Мир находится на раннем этапе сотворения, он полон пустот и неоднороден по своей структуре. В отдельных его областях физические законы еще не устоялись, в необозримых пространствах царит первородный хаос. Тем не менее, уже на данном этапе очевидно, что сотворение мира происходит не хаотично, а сообразно некоему замыслу. Чей это замысел - сказать невозможно; кто бы ни был его автором, он совершенно устранился от созданного и не оставил после себя следов. Не стоит отчаиваться: хотя мы не можем постигнуть Творца напрямую, он все же доступен нам через постижение Его творения, через вдумчивый и кропотливый анализ законов, что он заложил. Осознание замысла и общей концепции бытия - вот первая задача фотурианцев. Вторая же задача состоит в том, чтобы способствовать осуществлению Замысла; что именно для этого следует делать - нам только предстоит осознать.
Ондрид, "О Вселенной, чудесной и здоровенной",
писано в Земле Тилод, в год 197-й от Сотворения Мира.
(Данное пособие рекомендуется
школьникам старших классов, преподавателям лицеев и гимназий,
а также широкому кругу читателей, интересующихся историей
Фотурианского Ордена).
Интерес фотурианцев к Творению - суть интерес к творчеству вообще. Творец для них - это мастер, искусство которого можно постигать бесконечно. Стремление ордена к упорядочиванию Вселенной продиктовано отнюдь не стремлением перекроить мироздание по своему усмотрению. В основе его лежит потребность в подлинных ценностях существования.
Юнус Каркасов, "Истоки ФОТУРО".
Н-ск, изд-во "Друг молодежи", 20... г.
Во времена, когда Вселенная еще не решила, чем ей быть - правдою или вымыслом, существовал орден фотурианцев, считавший своим долгом везде, где только можно, Упорядочивать новорожденное Мироздание. Члены ордена - воины, священники и ученые - странствовали среди звезд, свергая жестоких тиранов, устанавливая справедливые законы и оберегая слабую, еще неокрепшую жизнь. Одним из них был Квонлед; вот история о нем - слушайте.
* * *
Давно уже ходили слухи о том, что в Земле Зиф объявился чудовищный зверь, который, игнорируя живность помясистее, преследует и пожирает одних только людей. Насчет преследования все было ясно, насчет пожирания - не совсем. Мнения здесь расходились: одни считали, что жрет, да еще как, другие же доказывали, что дело обстоит не так просто. В конце концов, от всякой трапезы остаются объедки - здесь кость, там волоконце мяса - а от пиршества зверя не оставалось ничего, только горстка праха, словно не живых людей терзал он, а мертвецов, век пролежавших в земле. Громоздились на полки тома один другого ученее, дискутанты срывали глотки в спорах, а простому народу хватало и баек, в которых от рассказчика к рассказчику ужасы все возрастали в числе. Говорили о деревнях, сгинувших у него в пасти, о неизбывных его свирепости и гневе, и ширился страх, и оборотистые дельцы вязанками сбывали амулеты со знаком святого Ондрида, покровителя этой несчастной Земли.
Но даже амулеты не спасали: в один прекрасный день стало ясно, что любой, кто выйдет за стены столицы Зиф, Трумы, обречен на ужасную, хоть и скорую, смерть. Зверь становился все смелее, по ночам он подбирался вплотную к городским воротам, скребся и выл, как сотня голодных волков. Припасы подходили к концу, из-за нехватки воды на окраинах назревали бунты, и богатейшие жители города, посоветовавшись, решили обратиться за помощью к фотурианцам, благо их, если верить радио, развелось во Вселенной ну просто пруд пруди.
Без споров, правда, не обошлось: даже самые просвещенные граждане признавали, что фотурианцы эти - народ темный и даже в какой-то степени страшноватый. Непонятно было, чего они хотят и во что верят; да и верят ли они хоть во что-нибудь - это тоже был вопрос. Что, скажите на милость, скрывается за этим их лозунгом "Переделаем Бытие"? Не покушаются ли они на священное право каждого человека - безраздельно владеть своей собственностью? Не предлагают ли они раздать все бедным и зарабатывать на жизнь тяжким трудом?
Казалось, что проект висит на волоске, и все же кончилось дело благополучно. Совет решил: даже если фотурианцы - махровые бунтовщики, лучше они, чем ужасный Зверь. Во-первых, клин вышибают клином, а во-вторых - разве не может статься, что две эти грозные силы, столкнувшись, поубивают друг друга - к немалому облегчению для Вселенной и Земли Зиф?
И вот послание составили, зачитали перед народом и отправили по лучу. И отправилось послание бороздить Вселенную и блуждало, пока не встретило брата Квонледа.
* * *
Тот в это время находился в Земле Акаларон, где расхлебывал кашу, заваренную предшественником. Дело обстояло так: фотурианец Гилас, прежний смотритель Земли, ужасно страдал от одиночества и в нарушение всех правил обратил стаю страусов - голов триста пятьдесят - в людей, чтобы было с кем поболтать на досуге.
С одной стороны, конечно, это было забавно и даже мило, с другой - он так и не удосужился объяснить им некоторые особенности человеческого разума, хотя бы тот простой факт, что никакое излишество на пользу ему не идет. Может быть, в глубине души брат Гилас был просто-напросто мизантроп, как это бывает со многими обаятельными говорунами - так или иначе, вчерашние птицы, открыв привлекательность своих тел, принялись совокупляться направо и налево, словно больше в Земле Акаларон заняться было нечем; ну а фотурианец смотрел на это сквозь пальцы.
Вседозволенность быстро принесла свои плоды, и к тому моменту, когда Гиласа сменил Квонлед, секс опротивел бывшим птицам настолько, что виду грозило вымирание. С тоскою вспоминали они времена, когда работу по продолжению рода брал на себя безотказный инстинкт, ибо нынешние их головы ну никак не желали вожделеть то, что было доступно, бесплатно, повсеместно и никакого, даже самого завалящего вызова, не предлагало. Что тут было делать? Поскольку обратное превращение запрещали Правила, Квонледу пришлось взять дело в свои руки, то есть наладить - с проклятиями и угрозами - столь важное и нужное общение между полами.
Чтобы вернуть акаларонцам прежний интерес к телу, прежде всего Квонлед запретил им ходить нагишом. Поскольку же длинные закрытые одеяния, в которые он их нарядил поначалу, едва ли подчеркивали женственность самок и мужественность самцов, Квонлед напряг мозги и выдумал нижнее белье, а заодно шорты и мини-юбку - как раз такую, чтобы не закрывала самое интересное. Следом он изобрел косметику, флирт, эротику, порнографию, брак и Гражданский Кодекс - я останавливаюсь на этом так подробно для того, чтобы вы поняли: на своем веку Фотурианцам приходилось решать самые разные задачи, и размножение бывших страусов - еще не самая сложная среди них.
Покончив с нововведениями - подопечные его, облаченные в бикини и плавки, рассматривали друг друга с интересом, и кое-где уже образовывались парочки - Квонлед решил хорошенько отдохнуть. Он отключил свой передатчик, зарыл онтологический преобразователь поглубже в песок, уселся на большой нагретый солнцем камень и принялся смотреть, как начинается прилив.
* * *
Море успокаивало Квонледа, ему нравилось наблюдать за тем, как волны раз за разом ударяют в далекие скалы. Казалось бы, что может сделать вода против камня - и все же за долгие годы из угловатых истуканов получаются совсем круглые голыши. Так же работают и фотурианцы - медленно, но верно они преобразуют Вселенную. Когда-нибудь она станет совсем другой, гармоничной и упорядоченной, а пока - как оно все же свежо и молодо, это дивное мироздание!
Подумать только: во всем необозримом пространстве существуют пока что лишь сто сорок семь планет, сто сорок семь Земель со своими законами и обитателями! Песчинка на пляже, капля в бескрайнем море! В одних областях Космоса еще властвует Миф - там путешественнику встретятся демоны, тролли, титаны, симарглы и птицы Рух, в других уже установилась суровая реальность - ни эльфов, ни фей, одни фотонные бластеры, сканеры, звездные корабли...
Да, пока еще это был мир, в котором возможно все. Как ни любил Квонлед мечтать о будущем - выверенном,
выпестованном, созданном для счастливой и долгой жизни - сам он был человеком настоящего, ему нравилось трудиться над миром, и он не хотел, чтобы этим трудам когда-либо настал конец. Столько возможностей, планов, вариаций - и все отбросить ради чего-нибудь одного? Квонлед знал, что мысли эти - не фотурианские, и все же не мог перестать их думать. Вот построят они счастливый мир, а что в нем останется делать Квонледу?
Как знать - быть может, в тот день он додумался бы и до других, более радикальных вещей, когда бы земля под камнем, на котором он сидел, не затряслась вдруг и не извергла с ужасным грохотом онтологический преобразователь, закопанный им, как он думал, надежно и глубоко. Массивный этот прибор весь светился малиновым, и от него так несло раскаленным железом, что Квонлед невольно зажал пальцами нос.
- Ну, что еще такое?! - завопил он гнусаво, поправляя свободной рукой сползающие плавки. - Вы отстанете от меня или нет?!
Ответом ему стал жуткий скрежет, с которым преобразователь выдвинул из своих недр прибор для проекции Луча. Шипение, щелчок - и в знойном летнем мареве возникла прозрачная фигура в кафтане, ботфортах и шляпе с петушьим пером. Без сомнения, это был человек из Земли, где сильны законы Мифа - Квонлед видел немало таких Земель. Чаще всего страдали они от чудовищ вроде драконов, или от страшных болезней, выкашивающих целые страны; в любом случае, онтологический преобразователь, даже не самой последней модели, справлялся с их бедами без труда.
По-видимому, луч был настроен на площадь, поскольку рядом с первой фигурой почти сразу появились и другие. Одеты они были так же, и Квонлед заметил на их лицах испуг. Они искали помощи фотурианцев и одновременно боялись ее - все это было знакомо. Интересно, подумал Квонлед, есть ли в этом мире легенда о Спасителе? Как с ним покончили в финале - распяли по традиции или сожгли?
Но мысли мыслями, а следовало все же выслушать послание. Квонлед пнул онтологический преобразователь, и звук сделался погромче, а изображение - почетче. Происходило на видео то же, что и всегда: сперва представитель Земли кланялся, бормотал любезности, затем толстяк с грязноватым жабо вручил ему растрепанный свиток, и он принялся читать, время от времени заикаясь от волнения.
- Милостивые государи Фотурианцы! (Как же - милостивые, сплюнул Квонлед, это мы сначала "милостивые", а как сделаем дело - сразу станем "смутьяны" и "подзаборная голь"!) Взываем к вашему состраданию, не оставьте без помощи погибающих, оградите убогих и сирых от страшной участи! Ибо сказано в Правилах ваших: да не п-падет...
- Перемотай в конец, - велел преобразователю Квонлед. - Не хватало еще выслушивать поучения от этих бездельников.
Преобразователь - а надо сказать, что был он для Квонледа и верстак, и обеденный стол, и даже дом, за неимением лучшего - послушался и громко загудел. Изображение подернулось рябью, замерло на мгновение и пошло в ускоренном темпе. Трепыхался свиток с посланием, глотал воздух, словно рыба, представитель Земли, ну а Квонлед считал про себя, сколько раз лазил в карман за платком его помощник, немилосердно потеющий толстяк.
- Стоп! - скомандовал он наконец. - Вот отсюда давай послушаем, как полагается.
Щелчок, шорох, короткий писк - и посланник продолжил, как ни в чем не бывало:
... десять цапель и сверх того восемь дроф. Все это, достославные Фотурианцы, мы предлагаем тому из вас, кто возьмет на себя труд избавить Землю Зиф от разоряющего ее зверя. Сказано сие в год 196-й от Сотворения Мира и скреплено печатями совета двадцати, градоправителя Трумы, а также личными подписями мессиров Тролье, Молье и Валенджи. Я, Камболино из рода Тиду...
На этом послание и закончилось.
- Ну, что скажешь? - пихнул Квонлед ногой преобразователь. Вместо ответа тот выпустил облако черного дыма. Облако приняло форму кукиша и исчезло высоко в небе.
- Нет, - покачал головой Квонлед, - я не могу им отказать. Я же фотурианец, я давал клятву. Что? Нет, свалить на кого-нибудь другого не получится. Да и кого ты найдешь в этой глуши? Зоннер? Грания? Аделар? Все они заняты на постройке Земли Урбон. Бордегар? Он ленив. Саша Захаров - его я не видел уже лет десять. Видишь, придется все делать мне. Нет, не бесплатно. Ты сам слышал - десять цапель и восемь дроф. Будь добр, подай копье, оно вон под тем камнем. И созови людей этой Земли, я хочу с ними проститься.