Аннотация: Что есть истина? Это не праздный вопрос для развлечения философов. Каждый из нас так или иначе отвечает на него способом своего мышления. Или чего-то похожего на мышление.
Категов М.И. (Гомель)
Истина как наполнение.
П. - Отойдите подальше. (Эстрагон и Владимир отходят подальше от Лакки. Поццо
дергает за веревку. Лакки смотрит на него.) Думай, свинья! (Пауза. Лакки
начинает танцевать.) Стой! (Лакки останавливается.) Подойди! (Лакки подходит
к Поццо.) Здесь! (Лакки останавливается.) Думай! (Пауза.)
останавливается.) Но! (Лакки поворачивается к публике.) Думай!
(Напряженное внимание Эстрагона и Владимира. Подавленность и отвращение
Поццо.)
Л. - (монотонно) Дано существование Бога личного, каковым оно представлено ...
(Эстрагон и Владимир начинают перешептываться. Страдания Поццо
увеличиваются.)
С. Беккет. "В ожидании Годо".
Социальный философ Н. Луман говорит о личности, как переплетении ожиданий. Что-то ожидать от своей психической системы. Что-то от других психических систем. Что-то от социальных систем. Все это и значит быть личностью. Все это составляет измерение нашей самости. Но что делает наши ожидания подлинными? Что или кого следует ожидать? Кто такой Годо?
Думаю в топологии Б. Вальденфельса - это Чужой. Или, точнее, ожидать Годо значит говорить и мыслить, исходя из Чужого. Говорить и мыслить, исходя из Чужого, значит делать это пафосно (pathos). Пафос предполагает решимость в нахождении места, ускользающего от порядка. Здесь! Думай! Стой! Назад! Здесь! Думай! Отойдите подальше.... Кроме того, разумеется, пафос это страдание. По мере разворачивания мышления Лакки страдания Поццо увеличиваются. Ибо, ускользнув от порядка, маленький счастливчик обречен претерпевать удары плетью. Переплетение порядков поражает (plectere - pl?ssein).
Когнитивный психолог Ж. Пиаже в своей генетической эпистемологии тесно связывает развитие мышления с преодолением эгоцентризма. Несущие адаптивную функцию схемы мыследействия поглощают (ассимилируют) данные и переструктурируются (аккомодируются) со временем. Возможность перестройки (аккомодации) зависит от способности озирать мир с разных точек зрений, преодолевать эгоцентризм. Но, даже на высшей стадии развития, озираемый мир - единственно возможный мир. Единый разум. Единый порядок. Адаптация и экономика (вспомним Т. Парсонса) не требуют большего, не требуют иного. В такой ситуации неудивительно, что к 13-15 годам, по мнению Пиаже, мышление сформировано окончательно. Вальденфельс не похож на подростка. У него эгоцентризм (наряду с лого и этноцентризмом) выполняет функцию редуцирования Чужого к чтойности собственных интенций. Нечто как нечто. Veritas als adaequatio rei ad intellectum. Как = adaequatio. Как понятое в смысле адекватности (adaequ?re) превращает композицию "нечто как нечто" в простое "что" и называет эту простоту словом "истина". Истина уравнивания, творение единого плана. Aequ?re. Но если мы говорим о редуцировании Чужого в эго-лого-этноцентрическом мышлении, то возникает вопрос о сущности нередуцированного Чужого. О его месте. Видимо, Чужое не принадлежит никакому топосу. Тогда, наверное, хронотопу? Думаю, в древних языках можно найти более удачное определение. В одной из своих минских лекций Вальденфельс нарисовал любопытный триптих. Платон - космос не может быть иным. Средневековье - Бог мог создать и другой мир. Эйнштейн - Бог не играет в кости. Звучало примерно так. Но что же скрывается за космосом, миром? Этноцентризм - наша сторона, наша страна. Грекам нет дело до скифов. Логоцентризм - наш язык. Эгоцентризм - мой род, мое ребро. Сторона, ребро - pleurБ. Тогда нередуцированное Чужое - pl?r?ma. Опыт Чужого - опыт наполнения. Опыт наполнения в православной традиции трактуется, как присутствие Духа Святаго. Разумеется, Вальденфельс не православный философ. Он ищет ответы в западной традиции мысли. Аристотель, Кант. Время, противопоставленное пространству, собирает душу во внутреннее единство. Но временное единство не обеспечивает полноту. Кант в своих антиципациях восприятия (КЧР) остро ощущает проблему полноты (интенсивности ощущения) и пробует решить ее при помощи категории реальности. Но при этом, похоже, сам осознает собственное поражение: "... так как особенно поразительной кажется способность предварять опыт в том именно, что касается материи опыта, которую можно почерпнуть только из него". Думаю, Вальденфельс осознает пустотность философии Канта, выраженную в данном стремлении трансцендентального субъекта предварить опыт чем-то из самого себя (здесь - категорией реальности). Более того, полагаю это осознание пустотности (не только Канта) является одним из главных (если не главным) мотивом его философии. На одной из первых лекций в Минске Вальденфельс говорил о понимании Кантом свободы, как способности успевать быть я до самости. На одной из последующих, о понимании свободы своим учителем - М. Мерло-Понти, как возможности превосходить структуры, запечатленные в общении. Почувствуйте разницу. Подчеркну - не обдумайте, а прочувствуйте. Пустота и полнота. Смерть, как страх перед жизнью и удивление, как сама жизнь. Виртуальность тела и спонтанность танца. Лакки умеет танцевать и думать. Правда, на момент встречи с Владимиром и Эстрагоном (в наши времена) он "запутался в сетях". Он стал Лакки или Поццо, а не маленьким счастливчиком (Поццо-Лакки). Он стал шизофреником. Тем, кто по словам Вальденфельса/Мерло-Понти, знает где он есть, но не чувствует себя здесь находящимся. Шизофреник обречен на плен в сетях указания. В сетях языка. В сетях логоцентризма. Думай, свинья! Он обитает в пространстве психопатологии. В пространстве З.Фрейда и К. Бюлера. Пространство Бюлера - это поле указания и памяти. Стой! Подойди! Здесь! Думай! Здесь Бюлера - это там, о чем говорит говорящий. С другой стороны, если взять.... Стой! С другой стороны лишь пустота. Назад! Здесь! Но! Лишь повернувшись к публике, прибыв к людям, к Чужим (не участвующим в заданном пространстве драматического действа), к тем, кто не ожидает обращения к себе со сцены.... Думай!