Великобритания, у лондонских доков Ист-энда, 14 апреля 1905 года
Промозглый густой туман окутывал все вокруг. Его мутная мгла прятала от глаз дежурившего у сходни матроса частокол фабричных труб, решетчатые хоботы портальных кранов, пакгаузы, трубы и мачты многочисленных судов, ошвартованных рядом с черной тушей пожилого германского сухогруза, или стоящих в доках поодаль. И только булыжники, которыми была вымощена причальная стенка, тускло поблескивали бурыми округлостями в желтом пятне света газового фонаря. Где то внизу, между бортом гамбургского трампа и дубовыми сваями причала, напоминая о своем незримом присутствии, лениво хлюпала Темза...
Маслянистую, вечно мутную желто-зеленую воду главной реки Британии рассмотреть в этом белесом киселе было невозможно. Ее можно было только слышать и обонять. Вдыхать этот истинный лондонский аромат, который, один раз коснувшись ваших ноздрей, запоминается сразу и на всю жизнь. В нем в особых пропорциях изысканного букета сплелись дивные парфюмы гниющих водорослей, дохлой рыбы, нанесенного приливами из Ламанша ила, и неизбывных городских нечистот столицы Мира. Этой тошнотворной вонью Лондон пропитан от подвалов до крыш. В разных пропорциях и концентрациях, но так пахнет этот город везде.
Он источает на Вас свое высокородное амбре в Вестминстерском аббатстве и у подножия колонны Нельсона так же, как в банкирском Сити или у дальних старых доков Ист-энда. Аборигены к тому, что их город пахнет именно ТАК, естественно привыкли. Пожалуй, уже на генетическом уровне. Свыкаются с этим и чужаки, которым приходится бывать здесь достаточно регулярно. Но вот для человека, попадающего в Лондон впервые, этот интимный штрих к портрету английской столицы становится откровением. Вполне сравнимым по силе морального воздействия с моментом, когда желанная и очаровательная женщина ложится с вами постель, не посетив, предварительно, ванной комнаты...
Старый трудяга "Майнц", чьи трюмы были задраены еще с вечера, поскольку проверка груза, составление коносаментов, а так же остальные портовые формальности капитан Рогге закончил еще до захода солнца, был готов к отплытию. Уйти он мог еще вчера. Ведь вечерние туманы в апрельском Лондоне, в сравнении с утренними, кажутся лишь легкой дымкой. Но... Обычное дело: несколько матросов до сих пор не вернулись на борт из портовых кабаков. Другой шкипер плюнул бы на это и давно снялся. До Данцига доползти - это не через Атлантику бултыхать. Да и экономия, опять же, какая никакая. Ушел бы и сам Рогге. Но только не в этот раз...
- Дитрих! Ну, что у тебя там?
- Тихо, капитан. Где их только черти носят... Капитан, а если парни, того... Слиняли... Сегодня-то мы точно уйдем?
- Точно. Не задавай дурных вопросов. Пусть Магда твоя потерпит малость. Только горячее будет...
О! Ну-ка, слушай... У тебя уши получше - не наши ли горланят? Может, заплутали в киселе этом? Не бултыхнулись бы... Ну-ка, давай вниз, помоги там, если что...
Из тумана, со стороны прохода на причальную стенку между двумя огромными портовыми пакгаузами, медленно приближаясь, доносилось нестройное:
- Auf Deck, Kameraden, all auf Deck!
Heraus zur letzten Parade!
Der stolze "Warjag" ergibt sich nicht,
Wir brauchen keine Gnade!
- Ребята! Шульце? Вилли? Это вы так орете? Где вас черти морские носят, говнюки несчастные?
- Да, да! Это... есть мы! Колоссально, Гюнтер! Нас ждали! Слышишь? Это Дитрих... Макс! Очнись, урод. Пьяная скотина-а... Дитрих пришел тебя встречать... Он тебя повезет к мамочке... С папочкой... Они подотрут твой мокренький, расквашенный носик... Свинья...
An den Masten die bunten Wimpel empor,
Die klirrenden Anker gelichtet,
In sturmischer Eil` zum Gefechte klar
Die blanken Geschutze gerichtet!
- Эй, Шульце! Ну, где вы?
- Да, Дитрих... А мы тебя видим... Ха-ха-ха...
Навстречу вахтенному матросу из тумана выдвигалось нечто темное и бесформенное, что при ближайшем рассмотрении оказалось двумя морякам, тащившими болтавшегося между ними как куль с дерьмом, третьего. Еще один морячек, пошатываясь брел чуть поодаль...
- Господа, как все прошло, почему задержались так, Василий Александрович, - полушепотом осведомился "Дитрих", быстро подскочив к живописной группе.
- Нормально, Юра. Все нормально. Вчера эсдеки заседали аж до 23-00. Так что пока мы товарища окучили, пока переодели, пока угостили, пока... то да се... Старик себя правильно вел? - так же полушопотом ответил тот из моряков, кто шел налегке.
- Вполне. Все готово. Как туман сойдет хоть немного, сразу уходим. Хвоста не было?
- Был. Поэтому фокус с переодеванием пришлось проделать дважды.
- А филеры?
- Дня два-три они их точно не найдут. Потом, возможно. Но этот Лондон и сам так воняет... Чтоб я сюда еще хоть раз...
- Ой, не зарекайтесь...
- Ой, не каркай... Портовые? коносаменты?
- Все в порядке. Как этот?
- Мы влили в него почти полторы бутылки виски. Пытался брыкаться, как понял... Секунд пять. Потом стал умничкой и паинькой, сам стал ее родимую кушать. Ибо с яйцами расставаться, ну, очень не хотелось...
- Далее по плану? Никаких изменений?
- К чему вопрос? Наша часть здесь сделана. Теперь только доставить наше сокровище по адресу.
Второй трюм?
- Все в ажуре, таможенник даже вниз не спускался. Они с Рогге старые знакомцы, так что пока как по маслу, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
- Ирландец был? Подтверждение приема груза?
- Да. Все без изменений.
- Тогда - с богом. Сорока тонн этого дерьма имени Нобеля старшего ребятам Артура Гриффита надолго хватит...
- Когда сообщим старику, что из Дублина идем в Ревель?
- Когда будем в Балтике. Так... Подходим. Ну-ка, помогай, а то мужики подустали. Итак, "беглый, неверный жених моей разлюбимой сестрички" возвращается, типа, на Родину... Заждались тебя там. Запевай, ребята.
Aus dem sichern Hafen hinaus in die See,
Furs Vaterland zu sterben -
Dort lauern die gelben Teufel auf uns
Und speinen Tod und Verderben!
По прогибающейся стальной сходне, моряки быстро проследовали на борт. Причем один из той парочки, что тащила под руки отключившегося коллегу, пробурчал что-то невнятное, а затем повинуясь согласному кивку более молодого товарища, легко, как пушинку вскинул на плечо бесчувственное тело, и уже через несколько секунд оказался на палубе вместе со своей ношей. Последним, обернувшись на прощание к лондонскому туману и тщательно прислушавшись, на борт поднялся матрос Йохан Шульце
- Добрый вечер, герр Рогге! Дико извиняюсь, но этот пакостник Макс... Как только он не выкручивался! Ну, Вы же знаете, как много находится умных отговорок и веских поводов не делать для женщины того, что обещаешь девушке. Но, как Вы помните, по нашему уговору, я оплачу этот день вашего простоя по средней.
- Ну, что ты, мой мальчик... Как я могу тебе не верить. Я волновался лишь, не случилось ли чего с вами. Англичане такие свиньи. Особенно по отношению к нам, немцам. Судя по всему, без потасовки не обошлось?
- А, мелочи, шкипер! Просто поняв, что наши намерения серьезны, Макс попытался поискать поддержки у своих знакомых. Ну, и ему малость попало... А потом мы выпили, помирились. И... Вот, в результате, я опять попал на деньги, капитан!- "Йохан" беззаботно рассмеялся.
- Ох и дерзкий же вы человек... Так вот взять, поехать в чужую страну, отлавливать беглого жениха сестры... Честно, я бы на вашем месте убедил ее забыть паршивца, и всего-то делов. Да еще такие расходы. Ну, на кой он ей сдался? Ладно бы - красавец какой. А этот ваш Макс...
- Герр капитан, ничего не поделаешь, огрехи воспитания. Не могу я отказывать любимым женщинам. И Родине...
- Ладно, не хорохорьтесь уж. Ступайте вниз, а то простудитесь. Денег у вашего попаши куры не клюют, вот что я Вам скажу... Снимаемся завтра часов в десять. Погода пока, слава богу, держится, до Дублина за полтора суток доплюхаем, разгрузимся и домой. Спокойной ночи, ребята!