Все дороги забываются, стираются из памяти. Исчезают, но только для тебя.
И вот уже новые люди ходят и ходят по старой дороге, асфальту, другие же строят свои собственные, прокладывают новые маршруты в тени старых.
Больше нет преград - человек снесет деревья, сравняет горы, перекинет мост, высушит болото. Солнце больше не заходит - его заменяют лампы дневного света.
А люди, тот же муравейник, что и триста, четыреста, тысячу лет назад, так же копошится, лениво ворочается, разрастается....
...Холод прокрадывается под твою куртку, такую же легкую, как и пух. Сегодня наступила почти зима. Кислотный снег пытается вернуть миру девственную белизну, но по этому наивному порыву проезжают тысячи колес верных железных коней...
Люди забывают простые дороги к детству. Где каждое событие - чудо, каждый день - радость, а в сердце - только теплое-теплое счастье, которое, увы, больше не греет...
В один из особенно холодных, пасмурных, остро-зимних вечеров, почти в канун нового года, когда радостная малышня и их родственниками наряжала елки, покупала подарки, готовясь и всей душой ожидая правздника, в некоторых домах царила тишина. Дороги к ним превратились в узкие тропинки - теперь там можно было найти только лишь тишину и запустение. Именно в этот вечер, в тот первый вечер, когда выпал самый-самый настоящий, такой неожиданный снег, в одной пустой, холодной квартире, где вдоль полов гуляет жуткий сквозняк, под многочисленными складками огромного одеяла, на самом углу дивана, прятался маленький, испуганный ребенок.
Темная квартира пугала многоголосым эхом. Жизнь тихо билась в полуночной агонии желтых фонарей, по потолку бродили блуждающие яркие белые отсветы фар. Тени пугающе разрастались, съедая простор, занимая воздух, словно вместе с кислородом, хотели просочиться в легкие. Страшно, одиноко и гулко...
Не так давно, пол часа назад, внезапная резкая телефонная трель разорвала ночь напополам. Голос в трубке сообщил, что сегодня никто не придет. Каждый час медленно сочился сквозь узкую воронку песочных часов, минута казалось вечностью.
Набравшись смелости, а может, просто от безысходности, ребенок выпутался из огромного одеяла, так приятно пахнущего мамиными духами, и босыми ногами нащупал ледяной пол. Топот маленьких ножек множился о высокие потолки, пустые комнаты пугали беспросветной мглой. Затаив дыхание, почти бегом, по пустому дому, ребенок добрался до кухни. Туда, к свету, где и еще со вчерашнего дня лежат продукты, приготовленные к предстоящему празднику.
"Если... если я все сделаю сама, может быть тогда, тогда я буду нужна?.."
Мысль была быстро прогнана на задворки сознания, рука решительно потянулась к включателю, вспыхнувшие лампы резанули ярким светом по привыкшим к темноте наивным глазам.
Всю ночь горел свет - ребенок пытался приготовить свою жизнь.
Но на следующий день, в полночь, под бой часов, когда на улице прогремел салют, взорвались сотни петард, возвестив о приходе нового года, в огромной, гулкой квартире, за накрытым столом, опять один сидел ребенок. Слезы обиды быстрыми солеными дорожками скользили по щекам, падая прямо в салат.
Именно в этот момент, исчезла та маленькая, поросшая тропинка к сердцу, исчезла невинность.
"Ты совсем взрослый"
Главное, поверить в это самому.
Пройдет несколько лет. И вот в этой квартире, снова завернувшись в старое одеяло, встретит свой первый взрослый праздник другой ребенок, такой же ненужный и одинокий. Как и его родители, как и город, в котором он проведет свою жизнь, как и узенькая, извилистая тропинка, которую так легко забыть.