Как же я очутился здесь? Если бы Марра узнала, что я посмел без неё посетить кинотеатр, да ещё в неизвестном ей районе города, то мне предстоял бы долгий и малоприятный разговор. Почему-то особенно ревнива она в тех случаях, когда я предпочитаю получать эстетическое удовольствие в полном одиночестве.
Странно, как я могу думать об этом сейчас, в настоящую минуту, когда я не нахожу какого-либо объяснения своему появлению в этом месте. Я знаю наверняка, что в этом кинотеатре нахожусь впервые. Но отчего я решил, что я в кинотеатре?
Просторное фойе, кресла вдоль сверкающих белизной, слегка округлых стен, небольшие группы людей медленно прохаживающихся в голубоватом свете плафонов, - любой кинотеатр мог выглядеть точно так же... Вот только входные двери слишком велики - в них я вижу огромную, довольно оживлённую панораму улицы. Ну, конечно, из памяти выпали киноафиши, замеченные мною при входе. Впрочем, есть ещё и подозрение, что я обозреваю собственный сон. Впрочем, чего гадать, поглядим, что будет дальше. Осматриваюсь, вижу, привыкаю к обстановке.
Кто-то тронул меня за плечо. Поворачиваюсь и вижу очень близко от себя окровавленное лицо пожилой на вид женщины... Я даже не вздрагиваю от неожиданности , не прихожу в ужас.
Точно, вижу сон, похоже, кошмарный. Марра, конечно, мирно посапывает рядом, а я забеспокоился, как обяснить ей своё отсутствие.
Старуха смотрит на меня со страхом и недоверием. Вдруг я узнаю это лицо, обрамленное седыми буклями, - оно принадлежит известной профессиональной революционерке, насколько я знаю, жившей, по крайней мере, около столетия назад. Не помню, где я видел её фотографию, возможно в како-нибудь учебнике по истории... Я подхожу к ней, и, не говоря ни слова, беру её под руку. В кинозал мы входим вместе и усаживаемся где-то посередине зала. Я о чём-то заговариваю с ней...
Марра, проснись и разбуди меня...
Всё погружается в липкую темноту, в зале душно и нечем дышать. Темнота постепенно уступает мягкому уютному полумраку. Со вспыхнувшего ярким светом экрана на меня неодобрительно смотрит Марра. Света становится всё больше. Я говорю о чём-то очень важном со своей новой подругой и столь доверительно, как будто мы знаем друг друга вечность. Марра давно исчезла с экрана и я, похоже, безучастен к этому факту. Женщина просит меня отодвинуть её подальше от спинки кресла. Я обхватываю её руками и без особого успеха стараюсь подтолкнуть её тяжелое тело хоть немного вперёд. Наконец, мне удаётся даже приподнять ёё с места, но это уже предел моих сил и мы оба падаем в свои кресла. Она молча, одними глазами, благодарит меня за усилие. Она не кажется меня безобразной и я не вижу крови на её лице. На экране что-то постоянно происходит и кадры меняются с молниеносной быстротой. Марры больше я не вижу.
Теперь сеанс проходит при полном освещении зала. Что-то происходит совсем рядом. Повернув голову к своей соседке, чтобы узнать причину её участившегося дыхания, я замечаю на её лице невыразимый страх, она в ужасе и трясущейся кистью руки указывает мне на кого-то справа. Я осторожно оборачиваюсь и только сейчас вижу двоих - крупного сложения мужчину и ребёнка лет четырех, которые с видимым увлечением наблюдают за происходящим на экране. Мой недоуменный взгляд возвращается к помертвевшей от страха женщине.
Её губы беззвучно шевелятся, она тщетно пытается что-то произнести. Мне наконец удаётся разобрать: " Это убийца"- сказали белые искривлённые губы.
Я окончательно растерялся, когда почувствовал, что человек, столь напугавший мою спутницу, обращается ко мне напрямую. Вероятно, мой беспомощный вид заставил его повторить сказанное. Он любезно просил меня показать ему очки, мои фирменные солнцезащитные очки, которые, как оказалось, я забыл снять при входе в зал. Но как я мог забыть о них! И не помню к тому же, что мне приходилось когда-нибудь прежде надевать их в пасмурную осеннюю погоду. Стало быть, в них я и вошёл в здание кинотеатра.
"Не отдавай" - вцепились в мой локоть костлявые пальцы старухи. Из вежливости только я передал очки соседу, который сразу же принялся сосредоточенно разглядывать их вместе с ребёнком, пытавшимся несколько раз выхватить их из его рук.
Что-то серьёзно беспокоило меня. Марра больше не появлялась на экране. Вряд ли я сумел бы толково ей что-то объяснить, как я сюда забрёл и кто все эти малосимпатичные люди.
Очки мне возвращать не собирались, теперь ими забавлялся ребёнок, у которого, кстати, было совсем неребячье лицо. Он вертел очки в своих не по- детски длинных руках, в то время как мужчина внимательно смотрел на экран, похоже, совершенно забыв обо мне. Революционерка больно сжала мою руку и прошепелявила едва слышно: " Не вернёт".
Её замечание меня уязвило и я бесцеремонно протянул руку к мужчине за очками. Он и не собирался отдавать мою собственность, сделав неведающее лицо, а ребёнок тем временем продолжал выворачивать дужки моих очков. "Верните мне, пожалуйста, очки." - твёрдо сказал я и встретился с вызывающим грубовато нахальным взглядом соседа. Он отвернулся и, когда я повторил своё требование, посмотрел на меня с такой ненавистью, что у меня похолодело в спине. Однако я решил не сдаваться и в третий раз, ещё настойчивее и громче, рискуя привлечь внимание окружающих, потребовал возвращения принадлежавшей мне вещи. И вдруг я проявил непростительное малодушие. " Я плохо вижу без этих очков, мне их прописал глазной врач..." - неожиданно для себя я обосновал глупейшим образом своё законное требование. В ответ ничего, презрительное молчание. Наконец, великан с грубой бранью, вырвав у ребёнка мои полурастерзанные очки, перекинул их мне. Не глядя, я подхватил их и хотел спрятать как можно скорее, но меня остановил свистящий шепот соседки, трепетно следившей за происходящим: " Посмотри на свои очки!" Я взглянул на очки, поднял их повыше к свету, и с возмущением заметил отсутствие половинок обеих дужек. И повернувшись к мужчине, сказал в его адрес что-то очень резкое и обидное. Тогда он медленно развернулся ко мне своей мощной и широкой грудью и, крепко стиснув меня железными руками, навалился всей тяжестью огромного тела, зашептал злобно, давясь от злобы: "Послушай, щенок, мне надо выйти ненадолго, но после сеанса тебе не жить, я вернусь к концу сеанса, так будет тогда и конец тебе..." И затем добавил с неожиданным выражением гордости: " Вот только отдохну немного в Беловежской пуще..."
Как ни странно, его слова лишь рассмешили меня, вернув прежнее спокойствие и уверенность в себе. И я столь же злобно усмехнулся ему в лицо: " Даже и не думай возвращаться сюда, скотина, иначе я из тебя сделаю беловежского зубра, а сейчас убирайся в свою пущу! Он противно расхохотался в ответ и попытался притиснуть меня к спинке кресла, но мне удалось увернуться, и я, вцепившись зубами в его руку, со всей силой сжал челюсти. Он даже не вскрикнул, отдёрнул раненую руку, откинулся назад в своём кресле и через мгновение выбежал из зала. Ребёнок поглядел на меня укоризненно, покачал своей неимоверно большой головой в знак неодобрения и вышел вслед за своим спутником.
Пожилая дама рядом отчего-то довольно улыбалась, и я не мог объснить себе, чему она собственно была рада - уходу человека, которого она назвала убийцей, или страху, который по её предположению должен был меня охватить... Вполне вероятно, она злорадствовала, думая, что меня скоро постигнет та же участь, что и её - столетие назад. В таком случае она серьёзно просчиталась. По окончании сеанса в фойе меня поджидал не убийца, готовый сделать меня её постоянным спутником, а моя возлюбленная - Марра. И мне предстоял долгий, не совсем приятный, но вполне желанный в эту минуту разговор. О киносеансе и о прочем.
Взяв меня за руку, Марра сладко мне улыбнулась и прошептала на ухо: " Ты бы хотел знать чему была рада эта милая старушка?".