Каури Лесса : другие произведения.

Золушки из трактира на площади

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Купить книгу Золушки из трактира на площади в ЛАБИРИНТЕ
    Старый трактир притулился между Домами гильдий на площади Мастеровых. Рабочий люд любит заходить сюда - быстро перекусить или наоборот знатно поужинать, угостить подруг сладкими вафлями, а детей - мороженным, пропустить кружечку горячего морса или чего покрепче. Хозяйка, молодая вдова, которую все зовут Матушка Бруни, держит семейное дело крепкой рукой, в чём ей неизменно помогают повар Пип и служанки - сестрички Гретель. После гибели мужа на войне, пять лет назад, Матушка не спешит в чужие постели и никого не зовёт в свою. Работа стала смыслом её жизни, однако вскоре появляется ещё один: Бруни спасает от побоев мальчишку, оказавшегося оборотнем, и в трактире поселяется новый неугомонный и озорной жилец.
    Время идёт медленно. Оно пахнет корицей и ванилью, песочным тестом и ягодным морсом, оно заполнено суетой на кухне и дворцовыми сплетнями, что приносит дочь Пипа - Старшая Королевская Булочница Ванилла. Но однажды в трактир заходит знатный посетитель, не пожелавший назвать своё имя. И в жизни Бруни всё меняется. Любовь охватывает, как пламя, в котором она может сгореть. Любовь расцветает волшебным цветком, и делает мир разноцветным и полным чудес. Любовь ставит условие, которое способен выполнить не каждый.
    Эта история с ароматом брусничного морса с мёдом и свежеиспечённых вафель, с горчинкой, придать которую может лишь настоящее чувство, наполнит теплом ваши сердца долгими вечерами, напомнит о родных, близких, любимых, и о том, что их счастье - это самое главное счастье на Земле.
    ТРАКТИРНЫЙ ГИМН
    КНИГА ВЫШЛА В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ АСТ в апреле 2016 г. ISBN 978-5-17-095834-4
  В Вишенроге зарядили дожди. Щедро поливали столичные проспекты, прихотливо извивающиеся улочки, утопающие в зелени дома знати, ремесленные и купеческие кварталы. Умытые храмы сияли белизной, золотом и лазурью под серым небом, а королевский дворец из черного камня, с влажно блестящими крышами и повисшими стягами на многочисленных башнях казался намокшей хищной птицей, усевшийся на вершине горы над Тикрейской гаванью.
  На площадь Мастеровых выходили четыре улицы - Кузнечная, Гончарная, Каменная и Прачечная. Дома здесь казались не такими важными, как в соседнем - Торговом - квартале, но сработаны были добротно и стояли десятилетия, заботливо подновляемые хозяевами. После Большого пожара, случившегося семьдесят лет назад и пожравшего около двух третей городских зданий, улицы возвели заново, используя больше камень, чем дерево. С тех пор одно и двухэтажные домики отличались лишь цветом фасадов и крыш, да количеством горшков с цветами, так любимыми домохозяйками во все времена. Улицы квартала хвастались друг перед другом Палатами гильдий, на которые, казалось, ушло больше камня и вазонов с растениями, чем на остальные дома. Две из них - каменщиков и прачек, смотрели фасадами на площадь, а между ними расположился маленький домик цвета тёмной охры, с углами, поросшими мхом, и крышей, на которой устраивали свидания местные кошки, привлечённые запахом съестного. Семья, купившая сгоревшую во время Большого пожара мастерскую, перестроила ее под трактир, с тех пор не закрывавший двери для посетителей ни в хорошую погоду, ни в ненастье. Гостей здесь всегда ждала баранья похлебка с ломтем вкуснейшего серого хлеба, свежие сыры, перепела на вертеле, уложенные в гнездышки из ароматной зелени и посыпанные кунжутом, холодное пиво или горячий, пользующийся в эти ветреные дни особенным спросом, морс из лесных ягод с медом. Нынешняя хозяйка трактира, Матушка Бруни всегда сама проверяла качество поставляемых продуктов, как делала ее мать, а до нее - бабка-основательница семейного дела. За некоторыми она лично ходила на рынок в сопровождении двух верных служанок, сестер Гретель, за глаза называемых Гренадершами за внушительный рост и косую сажень в плечах.
  В данный момент Матушка, тоскливо поглядывая в залитое потоками воды окно, выслушивала монолог повара Пипа о дурном настроении. Фраза "Катался как сыр в масле" явно была придумана про него, невысокого, круглого и абсолютно лысого толстяка, отличавшегося неуемной энергией, кипящей кулинарной фантазией и резкими перепадами настроения, напрямую зависевшими от метеоусловий. Пип, или как ласково называла его Бруни, Пиппо, приходившийся двоюрдным братом ее покойной матушке, не представлял жизни без солнца, в его отсутствие впадая в уныние. Нынешнее совместное уныние повара и погоды длилось уже без малого две недели и, наконец, вылилось в истерику толстяка по поводу сорта муки для выпекания его знаменитых на всю столицу соленых булочек. Поток слов лился и лился, как те самые косые струи дождя, что барабанили в окна, шумели в водостоке и стучали по крыше.
  - Брунгильда! - сердито вопросил Пип, и Бруни вздрогнула - она терпеть не могла, когда ее называли полным именем. - Ты меня совсем не слушаешь!
  - Я слушаю, - вздохнула она. - Давай подождем, пока немного распогодится? Я схожу к мельнику Розану и попрошу заменить партию.
  Мелодично звякнул колокольчик. В открывшуюся дверь шагнул дождь вместе одним из постоянных посетителей. Последний, стянув с головы широкополую мятую шляпу, аккуратно встряхнул ее за порогом.
  - Возвращайся на кухню, Пиппо, - ласково попросила Бруни, погладив повара по плечу, и поспешила навстречу гостю.
  - Добрых улыбок, господин Турмалин, и теплых объятий! - радостно приветствовала она пришельца - высокого сутулого старика, зябко кутавшегося в поношенный плащ. - Как ваше здоровье?
  - Спасибо, дорогая, - усмехнулся тот, взяв ее под руку - твоими молитвами и горячими обедами, что присылала мне с Ровенной, еще жив!
  - Зря вы вышли на улицу, - серьезно сказала Матушка, провожая его к постоянному месту - столику в углу, полускрытому массивным буфетом, в котором хранились винные бокалы и столовые приборы. - Похолодало, а у вас, наверняка, не прошел кашель!
  - Опостылело сидеть дома, - признался старик, с явным удовольствием усаживаясь на скамью, заваленную подушками разного размера. - Смотришь целый день то в окно, то в стену, из всех развлечений - приход лекаря, который ничего не смыслит в медицине, да твои восхитительные лакомства. Давай я лучше здесь поболею!
  Бруни с затаенной тревогой всмотрелась в осунувшееся лицо, отмечая запавшие щёки, бледность и влажную испарину лба, круги под глазами, - но ничего говорить не стала. Махнула Виеленне - сестре Ровенны - и та, без слов понимающая хозяйку, тут же принесла поднос с кружкой дымящегося морса, плошкой меда и тарелкой только что испеченных сдобных булок.
  - Доброго дня, господин, это вам для затравки! - приветливо улыбнувшись, пояснила служанка. - Сегодня в обеденном меню зеленые щи, куриные колбаски с жареным картофелем или рыбный пирог. Чего желаете?
  Старик оживленно потер ладони.
  Оставив их разбираться с заказом, Бруни отошла за трактирную стойку и принялась протирать бокалы, поглядывая в сторону посетителя. Григо Турмалин приходил сюда уже несколько лет. Появился однажды на пороге, будто возник из ниоткуда - высокий, полный сил мужчина с глазами редкого, золотисто-коричневого цвета, и громогласно вопросил:
  - А ну-ка, красавица, подскажи мне, чем это пахнет так дивно из окон заведения?
  Бруни в тот момент сыпала брусничные листочки в доходящий на маленькой плитке за стойкой морс, и ароматный дымок поднимался от котла, чтобы быть унесенным сквозняком в открытые весеннему теплу окна. А со двора доносился глуховатый голос ее мужа Ральфа, чинившего телегу.
  Ральф погиб во время Крейской войны пять лет назад. Вслед за мужем ушли родители - Хлоя и Эдгар, которым она помогала держать семейное дело. И трактир Матушки Хлои стал Трактиром Матушки Бруни, несмотря на то, что "матушке" о ту пору только исполнилось девятнадцать лет. Некоторые из слуг нашли другую работу, здраво рассудив, что одинокой девушке ее возраста не справиться с заведением. Но она раз за разом отказывалась от выгодных предложений по продаже дела, и, стиснув зубы, осваивала нелёгкую профессию трактирщицы, до тех пор, пока коллеги по ремеслу не подтвердили ее включение в книгу Гильдии, наравне с именами родителей, а соседи по улице не стали как один уважительно величать Матушкой.
  Тогда она почему-то решила, что Григо - маг: он был начитан и изыскан в речах, а его руки - изящные руки человека, никогда не державшего инструмент, так и представлялись ей делавшими пассы. Но время шло, а Турмалин старел, как обычные люди, и даже быстрее. Он никогда не жаловался на жизнь, однако Матушка замечала, как с каждым годом ветшает его одежда, тощает кошелек. Да и в прежде красивых глазах появилась какая-то безнадежная муть, затянувшая золото радужек, будто болотная тина. Бруни догадывалась, что Григо во многом отказывает себе, лишь бы иметь возможность приходить в трактир, наблюдать за людьми, неспешно куря трубку, и заказывать любимые блюда. Когда старик с месяц назад неожиданно не явился в обычное послеобеденное время, она забеспокоилась и отправила на разведку Ровенну. А после ежедневно передавала ему со служанкой обеды за счет заведения, решив, что нельзя лишать единственной радости человека, к которому жизнь явно относится не как к сыну, а как к пасынку.
  Дождь утих. Небо кокетливо продемонстрировало синие прорехи в серой пелене облаков. Бруни спешно переодела туфли на сапоги, прихватила плащ и вышла из трактира, крикнув в кухню:
  - Пиппо, я дойду до Розана!
  - Зонт захвати! - тут же отозвался тот.
  Она упрямо тряхнула каштановыми, "матушкиными" локонами и выскочила без зонта.
  В воздухе висела влажная морось, а небо вновь затягивало. Следовало поторопиться, чтобы добежать до лавки и обратно.
  Хозяина за прилавком не оказалось.
  - Он на заднем дворе, - сообщил молодой продавец, колесом выпячивая грудь и играя бицепсами - вдовушка ему давно нравилась, и он не упускал случая покрасоваться при каждом посещении ею лавки.
  Бруни только головой покачала и отправилась на задний двор. Они с Ральфом жили мирно, оба любили работу в трактире, да и по вечерам находили, о чем поговорить, однако какое удовольствие женщины получают от плотских утех, молодая супруга знала лишь понаслышке. Возможно, проживи они подольше вместе, мужу удалось бы разбудить в ней женщину. Но он ушел на войну, а она осталась одна. И желания завести интрижку как-то не возникало. Ей это казалось неприличным, что ли. Пип давно ругал ее за вдовье одиночество, но попытки познакомить с сыновьями своих приятелей бросил после того, как она, глядя на него сине-серыми, отцовскими, глазами, в принятых у морских бродяг замысловатых выражениях указала на тщетность подобных намерений. Отец Бруни полжизни ходил под парусами коком на торговых судах, и как доходчиво объяснить собеседнику, что он не прав, она усвоила с юных лет.
  Задняя дверь лавки была приоткрыта. Со двора раздавался странный свистящий звук, сопровождаемый ругательствами.
  Матушка толкнула створку и застыла на пороге, едва не сбив с ног лавочника, наблюдающего за своим приказчиком, который порол худого и взъерошенного мальчишку, за запястья и щиколотки привязанного к столбу. Пацан шипел, как разъяренный кот и ругался, на чем свет стоит. Но покорности не проявлял.
  - Будешь еще воровать у честных горожан? - вопросил Розан и, не дождавшись ответа, кивнул опустившему руку приказчику: - Добавь еще пять...
  Мальчишка бросил на него ненавидящий взгляд, будто кинжалом ударил. Точнее, кинжалами - его зрачки были узкими вертикальными щелями, почти утопавшими в неизбывной зелени радужек. Лишь, когда кнут вновь опустился ему на спину, зрачки расширись, заполнив глаза чернотой.
  Оборотень!
  - Приветствую, Варлен Розен, - Бруни шагнула вперед и уверенно взяла лавочника под руку. Она была у него особым клиентом и умело этим пользовалась. - Что здесь происходит?
  - Сын блудливой суки украл батон, - поморщился Розен, - но был пойман. Не беспокойтесь, дорогая моя, я лишь проучу его немного и отпущу. На собачьей шкуре быстро все заживает.
  Черная змея хлыста, свистнув, оставила на белой, видимой в прореху драной рубашки, коже красную, набухающую кровью полосу.
  - Велите это прекратить, - улыбнулась Бруни, но под взглядом глаз, будто грозовые тучи налившихся свинцом, лоточнику стало не по себе. - У нас срочное дело.
  - Но он же...
  - Сейчас же, - она продолжала улыбаться.
  Розен неохотно махнул рукой, и приказчик опустил хлыст.
  Разгадка его покорности была проста. Трактир Матушки Бруни являлся официальным поставщиком ко двору Его Величества Редьярда Третьего соленых булочек, в народе называемых мерзавчиками. Рецепт привез отец Брунгильды из своих странствий - то ли испробовал где-то на чужих берегах, то ли сам придумал. Забавное лакомство к пиву быстро приобрело популярность у простого люда, а затем слава о нем зашагала по Вишенрогу, пока, наконец, не добралась до королевского дворца. Редьярду понравилось удивлять гостей необычным лакомством, и он выдал владельцу рецепта пожизненный патент на поставку булочек ко двору. С тех пор раз в неделю во дворец отправлялась телега с драгоценным грузом, один запах которого вызывал у граждан обильное слюноотделение и желание тут же отведать 'холодненького', а на каждой из упаковок располагалась маленькая приписка о том, у каких торговцев были закуплены ингредиенты для теста. Естественно, имя Варлена Розена значилось первым.
  Бруни кивнула на воришку.
  - Развяжите.
  Лавочник вздохнул, но отдал приказ.
  Когда сняли путы, мальчишка чуть не упал. Сквозь рубище проглядывали выпирающие ребра, на грязных щиколотках виднелись поджившие следы от кандалов.
  Она подошла к нему и присела на корточки, чтобы оказаться на одном уровне.
  - Почему ты украл? - спросила, спокойно глядя в зеленющие, чуть раскосые глаза.
  - Хотел жрать, - буркнул пацан, не отводя взгляда.
  В этой наглости сквозило отчаянное мужество существа, давно и безнадежно противостоящего всему миру.
  - Если я приглашу тебя в гости и накормлю, ты дашь мне слово, что ничего не украдешь в моем доме?
  Бруни поймала себя на невольном повторении ноток материнского голоса - Хлоя умела смягчать заскорузлые сердца простой и уверенной добротой.
  Оборотень испытующе разглядывал неожиданную спасительницу. Кончики ушей у него были немного заострены и в моменты волнения прижимались к черепу, что казалось одновременно и забавным, и устрашающим.
  - Даю слово, - наконец, с трудом произнес он. То ли в себе сомневался, то ли в ней. - А не обманешь? Стражникам не сдашь?
  Матушка покосилась на следы от кандалов, молча покачала головой.
  И повернувшись с лавочнику, завела разговор о замене партии муки, будто забыв о мальчишке.
  Когда они с Розаном, наконец, договорились, она неожиданно обнаружила оборотня рядом с собой - внимательно слушающим разговор. И подумала о том, что обсуждать дела можно бесконечно, а батон парнишка так и не успел съесть.
  - Ждите подводы через два часа, - сказал напоследок лавочник. - И еще раз прошу прощения за то, что мой приказчик перепутал партии для доставки!
  - Бывает, - улыбнулась Бруни, на этот раз без свинцовой тяжести во взгляде. Повернулась к мальчишке: - Идем со мной.
  Когда они вернулись в трактир, начинало смеркаться. Григо Турмалин, сидя в своем углу, неспешно курил трубку и наблюдал за Ровенной, зажигающей свечным огарком большую люстру. Брунгильда терпеть не могла магические светильники, предпочитая их холодному свечению тепло, копоть и мягкий оранжевый свет язычков пламени. Но на охранный противопожарный свиток для здания раскошелилась и ни разу не пожалела об этом.
  Из кухни раздавались оживленные голоса. Один принадлежал Пипу, а другой - его старшей дочери Ванилле, жизнерадостной дебелой девушке двадцати восьми лет от роду, сделавшей карьеру во дворце от простой посудомойки до Старшей Королевской Булочницы. Ее визит мог означать только одно - у короля появились незапланированные гости, которым срочно понадобилось пикантное лакомство.
  - Пресвятые тапочки! - воскликнула Ровенна, увидев оборотня. - Хозяйка, кто это с вами?
  Ее сестра вышла из кухни, вытирая руки фартуком и тоже застыла в изумлении.
  Оглядев габаритных сестричек, оборотень сделал было попытку сбежать, но Бруни цепко ухватила его за плечо. Толкнула в объятия подошедшей Виеленне Гретель, принялась перечислять:
  - Первое - накормить, второе - отмыть и изгнать блох, третье - подобрать одежку. А потом еще раз накормить!
  - Ему плохо не будет? - усмехнулась Ровенна и вернулась к люстре.
  - И что с ним делать после? - недоуменно уточнила сестра.
  Бруни посмотрела на мальчишку. Тот затравленно оглядывался, словно искал щелочку, сквозь которую можно было бы испариться.
  - А потом отпустить, - твердо сказала она, - на четыре стороны.
  Зелёные глаза оборотня широко раскрылись, лицо на миг осветилось надеждой, сделавшей его невероятно привлекательным. Но чернота быстро заполнила радужки: для этого ребенка самым страшным было поверить в людскую доброту.
  
  Матушка проводила его, уводимого будто под конвоем Виеленной, затаенной грустью во взгляде. Боги не дали им с Ральфом детей. А теперь уж и не дадут.
  - Бруни, ты пришла? - крикнул Пип из кухни. - Мне срочно нужна помощь!
  - Знаю, - вздохнула она и направилась к нему.
  С Ваниллой расцеловались, как сестры. И дальними родственницами друг другу приходились, и дружили давно, и делились сплетнями, и ходили вместе по кондитерским и бакалейным лавкам - чем ещё заняться в свободное время двум одиноким женщинам, считающим себя хозяйками своих жизней?
  - Во дворце такой переполох! - принялась рассказывать Ванилла, засучивая рукава и подвигая отца у кухонного стола. - Вчера утром неожиданно прибыло посольство из Гаракена, а в его составе сам герцог Ориш, кузен короля! Поговаривают, будто привёз предложение женить нашего старшего принца на ихней принцессе!
  Бруни сняла плащ и сапоги, повязала фартук, вымыла руки и сменила Пипа, замешивающего тесто, чтобы он мог заняться начинкой для булочек.
  В кухню заглянула Ровенна, закончившая со свечами.
  - Хозяйка, помощь нужна?
  Матушка качнула головой, пояснила:
  - Зал на тебе. У нас мерзавчики!
  Наступал вечер. Сейчас в трактир потянутся уставшие ремесленники - хлебнуть пива или морса, закусить пряными сухариками по дороге домой. Чуть позже зал наполнится постоянными посетителями: купцами, пришедшими поужинать и поговорить о делах, стариками, чью холодную кровь согреет близость других людей, разговоры, сплетни и слухи, патрульными из городской стражи, уставшими наматывать бесконечные круги по улицам квартала в поисках беспорядков. Приходили к Матушке Бруне отужинать и главы всех четырех ближайший гильдий, чем она несказанно гордилась.
  Ровенна, будто бригантина, идущая на всех парусах, вернулась за стойку. Старшей из сестёр Гретель нравилось воображать себя хозяйкой.
  - Уж пора бы принцу Аркею жениться, - пробурчал Пип, набирая молотый красный перец на кончик ножа и высыпая его в начинку, - годков-то ему сколько?
  - Двадцать девять, отец.
  Бруни насторожилась. Зазвучали в голосе подруги знакомые загадочные нотки - предтечи дворцовых сплетен, которые Ванилла обожала.
  - А он что? - кинула пробный шар Матушка.
  - А он никогда не женится! - сделав страшные глаза, ответила та. - Я точно знаю!
  Пип покосился на дочь, пожевал губами и полностью погрузился в таинство приготовления пищи. Готовить толстяк обожал, но терпеть не мог, когда его отвлекали. Распевай подруги во весь голос государственные тайны - он всё равно бы не услышал.
  Ванилла подвинула свою доску с тестом ближе к доске Бруни и зашептала, задыхаясь от волнения:
  - Не спалось мне вчера, я и встала часа за два до рассвета. Дай, думаю, опару заведу для утренних блинчиков. Спускаюсь в кухню, и вдруг слышу голоса! Я струхнула. Сначала решила - воры, потом - что поварята орехи тырят. Мы их от мешков только и гоняем. Осторожненько выглянула из-за двери и обомлела. Сидят за столом Его Величество вместе со своим шутом, шалопаем Дрюней, и напиваются до золотых демонёнков в глазах. 'Что делать, Дрюня? - говорит ему король. - По закону первородства трон должен Аркею достаться, да и мозгов у моего старшенького поболе, чем у Колея. Но какой король на троне сидит без своей королевы?' Шут его по плечу погладил, знаешь, как больных родственников успокаивают, и спрашивает: 'А ты с ней связаться не пробовал? Может, передумала?' Тот чуть вином не подавился. 'С ума сошёл, недалёкий? Она мне до гроба припоминать будет, что я её бросил. Первенца моего не пожалела, прокляла пожизненным венцом безбрачия! Думаешь, такие заклинания вспять повернуть возможно?' 'Не думаю, Твоё Величество, - грустно так Дрюня отвечает и давай себе в стакан рожи корчить. - Тут ещё гракенцы эти, перхоть на их шевелюры! Слушай, а с чего они так спешно принцесску сосватать решили? Неспроста это, брат мой король, неспроста! Дал бы ты указание кому следует разузнать, в чём дело?' Редьярд стакан с таким стуком поставил, я думала, разобьёт. 'А прав ты, плут, - говорит. - Раз торопятся девку замуж выдать, значит, обстоятельства у них! А если обстоятельства серьёзны, можно вместо Аркея предложить им Колея - обормоту уже давно пора остепениться! И мы соседей отказом не обидим. Только надобно будет так всё обставить, будто Колей влюбился без памяти, а брат ему, по благородству душевному и сердечной холодности к принцессе уступил!' Шут на него подозрительно уставился: 'Как ты, Твоё Величество, Кольку заставишь в любовь сыграть?' А Редьярд давай хохотать: 'Срежу содержание вдвое. И Вемьянский замок отберу, в котором он чаще всего разгулы разгульничает! Вот и посмотрим, сколь быстро станет шелковый!' А потом вдруг замолчал резко и в лице изменился. Мне аж жалко его стало. 'Вот только с Арком беда...' - говорит. А Дрюня ему: 'Боги милостивы, Твое Равновеликое Величество! Сын за грехи отца не отвечает - и то им ведомо!' Тогда король у него поинтересовался, в каком месте он равновеликий, они заспорили, а потом и вовсе ушли, прихватив поднос с едой и пару кувшинов пива.
  Ванилла замолчала, запыхавшись.
  - Бедный принц, - покачала головой Бруня. - Но ты бы не рассказывала об этом никому.
  - А и не буду! - торжественно пообещала подруга. - Что я, не понимаю, что ли? Тока папе и тебе. Ну, ты ж знаешь, мне надо было с кем-то поделиться, иначе меня б разорвало!
  Матушка засмеялась. Сформировала из теста ровный шар, выложила на деревянный поддон - доходить.
  - Пиппо, теста еще готовить?
  Повар, отвлекшись от обжаривания лука, окинул взглядом с десяток накрытых полотенцами заготовок.
  - Хватит, пожалуй! Если Его Величеству будет угодно - лучше завтра свеженьких напечём!
  - И то правда! - согласилась дочь.
  В кухню заглянула Ровенна, потупилась, будто медведица переминаясь с ноги на ногу. Это могло означать только одно - в трактире появился знатный посетитель. Уж насколько легко старшая Гретель вертела ремесленниками и купцами, одним незлым тихим словом прекращала ссоры, и даже драку могла разнять без последствий для посуды и мебели, настолько же панически боялась представителей дворянства. Слава богам, подобные гости в квартале были редки, но, манерой поведения сразу выделяясь из толпы, заставляли бойкий язык Ровенны коснеть, а ее саму становиться столь неуклюжей, что Бруни диву давалась.
  - Ты его знаешь? - уточнила Матушка и, получив в ответ отрицательный кивок, пошла к раковине - вымыть руки, умыться, снять фартук и переплести растрепавшиеся волосы в аккуратную косу.
  Посетитель сидел в одиночестве за маленьким столиком у дальней стены. Простой черный плащ с глубоким капюшоном, под которым не было видно лица, не могли скрыть стать и осанку, а руки, спокойно лежащие на столе - принадлежать простолюдину.
  - Добрых улыбок и теплых объятий этим вечером, мой господин! - сказала Матушка, подойдя к нему и ставя на стол кружку с дымящимся морсом и тарелку с ароматными сырными хлебцами.
  - Здравствуй, красавица! - глуховато ответил он. - Но я ничего не заказывал!
  - Подарок гостю от заведения, - улыбнулась Бруни. Этот знатный господин, несмотря на скупые жесты и сдержанную речь, не позволявшие понять, что он представляет собой на самом деле, совершенно ее не страшил. - Такова традиция, которую установила моя матушка.
  Незнакомец качнул головой. Отведав морса, довольно хмыкнул, захрустел хлебцем.
  - Долгих лет твоей матушке, она придумала добрую традицию!
  - Мои родители умерли, - спокойно объяснила Бруни. - Рада, что вам понравилось. Поужинаете у нас?
  Посетитель чуть сдвинул капюшон, и она увидела приятное открытое лицо, живые карие глаза, оглядевшие ее с интересом - не дурным, грязным интересом, с каким обычно знатные господа смотрели на хорошеньких простушек, а так, словно ему принесли чуднУю игрушку, вызвавшую невольное восхищение.
  - Прости меня, хозяйка, - попросил он. - Я с удовольствием поужинаю в твоем трактире, если ты составишь мне компанию.
  - Я хотела лишь принять заказ, - пояснила Бруни.
  - Тогда я заказываю, - он откинулся на спинку стула, - а ты все записываешь на двоих.
  Матушка невольно засмеялась. И ведь таким серьезным казался, стервец!
  - Хорошо, сдалась она. - Сегодня на ужин...
  Он поднял ладонь, призывая ее замолчать. К своему удивлению она подчинилась жесту.
  - Не перечисляй! Просто вели принести то, чем отужинала бы сама вечером дня, в который ты была вынуждена улыбаться-улыбаться-улыбаться, хотя на душе кошки скребут.
  Матушка молча кивнула, отправилась на кухню. И вскоре вернулась, ловко неся большой поднос, уставленный яствами. Тут были кружки с холодным пивом и знаменитые мерзавчики Пиппо, сырный суп цвета расплавленного солнца, посыпанный зеленью, свиные ребрышки с запеченным под творожной шапкой картофелем, перепел на вертеле, трогательно уложенный в гнездышко из жареного лука, глиняный чайник с чаем, заваренным с луговыми травами, от которых веяло ароматами бескрайних летних полей.
  - Почему не вино? - уточнил гость.
  Бруни кинула на него изумленный взгляд, продолжая накрывать на стол. Быстро он оценивает ситуацию!
  - Я думаю, господин пьет такие вина, рядом с которыми самая старая бутылка из моего погреба покажется молодухой, - отдавая поднос подошедшей Виеленне и садясь напротив гостя, объяснила она. - Пиво же пьют и богатые, и бедные, и счастливые, и... несчастные. Возьмите булочку. И выпьем за то, чтобы вечер не продолжал этот день!
  - Как тебя звать, умница моя? - засмеялся незнакомец и цопнул мерзавчика.
  - Глотните пива, - улыбнулась Бруни. - Первый глоток холодного пива - одно из самых восхитительных ощущений в этой жизни!
  Гость тронул ее кружку своей и отведал напитка. Одним глотком не отделался.
  - И сколько тебе лет? - допив до дна и стукнув кружкой об стол, поинтересовался он. - Ты действуешь на меня, как шарик мороженого на ребенка! Хочу все о тебе знать!
  Бруни пригубила из своей кружки. Посетитель не вызывал в ней чувства отторжения, как те, что пытались разговорами заманить ее в постель. Было в нем что-то располагающее, к чему стремилась душа, желая раскрыть свои тайны. Но...
  - Для 'всего' мы еще мало знакомы, - строго уточнила она и подвинула ему тарелку с супом. - Меня зовут Матушка Бруни и мне двадцать три.
  - И сколько у тебя детей, матушка? - берясь за ложку, поинтересовался гость.
  - Мой трактир называется 'У Матушки Бруни', - ровным голосом пояснила она. - А детей у меня нет. Я вдова.
  Гость, уже поднесший ложку ко рту, опустил ее обратно в суп.
  - Прости! - искренне воскликнул он. - Прости меня, Бруни! Простишь?
  Взяв ее руку, поднес к губам. Коснулся тыльной стороны ладони - сначала дыханием и лишь потом губами. Нежно. Уверенно. Спокойно.
  Матушкино сердечко сбилось с такта.
  - Так как вас зовут? - почему-то шепотом спросила она, ощущая, как тепло в его ореховых глазах окутывает ее, будто шалью в зябкий осенний вечер.
  - Какое имя тебе по нраву? - отпустив ее руку, улыбнулся он. - Я сегодня весь вечер несу невесть что и говорю невпопад. Чтобы искупить вину, предлагаю тебе выбрать мне имя и загадать желание, которое обязуюсь выполнить!
  - Пусть будет... Кай? - она взглянула на него вопросительно.
  Он, наконец, принялся за суп.
  - Пусть будет. Ну вот, теперь мое имя ты знаешь, а я до сих пор не слышу твоего желания!
  Бруни была уверена, что гость не имел в виду ничего неприличного, но фраза прозвучала двусмысленно, бросив ее в жар. Чтобы взять себя в руки, она пробормотала первое, что пришло в голову:
  - Вот если бы вы могли остановить травлю оборотней...
  Кай поперхнулся супом.
  - Интересное желание для молодой хозяйки, - заметил он. - Чем оно вызвано?
  Сбиваясь и путаясь - мысли были совсем о другом - Матушка поведала собеседнику об утренней сценке в лавке Розана.
  - Вы же понимаете, что он украл просто от голода? - спросила она, заглядывая в ореховые глаза.
  Почему-то ей казалось важным, чтобы гость согласился.
  - Понимаю, - серьезно ответил тот. - Могу предположить, что короля этот вопрос тоже беспокоит - с одной стороны, бродяжничество и преступления, участниками которых они вольно или невольно становятся, с другой - жестокость населения по отношению к ним, и кровопролития, случающиеся, в основном, в провинции. Чтобы как-то исправить ситуацию, Его Величество начал потихоньку привлекать оборотней к государственной службе. Нынче из них набран особый гвардейский полк. Об этом пока мало кому известно.
  Бруни никогда не слышала об оборотнях-гвардейцах, своего собеседника видела впервые в жизни и ничего о нем не знала, но поверила сразу и безоговорочно.
  - Но это еще не все! - продолжил Кай. - Осенью, под патронажем принца Аркея, откроется факультет для оборотней при Военной академии.
  - Обучение будет платным? - заинтересованно спросила она.
  - За них будет платить казна с условием после окончания академии отслужить на благо королевства в течение двадцати лет. Оборотни, хоть и не в ладах с дисциплиной, прирожденные бойцы, а способности делают их намного опаснее обычных солдат.
  Матушка вспомнила тщательно скрываемое отчаяние в зеленых глазах мальчишки и вдруг представила его выросшим, в форме королевского гвардейца. И на сердце стало тепло.
  - Спасибо! - тихо сказала она.
  - За что? - удивился Кай.
  - Вы помогли мне принять одно важное решение, о возможности которого я еще минуту назад не подозревала!
  - Я рад, - искренне улыбнулся гость. - Но это считается не выполнением желания, а экскурсом в этническую политику королевства! Так что у тебя, Матушка Бруни, есть второй шанс! Что ты обычно делаешь в выходные?
  - У меня не бывает выходных... - смутилась она и вдруг вспомнила, как отец утаскивал ее рано утром в порт, где стояла на причале его маленькая яхта.
  Они уходили в море до заката, ловили рыбу, загорали и купались. А на следующий день в меню трактира появлялся рыбный суп с острым красным бульоном, в который добавляли белые сухарики.
  Вот это были выходные! Но, когда родители умерли, стало не до отдыха.
  - О чем ты подумала? - заинтересовался Кай. - Я вижу в твоих глазах грусть и радость - одновременно!
  - Я бы хотела выйти в море, - все еще видя внутренним зрением бесконечный бархат и кружево волн, прошептала Бруни. - Отец брал меня с собой на 'Зоркую' - его яхту.
  - А где она сейчас?
  - Мне пришлось продать её, когда родителей не стало.
  - Тяжело пришлось? - гость, с сожалением покачав головой, отодвинул пустую тарелку и потянулся к другой - с ребрышками.
  - Ну... - пожала плечами Матушка. - Непросто.
  - И как ты справилась? - Кай взглянул на нее с интересом.
  - Просто делала, что должна.
  Матушка подлила ему пива и невольно встретилась глазами с Турмалином, сидящим в углу за спиной гостя. Тот улыбнулся, одобрительно кивнув. На сердце Бруни стало тепло - одобрение старика придавало ей уверенности.
  Когда в трактире стало слишком шумно, Кай поцеловал ее руку и поспешил уйти, оставив более чем щедрую плату. Он улыбался, прощаясь, и вообще выглядел сытым и довольным, что не могло не радовать хозяйку заведения.
  Баюкая ощущение тепла его губ на своих пальцах, она вернулась за стойку и первым делом спросила у Ровенны, где парнишка?
  - Наелся, как хряк, и дрыхнет в чулане, - сообщила та в перерывах между беготней с подносами. - Наверх я его не пустила, хозяйка...
  Она не договорила, но Бруни и так поняла - старшая Гретель боялась, что оборотень что-нибудь украдет.
  В дверях показался Томазо Пелеван - глава Гильдии каменщиков. Невысокий, кряжистый и рыжий, как лесной пожар. Матушка заспешила навстречу - проводить дорогого гостя за отдельный столик.
  - Здравствуй, дочка, - приветливо кивнул тот, - организуй легкий ужин, чтобы мозги ясными остались. Сейчас ко мне человечек подойдет - переговорю с ним по душам.
  Бруни заторопилась на кухню.
  Томазо знал родителей и даже, поговаривали, сватался к ее матери. Сейчас мастер был прочно и счастливо женат на дочери одного из купцов, продающих товары для верховой езды, и по субботам приводил к Матушке весь рыжий выводок - поесть земляничного пирога с мороженым и горячих вафель со взбитыми сливками. В память о долгой дружбе Бруни всегда подавала ему морс в стаканах с серебряными подстаканниками, привезенными отцом из Росалавля.
  Подстаканников в буфете, стоящем в задней комнате за стойкой, не оказалось. С нехорошим предчувствием Бруни направилась в чулан и не обнаружила мальчишку на скамье, куда Ровенна уложила его спать. Кража расстроила её донельзя, но куда больше горечи вызвал побег оборотня. Ведь она твердо решила дать ему кров и пищу, ну а там... как получится. Идея с факультетом оборотней при Военной академии казалась крайне привлекательной.
  Даже не успела узнать, как его зовут...
  Бруни вернулась за стойку и вдруг почувствовала, что тяжесть прожитых лет и одиночества опустилась на плечи.
  - Что-то случилось? - испугался, увидев ее Пип. - На тебе лица нет!
  - Устала просто, - бледно улыбнулась Матушка. - Суматошный какой-то день...
  - А ну-ка, бегом наверх и спать! - рявкнул повар. - Мерзавчики я уже отправил с Ванилькой, а за посетителями мы с девочками присмотрим.
  - Но... - попыталась возразить Бруни.
  - Спать, я сказал! - рявкнул повар, лихо махнув топориком для разделки мяса.
  В такие минуты спорить с ним было опасно.
  Матушка поднялась к себе, наскоро ополоснулась и легла в кровать, раньше принадлежавшую родителям. Старый матрас прогнулся, устраивая ее уютно в своих ладонях. Под шерстяным одеялом было тепло и удобно. Кто там говорил о холоде вдовьей постели?
  Бруни вспомнила испуганный взгляд маленького оборотня... и расплакалась.
  
  Рассвет только тронул бледными пальцами ставни, а Матушку уже тряс кто-то за плечо, жарко шепча:
  - Хозяйка, проснитесь! Да просыпайтесь же!
  Бруни с трудом разлепила глаза. Так вчера устала, что сама не помнила, как заснула.
  - Ровенна? Что случилось?
  - За вами приехали!
  - Кто?
  Остатки сна окончательно развеялись.
  - Кто приехал, что ты несешь?
  - Тот господин, что был здесь вчера. Он просил разбудить вас и передать, что ждет внизу, чтобы сопровождать на прогулке. Видели бы вы его экипаж!
  - Пресвятые тапочки! - только и выдохнула Брунгильда и, вскочив с кровати, заметалась по комнате. - Ровен, что мне надеть, как причесаться?
  Служанка перехватила ее и, чуть не насильно усадив в кресло перед зеркалом, полезла в шкаф.
  - Раз едете гулять - одеться надо удобно и так, чтобы можно было раздеться! - безапелляционно заявила она.
  Бруни почувствовала, как щеки заполыхали в огне. Сама того не желая служанка озвучила ее тайные мысли.
  - К полудню будет жарко, и коли тепло оденетесь - запаритесь, - продолжала бурчать старшая Гретель, доставая белую нательную рубашку, платье из плотного сукна на шнуровке и шаль, - а коли легко оденетесь - схватите лихорадку на вроде господина Турмалина, и начнете кашлять!
  Через несколько минут с помощью Ровенны Матушка была умыта, одета и причесана. Сбежав вниз, она обнаружила Пипа в кухне несмотря на ранее время. Дверь в чулан оказалась открытой, а на лавке... крепко спал давешний парнишка, трогательно подложив ладошки под щеку. Не веря своим глазам, Бруни заглянула в сервант и увидела подстаканники на месте. Изумление и радость заставили сердце раздуться воздушным шариком. Счастливая, с горящими румянцем щеками и блеском в глазах она выскочила в зал, едва не натолкнувшись на вчерашнего посетителя. Тот медленно прохаживался, поглядывая в окна, но заметив Матушку застыл, разглядывая ее так, словно видел впервые.
  - Доброе утро, Кай! - просто сказала она, и он также просто ответил:
  - Доброе утро, Бруни!
  Повисла пауза. Оба не могли отвести друг от друга взгляда. Матушка хотела поведать ему о подстаканниках, он мечтал сказать ей о том, как она прекрасна, но оба молчали, позабыв слова. До тех пор, пока тишину не нарушило многозначительное покашливание. У выхода из трактира выстроились Пип и сестры Гретель. Повар держал в одной руке любимый топорик для мяса, а в другой - скалку.
  - Добрый господин, - обратился он к гостю, - каким бы знатным вы не были, вам стоит знать, что если с нашей Брунгильдой что-нибудь случится, вы перестанете быть добрым господином!
  Сестрички Гретель выглядели испуганными, но сурово свели брови, изображая кровожадность. Зрелище было чудовищным.
  Кай издал странный сдавленный звук и ответил повару со всей любезностью, на которую был способен:
  - Я обещаю заботиться о ней и защищать, если потребуется, друг мой. И не причиню вреда ни словом, ни действием. Слово дворянина!
  - Смотрите, - Пип погрозил скалкой, - вы обещали!
  И ушел на кухню. Его широкая, как у бобра, спина выражала крайнее расстройство.
  Кай подал Матушке руку и вывел на улицу под перекрестными взглядами сестер.
  Увидев экипаж, Бруни ахнула. Красное дерево и чёрная кожа, малиновый бархат сидений и изящная ступенька для подъёма были великолепны. Но четвёрка вороных: сильных, изящных, тонконогих, оказалась выше всяких похвал! Матушка не удержалась и бросилась к лошадям, по-девчоночьи перепрыгивая через лужи, огладила шелковые морды, потрепала острые уши и тщательно, волосок к волоску, причёсанные гривы. Пожалела, что нет с собой солёных корочек, которые для лошадок стали бы лакомством.
  Гость терпеливо наблюдал за её восторгом, и в его глазах плясали смешинки, будто солнечные искры.
  Когда она, наконец, вспомнила о нём, смутилась и юркнула в карету, едва коснувшись пальцами его ладони.
  Экипаж тронулся, за окнами потянулись дома и лавки, чугунные столбы фонарей - будто гвардейцы на карауле.
  Кай устроился напротив. Задумчиво смотрел в окно, иногда крутил массивный перстень на среднем пальце правой руки. Матушка, хоть и интересно ей было выглядывать из окна кареты, искоса наблюдала за ним, отмечая великолепную осанку, красивый профиль и блеск каштановых кудрей провожатого, в беспорядке падающих на плечи. И вдруг поймала себя на том, что хочет запустить в них пальцы, ощутить их мягкость и густоту... Вновь, как и утром, бросило в жар, опалило румянцем кончики ушей и щеки. Она сделала вид, что загляделась на проходящего мимо лоточника, несущего на плече доску с горячими батонами, да так пристально, что парнишка споткнулся и чуть не упал.
  Ветер принёс знакомые запахи - свежести и свободы, соли и водорослей. Запахи моря. Карета миновала проезжую часть набережной, съехала к причалам и остановилась у борта великолепной трехмачтовой шхуны. Бруни испуганно посмотрела на спутника.
  Тот вышел, подал ей руку. Заметив её взгляд, улыбнулся и кивнул в сторону.
  Она проследила за его жестом и увидела у дальнего причала маленькую яхту: белоснежную, скромную и изящную. Возможность вновь ощутить качку, солёные брызги на коже и ветер привели Матушку в такой восторг, что она только сморгнула слезы, навернувшиеся от радости, и благодарно сжала сильную руку провожатого. Не отпуская её пальцев, тот отвёл Бруни на яхту и усадил на лавку. Принял от слуги, идущего следом, корзину с припасами, ловко выбрал концы и отчалил, оттолкнувшись от пирса длинным шестом. А затем сбросил плащ, скинул камзол и сапоги, и занялся парусом. Совсем скоро яхта взяла курс на запад - в открытое море.
  Матушку охватило странное оцепенение. Качка усыпляла, запах водорослей и ласковые прикосновения солнца, только оторвавшегося от горизонта, вызвали в памяти те мгновения, когда рядом был отец. Ей грезилась его белозубая улыбка и колечки ароматного дыма из длинной трубки, с которой он не расставался, хрипловатый голос, отдающий приказы, и выражение глаз, устремлённых в самое сердце моря...
  Кажется, она задремала, потому что очнулась лишь от прикосновения тёплых пальцев. Подняла веки и увидела Кая, низко склонившегося над ней.
   - Бедная, - тихо сказал он, продолжая гладить её по щеке, - совсем не высыпаешься с этой работой, да?
  Бруни вскинула лицо ему навстречу. Потянулась, будто росток к солнечному лучу, жадно разглядывая оказавшиеся так близко чётко очерченные красивые губы, волевой подбородок, легкую щетину на щеках... Несмело накрыла его руку своей...
  Кай наклонился ниже. Прошептал, едва касаясь губ губами:
  - Только, если ты сама хочешь...
  Ком в горле не дал ответить.
  Сильные ладони обхватили затылок и потянули вверх.
  Он поцеловал её, сдерживая жадность, боясь напугать. Опустился на колени, чтобы обнять и притянуть к себе, целовал, не давая отвернуться, да она этого и не желала! Лишь, задохнувшись от переполнявших эмоций, чуть отстранилась. Он тут же отодвинулся, глядя на неё серьёзно и... печально. И этот взгляд ударил Бруни в самое сердце, заставил, взяв Кая за отвороты камзола, вновь потянуть к себе, на себя.
  Так бережно и нежно её не касался никто, включая мужа. Казалось, в распоряжении Кая была целая вечность, которую он собирался посвятить изучению тайн женского тела. Он наслаждался Бруни, как изысканным музыкальным инструментом, заставляя звучать ранее молчавшие струны её желаний, но, в конце концов, и сам не выдержал, сплетясь с ней в страстных, жарких и сильных объятиях...
  Солнце давало уже достаточно тепла, позволяя лежать на палубе обнажёнными, однако Кай нащупал упавшую шаль и завернул в неё Бруни. Крепко прижимая её к себе, он ни о чём не думал, баюкая мгновения счастья и покоя. А она, тяжело дыша от переполнявших эмоций, спрятала лицо у него на груди, не желая, чтобы он видел, как она плачет. И сама бы затруднилась сказать, отчего слёзы - от не сочетания странной пустоты в душе и истомы, разлившейся по телу, или от желания продлить минуты близости и осознания невозможности этого?
  Волна плеснула в борт, тронув тела прохладными брызгами. Кай встрепенулся, заглянул ей в лицо. Нежно вытер ладонью мокрые щёки.
  - Хочешь пить?
  Она кивнула. Села, потянув колени к груди и кутаясь в шаль. Собственные оголённые плечи, щиколотки и ступни неожиданно показались слишком откровенными.
  Кай принес два бокала - с водой и вином. Матушка выбрала воду... но передумала в последний момент. Ароматный напиток теплом прошёлся по горлу, вскружил голову, отодвинув стыд на задний план. Держа Кая за руку, она тихо призналась:
  - Мне было хорошо с тобой...
  Его ответный взгляд наполнял теплом и надеждой. Не отвечая, Кай встал, чтобы закрепить штурвал и спустить парус, и вернулся обратно. Легко пересадил Бруни себе на колени, со смешком заметив:
  - Какая же ты матушка? Девчонка, как есть!
  И вдруг шепнул, тесно прижав её к себе:
  - А мне с тобой как!..
  И вновь его поцелуи рисовали затейливую вязь на её коже, его руки заставляли её изгибаться навстречу движениям, а хриплый голос сводил с ума. Под застывшим в зените солнцем, на синей атласной простыне моря, они были одни в целом мире. Мире, в котором продолжали кипеть страсти, рождаться и умирать люди, начинаться и заканчиваться войны.
  
  
  Лишь горизонт порозовел, Матушка спустилась в кухню, чтобы растопить печь к приходу Пиппо. Но, к ее удивлению, там уже было тепло, а в печной пасти весело прыгал юный огонек.
  - Весь, ты тут? - позвала она, улыбаясь.
  Мальчишку, как оказалось, звали Веславом, но для удобства имя сократили.
  - Да, - смешным важным басом ответил оборотень.
  Он не только затопил печь, но и натаскал воды из колодца в большую кухонную кадку.
  Бруни ласково взлохматила его густые чёрные вихры. Стричься Весь отказался напрочь.
  Напевая, она принялась разогревать морс, выкладывать на противень приготовленные с вечера блинчики с мясом и сыром - ремесленники, шедшие на работу рано, забегали в трактир перекусить или купить еды с собой. Закончив с утренними приготовлениями, собрала на деревянный поднос простой, но сытный завтрак - краюху хлеба, плошку с топленым маслом, вареные яйца и кувшин с подогретым молоком. Кай, коли оставался ночевать у нее, просыпался рано. Вспомнив тепло его тела бок о бок с собой, Матушка улыбнулась. С той памятной прогулки на яхте прошло несколько недель, но страсть и нежность, захватившие обоих в плен, не отступали под гнетом рутины. И еще - удивительное дело - Каю и Бруни хорошо молчалось друг с другом, коли иссякали слова.
  Поднимаясь по задней лестнице в свою комнату, Матушка услышала бухтение Пиппо. Повар, бывший не в настроении с утра, особенно в такие пасмурные дни, как сегодня, ворчал по любому поводу и даже пытался давать Весю подзатыльники. Впрочем, юркий мальчишка легко их избегал.
  После возвращения с морской прогулки, Бруни не завела с ним разговор о краже подстаканников, заметив только:
  - Пиппо нужен поваренок на кухне. Если обещаешь мыть руки - можешь оставаться!
  Веслав тогда сверкнул на нее зеленым глазом и молча кивнул. А через мгновение уже крутился под ногами Пипа в лихой бандане, скрывающей кудри. Если повар и пребывал в шоке от новоявленного помощника, то промолчал, видя отношение к нему Брунгильды. А затем вынужден был признать, что от мальчишки есть польза - обостренное обоняние оборотня выявляло некачественные продукты на раз, и, самое главное, позволяло сыпать приправы в тесто в идеальной ароматической пропорции.
  Кай торопливо одевался, когда Бруни внесла поднос в комнату.
  - Не успеваю позавтракать, родная, - насладившись вкусом ее губ, сообщил он. - Сегодня надо пораньше!
  - Хоть молока выпей! - Матушка сунула ему в руки кувшин.
  И поймала себя на том, что они разговаривают, как любящие супруги. Поймала - и затаилась, баюкая неожиданный страх в душе. Ведь она до сих пор не знала настоящего имени возлюбленного. Не подозревала, откуда он приходит к ней и куда уходит. Куда... и к кому? Была ли она для него любовницей - одной из многих, или единственной подругой? Сердце шептало 'да'. Да, единственная, да, любимая... Но кто же в здравом уме доверяет такому непутевому органу?
  - Что ты? - Кай внимательно смотрел на нее. - Изменилась в лице...
  - Ничего, - Бруни отвернулась, делая вид, что вытирает передником совершенно чистый стол перед тем, как поставить на него поднос. - Когда мы увидимся?
  Обняв за плечи, он развернул ее к себе.
  - Не знаю. Могут быть дела, которые потребуют моего постоянного присутствия. Я приду, как только смогу!
  - Хорошо, - покорно ответила она.
  Подняла лицо навстречу его прощальному поцелую, проследила, как он открывает дверь и выходит из комнаты. Постояла, прижав стиснутые руки к груди. А затем допила оставшееся в кувшине молоко и отнесла вниз поднос. Раз так получилось - она позавтракает на кухне, а затем окунется в каждодневные заботы, которые помогут ей забыть горечь расставания.
  Сестры Гретель уже вовсю хлопотали в зале, расставляя скамьи и табуреты. Весь подметал пол, иногда совершая выпады черенком метлы в глаз воображаемого противника.
  Простучали решительные каблучки, и в трактир вбежала раскрасневшаяся Ванилла. Ее шею украшал кокетливый розовый платочек, а на поясе был подвешен зеленый бархатный кошель, украшенный... свежей морковкой.
  - Папочка, привет! - она ворвалась в кухню, поцеловала Пипа в лысину, чмокнула Бруни в нос и похлопала по щеке Веся, от чего тот скривился, будто девица покусилась на его лучший клык. - Нам нужны булочки, булочки, булочки! И как можно больше! Сегодня прибывает принцесса Оридана для знакомства со своим будущим супругом, принцем Колеем!
  И она закружилась в какой-то дикой смеси народного танца и придворной жеманности.
  - Очумела? - лаконично поинтересовался Пип.
  - Да что с тобой? - засмеялась Брунгильда, хватая подругу за руку и заставляя остановиться. - И откуда эта сумочка с морковкой? Я у тебя такой не помню!
  Ванилла покосилась на отца, уже снявшего со стены большущую миску для опары, прихватила пресловутый поднос и потащила в дальний угол залы, за тот самый столик, за которым обычно сиживал господин Турмалин.
  - Пип, я сейчас, - виновато сказала Бруни.
  Повар, покосившись на нее, усмехнулся.
  - Девчонки сопливые. Без секретов жизни не мыслите! Иди уж... Мы с Весем опару и без вас заведем! Правда, клыкастый?
  - А то! - радостно кивнул пацан, занося метлу в чулан.
  Бруни, прихватив кувшин с морсом, поспешила к подруге, уже вовсю уплетающей хлеб с маслом.
  - Я голодная, как волк! - заявила та. - И дико хочу спать!
  - Какой спать, у нас мерзавчики! - Матушка тоже отломила кусочек.
  - Ты неправильно говоришь! - обиделась Ванилла, корочкой зачерпывая масло из плошки. - Ты должна была спросить - почему? Почему я голодная и не выспавшаяся?
  - И? - подняла брови Матушка.
  - Что - и?
  - И почему?
  - Потому что я влюбилась и провела ночь с волшебным мужиком! - громким шепотом сказала подруга. - И еще, у меня болит живот!
  - Так быстро? - удивилась Бруни.
  - Дура, - беззлобно укорила подруга. - Живот болит от смеха. Я смеялась всю ночь!
  - Он тебя щекотал? - изумилась Матушка.
  
  Ванилла подавилась морсом. Откашлявшись, подняла на подругу покрасневшие глаза и сказала страшным шепотом:
  - Я познакомилась с Дрюней!
  - С кем? - не поняла Брунгильда.
  - С Дрюней - любимым шутом Его Величества Редьярда Третьего! И мы... как это говорится... Встречаемся уже две недели - вот!
  Матушка твердой рукой разлила морс по стаканам, взяла себе яйцо и ломоть хлеба побольше и приготовилась слушать.
  - Как-то на рассвете спускаюсь я в кухню. Ты знаешь, люблю первой приходить, даже до поварят еще! И вижу Дрюню, сидящего на столе и задумчиво жующего морковку. Я, конечно, книксен сделала, как умела - кто он, и кто я. А он давай ржать! 'Я, - говорит, - такую изящную коровеллу впервые вижу!' Ну, типа, комплимент сделал! 'Как, мол, вас зовут прекрасная незнакомка!' Слово за слово, мы с ним разговорились, пока я опару для утренних блинчиков заводила - король их страсть как любит, с творогом и вишней! А потом быстренько соорудила омлет с грибами, и мы с шутом позавтракали. И, представляешь, он оказался младшим сыном сеньора еще моего деда! Папка в город подался - на заработки, а родня наша так и живет в Руссе. И мы с Дрюней в детстве по одним и тем же оврагам лазили, в одних и тех же лесах живность ловили, купались в одной реке! Он даже мою любимую заводь знает - ловил там сомов иногда! Ну... поговорили и разошлись. А следующим утром смотрю, тут как тут. И опять с морковкой! 'Всегда любил кухни, - говорит, - уютные они и искренние, не то что залы да будуары! А за тобой наблюдать, красавица, вообще одно физиологическое удовольствие! Ты сама, как твои булочки - белая, пышная и уж, наверное, мягкая!' Видишь, слово-то какое подобрал - физиологическое! Я ему, мол, до моей мягкости вам, как мне до вашего титула. А он: 'Это почему ж так? Я собой хорош, умён и деньжата водятся! Разве плохой кавалер?' Я и сказанула, не предлагает ли он мне официально встречаться? Вот так прямо и заявила - официально! Пусть знает, что мы тоже лыком не шиты и о физиологическом удовольствии понятие имеем! А он морковкой в затылке почесал и отвечает: 'Давай рискнем, красава! Почему нет? Только об одном помни - у меня график ненормированный, от короля зависит. Так что я сейчас с тобой, а через секунду - с ним. И чтобы без обид!' На том и порешили!
  - А вы уже?.. - Бруни многозначительно округлила глаза.
  - Ты что? - высокомерно оскорбилась Ванилла. - Как можно? Мы же о-фи-ци-аль-но встречаемся, значит, все должно быть красиво и по правилам! Сначала задушевные разговоры, подарки, - она потрясла сумочкой перед Матушкиным носом, - прогулки под Луной...
  Не выдержав самой себя, Старшая Королевская Булочница хрюкнула и покатилась со смеху. Бруни, уже давно с трудом сдерживающая смешки, тоже дала себе волю.
  - Шутки шутками, подруга, - отсмеявшись, пояснила Ванилла, - а руки у него откуда надо растут! Знает - к чему и как их приложить, чтобы девушке удовольствие доставить! Но остального, и правда, пока не было! Пресвятыми тапочками клянусь!
  - А чем же вы с ним занимаетесь... под Луной? - удивилась Матушка.
  - Болтаем, - усмехнулась Ванилла. - Обо всем на свете! Он уморительно смешной, языком мелет, как мельница. У меня иногда даже сил смеяться не остается! Настоящий он шут, этот шалопай Дрюня, скажу я тебе, - с гордостью добавила она. - Качественный!
  - А я... - решила было признаться Брунгильда.
  Но тут раздался грозный оклик Пипа:
  - Ваше время истекло, болтушки! Пора тестом заняться! У нас сегодня горячий день!
  И понеслась булочная страда - от рассвета до полудня, от полудня до заката. Лишь поздно вечером, когда за Ваниллой и мерзавчиками прибыла телега из дворца, Матушка присела перекусить на кухне, положив гудящие ноги на табурет. Пиппо, как и каждый вечер любовно отмывающий кухню, с кряхтением потер поясницу и повел массивными плечами. Но его лицо выглядело довольным.
  - Однако шустрого парнишку ты притащила, - похвалил повар, что с ним, вообще-то говоря, редко случалось. - Мы сегодня на пять корзин больше сделали, чем в прошлый раз! Да он еще успел сгонять за специями на рынок!
  - Доверил ему деньги? - восхитилась Матушка. - Не побоялся?
  - Он же вернул подстаканники! - невозмутимо заметил Пиппо.
  - Ты знал? - Бруни вскочив, звонко чмокнула его в щеку. - И ничего не сказал?
  - Мне тоже было интересно посмотреть, что из всего этого получится! - лукаво блеснул глазами повар. - Все, Бруни, я пошел домой! Надеюсь, день завтра будет полегче!
  
  Помахав ему, Матушка вернулась к столу. Из зала доносились стуки и негромкие голоса - сестры Гретель и Весь убирали посуду и расставляли стулья. Еще полчаса, и на двери повиснет табличка с надписью 'Закрыто', можно будет подняться к себе, ополоснуться прохладной водой, растрепать тугую косу и, рухнув в постель, забыться до утра.
  Бруни задумчиво грела пальцы о чашку с горячим морсом. Тупая усталость кружила голову, но она не отказалась бы от прикосновений сильных мужских рук к своему телу, от ночных шепотков и тихого смеха, от замирания - кожа к коже.
  - Хозяйка, мы закончили! - крикнула из залы Ровенна. - До завтра!
  - Сладких снов! - напутствовала их Матушка. - Весь, запри двери!
   Ставни уже были закрыты. Поэтому оборотень задвинул засовы и, отчаянно зевая, направился было в свой чулан, но Бруни его остановила.
  - Ты хорошо справляешься, - серьезно сказал она. - Пип похвалил тебя сегодня, а это дорогого стоит. Но я хочу знать - не зовет ли тебя дорога?
  Мальчишка подобрался, будто намеревался прыгнуть. В глазах вновь мелькнул страх.
  - Гонишь? - вместо ответа спросил он.
  И Бруни поразилась его готовности к худшему.
  - Ни за что! Но хочешь ли ты сам остаться? Ведь я - человек. Не родное тебе существо!
  Весь подумал и несмело улыбнулся в ответ.
  - Хочу, - ответил он. - Здесь вкусно пахнет. И ты добра ко мне!
  За все время пребывания в трактире он еще ни разу не назвал Бруни ни хозяйкой, ни госпожой. Скорее всего, даже угроза жизни не заставила бы его произнести эти слова по отношению к кому бы то ни было!
  - Тогда давай потихоньку избавляться от бродяжьих привычек? - мягко предложила Матушка. - Негоже моему помощнику спать в чулане. Наверху есть свободная комната, хочу предложить тебе перебраться туда.
  - Мне? - не поверил Весь. - Целую комнату - мне одному?
  Комната когда-то была ее детской. Там стояли добротный шкаф для одежды, удобная кровать, стол и скамья, заваленная подушками. Трюмо Матушка предусмотрительно перетащила в гостиную при помощи Кая, решив, что дамское зеркало может оскорбить нежные пацанские чувства.
  Бруни встала и направилась к лестнице, скрывая улыбку.
  - Тебе, - не оборачиваясь, ответила она. - Тебе одному.
  
  Кай не появлялся несколько недель. Вначале Бруни ждала его каждый вечер, засыпала с трудом, вздрагивая от каждого шороха, спала плохо, видя спутанные сны, сулящие беду. Затем рассердилась сама на себя и, стиснув зубы, выкинула из головы все мысли о возлюбленном. Только тонко пела струной тоска в душе, да тело ныло, копя неизрасходованную нежность.
  Король заказывал булочки ежедневно, поэтому Ванилла перебралась в трактир, лишь на ночь отправляясь во дворец. Ее роман с Дрюней набирал обороты - шут подарил украшенный бубенцами букет из монеток, завернутых в конфетные обертки. 'Купи себе что-нибудь этакое, красава! - посоветовал он. - Ну, конечно, когда все бумажки развернешь!' Бумажек оказалось много - Ванилла разбиралась с ними три вечера подряд, а когда подсчитала, выяснилось, что Дрюня подарил ей сумму, достаточную для покупки нового платья, шали, туфель, и сумочки со шляпкой в придачу!
  - Это серьезное заявление чувств! - воодушевилась Матушка, узнав новость. - Мужчина, готовый потратить деньги в объеме гардероба любимой женщины - достоин всяческого поощрения!
  - Я поощрила! - неожиданно зарделась та.
  - О! - только и сказала Бруни, ощутив нечто похожее на зависть.
  Близился вечер 'чистого' понедельника. Нечастого дня, в который трактир закрывался на генеральную уборку, а Матушка подсчитывала прибыли, относила деньги ростовщику и составляла список тех покупок, что не нужны ежедневно. После обеда Ванилла зашла за подругой, намереваясь пригласить ее пройтись по лавкам - надо же было Старшей Королевской Булочнице как-то избавляться от кучи денег, буквально свалившейся с неба!
  - Заодно посмотрим, как провожают принцессу Оридану! - тормошила она Матушку. - Ожидается Большой королевский эскорт и принц Колей на белом скакуне, безутешно машущий платком вослед возлюбленной!
  - Принцесса уезжает? - удивилась Бруни.
  За политикой она не следила, слухи и сплетни, щедро обсуждаемые в трактире, не слушала так же, как Пиппо не слушал дочкины с ней разговоры.
  - Ну, так они обручились, - пожала плечами Ванилла. - Даже успели поругаться пару раз и посуду побить. В частности, приказал долго жить сервиз розового Крейского фарфора, украшенный позолоченными стрекозами и бабочками. Стоил, между прочим, как целый экипаж!
  - Откуда такие подробности?
  - Дык супница почила об голову Дрюни, - хохотнула подруга. - Впрочем, голова у него крепкая! И не только голова!
  После генеральной уборки, затеянной еще до рассвета, тело ныло, как после побоев, и Бруни рассчитывала полежать, позволив себе редкую роскошь вздремнуть в дневное время. Но Ванилла была настроена решительно. В конце концов, что это за удовольствие - тратить деньги в одиночку?
  Сломалась Матушка, когда подруга, перечисляя программу проводов, намекнула на первое появление на публике полка, целиком состоящего из оборотней.
  - Да никто ничего об этом не знал, - пояснила она на вопрос Бруни, достающей из шкафа выходное зеленое платьишко и белую ажурную накидку, связанную крючком еще матушкой. - Видать, приказ от короля был, помалкивать. А аккурат вчера зашептали во всех углах. Охота посмотреть, как оборотни в мундирах смотреться будут!
  Бруни подумала и не стала надевать туфельки в тон платью - запачкают еще в толпе - сунула ноги в обычные башмаки, взяла сумочку и спустилась вниз.
  
  Весь, сдвинув отскобленные добела столы к стенам, тренировался с деревянным мечом, который он выстругал сам себе из ножки сломанного стула. Совершал невозможные прыжки и кульбиты, закалывая невидимого противника. Зеленющие глаза горели злодейским блеском.
  - Ты остаешься за старшего! - сообщила ему Бруни. - Запри двери за нами и никого не впускай. Я вернусь вечером.
  - Не боишься? - поинтересовалась Ванилла, когда они вышли из трактира и отправились на Большую Рыночную площадь, или, как ее еще называли, площадь Толстяка Фро.
  - Не боюсь, - честно ответила Матушка. - Денег в кассе осталось немного. И потом, если он решит сбежать - мне не удержать его.
  - А знаешь, - вдруг сказала подруга, - сердце подсказывает, что он у тебя прижился. Я, конечно, с оборотнями мало знакома, но вот поварят всякого возраста навидалась по самые уши! Оборотень - не оборотень, пацаны все одинаковы, когда возраст козлиный!
  - А у Веся козлиный? - рассмеялась Бруни.
  - Еще чуть-чуть, и начнется! - присоединилась к ней Ванилла. - Ой, смотри, петушки на палочке!
  Словно судно под всеми парусами Старшая Королевская Булочница устремилась к лотку с сладостями. Матушка, усмехнувшись, отправилась следом.
  Они гуляли по Торговому кварталу до того момента, как солнце начало спускаться к горизонту. Купили уйму вещей, причем Ванилла налегла на красивое белье, а Бруни на обновки для Веслава и милые дамскому сердцу мелочи типа гребней и шпилек. А затем игра духового оркестра, разнесшаяся сверху, от дворца, заставила улицы и площади опустеть. Сами торговцы, оставив дело на помощников, поспешили на проспект, по которому должен был следовать кортеж принцессы Ориданы.
  С места, занятого подругами, процессии, передвигавшейся по одной из самых широких улиц, покуда было не видно, но слышно. Жадная до зрелищ толпа приветственно улюлюкала, свистела и желала долгие лета обрученной паре.
  Однако скоро кортеж поравнялся с подругами. Смуглая брюнетка, с прикрытыми изящной кружевной косынкой волосами, ослепительно улыбалась из открытого экипажа видному блондину, гарцующему рядом на белоснежном скакуне, известном горожанам едва ли не больше самого принца. Жеребец по кличке Петр Снежный имел обыкновение сбегать из конюшни и неспешно прогуливаться по улицам, изымая с лотков уличных торговцев фрукты и зелень. Сначала принц его наказывал, но хитрая скотина вновь и вновь находила способ ускользнуть. Наказания, ввиду бесполезности, прекратили, зато стали платить золотой тому, кто вернет гуляку во дворец.
  Принцесса Оридана имела внешность не столько красивую, сколько интересную. А принц Колей был хорош собой, будто сошел со страниц сказок. Правда, в народе его беззлобно называли шалопаем и бабником, но терпели, как терпят самого младшего братишку, материнской любви которому досталось больше, чем остальным.
  Духовой оркестр, шествовавший в начале процессии, исторгал из инструментов звуки от величественных до бравурных. За экипажами Ориданы и ее свиты следовала Королевская гвардия - молодцы, все как на подбор, выбранные из трех полков за рост, ширину в плечах и обаятельные улыбки. Мундиры трех цветов - красного, синего и голубого, хаотично смешались, придавая ровным рядам настроение с полотна безумного живописца. Офицеры, чьи мундиры были украшены золотыми и серебряными аксельбантами, ехали по краям, сдерживая волнующихся, косящих глазом на толпу, великолепных скакунов.
  Музыкальные инструменты бликовали от закатного солнца, пылали золотом и оранжем, блестели аксельбанты, погоны и пуговицы, будто волшебные паутины, накинутые на воинов, ослепительно белела косынка Ориданы и круп жеребца. Музыка, шум толпы и мерный топот копыт взлетали к небесам, обнажившимся ради такого случая до глубочайшей голубизны.
  Матушка, открыв рот, смотрела на это великолепие и пыталась охватить взглядом сразу все. Ванилла то и дело тыкала ее круглым локтем под ребро и вскрикивала, не забывая вытащить изо рта ярко-красного петушка на палочке: 'Смотри, какие ляжки! М-м-м... Мужчина с таким ляжками - это радость для страстной женщины!' или 'Глянь на того! Какая челюсть! У него, должно быть, хороший аппетит, а значит, сил много для...' Дальше она щеголяла умными словечками, пойманными во дворце, половину из которых Бруни не понимала. 'Ах! - восклицала подруга, - какая лошадка! Вон та, гнедая! А Петр-то, Петр хорош! Не шагает - красуется, собака подкованная!'
  Бруни разглядывала ляжки, челюсти и конские крупы, и думала, сопровождай её - невесту - этакая толпа народа, она со стыда спряталась бы под днищем экипажа! Однако Оридане, похоже, проводы нравились. Принцесса крутила головой во все стороны, как маленькая птичка в поисках мошек, и пыталась царственно улыбаться, хотя темперамент то и дело прорывался наружу в резких движениях узкой ладони, приветствующей толпу.
  'А вот тот хорош! Какая посадка головы! Ну, вылитый благородный статуй!' - в очередной раз воскликнула подруга и с хрустом откусила петушку хвост.
  Бруни, уставшая от впечатлений и шума, бесцельно шарила взглядом по всадникам, мечтая оказаться в собственной кухне. И вдруг зажмурилась на мгновение - будто солнцем ослепило. На вороном скакуне ехал ее Кай в темно-синем офицерском мундире, не удостаивая толпу даже взглядом. Отрешенный, высокомерный, он был настолько не похож на себя, что она решила - ошиблась, приняв за другого. Однако, узнавая поворот головы, движение сильной руки, легко удерживающей рвущего поводья жеребца, ощутила одновременно и радость, и горечь. Радость, от того, что видит его. Горечь от того, каким его видит. Этой Кай был истинным дворянином, тем, кто на таких, как Матушка Бруни, если не посмотрит с определенным интересом, значит, вообще не посмотрит!
  
  Когда он проезжал мимо, Матушка опустила лицо, делая вид, что разыскивает уроненную шпильку. Ванилла, поднявшись на цыпочки, смотрела совсем в другую сторону - в арьергард кавалькады.
  - Ты погляди! - она чуть не выпрыгивала из толпы. - Вон они! Ну, красавцы! Ну, кобели!
  - Кто? - удивилась Бруни.
  - Черный полк Королевской гвардии. Оборотни!
  Матушка, скользнув тоскливым взглядом по удаляющейся спине, облаченной в синее, приподнялась на цыпочки, чтобы лучше видеть.
  Эти улыбок направо и налево не раздавали. Ехали молча, плечом к плечу, смуглые, гибкие, с глазами убийц. Черные, расшитые серебром, мундиры не скрадывали природную грацию и силу худощавых поджарых тел. На них смотреть-то казалось опасным, не то чтобы встать на дороге.
  Бруни представила среди них Веслава - повзрослевшего, вытянувшегося, по-прежнему лохматого и опасного, как они. Такого, чтобы никто не смел обижать, бить, отбирать еду и... убивать близких.
  То, что родители Веся погибли от рук беснующейся толпы, Матушка узнала случайно. Услышала как-то стоны из чулана, где он разговаривал во сне. Зашла, хотела разбудить, но... прислушалась и села рядом, затаив дыхание. Из обрывков слов и вскриков узнала, как клан проезжал маленький городок, полный ненависти к чужакам, жители которого спровоцировали ссору. А дальше началось тотальное уничтожение. Слишком глубок был страх простых обывателей перед теми, кто видел изнанку мира звериными зрачками. Она так и не разбудила мальчишку тогда, стыдясь подслушанной тайны. Смотрела, как текут слезы по смуглым щекам, комкала передник на груди, и казалось, сердце разорвется от чужой, заново переживаемой боли.
  Кортеж, наконец, проехал мимо. Приветственные вопли покатились по направлению к порту. Толпа расходилась, шумно обсуждая принца с принцессой, гвардейские стати и... Черный полк.
  - Не жди от таких добра, - пробурчал какой-то старичок, семенящий рядом. - Убийцы и разбойники они. Какими были, такими и останутся.
  - С паршивого волка хоть шкуры кусок, - резонно заметил парнишка из компании мастеровых. - Пущай Родине послужат, чем бродяжничать, да воровать! Аркей наш их в кулаке всяко удержит!
  - Молод он ишшо! - проворчал старичок и юркнул в ближайшую подворотню, желая оставить последнее слово за собой.
  - Не знаю, будет ли с оборотней толк в армии, - проводив его глазами, сообщила Ванилла, - но смотрятся они здорово! С такими сто раз подумаешь, прежде чем в драку ввяжешься! Что-то живот подвело! Пойдем, поужинаем, подруга?
  Бруни любила ходить в другие трактиры. Чудно было сидеть за столиком, разговаривать со служками, выбирать блюда. Она ревниво оглядывала чужие занавески, украшения на стенах, одежду прислуги. С любопытством пробовала еду, приготовленную чужими руками. При этом посещала подобные заведения лишь в компании Ваниллы или Пипа, не стремясь в одиночестве гулять по городу. В родных стенах ей было уютнее. В отличие от нее, Ванилла обожала новые места и знакомства, и с удовольствием делилась каждый раз с Матушкой открытием. В этот раз она потащила ее в трактир, расположенный в Торговом районе, неподалеку от площади Толстяка Фро.
  На улицах было шумно и весело, как в дни ежегодного Праздника Прибавления. Приподнятое настроение горожан, как оказалось, спровоцировала щедрость короля, оплатившего из собственного кармана всю выпивку в городе в этот вечер, о чем, едва кортеж достиг порта, раскричались глашатаи на каждой площади.
  - Напьемся? - предложила Ванилла, когда они пришли в трактир.
  Она попыталась живописно разложить вокруг своего стула складки юбки, потом плюнула на это дело, отцепила от сумочки морковку и принялась грызть, в ожидании заказа поглядывая в окно.
  Матушка, улыбнувшись, покачала головой. Родители учили ее оценивать качество напитка, а не количество.
  - Две кружки пива, - попросила она девушку-служку.
  - И мужиков к нам не подсаживать! - добавила Ванилла. - Мы желаем тихого семейного ужина!
  Служка, кивнув, убежала на кухню, вмиг вернулась неся две запотевшие кружки с янтарным напитком.
  - Семейного? - уточнила Бруни.
  - Ты ж мне как сестра! - подруга тепло посмотрела на нее. - У меня есть младшая сеструха - Персиана, и средняя - Матушка Бруни! А что, Матушка, пойдешь ко мне подружкой на свадьбу? - совершенно неожиданно докончила она.
  Бруни подавилась первым - самым лучшим! - глотком пива. Вытаращила глаза.
  - Что - уже?
  - Что уже? - кажется, обиделась Ванилла. - Надо и о будущем думать. Годков мне немало, мужиков подходящих и того меньше. А шут - должность при дворе знатная. Вторая после короля, как ни крути!
  - А Дрюня? - уточнила Матушка. - Жаждет?
  - Чего? - опешила подруга.
  - Семейных уз.
  Ванилла пожала плечами.
  - А разве это имеет значение?
  Мгновение обе с недоумением смотрели друг на друга, а затем расхохотались.
  
  Разошлись засветло. На улицах прибавилось количество пьяных, облагодетельствованных королем. Правда, добавилось и патрулей городской стражи. Но обстановка явно не располагала барышень к поздним прогулкам без сопровождения. Потому Бруни вздохнула с облегчением, только когда Весь впустил ее в дом, затем предусмотрительно заперев засовы.
  В трактире было убрано, не считая сдвинутых к стенам в зале столов и стульев.
  - Допрыгаешь, расставь все по местам, - сказала Матушка, собираясь направиться в кладовку, проверить запасы пряностей. Судя по всему, завтра ожидается наплыв мающихся похмельем, а для такого дела лучше всего подходит легкий ароматный суп с особыми пряностями, унимающими качку в желудке и боль в голове.
  Оборотень кивнул и подобрал с пола деревянный меч.
  Матушка проверила запас продуктов, составила предварительное меню на завтра и список необходимых продуктов и задумалась, что же приготовить на ужин.
  - Весь, ты ел? - крикнула она в зал.
  Парнишка бесшумно возник на пороге, будто возник из ниоткуда. Его зрачки лунно блеснули.
  - Неа...
  Бруни, не ожидавшая его появления, даже вздрогнула.
  - Чем бы нам с тобой поужинать? Хочешь, поджарю кусок мяса и картошку?
  - Мясо! - снова блеснул глазами Весь. - Не надо картошку!
  Он собрался было вернуться к своему занятию, но, подумав, отложил меч и предложил:
  - Если ты хочешь картошки, давай я почищу!
  - Хочу, - кивнула Матушка. - Ты чисть, а я расскажу тебе о проводах принцессы...
  - Да что там интересного, в проводах-то? - забурчал парнишка, поставил на стол миску, положил рядом нож и отправился в подпол за картошкой.
  - Ну, например, сегодня я видела целый полк твоих соотечественников.
  Весь резко обернулся, балансируя на верхней ступеньке лестницы, ведущей в подпол.
  - Как это - полк?
  - Полк. В составе королевской гвардии. Они носят черные мундиры и выглядят настоящими бойцами. А главный у них - принц Аркей!
  - Его ты тоже видела? - уточнил мальчишка.
  - Может быть, - пожала плечами Матушка. - Я же не знаю, как он выглядит. Зато я знаю, что через несколько лет ты можешь стать таким же, как они!
  Ответом был раздавшийся грохот. Это Весь свалился в подпол.
  Бруни, изменившись в лице, бросилась к лестнице.
  Мальчишка сидел на полу, потирая затылок. Он поднял взгляд на Матушку, и она увидела в его глазах такую отчаянную решимость, что чуть было не попятилась назад.
  - Как? - только и спросил Весь.
  - Принц открывает факультет в Военном университете для оборотней. Так мне сказал Кай. Учеба будет бесплатной, но после тебе придется двадцать лет отслужить в королевской армии.
  Оборотень одним прыжком взлетел вверх.
  - И ты отпустишь меня учиться? - серьезно уточнил он.
  - Отпущу, - твердо ответила Бруни, сдерживая дрожь в сердце, очень похожую на материнскую. - Если на то будет твое желание!
  Весь помолчал, пристально глядя ей в глаза, и молчание было дороже золота. А затем резко развернулся и нырнул в подпол.
  - Сколько картофелин чистить? - донеслось оттуда.
  Матушка поразилась его выдержке. Наверняка радость щекотала пятки, заставляя приплясывать на месте, распирала поющей птицей грудную клетку - ведь он впервые мог стать кем-то стоящим. Вернуться к своим, как в семью. Взойти на широкую дорогу, постеленную жизнью, ранее оставлявшей ему лишь два узких пути в ямах да колдобинах - нищего и вора.
  - Если ты не будешь - четыре!
  Говяжьи ребрышки скворчали на чугунной сковороде, распространяя дивный запах жареного мяса. От картошки вился парок, плавился желтый кус масла на ее белых бочках. Ломти ржаного хлеба казались стенами крепости, возведенной на столе. Матушка вечеряла с Весем в тишине, нарушаемой лишь треском свечи.
  Стемнело. Квартальный дежурный маг уже шел со своим посохом по улицам, касаясь им подвешенных на столбах стеклянных шаров и наколдовывая внутри синеватый холодный свет. Его негромкую песенку то и дело прерывали пьяные возгласы, звуки потасовок и ругани.
  Шум почти не доносился до Матушки, а когда все же слышался, она, морщась, думала, как хорошо, что этот день пришелся на выходной! Потерянная прибыль не так пугала, как необходимость потом мыть заблеванные полы, чинить сломанную мебель, вставлять новые оконные стекла и покупать посуду взамен побитой.
  В дверь постучали. Сначала тихо, потом все сильнее. Надежда увидеть Кая, вспыхнувшая пожаром в сердце, не оправдалась - тот никогда не стал бы ломиться в дверь.
  Прихватив свечу, Бруни вышла в зал. Крикнула:
  - А ну, уймитесь там! Что вам надо!
  - Открывай, Матушка, нам охота выпить! - раздался голос Питера Коноха, одного из местных ремесленников.
  Парень был свиреп видом, кустист бровями и огромен туловом - недаром работал молотобойцем у мастера Аскеля, кузнеца. Кроткий, как овечка подмастерье, выпив, становился неуправляемым, поэтому спиртное домашние от него прятали, а Бруни - по личной просьбе его матушки, с которой он жил до сих пор, так и не женившись, - сильно разбавляла подаваемое ему пиво и никогда не продавала более крепкие напитки.
  Шум голосов, раздавшийся за возгласом, указал на целую толпу прихлебателей кузнечного подмастерья, мучимых жаждой.
  - Пит, мы сегодня закрыты! - спокойно, но твердо сказала Бруни. - Приходите завтра!
  Дверь сотряс страшенный удар.
  - Какого хряка! - раздался рёв в ответ. - Мне охота выпить!
  Створка затряслась, как припадочная. Матушка невольно попятилась назад, лихорадочно раздумывая над дальнейшими действиями. Бежать через заднюю дверь за стражей? Ворвавшиеся смутьяны разнесут и разграбят трактир так, что она не узнает его по возвращении. А то и подожгут - случалось подобное о прошлом годе на соседней улице.
  Доски жалобно затрещали.
  Неожиданно сильная ладонь подтолкнула Бруни за стойку - к выходу из зала.
  - Беги за патрулем, - резко дергая ушами, прорычал Весь. - Я их задержу!
  - Они не в себе! - испугалась Матушка. - Убьют тебя!
  - Не уб-ю-ют... - провыл в ответ оборотень, начиная превращаться. - У-у-хо-ди-и...
  Кинув последний взгляд на упавшего на пол и корчащегося в судорогах мальчишку, Бруни судорожно вздохнула и бросилась прочь.
  К ее счастью патруль как раз показался в начале соседней улицы. Она набрала воздуха в легкие и крикнула изо всех сил 'На помощь!' И еще на всякий случай 'Пожар!' Метнулась обратно, оказавшись в зале как раз в тот момент, когда дверь слетела с петель, а несколько человек, размахивая горящими факелами и ножами, ввалились внутрь. И были остановлены низким рычанием и яростным клацаньем зубов черного зверя, вздыбившего шерсть на холке и между острыми ушами.
  Прижавшись спиной к стойке, Матушка разглядывала животное, больше всего напоминавшее волка-переростка. В своей человечьей ипостаси Веслав был жилист и худощав, и сохранил эти качества, став зверем. Но она замечала, как бугрятся под кожей стальные мышцы, и старалась не смотреть на его оскаленную пасть.
  Оборотень, чуть повернув голову, блеснул на Бруни лунным зрачком.
  - А ну-ка, убирайтесь прочь! - звенящим от напряжения голосом крикнула Матушка. - Вон из моего трактира!
  Будто ведомый ее голосом, Весь, низко зарычав, пошел вперед.
  Топот сапог по дощатому полу возвестил о прибытии стражи, возглавляемой давним знакомцем Бруни - сержантом Йеном Макхоленом по прозвищу Бычок. Патрульные, щедро раздавая направо и налево пинки и удары мечами плашмя, выгнали нападавших наружу. Всех, кроме Коноха. Подмастерье, больше похожий на разъяренного минотавра, сжимал пудовые кулаки и наливался кровью. Глаза у него были совсем бешеные.
  - Шел бы домой, мамашка заждалась, небось! - добродушно посоветовал ему сержант, однако Бруни видела, как он напряжен, ожидая от невменяемого какой-нибудь пакости.
  Так и случилось. Взревев, Питер бросился вперед. Казалось, сейчас он сметет Бычка, раздавит трактирную стойку, проломит стены одну за другой и выскочит с другого конца дома, распугивая прохожих.
  Черный зверь стремительно взвился в воздух, ударил всеми лапами подмастерье в грудь, повалил на пол и завис над ним, прихватив за горло.
  - Тихо, тихо, - примирительно сказал Макхолен, подходя к ним ближе, - он хорошо приложился затылком и оттого успокоился. Отпусти его, парень!
  Весь выразительно посмотрел на Бруни.
  - От... отпусти! - заикаясь от волнения, попросила она.
  Зверь, соскочив на пол и подойдя к ней, сел рядом. Матушка машинально положила руку на его загривок.
  Стражники скрутили подмастерье и выволокли наружу.
  - Представляю, что будет на свадьбу Ортаны и Колея! - хохотнул Бычок, поворачиваясь к Брунгильде. - Девочка, да ты побледнела! Испугалась?
  Матушка мелко закивала, сползла по стене и расплакалась, обняв Веся за мощную шею.
  - Ну-ну, - смутился Макхолен, не выносящий женских слез, - сейчас мои ребята дверь обратно приладят, и все будет хорошо! А я, пожалуй, весь квартальный резерв на улицы выведу. Ибо только завтра наступят тишина и благодать, а сегодня творится сплошное непотребство!
  С этими словами он вышел наружу.
  Весь стойко терпел рыдания Матушки. Дышал глубоко, вывалив наружу ярко-красный язык, философски поглядывал в потолок. В конце концов, не выдержал, облизал Брунгильде нос и уши, застав ее захихикать, и скрылся в подполе - преображаться.
  Стражники, кряхтя, водрузили на место дверь.
  - Пригласи завтра плотника, - посоветовал сержант на прощание. - До утра-то она простоит. И если что - мои парни будут дежурить под тем фонарем!
  - Спасибо, - бледно улыбнулась Матушка, сделав себе заметку, отправить утром Макхолену домой корзину с мерзавчиками для него и сладкими вафлями для его дочек-двойняшек.
  Заперев дверь, она устало вернулась на кухню и села за стол.
  Весь в человечьем обличье с удовольствием догрызал последнюю порцию ребрышек. Подперев голову рукой, Матушка разглядывала его тонкую шею, худые ключицы, выпирающие в вырезе рубашки, неистовые кудри, отросшие уже ниже плеч и перехваченные кожаным ремешком.
  - Почему ты не защитил себя? - тихо спросила она. - Когда убивали твоих родных, когда тебя ловили и мучали - почему ты не сделал, как сейчас? Ты же сильнее человека, намного сильнее!
  Оборотень осторожно, будто боялся сломать, положил последнюю не разгрызенную косточку на тарелку. Подумал, подбирая слова.
  - Потому что я - не убийца! - ответил, наконец. - Я могу охотиться, когда голоден... Но я - не убийца!
  Матушка встала и, проходя мимо, к лестнице, поцеловала его в теплую макушку.
  
  Наутро прибежал взволнованный Пип, до которого дошли слухи о произошедшем. Схватив Бруни за плечи, потряс, словно проверяя, все ли у нее на месте, погладил по щеке и, обняв, крепко прижал к себе. Непривычная к подобным проявлениям чувств с его стороны Матушка, страшно смущаясь, поклялась ему в собственной целости и сохранности.
  Веслав, отправленный с утра пораньше за плотником, по возращении удостоился своей порции объятий, против которых шумно выражал недовольство, отпихиваясь, выворачиваясь, клацая зубами и ругаясь, как портовый грузчик. Даже сестрички Гретель, которые до сих пор относились к нему со смесью недоверия и опаски, потрепали его по кудрям в знак похвалы.
  А вечером Матушка увидела Кая, входящего в зал. Не глядя по сторонам, он прошел за стойку, взял ее за руку и увел наверх. И на лестнице обнял и прижал к себе так крепко, что Бруни позабыла дышать.
  - С тобой все хорошо? - спросил он.
  В хриплом голосе прорвалось тщательно скрываемое волнение.
  - Узнал про нападение, да? - пискнула сдавленная в стальных объятиях Матушка и вдруг, упершись ладонями ему в грудь с силой отстранилась. - Где ты был столько времени! Я так ждала!..
  Подняв ее на руки, Кай перешагнул порог комнаты. И ожег жадным шепотом:
  - А у меня больше нет сил ждать!..
  Словно плотный кокон укутал обоих - ни посторонних звуков с улицы или снизу - с кухни и зала, ни дневного света из окон. Мир сузился до шепотков и прикосновений губ - к губам, кожи - к коже.
  После Бруни прильнула к груди Кая щекой и затихла, слушая бешеный стук сердца. Его чуть шершавая ладонь гуляла по ее бедру и спине, выводила загадочные знаки на плечах и груди.
  Вдруг приподняв Бруни на вытянутых руках над собой и глядя ей в глаза, он попросил:
  - Прости меня!
  - За что? - удивилась она, потянувшись ладонями к его лицу. Прикрыла веки, гладя его по щекам, подбородку, шее, будто пыталась вспомнить наощупь.
  Кай снова крепко обнял её:
  - Я не смог защитить тебя...
  И замолчал. Недосказанность пала между ними лезвием тишины. Тяжелым... Ранящим...
  - Я видела тебя вчера, - торопясь разбить эту тишину, произнесла Матушка и удивилась тому, как мгновенно закаменели его мышцы, будто он в статую превратился. - Гвардейский мундир тебе к лицу!
  - Синий - хороший цвет, - коротко выдохнул Кай.
  - Но почему именно полк принца Аркея? - уточнила она.
  Кай промедлил с ответом. Потом пожал плечами.
  - Я - его ровесник, наверное, поэтому...
  - Ты участвовал в прошлой войне? - продолжала спрашивать она.
  За все время существовавших между ними отношений это был первый разговор, в котором она могла хоть что-то узнать о любимом.
  Он поцеловал ее в лоб, встал, подошел к окну. Лаконично ответил:
  - Да.
  Подперев голову рукой, Бруни разглядывала его - обнаженного - и ловила себя на том, что эти мгновения наедине отравлены толикой печали. Да, она любит его, но никогда не назовет своим! И Каю она нужна - но не настолько, чтобы презрев правила, он сделал ее женой...
  - Я сказала Весю про новый факультет, - произнесла она, страшась молчания. - Он хочет учиться и служить Родине, как его собратья из Черного полка.
  Кай с интересом обернулся.
  - Ты их тоже видела вчера? Хороши, правда?
  - Правда, - кивнула Матушка. - Но они такие... пугающие!
  Он рассмеялся, вернулся, сел на край кровати и, посадив Бруни на колени, укутал в одеяло. Спросил неожиданно:
  - Сколько лет твоему парнишке?
  - Я... я не знаю! - растерялась она. - Время оборотней долговечней человеческого, а признаки возраста мне неизвестны.
  - Понял, - кивнул Кай. - Тогда я попрошу взглянуть на него Лихая Торхаша Красное Лихо, уж он-то не ошибается в таких вещах!
  - А кто это? - удивилась Матушка.
  Такое странное имя она слышала впервые.
  - Это их полковник. Он оборотень и мой побратим.
  - Твой побратим - оборотень? - испугалась Бруни. - Что это значит? Он тебя укусил?
  Кай посмотрел с изумлением, а затем расхохотался так, что повалился на кровать, увлекая ее за собой.
  - Нет, - пояснил он, отсмеявшись. - Просто однажды я спас жизнь ему. А он отплатил мне тем же. Это случилось давно, еще до войны. А на войне мы уже и не считали, сколько раз отводили смерть друг от друга... Когда он придет, угостишь его мясом с кровью? Он обожает стейки!
  - А когда он придет? - с опаской поинтересовалась Бруни, ловя жадные руки, вновь отправившиеся гулять по ее телу.
  - Завтра, - шепнул Кай, целуя ее в шею, - это все завтра...
  
КУПИТЬ:
ЛАБИРИНТ
ОЗОН
ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИН ЭКСМО
ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИН АСТ
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"