Рыбаки убирали снасти из лодки. Их движения были какими-то скованными, словно замерзшими, будто они уже заранее приготовились к еще только приближающейся буре с востока. И хотя порт был довольно защищен окружавшими его скалами, море покрылось рябью, словно гусиной кожей. Один из них лениво тащил по земле мачту от чего свернутый парус начал разворачиваться. Двое других по-обезьяньи оттянутыми к земле руками волочили ящики со свернутой сетью лесками и немногочисленным уловом. На лице впередиидущего были очень узкие впавшие глаза. Выражение его темного взгляда казалось непонятным, вроде бы зрачки смотрели прямо, а вроде бы упирались в переносицу. Нос был тоже очень маленьким и впавшим, словно неудачный пельмень расположен под таким углом, что казалось, словно обе ноздри вывернуты наизнанку, причем покрыты изнутри яркими белыми прыщами. Все это снизу словно большим ковшом поддерживала громадная нижняя челюсть, так что губы терялись где-то в складках над ней. Он иногда приостанавливался, и чуть оборачиваясь, что бы уловить только краем взгляда двух идущих позади, высмаркивался ловким дыхательным выстрелом на землю зажав одну ноздрю большим пальцем, и шел дальше. У второго в противоположность первому были большущие выпуклые глаза, занимавшие верхнюю половину щек, узкий длинный нос и большие оттопыренные к верху как у черта уши. Он нес свою ношу, покачиваясь взад-вперед, иногда заваливался на спину так сильно, что казалось, сейчас упадет. На лбу его бокового соседа сидели три раковые опухоли, правая половина лица была словно обожжена, левая притягивала все внимание рослой как ключица скулой. Он недовольно жевал губами, словно все время собирался что-то сказать или сплюнуть противно неотлипающую крошку.
-- Опять с востока, это до утра. - Сказал первый.
-- Почему до утра, может и больше. В прошлый раз тоже с востока три дня ураган стоял. - Парировал второй.
-- Тогда не с востока, а с севера был.
-- Нет с востока.
-- Да у тебя память совсем сгнила, пить меньше надо. Я-то помню.
-- Ой, а ты меньше пьешь.
-- Да уж поменьше тебя.
Чистивший тарелки на пороге своего деревянного домика Гия каждый день наблюдал эту возвращавшуюся с рыбалки троицу Даунов. Он уже даже перестал усмехаться над ними. А если сказать точнее, то откровенно смеялся над ними только один раз, когда они пытались затащить свою лодку подальше на берег, ругаясь, тянули ее каждый в свою сторону как лебедь щука и рак и никак не могли договориться. В остальное время он предпочитал думать о них ни как об уродах, а просто о другой нации. Существуют же на земле и аборигены, и шаманы и по своей природной сущности они может быть ближе к чему-то духовному, чем обычный городской житель, который сам решил, не спросив у жизни, что он гораздо главнее их здесь на земле. Гия иногда ловил себя на мысли, которая удивляла его самого, что он где-то даже завидует им. У них как будто есть свое некое тайное общество и это привлекало.
Гия не мог ложиться спать тщательно, не вымыв посуду. И тут вдруг, он сначала решил, что ему показалось, но приглядевшись, понял, что действительно к нему бежит высокий господин в расстегнутой рубашке. Он широко размахивал ногами и был так сильно взволнован, это можно было определить по его и без того безумным глазам сейчас как будто еще больше ошалевшими, что казалось не замечал расстелившиеся по краям залива первобытные скалы. Он уже издалека начал кричать.
-- Гия! Гия! Уважаемый Гия. - Рубашка, бьющаяся об спину, волновалась не меньше. Приблизившись, он тяжело дышал, но это нисколько не мешало ему воодушевленно говорить. - Мне нужна твоя помощь!
-- Что случилось? - Гия старался сохранять спокойствие. Он хорошо знал женскую привычку этого господина поднимать восторженную шумиху вокруг одному ему понятных чудачеств.
-- Сейчас на корабле мне передали посылку из Австралии, одному мне ее не унести. - Сказал Сальвадор Дали. - Помоги, пожалуйста.
Гия неторопливо домыл чашку, сложил в общую стопку. Ничего сверхъестественного он, конечно в этом не видел.
-- Конечно, только тарелки отнесу. А что за посылка?
-- Это клюв! Клюв попугая!
-- И что вы не можете унести клюв попугая?
-- Гигантский клюв! Он размером с человека! Только умоляю быстрее.
-- Ну, хорошо.
Через минуту они уже были у пристани. Деревянные дорожки убрали, большой сосредоточенный, издалека чем-то напоминающий капитанскую фуражку корабль готовился к отплытию. Сбоку, возле зеленого железного ограждения маленький мужчина в коричневой кепке сторожил довольно странный предмет похожий на два склеенных между собой обрубленных носа лодки с узорно загнутым кончиком. Цвета очень светлой выцветшей древесной коры. Гия уставился на него с усмешкой, сложив руки на пояснице.
-- Да, действительно, штука довольно громоздкая.
Маленький мужчина протянул Сальвадору Дали белый прямоугольник бумаги.
-- Вот, вам еще передали письмо.
Господин, нетерпеливо распечатав его, тут же принялся быстро читать, так энергично водя глазными яблоками, что Гия засомневался, успевает ли он понимать то - что читает. Но Дали тут, же вспыхнул.
-- Так, быстро на станцию! Мне нужно во Францию, в Париж! Гия, ты едешь со мной.
Гия был настолько поражен его самоуверенностью, что он не откажется и только поэтому не стал возражать. Маленький мужчина стеснительно попросил вознаградить его. Дали высыпал в его устричную ладонь несколько монет сверкающих свежей сталью.
Что бы добраться до станции они поймали таксомотор. Гия тащил клюв на спине, зацепив его загнутым кончиком за плечо. Они кое-как погрузили его в багажник. Господин Дали сидел спокойно даже с какой-то непоколебимостью памятника. Но Гия чувствовал, что он сдерживает себя с трудом. Он как будто жираф среди насекомых со своим мировоззрением не вписывался в эту автомобильно-будничную структуру простых людей. Размышляя об этом Гия, до этого ездивший в такси только один раз с затаенным восторгом рассматривал верблюжью осанку кресел, физико-математическое выражение приборной панели, с удовольствием ощущал натужно-самодовльное бульканье двигателя.
Они едва успели к Парижскому поезду. Билеты уже не продавали, и Сальвадору Дали долго пришлось уговаривать проводницу. После чего у него испортилось настроение, он сказал, что если бы не важность этой поездки он бы никогда не опустился до такого самоунижения. К тому же они едва успели отнести свою поклажу в багажный вагон, поезд уже отходил. Только поднялись в свой вагон, через ноги передалась железная, но мягкая судорога первого толчка. Внутри купейные места были разделены необструганными деревянными перегородками как в коровнике до середины высоты, так что можно было видеть всех пассажиров. Два свободных места оказались ближе к середине. Дали сел к окну и с недовольным величием принялся наблюдать улицу. Гия разместился рядом, первые минуты, чувствуя себя несколько стесненно. С другого боку сидела невысокая женщина с какой-то прямоугольной фигурой и мужскими повадками, ее запястья были перебинтованы белыми жгутами, как у тяжелоатлета. Не запоминающееся лицо. Она периодически доставала из дамской сумочки из толстой коричневой кожи мармелад и быстрым волейбольным движением отправляла его в рот. Мужчина напротив, с вытянутым прыщавым лицом в белом свитере смотрел в потолок думая то ли о будущем то ли о том чего никогда не сбудется и периодически слушал своего спутника. Не смотря на то, что тот был моложе, его лицо уже покрылось морщинами. Люди с ранними морщинами почему-то всегда кажутся добродушнее. На третьем месте с собачьей преданностью лежали белые дамские перчатки.
За окном все заметнее опускался вечер с чувством сильного ветра снаружи. От неожиданно близко промелькнувшего фонаря Гия слегка отпрянул назад. И тут же услышал не злой легкий тихий женский смешок со стороны белых перчаток. Он и не заметил когда эта девушка вошла. Сначала она ему показалась отталкивающей чем-то неуловимым, как будто бы он знал заранее, что у нее легко передающееся кожное заболевание. Но в следующие несколько секунд приглядевшись, понял, что эта со светлыми кудрявыми волосами девушка магнетически притягивает к себе внимание своей чересчур простой простотой черт лица. Она, улыбаясь, поймала его взгляд и быстро перевела свой в сторону.
-- Встреча с самим собой всегда бывает неожиданной. - Через некоторое время сказала она и снова посмотрела на Гия.
-- В каком смысле? - Он даже побаивался смотреть на нее, поэтому смотрел как-то странно, не в глаза, а чуть ниже.
-- Вы сейчас встретились с самим собой.
-- Когда?
-- Когда увидели фонарь.
-- Не понимаю.
Девушка снова тихо посмеялась.
-- Всегда в моменты неожиданного испуга человек встречается с самим собой. Не важно, в какой ситуации. Если человек боится темноты, он боится увидеть в этой темноте самого себя. Если человек боится высоты, то он боится в предполагаемом падении наткнуться на себя. Он и пугается от того, что человеческое сознание еще не готово встретиться с самим собой.
Даже Сальвадор Дали обратил на нее внимание. Парень с морщинами спросил.
-- Интересно, а если человека бьют, тогда, кого он боится?
-- Тогда он тоже боится не за себя, а потому что может пострадать его отражение в нем самом.
-- А если из-за угла я неожиданно наталкиваюсь на другого человека, тогда чего я пугаюсь? Ведь я пугаюсь сбить его. - Спросил Гия.
-- Конечно. А в нем сбить свое отражение, то есть самого себя. А встречный человек сбить свое отражение в вас.
-- Как-то странно.
-- Ничего странного. Я с детства научилась видеть саму себя в окружающем мире и в отражении этого мира во мне. Я даже часто прихожу сама к себе. Иногда сижу дома возле окна если мне становиться скучно, то я с другой стороны окна прихожу к себе в гости. Мы можем долго беседовать. Хотите, я прямо сейчас покажу вам? Посмотрите в окно.
Все повернули головы в сторону окна и там из сумерек, за которыми можно было угадать небольшой холм и несколько квадратных домиков, появилась эта светловолосая девушка с несколько другим более вдумчивым даже отсутствующим выражением лица. Словно была под гипнозом. Она очень медленно начала поворачиваться из стороны в сторону, как висящая елочная игрушка. И это движение как будто дало толчок к пониманию того что на самом деле это не женское лицо. А только создается такой эффект из-за предметов стоящих таким образом что смотря на их расположение создавалась иллюзия девичьего лика. Левая чуть изогнутая горкой бровь была вершиной холма. Правая, покатистой крышей домика покрытой чем-то черным. Накатанная дорога, идущая в сторону поезда, делала поворот таким образом, что превращалась в кончик слегка курносого носика, а кусты по краям изгибы ноздрей. Глазной белок маленьким озером, отражавшим небо. Верхней как будто подкрашенной темной помадой губой был край резко обрывающегося оврага нижнюю, дополняла все та же дорога. Эффект волос создавался от света из купе отражавшегося от вечера. А казалось, что она двигается из-за покачивания вагона.
-- Типичный Далианский сюжет - Сказал Сальвадор Дали с затаенным воодушевлением, отвернувшись от окна. - Типичная Испания.
Девушка совершенно с будничным видом рассматривала рекламный журнал, Гия уже с нескрываемым интересом посмотрел на нее и спросил.
-- А вас как зовут?
-- Христиана.
-- Вы не испанка?
-- Я француженка. Но ведь и вы не испанец. Хотя, гладя на вас, сразу и не поймешь. Характерная испанская гордая осанка. Лицо.
-- Я грузин.
-- О.
-- Моя фамилия Авадзе
-- Что же вас привело в Испанию?
Гия махнул рукой.
-- А, длинная история. Мой прадед был ужасным непоседой, он еще с Наполеоном воевал. Дедушка родился во Франции, но потом влюбился в одну цыганку, выкрал ее и спрятался здесь в Порте-Льигат. Построил наш дом. Мать моя коренная испанка. Но мой отец почему-то не захотел жить здесь, вернулись на родину, в Грузию. Но во время революции мне пришлось уехать оттуда.
-- Клянусь, замечательное сочетание грузинская, испанская и цыганская кровь. Должно быть, вы очень горячий мужчина.
Гия с трудом удержался, что бы, не покраснеть от удовольствия, только стеснительно пожал плечами.
-- Обычный, как все.
Когда совсем стемнело, разговоры в вагоне стихли сами собой, почти все спали. Гия долго не мог устроиться на своем месте. Сначала он отсидел правое бедро, перевалился на левое, но вскоре заныло и оно, но еще не отдохнуло предыдущее, невыносимо хотелось просто лечь. Гия плюнул на все, вытянул ноги и заснул. Только полусонный коридорный свет лампы со стороны купе проводницы еще покачивался со спальным уютом. Утром они были в Париже.
Вокзал всегда напоминал Гия смесь рынка и фойе в театре перед представлением. Только представление здесь было у каждого свое, мало того к нему еще нужно было ехать. Дали постоянно вел его куда-то, расталкивая людей, чувствовалась какое-то революционно-предвоенное настроение. Единственное что он дал понять, их должен был кто-то встретить. Было как-то неуклюже маневрировать с клювом за спиной.
В суматохе толпы как-то ненастойчиво привлек внимание довольно необычный человек с двойным лицом. Левая его половина была половиной лица Уинстона Черчилля с лысиной и растущими над ушами волосами с как будто придавленным снизу фанеркой подбородком. Ровно посередине оно вдруг перерастало в массивную физиономию Шарля Де Голля. Немного покатый лоб Черчилля шишкой поднимался вверх и выпрямлялся чуть вертикальнее. К низу опускаясь тройным министерским подбородком. И чем-то выражение этой половины напоминало заячье, то ли формой ушей, то ли выражением глаза. Гия сразу почувствовал, что это к ним. Дали немного насторожился, нахмурив брови, но тоже каким-то чутьем понял, что это тот самый человек.
-- Здравствуйте, Сальвадор Дали. - Он протянул ладонь для пожатия. - Я Борис Виан.
-- Здравствуйте. - Дали ответил на приветствие. - А это мой спутник, Гия Авадзе. Честно сказать, я вас представлял несколько другим.
-- Ничего удивительного. Как всем известно, душа писателя это зеркало отражающее окружающий мир. Так вот мое лицо сейчас воплощает в себе одних из главных современных политических деятелей.
-- А почему же тогда оно не воплощает Гитлера или Рузвельта ведь они сейчас более популярны на мировом уровне?
-- Знаете, вы конечно правы, но все-таки я не настолько политизирован. Да и свои политики как-то ближе. Лучше получается их прочувствовать.
Выйдя с вокзала, к машине пришлось пробираться тоже сквозь толпу. Однако в небе людей было не меньше чем на земле. Над Парижем летали люди с большими прямоугольными крыльями на конструкциях похожих на велосипед, скрещенный с большими лыжами, и когда человек крутит педали, эти лыжи вращаются вместе с педалями.
На высоте этих аппаратов, там ближе к окраине города Гия увидел с невозмутимо-уставшим видом бредущего слона. Над его спиной возвышалась четырехгранная вышка, напоминающая какой-то древнеегипетский маяк. За крышами соборов и строений города не сразу можно было разглядеть его кажущиеся тонкими ноги, состоящие из четырех-пяти суставов.
Дали тоже посмотрел вверх.
-- Почему их так много?
-- Что же вы хотите. Может начаться война, Люди волнуются. - Виан раскрыл перед Дали дверцу своего маленького автомобиля с острым длинным носом и крыльями, выпирающими настолько, что казалось, они были отдельно от корпуса. Гия почувствовал облегчение, освободившись от клюва. - Прошу вас.
И буквально за полсекунды перед тем, как все трое оказались в салоне, раздался женский крик.
-- Подождите! - Это была Христиана.
Гия посмотрел на ее парусом вытянувшуюся за ногами черную юбку, определившую только помпончики коленок, доходившую до самых ступней и подумал, что край должен щекотать ноги, но потом заметил на ногах короткие остроносые сапожки на каблуках. И еще он утвердился в своей догадке посетившей его еще вечером, что он ей понравился. Наверняка она сейчас бежит только по этой причине.
-- Возьмите меня с собой. - Она, чуть пригнув лицо, широко распахнула ресницы верхних век, смотрела как будто на всех одновременно.
-- А вам собственно куда, Госпожа? - Спросил Сальвадор Дали.
-- Вообще-то я уже дома, я путешествовала, смотрела Гибралтар, но у меня еще осталось время, поэтому я и решила с вами. Вы не против?
Все трое переглянулись. Дали спросил у Виана.
-- Вы как не против?
-- Нет, собственно. - Он пожал плечами.
Через минуту машина выбирала дорогу на север, в основном через то светло- то темно-зеленые парки и леса. Часто попадались в бессознательно-непоколебимом состоянии крестьянские поселения необратимо поглощенные своим собственным внутренним миром, что чувствовалось даже по слепым островерхим и плоским крышам. Настроение Дали стало заметно веселее.
-- Ну, так как же вы узнали про клюв? - Спросил он.
Виан положив локоть правой руки на дверцу, едва заметно передвигал ее то вправо, то влево, в зависимости от неуловимых отклонений дороги, с наигранной самодовольностью улыбнулся. Выражение лица выглядело согнутым под углом из-за двух половинок. Казалось, он смотрел не в центр дороги, а на край лобового стекла, будто от дороги уже устали глаза.
-- Я же очень чувствительный. А если честно я давно знал о замерзших в Северном море рыбаках с попугаем, клюв которого попал на Соломоновы острова, где недавно открыли третий полюс.
-- Позвольте, но мне клюв привезли из Австралии. - Возразил Дали.
-- Да нет, он был на Соломоновых островах. - Виан отмахнулся.
-- Да как же нет! Капитан корабля, на котором его мне доставили, никак не мог меня обмануть. Он ясно сказал, что клюв из Австралии. Он бы так и сказал, что клюв с Соломоновых островов. Да и зачем ему меня обманывать.
-- Ну, может быть, его сначала переправили с Соломоновых островов в Австралию, что бы потом доставить вам.
-- А, ну, может быть.
-- Ну и вот. Потом я прочитал, что этот клюв нужно поставить на место. Попугаю. Что бы понять, что в голове у слона. Потом один моряк в Париже мне случайно проговорился, что этот самый клюв везут вам. Ну, я и написал письмо.
-- Какого слона?
-- Я и сам точно не знаю. Скорее всего, это выдуманный образ, вроде некоего бога который выдумал весь этот мир.
-- Очень интересно.
-- Да, но всерьез к этому относиться не стоит. В любом случае все выясниться, когда мы поставим клюв на место. Так что пока у нас есть только одна цель.
Гия ничего не понял из разговора. И даже не стал вдумываться. Ему было легко. Почему-то он ощущал себя персоной похожей на нечто среднее между дорогим гостем и принцем. И все происходит собственно только ради него. Он и сам недоумевал, откуда у него взялось такое чувство. Наверно просто потому, что ему редко приходилось ездить на автомобиле. И что бы нарушить образовавшуюся тишину, он спросил у Христианы.
-- А как, вы научились видеть саму себя?
-- А я не училась. Это может каждый человек. Просто люди сразу же с детства попадают в это обыденно-бытовое мироощущение как в коридор, из которого больше ничего не видно. А я в детстве жила у бабушки недалеко от Орлеана там совсем не было детей, а взрослые все были заняты своими делами так что, я была предоставлена сама себе, и так получилось, что мне удалось заглянуть в соседний коридор. У каждого человека есть двойник, как отражение. Мало того, он постоянно находиться перед глазами. Внешний мир мешает видеть его. А этот двойник в свою очередь точно такой же человек, что и вы у которого перед глазами находитесь вы в качестве двойника, которого он не видит.
Сальвадор Дали обернулся, так как сидел рядом с водителем и посмотрел на девушку.
-- Мы с Тамарой ходим парой.
-- Но почему? - Спросил Гия. - Мне уже тридцать два, а я до сих пор ни разу не слышал об этом?
-- Мы слишком быстро живем. Скорость нашего времени не позволяет нам столкнуться с этим. Если бы секунды шли чуть помедленнее. Ну, хотя бы на одну сотую секунды. Тогда еще возможно. А вообще очень многие люди могли видеть сами себя. Например, я знаю точно Жанна Д`арк, Наполеон. В наше время Уинстон Черчилль. В древности очень много, в основном в Египте. Все первобытные люди умели это, только они не знали, что человек может не видеть этого, поэтому для них это было как само-собой.
Дали посмотрел на Виана.
-- Вы знали про Черчилля?
Виан ничего не ответил.
-- Все равно у меня как-то не укладывается в голове, ну как это увидеть самого себя?
Не мог успокоиться Гия.
-- Я же вам говорила еще в поезде, что себя можно увидеть в чем угодно. Даже показывала пример в окне. Ну, вот представь что этот мир всего лишь выдумка. Например, какого-нибудь животного. Например того же слона. То есть мы сейчас фантазия в его голове. А этот слон стоит в том реальном мире, где есть настоящие люди, которые видят этого слона. Где есть настоящая Франция. Где сейчас из Парижа едет автомобиль, в котором сидят четыре человека, у одного из которых двойное лицо. Значит мы для них невидимые двойники.
Они помолчали. Гия зачем-то потрогал кулаком потолок. Потом Христиана сказала.
-- Только мне кажется, у одного сидящего здесь не может быть двойника. Вернее может, только он находится как бы снаружи. Даже того мира где есть настоящий слон. Он видит отражение самого себя во всем этом мире в целом, который является фантазией слона, который в свою очередь является воплощением его внутреннего мира.
Гия посмотрел в заднее окошко, нахмурив брови, дорога где-то в десяти метрах становившаяся нечеткой действительно могла показаться выдумкой слона. Его привычное мироощущение только что разбомбили, так что он чувствовал себя как призывник, которого увозят от родного дома, глядя на уходящую дорогу.
После полудня, ближе к вечеру остановились заправиться. Все вышли из машины подышать. С противоположной стороны дороги спустились к небольшому озеру, на котором плавал одинокий лебедь. Гия присев на корточки, заложив одну руку за ухо, кидал камушки. Христиана стояла, опустив голову, как будто обиделась. Может, думала о чем-то грустном, а может просто немного устала. Дали сначала смотрел на лебедя, потом развернулся спиной к озеру, уперев руки в бедра, и через некоторое время сказал.
-- Обратите внимание, как отражение этого лебедя в воде удивительно похоже на голову слона. Крылья имеют форму ушей, а шея вытягивается как хобот.
В этот момент мгновенным увесистым всплеском вдоль дороги раздался гудок автомобиля. Бак был полон.
Поздно вечером, когда солнце уже не было видно из-за деревьев, но оно еще не ушло за горизонт, проезжали близ казавшегося спальным городка. Дали невольно с каким-то внутренним чувством наслаждения, отражавшимся в сочетании: глаз, кончика носа и губ залюбовался тесно сжатыми однокорпусными домиками. Почти все были двухэтажными, однако разной высоты как собранные вместе составные части разных мозаик.
-- Какой тихий городок. Как он называется?
Виан быстро оторвал сосредоточенный взгляд от дороги.
-- Это. Кажется Амьен. Только я бы не сказал, что он тихий. Чего здесь только не происходило.
-- Амьен. Кажется, я что-то слышал. Не помню.
Гия наблюдал за Дали с заднего сиденья. Он вдруг незаметно для самого себя как будто чуть глубже начал чувствовать этого человека. Почему он так безоговорочно согласился последовать за ним? Не смотря на то, что они не были близкими друзьями, даже просто друзьями не были. Так, знакомые через дорогу. Однако Гия с первого дня знакомства осознал, только ни когда не задумывался напрямую, что они понимают или просто чувствуют что-то понятное только им. Как два незнакомых бывших заключенных встретившись случайно на улице, тут же видят друг друга. Хотя Гия к искусству никакого отношения не имел. Но существовало нечто такое какая-то невидимая связь, которая держит их в стороне от толпы. Может быть, именно она сработала, когда Дали позвал его с собой. И может быть именно из-за нее, тоже чувствуя что-то подсознательно, зная заранее, что она сработает он и обратился. Гия даже припомнил, что раньше не редко встречал людей, тоже улавливающих что-то подобное. Только не было повода продолжить сними знакомства. А вот с Дали повод нашелся как будто сам собой. Еще он видел эту необычную атмосферу, исходившую от художника, какого-то чистого до стерильности высокого сумасшествия. Иногда все-таки в нем можно было увидеть этот житейский земной взгляд, как будто Дали в одиночестве на своем диване грыз ногти, чего никогда не делал ни при одном человеке. Значит, в нем все-таки есть этот обычный человек. Значит и любой другой может развить в себе эти гениальные способности, нужно только поверить в себя. Просто люди привыкли жить в одном состоянии, что его изменение для них равносильно самоубийству. О чем и говорила Христиана. Наверняка какая-нибудь женщина, всю жизнь проработавшая в пекарне, трудолюбивая и старательная могла бы стать жестоким маньяком. Если бы кто-нибудь убедил ее в целесообразности этого занятия. Даже Христинана.
Гия посмотрел на нее. Она почувствовала и тоже повернулась. И совершенно неожиданно спросила.
-- Гия, а почему вы не женаты?
Удивительно, какими женщины могут быть проницательными. Она ниоткуда не могла этого узнать. Он затруднялся ответить на этот вопрос словами. Хотя мысленно ему все было просто и понятно. В ее вопросе он даже уловил нотку обвинения. Женщина думает как, есть женщина и для нее создан мужчина, других вариантов быть не может, это понятно. И если мужчина не женат, значит, он имеет что-то против женщин и его уже воспринимают вроде врага. Но она как будто не понимает, (может правда не понимает, что вызывает сомнение, скорее делает вид, что не понимает), кто может объяснить капризы природы? То, что мужчина не может найти себе пару скорее это где-то глубоко в мозгу в той части, куда еще ни один психолог не заглядывал. Вернее частью можно назвать то, что нам известно про мозг, а все остальное глубоко как вселенная. И где-то в ней плавают и гений Дали, и мужское одиночество и мировоззрение маньяка. И не надо к этому относиться с враждебностью. Ну как вот ей все это объяснишь?
Он посмотрел на нее как будто только что попытался ответить на ее вопрос, но не смог. И она как будто поняла его, отвернулась. В момент поворота головы на лице на полсекунды отразилась какая-то легкая снисходительная эмоция, но, в глубине которой чувствовались насмешка, с такой чисто женской жестокостью и мертвое безразличие. Гия опять почувствовал себя врагом.
Рано утром наравне с бессолнечным прозрачно-алюминиевым рассветом подъехали к Северному морю. По берегу брел грустный поникший мужчина в пиджаке, застегнутом на одну пуговицу, следом за ним из его головы плелась туманно-желеобразная субстанция неудовлетворенных желаний. Размером с пол парашюта. Неудовлетворенные желания внутри, похожие на кипящий пузырящийся сахарный сироп, не останавливаясь ни на секунду, менялись местами друг с другом, как подвижные клетки под микроскопом.
Когда все вышли из автомобиля почувствовался бетонный холод стальным слепком облепивший открытые части тела голову руки. От чего казалось, что в мире ничего кроме этого холода не существует. Что даже само представление о том, что кому-то сейчас тепло казалось, было пропитано этим холодом. Волосы Дали от скалистого морского ветерка приподнимались над правым ухом. Вялость этих волос, чем-то напомнила Гия прическу седого больного старика, не встающего с постели от которого пахнет смесью: лекарств, мочи и старушечьего ухода.
Виан сначала чуть смутившись, окликнул мужчину.
-- Скажите, пожалуйста, где-то здесь должен быть маяк.
Тот повернул сморщенно озабоченное лицо со слегка испуганным видом. Осмотрел всех, потом спросил.
-- А вы кто?
Виан опять растерялся, переглянулся с Дали.
-- Нам нужен смотритель. Мы здесь по делу о замерзших рыбаках.
Медленно кивнул головой вверх. Понятно.
-- Идите за мной.
И побрел дальше.
Маяк был окружен почти сгнившим забором с двух сторон уходившим зачем-то прямо в воду. Местами он был так сильно склонен, что почти касался земли. Каждая доска которого, словно чехлом была покрыта наростом микроскопической зелени.
Мужчина с неудовлетворенными желаниями побрел дальше.
Смотритель оказался маленьким, но не худым все его тело было вполне пропорционально голова плечи руки ноги, даже симпатичным только маленьким пожилым человеком с короткими, похожими на шерсть овчарки седеющими волосами.
-- А замерзших рыбаков больше нет.
-- Как так? - Удивился Дали. - Выходит, мы зря приехали.
Смотритель пожал плечами.
-- Ушли под воду. Ну, все равно заходите, отдохните.
Все поднялись по деревянной винтовой чуть охающей лестнице в круглую комнатку на втором этаже. В полутьме казалось, что они попали в забытое пиратами пристанище. Внутри, помещение удивило еще более странными свойствами. Словно вся комната была заставлена не мебелью, а тенями ощущениями от этой мебели. Возле стены стоял старый шкаф из толстого дерева, но как будто это был только рисунок в воздухе, вместе с составленной в него посудой. В углу, словно сам воздух преобразовывался в кровать. Хотя с первого взгляда казалось, будто просто эта часть угла окрашена в более темный цвет. Только круглый стол имел более-менее реальную сущность и несколько стульев.
-- Не стесняйтесь, здесь все вполне пригодно к использованию. Маяк настолько стар, что уже теряет связь с действительностью, поэтому все кажется таким несуществующим.
Хозяин рассадил всех за столом, заварил чай, Дали отказался. И завел какой-то нудный долгий рассказ о себе. Хотя может быть, рассказ сам по себе был интересен, нудность заключалась в интонации, вернее в ее отсутствии. Стаканов не было видно совсем. Только на том месте, где он должен стоять был лишь след в пыли. Однако на вкус чай был вполне реальным. Хозяина звали Грегори. Оказывается, за свою жизнь он успел семь лет отсидеть в русской тюрьме, на руках даже остались переплетенные иероглифы наколок, обозначающие какую-то забытую им самим масть. Работал на британском корабле коком и даже был конюхом у одного фермера в Германии.
Христиана все время загадочно поглядывала на Гия. И когда он ловил ее взгляд в его душе быстро, даже с приятной болью поднималось волнение. Но его что-то смущало, как будто она и впрямь была больна, как ему почудилось, когда он первый раз ее увидел. Он все прекрасно понимал, она ему тоже нравилась. Но что, же его останавливало?
Тусклое утро проникало сквозь круглое маленькое шерстяное от пыли окошко. К рассказу Грегори привязался разговор о непостоянстве и непредсказуемости жизни.
-- Что же вы хотите - говорил Виан, поставив локти на стол и соединив кончики пальцев обеих рук. - Непостоянство берется откуда? Все мироздание вселенная, звезды, планеты, материки, океаны изменяется каждую секунду. Звезды движутся в пространстве, это влияет на ядро земли, оно в свою очередь влияет на материки и океаны и что с ними может произойти в следующую секунду предсказать практически невозможно. Так можно углубляться до бесконечности магнитные волны, метеориты, вулканы, облака в конце концов, мало того что все в движении каждую секунду так оно еще и видоизменяется постоянно. Так что можно говорить о человеке, который напрямую подвержен влиянию всего этого и он тоже движется и изменяется. Отсюда непредсказуемость. Совершенно невозможно предсказать какая мысль придет ему в следующую секунду. Вот представьте себе, как течет наша жизнь - из одного мгновения в следующее потом в другое и так далее бесконечно. А теперь представьте мгновение, которое есть сейчас. Все есть, так как есть. Где-то чуть передвинулась звезда, где-то взорвалась сверхновая, где-то пролетел гигантский метеорит, это каким-либо образом повлияло на солнце, оно повлияло на луну, она в свою очередь на атмосферу земли. Чуть сдвинулись облака, поднялся уровень воды, где-то заработал вулкан и т.д. и т.д. Все это вместе все, все, все, создает принципиально новое мгновение подобного, которому не было во всей истории мироздания. То есть каждое мгновение индивидуально само по себе и абсолютно непредсказуемо. Двух одинаковых мгновений не было за все миллиарды, миллиарды, миллиарды, миллиарды, миллиарды лет, что существует вселенная. И человеку приходится существовать в этой непрекращающейся эстафете. И в каждом мгновении как будто заново каждый раз рождается один и тот же человек с совершенно новыми, но теми же самыми мыслями. Отсюда и непредсказуемость поступков складывающих нашу жизнь.
-- А что же тогда в человеке так чутко реагирует на все это? - спросила Христиана.
-- Тут можно я скажу? - Вмешался Дали. - Вот представьте мозг человека. И внутри как ядро в земле существует некая субстанция, она похожа одновременно на огонек и на желе и на сгусток энергии. Вот она и является такой особо чувствительной областью реагирующей на все внешние факторы. И к тому же она отвечает за состояние человека, полностью за все, здоровье, настроение, мысли, душу, силу духа, поведение, в общем, за все. И от нее напрямую зависит, каким этот человек есть. Примеры самые близкие можно взять, Виан писатель, я художник, Христиана может видеть отражение, Гия просто хороший человек, Грегори смотритель маяка. У этого вон, который нас привел сюда, как прыщик на сознании, наружу вылезли его неосуществленные желания.
-- Значит, что-то подобное есть и у маяка раз так отчетливо видна его потеря связи с действительностью. - Как бы спросила и одновременно высказала свое мнение Христиана.
Все на минуту задумались.
-- Вполне возможно, но мне кажется тут что-то другое, я этого еще не могу понять. Так что же нам делать с рыбаками?
Грегори развел руками, как будто он отвечал за то, что рыбаков нет.
-- А я вас предупреждал, что относиться к этому всерьез не стоит, вполне возможно, что все это просто выдумка. - Сказал Виан.
-- Может быть, нам пройтись по берегу осмотреться.
Море, не смотря на ветерок, было спокойным, отчего казалось, его можно было приподнять за край, как одеяло. Гия с Христианой далеко отстали от остальных что совсем не вызвало удивления.
-- Понимаешь, мне кажется, я смог понять, только не уверен правильно или нет, Человек не должен видеть отражение самого себя. Он столкнется с чем-то противоестественным человеческой сущности. Из-за этого он убьет эту сущность в себе. Он перестанет быть нормальным хорошим добрым человеком и превратиться в бездушного идиота каких сейчас полно и становиться все больше и больше.
-- Да, ты, прав в определенный момент своей жизни, каждый в разном возрасте, конечно, человек, увидевший самого себя, теряет эту человеческую духовную сущность, и становиться похож на что-то вроде бездушного инопланетянина. Таких людей очень много.
-- Но ведь есть, кто смог сохранить себя до старости.
-- Да.
-- А, ты. - Это был скорее не вопрос. Христиана отвернулась, ничего не ответила. - Ты, знаешь я наверно не смогу любить тебя.
Она опустила голову и молча, отошла в сторону, в ней почувствовалась детская обида и вместе с ней как будто она понимала это заранее, еще тогда в автомобиле. Но Гия подумал о другом. То о чем они только что говорили, помимо их отношения друг к другу, явилось для него открытием. Как будто он только что переродился в другую, какую-то внешнюю оболочку, но вместе с тем остался тем, же, кем и был. Через сколько таких оболочек проходит человек за всю свою жизнь. Как будто они всегда с самого рождения присутствуют, как матрешки одна в другой только человек их не видит и постепенно, с каждым открытием он перерастает в следующую, начиная с самой внутренней. Каждое открытие как новая вселенная, а новая оболочка и есть эта вселенная. Самое главное не нарушать очередность этих оболочек. А если все-таки по каким-либо причинам это произошло, человеку начинает казаться что он сходит с ума, что его подводит память, что он становиться рассеянным. Гия вспомнил ту троицу даунов которых он видел перед отъездом, сейчас ему показалось что их тайный внутренний мир который его привлекал вообще смотрит со стороны на эти оболочки. Теперь становилось понятным, почему ему это нравилось, их взгляд на жизнь казался шире, и как будто в этом была сила.
Гия вдруг очнулся от этих мыслей, Христиана незаметно оказалась далеко, грустно бредя по чуть приподнимавшейся по скалистому холму тропинке, из-за холода казавшемуся гладким и скользким. В стороне валялись два высохших ствола совершенно голых без веток и почти без коры переплетенных между собой как сустав. Было непонятно, толи они валяются просто так, толи до сих пор уходят корнями в землю....
... Дали как будто очнулся от забытья и посмотрел на висящий перед ним холст. Да все это конечно могло быть фантазией слона, которого он только что нарисовал. Где даже выдуманные люди со всей отчетливостью осознают, что они всего лишь плод воображения. Но как это изобразить на картине? Да к тому же сам слон казался ему слегка неестественным. Только он поднял кисть, что бы придать ему некоторую живость в этот момент ему пришла идея добавить ...