По серой улочке шел старик. Бережливо опираясь на трость, он шагал в направлении своего дома. Всем своим видом идущий наталкивал на определенные размышления. Быть может это последний день в очень яркой и насыщенной жизни. Дома по обе стороны дороги ничем не отличались - будто блеклые пятиэтажки, юродиво отражали друг друга в зеркале. Нет, в этом городе никогда не было "хрущевок". И двухэтажные строения лишь своим видом и унылостью напоминали старику большие города.
Молчаливое небо пеленой облаков убегало на запад, кроваво-алым сливалось на горизонте с закатом солнца. Здесь даже солнце было несколько другим - холодным, мрачным небесным светилом.
Старец небрежно оглянулся на шум возникший за спиной. Группа молодых людей бежала к закату. Но знают ли они о том, что закат догнать невозможно?
Наверное, нет.
Тяжелый вздох, и мирный пешеход продолжил свой путь.
"Беглецы" в один прыжок переместились с пыльной дороги на крыши домов. Они бежали, взмывая над строениями на два-три метра. Чему-то радовались, куда-то спешили.
С каждым новым шагом, прыжком, беглецы стремились осознать все уже давно сплетенные веками истины. Преодолеть законы физики - вот то, что они смогли. Осознать себя настоящим человеком - вот то, чего им не дано.
Оставляя в воздухе незримый след, наделенные даром скрылись из виду. Небо, тяжелое от белесых туч, наполнялось запахом стихии. Этот старый город только дополнял весь букет усиливавшегося запаха. Уже явно запахло озоном, и облака сменялись тучами, сурово синими, какими им и положено быть. Собирался дождь...
Гром прогремел совершенно неожиданно. Опоясал молнией собирающиеся пролиться тучи. От неба тянуло чем-то до боли знакомым с самого детства. Ощущениями. Небрежная неожиданность, отчетливые улыбки, первый шаг, утоптанные тропы беглецов.
Старик с каждым шагом замедлял ход. Идти становилось все тяжелее. Когда силы закончились идущий встал. Поднял голову на одинокий фонарь.
Рано или поздно приходит момент, когда человек не может продолжать свой бесконечный путь. Всегда, испокон веков, дите делало первый шаг, крепко становилось на ноги, училось ходить. Ходьбу сменял бег, после бега наступал полет.
А спустя некоторое время появляется зеркало: человек приземляется и бежит. Бежит столько, сколько может. Быть может с каждой новой секундой бежать все сложнее и сложнее, но вопреки всему и вся, он бежит - сквозь боль и отчаяние, сквозь слезы и кровь. Он бежит. Когда не может бежать, переходит на шаг и с завистью смотрит на тех, у кого еще есть силы парить, оставляя позади беззаботное детство. Со временем шаг становится повседневностью. Ты понимаешь, что лучше идти тихо и спокойно, нежели сломя голову нестись к новым приключениям, переломанным ногам и пугающему будущему.
Но вот человек встает! Сил идти дальше нет. Можно лишь наблюдать за происходящим.
Старик обернулся. Издалека на него бежал тонкий силуэт. Старец оперся на фонарный столб и грустно смотрел на ноги приближавшегося силуэта.
Сверху что-то вспыхнуло. Полился мягкий розовый свет. Мышцы отказывались слушаться. Ноги в миг стали ватными. Пришлось присесть. Из теплого розового свечения начали вытекать различные образы: в большинстве своем руки, протянутые к старику.
Мы побороли законы не только физики!
Разведя руками старик усердно хлопнул в ладоши. Вокруг появился купол - легкая призма. Пусть надолго ее не хватит, но многого и не надо.
Силуэт был уже совсем близко. Мальчик лет четырнадцати. Порванная рубаха ядовито зеленого цвета и обшарпанные шаровары говорили за себя - беглец, очередной юный беглец.
Юноша с усердным рвением бежал изо всех сил. Стремился догнать своих сотоварищей.
На миг молодость и старость встретились глазами. Безрассудно-стремительный и умиротворенно-уставший взгляды.
Небесные руки уже пробивали слабенькую защиту старика и тянулись к нему жестом помощи. Чувства не обманывают!
- Дедушка, вам плохо? - юноша остановился.
Нет. Старик покачал головой. Каждое прикосновение рук к сфере отдавалось в голове старика гулким звоном.
Мальчик еще секунду посмотрел на старца, и быть может все понял.
Побежал.
Силуэт юноши стремительно удалялся в сторону заката.
- Беги, сынок, беги, - шепнул старик. Снял уже почти разрушенную защиту и протянул руку.
Мы свое уже отбегали. На пыльную дорогу начал накрапывать теплый, августовский дождь. Под томными взглядами серых зданий таяло тело беглеца.