ничего святого не осталось! ...Я пошёл к доктору и попросил, чтобы он положил меня в санчасть. А лететь, оказывается, надо было в Хайратон за военторговским грузом, лично продавщица Галя попросила - ну, как же не расстараться? А сколько было эмоций со стороны комэски и замполита - как будто бы лететь надо было сквозь зенитный заслон с боеприпасами для попавших в окружение войск! Необходимо отметить, что случаи, когда чётко и отлажено было организовано взаимодействие с частями и службами, в интересах которых мы выполняли вылеты, были очень редкими. Чаще всё было наоборот. Нам приходилось отдуваться как за недочёты в организации и планировании полётов, так и в организации взаимодействия с другими родами войск и службами тыла. "Звёзд до самой шеи нахватали, а соображать не научились", - комментировал в таких случаях "ляпы" наших начальников не раз мною цитируемый Саня Пересыпкин.
   В дни, когда мы не летали, заняться было чем. Например, накопилось грязное бельё - надо было организовать стирку. Мы купили в складчину и привезли из Союза стиральную машинку, каждый из нас привёз по нескольку пачек стирального порошка и по нескольку кусков хозяйственного мыла, чтобы не тратить на средства гигиены дефицитные чеки, поэтому проблем с постирушками не было. Под жарким афганским солнцем бельё высыхало моментально. Надо отметить, что и постельное бельё, которого было по одному комплекту на брата, мы стирали сами. Потом я узнал, что у некоторых "блатных" типа комэски Воробьёва и его челяди по два комплекта, пошёл к старшине роты и "выбил" ещё один комплект. Можно было сходить в магазин, если военторговская "прынцесса" Галя "соизволили" открыть его, сдать ящик пустых бутылок из-под минеральной воды, и, доплатив, купить целый ящик "Боржоми" или "Ессентуки-17", принести и поставить ящик под койку, а одну бутылку достать из ящика и поставить на фанерную подставку, прикреплённую местными умельцами к кондиционеру и потом, через полчасика, с наслаждением выпить холодненькой минералки. Можно сходить в дивизию, в военторговский магазин - не привезли ли чего? Дефицитные вещи, как и в Союзе, разбирают "блатные", но иногда кое-что остаётся и для "народа". В конце концов, я сюда приехал не помогать афганскому народу, который, кстати сказать, в моей помощи не нуждается и меня сюда не звал. А приехал я сюда, коль деваться было некуда, за льготами и шмотками. 13 октября. Пришёл в библиотеку. Здесь, как и в других заведениях, бардак. Газеты в подшивках за 7-е число. Подшиваются не регулярно. Вечером можно было посидеть на лавочке, возле модуля. Вдоль модуля дорожка заасфальтирована. На углу модуля прибита фанерная дощечка от посылочного ящика, на которой написано: "ул. Телавская". Возле других модулей - тоже самое: у "братской" 2-й эскадрильи "улица" носит название "Ленинградская", так как они заменились из Ленинградского военного округа. Нас здесь называют грузинами, хотя в нашей эскадрильи лиц грузинской национальности не более пяти человек вместе с осетинами, да и те, в основном, прапорщики. Лётчики, как правило, русские, хотя попадаются и татары, поскольку вертолётные училища находятся в Сызрани и Саратове, где значительный процент татарского населения. Штурманы - русские или украинцы, в зависимости от того, какое училище окончили: Челябинское или Ворошиловградское. Борттехники и прапорщики, как правило, украинцы, причём некоторые со странными для русского уха фамилиями. ...Рядом с модулем земля вскопана и посажены всевозможные овощные культуры, а по стенам ползёт, цепляясь за шнуры, виноград. Кто-то привёз черешки, посадил их и теперь он буйно разросся. В обязанности дневального из числа солдат срочной службы, которые в ночное время охраняют модуль с автоматами и в бронежилетах, входит полив из шланга всего этого зелёного хозяйства. Иногда наши самодеятельные артисты, Ваулин и Колосов, заунывно исполняют под гитару: "Уч-Кундуз - два колодца..." и тогда у нашего модуля собиралась толпа, включая женщин из соседнего модуля. Кстати, Замена - сука, доставшаяся нам от наших предшественников, до остервенения ненавидела женщин, особенно, когда у них были "критические" дни. Она вместе со сворой, куда входили, в частности, кобельки Душман и Наводчик, каким-то образом отличала лётчиков от офицеров из пехоты, и облаивала последних на дальних подступах к нашему модулю, поэтому те обходили наш модуль стороной. Её подобрали где-то маленьким щенком и, говорят, даже водкой поили, что на нюх не повлияло, но характер был в результате этого немного дурной. Всё равно лётчики любили Замену, одна кличка чего стоила! И вот, как-то раз, по модулю разнёсся слух, что комендант гарнизона отстреливает наших любимцев. Я выскочил из модуля и увидел толпу, человек 15 офицеров из разных эскадрилий, которые окружили коменданта, некоторые даже пытались взять его за грудки. Тот оправдывался тем, что ему, якобы, приказал сам Бигеев отстрелять в гарнизоне всех собак. Толпа пошла вместе с комендантом искать командира полка. Бигеев что-то говорил про кого-то покусанного... В результате отстрела какой-то собаки не стало, другую увели и спрятали на стоянке одной из эскадрилий, а Замена была ранена в голову, потеряла глаз, но выжила и продолжала осуществлять "пропускной режим" возле модуля нашей эскадрильи. Через некоторое время нам стала понятна такая нелюбовь Бигеева к другу человека. Работала в лётной столовой посудомойкой невзрачная, корявинькая девушка лет 27, не то из мордовской, не то из марийской глубинки, по имени Марина. Все знали, что Бигеев нанял её убирать в своей комнате. Модуль, в котором жил командир полка, находился в торце нашего. Как-то раз капитан Шубенин ранним утром, когда ещё все спали, пошёл справить малую нужду и "запеленговал" Марину, выпархивающую от Бигеева. А Замена, как уже было сказано ранее, за версту не переносила бл...й запах и своим лаем могла привлечь внимание посторонних глаз. ...Вскоре, в подтверждение слов Толика Шубенина, Марину из посудомоек перевели в официантки.
   Как-то раз Марина подошла к столику, за которым я сидел, и, ни с того, ни с сего, сказала: "Карташёв, я слышала, что ты про всех стихи сочиняешь". "А хочешь, я и про тебя сочиню"? - ответил я Марине. И продекламировал:
   Разносит каши и супа И не по возрасту глупа.
   "Откуда ты знаешь мой возраст"? - это всё, на что хватило Марины.
   Конечно, с моей стороны было неосторожным обижать первую леди гарнизона, но так уж получилось...
   Можно сходить на стоянку эскадрильи, попариться, помыться в бане. Я привёз с собой парочку эвкалиптовых веников, от которых по всей парилке распространяется специфический аромат, хотя листья сильно пересохли и опадают. Баня в Афганистане является чем-то вроде визитной карточки любого подразделения. Бани строились из подручного материала, в основном, использовалась местная глина, а также доски от деревянных ящиков из-под патронов, снарядов и авиационных ракет. Некоторые бани были с бассейнами, причём плитка облицовочная могла быть привезена только из Союза. В строительство бани личный состав вкладывал душу, и потом она являлась своеобразной отдушиной для каждого, местом, где снималось нервное напряжение. С баней в нашем полку связана одна трагичная история. Подробности этой истории
   я слышал из уст пропагандиста полка, в его кабинете, когда находился в наряде в качестве начальника патруля, а он был ответственным офицером.
   Накануне Первого мая группа офицеров технико-эксплуатационной части во главе с заместителем начальника ТЭЧ мылась в бане, построенной силами личного состава подразделения. Вдруг приходят начальник политотдела и офицер управления полка с бл...ми и выгоняют офицеров, как псов, из родной бани. Когда стемнело, все начали салютовать из ракетниц, автоматов, пулемётов и пистолетов в воздух. А кто-то, под шумок, просалютовал начпо прямо между глаз. Когда свидетели забежали в предбанник, то увидели в руках ППЖ начпо "макарова". Она тоже салютовала, но куда? В убийстве пытались обвинить заместителя начальника ТЭЧ, но тот не признавался. Под подозрением была также вольнонаёмная из штаба, которую начальник политотдела полка принуждал к сожительству... В общем, смерть начпо оформили, как геройскую гибель в бою, учитывая интересы семьи.. Замначальника ТЭЧ выпустили из "зиндана" и потихоньку уволили из армии. "Но когда личный состав узнал о гибели начпо, весь полк - от рядового, до старшего офицера - в один голос воскликнули: "Собаке - собачья смерть"! - закончил свой рассказ пропагандист полка.
   При входе в модуль стояла тумба для чистки обуви; так как обувь сильно пылилась, умельцы придумали приспособление для обметания обуви от пыли в виде черенка, к которому был прибит кусок сукна от солдатской шинели, нарезанный с другого конца продольными полосками - получался своеобразный веник. "Удобства" были на улице в виде длинной уборной с отделениями с одной стороны для "мальчиков", с другой - для "девочек"; там постоянно стоял характерный треск, так как нормального "стула" почти ни у кого никогда не было из-за воды, из-за пыли, которую нёс "афганец" и в которой содержались частички испражнений местных жителей и их животных, из-за низкого качества приготовления пищи в столовой и проблем с гигиеной у работниц столовой, да и чего греха таить, из-за проблем с личной гигиеной. Как-то раз мы перевозили московских врачей и от них узнали возможную версию высокой смертности личного состава от гепатита в гарнизоне Пули-Хумри, расположенного в Килагайской долине; там же находилась вертолётная площадка с железной ВПП. В случае появления первых симптомов желтухи, как-то: пожелтение белков глаз, жёлтая моча, необходимо как можно быстрее обратиться в санчасть и заболевшего сразу же должны госпитализировать. В этом случае болезнь лечится. Но поскольку в каждом подразделении имелся норматив по больным, отец-командир говорил заболевшему солдатику, мол, пойди в роту, отлежись. Через дня два, когда больной уже совсем плох, командир разрешает бедолаге обратиться в санчасть. Но уже поздно, и солдатик умирает. Но хитроумный командир не сообщает об этом по команде, дабы не портить статистику по смертности; он ждёт боевую операцию, в которой будет мало потерь, и "списывает" умерших от гепатита на боевые потери, на которые тоже установлен свой норматив. Поэтому на протяжении нескольких лет "наверху" ничего не было известно о чрезвычайно высокой смертности в гарнизоне Пули-Хумри. Когда же узнали, тут же одна за другой стали приезжать комиссии с медицинскими светилами из Ташкента и из Москвы. Так вот, одна из версий высокой заболеваемости и смертности объяснялась тем , что в Килагайской долине в 1919 году стоял 35-тысячный английский экспедиционный корпус. Когда среди личного состава экспедиционного корпуса началась эпидемия не то холеры, не то чумы, или какой-то другой заразной болезни, весь английский корпус вымер, так как была зима и все переходы через перевалы были заблокированы афганскими повстанцами. По сути дела, вся Килагайская долина представляла собой огромный могильник. Ничего об этом не ведая, наши тыловики начали бурить там скважины, доставать воду... Моя же, альтернативная, версия заключалась в том, что причина лежала на повехности. Один раз мы прилетели в Пули-Хумри, и сообразив, что в Кундуз к обеду не вернёмся, пошли отобедать в местную офицерскую столовую. Прежде чем пройти к столам, мы по своей "дурацкой привычке" пошли помыть руки, но... в кране не было воды, и мыло там никогда не лежало. И это в столовой, где питаются офицеры и прапорщики! Что же тогда делается в солдатской столовой? Антисанитария и бездушное отношение командиров всех степеней к вверенному личному составу - вот настоящая причина высокой смертности личного состава от гепатита и других "экзотических" заболеваний. "Война всё спишет", - гласит вековая мудрость. Вот и списывали на душманов свои бездарность, безответственность, бездушие и преступную халатность наши "отцы-командиры"! Знать не на пустом месте родилась едкая, злая частушка о взаимоотношениях "начальник-подчинённый": Замполит мне - мать родная, Командир - отец родной... Нах... мне родня такая - Лучше буду сиротой! Увидев такую картину в офицерской столовой, мы развернулись и пошли восвояси - решили перекусить сухпайком, благо, что на вертолёте Ми-6, в грузовой кабине, был установлен электрокипятильник и всегда можно было побаловаться горячим чайком, а из того, что перевозили, борттехник всегда оставлял себе дань, по афгански бакшишь, поэтому и к чайку всегда кое-что было! Один раз меня запланировали в наряд начальником караула. Вечером проверять несение службы караулом пришли комэска и замполит - оба вооружённые автоматами. Я же в караул заступил, вооружённый своим личным оружием - пистолетом Макарова с двумя снаряжёнными обоймами, как в мирное время, поскольку других указаний на этот счёт не поступало. Ночь прошла спокойно, но после завтрака у моего помощника, сержанта срочной службы, с которым я делил принесённую мне из лётной столовой трапезу, появились симптомы заболевания желтухой. Я тут же позвонил дежурному по полку, доложил о случившемся и о принятом мной решении отправить заболевшего в медсанчасть. До обеда заболело ещё несколько человек, а после обеда почти половина состава караула была отправлена мной в медсанчасть. Я доложил о случившемся дежурному по полку и командиру эскадрильи, подполковнику Воробьёву. Мне сказали, что если мы не справляемся, нам дадут людей из "братской" эскадрильи. Я собрал находящихся в караулке солдат и объявил, то если они не могут справиться своими силами, нам дадут в помощь людей из другой эскадрильи, но когда эта эскадрилья пойдёт в караул, им тоже придётся помогать личным составом. Все, в один голос, заверили меня, что справятся сами. Я предупредил караульных, что они сделали свой выбор, поэтому с моей стороны никаких послаблений не будет, отдыхающей смены не будет, поскольку все оставшиеся будут находиться в бодрствующей смене. И, надо сказать, оставшийся личный состав с несением караульной службы справился. Что же касается доппайка для личного состава караула, так нам его выдали "сжатым воздухом"!
   Перед отправкой в ДРА всем военнослужащим делалась довольно болезненная прививка от экзотических южных заболеваний. Я попросил своего соседа, врача полка, майора Камилова не делать мне прививку, но поставить соответствующий штамп в удостоверении личности офицера, что и было сделано. Некоторые из привившихся в последствии всё равно заболели, а вот меня Бог миловал!
   Время от времени нам на вечерних построениях эскадрильи зачитывались приказы командования 40 Армии. Так вот, один раз комэска Воробьёв зачитал нам приказ, в котором говорилось, что за последний период на столько-то процентов увеличилось число высказываний среди личного состава против ввода войск в Афганистан. После команды "Разойдись!", следуя в толпе в сторону своей комнаты, я спросил Серёгу Никулина по поводу антивоенных высказываний: "Как ты думаешь, об этом стали больше говорить, или увеличилось число стукачей"?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 4.
  
   27 августа. Завтрак. Кончилось молоко. Надя позвала заведующую в очках (ТА). Принесла 3 стакана молока из греческого. Ответить на вопрос "почему" не смогла.
   Дудкин. Козлитин. Обед. Оперативный дежурный, но кормят не оперативно. Жду 10`. Литвинов не летает, т.к. мучается с животом с 25-го - чем-то в столовой накормили. Не было закуски. Опять лётчики растаскивают какие-то банки. 17.24 - магазин закрыт. Причина - безответственность. Ефр. Рапопорт. Когда будете принимать посуду? Шестакова Г.М.: скоро. Повторяю вопрос. Ответ: скоро. (М. N 4, в/т N 657). Ужин. Лётчики с 24-к: напрасно стараешься - здесь мафия.
   28 августа. Парковый. На носу 1 сентября, телеграмма? В столовой полно мух. Борьбы никакой с ними не ведётся. Салфеток на столах (чтобы от мух закрывать) нет, убрали сразу же, как уехала комиссия, которая поставила "хор". Разговор о родственниках генерала: "пришёл рядовым лётчиком и сразу ком. отряда поставили (Калинин)".
  
   29 августа. "Кто виноват в крушении поездов ли, человеческих ли судеб - стрелочник или начальник дороги? Виноват начальник дороги, но вина его не в том, что он лично не осматривал путей, а в том, что держал стрелочника, не умеющего или не желающего делать это хорошо".(Евгений Богний. "Урок"). ,,,изобретательность, с которой критикуемые находят у критикующих уязвимые места для нанесения ударов - иногда ниже пояса". (Там же). Вспоминаю по этому поводу п-ка Мордовина и заодно Лейбу и прочих прохвостов. Чтобы разрубить Гордиев узел, надо быть Александром Македонским. (Я сам). В дальнейшем этот тезис можно усовершенствовать. Это пришло мне в голову, когда я перелопачивал кучу гравия и таскал тяжёлые носилки. Делали дорогу к умывальнику. 30 августа. Архангельский во время обеда подозвал к-ра полка: "Черви в пище". Игорь: "Консервы кончились". За столом сидел Ж.Маслов. Но оказался холопом.
   31 августа. Сахара нет. Марина: "Кладут в чай". Но чай не сладкий. Козлякин: "Позовите повора". Не желают: "Идите сами". "Почему без халатов и головных уборов"? "Вы ещё спросите, почему без трусов"? (Таня). Да, ещё кофе кончился. Валера Ракушин присутствовал. Обед. Не было консервов. Вернее, были, но не для всех. На второе тефтелька. К тому же, подгоревшая. Говорил по этому поводу с Начпо. Эпиграмма, вернее, дружеский шарж. Эпиграммы полились рекой. На ужин опять сахаром распорядились за нас. Кто контролирует полноту закладки? Я доверяю своим чувствам больше, чем сомнительным личностям из пищеблока.
   Среди столовских женщин попадались, конечно, которые были, что называется, в теле, но все они были какие-то блеклые и невыразительные, с потухшими глазами, очевидно, измотанные разгульной жизнью, обстановкой, жарой и мужиками. Для повышения своей сексуальности они надевали просвечивающиеся платья, через которые были видны узенькие, ажурные трусики. Другие, как например, официантка Надя Штех, жопасто-грудастая, рыжая немка с дурными манерами, обтягивала свои "прелести" джинсами.
   Трещат на ягодицах "Ленис" -
   Ну, как не встрепенётся пенис? Дразнящее выставила грудь - Авось, полюбит кто-нибудь... Или такое: Официантки "внешний вид" Порой нагонит "аппетит"... На стол посмотришь - станет грустно: Всегда здесь пусто и не вкусно. Последнее четверостишье было помещено в сатирической стенной печати нашего подразделения в качестве пояснения карикатуры на разбушевавшуюся официантку, очень похожую на Надю Штех. Узнав от кого-то, что её "продёрнули" в "колючке", она забежала в офицерский модуль, оттолкнула солдатика-дневального и сорвала стенгазету. Зарвавшаяся официантка сделала так, потому что была уверена, что ей за это ничего не будет. Вскоре она стала Надеждой Андреевной, поскольку "за всё хорошее" была повышена в должности до заведующей лётной столовой, и теперь лишь иногда появлялась в зале в белом халате, чтобы вступить в перепалку с лётчиками, недовольными питанием и обслуживанием. Прежняя заведующая, которую мы за глаза называли черепаха Тортилла или Мать-моржиха, за особенности её фигуры, вернее, отсутствие таковой, тоже становилась объектом критики в стенгазете, правда не срывала её. В дальнейшем, за "трудовые" и "ратные" достижения в "ночную смену" на Надю было отправлено представление в Кабул на орден Красной Звезды. Рассказывали, что в Кабуле, в наградном отделе, за головы схватились: "Вы что, с ума там посходили? Мы не всем лётчикам можем медаль дать, а вы б... к Красной Звезде представляете! И всё-таки любвиобильный начальник политотдела полка пробил ей орден Трудовой Славы I степени. Так я воочию убедился в одной актуальной со времён Великой Отечественной войны пословице: "Ивану за атаку - х... в сраку, а Маньке за п... - Красную Звезду"! 2 сентября. 35 минут первого. С 12-ти жду, когда принесут тарелку супа. Закуску по- прежнему не видим. Молока не хватило (в завтрак). Сегодня у/полёты, день с переходом на ночь. Раскладка висит за 17-19 августа. Ужин. Не хотят кормить. Заявка, говорят, была на 18 человек. А летают две эскадрильи. 4 сентября. Почему на 4 и 6 человек одинаково: 1 баночка? Таня (без головного убора): идите к заведующей. Вчера в обед опять без закуски. А заведующая не соизволила явиться. Нет её. Никейцев. Порцию принесли в 6.50, а построение в 7.00. Работал в режиме "ошпаренной кошки" - всё равно вывели из строя вместе с другими (человек 12). Крупно поговорил с комэской. Встал вовремя, в столовую пришёл вовремя, а то что командир не организовал питание л\с - это не моя вина. Но у нас привыкли всё валить с больной головы на здоровую. Комэска: "Пришёл бы не завтракав". Я уже 15 лет служу и в каждом полку бардак, каждый командир заботится только о собственном желудке. Если бы голодный уходил на построение - и 5-ти лет не протянул бы. Но армии я нужен, пока здоровый. Ваулин, Левчук, Базунов, Козлитин, Горобец, Чесноков, Поддубный, Игошвили и др. Расстройство желудка здесь - обыденное явление. Обед. Наконец, на столах появилась закуска (консервы). Однобокая требовательность у командиров: от лётчиков, но не для лётчиков. Почему командиры потери объявляют не боевыми, по вине л/с? А плохая кормёжка, нервозность разве не могут сказаться? 30` первого - ещё не принесли первое. Эдик: "Нет посуды". До сих пор ходят в нашу комнату за водкой. Наши предшественники имели здесь подпольный гастроном. Вечером говорил с комэской. Шантажирует.
   5 сентября. На 6 столов не хватило паштета. (6*8). Кофе не было. Лена вернулась из Кабула с обновками.
   Нежельский.
   6 сентября. За соседним столом спрашивают у Эдика, почему банка паштета на 6человек? "Не хватает". Вместо чая мутная жидкость. 7 сентября. Позавчера пытался сдать бутылки. Приём обусловили наличием ящиков, коих у меня не оказалось. Вчера было недосуг. Сегодня 11.40, и магазин закрыт. И нет никакого объявления. Пр-к Сусоев(не рассчитывают за бутылки). Костельников, Кабанов. 12.20 - всё ещё закрыт. Вчера ребята рассказывал и о приезде Куркоткина. Показуха в столовой и в военторге. Свою задачу видят в показухе или в обеспечении? 8 сентября. "Не ищи приключения, но и не убегай от него".(араб.). "Когда вы гневаетесь на кого, не избегайте его близости. Пойдите к нему и поклонитесь ему и всё скажите спокойно, без шипов злоречия всё, всё, что причиняет вам досаду в нём. И заново забьёт ключ любви. И лучшим будет тот из вас двоих, кто первым придёт с поклоном". (Коран). "Трижды молод, кто себя в любви не бережёт"!(Ит.). 9 сентября В 6.15 вылет. Уже без 10` 6. Ждём, т.к. представительница В/торга из Файзабада соизволит почивать. Уже собрались домой, но поступила команда лететь в горы. Никулин и Орехов ушли на танкерах. Сбили Балобанова, другой сам упал. Хорошо помню, как ненависть обуяла меня, когда, находясь в Файзабаде, узнал о гибели двух экипажей, хотелось взять автомат и перестрелять группу сидевших на корточках, метрах в пятидесяти, афганцев. Потом оказалось, что Балобанова и его ведомого никто не сбивал, они, во время минирования троп, вошли в узкое ущелье, поздно сообразили об этом, при развороте потеряли скорость, упали и сгорели. Потом мне было стыдно за свою эмоциональность, не умение быть спокойным и рассудительным в различных ситуациях. В этой группе афганцев, как потом оказалось, была больная женщина, муж которой надеялся увезти её в Кабул, в госпиталь. Несчастные, не знали, что накануне ХАД, афганский аналог КГБ, накатал нашему командованию кляузу, что, якобы, советские вертолётчики перевезли за такой-то период такое-то количество душманов, и наше командование запретило перевозить любых афганцев вообще. Хорошо помню, как мы взлетали парой, а невдалеке, под порывами ветра, созданного вращающимися лопастями несущего винта, на коленях стояли немолодые уже афганцы, муж и жена, которые таким образом умоляли взять их до Кундуза... В другой раз, это было в Пули-Хумри, ко мне подошёл высокий мужчина, назвался инструктором Сумского горкома комсомола, здесь находится в качестве партсоветника, и попросил взять до Кундуза "одного афганского товарища". Я объяснил ситуацию с запретом перевозить афганцев, сказал о карательных мерах со стороны руксостава полка и эскадрильи, а кроме того, пояснил, что наш экипаж летит в Файзабад в качестве танкера. Партсоветник просил как-нибудь помочь. Тогда я представил его капитану Левчуку, который летел в Кундуз, и вместе с партсоветником попросил за "афганского товарища". Левчук согласился. Как он потом "разруливал" ситуацию, приземлившись в Кундузе и зарулив на стоянку эскадрильи, не знаю. Через много лет я увидел по телевизору очень знакомое лицо - та же щёточка чёрных усиков, когда показывали Наджибуллу, сменившего на посту первого секретаря партии Бабрака Кармаля... Иногда доходило до анекдота. Как-то в Пули-Хумри ко мне подошли трое афганцев и начали просить взять их до Кундуза. Я сказал, что у меня есть командир и показал на капитана Никулина. Никулин, в свою очередь, отослал их к майору Орехову. Афганцы обошли вокруг Орехова и вернулись опять ко мне. Потом всё повторилось, как в истории про попа с его пакостной собакой. У попа была собака, он её любил. Она съела кусок мяса - он её убил. В землю закопал, на могиле написал: "У попа была собака... Афганцы подходили ко мне, я отсылал их к Никулину, Никулин - к Орехову, они, обойдя вокруг Орехова, вновь возвращались ко мне со своей просьбой. Только потом мы сообразили, что мудрость Насреддина из Бухары их ничему не научила: они подходили ко мне, так как я был одет с иголочки, в чистом, отутюженном комбинезоне и новой шевретовой курточке. У Серёги Никулина куртка была демисезонная, с меховым воротником, и не очень новая. Что касается Орехова, у него демисезонная куртка была такая же пожёванная, как и его лицо. Короче, вид у Орехова был явно не господский. Афганцы привыкли к тому, что люди с положением одевают новый халат, а бедняки - старый, дырявый... 10 сентября.10`12-го магазин не думают открывать. Ст. л-т Зайцев (отд. эск.), р.Афанасьев(отд. эск.). 11 сентября. Сижу час. Тамара с Валей обслуживают не по порядку, а тех, кто понравился. Утром не было (не хватило) молока. В обед нет закуски. Л-т Фиристов (отдельная). В первом мяса нет. Во втором тефтелька с голубиное яйцо. 14 сентября. Сегодня, вчера и позавчера летал. Сегодня в Хайратон. До Термеза рукой подать. Посмотрел дуканы. Получил 215 чеков. Пошёл в книжный, время 6.40, уже закрывают. Не Галя: "Последняя лампочка перегорела, в магазине света нет". Хотели, чтобы мы сделали 3 рейса, но не получилось (ЗНШ 40 А). В столовой. Консервы лень открыть и разнести по столам. Вместо этого берут из ящика кто-то несколько штук, другому не достаётся. Самый хороший способ украсть - создать безконтрольность. Получил от роднульки письмо и написал ей "ноту", чтобы не зарывалась. Прилетев в первый раз в Хайратон, Серёга, Важа и я, оставив борттехника и механика на площадке, охранять вертолёт, поехали посмотреть дуканы. Нас предупреждали, чтобы сразу не хватали первый попавшийся товар, но осмотрелись как следует. И действительно, после пустых полок и скудного выбора в советских магазинах, можно было ошалеть от кажущегося изобилия и нахватать товара сомнительного качества. Многие вещи в афганских дуканах изготавливались в пешеварских мастерских, хотя имели этикетки известных фирм. Кроме того, размеры тех же джинсов и батников обозначались непонятными нам символами типа "X-L", а купленный в последствии комплект трусиков под названием "Неделька" жене не подошёл и носить эти, якобы, безразмерные трусики стала моя дочь, ученица младших классов. Дело в том, что афганцы - народ, преимущественно, мелкий, а женщины - миниатюрны, особенно в тех местах, которыми славились наши, преимущественно, дородные женщины. ...Вернувшись на площадку, мы никого не обнаружили возле нашего вертолёта, который был, к тому же, открыт. Борттехник и бортмеханик - "славные" телавские ребята воробьёвской закваски - дисциплиной и чувством ответственности не отличались. На площадке было много посторонних, в том числе бродили афганцы, и нам просто повезло, что ничего не пропало из вещей и имущества, о диверсии я просто молчу. 15 сентября. Сегодня, как и вчера, хлеб, как тесто. Был в медсанбате с доктором (у невропатолога). 16 сентября. Вчера впервые увидел дождь. Сребницкий, Орехов, Дащенко - у вас всё впереди: и гепатит, и тиф, и холера. Это о вчерашнем. Ходил в дивизию. Купил книги на 20 рублей. У себя купил ящик "боржоми". 17 сентября. Сегодня, как варёный: не спал всю ночь. Роднулька мне дум подкинула. Задница. Занимался стиркой. Сохнет. Ещё надо в баню сходить. Остался за столом один. Уже 30 мин. Жду, когда принесут. Не хватает посуды. Никулин тоже ушёл. Не сходил в баню. 19 сентября. Начальник караула .Осталось 2-3 часа. Двоих из состава караула отправил в санчасть. Из лётной столовой не давали не только ДП, но и то, что положено для лиц из состава караула, стоящих там на довольствии. В ОБАТО, как и везде, бардак: деж. по части ни разу не застал на месте. 23 сентября. Вчера возвратились на точку, т.к. правый двигатель "погнал" масло. Устранили неисправность, полетели на Хайратон. Купил себе джинсы за 75ч. И блок жвачки для детей. Комэска дал возможность Никулину отдохнуть от особых случаев. Сходил в дивизию, но там ничего нет. Мучаюсь животом. 17.10, но магазин закрыт. 17.25 подошёл м-р Кочетков, посмотрел на замок и удалился. Ребята из 4вэ (забздевшие дать фамилии) ушли не солоно хлебавши. Пр-к Микулин подошёл в 30` (нужен зажим для галстука). Кочетков выяснил: Галя уехала за товаром, Наташа на больничном. Почему бы не написать объявление? 25 сентября. Ужин. Нет воды помыть руки. Валя-К: "Некому принести, сами виноваты: не требуете. Солдат Игорь: "Ничего не случится, если один раз руки не помоют". Деж. по столовой сам принёс воду. Заведующей не было. В военторге объявление: "Воскресенье - короткий день", только на сколько укорочен, никому не известно. 26 сентября. Купил арбуз. Обед. Хлеб, как тесто. За столом напротив подозвали заведующую по поводу борща и хлеба. Спросил фамилии, говорят: "Сначала надо капитанов получить". Холопы. Захаров -борттехник подтверд. 27 сентября. - А белый хлеб есть? Тома: "Если не лень, сходите в командирский зал - там сейчас никого нет". 15` 2-го только принесли второе. Командиры или в греческом зале, или за отдельными столами. Подчинённые предоставлены сами себе. Берут по две порции, а другие ждут в 2 раза дольше, некоторые встают из-за столов и выхватывают с тележки. Действует принцип: кто смел, тот и съел. И в строй "смелые"встают быстрее... 17 сентября. "К.З.": "Синдром высотной болезни". 28 сентября. Обед. Подали хлеб, нашпигованный жучками. Ст. л-т Ющенко-3вэ, Колосов 1вэ. П-к Медведев-з/к: "Я тоже такой ем". 30 сентября. "Налёт записывай, как у меня" (т.е. приписывай) - Орехов. Вчера летал в Куран-о-Муджан. И нет часов. 1 октября. в/ч 79942 - ОБАТО. в/ч 79088 - оэ. Подвели итоги соцсоревнования за 2 месяца. Орехов мне наставил минусов. То, что я болел, вменил мне в вину: б/готовность - минус, лётная подготовка - минус. Но я посмотрел: у Ракушина и Сыромолотова и Ракушина, которые тоже болели, - плюсы. 27, когда переселялись, койку мою к порогу передвинул. Скотина порядочная. За ним числится: контрабанда, спекуляция, валютные махинации. Если не он сам, то на его глазах. А раз я этим не занимаюсь, значит опасен, значит меня надо чем-то опорочить.
  
   2 октября.Никулин: "Теперь я понял, почему не хотят в Афган ехать - не потому, что страшно, а потому что здесь не дают хорошо служить". Смотрю: открыт склад. Прапорщика нет, продукты выдаёт солдат. Хотел получить сигареты, но - увы. 4 октября. Чуть не подрался с Начпо. Он первый начал грубить. Затем убедил его пойти посмотреть этот плакат. Дал указание Сребницкому собрать сегодня отряд. Орехов наврал Начпо, что не он единолично решил, кому минусы ставить, а коллектив. Я спросил Левчука, Никулина - они понятия не имеют. Орехов мне угрожал: "Смотри, будешь выступать, доложу особняку, что часы продал. А я-то не пойму, почему они(Воробьёв, Сребницкий, Орехов) смотрят сквозь пальцы, когда подчинённые спекулируют, несут в дуканы сигареты, конфеты, молоко, тушёнку: замаранные сами будут молчать про других. Б. - не фраер, он всё видит. Воробьёв дважды погорал на контрабанде, и Орехов попадётся со временем. 5 октября. На Начпо подействовала магия больших звёзд. Он не поверит 10-ти рядовым лётчикам, но послушает одного командира отряда. Как вчера Орехов внушил ему, что минусы мне выставил коллектив. Но вчера из отряда только один молодой борттехник, летающий в Союз, выступил против меня. Сказал, что я должен был терпеть и летать больным. Никулин, Плиев, Левчук выступили за меня. "Я не только ославляю врагов, но и прославляю друзей своих". Обед. Пришёл со своим хлебом. Нежельский: "Не пойму, что это - кофе, компот или кофе с компотом"? Орехов выпил залпом и ни к кому не обращаясь, покрутив головой, сказал: "Скоты"! Правак Орехова: "Неужели и командир пьёт такой компот"? Вопрос риторический. "Уважаемая редакция! Хочу написать, как в нашей эскадрильи подводились итоги соцсоревнования..." Горло: "Воробьёв полетел в Кабул и взял Назаренко, тот знает Кабул". "Борьба - привилегия сильных". (Я сам). Второй день в магазине санитарный день. Наташа: "С разрешения начальства". 6 октября. Вчера написал Ирине письмо (9). Число только указал 6-е. Ошибся. Важа рассказывал о том, как Галя из В/т летает в Кабул шмекерить. Поэтому в магазине пусто. Вчера Орехов объявил мне замечание за опоздание на вечернюю проверку, хотя время построения довести "забыли". Пишу о Никулине, чтобы выбить почву из-под ног о тех, кто говорит, что я вижу во всём только плохое. На очереди Балакин. 7 октября. Вчера вечером Ср. объявил распорядок: 7 - завтрак, 7.50 - построение. "А успеют покормить"? "Успеют"! На завтрак пошли раньше. В 7.01 я сидел. В7.30 принесли порцию. В 7.35 надо уже бежать. Обед. Замучили мухи. Салфетки опять исчезли. К "Картинкам": появилась потребность в самовыражении. 8 октября. Летали за асфальтом. Везли военторг, купил кроссовки. На построении выбрали суд и контроль. 13 октября. ...................................................................................................... Сегодня не летали, собирали банки-склянки на аэродроме. Вчера задул "афганец". Написал Ирине письмо (10). Вчера же летал в Хайратон, купил часы, неудачно. Позавчера (кажется) был смотр в полевой форме. Больше ничего выдающегося не произошло. 14 октября. Прилетели в П-Хумри. Перед вылетом обнаружил, что распущен парашют. Бушмакин принёс другой, тесный. Оказывается, Иван служил вместе с Ореховым в Германии. Ханыга ещё тот. Не зря комэска с Ореховым его чуть ли на руках не носят. Сейчас самовольно вскрыл ящик, достал гранаты, взрыватели. Пришлось на место поставить.
  
   15 октября. Обед. Подошёл Важа и испортил аппетит: принёс хлеб с запечённым белым червяком. Нежельский: "Хорошую муку продали, плохую списали и из неё хлеб пекут". Техникам - доппаёк, а лётчикам то, что положено, не дают. Мыло туалетное положили, раньше хозяйственное клали, и то не всегда. Фаясу таракан попался, о чём он мне пожаловался. Рядом сидел Гупало. Нежельский: "Пюре в Файзабаде и здесь. В нашу столовую что угодно дай, в парашу превратят".
   17 октября. Обед. Прилетели в 2.16, расход оставили на 2.30. Лапша с жучками, хлеб тоже, вместо компота - чай. (Литвинов, пр-к Викторов).
  
   18 октября. Запланировали на ночные полёты. Завтрак: не было сыра (не хватило).
   Старое печенье. (22 июля), срок 3 мес. М. N 6 (657 в.т.). Основа икебаны - чистота линий и минимальное количество цветов, то есть красота и чувство меры. (Известия). 21 октября. Прилетели около 11 и ждём уже 2 часа. Поздно начали грузить. Обед прошёл мимо. Завтрак. Не хватило сыра. Валя принесла из командирского (мне).
   А вчера без груза вернулись от сюда же (П-Х).
   Повара ушли. Мяса нет. Хотяк, Паденко (отд.), Цыганков. 22 октября. О. задался целью получить орден, поэтому приписывает лётное время. Вчера взлетели в 16.27 из П-Хумри, так он доложил 16,20. По принципу: "Курочка по зёрнышку - весь двор з...н". Проходимцы и нечестные люди при такой системе в передовиках. Вчера: начпрод кормил вместо поваров, принёс паштет. Орехов насчёт магазина: "Когда хотят откроют, когда хотят закроют". 11.35 говорил с Натой: "Вы меня задерживаете". Кто кого - ещё вопрос. 23 октября. На 7.00 стояли в Хоун (на территории Союза). Уже 7.49. Сейчас смеялись: боец самостоятельно добирается до части из Ташкента. Срок прибытия - 15. Летали в Хоун. 18 минут - над советской территорией (туда и обратно). Угощал детишек.
   После постановки ком. полка спросил лётчиков, как кормят. Ответили чуть не хором: "Плохо"! Я не мог встать и доложить обстоятельно, т.к. не был готов к этому: не одел рубашку с галстуком - раз, экспромт мне не всегда удаётся - два. А надо было указать: медленно обслуживают из-за того, что не хватает посуды, хватают по нескольку порций... На этом дневник, в котором первая запись датируется 13-м февралём 1983г., прерывается, т.к. закончились страницы в записной книжке. ...Накануне приезда к нам Эдиты Пьехи на нашем аэродроме при заходе на посадку упал и сгорел прямо на полосе вертолёт-танкер из 2-й эскадрильи. Как вертолёт падал, я не видел, увидел только, когда пламя и чёрный дым поднялись на высоту девятиэтажного дома. Пожарные обливали его водой из шлангов, но пламя вспыхивало ещё ярче - это горели сплавы магния. Всё это выглядело красиво и жутко одновременно. Поскольку в Ленинградской эскадрильи теперь не хватало людей, меня запланировали летать с их комэской. Мы договорились с инженерами со строящегося объекта в г. Пули-Хумри, которых перевозили из Кундуза, чтобы они на своей машине вывезли нас в город. Там мы сфотографировались с афганскими дружинниками, вооружёнными старенькими ППШ. После прибытия на аэродром Кундуз я подошёл к командиру 2-ой эскадрильи и, приложив руку к головному убору, спросил: "Товарищ командир, разрешите получить замечания"! "Переходи в мою эскадрилью"! - вместо ответа сказал комэска. "Только вместе с командиром экипажа, капитаном Никулиным", - ответил я. "Нет, мне нужен только штурман", - ответил комэска. Наверное, я сделал ошибку, отказавшись от его предложения...
   Однако, от судьбы не уйдёшь. Да и куда было уходить, если дурдом был не только в эскадрильи Воробьёва, но и во всём полку. Например, идёт разбор полётов. Полковник Бигеев поднимает командира Ми-24 и начинает распекать его за то, что согласно данным объективного контроля, тот на таком-то этапе полёта произвёл недопустимо крутой разворот. "Товарищ полковник, я выполнял противозенитный манёвр, если бы крен был с меньшим радиусом, в меня бы угодила очередь ДШК*, - пытается оправдаться пилот. Но Бигеев и слушать его не хочет. А всё потому, что мы в Афганистане как бы и не воюем, а поэтому действуют документы мирного времени, но не Боевой устав армейской авиации, и Бигеев требует с лётного состава соблюдение режима полёта согласно инструкции экиажа, действующей в мирное время. Его бы "прынципиальность", да там, где нужно, например, наладить питание лётного состава на должном уровне!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ДШК* - 12,7-мм зенитный пулемёт обр. 1938 г. Глава 5.
   Когда я попал служить в вертолётную авиацию, к своему неудовлетворению отметил, что кормёжка и обслуживание в столовых вертолётчиков, по сравнению с реактивной авиацией, отличаются, как небо и земля. Пальму первенства по хамскому отношению к лётному составу по части их продовольственного обеспечения в Московском Военном Округе держала лётная столовая в Торжокском отдельном вертолётном полку. Поскольку Авиагруппа перед убытием в Грузию формировалась на базе этого полка, все жулики, хамки и воровки из продовольственной службы отдельного батальона авиационно-технического обеспечения поехали из Торжка в Грузию, чтобы поддерживать там худшие традиции: не выдавать лётчикам полностью пайку, то есть, воровать, плохо готовить, хамить. Именно тогда я вывел теорию "червивого яблока": ну, разве работница лётной столовой может быть верной женой, т.е. не бл...ю, если она воровка, т.е. порочна, по определению? То, что она склонна к клептомании, т.е. воровка, это червоточина, т.е. первый сигнал к тому, что яблоко сгниёт. То, что она б...дь, это тоже червоточина, поэтому она будет воровать. Впрочем, я отвлёкся. Всё то, что я видел своими глазами, и чего, согласно воинских уставов, правил и норм советской жизни и принципов коммунистической морали быть не должно было, я написал в газету "Красная Звезда". Приехала комиссия, был маленький скандальчик, но потом, по результатам проверки, мне ответили, что моё письмо построено на эмоциях и не приведено ни одного доказательства. Я принял ответ из вышестоящей инстанции как руководство к действию и стал вести своеобразный хронометраж мафиозной деятельности руксостава ОБАТО и их покровителей в лице командира Авиагруппы и его заместителя по политчасти по следующей форме: дата, время, событие, свидетели и другие доказательства, например, акты, составленные по всей форме. Сразу же должен оговориться, что даже имея такие железобетонные доказательства, я мало преуспел в своей правозащитной деятельности: защищая государственные интересы, я получал только "синяки, да шишки" от государевых людей. В то время, как мои сослуживцы, окончившие военное училище в один со мной год, ходили майорами и подполковниками, я продолжал носить погоны старшего лейтенанта и терпеть мелочные придирки от теперь уже командира полка Мордовина и его челяди. Я боролся против извращений социализма, но система, которую я защищал, изначально была обречена на самоуничтожение, поскольку во главе этой системы находились, преимущественно, порочные и недалёкие люди: стяжатели, проходимцы, лицемеры, интриганы, садисты, клептоманы и прочий человеческий отстой. Людей честных, порядочных, принципиальных, законопослушных система, в лучшем случае, использовала самым расточительным образом, а чаще - отторгала, преследовала, гнобила. Правдоискатели были самыми опасными врагами этой системы, поскольку она была изначально построена на лжи. Приехав служить в Афганистан, я, имея солидный отрицательный опыт борьбы с извращениями нормальных человеческих потребностей, решил не лезть на рожон, если это напрямую не касается защиты моего человеческого достоинства, потихоньку фиксировать в записную книжку все негативные факты, а перед убытием из ДРА, отправить письмо в "Красную Звезду". Преследовать меня моё "афганское" начальство уже не сможет, навредить мне - тоже, а сами получат поделом. Затем, на основании своих дневниковых записей, писем в вышестоящие инстанции и формальных ответов на эти письма, в лучшем случае, с полумерами, в результате которых виновные отделаются всего лишь лёгким испугом, опубликовать книгу о войне в Афганистане и тем самым очистить свою совесть, чтобы потомки не бросили мне потом упрёка: "Видел и молчал". Как известно, мораль любого общества определяется количеством в этом обществе индивидов с высоким уровнем совести. Нормальная совесть у нормальных людей может быть сформирована, если общество имеет нормальную мораль. Нет нормальной морали в обществе - не может быть и личной нормальной совести у человека. Но это утверждение верно только для большинства людей, у которых уровень их биологической совести не очень высок. Людей с высоким уровнем совести - единицы; эти немногие, не зависимо от уровня социальной совести самостоятельно развивают в себе нормальную высококачественную личную социальную совесть. Трагедия этих немногих заключается в том, что высокие принципы и прописные истины, которые пытаются довести до окружающих эти подвижники, не понимаются и не принимаются большинством, имеющим низкую совесть. Общественная совесть, в свою очередь, зависит от того, какой правящий психотип у власти, то есть каково соотношение у власти предержащих нормальных потребностей и патологических потребностей. Поскольку у руководителей всех уровней превалируют патологические потребности: желание обманывать, воровать, приспосабливаться, предавать, стремиться к власти по головам других, презирать свой народ, опираясь на двойную мораль, быть готовым на подлость и любое преступление ради достижения своих низменных целей - в сложившейся данной реальной действительности людей уродует извращённая социальная совесть, она губит в своей действительности реальную невысокую совесть каждого в отдельности человека. Если у человека низок уровень личной биологической совести, он не в состоянии противостоять обществу с извращённой совестью. Малое количество биологической совести не даёт ему возможности опираться на внутреннюю веру. Низкий уровень совести не даёт ему возможности сформировать свои убеждения и моральные взгляды. Такого человека, имеющего низкий уровень совести, даже нормального человека, извращённое общество, с извращённой социальной совестью, уродует, извращает и формирует под себя - таким же извращённым. Отсюда видно, что на человека с низким уровнем биологической совести, даже во взрослом состоянии, общество, коллектив могут влиять и заставлять его поступать так, как хотят они. Мнение общества, коллектива для такого человека первично, оно воздействует на него, оно подчиняет его себе и делает его своим рабом, не способным к критике и самокритике. Для людей с высоким уровнем совести общество и коллектив, требования коллектива вторичны, первично требование его внутренней, биологической, совести, и это требование, его внутреннее требование совести, он приносит в общество, в коллектив в виде социального осознания морали, и он просвещает общество и отдельный коллектив, и он создаёт социальный прогресс для общества, а не общество для него. Однако не будем идеализировать: такие люди нелегки; более того - они тяжелы, и тяжелы для всех, в частности, для людей, имеющих достаточно низкий уровень совести, Люди совестливые не идут на компромиссы, а коллектив как ячейка общества сегодняшнего дня требует определённых компромиссов, и с этим надо реально считаться. Люди с высоким уровнем совести на сегодня тяжелы для общества своей высокой моралью и своими высокими моральными требованиями. Общество сегодняшнего дня не может удовлетворить их требования. Подумайте сами, ведь если бы на весь полк нашлось хотя бы человек 10 принципиальных, честных и решительных офицеров, разве смогли бы мерзавцы-командиры творить здесь свои мерзавности, издеваться над личным составом, относиться к подчинённым по скотски, оскорблять их человеческое достоинство, кормить в столовой запечёнными в хлебе мучными червями и жучками. Составили бы один акт, другой, третий, поставили бы вопрос в повестку дня на том же партийном собрании, обратились бы в военную прокуратуру, к вышестоящему командованию, написали бы в газету... Притихли бы жулики в погонах и их высокие покровители: совести у них не прибавилось бы, но в их мелких душонках поселился бы страх, страх перед наказанием, поскольку раньше только безнаказанность была причиной их патологического, аморального поведения. А можно было бы поставить вопрос о соответствии этих мерзавцев занимаемым должностям. Атмосфера нетерпимости злу - вот что должно было быть создано в коллективе воинской части. Но... "в городе не нашлось и десяти праведников"! В действительности я оставался один и вокруг меня была пустота. Одним предстояло получать капитанов, а к "молчалиным" претензий у начальства бывает меньше, другие сами являются близкими по духу нынешнему руководству, не видят в их действиях ничего предосудительного и мечтают со временем занять их место, у третьих рыльце в пушку, поскольку они сдают в дуканы купленные в военторге сигареты, конфеты и печенье, т.е. занимаются мелкой спекуляцией, четвёртые летают в Союз, перевозят туда и обратно контрабандные товары. Четвёртая категория из, так называемых, неприкасаемых. Эти военнослужащие возят из Союза конрабандную водку, которой снабжают своих непосредственных командиров и начальников, а также "особистов", прокуроров, различного рода проверяющих, но большую её часть продают нуждающимся по 25 чеков за бутылку; иногда цена доходит до 75 чеков - один раз из дивизии приходили офицеры-пехотинцы и предлагали такую цену, поскольку один из них " обмывал" звание Героя. Наш комэска, подполковник Воробьёв, не в пример другим командирам эскадрилий, решил не довольствоваться тем, что ему привезут подчинённые, а летать в Союз самому. Он был патологически жаден. Один офицер с "восьмёрок" впоследствии рассказывал мне с презрением, о том как в Хоуне, находящемся на территории Союза, Боря Воробьёв договорился с солдатами-пограничниками, которые в определённом месте закапывали в песок бутылки с водкой, и офицер-коммунист в чине подполковника на глазах своих подчинённых и младших офицеров из других эскадрилий выкапывал эти бутылки из песка. Этот офицер-воспитатель своими криминальными поступками создавал не очень высокое мнение как о себе лично, так и об офицерском корпусе в целом, у тех же солдат-пограничников. По сути дела он разлагал, развращал младших по званию, делая их циничными и аморальными, вовлекая в свой преступный, криминальный бизнес. Воробьёв был человеком умным, хитрым и не без способностей, например, он достаточно профессионально занимался фотоделом, правда, и из своего увлечения извлекал максимально возможную выгоду: ну, какой начальник не любит получить от подчинённого "на халяву" отлично сделанные фотографии себя и членов своей семьи в памятных местах гарнизона или на лоне природы - с удочкой, на крючке которой трепещется плотва, или с дымящимися шашлыками на шампуре в одной руке и гранёным стаканом в другой? Он учился в академии и, будучи по сути своей фарисеем, любил рассуждать на высокие материи. Один раз он с гордостью рассказывал нам о том, как находясь в купе с женщиной, кандидатом философских наук, посадил её в калошу, задав вопрос: имеет ли классовый характер философская категория "счастье". Заодно и нам начал объяснять, почему счастье имеет классовый характер на примере американского капиталиста, разбогатевшего на поставках вооружения во Вьетнам во время американской агрессии, обеспечив себе и своей семье счастливую, безбедную жизнь, а тем временем от его оружия гибли тысячи вьетнамских женщин, детей и стариков. Он был ярким образчиком и носителем двойной морали, которой была пропитана правящая верхушка, создавшая на страданиях людей свою порочную систему. "Если человек не джентльмен, то излишние знания идут ему только во вред", - сказал Оскар Уайльд о таких, как наш Воробьёв. Когда старший лейтенант Горло сообщил мне, что Воробьёв полетел в Союз, и таможенники нашли на его борту наркотики, я посвятил комэске явно недружественный шарж, а попросту говоря, написал на него эпиграмму: Чирик-чирик на том попался, Что контрабанды наклевался: До "зёрен" жаден по натуре Сей воробей в овечьей шкуре! Думаю, что данное четверостишье раскрывает сущность этого временщика.
   Под стать себе он подобрал подельников. Тот же командир отряда, майор Орехов. Образование - десять классов, плюс ДОСААФ. Подчёркнуто угодлив к начальству, любит угодливых подчинённых, тех же, кто умнее и имеет независимый характер, изощрённо гнобит, что совсем не сложно при существующей порочной системе неуважения к личности. Недостаток интеллекта у него компенсируется развитым звериным чутьём. Когда мы только поселились в комнате, его борттехник, бывший прапорщик, а теперь лейтенант, предложил личному составу, "из уважения к Михайлычу", освободить его от влажной уборки комнаты, что мы предполагали делать по очереди. Для меня было унизительно принять эту "дедовщину", меня поддержал Серёга Никулин, и мы уже вдвоём выступили против такой формы тюремного паханата. Но остальные поддержали холопское предложение бывшего прапорщика Ракушина и нам пришлось до Нового года мириться с этим. Потом мы перешли в отряд майора Дащенко и вздохнули с облегчением. На майора Орехова я тоже написал эпиграмму:
   Таким не страшно горе от ума:
   Скорлупка толстая, а ядрышка - нема. Зато он душу измозолит
   Тому, кто быть умней изволит!
   Ещё один "ярчайший" персонаж нашей эскадрильи - её замполит, майор Сребницкий. Как говорил незабвенный Саня Пересыпкин, "в армии без замполита, что в деревне без дурака". Среднего роста, пухленький, с маленькими глазками и абсолютно безпринципный. И этого бездельника я не мог не "уважить" эпиграммой:
   Умом не блещет, не речист,
   Зато душою он не чист.
   Надует щёчки, глазки чуть открыты...
   И вот призванье - годен в замполиты!
   ...Так уж выходило, что когда Никулин летал без меня, у него обязательно отказывала матчасть. Например, когда я был освобождён полковым врачём от полётов на три дня и экипаж Никулина полетел в Ташкурган за асфальтом, на его борту вдруг начало отваливаться крыло. Хорошо, что всё обошлось! Этот эпизод не замедлил изобразить в сатирической стенгазете капитан Садовничий, её редактор и художник. На картинке был изображён вертолёт с их бортовым номером с привязанным верёвкой крылом, из кабины которого выглядывал правак с круглыми от ужаса глазами и загнувшимся крючком кавказским носом. Под рисунком Садовничий написал сочинённое мной двустишье:
   Летишь с поломанным крылом - Себя не чувствуешь орлом... Второй раз, когда у Никулина произошёл "особый случай", он опять летал с другим штурманом. В этот раз капитан Никулин пролетел мимо ордена. Перед самой посадкой на аэродроме Кундуз у него загорелась лампочка "Отказ левого двигателя". Капитан Никулин выключил левый двигатель и произвёл посадку с одним работающим двигателем, при этом действовал спокойно и грамотно, за небольшим исключением: не доложил Руководителю полётов о своих действиях в соответствии с "Инструкцией по действию экипажа в особых случаях в полёте". Никулин зарулил на стоянку и доложил о случившемся инженеру эскадрильи. Когда я узнал обо всём, сказал ему: "Серёга, ты допустил самую главную ошибку - не сообщил о случившемся Руководителю полётов, следовательно, лишился ордена. Наше начальство об этом умолчит, так как Воробьёв и Орехов не любят тебя и сами хотят быть орденоносцами". Так всё и вышло. Я написал об этом рассказ, который озаглавил: "7 минут из подвига капитана Никулина" и послал в орган ЦК ДОСААФ, журнал "Крылья Родины". Не знаю, или письмо не дошло до редакции, или моим рассказом погнушались, но Серёга Никулин так и остался безымянным героем. Правда, и мне пришлось два раза испытать на себе, когда техника ведёт себя неадекватно. Первый раз это случилось после того, как мы взлетели с площадки Пули-Хумри и в паре с Ореховым пошли с набором высоты на Кундуз. Не прошло и пяти минут после взлёта, как борттехник докладывает: "Командир, загорелась жёлтая лампочка "Опасная вибрация двигателя"! При вибрации двигателя турбина разлетается, лопатки турбины, разлетаясь, разрезают тяги управления и вертолёт камнем падает вниз, перевернувшись вверх колёсами, так как центр тяжести находится выше осевой линии. Согласно инструкции, в этом случае экипаж обязан немедленно покинуть вертолёт, а при полётах на малых высотах - выбрать подходящую площадку и немедленно произвести посадку. Высота у нас была порядка 3000 м по стандарту, под нами торчали своими пиками скалистые вершины гор, территория контролировалась душманами, поэтому о десантировании, либо экстренной посадке и думать было нечего. Доложили ведущему. Орехов пропустил нас вперёд - теперь он нас прикрывал. При уменьшении оборотов двигателей лампочка гасла, но вертолёт при этом начинал терять высоту, что тоже плохо, так как мы оказываемся в зоне поражения МЗА мятежников. Кабина штурмана находится в носу вертолёта и располагается ниже пола кабины остальных членов экипажа: командира, правого лётчика, борттехника и радиста (бортмеханик находится в грузовой кабине). Всё время, пока длился этот экстремальный полёт, я сидел вполоборота к кабине экипажа, и вентилятор, который члены экипажа поворачивают вниз, чтобы не дуло им в лицо, дул мне в левое плечо. Не знаю, что больше повлияло: сквозняк от вентилятора, или же неудобная, напряжённая поза, но после посадки на аэродроме Кундуз, у меня на утро отказала левая рука, и я целую неделю ходил в санчасть на прогревания. После выяснения причин загорания сигнальной лампочки в полёте инженерно-техническим составом эскадрильи, оказалось, что произошло банальное замыкание. Хотя мне до сих пор не понятно, как загорание лампочки соотносилось с увеличением и уменьшением оборотов двигателя. Не исключено, что инженерно-технический состав так и не определил настоящей причины предпосылки к лётному происшествию. Здесь будет уместно указать, что вертолёт Ми-6 - машина хоть и устаревшая с точки зрения оснащённости пилотажно-навигационным оборудованием, но надёжная по своим конструктивным особенностям, что, в общем-то характерно для большинства советской техники. Проблема заключалась в том, что вертолётный парк 40 Армии формировался следующим образом: каждому командиру полка в Союзе предписывалось отправить "за Речку" определённое количество единиц авиационной техники, и каждый командир полка выполнял это предписание по принципу: "Бери, Боже, что нам не гоже"! В каждой эскадрильи был вертолёт, который по документам считался исправным, но на нём не летали, а держали его для повышения процента матчасти, находящейся в боевой готовности. Вот эти-то вертолёты и пошли в Афганистан, а потом из этих же эскадрилий лётный состав попадал служить в Ограниченный контингент и гробил свои жизни на условно исправной боевой технике. Командир полка подполковник Бигеев имел привычку накручивать лётный состав на предполётных указаниях и, особенно, на разборах полётов: "Начался новый год. У нас пока нет потерь, но если вы так и в дальнейшем будете относиться к обслуживанию авиационной техники и эксплуатации её в воздухе, то, уверяю вас, мы скоро начнём хоронить людей"... Такой вот своеобразный черный предсказатель! И вот, как-то, при заходе на посадку, после выполнения второго разворота, наш вертолёт вдруг "посыпался" вниз, и я увидел, что мы находимся метров на 150 ниже ведущего, который уже подходил к третьему развороту. "Ну, всё, - успел подумать я, - сбываются чёрные предсказания Бигеева"! Но потом падение прекратилось, и мы благополучно зашли на посадку и приземлились. При анализе произошедшего выяснилось, что наш правак, Важа Плиев, постоянно оглядываясь на одну из дамочек, которых мы везли в кабине экипажа, случайно задел рукавом "шаг-газ" и сбросил обороты двигателя... Вообще-то мы могли "свистеть" до самой земли! Этот анализ не стал достоянием эскадрильского начальства, а те эту предпосылку к лётному происшествию просто замяли. После этого случая в нашем экипаже было принято решение: в кабине экипажа посторонних, и особенно женщин, не возить. Если бы Воробьёв узнал точно о причине случившегося, самым виноватым оказался бы капитан Никулин. Комэска Серёгу и без того замордовал: редко когда на вечернем построении он его не выводил из строя, чтобы объявить "выговорешник". Это происходило по одному и тому же сценарию. "Капитан Никулин, выйти из строя"! - приказывал Воробьёв, заметив, что Серёга находится "навеселе". Никулин выходил. "Почему употребляете спиртные напитки? - спрашивал комэска Серёгу, хотя, как минимум, ещё человек пять находились примерно в такой же кондиции, а его любимчик, капитан Дудкин, который летал в Союз, вообще не стоял в строю по причине очередного запоя. "Я завтра не запланирован на полёты, а сухого закона никто не объявлял", - резонно парировал Никулин. "Объявляю Вам выговор! - поспешно говорил комэска. - Как надо отвечать"? "Спасибо", - отвечал Серёга и пытался вернуться в строй... "Стойте! - выходил из себя Воробьёв. - Объявляю Вам строгий выговор"! "Большое спасибо"! - отвечал Никулин. И, махнув рукой, комэска разрешал ему стать в строй. У капитана Никулина таких выговоров накопилось более двадцати. Причём, благодарности, объявляемые Никулину другими должностными лицами, в "Служебную карточку для учёта поощрений и дисциплинарных взысканий" не записывались. Точно такая же дисциплинарная практика проводилась Воробьёвым и в отношении меня. Я, конечно, не давал поводов для занесения взысканий, но ни одного поощрения, в том числе, и объявленного самим комэской, записано не было. Потом, уже в Цулукидзе, когда я, дожидаясь приказа о демобилизации из рядов Вооружённых Сил, временно исполнял обязанности начальника штаба эскадрильи, получил из штаба полка служебные карточки для ознакомления личного состава. Я вышел в курилку, где в это время сидел Серёга Никулин, и протянул ему его служебную карточку. После того, как он ознакомился с эпистолярным жанром Бори Воробьёва, я выдрал несколько листов из его служебной карточки и протянул Никулину: "Возьми на память"! "Не нужна мне такая память", - отвечал Серёга, достал спички, поджёг злосчастные листы и бросил их в специальную яму в центре курилки, куда лётчики бросали окурки, а работающий при штабе солдатик , подметаемый мусор, и устроил ритуальное сожжение негативной памяти о нашем пребывании в составе Телавской эскадрильи на аэродроме Кундуз. Дисциплинарная практика, которую мстительный подполковник Воробьёв в течение года с маниакальной последовательностью проводил в отношении опального капитана Никулина, в полторы минуты сгорела синим пламенем и превратилась в хрупкий пепел, ломающийся от лёгкого дуновения ветерка. Будучи человеком, отвечающим за свои поступки, я рассказал о принятом решении в отношении служебной карточки капитана Никулина прибывшему из отпуска начальнику штаба эскадрильи, майору Шелесту, который одобрил мои действия: "Ну, и правильно сделал! Я и сам хотел поступить также, да не решился. А то помогли телавцам личным составом, направили им ,в общем-то, неплохих ребят, а они с ними поступили по-свински". На наше счастье, сработал местечковый патриотизм и наш демарш против основ формального единоначалия - начальник всегда и во всём прав - не имел для нас никаких дисциплинарных последствий.
   ...Одной из задач лётного состава транспортной эскадрильи на вертолётах Ми-6, осуществляющего перевозку различных грузов и боевой техники, было ведение воздушной разведки. Как-то на маршруте Пули-Хумри-Файзабад мы обнаружили большую группу всадников на лошадях, ишаках и верблюдах - порядка 130 единиц; определили координаты, доложили маршрут предполагаемого следования. Потом от начальника разведки полка, майора Кочеткова, мы узнали, что обнаруженная нами банда была уничтожена звеном Ми-24 в кишлаке на отдыхе, а её обнаружение "пехота" приписала своей разведке и кто-то получил за это ордена. Экипажу капитана Никулина майор Кочетков на предполётной подготовке объявил благодарность, которая в наши служебные карточки начальником штаба эскадрильи занесена не была. В соответствии с плановой таблицей полётов, на основании соответствующего решения командиров меня иногда назначали дежурным штурманом в группу руководства полётов. Как правило, я попадал туда со штатным руководителем полётов подполковником Карамовым. И всякий раз случалось что-нибудь неординарное. Например, в одно из моих дежурств борт Ми-8 привёз артистов во главе с Людмилой Зыкиной и зарулил на площадку возле КДП. Я спустился с вышки, предложил офицеру с фотоаппаратом дать мне свой фотоаппарат, встать рядом сЗыкиной и пару раз "щёлкнул" его. Затем дал ему свой фотоаппарат, и, быстро подойдя к Зыкиной сбоку, встал рядом и полуобнял её за плечи. Когда фотоаппарат щёлкнул, я извинился перед Зыкиной и, забрав у офицера свой фотоаппарат, удалился на вышку. Пусть теперь кто скажет, что мы с Людмилой Зыкиной не близкие знакомые! ...Жаль только, что в последствии эту плёнку пришлось засветить благодаря интригам комэски Воробьёва и очень много интересных кадров пропало. В этой связи хотелось бы извиниться перед рядовым Катекиным В.И., служившим в в/ч п/п 70419-Д, которому я обещал выслать его снимки по адресу: 214019, г.Смоленск, ул. 25 сентября, дом 7, кВ. 25.
   Людмила Зыкина, выступавшая перед нами накануне Октябрьских праздников, сорвала громкие аплодисменты и крики "браво" разгорячённых спиртными напитками и доведённых до экстаза ностальгией по русской народной песне лётчиков. Здесь в каждой комнате звучали записи самых модных западных групп, либо "блатные" эмигрантские песни, когда кто-нибудь включал свой японский двухкассетник, либо однокассетник, оставленный по наследству предыдущими обитателями комнаты, разбогатевшими на контрабанде товарами и спекуляции водкой. Первое время наши советские уши жадно и ненасытно впитывали все эти "вражеские" ритмы и звуки, но потом остро хочется своего, настоящего, русского.
   Меньше повезло с Эдитой Пьехой. Как раз накануне её концерта в нашем полку, при заходе на посадку на аэродроме Кундуз упал и сгорел "наливник" из Ленинградской эскадрильи - вертолёт, перевозивший в дополнительных ёмкостях, установленных в грузовой кабине, керосин; при этом погибли несколько членов экипажа и пассажир. Когда Бигеев спросил лётчиков, как быть с концертом, было решено, что негоже рукоплескать на концерте, когда в доме покойники. Концерт Эдиты Пьехи в нашем полку не состоялся.
   Впрочем, у меня была возможность увидеть и услышать популярную певицу. Направляясь в военторг дивизии и проходя мимо медсанбата, я увидел, что Эдита Пьеха поёт для выздоравливающих и медперсонала. Захотелось свернуть в сторону медсанбата и побывать на её концерте, но я пристыдил себя за минутную слабость и ханжество и пошёл дальше. Это всё равно, что жрать под одеялом.
   ...В другой раз стало известно, что из разведроты ночью ушёл дневальный со штык-ножом, доведённый до отчаяния неуставными взаимоотношениями. Ушёл прямо от тумбочки, то есть когда была его очередь стоять у входа в казарменное помещение, в котором располагается личный состав срочной службы. Дежурный по роте и дневальный свободной смены, очевидно, крепко спали. Вообще, что касается солдат срочной службы, то они отличались удивительной безответственностью и инфантильностью. Или они были уж так измотаны работами на аэродроме, жарой, плохими бытовыми условиями и отвратительной кормёжкой, или же это было по причине банального разгильдяйства, но всякий раз, когда я вставал утром , часа в четыре, и шёл "до ветру", обязательно возле модуля находил спящего на скамейке бойца, призванного охранять покой и сон лётного состава; причём, автомат валялся в одной стороне, а бронежилет и каска - в другой. Я будил горе-защитника и делал ему отеческое внушение: объяснял солдатику, что если он будет спать, его буйную головушку могут чик-чик ножичком, а его дома мамка ждёт. Боец тёр глаза, кивал головой в знак согласия, но когда я возвращался из туалета, он опять крепко спал. Докладывал об этом комэске, начальнику штаба, доводил до сведения старшины, начальников наземных служб, к которым были приписаны солдатики, но толку было мало.
   ...Узнав от своих осведомителей, где афганцы скрывают беглеца, а его в течение ночи три раза переводили из одного кишлака в другой, наша разведка дала штурмовикам Су-25 целеуказания, и те рано утром, как только забрезжил рассвет, нанесли бомбовые удары объёмными бомбами ОА-500, которых только наш экипаж перевёз накануне из Хайратона не менее сотни, по всем трём убежищам ; в результате всех проведённых мероприятий афганские старейшины вынуждены были отдать дезертира нашим чекистам. О его дальнейшей судьбе мне ничего не известно.
   Ещё об одном случае дезертирства и перехода на сторону мятежников нам объявлялось в приказе, о другом случае мне рассказывали в Джелалабаде. В первом случае некто рядовой Машин из Волгограда и, кажется, единственный сын у матери, каким-то образом вступив в контакт с мятежниками, будучи дневальным по парку, сумел снять с танка и передать им пулемёт, а затем, когда командиры узнали о пропаже пулемёта, ушёл к "духам", прихватив с собой ручной пулемёт. Я долго думал об этом странном поступке рядового Машина, не имеющего под собой никакой корыстной подоплёки, и пришёл к единственному, на мой взгляд, верному решению этой психологической загадки, которая, возможно, была проявлением той самой "загадочной русской души". Видимо, рядовой Машин, будучи человеком очень впечатлительным, тонкой душевной организации, тем более, воспитанным женщиной, не мог и не смог преодолеть излом психики, вызванный идеальными представлениями о нашем политическом строе, нашей высокой коммунистической морали, об интернациональном долге, который выполняют наши доблестные воины нашей славной непобедимой Советской Армии - идеологическими клише, которые ему внушались на протяжении всей его сознательной жизни, и жестокой реальностью, с которой он вдруг столкнулся. Поэтому и не любят у нас думающих, совестливых людей, командиры же к ним относятся с плохо скрываемым раздражением. Системе нужна армия здоровых и послушных рабов с низким уровнем притязаний и потребностей. Социально-дефективное большинство - вот опора такой системы.
   И всё-таки, кто он - рядовой Машин? Он был поставлен перед непростым для 18-20-летнего мальчишки выбором: с одной стороны, предательство, с другой - соучастие в преступлении против афганского народа (а он был наслышан о Нюрнбергском суде над нацистскими преступниками), в международной правовой практике именуемом как геноцид, ведение войны оружием и методами, запрещёнными Международными Конвенциями. Он читал в газетах, смотрел по телевизору гневные, обличительные статьи и телесюжеты наших телеведущих и политиков о преступлениях американского империализма против вьетнамского народа. А теперь он вдруг с содроганием видит, что мы сами творим нечто аморальное, преступное, произнося при этом высокопарные речи о помощи дружественному афганскому народу в деле защиты завоеваний Апрельской революции. Приходили и мне в голову подобного рода мысли. И я тоже сочувствовал национально-освободительной борьбе афганских повстанцев и понимал их. Мой отец тоже участвовал в партизанской борьбе в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны против немцев. Мы для афганцев были такими же незваными гостями, как и немцы для нас в 1941 году. Как-то в беседе с одним советником, который летел с нами в Пули-Хумри, я сказал об этом и тот не смог мне ничем возразить. Но при всём при том, я постарался бы первым выстрелить в афганца, целящегося в меня, поскольку себя я жалел больше, чем афганцев, и своих детей любил сильнее, чем несчастных афганских ребятишек. Способность рассуждать, анализировать, сопереживать не переросло у меня в банальный мазохизм.
   Что касается случая, о котором мне рассказывали в Джелалабаде, там был офицер, старший лейтенант, который, попав в плен, стал воевать на их стороне, командуя бандформированием. Причём, он был хорошим гранатомётчиком и не пропустил ни одной нашей колонны, лично расстреливая наливники*. К нему была приставлена охрана,
  
   Наливники* - автомобили, перевозившие топливо, бензовозы.
   которая отстреливалась до последнего патрона и не сдала живым своего командира выследившим и окружившим их нашим спецназовцам. Не думаю, что старлей воевал за "духов" по идеологическим мотивам, но то что наша идеология хромала на обе ноги - это уж точно.
   В следующий раз я попадаю "на вышку" дежурным штурманом и рано утром узнаю, что накануне проведения очередной операции из дивизии уехал на БРДМ** в неизвестном направлении с секретными документами находящийся под следствием начальник разведки в чине подполковника. Применение авиации в поисковых работах затрудняли низкая облачность и плохая видимость. Тем не менее, для поисков были широко задействованы экипажи вертолётов Ми-8 и Ми-24. В разных местах было найдено несколько пропавших ранее единиц бронетехники, но беглеца-подполковника на БРДМ нигде не было. Затем поступила информация, что начальник разведки, якобы, ехал в сторону советской границы, его машина застряла в арыке, и он пошёл в близлежащий кишлак попросить о помощи, где его задержали местные жители. Впоследствии подполковника передали нашим. В своё оправдание подследственный подполковник ещё до побега заявлял, что афганские военные, которых он застрелил, якобы хотели сдать его мятежникам. Не исключено, что у мужика, что называется, "поехала крыша". В последний раз меня запланировали дежурным штурманом на 23 февраля. По заведённой в армии традиции, за неделю до праздников полёты не планировались и не про- водились, дабы не огорчать высокое начальство вероятными случайностями, которые на авиационном языке назывались авиационными происшествиями и предпосылками к ним. А тут вдруг решили отметить День Советской Армии и Военно-Морского Флота "дальнейшими успехами в боях с мятежниками", с тем чтобы порадовать "кремлёвских старцев", а заодно - "срубить" себе чины и ордена.
   Одна из радиостанций, находящихся на КДП, работает на частоте радиообмена Руководителя полётов, находящегося в районе высадки десанта, поэтому я слышу радиообмен в этом районе. Вот ведущий группы истребителей-бомбардировщиков, базирующихся в Союзе, докладывает о выходе на цель и готовности к работе; руководитель запрещает, так как группа вышла на цель с опозданием на 1 минуту. Вообще-то, по действующим нормативам, выход на цель для самолётов с точностью по времени до 1 минуты оценивается оценкой "отлично". В данном случае операция была спланирована так, что опоздание группы всего на 1 минуту не обеспечивало безопасность следующих, транспортно-боевых тактических групп. Вертолёты Ми-8 начали высадку десанта на площадку с неподавленными огневыми точками мятежников. По нашим вертолётам вёлся интенсивный огонь из ДШК, причём, как потом докладывал на разборе полётов подполковник Бигеев, огонь по афганским вертолётам, которые также принимали участие в десантной операции, мятежники не вели. Противотанковый вертолёт Ми-24 вернулся на точку с тяжелораненым лётчиком-оператором, которому пуля из крупнокалиберного пулемёта угодила точно под мышку - место не защищённое бронежилетом. После того, как раненного доставили в лазарет, оказалось, что у него первая группа крови, резус-фактор отрицательный, поэтому
   возникла проблема с донорской кровью. На площадку десантирования планировалось выполнить два вылета. Если на пер-
   вый вылет лётчики шли, как на прогулку, некоторые даже без бронежилетов, то на второй вылет тяжёлые и неудобные бронежилеты одели все, как один. Расхлябанности как не бывало! В конечном итоге операция не удалась, московское начальство не порадовалось перед праздником результатами успешно проведённой операции, и кабульское начальство осталось без орденов...
  
  
  
  
   БРДМ** - боевая разведывательная дозорная машина.
   Глава 6.
  
   Не могу сказать определённо: старший лейтенант Горло подошёл ко мне и предложил "шить чехол" на Воробьёвско-Ореховскую мафию по личной инициативе, или же это был коварный план Воробьёва - заставить меня действовать раньше, то есть в невыгодных для меня условиях. Но, тем не менее, он ко мне подошёл и сказал, что имеет источники информации о полётах Воробьёва и Орехова в Союз, и что если предупредить соответствующие службы о готовящейся контрабанде, то зарвавшихся сослуживцев возьмут с поличным. Встал вопрос: как это сделать? Время от времени у нас проводились показательные суды над контрабандистами и спекулянтами, нам зачитывали приказы о том, что тот или иной наш сослуживец попадался на таможне с запрещёнными товарами (мумиё, антиполицай и др.) и о предпринятых к ним мерах. Но это была, как правило, мелкая сошка и "мероприятия" носили плановый, показушный характер для того, чтобы отчитаться перед вышестоящим командованием о неукоснительном исполнении директивы о безкомпромиссной борьбе с контрабандой и спекуляцией, что в части создана атмосфера нетерпимости к данным порочным явлениям, которые "выжигаются калёным железом", что личный состав части "в целом морально здоров", и мы имеем дело лишь с "отдельными их проявлениями, чуждыми нашему духу". Я сходил в военную прокуратуру, следственный участок которой располагался в дивизии, с просьбой сообщить на таможни в Ташкенте и Термезе о готовящемся провозе контрабандных товаров экипажами майора Орехова и капитана Базунова. Но капитан Шилов Е.П. не заинтересовался моей информацией и, сославшись на трудности, посоветовал обратиться в особый отдел войсковой части 86299, что я и сделал. Когда капитан Никулин, капитан Левчук и старший лейтенант Горло сообщили мне, что Орехов опять летит в Союз на борту N 37 и накануне спрятал там контрабандный товар, я позвонил из санчасти, где находился в то время, майору Колесникову, особисту из дивизии, но тот находился в районе боевых действий. Ко мне в санчасть пришёл наш особист, капитан Ковальчук, обращаться к которому мне не советовал старший лейтенант Горло, поскольку знал о его дружественных отношениях с нашим комэской. Капитан Ковальчук заверил меня, что о наших контактах не будет известно командованию эскадрильи и полка, и я рассказал ему обо всём, о чём ранее рассказывал майору Колесникову, главное же было то, что Орехов летит в Союз с контрабандой. Капитан Ковальчук пообещал, что доложит об этом в Кабул, а мне посоветовал всё записывать и доводить до его сведения. Я посетовал, что уже несколько месяцев не веду записей, так как закончилась записная книжка, а в военторге записных книжек нет. Тогда он принёс общую тетрадь на 48 листов, разрезал её пополам и одну половину протянул мне. Но контакты с особистом результатов не давали, складывалось впечатление, что он меня просто "динамит". Много позже, из беседы с заместителем начальника особого отдела 40 Армии подполковником Кишкурновым, мне стало известно, что начальник капитана Ковальчука в Кабуле информацию о готовящейся контрабанде в Союз, на Термезскую таможню не сообщил. Ещё раньше о том, что ни на Термезской, ни на Ташкентской таможне не было известно о готовящемся контрабандном провозе товаров майором Ореховым, мне сообщил заместитель начальника таможни г. Ташкента Баймуратов И.Б. Майор Орехов спокойно прошёл таможенный досмотр на аэродроме Какайды, где его борт досматривали формально. Через некоторое время я начал догадываться, что о моих контактах с особистами становится известно командованию части, которое не было заинтересовано в том, чтобы лишиться налаженного канала доставки водки. После того, как я, по предложению майора Колесникова, решил написать заявление в особый отдел дивизии, об этом сразу же стало известно комэске Воробьёву, который через майора Дащенко и капитана Никулина "посоветовал" мне не делать этого и пригрозил, что мне же будет хуже. Надо было остановиться и выждать, но я отнёс заявление майору Колесникову. Меня заманивали в ловушку, и я, утратив инстинкт самосохранения, шёл, по сути дела, обложенный флажками, на стрелков, которые, расписанные по номерам, ждали меня...
   12 марта. Вчера Рейдман привёз письмо от И., и пришло письмо из Орловки. Вчера Горло показал, какой он ненадёжный человек: начисто от всего отказался. Собственно, ребята с самого начала были против того, чтобы я их указывал как свидетелей, т.к. предвидели, что разбирательство обернётся против нас же. Особист предал меня, а я невольно подвёл ребят. Со всеми материалами, в первую очередь, знакомятся лица, против которых я написал заявление. Кто же решится дать показания против начальника, если после этого начальник так и останется над ним начальником? Вот и верь после этого высоким инстанциям! Прислали моё заявление для разбирательства тем, на кого написано заявление. По поводу того, что Горло отказался, будто бы не он сказал мне, что собираются отвезти водку в Хайратон. Дело, в конце концов, не в этом. Не важно, кто мне сказал, важно то, что я хотел сообщить особняку об этом для того, чтобы этот борт проверила досмотровая комиссия. И ещё. Не я к нему пришёл, а он ко мне, и просил информировать обо всём, что мне станет известно. Прилетели в Файзабад, пообедали. Я предупреждал Ковальчука, что в случае с продажей керосина никто из свидетелей добровольных показаний не даст, тем более сейчас, когда разбирательство находится под полным контролем лиц, на которых написано заявление. Кроме того, мне стало известно, что Воробьёв собирается зачитать моё заявление перед строем. Ничего себе, методы работы особого отдела! Я протестую против такого разбирательства. Последние записи в разделе VI "Подённый учёт полётов" моей лётной книжки сделаны 23 марта 1984 года. В этот день я в составе экипажа капитана Никулина выполнил 4 боевых вылета. Летали два раза в Файзабад и обратно, возили топливо. Это были мои последние полёты на вертолёте Ми-6 не только в небе Афганистана, но и вообще. Меня перестали планировать и все хотели моей крови! 24 марта. Творога и сметаны не было, в меню - указано. Спросил у Н.А. "Спортился". "Почему написали"? - "Не знали". (4 вэ, Ефименко). "Торжество" справедливости: Сребницкий объявил мне от имени к-ра полка строгий выговор "за дискредитацию личного состава эскадрилии". Как будто бы в нашей эскадрильи не продавалась водка, которая завозилась контрабандным путём, не вывозились в Союз платки, мумиё, не идёт полным ходом продажа афганцам всего, начиная от кальсон, а также конфет, сигарет, сгущёнки и т.д. Доктор вчера вызвал и предложил ехать в госпиталь. После этого всё и началось! А, может, это звенья одной цепи? Так прямо и спросил у Табунова. Был дежурным штурманом. Всё ищут... P.S. После того, как был наказан и встал в строй, Дроц (которого судили за контрабанду и спекуляцию водкой): "Понял, Лёша, как за правду судят"? После построения - Орехов: "Ну, что ... получил? И ещё получишь"... Далее - что-то нечленораздельное насчёт "автоматных патронов". 25 марта. До 11-ти мыли вертолёт "75". Потом сходил в дивизию, но впустую. (Хотел к прокурору). Говорил с Ковальчуком (вчера и сегодня). Вчера выразил протест против "строгача". Сегодня, после обеда, сходил к Алтунину, на РСП, поговорил с Козлякиным насчёт "тычинок", поставил печать на справке у Котова. Во время обеда Дроц опять злорадствовал. Назвал его контрабандистом и спекулянтом, на что он ответил: "Таких, как я, весь полк, а ты такой - один". В чём-то он прав, совесть мало кого гложет, но откровенен до наглости. 26 марта. Да, в случае с Дроцем: он сидел с Чесноковым, со мной сидел Елисеев, Джаваха и ещё один из второй. Сегодня продолжал укладку чемодана. Книги придётся оставить. Чеков не досчитываюсь. С.Никулин рассказывал при Володе (новый штурман), что Базунов погорел: нашли платки на 1000 рублей. А Серёге рассказал Т.Шубенин. Вот тебе и "дискредитация личного состава". 2 апреля. Вчера Воробьёв устроил судилище. Обливал меня грязью, очевидное объявил невероятным, затем на меня набросились его шавки. Воробьёв: "Занимаешься клеветой с 1972 года". (От куда такие "данные", непонятно). "Кому это выгодно"? - он же. Начал рассматривать с классовой точки зрения. (Как будто рабочему классу выгодно, что офицеры и прапорщики эскадрильи погрязли в спекуляции). Короче, всё извратил, поставил с ног на голову. Дудкин: "Знал его в Цулукидзе, он и там был такой. (Сказал ему, что он сдаёт сигареты в дукан - заткнулся). Чесноков (запыхтел): "Борется за правду, когда ему выгодно". (И ему указал, что ручонки у него не чистые). Размелочился: "Без очереди брал тарелку супа в столовой". Изаак: "Если он и делал что хорошее, ему "спасибо" никто не говорил". (Как будто чужая неблагодарность - вина того, кто заслуживает благодарности. Короче, экспрапорщик). Т. Горло начал публичное проституциирование, обливая меня грязью и обеляя себя. А ведь сам меня спровоцировал на действия. (Впрочем, он был против написания мной заявления в о/отдел). А водку он выносил пехотинцу (когда Орехов продавал её в Файзабаде). Орехов приплёл начпо (как будто начпо указан в моём заявлении). (Сказал ему, что своими глазами видел, как он продавал водку. И Серёга Никулин встал и сказал ему то же самое).
   Поддубный: "Давайте, проверим его чемодан, сколько он бакшишей набрал, откуда у тебя были "афошки" и т.д.
   И Крывдик пытался что-то трёкнуть (за что сегодня извинялся, сказал, что действительно сдаёт конфеты-сигареты и так делают почти все в эскадрильи).
   В одном из этих выступлений прозвучало, что, мол, когда ты выступал против плохого обслуживания военторгом и в столовой, коллектив тебя морально поддерживал, но вот ты пошёл, так сказать, против народа... Ну, как объяснить этим, в общем-то, недалёким ребятам, у которых на глазах пелена стяжательства (ну, дорвались, наконец!) теорию "червивого яблока"? Они не смогут противостоять злу, если сами с гнильцой.
   Был сегодня в особом отделе дивизии (и в прокуратуре). Колесников сказал, что в отношении меня поступили от начала и до конца незаконно, посоветовал обжаловать. Сказал, что в течение 2-х недель должны были ответить.
   Особист, сдав меня с потрохами водочной мафии, продолжал делать хорошее лицо при плохой игре...
   Продаётся всё, начиная от амуниции, и заканчивая боеприпасами. Один патрон, например, стоит 10 афгани. Некоторые военные, прежде чем продать патроны афганцам,
   "варили" их в кипятке, иногда целыми "цинками"*. Но были и такие, кто продавал оружие покруче. Как-то мы летели из Файзабада в Кундуз и разговорились с прокурором, везшим в качестве улик сверхсекретные на тот момент изделия типа "Оса", которые во время очередной операции нашёл в горах наш спецназ - "Каскад". "Осы" ещё в войска не поступили , а в душманских схронах уже были. Когда я, после приезда в Цулукидзе, в частной беседе рассказал об этом начальнику штаба полка подполковнику Нагурному, тот заявил, что если бы хотя одного военнослужащего за продажу душманам боеприпасов вывели и расстреляли перед строем, данное позорное явление прекратилось бы. Но, очевидно, у командования 40 Армией либо не хватало политической воли, либо данная болезнь поразила самую верхушку. И после всего этого у Бигеева хватает совести обвинять меня в "дискредитации"!
   Когда я получал документы, выяснилось, что из моей медицинской книжки "таинственным" образом исчез вкладыш, куда на протяжении нескольких лет врач полка записывал все мои болячки. В этом чувствовалась подлая рука Воробьёва - изобразить меня симулянтом, никогда ничем не болевшим. Да и доктор почему-то прятал глаза, когда разговаривал со мной, оформляя меня в госпиталь. Он мне сказал, что наступает весенне-летний период, а у меня нулевая кислотность, то есть среда, благоприятная для желудочно-кишечной инфекции, поэтому... В очередной раз я был наказан за свой "энтузиазм". До обращения в особый отдел я, по медицинским показаниям и по инициативе врача части, начал собираться в Ташкентский госпиталь на предмет списания с лётной работы. В этот период в эскадрильи возникла напряжёнка с лётным составом, и комэска обратился ко всему личному по возможности потерпеть. Когда я, откликнувшись на его призыв, отложил поездку в госпиталь, даже отметил сей факт перед строем. Ведь сейчас нашли мне замену, нашли бы и в тот раз: незаменимых людей не бывает, незаменимы только ведьмы в африканских племенах! А думать надо было, в первую очередь, о себе, что означает: думать надо сначала о своей семье, о своих детях - о тех, кому ты больше всего нужен. С младых ногтей нам внушали: "Прежде думай о Родине, а потом - о себе". Как-то, ещё в отроческие годы, читая книгу космонавта N 2, Германа Титова, "Голубая моя планета", я обратил внимание на то, что американские астронавты на вопрос, кого они больше всего любят, отвечали, что больше всего любят семью, детей, родителей. Наши же, Гагарин и Титов, в унисон отвечали, что больше всего на свете любят свою Родину. Ещё тогда я засомневался - кто из них говорит от души, а кто отвечает так, как "надо"? Вот радел я об интересах государства, боролся за справедливость - и, как верно подметил "контрабандист" Дроц, получил от родного государства по полной программе... А ведь поедь я в Союз на предмет списания с лётной работы, в Ташкенте можно было бы договориться с таможенниками о связи, о том, как передавать информацию по тому же Орехову! Потом, вернувшись в Кундуз за документами, я бы оставил ребятам все "явки" и "пароли". К сожалению, мы бываем умными "задним умом". Как мне дали понять, у меня, по сценарию комэски Воробьёва, было два варианта. Вариант N 1 - списаться как психически больному. В противном случае, согласно варианта N 2, меня ожидал суд чести. Я не исключал, что в недрах водочной мафии рассматривается и третий вариант - физическое устранение, поэтому своей задачей-минимум считал - вырваться живым, для чего имитировал отрешённое, подавленное состояние. Пускай Воробьёв, его холуи и покровители думают, что я сломлен и больше для них не опасен.
   Немаловажный вопрос, который также надо было решить - где оставить чемодан с гостинцами для семьи, для детей. Ведь шмотки на складе могут и разворовать и никто не будет отвечать. Я пошёл к штатному Руководителю полётов, подполковнику Довганюку, семья которого жила в 22-ом авиагородке г. Ташкента и договорился с ним, чтобы оставить чемодан на хранение на его квартире. И когда я ходил по гарнизону в надежде найти правду, и когда собирал вещи перед отправкой в госпиталь, и когда получал в штабе полка документы, и когда, прилетев в Кабул, ждал борт на Ташкент, и когда, по прибытии в Ташкент, метался по различным высоким инстанциям в Ташкенте, - в сё время в моих ушах звучал хриплый голос Владимира Высоцкого: "Обложили меня, обложили!.." Положение казалось безнадёжным: меня гнали на стрелков, но где эти флажки, через которые мне надо сигануть, чтобы уйти от расправы, как поломать установленные "ими" правила игры? А становиться лёгкой добычей торжествующих мерзавцев я не собирался!
   6 апреля. 4 апреля: 45 минут + 1час 29 минут страха и я в Ташкенте. Таможню прошёл легко. Вещи дотащил по адресу тоже нормально. Познакомился с двумя прапорщиками, был с ними в "Лабиринте".
   5 апреля. Везение прекратилось. Был в штабе ВВС округа и в штабе округа, но на приём к члену Военного Совета, так же как и к начальнику особого отдела не попал. После обеда поехал "сдаваться" в госпиталь. Начальник 13 отделения показался мне "сухарём".
   Сегодня начал сдавать анализы. Беседовал с подполковником Шеиным (начальник). Вроде бы посочувствовал мне, обещал помочь записаться на приём к ЧВС. Заполнил анкету с каким-то тестом.
   После обеда появилась изжога. Сходил в буфет, выпил 2 стакана минеральной воды. Изжога прошла, но остались неприятные ощущения в желудке, жжение, потом какая-то ноющая боль.
   Завтра: необходимо будет спросить доктора о перспективе побывать в отпуске и в зависимости от этого, вызывать (или не вызывать) Ирину. Кроме того, необходимо побеспокоиться о своём добром имени. 8 апреля. Сегодня воскресенье. Вчера прошёл терапевта (начальник отделения). Оказывается, Шеин - его зам. Вызывать Ирину не советовал: а вдруг тебя сами отпустим. Обещал в понедельник позвонить насчёт приёма к ЧВС. Назавтра назначили кучу мероприятий. Неужели планы реальны? Написал (и отправил) Ирине, а также Д.Ф.Устинову, маме. 10 апреля. Сегодня сдавал сок. Зонд проглотил с четвёртого раза. Ещё хирурга "прошёл". Поздравил Ирину с днём рождения. Вчера отправил заказное с уведомлением Д.Ф.Устинову. Память о Приозёрском санатории. Говорил с начальником, пока ничего. Может быть, самому написать? И таможня, таможня...
   Это насчёт Базунова.
   Вчера проходил врачей, так завтракал и обедал тем, что Бог послал.
   Итак, ЧВС, нач. о/отдела, таможня.
   Со щитом или на щите!
   17.04.84. Струсил, промолчал - хороший, поступил по совести - плохой.
   19 апреля. Сейчас через нач. 10 отделения вышел на генерала Волкова. Примет завтра, после обеда.
   1.Негативные явления. 2.Беседа с Бигеевым. 3.Последствия. 4.Колесников, а до этого Шилов в надежде выхода на таможню. 5.Ковальчук. 6.Заявление. 7.Разбиратель-ство. До этого звонил на таможню. ЗНТ (Курбан Баймурадович, 91-26-71; 99-84-76 обещал сообщить мне интересующие меня факты). Да, 15 числа меня записали на приём к ЧВС, но последний улетел в Москву. Я съездил на таможню и в о/отдел округа. Был в 22-ом а/городке. Мне действительно несказанно повезло! Повезло с начальником лётного отделения в Ташкентском окружном госпитале, который оказался человеком неравнодушным к чужой беде, повезло, что в это время на обследовании в лётном отделении (лучшим в госпитале) находился начальник Особого отдела округа, генерал-лейтенант Волков, с которым мне организовал встречу полковник Плоткин, повезло, что генерал меня внимательно выслушал, попросил всё изложить в письменном виде, особо не выделяя "особистов", с которыми пообещал разобраться лично, да к тому же пообещал организовать приём к члену Военного Совета округа. Я всё подробно написал, поскольку всё было свежо в памяти, плюс дневник, в котором я шифровал операцию "Чехол". Чехол, получается, сшили на меня, но встреча с генералом Волковым спутала все карты моих недоброжелателей в Кундузе и их мафиозных покровителей в Кабуле. Отнёс заявление генералу Волкову, который ещё раз пообещал помочь мне выйти достойно из этой ситуации. Потом полковник Плоткин сообщил мне, что генерал Волков поехал на беседу к члену Военного Совета, но тот имел в отношении меня другие взгляды: я был для него возмутителем спокойствия, человеком, вынесшим "сор из избы", я дискредитировал командиров и политработников, которые являлись органичной частью порочной системы, к которой принадлежал и сам Главный Политработник Туркестанского Военного Округа. А цена вопроса была - признать характеристику, написанную на меня замполитом Сребницким и подписанную комэской Воробьёвым недействительной, изъять её, а клеветников наказать. Но система своих не сдаёт!
   С точки зрения теории игр, проигрыш был, в сложившейся ситуации, самый минимальный, который, если верить Джону фон Нейману, "эквивалентен максимальному выигрышу".
   Полковник Плоткин предложил мне на выбор: ехать в санаторий или домой? Конечно же, я выбрал последнее. Увижу жену, детей, привезу им целый чемодан подарков - о чём ещё можно было мечтать? Я не помню точно, как добирался домой, поскольку не вёл в этот период дневник. Пытался взять билет на самолёт, но отказался от этой попытки. Нахапавшие чеков в Афганистане породили спекуляцию в билетных кассах "Аэрофлота". Трудности с билетами и, особенно, с авиабилетами усугублялись ещё и тем, что на носу был Первомай. В очереди у билетных касс, глядя на столпотворение, думаешь: "Мне-то домой надо - девять с половиной месяцев семью не видел, - а вот куда другие спешат"? Билеты были достаточно недорогими, что и породило неистребимое желание советских граждан перемещаться по необъятной Родине. Поехал поездом. Нас предупреждали, что за приехавшими из Афгани-тана офицерами и прапорщиками охотятся целые преступные группировки: их привлекают джинсы, дублёнки, японские магнитофоны и, конечно же чеки. Поэтому я вёл себя достаточно скромно, ехал в повседневной форме, следил за вещами, не "употреблял", не знакомился... "Очнулся" только в Москве. Я шёл по первомайской Москве навстречу идущим к Кремлю и возвращающимся оттуда, с презрением и ненавистью смотрел в весёлые, улыбающиеся лица трудящихся и мне хотелось брать каждого из них за ворот и плевать в это наивное, улыбающееся лицо. Чему радуетесь, холопы, безногому 19-летнему мальчишке, которого катали по территории Ташкентского госпиталя в инвалидной коляске его родители-армяне? Мальчишка был рад приходу папы и мамы, весеннему солнцу, молоденьким, недавно распустившимся листочкам на деревьях и кустарниках, цветущему ковру из золотистых одуванчиков, наконец, тому, что весь тот кошмар, в котором он ещё недавно пребывал, для него закончился; он весело о чём-то разговаривал с родителями, радостно смеялся и уплетал мороженое в вафельном стаканчике... А я с болью в душе подумал, что родители не вечны, и очень скоро мальчик повзрослеет и окажется один на один со своими проблемами; ему, конечно же, выдадут "льготное удостоверение", но более удачливые, здоровые и не отягощённые совестью и состраданием граждане будут возмущаться у билетных касс, в очереди за колбасой и той же водкой: "Надоели эти инвалиды"! В одном купе со мной ехала высокорослая спортсменка из ЦСКА и, кажется, была не против со мной переспать, но я посчитал это неуместным, поскольку девять с полови- ной месяцев воздержания - ничто по сравнению с оставшимися часами до встречи с женой. Я вышел в Самтредиа, а её поезд повёз в Цхалтубо. Там у неё будет богатый выбор из слоняющихся вокруг санаториев "горячих кавказских мужчин". На такси доехал до подъезда, поднялся на третий этаж и постучал в дверь: жена и дети ещё спали. Потом сын и дочь, надев на себя обновы, побежали в школу, всем своим "импортным" видом показывая, что их папа вернулся из Афганистана. Так теперь повелось: из-за "Речки" возвращаются либо с джинсами и с "Шарпами", либо в цинковых гробах... Вскоре прибежала Марья Шабанова, лепшая подруга жены, и мы пили настоящий армянский коньяк, бутылку которого мне купили в своём кантине советские инженеры, строившие один из объектов в Пули-Хумри, и закусывали колбасой типа "сервелат", также привезённой из Афганистана. Оказывается, чтобы попробовать качественного армянского коньяку, надо купить его в Афганистане. А нам, советским гражданам, в наших советских гастрономах продавали пойло, а не коньяк, и чтобы попробовать вкус настоящего коньяка, надо привезти его из-за границы!. Нет худа без добра! Меня захотели примерно наказать, но система дала сбой, и я оказался в отпуске, что равносильно поощрению. Мои дети снова видят папу. Я хожу по городку и ловлю на себе завистливые взгляды женщин, мужья которых находятся в Афганистане. Если раньше я ходил в форме, либо в совдеповских безликих вещах, то теперь на мне джинсы, батник и японские кроссовки. По мнению Марьи Шабановой, я стал выглядеть совсем по-другому. Она составила список вещей, которые я привёз, и отправила его с письмом своему Толику, в Кабул, чтобы тот непременно купил то же самое, и пояснила нам: "Мой Толик такой непрактичный"... Пока я гуляю по городку и его окрестностям, идёт разбирательство моего дела. Месяц отпуска пролетел быстро. Надо было собираться в Ташкент, в госпиталь. 3 июня 1984г .Сегодня вылетел из Кутаиси. Ира, Максим, Яна, Шабановы и Якорёк провожали меня. (Плохо, когда на руках нет часов). В 22.20 самолётом на Ташкент. Съездить к чековому по Пекина. У входа в аэропорт продаёт пепси-колу какой-то хер по 60 к. хоть с посудой, хоть без посуды. Цена с посудой 59 к. У него 10 ящ. * 30 бут. = 300 бут. Это по копейке, и то 3 р. Плюс за посуду по 20. И никакого риска. А я бросил семью и еду интернациональный долг выполнять. (16.40 Москвы). (А в 150 шагах, в киоске "Соки, воды" то же самое).
   6 июня. 4-го утром был в Ташкенте. Приехал в госпиталь, а отделение перевели в филиал. С досады взял такси. Целый день отсыпался. Беседовал с Шеиным: или на лётной, или не строевая. Сдаю анализы, был на основной территории. Часы не присмотрел. Пришла из Кундуза справка по ст. 105 - смогу получить деньги. Подполковник Шеин предложил мне списаться с лётной работы, но я не согласился - либо списываете подчистую, либо остаюсь на лётной работе. В таком случае меня надо будет направлять в Москву. Ничего не поделаешь - лётный состав! Поэтому Шеин пообещал "что-нибудь придумать".
   8 июня. Старшая сестра, не зная, что на меня написана отрицательная характеристика, попросила меня написать по одному экземпляру (лётной и медицинской).Так мне удалось прочитать свои характеристики. Чего только не напридумывали "отцы". "Лжив, скрытен, трусит в боевой обстановке, не участвует в общественной работе" и т. д. и т. п. Ещё один урок: не жалей жуликов, они, если им удастся выдать себя за честных, жестоко отомстят тебе! ...Мне от ребят было известно, как писалась на меня эта подлая характеристика. Воробьёв вызвал к себе в комнату Серёгу Никулина: "Капитан Никулин, как Вы оцениваете старшего лейтенанта Карташёва"? "Положительно!" - не задумываясь ответил Серёга. "Идите, капитан Никулин, я о Вас был лучшего мнения... Да, позовите ко мне майора Дащенко"! ..."Майор Дащенко, как Вы оцениваете старшего лейтенанта Карташёва?" - задал Воробьёв тот же вопрос командиру отряда. Ответ был, как и у Никулина. "Считайте, что Ваше представление на орден Красной Звезды я порвал и выбросил в корзину для мусора". - "Спасибо"! Пришлось замполиту и комэске самим сочинять на меня характеристику, без учёта мнения моих непосредственных командиров, что являлось нарушением Устава. Потом меня должны были ознакомить с характеристикой, о чём я должен был сделать соответствующую запись в личном деле, после чего поставить дату ознакомления и расписаться. Ничего этого также не было сделано. Если бы мои "отцы-командиры" были правы, зачем было им нарушать уставные положения? Готовлюсь к выписке. Сидел в тени деревьев, на лавочке: розы цветут, над головой голоса птиц, в траве бегают, опустив вниз головы и задрав хвосты, чёрные дрозды, по дорожке, парочками, ищут корм горлицы, розовые скворцы садятся в траву и взлетают с добычей. Какая идиллия! Душа отдыхает. 21 июня. Неделя, как (14) прилетел в Кундуз. Сегодня второй раз иду в патруль. В Кабуле видел Кашицина, разговаривали. Кое-что купил по мелочам ввиду отсутствия нужной суммы.
   Вчера разговаривал с Толей, опять вернулись к "наболевшей" теме.
   В. молчит. Над чьей головой разразится гроза на сей раз?
  
   27 июня. Согласно приказу по полку я сегодня должен был убыть из части. Но меня ещё не рассчитали. Финчасть напутала. До этого - вещевики. Пришлось на них рапорт написать.
   Ездил (летал, вернее) в Кабул. Зам. нач. о/о сказал, что я прав, но (как я понял) в Афгане мне мне делать нечего.
   Сегодня Ягелло засветил плёнку. Пьер Безухов помог.
  
   Через некоторое время после возвращения в Кундуз, меня вызвали в Кабул. Лететь пришлось через Джелалабад, где на аэродроме имелся бассейн. Я, получив заверение экипажа, что без меня не улетят, решил покупаться в бассейне. Не успев одеться, увидел, что самолёт выруливает на полосу. Бегу к самолёту, на ходу застёгиваясь. Меня заметили и остановились. Чуть-чуть не улетели без меня с моими вещами и документами!
   В Кабуле было полно наших советников, которые разъезжали по городу на автомобилях. На одной из таких машин я и доехал до бывшего дворца Амина, где в настоящее время располагался штаб ВВС 40 Армии. Там меня принял исполняющий обязанности начальника особого отдела ВВС 40 Армии майор Кишкурнов. Как это принято у особистов, он расспросил меня о моём здоровье, а также о здоровье жены, детей и родителей, прежде чем начать разговаривать по существу. Суть его монолога сводилась к следующему: ты честный и порядочный и поступил правильно, но... такие в Афганистане не нужны. "Лёня, землячёк ( узнав, что я тоже родился в Белоруссии, он так и называл меня: "землячёк"), ну, зачем тебе этот Афганистан? У тебя семья, детки - поезжай к ним!" - убеждал меня майор Кишкурнов, когда я заявил, что хочу остаться здесь и дослужить свой срок. Вот ведь как - сначала затолкали насильно в Афганистан, а теперь также выталкивают меня из Афганистана. Да, ребята, здорово я вам насолил, раз вы готовы побыстрее от меня избавиться! Видать генерал Волков хорошо "пошерстил" особистов, если поставить во главе особого отдела Воздушной Армии не нашли никого старше майора! Действительно, от такого надо поскорее отделаться, если не удалось растоптать. Переночевал там же, в одной из "бочек", лёгком помещении на двух человек.
   Назавтра, прямо с утра, рванул в город. В Кабуле самые дешёвые шмотки, за исключением аэропорта - об этом меня проинструктировали те, кто бывал здесь раньше. Добрался до "старого советского района". Здесь мне сказали, что в "новом советском рай-оне" дуканы лучше. Как я понял, "старый советский район" строился до Апрельской революции и был в несколько запущенном состоянии, а "новый" - после и представлял из себя новенький микрорайон, застроенный советскими пятиэтажками, в которых жили под охраной семьи наших военных советников и специалистов, а также представители афганского политического, государственного и военного руководства. В новом советском районе, по улице, в обиходе называемой "На маркете", поскольку здесь находились дуканы, принадлежащие афганцам и индусам, ходили советники и всевозможные специалисты в джинсах, кроссовках и батниках, причём сзади, из-под брюк, обязательно торчала рукоятка ТТ*, их жёны и женщины-вольнонаёмные, изредка попадались военные в форме. Увидев на нескольких "шурави"** элегантные батники, спросил у одного, где он "достал", тот сказал, что такие батники иногда бывают в дорогом дукане, но если я хочу купить товар подешевле, то должен идти в дукан, где идёт распродажа. Естественно, я побывал и в дорогом дукане и в том, где идёт распродажа и произвёл покупки согласно своим финансовым возможностям. Чайные сервизы "с мадоннами" на маркете были дороже, чем в дукане возле советского посольства, где я не стал покупать, надеясь купить дешевле. Так и не порадовал я свою "роднульку" сервизиком... Назад летел на Ан-26, опять кружным путём, на промежуточном аэродроме самолёт так перегрузили, что он при наборе высоты еле перетянул через горы. Пока ждал, когда загрузят борт, разговорился с диспетчером, который был а Афгане по второму сроку. "В самом начале, когда мы сюда вошли, всё было спокойно. Я от сюда в город на велосипеде ездил. А сейчас на БТР поедешь - обстреляют. Мы сами виноваты". - рассказывал прапорщик.
   Перед самым моим убытием прямо на территории ТЭЧ полка упал с небольшой высоты, метров 10, Ми-24, который перед этим начало вращать. Я подбежал к месту происшествия вместе с одним знакомым офицером, списанным в Закавказье после лётного происшествия с вертолёта Ми-2 на РСП, которую лётчики называли "радость списанного пилота". Я по быстрому сделал несколько снимков его на фоне "разложенного" вертолёта. Затем передал фотоаппарат Пьеру Безухову, прозванному так за его способность не столько попадать самому в неприятные ситуации, сколько невольно подставлять других. Вот и теперь, пока он прицеливался, нас заметило начальство и потребовало засветить плёнку, на которой было множество ценных для памяти и для истории снимков. Пришлось плёнку засветить, дабы не способствовать разглашению "секрета Полишинеля", что у нас называлось пресловутой военной тайной. Можно было плёнку вытащить, а вставить засвеченную и сказать, что засветил. Но, к сожалению, я находился не в том положении, чтобы можно было рисковать по мелочам.
   Тем не менее, когда я покидал Афганистан на сей раз, моя душа торжествовала:
   "Обложили меня, обложили...
   Но остались ни с чем фраера"!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ТТ* - 7,62-мм пистолет Токарева.
   Шурави** - советский, так нас называли афганцы.
   Глава 7. Прилетев в Ташкент и легко пройдя таможню, поскольку у меня из вещей было моё лётное имущество, двое или трое джинсов и книги, увидев которые, удивлённые таможенники сказали, чтобы закрывал чемодан, я поехал в Штаб Округа получать деньги и проездные документы. И здесь меня ждала неприятность. В моих финансовых документах прапорщик в Кундузе написал в моей фамилии после "ш" букву "о" вместо буквы "ё", а я на это не обратил внимания. Теперь же здесь, в Ташкенте, другой прапорщик на это обратил внимание и отказался выдавать мне деньги. Что делать? В Афганистан, чтобы исправить ошибку, никто меня не пустит. Здесь мне деньги не выдадут... "А если я привезу Вам бутылочку бренди, Вы сможете не заметить ошибку?" - сделал я заманчивое предложение прапорщику. "Ну, за бутылку бренди могу и не заметить", - ответил прапорщик. Там же, в центральном универсаме г. Ташкента, я купил ещё две бутылки бренди болгарского производства: одну для начальника лётного отделения полковника Плоткина, другую для его заместителя, подполковника Шеина и килограмм дорогих конфет для женского контингента. Заехав в госпиталь, я тепло попрощался со всеми. Шеин, взяв у меня бутылку бренди, сказал: "Сейчас закрою в сейф - скоро пригодится, с дня на день начнут делать ремонт в отделении". На моём пути встречались и безсеребренники... Офицерам и прапорщикам проездные документы выписывают по кратчайшему пути следования, то есть мне предстояло ехать через Среднюю Азию, Каспийское море и Закавказье. Можно было доплатить и ехать через Москву, что я сделал в первый раз, но я решил на этот раз проехать по этому, неизведанному пути. 30 июня. Второй день еду в Красноводск. Потом будет паром через Каспий, Баку, Тбилиси... Вчера переписал уйму такси, которые отказались (водители) везти на вокзал: 07-08 ТИА, 26-59 ТИА, 47-28 ТНС, 91-70 ТНП, 41-42 ТНА, 82-92 ТНС (нет бензина). На вокзале (возле) автоматы газ-воды с недоливом. Молодые люди, не доливающие Ќ стаканчика. Поезд "Ташкент-Красноводск" N190, отправление 11.15 29-го июня. Вагон грязнейший, чай не разносят. Пиво продают "Ячменный колос", берут 4 рубля за 5 бутылок (цена 30 коп. без посуды). 28-го числа на вокзале кассир в левой крайней кассе для в/служащих наорала. Нет, после всего этого служить мне не хочется. Почему только я должен всё и вся защищать? А кто мои интересы защитит? Нет, всё должно строиться на взаимообразной основе, иначе я выхожу из игры. Таран льготную справку мне не дал (почему-то). 1 июля. Сижу возле парома. Шашлычная N4: лимонад в буфете - 20 коп. 72-12 НТА, автобус жд.вокзал - морвокзал отказаля везти: нет бензина. Работает как такси. 2 июля. Доехали за 5` на такси за 5р. С нами ехали ещё двое (*2). N такси 32-51 АГТ. Кое-как взял билеты. Хорошо, что было смотреть кому за вещами и помогать нести их. Ходил в кино. Покушал возле кинотеатра (первое/2+ второе+компот=1,50 Чек, естественно, не выбила. Кругом - обдираловка. 3 июля. П/п-к Ярошенко - насчёт командировочных. Киоск N9 (вокзал "Тбилиси") за лимонад "Дарьял" взяла 45к. (Цена 15к.+20 бутылка+10 обсчёт). 12 июля. Ездил в Цх(алтуб)о. По нулям. На 13-е боковые в плацкарте. Вчера был в Сам(треди)я. И у коменданта. Требует сувениры, раз я из Афгана.(Будто бы я туда за сувенирами ездил. Кстати, вчера пришло известие, что погибли Забожко, Копейкин и Вася Сорокин). Наблюдал вчера старушку, которой всегда уступают место, и её внука лет 15,
  


который сидел, не колыхнувшись, когда рядом стоял инвалид. Они чужую воспитанность принимают как должное, ничего не давая взамен, кроме хамства. Курение в автобусе - только в Закавказье. 31,62 Грузинка ошиблась, насчитав мне 94-25 - вернул ей руб двадцать пять. 31,62 8,00 Комендант вымог у меня 11 руб (2 бутылки шампанского). 0,25 А мы вчера отдали найденные 25р. неизвестно кому. 5,00 17,00 2,00 95,49 Когда я вернулся из Афганистана, меня отправили в отпуск. Хотя в строевых отделах проездные выписывали по кратчайшему расстоянию, я всегда доплачивал и брал билеты через Москву, при этом теряя до 50%. Те, кто разрабатывал эти положения, всю жизнь служили в Москве, там же потом служили их дети и в дальнейшем рассчитывали служить внуки. Нас же, детей рабочих и крестьян, они служить посылали "туда, где Макар телят не пас", а потом ещё всячески унижали, выписывая проездные через какое-нибудь захолустье. Например, бюрократ из строевого отдела, следуя духу и букве параграфа выписывает проездные через какой-то полустанок, где поезда проходящие и не останавливаются, где нет гостиницы и какой-либо инфраструктуры, а на улице мороз под сорок, и у тебя семья и маленькие дети. И что прикажете делать товарищу офицеру в такой ситуации? Но это ровным счётом никого не волнует. Я уже описал, как добирался домой по кратчайшему расстоянию - через братские среднеазиатские и закавказские республики, где мало порядка, зато много грязи и хамства. Промучавшись около двух суток в дороге, попадаешь в Первопрестольную! Каждый раз попадая в Москву, я испытывал приподнятое чувство. С Курского вокзала едешь на такси, которое берёшь в длинной очереди, в гостиницу ЦДСА. Там, как всегда, мест нет, но переждав пару часов в уютном вестибюле, получаешь номер. Пока ждём, когда освободится номер, Максим проверяет киоски. Наконец, идёт с покупками: это детский журнал "Пошли в кино, ребята!" и какие-нибудь журналы на футбольную и хоккейную тематику. Оставив вещи в номере, идём всей семьёй мимо Уголка Дурова к детскому кукольному театру Образцова, но... только для того, чтобы мои дети воочию увидели то что не раз видели по телевизору - как в 12 часов движутся куклы в специальной башенке на верху здания детского театра. Большей радости для своих детей я, к сожалению, добиться не могу. Билеты "достать" не возможно, А то, что мои дети из захолустного гарнизона, что они много месяцев не видели папу, который в это время "выполнял интернациональный долг" в Афганистане, это пресыщенных москвичей из администрации театра не волнует. Не солоно хлебавши идём дальше. Покупаем марки, потом мороженое, берём самое большое, но не рассчитываем сил и не можем съесть. А солнце яркое, а мороженое тает и капает... Жалко, но приходится, не доев, выбрасывать в урну. После этого идём к чековому магазину "Берёзка". Уже при подходе к чековому магазину примерно за полквартала, у нас начинают спрашивать, не продаём ли мы чеки. Это, как правило дородные тётки кавказской национальности в чёрном, которые выпрашивают чеки так, будто от этого зависит жизнь их детей, если не судьба всей планеты. Более бездуховных людей мне не приходилось встречать ни до, ни после этого. Возле самого магазина небольшая очередь, здесь же крутятся какие-то подозрительные личности с бегающими глазами. Предлагают купить чеки "один к двум". Самая низкая цена в Ташкенте - "один к полтора". В Москве можно продать "один к двум с половиной". Всё это считается спекуляцией, поэтому чеки надо менять в государственных сберкассах по курсу "один к одному". Я уже наслышан разных историй о том, как некоторые ребята, нарвавшись на мошенников, меняли им чеки, как государству - "один к одному", либо вообще оставались и без чеков, и без рублей, с так называемой "куклой". И в органы не обратишься, потому как спекулянт! Чтобы войти в магазин, необходимо предъявить чеки. На нас смотрят с завистью. Но внутри - шаром покати! Разочарованные, особенно Ирина, возвращаемся в гостиницу. Покушав в кафе, что при гостинице, в котором кормят, в общем-то, неплохо, хотя могут принести и блюдо сомнительного качества, если не будешь бдительным и настойчивым. Принесли один раз курицу с запахом, наверное, отравить хотели. Устроил им головомойку, ходил жаловаться к директору... Потом Ирина оставляет меня с детьми, а сама бежит по магазинам: надо и себе чего-нибудь "достать", и детям, и подарки купить родственникам, и продукты на дорогу... Только в Москве можно купить в дорогу колбасы, ветчины, сыра, хороших конфет и прочих деликатесов и дефицитов, которые не- обходимо будет съесть в первые полтора суток, а потом всё начинает портиться. Блюда из вагона-ресторана берём очень редко по причине сомнительного качества и обсчётов. Порой кажется, что все будто бы сговорились и готовы с тебя семь шкур содрать! Гнилой народец работает в сфере обслуживания и, особенно, в торговле и общепите. А таксисты разве лучше? Как будто я деньги печатаю! А мне что останется от честно заработанных? А ещё только в Москве можно купить бананы! "Где покупали бананы"? - спрашивают приезжие, завидев у кого-то в авоське дефицитный заморский фрукт. Иногда удаётся купить несколько килограмм к огромной радости Максима, который их просто обожает. Один раз мы взяли бананы с собой в дорогу, чтобы угостить ими Екимят - так Максим называл моих племянников - и сумели довезти несколько штук. "Фу, как картошка", - попробовав экзотического фрукта, оценил его достоинства Екимов Андрей. Максим, посмотрел на него с презрением и с тех пор не уважал. Ещё в буфете и в киоске возле метро "Проспект Мира" продают пепси-колу. Пепси-колу мы обычно покупали на перроне станции Туапсе, где находился завод по производству этого заморского напитка, когда ехали на поезде из Грузии в Москву. Для этого надо было не уснуть до 4-х часов утра, когда поезд "Москва-Цхалтубо" прибывал на эту станцию. На одной из станций, в Ростовской области, продавали чешское пиво, поэтому мы запасались сушёной рыбой, которую можно было купить во время остановки поезда у торгующих женщин, когда их не гоняла милиция. Такие маленькие радости скрашивали тяжёлую дорогу в духоте и тесноте вагона в течение нескольких суток. Пока ехали через Россию разнообразили своё меню горячей картошечкой и малосольными огурчиками, пирожками с капустой, с картошкой или с рисом, которые можно было купить у бабушек во время остановок поезда. Но после того, как проехав Урал, попадали на территорию целинных земель Казахстана, начинался "голодомор". На небольших станциях, где поезд стоит несколько минут, народ "штурмует" вагон-ресторан, из которого продают куриные яйца и другой товар небогатого ассортимента. Вокруг неухоженность, отсутствие какой-нибудь растительности вокруг зданий барачного типа... Урожай на их полях - три колоска на квадратный метр. Я всегда не мог понять, что держит здесь этих людей, почему они покупают яйца и другие продукты по ресторанным ценам, а не заводят в домашнем хозяйстве кур и другую живность, ничего не выращивают возле дома? Хорошо, что проводники носят чай по 8 копеек за стакан и четыре кусочка сахара в придачу. Иногда попадается жлобствующий проводник, который даёт по два кусочка сахара вместо четырёх. ...Но вот поезд поворачивает в сторону Алтайского Края и вновь на перронах стоят бабушки, которые предлагают свою рассыпчатую, ещё горячую картошечку, малосольные огурчики и вкусные пирожки с разнообразной начинкой. В своём письме матери из Ташкентского госпиталя я намекнул, что попал в очень серьёзную ситуацию, "в которой еле уцелел", но сравнивая себя с цулукидзевским экипажем, который после падения вертолёта Ми-8, очень сильно пострадал, и его командир находился тоже в Ташкентском госпитале с переломами и возможной инвалидностью, заключил, что мне повезло гораздо больше. В деревне это было воспринято так, будто бы меня сбили, и я едва уцелел, и теперь приходилось давать уклончивые советы любопытствующим. Ходили на гору, которая находилась прямо за нашим огородом и называлась Седуха, за клубникой, которая в этом году неплохо уродилась. Косили, гребли, складывали в копны, которые потом на лошади либо при помощи толкача, установленного на тракторе "Белорусь", свозили в одно место и метали в стог. Косили мы с мамой вручную, косами, которые назывались у нас литовками, гребли все, даже малышка-Яна, которой я сделал маленькие грабельки. На ровном месте, где не было камней, кустов и кочек, иногда выкашивали конными или тракторными сенокосилками, договорившись с трактористом за "магарыч" в виде бутылки "беленькой" или даже "красненькой", в зависимости от площади и настроения тракториста. Я стоял на стогу , а "кидал", как правило, Иван Копылёнок, как звали его в деревне, за тот же "магарыч". Лето было дождливым, в реке Убинке вода была большая и мутная, поэтому мы ни разу не покупались. В начале августа поехали на службу. Билет взял через Москву, с остановкой в Свердловске, так как надо было заехать в Челябинск, к тёще. Я ещё до Афгана присмотрел себе в челябинском универмаге норковую шапку, но, когда по приезде в Челябинск посетил меховой отдел, то увидел, что той шапки уже нет, а на витрине остались ещё три штуки, похуже. Из них я выбрал себе лучшую. Цена 450 рублей за шапку была для рабочих и трудовой интеллигенции города неподъёмной, поэтому шапки и пролежали несколько лет. Потом, в московской "Берёзке", я видел плохонькую за 450 чеков. Надо отметить, что моя шапка была выпущена на меховом предприятии г. Казани, где шили меховые изделия для Вооружённых Сил, и поскольку все изделия на оборонных предприятиях принимались военпредами, качество у моей шапки было отменным, и я её проносил чуть не 20 лет.
   Вернувшись в часть, стал ожидать приказа на увольнение из Вооружённых Сил. Как правило, офицеры, которые ждали приказа, уезжали по месту своего выбранного места жительства, там прописывались, становились в очередь на квартиру, устраивались на работу, а в часть приезжали лишь получить денежное довольствие. Со мной же было всё иначе. Я некоторое время исполнял обязанности начальника штаба эскадрильи, потом ходил в наряды, вместе со всем личным составом эскадрильи приезжал на общее построение личного состава полка и в конце "рабочего дня" был на построении личного состава эскадрильи, где подводились итоги и доводился план мероприятий на следующий день. В свободное от службы время я поступил на курсы вождения, окончив которые, получил водительское удостоверение на право управления транспортными средствами категории "В", что в просторечии называется водительскими правами. Затем вступил в охотничий союз, поскольку в армии это намного проще, чем на гражданке. Я готовился, вступив в гражданскую жизнь, приобрести легковой автомобиль типа "Луаз" за его хорошую проходимость и купить охотничье ружьё. Больше меня не интересовали проблемы, как я уже тогда считал, обречённого государства.
   21.02085г. Пришёл в продмаг и там мне с утра испортили настроение. Пресловутая Бортникова, которую за всё это время можно было 2 раза посадить и раз 10 уволить за обман покупателей, нагло обвешивает. Весы отрегулированы на 10г плюс тара от 20 до 30г. Сказал - хоть бы хны. Вот что значит круговая порука и чувство безнаказанности. И после этого хе... депутатам хватает совести выставлять свои кандидатуры на выборах 24 февраля. Сколько за них голосую - хоть бы палец об палец ударили для избирателей, только льготами депутатскими пользуются. Жулики поганые... Приказа на меня всё нет.
   13 марта. Был на службе с утра. Читал "Листок славы" про Г.Д., который в ДРА "высоко нёс звание офицера и коммуниста". Я-то видел, кто как его нёс. Своими глазами.
   Замполит полка, подполковник Касякин, которого офицеры и прапорщики нашего гарнизона после просмотра телесериала "Вечный зов" по произведению писателя Анатолия Иванова, называли Полиповым, на одном из собраний личного состава зачитал служебную характеристику на старшего лейтенанта Карташёва, составленную Сребницким и подписанную Воробьёвым, и воскликнул: "Учитесь, командиры и начальники, как надо писать характеристики"! Этим он недвусмысленно говорил личному составу: "Если в вашей среде появится недовольный нашими злоупотреблениями, с ним будет тоже самое"...
   Офицеры, которые раньше красовались на доске почёта с заглавием "Наши маяки", в Афганистане были уличены в контрабанде в особо наглых размерах, то есть показали своё настоящее нутро. Но вернувшись в часть они не были подвергнуты остракизму, в их адрес Полиповым не было высказано морального осуждения. По эталонам двойной морали им сочувствовали: "Сейчас все так живут, а то, что попались, так просто ребятам не повезло... А этот сам не живёт и другим не даёт"...
   14 июня 1985г. Тяжело искать правду. Облить грязью человека ничего не стоит, а вот попробуй найди защиту. Вчера был в Главной военной прокуратуре, где мне отказали в помощи и отправили в Военную коллегию Верховного Суда СССР. (Полковник, не назвался). В Коллегии сказали, что занимаются только генералами. 12-го был в редакции "К. зв.", где мне посоветовали обратиться в Главную военную прокуратуру и в Приёмную МО. Был в КГБ, на Кузнецком, 24. У меня хранится в моих архивах второй экземпляр заявлений, с которыми я обратился за защитой в самые высокие инстанции страны, откуда ушёл, как говорится, ни солоно хлебавши. Заявление. Прошу защитить меня от клеветы, помочь вернуть мне доброе имя и привлечь лиц, оклеветавших меня, к уголовной ответственности согласно Закону. С 3 августа 1983 года по 28 июня 1984 года я находился в составе Ограниченного контингента советских войск в Афганистане, где обратился в особый отдел в/ч 86299 по поводу спекуляции и контрабанды, которой занимались некоторые мои сослуживцы. Но в виду недобросовестности и предвзятости отдельных должностных лиц дело было представлено таким образом, что меня обвинили в преднамеренной клевете. Вначале я обратился в прокурорский следственный участок Кундузского гарнизона (в/ч 82724) с просьбой сообщить на Ташкентскую и Термезскую таможни о готовящемся провозе контрабандных товаров экипажами м-ра Орехова и к-на Базунова. Но капитан Шилов Е.П., с которым я беседовал, сославшись на трудности, посоветовал обратиться в особый отдел в/ч 86299. Разоблачить контрабандистов и спекулянтов мне помогали мои сослуживцы к-н Никулин (в/ч 31752), к-н Левчук (в/ч 78544) и ст. л-т Горло (в/ч 56651). Когда нам стало известно, что м-р Орехов собирается лететь в СССР на борту N37 (вертолёт Ми-6) и накануне спрятал там контрабанду, я позвонил из санчасти, где находился в то время (25.01.84г.) м-ру Колесникову, работнику особого отдела в/ч 86299, но он находился в районе боевых действий. Ко мне, в санчасть, пришёл к-н Ковальчук, работник особого отдела в/ч 70419, к которому я сам не обращался из осторожности, зная о его приятельских отношениях с нашим комэской Воробьёвым. После того, как к-н Ковальчук заверил меня, что о наших контактах не будет известно командованию эскадрильи и полка, я рассказал ему обо всём, что ранее рассказывал м-ру Колесникову. Главное было - готовившийся провоз контрабандных товаров в СССР. К-н Ковальчук обещал сообщить об этом по инстанции в Кабул. Потом мне стало известно (из беседы с зам. начальника особого отдела 40 Армии подполковником Кишкурновым в 20-х числах июня 1984г.), что начальник к-на Ковальчука из Кабула об этом на Термезскую таможню не сообщил. Ещё раньше о том, что ни Ташкентской, ни Термезской таможне не было известно о готовящемся контрабандном провозе товаров м-ром Ореховым, мне сообщил зам. начальника таможни (г.Ташкент) Баймурадов К.Б. М-р Орехов переправил контрабанду в Кокайды, где досмотр вертолёта был произведён поверхностно. Так нам "помогли" остаться в дураках, а м-ру Орехову - избежать заслуженного наказания. Через некоторое время мы начали догадываться, что о наших контактах с особым отделом становится известно командованию части, которое не было заинтересовано в предании гласности этих негативных явлений. Лица, которых уличали в контрабанде и спекуляции на таможне или особым отделом, отделывались лёгким испугом, так как в части получали чисто символические наказания. Офицеры, чувствуя безнаказанность, соревновались с прапорщиками в спекуляции конфетами, сигаретами и др. товарами, которые приобретались в большом количестве в военторге и сдавались в дуканы за афгани или товар (сервизы, джинсы, батники, очки и т. п.). Создавалось подобие круговой поруки, когда среди лиц, занимающихся мелкой спекуляцией, можно было безбоязненно развернуться и "деятелям" более крупного масштаба. Особенно гнусным было то, что эти "деятели", в основном из летавших в Союз, провозили в большом количестве водку и продавали своим же сослуживцам по 25-40 чеков за бутылку. Несколько раз нам в эскадрильи зачитывались обращения вышестоящего командования, в которых говорилось, что среди отдельных категорий военнослужащих на территории ДРА не изжиты ещё спекуляция и контрабанда, поэтому командование обращалось к нам содействовать искоренению этих позорных явлений. Таким образом, обращаясь в компетентные органы, я рассчитывал на поддержку и понимание, но вышло совсем наоборот. После того, как я решил написать заявление в особый отдел в/ч 86299 (по предложению м-ра Колесникова), об этом сразу же стало известно комэске Воробьёву (17.02.84г.), и он через м-ра Дащенко и к-на Никулина пригрозил мне, посоветовал не делать этого. Заявление всё же я написал в этот же день, так как верил в справедливость. Затем его переслали к-ну Ковальчуку для проверки. К-н Ковальчук в первую очередь ознакомил с этим заявлением п/п-ка Воробьёва и в эскадрильи была создана такая обстановка, что все из указанных мною свидетелей фактов "не подтвердили" (ст.л-т Горло, к-н Левчук, м-р Дащенко (в/ч 31752), ст. л-т Гупало (в/ч 31752), ст. л-т Литвинов (в/ч 31752), пр-к Назаренко (в/ч 78544). Видя пристрастие в разборе этого дела, я написал заявление на имя начальника особого отдела ВВС 40 Армии, в котором протестовал против такого "разбирательства". По поводу обоих заявлений со мной никто не беседовал; ни в установленные сроки, ни позже я ни от кого не получил ответа. Зато 24 марта замполит эскадрильи, м-р Сребницкий, объявил мне строгий выговор от командира полка "за дискредитацию личного состава эскадрильи", а 2 апреля п/п-к Воробьёв в присутствии офицеров и прапорщиков сделал об этом сообщение и сказал, якобы у меня в аттестации записано, будто бы я "с 1972 года занимался клеветой" (что не соответствует действительности). Я на протяжении ряда лет избирался в народный контроль, в суд чести и иногда мне приходилось обращаться в "Красную Звезду" и другие инстанции; принимались меры по устранению указанных мной недостатков, о чём мне сообщалось письменно (письма я сохранил), дважды мои критические заметки печатались в "Красной Звезде". В то самое время, когда шельмовали меня, в СССР впервые полетел Базунов и сразу же попался на таможне с контрабандным товаром. Но ведь о том, что Базунов собирается вместе с Ореховым везти контрабанду, я предупреждал работников особого отдела задолго до этого. И только бдительность работников таможни (их никто не предупреждал) помогла пресечь контрабандистов. Но в полку и эскадрильи Базунов отделался лёгким испугом: вину взял на себя бортовой техник к-н Марченко (в/ч 78544) - классическая схема - и за свой "благородный" поступок получил наказание "без занесения" по партийной линии.
   Затем на меня оформили документы и 4.о4.84г. отправили в 340 ОВГ (г. Ташкент) на предмет списания с лётной работы. Лётная характеристика, резко отрицательная, была написана на меня замполитом эскадрильи м-ром Сребницким, так как командир отряда, м-р Дащенко, и командир экипажа, к-н Никулин, аттестовали меня положительно и поэтому им характеристику писать на меня не разрешили.
   В госпитале начальник лётного отделения, полковник Плоткин, обратил внимание на ярко выраженную тенденциозность характеристики, на несоответствия между некоторыми принципиальными положениями характеристики, написанной м-ром Сребницким и медицинской характеристики, написанной врачом части; он помог мне встретиться и побеседовать с генералом Волковым, начальником особого отдела ТуркВО.
   Результатом этой беседы явился вызов меня в Кабул, в штаб 40 Армии, где заместитель начальника особого отдела 40 Армии п/п-к Кишкурнов назвал мои действия правильными, сказал, что так должен был поступить каждый честный человек и ознакомил меня с принятыми мерами: п/п-к Воробьёв, у которого на борту вертолёта представителями таможни были обнаружены наркотики, получил выговор от Командующего, бы-ло возвращено написанное ранее представление на него к ордену Красного Знамени; было возвращено представление к ордену Красной Звезды на м-ра Орехова, который занимался спекуляцией водкой; ст. л-т Дроц, уличённый работниками особого отдела в контрабанде и спекуляции водкой и ранее получивший за это удивительно мягкое наказание, выдворялся за пределы ДРА; были наказаны и другие военнослужащие.
   Вместе с тем, я понял, что для "кого-то" моё пребывание в Афганистане нежелательно: мне не могли простить , что я "вынес сор из избы". По принципу: ты человек хороший, честный, но... такие нам не нужны.
   Казалось бы, справедливость восторжествовала, однако, вернувшись в в/ч 31752, из которой я убыл в Афганистан, узнал, что в моём личном деле подшита характеристика, с которой меня отправляли в госпиталь; в карточке взысканий и поощрений по-прежнему записан строгий выговор от п/п-ка Бигеева "За клевету и дискредитацию личного состава эскадрильи" от 24.03.84г. Зато "забыли" записать несколько благодарностей от руководящего состава полка, в том числе, от штатного руководителя полётов в/ч п/п 70419 п/п-ка Кравец за отличное выполнение обязанностей дежурного штурмана; от командира части за перелёт на обеспечение боевых действий сухопутных войск в сложных метеоусловиях по маршруту Кундуз-Хайратон-Кундуз 19.12.83г., где я выполнял обязанности штурмана ведущего группы в экипаже командира эскадрильи п/п-ка Воробьёва; за перелёт по этому же маршруту 28.12.83г. в экипаже к-на Мирзаянова (в/ч 31752).
   Кстати, перед убытием из ДРА, 28.06084г. меня не ознакомили ни с личным делом, ни с карточкой взысканий и поощрений; в строевом отделе в/ч 70419 меня обманули, сказав, что указанные документы находятся в Кабуле.
   Теперь хочу подробнее коснуться некоторых положений из моей характеристики и опровергнуть их, опираясь на факты.
   1. За период службы в в/ч 70419... показал себя отрицательно.
   До тех пор, пока командованию не стало известно о моих контактах с особым отделом в/ч 86299, у меня не было взысканий; ежемесячно замполит выводил меня победителем в соцсоревновании; 23 февраля мне была вручена медаль "За 15 лет безупречной службы",за этот же период мне было объявлено 4 благодарности.
   2. Попытки очернить в профессиональном плане.
   Я уже указал о незаписанной благодарности за отличное выполнение обязанностей в группе руководства полётами ; п/п-к Воробьёв и м-р Сребницкий не могли не слышать, когда руководитель полётов п/п-к Кравец на разборе полётов в присутствии всего лётного состава назвал меня лучшим дежурным штурманом. Подтвердить могут ст. л-т Плиев (в/ч 78544), входивший также в группу руководства полётов и м-р Кониченков Н.Н. (в/ч 31752 или г. Челябинск, ул. Братьев Кашириных, 101А, кв.576 ) - штатный руководитель полётов в/ч п/п 79088. М-р Кониченков также может рассказать, что из себя представляет п/п-к Воробьёв, т.к. руководил полётами на площадке Хайратон и видел, кто и чем занимался.
   Во время судилища надо мной, учинённого п/п-ком Воробьёвым, штурман эскадрильи, к-н Будаев, ясно сказал: "Как к штурману претензий к т. Карташёву не имею". Это слышали все офицеры. Далее, о том, какой я штурман, лучше других может рассказать к-н Никулин, мой непосредственный начальник.
   3."В боевой обстановке труслив, старается избежать боевых вылетов, связанных с риском для жизни".
   А несколько выше записано: имеет ...220 боевых вылетов, за 1984г. выполнил 68 боевых вылетов", хотя и тут подлое желание принизить мои результаты: на самом деле у меня 230 боевых вылетов; в 1984г. - не 68, а 82 боевых вылета (записано в лётной книжке, заверено подписью начальника штаба части и гербовой печатью).
   Конкретных фактов проявления трусости не указано, т.к. всё это было высосано из пальца при написании характеристики.
   Я летал с к-ном Никулиным, с к-ном Мирзаяновым, с м-ром Дащенко (все трое проходят службу в в/ч 31752), с тем же м-ром Сребницким, с м-ром Балакиным (в/ч 31751), с п/п-ком Воробьёвым - пусть хоть кто-то укажет конкретный факт проявления мною трусости. Налетал в ДРА 197 часов (а не 189, как записано в характеристике) и ни разу не отстранялся по какой-либо причине от полётов врачом, либо другим должностным лицом. Уместно будет указать, что сам п/п-к Воробьёв был отстранён от боевого вылета врачом части за употребление в ночь накануне боевого вылета спиртных напитков; вместо него полетел м-р Дащенко, штурманом в экипаже был я.
   Уж чего-чего, а "для храбрости" я не пил, тем более, для того, чтобы быть отстранённым от полётов.
   Начальник медслужбы в/ч п/п 70419 м-р Баталов может подтвердить, что 3.01.84г. терапевтом в/ч п/п 53355 мне было рекомендовано стационарное обследование в условиях госпиталя, после чего меня не имели права допускать к полётам. Но по просьбе Воробьёва и Сребницкого , и также штурмана эскадрильи к-на Будаева(в/ч 78544) я продолжал летать, так как в эскадрильи был большой некомплект штурманов; с врачом командование это каким-то образом уладило.
   4. "В общественной работе не принимает участия". И снова ложь. Капитаны Садовничий (в/ч 78544) и Никулин (в/ч 31752) могут под- твердить , что я вместе с ними довольно активно участвовал в выпуске сатирической стенгазеты, которая выходила регулярно, раз в месяц.
   По поручению того же м-ра Сребницкого участвовал в выпуске фотогазет вместе с к-ном Бабиным (в/ч 78544). Опять же, никто не может указать конкретного факта, когда бы я отказывался от поручений, потому как такие факты отсутствуют.
   5. "Клевета на товарищей" и "очернение командования".
   Как это не вяжется с тем, что мне говорил п/п-к Кишкурнов!
   Получается, вызвали, успокоили, чтобы доложить генералу Волкову, что всё в порядке, а после моего убытия из ДРА написали и отправили вслед за мной характеристику.
   Характеристика написана и.о. командира эскадрильи м-ром Сребницким и датируется 28 июнем 1984 года. Утверждена командиром в/ч п/п 70419 п/п-ком Бигеевым 29.06.84г.
   26 июня 1984г. был издан приказ командира в/ч п/п 70419 N173 по строевой части, где записано: "На основании приказа МО СССР Nо205 от 1982 года за грубые нарушения воинской дисциплины лишён ЕДВ в размере 100% за период службы с 1.01.84г. по 27.06.84г.".
   Я также не был ознакомлен с этим приказом.
   Странно здесь ещё то, что подписан этот приказ 26.06.84г. якобы командиром части п/п-ком Письменным, тогда как в день моего убытия из ДРА (28.06.84г.) полком командовал п/п-к Бигеев, который подписал характеристику 29.06.84г.
   Не понятно также, о каких "грубых нарушениях" идёт речь, если мне за период службы в Афганистане было объявлено 4 поощрения и только одно взыскание, и то несправедливо.
   При написании представления об увольнении меня в запас командир в/ч 31752 п/п-к Козлов, который совершенно не знал меня, руководствуясь исключительно афганской характеристикой, записал в пункте "Предложения о мерах поощрения": "К поощрению не представляется из-за упущений по службе. Имеет дисциплинарные взыскания".
   Кроме того, в представлении не написано, что мне разрешено ношение военной формы одежды.
   За что?
   Я всегда носил погоны с достоинством и честью, служил добросовестно, не пьянствовал, не спекулировал, не обманывал; за это имею 28 благодарностей от командования, в том числе 3 - от Министра обороны, награждён тремя медалями.
   Если бы я поступил против совести, промолчал бы, не стал разоблачать спекулянтов и контрабандистов, у меня всё было бы хорошо в смысле аттестации: и характеристику бы получил не хуже той, которую на меня писали в ДРА при представлении к медали "За 15 лет безупречной службы"; и единовременное денежное вознаграждение
   Получил бы, как и с 3 августа по 31 декабря 1983г., в полном размере; и к правительственной награде был бы представлен; и в запас был бы уволен с почётом. Получается: струсил, промолчал - хороший, поступил по совести - плохой.
   Хочу ещё добавить, что офицеры и прапорщики, которые раньше поддерживали меня и помогали мне и на которых я ссылался в своём заявлении в особый отдел, впоследствии вынуждены были отказаться от своих слов именно из-за этой нелепости, которая, почему-то, восторжествовала в моём случае, а также из-за того, что некоторые из свидетелей ранее были замечены командованием либо в употреблении спиртных напитков, либо в других проступках и надеялись на снисхождение за умение молчать.
   Я уже писал об этом в Приёмную Министра Обороны СССР, но Дмитрий Фёдорович Устинов не ответил мне по совершенно объективной причине*, и моё письмо переслали именно тому, кто не был заинтересован в моём пребывании в ДРА. От туда в мой адрес была отправлена отписка (N 82 от 20.11.84г.) за подписью начальника политического отдела в/ч п/п 67495 половника Безрукавого, которая явилась продолжением торжества несправедливости.
   Считаю, что только суд поможет вернуть мне доброе имя.
   17.05.85г. (подпись) /. Карташёв Леонид Васильевич/.
  
  
  
  
   ...по совершенно объективной причине* - Смерть Устинова Д.Ф.
   Эпилог.
   22 июня 1985 года, в 4 часа утра по местному времени, поезд "Москва-Лениногорск" прибыл на станцию Черемшанка. Но сонные, безответственные проводники высадили нас за несколько километров не доезжая станции, где поезд был остановлен по какой-то причине. Хорошо, что лето - не зима... Оставив жену с двумя детьми непонятно где, я, взяв с собой ружьё, купленное в Москве, пошёл в сторону станции за подмогой. Возле станции жили мои родственники, поэтому через какое-то время моя семья вместе с неподъёмными чемоданами и многочисленными сумками и сетками была доставлена в дом тёти Лиды её сыном на закреплённой за ним лесхозной машине. Потом была Орловка и, как всегда, полсела побывало в доме моей матери, не считая родственников, съехавшихся из Черемшанки. Шутка ли дело - в деревню приехал лётчик, вернувшийся из Афганистана! Согласно советскому законодательству, я, выполнив свою часть обязательств перед государством, имел право ожидать от государства, чтобы оно тоже выполнит свою часть обязательств, самым главным и трудным из которых было предоставление жилья для военнослужащего, уволенного в запас, и членов его семьи. Но государевы мужи нарасставляли на моём пути столько препонов, что даже подступиться к этому было невозможно! Вот так - выжали, как лимон, и пошёл на все четыре стороны... Хотя насчёт лимона я, конечно, немного погорячился. Мне было всего 35 лет, а я уже оказался ненужным армии! ...Проходя через северный КПП жилого городка в Цулукидзе, после того, как рассчитавшись с частью, готовился отбыть по месту назначения, я вдруг подумал: "Служил честно, радел за государственные интересы, отстаивал справедливость, само эскадрильское и полковое начальство говорило, когда я заступал в наряд по службе, что раз в наряде Карташёв, то можно быть спокойными - в гарнизоне ничего не случится; в мои дежурства никогда за 12 лет не произошло ни одного ЧП, связанного с дедовщиной, либо другим нарушением установленного Законом и воинскими уставами порядка. Ни-од-но-го! Чем далеко не каждый может похвастаться, поскольку неуставные взаимоотношения, особенно в конце моей службы, буквально захлестнули армию. Я до сих пор уверен, что плохих солдат не бывает - бывает плохой командир. Порядок во вверенных им частях и подразделениях зависят на 99,99% от офицеров, прежде всего от командования. Службой надо заниматься, товарищи командиры, а не воровать и пьянствовать. (В этом я целиком и полностью на стороне нынешних правозащитников, не поддерживая, разумеется, конечную цель, к которой они стремятся). И вот тогда я подумал, что наша армия обречена, раз в ней взяли верх негодяи, которые избавляются от честных людей. Но не думал тогда, что мои мысли так быстро воплотятся в явь! Забегая вперёд, скажу, что не отношусь к тем, кто льёт крокодильи слёзы по этому поводу. Со временем я возненавидел эту мерзкую, двуличную власть и это людоедское государство с его дебильной армией. А тем, кто ностальгирует по канувшему в Лету, добавлю: "Раньше надо было думать, и не только думать, но и действовать! Сами боялись - поддерживали бы тех немногих, кто не боялся"... 27.06.85. Сегодня взял справку о прописке в ЖКО, остальные документы возьму в среду. Дальше машина забуксовала, т.к. начальник 3-го отделения болен и будет в понедельник, а сотрудница, которая была в понедельник и разговаривала со мной, тоже отсутствовала, кроме того, фотографии будут лишь завтра. С ружьём тоже осложнения: требуют справку от участкового, из психоневрологического диспансера и характеристику. А как я возьму эти документы, когда меня здесь никто не знает? Был у "психа" и участкового. Надо к полковнику в 18.00.
   Вчера: отдал документы Виктору Слободчикову после неудачных попыток прописаться и его зам. через полковника решил этот вопрос. Читал в ЖКО его резолюцию: "Разрешить в порядке исключения".
   Был в библиотеке, где безуспешно искал календарь с чертежом подвального помещения. Написал заявление в госстрах по поводу детушек.
   Позавчера: ездили с Семёном к б. Евдиньи, были у Уколовых, у б. Паны по поводу прописки.
   До этого был у начальника паспортного стола и в приёмной председателя райисполкома. Насчёт прописки.
   Понедельник: поехал в военкомат, где мне сказали принести справку о прописке и 4 фотокарточки. Написал заявление на Соколова-Микитова (подписка). Был в мебельном магазине, узнал, где находится председатель охотколлектива...
   Да, во вторник вступил в это общество и купил патроны.
   В У-Ка приехал в воскресенье, в Орловку - в субботу. Привёз нас В.Худяков на грузовичке. В Черемшанке "десантировались" за 2 км от станции.
   А получается вот что. Для того, чтобы прописаться, необходима жилплощадь с учётом 12 кв. м на человека, т.е кто-то должен был приготовить для моей семьи жилплощадь в 48 кв. м, чтобы нас потом прописать. Нет прописки - местные органы власти не ставят тебя на очередь для получения жилья, ты не можешь получать пенсию, если заболеешь, тебя не будут лечить, твои дети не пойдут 1-го сентября в школу. Во, какие "гуманные" законы придумало родное государство для своих защитников! Специально всё придумано для различного рода злоупотреблений. Попытавшись прописаться законным путём и поняв, что это не реально, я пришёл к своей родственнице, которая попросила своего мужа, директора крупного завода, решить эту проблему. Тот обратился к начальнику райотдела милиции, и проблема была решена. Но оставалось теперь получить квартиру. Согласно законодательству, местные органы власти должны были предоставить мне квартиру в течение 3-х месяцев. Но чиновник, ответственный за решение данного вопроса, сказал, что раньше, чем через три года, мне квартиру выделить не смогут и при этом добавил, что это - наша общая проблема. Я ему возразил, что это его проблема, потому как свои проблемы я решал без его участия и заявил, что квартиру получу в положенный срок. Затем, пройдя по инстанциям, дошёл до заместителя первого секретаря обкома партии тов. Бердюгина, придя к нему на приём "как афганец к афганцу", узнав, что он был партсоветником в провинции Газни. Перед этим написал письмо Горбачёву и отправил заказным письмом с уведомлением. Письмо, разумеется, перехватили, поскольку открытку о получении моего письма я так и не получил, но соответствующие выводы были сделаны. В конце концов Бердюгин, узнав что в списках очередников кроме меня числятся ещё семь офицеров, при мне дал указание зампреду горисполкома по фамилии Бураков "в ближайшее время решить этот вопрос". Итак, с момента моего прибытия на станцию Защита, ровно через 6 месяцев мне предоставили жилплощадь. Конечно, это не 3 месяца, как требовало законодательство, но и не три года, как обещал горисполкомовский чиновник по фамилии Тихов. И когда они мне потом говорили, что дали мне квартиру, я им отвечал: "Не правда, я квартиру вырвал у вас из глотки"!
   Если раньше я решил для себя, что больше ни за что не стану защищать эту власть, то после "хождения по мукам", которые эта власть устроила для меня, я не сомневался, что одной из батарей, которые рано или поздно будут обстреливать обком партии, обязательно буду командовать я! И ведь действительно, в июле 1991-го ни один человек не вышел защищать эту прогнившую систему. Это как надо было насолить людям?!
   Когда я узнал из газет, что вскоре состоится XIX партийная конференция, решил искать правду у Горбачёва. Вот черновик моего обращения, которое послал в адрес партконференции заказным письмом с уведомлением, написав на внутренней стороне конверта краткое содержание обращения, чтобы у цензуры не было соблазна вытащить жалобу, а вместо неё вложить листок с надписью: "Слава КПСС"!
   XIX партийной конференции , Генеральному секретарю ЦК КПСС тов. Горбачёву М.С.
  
   от Карташёва Леонида Васильевича,
   проживающего по адресу:
   г. Усть-Каменогорск, ул. Пролетарская, 72-60.
  
   Товарищ Генеральный секретарь!
   К Вам обращается пенсионер МО, офицер запаса, с августа 1983г. по июнь 1984г. служивший в Афганистане, в в/ч п/п 70419.
   Прошу защитить меня от клеветы и помочь вернуть мне доброе имя, а также воздать должное лицам, оклеветавшим и преследовавшим меня.
   Дело в том, что во время прохождения службы в ДРА, столкнувшись с фактами спекуляции и контрабанды со стороны некоторых сослуживцев и не добившись правды, выступая на офицерском собрании, обратившись к командиру части п/п-ку Бигееву, в прокурорский следственный участок в\ч 82724, я написал заявление в особый отдел в/ч 86299. Но по причине недобросовестности и предвзятости отдельных должностных лиц, всё было представлено таким образом, что меня обвинили в преднамеренной клевете, собирались судить судом чести, затем отправили в Ташкентский госпиталь, чтобы там меня признали "психом".
   В Ташкенте я обратился к начальнику особого отдела ТуркВО генералу Волкову и благодаря его вмешательству, был откомандирован на место прежней службы (в/ч 31752) с предоставлением всех льгот. К лицам же, виновным в контрабанде, спекуляции и попустительстве этим позорным явлениям, были приняты полумеры, что, в общем-то, характерно для тех застойных времён. Но мне не легче от констатации данного факта. Ведь характеристику на меня писал человек, наказанный вследствие моего обращения в высокие инстанции. Впрочем, и это характерно для тех, не добрым словом упомянутых времён, когда негодяи шельмовали честных и порядочных людей. Но, повторяю: мне от этого не легче. С клеветнической характеристикой я был уволен из рядов Вооружённых Сил.
   Хочу сделать замечание, что характеристику на подчиненного должен писать непосредственный начальник, т.е. командир вертолёта к-н Никулин. Но ему не доверили, т.к. к-н Никулин характеризовал меня положительно. По этой же причине характеристику на меня не доверили писать и командиру отряда м-ру Дащенко. Меня "удостоили чести" и написали характеристику замполит эскадрилии м-р Сребницкий и комэска п/п-к Воробьёв. Забегая вперёд отмечу также, что за свою строптивость Никулин и Дащенко впоследствии не были представлены к орденам.
   Я жаловался на несправедливость в июне 1985 года устно и письменно в приёмные Министра обороны, КГБ СССР, Главной военной прокуратуры. Ото всюду получал отписки: из прокуратуры(в/ч 92495) - за N19/820 от 9.12.85г.; из Главной военной прокуратуры - за N 3-393 от 1.07.85г.; из военной прокуратуры ТуркВО - за N 4/2774 от 12.11.85г.; из особого отдела КГБ СССР - б/н от 24.06.85г.; из Министерства обороны (в/ч п/п 50136) - б/н от 10.07.85г., (в/ч п/п 69507) - N 547от 15.07.85г.
   В своих заявлениях в перечисленные выше инстанции я предлагал целый список офицеров, которые могли бы засвидетельствовать всё, о чём я сообщал, ссылался на конкретные факты, но никто не захотел мне помочь.
   За свою 17-летнюю службу в ВВС имел 28 благодарностей, из них 3 - от Министра обороны, награждён тремя медалями, в ДРА выполнил 230 боевых вылетов. И всё это оказалось перечёркнутым из-за того, что я не поступился совестью, не захотел молчать, "вынес сор из избы".
   Получается: струсил, промолчал - хороший, поступил по совести - плохой.
   Очень надеюсь, что в моём случае справедливость восторжествует, и не через 50 лет, а во время работы XIX партконференции.
   С уважением и пожеланием успешной работы подпись /. Карташёв/. Но ответа ни от товарища Горбачёва, ни от его окружения я так и не дождался. После этого Горбачёву не верил.
   Перестройка до наших палестин докатилась вместе с выборами, весной 1989 года, и я с энтузиазмом поддержал её, надеясь на революцию, которая даст шанс на реабилитацию и поможет мне повергнуть моих обидчиков. Уж я-то, как говорится, оттянулся по полной программе! Это была моя священная вендетта. Первые альтернативные кандидаты и я у них в группе поддержки. И КГБ снимает на плёнку мои смелые выступления и высказывания на грани фола. (Власть не должна обижать людей вообще, а в особенности - способных и талантливых. Но у власти стоят люди малообразованные, а потому примитивные и неадекватные). И некоторые из доморощенных демократов, до перестройки боявшихся тележного скрипа, считают меня не то экстремистом, не то провокатором, который заслан в их ряды "конторой". В их неразвитых головках просто не могло уместиться то, что не надо сравнивать боевого офицера-вертолётчика, видевшего смерть и ходившего по краю, не робевшего перед начальством самого высокого уровня, вступившего в схватку с системой ещё в годы застоя, со штатской публикой, многие из которых в душе так и остались холопами, дома робеют даже перед тёщей, а по жизни - типичные подкаблучники, в политику пришли либо "по комсомольской путёвке", выписанной органами, либо для компенсации комплекса неполноценности - всю жизнь молчал, потому что боялся, а теперь вдруг представилась возможность моське потявкать на слона. Короче, людей настоящих среди местной оппозиции было очень мало - сплошь человеческий мусор, пена, поднятая перестройкой. В какой-то момент я понял, что если эти люди, не дай Бог, дорвутся до власти, станет ещё хуже, чем было при коммунистах! Но были и личности! Народный депутат СССР, Васильева Стела Георгиевна - главврач одной из лучших в Союзе и лучшей в Казахстане станции переливания крови, созданной ею с нуля. Народный депутат СССР, Петрушенко Николай Семёнович, известный широкой публике, благодаря телевидению, как один из "чёрных полковников", разоблачавший вместе с полковником Алкснисом на Съезде народных депутатов агентов влияния ЦРУ из Межрегиональной группы. Кандидат в народные депутаты СССР, учёный-эколог Гончаров Николай Петрович, раскрывший населению области и города Усть-Каменогорска леденящую кровь правду о катастрофической ситуации, в которой оказались среда обитания и люди в результате бездумного хозяйствования правящей верхушки, и за это подвергшийся со стороны властей репрессиям и гонениям. И я оказался нужным и полезным этим людям. Мы в то время не боролись против социализма, мы боролись с извращениями социализма! Когда стало ясно, какими бедами грозит Русскому народу развал государства, лучшие из нас вышли из демтусовки и создали общественные организации национально-патриотического толка: Общество славянской культуры и Союз казаков Восточного Казахстана. И всякий раз я был заводилой и вдохновителем. И стал врагом номер один у власти предержащих, чем гордился безмерно. О своей же проблеме я забыл, хотя у меня была прекрасная возможность изменить ситуацию, поставить систему на раскоряку и заставить признать мою правоту в ситуации в Афганистане. Дело в том, что народный депутат, полковник Петрушенко тесно общался с Министром обороны Язовым, тоже народным депутатом, поэтому у меня был шанс. Но я верил в революцию и хотел вырвать из личного дела характеристику и ею тем, кто писал и подписывал - и по морде, и по морде! Это был мой просчёт, моя тактическая ошибка. Революция не случилась в результате начатого и провалившегося военного путча, вошедшего в историю под названием ГКЧП. В итоге было объявлено о смене экономической формации, но у власти на низших, средних, а то и высших её эшелонах продолжали оставаться прежние негодяи и мерзавцы, которые принялись с таким же упоением воспевать "рыночные ценности", с каким остервенением до этого навязывали народу своё коммунистическое враньё. После вывода войск из Афганистана героем сделали командующего 40 Армии генерала Громова, который, якобы, последним покидал его территорию. Правда, потом выяснилось, что в Афганистане остались сотни пленных советских солдат, судьба которых не интересовала ни Громова, ни Министра обороны, ни политическое руководство "новой России", которое оказалось
ещё циничнее старого, советского руководства. Сам я не встречался с новоиспечённым "легендарным генералом", каковым его сделала либерально-демократическая пресса, но от офицера из Ахмировского городка, ранее служившего под началом Громова, слышал о нём нелицеприятные отзывы. В частности, этот офицер рассказывал мне, когда мы в 1989 году, в группе поддержки кандидата в народные депутаты СССР, подполковника Петрушенко Н.С., ехали из Усть-Каменогорска в Лениногорск, как генерал Громов в Тёплом Стане распекал какого-то солдатика за нечищеные сапоги. Я, хотя всего-навсего старший лейтенант, и то знаю, что не царское это дело, для этого есть старшина, который своевременно не получил на складе и не выдал личному составу подразделения сапожный крем, есть у солдатика непосредственные командиры, начиная от командира отделении, и заканчивая командиром роты, есть ещё командир батальона или командир полка, командир бригады или командир дивизии. Вот поднял бы на очередном совещании офицеров комбата или командира полка и спросил бы у них, если у комбрига и комдива стесняешься спросить, почему личный состав вверенных им частей и подразделений имеет не опрятный внешний вид? И тогда бы выяснилось, что сапожного крема нет ни на складе, ни в Военторге, то есть виноват не солдатик, а сам генерал Громов, который не контролирует работу своего заместителя по тылу. Но вот разрекламированного Громова избрали губернатором Подмосковья, и что же? Нахожу во "всемирной паутине" следующее сообщение: "Под руководством губернатора Подмосковья коррупция за год выросла на 28, 1%. (2009.05.12.Forum. msk.ru)". Как поётся в популярной песне: "Каким ты был, таким ты и остался"... А ещё в народе говорят по этому поводу: "Каков поп, таков и приход". Виновными в развязывании афганской войны объявили политиков, как всегда, уже умерших, а тех кто им советовал - не назвали поимённо и не наказали.
   Хорошо, что на войну в Афганистане не наложили некий ореол святости, как на чнекоторые другие эпохальные события нашей недавней истории. (А то наши товарищи начальнички вначале напакастят, а потом кричат с пеной у рта: "Не трогайте нашу историю"! А сами при жизни забрызгали её грязью, как говорил легендарный Саня Пересыпкин, "по самое декальтэ"). Поэтому я смог излагать свой взгляд на события в этот трагический и переломный момент в истории нашей страны свободно, опираясь на факты, подкрепляя их дневниковыми записями. Моя "вина" заключалась в том, что я, "как все", выступая на собраниях и совещаниях, не говорил "нужные" слова, не произносил "правильные" речи, поскольку это кому-то неведомому, где-то высоко, было "так надо". Главным было - лояльность существующей порочной, двуличной, омерзительной системе. Но я не принял правила их игры. В итоге я оказался в ситуации, про которую говорят: "Чацкий покинул фамусовское общество победителем или побеждённым"? 20009г. Карташёв Леонид Васильевич
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   73
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"