Герои: герои сериала "НРК", все основные персонажи и возможно несколько новых
Дисклэймер: Все права на героев принадлежат Компании "Амедиа".
Он улыбался ей через зал. Катя с трудом заставила себя отвести взгляд. Так хотелось гордо вскинуть голову, выглядеть задорной, уверенной в себе, не чувствовать смущения и предательского волнения. Так хотелось подойти к нему, поздороваться и завести легкий разговор, а не терзаться воспоминаниями и не сжимать руку в кулак, чувствуя, как ногти впиваются в кожу. Впиваются не больно, а наоборот, приятно, потому что мучительны были мысли, разве физическая боль с ними сравнится? А уж улыбка Жданова казалась издевательством. Ему доставляет удовольствие наблюдать за её смятением?
Пушкарёва осторожно развернулась вслед за собеседником, кивнула, давая понять, что внимательно слушает, а сама кинула быстрый взгляд в сторону. Андрей давал интервью, и на неё больше не смотрел. Знакомый, понятный, улыбался и, кажется, шутил, судя по довольным лицам журналистов. Всё как раньше. Словно не было двух последних лет, не было позорного президентства Воропаева, не было добровольной ссылки Андрея в Екатеринбург. Жданов-младший вернулся, предстал перед светом и прессой, и вновь был уверен в себе и готов к борьбе. Точнее, к победе. Он приехал, чтобы встать во главе "Зималетто", Катя была об этом наслышана. Да вся Москва об этом говорила! Последний показ "Зималетто" произвёл фурор, и Андрей приехал в столицу, пожинать лавры. Ему больше не нужны были помощники.
Катя тайком наблюдала за ним, сжимала в руке бокал с шампанским, и чувствовала, что пальцы сжимаются всё сильнее, но ничего не могла с этим сделать. Было невероятно горько. Так горько, как не было уже два года. Столько месяцев прошло, казалось, что ветер поутих, пересуды смолкли, Катя даже шепот перестала за спиной слышать, да и оглядываться перестала, боясь столкнуться со Ждановым. Давно привыкла, что его нет в ее жизни, места ему нет, да и не нужен он ей. Андрей был далеко, сам уехал, после того, как они окончательно расстались. Обиделся, видно, что она понять его отказалась. А может, не обиделся, а просто решил начать всё сначала. Он никому не объяснил свой отъезд. А уж с ней тем более откровенничать не стал бы. Они расстались далеко не друзьями, расстроенные обоюдным непониманием.
Он уехал, оставив всё позади, а Кате потребовалось много времени, чтобы осознать, что же всё-таки случилось. Что кончились и горести, и радости, связанные с его именем. Перевернулась ещё одна страница, и надо начинать что-то новое. Так как Андрей поступил. А она ревела, жалела себя, и боялась, понимая, что её обида ничего, по сути, не стоит. Наверное, не стоит. В то время она не понимала, за что именно нужно бороться. За него, за свою любовь или обиду. Где правда? Мама успокаивала, говорила, что всё пройдёт, забудется. На самом деле стало забываться, но далеко не сразу. Появилась новая работа, новые знакомства, даже друзья. О "Зималетто" старалась не вспоминать, и только когда накатывала тоска, как маленькая, бежала к маме, чтобы та дала силы продержаться ещё немного. Ещё немного, до новой жизни, до новой полосы.
Иногда ещё встречала упоминание имени Андрея на страницах жёлтой прессы, но всё это было отголосками прошлых историй, Жданов исчез из светской жизни столицы. Но когда на глаза попадался логотип "Зималетто" или любое упоминание о прошлом, Катя замирала, чувствуя, как нехорошо колотится сердце. Она ещё помнила шёпот за спиной, как над ней посмеивались, стоило ей показаться на людях. Из-за этого пришлось уйти от Юлианы, хотя той не хотелось отпускать её, и Виноградова уговаривала, как могла, советовала потерпеть, переждать. Но Катя не могла больше терпеть. Андрея не было, все говорили, что он сбежал именно от неё, и сносить чужое любопытство в одиночку было тяжело. Устроилась в банк, и чтобы найти точку опоры, окунулась с головой в работу. Из маленького кабинетика, заваленного документацией, её вытащила та же Юлиана. Пришла и "навела" порядок, сообщив руководству банка, кого те "похоронили" под ворохом бумаг. Катя только головой качала, не понимая, чего Виноградова добивается. Та же развернула её лицом к зеркалу, приподняла пальцем Катин подбородок, и негромко проговорила ей на ухо:
- Твоё имя на слуху, дорогая, а этим дядям в новом банке нужна реклама.
- Хочешь, чтобы меня снова выставили на всеобщее обозрение?
- Да. И ты пойдёшь, куда тебе скажут. И будешь улыбаться. И плюнёшь под ноги любому, кто посмеет посмеяться над тобой. - Юлиана разглядывала её пару секунд, а потом совсем другим тоном сказала: - Не позволяй загнать себя в угол.
Катя совету вняла, и из угла, точнее, из маленького кабинетика в конце коридора, выбралась. И карьера стремительно пошла в гору. Родители ею гордились, Юлиана радовалась, коллеги сдержанно поздравляли с очередным успехом. А Катя репетировала перед зеркалом речи и обращения, и придирчиво разглядывала своё отражение, не до конца понимая, радоваться ли ей тому, что жизнь идёт вперёд, меняя её, в угоду чужим желаниям. Зачастую это были не Катины желания, а требования времени и круга общения.
Всё в её жизни было ровно, спокойно и предсказуемо. Она так долго к этому шла. Даже предсказуемость не пугала. После того, как сильно обожглась, связавшись с непредсказуемым Андреем Ждановым. Но иногда всё-таки задавала себе простой вопрос: почему она не может забыть его? Выбросить из головы и не вспоминать, оставив мысли о нём в воспоминаниях о первой и сильной влюбленности? На слове "влюбленность" каждый раз спотыкалась. Помнилось, как замирала при виде него, прислушивалась к его шагам и голосу, как смотрела в его глаза. Она не была влюблена в Андрея Жданова, она любила его, каждый день любила, как в последний. А потом... потом случилось нечто невероятное, и сейчас уже непонятно, как такое вообще могло произойти с ними. Кто всё это придумал, как додуматься смог, и как они с Андреем вследствие этого оказались так рядом и так близки. Недоразумение, случайность, чужая злая шутка. Она не смогла его понять. Простить простила, а вот понять не смогла.
Но почему же она не может его забыть?
О них столько говорили, столько смеялись, столько советов давали, в душу влезть пытались. Но кто поймёт? Кто сможет понять чужую душу? Что, зачем, почему... для кого и для чего. Особенно, когда всё бесполезно, и все вокруг это понимают, а ты ещё страдаешь, пытаешься бороться, вызывая своим поведением лишь кривые усмешки - то ли жалостливые, то ли злорадные, тебе не досуг разбираться, тебе бы как-то выжить среди всего этого.
Но когда он уехал, ей показалось, что жизни больше нет. Это было настолько сильно, настолько остро, настолько больно и безысходно... Наверное, поэтому и забыть не может. Жизнь продолжается, но от воспоминаний ещё порой больно и волнительно.
А вот сейчас он приехал. Стоит в паре десятков метров, улыбается, и вроде бы всё в порядке. Да, наверное, всё в порядке, и ей нужно продолжать общаться, и делать вид, что не замечает любопытных взглядов и вновь невыносимого шёпота за спиной. Всем интересно, чем закончится их встреча, лицом к лицу. Конечно, откуда Жданову знать, что это такое? Он уехал, а она привыкала ко всему этому - к беспардонным изучающим взглядам и проникновенным улыбкам.
Катя автоматически подала руку своему собеседнику. Мужчина, лет сорока, полный и улыбчивый, пожал ее ладонь, даже встряхнул несильно.
- Катя, надеюсь, мы с вами встретимся и обговорим всё в более подходящей обстановке. Не посреди забитого людьми зала.
- Конечно. - Поспешила согласиться, боясь, что мужчина начнёт задавать ей вопросы, пытаясь выяснить подробности по интересующей его теме, а Катя, если честно, больше половины прослушала, и к обстоятельному разговору была не готова, хотя и появилась на этой презентации именно для того, чтобы встретиться с ним и получить предварительные договорённости. А сейчас тряслась и путалась в мыслях. И постоянно посматривала в ту сторону, где был Андрей.
Столкнулись у бара. Катя подошла, чтобы взять ещё бокал шампанского, чувствовалась настоятельная потребность выпить, тогда, по крайней мере, можно будет списать лихорадочный румянец на воздействие алкоголя. Подошла, улыбнулась бармену, руку за бокалом протянула, и столкнулась с рукой Жданова. Увидела знакомые часы на запястье, и сердце ухнуло вниз. Катя едва на ногах устояла. А взгляд машинально метнулся к лицу Андрея, поняла, что он разглядывает ее, и каким-то чудом выдавила из себя улыбку. Пусть кривую, пусть не радостную, но это была улыбка, а не выражение ужаса, уже что-то. А Жданов руку поспешил убрать.
- Извини.
Она головой качнула и взяла бокал, за которым они вместе потянулись.
- Я видел тебя в зале. - Бармен поставил на стойку ещё два бокала, и Жданов их забрал. Оба. - А ты отвернулась. - Он усмехнулся, а Катя напряглась.
- Я не видела тебя.
- Да? - Плечами пожала, а Андрей покивал. После чего сказал: - Тогда здравствуй, Катя.
Она уставилась на шампанское в его руках. Затем заглянула в свой бокал. Вспомнила, что она уже не та, что раньше, и её такое явное смятение, наверняка, выглядит глупо, и тогда коснулась своим бокалом одного из его бокалов, якобы в приветственном жесте.
- Здравствуй, Андрей. Говорят, ты вернулся.
- Да, думаю, пора.
Она кивнула, не зная, что сказать. В голосе Жданова слышалась подозрительная лёгкость, и это раздражало.
- Поздравляю.
Он разглядывал её, Катя чувствовала его изучающий взгляд, но тон по-прежнему был ровный и спокойный.
- Пока рано. Поздравишь после выборов.
- Пользуюсь возможностью. Вдруг больше не представится случая.
Андрей взглянул с неким укором.
- Не думаю, что всё так плохо.
Катя не совсем поняла, что он имел в виду, была занята тем, что пыталась набраться смелости, чтобы в глаза ему посмотреть. Ведь так поступают люди, которым нечего скрывать, правда? Смотрят собеседнику в глаза.
- Твоё шампанское.
Катя всё же подняла глаза, услышав слова Андрея, обращённые не к ней, и посмотрела на девушку, что подошла и спокойно положила руку на его локоть. Милая, симпатичная, взгляд немного растерянный. По сторонам посматривала с некоторым удивлением, словно всё ей было в новинку. А вот на Андрея, как на героя, на своё спасение, и за локоть его держалась крепко. Катя не сразу поймала себя на мысли, что чересчур пристально разглядывает спутницу Жданова. И дело не в ревности, дело в беспокойстве... А потом заметила тонкое колечко на безымянном пальце, и чтобы как-то спастись, сделала большой глоток шампанского, и приказала себе не зажмуриваться, когда Андрей произнёс:
- Катя, это моя жена. Вероника. - И пауза.
Захотелось рассмеяться. Посмотреть ему в лицо и захохотать. Сколько раз она представляла себе их встречу? В мыслях были слёзы, слова прощения, попытки объясниться, даже что-то киношное и трагичное. А вышло всё... дико. И снова взгляды в спину, жадные и беспардонные. Неужели он не чувствует? И ей снова нужно держать лицо. Именно ей. Потому что у Жданова жена, и, кажется, она узнала об этом последней. Он привёз девочку из провинции, и теперь у него жена. И почему она не предусмотрела подобный поворот событий?! Она была бы готова!
Вероника улыбалась ей, потом недоумённо глянула на мужа, который замолчал, не торопясь знакомить её. Жданов, кажется, опомнился и представил её.
- Ника, это Катя... Мы работали вместе. Давно.
Усмехнулась. Просто не удержалась. Ещё мгновение, ещё глоток шампанского, чтобы проглотить тугой комок в горле - и вот она вскинула голову, и улыбнулась, как полагается. Назло всем. Подавитесь!
- Очень давно, - подтвердила Пушкарёва. - Уже и не вспомнить. - Чувствовала пристальный взгляд Жданова, но глаз не подняла. Вместо этого протянула его жене руку для рукопожатия. - Надо же, а в Москве и не слышно было... что ты женился. Поздравляю.
Вероника с облегчением рассмеялась, и мужа под руку подхватила поудобнее.
- Четыре месяца уже.
- Замечательно.
- Да, хотели в Москву мужем и женой приехать.
Катя удивлённо вздёрнула брови, но смотрела по-прежнему лишь на Веронику.
- Почему? Лишили стольких людей такого удовольствия - погулять на свадьбе Андрея. Ника, вы бы знали, сколько людей ждали его возвращения.
- Правда?
- Не сосчитать.
- Катя... Я думаю, Нике не стоит думать о таких мелочах.
- Да какие же это мелочи? Когда стольким людям вокруг интересно!..
- Катя, - в голосе Жданова послышалось предостережение. Чтобы заставить себя заткнуться, Катя залпом допила шампанское, после чего сделала знак бармену.
Но не молчалось. Внутри просто круговорот чувств из горечи, обиды, обманутых ожиданий.
- Как родители? - поинтересовалась она светским тоном. - Давно их не видела. Рады?
- Да, - довольно сдержанно ответил Андрей, сверля её взглядом. - И у них всё в порядке.
- Замечательно. А у Киры?
Жданов осторожно втянул в себя воздух, затем раздвинул губы в улыбке, пытаясь за ней раздражение скрыть. Катя же только плечами пожала. Не желает отвечать - его право. Но на жену его ещё раз взглянула. Так, напоследок. Взяла бокал с шампанским, извинилась, сославшись на важный разговор, и отошла от них. Шла через зал и улыбалась, чувствуя, что её провожают взглядами. За что она ненавидела Андрея Жданова? Она знает об этом уже два года. За то, что выставил её на всеобщее обозрение, за то, что благодаря ему, её имя склоняли на каждом углу, а он сам сбежал, оставив её разбираться и привыкать к далеко не лестному вниманию общества. Сколько раз за последние два года она мечтала снова превратиться в невидимку, в ту Катю Пушкарёву, какой она была когда-то? Андрей Жданов изменил её, перевернул её жизнь с ног на голову, и уехал в Екатеринбург. И привёз оттуда жену. Осталось только дождаться возвращения Киры, чтобы та устроила ей настоящее испытание. Одно время они постоянно сталкивались, но общаться так и не научились. Даже Катя в какой-то момент бросила все попытки сгладить острые углы. Она была бессовестной разлучницей, и все с нетерпением ждали развязки той давней истории, и вот всё закончилось. Катя Пушкарёва не только разлучница, но и дура. Ещё бы! За последний год молва с кем её только не сватала, а когда выяснялось, что выводы поспешны, вновь припоминали Жданова, а вот теперь она осталась в дураках. У всех на виду.
Нужно как-то держаться.
Начальник заупрямился и домой её не отпустил. Катя томилась рядом с ним, даже не стараясь поддерживать беседу. Ей хотелось поскорее остаться одной, чтобы порыдать вволю. А может, чтобы выпустить злость. Разбить что-нибудь, выйти на балкон, благо у неё восемнадцатый этаж, и крикнуть в ночь, как она ненавидит свою глупость и слабость. А ещё Жданова. Больше всех на свете она ненавидит Жданова!
Следующий час к ней подходили знакомые, так называемые приятельницы, хватали её за руку, и заговорщическим шёпотом говорили:
- Кать, ты видела? Кто бы мог подумать...
- Вот ведь бабник, всегда таким был.
- Господи, Жданов не меняется.
- Бедная девочка, она понятия не имеет, во что ввязалась. Сейчас пойдут модельки хороводом. Соскучился, наверняка.
А ей нужно было выглядеть спокойной, кивать, отстранённо улыбаться и пить, пить, пить шампанское мелкими глотками. Допилась до того, что голова всерьез закружилась. И плюнув на деловитое начальство, выбралась из зала окольными путями, вышла в холл и присела на пуфик за раскидистым фикусом, чтобы никто ее не видел. Прислонилась затылком к прохладной стене и закрыла глаза. Всё ещё сжимала руку в кулак, будто бокал держала, а где-то внутри клокотали рыдания. И гнев. Конечно, гнев. Она ведь злится на него. И ненавидит.
- Не стоило столько пить.
Она рассмеялась, не открывая глаз.
- И почему я с тобой так согласна?
- Я скажу, чтобы тебе вызвали такси.
Голову от стены Катя оторвала, секунду помедлила, пытаясь обрести равновесие, потом глаза открыла. Глянула на Жданова. Тут же отвернулась и прижала ладони к горящим щекам.
- Меня отвезут.
Он молчал, размышляя. После чего кивнул.
- Хорошо.
- Отлично просто, - пробормотала она еле слышно. Жданов продолжал стоять, нависая над ней, и Катя в раздражении отмахнулась от него. - Иди уже. Со мной всё в порядке.
- Правда?
- Поклясться? Я посижу еще немного и вернусь в зал.
- Не думаю, что это хорошая идея.
- Ты не думаешь? А я не думаю, что будет хорошей идеей уйти по-тихому. Мне не нужны лишние проблемы. - Она поднялась, аккуратно Андрея обошла, и остановилась перед зеркалом. Видела, что Андрей повернулся, продолжая наблюдать за ней, но старательно не обращала на него внимания. Вгляделась в своё отражение, прическу поправила, губы облизала.
- Как ты живёшь?
Её губы тронула слабая улыбка.
- Лучше всех. Не видно?
Он привычно сунул руки в карманы брюк. Кивнул, но в сторону.
- Видно. Молодец.
- Да уж... Я с некоторых пор известная личность. Тебе спасибо за это огромное. Никак с благодарностью справиться не могу, прямо переполняет она меня...
- Ты ещё злишься на меня? - он вроде бы не поверил.
- Ну что ты. Я тебя благодарю. Столько времени ждала, когда возможность представится, вот так, глаза в глаза...
- Кать, ты пьяна.
- Может быть.
- Точно.
- Шёл бы ты к жене. А я за тобой, минут через пять.
Жданов непонимающе нахмурился, потом ухмыльнулся.
- Что это ты, стесняешься меня?
Катя медленно повернулась.
- А тебе нужно, чтобы все узнали, что мы тут с тобой секретничаем? Твоя жена ещё не в курсе московских сплетен? Ну, так ее быстро просветят.
- Что ты выдумываешь?
- Я выдумываю? - Она даже смеяться не могла, только по плечу его хлопнула, когда мимо проходила. - Андрей, ты совсем от реальной жизни отстал. Здесь Москва... Помнишь, ты мне это говорил? Ты что, серьёзно, ничего не видишь? За нами с начала вечера следят. Как мы встретимся, как посмотрим, что скажем друг другу. Плюну ли я тебе в лицо.
Жданов всё больше хмурился, но ни удивления, ни тревоги в его взгляде не было. Он только поинтересовался:
- А ты плюнешь?
Катя повернулась к нему спиной и на секунду прикусила губу, до боли. Затем выдала смешок.
- Ни при всех. Радовать публику не буду.
- Мы сейчас одни.
Она обернулась на него. Помедлила мгновение, после чего сказала:
- Пока не хочется. Но может, это шок? А вот справлюсь я с ним и тогда... - Рассмеялась, пользуясь тем, что пьяна. - Иди к жене, Андрюш. Я сейчас, ещё пару минут...
Жданов медлил, чего-то ждал, а может, обдумывал, что ещё сказать, а потом молча развернулся и пошёл прочь. Катя смотрела ему вслед, снова присела на пуфик и приказала себе не плакать. Сделала глубокий вдох, и замерла так, закинув голову назад и глядя на высокий потолок. Потом зажмурилась и прошептала:
- Держись.
Продолжение следует...
Воропаев подошёл к Кате за обедом. Без разрешения присел за столик и уставился на Пушкарёву с пакостной улыбочкой. Катя даже не стала пытаться изобразить вежливую улыбку, правда, улыбнулась деловому партнёру, который обернулся на неё в дверях ресторанного зала, а как только он с глаз скрылся, она бокал с вином на стол поставила, и тогда уже поинтересовалась:
- Что?
- Я всё пропустил, да?
Она лишь плечами пожала, якобы не понимая, о чём Воропаев толкует.
- Да ладно тебе, - он по-свойски попытался накрыть её руку своей ладонью, но Катя поторопилась от его прикосновения избавиться. - Он появился, с женой, и ты не дала ему в лоб? Прямо посреди зала? Значит, я ничего не пропустил... - Александр заметно скис.
- Да, Александр Юрьевич, - согласилась Катя и повинилась: - я не Кира.
Воропаев рассмеялся.
- Это точно. Вот она тебе так просто не спускала. А ты так запросто отдала Жданова какой-то девчонке с Урала?
Катя убрала с колен салфетку, старалась избегать взгляда Воропаева.
- Как я могу отдать кого-то, если он мне не принадлежит? Всё давно в прошлом. Это столичные сплетницы раздувают скандал. Я тут не причём.
- Да? - Саша наклонился, заглядывая ей в лицо. - А глаза-то красные. Ревела?
Катя ответить не потрудилась, из-за стола поднялась, взяла сумку, а уходя, к Воропаеву наклонилась, и нейтральным тоном проговорила:
- Оплати счёт.
Тот хохотнул ей вслед, но не возразил. А Катя поторопилась сбежать из ресторана. Не хватало ей ещё Воропаева, который будет в душу лезть. А потом, без сомнения, поделится своими изысканиями с сестрой. Чтобы той было чем её изводить по возвращении.
От возвращения Жданова были одни проблемы. И если, узнав, что он приезжает в Москву, Катя уверяла себя, что ничего не изменится, даже если они и столкнутся в свете раз-другой, то сейчас весь её настрой на нет сошёл. На неё снова смотрели с болезненным любопытством и сочувствием. Наконец-то она стала официально брошенной Андреем Ждановым женщиной! В своё время финала их истории общество не увидело, и вот сейчас вовсю смаковали подробности. Даже Воропаев не утерпел. Хотя он-то, скорее всего, знал о браке Андрея. Но скрывал - то ли выжидал, чтобы в полной мере насладиться трагическим моментом, то ли где-то глубоко в душе Александра Воропаева ещё тлела искорка родства со Ждановыми. Интересно, а Кира знала? Может, поэтому и уехала из Москвы?
Начальник, ожидавший её у автомобиля, галантно открыл переднюю дверь, а сам недоумённо нахмурился, встретив Катин раздосадованный взгляд.
- Что? Только не говори, что ты с Михайловым поругалась.
Катя отрицательно качнула головой, а когда Борис Петрович с просветлевшим лицом добавил:
- О, Воропаев! - Катя поторопилась сесть в машину, пробормотав:
- Не хочу с ним разговаривать.
Зато Александр хотел с ней говорить. Те две минуты, что беседовал с Борисом, без конца на Катю косился, и усмехался. И когда он открыл переднюю дверь автомобиля, Пушкарёва даже не удивилась.
- Слышишь ли, Катерина?
Она нехотя посмотрела на него.
- Приглашаю Бориса Петровича на обед в "Зималетто". Андрюша сейчас добрый и открыт для предложений.
- С чего это он добрый?
- Ну как... Молодая жена со всеми вытекающими.
- Может, сходим, Катерин? - Это уже Волошин удочку закинул. А Катя возмущённо уставилась на Воропаева.
- Не надо меня в это втягивать! Я не пойду в "Зималетто", вот что хотите со мной делайте! А вы, Александр Юрьевич, - она в упор посмотрела на него, - не вздумайте болтать об этом на каждом углу!
- О чём?
- Об этом! - И дверь захлопнула, едва пальцы Воропаеву не прищемив. Руку он успел отдёрнуть, а Катю кольнуло сожаление. С удовольствием бы что-нибудь прищемила ему. И не только пальцы.
С презентации, на которой с Андреем встретилась, прошла неделя, и каждый день казался Кате нескончаемым и тяжёлым. Все вокруг говорили только о Жданове, обсуждали его жену, ну и Катю с Кирой, конечно. Как брошенных, несчастных женщин. Пушкарёву это безумно раздражало. Мало ей было собственной печали, никак не могла набраться сил, чтобы справиться с ситуацией, так и её имя на каждом углу склоняли. И если Кире всегда нравилось чувствовать себя несчастной и принимать чужое участие, то Кате больше всего на свете хотелось, чтобы о ней забыли. Оставили бы её в покое, и она как-нибудь пережила, справилась со своим разочарованием. Поплакала бы недельку... или две, в подушку, и, наверное, успокоилась бы. Наверное...
А Андрей, кажется, тоже не ожидал, что они постоянно будут сталкиваться. Одни и те же рестораны, клубы, приглашения на одни и те же мероприятия. Кате даже смешно порой становилось. С каждой их случайной встречей, Жданов всё больше мрачнел при виде неё. Наверное, начал подозревать, что она его преследует. Катя же коротко кивала и отворачивалась, чтобы не привлекать внимания. А у самой сердце заходилось. Это было так странно - видеть Андрея. А на все его подозрительные взгляды, она с удовольствием пояснила бы ему, что это он виноват в том, что она здесь, и на глаза ему попадается раз за разом. Именно он. Андрей Жданов создал вот такую Катю Пушкарёву. Разве она когда-нибудь могла подумать, что будет вращаться в высшем обществе, что её будут узнавать, и её имя будет что-то значить? Но чтобы не умереть или не покрыться плесенью в очередной каморке после его отъезда, ей пришлось сознательно изменить свою жизнь. И да, она прекрасно знала все плюсы и минусы публичности, но отказаться от неё уже не смогла бы. Иначе чем она будет заниматься? В её жизни было столько кардинальных перемен, что на большее её, скорее всего, уже не хватит. Она уже не та Катя Пушкарёва, которая когда-то пришла устраиваться на работу в "Зималетто", совсем другая, настолько, что просто не знает, в какую сторону могла бы свернуть, чтобы начать сначала. В данный период жизни для неё "сначала" означает "назад". Вот бы ещё Жданов это понял и перестал смотреть на неё, как на угрозу. Она даже не горит желанием с ним общаться. Только если посмотрит издалека... секунда, две, три... а затем отвернётся. Разве это каким-то образом нарушит его спокойствие?
В один из вечеров столкнулись в "Лиссабоне". Катя зашла по приглашению знакомой, которая в последний момент встречу отменила, а у Жданова был деловой ужин. Катя даже не сразу его заметила в зале. Решив не уходить сразу, а выпить бокал белого вина, устроилась в баре, не оглядывалась, общаться не хотелось, достала телефон и отправила Юлиане смску о том, что завтрашний обед у неё свободен, и они могли бы встретиться. А потом почувствовала пристальный взгляд и машинально глянула в ту сторону. А встретив хмурый взгляд Жданова, в первый момент растерялась. Появилось желание вскочить и из ресторана убежать, но потом удержалась. Не будет она от него бегать, не дождётся. Хотела отвернуться, но заметила рядом с Андреем Полянского и улыбнулась тому. Просто в знак вежливости. А Герман, кажется, не на шутку обрадовался, потому что извинился и из-за стола поднялся, направился к ней.
- Давно тебя не видел. Занята была?
Почему-то Полянский никогда с ней не здоровался, сразу переходил к делу. И в этот раз она протянула ему руку для приветствия, а Герман взял её в ладони и наклонился, чтобы поцеловать. Катя поневоле улыбнулась.
- Как всегда галантный кавалер.
Он рассмеялся, и наклонился, чтобы в щёку поцеловать. Это было немного чересчур, но не выговаривать же ему было при всех? Катя продолжала улыбаться.
- Ты одна?
- Да, встреча отменилась.
- Пойдём к нам? Интересная беседа у нас идёт, как раз по твоей части...
- Нет, Герман, я здесь посижу. Хоть один вечер без разговоров у меня может быть? - попыталась отшутиться Пушкарёва.
- Да ладно тебе. Жданов вернулся, много интересного рассказывает... - Потом словно опомнился и смятённо крякнул. - Ну да, не лучшая идея.
Кате стало не по себе. Сплетни, гуляющие по Москве, из ресторана в ресторан, из гостиной в гостиную, высасывали из неё последние силы и энергию.
- Возвращайся за стол, - попросила его Катя и кинула быстрый взгляд за его плечо. Увидела Андрея, поняла, что он внимательно наблюдает за их общением, и почему-то испугалась. Поспешила на стуле развернуться, и лишь кивнула, когда Герман пообещал позвонить на следующей неделе.
- Есть несколько вопросов к тебе, не хочу с Волошиным это обсуждать.
- Почему? Тебе кажется, что я более лояльна?
- Нет, просто если ты мне откажешь, я, по крайней мере, удовольствие от общения с тобой получу, а не просто от ворот поворот. - А перед тем, как отойти, сказал бармену: - Даму я угощаю.
Он за столик вернулся, а Катя осторожно перевела дыхание и снова кинула быстрый взгляд за свою спину. Отметила про себя, что Полянский выглядит чересчур довольным после разговора с ней. И не понятно, что именно в этом её беспокоит. Провела пальцем по краю бокала, раздумывая над тем, стоит ли ей сейчас уйти. Всего лишь и нужно, что встать, взять сумку и спокойно пройти к выходу из зала. Но тяжёлый взгляд жёг затылок, и страшно было повернуться. Решила переждать, пока Жданову надоест её изводить, а может он и уйдёт. Всё-таки время достаточно позднее, особенно для молодожёна. И совсем не ожидала, что он подойдёт к ней. С удивлением посмотрела, когда Андрей устроился на соседнем стуле, на неё не смотрел, только бармену знак сделал.
- Виски, безо льда.
Катя в некоторой панике оглянулась, поняла, что мужчины, с которыми он ужинал, разошлись. А она даже не заметила, вот как задумалась. Смущённо кашлянула и попыталась осторожно отодвинуться, хоть на пару сантиметров, но подальше от него. И отвернулась, давая понять, что разговаривать не собирается.
- Катерина Валерьевна, ещё вина?
- Нет, спасибо.
Услышала, как Андрей рядом усмехнулся.
- Ты здесь постоянный посетитель?
- Офис недалеко.
- Да? А я уж подумал, что в память о прошлом.
Вдох, маленький глоток вина, а затем недоумённый взгляд.
- Ты о чём?
Жданов разглядывал её с насмешкой. Кате потребовалось немного времени, чтобы собраться. Голову на бок склонила и проговорила шепотом:
- Тише, никто не знает, что это была я. Да и водку я с тех пор не пью.
Андрей сверлил её взглядом.
- Да и ты уже не ты, - вырвалось у него.
Пушкарёва не сразу поняла, как ей на это реагировать. Решила, что как можно спокойнее.
- И это тоже.
- Скажи мне, почему мы постоянно встречаемся?
Катя горько усмехнулась, правда, в сторону.
- Наверное, потому, что ты вернулся. Когда был в Екатеринбурге, было проще, да?
Андрей заглянул в свой бокал, сделал глоток, а Катя разглядывала его украдкой. И не видела никаких перемен. Всё тот же Андрей, каким она его помнит. Только линия рта суровая, и хмурится, но надо думать, что это из-за общения с ней. Остаётся лишь посмеяться над причудами судьбы. Когда-то она была лишь серой мышкой, с которой не надо было особо церемониться, а теперь вот Андрей Жданов хмурится из-за неё, и, кажется, всерьёз обеспокоен тем, что никак не удаётся от неё отвязаться. Не нравится ему с ней встречаться!
- Могу извиниться, - начала она, но её тон не выдерживал никакой критики. От обиды наружу лезли язвительность и раздражение, и Катя саму себя не узнавала. - Могу, - подтвердила, когда Андрей посмотрел на неё. - Но не исчезнуть из твоего поля зрения. Это моя жизнь, Андрей, и моя работа. Я, знаешь ли, не думала о твоём возращении, когда налаживала свою жизнь.
- Думала, я вообще не вернусь?
- Я вообще о тебе не думала, - соврала она. - Откуда я могла знать, что тебе на ум придёт? Когда-то ты уехал, собравшись за один день.
- Ты хотела, чтобы я уехал.
Она натянуто рассмеялась.
- Кто я такая, чтобы чего-то хотеть, а уж тем более требовать? - Катя постаралась незаметно расправить плечи, чтобы поза выглядела более уверенной. Чувствовала его взгляд, что скользил по её лицу, видимо, Жданов отмечал каждую деталь, которую не узнавал в ней.
- А кто ты, Катя?
Дурацкий вопрос, а она ответила ещё более дурацким растерянным взглядом, но быстро взяла себя в руки. И даже осмелилась развернуться на высоком барном табурете, и теперь смотрела Жданову в лицо.
- Я? - И доверительным шёпотом сообщила: - Я - твоя бывшая. Которая развела тебя с Кирой Воропаевой, разрушила ваши отношения, а потом вынудила тебя сбежать из Москвы. Ты ведь от меня сбежал, ты в курсе, Андрей? - Он молча смотрел на неё, и Пушкарёва нервно сглотнула. Затем усмехнулась едва заметно. - Если бы ты знал, сколько раз я это слышала вслед. А мне даже возразить было нечего. Ведь по сути всё так и есть. Вот только детали, нюансы, мелочи... о которых никто не знает, да и не интересуют они никого. Одному, наверное, мне следует радоваться - статусу твоей бывшей. Он мне много дорог открыл. - От горечи скулы сводило, но нужно было продолжать смотреть ему в глаза. - Если бы ты знал сколько...
- Рад за тебя.
- И я за себя.
- Полянский целует тебе руки, Воропаев рассказывает, как нашёптывал тебе на ушко приглашение в "Зималетто"... - Его взгляд был испытывающим, и Кате оставалось лишь легкомысленно отмахнуться, а вслед за этим и глупость сморозила:
- И это лишь начало списка... - Сама рассмеялась над своими словами, и замолчала под взглядом Жданова. - Не волнуйся, я не приду в "Зималетто". С ума я ещё не сошла.
- Я не просил...
- Не просил, - согласилась она. - Но попросил бы через полминуты. - Засмотрелась в его глаза. - Странно, но я всё ещё знаю, о чём ты думаешь.
Андрей досадливо поморщился и глаза отвёл, что дало Кате возможность убрать с лица искусственную улыбку. Потом протянула руку и дотронулась до его плеча.
- Не переживай ты так. Я тебя не преследую и ни о чём не думаю. Просто... это так странно говорить, Андрей, но у нас теперь один круг общения. И если мы с тобой научимся равнодушно улыбаться друг другу при встрече, то, думаю, все быстро успокоятся и отстанут от нас. Так что, не хмурься больше, завидев меня, я не собираюсь на тебя нападать. Всё давно прошло. - Улыбнулась, как самой показалось, ободряюще. Хотела соскользнуть с высокого табурета, даже попытку предприняла, а потом поняла, что Андрей пытается её удержать. Взглянула непонимающе, а он снова разглядывал её. Попыталась ему намекнуть:
- Рискуешь. Мы не одни в ресторане.
Руку он убрал, отодвинулся немного. Потом повторил за ней, спрашивая:
- Прошло?
Снисходительно улыбнулась. Не пыталась притворяться, но вопрос Жданова заставил посмеяться, над собой в первую очередь, но зачем ему об этом знать?
- Конечно, прошло, Андрюш. Неужели ты думал, что я буду ждать тебя два года? Невозможно столько ждать и терпеть.
- Некоторые говорят, что ждать можно всю жизнь. Если любишь.
Катя встала, незаметным, заученным движением оправила платье, потом бросила на Андрея быстрый взгляд.
- Твоя жена?
Он промолчал, но молчание было многозначительным. Пришлось отделываться легкой улыбкой.
- Значит, тебе повезло. А я не такая. Как выяснилось.
Она собиралась уходить, Андрей, недовольный их разговором, поторопился отвернуться от неё, Катя видела, как достал из кармана бумажник, а обращаясь к бармену, указал и на её пустой бокал. И Катя опередила молодого человека, и сказав Андрею с лёгкой насмешкой:
- За меня уже заплатили, - пошла к выходу, приказав себе не оборачиваться.
Когда-то он уехал, оставив всё позади, а ей потребовалось много времени, чтобы осознать, что же всё-таки случилось. Что кончились и горести, и радости, связанные с его именем. Перевернулась ещё одна страница, и надо начинать что-то новое...
Она уже новая. И теперь нужно просто жить.
Продолжение следует...
Ужин затягивался, и Андрей не понимал, отчего его это так напрягает. Вроде бы радоваться должен, что Ника постаралась и смогла найти с его родителями общий язык. Они с мамой так мило беседовали, отец выглядел довольным, и Андрей старательно улыбался, смотрел на жену и внушал себе, что он горд и счастлив. Почему бы ему, на самом деле, не быть счастливым? Все складывалось более чем удачно, он даже мог позволить себе позубоскалить, общаясь с Воропаевым, ведь, в итоге, все вышло по его, и он вернулся из Екатеринбурга победителем, кто бы и что о его отъезде ни говорил. Но не шутилось, радоваться не получалось, а все из-за Кати. Мысли о ней не оставляли, а постоянные встречи напрягали. Он не думал, что так случится; он, вообще, как уверял себя последние полтора года, о ней не думал. Ромка, конечно, иногда упоминал ее имя в телефонных разговорах, и Жданов не удивлялся тому, что они встречаются на разных мероприятиях, все-таки она своего тоже добилась, сделала карьеру, и порой появлялась в обществе, но Андрей и подумать не мог, что она настолько изменилась, и теперь стала едва ли не светской львицей; по крайней мере, ее имя, как он выяснил, вернувшись, постоянно было на слуху. Увидев ее на презентации, в первый момент испытал шок: столкнуться в первый же вечер - удивительное дело, но потом стало хуже. Он даже улыбаться ей перестал при встречах, все происходящее настораживало. И любопытные взгляды, обращенные к ним, он чувствовал, зря Катя упрекает его в невнимательности. Все он знал и все он видел. Просто старался отмалчиваться и отмахиваться от тревожных звоночков, чтобы жену не расстраивать. Нике все было непривычно и все казалось опасным в кругу его знакомых, она боялась сделать ошибку, попасть впросак, и Жданов опасался, что услышав слухи и сплетни, она окончательно растеряется и потеряется в круговороте московской жизни. Иногда он задумывался о том, что возможно не стоило забирать ее из Екатеринбурга - от семьи, друзей и спокойствия. Ника не мечтала о Москве и, возможно, у него не было морального права ставить ее перед таким серьёзным выбором: он или привычная жизнь. Но ему нужно было вернуться, чтобы снова двигаться дальше, он ведь ради этого столько работал. И Ника беспрекословно согласилась поехать с ним. За ним, куда угодно. Андрей это ценил. Ценил и противопоставлял ее безоговорочной преданности, упрямство той, которая и выслушать когда-то не захотела. Брак с Вероникой был довольно скоропалительным, отношения были серьёзными, Андрей, если честно, и сам не понимал, как всё зашло так далеко, а он, собственно, и не заметил. Не напрягся, не испугался, ему было комфортно, и, в конце концов, это подвело к черте, на которой нужно было принимать решение. Расстаться? Вроде бы глупо, раз у них всё хорошо, без всяческих эксцессов, да и не хотелось, Ника была чудной девушкой, и поэтому Жданов позвал её с собой в Москву, легко и особо не задумываясь о последствиях. Позвать позвал, и тут же понял, что просто так увезти её за тысячи километров не получится, если забирает её с собой - то нужно жениться. Но эта мысль ненадолго отрезвила, он женился, и старательно прислушивался к себе, но бунтовать не хотелось. Удивился, развеселился, а затем решил, что, скорее всего, возраст даёт о себе знать. Пора, пора вить гнездо... Со свадьбой пришлось поторопиться, в Москву хотелось вернуться женатым человеком, чтобы ни у кого не было возможности напомнить ему о прошлых грехах. Хотелось показать всем, что он сильно изменился за прошедшие два года - он отныне взрослый, серьёзный семейный человек. И жена у него необыкновенная. Правда, что-то царапалось внутри: предчувствия нехорошие или воспоминания о том, о чем вспоминать не стоило, и лишь когда сосредоточился на Катином имени, понял, что в Москве ему будет непросто. И не из-за Пушкарёвой, он и не думал с ней встречаться, а уж тем более общаться, просто... Это было волнение перед возвращением. И понимание того, что ему придётся постараться, чтобы Нике было комфортно на новом месте. А для этого нужно заткнуть рот всем недоброжелателям. И сплетникам, вроде Клочковой и Шестиковой. И опять же постараться не пересекаться с Пушкарёвой и, вообще, не вспоминать.
Вообще странно, что он до сих пор вспоминал ту историю. Говорил себе, что поставил точку в тот момент, когда в самолет на Екатеринбург сел два года назад, и честно старался не думать и не вспоминать, но порой воспоминания вылезали наружу, и вновь становилось не по себе. Даже после знакомства с Никой, видя ее улыбку, слушая милое щебетание, и вроде бы наслаждаясь покоем и отсутствием проблем, Жданов иногда не к месту спохватывался и вспоминал, что же он оставил в Москве. И на кого оставил. Даже гадал: не вернулся ли Борщев. А если вернулся, удалось ли Кате построить отношения с тем самым идеальным мужчиной, принцем в белом, которому можно верить и доверять, и которому прощать нечего, он ведь не совершает ошибок.
Сам Андрей, сейчас, спустя время, готов был признать, что ему не стоило уезжать из Москвы в одночасье. После очередного разговора, очередной стычки и недопонимания. Но Катя тогда собралась уволиться из "Зималетто", конечно же из-за него, разозлилась из-за того, что он в ресторане устроил. Даже не подумала, что он для нее старался, и что это романтично - когда для тебя поют, тем более известные исполнители. Но она была с Борщевым, а он, по всей видимости, им все испортил. И кто знал, что в зале ресторана в тот момент окажется какой-то неизвестный добрый самаритянин, который все это снимет на мобильный телефон, а фотографии после продаст желтому изданию. Уже на следующий день по городу пошли разговоры, которые Кира успешно поддерживала, разболтав некоторые подробности их с Катей отношений, а виноватым во всем остался он. И даже готов был признать свою вину, не спорить, начать исправлять ситуацию, но Катя привычно заупрямилась и решила уволиться. Вроде как спрятаться ото всех, чтобы скандал замять. В тот момент, надо признать, он сглупил, и вместо того, чтобы просто взять ее за руку, вывести в свет и заткнуть, тем самым, всем сплетникам рот, начал что-то объяснять и заверять ее, что все устроится. И не сразу понял, что устраивать-то она ничего и не хотела, она хотела покоя и идеальности. Как с Борщевым. А он не Борщев. Вот не Борщев он, и никогда таким не будет. Тогда и посоветовал ей ехать с Михаилом в Питер, и строить там свое идеальное счастье. А когда Катя всерьез собралась писать заявление об уходе, опомнился, и заверил, что делать этого не стоит, она нужна "Зималетто", а он освободит ее от своего присутствия. В тот момент ему на самом деле казалось, что лучшим выходом будет уехать. И улетел в Екатеринбург, как сказал отцу: расширять горизонты.
Ромка не раз говорил ему, что пора, наконец, забыть ту дикую историю. Слава богу, всё закончилось, и никто не остался внакладе. Даже Катя, за которую Андрей переживал и мучился угрызениями совести.
- Всё у Катюшки в шоколаде, - любил повторять Малиновский, а Жданов, находясь в Екатеринбурге, до конца понять смысла этих слов не мог. Зато сейчас его поставили перед фактом - нет больше Кати Пушкарёвой. Есть Катерина Валерьевна, или Катерина, или Катя с особой свойской интонацией. Ей улыбались мужчины, с ней сплетничали столичные жёны-бездельницы, и занятые бизнес-вумен назначали встречи в ресторане, чтобы поговорить и перевести дух за обедом. Её угощали в барах, и мужчины целовали ей руки, даже те, которые прекрасно помнили, какой она была три года назад, но все об этом, кажется, благополучно позабыли, и лишь улыбались, как идиоты, общаясь с ней. Андрей даже Полянского, своего старинного приятеля, уже несколько дней называл про себя идиотом. Помнил, с какой глупой улыбочкой тот вернулся за стол, Жданов его тогда взглядом насквозь просверлил, но Герман этого, кажется, даже не заметил. Он был под гипнозом. Будь всё неладно.
Устав улыбаться, Андрей из-за стола поднялся, извинился еле слышно, чтобы не сбивать жену с рассказа о свадебном путешествии, и прошёл к бару, где уже некоторое время заседали Малиновский и Воропаев. Им псевдо-семейный ужин-знакомство быстро наскучил, да и женские разговоры их интересовали мало, и они переместились за барную стойку и что-то лениво обсуждали за бокалом виски. Кажется, у них на самом деле были общие темы, потому что ни один из них не язвил и не подкалывал другого. Андрей сел рядом, заказал себе виски, потом оглянулся через плечо, на жену, улыбнулся, встретив её взгляд. Александр за его взглядом проследил, переглянулся с Малиновским, и негромко проговорил:
- Мой тебе совет, Андрюша, ты её наедине с Кирой не оставляй. Она её разжует и выплюнет.
- Кира никак не успокоится?
- Вот ещё, - Воропаев фыркнул, вроде бы возмущённо. - Нужен ты ей. Она борется за своё честное имя.
- Ага, очень этим увлеклась, - усмехнулся Рома в сторонку.
Саша рассмеялся, вполне довольно.
- Да, помню, как года полтора назад они с Пушкарёвой едва насмерть друг друга не загрызли. Я думал, без крови не обойдётся.
Андрей виски поперхнулся и закашлялся. Посмотрел ошарашено.
- Чего?
- А чего? Территорию делили. Кире делиться не хотелось.
Жданов со стуком поставил бокал на стойку.
- Дурдом.
- И ты в нём главный. Кстати, ты Пушкарёву уговорил на совместный обед?
Андрей насторожился, почувствовал неподдельный интерес Малиновского, который взглянул на него с удивлением, и тогда уже на Воропаева зло зыркнул.
- Что ты мелешь?
- Вообще-то, я конкретно и по делу. Я про переговоры. А ты о чём подумал? Пал Олегыч говорил, что ищет новые варианты, а банк Пушкарёвой сейчас пользуется популярностью.
- Как это звучит, - лениво проговорил Рома, ухмыляясь в бокал, - банк Пушкаревой! Чувствую себя мелкой сошкой.