Единственное, что отделяет меня от её горла - стол.
Медленно сжимая пальцы в кулаки и поочередно изменяя их положение, прикрываю глаза, но от этого становится ещё хуже. После секундной темноты воображение само рисует её испуганное лицо и прерывистые всхлипы из-за нехватки воздуха в лёгких. Напряжение в костяшках пальцев достигает максимума и они начинают болеть. Продержаться ещё хотя бы пару минут пока ей не надоест вести бесполезный матч со стеной, но звонкий требовательный голос просто разрывает барабанные перепонки. Неужели было настолько непонятно, когда я попросил убраться её ещё минут десять тому назад?
- Нет, правда. Я собственными ушами это слышала вместе с Мариццой.
Такое чувство, что она пересказывает историю, которую читала на уроке литературы. Только вот за актёрское мастерство я бы не удостоил её даже нулём, потому что его будет слишком много.
Когда она начинает двигаться в мою сторону, по телу проходит волна напряжения. Она ведёт себя слишком непринуждённо, будто общается с подружкой, коей я для неё не являюсь. Крепко хватаясь пальцами за край столешницы, наблюдаю за ней до того момента, когда она скрывается за моей спиной. Один неполный вдох и тело пронзает электрический разряд - перед моим носом появляется её рука, ловко цепляя со стола тетрадь.
- А это что такое?
Отобрать вещь не успеваю.
Резко вскакиваю на ноги, разворачиваясь на девяносто градусов, отчего стул падает на пол, но она стоит уже в нескольких шагах от меня, изучая лист. Тело словно парализовало и сдвинуться с места не выходит, а все конечности начинают наливаться неприятной тяжестью. Внезапно появившаяся улыбка на её лице отправляет в нокаут.
- Думаю, это твёрдая пятёрка. Октавио должно понравиться, особенно слог, - её взгляд от тетради перемещается на меня. - Я серьёзно.
Издевается или нет? Даже знать об этом ничего не хочу. Движения даются с трудом, но я вырываю тетрадь и захлопываю у неё перед носом. Всё, на сегодня игра закончена. Мне надоело.
- Я тоже серьёзно, Линарес. Вон отсюда! - указываю ей пальцем в сторону двери. - У меня нет на тебя времени.
- Но оно есть для того, чтобы написать Мие эссе? - что-то меняется в её интонации. Она явно больше не пытается шутить, наоборот, слишком спокойна в складывающейся ситуации. Всё внимание привлекает движение её рук, которые она медленно засовывает в карманы, оставляя лишь поверх джинсовой материи большие пальцы. - Я думала, что ты извлёк урок после первого раза.
- Не твоего ума дело, чем я занимаюсь в свободное время! - со всей силы швыряю тетрадь на стол, чтобы хоть как-то избавиться от части злости, вырывающейся наружу. - Тебя это не ка...
- Ещё как касается, - перебивает меня Лухан стальным голосом, слегка наклоняясь вперёд. Уголки её губ с левой стороны лица напряжены и слегка приподняты, что заставляет её щуриться. Сердце мгновенно останавливается, а затем делает скачок вперёд, набирая обороты. Я знаю это выражение лица с детства. Оно впечаталось у меня в сознание и до сих пор не даёт спать по ночам. Пускай ты и не помнишь отца, но также меня презираешь. - Ты занимаешься этим во время дежурства. Вдруг кому-то понадобится помощь, а ты здесь по второму кругу получаешь образование?
- В отличие от тебя, я хотя бы что-то знаю. Ты в скором времени вылетишь отсюда из-за плохих оценок. И будь уверена в том, что я не сделаю даже малейшего движения, чтобы помешать этому. Твоё место в ближайшей подворотне ещё никто не занял. А если и так, то ты мастерски отобьёшь его обратно. Хотя вряд ли... - касаясь пальцами подбородка, провожу по нему. - Ты стала слишком домашней без особой на то причины. Благодаря своим подружкам ты и дня не протянешь на улице без тёплого угла и еды.
Манёвр приносит свои плоды и на лице Линарес проступает тень обиды. На что она надеялась? Я не стану в одночасье её любимым опекуном, который будет поддерживать её в любое время суток. Ни одна её проблема не касается меня никоим образом, но приносит колоссальное наслаждение. А находить их себе она умеет просто превосходно.
- Пусть так. Но я хотя бы не бегаю за тем, кто меня не любит и не уважает. Неужели твоя потребность в ласке настолько сильна, что закрывает глаза? Мия использует тебя, а ты рад стараться.
- Не тебе об этом судить!
Парой больших шагов сокращаю расстояние между нами, впечатывая её в шкаф. Под пальцами отчётливо чувствуется нарастающий пульс. Пытаясь хоть как-то ослабить мою хватку, Лухан слегка наклоняет голову вбок, но это даёт ещё больший манёвр для захвата, и я сжимаю пальцы на её горле ещё сильнее, отзеркаливая её позу. Здесь я главный и решаю, что будет происходить. Только без сопротивления это жутко скучно. Где уже вошедшие в привычку попытки отбиться и отстоять своё достоинство? Или до бродяжки наконец-то дошло, что она ничего в жизни ещё не представляет?
- Я стараюсь помочь тебе, Блас, - сиплым голосом выдаёт она, смотря мне прямо в глаза. Её руки мягко ложатся вокруг моего запястья, но она не пытается прекратить удушение. Наоборот, кажется, что она даёт мне полную свободу в распоряжении над собой. - Я знаю, каково это, когда тобой пользуются.
- Никогда не сравнивай себя со мной!
Отпуская её, наваливаюсь сверху, упираясь руками о стенки шкафа. Расстояние между нами настолько ничтожно, что я могу коснуться своим лбом её лба. Как бы я хотел не знать её и никогда не видеть в своей жизни. Внутри всё горит и, чтобы вдохнуть, приходится поднять голову.
Если я сейчас не возьму себя в руки, то после очередного срыва на крик сбежится весь колледж.
- Оттого, что тебя бросил Агилар, ты не стала гуру в отношениях, - шепчу ей на ухо, приблизившись вплотную. - Тебе никто не давал слова. Ты - маленькая глупая девчонка, которая лезет не в своё дело! И, если ты сейчас же не уберёшься отсюда, то...
- Хорошо.
Её очередное вмешательство приводит меня в замешательство. Слова, крутившиеся до этого роем в голове, мгновенно исчезают, оставляя после себя пустоту. Она делает ход ещё до того, как я завершу свой. Хотя, всё это больше похоже на издевательство. Зачем ей нужно было приходить сюда и рассказывать о Мие? Почему нельзя было просто наблюдать за тем, как я тону? Или она затеяла какой-то очередной план, а все слова были ложью? Пытаюсь найти ответ в её глазах, но они выражают лишь глубочайшую жалость. Я даже слышу её звонкий смех, который она скрывает глубоко в себе.
Чтобы хоть как-то заглушить это тянущее вниз чувство внутри, перевожу внимание на одну из книг, стоящих за Линарес на полке, и она начинает ускользать. Плавно скатываясь вниз, она выбирается наружу из-под моей руки, нарочито громко шагает прочь и хватается за дверную ручку с таким же шумом.
Спиной я чувствую её пронзительный взгляд на себе. Сколько раз она так покидала учительскую, пытаясь оправдать себя? По-моему бесчисленное и бесполезное. Только сегодня она думает слишком долго.
- Что, Линарес, нечего больше сказать?
Поворачиваю голову к двери, но там никого нет. Она ушла. Можно спокойно вздохнуть и дальше заниматься своими прерванными делами. Всё равно до конца смены ещё полтора часа. Отцепившись от проклятого шкафа, ставлю упавший стул спинкой к столу и сажусь на него, кладя подбородок на образовавшуюся подставку. Подорванное душевное равновесие очень быстро приходит в норму, стоит только убрать из поля зрения раздражитель. Наконец, снова могу взять в руки тетрадь. Для завершения работы нужно лишь подобрать пару красивых эпитетов и сделать вывод, но с каждым новым словом смысл отдаляется всё дальше от темы. Красота и изысканность насквозь пропитана сомнением, которого не было до появления Линарес.
Вот чёрт!
Рука сама собой тянется в карман за телефоном. Проще простого набрать номер и услышать всю правду, но тогда получается, что я больше верю этой выскочке, чем своей девушке. С тяжелым вздохом закрываю глаза, пытаясь досчитать до десяти и представить последнюю встречу с Мией. Нет, она не настолько хорошая актриса, чтобы так изображать интерес и радость. Ведь я прекрасно помню, какой она была год назад, когда только пыталась подступить ко мне. Тогда она физически не подпускала меня к себе, а сейчас не отходит ни на шаг при каждом удобном случае.
"Она с тобой только ради того, чтобы позлить Мануэля. Она сама призналась Вико, что ты лишь хорошая приманка, красивая оболочка, понимаешь! Ты - идеальный вариант для мести" - дотошные слова Линарес пронеслись в голове, но теперь уже имели немного иной смысл и привкус. Ведь, если подумать, то Агирре почти всегда находился рядом с нами. Вообще-то рядом были почти все, потому что за пределы колледжа за прошедший месяц мы так и не выбрались.
- Это неправда!
Бью кулаком по столу с такой силой, что в десятке сантиметров от меня падает стаканчик с канцелярскими принадлежностями, но легче не становится. Наоборот, с каждой секундой неуверенность нарастает, подкрепляясь поступком Мии, когда она сдала меня директору. И пусть отношения строятся на взаимном доверии, но я должен всё выяснить.
Срываясь с места, иду к двери, но останавливаюсь, даже не коснувшись ручки. Я не могу прямо заявиться к ней и спросить в лоб, что она ко мне чувствует. Мне не пятнадцать лет, когда совершают такие опрометчивые поступки, ведь в любом случае она может соврать точно также, как и сказать правду. Нужно выяснить это как-то иначе, не прибегая к словам. Нужно отбросить все эмоции в сторону и почувствовать это. Пусть она сама мне всё покажет.
Достаю из кармана телефон, открываю сообщения. Нужно что-то нейтральное и не выдающее себя... На часах без десяти минут восемь. Ладно, пусть будет то, что должно случиться: "Мия, зайди, пожалуйста, в учительскую". Отправив телефон обратно на своё место, касаюсь пальцами затылка, чтобы слегка растрепать волосы. Из-за волнения, достигшего своего пика, мозг отказывается работать. Нужно отвлечь себя. В который раз возвращаюсь к книжному шкафу и, выудив оттуда сборник со стихами, открываю первую попавшуюся наугад страницу, затем повторяю ритуал, как только дохожу до последней строчки. Когда плечо начинает болеть, отрываюсь от угла шкафа и начинаю медленно бродить по комнате, стараясь сдерживать себя, чтобы не вытащить мобильный телефон из кармана, но он сам по себе оказывается в руке - двадцать три минуты девятого. Внутри как будто что-то обрывается и к горлу подступает ком, но я отчаянно пытаюсь оправдать это тем, что она могла просто не видеть сообщение или что-то случилось. Наверное, стоило бы позвонить и поинтересоваться где она, только вместо этого ограничиваюсь вторым немногословным сообщением: "это срочно". В конце концов, она уже могла просто лечь спать, ведь не очень хорошо чувствовала себя днём.
А мне пора бы начинать собираться домой, не сидеть же в колледже всю ночь. Взяв со стола книгу по описаниям архитектуры средневековья, ненадолго позаимствованной у преподавателя, убираю её в шкаф вместе с томиком стихов. Пусть помучается вопросом, как учебник волшебным образом из его сумки попал туда. Затем начинаю собирать бумаги на столе, но вздрагиваю из-за резкого хлопка за спиной.
- Блас! - не успеваю обернуться на голос, как передо мной появляется Мия. Весь её вид говорит о том, что она чем-то недовольна; надув губы, она не сводит с меня взгляд и начинает теребить краешек пояса от распахнутого настежь халата, под которым оказывается короткое голубое платье. - Что у тебя такого случилось? Ты дописал работу?
- Нет, - отвести взгляд от милого личика не выходит и вот сердце начинает биться чуть чаще. Освободив руки, подхожу к Мие и, притягивая её к себе, пытаюсь поцеловать, но она уворачивается.
- Как нет? - возмущённо восклицает она и слегка морщится. Я чувствую её руки у себя на груди, которыми она отталкивается от меня, заставляя выпустить из объятий, и делает несколько шагов назад. - Тогда зачем я здесь?
Растеряно перевожу взгляд в пол, пожимая плечами, пытаясь придумать причину. Врать хочется меньше всего на свете в тот самый момент, когда слова уже сами собой рвутся наружу. Ведь, если бы не сообщение, я всё равно сам бы зашёл к ней перед уходом, чтобы попрощаться.
- Я просто соскучился.
Произносить эти слова с каждым разом становится всё проще, как и принять их для самого себя. Странно, но именно с ней я могу освободиться от тяжкого груза воспоминаний, который постоянно волочу за своей спиной, и познать нечто новое и неизвестное, в полной мере раскрыть потребность заботиться и оберегать кого-то, кому это действительно нужно. Только атмосфера между нами с каждой секундой накаляется. Колуччи теряется, начиная быстро переводить взгляд с одного предмета на другой, избегая меня, и резко поднимает руку, слегка прикрывая глаза. Кажется, что она вот-вот упадёт в обморок, и я быстро бросаюсь к ней, пытаясь удержать, но лишь встречаю на себе яростный взгляд.
- Ты вообще понимаешь, что наделал? - дикая обида на её лице сменяется негодованием и с каждым словом она всё сильнее повышает голос, переходя на крик. - И ради этого ты оторвал меня от дел? Папа привёз из Милана новые вещи и журналы, а ты... Да отпусти же меня!
Машинально повинуюсь её приказу и делаю шаг назад. Что-то неожиданно перещёлкивается в моём сознании, словно я долгое время блуждал в темноте на ощупь, пытаясь ориентироваться тем, что попадается под ноги, а сейчас кто-то включил свет. Очертания, как мне казалось довольно безобидных предметов, начинают превращаться в нечто жуткое и отвратительное. Милая и хрупкая девочка становится истеричной барышней, которая не считается с чувствами других. Кажется, что земля начинает уходить из-под ног, но я не могу отвести взгляда от её разгневанного лица, всё равно остающегося прекрасным. Мия продолжает что-то говорить, только я не слушаю её. Какие-то обрывки фраз доносятся до меня и, встречаясь с защитной стеной сознания, разлетаются в ничем не связанные между собой звуки.
- Замолчи!
Видимо, приказ выходит слишком резким, потому что Колуччи вздрагивает, внезапно прекращая свой монолог. По ней видно, что она обдумывает что-то, затем открывает ротик, но я делаю шаг к ней - она не решается продолжать тираду. Поравнявшись с Мией, берусь за полы её халатика и, запахнув их, заканчиваю картину двумя крепкими узлами на поясе. Так намного лучше.
- Сеньорита Колуччи, ученицам не подобает находиться в такое время в учительской, - резко развернувшись, дотягиваюсь до тетради и кладу её Мие в руки. - Вы приходили за этим. Не теряйте нигде больше свои учебные принадлежности, хорошо?
- Но... Блас!
Прижав тетрадь к груди, Мия снова превращается в ту невинную девушку, которой была раньше, только теперь мне это неинтересно. Я отчётливо вижу маску на её лице, под которой скрывается злобный оскал. Игнорируя её умоляющее выражение лица, отворачиваюсь и быстро сгребаю в кучу все свои вещи, чтобы убрать их, но молния на сумке заедает, не желая открываться. Дёргаю её с ещё большей силой, но собачка продвигается лишь на пару миллиметров, зажёвывая под себя кусок ткани. Все попытки расправиться с сумкой не увенчаются успехом, особенно под пристальным взглядом Колуччи. И, если вначале я ничего не чувствовал, то сейчас хотелось бросить всё и сбежать. Каким же я был дураком, поверив в то, что можно начать сначала то, чего никогда вовсе не было, особенно таким способом. В мыслях мгновенно нарисовался образ усмехающейся Линарес, отчего захотелось чего-нибудь разбить. Подняв сумку, я хотел было разорвать молнию, но её потянули в другую от меня сторону.
- Давай я, - Мия, про которую я успел забыть на несколько секунд, забралась на стол и всё-таки отобрала рюкзак у меня из рук. Сосредоточив всё внимание на вещи, она за несколько минут расправилась с "поломкой" и открыла её, не забыв пару раз проверить работу механизма в месте заедания. Затем, взяв со стола кипу бумаг, убрала их в сумку и, закрыв её, поставила на стул. - Вот и всё. Не порть вещь. Она хоть и безвкусная, но мне нравится. Я пойду, да?
Её тон намекал на продолжение, но я кивнул в знак согласия. Спрыгнув со стола, Мия поправила халат и зашагала прочь. Под рёбрами резко вспыхнуло жжение, плавно переходя на лёгкие. Казалось, что уходит не очередная девушка, а большая часть меня самого. Боль ещё не проступала на первый план, но я знал, что как только дверь закроется, она накроет меня с головой. И, облизнув пересохшие губы, я почувствовал слегка горьковатый привкус, который всегда сопровождал начало беды.
Ещё было время остановить Мию, не дать разбиться розовым очкам, которые я сам на себя добровольно надел, но недоверие уверенно закралось в сердце. При этом я мысленно молил о том, чтобы она остановилась и показала обратное. Я отчётливо осознавал, что поверю ей, достаточно будет лишь одного слова.
- Блас, - тихий робкий голос вырвал меня из плена мыслей, заставляя резко перевести взгляд от пола к двери. Она была неуверенна, и я точно знал, что это так, но не видел её глаз, обращённых куда-то в сторону. - Может, сходим куда-нибудь завтра? Пабло с Мариццей и Мануэль с Сабриной собрались вместе в кино, и я... подумала, что мы тоже можем с ними пойти. Обещаю, что они никому не расскажут и не будут тебе докучать. Что скажешь?
Пытаюсь сделать глубокий вдох и слышится хруст костяшек пальцев, которые я стараюсь размять.
- Вон отсюда.
- Почему ты так со мной разговариваешь? Я всего лишь предложила тебе погулять. Если не хочешь, то так бы сказал. Зачем срываться на меня?
В её голосе опять начали проскальзывать обвиняющие нотки. Рванув к двери, я распахнул её и навис над Колуччи, сдерживаясь, чтобы не выкинуть её из учительской за шкирку со всей силы. Но делать самому ничего не пришлось, потому что Мия попятилась к противоположной стене, находящейся в коридоре.
- Блас, послушай...
- Хватит! - крик непроизвольно вырвался сам и я, крепко ухватившись за косяк, прикрыл глаза, наклоняя шею вбок до упора, чтобы немного снять напряжение, овладевшее всем телом. - Не приближайся ко мне, Колуччи. Я не давал тебе согласия становиться приманкой для Агирре, - услышав о мексиканце, на лице Мии взыграл страх. - Я тебе не мальчишка на побегушках. Уходи.
Не дав Мие опомниться, я захлопнул дверь и быстро повернул вертушок, закрывая её. Большая жирная точка была поставлена в конце предложения, которое только успело начаться. Прислонившись лбом к холодной фанере, попытался сделать такой глубокий вдох, насколько хватит объёма лёгких, но сразу же закашлялся. К глазам начали подступать слёзы обиды и несбывшихся надежд. И на что я только надеялся? Что следовало ожидать от этой чёртовой жизни?
"Хватит реветь словно девчонка! Ты жалок. Как же унизительно иметь такого сына" - хрипловатый грубый голос возник в голове, и я зажмурился в ожидании толчка, но падать дальше было просто некуда. Боль уже разлилась по всему телу, сковывая каждое малейшее движение, и усиливалась даже от одного желания что-то сделать. Начинала возвращаться пустота, бесшумное приближение которой я научился слышать за всю жизнь, и, которую больше всего ненавидел и боялся. Иногда она отступала, давая почувствовать вкус жизни, но всегда витала где-то поблизости, чтобы вновь принять меня в свои распростёртые объятия.
Сжав пальцы, я ударил по стене что было мочи, и ничего не почувствовал. Казалось, что перегородка была сделана из чего-то мягкого, только желание пробить эту чёртову стену не исчезло. Ударив ещё раз, пальцы всё-таки стали более чувствительны, затем последовал ещё один замах, и ещё. Сознание немного прояснилось, когда сжимать пальцы больше не было сил, а костяшки были стёрты в кровь. Но, сделав несколько шагов от стены, я резко бросился вперёд, нанося последний, решающий удар неизвестному противнику. Острая боль пронзила всё, вплоть до запястья, отчего стон вырвался ещё до того как я успел что-то осмыслить. Зато теперь всё внимание было направлено на устранение болевых симптомов извне.
Продолжать стоять было просто невыносимо: ноги подкашивались, а тело сотрясала мелкая дрожь. Скинув сумку со стула, я приземлился на него, закрыл глаза, прижимая саднившие пальцы к груди, где волнами расходилась режущая боль. Похоже, я мог что-то сломать. От одной мысли из груди вырвался нервный смешок, явно не предвещавший ничего хорошего. Да, мне было весело, очень весело. Я смотрел на ситуацию с другой стороны и понимал, что действительно наивен и жалок, а теперь ещё и покалечен. Вновь винить Мию не было смысла, потому что я сам дал ей полное право на своё использование. Единственное, о чём я сейчас жалел, пытаясь прекратить смеяться, что вообще узнал её. Если бы не этот колледж со своими дурацкими жёлтыми стенами, от которых время от времени начинало выворачивать наизнанку; учениками, постоянно достававшими с наиглупейшими вопросами и ничего не добившимися в жизни, которые лишь могли прятаться за папочкиным или мамочкиным карманом. Выпусти их в реальный жестокий мир, и они не протянут там и часа, сдохнув где-нибудь под забором с проломленной головой, решив показать своё превосходство какому-нибудь работяге с завода, пашущему на производстве по пятнадцать часов в сутки, чтобы прокормить жену и парочку детей. Для них жизнь - красивая игрушка с навороченными спецэффектами, без которых становится скучно. И всё это я должен терпеть из-за этой оборванки.
- Ли-на-рес...
С полувздоха прошептал я и вытянул здоровую руку вверх, съезжая вниз по стулу, почти ложась на него, отчего приходится упираться ногами в пол, чтобы не упасть.
- Лухан Линарес, - в этот раз имя звучит более отчётливо и уверенно, а сердце начинает биться в замедленном режиме. - Эта маленькая девочка спасла меня от полиции, Рикки, в тот самый момент, когда ты бросил меня на произвол судьбы.
Первое упоминание о ней врезалось в память слово в слово с самого начала, а потом фраза закреплялась и повторялась на протяжении долгого количества лет при любой удобной возможности. Даже, сделав что-то хорошо, отец непременно вскользь упоминал о ней, чтобы сбить спесь с любимого сына. Казалось, что его любовь навечно застряла в той ситуации на перекрёстке, а сам он абсолютно позабыл о том, что собственноручно заставил меня бежать.
- Лухан Линарес.
Состояние абсолютной расслабленности завладело всем телом. Я уже не думал, а лишь как безумный повторял её имя, прокручивая в голове каждую оплеуху, пинок или удар, полученный в своей жизни. Каждый проведённый голодный день в подвале, каждая пролитая капля крови и унижения были получены по её вине, из-за того, что когда-то неразумный ребёнок прикрыл задницу старого идиота, а тот возвёл это деяние в разряд подвигов. Я ненавидел её, я ненавидел их обоих и я поклялся, что отберу назад свою жизнь любой ценой.
Изначально я думал, что смогу избавиться от лишних проблем после совершеннолетия Линарес, но с тех пор как она узнала, что я её опекун, это казалось уже несбыточной мечтой. Девчонка просто не отстанет от меня, появляясь в моей жизни, пусть даже изредка, когда я перестану о ней вспоминать. Она продолжит свои попытки сблизиться со мной, а этого я не мог себе позволить. Она уже и так слишком прочно сидела у меня в голове, настолько, что, даже, готовя утром завтрак, я представлял, какова бы была моя жизнь без неё. Только, всё равно, её напористый взгляд не покидал меня даже в такие моменты.
Ещё немного и я сам не смогу отказаться от неё. Озарение пришло неожиданно - отец, своими попытками поставить Линарес выше меня и заставить заботиться о ней, пытался научить меня быть ближе к кому-то и дарить свою любовь. Только я не любил её. Это была жуткая привязанность, которая не давала дышать, переплетаясь с ненавистью. Но я столько лет потратил на подготовку и осуществление плана мести, что уже не представлял, чем займусь после этого. Были мечты, были надежды, но они казались настолько далёкими и размытыми, что постоянно менялись и перестраивались.
Если кто-то сейчас освободил бы меня от обязанности опеки, то мир, кажется, наверное, рухнул, потому что я не представлял, что делать дальше. Я больше не знал, как жить без неё, но и как жить с ней - тоже.
Одна часть меня хотела принять её в свою жизнь, только вот другая - вырваться из плена и вернуться в одиночество, воссоздать заново тот самый маленький мирок, только мой мирок, который был до неё. Который я так холил и лелеял всё время до знакомства с ней.
Закрыв лицо ладонями, я понял, что успел вернуться в нормальное положение, сев ровно. Но это быстро скользнуло мимо меня; я был полностью сосредоточен на ощущениях. Что-то рвалось внутри, оставляя чувство беспомощности. Казалось, что, если я сейчас открою глаза, то не смогу сделать и шага, как в самом страшном ночном кошмаре, когда, что бы ты ни предпринимал, всё равно оставался неподвижен. Что бы ты ни придумывал, как бы сильно ни рвал глотку - не поможет ничего, кроме как открыть глаза, при этом, не важно, продолжается ли сон дальше.
Тело само собой медленно начало раскачиваться вперёд-назад, чтобы изображать хоть какое-то действие, обманывая тем самым мозг, который в попытке решить проблему, начинал посылать импульсы различным отделам лишь бы хоть как-то показать результат своей якобы эффективной работы. Но, почти нагнувшись к столу, я замер, отчётливо слыша стук в дверь. Быстро бросив взгляд на настенные часы, я понял, что мой рабочий день успел закончиться уже пятнадцать минут как, а сейчас в учительскую, видимо, пытался попасть новый, недавно принятый на работу, староста. Пунктуальность никогда не была одним из его главных качеств, поэтому прождать его около часа стало обычным делом.
Быстро вскочив со стула, я снял с вешалки куртку и влез в неё, затем закинул на плечо рюкзак. Отперев изнутри замок, я успел быстро спрятать саднившую руку под полы куртки и дверь передо мной распахнулась.
- Кажется, я опять опоздал.
Парнишка напротив меня виновато улыбнулся и протянул руку для приветствия, но я лишь кивнул ему в ответ и, протиснувшись в небольшую щёлочку, быстро выскочил в коридор и пошёл прочь. Заводить новые знакомства, тем более дружбу, я не хотел ни с кем. Хватало того, что он был вынужден занять должность, чтобы прокормить жену и маленького ребёнка, но точно так же ненавидел всех учащихся вместе взятых. Конечно, ходили слухи, что новый член педагогического коллектива - засланная овечка из министерства образования, или чей-то дальний родственник, но подтвердить их или опровергнуть никто не мог. По крайней мере, одиноким в способах попадания на работу я себя не чувствовал.
Сил больше не было, и единственным желанием стало прийти домой и проспать два законных выходных, но остановившись на женской половине под дверью Линарес вместо выхода из колледжа, я почувствовал прилив энергии. Жгучее желание задеть её разлилось по венам мгновенно. Я уже вкушал вкус победы хоть и ненадолго отложенной. Наступало время матча-реванша, и я сделал шаг вперёд, но остановился, быстро оглядываясь назад. За спиной никого не оказалось, только вот я отчётливо чувствовал у себя на плече чьё-то прикосновение. Списав это на и так взвинченные нервы, я попытался снова и опять не смог коснуться дверной ручки. Что-то внутри меня отчётливо сопротивлялось тому, чего я больше всего желал сейчас сделать - расставить все точки над i и разорвать связь раз и навсегда.
В смятении я облокотился о стену и тяжело вздохнул. Просто так уйти я тоже не мог и прекрасно понимал это, но что-то решить было просто страшно. Чувство, что я стою на краю крыши высотного дома и в нерешительности раздумываю прыгать или нет, никак не покидало меня. Злость на самого себя также не заставила долго ждать, а затем переместилась на окружающие вокруг предметы и людей, которые пребывали поблизости.
На одного единственного человека, находившегося у меня за спиной, за тонкой перегородкой.
На несколько секунд закрываю глаза и делаю глубокий вдох, а когда размыкаю веки, чувствую готовый ответ - я готов прыгнуть. Я готов прыгнуть сию же секунду, не задумываясь о последствиях и возможных угрызениях совести. Я скопил в себе достаточно боли от нанесённых ею ран и больше не хочу ничего чувствовать.
Уверенность в правоте действий подогревала изнутри и с каждым мгновением становилась всё больше. И, переступая через порог, я уже видел её затылок.
Дверь, от вложенных в неё усилий, ударилась о стену и по инерции, проделав путь обратно, закрылась. Лухан, лежащая на кровати ко мне спиной, слегка подпрыгнула и быстро обернулась, но изменять своё положение в пространстве не спешила. Быстро подлетев к ней, я схватил её за воротник футболки и потащил вверх, заставляя встать, только вместо этого Линарес неуклюже повалилась на пол к моим ногам. Машинально сделав шаг назад, я начал терпеливо наблюдать, насколько, конечно, это было возможно, как она поднимается с черепашьей скоростью. Затем, поправив футболку, Лухан коснулась пальцами горла, которое слегка покраснело после соприкосновения с синтетической тканью.
- Ты что, спятил? - на её спокойном до этого лице начали появляться эмоции, а сама она раскинула руки в стороны. - Что опять произошло? Я ничего не сделала и ни с кем не разговаривала. Вот села почитать...
Она, не глядя, указала пальцем на кровать, но я лишь усмехнулся, потому что там ничего не было. Книжка валялась на полу ярко-розовой обложкой вверх. Похоже, эта девчонка слишком разошлась, почувствовав своё особое положение, раз начала читать дешёвые женские романчики. Сделав шаг обратно к ней, я пихнул книгу, и она оказалась под кроватью, скрываясь под плотной тканью пледа, свисающего до самого пола.
- Эй!
Её недовольный вскрик заполнил всю комнату, показывая, что я перешёл границу, и Линарес стала нагибаться, чтобы вытащить предмет, но я удерживаю её в очередной раз, хватаясь за футболку, и ставлю её на ноги.
- Стоять.
Насупившись, она сложила руки на груди и подняла взгляд на меня.
- Собирайся, - тянуть с решением не было смысла, но вместо того, чтобы броситься за курткой, Линарес удивлённо приподняла брови, что взбесило меня ещё больше. Вот так всегда - именно она должна была быть первой и знать о ситуации всё вместо того, чтобы тихо сидеть и помалкивать. Постоянно лезла не в свои дела, срывая мои планы. - Я сказал, собирайся!
Не желая сдерживаться, я слегка повысил тон, чтобы показать всю серьёзность моих слов.
- Куда?
В голосе Линарес чётко читалась настороженность и, кажется, страх.
- Гулять. Возможно, после того, как ты проветришь мозги, до тебя дойдёт, как нужно обращаться со старшими. Я выбью из тебя всю спесь, которую ты успела накопить.
- Я никуда не пойду, - усевшись на кровать, Лухан закинула ногу на ногу. - На этот раз у тебя нет ни малейшего права выставить меня за порог колледжа. Я ничего не сделала, и ты это прекрасно понимаешь, а получать за твои же ошибки я не хочу. Не нужно было сообщать тебе о Мие, я уже прекрасно всё поняла. Отныне не приближусь к тебе ни на шаг.
- Другого раза больше не будет, - глядя на неё сверху вниз я прекрасно представлял, как бедная сиротка рыдает в какой-нибудь тёмной подворотне, укрываясь картонной коробкой от ветра, и пытается согреться, но все её попытки оказываются тщетными. - Сегодня пятница, Линарес, а знаешь, что это значит? То, что твои верные подружки не смогут тебя защитить, потому что их здесь нет. Ты выбрала очень плохое время для своих неудачных издевательств. А уж найти причину, за что отстранить тебя от учёбы на пару дней, я всегда смогу, и ты об этом прекрасно знаешь. Хотя бы за то, что ты вообще появилась на свет.
- Да я просто хотела тебя предупредить! Почему ты не понимаешь? - вскочив на ноги, она рванулась ко мне и крепко вцепилась своими руками в мои плечи. - Я не желала ничего плохого. Ты же постоянно поступаешь так в подобных ситуациях, защищаешь меня от чего-то, оберегаешь. Не я одна могу ошибаться, ты тоже. Почему ты просто не можешь это признать? Я даже не буду требовать от тебя благодарности.
- Благодарности? - я еле удержал порыв, чтобы не отправить Линарес в полёт к противоположной стене. Места, которых она касалась, начало жечь даже сквозь куртку, и повреждённые пальцы вновь дали о себе знать. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох, но желание убить её было настолько сильным, что даже пугало меня самого. Я не нуждался ни в чьей помощи, и уж тем более не просил её ни у кого. Особенно у неё. - Единственна ошибка, которую я совершил в жизни - это взялся выполнить желание отца. Нужно было давно выкинуть её на улицу, раз уж не смог додуматься вообще не брать её.
- Почему ты так говоришь? Каждому нужен близкий человек, чтобы подать руку в трудной ситуации. Это ведь так...
- Мне не нужна ты! - перебив её, выкрикнул я. Дыхание начало сбиваться и становилось трудно дышать. Линарес же, замолчав, ошарашено смотрела на меня. - Ты мне надоела. Я не хочу больше иметь с тобой ничего общего. У меня нет ни единого желания бегать за тобой и решать твои проблемы. Я снимаю с себя эту ответственность.
На мгновение я накрыл правой рукой глаза и провел пальцами по лицу, отчего сразу же почувствовал резкую боль, и меня схватили. Держа меня за запястье, Линарес переводила взгляд от повреждённой конечности к моему лицу, видимо, пытаясь сообразить, что произошло. Ну, почему же она такая назойливая муха! Сколько ни отмахивайся, всё равно не избавишься, пока не прихлопнешь. Раздражение комом встало в горле и начало расплываться по всему телу, добираясь до самых кончиков пальцев. Все органы внутри, казалось, сжались, дабы дать волю крови, которая неслась по венам с удвоенной скоростью. Ещё немного и меня начнёт колотить.
-Отцепись от меня, хватит!
Свободной рукой отталкиваю её от себя, и бедняжка неуклюже приземляется на кровать, запнувшись об неё. Дышать сразу же становится немного легче, но злость увеличивается. Скидываю рюкзак с плеча и, одним рывком открыв его, достаю из аккуратно уложенной кипы бумаг тонкую синюю папку. Что ж, Линарес, ты сама подписала себе смертный приговор, потому что именно Мия положила это сюда.
Скинув сумку на пол, достаю из папки несколько скреплённых между собой листов и, делая шаг вперёд, вытягиваю их, чтобы будущей нищенке было хорошо видно.
- За...чем тебе договор о моём обучении? - её голос дрожит, что заставляет меня лишь улыбаться.
- Смотри.
Зажав папку подмышкой, берусь обеими руками за края бумаги и она, с лёгкостью поддавшись на манипуляции, сначала надрывается почти в самом центре, а затем, с каждой секундой вероятность склеить её, стремится к нулю. Как только в обеих руках появляется по отдельному куску макулатуры, рот Лухан слегка приоткрывается, а в глазах виднеется беспросветный ужас. Пора, дорогуша, пора почувствовать на своей шкуре то, что я испытывал постоянно.
Когда я сложил половинки листа вместе, она вытянула руку, но одно резкое движение превратило договор об оказании учебных услуг в ещё более бесполезную вещь, а комната заполнилась её криком: "Нет". Видел бы только отец, как была жалка и слаба эта "сильная маленькая девочка", столкнувшись с первой же преградой. Казалось, что она сейчас разрыдается в голос и будет умолять вернуть всё на свои места, но нет, она лишь не отводила от меня взгляд, стараясь просверлить им дырку. Жаль только, что ничего не выйдет. Подбросив бумажки вверх, я дождался, пока они приземлятся на пол в виде маленького салюта, и поднял рюкзак с пола. Внутри всё просто бурлило от ликования и празднования победы. Я сделал то, что хотел.
- Жду тебя внизу через десять минут.
Не дожидаясь ответа, я покинул комнату, громко хлопнув дверью, чтобы напоследок показать, кто в доме хозяин. С каждым шагом напряжение начинало отступать и каждый метр, который удалял меня от поля битвы, давал вдохнуть глубже, пусть и ненамного. На лице растянулась глупая улыбка лишь от одного воспоминания реакции "любимой" подопечной. Странно, как такая незначительная вещь смогла перекрыть всё, что происходило со мной по её вине, но я был отмщён. Теперь можно было бы даже не выгонять её на улицу, а дать осмыслить и оплакать свои амбиции в тепле. Странно, но мне было жаль её. Но, быстро прогнав это чувство, я облокотился о перила лестницы.
До того, как Лухан предстала перед моим взглядом, прошло гораздо больше заявленного времени. Плелась она нехотя, явно оттягивая момент казни, но страха на её лице не было. Скорее, это было похоже на замешательство. Как только её нога коснулась первой ступеньки, Линарес всё-таки быстро взглянула на меня и отвела глаза в сторону, но мне хватило времени, чтобы прочитать в них глубокую обиду. Какое, всё-таки, ребячество верить в то, что никогда не случится. Но ведь она и была ребёнком. И как только она поравнялась со мной, я осознал этот факт в полной мере. Пусть она была лучше своих сверстников развита физически и сильнее морально, но всё равно ещё непропорционально сформированное тело показывало её возраст, а подростковый максимализм не делал взрослее.
Похоже, функция заботы включилась сама собой, руша то непросто добытое состояние эйфории. Но взять её себе я всё равно не мог. Пусть погуляет пару часов, пока я не найду ей новую любящую семью и не отправлю полицию на поиски потерявшейся новоприобретённой дочурки.
- Что у тебя с рукой?
Её сухой тихий голос застал меня врасплох. Было незаметно, чтобы Линарес интересовали подробности. Неужели всё-таки решила быстрее шагнуть в неизвестность? Тогда я не буду стоять у неё на пути. Пройдя до двери, выводящей наружу, я, игнорируя вопрос, распахнул её, дабы пропустить даму вперёд, как указывал этикет. Снаружи резко повеяло холодом, и еле слышно доносились звуки изредка падающих капель дождя. Идеальная погода для прогулки. Лухан же, гордо задрав голову вверх, выскочила в темноту, чем только позабавила меня.
Когда я добрался до машины, перепрыгивая через лужи, бедняжка уже спорила с охранником на выходе, который явно не собирался её выпускать. Похоже, я забыл предупредить всех о своём маленьком решении. Приборная панель загорелась и, вставив ключ в зажигание, я отправил дворники в путь. Дождь на улице явно начинал усиливаться. Подъехав к пропускному пункту, я опустил стекло, протягивая охраннику пропуск для отметки.
- Сеньор Эредиа, ученица утверждает, что вы дали ей разрешение на выход, - протягивая пропуск обратно, сообщил охранник и взглянул на Линарес, стоявшую позади машины.
- Да, точно. Я завтра оформлю все документы.
Выехав с территории колледжа, я дождался пока Лухан пройдёт мимо меня, но она сразу же перескочила на другую сторону дороги. Ладно, не хочешь, как хочешь. Я всего лишь думал предложить зонт, чтобы не промокнуть в ближайшие пару минут.
Переключив радиостанцию, чтобы не слушать занудного ведущего, я остановился на светофоре. Путь от колледжа до дома был проделан уже почти наполовину, но что-то всё это время тянуло обратно. Непонятное чувство минут за десять успело овладеть и душой, и разумом. На улице к этому времени лило уже как из ведра, и дорогу впереди было очень плохо видно. Красные цифры на светофоре отсчитывали шаг в обратную сторону, а я, постукивая пальцами по рулю, пытался отговорить себя от того, чтобы ехать на помощь бедной сиротке. Запятая в наших законченных отношениях ставилась сама собой, а привычка брала верх над принятым решением. Я не мог оставить её одну, но и приблизиться не мог тоже.
Когда сзади недовольно засигналили, я резко повернул, выкрутив руль и выскочив на соседнюю полосу дороги, разворачиваясь в обратную сторону. Стрелка скорости на спидометре неумолимо ползла по кругу и дорога до колледжа сократилась в разы. Резко затормозив у шлагбаума, который разделял территорию учебного заведения и улицу, я опустил стекло. Охранник сразу же выглянул из своего убежища с удивлённым взглядом.
- Вы что-то забыли? - его слова были еле слышны сквозь грохот разбивающихся капель дождя об асфальт.
- Линарес не возвращалась обратно?
|