В три часа утра он выскочил из развороченной постели, спотыкаясь, нашел ванную и, согнувшись над унитазом, затрясся в судороге безудержной рвоты. Казалось, все его нутро вышло наружу и только сердце, напуганное неожиданной пустотой вокруг себя, билось звучно в припадке страха, посылая в сознание предупредительные сигналы о возможности скорой встречи с небытием....
"Что происходит со мною? Что же это? Неужели я сейчас помру?" - спрашивал он себя в смятении. Внутри него теперь вместо пустоты разгоралось пламя. В одно мгновение ему показалось, что он ощущает запах паленого мяса. Он растянулся тут же на холодном полу ванной, насколько позволяло пространство, и... попытался умереть, закрыв глаза, уступая невероятной боли, смешанной со страхом.
Пламя внутри однако стало медленно утихать. Через минуту он был весь в крупных каплях холодного пота. И свободен от боли. Свободен от страха умереть.
Красноватый свет сочился сквозь задернутые шторы, проникал в комнату крадучись, напоминая о чем -то тревожном, вызывая непонятное беспокойство. Но ему теперь было все равно. Он жил и ему не хотелось думать ни о чем другом.
Он пролежал неподвижно с полчаса, затем окончательно придя в себя, вспомнил как несколько часов назад, не раздеваясь, завалился спать раньше обычного, одолеваемый усталостью и скукой. Он встал, слегка покачиваясь и пошел назад, в спальню.
...Снов, подобных тому, который вызвал у него приступ отвращения столь сильный, что он проснулся от ощущения, что кто-то выворачивает его наизнанку, он не видел никогда прежде. Это не могло присниться ему. Это не должно было присниться ему. Он знал теперь, что должен восстановить увиденный сон в деталях, по возможности подробнее, иначе он заболеет всерьез и ему понадобится обратиться к психиатру.
Он увидел себя, стоящим на краю безлюдной дороги, в предрассветном тумане.
Было сыро и плечи его подрагивали от холода. Он был голоден, он не ел, быть может, несколько суток. Внутренности сжимались от неумолимого желания есть, он чувствовал себя слабым и больным. Он двигался вдоль дороги бесцельно, но словно в ожидании чего-то, что должно было произойти очень скоро. Он шел, не останавливаясь, хотя идти было тяжело. Он услышал какой-то шум за спиной, но не мог повернуть голову от слабости. Только ноги его двигались без устали, сознание его угасало время от времени и сердце его едва билось в истощенном теле. Было похоже на звуки приближавшегося автомобиля. Ему было все равно и он всё шел и шел по краю дороги. Машина остановилась рядом с ним, почти вплотную к нему, слегка его опережая. Он нашёл-таки силы повернуться и увидел мужчину и женщину, приветливо улыбавшимся ему из окна автомобиля. Мужчина махнул рукой, как бы приглашая его вовнутрь. Он увидел ребёнка, лет пяти или шести, дремавшего на заднем сиденье. Он продолжал свой путь. Ему было без разницы, кто эти люди и что они хотят. Ему мучительно хотелось есть, он мог свалиться здесь, у обочины, в любую минуту. Дверь машины открылась, мужчина вышел наружу и стал говорить ему что-то ободряющее. Он ответил очень коротко. Он не мог вспомнить ничего из последовавшей затем беседы. Но в следущее мгновение он увидел себя на заднем сиденье автомобиля рядом со спящим ребёнком. Он сразу обратил внимание на запястье ребёнка, а это была девочка, дешевый детский браслетик высвечивал в полутьме многоцветными бусинками, и он мгновенно подумал, что он видел этот браслетик где-то раньше, но усталость и слабость одолели его почти сразу и он закрыл глаза, спрятал прикоченевшие руки между коленями и забылся. Ему было всё равно. Его медленно приканчивал голод.
...Машина тронулась с места, но как будто без него, потому что он видел теперь удаляющиеся огни задних фар... и всё снова покрылось плотным туманом.
Он стоял на краю дороги и недоуменно всматривался в туманную завесу, как бы вопрошая, кто же был человек в той машине, что исчезла столь же неожиданно, как и появилась несколько мгновений назад. Он закрыл глаза и лёг у дороги. Резкое до боли чувство голода обратилось в сильнейшую судорогу, которая сотрясла всё его существо, и он потерял сознание. Теперь он видел себя в собственной квартире, на кухне, стол в которой был обильно заставлен посудой и столовыми приборами. Повсюду была разложена какая-то еда, какие-то жидкости в бутылях, что-то готовилось на плите. Он стоял у края стола и разделывал огромный кусок мяса окровавленным ножом и не был теперь голоден, напротив, он находился в прекрасном расположении духа и был чем-то очень доволен. Ему доставляло удовольствие нарезать тонкие ломтики мяса, накладывать их один на другой и затем горстью отправлять в стоявшую на плите кастрюлю с кипящей водой. Короткий фартук на нём был в кровавых пятнах, он то и дело вытирал им руки, так как мясо не переставало сочиться кровью, и работал он быстро и умело. Неожиданно ему попался продолговатый кусок мяса с костью, торчавшей обломком из мякоти. Он попытался просунуть нож между мясом и костью, и нож, звякнув, уперся в какое-то препятствие. Он сделал еще одно усилие. Нож продвинулся дальше, отделяя мякоть от кости и тут он увидел какой-то крупный металлический предмет на самом конце обрубка, напоминающий кольцо или круг. Кровь капала с этого кольца, он отделил его осторожно, поднес к глазам и.... замер в мучительном приступе одиночества, которое только может быть пережито кем-то, кто способен воссоздать собственное сновидение, настолько лишенное смысла и надежды...
Здесь силы оставили его и он не мог помнить ничего больше. Страх, что его опять вывернет наизнанку, вбросил его в глубокое забытье, в котором не было никаких желаний, кроме одного - желания умереть.
Наутро он старался не думать о своём ночном кошмаре. Реальность полна большими мерзостями, чем самый жуткий и безнадёжный сон. Это было всего лишь сновидением. Он ляжет в постель ещё раньше, примет чего-нибудь успокоительного. Может, горячая ванна перед сном расслабит его... И в то же время он понимал, что с ним происходит нечто нездоровое, неправильное, нечто способное заселить его жизнь реальным кошмаром, когда самое ужасное сновидение покажется тихим и приятным убежищем.
Следующии день выдался очень занятым. Найденная с превеликим трудом несколько месяцев назад работа банковского служащего поглощала его настолько, что он забыл об обеденном перерыве. Ближе к концу дня у него появилось больше свободного времени и он стал обмениваться электронной почтой с девушкой, которую он встретил недавно на Интернете. Сегодня они наконец условились о встрече на следующий день у входа в немноголюдный по вечерам городской парк. Мысль о предстоящей встрече приятно волновала его, и быть может, поэтому он не чувствовал и тени беспокойства, которое преследовало его в начале дня.
Ночь прошла без сновидений, страх и тревога стали постепенно отпускать его.
Вернувшись домой с работы, он наскоро поел, принял душ, побрился, затем уселся перед телевизором в ожидании часа свидания. Вечерние новости, как обычно, были заполнены криминальной хроникой, валютными скачками, военными действиями где-то очень далеко, результатами спортивных игр. Он не вслушивался и смотрел на экран не видя, со знакомым и приятным волнением думая о девушке, которую никогда не встречал преждел, но о которой знал уже так немало.
В начале восьмого он оглядел себя еще раз перед зеркалом, провел несколько раз по волосам расчёской и торопливо выбежал на улицу. Минут через пятнадцать он стоял в ожидании у входа в парк, поглядывая на немногочисленных прохожих. Ещё через десять минут появилась она, неуверенно приблизилась и протянула ему руку, робко улыбаясь. Она выглядела совсем не так как на многочисленных фотографиях, которые она ему периодически отправляла по электронной почте. Выглядела она на его взгляд довольно тривиально, а одета была неожиданно просто, не по случаю, да и совсем не по сезону легко. Он взял её под руку, стал что-то говорить очень быстро и взволнованно, и они пошли через весь парк к небольшому кафе на другой стороне улицы. За столиком внутри завязалась непринужденная беседа, и оба казались вполне довольными друг другом. Он похоже превзошел себя в этот вечер, много шутил, громко смеялся, был уверен в себе и в том, что его новая подруга способна оценить его чувство юмора и привлекательное своеобразие его личности. Девушка нравилась ему. Он не сомневался теперь, что видеться они будут чаще и, возможно, начнут жить вместе, вероятнее, у него. Вскоре выяснилось, что она живёт с больной матерью и что она проводит в уходе за ней почти всё своё свободное от работы время. Потом они отправились в кино, на середине фильма он коснулся её руки, она не отдёрнула своей, как и ожидалось. На тонкой шее под густыми волнистыми волосами у неё была небольшая круглая родинка, которая становилась заметной, когда она лёгким движением руки поправляла волосы, и родинка и жест, её обнажавший, усиливали в нём желания, которых он не испытывал давно. В полумраке зала он склонился над её плечом и слегка коснулся родинки губами. Едва заметная дрожь пробежала по телу девушки, однако она никак не отреагировала на его вольность. И по дороге к её дому она была так же мила и непосредственна, как и в самом начале их встречи. Они тепло попрощались, она поблагодарила его за приятно проведённый вечер, он получил нежный поцелуй в щёку, она не пригласила его подняться к ней. Он не был разочарован скромностью её поведения, и они расстались, определенно довольные своим первым свиданием, условившись, что она позвонит ему завтра.
Он вернулся к себе, лёг на кровать не раздеваясь, закрыл глаза и стал перебирать детали прошедшего вечера. Он не помнил, когда ему было так хорошо. Давно он не был в столь приподнятом расположении духа. Он подумал, что мужское одиночество изрядно надоело ему, и он должен внести изменения в свою жизнь. Если не она, так другая, рано или поздно он найдёт женщину, с которой он захотел бы прожить вместе всю свою оставшуюся жизнь. Вскоре он заснул, успев скинуть только ботинки и сорвать с себя галстук по дороге в постель, возвращаясь из ванной.
В какой-то момент, он открыл глаза, не видя ничего перед собой, кроме красноватого отблеска уличного фонаря в окне, внезапно осознал, что не спит, но подняться не было ни сил ни желания. Он попытался приподняться на локтях, но не смог, сдерживаемый невероятной слабостью в конечностях. Обессиленный и недвижный, он пролежал какое-то время, не шевелясь, раздумывая о причинах своей физической слабости. Он вдруг подумал, что он, может быть, теперь видит себя в своём собственном сне, и кажется, просыпаться ещё слишком рано... Затем он заснул опять.
Он увидел себя на кухне, сидящем в фартуке за столом, заставленной какой-то едой. В руке у него был крупный нож для разделки мяса, он поглядывал на плиту, на которой стояли две огромные кастрюли с закипающей водой. Он полез в продолговатый пластиковый мешок, прислоненный к столу и вытащил несколько завёрнутых в тряпку предметов. Странное беспокойство овладело им. Он пытался определить своё реальное местонахождение, откуда он он теперь как бы наблюдал себя, но без успеха. Может быть, он был в проёме двери в кухню, может, он находился в углу, за кухонным шкафом, откуда всю сцену легко можно было наблюдать без помех, может, его не было там совсем, и всё виденное им теперь являлось ни чем иным как воспоминанием о том, что происходило очень давно и далеко отсюда. Он поймал себя а мысли, что он не хотел бы быть застигнутым, увиденным самим собой, тем самим собой, что сидел за столом и как можно было теперь видеть, разрезал каждый из вытаскиваемых им из мешка предметов на небольшие, приблизительно одного и того же размера куски. Он подошёл ближе, борясь с дурным предчувствием и растущим беспокойством из-за происходящего.
Он знал, что момент истины как никогда близок и если ему удастся преодолеть необъяснимый страх от встречи с самим собой в собственном сновидении, он вновь приобретет утраченный контроль над собственной жизнью. Его двойник неторопливо разрезал бесформенные куски мяса, не заботясь о том, что он был весь перепачкан кровью. Он подходил всё ближе и ближе, чувствуя, что избавиться от страха в этой ситуации он может лишь уступив любопытству, ещё более сильному чем страх желанию знать. Вдруг он, сидевший за столом, отложил нож в сторону, побросал разрезанные куски мяса со свисавшими с них жилами в огромный таз, захватил таз окровавленными руками и понёс его к плите, где вовсю кипели два котла с водой. Он невольно шагнул за ним и вдруг понял, что он невидим тому, другому, и потому неуязвим. Другой тем временем начал закладывать мясо в один из котлов, периодически отдёргивая руки от брызг кипящей воды. Он приблизился вплотную к другому. Внезапно он почувствовал острую боль в желудке и мгновенно понял, что это от голода. Ему нестерпимо хотелось есть, но он был слишком сосредоточен на происходящем, чтобы думать в эти минуты о еде. Он решил заглянуть в своё собственное лицо, которое принадлежало также другому, который был им, но не знал этого. Тот продолжал опускать всё ещё сочившиеся кровью куски мяса в бурлящий котел. Всё это он проделывал с совершенно бесстрастным, почти отсутствующим выражением лица. Внезапно возникло ощущение, что очень скоро он увидит нечто, что он не хотел бы видеть ни за какие блага на свете, нечто что разломает его существование настолько, что он никогда не будет тем, кем он был до сих пор. Он понимал, что он накануне прощания с самим собой и встречи с чем-то что возможно хуже смерти.. Он приблизился и сотрясаясь, заглянул в лицо другому. Это был он, да и только. Это был его двойник в прямом и переносном смысле. Такое случается в снах.... Ты видишь себя со стороны... Себя и свои действия, всё, что приключается с тобой, ты наблюдаешь с стороны. Затем просыпаешься и думаешь какое-то время об этом... Какая-то догадка, тревожная, неясная, трепещет где-то в тёмных глубинах твоего сознания, но никогда не всплывает наверх. Или почти никогда.. И всё вскоре забыто до следующего сна, который может оказаться лишь приятной прогулкой в зеркальном отражении заурядных событий и впечатлений от прошедшего дня.
Он медленно перевёл глаза с лица другого на плиту, где стоял таз с кусками мяса и безошибочно нашёл взглядом небольшую коричневую родинку на длинном лоскуте кожи, свисавшем с одного из кусков. Он понял, что ему не повезло, он увидел то, что он боялся увидеть уже очень давно. Он узнал себя в другом, он был другим. И это был не сон. Он закрыл глаза и потерял сознание.
В это утро он проснулся в холодном поту и ему не пришлось бежать в ванную с рвотой. Он открыл глаза внезапно и с надеждой, что всё наконец позади. Его глаза легко нашли группу из четырёх одинаково одетых мужчин, стоявших вокруг его постели и смотревших на него без всякого выражения на лицах.