Каверина Елена Владимировна : другие произведения.

Благослови меня с небес

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Благослови меня с небес На жизнь меня благослови Благослови нести свой крест И помнить о твой любви...

Благослови меня с небес

  
  
   Благослови меня с небес,
   На жизнь меня благослови,
   Благослови нести свой крест
   И помнить о твоей любви...
  
   (Посвящается Игорю Каверину)
   Глава 1
  
   Настя Полякова была очень красивой девочкой. Будучи еще совсем маленькой, она часто слышала, как знакомые и незнакомые люди, с умилением говорили ее маме: "Какая же у Вас, Танечка, красивая дочка, просто маленькая принцесса!" Когда Настя смеялась, ее большие голубые глазки, обрамленные длинными темными ресничками, словно два бриллиантика небесного цвета, сияли своими гранями, излучая свет. Маленький, слегка вздернутый носик, с несколькими едва заметными пятнышками веснушек, правильный овал лица и розовые, будто нарисованные губки-бантики придавали ее лицу необыкновенную прелесть. Но самое большое изумление и восхищение у окружающих вызывали Настины волосы. Волосы золотого цвета. Не рыжего, не русого, а именно золотого, точнее цвета спелой пшеницы, шелковистые, слегка волнистые, тяжелые, густые. Когда она распускала косу, они струились по спине почти до самых колен, словно горный водопад, восхищая своей красотой. За эти волосы ее иногда называли Златовлаской. Настенька представляла себя принцессой с золотыми волосами и как все девчонки, особенно понимающие преимущества своей внешности, уже с ранних лет мечтала о прекрасном принце. Она вообще была неисправимая мечтательница, то и дело летающая где-то в облаках.
   Вот и сейчас, будучи уже довольно взрослой шестнадцатилетней девушкой, она смотрела на учителя, который распинался у доски, пытаясь донести до маленьких умненьких головок своих учеников решение интеграла, и размышляла как, наверное, было бы хорошо иметь такого мужа как Максим Сергеевич. "Он такой умный, старательный, вон как всю доску расписал - второй кусок мела кончается. В аспирантуре учиться, надо же, а стеснительный, чуть что, сразу краснеет. В общем-то, он симпатичный: умные серые глаза, очки правда какие-то нелепые, но это ничего, темно - русые волосы аккуратно пострижены, голос приятный, мягкий, улыбка красивая, зубы как у артиста белые ровные, губы... так какие у него губы, немножко пухлые, наверно с ним целоваться было бы приятно, нос прямой, тонкий, как же портят его эти очки! Сколько же ему лет? Так посчитаем: семнадцать чтобы окончить школу, плюс пять, чтобы окончить институт, да плюс два года он в аспирантуре, так значит двадцать четыре. Немного староват",- рассудила она, - продолжая рассматривать Максима Сергеевича. Настя закрыла глаза и попыталась представить: вот идет она по школе, а в школе всем уже известно, что новый учитель математики безумно влюблен в свою ученицу и ждет не дождется, когда же ей исполнится восемнадцать, чтобы повести ее под венец. Каждое утро он подвозит ее до крыльца школы на своей красивой машине. Так, стоп, откуда у него машина?- ну ладно пусть без машины. Но каждый вечер они сидят в его квартире, и он помогает ей постигать непостижимую для нее алгебру. Так, а квартира у него откуда? Он живет с родителями- мамой завучем школы, к тому же злющей, просто жуть, и папой, вроде бы инженером на заводе. Ах, как бы ей хотелось, что бы ее сказочный принц, помимо того, что он, естественно, должен быть божественно прекрасен, помог бы забыть про их с мамой вечные проблемы: катастрофическую нехватку денег, про то, что нечего надеть, про то, что приходится экономить буквально на всем, про штопку колготок и перешивание старых вещей. Он увел бы ее в свой сказочный дворец, что бы не ютиться им с мамой в одной комнате. И еще, он избавил бы маму от необходимости так много и тяжело работать, работать за гроши. "Нет, это не он, конечно не он,- с грустью решила Настя,- и вообще, он в школе временно, заменяет заболевшую математичку. Нет, что-то не так",- поморщила она носик, почему-то не испытав привычного восторга, который всегда сопровождал ее в полетах на облака. Все, мечта зашла в тупик. Настя, окончательно спустившись с облака, снова внимательно посмотрела на учителя. Ей даже стало его немного жалко, потому что, окинув взглядом класс, поняла, что не только она, но и добрая половина учеников занимается не понятно чем. "На себя надейся, девочка моя, только на себя" -всплыли в голове мамины слова и Настя перевела взгляд на исписанную формулами доску.
   Закончив писать на доске решение интеграла, Максим Сергеевич повернулся к классу и, встретив Настин изучающий взгляд, как всегда краснея, спросил:
   -Полякова, у вас что, вопрос ко мне? вам что-то не понятно, пожалуйста, спрашивайте,- он говорил мягким тихим голосом.
   -Нет, Максим Сергеевич, вопросов нет, - ответила она.
   -Спасибо,- сказал он. В классе кто-то хихикнул.
   -Пожалуйста, продолжайте, Максим Сергеевич! - Настя смотрела на него в упор своими голубыми глазами, слегка улыбаясь и перебирая руками косу. В классе повисла тишина.
   "Вот стерва, - подумал Максим Сергеевич,- красивая молодая стерва, достанется же такая кому-нибудь! Хотя ее можно понять, с ее-то внешностью можно вполне прожить без интегралов. А я скажу маме, что больше не уступлю ее просьбе кого-нибудь заменять в школе, с меня хватит!".
  
   Настя терпеть не могла алгебру, как впрочем, геометрию, химию, физику и все точные науки вместе взятые. Они с трудом поддавались ее сознанию, она не понимала того, чего не могла почувствовать: цифры, формулы, и пущее наказание -чертежи, представлялись для нее набором бездушных знаков и символов, которые кто-то умный, наверное даже очень умный, учитывая общепризнанную важность этих наук, придумал складывать, перемножать, переплетать и перемешивать, получая нужный ответ. Так уж была устроена ее золотая головка: в ней легко могла уместиться целая поэма, которую она только что прочла, и которая тронула ее сердце, или новая песня, конечно же, про любовь, при чем неважно на каком языке она была исполнена, или щипающий душу роман о большой и светлой любви. Читая их она перемещалась в другой мир и переживала все, что там происходило, вместе с героями. Ей было так хорошо в своем зазеркалье, что возвращаясь назад в действительность, она переносила оттуда свой восторг, любовь и чувства, даже на вполне обыденные предметы, совсем не романтичные и не интересные. Она обожала любоваться рассветом, восхищаться закатом, умиляться до слез глядя на ночное небо, переливающееся бриллиантами звезд. Она любила облака, белые пушистые, любила солнце, воду, цветы. Но запомнить формулу или решить задачу было для нее сущим наказанием: ей приходилось тратить уйму времени на точные предметы, что бы успевать по ним в школе хотя бы на четверку. И ей было безумно жаль этого времени, потому что хотелось заниматься совсем другим, тем, что удивительным образом легко давалось ей и приносило массу удовольствия: читать романы о любви, стихи, и сказки. Настя обожала сказки. В шестнадцать лет она с упоением перечитала "Алые паруса", испытав при этом такой же трепет и восторг, как в семь лет от "Золушки" и "Белоснежки". А еще она любила немецкий язык.
   Способности к языку у Насти проявились совершенно неожиданно, с четвертого класса, как только этот предмет им стали преподавать в школе. Ни каких особых усилий к его овладению она не прикладывала. Но у нее получалось лучше всех: она первая в классе научилась читать, потом лучше всех переводить, а потом и говорить по-немецки. Она быстро стала любимой ученицей Эммы Павловны, учителя немецкого языка, которая уже в пятом классе сказала Настиной маме, что у Насти явные способности к языку, поэтому их непременно надо их развивать: "Такой дар - большая редкость и загубить такой талант-преступление перед ребенком и перед обществом в целом",- назидательно говорила она.
   С тех пор Настя не пропускала ни одного факультатива по немецкому, и стала постоянной участницей городских и областных олимпиад по языку, на некоторых даже побеждала. Мама ей покупала книжки на немецком, выписывала газету "Роте Фане". Таким образом, Настина будущая профессия была определена Эммой Павловной, совместно с мамой, уже в тринадцатилетнем возрасте: Настя будет поступать в гуманитарный университет на факультет иностранной литературы, и будет переводчиком или преподавателем немецкого языка. С не меньшим упоением она самостоятельно по учебникам и словарям осваивала французский. Ах, как хотелось узнать о чем так сказочно красиво поет Джо Дассен и Мирей Матье и ее любимая Эдит Пиаф. Французский в школе больше не преподавали, потому что единственная в городе учительница вышла на пенсию. Настя брала у нее учебники и часто бегала к ней в гости, Зинаида Васильевна жила в соседнем дворе, и с удовольствием помогала девочке в изучении французского. Мысль о том, что будущая профессия неразрывно будет связана с языками давно и прочно о прижилась в Настиной головке, и ни о какой другой профессии она никогда не думала. Мало того, скоро об этом знали и одноклассники и учителя. Авторитет Эммы Павловны в школе был непререкаемым, она была, как ни как, заслуженным учителем и секретарем школьной партийной ячейки. Она часто говорила своим ученикам: "В этой жизни, мои дорогие, достаточно уметь делать всего лишь одно дело. Но делать его нужно в сто крат лучше других, любить его надо, больше всех остальных дел на свете. Ему одному посвятить свою жизнь и оно - это ваше дело, будет вас не только кормить, но и станет смыслом вашей жизни, и может даже прославить вас на весь мир!" Ученики страшно боялись ее, да и учителя побаивались, во всяком случае, старались не спорить. Эмма Павловна ни когда не ставила четверок: либо ставила "пять", либо "два", потом двойку с большим трудом можно было исправить на тройку.
   "Вы либо знаете мой урок, либо не знаете, дорогие дети, других вариантов у вас нет", -говорила она, - охватывая класс властным взглядом маленьких колючих глаз. А Настя ходила у Эммы Павловны в любимых ученицах. О таком покровительстве другие дети даже не мечтали.
   Однажды, в девятом классе, у Насти по физике выходила тройка в четверти. Последняя решающая контрольная была сущим наказанием: одну задачу решила, другую кое-как, потеряла на нее уйму времени, и пока добилась правильного ответа, прозвенел звонок. Настя в ужасе поняла, что два задания остались нерешенными вовсе. "Все. Это-конец, -думала она,- с тройкой в четверти меня Эмма Павловна просто возненавидит. А областная олимпиада по немецкому сразу после каникул. Кто же повезет туда троечницу?" Слезы катились по ее щекам горючими ручьями, она так и не пошевелилась с места, в то время как все ученики уже сдали тетради и вышли из класса.
   -Полякова, ты почему тетрадь не сдаешь? - спросила Лариса Васильевна, учитель физики.
   -Лариса Васильевна, пожалуйста, можно я дорешаю на перемене, я не успела,- Настя умоляюще смотрела на учителя.
   -Конечно нет! Ты что, на особом положении? сдавай тетрадь, мне нужно класс проветрить. На что нарешала, то и получишь,- Лариса Васильевна буквально вырвала тетрадь из ее рук.
  
   -Что, майне медхен,- сверлила Настю глазами Эмма Павловна, - столько готовиться к олимпиаде и все псу под хвост? Как ты могла? Кто, скажи мне пожалуйста, будет тебя в области серьезно воспринимать с тройкой?
   -Но, Эмма Павловна, я же не по физике на олимпиаду еду, в конце концов, вы же сами говорили... - Настя пыталась говорить твердо, но голос, как назло, предательски дрожал.
   -Молчать! Я говорила, а ты не так все поняла. Я говорила: только пять с плюсом по немецкому и не ниже четверки по всем остальным. Для тебя лично это-аксиома, ферштейн? Что предприняла, чтобы исправить ситуацию?
   Настя не могла сообразить, как она вообще могла ее исправить но, почему-то, вылепила:
   - Я попросила Ларису Васильевну, чтобы она разрешила мне на перемене дорешать.
   -Ну, а она? - Эмма Павловна прищурила один глаз, а второй оставался широко раскрытым и сверлил Настю как механический бур.
   - Она не разрешила, сказала, что ей класс проветрить надо,- выдохнула Настя, при этом она чувствовала себя преступницей и перед Эммой Павловной, и перед Ларисой Васильевной, и перед мамой, и перед всем белым светом.
   - Сиди здесь и жди меня, я на совещание, приду через полчаса. Эмма Павловна поправила прическу, утопив растопыренные пальцы обоих рук в волосах и прочесав ими с двух сторон до закрученной на макушке дуле, сверкнула глазами и вышла из класса. "Господи, благослови!" -повторяла про себя Настя. Эти слова в трудные минуты всегда говорила ее мама. Настя тоже, только про себя, не вслух, когда было тяжело. Ровно через полчаса Эмма Павловна вошла в класс и положила перед Настей ее тетрадь с контрольной по физике. Вырвала последнюю страницу, на которой зияла огромная тройка с длинным кривым минусом, поставленная Ларисой Васильевной. Насте казалось, что стул под ней уплывает, видеть такое от учителя, да еще от самой Эммы Павловны, было на грани фантастики. Она положила перед ней задание, ту самую контрольную:
   - Так, час тебе времени, чтобы все было сделано на "отлично", поняла? Время пошло,- и она вышла из класса, закрыв Настю на ключ с обратной стороны.
   "Ну дела!- подумала Настя,- Эмма Павловна действительно может все!"
   Через час контрольная была решена, в класс вошла Эмма Павловна и следом за ней Лариса Васильевна. У последней был вид провинившейся школьницы, было видно, что она только что плакала.
   - Ну что, Настя, давай посмотрим, что у тебя получилось,- Лариса Васильевна быстро пробежала глазами по исписанным страницам. - Ну вот, совсем другое дело. За это можно поставить пять! - она улыбнулась, но улыбка получилась корявой.
   У Насти от удивления перехватило дыхание.
   -Будем принципиальными, коллега, контрольная решена со второй попытки, так что четверки вполне достаточно, - отчеканила Эмма Павловна.
   -Да, конечно, - тихо сказала Лариса Васильевна, - и аккуратно вывела четверку в Настиной тетради. Все это время Эмма Павловна смотрела на нее, не моргая, словно контролируя, все ли та делает так, как нужно.
   - Спасибо, за понимание коллега, и обещаю Вам, если среди Ваших учеников появиться хотя бы один с задатками Эйнштейна, я прощу ему незнание моего предмета и не буду чинить препятствия в виде плохих отметок, всего доброго!
   - Спасибо,- тихо сказала Лариса Васильевна, и медленно вышла из класса. Насте показалось, что она вдруг стала как-то ниже ростом или вдруг постарела, в общем, ей стало немного жаль Ларису Васильевну.
   Таким образом, тройка в четверти была исправлена на четверку, и ни кто из учителей, ни когда больше не пытался поставить Поляковой "три" по своему предмету. Ту областную олимпиаду по немецкому языку Настя выиграла блестяще и в школе раз и навсегда было закреплено звание "любимицы Б ольшой Эммы". Конечно, ей это льстило, но и работать приходилось неимоверно. Она понимала, что один прокол по любому предмету и весь заработанный ею авторитет в школе полетит в тартарары и восстановить его будет практически невозможно. В десятом классе Эмма Павловна иногда позволяла Насте самостоятельно проводить уроки немецкого. Сама она садилась за последнюю парту, и весь урок наблюдала, как Настя проводила опрос, ставила оценки, правда карандашом, в журнал, потом выдавала новую тему. Насте сначала казалось, что одноклассники ее за это ненавидят, но потом поняла, что ошиблась, потому что двойки, она, естественно, ни кому не ставила и если спрашивала, то только того, кто, по ее мнению выучил урок и ни когда не ошибалась, потому что по глазам понимала кто не готов к уроку. Ведь Эмма Павловна с последней парты не могла видеть глаз учеников. Так что одноклассникам даже нравились уроки Насти Поляковой.
  
   Прозвенел звонок, Максим Сергеевич зачем-то посмотрел на часы, словно проверяя, вовремя ли его подали, а ученики, весь урок прибывающие в томном унынии, как испуганные воробью сорвались со своих мест, и с шумом и гамом устремились к выходу из класса. Это был последний урок, завтра долгожданное воскресенье.
   В раздевалке к Насте подошла Тамара Семенова, ее одноклассница и лучшая подруг:
   - Настен, пойдешь на дискотеку сегодня в клуб?- спросила она.
   Насте безумно хотелось пойти на дискотеку, тем более что там будут крутить невероятно популярных "Модерн Токинг" но, тяжело вздохнув ответила:
   -Нет, Том, извини , я не могу.
   -Но сегодня же суббота, ты что, опять будешь зубрить свой немецкий? Пойдем, девчонки все идут,- не отставала подруга.
   -Том, я тебе сто раз говорила, я не зубрю немецкий, а читаю со словарем. Мне же поступать на иняз. Сейчас, например Гете "Фауста" читаю и перевожу.
   -Зачем тебе "Фауст", ты и так шпрехаешь, дай Бог каждому, - Тамара слегка поморщила свой остренький носик, -я вообще не пойму, как можно любить немецкий, вот итальянский или английский, я еще понимаю, а тут дыр , быр...
   - Ну, кому как! Ты же понимаешь, что школьной программы недостаточно, для поступления. Вот поэтому мне нужно заниматься больше, читать, переводить, чтобы свободно владеть языком.
   -Да поступишь ты, как делать нечего и без "Фауста", Насть! Надо последние дни хоть погулять, потом засядем за экзамены и все- прощай дискотеки. Тем более что "Токинги"- тоже немцы, только поют на английском!
   -Том, у меня сапоги совсем развалились, видишь. Настя показала на свои сапоги из кожзаменителя, они действительно выглядели неважно: носки заметно ободрались, крем уже не помогал их маскировать, и к тому же стали бесформенными, растоптанными. - Мы по магазинам походили с мамой, но там шаром покати, а на барахолку у нас денег нет. Так что мне просто не в чем идти.
   -Слушай, одень осенние, я сама в осенних пойду, в ботфортах,- предложила Тамара.
   -Том, осенние тоже не лучше, да и холодно в них еще, а что там у тебя за ботфорты?- поинтересовалась Настя.
   -Ой, они такие классные, замшевые и кожей отделаны, носочек узкий такой, сами чуть выше колен. Мне их папа привез из командировки, сейчас ботфорты в моде. У нас такие не купишь, разве что, действительно на барахолке , минимум рублей за сто.
   - Ну вот, а у меня мама зарабатывает девяноста, хоть пашет как папа Карло,- выпалила Настя.
   -Да, трудно ей, я понимаю. А почему она на другую работу не перейдет? У Оксаны с Надей мать мастером на заводе работает. И твоя бы могла. Тетя Таня, она же вроде техникум заканчивала, а метет дворы за гроши. Ладно, я дам тебе свои синие сапоги, я ж в новых пойду. Давай позвоню вечером, договорились?
   -Ладно, звони,- сказала Настя.
   Как у нее все просто, думала Настя, "дам тебе свои синие- я в новых пойду". А синие то у нее тоже новые, куплены этой весной. Да, Тамара невообразимая тряпочница, но какой классный у нее папа, одевает ее как куклу. Во всяком случае, проблем со шмотками у Томки точно нет. Настя же болезненно не любила смену времен года. Потому, что со сменой погоды нужно было менять одежду, и особенно обувь, а это - большая проблема, во-первых, купить что-то приличное и модное было не на что, во-вторых, это все являлось страшным дефицитом. Завидовала ли Настя своей подруге, наверное, но утешала себя тем, что Тамара явно проигрывала ей внешне. Это, кстати, признавала и сама Тамара, будучи человеком прямым и честным. "Но что такое красота, когда ее не во что одеть? Все равно, что бриллиант в пластмассовой оправе",- думала про себя Настя. Тем не менее, она решила не лишать себя удовольствия и пойти на дискотеку, пусть и в Тамаркиных сапогах.
  
   Глава 2
  
   Настина мама одна воспитывала дочь. Ее папа скрылся в неизвестном направлении, как только узнал, что у молодой студентки машиностроительного техникума, в котором он преподавал, будет ребенок. Татьяна же влюбилась безумно, как только можно влюбиться в первый раз в жизни. Еще бы в него не влюбиться: красив, умен, образован. Он был старше ее на двенадцать лет. Любил ли он ее? Она думала, что да. Иначе и быть не могло. Она ведь очень хороша собой: высокая, стройная, грациозная, с красивыми правильными чертами лица, копной льняных волос и светло-зелеными глазами. К тому же она была такая молодая, гораздо моложе его. Последний аргумент был для нее важнее всех остальных. К тому же, она совсем не походила на деревенских простушек, которых сразу можно было отличить по широким резиновым сапогам- неизменной обуви чуть ли не в любое время года, и безвкусным бесформенным платьям и юбкам изо льна и сатина. Она умела красиво одеваться, кроме того, мама научила ее шить. С детства Таня помогала ей крутить тугую ручку швейной машинки, распарывать, разглаживать, наживуливать. Ей порой до смерти надоедало это занятие, и она злилась, что вечно сидит как привязанная, около мамы за каким-нибудь шитьем, потому что у мамы, как всегда, полно заказов: то на платье, то на костюм, то на выбитую скатерть. Когда подруги гуляли на улице, ходили купаться на речку или в лес за грибами и ягодами, а самое главное, когда они разбивали туфли от плясок в деревенском клубе, Тане больших трудов стоило улизнуть из дома. Про танцы приходилось договариваться с мамой за неделю, предварительно выполнив все ее задания. Так, постепенно, она овладела навыками кроя и шитья и спокойно могла за одну ночь сшить себе платье, конечно, не так умело как мама, но все же довольно прилично. После окончания десятилетки она приехала из деревни в город поступила в техникум на заочное отделение и стала работать на заводе. Жила в заводском общежитии. Конечно, было трудно, денег на жизнь категорически не хватало. Родители остались в деревне, довольно далеко: за шестьсот километров. Поезда туда прямого не было. Если ехать, то с несколькими пересадками. Так что связь с родителями была только в письмах. Нет-нет, да отец присылал ей до востребования десятку-другую помощи, но в основном рассчитывать приходилось только на себя. Вот и вкалывала на заводе на тяжелых прессах в три смены и училась на технолога машиностроительного производства. Отец, Николай Михайлович одобрял, мама была категорически против ее отъезда в город:
   "Что, в деревне, работы, что ли нету? Черти тебя понесут не знамо куда",- ругалась она.
   Но отец сказал:" Пусть едет, мать, пусть учиться. В люди пусть выходит. А коровам хвосты крутить, это всегда успеется".
   "Так одни ж останемся, дед, Мишку, черти унесли за тридевять земель, теперь энта собралась бежать из дому". Михаил -Татьянин старший брат, сразу после школы уехал учиться в высшее военно-инженерное училище. Потом служил в Германии в ограниченном контингенте, в деревню приезжал раз в два-три года. Сын теперь далеко, на дочь в старости вся надежда. Но и она, видите ли, в люди собралась. Собралась и уехала с благословения и одобрения отца, мама Антонина Матвеевна так и не смирилась. В техникуме на первом курсе Татьяна и влюбилась. В молодого преподавателя Сергея Владимировича были влюблены все девчонки ее группы. Его золотые кудри, голубые бездонные глаза свели деревенскую девчонку с ума. Их роман был страстным и скорым. Но оказалось, что он женат, да еще и член партии. Беременная студентка означала конец его семейной жизни и карьере, стремительно набиравшей ход. Он спешно перевелся в другой город на завод, перевез семью и был таков. Татьяна долго ни чего не писала родителям, боялась. Так и ходила на работу, да в техникум. Сама себе внушила, что все обойдется. Но время шло, ее положение уже стало заметно. С прессов ее перевели на конвейер - на работу полегче. А потом приехал отец. Пришел в общежитие. Таня как раз пол мыла. Так наклонившись и сидела, не знала, как встать, чтоб отец ничего не заметил.
   -Ну что, доча, вышла значит в люди? Я как чуял. Че, думаю пишет все как-то в полслова, чего не договаривает? Вот приехал посмотреть. И чего вижу? Ох, грех то какой! Ну, вставай говорить будем серьезно. Отец устало опустился на табуретку у стола.
   -Пап, не ругай меня. Я сама себя каждый день ругаю, - Таня встала, отжала тряпку и дальше продолжала мыть пол.
   -Ну, и хто этот проходимец. Я его сейчас в два счета по партийной линии, мать его в душу.
   - Пап, он уже убежал от этой партийной линии. Нет его - скрылся.
   -Нет, дак найдем и приведем к ответу, как полагается! -стукнул по столу отец.
   -Не надо, пап, к ответу. Сама виновата. Сама и отвечать буду. Женатый он, пап. И ребенок у него уже есть маленький. Так что я сама во всем виновата. Она бросила тряпку прижалась к теплой отцовской рубахе и тихо заплакала.
   -Ну ладно, ладно не реви, Танюха,- отец посадил ее себе на колено, как маленькую девочку. Она свернулась клубочком и продолжала плакать.
   - Че, матери то говорить будем? Она ведь как знала пускать не хотела. Это я, старый дурак, тебя отпустил. Вот он город-то этот боком вышел. Собирайся, дочь, домой поедем. Нечего тут куковать одной.
   -Нет, папка, не поеду. Не могу я, -сказала Татьяна, не переставая шмыгать носом. -Я же еще работаю, не в декретном еще. Да и экзамены скоро в техникуме. Пап, я все - равно закончу техникум, потом работать буду. Я же за этим сюда приехала. И что в деревне - то скажут, и мама ведь запилит и тебя и меня. Езжай один, папка. За гостинцы спасибо Мне сейчас любая помощь не лишняя, сам понимаешь. Ребенок родится, там видно будет. Может и приеду. Увидит мама внука или внучку, глядишь, оттает. Ты там подготавливай ее постепенно, ладно.
   - Ох, бедная ты моя девочка, голова твоя бедовая. Ты, если совсем невмоготу будет, все бросай и приезжай. Дом там твой. Мы помрем, тебе все одно достанется. Я ж его своими руками построил, да ты сама знаешь. Мишке, то точно до него дела нет, а мать я подготовлю, беру огонь, так сказать на себя. А он все ж таки паршивец, этот твой как говоришь - то зовут его?
   - Я не говорила пап, Сергеем зовут Владимировичем Терехиным.
   -Чертом его зовут с рогами, а не Сергеем Владимировичем, язви его в душу,- с грустью сказал отец и еще крепче прижал к себе дочь.
  
   В тот же день он уехал. Таня долго смотрела вслед уходившему поезду и шептала, глотая слезы : "Папка, папочка, я люблю тебя".
   Татьянины родители были полной противоположностью друг друга. Отец высокий, худой, но очень сильный человек. И очень добрый. Он прощал детям все их проделки. Уличив в какой-нибудь шалости, прижмет, бывало к себе, потреплет ладошкой по макушке: "Я вам, язви вас в душу пошалю"- а потом расцелует в щеки, глядя на них любящими глазами. Мама была строгой, Тане порой казалось, что мама не любит ее. Мишку любит и прощает ему все и поощряет его за все. Тане же добиться похвалы от мамы было практически невозможно. Она обязательно находила какие-нибудь недостатки в том, что она делала. " Вот если ты распорола вытачку, ну что бы тебе ее сразу разутюжить, что ума не хватает?" " Ну если ты помыла пол, что нельзя было насухо протереть, Мишка или отец пойдут, поскользнуться, что ты все в пол руки делаешь. Таня, как ты жить собираешься, взрослая уже, а о завтрашнем дне не думаешь, все у тебя сикось-накось". Или " какие тебе танцы, нам еще скатерть соседке добить надо, деньги, между прочим, заработаем, тебе же туфли новые купим". Таня очень обижалась на маму, но вида не показывала. Только однажды набралась смелости и спросила :
   - Мама, почему ты Мишу любишь больше меня?
   -С чего ты взяла, что больше?- мама остановила машинку, на которой вырисовывала очередной узор на чью-то скатерть, и грозно взглянула на дочь - это что к жизни тебя готовлю, учу тебя всему, на танцы хвостом вилять не пускаю, значит уже и не люблю, так что-ли по твоему? Таня была уже не рада, что спросила, вид у мамы был такой, что Таня ждала, что она сейчас чем-нибудь в нее запустит.
   - Но Мишке можно все,- выдавила из себя Таня,- а меня ты даже не похвалишь, хоть я младше его и учусь лучше, -Таня почувствовала, что слезы навернулись на глаза. Предатели! Меньше всего на свете она хотела, что бы мама увидела ее слезы.
   -Иди сюда,- ласково сказала мама. Таня медленно подошла к ней. Мама протянула руки к ее лицу, Таня присела возле нее. Теплые мамины ладошки нежно легли на ее щеки, она увидела, что глаза у мамы глаза тоже стали влажными.
   - Послушай, меня, девочка, я очень тебя люблю, и боюсь за тебя, и спешу научить тебя жить, понимаешь, самостоятельно жить. Вот там, - она показала на окно, - тебя жалеть ни кто не будет, по головке ни кто не погладит, вот там тебе достанется в хвост и в гриву, если ты ни чего не будешь уметь делать. За окном была видна длинная извилистая дорога, уходящая далеко за горизонт, за которым -город, другая жизнь, вожделенная, свободная. Таня , как и все ее подружки, уже давно мечтала о том, как уедет из деревни в город по этой самой дороге. Уедет от огорода, от коровы, от дров, сена, таскания воды, непролазной грязи на дорогах, из-за которой шесть месяцев в году приходилось ходить в резиновых сапогах, и наконец, от вечно недовольной мамы с ее вечными заданиями, переделать которые было невозможно. Уедет и докажет всем, особенно маме, что она Таня Полякова может сама многого добиться в жизни, может жить самостоятельно, прекрасно жить на зависть окружающим и на гордость родителям, особенно мамы. Ей так хотелось, что бы мама признала в ней личность, взрослого самостоятельного человека, и что бы однажды мама искренне похвалила ее.
   -Но, мама, Мишка, он ни чем не лучше меня, а ты его даже не ругаешь и отпускаешь гулять, даже если уроки не сделаны,- обиженно произнесла Таня.
   -А что Мишка, - мама ласково смотрела на нее. -Запомни, доченька, мужикам на свете легче живется. Это ты будешь дом обустраивать, уют, чистоту поддерживать. Это ты будешь детей воспитывать, уму-разуму их учить. Кормить, обшивать, обвязывать - ты будешь всех своих домочадцев. И за мужем смотреть, чтобы ухожен был, обстиран, накрахмален, в общем, сыт, пьян и нос в табаке, понимаешь!- мама улыбнулась.
   - Мама, но ведь папа тебе помогает во всем, я себе мужа такого же найду, как папа,- Таня была необыкновенно рада, что мама разговорилась с ней, да еще про что - про мужа, про семью, невероятно!
   -Папа - конечно, молодец! А благодаря кому он молодцом-то стал? Он же у нас, того, блаженный. Его ведь как воспитали: что бог даст, то и ладно. Он же вырос среди богомольцев. А я тебе так скажу: бог то бог, да сам не будь плох. Пока не потопаешь, путем не полопаешь, милая моя, и уповать на манну небесную не надо, с неба только мухи белые сыпятся, а ими сыт не будешь. На себя надейся в этой жизни, девочка моя, только на себя. Работать надо и понятия про жизнь иметь правильные. Мы же поженились, он не знал, где чисто, где погано ведро: мог в одном ведре питьевую воду носить в нем же потом и Маньке комбикорм замешивать. Не знал, что разуваться надо, когда в дом зашел, что печку белить надо, не раз в год, а так, что бы еще видно было, что она вообще беленая. Его мать, бабушка твоя, рано умерла, ему семь лет только было. А мужик есть мужик, нашел себе бабенку такую же набожную, вот они с ней лоб и разбивали у образов, где ж было ей детей чему- то научить, у нее своих четверо было. Что курить в доме нельзя- сенки для этого есть. Что женатому не пристало по ночам по пивнушкам шляться, а домой надо идти к жене, к детям, и чтоб жена с ума не сходила, где он и что с ним. Он у нас конечно, работяга. Он горы свернуть может, это так, дом вон наш сам построил, на зависть всем, ну а направлял его кто по-твоему? Вот, ваша мать! Если тебе порассказывать, сколько я трудов положила, чтобы папа стал таким, какой он есть! Они с войны то знаешь, какие поприходили - свободные, ни кто им не указ, герои как ни как. Ни в какие ворота их не загонишь. И папа твой не исключение. Мужика себе хорошего самой делать надо и детей самой воспитывать надо, чтобы не выросли лодырями. А Мишка наш не лодырь, он видишь за отцом как тянется. Конечно, работы у мужиков в быту в семье гораздо меньше, чем у нас у женщин. И потом Мишка сейчас школу кончит и в ружье - в военное училище. Там, не переживай, научат всему, чему мать с отцом не научили. Она тяжело вздохнула,- А может, не приведи господи, ему еще на войну придется. Кто знает. Так что ты не смотри, Таня, и не думай, что ему легче будет. А тебе вот надо будет юбку или платье, а денег купить нет, возьмешь ткань и сошьешь, да не как у всех из магазина черти что, а красиво под свою фигуру, вспомнишь мать и спасибо скажешь. Хотя, дождешься от вас спасибо,- мама снова повернулась к машинке, показывая, что разговор окончен. Тане еще хотелось поговорить с мамой, но она не осмелилась продолжить разговор. Тем не менее, на душе у нее стало легко: " Мама меня любит! Просто это такая любовь,- сказала она себе. Главное- что она меня любит!" Таня была счастлива. Но мечта уехать из деревни и начать самостоятельную жизнь оставалась самой заветной, она давала сил, помогала преодолевать все трудности и неприятности.
   Прошло немного лет и старенький автобус увез Таню навстречу ее мечте по той самой извилистой дороге, уходящей за горизонт.
  
   В самом конце мая у Татьяны родилась девочка. Здоровый, крупный ребенок четыре килограмма двести граммов. Татьяна чуть не умерла при родах. "Куда ж ты ее так раскормила",- сетовала акушерка. Сама как пигалица, а такую девку принесла крупнющую. Не скоро встанешь. Зови родных. Одна не справишься".
   Подружка Полина, которая жила с Татьяной в одной комнате в общежитии и работала вместе с ней на заводе, отбила телеграмму в деревню Таниным родителям: "Приезжайте. Татьяна родила дочь. Сама плохая". Отец и мать приехали сразу, едва получив телеграмму. Мама плакала всю дорогу.
   -Я знала старый, что ты что-то скрываешь от меня. Вот сердце чуяло- беда с Танькой . Что молчали, секреты у вас от матери, видишь, что натворили. Вот теперь мать все и расхлебывать должна. Поделом мне дуре. Доверила тебе ребенка . "Пусть в люди выйдет"- вышла?
   -Ой, мать, не кори себя давай решать что дальше делать будем . Худо Таньке - то, не справится одна. Отец сильно переживал, не спал толком, не ел, только одну за одной закручивал "козьи ножки" и курил, курил.
   Девочку назвали Настенькой. Так решил дед. Через неделю Настю выписали из роддома, а Татьяна оставалась в больнице еще целый месяц. Родители забрали ребенка с собой в деревню. Мама так рассудила:
   -Молока у нее все одно с гулькин нос. А мы выкормим, у нас воздух, молочко свое. Да и мы с тобой дед еще не старые. Ничего вырастим. Вон у нас какая девка- красавица. Глазищи - то какие, у нас в роду таких нет: в отца, наверное, паршивца эдакова.
   Через три месяца после рождения дочери Татьяна вернулась на работу. И в техникум. А Настя осталась жить с родителями в деревне. Теперь Татьяна часто приезжала в деревню. И дорога не казалась такой долгой. Как только суббота нерабочая мчалась сломя голову. Нацелует Настенку, намилует, подарков привезет всяких. И снова в город на работу. Так и прошло пять лет. Пока не грянула беда. Сильно заболел отец Николай Михайлович. Сильный здоровый мужик пятидесяти шести лет от роду стал таять на глазах и вскоре умер от рака легких. Врачи сказали, что это ему война легкие потрепала: было ранение в легкое, потом туберкулез приключился, а потом и рак.
   -Не управлюсь я, дочь, одна и с домом и с ребенком. За ней вон глаз да глаз нужен. Не смогу я долго без деда прожить. Забирай девчонку, вырастили с дедом тебе ее почти что до школы, теперь давай сама. Ты работаешь, ума, вроде набралась. Жить только надо решать, где будете с дитем - в общежитие нельзя, небось?
   -Нельзя, мам. Но я что-нибудь придумаю. Ты лечись, не болей пожалуйста. Ты же у меня еще совсем молодая, мама! Татьяна почувствовала такое непреодолимое желание прижаться к материнской груди, так как всегда прижималась к отцовской. Таня, всю свою жизнь мечтавшая сбежать от матери в город, теперь уже было приняла решение остаться с мамой в деревне, что бы сказать маме все, что было не сказано, слышать каждый день мамин такой ласковый и родной голос, насладиться материнской заботой и любовью, которой ей так не хватало в детстве. Как было приятно чувствовать себя маленькой девочкой, маминой любимой дочкой!
   Почему мама не позволяла ей любить себя, почему держала ее на расстоянии, может она все-таки сама виновата в этом, она была не достаточно умна и трудолюбива и не оправдывала маминых надежд? Таня часто спрашивала себя об этом, и все-таки решила, что если бы в детстве ей досталось немного больше материнского тепла, ее жизнь сложилась бы по другому, она не бросилась бы в объятия первому, кто приласкал и нежно прижал к себе, нашептывая на ушко ласковые слова. Уж ее то дочь, ее Настенька будет расти в безграничной материнской любви, и жизнь у нее будет счастливой, гораздо счастливей чем у нее. Вот ради чего она, Таня Полякова, теперь будет жить: ради счастья своей златокудрой маленькой принцессы! Поэтому, Татьяна все же не осталась в деревне, она не хотела своей дочери такого же детства, которое было у нее. Она собрала Настины вещички и уехала с ней в город.
  
   Получить квартиру можно было от завода. Но только надо было перейти на работу в заводское жилхозяйство дворником или уборщиком лестничных клеток. Там платили совсем мало, но жилье давали сразу и отработав десять лет оно переходило из заводского хозяйства работнику в безвременный найм. Татьяне пришлось так и поступить. Взяла себе на ставку три двора, шесть домов подъезды подметать и переехала с дочерью в маленькую, но все же отдельную однокомнатную квартиру. Мама умерла ровно через год после отца. Просто однажды утром не проснулась. Сердце остановилось. Брат Миша приехал на похороны матери, к отцу не приезжал. Заграницей еще был, а тут его уже перевели в Ригу.
   Татьяна родительский дом продавать не стала. Не смогла. Закрыла ставни, повесила на дверь амбарный замок, попросила соседей приглядеть за домом, ключ им оставила и уехала. В деревню приезжала после этого только один раз. Вымыла все в доме, выбелила, огород соседи засаживали картошкой, чтоб бурьян не рос. Хотела продать, но опять не смогла.
   "Вот уж точно заработаю квартиру, тогда продам. А так знаю, что у меня все-таки дом есть",- решила она. Вот так и растила Настю одна. Замуж звали, не пошла. Вставала рано с рассветом и шла мести дворы, потом ходила убирать подъезды. А вечерами шила, она так была благодарна маме, за эту науку. У ее маленькой девочки были самые лучшие платьица. Таких не купишь в магазине. В магазине все одинаковые, а у Настеньки все наряды сплошь эксклюзивные. Она ей шила шелковые костюмчики, кружевные платьица, плиссированные юбочки, и даже курточки и пальто. Были, конечно, и заказы от знакомых, за некоторые она бралась, если они были не слишком сложные и кропотливые, она не любила шить на заказ и делала это исключительно с целью дополнительного заработка, но обожала шить на дочь. Она мысли не могла допустить, чтобы ее девочка была хуже других одета или обута и из кожи вон лезла, чтобы та ни в чем не нуждалась. Она любила дочь больше жизни. Она с умилением смотрела в ее голубые глазки, при этом часто у нее самой наворачивались слезы, потому что видела в них того, кого полюбила однажды, неправильной, но очень сильной любовью.
   Татьяна ни когда, ни чего не рассказывала дочери об отце. Только однажды, сказала, что он был летчиком и погиб в авиакатастрофе, отведя самолет от города в чистое поле. Усвоив эту мысль с раннего детства, Настя, впрочем, больше ни какими подробностями и не интересовалась, а если ее спрашивали про отца, то пересказывала мамину легенду и даже немного гордилась своим героическим отцом: еще бы такое красивое слово "авиакатастрофа".
   -Мам, а может тебе на завод снова перейти ну мастером, например, там ведь платят хорошо, ну что у нас вечно нет денег. Я сегодня на дискотеку пойду в Томкиных сапогах,- Настя, насупив брови, и принялась укладывать челку.
   -Настенька, доченька, я перейду, конечно, вот еще годик поработаю и перейду, я же зашила тебе сапожки, по-моему, в них еще можно походить, а дочь?- Татьяна смотрела на дочь умоляющими глазами. - Детка моя, потерпи, а сапожки мы купим. Вот я еще четыре подъезда взялась подметать, так нам теперь полегче будет.
   -Мамуль, но я же не в претензиях, я все понимаю, вообще законы у нас: ну кто это придумал, что надо десять лет в дворниках проработать, чтобы квартира стала твоей? Почему не пять не шесть, а именно десять, да еще за гроши. Ладно, мам, если хочешь я буду тебе помогать мести подъезды, буду правда - правда, мне все равно кто там что подумает.
   -Анастасия, ты ни когда не будешь мести подъезды, ты будешь учиться, ты непременно поступишь в институт и будешь переводчиком: я для этого и работаю, и что бы эта квартира была твоя. Татьяна строго посмотрела на дочь и та поняла, что лучше с матерью не спорить. Тем более, что она назвала ее Анастасией, это означало, что мама злится.
   -И не надо меня жалеть, поняла, знай свое дело учись, у тебя пока нет других забот. А сапоги мы, доча, купим обязательно, -Татьяна прижала к себе дочь ,поцеловала ее в макушку. -Я всегда тебе говорила и сейчас повторяю, ты- моя маленькая принцесса, ты -моя любимая девочка с золотыми волосами. И все у тебя в жизни будет хорошо. И принц за тобой придет и жить ты будешь не так как я прожила свою жизнь. Но пока такой принц на горизонте не появился, на себя надейся, девочка, только на себя!
   -Мамочка, милая я так тебя люблю! Я буду всегда с тобой. Когда я выйду замуж (она уже вспорхнула в мыслях на любимое белое облако), то ты будешь жить со мной в большом доме. Я буду заниматься переводами, и преподавать немецкую литературу, у меня будет замечательный муж, сильный и смелый, а ты будешь сидеть у камина в кресле-качалке и читать внукам сказки Андерсена. Знаешь, сколько у тебя будет внуков: трое! Мальчик и две девочки- близняшки, как Ксюша с Надей. Вот так. Так что готовься, мам!
   Татьяна внимательно посмотрела на дочь, и, покачав головой, сказала:
   -Господи, какое ты еще дите, и ни чему-то я тебя в жизни не научила.
  
   Глава 3
  
   В клубе было не протолкнуться, а в туалете не продохнуть от дыма сигарет. Курили все, это был своеобразный ритуал, перед началом дискотеки: молодые люди непременно заходили в тесный туалет, так как вошедших в клуб на улицу уже не выпускали, и курили "Астру" "Опал", "Родопи". У Тамары сегодня была пачка "Мальборо". О, какой это был эффект на окружающих! Настина компания сразу стала на голову выше остальных курящих, во всяком случае, им самим так казалось. Оксана была в джинсах-банах. А Надя- ее зеркальное отражение, в джинсовой юбке. Оксана не курила, и постоянно ворчала на Надю и грозилась все рассказать маме. Тамара снова затмевала всех: она была в микровельветовых брюках, заправленных в сапоги-ботфорты. Мода в их провинциальном городке на эту тему еще даже не пищала, а у Тамары все это уже было. Ее папа работал водителем - дальнобойщиком и привозил из-за границы разные модные шмотки. Тамарка, будучи человеком не жадным, давала поносить вещи своим подругам. Благо у всех четверых был один размер. Так что на дискотеку Настя пришла в Томкиных сапогах, Оксана в Томкиных джинсах, а Надя в Томкиной джинсовой юбке. Девчонки производила впечатление: четыре длинноногие длинноволосые красавицы всегда на дискотеке были в центре внимания.
   "Токинги" были великолепны. Весь вечер крутили только их. Романтичные красавцы- мечта каждой девчонки. Томас Андерс казался пришельцем с другой планеты, так как для землянина он был неестественно красив: длинные черные волосы, томный взгляд великолепных карих глаз, бронзовая кожа, ослепительная белозубая улыбка, чувственные губы, отливающие металлическим блеском и нежный, умиротворяющий голос. Музыка сопровождалась показом на большом экране клипа. Это был восторг! Молодые люди были разморены двухчасовым скаканьем на танцполе, великолепным пением и оглушены динамиками, дискотека подходила к концу. И, как всегда, в конце диск-жокей объявил белый танец. Это была своего рода кульминация дискотеки. Некоторые девчонки, не любительницы долгих скачек, приходили специально под белый танец, в надежде пригласить приглянувшегося парня. А парни, которые еще не были столь романтичны в силу возраста или характера, и белый танец был для них чем - то утомительным, наоборот, умудрялись незаметно удалиться с площадки. В общем, в этом всегда была своя интрига: удастся ли станцевать с тем, за кем наблюдала весь вечер, а может даже познакомиться поближе. В зале почти полностью погасили свет, народ стал расходиться: кто подпирать стенку, кто в бар, но несколько парочек оставались танцевать.
   Настя с девчонками стояли у самой сцены и зачарованно глядели на экран в предвкушении медленного танца. Это было еще одной непременной интригой дискотеки, какой клип и какую музыку поставят на белый танец. Как правило диск- жокей всегда приятно удивлял публику, ставя под занавес самое лучшее, что удавалось раздобыть. И на сей раз надежды девчонок оправдались: на экране появился Джо Дассен. Красавец, в ослепительно белом костюме, томный взгляд его голубых глаз завораживал, а его бархатный голос и красивейшая песня с первых своих звуков пленили, кружили голову, навивали сладкую тоску:

Et si tu n'existais pas,

Dis-moi pourquoi j'existerais ?

Pour traНner dans un monde sans toi,

Sans espoir et sans regrets...

  
   - Ну тебе сегодня как по заказу, то немцы, то французы!- улыбаясь сказала Тамара Насте,- а ты идти не хотела.
   Настя боковым зрением увидела, что к ним приближается какой-то парень в черном кожаном пиджаке. Он шел прямо на них уверенно, быстро. Одна рука в кармане брюк, на шее белый шарф. Он остановился прямо перед Настей, вынул руку из кармана , протянул к ней, и слегка наклонив голову сказал:
   -Разрешите вас пригласить на танец, милая девушка!
   Тамара, Оксана и Надя стояли, раскрыв рты.
   -Вообще - то -это белый танец, молодой человек, так что дамы приглашают кавалеров!- подбоченившись проиронизировала Тамара.
   -Ну так и приглашайте, я вам не мешаю! Так вы будете со мной танцевать, милая девушка? -повторил он вопрос Насте , при этом в его глазах мелькнул озорной огонек.
   -Милая девушка, надо же! - девчонки хмыкнули и отошли от них в сторонку. Зал был полупустой.
   Он взял ее за руку и отвел на середину зала.
   - Меня зовут Андрей, - сказал он.
   - Настя,- тихо ответила она.
   Он был красив. Он был красив как..., нет, она не могла найти сравнения. Он был полной противоположностью всех ее кумиров с экрана. Каштановые волнистые волосы, почти до плеч, выразительные голубые глаза, нет даже не голубые, что-то между голубыми и зелеными, черные брови, тонкий прямой нос, правильный подбородок. Его лицо было красивым, слишком красивым для мужчины. У Насти мелькнуло в голове " да по нему Голливуд плачет!" Вместе с тем он был высокого роста, плечи широкие, руки сильные Он едва коснулся губами ее уха :
   - Ну что потанцуем, златовласка?
   У нее перехватило дыхание. Он положил Настины руки себе на плечи, чуть притянул ее к себе за талию и она почувствовала запах его кожи и едва уловимый запах одеколона. Это очень взволновало ее. Он посмотрел ей в глаза, провел рукой по ее волосам и поднес к губам, выбившийся из косы локон ее волос. У нее подкосились ноги. Тамаркины сапоги вдруг стали малы на три размера. Они медленно двигались под бархатный голос Джо Дассена.
   - Я тебя никогда здесь раньше не видела, Андрей, - сказала она, немного осмелев.
   - А я здесь ни когда раньше и не был. А вот сегодня зашел посмотреть, где пропадает моя младшая сестра. Сестру не нашел, зато увидел тебя. Я весь вечер на тебя смотрел. Ты красивая. Ты, безусловно, самое любимое творение природы! Тебе, наверное, часто это говорят, а, Насть?- улыбнулся он.
   -Часто! - она тоже лукаво улыбнулась. - Знаешь, а ты тоже ничего. Она потрогала пальцами его бицепсы.
   - Ну, это спорт! У тебя есть парень, Настя? - прямо спросил он.
   -Нет. Но мне, в общем - то, сейчас не до парней: я скоро поступаю в институт. Много готовлюсь, вот дискотека по субботам единственное развлечение. А остальное все учеба, учеба. А ты чем занимаешься, Андрей? - спросила она.
   - Заканчиваю техникум, и после защиты сразу в ряды нашей доблестной армии. Так что гулять мне осталось недолго. И, похоже, я встретил девушку, которая будет писать мне письма и тем самым скрашивать мои суровые армейские будни! Он улыбнулся широкой доброй улыбкой.
   - Уж не меня ли ты имеешь ввиду?! - улыбнулась она в ответ.
   - Тебя, конечно, Настенька!- он так нежно сказал "Настенька", что у нее на миг перехватило дыхание. - Можно я провожу тебя домой? - спросил он.
   -Проводи, только нас четверо, - она кивнула в сторону подруг,- Оксана, Надя, и Тома мы вместе!
   -Четверо? Ну ничего, в машину все войдут!
   -Так ты на машине?!
   - Да. Так что развезу твоих подружек прямо до подъезда, тем более, что двое из них точно живут вместе, - он улыбаясь кивнул на Надю и Оксану. -Надо же как похожи, как ты их различаешь?
   -Легко, мы дружим с первого класса, они только внешне похожи, а так совершенно разные люди.
   - Надо будет научиться их различать, чтобы не попасть впросак, -весело сказал он. А вон та строгая девушка в модных сапогах, значит, Тамара.
   -Тамара, и она моя лучшая подруга!
   -Надо будет поближе с ней познакомится.
   -Зачем тебе поближе с ней знакомиться?- не поняла Настя. - Или по принципу скажи, кто твой друг!?...-она улыбаясь смотрела на него.
   -Ну, в какой то степени! Знаешь, ужасно обидно, что у нас с тобой так мало времени.
   -Мало времени?
   - Настенька, я ведь уже сказал, что через три месяца мне в армию, на два года. А я только сегодня познакомился с самой красивой девушкой на свете. Вот мне и обидно, что у меня мало времени, что бы ей понравиться.
   -А тебе хочется мне понравиться?
  
   - В данный момент мне этого хочется больше всего,- нежно сказал он. Настя не могла понять, серьезно он говорит или шутит. Но ей было очень приятно говорить с ним. Приятно и легко. Белый танец заканчивался, но ей безумно хотелось, чтобы музыка играла дольше, она несколько раз смотрела на экран, мысленно умоляя Джо Дассена продолжать пение. Она отчетливо улавливала смысл песни, уроки французского не прошли даром, и тихонько повторяла про себя:
   "Если бы не было тебя

Скажи, зачем тогда мне было жить?..."

  
   Ей очень нравилось танцевать с этим красивым парнем, который так неожиданно встретился на ее пути, и очень нравилось чувствовать на своей спине его горячие сильные руки.
  
   Глава 4
   Белая "Волга" стала часто появляться в школьном дворе, вызывая неутолимое любопытство и черно-белую зависть Настиных подруг и знакомых. После занятий Настя подходила к сверкающей белизной новенькой машине, садилась на переднее сиденье и молодой красивый парень, одарив ее поцелуем в щеку, увозил домой в сопровождении изумленных взглядов одноклассников. На дискотеки девчонки уже ходить перестали, близился к концу учебный год и все с напряжением готовились к выпускным экзаменам. Тамара готовилась в медицинское училище, чтобы в дальнейшем окончить институт и стать врачом, как ее мама. Сразу уезжать в областной центр и поступать в медицинский было нереально: конкурс доходил до десяти человек на место. А после училища можно было поступить по отдельному конкурсу. Тамаркина мама, Татьяна Викторовна, работала врачом акушером-гинекологом, и ее бабушка всю жизнь проработала фельдшером в больнице, поэтому естественно, что Тамара Семенова должна была продолжить династию медицинских работников, этот вопрос в семье был решен давным-давно и ни каким корректировкам не подлежал. Папа Тамары тоже закончил медицинский институт. Но много лет назад пересел на собственный "КАМАЗ" и занялся грузоперевозками, что являлось более прибыльным делом и благодаря которому семья жила более менее зажиточно.
   Надя и Ксюша Полтавцевы, сестры-близнецы, мечтали стать учителями в начальных классах. Поэтому намеривались поступать в педагогический институт. В принципе, к окончанию школы подруги уже знали, чем они будут заниматься в жизни, на кого учиться и кем в дальнейшем работать.
   О дружбе Насти с Андреем, вскоре стало известно Эмме Павловне. Она как-то попросила ее задержаться после урока:
   - Настя, кто этот парень? - спросила она, продолжая проверять чью- то тетрадь.
   -Какой парень, Эмма Павловна?- наивно спросила Настя.
   -Так, не надо со мной паясничать! Я спрашиваю, кто этот парень, на фоне автомобиля которого, машина директора нашей школы кажется драндулетом,- учительница строго посмотрела на Настю. У той сразу перед глазами нарисовалась картинка, как буквально вчера она садилась в машину к Андрею, а директор пытался завести припаркованную рядом старенькую "копейку".
   - Это Андрей, Эмма Павловна, а причем здесь его машина? К тому же это машина его отца...
   -Так, стоп, я тебя не о том спрашиваю! Я спрашиваю, этот парень не мешает тебе готовиться к поступлению в институт? И я спрашиваю, ты не забыла, сколько сил мы с тобой затратили, чтобы ты стала лингвистом?
   - Нет, он мне не мешает, Эмма Павловна, я готовлюсь. Мы просто дружим вот и все,- пролепетала она в ответ.
   - Просто дружим! - она нацелила на Настю свой сверлящий взгляд.- Смотри девочка, хоть ты и гордость школы, хоть ты и выиграла ни одну олимпиаду по немецкому языку, любовь тебе сейчас ни к чему. Займись учебой, готовься к экзаменам, мой тебе совет! Помни о деле, которое должно стать твоим на всю жизнь. Эмма Павловна была незамужней женщиной и у нее не было детей. В школе ее за глаза называли "синим чулком", а она сама иногда, толи в шутку, то ли всерьез, сетовала на то, что из-за своей работы не может выйти замуж. Что они, то есть ученики, так ей расшатали нервную систему, что теперь из-за скверного характера ее никто замуж не берет. "Завидует", - подумала Настя и пропустила ее слова мимо ушей. Что может посоветовать старая дева, хоть и учительница.
   Каждый вечер Андрей приезжал к ней домой. Они пили чай. Болтали о том, о сем. Им было очень хорошо вместе. Татьяне тоже нравился Андрей: вежливый, обходительный, из хорошей семьи. "Пусть дружат,- думала она, - тем более, что мальчику через пару месяцев в армию". Девчонки по началу обижались на Настю, за то, что она практически перестала с ними общаться. Но вскоре все привыкли к мысли, что она дружит с парнем и ей теперь не до подруг.
  
   - Я не пойду к тебе домой, зачем это ты придумал знакомить меня с родителями? Я стесняюсь,- упиралась Настя, сердито надувая губки.
   -Насть, мама тебя приглашает в гости и папа тоже. Просто я им все уши прожужжал про тебя. Вот они и хотят тебя увидеть. Ну пойдем, тебе что трудно сделать им приятное?- ласково настаивал Андрей.
   -Да мне неудобно, ты понимаешь! Просто мы с тобой знакомы- то всего один месяц, а ты уже ведешь меня знакомиться к родителям.
   -Ну, считай, что не просто знакомиться, а, я не знаю, чай попить с вареньем, у мамы очень вкусное варенье, не пожалеешь!
   Они спорили в прихожей. При этом Андрей пытался надеть на нее пальто, а она его сбрасывала с плеч, он снова накидывал пальто, она снова сбрасывала. В конце концов, он резко прижал ее к себе и поцеловал прямо в губы по настоящему, первый раз со времени их знакомства. Это было так приятно: его теплые губы, трепетное дыхание и сильные руки, сжимающие ее в нежном объятии. Она почувствовала, что краснеет и попыталась тихонько освободиться из его объятий. Но он крепко держал ее в своих сильных руках. "Если бы он знал, что это первый настоящий поцелуй в моей жизни!", - думала она. Но решила, что ни за что не скажет ему об этом, чтобы не задавался.
   -Тебе еще нужны какие-нибудь аргументы, чтобы познакомиться с моими родителями?- он нежно гладил ее волосы.- Пошли, а то сейчас опять поцелую!- улыбнулся он.
   -Андрей, ты любишь меня?- зачем-то спросила она и тут же ей стало неловко за этот вопрос.
   -Я... конечно люблю! - Он смотрел на нее и улыбался краешком губ-. Как можно не любить такую красавицу. Она подумала: "Вот бы он спросил, люблю ли я его. Что сказать в ответ -не знаю. Но, боже, как оказывается приятно целоваться!"
  
   Андрей жил вместе с родителями в большом доме на Сиреневой улице, на окраине города, вдали от городской суеты, выхлопных газов и чадящих заводских труб. Такие дома уже начали называть модным словом "коттеджи", это были кирпичные, как правило, двухэтажные частные дома, со всеми удобствами и участком земли. Коттеджи завод строил для своих работников: руководителей и заслуженных ветеранов производства. Папа Андрея, Николай Степанович Горский, работал главным инженером на машиностроительном заводе .
   Настя ни когда раньше не бывала в таком доме. Обширная усадьба, с березами и соснами, огорожена высоким забором из белого штакетника, все выглядело так, будто взяли участок девственного леса, загородили, и построили дом. Недалеко от дома располагалась белая беседка с куполообразной крышей синего цвета. Дом поразил ее: высокий, белый с двумя колоннами у входа, мансардой и маленьким балкончиком, большими светлыми окнами. Перед домом росли красавицы ели, зелено-голубого цвета, Настя посчитала - восемь- по четыре с каждой стороны. " И здесь они живут втроем,- подумала Настя,- ничего себе! Где я такое видела? В каком-то кино, в жизни точно не видела". Они вошли в дом, Насте чувствовала некоторую робость и вместе с тем непреодолимое любопытство. Ее подруга Тамара жила с родителями в трехкомнатной квартире, где у Тамары была своя комната и Насте всегда казалось невозможной роскошью иметь собственную комнату, а здесь одна гостиная, в которую они вошли с Андреем, была размером с целую Томкину квартиру. В гостиной большие окна, одетые в голубые портьеры из легкого шелка, обрамленные ламбрекенами из такого же цвета, но из более плотной ткани, резные двери с разноцветными витражами, высокий потолок с причудливой лепниной по периметру, в центре переливалась разноцветными гранями хрустальных подвесок шикарная люстра. Винтовая лестница уходила на второй этаж, Насте очень хотелось увидеть, что же там наверху. Стены украшали картины в позолоченных витиеватых рамках. Настя обратила внимание, что на картинах изображены в основном горные пейзажи, поэтому они создавали голубой фон в гостиной. Насте сразу бросилась в глаза ослепительная чистота и порядок. Они с мамой тоже постоянно, что -то драили, убирали дома, но тут все было словно нарисовано на картинке. И простор, Боже как здесь было просторно и уютно! Настя, пытаясь не показывать явного любопытства, разглядывала гостиную. " Да, живут же люди! ", - подумала она, на секунду вспорхнув на свое любимое облако, представила, что это она с мамой живет в этом красивом огромном доме, с белой оградой, стройными березами и роскошными елями.
  
   Папа Андрея, добродушный веселый мужчина, Насте сразу понравился. Удивительно, но Андрей совсем не походил на отца. Отец был невысокого роста, чуть полноватый, круглолицый, с солидной лысиной. Он сразу распахнул Насте свои объятия, приглашая в дом, и его лицо сияло широкой простодушной улыбкой.
   - Ну, здравствуйте, голубушка, проходите милая, мы вас уже заждались!- радостно сказал он. Андрейка, давай, давай, приглашай гостью,- суетился он возле Насти. Помог ей снять пальто, аккуратно повесил его в шкаф на плечики. - Леночка! они наконец-то пришли, иди, встречай детей, дорогая!- кричал он, глядя куда-то наверх. -Проходите, дети, прямо к столу, проходите, тепло там сегодня не замерзли?
   -Пап, мы ж на машине, конечно тепло, -ответил Андрей.
   -Леночка, дорогая, спускайся, - снова воззвал он куда-то наверх. По ступенькам винтовой лестницы спускалась высокая, стройная, очень красивая женщина. Она шла медленно, немного тянула носки на балетный манер, и слегка прищурясь, смотрела на Настю. Длинные каштановые волосы были аккуратно зачесаны назад и подобраны белой лентой. Выразительные синие- зеленые глаза смотрели внимательно, словно тщательно изучали любой предмет, на который падал ее взгляд. Она была одета в светлый брючный костюм, который прекрасно подчеркивал ее стройную фигуру. На ногах бежевые домашние туфельки на маленьком каблучке, украшенные пуховыми помпонами. Ее лицо, казалось, не выражало ни каких эмоций. Она была спокойна, даже несколько холода, и показалась Насте очень строгой.
   " Прямо снежная королева!"- подумала Настя с восхищением и некоторой робостью разглядывая мать Андрея.
   - Мам, познакомься, это Настя! Настя, это мама, - сказал Андрей.
   Она остановилась напротив Насти, и слегка наклонив голову, сказала:
   - Здравствуйте, Настя. Рада вас видеть в нашем доме. Мы с мужем много слышали о вас.
   Меня зовут Элеонора Фридриховна. Но можно называть Елена Федоровна.
   - Очень приятно,- вежливо, но довольно робко ответила Настя, она чувствовала себя школьницей, которую сейчас вызовут к доске, и поставят двойку за невыученный урок.
   От Андрея Настя уже знала, что его мама, Элеонора Фридриховна, в девичестве Майер, по национальности немка. Ее семья была депортирована из Поволжья в Сибирь перед началом второй мировой войны. Андрей говорил, что его мама довольно хорошо говорит по-немецки. Насте вдруг очень захотелось понравиться этой гордой красивой гордой женщине.
   Посредине гостиной на красивом светло-зеленом ковре стоял белый овальный стол, накрытый накрахмаленной ослепительно белой скатертью с выбитыми по краям узорами, такими же светло-зелеными, в тон ковра, на столе чайный сервис. Маленькие чашечки стояли на блюдечках и сверкали пузатенькими боками от падающих на них солнечных лучей. "Боже!- подумала Настя,- а я Андрею чай наливаю в синюю треснувшую кружку. Позор!"
   -Ну, что давайте за знакомство выпьем, как говориться по рюмочке чаю! Отец, потирая ладошки, пригласил всех к столу. Насте безумно хотелось обойти этот красивый дом посмотреть все комнаты, любопытство распирало ее, и она удивлялась, почему ей не предложили осмотреть дом, но тут же сама себе ответила, что всему свое время, и надо помнить о приличии и не выказывать излишнего любопытства. К тому же Елена Федоровна не сводила от нее своих пронзительных глаз, изучала ли, оценивала ли, она не могла понять. Ей было неловко под этим взглядом, вихрь мыслей пронесся в голове: то ли платье она одела, если учесть что мама Андрея дома не в халате и тапочках, а в костюме и туфельках, от которых Настя не могла оторвать глаз. Хорошо ли подобрала свою косу: может надо было плести ее не так туго и не сворачивать вдвое, что бы поразить Елену Федоровну, может не надо было глаза так ярко красить, она вон почти без макияжа, только тоненькая линия черным карандашом над веком и нежная розовая помада.
   - Настя, Андрюша, давайте пить чай!- улыбнулась Елена Федоровна.
   - Леночка, но что сразу чай- Николай Степанович улыбаясь, смотрел на Настю, словно искал у нее поддержки,- чай успеем, за знакомство сначала, коньячок армянский рекомендую, пять звездочек, салатики закусочки мы тут с матерью наготовили, Андрюша, угощай гостью!
   -Настя, а тебе коньяк то можно уже, сколько тебе лет, детка?- спросила Елена Федоровна.
   -Мам, Насте можно уже, но только одну за знакомство,- вмешался Андрей.
   -Так я же и предложил за знакомство,- ну давайте ребятишки,- Николай Степанович опустошил свою стопку, закусил ломтиком лимона. -Ух, хорошо! Его примеру последовали остальные.
   -Настенька, Андрей говорил, что Вы хотите стать лингвистом. Это большая редкость в наше время. Сейчас все хотят стать инженерами, конструкторами, вот наш Андрюша сразу в институт не пошел, но после армии непременно будет поступать в политехнический и будет инженером, как папа. А почему Вы хотите изучать языки?
   - Пожалуйста, Елена Федоровна, говорите мне ты, а то мне как-то неловко,- улыбнулась ей в ответ Настя. Я хочу изучать немецкий язык, чтобы переводить литературу, в том числе и специальную и преподавать, может даже в нашей школе. А может быть в институте. Не решила еще. А еще я мечтаю побывать в Германии увидеть Дрезденскую галерею, Трептов парк, походить по Унтер ден Линден, побывать на родине Гете. Студентов, лучших конечно, часто отправляют на практику в ГДР. Надеюсь, что буду лучшей и меня отправят тоже!- сказала она, откусив шоколадное пирожное.
   -Ой, как вкусно!- восхитилась она.
   -Это мамина собственноручное творение, Настя! - сказал Андрей.- Мамочка, пирог получился, как всегда, высший класс!
   -Спасибо, милый! - сказала Елена Федоровна. Настя поняла, откуда у Андрея взялось это "милая девушка". Он был очень похож на мать и внешне и манерами.
  
   - Удивительно, моя дорогая, но мы с вами, то есть с тобой, мечтаем об одном и том же. Но у меня - это зов крови, а у тебя, откуда такие мысли побывать в Германии? - изумленно спросила Елена Федоровна.
   -Не знаю, просто нравиться язык, нравиться переводить, говорят, у меня способности. Жалко будет, если пропадут зря.
   -Вот нашлись родственные души!- весело сказал Николай Степанович.- Смотри, сынок, у матери появилась единомышленница. Ну, может когда - нибудь, отправим их под эти, как их - унтерлинды! Вот лично я не понимаю тех, кто сейчас уезжает. Я здесь родился, здесь, как говориться и сгодился. Так, посмотреть, как они там живут, еще согласен. Но жить - нет ни за что. Правда, сына, не поедем!
   -Нет, батя, мы от родины никуда, она как мать родная - одна на всю жизнь!
   Мам, представляешь, Настя сейчас "Фауста" читает на немецком,- сказал Андрей.
   -Да что ты, милая, это же удивительно трудно, ты настолько владеешь языком? -еще больше изумилась Елена Федоровна.
   - Честно говоря, словарь всегда конечно рядом, хотя вы правы перевод достаточно трудный, зато это безумно интересное занятие!
   -А где ты взяла эту книгу, еще и на немецком?- удивленно спросила Елена Федоровна.
   -Учительница дала - Эмма Павловна.
   -Знаешь, я могу предложить тебе "Фауста" на русском, в переводе Пастернака.
   -Вот здорово, я буду очень рада!- воскликнула Настя. -Знаете, переводить стихи само по себе не легко, а в "Фаусте" изобилие фразеологизмов, библейских персонажей, сложных речевых оборотов, я иногда переведу дословно строку, и понимаю, что получился бессмысленный набор слов. Вот тут и начинается самое интересное, выстроить перевод так, что бы не исказить смысл произведения, и счастье, если удается еще и срифмовать перевод!
   Все за столом с неподдельным интересом слушали Настю.
   - Настя, а ты можешь на память нам что-то прочесть из Фауста?- спросила Елена Федоровна.
   - Мам, ну ты даешь!- улыбнулся Андрей и с тревогой посмотрел на Настю. Она же, гордо приподняв подбородок, выдержала небольшую паузу и стала тихо читать по-немецки:
   Я молода, я молода
   И умираю так нежданно.
   То был моей красы расцвет,
   Она меня и погубила.
   Со мной был милый, ныне нет.
   Опал венок, увял букет.
   Не жми меня с такою силой,
   А лучше б от могилы спас!
   Я зла тебе не причинила,
   Тебя я вижу в первый раз...
   Этот отрывок пришел не случайно ей на ум: накануне Настя долго билась над его переводом, а поняв смысл долго плакала, от жалости к бедной Маргарите, обманутой Фаустом и погубившей их ребенка.
   - Поразительно, ты действительно прекрасно владеешь языком!- изумленно сказала Елена Федоровна,- молодец! Я удивлена, приятно удивлена. Настя же сияла от счастья, как быстро ей удалось добиться расположения мамы Андрея, которая сначала показалась ей холодной и строгой.
   - А как вы познакомились, ребята? -спросила Елена Федоровна.
   - Мы, на дискотеке, - выпалила Настя.
   -На дискотеке? Милый, с каких пор ты ходишь на дискотеки?!- мать вопросительно смотрела на сына.
   -Мам, ты же знаешь, не хожу я на дискотеки, а в тот день зашел, Маринку искал,- спокойно ответил Андрей
   -А, понятно, она у нас любит шумные мероприятия, так там ты и встретил Настю, да? Настенька, ты любишь танцевать?- Настя почувствовала легкую иронию в ее словах.
   -Да, очень, а что в этом плохого?- не понимала Настя.
   -Нет-нет, ни чего плохого, только музыка там какая-то примитивная, кого сейчас крутят? держу пари Сиси Кейч или Модерн Токинг. Настя была ошарашена, и не знала, что ответить, потому что она считала этих звезд зарубежной эстрады кумирами и эталонами музыки и стиля.
   - Не знаю, молодежи нравиться,- пожала плечами Настя.
   - Так я не ошиблась!- засмеялась Елена Федоровна,- отец, мы с тобой уже выходит не молодежь, потому что нам не нравиться. Настя хотела было спросить, какая музыка нравиться родителям Андрея, но прикусила язык, испугавшись, что музыка, которая нравиться им, может быть лично ей даже не знакома.
   -Ну, да бог с ней, с дискотекой, ребятки, ешьте, пейте, Андрейка, налегай на торт, в армии такого не увидишь!- заключил Николай Степанович, радостно опрокинув очередную стопку с коньяком.
   -Отец, ну что о нас Настя подумает, ты хоть паузы выдерживай, - Елена Федоровна не сердилась, нет, она ласково, хотя и немного укоризненно говорила это на мужу.
   Родители Андрея выглядели очень молодо, несмотря на возраст. Матери было сорок семь лет, отец двумя годами младше. Андрей - их единственный и бесконечно обожаемый ими сын. Это было видно по тому, как они смотрят на него, как говорят, как то и дело невзначай дотрагиваются до него, нежно, ласково. Сестру в клубе Андрей искал, как выяснилось, двоюродную. Насте было удивительно тепло и уютно в этой семье. "Почему я идти не хотела? Хорошо, что Андрей меня уговорил", - Насте вспомнился способ каким он ее уговорил. Она нежно посмотрела на Андрея и поняла, что его мама перехвалила этот взгляд. Ей стало неловко. И еще. Настя боялась, что сейчас ее спросят, кто ее родители, ну про папу ясно, что сказать, а про маму что:
   " она убирает подъезды". Она ждала этого вопроса и лихорадочно придумывала, что сказать. Может соврать, что мама инженер, или портниха. "Вот точно, скажу что портниха, ведь она и в правду классно шьет и этим зарабатывает нам на жизнь",- Настя облегченно вздохнула.
   -Настенька, ты конечно же, будешь писать Андрюше в армию?- спросила Елена Федоровна.
   -Только не на немецком, пожалуйста! - засмеявшись, сказал Андрей. Мам, пап, спасибо за чай. Мы пойдем наверх, в мою комнату.- Елена Федоровна вопросительно посмотрела на сына. - Ну, должен же я показать Насте свою комнату! Вопроса, которого она боялась, не последовало, наверное, Андрей уже все рассказал, ведь он то знает, кем работает мама,- решила она. Они поднялись по деревянной винтовой лестнице на второй этаж. И как только скрылись с глаз родителей Андрей крепко обнял ее и нежно поцеловал.
   -Какая ты сладкая, так бы и съел тебя,- шепнул он на ухо.
   -Это не я сладкая, это мамины пирожные, улыбнувшись,- сказала она. А не слишком ли вы много позволяете себе, молодой человек?
   -Боюсь, что слишком. Знала бы ты как я хочу позволить себе еще больше . Он серьезно посмотрел ей в глаза и через секунду снова заулыбался. -Ладно, пойдем, покажу тебе свою берлогу.
   Берлогой была просторная светлая комната с маленьким балкончиком. Настя еще с улицы обратила внимание на этот балкончик с точеными белыми балясинами на старинный манер. Она вспомнила, что такой же балкончик был на рисунке в ее книжке про Златовласку: молодая принцесса каждое утро расчесывала свои золотые волосы, стоя на этом балкончике и напевала красивую песню о любви. У окна стоял телевизор, какая-то аппаратура, магнитофон. На кресле лежали наушники. Гитара висела на стене. Софа была развернута и накрыта пледом. На полу - огромная шкура медведя с головой с оскалившимися зубами. На стене большой портрет Андрея, нарисованный методом выжиганием по дереву, удивительно красивый и точный портрет, больше похожий на большую фотографию.
   - Кто тебя так нарисовал, Андрей?- Настя восхищенно рассматривала портрет.
   - Нравиться? Это мой друг Толик смастерил, ты его знаешь.
   - Да ну?! Толик, но это же мастерская работа, он просто молодец!
   -Да, у него талант!
   -Но вешать свой портрет на стену - признак большой любви к самому себе, ты случайно не нарцисс, Андрюша?!- засмеялась она.
   - Знаешь, это самое безобидное место, которое я нашел для него. Толян мне его подарил на день рождения, на восемнадцать лет, то есть в прошлом году. Так мама сначала повесила его внизу в гостиной, и кто бы не заходил в дом начинали ахать, охать, вот я и повесил его сюда. В мою комнату редко кто заходит, только друзья, и вот теперь ты, Настена.
   -Ни чего себе, это что настоящий медведь?- спросила Настя, гладя ладошкой зубастую голову зверя.
   -Да, это папин трофей. Он у меня заядлый охотник.
   -А ты?
   -Я нет .Не выношу когда убивают животных.
   Он включил магнитофон. Нежные женские голоса пели: " Безумный мир сделал все не так, но я верю в то, что сегодня я увижу тебя опять, хотя бы на миг.."
   -Кто это поет?
   -Это новая группа "Мираж" называется. Я достал их первый альбом, послушаем?
   Он обнял ее за талию и они стали медленно танцевать, все ближе и ближе прижимаясь друг к другу.
   -Знаешь, я всегда хотел в армию, а сейчас вот не хочу. С тобой надолго расставаться не хочу. Как ты тут без меня останешься? Кошмар, как подумаю, что кто-то другой будет тебя целовать,- с тоской сказал он.
   - Не будет. Я обещаю! Как говорится: обещаю ждать и письма писать мелким почерком! -улыбнулась она.
   -Ну смотри, ловлю на слове! -он нежно обнимал ее в танце. "Боже мой, как я жила без него, чем занималась, как я буду жить, когда он уедет? -промелькнуло в голове. Но она быстро отмела эти мысли, ведь сейчас он рядом, и у нас еще целых два месяца!"
   -У тебя такие хорошие родители, Андрей. Правда, мама немного строгая. Как ты думаешь, я ей понравилась?
   -Конечно, и даже очень! Я тебе точно говорю,- Андрей смотрел на нее ласково и такое тепло и нежность излучал его взгляд, такими родными стали его красивые сине-зеленые глаза, что она впервые почувствовала, что для нее ни чего на свете нет дороже этих глаз.
  
  
   Глава 5
  
   Учебный год подходил к концу. На носу были выпускные экзамены. Десятиклассники, теперь уже совсем повзрослевшие, ходили с серьезными лицами: что-то наверстывали, что-то дописывали и учили билеты. Настя зубрила алгебру, физику, химию. Писала шпаргалки на маленьких листочках мелким шрифтом. Для поступления в институт вне конкурса ей нельзя было допустить не единой тройки в аттестате, поэтому все время уходило на занятия. Андрей готовился к защите диплома в техникуме. Он звонил каждый день, но видеться теперь удавалась реже. Настя скучала без него, иногда закрывала глаза, отодвинув учебник в сторону, и летела на свое любимое облако, туда, где они были бы совершенно одни, не нужно было бы ни чего учить и сдавать, и где он бы нежно целовал ее, как тогда в первый раз. Обнимал ее, говорил бы ей нежные слова и что-то еще, то о чем она боялась думать, немного стыдясь, но очень желая узнать, что же там еще. Она, конечно же, как и многие девчонки, еще лет в четырнадцать, тайком от мамы прочитала Мопассана "Милый друг" и "Жизнь" и все его новеллы, и безусловно понимала, что к чему. При этих мыслях, нежная истома протекала по всему телу и ей хотелось, чтобы Андрей был рядом. Тогда она брала телефон и звонила ему. И они говорили, говорили. Иногда мама заставала ее за полетами на облака:
   - Дочь, я смотрю у тебя одна любовь на уме. К экзаменам кто будет готовиться, Пушкин?
   -Да готовлюсь я, мам! Только не пойму - зачем мне эта алгебра, если я буду поступать на иняз? Столько времени зря теряю, лучше бы с Андреем погуляли, ему ведь скоро в армию.
   -Настюш, ему сейчас тоже некогда, парню диплом защитить нужно, ты что, не понимаешь? А алгебра тебе и вправду ни к чему, но не нам с тобой устанавливать правила, так что дерзай, моя дорогая.
   -Ой, да занимаюсь я, уже голова пухнет. Еще эта жара.
   Май действительно выдался жарким, без единого дождичка. В городе стояла духота, даже недавно распустившаяся листва уже потемнела и запылилась. Необычайно рано, в начале мая, полетел тополиный пух.
   У выпускников перед экзаменами выдалось несколько свободных дней. То есть, конечно, они не были свободными. Но на консультации в школу ходить уже было не надо. Время было дано, чтобы готовиться дома к первому экзамену- сочинению по русскому языку.
  
  
  
   Андрей позвонил Насте в четверг вечером:
   -Настен, собирай подруг, поедем на выходные на Телецкое отдохнем. Хватит пылиться в городе, будет напоследок, что вспомнить перед Армией.
   -На Телецкое?! Это же далеко, Андрюш, мне к экзаменам готовиться надо, - нерешительно возразила она.
   -Да где там далеко, Настюш! На машине доберемся за семь, ну максимум восемь часов. Ты была когда-нибудь на Телецком, Насть?
   -Нет, хотя мы с мамой родом из тех мест.
   -Не была?! Тогда я считаю своим долгом тебя туда свозить. Это сказка, Настена, представь себе: зеленые горы, синее небо и прозрачная как слеза вода, и белый катер. Я тебя на нем прокачу, собирайся, Настенька, и зови девчонок! Толик тоже будет на машине, ему отец ради такого дела свой "Жигуль" разрешил взять, так что всем место будет!
   -Но мама, может не пустить,- снова возразила она, хотя уже очень хотела поехать на это сказочное, по словам Андрея, озеро.
   - Маму я беру на себя, собирайся, милая!
   Тамара согласилась поехать сразу. Тем более, что к тому времени у нее закрутился роман с другом Андрея Толиком Завьяловым. Толя учился вместе с Андреем в одной группе. Они выросли в одном дворе, и когда Андрей с родителями переехал жить на окраину, в коттеджный городок, Толик все рано, чуть ни каждый день, бывал у него в гостях. Они дружили с первого класса. Хотя были абсолютно разным по характеру людьми. Андрей спокойный и рассудительный, Толя взбалмошный, шумный и очень веселый парень. Но он был верным другом. Верным настоящим другом. Саня Замятин и Женя Вольский тоже жили в одном дворе с Андреем. В детстве дружили все вчетвером, но после переезда Андрея реже встречались. Но, тем не менее, дружили, общались, все вместе заканчивали техникум и собирались в Армию в этот весенний призыв 1987 года. Труднее всего было уговорить сестер. Вернее Надя то с удовольствием согласилась поехать, но Ксюша сказала, что будет учить билеты и прохлаждаться ей сейчас некогда. А Надю родители без сестры не пускали. И только после того, как Настина мама позвонила их маме, и подробно рассказала, что к чему, сестрам, наконец-то, разрешили поехать.
  
   -Настена, на Телецком будет холодно особенно ночью. Там же практически высокогорье. Ой, не отпустила бы я тебя ни за что. Но ведь не знаю, когда будет другой шанс туда попасть. Путевки на бузу дорогущие, да и не достать их простым смертным. Хорошо, что папа Андрея устроил вам эту поездку. Смотри, там в это время еще могут быль клещи, осторожнее будьте, чтобы не покусали,- наставляла Татьяна дочь.
   -Ой, мам, кто меня покусает, ну что я маленькая что-ли?
   -А они не разбирают, кого кусать и еще смотри, дочь, ты уже взрослая, глупостей не наделай.
   -Мам!- вспыхнула Настя,- ну каких глупостей, о чем ты говоришь?
   - Но здесь я целиком полагаюсь на Андрея, - рассуждала вслух Татьяна, заботливо укладывая Настины вещи.- Он парень серьезный, я ему доверяю.
   -Мам, на что ты намекаешь?- опять вскипела Настя.
   - Ты прекрасно понимаешь на что!
   -Ты лучше расскажи, что там за озеро такое таинственное, мам!
   -Сама увидишь и мне расскажешь. Я там была однажды, еще в детстве. Когда мы жили в деревне. Мы ведь с тобой из тех мест. Ты же помнишь нашу деревню? Какая там трава высокая, холмы разноцветные и травы колосятся на них, словно море волнуется. Телецкое от нас дальше часа полтора на машине. Как же снова хочется увидеть Катунь и Бию, жаль, что дом пришлось продать. Но если бы не продала он уже развалился бы, и так семь лет простоял пустой. Ой, дочь, с вами, что ли поехать?
   -Мам!
   - Да шучу, прямо испугалась уже!- улыбнулась Татьяна.- Так вот, там очень красивые и я бы даже сказала таинственные места. Каких только сказок про это озеро не рассказывают. Вот недавно какие- то чудаки там чудовище искали, вроде Лох-Несского. Я в газете читала.
   - Но, естественно, ни чего не нашли! - проиронизировала Настя.
   -Естественно нет, хотя если бы нашли, лично я не удивилась бы.
   - Мама, какое чудовище, ты о чем говоришь! - засмеялась Настя.
   -Да понимаю я, что это все сказки, но вот когда я в детстве слушала эти сказки от отца, лично я во все это верила. И в духов и в шаманов. Там что ни камень- то легенда, что ни гора или ручей- то какая-нибудь притча.
   -Мам, а почему Телецкое, там что много коров?
   -При чем тут коровы!- засмеялась мама. Вообще алтайцы его называют Алтын -Коль. Значит Золотое озеро. А Телецкое это по имени хана, который правил в тех местах. Озеро красивое, но холодное. Вода в нем прозрачная, я помню, что воду там раньше брали прямо из озера. Пили ее, готовили на ней, она чистейшая и вкусная. А по обоим берегам горы синие. Вот почему-то на Алтае горы синие, словно в них небо отражается. Так, дочка, раз уж ты туда едешь, может быть, поищешь нашу тетю Веру, дедушкину двоюродную сестру. Я ведь после бабушкиных похорон ее не видела ни разу. Андрей сказал, что база рядом с Артыбашем. Сходи в деревню с Андрюшей, может, найдете ее, жива она или нет - ни чего не знаю. Ей сейчас должно быть лет восемьдесят. К ее дому с озера идти, как сейчас помню, нужно мимо горы, там еще ручей целебный и по первой улице до самого конца, там дом невысокий такой, крыша, помню, черная была. А на крыше флюгер, в виде кошки, стоящей на задних лапах. Вот это я хорошо с детства запомнила.
   - Мам, она же меня не вспомнит, как я к ней пойду удобно, ли?- засомневалась Настя.
   - Очень удобно, и конечно она тебя вспомнит, маленькую-то она тебя видела. Спросишь там в деревне Полякову Веру Ивановну. В деревне все друг друга знают. Я тебе положу нашу фотографию, где мы вместе с бабушкой и дедушкой. Она сразу все вспомнит. Да, гостинец ей соберем, сходишь, попроведуешь, она всю жизнь одна прожила. Почему то замуж так и не вышла, хоть по молодости была видная такая, красивая и детей у нее нет.
   - Ладно, мама, схожу, конечно. Мне даже интересно на нее посмотреть. А то у нас с тобой ни какой родни нет.
   - Ой, не говори, дядя Миша с семьей в Риге, а больше никого родни нет.
   - Ну, нет и не надо. Нам и так хорошо, правда, мамочка? А тетю Веру я конечно найду будем надеяться, что она жива-здорова все таки восемьдесят лет человеку,- Настя покачала головой.
   - Там такой воздух, такая природа, что люди и в восемьдесят лет покрепче некоторых молодых городских будут.
   - Ну все, ты меня окончательно заинтриговала, я уже не дождусь, когда же попаду в эти сказочные места и попью воды из этого чудесного озера, - Настя закрыла молнию на сумке, вещи были уложены.
  
   Ребята подготовились основательно. Запаслись едой на три дня взяли с собой теплую одежду, магнитофон, гитару бинокль и много чего еще. В общем, багажники обеих машин были забиты вещами. Выехали на рассвете в четыре утра. Андрей с Настей и сестрами на одной машине - на Андреевой "Волге", а Толик с Тамарой и Саня с Женей на "Жигулях" Толиного отца.
   Парни в техникуме учились на автомехаников и там же получали водительские права. Так что опыт хоть и небольшой, но был. Настя была страшно гордая, что она сидит со своим парнем на переднем сидении машины и везет своих подруг на отдых. Несколько раз останавливались по дороге, пили чай из термоса с пирожками, заботливо собранными родителями в дорогу, смеялись, рассказывали анекдоты.
   -Нет, ребята, представьте я одна в машине с тремя парнями, они меня уже уморили, у меня уже скулы сводит от смеха! Представляете, в какой я малине еду! -сказала Тома во время одной из остановок.
   -Нет, Тома, в малине как раз я -один с тремя девчонками! -возразил Андрей. Только вот сестры все время молчат. Предлагаю поменять состав. Саня, дуй ко мне в машину, а ты, Надюха, к Толяну. Давайте уже так: мальчик девочка, мальчик, девочка.
   Надя с радостью перепорхнула в Толину машину, оставив сестру в полном негодовании.
   - Ты опять начинаешь, -нахмурила брови Ксюша.
   -Ксюш, ну перестань, расслабься. Ты в кругу друзей. Дай сестре свободу!- Саня попытался приобнять за плечи Ксюшу, но тут же получил отпор.
   Между тем, пейзаж за окном стал меняться. Равнина плавно переходила в холмы, словно землю перепахали огромным трактором, который оставил после себя огромные валуны и на них выросла высокая сочная трава : на одном ярко зеленая с россыпью маленьких желтых цветочков, на другом светло-коричневая с яркими оранжевыми цветами, на третьем -голубая с фиолетовыми и так повсюду, куда хватало взора .От малейшего дуновения ветерка холмы словно оживали и важно покачивали своими великолепными спинами, словно море разноцветными волнами. Запах свежей травы пьянил. Ребята опустили стекла в машине, поехали чуть медленнее, наслаждаясь великолепными пейзажами.
   Вдали у горизонта уже синели очертания гор.
   -Здесь все реки берут начало в горах, поэтому холодные, даже в разгар лета. Купаться не захочешь. А Телецкое вообще больше пятнадцати градусов не прогревается, даже в самую жару, - сказал Андрей.
   -Жаль, а то покупались бы!- ответила Настя.
   -Ну как купаться, там холодрыга будет, хоть бы дождя не было. Там, говорят, постоянно идут дожди. Поперлись перед экзаменами черти куда,- Ксюша снова уткнулась в учебник истории.
   -Так! Я не понял, ты что, учить уроки что ли едешь? А ну давай на фиг твою книгу. Саня выхватил книгу из рук испуганной Оксанки . -Прости Ксения , но я предпочитаю отдых по полной программе. Андрей врубай музыку, а то у вас тут тоска смертная!
   -О, наконец-то, глоток свободы! А то я уже начал засыхать пока сестры уроки делали.
   -Правда, Оксан, ну ее эту историю три дня погоды не сделают, Андрюш, врубай Сиси Кейч!
   Саня достал из рюкзака две бутылки Жигулевского.- Девчонки угощаю. - Тебе, друг, прости, не предлагаю - ты за рулем.
   За окном автомобиля бурным потоком бирюзовой воды текла река. Она сопровождала их вдоль дороги: то терялась из виду, то снова появлялась. То резво неслась вдоль тракта, разбиваясь о камни, то вдруг смолкала и плыла медленно и тихо.
   -Что это за река, Андрей? -спросила Настя.- Это Катунь или Бия, не пойму?
   -Это Катунь. Красиво да! Она берет начало от горы Белухи, но мы скоро в другую сторону свернем, там снова нам встретится Бия. "Вот какого цвета у него глаза,- подумала Настя,- бирюзового, такого же как вода этой прекрасной реки" Как же хотелось коснуться губами его смуглой щеки, прижаться к его крепкой груди, но она прогнала эти мысли, вспомнив мамино: " Настя, не наделай глупостей".
   До озера они добрались к обеду. Уставшие, но довольные, ребята сразу нашли базу. Их там уже ждали.
  
   -Ну что прибыли, ребятки, я вас уже давненько поджидаю. Андрейка, ты еще круче стал в плечах, молодец растешь, парняга! Как добрались, ничего нормально? Пойдемте, покажу дом, в котором будете жить.
   Друзей встретил сторож, дядя Миша - здоровый крепкий мужик лет пятидесяти. Он работал на базе сторожем. А в период, когда приезжали туристы - инструктором. Андрей рассказывал друзьям, что дядя Миша медведя-шатуна в тайге завалил. Год как - то выдался голодным, кедровых орехов уродилось мало, ягоду еще на цвету убило неожиданным заморозком, вот в ноябре-декабре и пошла живность из тайги к людям в поисках пищи. Белки по огородам прыгали, все мели подчистую, как саранча. А потом и медведи повадились захаживать. Не могли голодные в спячку залечь и шатались, наводя ужас на местных жителей. Дядя Миша и сам был немного похож на медведя: большой, с неуклюжей походкой, руки сильные, заросшие густой растительностью.
   База была небольшая. Собственно, один довольно приличный дом, куда их и повел сторож. И еще три домика поменьше. Ребята затащили вещи в большую светлую гостиную. Андрей отнес свой рюкзак и Настину сумку в самую дальнюю комнату. "Интересно, мы что, будем спать в одной комнате?"- растерянно подумала она.
   Сестры облюбовали себе комнату радом, с двумя кроватями и Ксюша сразу дала понять, что будет так и никак иначе. Тамара с Анатолием вообще не спешили занимать с разложением вещей. Саня и Женя сразу начал организовывать стол.
   -Давайте пойдем на озеро, успеем вещи разложить. Жень, ни куда не денется твое пиво, - сказала Настя.
   -А у нас не только пиво! - Женя хитро прищурил глаза.
   -Но и вобла, и селедка. Я знаю, но все же пойдем те, Андрей, ты можешь себе представить, я родом из этих мест и никогда не видела Телецкого!- звала всех Настя.
   От домика, где друзья остановились, до озера было примерно сто-сто двадцать метров они пошли прямо через высокую траву, и вышли к озеру.
   -Вот это да! - хором выдохнули они. - Вот это красотища!
   Перед ними предстали необыкновенной красоты горы, покрытые елями сине-зеленого цвета. Они обрамляли озеро с обеих сторон, словно края огромной малахитовой вазы свое драгоценное содержимое. Чистая, прозрачная синева заполняла все пространство, небо казалось совсем близко, как будто оно лежит на вершинах гор и любуется собой в воде, как в зеркале.
   - Вода в озере абсолютно чистая, дядя Миша сказал, что воду для всех нужд они берут прямо из озера, так что ее можно пить. Женя присел у края и набрал в ладошки воды, и отпил, - вкусная, но холодная!
   -Боже, какая красота! Вы как хотите, а я непременно искупаюсь. Саня скинул с себя кроссовки, носки, задрал штанины вверх и зашел в воду. И тут же выскочил как ошпаренный. -Слушайте, да она ледяная! Ну надо же на такой жаре и не искупаешься. Жалко!
   -Смотрите, катер! Тамара и Надя побежали к деревянному пирсу. Все сейчас пообедаем и поплывем на экскурсию,- закричали девчонки.
   -Да кто вас еще туда повезет. Надь, не лезь в лодку, пожалуйста. Что как маленькие, девчонки!- Оксана недовольно надула губы.
   -Ксюх, хватит читать наставления. Посмотри вокруг, сказка! Я думала вообще то, что горы выше, а они совсем, кажется, не высокие. Можно будет залезть вон на ту вершину, -показала Надя.
   -Ребят, короче так. Здесь лазить без сноровки, и особенно, без инструктора, нельзя. Поэтому обсудим культурную программу с дядей Мишей, тем более, что он уже предложил нам свои услуги, - сказал Андрей.
   - Не беспокойтесь, что смогу покажу, обстраивайтесь пока - сказал дядя Миша. Сейчас вы здесь одни, туристов пока что нет так что, я свободен и могу прокатить и показать, что захотите, так что скучать некогда будет.
   -А вы давно здесь живете?
   -Всю жизнь. Я вон с того поселка, он показал рукой в сторону, где виднелись очертания домов, так что эти места мои родные.
   - Народ, доставай еду, кушать хочется, надо место найти где будем костер разводить, дровишек соберем,- рассуждал Женя с присущей ему деловитостью.
   Настя немного слышала об этих местах из рассказов, но то что она увидела , заворожило ее, она почувствовала , что-то необъяснимое связывает ее с эти местом. С этим озером, с этими горами, как будто она уже была здесь, или будет? Холодок пробежал по спине, ей стало немного не по себе.
   -Милая, ты что задумалась? Все уже в дом пошли, - Андрей взял ее за руку.
   -Понимаешь, Андрей, смотрю на воду и не могу взгляд отвести. Меня словно заколдовали, прямо мороз по коже. Оно такое красивое. Величественно красивое, неземное. Но какое - то холодное, что кажется неживым.
   -Конечно холодное, но я же не дам тебе замерзнуть. Он накинул ей на плечи свою олимпийку. Пойдем, голодные все как волки.
   -Здесь темнеет очень быстро. Солнце садиться прямо за вон ту гору, показал дядя Миша. Так что сегодня на катере не получиться- поздно уже. А завтра свожу вас ребятки на Каменный залив. И до Корбу свожу, может еще дальше, там видно будет. А сегодня отдыхайте, уху к вечеру наварите, я хариусов еще по утру наловил, вон привязанные плещутся в садке. К вечеру свожу на Тялан-Ту.
   - Телан-Ту, это что? -поинтересовалась Ксюша.
   -Вон та гора, там наверху плато есть озеро с него видно, как на ладони. Сегодня сухо, дождя не было, поэтому можно идти. А то бывает туристу уже уезжать, а сводить дождь не дает, нельзя в горы после дождя, можно пострадать.
   - Дядь Миша, а вы Полякову Веру Ивановну знаете? Она здесь жила в Артыбаше,- спросила Настя.
   - Чего же жила, она и сейчас, слава богу, живая.
   - Правда, как хорошо! -обрадовалась Настя.Она наша родственница. Двоюродная сестра моего деда. Мне непременно нужно ее повидать.
   - Вот в гору сходим, а потом в поселок пойдем. Как раз по дороге.
   Девчонки накрыли стол прямо у озера, рядом с костровищем. Нарезали салат, наделали бутерброды с копченой колбаской и с сыром. Нагрели чаю.
   -Красота, обед на фоне такого пейзажа, это, что-то!- восхищенно сказал Саня. А шашлыки когда?
   -Вечером будут шашлыки, друзья мои, терпения вам! - улыбался Андрей.
   -Дядя Миша, расскажите что-нибудь об этих местах. Нам говорили, что здесь все покрыто тайнами, легендами, вот, к примеру, почему озеро так странно называется - Телецкое? Откуда такое название? - спросила Надя.
   - А чего же не рассказать, конечно расскажу, ну-ка, дочка плесни мне еще чайку, -он протянул кружку Насте, - слушайте, тут все эту легенду рассказывают, я ее еще от своей матери слышал, она от бабки. Так и передаем ее друг другу с незапамятных времен.
   "Давным-давно правил в этих краях хан. Звали его Теле. Он был славным воином, справедливым правителем, честным и благородным человеком. Богатства он имел несметные, но самым главным его сокровищем был волшебный золотой меч. Благодаря этому мечу, он никогда не знал поражения. Чужеземные враги много пытались захватить его долину, отнять богатство у местного народа, но каждый раз они терпели поражение и их с позором изгоняли из этих земель. Но и среди своих у него были враги.
  
   Один из них сосед- хан Богдо. Черной завистью он завидовал могуществу и богатству Теле, особенно жаждал завладеть его волшебным мечом.
   Он знал, что силой меч не взять, тогда решил он захватить его хитростью. Выведал он, что жена Теле, красавица Чульча, обожает драгоценности, и что Хан Теле очень любит свою жену и балует ее дорогими подарками, ни в чем ей не отказывая. Тогда и он стал присылать красавице Чульче дорогие и прекрасные серьги, ожерелья и браслеты. И каждый раз не уставал при этом лицемерно льстить и восхвалять хана Теле и его красавицу жену.
   Так Богда и затесался к ним в доверие и стал лучшим другом этой знатной семьи. И вот однажды он пригласил Теле к себе в гости, и тот, не раздумывая согласился. Но Чульча была умной женщиной, она хоть и принимала подарки от Богдо, женское сердце предчувствовало беду. Когда муж собрался ехать в гости к соседу он подала ему волшебный меч. Но он отказался брать меч с собой, мол, не удобно к лучшему другу ехать в гости с грозным оружием. Она его уговаривала, плакала, но хан не послушал жену.
  
   Повесила она меч на место, но сердце ее при этом болело. Снарядил хан Теле богатый караван и тронулся в дальний путь. Но не успел покинуть свои владения, как встретил его в пути военный отряд Богдо. И вместо радушного приема, высокого гостя и его спутников убили.
  
   В тот момент, когда голова доверчивою хана Теле покатилась с могучих плеч, золотой волшебный меч сорвался со стены и упал. Падая, он рассек острием землю и ушел в глубь недр, образовав огромную, зияющую пропасть между гор.
  
   Жена Хана Теле, красавица Чульча, оказалась на скале у края этой пропасти. Сердце подсказало ей, что лишилась она мужа, и горе овладело ею. Из ее прекрасных, лучистых глаз брызнули и покатились огромным, нескончаемым потоком слезы. Они струились так долго и сильно, что переполнили пропасть и разлились озером.
   А чтобы о коварстве хана Богдо люди не забыли, Озеро стали называть по имени благородного хана - Телецким".
  
   Вот, ребятки, рассказал вам как есть, а там, как говорится хотите верьте, хотите -нет,- заключил дядя Миша.
   - Как вы интересно рассказываете, дядя Миша, спасибо! - протянула Надя.
   - Так значит это озеро на самом деле - целое море слез, - грустно вздохнула Настя.
   - Выходи так, ребятки,- задумчиво произнес дядя Миша.
   -Ой, ну это же все сказки! - воскликнул Толик с веселой улыбкой, которая впрочем, ни когда не сходила с его лица. Интересно, а жена то его потом куда делась, вышла замуж за этого коварного Хана Богдо?
   - Вот сколько лет рассказываю туристам эту легенду, а такой вопрос первый раз задали,- покачал головой дядя Миша.- Нет, не вышла она больше замуж, а превратилась в маленькую горную речку, в какую- то одну из семидесяти, что впадают теперь в озеро, вот так-то.
   - Ну и что, что это сказка, зато красивая,- вздохнула Ксюша.
   - Думаете это все, нет еще одну легенду мы туристам рассказываем, и что характерно , это тоже чистая правда, Дядя Миша смакуя раскурил и стал рассказывать:
   "Давно это было, прогневили люди богов и послали боги для них испытание: настали неурожайные годы, опустела тайга, погиб скот и выгорел ячмень.
   Люди бродили в поисках пищи, но мало что находили. Многие умирали от голода. Одному пастуху повезло: он нашел кусок золота размером с лошадиную голову. Радости его предела не было.
   Пошел пастух по селам в надежде выменять что-нибудь съедобное на это золото, но люди жили так бедно, что не могли ничего предложить в обмен на такое богатство. Видя, что нет никакого проку от драгоценного слитка, пастух воскликнул: "Чем же ты отличаешься от обыкновенного булыжника? Что толку от такого богатства, которое не может утолить голод и не может избавить от смерти?! И тогда в досаде пастух поднялся на самую высокую гору над озером и бросил это никому не нужное богатство в пучину.
   Но избавившись от своей досады, тут же пожалел о содеянном, стало жалко ему потерянного богатства не смотря на то, что оно не принесло ему счастья, и тогда пастух в отчаянии бросился сам в холодное, равнодушное к людским страстям озеро. С тех пор озеро называется золотым, и горы вокруг него получили название золотых -- "Алтын".
  
   - Мне первая больше нравиться,- сказала Ксюша.
   - А мне бы слиточек с лошадиную голову, я бы нашел ему применение! - засмеялся Саня.
   - Сказка- ложь, как говориться, но в ней правда своя есть: золото жевать не будешь, так- то ребятки,- серьезно сказал дядя Миша.
   После обеда, ребята тронулись в сторону горы Телан-Ту. От базы до нее было пешком минут тридцать. Они шли вдоль берега, потом свернули вправо по направлению к поселку, на пути к которому и возвышалась покрытая кустарником, высокими елями остроконечная гора.
   Восхождение было недолгим. Ребята поднимались вверх по довольно крутой горной тропинке, обильно заросшей по бокам разноцветным травяным покровом, перемежающимся с зарослями кустарников, жимолости, шиповника. Ребята помогали девчонкам, Андрей все время держал Настю за руку. Он шел впереди и помогал Насте подниматься наверх. Вскоре ребята поднялись на небольшое плато и осмотрелись вокруг. Озеро отсюда, действительно, было видно как на ладони. Великолепное зрелище предстало перед ними: словно небо пролило на землю свою синеву, и превратилась та синева в зеркальную гладь, в которой не устают любоваться собой горы, солнце, деревья и птицы.
   -Это северная часть озера, здесь оно заканчивается, и вон, смотрите, прямо под мостом, начинает свое начало Бия, - показывал рукой дядя Миша.
   - А какие еще реки берут начало в этом озере? - спросил Женя.
   - Только Бия, остальные речушки в него впадают. По правую руку - поселок Артыбаш, сейчас пойдем к тетке Вере туда, вон ее дом, отсюда даже видно. А по левую сторону поселок Иогач. Вот та гора, за Иогачем называется Кибитек, то есть перевернутая лодка в переводе с алтайского. Видите, хребет какой, как дно перевернутой лодки. Пойдем завтра, если хотите, правда там на вершину подняться нельзя - можно вызвать камнепад, там примерно на такой же высоте есть плато, оттуда можно посмотреть на эту сторону .
   " Конечно пойдем!"- дружно ответили друзья.
   - Да вот погода кабы не испортилась.
   -Да Вы что, дядь Миш, не одного облачка нет!- сказал Саня.
   - Здесь всякое бывает, вон верховка смотрю занимается, нагонит к ночи, однако дождя.
   Женя сделала несколько снимков на свой "Зенит". Настя сфотографировалась вместе с Андреем. Он так и не выпускал ее руку из своей руки.
   Ребята стали спускаться вниз по той же тропе. Путь вниз оказался на удивление значительно труднее, приходилось почти бежать, то и дело, поскальзываясь на широких листьях распускавшегося бадана и влажной травы. Воздух был насыщен пьянящими ароматами высокогорной природы, от него немного кружилась голова.
   Вечер и вправду наступил неожиданно, солнышко стало садиться за горы и к семи часам уже стало темнеть.
   -Ох, и хорошо же здесь! А воздух. Вы заметили какой тут воздух, -Саня протянул руки к небу,- ну прямо манна небесная!
   - Ну и какой же тут воздух ?- Толик обхватил Тамару за талию - и приподняв закружил ее.
   -Голову кружит, прозрачный и пьянящий, в общем, не какой не такой как у нас! - радостно заключила Тамара.
   -Это тебе пиво голову кружит, моя дорогая,- сказала Ксюша.
   -Оксан, ты опять в своем репертуаре. Сестра посмотрела на нее укоризненно. Нет, но на мою вторую половину ни каких нервов не хватит.
   -Это еще неизвестно, кто чья вторая половина, - возразила Ксюша.
   - Ну, хорошо, мою первую половину ни чем, смотрю, не удивишь. Сань, займись сестрой, а то она сейчас опять пойдет историю учить.
   Спустившись с горы Телан-Ту, ребята направились к источнику, что находился у подножия и бил прямо из-под земли.
   -Это серебряный родник, он целебный. Если у кого что болит, все сюда за водой ходят, пейте, ребятки, и с собой возьмите, когда домой поедете. Родителей угостите. За этой водой сюда отовсюду едут.
   Мы к тетке Вере всей толпой пойдем или как? - спросил он Настю.
   - Я даже не знаю,- растеряно сказала Настя. Я боюсь, что она меня не узнает, не удобно будет. А какая она, дядь Миша, скажите, как лучше поступить?
   - Нормальная она, шустрая старушка. Но думаю, раз ты ее сама толком не знаешь, лучше бабку не пугать. Ребятки, давайте на базу, а я Настю сведу к родственнице.
   Скоро совсем стемнеет, затевайте костер, уху, а мы пойдем.
   - А можно Андрей пойдет со мной?- спросила Настя.
   - Настен, ты могла бы не спрашивать,- сказал Андрей,- естественно, что я буду с тобой.
   - Спасибо, Андрюша!
   -Да, так даже лучше, вдвоем оно сподручнее. Я вас доведу, а там вы сами с бабкой мосты наводите. А я потом домой пойду, сегодня без меня на базе сторожей хватает.- Он обвел взглядом ребят.- Завтра только долго не спите, пойдем на катере на юг. Я к десяти подойду, будьте готовы.
  
   Поселок был довольно небольшой. Маленькие старенькие рубленые дома с серыми деревянными оградами. В огородах цвели яблони, сирень, шиповник. Люди с любопытством рассматривали молодую пару, во главе с дядей Мишей. Настя обратила внимание, что все кто им встречался, были уже не молодыми людьми: в основном пожилые женщины и стайки маленьких ребятишек.
   - Дядя Миша, а чем молодежь занимается в поселке. Здесь клуб есть, дискотеки? -спросила Настя.
   - Нету тут ни какой молодежи. Вон восьмилетку кончат и в город. Потом внуков сюда только привозят бабкам нянчить. А клуб есть. Вот в нем бабки по вечерам песни и поют или кино смотрят.
   - Я думаю, - сказал Андрей, - что пройдет совсем немного времени и здесь будет много отдыхающих. Место - то удивительное. Почему так мало турбаз, непонятно.
   - Да, пока только "Золотое озеро", да мы. Но и то, мы - не для всех. Сами понимаете. А на "Золотом" народу летом много будет, но и они не могут всех желающих разместить. Понаедут многие дикарями, от них только морока. То заблудятся в тайге, то купаться лезут, а ноги крутит сразу, вот хожу, смотрю за ними, чтобы не случилось чего. Будет, наверное, со временем все будет. Ну, вот и пришли, вон она тетка Вера в огороде копается.
  
   Они подошли к низенькому домику, из темных от времени бревен, покрытому черной крышей, казавшейся неестественно большой для такого маленького дома. А на шпиле, действительно, как и говорила мама, флюгер - кошка, стоящая на задних лапах, она медленно крутилась то в одну, то в другую сторону, реагируя на слабый ветерок, идущий от озера.
   - Тетка Вера, здорово, иди скорее гостей встречай. Родня к тебе приехала! - крикнул, открывая калитку дядя Миша.
   -Кого там черти принесли! - проскрипела в ответ старуха, разгибая свою тощую спину.
   - Иди, сама смотри!
   -Здравствуйте, баба Вера!- сказали Настя и Андрей одновременно.
   Она посмотрела на них подозрительно, внимательно изучая каждого, включая дядю Мишу, как будто и его видела впервые. Насте на мгновение показалось, что сейчас она возьмет палку и прогонит их. Только она хотела открыть рот и что-то сказать, как старуха неожиданно широко улыбнулась, показав еще вполне приличные зубы, ее глаза потеплели, она раскинула руки в стороны и почти бегом устремилась на встречу к Насте.
   Настя тоже подалась вперед. Через мгновенье они обнялись.
   - Деточка, да как же ты ко мне! Настенька, ты ли это? Вот радость- то какая! Ее глаза стали влажными, она была так искренне рада Насте, что той стало немного неловко оттого, что она совсем не помнила эту старушку.
   - Здравствуйте, баба Вера! -снова сказала Настя, обнимая старушку. Да, это я - Настя Полякова, а это Андрей,- она слегка запнулась,- мой друг.
   - Да как же вы ко мне? Да откуда же? Проходите, родненькие, в дом. Приходите, проходите, я вас сейчас чаем напою. С травкой чай-то у меня, вкусный, полезный. Пирожки даче пекла, я как чуяла, что нынче гости будут, пошлите в дом, пошлите!- хлопотала она вокруг них.
   Они вошли в дом. Прихожей в доме не было: с улицы они сразу попали в довольно просторную кухню с настоящей русской печкой, на которой были расставлены различные кастрюльки, котелки, чугунки. Кухонный столик стоял у окна, до середины завешенного белой выбитой занавеской. За окном был виден небольшой ухоженный огород, у забора посажены и цвели кусты смородины, крыжовника, а над всем этим вдали виднелись горы.
   - Баба Вера, вы с кем живете, кто вам помогает огород держать, дом?- спросила Настя, -разглядывая старую швейную машинку "Зингер".
   -Бог помогает, кто еще! - улыбнулась старушка. - Соседка ходит Надя, вон ее дом, через два двора, где в магазин сходит, где воды принесет. А так сама, слава богу, еще двигаюсь.
   -Вы просто молодец, баба Вера!- воскликнула Настя.
   - Настя, я тебя сразу не признала, большая какая выросла, сколько тебе лет-то детка?
   -Семнадцать, кстати, завтра исполняется,- она исподлобья посмотрела на Андрея. И была очень довольна тем, как он отреагировал на эту новость: его бирюзовые глаза вдруг стали круглыми и еще более выразительными.
   - Ох, поздравляю тебя , деточка,- хотя чегой-то я, заранее ведь нельзя,- спохватилась она, всплеснув руками.
   - Да, глупости все это, можно- нельзя,- я в это не верю,- улыбалась Настя.
   - А как там Танечка, как вы живете - то детки, рассказывай. Бабуля довольно быстро накрыла на стол, поставила крынку молока, пирожки, конфеты. Настя подарила ей большой шерстяной платок синий с красивыми красными цветами и длинными кистями. Они долго с мамой искали его по магазинам. Баба Вера расчувствовалась до слез.
   - Вы как сюда- то попали, надолго ли? - спросила она.
   - Нет, баба Вера, в воскресенье уже уедем,- ответила Настя. Мы только на выходные отдохнуть. Озеро посмотреть. Я столько о нем слышала, но вот увидела в первый раз.
   - Да ты ведь, детка, здесь не была ни когда. Таня - то приезжала с отцом, гостила у меня. Вроде и не так чтобы очень далеко мы жили друг от друга, но поезда нет, а автобусам трястись не сильно кто хочет. Да и асфальту ни как не положат толком, - рассуждала она.- Ты у меня поживи, детка, вон кровать, диван, в кухне тахта, места хватит- где вы остановились то ребятки, у тебя что ли, Митяй?
   - У меня, теть Вера, на заводской базе. Им там хорошо будет, не переживай, да и где тут у тебя в одной то комнате всех разместить, их восемь человек, ну не на полу же.
   - Восемь? А, ну тогда конечно негде, - заключила она, покачав головой. Да вы кушайте, угощайтесь, детки. Какая же ты умница, что пришла, Настенька!
   - Вы это, разговаривайте, а мы с Андрейкой пойдем, забор тебе маленько подправим. Чего он у тебя на бок завалился. Ветер дунет и совсем упадет. Подсобишь, Андрей?
   -Конечно, буду рад помочь!- улыбнулся Андрей.
   - Ой, спасибо родненькие, вот так и живу, кто зайдет обязательно чем - нибудь поможет. Да вы чай попейте, потом и сделаете. Попейте, пирогов поешьте. А потом и поправите. Ой, спасибо, милые,- она разливала чай, подставляла гостям пиалки с вареньем, наполнила до верху сахаром сахарницу из зеленого стекла.- Может, кому кофе? У меня есть растворимый.
   - Спасибо, баба Вера, мы чай попьем, не беспокойтесь, - сказала Настя. Дядя Миша и Андрей пошли в сарай, нашли там какие-то инструменты, и Настя услышала, как во дворе застучал молоток и заскрипели доски.
  
   - Ой, какие молодцы, какой парень у тебя интересный, видный, - она улыбнулась и, наконец-то, присела на обшарпанную табуретку.- Ну, рассказывай деточка, как живете-то, как Танечка?
   - Мы с мамой живем вдвоем, как и раньше. Мама работает, я школу закончила, сейчас экзамены сдам и в институт.
   -А на кого учиться будешь детка, решила уже ?
   - Конечно, давно решила, я в университет буду поступать на факультет иностранных языков. Буду переводчиком или преподавателем немецкого и французского языка.
   - Вон как, молодец Танечка, какую дочку вырастила! А что же она, детка, замуж- то так и не вышла?
   - Нет, баба Вера, не вышла, да и зачем ей это нужно? -беспечно ответила Настя.
   - Ну, зачем, скажешь тоже, одной то разве сладко. Я вон всю жизнь одна прожила, но у меня суженого на фронте убило, мы ни пожениться не успели, ни детей завести. Сколько потом их ко мне сваталось, нет, ни кто не оказался лучше моего Ванечки, царство ему небесное, она подняла глаза на выцветшую фотографию на стене. С фотографии смотрел молодой, довольно красивый парень в гимнастерке с медалью на груди.
   - Вот, это он мне с фронта прислал, это его последняя карточка, он медаль получил и сфотографировался. А потом уже я ее увеличила, вот так теперь и живу уже сорок пять лет глядя на него. Он мне как живой, приду, поговорю, посмотрю на него и он как - будто мне отвечает. Так, что я считай и не одна, а с Ванечкой. А Таня, выходит, одна, это не правильно. Молодые жить должны, любить, но все у нее еще сложиться, бог даст.
   - Она не одна, баба Вера, у мамы есть я. Нам и вдвоем хорошо, не надо нам никого,- сказала Настя.
   - Вдвоем, говоришь, хорошо. Но тебе может и хорошо, к тому же у тебя вон друг, красавец какой. А матери не сладко, детка, ой не сладко! Настя была несколько смущена этим разговором. Она не понимала, почему это маме должно быть не сладко, чего это баба Вера взялась ее жалеть. Когда они с мамой так замечательно живут, с деньгами, правда, трудно, но сейчас всем трудно. Но почему это маме должно быть плохо, без какого-то там мужа, она не могла понять и попыталась перевести разговор на другую тему. Тем временем Андрей и дядя Миша закончили поправлять забор.
   - Все, теть Вера, простоит еще, а я пошел,- засобирался дядя Миша.- Вы без меня на базу вернетесь, смотри Андрей, за старшего остаешься. Я завтра к десяти приду, а в одиннадцать тронемся по озеру на юг. Прокачу твоих ребят.
   - Спасибо дядя Миша. Не беспокойтесь, все будет хорошо,- сказал Андрей.
   - Спасибо, Митяй, заходи ко мне не забывай меня старую, - проводила его до двери баба Вера.
   - Да ты сама, теть Вер, чего надо говори, по-соседски всегда поможем. Сама не молчи, зови если что. Он вышел. Подошел снова к забору, потрогал его крепкой хозяйской рукой. Сам себе одобрительно кивнул головой пошел вверх по улице к себе домой.
   - Вот, Настенька, благодаря соседям и не померла еще. Не забывают, помогают. Спасибо, милый!- улыбнулась она Андрею. - Тебе может еще чайку, или молочка вон попей.
   -Спасибо, баба Вера, пожалуй, еще чаю. Она быстро спохватилась с места. Налила Андрею чаю, пододвинула к нему все, что было на столе: молоко, пирожки, варенье из клубники в маленькой вазочке, в другой вазочке варенье из яблок, и еще из шиповника и ирги.
  
   -Места здесь у вас удивительные. Воздух какой, вода, природа просто великолепная, сказочные места! - сказал Андрей, с удовольствием откусывая пирог со щавелем.
   - Что да, то да! Места чудесные. Но вы, милые мои, еще ни какой красоты не видели. Красота она вся дальше, туда по озеру. Да в тайге. Вот где благодать - в тайге. Я раньше ее в молодости всю обошла вдоль и поперек. Шишковала, травничала, даже на белку ходила с ружьем, на зайца, ой да чего только не было все вспоминать, дак голова разболится. Молодая была, а сейчас уж сижу, хвост прижала, на пенсию чего куплю, да что в огороде нарастет, вот тем и живу.
   -А на медведя не приходилось охотиться, баба Вера?- улыбнулся Андрей.
   -Нельзя у нас тут на медведя ходить, - посерьезнела она. Выбили уже всего медведя, ироды. Запретили наконец-то убивать медведей, слава богу, нашелся кто-то умный и запретил. В прошлую весну медведь вон у меня по огороду ходил. Всю малину поломал, голодный был, худой, шкура облезлая, страсть смотреть. Неурожай в тайге нынче, кедр то он год дает урожай, а потом год, а то и два, с гулькин нос. Вот зверь и приходит к людям.
   - Да вы что, это же может быть опасно, - удивилась Настя.- И как вы его отсюда выгнали?
   - Как, как, походил, похозяйничал и сам ушел. У соседей вон ульи разворотил, да ушел. Ребятишек в школу провожали да встречали, ходили, кто с ведрами, кто с кастрюлями гремели, отпугивали его. Ружья, конечно, брали, но, слава богу, стрелять не пришлось. Обошлось все. Вот кого бы я перестреляла, дак это белок. Будь они не ладны. Налетят как саранча, все метут. Даже в дом заходят не боятся.
   - Да вы что, они же такие миленькие! - удивилась Настя.
   - Вон прошлый год эти миленькие летом всю клубнику перегрызли, как будто в тайге ягоды нет. Дак она белка знает, что в поселке легче еду добыть, многие еще сами поприкармливали: то семечек насыплют, то орехов. Вот они и лезут теперь спасу нет от них.
   - А воду вы откуда берете, неужели прямо из озера?- спросила Настя.
   - Да кто бы ее таскал из озера, далековато, однако. Нет, у нас из-под земли вода, с колонки. А на базах, конечно прямо из озера берут. А что, она у нас, не то что чистая, целебная! Болезни лечим ей разные, вода здесь все, что вы детки, вода самое главное!
   - Да, жаль, что купаться нельзя,- вздохнула Настя.
   - На Алтае вообще нельзя купаться в речках и озерах. Не нравиться это местной воде. Она не просто чистая, она святая! Нечего в ней ноги полоскать. Вот от хвори - болезни избавить, это да, пей, оздоравливайся, пожалуйста! А купаться нельзя, не надо ее злить воду -то.
   -Интересно, вы говорите о воде, как о ком-то живом!- сказал Андрей.
   - Она, детка и есть живая, и душа у нее есть и характер. На Алтае все реки такие и озера такие. Наши -то не шибко понимают, а вот алтайцы - те цену знают, алтаец тот воду возьмет, и спасибо речке скажет, и не плюнет туда сроду и не бросит ни чего, знает, что не дай бог разгневать.
   -Как можно речку разгневать, баба Вера, не понимаю,- снова сказал Андрей.
   - Да еще можно! Можно, милый мой, с вечера в хате заснуть, а на утро проснуться и воды будет вровень с кроватью. Затопит так, что лето потом сушиться будешь, ил из хаты вывозить.
   - Так это же наводнение, причем же тут гнев?- включилась в разговор Настя.
   - А ни чего случайно не бывает, ни наводнений, ни засухи, ни землетрясений, особенно здесь, милые мои! Здесь все неспроста. Здесь места у нас особенные. В старину говорили, что отсюда самая короткая дорога в рай. Вот так то!
   - А почему, расскажите, баба Вера?- попросил Андрей.- Вы так интересно рассказываете, из вас бы знатный инструктор получился!
   - А чего же мне не рассказывать, эти же моя земля, моя родина. Здесь родилась, здесь почитай до восьмидесяти годов прожила, здесь и помирать буду, время придет. А Митяй-то что, про рай вам не рассказывал?
   - Нет, не рассказывал, не успел, мы же только сегодня приехали.
   - А про что он вам рассказывал?
   - Про хана, которого убил другой хан, а жена потом наплакала вот это озеро слез, -сказала Настя.
   - А, дак это всем туристам рассказывают,- махнула рукой баба Вера.
   - Так это что- не правда?!- вскинула брови Настя.
   - Настюш, ну ты даешь!- улыбнулся Андрей.
   - Правда, ли, нет ли, это кому как нравиться. Хотите, верьте, хотите, нет. Легенда, одним словом. Я вот вам сейчас другую легенду расскажу. Митяй то наверно и не знает про нашу Марьюшку, а может и знает, да не верит. Настя с Андреем сели поближе друг к другу на маленьком, провалившемся от времени диванчике, а баба Вера отодвинула большой тяжелый стул с массивной спинкой от стола, села на него поудобнее, поглядела несколько секунд в окно, помолчала, тихо о чем-то вздохнула и начала рассказ.
   - Жила у нас тут семья. Отец, мать и их дети. Родней они нам приходились, дальней, правда, но родней. В общем, их мать, Евдокия приходилась теткой моей матери. Вот какая родня то. Работящая такая семья, отец у них, Григорий, знатным охотником был. На куницу ходил, на лису. Ребятня то у него и жена его Евдокия все в мехах ходили. Зажиточно, в общем жили. А ребят у них было четверо: три парня, все погодки и младшая дочь Марья. Марьюшка, отец ее бывало так называл. Любил он дочь, страсть как любил. Парнишкам- то бывало и доставалось от него, а ее любил. Мы с ней подружки были. Хоть она маленько меня постарше была, года на два, на три, что ли. Сейчас уже не вспомню точно. Красивая девка была, коса чуть ли не до пят. Такая же, как у тебя, Настенька. Толстая коса, белая. Шибко уж гордился отец ее красой. Сам бывало косу ей плел. Гребень с кедра сделал волосы ее расчесывать. Простым гребнем было не расчесать. Они бывало, как затевали ей мыть волосы, так парнишки пол дня воду с озера таскали, они то как раз почти у берега жили. Ругались братья, что, дескать, Марье, чтобы косу вымыть, надо воды больше, чем им всем вместе. Но и вот, как говорят, коса до пят, женихи торопят. Едва ей семнадцать минуло, замуж ее засватали. Отец шибко не хотел ее за Петра отдавать. Видишь ли они, Гладковы, не такие зажиточные были, как Григория семья. Но Марья упрямая была. Они с Петром то еще с малолетства дружили. Любовь у них была, одним словом. Они дождаться не могли, когда вырастут и можно будет пожениться. Петр тоже красавец был писаный. Чуб черный, кучерявый, как бывало, растянет гармонь свою, как запоет. Голос знатный был у парня, песня его над озером стелется, вон в Иогаче слышно было, на том берегу. Ой, девки до него домагивались, что ты! - Она покачала головой. - А он в Марью влюбился раз и навсегда. После рождества сосватал ее, как положено. Год честно ждали пока им обоим по восемнадцать исполниться. Потом свадьбу была. Гуляли всем поселком с неделю, наверное. Ох, и пел он тогда, не слыхала больше таких певцов, не умеет так больше ни кто. Ей все бывало, пел, "Аве Мария", на итальянском языке между прочим пел. Вот какой парень был. Сроду у нас тут больше ни кто так не пел.
   - Он что, итальянский знал? - удивилась Настя.
   - Да какой там знал, выучил по радио и пел! Про Марию и ладно, а что это на итальянском он потом уже узнал, сразу то и не понял ни кто, на каком он языке поет.
   - Дак вот, поженились они значит, дом им за лето из кругляка поставили на опушке. Правда детей у них долго не было, но зато потом один за другим трое родилось. Сначала дочь Катя, а через год сынок Гриша, в честь ее отца названный, а второй сынок в аккурат в сорок первом родился, Тимофеем назвали в честь его отца. Ох, шибко хорошо они жили! Все у них в хате собирались. Песни пели. И клуба не надо было. Как какой праздник, все к Марье с Петром, она стряпуха была знатная, пиво они свое варили, рыба была всякая, в общем хорошо жили, не лодырничали. Все у них было. А тут война проклятая пришла. Она замолчала. Снова посмотрела в окно. Настя поджала ноги под себя, придвинулась поближе к Андрею. Ей было так хорошо, так уютно рядом с ним, и с этой интересной старушкой. Она внимательно смотрела на нее. Пыталась найти у нее черты своего деда, которого помнила очень хорошо. Но внешнего сходства не обнаружила, но что-то очень родное было в ней, что-то близкое, понятное.
   - Забрали, в общем, всех мужиков из поселка на фронт. У Марьи все ушли: отец, свекор и братья, и Петя. Всех подчистую загребли. Вот хоть бы одного мужика на семью оставляли, дак нет, всех на обозы и в город, а там на фронт. Конечно, оно везде так было, но у нас без мужиков, да с малыми детьми особенно, совсем худо. Жили - то охотой, да рыбалкой. А охотники с рыбаками на войну ушли, вот бабы чего сумеют в тайге добыть тем и жили. Вот и я тогда научилась ружье держать. Я до войны, бывало, сроду в тайгу одна не ходила. А потом нечего, за милую душу. По одному ходили. Чтобы добычу не делить, вот так. И страх куда денется, когда дети кушать хотят. И сети ставить научились. И по Бие справляться вниз за хариусом. Во, жизнь была! А потом полетели похоронки, как черные вороны. Идет, бывало, почтальонка по улице, а по ней уж видно было, какую весть несет добрую или страшную. Каждый смотрел на нее и богу молил, чтобы мимо его калитки прошла. У нас тогда вот деда твоего Николая забрали и прадеда Михаила. Да всех, в общем. Но наши то, слава богу, вернулись. Хоть покалеченные, пораненные, а живые. А вот у Марьи отца сразу убило. Потом двух братьев. Мать ее Евдокия после сынов слегла, как Марья ее не выхаживала, не выходила. Да зима тогда выдалась, страсть господня! Морозы такие стояли, тут сроду больше таких не было. Дров не было, хлеба не было, голод пришел лютый. Каково ей было, Марье то, с тремя детьми, мал - мала меньше. Ой, как вспомнишь это все. Вот тогда бы сказали, что жизнь настанет такая как сейчас, сроду бы не поверили,- махнула она рукой.
   -Баба Вера, так мой дедушка здесь жил до войны?- спросила Настя.
   - А то где же! Здесь, не в этом доме, правда, но здесь. Тебе, что мама не рассказывала?
   - Нет, я помню нашу деревню, где я с бабушкой и с дедушкой жила, а про Артыбаш я не знала.
   - В вашу деревню Николай уже после войны пришел. Бабушка твоя оттуда. Вот он и остался с ней. Да там к тому же райцентр. Здесь то, господи, нечего делать было. Кто живой остался, те тоже потом уехали многие. Так вот, Марья старалась, как могла детей берегла. Петя писал письма ей. Она как получит треугольник, ходит, глаза блестят. Уж война к концу шла. Пережила, слава богу, всех деток сохранила. Я ей помогала с ними, как же родня, хоть и дальняя, да и дружные мы с ней были. Ребятки, не надоело вам слушать то меня старую?
   - Ну что Вы, баба Вера!- сказал Андрей, - нам очень интересно, только Вы сказали, что это легенда, а вроде как правда получается.
   - Дак, я ж еще не закончила. И ни какая это не легенда, правда, это чистая, у нас все тут было на глазах, - она опять задумчиво посмотрела в окно, затем продолжила.
   - Вот уж все поприходили с войны, кто живой остался, а Петра все нет. Ни Петра, ни писем от него, ни каких вестей. Как пропал все равно, провалился как сквозь землю. Марья стала уж черная ходить с горя. Коса седыми прядями пошла. Худая сделалась, ходила еле ноги носила. Приду к ней бывало, а у ней печка не топлена, дети не кормлены, самая чуть живая. Мы уж ее так и эдак, мол, ты что, совсем ведь так сляжешь, и детей загубишь, войну главное пережила, страсть такую господню. А тут все прямо занемогла. А все из-за Пети, конечно, ведь хуже нет, когда не знаешь что с человеком, жив, ли нет ли. Не знать оно хуже всего,- она покачала головой, немного помолчала, думая о чем-то или вспоминая.
   - Ну и что, баба Вера, вернулся к ней муж с войны?- спросила Настя.
   - Да, кабы вернулся! Приехал из области военный один в поселок, да прямо к ней. Вот он ей и рассказал, что Петя погиб. Подорвался, сказал, на мине где-то в Польше. Там его и похоронили. Все это, дескать, на его глазах случилось. Привез ей его документы какие-то, письма ее же, что она ему на фронт писала. Вот каково ей было! И медаль "За отвагу", вот вручил и уехал. Он то уехал, а с ней дела стали твориться страшные. Я ее дня два три не вижу, а увижу, прямо не узнаю. Верите, нет, на десять лет старше становилась. Волосы совсем поседели, глаза потухли и стали какие-то бесцветные, щеки морщинами пошли, а ково ей там было то, сорока лет еще не было. А она еле ноги носила, соседи уже хотели детей разбирать по себе, она как вроде умом тронулась.
   Встречу ее, говорю, " Маша, что ты так изводишься, сама чуть живая, детей забросила. Не у тебя одной горе, всех мужиков вон война проклятая перебила, перекалечила. Нельзя же так". А она смотрит, куда-то сквозь тебя, глаза плачут уже без слез, вот видно, что плачет, а слез нету. Видно, что все понимает, а молчит, словом тень одна осталась, а не человек. На нее уже смотрели как на покойницу. Идет, бывало по улице, коса растрепана, как у ведьмы какой, люди уж избегать ее стали. Вот сказали бы что все, померла Марья, и ни кто не удивился бы.
   -Она, наверное, очень сильно его любила, поэтому и не могла пережить такое горе,- тихо сказала Настя.
   - Она не просто его любила, она жить без него не могла, как и я без моего Ванечки, - она подняла печальные глаза на фотографию,- так вот дальше то и началось ...
   - Что началось, баба Вера?- спросила Настя, еще ближе прижавшись к Андрею.
   - А то , сама до сих пор не знаю, что! Весна пришла, помню, зацвело тут все, ой у нас весной благодать, да вы сами видите. Не видала я Марью, может неделю, может две, а тут иду, а она мне на встречу. Я ее не узнала, но вот ты понимаешь, смотрю, думаю, что за женщина у нас тут появилась, а она посмотрела на меня, разулыбалась, и говорит:
   - Что, Вера, не здороваешься, не узнаешь меня что ли?- говорит, сама улыбается, смотрит глаза светятся, лицо чистое, светлое, но вот как все равно до войны была, куда только печаль -тоска девалась.
   - И что же было причиной этого волшебного превращения, интересно?- изумился Андрей.
   - Вот в том- то и дело, что превращение, это ты правду сказал, Андрюша. Мало того, она потом же день ото дня краше становилась. Плечи расправила, статная, такая, веселая. Детям новые одежды пошила, косу свою заплела, уложила вокруг головы, в огороде прибрала, мы ходим, понять не можем, что случилось, как так? И рады за нее и понять не можем, как это бывает, чтобы уже одной ногой в могиле, а тут на тебе цветет, и главное причины ни кто понять не мог. Стали говорить, что у нее кто-то завелся, ну в смысле хахаль, не иначе. Только тут все мужики на перечет, холостых нету. Бабы забеспокоились, что кто-то из их мужиков стал ходить к ней. Не с кем тут было больше романы крутить, все друг у друга на виду. У кого мужья были, все стали своих подозревать, ведь она красой то была, краше их всех вместе взятых. В общем попала она под подозрение. Вот ведь люди какие, когда ей шибко плохо было, стали чураться, стороной обходить, хорошо стало, расцвела женщина, еще больше стали ненавидеть, опять стороной обходят. Людям не угодишь, нет!- она покачала головой.- А потом кто-то заметил, что Марья ходить стала в горы. Утром, главное, рано, наденет платье самое лучшее, и в горы, уйдет, а возвращается уже затемно. Ничего не наберет, ни ягоды, ни травы какой, ни ореха, с пустыми руками идет, но довольная, счастливая. Ух, наши бабы прямо убили бы ее. Все гадали, чей мужик Марью осчастливил.
   - А почему именно мужик, что другой причины для счастья нет? - удивилась Настя.
   - Есть, конечно! Только когда ты одна с малыми детьми, когда была женой любимой, да сама в муже души не чаяла, вряд ли какая другая причина тебя осчастливит, кроме как новая любовь, я так думаю. Во всяком случае, и бабы наши так думали.
   Настя подумала о маме. Может ей действительно плохо одной? "Но нет, мама счастлива, и не может быть иначе, и не надо ей больше ни кого, кроме меня, -сказала она себе. Но ведь мне нужен Андрей,- она посмотрела на него, и он ответил ей нежным взглядом.- Мне нужно, что бы меня любили, а маме, почему не нужно?"- думала она. Она снова стала внимательно слушать бабу Веру, а та продолжала свой рассказ.
   - Дак вот, решили наши бабы ее выследить, ну то есть разузнать, зачем в горы ходит, с кем там встречается. Решили вывести ее, так сказать, на чистую воду. Вот дождались, когда она снова в горы пошла, платье одела цветастое, платок красивый повязала, губки подкрасила, но ясно дело, на свидание пошла. Идет, а они за ней. Наталья и Татьяна, две наши самые ушлые подружки. Да только незаметно идти не смогли, заметила она их. Остановилась, улыбается так приветливо, и говорит:
   - Наташа, Таня, вам не надо за мной ходить, не чего вам там делать, мое это дело, только мое.
   -Да как же твое, Маша! -говорят,- когда вон в деревне все бабы в недоуменье, чей мужик к тебе ходит. Ты уж лучше тогда сама расскажи, что с тобой произошло, а то ведь ни какого покою нам не стало. А она улыбается и говорит, спокойно так говорит:
   - Глупые вы женщины, зачем мне ваши мужики, надо же, прямо даже смешно! И рассмеялась им прямо в лицо, озорно так, как девчонка. Потом посерьезнела и как глянет на них исподлобья и голосом таким строгим:
   -У меня муж есть, и ни кого мне не нужно кроме него!
   - Какой такой муж?- изумились они.
   - Обыкновенный муж, Петя мой, какой же еще! И опять смотрит на них, а сама как будто ухмыляется. Но они ясно дело, тут же решили, что все-таки у Марьи не все с головой в порядке, - покрутила она пальцем у виска.
   - Ты что, говорят, Маша, - а сами уж опять сочувствуют ей, - погиб твой Петя, ну что ты такое говоришь?- А она им:
   - Для вас, может и погиб, а для меня живой! Вижу я его, разговариваю с ним, является он мне, понимаете,- и серьезно так говорит, у них аж мороз по коже, как потом рассказывали. В общем, перестали они ее преследовать, как-то охоту у них отбило, но в поселке, ясно, всем рассказали, что Маша умом все ж таки тронулась. И что надо за ней присматривать, кабы чего не учудила.
   Я долго с ней на эту тему не разговаривала, а потом насмелилась и спросила:
   - Маш, говорю, ну что такое люди болтают, про тебя, про Петю, расскажи, мы ж родня все-таки. Вот она мне и рассказала такую историю.
   - Зима, говорит, прошла, весна наступила, у всех радость: кто замуж вышел, кто ребеночка родил, кто дом новый затеял строить, народ стал сюда приезжать, на красоты смотреть, природа снова очнулась от зимней стужи, а у меня, говорит, ни чего, одна лютая зима на сердце. Сил больше не было так жить, я все говорит понимаю, что дети голодные, что дом запустила, что сама на ведьму уж похожа стала. А сделать с собой ни чего не могу, не поднимаются руки. Не хочу жить больше, вот не хочу и все. Вот утром после пасхи, детей собрала и пошла в горы. Просто шла, куда глаза глядят. Катя, дочка, то уже большая. Все спрашивала, куда ты нас мама ведешь, а я ей вдруг сама не знаю, почему сказала, " к папе". Вот шли, шли, смотрю, а мы оказались на вершине горы. Я не сразу поняла, что на вершине, потому, как туман там такой сильный, ни чего не видать вокруг. Смотрю, а справа обрыв прямо в озеро, я подошла к краю этого обрыва. И думаю, вот один шаг и все будет кончено. Мучения, страдания, так мне захотелось сделать этот шаг, сейчас думаю, велю Кате детей домой увести, а сама так и сделаю, ни чего мне больше не хочется как туда прямо в озеро с головой. Я же понимаю, говорит, что ни за что не выплыву из такой холодной воды, да высоко там очень, разобьюсь о воду, и все, конец этой жизни. Подошла к самому краю, посмотрела вниз, внизу вода тихая, спокойная, облака в ней плывут, ни какой тебе печали. Смотрю туман стал вроде как рассеиваться, ниже ниже становиться. И вижу, вот как тебя говорит сейчас, прямо из тумана идет ко мне навстречу Петя, идет и улыбается. В пиджаке своем коричневом, в белой рубахе, как на свадьбе нашей. Я, говорит, даже не испугалась, и рада была, и не знала, что делать, хотела детей позвать, так они где-то спустились под горкой играть, зову: "Катя, мальчики, идите, папа пришел". А он улыбается и говорит:
   -Ну, здравствую, Маша! Я ему:
   -Здравствуй, Петя! - сама так хочу на шею броситься, а не могу, стою как к земле прибитая.
   -Что это ты, говорит, удумала, не совестно тебе, детей бросать, жить вот так не совестно. А она ему:
   - Нету мне, Петя, жизни без тебя, вон сейчас в озеро с головой и все, ни чего другого не хочу.
   А он ей:
   - Так, почему же без меня, Машенька, я всегда с тобой, только ты не видишь меня, а я все вижу, все знаю. Знаю, например, что ты надумала детей бросить, жизнь свою загубить.
   - Я к тебе хочу, а тут к тебе близко, вот шаг сделаю и все, и будем вместе, родной мой!
   - Милая моя, кто так жизнь свою заканчивает, ни когда в рай не попадет, как же мы будем вместе, я в раю, а ты будешь вечно неприкаянная. Маша, рассказывала, что понимала, что Пети нет в живых, хотела спросить его, как мол там, в раю то, но так и не смогла. Вместо этого спросила:
   -Как же ты стоишь вот тут передо мной, если ты в раю, может ты мне снишься, и все это обман?
   - Нет, Машенька, это не обман, отпустили меня к тебе ненадолго, я очень просил, и отпустили, я же видел, как ты мучаешься, и к тому же здесь от нас самая короткая дорога на землю.
   - От кого это от вас, Петя? - спрашивает.
   - Здесь, моя родная, самая короткая дорога в рай. Я всегда за тобой наблюдаю, Маша, вот с этого места и наблюдаю. Здесь до нас один шаг. Особенно когда туман низко стелется, как сейчас.
   -Забери меня к себе, Петенька, очень тебя прошу, не могу я без тебя,- опять взмолилась она . А он смотрит на нее и говорит, а сам улыбается, что ей даже обидно стало, что он улыбается:
   - Ты должна жить, детей подымать, ты еще полюбишь хорошего человека, и все у тебя будет хорошо. Она чуть не умерла от таких его слов:
   - Я тебя люблю, про какого человека ты говоришь, я ни кого до себя не допущу, нет мне жизни без тебя!- говорит , а слезы все застилают.
   - И я тебя люблю, родная моя, только жить ты должна, не время тебе еще, нельзя против времени судьбой своей распоряжаться. За это потом ведь детям расплачиваться придется. Неужели ты сможешь их осиротить и еще за грех твой отвечать заставить?
   - Но как же мне жить без тебя, когда вон свету божьему не рада, когда кричать по ночам хочется от тоски?- снова взмолилась она.
   А он подошел к ней, руки протянул и поцеловал ее, крепко- крепко , что у нее аж ноги подкосились и упала она где стояла, а он стал медленно отдаляться от нее и исчезать в тумане, и при этом рукой так выводил, крестя ее и говорил: "Благословляю тебя Марья, благословляю". Она хотела вскочить, догнать, еще с ним поговорить, но ноги, словно ватные стали не слушались ее. Тут туман совсем растаял, Катя дочь, подошла к маме и говорит:
   - Пошли домой мама. А она ее спрашивает:
   - Видела ли ты, дочка, папу? Катя посмотрела на нее чистыми детскими глазами и говорит:
   - Да , видела, я его часто вижу. Маша аж дар речи потеряла.
   - Где ж ты его видишь, детка?
   - То дома, то на улице, то в школе на меня смотрит, он все видит мама, - а сама смотрит на меня, как осуждает, за то что такая растрепанная, неухоженная бываю. Вот, говорит, пришла с детьми домой и откуда только силы взялись. Затеяла стирку, уборку. Печку выбелила, полы вымыла. Волосы свои в порядок привела. И вот так с помощью Пети, и отошла от своей смертной печали.
   - Да, удивительная история, но ведь получается, что все это ей приснилось, жаль, что в жизни так не бывает,- грустно сказала Настя.
   - Ну, приснилось или нет, это еще бабушка надвое сказала,- ведь она потом часто на ту гору ходила. И говорила, что иногда он ей опять являлся, особенно когда туман вершину накрывал. Говорила она с ним, советовалась даже. Вот на что Петя ее благословлял, то всегда у нее получалось и у нее и у детей.
   - А еще кто-нибудь ходил на ту гору, многие же в войну мужей потеряли? - спросил Андрей.
   - Нет, не поверил ни кто. В горы ходили все, ясно, тут без этого нельзя, но что б на Марьину гору кто ходил и видел там что-то не слышала, нет только с ней такое чудо случилось. И я грешным делом хотела сходить, может Ванечку своего увидеть, собиралась несколько раз, но не пошла, не насмелилась.
   - А туристов туда водят, может мы завтра сходим, дядя Миша знает где эта гора?- спросила Настя.
   - Он если и знает, не поведет. Нет, не поведет,- махнула она рукой.
   - Почему?- удивился Андрей.
   - Нельзя на ту гору ходить, вдовья эта гора, не для праздного гуляния, ни кто туда дороги не покажет, грех это, местные вообще про это помалкивают. Вот вроде не верит никто в чудеса, а небось помалкивают. Вот алтайцы, те вообще на вершины ни когда не подымаются. Поэтому и инструкторов из них не получается. Не водят они туристов в горы. Потому, как по алтайским поверьям, на вершинах живут духи и тревожить их нельзя, вот так! Так что нечего там делать на вершине, то. Это я вам рассказала, я уже старая чего мне боятся, да и Маша то родней нам приходилась. Померла она уже лет пять-шесть.
   - Так она умерла, как жалко,- вздохнула Настя.
   - Мне на будущий год восемьдесят будет, а ей и того больше было. Но жизнь она прожила долгую, и счастливую вот так.
   - Ни чего себе счастливую,- покачал головой Андрей.
   - А, дак я ж не дорассказала. В тот же год, как Петя ей первый раз явился, назначили нам нового председателя, из города прислали. Александра Петровича. Он тоже был вдовец. Хороший мужик, прямо сказать очень хороший. Жена его в войну померла. Детей не было у них. Так он как увидел Марью, влюбился как мальчишка. Хотя он и был ее моложе маленько. Строгий такой мужик, порядки тут у нас навел, а как Марьи касалось, прям, краснел как юноша. Ходил за ней повсюду, помогал и с огородом и с дровами, в общем, всем на свете, он же председатель, как же, много чего мог. Вот стал ее сватать, а она ни в какую. Мол, Петя у меня и все в одну душу. Уж люди ей стали говорить, что она счастья своего не понимает, упустит. Да и он уж обижаться стал, что она так настойчиво его отвергает. Рассказала она ему все, а он и говорит, ты сходи, говорит, на гору спроси у Пети благословения на наш с тобой брак, вот как он тебе ответит, так и будет.
   - И что, она пошла?- спросила Настя.
   - Пошла, конечно, ранним утром, когда на горе той туман низко опустился. Он ее, председатель то, до горы проводил и ждал там, пока не вернулась.
   - Ну, и что,- не терпелось узнать Насте.
   - Что, что поженились они, благословил ее Петенька. Ой, какая это семья была, всем на зависть. Красивая пара, и Маша ему еще дочь родила, а потом еще и сына вот как!
   - А кто-нибудь из ее детей живет здесь или нет?
   - Нет, поуехали все в город. Они у Маши все ученые - институты, покончали. Они с Александром так до самой смерти здесь и прожили. И умерли, Маша по весне, уже годов пять-шесть, а он ровно через год, в тот же самый день. Вот жизнь какая! Вот места у нас тут детки, какие! Ну, заболтала я вас, наверное?
   -Ну что вы баба Вера, очень интересный рассказ, спасибо!- ответила Настя.
   - Ребятки, ну чем вас еще покормить, может молочка еще попьете, или чайку? А то я вас тут баснями кормлю, - засуетилась старушка.
   - Спасибо, баба Вера, а как мой дедушка здесь оказался, он что, родился в этих местах?
   - А, дак ты наверное ни чего не знаешь о своих корнях? Ну так слушай, детка,- снова оживилась она. - Прадед твой Михаил из Валаама сюда пришел с монахами. Шли они с миссией духовной - веру несли сюда христианскую. Сам он эстонцем был, высокий такой, волосы белые, до плеч, борода такая же. Я его хорошо помню, видный был. Они сюда с проповедями через всю Россию шли. Прадед твой и прабабка Александра и еще с ними такие же проповедники. Долго они не могли тут обосноваться. От местных житья не было никакого. Они дом бывало срубят, а местные за ночь бревна раскатают. Они опять утром дом складывают, а те опять разбирают. Пришлось им к ихнему Зайсану ехать, договариваться. Ну, видать, договорились, перестали они им досажать. Они тут школу открыли церковно-приходскую. А потом сюда революция докатилась. Сами понимаете, детки, что преследовать тех проповедников начали хуже врагов советской власти.
   -Они что пешком шли с самого Валаама?- удивилась Настя.
   -А то, как же еще, ясно- пешком, еще и образа несли и книги разные, вот какие были люди! Михаил потом в церкви службы проводил, а одно время на прииске работал в Калычаке. Золото там, говорили, не россыпью было, а кусками, до полпуда куски находили. Но я не видела, врать не буду. Так вот, Николай, дед твой, уже здесь родился. Они уже не молодые были родили -то его, уж по сорок лет им было. Михаил рано овдовел, у Александры сердце слабое было, вот Николаю лет семь было, как она померла. А прадед твой потом на Домне женился, вдове с четырьмя детьми, она набожная была, в общем они друг друга стоили. Постепенно и другие родственники к ним сюда приехали, отец мой с семьей. Вот так мы здесь и оказались. Так вот Домна-то рассказывала, что перед тем, как сюда пришли антихристы, то есть большевики, они все иконы старинные, с какими пришли, утварь всю собрали, какая была, а было там много чего богатого. Они все принесли с собой и купели и ладанки и подсвечники, говорят из чистого золота. Не знаю, врать не буду. Но Михаил, значит, замуровал это все наглухо в сундук и спрятал где-то в тайге. А кто говорил, что не в тайге, а вводе, в озере сундук спрятал, вот! Его же зовут золотым, ну может и он рассудил, что так оно надежней будет: золото к золоту. И ты подумай, помер, а и никому так и не рассказал, куда чего спрятал. Он все ждал, когда власть перемениться, что не могут они так долго тут хозяйничать, да не дождался. В тайге шибко простудился, слег намертво. Домна- то спохватилась спросить, что да где закопано, да уже поздно было, бредил он уже, ни чего разобрать не могла, что он бормотал, так и помер, не открыв тайну. Ой, ее потом их же община требушила, даже подозревали, не прикарманили ли они добро. Искать ходили, все вокруг тут облазили, копали даже в нескольких местах, да где там. Потом кто-то умный среди них нашелся, успокоил их, что, мол сундук тот непростой, в нем сила чудотворная, божественная, понимаешь, сила, и трогать его грех. Пусть лежит там, куда прадед твой его положил, а если суждено ему быть найденным, значит найдется сам, значит на то воля господня. Она тихонько перекрестилась. Успокоились они после этого, а сундук так и не нашли, да где тут найдешь!
   - Интересно, почему мама мне об этом не рассказывала, приеду выясню, знает ли она о наших предках,- сказала Настя, потрогав рукой свой образок Божьей матери под кофточкой.
   - Если ей мать с отцом ни чего не рассказали, дак откуда бы она знала-то, поди. Расскажи ей, детка, да пусть может когда и сама она сюда приедет, вот я бы рада была. Ну, вы может еще чайку, ребятки, поставить еще чайник?
   - Нет, спасибо, баба Вера, нам, пожалуй, пора идти на базу, уже почти совсем стемнело нас там ребята ждут,- сказал Андрей, вставая с дивана.
   - Да, баба Вера, мы пойдем хорошо у вас тут. Вы не болейте, пишите нам, и мы с мамой вам писать будем, я сейчас адрес ваш запишу,- Настя достала из рюкзачка маленькую записную книжку.
   - Пишите, детка, может еще и приедете с мамой ко мне , может еще застанете меня живую,- прослезилась баба Вера.
   - Ну что Вы такое говорите, конечно, мы постараемся приехать баба Вера, вы не болейте, берегите себя,- они обнялись.
   -Идите с богом, детки,- она проводила их до калитки и перекрестила их на прощание. Затем долго стояла у той самой калитки, глядя им вслед, пока они не исчезли из вида.
  
   Солнце уже совсем спряталось за гору, только маленький краешек его выглядывал, проливая на земле последние лучи.
   - Ну, как тебе, Настенька, баба Вера, как сказка ее?- спросил Андрей. Они шли на базу держась за руки.
   - Я до сих пор под впечатлением. Баба Вера просто молодец! В таком возрасте такая самостоятельная, и память хорошая. Все помнит. Говорит, правда как то чудно, но я помню мои бабушка и дедушка тоже так разговаривали. А что ты думаешь, Андрей, про озеро это, про Марью, ты поверил в эту историю?
   Они свернули с поселковой улицы и стали спускаться вниз по направлению к озеру. Вечер был тихий, свежий, воздух наполнен ароматами цветов, сочной травы, и упоительной влагой, которая исходила от озера.
   - Понимаешь, в каждой сказке есть доля правды,- Андрей был серьезен и задумчив.- Это истина, мы ее с детства знаем. Думаю, что он Марье правда являлся. Естественно, не на самом деле, но в ее сознании. Потому что ни о чем другом она думать не могла, только о нем, она сумела приблизить его к себе, посмотреть на него, поговорить с ним, даже с того света. Настюш, посмотри вон туда!- он поднял руку по направлению к вершинам.
   Над грядой синих гор, освещенных последними лучами засыпающего солнца, возвышалась одна высокая гора, весь день ее вершина была покрыта туманом, а сейчас, несмотря на приличное расстояние, хорошо было видно вершину. Вершиной было небольшое ровное плато.
   - Смотри,- сказал Андрей,- на ступеньку похоже, вот сделай шаг и ты на небесах, тебе не кажется? Я думаю, что это именно та гора, про которую мы с тобой слышали.
   - Может быть, завтра спросим у дяди Миши, мне очень хочется на нее посмотреть, подняться на то место, где Марья стояла над обрывом.
   - Тебе же сказали, нечего там делать, нельзя туда ходит,- Андрей остановился и внимательно посмотрел на Настю.
   - Ты, что Андрюша, серьезно?- засмеялась она,- ты боишься духов?!
   - Я боюсь за тебя, и если есть хоть малейшая опасность, пусть даже из области фантастики, я предпочту тебя от нее оградить.
   - Нет, ты значит все- таки поверил в этот рассказ?!- не унималась она.
   Андрей прижал ее к себе, обнял и нежно поцеловал.
   - Я верю в любовь, и верю что любовь - это божий дар, вот так. И тебя я встретил не случайно. То что мы встретились - тоже божий дар.
   - А как же ты меня встретил, если не случайно?- округлила свои прелестные глазки Настя.
   - Понимаешь, я не должен был тогда оказаться в клубе, я терпеть не могу дискотеки и никогда туда не заходил.
   - Но ведь ты же сестру искал?
   - Да, моя сестра, Марина, действительно постоянно ходит в этот клуб. Я слышал часто ее восторженные рассказы об этом месте. В тот вечер я ехал домой от своих друзей. Я был у Сани, он мотоцикл себе купил, вот мы и крутились весь вечер у него в гараже. А когда я мимо клуба проезжал, такое вдруг желание возникло зайти туда, непонятно откуда взявшееся, очень сильное желание. Сам удивляюсь, раньше звали друзья ни разу не ходил, а тут, словно кто по тормозам ударил. Будто кто-то меня из машины вытащил и сказал " иди, тебе надо туда идти". Я вышел из машины, пошел, сам себе придумал на ходу оправдание, что Маринку разыщу, она наверняка здесь как всегда. А ее как раз там не было. Она ангину подхватила, и дома лежала с температурой. Зато там я увидел тебя! Увидел и не смог глаз оторвать. Я весь вечер на тебя смотрел, как ты лихо выплясывала под "Токингов".
   - Ну ты даешь, Андрей! А почему ты сразу не подошел?- Настя была очарована его рассказом.
   - Я ждал, когда же будет медленный танец, чтобы пригласит тебя. А медленный объявили только в конце, да еще к тому же белый танец. Ну, я тогда решил, мне все равно, хоть белый, хоть зеленый, пойду приглашать, и знакомиться. Вот так! Я считаю, что это какая- то светлая рука меня туда привела, специально, что бы показать мне тебя,- он нежно посмотрел ей в глаза.
   - Ты такой романтик, Андрюша!- улыбнулась Настя.
   - Я люблю тебя, ты моя романтика!- он подхватил ее на руки и стал кружить.
   - Кружи меня, Андрюша, кружи!- заливалась она счастливым смехом.
   - Вот так бы всегда носил тебя на руках, ты радость моя, ты моя радость! Он вглядывался в ее голубые глаза, в которых мелькали озорные огоньки. Она восторженно смотрела на него. "Он любит меня, любит!", звучало в голове. Он такой красивый, сильный, он рыцарь на белой машине и с домом похожим на дворец, с белой оградой и розовым садом. И он меня любит!!!" Ей казалось, что ее любимое белое облако само спустилось за ней на землю, что бы сделать реальностью все, о чем она мечтала.
   - Я тоже очень сильно люблю тебя, Анрюша, очень! - он снова нежно целовал ее. Он нес ее на руках до самой базы.
  
   Ребята уже развели костер. Резвые языки пламени танцевали на ветру, как будто соревновались, кто выше поднимет свою огненную голову. Девчонки начистили рыбу, картошку, нарезали зелень, морковь, все это лежало на большом разносе на столике у костра. Сто был накрыт к ужину. Над костром уже был повешен котелок и в нем закипала вода.
   - Андрюха, Настя, а мы уже хотели идти в разведку, не съела ли вас там старая бабуля, не зажарила ли на медленном огне! - встретил их с улыбкой Толя. Он ворошил угольки в костре длинной палкой.
   - Ни кто нас не съел, а бабуля оказалась очень приветливой и милой женщиной,- сказал Андрей.
   - Ну, вот, а ты, Настена, боялась! Родня, она и есть родня, ну хорошо, что пришли, а то мы без вас уху не варим, вон все приготовили и ждем. - Ребята, крикнул он, повернувшись к озеру- Настя с Андреем пришли!
   - Ну наконец-то, первой показалась Ксюша,- как вам деревня, как бабуля?
   - Все в порядке, она интересная, рассказала нам кое-что про меня, про эти места колдовские, мы до сих пор с Андреем под впечатлением, да Андрюш?
   - Да, да, действительно места тут колдовские, ну давайте уху варить.
   - Э! ваше место в зрительном зале, уху варить буду я, - Женя подбежал к костру, заворачивая рукава свитера.
   - Да, что там варить, бросай все в котел, там само свариться,- заключил Саня.
   - Нет, все нельзя, тут надо все по порядку. Варить надо так: вот сначала картошечка пойдет, а вы пока пивко то разливай, не стесняйтесь друзья и мне стаканчик налейте, - улыбался Женя, помешивая картошку в кипящем котле.- Вот, а свариться картошечка, не совсем, а почти до готовности, тогда и рыбку опустим, а потом, через минутку морковь, лучок и зелень. И еще посмотрите, что я взял. Он показал на маленькую баночку на столе. Это масло топленое. Одну маленькую ложечку добавим, потом, когда уже будет готово, масло нежности придаст и вкус усилит, а затем перчик душистый и лаврушечку. Надь, достань-ка все из того пакета.
   - Ну ты даешь, Женя, красиво у тебя получается! - улыбалась Надя, разворачивая пакет.
   Вскоре из котла пошел ароматный запах рясной ушицы, он смешался в воздухе с запахом засыпающей природы, был аппетитный, успокаивающий. Ребята уселись кругом у костра. Солнце уже совсем спряталось за горами, и на небе стали появляться одна за другой звезды, они вспыхивали то мелкой пылью, то крупными бриллиантами, удобно располагаясь на темно- синем небосводе.
   - Так что вы там от бабули услышали, эдакое? - поинтересовалась Тамара.
   Настя посмотрела на Андрея, он вскинул брови, как-то вздохнул, и отвел глаза. Она поняла, что Андрей не хочет рассказывать. А ее наоборот распирало скорее поделиться с ребятами услышанным.
   - Вон,- протянула она руку- видите, высокая гора.
   - Ну видим, у нее вершина интересная, я еще вечером заметил, как будто специально срезанная ровненько, не так у всех других гор,- заметил Саня.
   - Вот представьте себе, это не просто гора, это самое близкое место отсюда...и куда бы вы думали?!- прищурила глаза Настя.
   - Я думаю, что до поселка, который за ней находиться,- прагматично заключила Ксюша.
   - Моя бабушка Вера, а она мне как вы уже знаете двоюродная бабушка, рассказала, что с этой горы самая близкая дорога в рай, вот так!- весело сказала она, облизывая пальчики, после съеденной рыбки.
   - Не понял?- округлил глаза Толя.
   - Настя, ты как выдумаешь, какой рай?- нахмурила брови Тамара.
   - Какой, какой, самый настоящий с райскими яблочками и вечной жизнью в любви и радости, - серьезно ответил Андрей. Настя посмотрела на него, и ей опять показалось, что Андрей не хочет об этом говорить. Почему- то и ей расхотелось.
   - А еще, представляете, оказывается, мои предки пришли в эти края с Валаама пешком с христианскими проповедями! А прадед мой, вообще вроде как из Эстонии. Вот это лично для меня была новость!
   - Вот я всегда говорил, есть в тебе что-то не наше,- улыбался Толя, при этом хитро смотрел на Настю.
   - Это какое же не ваше? Интересно знать, - изумилась Настя.
   - Толян, конечно она не ваша, потому что она - моя!- улыбнулся Андрей. Ну, а то, что ты, Настенька, похожа на строгую, загадочную, немного странную эстонскую девушку, ... ну да маленько есть,- серьезно сказал он. Настя же смотрела на него, раскрыв рот. А он опустил глаза, было видно, что он еле сдерживал улыбку. Тамара тут же прыснула смехом:
   - Я вас умоляю, мальчики прекратите дразнить Настю!
   - Да ну вас, я вам про серьезные вещи, а вы мне тут про всякие глупости,- надула губки Настя.
   - Насть, это не глупости, ну как ты могла не сказать, что у тебя завтра день рождения!? Друзья мои, у нашей Настеньки завтра день рождения, а я только час назад об этом узнал.
   - День рождения, класс, вот завтра погуляем!- воскликнули парни хором.
  
   Ночь все настойчивей накрывала свои черным саваном землю, стало немного прохладно. С озера тянуло свежестью.
   -Пойдемте, посмотрим, как там в сумерках у озера, -предложил Саня. Ребята спустились к берегу.
   -Вода стала совсем черная. Вот сейчас нырнуть я даже за миллион не согласился, -поежился Толя.
   -А если бы я тебя попросила?- лукаво спросила Тамара.
   -Если ты хочешь, чтобы здесь был окоченевший труб утопленника, то можешь попросить, радость моя!
   -Ой! Только не надо про труппы и утопленников, ладно! Давайте будем говорить только о приятных вещах,- поежилась Настя.
   -Андрюх, я пошел за гитарой. Давай уже споем, душа просит. - Саня притащил гитару, подал Андрею.
   -Что спеть то заказывайте.
   -Давай нашу. Про маки, -сказал Женя.
   - Про маки, так про маки, - Андрей поперебирал пальцами струны, настраивая гитару, от его прикосновений струны издавали нежные звуки, сливавшиеся в красивую мелодию. Он запел. Настя раньше ни когда не слышала эту песню :

Мне вчера приснилось поле голубое

   Поле, на котором не растет трава
   Только голубые, голубые маки
   Голубые маки, как твои глаза.

Где бы я бы ни был, чтобы я ни делал

   Всюду предо мною эта синева
   Только я не верю в голубые маки
   В голубые маки, как в твои глаза...
  
  
  
   Его голос был нежен и красив, немного хрипловат. Он пел и смотрел на нее, смотрел в ее небесные глаза, которые светились, отражая пламя костра. Иногда он прищуривался, словно хотел разглядеть в них что-то, чего раньше не видел, иногда улыбался, иногда хмурил брови. Настя была очарована его пением, все остальные тоже, потому что сидели притихнув, задумчиво глядя на костер.
   -Так, Андрюх, давай теперь я! Саня взял гитару. Подпевайте, друзья мои:
  

Отслужил солдат службу ратную

Двадцать лет служил и еще пять лет

Генералом шеф ему отпуск дал.

И пошел солдат во родимый край,

И нашел солдат избу русскую,

На крыльце сидит молода жена,

Двадцати годов как и не было.

Ты видать жена хорошо жила,

Хорошо жила - не состарилась,

А жена ему говорит в ответ,

Говорит в ответ, сама плачет вся.

Не жена твоя, я законная,

А я дочь твоя, дочь сиротская,

А жена твоя вот уж пятый год,

Во сырой земле под березкою.

И зашел солдат в избу русскую,

Приказал подать зелена вина,

Пил всю ночь солдат, по усам его,

Не вино текло - слезы горькие.

Пил всю ночь солдат, по усам его,

Не вино текло - слезы горькие.

   Необъяснимая тоска щемила сердце Насти. Зачем они поют такие грустные песни, что душу выворачивает наизнанку?- думала она. Такая вокруг красота и любимый рядом, и друзья, а ей хотелось плакать. Она смотрела на Андрея едва сдерживая слезы.
   Костер разгорался все ярче, по мере того как опускалась ночь.
   -Смотрите, какие звезды!- воскликнула Ксюша. Если сейчас подняться на вершину, то, по-моему, их можно достать руками. А луна какая яркая, смотрите, на ней даже кратеры видно и бинокля не надо!
   - Да, приехать бы сюда не на три дня как мы, а хотя бы на недельку-две, порыбачить, по горам походить, воздухом этим легкие прочистить, вот это я понимаю!- сладко потянулся Саня.
   - Да, мальчишки, вот через месяц уйдете все разом в армию, на два года, а может и на три, если кто-то в Морфлот попадет, грустно без вас будет,- вздохнула Надя.
   - Да, вот дружим-то всего ничего, Андрюх, вы когда с Настей познакомились, в марте? Вот, два месяца дружим, а кажется, всю жизнь,- с нежностью в голосе сказал Саня.
   - Мальчики, не дрейфьте, мы в мыслях будем с вами,- твердо заявила Тамара.
   - Так, девчонки, давайте на берегу договариваться, кто кому писать будет,- живо воскликнул Жена.
   - Да, по-моему, и так все ясно, о чем тут договариваться?- пожала плечами Ксюша.
   - Что тебе ясно, радость моя?- спросил Толик.
   - Все, а тебе разве нет?
   - Мне, конечно ясно, что Настя будет писать Андрею, Томочка - мне, а вот кто будет моим друзьям Сане и Жене письма слать, не понял пока.
   - А что это ты на нас так смотришь?- смутилась Ксюша.
   - Итак, будем мы с тобой, Санек, лишены теплых и нежных слов из родных мест. Не кому нам, бедолагам, письма писать,- Женя, положил руку на плечо Сане, и шутливо смахнул сухую слезу.
   - Да, не порядок в танковых войсках,- протянул Андрей.
   - Почему это в танковых? Ты друг не каркай, я меньше всего хочу оказаться в танковых войсках,- повеселел вдруг Женя.- Короче, я не знаю, как там и что, а я лично буду всем писать и Томе, и Насте и сестрам. Кто-нибудь да ответит, правда девчонки?
   - Конечно, ответим, пишите мальчики, ну правда грустно так с вами расставаться, - печально сказала Ксюша.
   - Ну вот и разобрались. Пошли к костру, что-то стало холодать, не пора ли нам...!- радостно потер ладошки Толя.
   - Пора, в самый раз, пойдемте, еще посидим, у костра не так холодно, спать все равно не хочется, да и спать в такую ночь, да в таком месте- преступление перед природой и собой! - заключил Женя.
   Костер слегка погас, его пламя неохотно отрывалось от земли, Андрей подбросил сухих дровишек, и он снова стал оживать, отдавая свет и тепло.
   Настя заметила, что Толик с Тамарой куда-то удалились. Ксюша о чем-то разговаривала с Женей. А Надя подпевала Сане, он пел какую- то не знакомую ей песню, она внимательно прислушалась:

Я ухожу, сказал мальчишка ей сквозь грусть,

   Я не надолго, ты только жди и я вернусь,
   Ушел совсем, не встретив первую весну,

Пришел домой в солдатском цинковом гробу.

  
   Он как и все девчонку к дому провожал,
   Дарил цветы и на гитаре ей играл,
   И в тот же миг, когда на белый снег упал,
   Он имя той девчонки кровью написал...
   Холодные колючие мурашки пробежали по ее телу, она закрыла глаза и в коротком жутком мгновении в ее сознании пронеслись ужасные картинки: ливень, слякоть, люди, много людей и похороны, она понимала что хоронят кого-то очень дорогого, а может ее саму? ей стало страшно, холодный страх кольнул прямо в сердце, она вскочила на ноги, подошла к Сане и положив руку на струны, тихо сказала:
   - Пожалуйста, не надо это петь.
   - Настен, ты чего?- опешил Саня.
   - Саш, правда, не надо, - вмешалась Ксюша, мы же договорились, только о светлом и приятном, но что ты, в самом деле!
   - Ну я не знал, что вы такие сентиментальные, и потом сколько наших пацанов погибло в Афгане, вот оттуда и песня эта и ничего особенного в ней нет, правда жизни, так сказать.
   - Андрюш, - переполошилась Настя,- так ты можешь в Афган попасть, или кто-нибудь из вас, мальчишки, ведь вполне может туда попасть? - она почувствовала ужас от своих слов.
   - Так, стоп, Саня, хорош девчонок пугать, дай гитару,- поднялся Андрей.
   - Слушайте внимательно: из Афгана уже войска выводят,- он ударил по струнам,- через год- полтора выведут совсем, мне отец говорил, и туда мы уже не попадем, при любом раскладе, а песни о пацанах, которые там погибли действительно грустные, какие они еще могут быть. Друзья, поскольку завтра уже наступило, предлагаю поздравить мою Настену с днем рождения! Ура! Ура! Ура! - воскликнул он, остальные дружно вторили ему.
   - Нет возражений, наполняем бокалы господа!- радостно воскликнул Женя и принялся наливать всем вино.
   - Поздравляем, тебя Настена, счастья тебе и большой любви! Пусть у тебя будет все, что ты захочешь, и даже в два раза больше!
   Настен, в жизни только раз нам бывает семнадцать лет! - с днем рождения тебя,- и пусть сбудутся твои мечты,- мальчишки и девчонки наперебой поздравляли Настю.
   - Спасибо, мои дорогие, одна из них уже сбылась,- улыбалась она, заворожено глядя на Андрея.
   - А в качества подарка, моя милая , прими от нас эту песню! Девчонки, подпевайте, вы ее наверняка знаете.
  

Шел казак на побывку домой.
Шел он лесом, дорогой прямой.
Обломилась доска,
Подвела казака,
Искупался в воде ледяной.

Он зашел на крутой бережок
И костер над рекою разжег.
Мимо девушка шла
И к нему подошла:
"Что случилось с тобою, дружок?"

Отвечал ей казак молодой:
"Шел я лесом, дорогой прямой.
Буйна речка быстра,
Не поймал осетра,
Зачерпнул я воды сапогом".

Говорила девчина ему:
"Не коптись ты, казак, на дыму.
Уходить не спеши,
Сапоги просуши,
Разведем мы костер на двоих".

Шел казак на побывку домой.
Шел он лесом, дорогой прямой.
Обломилась доска,
Подвела казака,
Не дошел он до дому весной.

   Он красиво пел, нежно, музыка веселым ручейком струилась из под его пальцев, ласкавших струны гитары. Сестры и вправду знали эту песню и умело подпевали ему на два голоса,
   Настя не сводила с него завороженных глаз она была в полном восторге, она была счастлива, счастлива, как никогда.
  
   - Не пойму, где у нас Тамарка с Толиком ? - то и дело беспокоилась Ксюша.
   -Да они уже взрослые, Ксюш, не переживай! Не заблудятся, - успокаивала ее сестра, - давай вот эту еще споем.

Однажды морем я плыла

На пароходе том,

Погода чудная была

Но вдруг раздался шторм

А капитан был молодой

В каюту пригласил

Налил в стакан ей коньяка

И выпить предложил

А я беспечная была

И выпила до дна

И все, что с детства берегла

Ему я отдала..

  
   Песни сестры пели отменно. На два голоса. Ксюша первым, Надя вторым. Они в школе ходили на кружок хорового пения. Слушать сестер было одно удовольствие.
  
   Между тем, Тамара и Толик, которым удалось незаметно улизнуть от костра, закрылись в своей комнате на базе:
   -Пойдем, Толь! Неудобно. Уже нас же ребята потеряли. Тамара вырывалась из его объятий. Но тут же сама снова прильнула к нему.
   - Какой ты у меня сильный. Ненасытный какой. Мальчик мой! Она гладила его мускулистое тело.
   -Не могу от тебя оторваться, иди сюда,- шептал он. Они снова предавались любви, взрослой, грешной, не думая о скорой разлуке, о завтрашнем дне, они просто были счастливы. Они так и не вышли из комнаты до самого утра.
  
   -Все ребят, хорош, туши костер. Уже четыре часа ночи. Скоро рассвет, а мы еще не ложились,- Ксюша, встала заливать костер из ведра водой.
   -Да не надо сам догорит, Ксюш, - сказал Саня.
   - А если ветер поднимется и сгорит тогда вся база,- не унималась Ксения.
   - Да ты, конкретная девчонка, Ксюша, ты мне нравишься,- Саша стал помогать тушить костер. Тем временем Надя и Женя о чем-то оживленно болтали.
   -Так, Полтавцева, пошли спать, - твердо сказала Ксюша сестре.
   -Она сегодня будет спать со мной, - серьезно сказал Женя.
   -Чего? -округлила глаза Ксюша.
   -А ты со мной, - Саня смотрел на Ксению тоже вполне серьезно. Повисла пауза. Первая засмеялась Надя.
   -Полтавцева, тебя разыгрывают, а ты ловишься!
   -Ну и шуточки у вас, ребятишки,- выпалила Ксения. Но ее строгость куда-то улетучилась.
  
   Настя с Андреем снова спустились к озеру. У воды было темно и довольно прохладно. Они поднялись по деревянным ступенькам на новенький пирс, который еще издавал приятный запах свежеспиленной сосны. Пирс был довольно большим и служил одновременно танцплощадкой. В одном его углу была устроена небольшая сцена, по периметру с трех сторон лавочки, и только на торцевой стороне, непосредственно выходящей на озеро, лавочек не было. Настя стояла у бортика пирса, скрестив руки на груди, ей было немного холодно. Андрей расстегнул свою куртку и, распахнув ее, прижал Настю к себе.
   -Замерзла, моя милая, разве тебя моя любовь не греет? - шепнул он ей на ушко.
   -Нет, совсем не греет! - улыбнулась она. Андрей нежно поцеловал ее.
   -А теперь?
   -Чуть-чуть! -улыбалась она. Андрей снова поцеловал ее, долгим горячим поцелуем.
   -Знаешь, если бы не в Армию, я бы к твоей маме сватов застал. Пошла бы за меня замуж, Настюш? -серьезно сказал он.
   -Рано мне еще замуж. Учиться кто будет? Ума-разума набираться? В люди выходить! -улыбалась она, ближе прижимаясь к Андрею.
   -Ты у меня и так умная. Вон как по-немецки шпрехаешь. Мама тебя сразу зауважала, как услышала, что ты язык учишь. Так все-таки, ты бы замуж за меня пошла, милая моя?- ласково спросил он.
   - Конечно, ну разве что лет через пять, когда институт закончу,- Настя поднялась на цыпочки и чмокнула Андрея в щеку.
   -Нет, через пять не получиться. Вот, два года тебе на размышление. Как вернусь, сразу позову замуж. Он снова обнял ее, прижал к себе. Вдруг заколка на Настиной косе отстегнулась и упала в воду, и туго заплетенная коса расплелась, как отпущенный канат.
   - Что это было, Настя?- спросил Андрей.
   - Заколка моя упала в воду, - удивленно сказала она, - странно.
   - Ни чего странного, все когда-нибудь ломается, не расстраивайся, Насть.
   - Ну что ты, ну ее!- улыбнулась она и стала расплетать косу до конца. Затем она расправила волосы, слегка тряхнула головой и они рассыпались по ее плечам, по спине почти до самых колен. Тяжелые, волнистые, они блестели при свете луны, которая светила что было мочи, словно сама хотела поближе полюбоваться такой красотой.
   -Настена, ты - русалка! -ахнул Андрей. Он смотрел на нее с восхищением.- Я ни когда не видел тебя с распущенными волосами, Вот это да! Нет, это нереально!
   - Да ну тебя, Андрей, волосы как волосы!- улыбалась Настя.
   - Нет, моя дорогая, это не просто волосы! Это золотые нити Ариадны! Он отошел от Насти на несколько шагов, улыбаясь и удивляясь, рассматривал ее.
   - Хватит меня разглядывать, Андрей! - она смущенно отвернулась от него к озеру.
   - Да, правильно, постой так, я хочу посмотреть, нет, ну это нереально! Насть, ты такая красивая, тебя Бог рисовал при рождении!
   -Андрей, перестань меня смущать, хотя чего уж там, ты прав! -она засмеялась. Она знала, какой шок испытывали окружающие, когда впервые видели ее с распущенными волосами. Знала и иногда пользовалась этим. Но тут все получилось случайно, она не планировала пока открывать перед Андреем главный козырь своей красоты, это вышло само собой.
   - У меня просто нет слов! Но ведь это же сколько с ними хлопот, наверное.
   -Да уж немало, - сказала она.
   Андрей подошел к ней, провел руками по ее волосам, затем нежно обхватил ее голову руками и крепко поцеловал.
   - Я хочу всю жизнь любоваться тобой. Ты мое счастье !
   - А ты мое счастье!
   - Я люблю тебя, девочка с золотыми волосами!- нежно шептал он.
   -И я люблю тебя мой славный рыцарь. Ее губы рдели от поцелуев, она прижалась к нему, положив голову на его плечо. Он нежно обнимал ее, гладил волосы и целовал снова и снова. Так они стояли на пирсе, пока первые лучи солнца не начали разгонять с неба звездный хоровод великолепной сверкающей ночи.
  
   Глава 6
  
   Утро было неожиданно холодным, серым, моросил мелкий дождь. Непонятно откуда набежали тучи и заволокли все небо. Кое-где они скрывали вершины, а местами серые облака очень низко стелились по склонам гор, и больше походили на дым, словно там курил свою длинную трубку невидимый шаман.
   - Я же говорила, что нам не повезет с погодой,- нахмурила брови Ксюша, разглядывая нависшие облака.
   - Нет, ребятки, дождь скоро пройдет, примерно часа через два, вот тогда и тронемся по озеру на юг, а пока завтракайте. Собирайтесь, в общем - дядя Миша пришел рано, как и обещал. И что-то проверял на катере. Катер был довольно большой, прогулочный, специально для катания туристов. Примерно через час дождь и в правду закончился, поднялся легкий ветерок, который окончательно разогнал тучи, и яркое весеннее солнце снова заняло свое место на голубом небосводе, стало заметно припекать.
   - Я же говорил, этот не обложной был, быстро закончился, вот когда у нас тут обложной затеет лить, можно неделю солнца не увидеть, а вам повезло, все, он уже унялся, так что занимайте места на палубе ребятки, теплые вещички с собой возьмите с озера дуть будет, может просквозить. Трогаемся через десять минут! - скомандовал он, надевая на голову бескозырку с черными ленточками, на которых едва заметно была видна надпись "Северный флот".
   - Дядя Миша, а вы в армии служили?- спросил Саня.
   - Нет, не служил я в Армии. Я, мои дорогие, я на флоте служил, четыре года, на Севере, так что вас поведет, можно сказать, настоящий капитан!- он довольно улыбался, нажал на какие-то кнопочки, дернул за какой-то рычажок и катер медленно стал отчаливать от причала. Ребята расположились по обеим сторонам палубы на мягких удобных сидениях, но едва дядя Миша вывел катер на середину озера, все соскочили со своих мест и сгрудились на носу, держась за металлическую ограду, которая обрамляла весь его периметр.
   - Я никогда не плавала на катере, я ни когда не была на море, я не могу сидеть на месте!- восторженно закричала Настя.
   - Отсюда вид гораздо лучше! Можно мы тут постоим, дядя Миша?- крикнула Ксюша.
   - Постойте, постойте, долго не выстоите, путь до Корбу не близкий, а до залива можете и постоять,- ответил он.
   Они отплыли совсем недалеко от базы, и катер принял вправо, огибая серый скалистый берег.
   - Ну слушайте друзья мои, теперь я буду вашим гидом, пока дядя Миша за штурвалом! - сказал Андрей.-По правую руку вы видите гору Чепту, ее высота тысяча пятьсот метров, вот ее мыс, видите, врезается прямо в озеро. А вот здесь в воде лежит камень, называется Караташ, то есть черный камень.
   - А ты откуда знаешь, Андрюша, ты что на ходу выдумываешь?- засмеялась Ксюша.
   - Нет, друзья, как можно! Я ж сюда почти каждое лето приезжаю уже лет пять, как наш завод вот эту базу отстроил, так что все по-честному, ну слушайте дальше:
   - В этом месте в озеро впадает родник, зимой на этом месте от него образуется полынья, вот по этому поводу есть такая легенда.
   Настя восторженно смотрела на Андрея. Он увлеченно продолжал рассказ, жестикулируя мускулистыми руками, его волосы красиво трепал ветер, глаза горели, смуглая кожа блестела от яркого солнца и казалась бронзовой: "ах, как он хорош, я люблю его, люблю, люблю!" Настя светилась от счастья.
  
   - Ну слушайте, друзья мои. "Давным- давно проезжала в этих местах дочь богатого хана. Дорогая соболья шуба покрывала плечи ханской дочери, восседавшей на богато убранном коне. Многочисленная свита сопровождала ее. На караван из зарослей тайги напали разбойники. Они разогнали трусливую свиту, забрали ценности, а дочь хана убили.
  
   Узнав о случившемся, хан - отец прибыл на место гибели дочери, нашел ее и похоронил на берегу озера в самой узкой его части. Чтоб не потерять место, где лежит его любимая дочь, на могилу он возложил камень. И пока жив был хан, он ежегодно в день смерти дочери приезжал и оплакивал дорогую могилу. Горячие слезы ручейков стекали в озеро, согревая его холодную воду. Вода настолько согрелась, что не замерзает ни когда".
   Настя внимательно слушала рассказ Андрея, в голове промелькнуло: "вот опять про смерть, про слезы, почему здесь все легенды такие грустные, место то прекрасное". Она посмотрела на друзей, похоже ни кто больше не задал себе этот вопрос, все весело улыбались, а Толя даже похлопал в ладоши:
   - Браво, Андрюша, давай дальше, мы вернемся домой невероятно умными,... как Ксюша! - все захохотали, включая Ксюшу.
   - Спасибо, друг! - слегка раскланялся Андрей,- а на противоположном берегу, - посмотрите налево,- в глубоком ущелье протекает небольшая, но довольно бурная река Истэбе, в переводе с алтайского означает "не зевай", а вон там, левее места ее впадения в озеро- одноименная гора, на склоне которой видно пять больших борозд.
   - Где борозды, я не вижу,- прищурилась Надя, пристально вглядываясь вдаль.
   - Сестра, включи воображение!- медленно протянула Ксюша.
   - Так, вот,- продолжал Андрей,- эти борозды образовались вследствие ежегодно скатывающихся снежных лавин. Но впечатление такое, что кто-то огромной когтистой лапой пробороздил склон горы, не правда ли, друзья?- улыбался он.
   - О, да, так оно и есть!- отозвались они, утвердительно кивая головами.
   - Сейчас наш катер входит в Каменный залив, здесь мы высадимся на берег, будьте осторожны!
   Настя дотронулась до руки Андрея, и встав на цыпочки, прошептала ему на ухо:
   -А я думала, ты покажешь всем Марьину гору, ту, про которую баба Вера рассказывала.
   - Так, я же не знаю, где это гора, Настенька! Тебя так впечатлил ее рассказ о бедной Марье?- он нежно улыбнулся ей.
   - Представь себе да, я думаю, что тебя тоже,- ей непременно хотелось увидеть это место, и Андрей должен был знать, где это. Как он мог не знать? Придумал бы тогда, что ли.
   Он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку.
   - Что вы там шепчетесь, голубки? - подбоченилась Тамара,- за спиной у которой все время находился Толик. Он не отлипал от нее ни на миг.
   - Забыли вам кое-что показать, на обратном пути покажем,- сказала Настя.
  
   Каменный залив представлял собой небольшую заводь, соединенную с Телецким озером узким проливом, через который собственно в него и попадала вода. Его берега состояли из огромных серых камней. Они громоздись друг на друге, в устрашающем хаосе огромные и бесформенные, но вместе с тем прекрасные, являя собой необъяснимую природную мощь. Это место походило на какую-то страшную каменоломню, в центре которой тихо стояла и грелась на солнце коричневая вода. Не такая прозрачная как в самом озера, но все же довольно чистая.
   - Вот, здесь, если кому жарко можете искупаться, тут вода теплая,- сказал дядя Миша, заглушив мотор катера.
   - Это кто здесь столько камней наворотил, откуда эти глыбы?- изумился Женя.
   - Я тебе сейчас расскажу!- оживился Толик, - сюда, вон с той гору, что над нами висит, скинули в озеро одного нехорошего человека, он ударился о землю, разбил ее своей головой, не хорошей головой, я отмечу, и получилось вот,- он развел руками, - то, что получилось!
   - Да, Толя, у тебя на все свое оригинальное мнение! - покачала головой Надя.
   - Нет, мои дорогие, здесь все намного прагматичней, - снова взял слово Андрей,- давным-давно, я замечу, очень давно, сюда упал метеорит, и сделал в скале огромную воронку, которая собственно, и представляет собой Каменный залив. Затем он наполнился водой из озера. Так что тут все очень просто и научно объяснимо, Ксюша, подтверди!
   - Нет, скорее я поверю в версию Толика!- улыбнулась Ксюша.
   - Вы как хотите, а я искупаюсь, кто смелый?- Саня уже скинул с себя одежду и щучкой нырнул в воду. Девчонки от неожиданности взвизгнули. А Саня вынырнул, проплыв под водой несколько метров:
   - Ныряй, пацаны, вода действительно теплая, о, а я уж думал, что засохну рядом с таким количеством воды!- он поплыл, широко размахивая руками, поднимая каскады брызг.
   Ребята последовали его примеру. Девчонки же, так ни одна не сообразила надеть купальник, остались лазать по камням.
  
   Дальше к водопаду поплыли гораздо быстрее, катер набрал хорошую скорость, и от озера действительно, как и предупреждал дядя Миша, дул холодный ветер. Ребята расселись по краям катера и с удовольствием рассматривали великолепные пейзажи. Горы, покрытые черневыми лесами, то расступались, делая озеро довольно широким, то снова сближались, значительно сокращая его ширину, в таких узких местах было хорошо видно, что они покрыты густыми зарослями пихты, осины, черемухи, рябины, калины в сочетании с высокой травой. Порой горы сменялись красными скалами, величаво нависающими над озером. Довольно часто на горах виднелись длинные блестящие ленты, которые как огромные змеи извивались между деревьями и травой, отражая солнечный свет.
   - Что это, Андрюш, что за блеск в горах?
   -Да, я тоже заметила, - сказала Тамара, -действительно что это?
   - Ну вы тундры! Вам же сказали, семьдесят речек впадает в это озеро, вон они бегут по склонам гор, а вода блестит на солнце,- с подчеркнутой деловитостью объяснил Женя.
   - Сам ты тундра!- пробурдела Тамара,- хотя , конечно, мы могли бы догадаться.
   Вдруг Настя заметила на левом берегу вместо ставшего уже привычным лесного пейзажа, ровные длинные полосы по всему склону большой пологой горы. Затем стали заметны какие-то строения, крыши домов, было видно, что там живут люди:
   - Андрюша, что это, какой-то поселок, и что это за полосы на горе?- показала она рукой.
   - Так, друзья, минуточку внимания, посмотрите все налево, -воскликнул Андрей. Мы проплываем, удивительный, заповедный участок прителецкой тайги, и видим на склоне горы ровные ряды яблоневого сада.
   - Какого сада?- переспросила Ксюша.
   - Яблоневого, удивительно, да! В таком суровом месте выращивают яблоки. Поселок называется Яйлю. Когда то здесь жил ученик самого Мичурина, вот он и вывел сорт яблок, который растет в столь суровом климате. На сколько я знаю, в поселок можно добраться только по воде. Во всяком случае, так говорят, наверно чтоб чужие туда не ходили. Заповедник здесь, как я вам уже сказал. Яблоки созревают поздно и хранятся до самого Нового года, может дольше. Кроме этого в поселке находится метеорологическая станция. Должен заметить, что в этих местах выпадает очень большое количество осадков. Но зимы, говорят, не такие холодные как у нас.
   - Да, глухомань, не за что не согласилась бы здесь жить,- сказала Надя.
   - А я согласилась бы, - задумчиво произнесла Ксюша,- красота, покой, тишина! Что еще нужно для счастья.
   - Ксюша, ты рассуждаешь, как моя бабушка,- нахмурилась Тамара,- ты представь, как тут жить. Тебе эти елки,- она очертила рукой круг,- через неделю осточертеют.
   - Нет, ребята, я бы пожил тут недельку, две. Половил бы рыбку, Андрюх, здесь вообще какая рыба то ловиться, кроме хариуса?- спросил Женя.
   - Так хариуса здесь как раз не поймаешь, Женя. Хариус он в реках, в Бие его дядя Миша наловил, он сейчас туда на нерест пришел. Здесь немного видов рыб -чуть больше десятка. Есть такой вид очень редкий, только здесь водиться- Телецкий сиг или сиг Правдина, такая мелкая рыбешка, летом на Бию поднимается на нерест из глубины, а потом опять на дно уходит. Один раз я видел как рыбаки тайменя поймали, вот я вам скажу красавец был! У него голова, была, с мою голову, сам метра полтора длиной. Они его втроем держали. Потом я слышал, что та рыбка пятьдесят два килограмма весила.
   - Не поверю пока сам не увижу, заливаешь, Андрюха!?- прищурил глаз Толик.
   - Толян, я тебе когда-нибудь заливал? А вообще здесь щука царит, ее здесь в достатке. Кстати, я видел метровую щуку килограмм на десять, ее отец в прошлом году поймал недалеко от Чулышмана.
   - Слушай, раз уж ты все знаешь, а живность какая тут водится, кроме белок и медведей, про них мы уже слышали,- спросила Надя.
   - Мне приятно быть вашим гидом, мои дорогие, я с удовольствием вам расскажу. Животный мир здесь очень разнообразен и богат, не то, что водный.
   - Конечно, кому захочется жить в такой ледяной воде, - заключила Ксюша.
   - Действительно, мало кому. А вот в тайге кроме медведей, здесь, кстати, бурые медведи, есть еще хищники. Например: рысь, росомаха, лиса и барсук. Самый безобидный, как вы понимаете последний. А с остальными лучше не встречаться.
   - Да, ну, Андрюх, увидеть их в природе было бы здорово!- сказал Толик. Сейчас бы в тайгу с ружьишком, на медведя или на ту же рысь сходить, ух мечта несбыточная!
   - Почему же не сбыточная?- удивилась Тамара.
   - Так я же все равно не кого бы не застрелил, я же добрый!- заулыбался он, обнимая Тамару за плечи.
   - А еще здесь обитают косули, маралы, марал - гордость этих мест. Из его рогов делают всякие лечебные средства, говорят, здесь даже водятся северные олени! Так, сейчас мы поворачиваем направо, наш катер огибает мыс Куан, в этом месте озеро имеет самую большую ширину, и как видите, друзья мои, противоположного берега стало не видно. Но это не надолго несколько минут и он опять появиться.
   Катер действительно повернул направо и вскоре пересек озеро и подошел к устью реки. Настя увидела табличку на берегу "р. Бол. Корбу". Дядя Миша заглушил мотор и вышел из своей кабины.
   - Ну что, ребятки, приплыли, выходим на берег. Вы как, не укачало вас, не замерзли у меня?- спросил он.
   - Нет, все в порядке, что это шумит дядя Миша?- спросила Настя.
   - Он и шумит, водопад Корбу, его еще не видно, но уже очень хорошо слышно, пойдите, посмотрите на нашего красавца! Они сошли на берег. Он был усеян мелкими и крупными камешками различных цветов: коричневого, темно-зеленого, совершенно белого или, наоборот, угольного черного, встречались даже желтые и бежевые. Они блестели, омываемые водой, которая за много веков гладко обточила их края, и отполировала до зеркального блеска. Девчонки с восторгом принялись набирать в свои сумочки самые красивые камушки, зачем? Ни кто не задавался этим вопросом, просто, ведь очень красиво! Затем все стали подниматься вверх по широкой тропе, было видно, что ходят по ней довольно часто, с каждым метром шум падающей воды становился все сильнее.
   И вот перед ними предстало завораживающее зрелище: мощные струи воды, искрились на солнце и с неимоверным грохотом и шумом падали с двенадцатиметровой высоты, разбиваясь об огромные камни. Мириады брызг, переливаясь разноцветными красками, превращались на ветру в водяную пыль, которая витала в воздухе, наполняя его влагой. Слева водопад охраняла высокая отвесная скала, она угрожающе нависала над всем пространством вокруг него, поражая своими размерами и непреступным видом. Справа пологая скала, густо заросшая деревьями, кустарником и высокой травой. Но, безусловно, самый красивый и могучий здесь он, красавец водопад Корбу, хозяин и чародей, затмевающий все вокруг своим великолепием. Ребята пробрались по камням к самому водопаду, здесь неслышно было собственных голосов от шума падающей с огромной скоростью воды. Саня быстро скинул с себя одежду и подошел к самому краю водопада, встал под его струю, раскинув широко руки. Его лицо светилось от счастья.
   - Ребята, сфотайте меня,- кричал он, и сами фотографируйтесь не забывайте! Женя взял фотоаппарат и пошел подыскивать место для съемок.
   - Вообще-то не надо так делать, таким потоком и прибить может,- сказал дядя Миша,- но я смотрю, у вас этот парнишка во все водоемы первым ныряет, значит нравиться ему водная стихия, молодец!
   - Да, он у нас рыба по гороскопу!- засмеялся Женя,- вот его к своим и тянет.
   - Это хорошо, когда человека к воде тянет, вода она душу очищает, кто к воде тянется, светлый человек!- со знанием дела заявил дядя Миша.
   - Так, ребята, полезли все в воду!- Андрей принялся раздеваться, его примеру последовали Женя и Толик.
   - Вы что как маленькие, осторожно, пожалуйста!- кричали девчонки, сами уже без того мокрые от летящих на них брызг.
   - Пусть, когда еще придется!- улыбался дядя Миша, - им ведь в Армию скоро, там не порезвишься. От этих слов у Насти на мгновение пропало настроение, но она подумала, что еще целый месяц, или может даже больше, Андрей будет рядом, так что не буду пока переживать, сказал она себе, рано еще переживать об этом.
   Спустившись снова к озеру, они устроили небольшой пикник, накрыли поляну из привезенных с собой продуктов, поставили мангал и вскоре воздух наполнился пьянящим запахом жареного мяса.
   - Это правда, рай на земле, согласен, Настюха, с тобой!- приговаривал Саня, наслаждаясь сочным куском шашлыка.
   - Да, это словно затерянный мир в нашей цивилизации, мир покоя, тишины и природной первозданности, во, сказал!- заулыбался Андрей. Тут еще немного и стихами говорить начнем, Настен, а ты ехать не хотела. Я же говорил, что не пожалеешь!
   - Спасибо, Андрюшечка, что ты нас сюда вытащил из нашего пыльного городка,- отозвалась она,- представляете, там школа, экзамены, суета, а тут только горы, сосны и вода. И ни какой печали, ах! Я бы, наверное, навсегда здесь осталась, с тобой, разумеется, милый!
   - Не напоминайте о школе, я вас умоляю!- запротестовала Надя, налейте лучше чайку из термоса, она протянула кружку Насте.
   - Да, завтра после обеда поедем назад и все, сказка закончится,- грустно сказал Женя.
   - Мальчишки, а давайте снова здесь встретимся, после того, как вы из Армии вернетесь, здесь, на этом озере, этим же составом, ну загадываем такое желание!- радостно предложила Тамара.
   - Загадываем!- твердо сказал Толя, а чтобы сбылось, достаем из карманов мелочь и кидаем в озеро, при этом у каждого на уме одно желание, встретиться на этом месте ровно через два года, то есть летом 1989 года! Он достал из кармана горсть мелочи, далеко закинул ее в озеро, круги по воде побежали, сбивая друг друга . Все сделали то же самое, парни с громкими возгласами, девчонки с радостным визгом. Андрей удрученно шарил по карманам:
   - Вы будете смеяться, но у меня нет мелочи!- он вывернул наизнанку оба кармана. Оказывается, я не взял с собой деньги вообще.
   - Так, вот ты в Морфлот и попадешь, поэтому сможешь быть здесь не через два, а только через три года!- захохотал Женя.
   - Типун тебе, мне нельзя через три, мне надо раньше!
   - Это почему, же раньше? Куда тебе торопиться, Андрюша?- улыбалась Настя.
   - Женюсь я, друзья, через два года женюсь!
   Повисла тишина, только дядя Миша довольно кряхтел, затягиваясь сигаретой после съеденного шашлыка.
   - И на ком же вы женитесь, наш милый друг?- спросила его Тамара. У других девчонок, включая Настю, был изумленный вид.
   - На девушке с золотыми волосами, на самой прекрасной девушке на свете, вы могли бы и не спрашивать, вы все ее прекрасно знаете. К тому же, у нее сегодня, как вы знаете день рождения! Он подошел к Насте и обнял ее за плечи. Мурашки пробежали у нее по спине: " Я - замуж?! - думала она.- Нет, я совсем еще не хочу думать об этом. Рано мне, и потом, он же знает мои планы, зачем он шутит такими вещами, вот это подарочек ты мне сделал, Андрюшечка!". Но его руки были так нежны, обнимая ее голые плечи, ей так хотелось прижаться к нему, ощутить его сильное мужское тело, окунуться в его волосы и умереть в его объятиях. Но она поборола в себе минутную слабость и серьезно спросила:
   - А ты меня спросил, Андрюшечка, прежде чем делать такие заявления?
   - Вот я тебя и спрашиваю! В этом райском уголке, в твой день рождения, в компании наших лучших друзей, я для себя уже все решил, а ты, Настя? Впрочем, не отвечай, у тебя есть еще время подумать, как минимум два года есть,- он нежно смотрел ей в глаза, его красивое лицо было так близко, Настя хотела впиться губами в его губы, ставшие уже такими любимыми, ей хотелось закричать "Да, да, тысячу раз да!". Но вместо этого, она кокетливо поджала губки и тихо произнесла:
   - Я подумаю.
   -Насть, согласись, предложение руки и сердца в день рождения да еще в таком месте,- это классно. Поздравляем!- сказала Тамара, ее поддержали остальные.
   - Так, Андрей, Настя, я нашел у себя в кармане полтинник!- радостно воскликнул Толя.- Вот он, последний, я все выбросил, а он каким-то странным образом закатился в уголок. -На, Андрюха, кидай!
   - На счастье,- сказал Андрей,- и что бы вернуться сюда вновь. Затем размахнулся и закинул монету в озеро .
   -Так, через два года возвращаемся после службы, гуляем на свадьбе Андрея и Насти и едем все сюда! Дядя Миша, вы слышите, надеемся, вы согласитесь снова быть нашим капитаном?- ликовал Толик.
   - Да вы отслужите вперед,- покачал головой дядя Миша, - ребятня, что с вас взять! Ну, вы тут еще погуляйте маленько, а я пойду, подремлю на катере. Потом назад тронемся.
   - А как вы там дремать будете, там же негде?- поинтересовалась Надя.
   - У меня все продумано, сиденья у меня с одного краю раскладываются, как диван все равно, и получается приличная мягкая постель, так что пока туристы у меня тут гуляют, я обычно дремлю, у меня все продумано. Два часа сюда, да два обратно это в моем возрасте уже не просто. Давайте, походите тут по окрестностям. Может еще на водопад сходите. Я не долго, я больше полчаса днем не сплю. Он поднялся на палубу, разложил сиденья и действительно получилась довольно приличная лежанка. Из маленького шкафчика в кабине он достал клетчатый плед, расстелил его на своей трансформированной постели и вскоре тихо засопел от окончательно сморившего его сна. От яркого солнца его защищал большой тент, который служил так же защитой от дождя.
   Солнце стояло высоко, на небе не было ни одного облачка. Угольки в мангале лениво тлели, иногда вдруг вспыхивая от дуновения ветерка, и через мгновение снова затухая. Ребята разбрелись по берегу кто куда. Сестры, Женя и Саня пошли к водопаду фотографироваться. Ксюшу вдруг осенило, что она не попала ни в один кадр. Толя и Тамара остались сидеть на берегу. Они о чем-то тихо болтали. При этом Тамара периодически заливалась веселым смехом. Настя и Андрей держась за руки медленно шли вдоль берега :
   - Андрей, зачем ты устроил этот спектакль?- спросила она.
   Он остановился, посмотрел на нее и серьезно сказал:
   - Это не спектакль, я люблю тебя и прошу стать моей женой, когда вернусь, разумеется, -он немного помолчал, затем опять улыбнулся ей, боже, она обожала его улыбку!
  
   Она не так представляла себе предложение руки и сердца. В ее мечтах это событие выглядело по-другому. Это должно было быть неожиданно, со звоном бокалов и брызгами искрящегося шампанского. Он должен был усыпать ее белыми розами, миллионом белых роз, затем посадить в шикарный автомобиль и увезти в неизвестном направлении в сопровождении изумленных взглядов подруг, которые, безусловно, умирали от зависти. И мама, при этом должна была быть рядом с ней. Счастливая, красивая, очень гордая за свою дочь. Почему он это сделал без мамы? - думала она. Нет, надо будет намекнуть, что бы он еще раз попросил ее руки, у мамы. Она решила, что потом скажет ему об этом, хотя, может он еще и сам догадается. Вдруг какая-то тень промелькнула над их головами, на секунду заслонив собой солнце, и в нескольких метрах от них приземлилась на гальку красивая белая птица. Они, опешив, остановились. Птица сложила свои большие белые крылья, обрамленные черными перьями, посмотрела на ребят, повернула длинную грациозную шею, и слегка наклонив головку с длинным остреньким клювом, что-то пролепетала на своем птичьем языке. Затем она сделала буквально несколько шагов, важно переставляя свои грациозные ноги, распахнула крылья, словно демонстрируя их красоту и мощь, и тяжело оторвавшись от земли улетела вглубь тайги.
   - Это кто?- спросила Настя.
   - Не знаю, журавль, наверное,- я в птицах не очень разбираюсь,- ответил Андрей.
   -Красиво, да! Хорошо ему, летит куда хочет. Сверху любуется этим великолепием. Я бы тоже хотела полетать, - она раскинула руки, Андрей он подхватил ее и начал кружить.
   - Я лечу, Андрюша, лечу! Она заливалась звонким смехом. "Ну и что, что не так сделал, в конце концов то были глупые мечты. А это счастливая реальность, он рядом, он любит меня и все уже об этом знают. А, мама, ну что мама, приедем, расскажем... может быть".
   На базу друзья вернулись к пяти часам вечера. На катере было свежо и прохладно от воды, а сойдя на берег ребята быстро ощутили, что солнце припекает довольно сильно. Девчонки надели купальники и, расстелив какие-то покрывала, найденные в доме, улеглись загорать на берегу озера. Парни, чтобы не выказывать любопытства, пытались смотреть на них довольно равнодушно, но едва те отворачивались, принимались страстно разглядывать их тоненькие стройные фигурки, с уже довольно хорошо сформировавшимися соблазнительными формами. К тому же Ксюша наградила их таким взглядом, что было ясно - в открытую лучше не пялиться. Они суетились неподалеку от девчонок, Саня чистил рыбу для будущей ухи, Женя крутился возле него, помогал. Толя с дядей Мишей распутывали сети. Андрей находился дальше всех, у домика, он колол дрова для костра и на запас для будущих туристов, облегчая тем самым работу дяде Мише. Настя слышала удары топора. Считала раз, два, три; раз, два, три. "Стучит, - думала она, - сильный мой, мужчина мой. Как, наверное, хорошо быть замужем: тебя любят, на руках носят, балуют. Вот это настоящая жизнь! У мамы все не так. Ее ни кто не любит, кроме меня конечно. Почему она не вышла замуж, ведь очень плохо, когда тебя ни кто не любит. Иногда мама разговаривала по телефону с дядей Сашей. Он работает на заводе мастером, Настя слышала от мамы, что у него умерла жена. Дядя Саша иногда помогал им с мамой на даче: привозил что-то на своем "Москвиче", то картошку помогал копать. Прошлым летом срубил им баню. Может у них с мамой что-то есть?- думала она. Она стала вспоминать, как дядя Саша смотрит на маму, как они разговаривают, нет ни чего такого, что бы говорило об их близких отношениях. Может он любит маму, может он ей нужен, а мама из-за меня не хочет выходить замуж? Баба Вера здесь конечно права. Приеду, поговорю с ней",- решила она. Настя посмотрела на подруг, Ксюша взялась читать какую-то книжку, и улеглась отдельно от них, наверняка готовилась к экзаменам. Тамара и Надя оживленно обсуждали косметику. Тамара, в поисках губной помады вывалила на покрывало драгоценное содержимое своей косметички. И поэтому каждый тюбик, баночка, коробочка, щеточка подверглись тщательному изучению и обсуждению. Тем более, что косметика у Томы была импортная, и она редко ее демонстрировала. Она могла спокойно дать поносить свою юбку или кофту, но выпросить у Тамарки помаду, чтобы хоть раз накрасить губы было абсолютно бесполезно. А здесь такая возможность, Надя не преминула ею воспользоваться. Насте тоже очень хотелось посмотреть, что там у подруги новенького, но желание помечтать подумать об Андрее было сильнее. Она закрыла глаза, делая вид, что хочет уснуть, чтобы Надя и Тома не дергали ее. Она представила, как Андрей несет ее на руках в загс. Как и у большинства девчонок, все ее мечты сходились на крыльце дворца бракосочетаний и дальше, этого, как правило, не распространялись. Она представила себя в ослепительно белом платье из белой блестящей парчи, с глубоким декольте и пышной юбкой со множеством складок, шляпку с фатой и обручальное кольцо . Она вытянула правую руку перед собой, посмотрела на пальцы, представила, как красиво будет смотреться на ее тоненьком безымянном пальчике золотое обручальное кольцо.
   -Насть, а Андрей про свадьбу серьезно, или пошутил?- спросила Тома.
   - Не знаю, Том, у него спроси, - ответила Настя.
   -Подожди, Насть, не злись, ну что бы это я у него вдруг стала спрашивать. Скажи, ты собираешься за него замуж?
   -Вот скажи, Том, какая разница собираюсь или нет, если ему вот-вот в Армию. Два года, как минимум, я замуж точно не выйду,- отрезала Настя.
   -Слушай, Насть, он у тебя такой красавчик, и поет как классно. Он тебя познакомил с предками? -спросила Надя.
   -Познакомил, только предками их можно назвать с большим натягом. Они довольно молодые современные люди, холеные такие, модные, -Настя стала говорить шепотом, что бы Андрей или кто-то из мальчишек вдруг ее не услышал.
   - Представьте, маме только что исполнилось сорок семь, а выглядит лет на тридцать пять, а отец младше ее на целых два года. Хотя, он лысоват так что выглядит она конечно лучше.
   - Что, мама старше отца? -округлила глаза Надя,- складывая в косметичку Тамаркино сокровище, так как новая тема была ей явно интересней.
   -Господи, да, старше, но что решают каких-то два года, Надь, -возразила ей Тамара.
   -Девчонки, зато живут они, я даже не знаю с кем сравнить, о, как буржуи! Дом необъятный, такая же усадьба огромная, у них за домом фруктовый сад, и оранжерея вся под стеклом, там Елена Федоровна розы разводит. Андрей говорил, что его маме по хозяйству помогает какая-то тетя Нина, правда я ее не видела, ведь я была- то у них только один раз.
   - Ни чего себе, что значит помогает?- спросила Надя.
   -Домработница значит, вот что,- заключила Тамара.
   -Может быть и домработница. Это все Андрюшина мать, вы бы ее видели, она как королевна по дому ходит, важная такая, красивая, Андрей на нее сильно похож, но только внешне. Характер у него в отца. Николай Степанович он простой, веселый, он мне очень понравился.
   -Ты говорила дом у них огромный, в доме все по высшему классу, Насть, а как они отреагировали, что тетя Таня подъезды убирает? Нет, ты не подумай,
я теть Таню уважаю, она хорошая, но ведь они, как это сказать, на другой социальной позиции находятся, высоко -высоко от тебя с мамой.
   - Ни как не отреагировали, я им не говорила, кем работает мама. Скоро, кстати, она перейдет в цех, честно отпахав десять лет и заработав нам квартиру, хоть и однокомнатную. Но я думаю, что Андрей им сказал. Вообще-то мне все равно, что они подумают. Да и когда я их теперь увижу. Разве что на проводах Андрея в армию, так там не до этого будет.
   - И все же, Настя, ты рубишь дерево не по себе,- медленно проговорила Тома.
   -То есть?! - опешила Настя.
   - Видишь ли, в сказки о принце на белом коне я лично не верю. И потом, все сказки заканчиваются счастливым обрядом бракосочетания. И ни в одной не было развития темы дальше. То есть, как сложиться жизнь золушки и принца после свадьбы. Как она будет смотреться рядом с ним в кругу его образованных, воспитанных, а главное богатых родственников или друзей, когда он начнет стесняться, что родители у нее простые работяги, нищие к тому же, что она не обучена светским манерам. И когда ему наскучит ее милая мордашка, и он захочет найти себе другую, которая будет подходить ему по принципу "деньги к деньгам" ...
   -Том, почему ты такая злая, ну зачем ты это говоришь, причем тут деньги, что разве не видно, что Андрей любит Настю?!- возмущенно сказала Надя. Ее сестра заметив, что начался какой-то серьезный разговор, подошла к девчонкам и, расстелив свой коврик, улеглась рядом с Настей.
   -Я вас умоляю! Может и любит. Но только что он в ней любит, конкретно?- вскинула брови Тамара.- Молодая, красивая, признаю, очень красивая девчонка, Насть, ты уже перед ним косу распускала?- спросила она с легкой иронией.
   -Том, я же не виновата, что у меня такая коса и что это так впечатляет людей, и Андрей не исключение, -парировала Настя.
   -Ну, все ясно: он ослеплен! Мужики глазами любят, это даже дети знают, -заключила Тамара. Но вот в чем проблема: красота примелькается и потом он включит мозги, а его мама поможет ему это сделать, и увидит какие вы разные. Он со своим белым особняком, "Волгой" и аристократичными предками и ты, золушка из однокомнатной квартиры и мамой, совсем не их круга.
   -Ну ты даешь,- покачала головой Ксюша. -Насте что, по-твоему, теперь за дворника замуж выходить, что бы быть с ним на одной социальной ступеньке?
   -Том, может я и тебе не гожусь в подруги? - с обидой сказала Настя. Комок подкатил к ее горлу, и она была готова заплакать. Она не как не ожидала, что ее лучшая подруга, которой она доверяет все свои тайны, с которой дружит и общается каждый день с самого первого класса, оказывается, вот так относится к ней.
   -Насть, не обижайся ты ради Бога, мы с тобой не просто подруги, лично я тебя считаю своей сестрой, мне ни чего для тебя не жалко, ты же знаешь. Но я не хочу, чтобы этот парень испортил тебе жизнь. Ладно, если его родителе тебя примут и не будут тебе потом глаза колоть, напоминая откуда ты в калашный ряд попала, ладно, дай Бог если так, но так бывает только в сказках! Я еще раз повторяю, что в сказки я не верю уже давно,- она захлопнула свою косметичку, перевернулась на спину, показывая всем видом, что все сказала.
   - А я верю в сказки, и дождусь своего принца на белом коне, вот так, -твердо заявила Надя.
   -Полтавцева, тебя с твоей рожей, вообще ни кто замуж не возьмет! -засмеялась Ксюша.
   -А тебя с твоей возьмут! -засмеялась в ответ Надя. Настю всегда забавляло, когда сестры иронизировали по поводу внешности друг друга. Они были симпатичными девчонками, с длинными каштановыми волосами, одинаковыми курносыми носами, и совершенно одинаковыми карими глазами. Разница была лишь во взгляде: Надины глаза смотрели на окружающее удивленно или восхищенно, как-то по-детски, а у Ксюши в глазах всегда присутствовала некоторая доля подозрительности, взгляд был прямой и строгий, во всем остальном, внешне, сестры являлись абсолютной копией друг друга.
   -Ой, ну причем тут рожи, вы вообще ни чего не понимаете, я вам про Петьку Вы мне про Ваську. Я вам про жизнь, а у вас одни сказки на уме. Насть, я надеюсь, ты не обиделась?- Тома важно поджала губки.
   -Все в порядке, Том, только я знаю, что Андрей не такой алчный и прагматичный, я думаю, что он жениться на той, которую полюбит, и не будет смотреть на ее социальный статус. К тому же, я например, дворы мести не собираюсь. Я закончу институт, у меня будет приличная работа, и наш статус и интеллект будет вполне соответствовать друг другу. Он придет из Армии и поступит в политехнический, заочно, а сам будет работать. А знаете, чем он собирается заниматься? Он хочет открыть автомастерскую, и, кстати, собирается пригласить туда работать своих друзей, они машины будут ремонтировать. Он сказал, что это будет товарищество, ну что-то типа кооператива, бизнес, в общем. Андрей любит технику с детства, поэтому и в техникум пошел учиться на автомеханика, он сказал, что в техникуме больше практических навыков дают и знаний, а в институте теоретических. Так что, как видите, профессия у него будет совсем не сказочная, я думаю что вполне смогу ему соответствовать. А что касается квартиры, заработаем, руки, ноги на месте, и голова еще в придачу!- последние слова Настя почти что выкрикнула, и раздосадованная тем, что все-таки выдала свою обиду подруге. Она замолчала.
   -Молодец, Настюха! -воскликнула Ксюша,- все именно так и будет. И потом, у тебя же талант, ты же это, как его - полиглот, ты не пропадешь.
   -Возможно, возможно,- медленно произнесла Тамара. Талант -это великая вещь.
   - Да, -протянула Надя,- с талантом легче, а как же нам- то бедным, у кого ни какого таланта нет, нам- то как прожить на свете ? Ни таланта, ни богатых предков, как?
   - А нам..., -Тамара приподнялась на локте и окинула взглядом подруг,- моя мама на этот счет говорит так : если у тебя самой сил или ума не хватает, примажься к сильному и умному, рядом с ним не пропадешь.
   -Тома, вот ты сама и пришла к этому умозаключению, -подхватила Ксюша. Настя, можно сказать, и примазалась к сильному и умному, да еще и красавчику!
   -Слушайте, ни куда я не примазалась, девчонки, может вы мне просто завидуете? Устроили тут философскую дискуссию, - теперь уже Настя была окончательно обижена на подруг,- давайте прекратим этот разговор. Вон посмотрите, какая красота вокруг! Тем временем парни закончили свои дела и пригласили девчонок поиграть в волейбол, так сам собой закончился неприятный для Насти разговор.
   Ближе к вечеру Андрей повел друзей в горы вдоль озера посмотреть на Третью речку. Почему она называется третьей, ни кто не знает, вероятно, есть первые две, но туристов водят именно на третью речку. Поднимаясь вверх вдоль реки, ребята пробирались сквозь кусты дикой смородины, малины, по высокой влажной траве. сбитые молодые листья издавали невероятный пьянящий аромат. Чем выше они поднимались тем река становилась шире, сильнее, стремительные потоки неслись со страшным грохотом. В некоторых местах речку можно было перейти по поваленным деревьям, их здесь было довольно много, местами они представляли собой целый бурелом. Пробравшись по реке выше вдоль скалистого берега, ребята увидели потрясающую картину: вода падала с огромной высоты куда-то в бездну, потом поднималась из нее на очередную возвышенность и снова падала вниз, образовывая, таким образом, целый каскад водопадов.
   -Потрясно, я такого ни когда не видел!- закричал Саня, снимая с себя рубаху. Вы как хотите, я здесь искупаюсь!
   -Ты с ума сошел, где? -заорали хором девчонки.
   -Да вон смотрите, здесь можно,- показал он. Действительно в месте падения третьего каскада река образовывала небольшое спокойное озерцо. Саня прыгнул в него с берега. У Насти сердце буквально ушло в пятки. " Ну что за дурацкая привычка лезть в воду, -думала она. Он даже не думает об опасности". Саня вынырнул из бурлящей прозрачной воды, его лицо светилось неподдельным счастьем. Несмотря на то, что было довольно жарко, больше ни кто из ребят не изъявил желания искупаться в этом месте.
   -Саня, вот уже только ради тебя стоило сюда идти,- сказала Ксюша, помогая ему надевать футболку на мокрое тело,- ну что за ребячество, ты когда нибудь доиграешься, мальчик.
   -Не боись, Ксюха, вода -моя стихия, она меня любит, а я ее, во как!
   -Ты не просто рыба, Санек, ты блин, ихтиандр!- Женя похлопал его по плечу.
   Ребята сделали несколько снимков на Женин "Зенит" и повернули на базу.
   Солнце медленно перекатывалось за гору, приближая красивый закат, стало темнеть и заметно холодать. Ребята расположились возле костра. Как и в первый вечер в котле уже булькала аппетитная уха, девчонки накрыли на стол. Дядя Миша уху хвалил, ел приговаривал :
   -Славная ушица, молодец парнишка, знаешь толк! Женя был необычайно горд собой.
   -Насть, о чем вы с Андреем нам хотели рассказать, там на катере? -спросила Тамара.
   -Настя посмотрела на Андрея,- он перебирал струны гитары, и ни как не отреагировал на вопрос.
   -Баба Вера рассказала нам удивительную историю, грустную, но со счастливым концом,- начала рассказывать Настя. -Вон видите гору со срезанной верхушкой, я вам ее уже показывала. Хотя нет, отсюда ее не видно, она вон за той горой. Так вот - это Марьина гора. Там бедная Марья, у которой на войне погиб муж хотела броситься в озеро и разбиться. Но ее муж не позволил ей это сделать: он явился ей прямо с небес, благословил ее и она осталась жить, детей растить и потом даже замуж вышла за хорошего человека. Дядь Миш, а это правда или опять местная легенда? -спросила Настя.
   -Про Марью, то слыхал, как не слыхать. Правда или нет... наверно правда, но может и легенда опять. Хотя тут у нас во всякой легенде доля правды да есть! А что есть такая Марьина гора - болтают бабки, есть такое. А какая из них Марьина, тоже разное болтают. Вон, охотники рассказывают, на третьем кордоне на вершине женщину видят в белом. Выходит, дескать, из тумана, вдоль края ходит, в озеро глядит. Потом исчезает, многие говорят, что видели, я лично не видал, врать не буду. А чудеса у нас тут повсюду, это да...Тут один турист года два -три назад пропал. Выпил с друзьями, жара была сильная, полез купаться и пропал. А они его хватились только в вечеру. Весь берег обошли, звали, кричали, все лодки на воду спустили. Я вон катер заводил прочесывал тут все, бесполезно, нет его, как в воду канул. В общем так и решили, что он утонул. Переполоху тут было. Из города водолазов вызвали, они ныряли, искали, бесполезно. Мужики расстроились, один помню даже плакал, друг его лучший. Все себя клял, что он его не углядел, что допустил такое, как теперь, мол, жене в глаза глядеть. А к вечеру того же дня он явился, утопленник-то наш. Жив, здоров, руки ноги целы. Только глаза вот такие,- он округлил пальцы,- по полтиннику. Перепуган насмерть, слово сказать не может. Мужики его, правда, быстро водочкой отходили он и рассказал. Помню, говорит, вода ледяная тысячами иголок тело пронзила, ноги скрутило, горло передавило, в общем понял, что не может выплыть. Нырнул, говорит вроде у берега, а тут глубоко - то сразу, как в пропасть шагаешь. Ну вот, говорит, вынырнул- то уже далеко, вернуться сил нет, судорога приключилась. Орать без толку- вокруг ни кого. Но, говорит, помню ,что все равно орал, да что толку. Все, говорит, со всеми попрощался, вся жизнь перед глазами пронеслась в одно мгновенье, холод сковал и пошел я говорит под воду, как все равно мешок с камнями. Прямо так пошел топориком ногами вниз. В ушах шум, воздух последний выдохнул уже под водой и темнота дальше и тишина. Провалился в черную дыру. А дальше уже, говорит, ни чего не помню, сколько в той дыре пробыл. Потом очнулся, лежу на траве солнышко светит, тепло так хорошо, ну вот, думаю, я и в раю божьем, спасибо хоть не на сковородке огненной, видать грешил не много. Смотрю, говорит, а из озера баба выходит, длинная такая, метра три ростом, блестит на солнце вся. Волосы до самой воды длинные зеленые. Подошла, посмотрела на меня, глаза у нее огромные зеленые и показались как пустые, без зрачков, сама вроде не страшная, большая только, а в глаза поглядел и опять похолодел от ужаса. А она глянула на меня, рукой взмахнула и ушла опять под воду. Я, говорит, вскочил на ноги, к берегу подбежал, нет ее, не показалась больше. Смотрю, говорит, а на земле следы огромные не человеческие, тянуться как раз до того места, где я лежал. И еще чувствую, говорит, к спине что то прилипло, кожу тянет. Потрогал рукой, стал щупать, а там чешуя прилипла. Отодрал он ее, а она большая такая, круглая на рыбью похожа. Только крупная больно. Такая гладкая и блестит на солнце. Он несколько таких чешуек, что с себя содрал, принес с собой на базу, база то оказалась совсем рядом. Правда пока нес они у него высохли перестали блестеть , рыбьи и рыбьи только правда большие. Я тут такой рыбы не знаю.
   - Так и что из всего этого следует,- спросил Андрей,- неужели русалка, Дядя Миша?
   - А кто больше? Она родимая. Если только он не брешет, опять же! Ну с другой стороны как бы он выбрался, если точно знал, что уже потонул?- рассуждал дядя Миша, опрокидывая очередную стопочку. Женя, Толя и Саня составляли ему компанию и уже были немного разморены принятой на грудь "Столичной". Настя обратила внимание, что Андрей совсем не пил водку, его стопочка так и оставалась не тронутой. Девчонки же, включая Настю, потихоньку потягивали вкусный Кагор. От него по телу разливалось сладостное тепло, согревая изнутри и слегка кружа голову.
   - Она его родимая из воды вынесла, она же баба - то здоровая, метра три он сказал, сила значит у нее как у мужика хорошего. А то и по боле. Вынесла, дождалась, что в себя пришел, и в воду ушла. Домой, значит,- продолжал рассуждать дядя Миша.
   -Здорово! - воскликнула Надя.
   -Не знаю, мне как-то страшно. Вдруг она к нам выйдет сейчас прямо из воды,- поежилась Ксюша.
   - Ага, выйдет и тебя съест! -парировала Тома.
   - Ну съесть не съест, в штанишки со страху наделаете, - сказал дядя Миша, -пропустил еще одну стопку и довольно крякнул. -Ну, все ребятишки, я домой. Андрей, за старшего остаешься, ну ты знаешь. Он встал, довольно бодро пошел в сторону села, но слегка покачиваясь.
   -У, а капитана- то штормит, - заметил Андрей.- Придется его провожать.
   Женя и Саня вызвались проводить дядю Мишу до дома. Тем более, что Саня был очень увлечен рассказом о русалке и хотел непременно еще поговорить об этом.
  
   - Хорошо здесь, красота, синева! Андрей, спасибо тебе за эту поездку, - сказала Настя, устремив взор на темные верхушки гор.
   -Да, Андрюш, ты молодчина, что нас сюда привез,- согласилась Тамара, ее поддержали остальные.
   -Да! Здесь здорово. Природа, воздух, небо. Русалки и Марьина гора. Удивительное место. Мы с вами тут как в гостях у сказки. Которая к сожалению уже завтра закончиться, -грустно сказала Настя.
   -Да ладно, друзья мои, у нас еще ночь впереди,- Андрей взял гитару,- давайте я вам что-нибудь спою. Он заиграл какую-то незнакомую мелодию и запел удивительно красивую песню. Настя раньше ни когда ее не слышала.

Отчего не бросилась,

Марьюшка, в реку ты,

Что же не замолкла-то

Навсегда ты,

Как забрали милого

В рекруты, в рекруты,

Как ушел твой суженый

Во солдаты?!

Я слезами горькими

Горницу вымою

И на годы долгие

Дверь закрою,

Наклонюсь над озером

Ивою, ивою,

Высмотрю, как в зеркале,

Что c тобою...

Тропочку глубокую

Протопчу по полю

И венок свой свадебный

Впрок себе совью,

Длинну косу девичью.

До полу, до полу.

Сберегу для милого

c проседью...

Вот возьмут кольцо мое

С белого блюдица,

Хоровод завертится .

Грустно в нем.

Пусть мое гадание

Сбудется, сбудется:

Пусть вернется суженый

Вешним днем...

  
  
   Андрей пел тихо, задумчиво глядя куда-то в звездное небо. У Насти навернулись слезы: она уже начала тосковать о нем. Вот же он, совсем рядом, только руку протянуть, и можно дотронуться, но ее весь вечер не покидало такое чувство, что он уже очень далеко, и нет к нем дороги и не
   принадлежит он ей. Она не понимала что происходит, она почувствовала, как по щекам бегут слезы. Андрей заметил это и ни чего не сказал, как будто он понимал, почему она плачет, и не спешил ее успокаивать, как будто она должна была плакать.
   -Андрей, чъя это песня, она что о Марьиной горе?- спросила Настя.
   -Нет, Настен, я не думаю, что это песня про ту самую Марью. Но она про любовь большую, настоящую. А песню написал Высоцкий, Настен.
   -Да, ты что? Я бы не догадалась, у него же в основном песни жесткие, хлесткие, на нерве, а здесь прямо плакать хочется, вот я и плачу,- сказала она вытирая влажные щеки.
   -Гении - они многогранные, Настюш, а Семеныч -гений, только пока не всеми понятый, но думаю, время все расставит на свои места.
   Гитару взял Толик и заиграл, сестры услышав знакомую мелодию стали ему подпевать:

Зорька алая, зорька алая губы алые

А в глазах твоих

А в глазах твоих неба синь

Ты любовь моя долгожданная

Не покинь меня, не покинь меня

Не покинь..

  
   Пока сестры пели, Настя подошла к самому берегу, горы постепенно погружались в ночь, вода покрытая легкой сверкающей рябью дарила прохладу и свежесть, ей вдруг захотелось умыться этой водой, напиться ей. Настя зачерпнула в ладошки воду и поднесла ее к губам.
   - Вы только посмотрите, какой закат, это волшебно какое-то!- восторженно проговорила она. Затем раскинула руки в стороны, и набрав воздуха в легкие начала читать неожиданно возникшие в памяти стихи:
   День прожит, солнце с вышины
   Уходит прочь в другие страны.
   Зачем мне крылья не даны
   С ним вровень мчаться неустанно!
   На горы в пурпуре лучей
   Заглядывался б я в полете
   И на серебряный ручей
   В вечерней темной позолоте.
   Опасный горный перевал
   Не останавливал бы крыльев.
   Я море бы пересекал,
   Движенье этих крыл усилив.
   Когда б зари вечерней свет
   Грозил погаснуть в океане,
   Я б налегал дружнее вслед
   И нагонял его сиянье.
   В соседстве с небом надо мной,
   С днем впереди и ночью сзади,
   Я реял бы над водной гладью.
   Жаль, нет лишь крыльев за спиной..
  
   Она умолкла. Ребята зачарованно смотрели на нее.
   -Насть, это что, Пушкина стихи?- первая заговорила Тамара.
   -Нет, это Гете, "Фауст", нравиться? Представляете, Гете закончил Фауста в 83 года. В этом возрасте человек еще летать хотел, о крыльях мечтал, о будущем, потрясающе , да?!
   -Я и говорю, гении они многогранны, и, по большому счету, на всю жизнь остаются детьми. То есть наивными, светлыми, любящими, радоваться умеют, забывают обиды, - сказал Андрей.
   - Да, ты прав, иначе невозможно создавать красоту. Если душа не светла, как у ребенка, шедевра не создашь, я так думаю,- ответила Настя. Кстати, сам Гете на этот счет так говорил: "Wenn nicht sonnig das Auge wДre, kЖnnte er die Sonne nicht sehen"
   - Во, сказала, Насть, впрочем слово "Зоне" я понял!- улыбнулся Андрей .
   -Да, ты правильно понял, перевод такой: " Когда б не солнечным был глаз, не мог бы солнца он увидеть".
   -Да, точно сказано! Вот у нашей Эммы в глазах вообще не рассветает, Насть, она сама не читала что-ли Гете?- с иронией спросила Тамара.
   - Том, я думаю это от того, что она очень одинокий человек, ее ни кто не любит,- ответила Настя.
   - Так это не причина, это -уже следствие, кто ж полюбит такую грымзу, я как подумаю про экзамен по немецкому, меня в дрожь бросает,- передернула плечами Тамара.
   - Не бойся, прорвемся,- улыбнулась Настя. Но улыбка получилась не веселой.
  
   Она сама не понимала свое настроение: с одной стороны, она была счастлива до слез, влюблена, очарована Андреем и красотой вокруг, а с другой она была несчастна так же сильно, до слез, потому, что счастье это казалось ей красивой птицей, которая ненадолго приземлилась, ходит рядом, дает собой полюбоваться, но в любой момент может взмахнуть крыльями и улететь, совсем как та прекрасная птица на Корбу. Мысль о том, что Андрей скоро уедет стала постепенно, но неумолимо заполнять ее сознание, втискиваться в душу, и стирать краски, превращая все вокруг в темноту и пустоту.
  
   Между тем Саня и Женя вернулись, проводив дядю Мишу:
   -Классный мужик, он мне определенно нравиться,- сказал Женя. Ребят я спать, что-то меня тоже штормит. Кто со мной, пошли ! Я с тобой, мой друг,- сказал Саня, -кто же еще. Они, обнявшись за плечи, пошли к дому по дороге громко запев, перекрикивая друг друга

"Эй мороз мороз, не морозь меня"

   -Напились, как сапожники, -хмыкнула Тамара.
   -Да ладно, тебе, Том, они же завтра не за рулем. Мы с Андреем не пьем, почти! Андрей, вон совсем не пил. Так что пусть ребятишки отдыхают,- сказал Толя и обнял Тамару за плечи.
   -Да пусть, мне то что. Ну, пошли спать? - позвала его Тамара.
   Настя и сестры изумленно посмотрели на подругу, Тамара, заметив их взгляды, обняла Толика рукой, и сказала:
   -Только маме не рассказывайте, девочки! Так, обнявшись, они пошли в дом.
  
   -Я не пойму, они что опять будут вместе спать?- возмутилась Ксюша.- Ну и нравы, мне даже перед парнями неудобно. Андрей, лично мне не удобно перед вами за Томку.
   - Не бери в голову, Ксюш, - она большая девочка, он тоже уже взросленький мальчик, сами разберутся. Сестры, немного посидев, тоже засобирались идти спать. Настя и Андрей остались одни у костра. Уже было довольно поздно. Ночь окончательно вступила в свои права, раскинув на небе звездное покрывало. Луна выкатилась на середину озера и любовалась собой любимой в зеркальной черной воде.
   Костер медленно догорал, красные угольки делали последние алые вздохи и умирали, унося с собой свет и тепло.
   - Настен, я хочу показать тебе кое-что,- сказал Андрей протягивая Насте руку.
   -Что показать?- удивилась она.
   - Озеро ночное, хочешь? Но обещай, что не будешь бояться! - улыбался Андрей.
   -С тобой я ни чего не боюсь,- вставая, сказала она, сердце радостно подпрыгнуло в груди в предчувствии чего-то необыкновенного.
   -Тогда вперед!
   Они спустились на пирс, от него исходил приятный запах свежеспиленной смолы. Вокруг стояла полная темнота, и Настя крепко держалась за руку Андрея. Катер, на котором их катал по озеру дядя Миша, был привязан толстой веревкой к одной из стоек пирса. Андрей отвязал веревку :
   -Ну что, как насчет ночной прогулки по озеру, Настен?- нежно сказал он.
   -Ты с ума сошел, как мы поплывем в темноте, страшно и ни чего не видно,- она не понимала, что он затеял.
   -Ну вот, а говорила, что со мной ни чего не боишься!- улыбался Андрей.- Не бойся, Настюш, я на этом катере еще прошлым летом плавал, знаю, как управляться с этой машиной. Андрей помог ей перейти на палубу. Сердце замирало от страха у нее в груди, но ей ужасно хотелось быть рядом с Андреем, плыть хоть куда, хоть на край света, лишь бы с ним. Андрей встал за руль, она рядом. Он повернул ключ, катер слегка задрожал и медленно, но уверенно поплыл. Путь освещали фары, так же как у машины, днем их Настя даже не заметила. От воды шла легкая прохлада, воздух был свежий и влажный. Они выплыли на середину озера и медленно двинулись в южном направлении. С обеих сторон нависали горы, черные, страшные, Насте казалось, что они сейчас совсем сомкнуться между собой и раздавят их хрупкое суденышко. Полная Луна светила ярко и звезды сверкали как разноцветные лапочки на новогодней елке, играя разными цветами : то синим, то красным, то желтым, словно силились побольше подарить влюбленным своего небесного света . Отплыв еще немного Андрей заглушил мотор. Катер остановился. Фары погасли. Вокруг стояла звенящая тишина и абсолютная темнота.
   - Смотри! -вдруг крикнул он, -и повернул какую-то ручку на пульте . И в тот же миг озеро озарилось ярким светом от большого прожектора, установленного на крыше кабины. Затем он нажал на кнопку, и прожектор стал вращаться, освещая горы вокруг, выхватывая из тьмы дремлющие ели, сосны, кедры. Затем Андрей направил прожектор прямо в небо. Столб яркого света, казалось доставал до звезд, и от этого они засияли еще ярче, переливаясь разноцветными холодными красками.
   - Боже, Андрей, какая красота, я такого даже представить себе не могла! - заворожено прошептала Настя.
   -Ну что, тебе больше не страшно, моя принцесса?- он обнял ее.
   - Нет, мой принц, я чувствую себя в гостях у сказки, вот только названия не могу придумать,- зачарованно произнесла она.
   - Это не сказка, это моя любовь, я дарю тебе это озеро, эти горы, это небо! Все это великолепие сейчас наше, здесь только ты и я!
   - Ты и я, - повторила она. Их губы слились, и не было силы на свете, сильнее, чем их юная, горячая, первая любовь.
   Луна светила ярко, иногда проплывающие облака застилали ее и становилось совсем темно, но потом она освобождалась из плена и снова светила двум молодым влюбленным пытаясь согреть их своим холодным теплом.
   Они перебрались на палубу, не разжимая объятий, осыпая друг друга тысячами поцелуев, разложили сиденья, как это делал днем дядя Миша, бросили на него плед. Его горячее трепетное дыхание, обжигало, ласкало, она чувствовала на своем теле его сильные, нежные руки, у Насти подкашивались ноги, голова шла кругом, тело дрожало отвечая ему, стремясь к нему. Его рука скользнула ей под свитер. Он стал нежно гладить ее спину, потом другой рукой он стал ласкать ее грудь. У нее перехватило дыхание. Его губы жадно впились в ее, при этом он нежно ласкал ее руками, она ни когда еще не знала таких ласк. Она не сопротивлялась. Она подалась навстречу ему, отдаваясь в его власть, подчиняясь, помогая ему, приближая сокровенное и неведомое ранее блаженство. На палубу тихонько соскользнула одежда, красивые молодые тела встретились в едином прекрасном порыве. Он на миг остановился, посмотрел ей в глаза, и нежно, но настойчиво вошел в нее. Тело пронзила боль, крик вырвался из ее груди. Он зажал ей рот губами. И нежно, снова боясь причинить боль, целовал, увлекая за собой в любовной страсти. Его губы что-то шептали ей, она не могла разобрать, но понимала, что он говорит о любви, она чувствовала в себе его мужскую мощь, причиняющую ей боль, безумную приятную боль, она прижималась к нему сильнее и сильнее, пока он не застонал, едва слышно. Луна в очередной раз спряталась за облако, Настя не могла разглядеть его лицо. Он целовал ее губы лоб шею, затем слегка опустился вниз и прикоснулся губами к ее груди, завершая любовное соитие.
   - Я люблю тебя, я люблю тебя, ты радость моя, ты моя жизнь...- шептал он.
   - И я люблю тебя. Больше всех на свете, ты мой единственный, родной мой, желанный! -тихо отвечала она.
   Они лежали рядом, укрывшись пледом, держась за руки. Молодые, счастливые, грешные, они были одни посреди прекрасного озера, и только безмолвная луна, да разноцветные звезды были свидетелями их первой любви и их безмерного счастья. Катер слегка покачивался на легкой волне, они ближе прижимались друг к другу и смотрели на небо.
   -Андрюш, ты видел звезда упала?- спросила она.
   -Видел и успел загадать желание,- ответил он.
   -Какое?
   -Что бы ты стала моей женой,- спокойно произнес он.
   -А я не успела загадать желание, но я буду твоей женой. Считай, что твое желание уже исполнилось, - она приподнялась и поцеловала его. Он снова заключил ее в горячие нежные объятия, их губы надолго слились в нежном и страстном поцелуе.
   Впервые в жизни она была с мужчиной, впервые в жизни она засыпала на мужском плече. Маленькая девочка посреди огромного, холодного, но божественно красивого озера на крохотном суденышке рядом со своей любовью. Она была счастлива.
   По воде стелился густой туман, вскоре из-за тумана стало сосем не видно гор, не видно неба , почти ни чего вокруг.
   Но Андрей был рядом, он ласково смотрел на нее, улыбался ей, целовал, что-то шептал, она чувствовала его теплые руки на своем теле. Ей было легко и спокойно, как ни когда раньше. У нее кружилась голова от счастья, от блаженства, от любви. "Остановись, мгновенье, пусть не кончается эта ночь, пусть не кончается это мое счастье!", -повторяла она про себя, растворяясь в нежности, улетая все выше и выше к самым звездам, вместе с Андреем на крыльях, подаренных им любовью.
  
   - Милая, пойдем, поплаваем, в этом месте вода теплая как парное молоко, - позвал ее Андрей , спускаясь по лестнице в воду.
   - Пойдем, - ответила она, и тоже стала спускаться в воду. Вода и вправду была теплая, мягкая. Ноги доставали до дна. "Надо же,- подумала Настя, - а говорили, что озеро очень глубокое и очень холодное". Туман кольцом окружал место, в котором они с Андреем плавали, сквозь него ни чего не было видно, но Насте было спокойно рядом с Андреем, вода попала на губы, и оказалась вкусной, и впрямь как парное молоко.
   Вдруг она услышала женский смех, такой короткий, тихий смешок, оглянулась - никого. С другой стороны ей опять показалось, что кто-то смеется. Оглянулась опять ни кого. Потом сквозь туман она разглядела, что кто-то смотрит на нее из воды. "Откуда тут люди?", - мелькнуло в голове, она захотела разглядеть их поближе, подойти к ним, но они исчезали в тумане. И снова появлялись, то с одной стороны, то с другой, каждый раз издавая короткий смешок. Она все-таки разглядела, что это молодые девушки с большими зелеными глазами, и длинными волосами. "Русалки !",- мелькнуло в голове, Настя оглянулась вокруг, хотела спросить Андрея, видит ли он купающихся девушек, но Андрея ни где не было, только туман стелился над озером, пил его парное молоко отчего сам становился белым и густым. Но ей совсем не было страшно, ей было тепло, хорошо, ведь она любила и была любима самым лучшим, самым красивым парнем на свете. Она не видела его, но знала что он где-то рядом, она чувствовала это.
  
   Настя проснулась в комнате, она была одна. Солнце уже стояло высоко и наполняло пространство светом, протискиваясь сквозь зашторенное окно. В доме было тихо, похоже, что больше ни кого не было. У нее слегка кружилась голова. Она не сразу сообразила, где она находится. Ведь она точно помнила, что они с Андреем были на катере, помнила прожектор, туман, звезды. "Где же Андрей? Русалки ? Точно я купалась в озере, ребята ни за что не поверят,- думала она. Боже, какие русалки, как я могла плавать в ледяной воде? бред какой-то. И Андрей...". Вдруг ее буквально подбросило на кровати. Она вспомнила, что произошло между ними этой ночью. Нет. Не может быть, или может? В голове промелькнули мамины слова : "Настя не наделай глупостей". Нет, ну конечно это был сон. Но чему его нет рядом? Она села на кровати, хотела расплести косу, но взяв ее в руки, почувствовала, что коса мокрая. "Волосы мокрые, как это может быть? Я все-таки купалась в озере? Но как? Бред. Бред. Спросить у Андрея. Ну конечно, это же так просто, надо пойти и спросить у Андрея. Но как спросить: Андрей, у нас было что-то или нет, и видел ли ты русалок этой ночью? И что он подумает? Ой, я совсем запуталась". Она растеряно расплетала мокрые волосы. Вдруг в комнату кто-то вошел, из-за яркого света она не сразу поняла, что это был Андрей. Он подошел к кровати сел на колени возле нее, на подушку положил маленький букетик сиреневых цветов. Он так нежно посмотрел на нее, что у Насти мигом развеялись все сомнения: да этой ночью между ними было все, и она его любит, и он для нее самый родной и самый любимый человек на свете.
   - Проснулась, родная, доброе утро!- он нежно поцеловал ее в щечку.
   -Доброе утро, Андрюша, а где все? Почему так тихо?
   - Все уже давно встали, родная, собираются. А ты так сладко спала, я не стал тебя будить. У тебя все в порядке? Как ты себя чувствуешь? - нежно спросил он.
   - Немного кружиться голова, а так все в порядке. Андрюш, я не помню, как я здесь оказалась, мы же были на катере.
   - Ты заснула, а я перенес тебя сюда.
   - Перенес, на руках?
   - Конечно, чему ты удивляешься, я всю жизнь буду носить тебя на руках,- он взял ее руку и нежно поцеловал. - Ночью неожиданно начался дождь, Настюш. Мы немного промокли, боюсь, как бы ты ни заболела. " Дождь, ну конечно, дождь, вот почему волосы мокрые!- с облегчением подумала она. А то русалки, привидится же такое".
   Ребята уже собрали вещи. Оказалось, что уже был одиннадцатый час, путешествие окончено, пора уезжать.
   -Насть, ну ты и дрыхнуть, -пробурдела Тамара. Потом внимательно посмотрела на нее, потрогала ладошкой лоб, - да у тебя температура! Андрей, Настя заболела. Насть, тебя вообще нельзя из вида отпускать, малохольная ты моя. Так, быстро, тебе нужно выпить горячий чай, Андрей, посмотри, может у дяди Миши мед есть, я сейчас аспирин ей дам, у меня с собой. А ты лежи пока, мы сами все соберем,- распорядилась она. -Поедем, когда у тебя спадет жар.
   Настя была благодарна подруге, она и в правду неважно себя чувствовала. И Тамарино умение в трудной для Насти ситуации брать все в свои руки, было как нельзя кстати. Через несколько минут Андрей принес ей горячий чай, он показался Насте необыкновенно вкусным с запахом меда и лимона и еще какой-то ароматной травы. Андрей сидел рядом с ней у кровати, нежно гладил ее золотую головку, прикасался губами к ее шее, плечам, поправлял одеяло, она буквально таяла в его руках, и внезапно нахлынувшая хворь отступала с каждым глотком, с каждым его прикосновением и уже через час она почувствовала себя совершенно здоровой.
  
   Тем временем вещи были собраны, друзья попрощались с дядей Мишей, сели по машинам и выехали с базы. В девять часов вечера ребята вернулись домой.
  
   Глава 7
  
   До экзаменов оставалась пять дней, пять дней суматохи, зубрежки, писания шпаргалок, многочисленных консультаций. Впереди было последнее школьное испытание- выпускные экзамены, о значимости которых, ученики слышали от своих преподавателей весь учебный год. Настя упорно готовилась к экзаменам, ее неожиданная хворь прошла на удивление быстро, молодой организм на третий день после приезда с озера уже полностью оправился толи от простуды, толи от трепета первой ночи любви, толи от того и другого вместе. Настя обложилась учебниками, методичками, и была полностью занята подготовкой к экзаменам. Она не имела права получить в аттестат ни единой тройки, только в этом случае ее поступление в институт было возможным после сдачи одного вступительного экзамена по немецкому языку, естественно на пять. Она ведь закончила при институте курсы по немецкому языку и была победительницей нескольких олимпиад среди школьников. В школе нужно было написать сочинение, сдать литературу, историю, немецкий и математику. От мыслей о математике ее буквально кидало в дрожь: тригонометрические функции, логарифмы и задачи по геометрии плохо поддавались ее сознанию. Андрей тоже был занят подготовкой к защите диплома. Настя видела, что он чертил какие-то схемы, на больших листах ватмана, писал, что-то считал. Утром, едва открыв глаза, тот, кто первым просыпался, бросался к телефону, что бы пожелать доброго утра своему любимому человеку. Несмотря на занятость, Андрей все равно каждый день приезжал к Насте домой. Татьяна обратила внимание, что их взгляды стали теплее, как нежно они смотрят друг на друга. Иногда они садились в машину, и Андрей катал ее по городу. Они останавливались в каком - нибудь тихом месте, он целовал ее, жадно, страстно. Но Андрей почему-то не разу не доводил их любовные отношения до близости, так как это было на озере. Настя видела, что он мучается, но он сдерживал себя, тогда как она больше всего на свете хотела его любви, всей без остатка, не думая о последствиях.
  
   Первого июня, выпускники традиционно писали сочинение по русскому языку. Настя легко справилась с этим испытанием и получила первую пятерку по экзаменационному предмету.
   Экзамен по математике был назначен на пятое июня. Накануне, часам к восьми вечера у Насти уже голова шла кругом от формул, тождеств, синусов и тангенсов. Она подготовила шпаргалки, придумала, куда их спрячет. Мама нашила ей на обратную сторону школьного фартука маленькие кармашки, в них Настя и планировала спрятать шпаргалки, разложив их предварительно по темам. Татьяна была в отпуске и уехала со своей приятельницей на дачу с ночевкой, чтобы не мельтешить у дочери перед глазами и не мешать ей готовиться к самому трудному экзамену. "Если удастся списать формулы, если попадется задание, аналогичное тому, что мне удалось усвоить, если этот зануда Максим Сергеевич не будет строго бдеть за тем, что бы ни кто не списывал, возможно, мне удастся получить твердую четверку, а может даже пятерку",- думала Настя. Вдруг в дверь позвонили. Андрей! Сердце радостно подпрыгнуло в груди, она открыла дверь. Это был он. Немного уставший, было видно, что он тоже целый день занимался делами, но такой красивый, такой родной. На нем была зеленая футболка, которая добавляла бирюзы его глазам, они слились в поцелуе, едва он перешагнул порог.
   -Я на минутку, родная, очень хотелось тебя увидеть,- шептал он.
   -Нет, нет, не уходи, останься. Я так соскучилась, Андрей, завтра ужасный день, я не знаю как все получиться, я такая тупая, я наверное завалю математику.
   -У тебя все получиться, Настен. Слушай, любимая, вариантов контрольной всего два, так, значит полкласса будут писать тоже, что и ты. Ну в конце концов, если совсем что-то не сможешь решить - сдуешь у кого-нибудь, делов- то, родная! И ни какая ты не тупая, ты умная и красивая, кстати, я давно тебе говорил, что люблю тебя?- улыбался он.
   - Очень давно, я уже и не помню когда, -лукаво улыбалась она подставляя губы для очередного поцелуя.
   - Тогда слушай: я люблю тебя, люблю! Он подхватил ее на руки, ты моя радость. Настя, я так боюсь с тобой расстаться, я боюсь тебя потерять,- он поставил ее на пол, его взгляд стал серьезным.
   - Ты не потеряешь меня, Андрей, я же обещала, что буду ждать тебя.
   - Но ты ведь уедешь из города, поступишь в институт, будешь жить в общежитие, там все по другому, там много соблазнов. А ты у меня такая красивая, Настя,- он окунулся в ее волосы.
   - Андрей, ты должен верить мне, я буду тебя ждать, ведь я люблю тебя,- она целовала его губы, щеки, глаза, его волосы.
   - Насть, я должен тебе кое-что сказать. Я сегодня был в военкомате, понимаешь, меня раньше забирают. Там у них какие-то изменения произошли. Поэтому мы с Толиком двадцать четвертого защищаемся, а двадцать пятого уезжаем. Предположительно на Дальний Восток. Я конечно не хотел бы, что бы далеко от дома, ведь тогда увидеться будет почти нереально, если только в отпуск отпустят. Он говорил, прижав ее к себе. Она вдыхала его запах, ощущала его крепкое тело. Слезы навернулись у нее на глаза. Так значит, он уедет уже через двадцать дней, тридцатое казалось еще далеко, о двадцать пятое - это же совсем близко!
   -Ну как же так, Андрюша, как же... и ничего нельзя сделать? Двадцать пятого у меня выпускной. Андрюш, может ты не пойдешь в армию вообще, ведь твой отец, наверное, может...,- слезы катились из ее глаз, ей не хватало воздуха, сердце больно щемило. Ах, как некстати его служба, и ее отъезд в институт, все должно быть не так, они не должны расставаться сейчас, только не сейчас, ведь только недавно встретились, а уже надо расставаться.
   - Я не говорил тебе, но отец уже давно предлагал освободить меня от почетной воинской обязанности, и мама не хотела, чтобы я служил и бабушка. Я сам настоял, понимаешь. Все мои друзья будут служить, и я не хочу отсидеться за папиной спиной. Я считаю, что каждый мужик должен служить в армии.
   - Я понимаю, но как же я,- тяжело вздохнула она.
   - Тогда я еще не знал тебя, родная. Но ты будешь меня ждать и будешь учиться. Время быстро пролетит, Настен. Она понимала, что Андрей успокаивал ее, но она видела, какими грустными при этом были его глаза.
   "Двадцать дней, всего двадцать дней, -стучало в голове,- и я останусь одна". Какая несправедливость, и сделать ни чего нельзя. Ей хотелось кричать от отчаяния. Почему нужно прерывать на самом интересном месте прекрасную сказку, в которой сбывались ее детские мечты, когда только что она познала мужчину, когда она так любит и любима.
   "Но ведь сейчас он здесь, со мной! Сегодня я его ни куда не отпущу", решила она. Тревога о завтрашнем экзамене, которая не покидала ее весь день, отошла далеко в глубь ее сознания, и стала мелкой и жалкой. "Он здесь, он рядом, и он будет мой!" Она потянула за поясок на своем шелковом халатике. Халат распахнулся, и соскользнул с ее плеч. Она стояла перед ним почти полностью обнаженная, красивая, нежная. Он на секунду растерялся, потом обнял ее, привлек ее к себе и, взяв на руки, перенес в комнату. Он положил ее на кровать, опустился на колени у кровати и стал целовать ее нежное тело медленно двигаясь сверху вниз.
   - Я боюсь к тебе прикасаться, мы не должны, -шептал он тяжело дыша...,- но это выше моих сил, милая моя, милая моя! Он впился в нее губами, стон вырвался из ее груди. Они подчинились вечному танцу любви и страсти молодые, нежные, прекрасные .
  
   Она открыла глаза, Андрей был рядом, он спал. Боже, как приятно лежать на его руке, его лицо так близко, она коснулась губами его щеки. Вечером Андрей звонил своей маме, сказал, что останется ночевать у Сани, чтобы она не беспокоилась. "Интересно, подумала она, а если бы сейчас вернулась моя мама и увидела нас в постели, наверное, был бы скандал. Мама после поездки на озеро как то подозрительно смотрит на меня, как будто догадывается, о чем то, а ее слова: "Настя, не наделай глупостей", опять навязчиво звучали в голове. Ну как можно называть глупостью любовь?" Настин взгляд упал на часы на стене: без двадцати шесть. Надо же, а уже совсем светло, надо вставать, плести косу, и собираться на экзамен. Она снова посмотрела на часы, пригляделась, и вдруг подпрыгнула как ужаленная, полвосьмого! Она поняла, что перепутала стрелки. Пол восьмого, это конец! Она потормошила Андрея:
   -Вставай, Андрюш, мы проспали, у меня в восемь экзамен. Все, я завалюсь, Андрей, мне вместо аттестата дадут справу: "Прослушала десять классов!"
   - Насть, я же на машине, довезу, успеем, не беспокойся ты так,- успокаивал Андрей, одеваясь.
   Она лихорадочно надевала на себя школьную форму, покидала в сумку учебники, зачем-то тетради, как будто у нее будет возможность ими воспользоваться. Она посмотрела на себя в зеркало. Ужас! Ее коса была растрепана, из нее торчали в разные стороны выбившиеся волосы. Расплетать, расчесывать и заново заплетать было некогда, обычно утром у нее на это уходило минимум полчаса. Времени хватило, что бы только причесать челку.
  
   Настя вбежала в класс уже после звонка. Глянула на свое место на третьем ряду на предпоследней парте, и, о ужас, оно было занято! Сережка Гаврилов, ее одноклассник, противный зануда, развел руками, показывая всем видом: "Кто не успел, тот опоздал". В других обстоятельствах Настя закатила бы ему скандал, но как опоздавшей, а это уже само по себе неслыханно, ей пришлось смириться и не привлекать к себе внимания. Не занятой оставалась только первая парта в первом ряду, прямо перед носом учителя. Максим Сергеевич внимательно посмотрел на нее из под очков:
   - Полякова, садитесь,- показал он рукой на первую парту,- как видите, лучшие места уже заняты. Он продолжал дописывать на доске последнее задание. Мысли у нее путались, немного кружилась голова и тут ее осенило: она забыла шпаргалки! В утренней суматохе так и не положила их в приготовленные в фартуке кармашки. От досады и обиды, непонятно на кого, ей захотелось зареветь белугой, но она набрала воздуха в легкие и заставила себя успокоиться и обдумать свои действия. Итак, она на первой парте, перед носом учителя, одна, без шпаргалок, и без возможности подглядеть в учебники, или списать у кого-нибудь из одноклассников. Настя внимательно смотрела на доску, пытаясь привести мозги в порядок, и вникнуть в экзаменационные задания, но тщетно, мозги не включались. Да и неудивительно: она не выспалась, большую часть ее сознания еще занимало впечатление волшебной ночи с любимым человеком, из объятий которого, она была грубо вырвана необходимостью идти и сдавать экзамен. Максим Сергеевич дал последние наставления по поводу оформления работы, предупредил, чтобы ни кто не вздумал списывать и сел прямо перед ней, за стол преподавателя. Небольшой преградой, разделявшей их, был пышный букет пионов, стоявший на его столе. Цветы на столе учителя на экзамене были обязательным атрибутом, и Настя была благодарна терпким розовым цветам, пусть за призрачную, но все же защиту от прозорливых глаз учителя. Максим Сергеевич, между тем, внимательно наблюдал за классом и ее отчаянной попыткой привести мозги в порядок. Она ни как не могла сосредоточиться, она закрывала глаза, но видела только Андрея, его руки, губы, его глаза. В какой-то момент ей захотелось встать и уйти, убежать с этого проклятого экзамена, убежать к нему, к ее единственному любимому. Какая глупость все это: задачи, примеры, формулы. Как это мелко и скучно, когда там - он, и у них так мало времени, у них всего 20 дней и это обстоятельство невыносимо мучило ее. Настя поняла, что под пристальным взглядом Максима Сергеевича ей не удастся достать учебник или тетрадь из сумки. А он, как назло, сидел и смотрел уже не на класс, а на нее, смотрел удивленно, со своей неизменной усмешкой. "Смешно ему, умнику",- подумала она и вызывающе посмотрела на учителя. Она уже практически приняла решение встать и уйти. А дальше будь, что будет: она не может решать глупые уравнения, когда ее тело и ум все еще находятся во власти любви. Ее мысли еще в постели, рядом с любимым. Но остатки здравого смысла не дали ей подняться со стула. Настя сидела и смотрела на доску с заданием и вдруг почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Мозг, по-прежнему, отказывался работать, она была в отчаянии. Все это время Максим Сергеевич внимательно наблюдал за ее страданиями.
   Затем он, не отводя от нее глаз, взял чистый лист бумаги и стал на нем что-то писать. Настя опустила взгляд, присмотрелась и поняла, что он решает первое задание. Несмотря на то, что лист был перевернут, она прекрасно понимала, что он пишет, тем более, что писал он довольно крупно, как будто специально, что бы она смогла разглядеть. Настя списала первое задание с доски, поставила знак равенства и хладнокровно, без всякого зазрения совести, переписала решение у Максима Сергеевича. Он улыбнулся ей краешком губ, вопросительно посмотрел на нее. Она показала взглядом, что решение благополучно списано, и он может продолжать. Настя списала с доски второе задание снова поставила знак равенства и вопросительно посмотрела на Максима Сергеевича. Он взял второй лист бумаги, поставил знак равенства в верхнем левом углу и стал писать решение второго задания. Настя, вслед за ним, выводила цифры на своем экзаменационном листе, уже вовсе не стесняясь. Она не понимала, что происходит, это было похоже на какую-то игру, которую затеял он. Но она приняла эту игру, в конце концов, другого выхода у нее все равно не было. Иногда он останавливался и лукаво смотрел на нее, и снова снисходительно улыбался. Она ненавидела эту его улыбку, она казалась ей холодной, надменной. Затем снова брал чистый лист и писал решение следующего задания, а Настя аккуратно писала вслед за ним. Ей это показалось даже забавным. Потом, на мгновение она испугалась: может это жестокая шутка, вдруг сейчас он перестанет играть и объявит, что она, Настя Полякова, экзамен не сдала. Но учитель спокойно подошел к Насте посмотрел в ее тетрадь, и в полнее серьезно сказал: "Молодец"! Затем обратился к классу, объявил, что экзамен окончен и необходимо сдать экзаменационные листы. Настя была ошарашена его поведением. Она вдруг вспомнила случай с контрольной по физике в восьмом классе, но тогда понятно, вмешалась Эмма Павловна. А этому- то фрукту какой резон ей помогать? До последнего момента она ждала какого-то подвоха. Ведь он практически полностью решил и дал ей списать все экзаменационные задачи! Настя внимательно посмотрела на Максима Сергеевича. Их глаза встретились, он опять снисходительно улыбался, ей всегда казалось, что он смеется над ней. Но, все равно, она была ему очень благодарна. Настя благоразумно решила ни кому не рассказывать, как она "решила" экзамен, даже Тамарке, хотя ее распирало желание с кем-нибудь поделиться этим невероятным событием. Она решила, что расскажет только Андрею. Естественно, что Настя получила за экзамен заветную пятерку, и как следствие, искренние поздравления по этому поводу от одноклассников и учителей, но ее собственная радость по этому поводу была с легким привкусом угрызения совести.
   Дальше сдавали историю и литературу, эти экзамены для Насти не представляли больших трудностей и были сданы на отлично, в чем она, собственно, с самого начала и не сомневалась. Но поступок учителя, предмет которого она ненавидела и не понимала, и что характерно, ни когда этого не скрывала, даже от него самого, изумил ее.
  
   Последним сдавали иностранный язык. Настя к экзамену даже не готовилась. Экзаменационные задания по немецкому языку для нее были просты, ведь на последней олимпиаде она выполняла задания гораздо труднее и серьезнее. К окончанию школы она уже настолько владела языком, что прекрасно понимала немецкую речь, здесь сказались многочасовые аудиозанятия под пластинку и чтение на немецком языке, и бесчисленные дополнительные занятия с Эммой Павловной. К тому же Настя самостоятельно одолевала "Фауста", крайне редко заглядывая в перевод, и была необычайно горда собой.
   Утро было жарким, ветер поднимал пыль, и кружил в воздухе пуховый хоровод. У Насти не понятно с чего, кружилась голова. Ближе к полудню пришла Тамара, Настя обещала ей помочь составить тексты на немецком для экзамена .Она диктовала подруге коротенькие рассказы про школу, природу, родной город и будущую профессию. Томка записывала в маленькие шпаргалки немецкие предложения, правда русскими буквами : " Майне хаймат хайст зовьетунион, Их вилль арц нах дем беруф зайн".
   -Том, давай закругляться, что -то меня тошнит, я наверно вчера клубники объелась. Настя устало откинулась на диван. - У нас на даче клубника поспела, мама вчера привезла, и я съела целую чашку. Теперь вот мутит. Меня с утра даже вырвало.
   Тамарка внимательно посмотрела на подругу. У той был нездоровый вид: темные круги под уставшими глазами, бледное лицо.
   - Клубника, говоришь, подруга? Насть, давай на чистоту, у тебя с Андреем что-нибудь было?- Тамара отложила в сторону листки, на которых только что писала шпаргалки.
   - Том, перестань,- отмахнулась от нее Настя, ей не хотелось об этом говорить. Это было свято, и она не хотела обсуждать эту тему ни с кем, даже с Тамаркой. Хотя, где-то в глубине сознания, у Насти мелькала мысль, что это может быть беременность. Но после волшебной ночи на озере она успокаивала себя тем, что после одного раза вероятность забеременеть крайне мала. Потом, после безумной ночи с Андреем, накануне экзамена по математике, она успокаивала себя тем, что и после второго раза тоже вероятность мала. Мама рассказывала, что ее подруга тетя Нина семь лет прожила с мужем, и только тогда у них родился сын. А тут, подумаешь, всего-то два раза.
   - Так, давай, рассказывай, давно это у тебя с Андреем?- Тамара не собиралась отставать от нее с вопросами.
   - Том, я не хочу об этом говорить,- отмахнулась от нее Настя.
   - Конечно, ты не хочешь. Не хочешь, не говори! Только послушай меня, можно, конечно, и ребенка родить, в семнадцать лет, нет проблем. Только тебе это надо?
   - Том, ну какого ребенка, что ты городишь,- Настя не знала, что сделать, что бы подруга отстала от нее с этим вопросом.
   -Видишь ли, Настенька, от близости с мужчинами, бывает, рождаются дети. Так бывает, понимаешь!- не унималась та.
   -Том, мне столько же лет, сколько и тебе, и я все прекрасно понимаю,- раздраженно сказала Настя.
   -Ты беременна?
   Настя опустила глаза и выдохнула:
   -Не знаю.
   - Нет, ну как можно быть такой клуней. У вас что-то было с Андреем? Сколько уже срок?- Томкины маленькие глазки вдруг стали большими.
   - Том!
   -Сколько? Я тебя спрашиваю. Ты понимаешь, что аборт можно делать до десяти недель, максимум до одиннадцати или ты собралась рожать? После этих слов у Насти комок подкатил к горлу, и все содержимое желудка поднялось туда же. Она соскочила с дивана и убежала в ванну. Ее тошнило, ее мутило, в голове стучал молоток: беременна, беременна, беременна. И мамины глаза, и мамины слова :" Настя, не наделай глупостей". Она потеряла сознание.
   Очнулась от того, что Тамара настойчиво шлепала ее по щекам, затем набрала в рот воды и брызнула на нее . Настя открыла глаза, перед ней было испуганное лицо Тамары:
   -Насть, не пугай меня, ради бога, -она тормошила ее за плечо,- ну вот пришла в себя, наконец-то! Я ведь еще не врач, подруга, я только собираюсь им стать.
   - Том, что теперь делать? - испуганно спросила Настя.
   -Насть, сколько уже, говори. Надо что-то решать,- подруга была серьезна.
   -Том, это было на озере, первый раз, а задержка несколько дней: пять, может шесть, Том, но так же бывает, что б с первого раза, почему ты думаешь что это обязательно ..
   -Нет, ты вообще, о чем думаешь своей головой? Она смотрела на Настю, как мать на неразумное дитя или учитель на нерадивого ученика. -Так, если на озере, то это пять недель, еще немного есть время подумать.
   - Том,- у Насти навернулись слезы,- меня мама убьет.
   -Я б тебя сама убила! Ты про контрацепцию когда-нибудь слышала? Ты хоть бы мне сказала, что у вас с Андреем уже так далеко зашло, я б тебе дала, у меня все с собой для этого было там, на озере.
   - Ты же тоже с Толиком...
   -Я тоже, да! Но в отличие от тебя я не беременна, пора уже знать, моя дорогая, откуда дети берутся, нет я тебе удивляюсь!
   - Я тоже не беременна, нет и все, этого не может быть, понимаешь! Хватит выдумывать. Настя начала злиться на Тамару за ее манеру все знать наперед и поучать ее. -Этого не может быть, потому что сейчас этому не время, понимаешь! Андрей уходит в армию через два дня, я уезжаю учиться. У нас через два дня выпускной, и вообще это было всего два раза: первый на озере, а второй дома- две недели назад , два раза и что сразу беременна, хватит! - почти кричала она.- Том я не могу больше об этом говорить, -она легла на диван и закрыла глаза, слезы сами по себе катились по щекам.
   - Две недели говоришь, -не обращая внимая на Настины эмоции, рассуждала Тамара,- но во второй раз ты уже не могла залететь, потому что сейчас бы еще не понятно было, а вот на озере -да, это случилось именно тогда! Она подошла к календарю на стене: Насть, я могу посчитать, когда ты станешь мамой!
   -Перестань! - Настя запустила в нее маленькой плюшевой подушкой,- ты меня с ума сведешь, нашлась тут доктор-знахарь, иди немецкий лучше поучи, а то завтра сама залетишь на трояк и я тебе не помогу, будешь потом рассказывать большой Эмме, какая ты умная. При упоминании о большой Эмме у Томки заметно потухли глаза.
   - Насть, давай так, ты молчи пока и не вздумай снова в обморок падать, сделай все, чтоб тетя Таня не догадалась. Хорошо, что она почти все время на даче. Сейчас мне немного некогда, я пойду еще поготовлюсь. Экзамены сдадим, мальчишек проводим, выпускной пройдет, потом вплотную займемся твоей проблемой. Пять недель- это еще маленький срок. Забудь пока об этом, поняла, сначала дела сделаем, потом будем решать твой вопрос.
   - Том, а может ложная тревога. Может, ни чего и нет,- сказала Настя, хотя сама уже не верила в это.
   - Вот там все и проясниться, попрошу маму, она тебя посмотрит.
   - Ты с ума сошла, она же расскажет моей маме, а та меня убьет!
   - Не расскажет, это врачебная тайна, и я попрошу, чтоб не рассказывала, может она тебе и аборт сделает. Она их каждый день делает, Насть все решиться, не вешай нос! Настя удивлялась решимости и азарту, с которым Тома всегда бралась решать ее проблемы. Порой ей казалось, что она ей не просто подруга, а, как минимум, старшая сестра, которая все знает, понимает, и которая всегда готова прийти на помощь своей бестолковой младшей сестре. Настю немного успокоило спокойствие подруги. Тамара, безусловно, права, сейчас некогда думать о беременности. О, боже! Неужели все эти разговоры это обо мне,- в ужасе думала он. Завтра последний экзамен, вечером у Андрея проводы в армию. У них дома соберутся родственники, друзья. А потом придет двадцать пятое июня. В четыре часа отходит поезд, а в шесть у нее выпускной. А потом она займется этим вопросом, нет они вместе с Тамарой займутся. И ее мама поможет, конечно, она же врач.
   Тамара уже перешагнула порог Настиной квартиры, но вдруг вернулась, закрыла дверь и заговорщиски спросила, прищурив свои маленькие глаза:
   - Насть, ты Андрею-то скажешь?
   - Ты с ума сошла! Ему же уезжать, зачем я буду ему говорить, тем более что сама еще толком ни чего не знаю. При мысли об Андрее сердце застучало радостнее и тревога немного отступила. - И ты молчи. Не вздумай ни кому говорить, давай дела закончим, потом подумаем, что делать.
   -Молодец, правильно! Пока молчим. Все, дорогая, я пошла, мне надо еще подготовиться к немецкому, на тебя завтра вся надежда. Поможешь, если что? Так, если будет плохо, звони, я прибегу, поняла.
   - Том, ну какой разговор!
   Она была рада, что подруга наконец ушла. Ей надо было осмыслить свое новое положение. Я беременна?! Она закрыла глаза, представила, что будет, если она сообщит новость Андрею. Он, конечно, безумно обрадуется, подхватит ее на руки, и будет кружить, он будет счастлив! Ах, как ей хотелось рассказать ему. Она легла на кровать, на спину, раскинув руки в стороны. Она смотрела на белый потолок, разглядывая мелкие трещинки на известке. Сладкая истома прокатилась по ее телу, я беременна! Интересно, какой он, она положила руку на низ живота, наверное с горошину, а может уже с крупную фасолину. Он- ее ребенок! Или она, нет, он, я хочу, что бы это был мальчик! Ах, если бы можно было все переменить и Андрею не уходить в армию, а ей не уезжать в институт. Он бы заслал к ее маме сватов, он сам говорил об этом на озере. Ее взгляд с потолка переместился на стену, на которой висел большой глянцевый перекидной календарь. Завтра двадцать четвертое, у меня последний экзамен, а у Андрея защита диплома и потом проводы в армию. А послезавтра двадцать пятого он уедет далеко на целых два года. А я? Что буду делать я? Она подошла к календарю, перевернула страницу на июль, - первого июля начинаются вступительные экзамены в институте. Тут она обратила внимание на картинку на календаре. На фоне синего неба, раскинув крылья, летит большая красивая птица, а в клюве маленький белый сверток с младенцем. Сердце у нее подпрыгнуло, аист! Ну, конечно, это же был аист, там, на озере, красивая птица, которая приземлилась на гальку прямо перед ней и Андреем! А потом была та ночь, самая счастливая ночь в ее жизни. У нее не осталось сомнений: она ждет ребенка! Она чуть не задохнулась от нахлынувших на нее чувств. Андрей... он должен все знать! Она ринулась к телефону, сняла трубку и уже хотела набрать номер Андрея, но помедлив немного, положила ее назад. Мысли путались в ее голове. Он ведь уезжает уже через два дня в армию, а она в институт, и мама, что она скажет маме. Аборт? Как сказала Томка- полчаса и никаких проблем. К тому же ее мама может все устроить. Если оставить ребенка, его придется рожать одной, без Андрея, ведь когда он вернется, ребенку будет больше годика, он уже ножками будет бегать. А что скажут люди: соседи, одноклассники, учителя, Эмма Павловна... При мысли о большой Эмме, ее слегка передернуло. Об институте тоже нужно будет забыть, пока во всяком случае. Заочного на инязе нет, значит, придется год пропустить. И мама, что скажет она? Ведь мама так мечтает, что у ее дочери будет высшее образование, хорошая работа, муж, семья. А тут, все будет выглядеть так, что она нагуляла ребенка, как какая-то блудная дочь. Вот так взять и разбить ее мечты, а она ведь жизнь ей посвятила , это так стыдно, нет нельзя ничего говорить, лучше пока молчать. Томка права. Пусть закончиться эта суматоха, потом они с Томкой что-нибудь придумают. И Андрей ни чего не должен знать. Он уезжает на целых два года, не надо, чтобы он уезжал с такой проблемой. У него там своих проблем будет не мало. "Господи, лишь бы его не забрали в Афган,"- подумала она. За этими мыслями она уснула. Ей приснился сон, что белый аист с картинки на календаре вдруг ожил и кружит над ее головой, и она понимает, что он сейчас приземлиться и подарит ей счастье великое, неведомое ранее. Она ждет его, зовет, но он проноситься над ее головой круг за кругом, бьет ее своими могучими крыльями, а потом улетает, так и не отдав ей заветного свертка. И наступила темнота и ужас навалился на нее, она вздрогнула и проснулась. Настроение было хуже некуда. Примерно через час должна была приехать с дачи мама. Так что Насте надо было привести себя в порядок и сделать все, чтобы мама ни о чем не догадалась.
  
   Татьяна приехала в девятом часу. Настя видела, что красный "Москвич" дяди Саши остановился у подъезда, и через минуту из него выпорхнула мама. Веселая, загорелая, с корзинкой клубники, и охапкой фиолетовых пионов. Она обожала пионы, как впрочем розы, гладиолусы и все цветы на свете. Их дача утопала в цветах, Татьяна любила за ними ухаживать. Разговаривала с ними, как когда-то делала ее мама, Настина бабушка. Настя редко бывала на даче, весной, когда нужно было помогать маме подготовить дачу к новому сезону: вымыть в домике, помогать высаживать рассаду, разбивать клумбы. И осенью, когда приходила пора собирать урожай. Заядлой дачницей была Татьяна, выросшая в деревне, все детство проработавшая на земле на огороде, от которого она потом сбежала в город. А в городе дача была для нее радостью, отдушиной, воспоминанием о детстве, родителях и местом где можно было побыть одной, особенно, когда дочь стала взрослой и однокомнатная квартирка им стала явно тесна.
   - Настя, доча, ешь ягоду! Ты что-то бледная у меня совсем. Тебя эти экзамены доконали, но, ни чего, завтра последний. Ты немецкий-то свой сдашь, поди, на пятерку, а Насть? Как ты тут без меня, что кушала, Андрей приезжал, как его диплом?- она засыпала Настю вопросами, сама при этом что-то стирала в ванной. "Наверное, все же у мамы и дяди Сережи есть какие-то отношения",- думала Настя, глядя на свою красивую молодую маму. Татьяне недавно исполнилось тридцать семь лет, она действительно была хороша собой: довольно стройная с женственными формами, с горящими зелеными глазами и густыми светлыми волосами, немного волнистыми, которые она ловко укладывала в модные прически.
   -Насть, смотри, Андрей приехал!- крикнула Татьяна, развешивая на балконе постиранное полотенце.
   Андрей! Сердце у Насти опять радостно забилось, но вместе с тем тяжелый комок подкатил к горлу, мешая дышать. Она быстро накинула на себя джинсы и майку и выбежала на улицу. Мама что-то кричала ей вслед, но она не слышала.
   Солнце уже свалилось на запад, и яркий оранжевый диск его медленно, но неизбежно тонул на горизонте. Настя впорхнула в машину к Андрею и через мгновенье их губы слились в нежном поцелуе.
   -Я так скучал без тебя, родная, -тихо сказал он гладя ее волосы, щеки, целуя ее глаза.
   - И я скучала без тебя, Андрей, поехали, а то мама смотрит с балкона. Настя махнула Татьяне через стекло и белая Волга выехала со двора. Они прокатились по городу, погружавшемуся в теплые сумерки, и свернули на набережную в районе городского пляжа.
   Пляж, на удивление, был пуст, только рыжий мальчишка выгуливал в забоке за пляжем свою овчарку.
   Они вышли из машины и сели на теплый песок. Река проплывала перед ними медленно, лениво, нет-нет на воде появлялись легкие круги, которые выдавали наличие мелкой рыбешки: головастика или пескаря. На небе уже повисла луна, и блеклые, еле заметные звезды стали появляться на его темнеющем полотне. Они сидели рядом, тесно прижавшись друг другу, и смотрели на воду. Он обнимал ее за плечи, а она сильнее прижималась к его телу, желая раствориться в нем, вдыхая его родной любимый запах.
   -Я хочу быть с тобой, Андрюша, -тихо произнесла она. Я хочу быть частью тебя, вот например твоей рукой или твоей ногой или даже мизинцем на твоей руке, лишь бы всегда неразлучно быть рядом. Андрей, если бы тебе не уезжать, - она тяжело вздохнула.
   - Родная, это всего на два года, хотя, -он нежно посмотрел ей в глаза,- мне самому невыносимо от этого. Я же сам отцу лепил про почетную обязанность, про долг каждого мужика,- идиот! Он кинул камень в воду, -Но я же не знал, что встречу тебя. Завтра в шесть родня соберется провожать меня. У Толяна тоже завтра проводы, но он обещал к вечеру ко мне заскочить. Хорошо, хоть уходим вместе, а то тоска, хоть вешайся. Его красивое загорелое лицо было серьезным, глаза смотрели грустно, как то исподлобья. Настя ни когда не видела его таким.
   -Андрюш, у тебя завтра защита, ты готов, у тебя все в порядке?- нежно спросила она.
   -Да, все готово, завтра в девять отстреляюсь, диплом только не успею получить. Сказали, что они будут готовы только через три дня, когда все защитятся, а мы с Толиком уже уйдем. Ни чего, диплом отец потом заберет. Он закурил, хотя с сигаретой Настя его раньше ни когда не видела.
   - Насть, ты будешь ждать меня?- спросил Андрей, не отводя глаз от воды.
   -Спрашиваешь,- она сильнее прижалась к нему,- буду ждать, и письма писать буду каждый день. Я люблю тебя, Андрюша,- она чмокнула его в щеку.
   -Я завтра заеду за тобой в пять, завтра наши все приедут, познакомишься с родственниками, они у меня классные. Кстати, моя тетя Галя хорошо говорит по-немецки. Ты в пять будешь готова, Насть?
   -Конечно, правда, я немного боюсь твоей мамы, она такая строгая. Под ее взглядом как под рентгеном, мне кажется, она видит все насквозь.
   -Да, есть такое дело, я ее иногда сыщиком зову! Но она очень добрая, ты ходи к ним с отцом в гости, когда я уеду, они будут очень рады. Обещаешь?
   - Если позовут, конечно приду, -ответила она. Навязчивая мысль крутилась у нее в голове. Сказать ему о своих подозрениях или нет. Она разрывалась на две половины: одна кричала "скажи ему, он должен знать, это же его ребенок и он любит тебя и это его дело тоже". А другая тупо и монотонно твердила: "молчи, молчи, он уезжает у него и так проблем через край, и мама, что скажет мама". Андрей что-то говорил ей про родителей, про своих родственников, про завтрашнею защиту, но Настя ни как не реагировала на его слова, и только кивала ему невпопад. Андрей внимательно посмотрел на нее:
   -Насть, что с тобой, ты где-то далеко и совсем не слушаешь меня. Что-то случилось? Она подняла на него глаза, набрала воздух в легкие и обреченно произнесла:
   -Андрюш, я должна тебе кое-что сказать, - она не узнала свой собственный голос.
   -Что случилось, родная? - он обхватил ладонями ее лицо.
   -Я боюсь...я не знаю должна ли говорить?- две непримиримые части ее сознания сцепились в смертельной схватке.
   -Между нами не должно быть тайн, милая, мы же теперь самые родные на свете, ты -моя жена, а я -твой муж. Отдам долг родине, и всю жизнь буду рядом с тобой, так что случилось?
   -Андрюш, -она опустила глаза,- я кажется беременна,- ее голова бессильно упала на его плечо. Ей показалось, что сердце остановилось, что река вдруг прекратила свое течение, и в мире повисла пауза и ее слова выпали из пространства и времени. Андрей молчал. Вихрь мыслей в секунду пронесся в ее голове: понял ли он, что она сказала, если понял, то почему не рад, почему не схватил на руки, почему не закружит, не осыпает поцелуями? Он слегка отстранился от нее, его лицо было напряжено:
   -Настя, кажется или беременна? -он слегка тряхнул ее за плечи.
   - Беременна ...кажется, -слезы уже были наготове, она не ожидала от него такой реакции, вернее полное отсутствие какой-либо реакции. На секунду ей показалось, что он испугался.
   -Когда ты узнала, Настя, почему не сказала мне раньше?- он глубоко затянулся сигаретой.
   -Я и сейчас не хотела,- еле выдавила она из себя, чувствуя как мир вокруг стал медленно, но верно рушиться. - Но ты не беспокойся,- вдруг обрела она голос,- я уже все решила.
   Он словно не слушал ее, отрывисто курил, ноздри его раздувались, брови сошлись на переносице, он резко бросил сигарету, и вдруг его лицо озарила прекрасная, такая родная улыбка, он прижал ее к себе крепко-крепко, и прошептал ей на ушко: Ты мое счастье, ты счастье мое, радость моя неземная!- он подхватил ее на руки, и стал качать как маленького ребенка,- Настя, ты моя жизнь! Она не могла больше сдерживать слезы, они уже катились по ее щекам, она была готова умереть от счастья на его руках, потому что невозможно в жизни быть такой счастливой, это бывает только в сказках или в детских мечтах!
   Он поставил ее на песок и не разжимая объятий спросил:
   -Так что ты там решила, родная, о чем ты говорила?
   Опять две непримиримые половины готовы были сразиться за ее разум. Но к ее удивлению, вторая победила без боя и она промолвила:
   - Меня мама убьет, если узнает, она не поймет, и я не смогу учиться, а ты послезавтра уходишь на два года... -она запнулась.
   -Да, это так и что, родная?! - он продолжал восторженно улыбаться.
   -Андрей, Томкина мама... ты же знаешь кем она работает, -Настя боялась поднять на него глаза.
   Улыбка сползла с его лица, он пристально посмотрел ей в глаза и, зажигая очередную сигарету, тихо сказал:
   - Я знаю, кем работает Томкина мама, и что Настя, что ты решила? Слово "решила" и сама необходимость принимать решения всегда действовали на нее угнетающе. Она бы предпочла, чтобы он сам сейчас все решил, все уладил, принял единственно правильное решение, а она бы последовала за ним, она бы сделала все так как, он скажет. Потому, что по сути, ни какого решения у нее не было, она действительно не знала, что делать. С одной стороны, ее захватило страстное, нахлынувшее на нее новое ощущение нежности, трепетности, умиления которое несет с собой будущее материнство, с другой стороны, она понимала, что все это не вовремя, неправильно, и самое главное, она не могла предать маму. Набрав воздуха в легкие, она пролепетала:
  
   -Аборт, Тамарка договорится...Дай сигарету,- она протянула к нему руку. Он спокойно отвел ее руку от пачки сигарет, на его лице появилась легкая усмешка:
   -Значить ты так решила, милая! Но я не дам тебе сигарету. В данный момент ты ждешь ребенка, а ему это вредно. Желваки заходили на его лице, Настя всегда удивлялась, как быстро Андрей переходил из одного состояния в другое. Он мог быть веселым, довольным, легким, но буквально через мгновение он мог стать другим: глаза становились колючими, лицо каменным, порой она не успевала за сменой его настроения.
   -Андрей, ты что?- испуганно спросила она.- Ты можешь предложить что-то другое?
   -Посмотрим, -твердо ответил он и отошел к воде.
   Она чуть не задохнулась от обиды, которая внезапно нахлынула. Андрей вдруг показался ей совсем чужим, как- будто он хочет бросить ее здесь на берегу одну и уйти. Но он выбросил сигарету в воду подошел, нежно обнял за плечи. Настя увидела, что в его глазах стоят слезы, ее сердце сжалось. Андрей сделал несколько глубоких вдохов, было видно, что он борется с волнением и взял ее за руку:
   - Я провожу тебя домой, пойдем уже поздно, а завтра заеду за тобой в пять, как договорились. До самого дома они не проронили ни слова, только возле дома, перед тем как отпустить ее, Андрей нежно подвинул ее к себе рукой и поцеловал.
   Она не спала этой ночью, она вертелась, ей было то жарко, то холодно, подушка вдруг стала жесткой, одеяло колючим. Мама тихо спала рядом на кровати, легкий свет падал на ее спокойное красивое лицо. Как же ей хотелось перебраться к маме, уткнуться носом в ее волосы как в детстве, рассказать ей обо всем, что с ней произошло, и мама непременно бы нашла решение, она бы нашла способ избавить ее от этих мучительных дум. Настя закрывала глаза, прислушивалась к своему телу, она определенно чувствовала и понимала, что уже не одна, что в ней зародилась новая жизнь, началом которой является их с Андреем любовь. Она хотела быть с Андреем, она хотела этого ребенка, причем она хотела этого больше, чем ехать в институт, все отошло на задворки, но что же делать, мучилась она. "А он подумал, что я не хочу ребенка, а значит, не люблю его, но это же не так, просто сейчас не время. Эти два года, их придется вычеркнуть из жизни. Как было бы хорошо уснуть и проснуться через два года, что бы все это было уже позади, и Андрей был бы с ней и никогда не надо было бы расставаться". Тени качающихся деревьев плясали на стенах и потолке. Настя безразлично наблюдала за ними, пока они не начали бледнеть и растворяться в лучах наступающего утра.
   Экзамен по немецкому начался в девять. Настин план сдать его первой и быть свободной рухнул. Эмма Павловна ни чего лучше не придумала, как посадить ее рядом с собой и поручить проверять письменные задания к экзаменационным билетам. То есть Насте пришлось дождаться, пока сдадут все. А некоторые, как назло, сидели за составлением текста так долго и нудно, выжимая из себя знакомые немецкие слова, складывая их в предложения. В итоге она освободилась только в три часа. Эмма Павловна несколько раз нацеливала на нее свой зоркий глаз, качала головой, будто догадывалась о чем то. Настя не обращала на нее внимания и даже не пыталась развеивать ее подозрения, потому что ее голова была занята совсем другим: в пять приедет Андрей, нужно было подумать, что надеть, как волосы уложить, она немного переживала по поводу предстоящей встречи с его родителями. И она переживала по поводу встречи с Андреем. Она не могла забыть его напряженное лицо, растерянные глаза, когда она сообщила ему о своем положении. Она ведь так и не поняла, как он к этому отнесся. Завтра Андрей уедет. С этим ни чего поделать нельзя, и она останется одна со своей проблемой, решать которую придется самой. Нельзя даже маме сказать, нет, только не маме, придется скрываться от нее, прятать свои чувства, делать вид, что ни чего не произошло. Это тяготило ее, она терпеть не могла притворяться, и не умела вести двойную игру. Тамарка поможет, успокаивала она сама себя, и зачем я вообще сказала Андрею, только все усложнила. А аборт, что это вообще такое? надо будет расспросить во всех подробностях у Тамаркиной мамы. Настя вспомнила, какой ажиотаж вызвала в школе весть о том, что одна из учениц девятого класса сделала аборт. Каким-то образом об этом узнали в школе и только ленивый не обсуждал эту неслыханную новость. Девчонки втихаря шушукались, завидя ее, и эта девочка казалась им чуть ли не прокаженной. Ходили слухи, что отцом ее не родившегося ребенка был какой-то солдат с воинской части, которая стояла в их городе, и что к тому же он был не то узбек, не то казах. Всеобщее внимание и неодобрение, скорее похожее на презрение вынудило ту девочку оставить школу и уйти в ПТУ. Настя помнила, что сказала тогда мама:
   " Дурочка, она сломала себе жизнь, ведь скорее всего у нее больше ни когда не будет детей. Настя, делать глупости можно быстро и легко, трудно и долго потом их исправлять. А иногда и вообще невозможно исправить. А еще она сделала несчастной свою маму. Моя дочь ни когда бы сделала такую глупость". Как сказать маме, что ее дочь сделала точно такую же глупость? У Насти голова шла кругом. И она уже не понимала, что было тому причиной, ее положение или не покидающие ее в последние дни тяжелые мысли.
  
   Она увидела, что машина Андрея стоит у ее подъезда. "Странно,- подумала она,- Андрей ведь обещал приехать в пять". Сердце ее учащенно заколотилось. "Что-то случилось, -крутилось в голове,- а вдруг он все рассказал маме, нет, он не мог так поступить!" На ватных ногах она зашла в квартиру. Татьяна хлопотала на кухне возле Андрея, она приготовила Настин любимый пирог с клубникой, и Андрей сидел за столом, спокойно уплетая его с чаем. Увидев Настю, они оба бросились к ней. Целовали, поздравляли с последним экзаменом, с окончанием школы. Она тоже поздравила Андрея с успешной защитой диплома и окончанием техникума, при этом скромно чмокнула его в щеку. Она внимательно посмотрела на маму и не заметила ни чего подозрительного, ни в ее взгляде, ни в ее поведении. "Нет, не сказал, слава богу, умница, он не мог сказать. Я бы этого не пережила",- облегченно вздохнула она.
   - Настя, - начала говорить мама,- при этом у нее был явно смущенный вид,- представляешь, Андрей уже целый час уговаривает меня поехать вместе с вами к нему домой, на проводы. Он хочет познакомить меня со своими родителями. А мне неудобно как-то, что скажешь, дочь?
   -Татьяна Николаевна, очень даже удобно, вот представьте, Настя будет мне два года письма писать, ждать меня, к родителям будет моим ходить, а вы не будете знать, куда она пошла. Вы же должны знать из какой я семьи, посмотреть наш дом, познакомиться с родителями, поедем - те, они вас ждут я их предупредил и они могут обидеться, если вы не приедете,- настоятельно уговаривал Татьяну Андрей.
   -Насть, а ты что молчишь, мне ехать или нет?- всплеснула руками Татьяна.
   -Мам, раз Андрей предупредил родителей, конечно поедем. Мысли переплетались в голове как африканские косички: почему он решил пригласить маму? во что одеться ей и маме, что бы выглядеть не хуже, чем величавая мать Андрея и родственники, наверняка все ей под стать. Что говорить, как себя вести, что ответит мама, если спросят кем она работает? Ведь Настя так и не выяснила, рассказал Андрей или нет, кем работает ее мама. Ох, непростой будет вечер, тревожные предчувствия захлестнули ее. Андрей сидел на кухне, смотрел телевизор, а Татьяна и Настя сосредоточенно суетились, Татьяна долго мучилась, не зная, что надеть. Сначала надела джинсы и зеленую кофточку из китайского шелка, которую сшила сама. Потом вдруг передумала, и надела платье василькового цвета. Она заметно волновалась пока укладывала волосы и наводила макияж. Настя надела свой любимый розовый брючный костюм. Брючки классического покроя и маленький жакетик с круглым воротничком, отороченным розовым атласом и перламутровыми пуговицами. Потом ушел битый час на укладывание Настиных волос. Настя распустила косу, встала на маленький стульчик и они с мамой принялись расчесывать их двумя деревянными гребнями по всей длине. Волосы трещали, пушились, искрились, словно наслаждались неожиданной свободой и блестели как золотые шелковые нити от падающего на них солнечного света. В комнату вошел Андрей, увидев Настю, сложил руки на груди и восхищенно смотрел на нее.
   - Что, Андрей, ты наверное еще не видел, какие у Настеньки волосы? - улыбалась Татьяна, расчесывая, наклонившись, кончики Настиных волос. Настя посмотрела на Андрея и по глазам поняла, что он вспоминал то же, что и она: ночное озеро, луна, катер. Боже, как же им было хорошо на том волшебном озере!
   - Конечно, не видел, - улыбнулся он и подмигнул Насте.- По-моему, это преступление скрывать от людей такую красоту, и постоянно прятать их в тугую косу.
   -Я что, по-твоему, Андрюша, должна ходить по городу с распущенными волосами?- кокетливо спросила Настя.
   -Нет, лучше не надо, а то от их блеска ослепнуть можно,- он нежно смотрел на нее.
   - Перед мужем будешь ходить с распущенными волосами, пусть он и слепнет от твоей красоты, правда Андрей? Ну, что дочь, начинаю плести. Татьяна ловко работала руками, собирая, заплетая золотые локоны в шикарную косу, когда все было готово, она сложила косу пополам и закрепила красивой белой заколкой, в виде летящей бабочки. Настя посмотрела и на себя в зеркало, затем пристально оценила мамин внешний вид и осталась очень довольна ими обеими: " Поди, мы не хуже!", сказала она себе, но чувство необъяснимой тревоги, все равно не покидало ее.
  
   Глава 8
  
   Подъехав к дому Андрея, уже у калитки Настя услышала красивую музыку, прислушалась, кто-то играл на фортепиано. Музыка лилась со второго этажа, там было открыто окно. Какие -то люди стояли возле окна, среди них она узнала Николая Степановича, он, увидев вошедших во двор Андрея и Настю с мамой весело вскрикнул: " Леночка, душа моя, вот и Андрюша, приехал с гостями!". Музыка тотчас оборвалась, Настя вопросительно посмотрела на Андрея
   -Это мама играла. У нас в той комнате рояль стоит, я тебе потом покажу. Когда в доме собираются гости, мама им играет, особенно если приезжает тетя Галя с мужем. Ее муж, дядя Петя, первым делом просит маму сыграть что-нибудь, он у нас большой любитель классической музыки.
   - Ничего себе, вот это дом! - Татьяна изумленно разглядывала все вокруг,- это не то что наша квартирка, да Насть? А какие розы у твоей мамы, Андрей, я на даче все ни как не могу развести этот сорт, Настюш, это Эльфы, боже, прелесть какая! Татьяна скрестила руки на груди и изумленно разглядывала шикарный розовый куст, усыпанный крупными бархатными цветами, нежно- лимонного цвета.
   -Да, моя мама обожает розы. Пойдемте, я вас представлю, а потом покажу вам все остальное. Кстати, Настя тоже не все видела, потому что была у нас, к сожалению, всего один раз, - Андрей распахнул тяжелые деревянные двери и пригласил своих гостий в дом. Николай Степанович уже бежал навстречу, радостно раскинув руки: "Леночка, дети пришли!" Елена Федоровна, улыбаясь, шла следом за мужем, а за ней свита гостей. Елена Федоровна тоже раскинула руки в приветствии, первым поцеловала Андрея, затем подошла к Насте, слегка прижала ее к себе, погладив рукой по спине, и подала руку Татьяне.
  
   -Здравствуйте, мы очень рады видеть вас в нашем доме, - улыбалась она, обнажив великолепные белые зубы. Ее глаза при этом были немного прищурены, она очень внимательно рассматривала Татьяну и Настю, словно и ее видела в первый раз. Николай Степанович поцеловал Татьянину руку и стал представлять гостей. Настя была немного смущена таким помпезным приемом, она не привыкла, чтобы ей или маме было оказано столько внимания практически незнакомыми людьми.
   Первой он представил пожилую женщину с короной абсолютно белых волос, мудрыми серыми глазами, гордой осанкой, она удивительно прямо держала спину, Настя сразу поняла, кто это.
   -Это бабушка Андрея и моя дорогая теща Мария Эдуардовна. Женщина протянула руку, сначала Татьяне, потом Насте и слегка наклонив голову, ласково приветствовала их:
   -Здравствуйте, мои дорогие, приятно познакомиться! Настенька, ты такая красавица, как и твоя мама. Настя и Татьяна смущенно что-то пролепетали в ответ.
   -А это Галина и Петр Ремезовы, это Андрюшина родная тетя по маминой линии и ее муж, а так же их дочь Марина. Галина - была очень похожа на Елену Федоровну, только немного старше. У нее были такие же бирюзового цвета глаза, светлые волосы. Марина, двоюродная сестра Андрея, была абсолютной копией своего папы, высокого шатена с пухлыми губами и маленькими круглыми глазками. Ее жиденькие волосы были кое - как уложены в модное карэ. Но волос для полноценной прически было явно не достаточно. Марина очень внимательно, откровенно рассматривала Настю и ее маму, но ее лицо при этом абсолютно ни чего не выражало, Настя не могла понять, какое впечатление они с мамой произвели на нее.
   -Очень рады знакомству, - улыбался Петр,- боже какие молодые прекрасные феи посетили наше скромное общество! Рады, рады! Да, Андрейка, вкус у тебя что надо! Жена шутя толкнула его в бок локтем, призывая заканчивать болтать.
   -Это наши друзья, -продолжал церемонию Николай Степанович- Наталья и Сергей Маликовы, они кстати, наши соседи , мы так сказать семьями дружим и домами . А раньше у нас квартиры были на одной площадке, так что и детей вместе растили и молодость вместе прошла.
   -Дорогой, что ты такое говоришь,- перебила его Елена Федоровна, -у кого это молодость прошла?!- она улыбалась, кокетливо глядя на мужа и показалась Насте совсем простой, как, будто с нее спала какая -то невидимая мантия, делавшая ее похожей на снежную королеву.
   - Да и мы еще в старики не записывались,- вторила ей Наталья,- полная некрасивая женщина с очень мягким и добрым взглядом. Так вот она какая твоя Настенька, Андрюша, а коса у нее какая, это же диво, дивное!
   -Спасибо,- смущенно пробормотали Татьяна и Настя. Настя заметила, что мамины щеки покрылись ярким румянцем, Татьяна была явно растеряна. Настя немного злилась на Андрея за этот театральный прием, похожий на публичные смотрины, что-то мешало ей верить в то, что все эти люди так безмерно рады видеть ее и ее маму. Но она продолжала мило улыбаться, то же самое делала и Татьяна. При этом Татьяна не выпускала Настину руку, а Настя в свою очередь руку Андрея.
   - Ну вот, а это мой племянник Иван со своей женой Оленькой.
   Красивые молодые люди, им примерно лет по тридцать определила Настя.
   - Это дети моего родного брата Александра. Он с женой уехал жить в деревню, надоел им наш пыльный город, захотели свежего воздуха и парного молока. Он теперь у нас фермер. Они с Жанночкой к сожалению не смогли приехать. Жанночка неожиданно заболела, но потом вы обязательно с ними познакомитесь мои дорогие. Зато они передали нам замечательной крольчатники, которой мы сегодня вас будем угощать, гости дорогие. А немного погодя приедут Андрюшины друзья. Затем Николай Степанович пригласил всех в гостиную.
   - Какой у вас прекрасный дом, Андрей! я даже растерялась поначалу,- восхищенно сказала Татьяна Андрею.
   -Мы живем здесь не так давно, всего пять лет. Родители обожают этот дом и я, конечно, тоже.
   Настя обратила внимание, что по окончании церемонии приветствия гости как-то равнодушно отвернулись от них с мамой и переключили свое внимание на хозяев дома. И только Андрей продолжал находиться рядом и постоянно держал Настю за руку. Татьяна восторженно рассматривала интерьер, особенно привлекли ее внимание роскошные шторы и ламбрекены на окнах. В магазине таких не купишь, глаз портнихи сразу определил руку мастера. Красивые шелковые скатерти, покрывавшие богато накрытый стол, с салатами, нарезками, всяким вазочками, блюдечками, наполненными вкусно пахнущей едой, высокими красивыми бутылками. На столе были расставлены тарелки из слоновой кости, с позолоченной каймой, она видела такие в магазине. Она тогда еще подумала, для кого это продают, кто может себе позволить сервиз за тысячу рублей, это ее зарплата в ЖЕКЕ за год. Вот, оказывается, кто может. Татьяна посмотрела на дочь: "Как же нас с тобой занесло сюда, родная моя?" - непонятно откуда взявшееся волнение стало захватывать ее.
   -Леночка, душа моя, если мы еще за стол не садимся, может ты еще сыграешь?- вопрошал Петр.
   - Садимся, садимся, мои дорогие, мальчишки уже подъехали, вон они. Елена Федоровна показала на окно. Настя чуть не упала на месте от удивления, Толик привез не только Женю и Саню, впереди них уверенно вышагивала на огромных каблуках в короткой джинсовой юбке и черной футболке с блестящим орнаментом на груди, Тамарка. Татьяна тоже удивилась неожиданному проявлению Настиной подруги.
   - Насть, ты не говорила, что Томочка тоже здесь будет.
   -Андрей,- Настя вопросительно смотрела на него,- ты не говорил, что Томочка здесь будет.
   -Да я и сам не знал, что она здесь будет. Наверное, Толик пригласил, ну ни чего места всем хватит, мама как знала, на один прибор больше поставила, она всегда так делает и что удивительно, почти всегда не зря! Настя, с одной стороны, была рада появлению подруги, с другой стороны, она прекрасно понимала, что Томка специально увязалась за Толиком, что бы своими глазами посмотреть на родителей Андрея и на его дом. К тому же она была посвящена в ее тайну, она вообще была посвящена во все Настины дела, даже если сама Настя не посвящала ее в них. После недолгих приветствий с родителями Андрея друзья вошли в гостиную. Тамарка сразу подошла к Насте и Татьяне.
   - Здрасьте, теть Тань, привет, Настен, меня Толик уговорил приехать с ним.
   "Ну да, конечно, только кто кого уговорил, вот в чем вопрос",- подумала Настя. Иногда ее раздражала привычка подруги посягать на ее территорию и вмешиваться в ее дела. Но Тамара должна была ей помочь в решении ее серьезного вопроса, причем решать надо будет уже завтра, после того как их парни сядут в поезд и уедут далеко-далеко на целых два долгих года. Завтра, это уже так скоро, она посмотрела на большие напольные часы, в резной арке из темного дерева, которые как раз начали отбивать благородным "бом-бом" шесть часов вечера.
   Гости, разошедшиеся по дому, стали собираться к столу, Елена Федоровна радушно приглашала всех рассаживаться, кому куда нравиться. Так вышло, что Настя и Андрей сели рядом во главе стола, на противоположной стороне его родители. Татьяна села за стол рядом с Галиной и Петром. Елена Федоровна разливала запашистый грибной суп из фарфоровой супницы. Из кухни показалась миловидная женщина, в синем платье и ослепительном белом фартуке, она несла на разносе огромного осетра, в обрамлении зелени и гарнира из разноцветного риса, кольцами порезанного лука и долек лимона, переложенных фиолетовыми листьями базилика. Это блюдо источало такой божественный запах, что гости невольно охнули, и с жадностью смотрели на принесенное блюдо. "Вот она, тетя Нина, помощница по хозяйству", подумала Настя, бросив быстрый взгляд на Тамарку. У подруги буквально отвисла челюсть.
   - Нинель, вы как всегда превзошли самою себя! - потирал ладошки в предвкушении вкусного осетра Петр. Остальные дружно вторили ему.
   Женщина по-хозяйски поставили блюдо на свободное место в середине стола, и улыбаясь сказала:
   - Пожалуйста, кушайте гости дорогие, только это блюдо не мое произведение, а нашей замечательной хозяйки Елены Федоровны, я всего лишь ей помогала!
   - Спасибо, милая, - кивнула головой Елена Федоровна. Та, еще раз окинув взглядом стол, с удовлетворенным видом удалилась на кухню. Настя видела, что мама удивленно смотрела вслед этой женщине, ее поначалу восторженный взгляд, вдруг стал напряженным и две глубокие вертикальные морщинки появились между бровями, так было всегда, когда маме что-то было не понятно, или что-то не нравилось ей. Гости тем временем принялись работать ложками и вилками. Николай Степанович с одной стороны стола, а его племянник Иван с другой стороны наливали гостям спиртное.
   - Ну что, мои дорогие, все наполнили бокалы? Может кому водочки, или коньячку, говорите не стесняйтесь, все на столе, мама, вам как всегда? - обратился он к бабушке, и наполнил ее хрустальную стопочку коньяком, - Мария Эдуардовна одобрительно кивнула.
   - Ну что, мои дорогие, - она встала, ее примеру последовали остальные, - я хочу сказать слово. Гомон за столом утих, все смотрели на Марию Эдуардовну. Она стала говорить мягко, слегка наклонив голову:
   - Андрюшенька, мальчик мой, вот и закончилась еще одна пора твоей жизни, ты больше не студент, ты получил специальность, ту которую хотел, и начинаешь с завтрашнего дня новую страницу жизни. Ты сам этого хотел, ты сам выбрал этот путь. Об одном прошу тебя, мальчик мой, береги себя, помни о тех , кто остается тебя ждать. Она тепло посмотрела на Настю. - А наш удел ждать вас, мальчики, домой,-она окинула взглядом парней, любить вас, что бы вам легче служилось, что бы вы чувствовали тепло наших сердец, куда бы ни забросила вас судьба,- ее глаза стали влажными.- Дай бог вам, дорогие мальчики, мужества, стойкости, и конечно здоровья. Помните, что служить стране это честь для мужчины, желаю вам достойно пройти этот путь,- она пригубила коньяк, гости дружно чокнулись, звеня хрустальными бокалами и стопками, и вновь заняли свои места.
   - Спасибо, бабуль! Тебе тоже здоровья и пиши мне, пожалуйста, я буду ждать. Андрей подошел к бабушке и поцеловал ее белые волосы. Она нежно погладила его по руке и посмотрела на него с нескрываемым обожанием. Все вдруг посерьезнели, даже звук ложек и вилок стал тише. Тишину нарушил Сергей Маликов :
   - Андрюха, а когда мы тебя брить то будем, а то ты на призывника совсем не похож. Язви тебя! - весело заявил он, я могу свою машинку принести.
   - Спасибо, дядя Сережа, - сказала Марина,- но машинка у меня с собой, профессиональная, так что как будете морально готовы, мальчики, я вас всех побрею, по высшему классу!
   Настя представила, каким будет Андрей без своей шикарной шевелюры, смешной, наверное, но сердце опять тревожно сжалось в груди. Она заметила, что мама разговаривает с Галиной и Петром. Прислушалась, ну конечно, мама уже нахваливает ее способности к языку, к тому же она несколько раз услышала слово "институт". Гости оказались шумными, что-то говорили, балагурили. Андрей же был несколько рассеян: он отвечал односложно, иногда не впопад, Настя чувствовала, что мысли его заняты чем-то другим.
   Следующим слово взял Николай Степанович, он снова предложил всем наполнить бокалы встал со своего места, положил руку на плечо жене. Все затихли:
   - Сынок, Андрейка, вот ты и вырос, это факт, -отец заметно волновался,- и сегодня мы собрались, что бы пожелать тебе и твоим друзьям, которые за эти несколько дней один за одним тоже уйдут в нашу доблестную Армию, с честью пройти этот путь, стоять на страже наших границ. Чтоб ни один враг не пролез, понимаете, на нашу землю. А то они все на нас рыпаются, все им неймется. Но теперь мы будем спокойны, ведь теперь пора наших мальчишек, нашего сына, защищать спокойствие страны, это трудно, скажу я вам. Говорят, солдат всегда хочет есть и спать. Это так. Я помню свою службу и много тебе Андрейка о ней рассказывал, вы знаете, я служил на Памире. На границе, всякое бывало. Но дружны мы были очень, ты знаешь, сын, что с некоторыми сослуживцами я до сих пор связь держу. Желаю вам, пацаны, дружбы крепкой, армейской, может, Бог даст, вместе служить будете, ну а мы будем вас ждать. Здесь твой дом, сын, здесь тебе всегда ждут. Настя, я прошу тебя, мы все тебя просим, жди нашего Андрейку, для солдата, как в песне поется ,главное, что бы его любимая дома ждала. За тебя мой мальчик, за вас ребятки, за ваших девчат,- он осушил свою стопку. Его щеки раскраснелись, на висках выступили капельки пота.
   - Спасибо, отец, - Андрей встал,- вы с мамой берегите себя. Чтоб без меня все нормально было, вы - мой тыл, я вас люблю родители, за вас!- он пригубил из своего бокала.
   Настя тоже немного отпила вкусного красного вина. Тревожное чувство не покидало ее. Она окинула взглядом гостей, веселая довольные лица, уплетают за обе щеки различные яства, которых было на столе в изобилие. Как же в этой семье все любят друга. Лица у всех добрые, светлые. И как они любят Андрея. Настя, незаметно для себя налегала на соленые грибочки в сметане, и поднося ко рту очередной грибок посмотрела на Тамару, та изобразила такой жест, который говорил: " ну вот, на солененькое тянет, какие могут быть сомнения". Настя поклялась себе больше не прикасаться к грибам, а то ведь и мама может догадаться.
   - Андрюш, ты совсем ни чего не ешь и не пьешь, что с тобой?- шепнула она Андрею.
   - Все в порядке родная, как ты, как тебе наши?- он кивнул на гостей.
   -Славные, милые люди, Марина только как-то странно на меня смотрит.
   -Да, она у нас вредина известная, но она очень хорошая, ты не думай ничего такого,- он нежно погладил ее по руке.
   Насте было хорошо рядом с ним. Она чувствовала себя невестой за свадебным столом, где она, безусловно, самая красивая, самая счастливая. Но сердце продолжало сжиматься каждый раз, когда она заставляла себя реально смотреть на происходящее: это не свадьба, это торжественная разлука на два года, невыносимые два года, которые будут просто вычеркнуты из жизни, потому что рядом не будет Андрея. И еще эта ее проблема, быстрее бы все закончилось, быстрее бы решить ее. Она ковыряла вилкой в своей тарелке, и мрачные мысли снова заполняли ее сознание. Она чувствовала, что и волнение Андрея возрастало, она видела, как вздулась венка на его виске, как он несколько раз невпопад ответил гостям, она решила, что все это потому, что он тоже не хочет расставаться, ему тоже тяжело. Ведь они так много не сказали друг другу, им так много надо успеть обсудить сегодня, пока он здесь, а уже темнеет, день тает на глазах. Судя по количеству еды и питья на столе, гости будут сидеть еще долго, а потом она с мамой уедет домой. И все. Завтра поезд в два часа. Ах, если бы можно было встать и убежать отсюда, остаться одним, ведь у них так мало времени. Она посмотрела на маму. Судя по всему, мама была очень довольна вечером, она много и весело говорила с окружающими, благо Галина и Петр оказались очень общительными и простыми людьми, они не оставляли ее ни на минуту своим вниманием. И она отвечала им тем же. Несколько раз к ней подходил Николай Степанович, подливал вина, отчего на ее щеках заиграл румянец. Первоначальное напряжение окончательно спало, и Татьяна очень свободно и легко себя чувствовала в новой компании.
   - Леночка,- давай дадим гостям немного отдохнуть от чревоугодия, просим тебя, милая, сыграй нам что-нибудь,- попросил Николай Степанович жену.
   -Да, что нибудь танцевальное, чтобы помочь пищеварению,- подхватил Сергей.
   -Для пищеварения мы тебе потом магнитофон включим, сына, плясать то будем или нет?!- добродушно улыбался Николай Степанович.
   - Дорогие мои, я конечно сыграю, все что захотите, но сначала у меня для вас сюрприз. Я хочу именно сегодня вам его показать. Гости удивленно вздохнули, и оживленно зашептали в предчувствии чего-то интересного.
   -Мама любительница преподносить сюрпризы, хотя сама их терпеть не может, - тихонько сказал Андрей Насте на ушко,- сейчас все увидишь, родная. Все встали из-за стола и направились вслед за Еленой Федоровной по лестнице на второй этаж. Они прошли через длинный коридор мимо комнаты Андрея, в которой Настя уже была, затем мимо большой комнаты с персиковыми обоями и белым роялем, который стоял на огромном коричневом ковре посреди комнаты. Увидев рояль, Настя невольно задержалась у дверей. То же сделала и мама:
   -Ни чего себя!- восхищенно сказала она.
   -Мам, как тебе здесь? -тихо спросила Настя.
   -Я в восторге, я ни разу не была в таком шикарном доме и не общалась с такими интересными людьми. А Андрей- просто прелесть, дочь он так смотрит на тебя, но почему -то грустный, хотя его можно понять. Он любит тебя, Настена, я это вижу!- она чмокнула дочку в щеку и пошла вперед, к тому же ее настойчиво повлекли за собой Галина и Петр.
   Гости вошли в довольно просторную комнату, Настя сразу поняла, что это мастерская художника. В правом углу стоял мольберт, тюбики с красками были разложены на небольшом деревянном столике. Несколько картин с красивыми горными пейзажами стояли на подставках. У Насти от удивления перехватило дыхание. Она же ни разу не спросила у Андрея, кем работает его мама, она не любила, когда ей задавали вопросы о маминой работе, поэтому сама ни задавала подобных вопросов. Ну конечно, Елена Федоровна - художник! Кем еще может быть такая величавая, гордая, безумно красивая женщина с бирюзовыми глазами, конечно художником, или музыкантом, или писателем или поэтом, такая женщина должна делать этот мир красивее. Настю осенило, что и все картины, украшающие гостиную- ее произведения! Настя бросила взгляд на Тамарку. Подруга стояла рядом с парнями и они внимательно рассматривали висевшую на стене картину: снежные вершины, голубое небо, скованная льдом река, и краснеющая у реки одинокая рябина. Гости встали полукругом возле накрытого белой тканью мольберта. Елена Федорова, подошла к сыну и взяв его за руку, произнесла:
   - Ну что, мои дорогие, вы как всегда первые зрители! Сынок, я хочу, чтобы ты представил гостям картину, - она обняла сына. Ее глаза светились, как два бездонных озера, наполненных любовью, нежностью, материнской лаской. Как она смотрела на него! И боль, и счастье, и обожание, и печать, и тревога, все было в этих глазах. У Насти невольно навернулись слезы. Андрей подошел к зарытому холсту и аккуратно стянул с него ткань, все ахнули! А Настя испытала буквально шок! Сине-зеленые горы под синим небосводом, голубое озеро и белый катер точно такой же, как на Телецком! "Он что, все ей рассказал, откуда она знает про белый катер?"-Настя почувствовала как у нее в висках запульсировала кровь. Гости ахнули, искренне восхищаясь картиной, произнося какие-то умные слова, комментируя цвет, сюжет, палитру, словно все были искушенными знатоками живописи.
  
   Андрей обнял мать, все дружно захлопали в ладоши:
   - Сынок, дорогие мои! -взволнованно сказала Елена Федоровна, обращаясь к гостям - я так спешила закончить эту работу до отъезда Андрея. Андрюша с друзьями недавно был на нашей база на озере, они плавали на катере, это очень красивое место мы были там всей семьей несколько раз и очень полюбили его. Сын приехал оттуда необыкновенно счастливым, мы с отцом это видели и мы поняли, что он влюбился, да, да, Настенька, влюбился! Спасибо тебе, девочка за то, что ты встретилась на его пути. Надеемся и просим тебя ждать Андрюшу, а что бы ты его не, дай бог, не забыла, я дарю эту картину тебе. Танечка, милая, подойдите сюда,- обратилась она к Татьяне,- это вам с Настей на память от всей нашей семьи. Татьяна засмущалась, Настя вообще стояла, ни жива ни мертва: "Снежная королева растаяла! Оказывается, она совсем не такая холодная, как производит впечатление. Оказывается она очень добрая, щедрая, значит, я совсем не правильно, думала о ней".
   -Спасибо, спасибо! - повторяла Татьяна, очень растроганная таким неожиданным подарком, - я .. мы не ожидали, это конечно большой сюрприз и очень дорогой подарок! Мы всегда были рады Андрею в нашем доме, я полюбила его сразу, как Настя познакомила нас. Мы, конечно, будем ждать тебя Андрюша, и я, и конечно, Настя. Она уедет через неделю, ей надо учиться, ты знаешь, сколько она работала, что бы поступить в этот институт. Так что время для вас обоих пролетит незаметно, и моргнуть не успеете, как пройдут эти два года! Поверь мне, я вот совсем не заметила, как выросла моя Настя, как закончила школу и даже успела влюбиться в замечательного парня!- Татьяна была растрогана и с трудом находила слова.
   - Спасибо за теплые слова, Танечка! - Елена Федоровна слегка приобняла Татьяну.
   -Леночка, Леночка, сыграй нам Шопена! Это так соответствует моменту,- умолял Петр. Все присутствующие комнату с белым роялем, встали вокруг него кольцом. Елена Федоровна степенно открыла крышку, поперебирала тонкими длинными пальцами клавиши, затем выпрямив спину и поставив ногу на педаль, заиграла потрясающую мелодию. Музыка лилась, наполняла собой пространство, проникала в каждую клеточку, и оседала где-то прямо в сердце. Насте так захотелось тоже непременно научиться играть, она представила себя за эти величавым роялем, и даже ощутила нежность прикосновения пальцев к белоснежным клавишам. Гости были полны изумления, восторга, Петр закатил глаза куда-то в потолок, затаив дыхание.
   К Насте подошла Тамара и шепнула на ухо:
   - Если бы я была на твоем месте, я бы сделала все, что бы войти в эту семью, в том числе родила бы этого ребенка, она глазами показала на Настин живот.
   -Ты с ума сошла, или водки перебрала?- прошептала в ответ Настя.
   -Дура ты, подруга, и я дура, и вообще все мы дуры,- она также тихо отошла от нее к Толику и мальчишкам.
   Елена Федоровна закончила играть, вновь раздались дружные аплодисменты. " Спасибо, спасибо, Леночка, милая", - дружно благодарили гости.
   - За это надо по маленькой, пойдемте, пойдемте за стол, мои дорогие,- ликовал Николай Степанович. Счастливые и восторженные гости направились вслед за ним вниз к столу.
   На столе были уже расставлены новые приборы, стол был сервирован для десерта.
   Но при этом все спиртное, холодные закуски, нарезки и салатики остались. Приятная музыка лилась из динамиков двухкассетного "Шарпа". Все стали рассаживаться на свои места.
   -За подарок, за Леночкин талант, дорогие мои, наливайте вино или кто что хочет, пожалуйста, дорогие! - хлопотал вокруг гостей Николай Степанович.
   - Насть, скажи что- нибудь, маме будет приятно,- шепнул ей Андрей.
   -Конечно. Я и сама хотела, - ответила она. Касаясь его щекой.
   - Минуточку внимания, -попросил Андрей, -дадим слово нашей гостье, он подал руку Насте. Она немного растерялась, лихорадочно соображая, что сказать. Она вообще не любила публичные выступления. Она взяла свой бокал и встала из-за стола:
   -Я хочу сказать спасибо вам, Елена Федоровна, за такой красивый подарок. Тем более, что это очень неожиданно для меня. Мне ни кто, ни когда не дарил картин. Вы очень хороший художник, я только сегодня поняла, что все картины в доме - ваши, Андрей мне почему-то об этом не рассказал. Гости переглянулись. Но эта картина особенная. Она будет напоминать мне ваш гостеприимный дом, вашу семью и мне будет легче с ней ждать Андрея. Я возьму ее с собой в институт и повешу напротив кровати, вот так! Еще раз большое спасибо! Татьяна встала тоже с полным бокалом:
   - Я присоединяюсь к словам моей дочери, я хочу сказать спасибо за сегодняшнее приглашение на ваш семейный ужин, в ваш теплый прием и за подарок. Спасибо! Она выпила до дна. Настя была довольна происходящим, как хорошо и уютно ей и маме в этом доме с такими приятными людьми. А после того, что сделала Елены Федоровны, она совсем перестала казаться Насте холодной и надменной. А в Николае Степановиче она уже видела родного и близкого человека. "Как хорошо, наверное, иметь такого отца", - думала она. Толик с и Тамарой уже собрался уезжать. Осталось совершить неотвратимый ритуал подстрижки парней наголо. Но, ни кто из ребят не спешил садиться под Маринкин станок. Снова наполнили бокалы, Андрей до сих пор серьезный и молчаливый взял слово. Он встал, но не стал брать в руки бокал, как до него все говорившие, он был немного бледен, напряжен и очень серьезен. Елена Федоровна тревожно смотрела на него, не отводя глаз, внимательно следя за каждым его жестом:
   -Дорогие мои, прошу вас всех меня послушать. Он говорил серьезно, его голос был низким и хриплым, Андрей явно очень волновался. -Спасибо, что вы пришли проводить меня, спасибо за теплые слова напутствия, и пожелания. Я и мои друзья постараемся их выполнять. Мама, родная, спасибо за шикарный подарок для моей Настеньки. Я люблю вас мои дорогие, я буду по всем вам скучать, по-моему я уже начал скучать. Это все так, но самое главное не это. Он помолчал. Все внимательно слушали его. Родители и бабушка смотрела на него с нескрываемым обожанием.
   -Мама, папа, я не могу уйти, не сделав того, что должен. Его голос немного дрогнул.- Я ухожу, а Настя остается вам вместо меня. Я прошу любить ее так же, как вы любите меня.
   Настя почувствовала, что стала медленно сползать со стула вниз. " Что он задумал?"- с ужасом мелькнуло в голове. Сердце упало и колотилось где-то в пятках. Все присутствующие с недоумением смотрели на Андрея.
   -Татьяна Николаевна,- продолжал он,- я прошу руки вашей дочери, я люблю ее больше жизни и сделаю все, чтобы она была счастлива. Простите, я кольца не купил, не получилось, но я это исправлю. У нас будет все: и кольца и белое платье и тройка с бубенцами. Все будет, когда я вернусь. Повисла тяжелая тишина. "Сынок, сынок",- шептала бабушка, сложив руки на груди. Николай Степанович встал со своего места и недоуменно развел руками, он хотел что-то сказать, но Андрей опередил его:
   - Я прошу вас, -он обращался к матери и отцу, - принять Настю в наш дом. Родная, он взял ее за руку,- я прошу тебя, останься жить здесь. Моя комната в твоем распоряжении. Настя окончательно потеряла дар речи, сердце, казалось уже не билось, а трепыхалось, как у загнанного зайца, она услышала как брякнула о тарелку мамина вилка.
   - Я вижу, что вы в недоумении, мои дорогие, всему этому есть простое и очень счастливое объяснение: мы с Настей ждем ребенка! Он улыбнулся. Но ни кто не последовал его примеру. Кто-то чуть слышно присвистнул.
   Первой обрела дар речи Татьяна, она резко встала из-за стола, щеки ее пылали, две глубокие морщинки снова заняли свое место между бровями:
   - Насть...- растерянно сказала она, протянув руки к дочери,- это что сейчас было? Это такая шутка?! - ее глаза в миг наполнились слезами, губы некрасиво скривились.
   - Мам,- еле слышно выдавила Настя,- я тебе все объясню..
   - Ну ты даешь, доченька... Андрей, как ты мог? Настя, ты беременна? Настя ты что, ты что-о? -громко повторяла она.
   - Танечка.., -начал было Николай Степанович, -мы право сами не ожидали...
   - Я вам не Танечка!- закричала она. И с ненавистью глядя на Андрея, грозно произнесла:
   - Настя, быстро домой! Ее лицо было искажено злостью, гневом, и вместе с тем беспомощностью. Настя не могла встать со стула. Ее ноги стали ватными. Она не понимала, что происходит. Как мог Андрей вот так предать ее, вот так взять и опозорить перед всеми и самое главное перед мамой? Вот было бы хорошо сейчас потерять сознание, тогда все бы конечно стали ее жалеть и не смотрели бы на нее как на приведение. Но сознание, как назло не покидало ее. Она видела, как качала белой головой бабушка Андрея и что-то при этом шептала, похожее на молитву. Как безмолвно катились крупные слезы из бирюзовых глаз Елены Федоровны. Она грустно смотрела на сына. Николай Степанович стоял позади нее и нежно гладил ее плечи. Мужчины что-то задумчиво рассматривали в своих тарелках. Насте показалось, что женщины смотрят явно осуждающе. Было ощущение, что все осуждают ее и очень жалеют Андрея. Как будто она преступница, как будто, подняв фату, все увидели вместо молодой прекрасной невесты, какое - то уродливое чудовище.
   Голос матери встряхнул ее :
   - Я сказала быстро домой!
   - Танечка, успокойтесь, давайте все обсудим, -начала было говорить Елена Федоровна
   - Успокоиться?! Может это ваша дочь нагуляла ребенка, и поставила крест на своем образовании? А с тобой я еще разберусь!- она гневно сверкнула глазами не то на Андрея, не то на Настю. Затем быстро подошла к Насте, властно взяла ее за руку и повела за собой. Обращаясь ко всем сидящим за столом, с горькой иронией Татьяна произнесла:
   -Простите, если испортили вам вечер, вы тут продолжайте, веселитесь,- было видно, что она из последних сил борется с навернувшимися слезами, и все-таки она их переборола.
   - Вам нельзя вот так уходить, надо успокоиться и поговорить. Сейчас проводим гостей и надо что-то решать...- начал было Николай Степанович.
   - Не указывайте мне, что нам можно, что нельзя,- в гневе бросила ему Татьяна.
   - Я отвезу вас,- сказал Андрей,- дома поговорим, Насть, пожалуйста,- он умоляюще смотрел на нее. Но искать в ней поддержки в этот момент было бесполезно, она едва стояла на ногах, она вообще не понимала, как себя вести, что говорить, что делать. Но ей очень хотелось поскорее скрыться от назойливых глаз всех этих людей, и даже от мамы, пожалуй, от нее в первую очередь. А Татьяной окончательно овладел гнев, она оттолкнула Андрея от Насти и прошипела ему в глаза:
   -Не прикасайся к моей дочери. Или я тебя убью! За столом кто-то ахнул.
   - Насть, мы с Толей увезем вас,- Тамара и Толик встали изо стола. У Тамарки был вид сообщницы, но она сохраняла спокойствие.
   -Да,- яростно ответила Татьяна,- увезите нас из этого дома. Ноги нашей здесь больше не будет. Щеки у Татьяны пылали, глаза сверкали гневом и отчаянием. Настя же наоборот была бледна и очень, очень несчастна. Она не знала, как теперь относиться к Андрею, как оценить его поступок, как успокоить маму. Она не смела себе признаться, что на самом деле, если бы все сложилось так, как сказал Андрей и она осталась бы в этом доме, вместе с его добрыми и любящими родителями, жила бы в комнате Андрея и смотрела на его портрет, который улыбался бы ей каждое утро, и наконец, она бы ждала его ребенка, каждый день чувствовала в себе новую жизнь, рожденную от самого любимого человека на свете, ах, если бы можно было сделать все так как он сказал! Но она послушно последовала за матерью. Тишину нарушил женский голос:
   - Слушайте, дорогие, да радоваться надо, что ж вы делаете!- поднялась Наталья. -Да если б наша дочь сказала, что ждет ребенка, мы бы радовались как дети! Что вы все как на похоронах, Андрей, я тебя искренне поздравляю! Ты молодец, что все сказал сейчас при всех и что не оставил девчонку одну решать этот вопрос.
   Лица сидящих слегка оживились, к Настиному счастью, все стали вторить ей и одобрять его поступок, который сама она расценивала как предательство, но Татьяна была не преклонная, всеобщее оживление еще больше подхлестнуло ее гнев и она буквально вылетела из дома за руку с Настей. Она так крепко держала ее руку, что Настины пальцы ныли от боли, но она не отдернула руку и послушно следовала за матерью. Они сели в машину Толика, там уже сидела Тамара и вскоре приехали домой. Настя готовилась к трудному разговору с матерью, у нее и мамы ни когда в жизни не было трудных разговоров, они практически ни когда не ссорились. Самым большим преступлением, за которое ее ругала когда либо мама была разбитая ваза, которую она сбила мячом, когда они с Тамаркой еще в двенадцатилетнем возрасте бесились дома. Мама ни когда не кричала, не раздражалась, она совсем не такая, какой была сейчас у Андрея. Значит совершенное ей, это действительно ужасно, подло, это предательство по отношению ко всем на свете и по отношению к маме, прежде всего. Но войдя в квартиру Татьяна вместо того чтобы кричать и злиться, как того ожидала Настя, устало опустилась на диван, и низко склонив голову на колени разразилась рыданием. Она плакала, так, что у Насти подкосились ноги, она не на шутку испугалась за нее, сквозь рыдания она различала слова похожие на стоны: " дочь, как ты могла, зачем, ну почему..., как ты могла..., как он мог". Она опустилась перед матерью на коленки, обняла ее и тоже разревелась. Она ни чего не могла говорить, так они сидели обнявшись и ревели в голос.
  
   Глава 9
  
   В дверь позвонили, Настя, не видя ни чего от слез, открыла дверь. Она опять испытала шок: перед ней стоял Андрей, а за его спиной родители. Они вошли в квартиру, Настя беспомощно смотрела на Андрея :"Ты, верно, смерти моей хочешь,- мысленно спрашивала она,- что еще ты придумал?" Андрей выглядел очень взволнованным, лица его родителей, напротив, выражали абсолютное спокойствие. Татьяна, увидев их, подскочила как ужаленная. Она хотела что-то выкрикнуть, но вместо этого, жадно хватала воздух как рыба, выброшенная на берег и вновь опустилась на диван. Елена Федоровна села рядом с ней на краешек дивана, слегка приобняла ее за плечи, и тихо сказала:
   - Не надо так, Танечка, это же наши дети, успокаивайтесь и нам надо поговорить. Затем она подозвала Андрея, что-то шепнула ему на ухо. Николай Степанович молча, ловил все движения жены, и только большие карие глаза, выдавали его волнение. Андрей подошел к Насте, обнял ее за плечи, и тихо на ушко сказал:
   -Пойдем со мной, милая, пусть они поговорят. Настя заворожено смотрела на него, сильнее прижимаясь к его груди. Уйти с ним куда угодно, говорить с ним, быть рядом с ним, этого она хотела сейчас больше всего на свете. Она, наконец, обрела почву под ногами и вместе с ней дар речи, и обратившись к матери, сказала:
   - Мамочка, вы тут поговорите, а мы с Андреем пойдем, хорошо? Татьяна подняла на нее красные от слез глаза и ни чего не ответила.
   - Идите, идите, дети, Андрей, бери машину, покатай Настю. Мы тут сами, идите, идите,- подталкивал их к порогу Николай Степанович. Татьяна снова подняла на дочь глаза, и устало выдохнула:
   - Покатал уж... На мгновенье Настя засомневалась, нужно ли ей оставлять маму одну с этими людьми, но желание уйти с Андреем было куда сильнее сомнений.
   Они сели в машину, Андрей привлек ее к себе, крепко обнял. Он целовал ее щеки, волосы, губы, повторяя при этом: " радость моя, ты моя радость!" Сердце готово было выпрыгнуть у нее из груди. Она отвечала на его ласки, она тоже целовала его жадно, яростно. "Ни какой он не предатель,- говорила она себе. -Он самый родной, самый любимый, и он отец моего ребенка!" Настя прошептала ему на ухо:
   -Андрей, поехали на нашу дачу в Залесово, там поговорим. Он завел мотор, белая "Волга" быстро домчала их по пустеющим улицам, до Настиной дачи. Ключ, как всегда лежал под нижней ступенькой, они открыли дверь и вошли в дом.
   -Наконец-то мы одни и можем поговорить, - сказала она. Но Андрей поднял ее на руки, зажал ее рот губами. Он отнес ее в комнату, положил на кровать. Сам наклонился над ней:
   - Родная моя, верь мне, слышишь, верь и все будет хорошо. Не надо тебе думать и мучиться. Я все решил, я все время думал, как поступить, после того, как ты сказала про ребенка. Ты должна его родить, я хочу этого больше всего на свете, я прошу тебя родить мне этого ребенка. Он снова принялся нежно целовать ее, освобождая ее тело от одежды. Его горячее дыхание нежно обжигало кожу. Она запустила пальцы в его волосы, привлекла его к себе. Она с жадностью ловила каждое его движение, каждый поцелуй, доставлявший ей неистовое удовольствие. Он целовал ее, нежно касаясь губами ее плеч, груди, медленно опускаясь вниз. Он нежно гладил ее живот и шептал: " ты счастье мое, ты моя радость!" Она испытывала неведомое ей блаженство и желание быть с мужчиной. Отдать ему всю себя без остатка, подчиняться его воле, следовать за ним, подниматься вместе с ним все выше и выше на ее любимые облака, где в своих мечтах она всегда была безумно счастлива. И он увел ее туда, и лишь тихие стоны безумного счастья, робко нарушая тишину, возвращали ее на землю и не позволяли полностью потерять связь с действительностью.
   - Я люблю тебя , Настенька,- продолжал шептать он, нежно гладя ее волосы.
   -И я люблю тебя, Андрюша, - они лежали, крепко прижавшись, друг к другу, горячие, красивые и очень счастливые.
   - Я хочу, что б эта ночь ни когда не кончалась, и мы были бы вместе, -сказал он.
   - И я хочу, что бы эта ночь ни когда не кончалась,- ответила она.
   - Насть, ты готова выслушать меня?
   - Я хочу всю жизнь слушать тебя, родной, - она потерлась щекой о его плечо.
   -Настенька, в том, что произошло нет твоей вины. Я один за все в ответе, потому что я мужчина и потому, что я старше тебя. Если бы мне не уходить завтра, вернее уже сегодня в армию, мы поженились бы с тобой и были бы самыми счастливыми на свете, во всяком случае, я все бы для этого сделал. Но я ухожу, это не зависит от меня, нам придется расстаться с тобой любимая. Я прошу тебя, роди этого ребенка, он положил руку на ее живот, роди нашего сына, или дочь, молю тебя. Когда вернусь, будем учить тебя в институте, я буду работать и родители помогут. Ты главное ни чего не бойся. Помни, что я всегда рядом, как бы далеко я не был на самом деле. Помни, что я люблю тебя и малыша нашего люблю, вы все для меня. Я предлагаю тебе жить у моих родителей, ты согласна?
   - А мама?
   - Вот сейчас именно об этом они с ней разговаривают. Ведь если ты будешь жить в нашем доме, не будет ни у кого ни каких вопросов. Ты- моя жена, живешь в доме моих родителей и ждешь моего ребенка. Так будет правильно, так будет лучше для всех. И мне будет куда спокойней. Родители сразу со мной согласились, они хорошие, они будут любить тебя, не меньше чем меня.
   -А мама, Андрей, она не согласиться...
   - А ты согласна?
   - Я не знаю, хотя, конечно ты прав, так было бы правильно, и ни каких вопросов. Но мне жалко маму.
   - Насть, а тебе не приходило в голову, что ей тоже нужно пожить для себя. Пусть она тоже попробует устроить свою жизнь, помнишь, что говорила баба Вера там, на озере. Твоя мама молодая, красивая, она тоже должна найти свое счастье. И потом, ты же не на Луну уезжаешь, всего лишь на другой конец города. У нас тебе будет легче, особенно когда родиться ребенок.
   - Андрей, я боюсь, я совсем запуталась. И перед твоими родителями и перед мамой мне очень стыдно, очень. Она опять уткнулась в его плечо.
   - Не бойся ни чего, все будет хорошо. Береги себя и нашего сына,- ласково сказал он.
   - Откуда ты знаешь, что сына, может быть и дочь, хотя пусть это будет сын, похожий на тебя,- счастливо улыбнулась она.
   - Я буду так же счастлив, если это будет дочь, похожая на тебя, родная!
   - Нет, я думаю, что будет сын, я это чувствую!
   -Давай подумаем, родная, как мы назовем нашего ребенка. Как назовем сына?
   - Не знаю. У меня сейчас только одно имя в голове - Андрей, Андрюшенька, Андрюшка. Вот так я его и назову. Это мое самое любимое имя.
   -Значит, дочь мы назовем Настенькой, потому что это мое самое любимое имя. Он обнял ее, и они вновь слились в горячем поцелуе, в горячих объятиях, крепче, крепче срастаясь телами, становясь одним целым, соединенным великой силой великой любви.
  
   Ночи в июне самые короткие в году, утро неизбежно приближалось, уже брезжил рассвет. Настя умоляла солнце подождать, она умоляла подождать безжалостные стрелки на часах, которые отсчитывали последние минуты ее счастья. В восемь утра Андрей должен был явиться в военкомат. Они уснули лишь под утро, и пробуждение для Насти было тяжелым. Ее немного тошнило, немного кружилась голова. Андрей уже встал, поставил чайник на плитку. Он сидел на крыльце и курил. Настя села рядом, укрывшись маминым пледом. Утро было свежим, немного прохладным. Воздух наполняли пьянящие ароматы пышно цветущей яблони, ароматы цветов, напоенных утренней росой, а ленивый шмель еще спал на лепестке раскрывавшегося тюльпана. Андрей обнял ее, потушил сигарету.
   - Доброе утро, родная! - нежно сказал он и поцеловал ее волосы.
   -Доброе утро, родной мой, - ответила она и принялась медленно расплетать косу. Он смотрел на нее с обожанием, но, сколько тоски увидела она, сколько боли, которая обернулась слезами и стояла в его глазах. Она расчесывала волосы, они блестели золотом, струились по плечам, по спине. Андрей встал, обнял ее, Настя слышала, как сильно бьется сердце в его груди, словно птица, которая пытается вырваться из клетки, разбиваясь в кровь о прочные стальные прутья.
   -Я не могу тебя оставить, это не выносимо,- произнес он. Она слышала, как скрипнули его зубы, видела, каким напряженным было его лицо.
   Она не умела сдерживать слез, они катились по щекам, быстрыми ручейками, и падали ему на плечо. Он зачем-то достал из кармана рубашки паспорт. Насколько секунд о чем-то думал. Затем он вдруг чиркнул зажигалкой и поднес ее к паспорту.
   - Я сейчас его сожгу, и тогда они не смогут сегодня меня забрать. Его глаза горели яростью.
   -Андрей, ты что? - испугалась Настя. -Не надо, милый, это не поможет. Но он поднес паспорт к верхушке пламени, и его красная обложка моментально задымилась, Настя выбила зажигалку из его руки.
   - Не надо, милый, не надо,- целовала она его,- все будет хорошо, успокойся. Я люблю тебя, я сделаю все, как ты сказал, я буду ждать тебя, мы будем ждать тебя. Он обнял ее:
   - Прости, что напугал тебя, родная, конечно, это не поможет. Они посмотрели на паспорт, на его обложке образовалось большое темное пятно.
   - Ну вот, паспорт зря испортил, а тебе, между прочим, еще с ним в загс идти!- пыталась улыбнуться Настя.
   - Конечно, родная, прости еще раз, только до загса ему придется два года в военкомате полежать, а им и такой сойдет. Я с ума схожу, как подумаю, что оставляю тебя одну на целых два года. Я каждый день, каждую минуту, каждый миг буду думать о тебе. Он прижал ее к себе, нежно, трепетно.
   - Насть, я где-то читал, что если оставить человеку, которого любишь и за которого очень волнуешься свой талисман, то он будет хранить его с удвоенной силой. Насть у меня нет талисмана, но зато у меня есть вот это, -он снял с шеи золотой крестик на цепочке, и подал ей, - храни его, а он будет хранить тебя. Настя растерянно заморгала :
   - Ты что, пойдешь в армию без крестика?
   -Насть, его там ни кто не разрешит носить, это же армия, и потом я ж комсомолец!- усмехнулся он.
   -Нет, так нельзя, ты не должен его снимать! Настя взволновалась не на шутку. Секунду подумав, она сняла с шеи маленький серебряный образок- иконку "Знамение Божьей матери". Руки Богородицы воздеты к небу в знак заступничества за людей перед Богом и их благословения. А на груди ее лик Божественного младенца. Настя носила этот образок сколько себя помнила. Это был дедушкин подарок. Он с ним войну прошел и надел однажды маленькой Насте со словами: "Пусть теперь мать Божья тебя хранит, детка".
   Бабушка еще тогда грозно взглянула на него, Настя даже испугалась, что она заберет у нее дедушкин подарок, но нет, бабушка только махнула рукой и почему- то сказала: " Не пудрил бы ты, дед, девчонке мозги". А дедушка ласково погладил Настю по голове и сказал: " Благослови тебя господь, детка". Насте тогда исполнилось пять лет, это был дедушкин подарок на день рождения, Настя очень ясно помнила тот день и еще то, что совсем скоро дедушки не стало. С тех пор маленький нательный образ, на тонкой серебряной цепочке всегда был с ней.
   - Андрюш, у меня тоже нет талисмана, поэтому возьми мой образок, мне его дедушка подарил, когда я была совсем маленькая и пусть он хранит тебя,- ласково сказала Настя. Андрей улыбнулся, взял образок из ее рук, поцеловал его и надел себе на шею. Затем Андрей нежно привлек Настю к себе и осторожно застегнул цепочку со своим крестиком у нее на шее:
   - Пусть моя любовь хранит тебя, - сказал он.
   - Пусть моя любовь хранит тебя, - повторила она вслед за ним и он и снова увлек ее долгим, нежным, горячим поцелуем.
   -Теперь я буду за тебя спокойна, милый мой, - шептала ему Настя.
   -А я за тебя, хотя нет, я все равно буду за тебя волноваться,- отвечал он, крепче прижимая ее к своей груди.
  
   Призывники, все как один обритые наголо, с виду совсем еще дети, стайкой толпились у железных ворот военкомата. Толик уже был здесь. Настя не сразу узнала его. Он был очень коротко подстрижен, казался таким же зеленым юнцом, как все остальные.
   - Ну что, возмутители спокойствия, как вы, как родители?- спросил Толик, протягивая Андрею руку.
   - Все в порядке, Толян, все отлично,- ответил Андрей, пожимая протянутую руку.
   - Насть, ты как?
   -Спасибо, хорошо, вы тут надолго? Что вы тут делать- то сейчас будете?- спросила она.
   -Сейчас проведут перекличку, потом возьмут кровь. Потом заберут паспорта и отправят по домам. А в два поезд отчаливает, я уже все разузнал,- ответил Толик.
   - Дурость какая - то кровь брать с утра после проводов,- сказал Андрей,- тут у доброй половины пацанов она сегодня с водкой напополам.
   - Уверяю тебя, друг,- это не единственная дурость, с которой нам предстоит столкнуться в армии, тут такого порассказывали, за двадцать минут, что я пообщался с пацанами, уши вянут. Настя тревожно посмотрела на Андрея. Как- то холодно стало ей вдруг, и она невольно поежилась.
   -Толян, не пугай мою жену, к тому же ей нельзя волноваться,- он поцеловал Настю в макушку.
   -Да, да конечно,- простите, мадам! Тут вышел какой-то человек в военной форме и повел призывников за собой за железные ворота. Настя осталась ждать в машине. Она включила радио, закрыла глаза. Ей предстояло вернуться домой и объясняться с мамой за все, что вчера произошло, за все, что она натворила, и за сегодняшнюю ночь в том числе. Из динамиков лилась приятная музыка, прохожие уже спешили куда-то в такую рань, несмотря на то, что была суббота. Настя вспомнила, ведь сегодня у нее выпускной. В пять, то есть Андрей уже уедет. А она пойдет в школу в красивом платье из белого шелка, которое сшила мама. И будет веселиться, танцевать. Она открыла глаза. Андрей и Толик действительно вернулись быстро. Настя боялась ехать домой, она не могла себе представить, что там произошло ночью, о чем договорились мама и родители Андрея. Сможет ли мама простить ее. И как ей сказать, что решение принято. Что она очень хочет этого ребенка и что Андрей ей муж, и большего счастья представить себе невозможно.
   К Настиному огромному удивлению мамы дома не было. Еще удивительнее было то, на привычном месте не оказалось маминых вещей. Куда-то делась ее косметичка, ее духи. И открыв шифоньер, Настя обнаружила, что нет некоторых маминых вещей.
   - Андрей, -растерялась Настя,- я ни чего не пойму, где мама ? Он секунду подумал и взял трубку телефона.
   - Алло, отец, доброе утро, как ты, как мама? У меня все в порядке, мы у Насти, только не поймем, куда делась Татьяна Николаевна? Хорошо, едем.
   Она подъехали к дому Андрея, родители спешили им навстречу. Они обняли Андрея, затем Настю, они были несколько встревожены, круги под глазами Елены Федоровны говорили о бессонной ночи. Николай Степанович тоже выглядел уставшим, немного бледным.
   - Мы долго разговаривали с твоей мамой, Настенька, -начала Елена Федоровна.- Мы пытались ее успокоить. Конечно, решение принимать тебе и твоей маме, но Андрей безусловно прав: заботу о его жене...,- она слегка запнулась,- и о нашем внуке, естественно, должны нести мы. У нас есть для этого все.
   - А мама, что сказала она, и куда она делась, даже не оставив записки?- подавленно произнесла Настя.
   - Нам, пока не удалось ее убедить, она естественно очень взволнована, но думаю, что со временем она сама все поймет и примет правильное решение,- сказала Елена Федоровна. -Сынок, родной, мы с Ниной все собрали тебе в дорогу, скоро придет Марина снять твои кудри, ты похоже забыл про них. А сейчас пойдем на кухню завтракать. Там уже накрыто.
   Настя удивилась, что Елена Федоровна была абсолютно спокойна, он нее исходила такая уверенность, рядом с ней так было легко и просто, и не надо было принимать ни каких решений, достаточно было просто довериться этой умной красивой женщине. Но мысль о маме, о ее непонятном исчезновении не давала Насте покоя. Она думала, нужно ли ей извиняться за вчерашнее, за мамины резкие слова. Нужно ли что-то говорить по поводу произошедшего, что там на этот случай говорят правила приличия. Она решила помалкивать. Тем более что за завтраком ни кто не задавал, ни каких вопросов. Выпив кофе, все перешли в гостиную. Елена Федоровна и Николай Степанович расположились на большом белом диване, Андрей сел на мягкий ковер с длинным зеленым ворсом, Насте хотелось примоститься рядом с ним. Но все, же она села в кресло.
   - Ты не беспокойся, Настенька, с мамой все будет в порядке,- сказала Елена Федоровна.- Она ведь взрослая женщина и все понимает. Просто то, что произошло вчера для матери очень тяжело. Вы, дорогие дети, конечно, преподнесли нам сюрприз. Мы с отцом всю ночь сегодня не спали. И все же мы счастливы, мы счастливы, что у нас скоро будет внук! Мы сегодняшней ночью мечтали с папой, как по нашему дому будут топотать маленькие ножки и всюду будут разбросаны детские игрушки. Это счастье, Настя, это самое главное предназначение женщины, быть матерью! Насте захотелось вдруг подбежать обнять этих милых добрых, таких простых и родных людей. Она зачарованно смотрела в их счастливые глаза. Насте было очень приятно, что родители Андрея так рады ее ребенку, что они уже мечтают о нем, и совсем не осуждают ни ее, не своего сына. Разве можно осуждать за любовь, ведь это счастье, посланное свыше, и ему нельзя противопоставить здравый смысл. И она, Настя Полякова, теперь не чужая в этом доме, она тоже член этой семьи, собственно так и должно быть, мечты сбываются, теперь она это точно знала!
   - Спасибо, родители, спасибо, что вы у меня такие, я люблю вас! - улыбался Андрей.- Я доверяю вам самое дорогое, что у меня есть- мою Настю. Он встал, подошел к дивану, раскинул руки и заключил в объятия мать и отца. "Как же они любят друг друга, как часто обнимаются, прикасаются друг к другу, какие нежные у них отношения"- думала Настя.
   - Подойди сюда, девочка,- позвала ее Елена Федоровна, сядь рядом с нами, ты теперь наша девочка, и этот дом теперь так же и твой дом. Ее выразительные бирюзовые глаза завораживали, они излучали столько света, добра, материнского тепла, что у Насти возникло сильное желание броситься в объятия этой женщины, ей хотелась поцеловать ее белую щеку, прижаться к ее груди. Ее тихий голос гипнотизировал, он говорил " не бойся, все будет хорошо, мы не дадим тебя в обиду". Куда - то вглубь сознания ушла вся прошлая жизнь, все, что окружало ее до сих пор: школа, подруги, привычки, немецкий, двор, в котором она росла, их с мамой дача и мама, даже мама была где-то далеко. Настя чувствовала себя частью нового мира, который захватил ее в свои объятия, она чувствовала что здесь, рядом с этими людьми теперь ее место. Здесь ей хорошо, спокойно, надежно. Они вчетвером нежно обнялись, Настя слышала биение сердец этих людей, ее собственное сердце билось с ними в унисон, она чувствовала их теплое дыхание, их умиротворяющий запах. Нежность и любовь, которую излучали родители Андрея и конечно он сам, окутывали ее теплым саваном, и только мамины глаза, полные слез не давали ей полностью раствориться в этой счастливой эйфории.
   Марина пришла в одиннадцать. Она по очереди обняла всех присутствующих, включая Настю, правда, предварительно смерив ее взглядом. Настя опять удивилась обычаю этой семьи приветствовать друг друга так, как будто они не виделись целую вечность, обниматься при встрече, целовать друг друга в щеки. Настя обычно норовила ускользнуть от маминых объятий, да и мама не имела привычки обнимать дочь по каждому поводу. А по поводу поцелуев в щеки, особенно от незнакомых людей, Настя испытывала раздражение, похожее больше на отвращение. Она помнила, как старая беззубая соседка тетя Лида, которая жила с ними на одной площадке, увидев Настю, всегда начинала умиляться и расхваливать ее, трогать ее своими костлявыми руками и целовать ее в щеки. Настя потом неистово отмывала их в ванной и злилась на маму, что та не запретит этой страшной тетке прикасаться к ней. Теперь же, напротив, Насте было очень приятно принимать объятия и поцелуи от этих красивых, светлых и таких добрых людей и отвечать им тем же.
   Андрей сел на стул возле огромного зеркала, в белой резной оправе, ему на плечи накинули простынь, и Марина с веселой улыбкой на лице принялась состригать его волосы.
   - Марина, деточка, не надо совсем коротко, оставь хоть сантиметр и челку оставь!- просила Елена Федоровна, ломая пальцы от волнения.
   - Мам, пусть стрижет, вырастут, что их жалеть,- отвечал Андрей. Его каштановые волосы падали на плечи, на пол. Насте было больно смотреть на это, словно с каждым отрезанным локоном у нее самой что-то крадут, отбирают прямо на глазах, а она не может этому воспротивиться. Вскоре Марина закончила свое дело, Андрей, улыбаясь, погладил себя по голове.
   - Ну как я вам, оцените прическу, родня! Короткая стрижка ни сколько не испортила его внешний вид, напротив лицо стало открытым, Насте показалось, что так Андрей выглядит даже немного старше и серьезней.
   - Мне нравиться, Андрюш!- сказала она и подмигнула ему.
   - По-моему, так гораздо лучше, Андрей! Давно надо было тебе остричь свои кудри, тебе классно с коротким волосом, - констатировала Маринка.
   Елена Федоровна подобрала локон его волос и положила в красную бархатную шкатулку. Настя от удивления раскрыла рот.
   - Так все делают,- опередила ее вопрос Елена Федоровна, глотая слезы.
   - Мама, милая, не плачь. Я же не на войну ухожу. Пап, скажи, что бы мама не плакала. Николай Степанович взял у жены из рук красную шкатулку, Настя видела, что он и сам готов заплакать, он показал Андрею жестом, что все в порядке и повел жену, поддерживая за локоть на второй этаж.
   - Да, наделали вы вчера переполох, - сказала Марина, складывая ножницы и машинку в сумку. -Насть, тебя дома не убили?
   - Как видишь, живая, - ответил за нее Андрей.- А твои, что сказали?
   - Мои-то, о! Они, по-моему, завидуют твоим родителям. Они рассуждали вчера весь вечер, как классно иметь внука и все такое. Какое счастье маленькие дети, но только мама сказала, что если она узнает о внуке таким образом, как вчера тетя Лена, она меня скорее всего убьет. Поэтому я и спросила, о том, что сказала твоя мама, Насть.
   - Ни чего она не сказала,- сникла Настя,- мы не были дома и не разговаривали с ней.
   - А где ж вы, ребятишки, были всю ночь?!- подозрительно прищурилась Марина.
   - Не твое дело, дорогая!- ответил Андрей, передразнивая ее.
   - Насть, а ты, правда, переедешь сюда жить?- не отставала Маринка.
   - Конечно переедет, вернее она уже здесь живет, все отстань от Насти, любопытная ты моя!- ответил ей Андрей. Настя действительно не знала, где она теперь живет, как она теперь живет. Где мама? Она позвонила домой, но мама трубку не взяла. Уже почти двенадцать. Скоро на вокзал, Андрей уедет, а она? Куда ей идти? Домой и улаживать дела с мамой, или идти сюда в этот дом и предоставить все решать за нее родителям Андрея? Она пыталась гнать эти мысли и только повторяла про себя : "Господи, благослови меня, благослови Андрея, и мамочку благослови!". Она не знала ни одной молитвы, лишь эти заветные слова, когда она произносила их ее беды всегда отступали, проблемы разрешались, и она верила что Тот, кого просила, и впрямь слышит ее.
   Вскоре шумной толпой заявились в дом все вчерашние гости, не было только Толика и Тамары, и, конечно, не было мамы. При мысли о маме у Насти больно сжалось сердце. О чем же они все-таки говорили с ней, и куда она делась вместо того, что бы как обычно ждать Настю дома, особенно когда ей так тяжело. За бабушкой съездил Николай Степанович. Стол в гостиной был уже накрыт, тетя Нина как истинная волшебница извлекала из кухни блюда с различной едой. Настя вызвалась, было, ей помогать, но Маринка сказала, что лучше ей побыть рядом с Андреем, а сама стала помогать накрывать на стол.
   При встрече родственники опять обнялись друг с другом, все перецеловались. Настю все приветствовали дружелюбно, улыбались, но скрытое любопытство и настороженность она отчетливо почувствовала в их взглядах. Она словно слышала их немой вопрос: " что, деточка, вы уже сегодня здесь почивали, но и как вам на новом месте?" "Вот сейчас Андрей уедет, думала она, как они будут ко мне относиться, нужна ли я буду этой семье, или придется идти к маме с повинной головой, а потом доверить Тамарке решать свой вопрос?" Она не сводила глаз с Андрея, а он не отходил от нее и не выпускал ее руку, и нежно касался губами ее волос. Конечно, если бы не грустный день прощания, Настя не позволила бы себе такие вольности. Она не любила когда люди напоказ выставляют любовные чувства. Для нее это было неловко, нескромно и даже вульгарно. Но сейчас, понимая, что остался всего один час, что сейчас все встанут из-за стола, поедут на вокзал и все кончится, Андрей уедет, далеко-далеко на целую вечность, потому что два года она представляла не иначе как целую вечность.
  
   На вокзале было много народу. В основном призывники, бритые наголо, и их многочисленные провожающие. У некоторых на плечах рыдали девчонки. Некоторые орали песни под гитару что есть мочи, некоторые опрокидывали стопку горькой, запивая лимонадом. Вокзал шумел, перрон был полностью занят людьми. Андрей не выпускал Настину руку. Они протискивались сквозь толпу к десятому вагону, в котором должны были поехать Андрей и Толик. Настя увидела Толика, провожающих его родственников, и Тамару. Они уже стояли у входа в вагон. Тамарка беспечно улыбалась, Толик отпускал какие-то шуточки, умудряясь веселить в столь не веселый час всех вокруг. У Насти комок стоял в голе, она чувствовала легкую тошноту, кружилась голова. Вокруг была суета, шум, но она не видела ни чего, только глаза Андрея, которые смотрели на нее так нежно, так проникновенно, и не было ни чего на свете дороже этих глаз. Он что-то шептал, обнимал ее, прикасался к ней губами. Вдруг он оглянулся, посмотрел куда внимательно и повлек за собой Настю сквозь толпу. Они завернули за угол железнодорожной конторы, там оставалось крошечное пространство между ней и зеленым забором вокзала, где они могли быть одни. Андрей прижал ее к себе, жадно впился в ее губы.
   - Вот и все, моя родная, осталось двадцать минут,- грустно сказал он. Слезы брызнули из ее глаз. - Слушай меня, Настена, верь мне, ты- моя жена. Ты помни об этом всегда. А это, - она прикоснулся рукой к ее животу, наш с тобой ребенок. Сохрани его любимая, заклинаю тебя, сохрани. Родители помогут. Они позаботятся о тебе. У тебя и малыша будет все что нужно, переезжай жить в наш дом, я тебя прошу. Мне так будет спокойней, и тебе так будет лучше. И маме твоей так будет лучше. Она сквозь рыдания шептала ему: "да-да-да"!Он снова и снова целовал ее, словно хотел унести с собой вкус ее нежных губ, ее дыхание.- Я напишу тебе, я буду очень часто писать тебе, родная, и ты пиши пожалуйста. "Да-да-да"!- шептала она. Соленые слезы залили ее лицо, заволокли глаза, как будто сама жизнь превратилась в соленую воду и теперь выходила из нее маленькими, но неиссякаемыми потоками, делая слабее, мучая, отнимая силы. Ах, если бы ему не уезжать, ах если б можно было вместе с ним уехать в этом зеленом вагоне, -думала она. Но почему же вся великая армия великой страны не может обойтись без одного единственного, так необходимого ей, родного ее человека. Насте хотелось кричать от безысходности, ей хотелось бежать вместе с ним отсюда, куда глаза глядят, лишь бы вместе, лишь бы не разлучаться. Вдруг она вздрогнула, услышав призывное: "стройся, по вагонам!" Сердце оборвалось. -Пора,- сказал Андрей, и на ватных ногах она последовала за ним к вагону. Они остановились у ступенек вагона, пропуская входящих. Андрей прижал ее к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание. Елена Федоровна прильнула к нему со спины, и отчаянно рыдала. Николай Степанович, бабушка все остальные окружили их плотным кольцом.
   -Я люблю тебя,- говорил он, целуя ее в губы,- слышите все - я люблю ее! Берегите ее, мама, берегите ее, родная, береги себя. Она дрожала, как осиновый лист на ветру, голова нестерпимо болела. Тамарка и Толик тоже стояли обнявшись, но в отличие от Насти и Андрея их лица светились улыбками, ни кто не плакал, даже Толина мама. Саня и Женя, уже обритые, тоже не показывали ни какой печали, отпуская бесконечные шуточки, они уходили в армию на следующий день после Андрея и Толика. А у Насти с Андреем из всеобщих слез, если собрать их вместе, можно было бы заметно поднять уровень моря. Призывники уже стали проходить в вагон, Андрей и Настя, обнявшись, стояли у самого края перрона. Уже дали гудок, поезд медленно начал движение. Андрей вложил Настину руку в руку Елены Федоровны, рука у той была холодной. Андрея со всех сторон осыпали поцелуями все, кто мог дотянуться до него сквозь толпу своих и чужих людей, которые тоже кого-то провожали.
   -Мама, берегите ее,- повторял он. Затем последний раз поцеловал Настю и мать, и запрыгнул в вагон. Настя за руку с Еленой Федоровной стала протискиваться вдоль вагона, пытаясь увидеть Андрея в окно. Он прислонил ладонь к оконному стеклу, лица его было почти не видно из-за отблеска солнца на стекле, они обе смотрели на его ладонь, обливаясь слезами. Вдруг Настя почувствовала, что чья-то горячая рука легла на ее плечо. Она повернулась: мама! Татьяна едва сдерживая слезы смотрела на окно и махала Андрею, и он ответил ей взмахом руки. Поезд неумолимо набирал ход, и вот уже мчался мимо них, мелькая окнами, стуча колесами, унося за собой любовь, счастье, мечты. Настя была опустошена, ни когда в жизни она не испытывала такого потрясения. Ни когда в жизни она столько не плакала. Поезд умчался от вокзала, лишь вдали еще виднелся его последний вагон. Настя стояла посреди перрона, за правую руку ее держала мама, левая рука лежала в холодной ладони Елены Федоровны. Женщины всхлипывая, смотрели вслед уходящему поезду.
   - Не плачьте, все будет хорошо,- сказала Татьяна, обращаясь к Елене Федоровне. Та благодарно кивнула головой и выпустила Настину руку. Николай Федорович и бабушка подошли к ним. Остальные стояли чуть подальше. Тамара отдалилась от родственников Толика и тоже подошла к Насте. Елена Федоровна устало повисла на руке мужа. Ее лицо горело, глаза покраснели от слез. Бабушка тоже держалась за Николая Степановича, и вытирала кружевным платочком набегавшие слезы.
   -Спасибо, что пришли, Татьяна, - сказала она. -Леночка, поедем домой, надо отдохнуть я с ног валюсь.
   - Конечно, мама, сейчас пойдем к машине. Настенька, Таня, давайте завтра встретимся, приезжайте к нам. Мы обо всем поговорим. А сегодня и впрямь надо отдохнуть. Последние дни были такими напряженными, - устало сказала она.
   - Я позвоню вам завтра,- вежливо ответила Татьяна,- до свидания, мы тоже домой. У моей дочери сегодня выпускной, к нему еще надо приготовиться. Тамара стояла рядом, молча наблюдая за всеми.
   -Насть, я зайду за тобой в половине пятого,- сказала она,- все, по домам, а то прически не успеем сделать, я в парикмахерскую, пока!
   Распрощавшись, провожающие Андрея стали расходиться в разные стороны: родители с родственниками пошли на привокзальную площадь к своим машинам, а Настя и Татьяна на остановку троллейбуса. По дороге Татьяна ни чего не говорила дочери, ни о чем не спрашивала, и Настя была очень благодарна ей за это. Она и без того была измучена и отчаянно искала в себе остатки сил и желаний, что бы выдержать предстоящий выпускной бал.
  
   Добравшись домой, Настя устало прилегла на диван, тело ныло, голова гудела, в ушах стоял стук колес. Она закрыла глаза. Сквозь тяжелые веки она видела, как мама склонилась над ней, накрыла ее пледом. "Мама, мама. Ты дома все хорошо, все хорошо" - повторяла она про себя. Мимо неслись вагоны, все быстрее и быстрее набирая ход, она отчаянно хотела разглядеть в них Андрея, но не могла, она видела лишь его ладонь на окне.
   Татьяна разбудила за час до выпускного. Немного поспав, Настя чувствовала себя куда лучше.
   - Ну вот!- улыбалась Татьяна,- и щечки снова зарумянились и глазки засияли, собираться пора, Насть.
   - Мам, где ты была? Мы утром приехали домой, а тебя нет. Я так испугалась,- спросила ее Настя.
   -Не бойся ничего, здесь я, с тобой, куда я денусь. Давай косу плести, да платье одевать, выпускной у тебя, а он бывает раз в жизни, дочь! Все, все, давай собираться. А завтра поговорим о наших делах, завтра, Настя, будем серьезно разговаривать, очень серьезно. Настя опять была очень благодарна маме, потому что говорить сейчас об Андрее, о ребенке, это означало пуститься в плач, а ее глаза только сейчас немного просветлели, и краснота спала с них.
   - Мам, я хотела тебя попросить. Пожалуйста, постриги мне волосы, сантиметров на тридцать,- Настя распустила косу и встала на стульчик, на который всегда вставала, когда мама постригала ей кончики волос. Татьяна изумленно спросила дочь:
   -На сколько? Зачем, дочь, тебе надоела коса?
   -Нет, мам, не в этом дело. Просто сейчас пострижем, а потом два года не будем стричь, пока Андрей не вернется,- смущенно ответила Настя. Татьяна облегченно вздохнула:
   - Не знала, что ты у меня суеверная, Настен, причем тут коса? Но взглянув на дочь, у которой опять слезки накатились на колески спорить не стала и выполнила ее просьбу.
  
   Глава 10
  
   В половине пятого за Настей зашли девчонки. Сестры были невероятно хороши собой, в ярких длинных платьях с развивающимися юбками. Их платья были почти одинакового фасона, но разительно отличались по цвету: у Нади- ярко красное, с широким белым поясом, выгодно подчеркивающим талию, у Ксюши нежно-голубое с таким же поясом василькового цвета. Кудрявые локоны блестели от обилия лака и блесток, глаза горели от счастья и предвкушения прекрасного вечера. Тамара предпочла бальному платью брючный костюм, из тончайшего китайского шелка, лимонного цвета, Настя сразу вспомнила, что видела такой костюм на картинке китайского календаря, который Тамарин отец привез из командировки в Шанхай. Настя надела ослепительно белое платье, сшитое мамой специально для выпускного бала: воздушное, нежное. Под тончайшим шифоном белый шелк, облегающий хрупкую фигурку, открытые плечи, довольно открытое декольте, подчеркивающее высокую красивую грудь. Девчонки так и ахнули, увидев ее. "Настя, ты как невеста!",- воскликнула Надя, но взглянув на сестру прикусила язык.
   Школьный спортивный зал был переоборудован под банкетный. Его украшали разноцветные шары, флажки, плакаты с пожеланиями выпускникам. Одна половина зала была занята накрытыми для торжества столиками, вторая половина отведена под танцы. В углу смонтировали сцену, на которой установили аппаратуру. Директор школы путем неимоверных усилий и уловок перехватил единственную в городе группу профессиональных музыкантов, которые пели вживую самые популярные отечественные и зарубежные хиты. В актовом зале выпускникам торжественно вручили аттестаты зрелости. Учителя много и взволнованно говорили выпускникам о предстоящих испытаниях, о новой взрослой жизни, в которую они вступают по окончании школы. Напутствовали, призывали не забывать родную школу, друг друга, учителей. У многих были слезы на глазах, слезы счастья и сожаления, что детство прошло и любимая школа, которая на протяжении десяти лет каждый день распахивала перед ними двери, была для них вторым домом, домом в котором они повзрослели и поумнели, их любимая школа давала сегодня последний бал. После торжественного вручения аттестатов начался банкет. Столики были сервированы на четыре человека, на каждом стояла бутылка "Советского" шампанского и красного полусладкого вина, вкусно пахли многочисленные закуски. В маленьких вазочках красовались живые цветы: тюльпаны, пионы, ромашки. Настя и ее подруги разместились за одним столиком. Легкая музыка лилась по залу, девушка солистка трогательно пела:
   Для нас всегда открыта в школе дверь
   Прощаться с ней не надо торопиться..
  
   Учителя и родители расположились за одним длинным столом, они оживленно разговаривали, пили шампанское и ненавязчиво, но бдительно наблюдали за ребятами.
   Девчонки начали было пытать Настю, что и как, что она теперь намерена делать. Ксюша охала и вздыхала, Тамара беспрестанно извинялась, за то, что не удержалась и рассказала им все. Настя нехотя отвечала на их вопросы, но вскоре попросила прекратить обсуждать эту тему. Девчонки вскоре пошли танцевать, услышав знакомую мелодию из репертуара невероятно популярной Сандры. Настя осталась сидеть за столиком. Несмотря на царившую вокруг торжественность и невероятное оживление, созданное значимостью происходящего, шампанским и хорошей музыкой, Настя не могла веселиться. Она сидела одна за своим столиком, девчонки к нему подходили все реже, задорно отплясывая не жалея высоких шпилек и деревянного пола.
   Насте не могла понять, почему у нее такое грустное настроение, почему ее не радует происходящее вокруг, что не дает подняться с места и пойти танцевать. Она так часто представляла себе этот выпускной, продумывала все до мелочей: как заплести косу, как выпустить и накрутить локон, какое сшить платье. Они с мамой переворошили целую гору модных журналов, пока нашли понравившийся фасон. Потом объехали буквально все магазины и лишь в последнем, уже было отчаявшись найти что-то подходящее, наконец, обнаружили великолепный белый японский шифон. А фасон Настя подглядела у нимфы, на иллюстрации, читая "Фауста". И вот теперь в красивом платье с великолепной прической посреди всеобщего веселья и торжества ей было нестерпимо скучно и тоскливо. Она чувствовала, что ее место не здесь, а где она и сама не знала. Она была безумно одинока среди веселящихся и ликующих одноклассников, среди грохочущей музыки, множества счастливых глаз. Она уже перешагнула рубеж отделяющей детство от взрослой жизни, а все они еще оставались по ту сторону этого рубежа. Вдруг ей на плечо легла чья-то рука, она вздрогнула от неожиданности. Подняв глаза она увидела Эмму Павловну, та смотрела на нее добрым, так не свойственным ей взглядом, и наклонившись прошептала на ухо:
   - Настя, тебя к телефону в учительскую, беги быстрее, парень сказал, что его зовут Андрей,- она улыбнулась, -беги он очень просил тебя позвать! Сердце подпрыгнуло, едва не выскочив из груди, она сорвалась с места, подхватила юбки и протиснувшись сквозь толпу танцующих, понеслась в учительскую. Андрей! Андрей! Ее грусть вмиг развеялась, кровь снова запульсировала по венам, возвращая к жизни. Она схватила трубку:
   - Настя, родная!- услышала она и рухнула на стул.
   - Андрей! -кричала она, - ты откуда? Ты где? Я сейчас прибегу к тебе. Вихрь мыслей пронесся в ее голове.
   -Настя, милая, успокойся, прости, если напугал, мы в Н-ске, здесь остановка на час, мы на вокзале я звоню тебе из таксофона.
   - Андрей, я не могу без тебя, мне плохо без тебя, мне хочется умереть от тоски,- слезы уже душили ее.
   -Слушай меня, родная, я рядом, ты должна это помнить. Я думаю о тебе каждую минуту, каждую секунду. Ты моя жизнь, не бойся ни чего, все будет хорошо! Ты должна быть сильной, ведь ты теперь не одна, и я с тобой всегда, где бы я ни был, понимаешь?
   - Да, да, да! -повторяла она. -Береги себя родной, я боюсь за тебя. Где Толик, вы вместе?
   - Толик вон с ребятами песни поет, кто-то взял с собой гитару, вот он и развлекает народ. А я наменял пятнашек и могу с тобой поговорить десять минут, ты как не возражаешь? Я сначала в справочное бюро позвонил, что бы узнать телефон твоей школы. Потом звонил целых полчаса, ни кто не подходил к телефону, я уже думал, что не услышу тебя, пока какая-то женщина не взяла трубку. У тебя же все-таки выпускной, там все, наверное, пляшут и балдеют!
   - Да все, только не я. Мне не до плясок, я к тебе хочу, очень - очень, я не представлю, как буду жить без тебя. Я боюсь завтрашнего дня, и не знаю, что будет дальше, родной- всхлипывала она.
   - Милая, не бойся ни чего, слышишь. Ты у меня умница, ты все преодолеешь и родители мои тебе помогут, они мои самые лучшие друзья, а значит и твои тоже. Ты доверься им, и все будет в порядке. Ну а со своей мамой, я думаю, ты обо всем договоришься, все будет хорошо, верь мне и не плачь. Не плачь, моя родная, ведь вместе с тобой сейчас плачет наш ребенок, а ему это вредно. Пожалей его, и будь счастлива моя милая, тогда и он будет счастлив.
   - Я люблю тебя, Андрей, я завтра же напишу тебе письмо.
   -Куда же ты напишешь, милая, я ведь еще и сам адреса не знаю. Знаю только, что нас повезут в Читу в учебную часть. Вот оттуда и жди письмо, я думаю не раньше, чем через неделю. Тогда и напишешь, родная.
   - Чита, это же так далеко, это же почти на краю света,- бессильное отчаяние захлестнуло ее. Она вдруг отчетливо стала понимать, какое расстояние разделяет их.
   - Да, страна у нас большая, но, сколько бы километров нас не разлучало, снова говорю тебе, Настя, я рядом, где бы я ни был и я люблю тебя, больше жизни люблю.
   - И я люблю тебя, больше жизни люблю, ты и есть моя жизнь! Вдруг в трубке раздались короткие гудки, она взглянула на часы, десять минут прошло. Она положила трубку не в силах встать со стула. Вдруг он еще позвонит, мелькнула мысль, может он еще сейчас позвонит. Она смотрела в темное окно учительской, вечер за окном сменяла летняя теплая ночь. Она долго сидела в учительской, слушая тиканье часов на стене сквозь доносившуюся из спортивного зала музыку. Андрей больше не позвонил. Нестерпимая тоска снова овладела ею. Она поднялась со стула, выключила свет в учительской и пошла в спортивный зал, откуда доносились радостные, возбужденные голоса, смех, хлопанье в ладоши. Празднество было в самом разгаре. Едва она вошла в зал, погасили свет и музыканты заиграли медленный танец. У сцены быстро стали образовываться пары: парни в белых рубашках, статные элегантные, девчонки в длинных платьях, красивые и грациозные. Настя стояла у стенки и равнодушно рассматривала танцующих. Вдруг она почувствовала чье-то дыхание рядом. Она повернулась. Перед ней стоял Максим Сергеевич, учитель математики. Он, как всегда был одет с иголочки и выглядел как жених на свадьбе: в строгом костюме, светлой рубашке и в галстуке. Как всегда безупречная прическа, Настя заметила, что на нем другие очки, которые ему необыкновенно шли, и даже придавали его лицу некоторую трогательную ноту:
   - Разрешите Вас пригласить на танец, Настя Полякова!- он широко улыбался, протягивая ей руку. Настя была немного удивлена и растеряна, но подала ему руку в ответ, они вошли в круг танцующих. Он слегка приобнял ее за талию, она положила руки ему на плечи. Они стали медленно двигаться под красивую мелодию. Настя немного дрожала, и Максим Сергеевич, безусловно, чувствовал это, но ей было все равно. Перед глазами стоял Андрей, она слышала его голос, ах, если бы это он держал ее сейчас в объятиях! Как хотелось бы прижаться к нему, спрятаться за его широкими плечами от всех, и просто следовать за ним. Любя, обожая и зная, что он все сделает правильно, он защитит, он все решит. И ей не надо будет бояться завтрашнего дня, с ним ей было бы совсем не страшно,- Настя невольно слегка приблизилась к Максиму Сергеевичу, его руки крепче обхватили ее талию.
   - Я смотрю вы грустите, Настя Полякова, вам не нравиться праздник?- осторожно спросил он, наклоняясь к ее уху, так что она снова почувствовала его дыхание и едва уловимый приятный запах одеколона.
   -С чего вы взяли, все в порядке,- ответила она.
   - Мне так показалось, но может я ошибся, простите,- его руки не талии немного дрогнули.
   -А вот у меня вообще не было выпускного, и от этого мне было нестерпимо грустно,- сказал он.
   - Как не было? вы же оканчивали школу,- удивилась Настя.
   - Конечно, оканчивал, но как раз перед выпускным я заболел гриппом, и лежал с огромной температурой, глупо да? Но, к сожалению, бывает и такое.
   - Да, это действительно обидно, пропустить такое событие в жизни,- тихо ответила она.
   Он внимательно посмотрел ей в глаза, немного замедлив танец:
   -И все-таки вы грустите, Настя, что-то случилось, я могу помочь?
   -Нет, мне ни кто не может помочь,- выдохнула она.
   Он немного помолчал, затем снова улыбнулся и сказал:
   - Молодые люди все максималисты и фаталисты и, как правило, ищут проблемы там, где их нет. Вы молоды, красивы, я бы даже сказал, очень красивы, и вы уже практически студентка, я знаю, как много вы занимались немецким и конечно легко поступите в институт, так что не грустите, у вас все будет хорошо! У вас впереди интересная студенческая жизнь, она совсем не такая как в школе, вас ждут новые знакомства, новые друзья. И интересный процесс познания мира и обучения профессии, так что не грустите, не надо! Он так просто говорил ей это. Как будто он был вовсе не учитель, а друг или даже брат. Его глаза светились, и добродушная улыбка не сходила с лица.
   "Опять он умничает, -начала раздражаться Настя,- "фаталисты, максималисты, процесс познания", что он понимает в жизни кроме своей математики. Мне бы его проблемы. Здесь мир рушиться, земля из под ног уходит, а он рассуждает о всякой ерунде. А Андрей так далеко и с каждой минутой все дальше и дальше. И это самая большая проблема в жизни, и решить ее невозможно. И от этого хочется кричать, бежать, куда глаза глядят". Она остановилась, хотя музыка еще не закончилась:
   - Я не буду поступать в институт, - резко сказала она.- И Вы очень ошибаетесь, потому что даже у молодых, бывают неразрешимые проблемы.
   - Настя, да что случилось?- растеряно произнес он. Но она уже вырвалась и его рук и быстро направилась к выходу. Он опешил на мгновенье, поправил очки и поспешил за ней. Он догнал ее на ступеньках школы, она бежала, подхватив юбки, быстро, словно убегая от преследования, но вдруг оступилась и присела на ступеньку. Он подбежал через мгновенье, остановился на предыдущей ступени и поднял ее туфельку, которая слетела с ее ноги и чуть не стала причиной падения.
   - Мне все это напоминает сказку о Золушке, Настя Полякова, что же вы убегаете с собственного бала? Туфли по дороге теряете, так и пострадать можно от своей неосторожности. Он присел рядом с ней и подал ей туфлю.
   - Перестаньте мне читать морали, вы ни чего не понимаете, какая Золушка? Это все сказки, а жизнь она злая и несправедливая. Вот вы - здесь, все -здесь, а его нет, того кто мне нужен больше всех на свете здесь нет, понимаете!- воскликнула она.
   - О! Это вечная тема любви...- его лицо снова приобрело знакомое выражение. Он опять смотрел на нее с легкой усмешкой, слегка прищурив глаза.- И где же он, Ваш сказочный принц? И почему Вы не будете поступать в институт? Она почувствовала легкую иронию в его словах, и не захотела отвечать ему. Об Андрее она вообще ни с кем не хотела говорить. Эта тема сокровенна и ни кому не дозволено касаться ее, тем более с усмешкой на лице:
   - Не Ваше дело,- бросила она, поднявшись со ступеньки. -Спасибо за танец, и ...спасибо за экзамен, - она быстро направилась к школьным воротам. Ей хотелось домой, к маме. Ее душили слезы, обида, тоска, сейчас ей хотелось уткнуться в подушку и реветь, потому что все вдруг потеряло смысл. Все чем она жила до сих пор, все что любила, о чем мечтала, все, что так радовало ее в жизни, все осталось за невидимой чертой, разделившей ее жизнь на две части: когда Андреем был рядом и после невыносимого расставания с ним.
   -Разрешите, я Вас провожу,- крикнул он ей вслед,- уже темно.
   - Не надо,- бросила она на ходу,- и почти бегом направилась к дому. Он остался стоять на ступеньках школьного крыльца и задумчиво смотрел ей вслед, пока ее хрупкая фигурка в белом платье не исчезла из вида.
  
   К безумному удивлению Насти, мамы снова не оказалось дома. Первым ее порывом было быстро снять выпускное платье, накинуть джинсы и майку и бежать ее искать. Но куда бежать, она понятия не имела. Настя позвонила на всякий случай тете Полине, маминой подруге еще со времен учебы в техникуме, но та сказала, что не знает где Татьяна, хотя очень просила Настю не волноваться, потому что с мамой все в абсолютном порядке. Настя не поняла, откуда она знает, что все в порядке, если она не знает где мама и что она делает, но все же немного успокоилась. Настя легла спать, сказав себе, что мама наверняка уехала на дачу. Настя закрыла глаза, прокручивая в голове последние события, сладостная истома разлилась по телу при воспоминании о прошедшей ночи с Андреем. Она свернулась клубочком, и вскоре заснула.
   Татьяна вернулась домой рано утром. Сквозь сон Настя слышала, как поворачивался ключ в замке, как скрипнула дверь.
   - Привет, - сказала ей мама, -ее лицо было спокойным и счастливым. Ты уже дома?
   - Мама, где ты была? - тихо спросила Настя спросонья.
   - Поспи еще, потом расскажу,- Татьяна подошла к ней, погладила ее золотые волосы и поцеловала в щеку. Глаза мамы светились, Настя понимала, что-то происходит, потому что вопреки ее ожиданиям скандала и трудного разговора, мама была абсолютно спокойна, и выглядела вполне счастливой. Судя по всему, она вовсе не собиралась ругать дочь за то ужасное, что она совершила. Настя действительно снова уснула. Она стояла на вершине горы за руку с Андреем. Вокруг сияла синим цветом бескрайняя водная гладь, по которому плыли белые пушистые облака. Над головой такое же синее небо и не видно нигде ни пяди земли, только маленький островок у них под ногами, и не понятно, толи они на небе, толи на воде. Но ей так легко, так хорошо от того, что он рядом, держит ее за руку и она чувствует его тепло, его дыхание. Она проснулась совершенно счастливой, но открыв глаза, поняла, что это всего лишь сон, и нестерпимая тоска снова овладела ею.
   - Вставай, спящая красавица,- Татьяна суетилась на кухне, и оттуда исходил вкусный аромат жареной курицу,- кормить тебя буду, дочь!
   - Мам, где ты была, куда ты исчезаешь последнее время? и даже не предупреждаешь меня,- спросила Настя, одеваясь и убирая постель.
   Татьяна не ответила, только чем-то брякнула на кухне. Настя подошла к матери, положила голову ей на плечо. Татьяна ласково обняла ее :
   - Я не думала, что ты вернешься раньше меня, Насть, поэтому и не сказала,- садись, нам надо поговорить.
   Какая - то смутная тревога поднималась в душе Насти, она не любила серьезных разговоров, особенно с мамой. Но больше всего она не выносила, если чего-то не понимала, из того, что происходит вокруг.
   - Я была у дяди Саши, у него сын заболел и ему нужна моя помощь.
   Настя округлила глаза, значит, между ними действительно что-то есть, и ее предположения оправдались.
   - А при чем здесь ты?
   - Насть,- мама села рядом на табурет,- я тебе ни чего не рассказывала, да ты ни чего не спрашивала о наших отношениях с Александром. Было видно, что мама волнуется, а Настя стала испытывать неведомое доселе чувство ревности, она не готова была к тому, что ее мама еще о ком-то заботится, к тому же, ведь она сама сейчас со своей проблемой как ни когда нуждается в маминой помощи.
   - У дяди Саши, Настюша, двое сыновей, Коля и Артем, одному десять лет, другому девять. Их мать умерла два года назад. А до этого она очень тяжело болела, почти целый год болела. Им было очень тяжело, и дяде Саше и мальчикам, они ведь уже большие и все понимают. У них на глазах умирала мама, представляешь, что они пережили.
   - Мам, а почему ты им помогала, ты, что любишь его? Татьяна ласково посмотрела на дочь.
   - Да, в семнадцать лет главный вопрос "любишь - не любишь". Насть, я просто была рядом, потому, что очень хорошо и давно знаю эту семью. Они очень нуждались в моей помощи, и я помогала им и сейчас помогаю. Я не знаю, люблю ли я его, я даже не знаю, любит ли он меня, хотя, наверное, любит. Для меня гораздо важнее, что я нужна им, они ждут меня, их глазенки так светятся, когда я прихожу, они все рассказывают мне, про школу, про друзей, про футбол, они все втроем очень любят футбол. Они очень славные. Они тебе понравятся. Я много раз хотела рассказать тебе об этом, но как - то не решалась, не хотела тебя травмировать. Ты ведь школу оканчивала, много работала над своими учебниками, над немецким, я так и не нашла удобного момента тебе все рассказать. Потом решила, что расскажу, когда поступишь в институт. Но вот теперь самое время.
   Настя слушала и не верила своим ушам. Как она могла ни чего не замечать. Как она не разглядела, что происходит у нее под носом. Гнетущее чувство ревности все сильнее поднималось в ее душе, она думала, что это ей придется оправдываться перед матерью за то, что она сделала. А получилось, что мама сама с виноватым видом рассказывает ей о второй стороне своей жизни, о которой Настя даже не догадывалась.
   - Насть, а что мы теперь делать- то будем? Как теперь твой институт, надо что-то думать. Настя опять подняла на маму глаза. Теперь она вообще была в полной растерянности. Это у нее мама спрашивает что делать? Нет - нет, все должно быть наоборот, это она должна спрашивать у мамы совета, а мама в свою очередь все должна решить. Но Татьяна продолжала вопросительно смотреть на дочь.
   -Мам, я не знаю что делать, я думала, что ты знаешь,- грустно сказала она.
   - Я тоже, дочь, не знаю. Когда ты родилась, мне тоже было тяжело, но бабушка с дедом помогали, работа была стабильная, я училась в техникуме, да и времена немного другие были. Добрее что ли, все помогали друг другу. Насть, зачем вы так с Андреем, я на него так надеялась, что он взрослый все понимает, а он,- она покачала головой.
   -Мама, Андрей здесь ни причем. Вернее причем, конечно, но я не меньше виновата. Хотя я тоже не в чем не виновата, потому что я очень-очень люблю его, -она прижалась к маминой груди.- А институт придется отложить, потом поступлю, когда Андрей вернется, а сейчас надо думать о ребенке и думать, как жить дальше.
   - Взрослая ты моя, думать она будет,- мама погладила ее по голове.- Насть я перехожу в инструментальный цех на работу, сначала берут экспедитором, дядя Саша помог, потом может, в отдел перейду. Десять лет я отработала в этом жилхозяйстве чертовом,- она помолчала,- десять лет как в тюрьме отсидела, но зато теперь эта квартира наша и, ни кто ее не заберет. С деньгами нам полегче будет, проживем дочь, проживем,- Татьяна ласково гладила дочь по голове.
   -Мам, но ведь Андрей сказал, что его родители тоже помогать будут, он даже просил, что бы я переехала к ним жить,- она несмело взглянула на мать. Татьяна тяжело вздохнула и серьезно посмотрела на дочь :
   - Насть, запомни раз и навсегда: ни кому ты не нужна кроме меня, и я ни кому так не нужна, кроме тебя.
   - А Андрей?
   - Вот вернется, и поглядим, кто такой твой Андрей. За два года много воды утечет.
   -Мама, он любит меня и очень люблю его,- громко сказала она, как - будто опасаясь, что мама не расслышит ее.
   - Я и говорю, для вас любовь на первом месте. Любовь, оно конечно хорошо, только и головой думать надо было, особенно твоему Андрею. Настя хотела было что-то возразить ей, но подумав немного, решила, что не стоит сейчас спорить с матерью.
   Ближе к обеду зазвонил телефон. Настя как раз расчесывала волосы, стоя у большого зеркала в прихожей. Татьяна взяла трубку, и сказав несколько слов положила ее.
   -Легки на поминках, Настен, давай помоги мне, к нам гости, - сказала она.
   Татьяна и Настя накрыли быстренько на стол, пробежали по квартире, наводя марафет. Настя так и не успела заплести косу и только подхватила ее посередине лентой. Родители Андрея приехали через час. Настя увидела в окно как к дому подъехала белая "Волга". Мысли путались в голове: " зачем они приехали,.. лишь бы мама не ругалась с ними как в прошлый раз,.. хорошо ли они накрыли на стол, ..что ей говорить и что делать".
   Елена Федоровна первой вошла в квартиру, следом за ней Николай Степанович. Они вежливо и очень радужно поприветствовали застывших в прихожей Настю и Татьяну.
   Елена Федоровна как всегда прекрасно выглядела, была подтянута, и казалась совершенно спокойной. Только тоненькие нити черных бровей слегка вздрагивали над бирюзовыми глазами, выдавая ее волнение. Николай Степанович, вопреки обычному, был серьезен и напряжен.
   - Простите за неожиданный визит, но нам надо поговорить,- начала Елена Федоровна, присев на краешек дивана. Николай Степанович пристроился рядом с женой и сосредоточенно смотрел в пол.
   - Может предложить вам чаю, или пообедать, мы как раз с Настей обед приготовили,- сказала Татьяна.
   - Спасибо, но сначала все же давайте поговорим. То, что произошло с нашими детьми -наше общее дело и мы с вами, Татьяна, как взрослые люди, должны принять какое- то решение,- спокойным размеренным тоном сказала Елена Федоровна.
   - То что произошло, ни в какие ворота не лезет,- в упор глядя на нее ответила Татьяна. У Насти сердце стало медленно опускаться вниз.- И что теперь делать, я лично ума не приложу. Настя через неделю должна уезжать поступать в институт, и конечно она в него поступит, мы работали для этого много и долго.
   - Таня, но ведь в Настином положении ей будет трудно одной в большом городе, нагрузки в институте такие, что ни поспать толком, ни покушать, ведь все мы были студентами, и знаем что это такое,- сказала Елена Федоровна.
   - Я- то точно знаю, что это такое, можете мне не рассказывать. Меньше всего на свете я хотела, что бы моя дочь прошла через тоже, что пришлось пройти мне. А благодаря вашему сыну...- ее глаза гневно засверкали. Но Елена Федоровна не дала ей договорить:
   - Простите нашего сына, он конечно неправ, мы не оправдываем его, но ведь это наши дети и мы их любим и должны помочь им в этой непростой ситуации.
   -Да уж, неправ, -хмыкнула Татьяна, - и что вы предлагаете?- резко спросила она. Настя чувствовала, что сердце бьется уже где-то в районе коленок, но ей было интересно, что же все-таки предложат родители Андрея, как они видят выход из "не простой ситуации". Она словно наблюдала за действием какой-то театральной пьесы и сгорала от терпения увидеть продолжение, как будто все происходящее вовсе ее не касалось. Вот только мама была раздражена и немного резка, это ее очень тревожило.
   - Мы хотим, что бы у вашей дочери было все хорошо, мы ведь тоже несем ответственность за то, что произошло. И мы готовы сделать все, что от нас зависит. Но мы считаем, что поступление в институт надо отложить как минимум до рождения ребенка, - в голосе Елены Федоровны сквозь благозвучный тон стали пробиваться металлические нотки.
   -Это еще почему?!- изумленно спросила Татьяна.- Вы же понимаете, что потом она может вообще туда не поступить. Она же забудет язык и что - все коту под хвост?
   - Ну зачем вы так, -начал несмело Николай Степанович,- Настенька сможет готовиться, можно даже репетитора будет нанять, это сейчас не проблема. Но как девочка будет жить одна в чужом городе, в ее положении, Танечка, подумайте. Моя жена права, это не просто и может быть вредно ребенку.
   - Репетитор нам не по карману, и потом, что Настя будет делать, оставшись здесь- сидеть дома без дела все девять месяцев или может мне ей метлу свою передать?- глаза Татьяны опять гневно засверкали. Елена Федоровна спокойным, но твердым голосом сказала, обратившись к Насте:
   - Мы просим тебя, девочка, переехать жить в наш дом,- ее бирюзовые глаза, точь-в-точь такие же, как у Андрея, проникновенно смотрели на нее. На мгновение Насте показалось, что это Андрей смотрит на нее, ей даже стало немного не по себе. Она вопросительно посмотрела на мать.
   - И что это изменит?- Татьяна быстро встала с кресла и подбоченилась, как будто в атаку собралась,- она будет сидеть в вашем доме девять месяцев и ни чего не делать. Или может, заменит вам вашу тетю Нину?
   - Зачем вы так?- Николай Степанович умоляюще посмотрел на жену, словно прося ее как-то изменить ситуацию и не допустить скандала.
   - Не надо так, Татьяна, мы Настю не в горничные зовем, а в члены нашей семьи, она носит под сердцем нашего внука, и мы обеспечим ей наилучшие условия для того, что бы ребенок родился здоровым, а она сама ни в чем не нуждалась,- твердо сказала Елена Федоровна.
   - Она и так ни в чем не нуждается,- выдохнула Татьяна,- Настя поняла, что мамин запал кончился, она не могла долго держать оборону или ходить в наступление. -Дочь, что с тобой делать-то, чего молчишь, о тебе ведь говорим? Все смотрели на Настю: мама жалостно и вместе с тем укоряющее, Елена Федоровна прямо, не моргая ни одним глазом, Николай Степанович грустно и умоляюще. Настю как будто холодной водой облили: все эти взрослые люди ждут решения от нее? А она совершенно не знала, как надо поступить. Ехать ли в институт, оставаться ли дома, или перейти жить в дом родителей Андрея? При воспоминании об Андрее в груди защемило. Или принять помощь Тамарки и кардинально решить свою проблему? она не знала. Она тупо молчала, опустив голову как провинившаяся школьница. Пауза затянулась и стала невыносимой. Вдруг она услышала мягкий, добрый голос Елены Федоровны:
   - Настенька, ты любишь Андрюшу? Настя вздрогнула, словно ток пронзил все ее тело. Она подняла глаза на Елену Федоровну, ее вопрос был спасательным кругом, а ответ на этот вопрос был для нее ответом на всю сложившуюся ситуацию.
   - Я люблю его больше жизни, - краснея, сказала она,- и,- она слегка запнулась,- мама я хочу жить в доме Андрея. Последняя фраза сама вырвалась из груди, как птица из клетки в которой забыли закрыть дверцу.
   - Вот и чудненько! - сразу повеселел Николай Степанович, - вот и умница,- довольно потер он ладони и слегка обнял жену. - Леночка, ты только посмотри, какая умная и красивая девочка у нашего Андрюши. О, я понимаю своего сына, а волосы, Танечка, у вашей дочери не просто волосы, а золотое руно, я такого чуда ни когда не видел! Он сиял, широко улыбаясь и от его недавнего напряжения не осталось и следа. Елена Федоровна тоже ласково улыбалась, кивала головой, соглашаясь с мужем. Татьяна стояла у окна и внимательно наблюдала за ними, ее глаза были подозрительны и совсем не веселы, тем не менее, она улыбнулась и пригласила всех на кухню пить чай.
   Нельзя сказать, что бы Татьяна была абсолютно согласна на переезд дочери в дом Горских. Она провела беспокойную и бессонную ночь, обдумывая, взвешивая все за и против. Если бы можно было спросить совета у папы или даже у мамы, но их нет и только ей предстояло решать судьбу дочери. Конечно, она бы хотела гордо заявить родителям Андрея, что сама в состоянии позаботиться о Насте, о будущем ребенке, что она не нуждается ни в чьей помощи и вообще пусть они все идут к черту и не лезут в ее жизнь. Но вместе с тем, Татьяна прекрасно понимала, что не сможет со всем этим справиться одна, даже перейдя на работу в цех, содержать себя, дочь, ребенка, платить за квартиру, ей будет очень трудно. Значит им снова придется экономить на всем, даже если она все ночи напролет будет строчить на машинке и шить кому-то на заказ. Но представить себе, что дочь, а потом и внук будут в чем-то нуждаться, как когда-то она, Татьяна тоже не могла. Она хотела было предложить родителям Андрея, раз уж они готовы принимать участие в Настиной судьбе, помогать ей, но что бы при этом Настя жила с ней. Но потом, подумала и решила, что брать деньги у практически чужих людей, звонить, просить или выглядывать, когда сами принесут и дадут, вообще для нее не приемлемо. Раз хотят взять на себя ответственность за ее дочь и своего внука, что ж пусть берут. В конце концов, во все времена жена уходила жить в дом мужа, тем более что Андрей сам просил об этом и к тому же так ни кто не скажет, что Настя не честно ждала Андрея. Но решающим было конечно заявление Насти о своем желании жить в доме Андрея. "Бедная моя девочка, -думала Татьяна,- она так любит его, и так страдает, что его нет рядом, может ей будет не так тоскливо в его доме, среди людей, которые любят его и беспрестанно о нем говорят, среди вещей, которые его окружали, и будут постоянно напоминать ей об Андрее". А она сможет часто видеться с Настей, ведь они будут жить в одном городе, хоть и в разных его концах. А что бы ни умереть от тоски она сможет больше времени проводить с Александром, помогать ему управляться с детьми и может ей даже удастся разобраться, наконец, в своих чувствах к нему.
  
   Глава 11
  
   Через несколько дней Настя переехала жить в дом родителей Андрея. Ее вещи, поместившиеся в два больших чемодана, погрузили в "Волгу", кроме того, мама зачем-то снарядила ей две подушки, одеяло, новое постельное белье, объяснив на Настин вопрос, что так надо, хотя та не понимала к чему все это, ведь в доме у Андрея и так всего полно. Настя обосновалась в комнате Андрея, и была этому безмерно рада. Кроме того, уже на следующий день после ее переезда от Андрея пришло первое письмо. Письмо принесла почтальонка в дом на Сиреневой улице, но предназначалось оно для Насти. Сердце ликовало от счастья, она дрожащими руками разрывала армейский конверт с красной звездой в углу.
  
   26 июня 1987г.
   Здравствуй, родная моя Настена! Пишу тебе с вокзала города Н-ска. Вот только поговорил с тобой по телефону и сразу сел писать письмо. Невыносимо тоскливо без тебя. Глаза закрываю, вижу только тебя. Ни когда так не скучал, хотя мы простились только вчера.
   Как прошел твой долгожданный выпускной? Напиши мне потом обязательно. Интересно, во сколько ты пришла домой, родная? Родная, какое ты приняла решение, будешь ли ты жить в доме моих родителей? Как бы я этого хотел, впрочем я не сомневаюсь какое ты примешь решение, поэтому отправлю это письмо на адрес моих родителей, надеюсь, что оно застанет тебя в нашем доме. Поезд опаздывает на два часа. Хочу еще раз сказать, что я очень тебя люблю. Ну все я уже сплю на ходу, ручка вываливается из рук. Настен, ты извини, но писатель с меня еще тот, но ты уж потерпи, вернусь все скажу тебе, родная. Целую тысячу раз.
   Твой Андрей.
   Настя несколько раз прочитала письмо, вглядываясь в каждое слово, в каждую букву, она приложила письмо к губам, глубоко вдохнула, словно хотела почувствовать родной запах. Как дорог и любим ей этот ровный, немного размашистый почерк, она целый день носила письмо в кармане, и руку не вынимала из кармана, как будто боялась прервать невидимую связь между собой и Андреем. Она написала ему ответ. Она написала, что уже переехала в дом его родителей, что мама больше не ругается по поводу того, что произошло. Написала, что она поселилась в его комнате и спит на его кровати. Только его так не хватает рядом, что хочется кричать от тоски и печали. Через три дня к неописуемой радости Насти от Андрея пришло еще одно письмо.
   29 июня 1987
   Здравствуй, любимая моя Настенька! Пишу тебе второе письмо из поезда Москава-Тында. Сейчас только что проехали Иркутск, скоро будем проезжать озеро Байкал. Давно хотел его посмотреть, говорят оно очень красивое. Делать в вагоне не чего, некоторые напились, буянят. Одного забрали прямо в Красноярске в милицию, он напился и избил проводницу, балбес. Вообще, смотрю, тут контингент в основном какой-то мутный, такое впечатление, что в Армию едут, спасаясь от зоны. Сидим сейчас с Толяном письма пишем, он Тамаре, я тебе, родная. Напиши, что ты решила насчет института. Я бы конечно не хотел, чтобы ты сейчас в твоем положении, куда - то уезжала из дома. Думаю, что вместе с родителями вы примете правильное решение. Скучаю по тебе, сейчас бы как раньше съездили на дачу, на озеро, ты помнишь ту волшебную ночь на озере, я ее каждый день вспоминаю. Ну, это все мы с тобой еще успеем через два года, милая моя. Хорошо, что фотографию твою взял, лежу, смотрю, скучаю по тебе.
   Волосы понемногу еже начинают отрастать, но я уже привык, даже иногда забываю, что их нет. Ну ладно, до свидания в 1989году. Я скоро вернусь. Целую много, много раз.
   Твой Андрей.
  
   Каждую ночь, засыпая на кровати Андрея в его комнате, она с умилением смотрела на его портрет на стене, разглядывая вновь и вновь любимые черты, разговаривая с ним. Рядом с портретом, по Настиной просьбе, Николай Степанович повесил картину, которую ей подарила мама Андрея, и теперь воспоминания о волшебной озере и белом катере утоляли ее тоску и скрашивали одиночество. Часто она включала бра над головой и принималась перечитывать письма Андрея. Потом писала ему, хотя отправлять письма еще было не куда, ведь Андрей еще не прибыл на место службы и не сообщил адреса.
  
   Насте было тепло и уютно в доме Горских. Родители Андрея окружили ее вниманием, заботой, участием, все, как и обещал Андрей. Она довольно легко вошла в новую семью, и ее маленький мирок, в котором они жили с мамой разрушился в одночасье, но это разрушение вовсе не было для нее болезненным. Мама поначалу часто приезжала к Насте, они подолгу гуляли по усадьбе, часто в сопровождении родителей Андрея, с которыми у Татьяны мало-помалу стали складываться дружеские отношения, вдыхали ароматы розовой оранжереи, или наблюдая за меленькими рыбками в их самодельном пруду у рябины. Довольно часто они с удовольствием слушали фортепианную музыку в исполнении Елены Федоровны. Настя тоже часто навещала мать. Татьяна теперь жила одна в их с Настей квартире, и это одиночество, наступившее так внезапно и к которому она была совершенно не готова, угнетало ее. Поэтому, все чаще в ее окнах не зажигался свет по вечерам, зато в семье Александра Киреева, ее давнего знакомого, вдовца с двумя сыновьями, все чаще звучал детский смех, и вкусно пахло котлетами, пирогами и пирожными.
   Андрей прибыл в Читу в учебную часть. По иронии судьбы он попал служить в танковые войска. Узнав об этом, Николай Степанович долго возмущался, тому что таких высоких парней как Андрей не должны заставлять крючиться в три погибели в кабине танка. Андрей же писал, что определяющим фактором было то, что он имел водительские права и имел специальность автомеханика.
  
   16 июля 1987 года
   Здравствуй, родная моя Настенька! Получил от тебя и от родителей письма, которые я уже долго жду, особенно от тебя, родная. Я безмерно рад, что ты живешь в нашем доме и благодарен тебе и родителям за это. Настюш, достань из верхней полки стола электронные часы и заведи их на тот час, когда хотела бы проснуться. Пусть они разбудят тебя утром, родная. Ты спрашиваешь, милая, чем я здесь занимаюсь. Родине служу, родная, но почему-то это пока выглядит так: целый день бегаешь, убираешь в казарме, работаешь где попало, то дневальным по роте стоишь, то в столовой в наряде, я уже два раза в наряде был. Когда от вас письма получил всю ночь перечитывал, наверное, раз по десять. А от тебя, родная, все двадцать раз. Похоже, из моих друзей я попал служить в самое гиблое место. Саня в Германии уже письмо мне прислал. Он в полном восторге и в полном порядке. Женя в Истре под Москвой. Толян- во Владике в морфлот на три года попал. Тоже письмо прислал. Что ж придется встречу на озере на три года отложить. Помнишь, мы обет давали встретиться там. Толян пишет, что долго смеялся, когда узнал, что я в танковых войсках, но по мне лучше два в танковых, чем три в морфлоте, мне быстрее домой надо к тебе, родная.
   Ты пишешь, что тебе хорошо в нашем доме, что с Маринкой подружилась. Это же нормально, ты просто молодец любимая моя! Попал я в первую учебно-танковую роту. Часть находиться недалеко от Читы. Дома бы сказали, не поверил бы, что сюда попаду. Учиться еще ровно три месяца. Присяга будет 1 августа... Родная пиши, как у тебя дела, как ты себя чувствуешь. Да, еще вышли свою фотографию. А то та, которую я взял из дома уже вся помялась. Вышли только такую, чтобы вошла в комсомольский билет. И еще клади в письмо чистый конверт, а то их здесь достать проблема. Ну, все. Привет всем. Целую крепко, очень крепко. Твой Андрей.
  
   Настя нашла в столе электронные часы, которые светились зелеными цифрами, завела их на девять утра следующего дня, хотя не понимала, зачем Андрей просил ее об этом. Она вскочила на кровати, когда утром услышала невероятно, уму не постижимо, откуда взявшийся, мягкий, нежный голос Андрея:
   "Доброе утро, Настенька! Солнце проснулось, и ты просыпайся, любимая. Наступил новый день, и он приближает нашу встречу, когда я снова смогу обнять тебя". Настя заворожено смотрела то на часы, то на портрет любимого на стене. Голос шел из часов, Андрей записал для нее эти прекрасные слова вместо звонка будильника, как он это сделал, невероятно. Настя была очень благодарна ему за этот подарок и теперь постоянно на утро заводила свои говорящие часы. Каждый новый день ее начинался с голоса Андрея.
  
   Настин токсикоз, мучавший ее в первый месяц беременности, больше не давал о себе знать. Она очень хорошо себя чувствовала, ее щечки снова зарумянились, глаза, наполненные от природы небесной синевой, светились. Елена Федоровна, по просьбе Насти, давала ей уроки игры на рояле. Настя ощущала себя барышней из романа, которая вырвалась из крестьянок и теперь волей судьбы привыкает, учиться жить другой жизнью, как подобает ее новому социальному статусу. Дом Горских часто посещали родственники, друзья, деловые партнеры Николая Степановича. Почти каждый вечер у Насти был повод делать прическу и наряжаться, чтобы предстать перед гостями в должном свете. Мангал во дворе практически никогда не оставался без работы. Настя сдружилась с Мариной, двоюродной сестрой Андрея, они часто вместе ходили по магазинам, в кино и даже на дискотеки. Однажды утром за завтраком Николай Степанович безмерно удивил Настю неожиданным предложением:
   - Настенька,- сказал он, доставая из кармана рубашки сто рублей и протягивая их Насте,- ты нас извини, мы сразу не догадались, что ты должна иметь какие-то карманные деньги, возьми, пожалуйста, и если тебе что-то надо купить, ну я не знаю, что-то личное: вещи, косметику, ты говори, не стесняйся, а на карманные расходы бери сама. Елена Федоровна тебе покажет, где в доме лежат деньги. Настя округлила глаза и сразу даже не поняла, что происходит. Сто рублей на карманные расходы, когда мама получала за месяц девяноста, да еще деньги можно брать самой, Настя почувствовала в этом какой-то подвох. Но взглянув на Елену Федоровну, тут же успокоилась. Та смотрела на нее нежно и так по- доброму, слегка кивая головой в знак согласия с мужем, что Настины дурные мысли моментально развеялись.
   - Спасибо, - искренне и растроганно произнесла она и подумала, что скажет мама, когда узнает об этом?
   Татьяна тоже была немало удивлена, когда Настя рассказала ей об этом и еще, о том, что она стесняется брать деньги сама и просить ей неудобно, поэтому она не знает, что ей делать. После раннего ухода родителей Татьяна ни когда в жизни ни от кого не получала ни какой помощи, рассчитывать приходилось только на себя. Чего это стоило матери, Настя догадывалась, но конечно не могла осознавать в полной мере, потому что Татьяна всегда старалась оградить дочь от проблем и еще потому, что в полной мере человек может понимать только то, что пережил сам. Еще в молодости, когда Настя была совсем маленькой, Татьяна поклялась себе, что не позволить дочери повторить ее судьбу и сделает все, что бы она была счастлива и не знала, что такое нищета. Поэтому она развеяла Настины сомнения, сказав дочери:
   - Настена, а ты не стесняйся, ты бери, раз дают, ты же теперь здесь живешь, это все нормально, так и должно быть. Лишнего ты не возьмешь, я знаю. Ты ведь у меня не приучена к расточительности и цену деньгам знаешь.
   Настя немного успокоилась, но пока ни разу, тем не менее, не рискнула даже заглянуть в черную лакированную шкатулку в спальне родителей Андрея, в которой и хранились деньги на мелкие расходы.
  
   Жаркий и пыльный июль подходил к концу. Андрей отслужил месяц, за это время Насте от него пришло четыре письма. Родителям он тоже написал два письма. Ложась спать Настя перечитывала письма вновь и вновь, иногда с удивлением обнаруживая, что сразу не увидела восклицательный знак или знак вопроса, или то, что аккуратные буквы в одном письме не похожи на торопливые в другом. Она читала их, подносила к губам, ощущала их запах, целовала их и закрывая глаза засыпала, представляя себе, что вот именно сейчас он тоже думает о ней и может даже пишет ей.
   Вскоре, так же за завтраком, Николай Степанович снова немало удивил Настю и даже поставил ее в тупик. Настя с аппетитом уплетала ароматные сырники, искусно приготовленные Еленой Федоровной. Настя всегда любила сырники, особенно густо политые сметаной.
   - Николай Степанович, передайте, пожалуйста, сметану, -попросила она. Фарфоровая соусница как раз стояла перед ним. Потом кофе ей показался не достаточно сладким, и она обратилась к Елене Федоровне:
   - Елена Федоровна, передайте, пожалуйста, сахар. Николай Степанович при этом как-то странно прокряхтел, Настя заметила, что он всегда так делал, если что-то ему не нравилось, и подняла на него удивленные глаза, не понимая причину его кряхтения. Он же в свою очередь снял с груди салфетку, и серьезно сказал:
   - Мать, у нас здесь какой-то не порядок. Настя чуть не поперхнулась, она не поняла: сметаны ему, что ли жалко, или сахара. Она почувствовала, как ее щеки вспыхнули. Но взглянув на Елену Федоровну, на ее добрые мягкие глаза, она успокоилась и ее внезапное волнение отступило. Каждый раз, когда она смотрела на нее, особенно в ее глаза, она как будто, каким-то неимоверным образом, смотрела в глаза Андрея. Елена Федоровна слегка коснулась Настиной руки ладонью, и та снова удивилась, что у нее холодные руки.
   - Отец, ты не прав, у нас все в порядке и не чего тебе пугать нас такими заявлениями. Николай Степанович растерянно заморгал и немного виновато посмотрел на жену.
   - Настенька,- ласково сказала она к Насте, - скажи, детка, как тебе живется в нашем доме? Настя попыталась сообразить, к чему этот вопрос, но как раз в этот момент она откусила большой кусок сырника, и поэтому чуть не поперхнулась.
   -Нормально,- растеряно сказала она, злясь на себя за то, что как всегда не готова сразу уверенно ответить на вопрос.
   - Мы тут с отцом подумали и решили, хотя нет, мы хотели бы попросить тебя называть нас мамой и папой,- она улыбнулась и опять до боли напомнила Андрея. Настя окончательно растерялась: с какой это стати она должна называть их мамой и папой? Особенно если учесть, что папой в своей жизни, она вообще ни когда, ни кого не называла, ввиду отсутствия такового, а мама у нее одна и другой не надо, даже такой как Елена Федоровна. Та словно прочла ее мысли, и, не переставая улыбаться, продолжила:
   - Конечно, милая, мама у человека только одна в жизни, но видишь ли, ты в нашем доме не в гостях. Ты - жена нашего сына, а значит ты теперь - наша дочь. И потом, это принято в русских семьях, это такой русский обычай, я вот, например, тоже называла свою свекровь мамой. Ей было приятно, а мне было гораздо легче с ней общаться, потому что это по-родственному, без всяких условностей, без формальностей. Попробуй, мы не настаиваем, но ты подумай об этом. "Дурацкий обычай", -подумала Настя и решила, что снова посоветуется с мамой.
  
   Настя ни разу не встречалась с подругами после того как переехала жить к Горским. Она не знала, удобно ли ей пригласить их к себе, хотя ей этого очень хотелось. Она понимала, что надо спросить Елену Федоровну, но никак не решалась. После их предложения обращаться к ним "мама" и "папа" она стала невольно избегать обращений к ним. Как она не старалась, как не заставляла себя выговорить "мама" и "папа" при обращении к ним у нее не получалось: губы тяжелели, а язык немел, в горле застревал ком. Она даже перед зеркалом репетировала, но так и не могла себя пересилить. Обращаться по имени- отчеству она теперь к ним тоже не могла, ведь они же просили ее обращаться по-семейному, без формальностей и условностей. Но эта их просьба ни как не облегчила, а наоборот очень затруднила ее в общении. И тут на помощь пришла мама. Настя рассказала ей, об этом нелепом, с ее точки зрения предложении, а мама, этому даже не удивилась, онаиобъяснила, что так действительно принято и даже поругала сама себя за то, что не догадалась сама сказать об этом дочери.
   - Нормально это все, Насть, просят так называть- ты называй, что с тебя убудет что ли, надо было мне самой тебе объяснить, как обращаться к свекрам.
   - Мам, а ты что совсем не против, что Елену Федоровну я тоже буду называть мамой? - Настя не верила своим ушам.
   - Насть, я- твоя мама, а ты- моя дочь единственная и неповторимая. Но это действительно обычай, согласна, дурацкий обычай. Потому что, как говорила наша бабушка: "чужое не прилепишь". Но хотят они, просят тебя об этом, делай. Ведь ты тоже не их дочь, а моя, а они заботятся о тебе, ты живешь в их доме, денег вон тебе дают, зови, пусть радуются. Но, даже не смотря на мамино разрешение и объяснение, Настя так и не выдавила из себя " мама" и "папа". И вскоре снова стала называть родителей Андрея по имени-отчеству. Они впрочем, не возражали и больше ни когда не возвращались к этому вопросу.
  
   Глава 12
  
   Наступила осень, тронула листья золотом и багрянцем, частыми стали дожди, а письма от Андрея стали редкими. За месяц он написал всего два письма, одно - Насте, другое- родителям. Насте было безумно интересно, что он им писал. Она даже хотела тайком прочитать, но ни как не могла вычислить место, куда их убирает Елена Федоровна, а шарить сама по шкафам, она естественно, не могла. Она удивлялась, что шкатулку с деньгами свекровь держала на видном месте, а письма Андрея куда-то тщательно прибирала. Настя практически целыми днями была одна в большом доме Горских. Утром Николай Степанович и Елена Федоровна уезжали на работу. Два раза в неделю приходила тетя Нина, она убирала дом, наводила порядок в оранжерее, Настя всегда помогала ей. Но все равно ей становилось невыносимо скучно. Дом уже не казался таким большим, и стенание по комнатам, даже разучивание небольших партий на белом рояле довольно быстро надоело ей. И потом, ей совсем не хотелось заниматься немецким. Настя закончила переводить "Фауста". Кропотливая, тяжелая работа по переводу довольно сложного стихотворного произведения за которую она взялась с большим энтузиазмом и интересом еще в школе, закончилась для нее полнейшим разочарованием. Она ждала счастливого конца, веселой развязки, как в сказках, которые она обожала. С самого начала она была уверена, что доктор Фауст пройдет все испытания, посланные ему хитрым и коварным Мефистофелем и победит в их споре.
   Едва я миг отдельный возвеличу,
   Вскричав: "Мгновение, повремени:" -
   Все кончено, и я твоя добыча,
   И мне спасенья нет из западня.
   Тогда вступает в силу наша сделка,
   Тогда ты волен, - я закабален.
   Тогда пусть станет часовая стрелка,
   По мне раздастся похоронный звон.
   Хотя самого спора она тоже не поняла: ну что за глупость спорить, найдешь ты счастье или нет! Ведь сама жизнь дана людям для того, что бы прожить ее счастливо. Надо только найти это самое счастье и удержать его, иначе и быть не может, Настя была в этом абсолютно уверена.
   А доктор Фауст отверг любовь, принес ее в жертву поискам истины. И обманутая Маргарита убила их ребенка. Это Насте показалось дикостью. На той главе она хотела бросить перевод, но через несколько дней любопытство и спортивный интерес, который она испытывала всегда, когда бралась что-то переводить, заставили ее снова взяться за дело.
  
   Вот мысль, которой весь я предан,
   Итог всего, что ум скопил:
   Лишь тот, кем бой за жизнь изведан,
   Жизнь и свободу заслужил.
   Так именно, вседневно, ежегодно,
   Трудясь, борясь, опасностью шутя,
   Пускай живут муж, старец и дитя.
   Народ свободный на земле свободной
   Увидеть я б хотел в такие дни.
   Тогда бы мог воскликнуть я: "Мгновенье!
   О, как прекрасно ты, повремени!
   Сказал, и замертво упал. Настя перепроверила свой перевод у Пастернака. Все верно, доктор Фауст умер, но почему? Потому что этот его "высший счастья миг"-утопия, или потому что старец Гете, заканчивая произведение ничего другого не видел ни для себя, ни для своего героя? Нет, не правильно, так не должно было случиться. Она поделилась своими мыслями с Тамарой.
   - А ты непременно ждала хэппи-энда?! -удивилась Тамара.- Насть, я в твоем "Фаусте" прочитала только первое слово на заглавной странице, и это слово было "трагедия".
   Трагедия, ну да, конечно, она тоже видела это слово, но она тогда представить себе не могла, до какой степени это будет трагедией. В том числе и для нее самой: разочарование и печаль вместо радости от законченной работы.
   "Едва я миг отдельный возвеличу..." После знакомства с Андреем, каждый день, каждый миг, рядом с ним она воспевала в душе. И именно воспоминания о тех счастливых мгновениях, давали теперь силы пережить разлуку.
  
   Настя всерьез стала беспокоиться о том, что все девять месяцев беременности, в таком праздном ничего неделанье, она не вынесет. Тамарка поступила в медицинское училище в их городе, но им с Настей так и не удалось встретиться с самого выпускного. Тамара то куда-то уезжала, то в кино с кем-то ходила, то на дискотеку. А Надя с Ксюшей уже переехали в Н-ск, поступив в педагогический институт. Иногда Настя думала, что может, стоило все же принять Томкино предложение, сделать аборт и ничего не говорить Андрею, тогда и она сейчас поселилась бы в общежитии и вела бы веселую жизнь студентки, изучала немецкий и французкий языки. Но она быстро отметала эти мысли, стоило только посмотреть на портрет Андрея на стене или получить от него письмо.
  
   Похоже, в семье Горских стало доброй традицией удивлять Настю за завтраком. Елена Федоровна опять будто прочитала ее мысли и как-то спросила, отпивая чай из голубой пиалы:
   - Настюш, тебе наверное скучно здесь одной. Ты нас прости, но мы не можем уделять тебе больше времени. Работа, сама понимаешь. Я сейчас выставку готовлю с ребятами осеннюю. Мои ученики будут показывать, что они нарисовали за лето. Лучшие работы отправим на краевую выставку. Знаете, что дети рисуют обычно на летних каникулах?
   - Что, дорогая?- заинтересованно спросил Николай Степанович.
   - Море, представляете, почти все рисуют море, хотя почти ни кто из них его ни когда не видел. Удивительно, да! Хотя, с другой стороны, ни чего удивительного, дети рисуют мечту. Насть, а что бы ты сейчас нарисовала?
   - Андрея,- грустно сказала Настя.
   - Мы понимаем тебя, девочка, ты тоскуешь. Мы тоже тоскуем о сыне. Но, тебе конечно труднее, ведь ты здесь совсем одна. А это плохо. Что же подруги к тебе не приедут, ты пригласи их, мы будем рады. Насте опять показалось, что ее прочитали как раскрытый букварь, в котором все написано крупными буквами по слогам. Но, тем не менее, была этому даже рада.
   - Настя, а что твой немецкий, может тебе что-то нужно, книги какие-нибудь, ты посмотри в нашей библиотеке. Там есть много интересного, бери все что нужно, она в твоем распоряжении, - сказал Николай Степанович.
   - Настенька, а ты чего больше хотела переводчиком стать или преподавать язык. Что тебе больше по душе?- спросила ее Елена Федоровна.
   - Если честно, я и сама не знаю,- ответила Настя.- Просто мне нравилось изучать немецкий, у меня это не плохо получалось, вот и все.
   - Для хорошего владения языком нужна практика, то есть нужно пожить в языковой среде. Проще говоря, разговаривать с немцами на их языке. Мать, может отправим Настю к твоим родственникам в Берлин, поживет у них маленько и будет шпрехать не хуже их,- весело сказал Николай Степанович.
   Настя округлила глаза, сердце учащенно забилось, в одно мгновение она взлетело на свое любимое облако и представила себя на ступеньках рейхстага. Но Елена Федоровна быстро опустила ее с небес на землю:
   - Обязательно отправим. Вот ребеночка родим, Андрюшу встретим. Когда Настя снова будет готовиться в институт поступать, вот тогда и отправим. Сверкнувшие бриллианты в Настиных глазах моментально потухли и свекровь заметила это.- Отец, ты бы не говорил глупостей. Куда Настя сейчас поедет, на четвертом месяце беременности, будучи несовершеннолетней и не имея загранпаспорта. Ну, о чем ты говоришь.
   - Да это я так, теоретически,- махнул рукой он.
   - Насть, хочешь мое личное мнение по поводу твоего выбора профессии? - серьезно спросила Елена Федоровна.
   - Конечно, - немного растеряно ответила Настя.
   - Понимаешь, владение языком -это прекрасно, но это ведь не профессия. Настя удивленно смотрела на нее. Язык - это приложение. Причем, вполне допускаю, бесценное приложение к какой-то профессии. Настя не понимала, к чему она клонит. - Мы хотим предложить тебе важное дело. Обещай, что ты подумаешь над этим, прежде чем принять решение.
   - Говорите, какое дело?- Настя сгорала от нетерпения.
   - Насть, в этом году в нашем политехническом институте отрылся новый факультет. Это факультет экономики. Профессия экономиста, прямо скажем, пока недостаточно популярная. К тому же бухгалтера и экономисты у нас пока малооплачиваемые специалисты. Хотя почему, мне лично не понятно. Но сейчас не об этом. Деканом факультета избрана моя давняя приятельница Ольга. Она сказала мне недавно, что у них недобор по специальности "Финансы и банковское дело". Мы подумали с отцом и решили, что было бы очень хорошо, если бы ты поступила именно на этот факультет.
   " И стала экономистом или бухгалтером? О чем это они?- растерянно подумала Настя. Это же сплошная математика, цифры в клетки писать и на угол сводить, кошмар!" Считать, решать, она терпеть не могла даже эти слова.
   - Нет, спасибо,- прямо ответила она. Я не поступлю, потому что я плохо понимаю математику и вообще мне это совсем не нравиться. Они спокойно переглянулись и к ужасу Насти Николай Степанович, твердым голосом произнес:
   - Мы знали, что ты так ответишь, тем не менее, ты должна принять наше предложение, это поверь, для твоего же блага, его тон не терпел возражения, она ни когда не слышала, что бы он так говорил. Насте показалось, что на нее наехал танк. Первым порывом было быстро собрать чемодан и бежать домой к маме. Но немного подумав, она тихо произнесла:
   - Я у мамы спрошу,- она запнулась,- и у Андрея. Она ненавидела себя за то, что не умела сходу принимать решения и отстаивать свою точку зрения. Вот почему бы сейчас не проявить настойчивость и отвергнуть их нелепое предложение так, что бы у них больше не возникло желание навязывать ей что-либо. Тамарка сейчас бы соскочила с места, и металлическим голосом категорически заявила, что это предложение ее не интересует, пусть они не вмешиваются в ее жизнь, и на кого ей учиться - это ее личное дело. А для пущей убедительности, надулась бы и вообще не разговаривала с ними дня три-четыре. Тем временем Елена Федоровна, не обращая ни какого внимания на Настино внутреннее негодование, спокойно произнесла:
   - Спрашивай милая, конечно, спрашивай. Только подготовь, пожалуйста, документы, в понедельник мы едем подавать их в институт. Там дополнительный набор сейчас объявлен, нужно успевать,- Настя почувствовала, как ее обдало холодом, который исходил от свекрови.
   - А с поступлением вопрос решим, -оживленно вставил Николай Степанович. Ольга поможет. Они с Еленой Федоровной не просто хорошие приятельницы, но еще и одноклассницы и подружки,- заговорщиски сказал он и подмигнул ей .
   - Ты потом нам еще спасибо скажешь, детка! Андрюша вернется, а ты уже два курса окончишь, тебе уже можно будет перевестись на заочное и выходить на работу, что бы теорию совмещать с практикой, таким образом через пять лет ты будешь уже специалистом в своей области, да еще и со знанием иностранного языка!- она прищелкнула языком, вскинув тонкие ниточки бровей, весьма довольная своим умозаключением. Насте не хватало воздуха. "Ну что же я как бычок на веревочке,- ругала она себя. Куда ведут, туда и иду. Почему не могу ни чего сказать, возразить, настоять на своем. Да не хочу я быть экономистом, и бухгалтером не хочу, я с пятого класса над немецким корпела, я "Фауста" в оригинале прочла, а они мне какую-то бухгалтерию здесь втюхивают". Но Настя так ни чего не смогла сказать, только упрямо смотрела на свекровь не опуская глаз. А та ласково улыбнулась, подошла к ней и поцеловала ее в макушку. И все Настино сомнение рассеялось, как туман от легкого ветерка. "Вот если подумать, а что плохого в их предложении? Не придется сидеть дома одной день за днем, умирая от тоски по Андрею. В институте я буду среди людей, среди молодежи, к тому же не придется два года потерять в учебе, ведь за два года можно не только немецкий подзабыть, но и все остальное" - про себя рассуждала она. За это качество она порой себя ненавидела. Она легко могла поменять решение, которое еще не было принято, на прямо противоположное, ее сознание, словно раздваивалось и то, что мгновение назад казалось неприемлемым, сейчас уже вовсе не возмущало ее и не вызывало сопротивления. Причем именно это спонтанное решение и оказывалась правильным. Инстинкт ли это, чутье, или проведение, она не задумывалась над этим, просто подчинялась своим чувствам, всегда побеждавшим разум. Вдруг она почувствовала легкий толчок откуда-то изнутри. Она вздрогнула, инстинктивно положив руку на живот.
   -Что такое?- обеспокоенно спросила Елена Федоровна. Николай Степанович тоже встревожился, часто заморгал, глядя на Настю.
   - Не знаю, там что-то булькает,- растерянно произнесла Настя.
   К ее удивлению свекровь широко улыбнулась, обнажив свои жемчужные зубы и покачав головой, нежно сказала:
   - Булькает, дурочка ты наша, это наш малыш зашевелился! Ее глаза заблестели и через мгновенье по мраморной щеке побежала слеза. Николай Степанович сложил руки на груди, его глаза тоже были на мокром месте.
   - Какое счастье, Леночка, какое счастье! Настя удивленно смотрела на них, такие взрослые серьезные люди, только что они чуть не раздавили ее своим напором, но стоило их внуку шевельнуться, как весь их деловой тон растаял и вот они уже глотают слезы умиления, поочередно целуя Настю то в щеку, то в макушку.
   В четыре часа Настя прогуливалась под руку с Еленой Федоровной по усадьбе в ожидании почтальонки. По ее улыбчивому лицу, они поняли, что ожидали не напрасно, она принесла долгожданное письмо от Андрея.
   26августа 1987года
   Здравствуй, родная моя! Пишу письмо, как только выдалась свободная минутка... Родная смотрите с родителями на день танкиста телевизор, передачу "Служу Советскому Союзу" может быть, увидишь там меня, нас на прошлой неделе снимали. Мы с автоматами выполняли приемы с оружием. Если бы ты знала, как мы все проклинали эти проклятые съемки. Представь, жара кошмарная, а мы в парадной форме с автоматами маршировали по 6 часов в день и так 4 дня до съемок. А снимали нас ровно пять минут. К чему все это, спрашивается? Да любят у нас очки втирать. Написал родителям. Прошу посылку выслать с деньгами, хоть сигарет, да покушать купить на праздник. Сидим тут на одной перловке, уже поперек горла она стоит. Жду с нетерпением, когда закончиться учебка, делом хочу заниматься, а здесь какой-то театр абсурда. Вроде занят целый день, но все какой-то бестолковщиной. Ты не поверишь, но я автомат держал в руках только на присяге, стрелять еще не приходилось. Танки пока только драим, да один раз прокатился, стрелять тоже еще не приходилось. Когда они нас учить собираются, а если завтра война? Не думал, что наша Армия так устроена. Хотя так не везде, я знаю, служат пацаны по- настоящему, есть такие части, буду после учебки проситься туда, скорее всего в Монголию. Вчера исполнилось два месяца, как я служу, кажется целая вечность. Грустная вечность- без тебя. Целую крепко - крепко. Береги себя, передавай привет родителям, я им позже напишу, как буду немного посвободнее. Люблю. Твой Андрей.
  
   Какое-то холодное чувство тревоги змейкой вползало в ее сознание, она чувствовало, что там вдали Андрею совсем не легко и совсем не весело. А Монголия -это же так далеко, почти на краю света.
   Судьба все дальше и дальше уводила от нее Андрея, и ни чего с эти поделать она не могла и ни кто не мог. Настя заметила, что Елена Федоровна тоже все чаще вздыхала, после того, как прочитывала письма от сына.
   - Если бы Андрюша в свое время послушал нас и поступил в институт, сейчас он был бы здесь, с нами, но он упрямый, решил учиться на автомеханика, что бы разбираться в машинах и своих друзей туда же
   сагитировал. Андрюша всегда любил машины. Отец его еще совсем маленького на коленки сажал и давал рулить. Как у него глазенки светились от счастья, еще до педалей не доставал, а уже сам вел машину с помощью отца.
   - Да, Андрей очень хорошо водит машину, мне было с ним совсем не страшно. Даже когда мы поднимались по крутой дороге в горы, с одной стороны была отвесная стена, а с другой крутой обрыв, у нас с девчонками сердце в пятки уходило, а он был абсолютно спокоен и еще подшучивал над нами, - сказала Настя, вспоминая их поездку на озеро.
   - Техникум дает хорошие практические знания и навыки, но институт он будет оканчивать это однозначно, даже если придется учиться заочно, скорее всего, что заочно, ведь у Андрюши теперь есть семья и о ней надо заботиться,- она тепло посмотрела на Настю.
   Вскоре Настя стала студенткой первого курса экономического факультета политехнического института. Политтех был единственным вузом в их провинциальном городке и ковал инженерные кадры для тракторного завода. Тракторный завод- огромное предприятие, эвакуированное в маленький сибирский городок из Украины в годы войны. Добрая половина жителей города работала на этом заводе. Были в городе еще три завода, поменьше: на одном делали запчасти для тракторного, на другом электрооборудование для того же тракторного, на третьем узлы и комплектующие, а также бороны, тележки, веялки, сеялки, все для того же тракторного.
   Потребность в счетных работниках удовлетворялась выпускниками техникума советской торговли, который готовил бухгалтеров, калькуляторов, кассиров. Экономисты, бухгалтеры с высшим образованием были в городе большой редкостью. Руководство завода явилось инициатором открытия экономического факультета и сделало все возможное, что бы перетянуть к себе преподавателей из краевой столицы. Для преподавателей был построен жилой многоквартирный дом, с квартирами новой планировки, чем выгодно отличался от типичных хрущевок. Кроме того, завод взял на себя часть расходов по заработной плате преподавателям. Счетные работники на заводах действительно были из числа малооплачиваемых. Например, бухгалтер имел зарплату в сто рублей, тогда, как инженер получал двести. Поэтому созданный факультет не имел спроса у абитуриентов, в первый год своего открытия, и Насте удалось попасть в число студентов, пройдя лишь собеседование. Занятия начинались в половине девятого, поэтому Настя уезжала из дома вместе с Николаем Степановичем. Сначала шофер отвозил его на завод, а потом вез Настю в институт. Ей безумно нравилось ее нынешнее положение. Она жила в шикарном доме, ела шикарную пищу, ее окружили любовью и вниманием красивые добрые люди. И наконец, она ежедневно выпархивала из белоснежной Волги под восторженными взглядами своих одногруппников. Только вот тоска съедала ее сердце, особенно по ночам, она слушала затаив дыхание, как толкался внутри нее маленький человечек, и плакала в подушку от тоски. Несмотря на весь блеск и благополучие, которые окружали ее теперь, счастье ей доставляли только письма Андрея.
  
   15 октября 1987
   Здравствуй, родная моя Настенька! Извини, что так долго заставил тебя ждать от меня письма, но сама понимаешь, что времени свободного здесь не так много. Вот сейчас пишу письмо находясь в караульном помещении, только что пришел с поста, замерз как собака, стоял с двух до четырех часов ночи. Спать совсем не дают, начальник караула сегодня такой заступил, деспот и самодур, заставляет уставы учить после караула, когда спать хочется так, что сил нет стоять на ногах, не то что учить. Я ни как не могу понять, почему здесь такие порядки? Понимаешь, солдатам создают какие-то искусственные трудности, не дают до сих пор зимнюю одежду в караул, спать не дают, есть толком не дают. Если они думают, что именно такая армия с замерзающими и голодными солдатами нужна нашей стране, то они очень ошибаются. На многих, кто послабее больно смотреть, больные, простуженные, ноги в мозолях от кирзачей. Но ты не переживай, у меня лично все в порядке, меня всем этим не прошибешь. Как ты там родная, сердце болит о тебе, говоришь, что по больницам уже забегалась, но потерпи, это же не навсегда. Главное знай, что я с тобой, я рядом и я люблю тебя. Ты пишешь, что по наставлению родителей поступила в институт и учишься на экономиста. Ты у меня умница, не сомневаюсь, что ты сделала правильно. Нельзя зря терять время, учись, родная, родители плохого не посоветуют. Я вот уже начинаю жалеть, что тогда не послушал их не пошел в институт. Был бы сейчас рядом с тобой. Но ничего, скоро и я делом займусь, вот закончу учебку, в части все будет по другому. Береги себя. Пиши чаще любимая. Целую твой Андрей.
  
   Потом от Андрея в течении двух месяцев не пришло не одного письма. Жизнь остановилась. Настя буквально сходила с ума. Родители принялись осаждать военкомат и выяснять, что случилось, почему от сына столько времени ни слуху ни духу. Там им ответили, и то благодаря влиянию Николая Степановича, что в Армии такое бывает, особенно во время передислокации войск, но это было слабым утешением. Насте уже трудно было сидеть на занятиях. После сдачи зимней сессии, она больше не посещала институт. До рождения ребенка оставался месяц. И вдруг пришло письмо, с тем же обратным адресом, что и у Андрея, но письмо было не от него. Его подписал заместитель командира части майор Румянцев. Адресовано оно было Николаю Степановичу. Он писал, что их сын младший сержант Горских Андрей Николаевич, разжалован в воинском звании и находится под арестом за неуставное поведение. Поэтому он не имеет права на переписку до выяснения всех обстоятельств. Насте не хотели давать это письмо и лишь после того, как она пригрозила, что сейчас же пойдет сама в военкомат и пока ей все не расскажут, не уйдет оттуда. Даже если придется родить прямо в дежурной части. Прочитав письмо, она как не странно немного успокоилась. В конце-концов Андрей был жив и здоров, а это самое главное. Николай Степанович метал гром и молнии. Чтобы Андрей был замешан в неуставных отношениях, это невозможно. Он не мог ни кого незаслуженно обидеть и конечно, не мог дать в обиду себя. Отец нервно метался по гостиной, как загнанный зверь в тесной клетке. Елена Федоровна на удивление держалась более менее спокойно. Только лицо ее немного осунулось и без того бледные мраморные щеки стали совсем белыми, казалось в них совсем не циркулирует кровь. По первому же зову к Насте приехала Тамара. Она утешала ее, говорила, что нельзя волноваться, что это вредно ее ребенку. Мама приезжала каждый день, но Татьяна не могла держать слезы, поэтому утешитель с нее был никакой. Едва завидев слезу в Настиных глазах, она сама принималась плакать и что того хуже причитать, что Андрей думает только о себе и что ради жены и ребенка можно было бы не попадать в такие обстоятельства. Поэтому после ее визитов Насте становилось еще тяжелее. Как было бы хорошо обернуться птицей и полететь к нему за тридевять земель, найти его прижаться к нему, и быть рядом с ним, думала она. Настя поднимала глаза в холодное зимнее небо, и подолгу смотрела, повторяя как заклинание: "Береги его, Господи, пожалуйста, береги и благослови его" Николай Степанович кинулся поднимать все связи, чтобы поехать туда и разобраться во всем на месте, он уже кое-чего добился в этом деле, как вдруг от Андрея пришло письмо. Письмо было с другим обратным адресом: Полевая почта в/ч 85388.
  
  
  
   15 декабря 1987
   Здравствуй любимая, Настена! Прости родная, за то, что так долго не писал, не мог, это от меня не зависело. Учебка закончена, мы целый месяц были на полигоне, наконец-то я увидел то, чем должны заниматься парни в армии: серьезной военной подготовкой. А перед этим было не большое недоразумение, из-за которого я не мог тебе написать, родная. Спешу успокоить, что сейчас уже все в порядке, все разрешилось так, как и должно быть. Постараюсь объяснить что произошло. У нас в карауле случилось ЧП. Узбек один, как раз в моем секторе, уснул на посту у боевого знамени штаба. А дежурный по полку снял у него спящего автомат и фуражку. За это его должны были посадить на гауптвахту. Но сначала этот дежурный дал команду " дедам", что бы его проучили. Проще говоря, чтобы морду набили. Они и рады стараться. Этот узбек маленький, тщедушный такой, ему одного удара хватило, чтобы "мотыльки полетели".Я вообще не понимаю, что происходит. Здесь законы какие-то дикие, я ни когда не смогу к этому привыкнуть. Я вступился за него, просто руку сержанта на лету поймал, и оттолкнул его маленько, когда тот замахнулся в очередной раз. Вроде я его не сильно толкнул, но он упал, а это уже нападение на старшего по званию. Нас вместе с тем узбеком сначала в комендатуру посадили, в камеру как преступников, продержали там целую неделю, не слушая ни каких объяснений, а потом перевели в штрафную роту. В нарушение всех существующих законов, не разрешали переписку. Прямо какой-то тридцать седьмой год. Мы пахали там как рабы на галере. Сидишь как заключенный, точно в таких же камерах, спишь на нарах как на зоне, холодно ночью, сигареты не положено. Тоска смертная, дома бы сказали, не поверил. Не знаю, чем бы это закончилось, только приехала тут проверка с военной прокуратуры, и нас выпустили, ни чего не объясняя. Я бы не стал тебе это рассказывать, но услышал от Румянцева, что он письмо родителям написал, представляю, что он мог там наплести. Поэтому рассказываю сам, все как было. Но теперь все позади, так что не вздумай волноваться, береги себя, ведь наш ребенок скоро появиться на свет. Как бы я хотел быть рядом с тобой. О тебе сердце изболелось, я знаю, как ты волновалась, пока я не мог писать. Настена, теперь на новом месте я вполне доволен, служба что надо, я делаю важное дело и оттого чувствую себя на своем месте, здесь я понял, что значит быть солдатом. Я не могу написать более подробно, потом расскажу, когда вернусь. Ты не волнуйся, знай, что я в Монголии, здесь тепло, корят хорошо, короче у меня все в порядке. Береги себя и будь спокойна. Пиши, я очень жду. Я люблю тебя больше всех на свете. Целую 1000 раз любимая моя жена. Целую образок, подаренный тобой, я не снимал его ни разу, он всегда со мной. Твой Андрей.
   Елена Федоровна упросила Настю дать ей прочитать это письмо. А прочитав, побелела как стена и тяжело опустилась на диван.
   - Вот этого я и боялась,- тихо повторяла она,- он не сможет спокойно смотреть, если кого-то будут обижать или если будет видеть несправедливость. Ему всегда хотелось переделать мир. Он в школе всегда за младших заступался, до восьмого класса постоянно с кем-то дрался за справедливость. Сначала и ему доставалось, он поэтому и пошел на бокс. Но разве он сможет один там что-то изменить, я знала, что ему там не место- в ее глазах стояли слезы.
   - Он сможет изменить, или хотя бы помочь кому-то, кто слабее и не в состоянии за себя постоять - горячо возразила ей Настя, - потому что он настоящий мужчина, за это я его и люблю! Елена Федоровна подняла на нее изумленные глаза. Настя сама немало удивилась, что произнесла эти слова, и что ее голос при этом был тверд.
   Глава 13
  
   Наступило воскресенье четырнадцатое февраля. В доме Горских ожидали к обеду гостей. Елена Федоровна устраивала праздник в честь дня всех влюбленных. С утра на кухне хлопотали всем семейством, даже Николай Федорович был задействован и чистил лук и картошку. Елена Федоровна сервировала стол, Настя то и дело тяжело вставала с кресла и порывалась ей помочь. На первое был айнтопф из баранины с овощами. Это густой суп с мясом и копченостями. Собственно, говоря, такие супы заменяют собой обед из двух блюд. Елена Федоровна очень вкусно готовила такие блюда, то с морковью и печенью, то со свининой и фасолью, то с капустой и грибами. Настя обожала смотреть, как она колдовала на кухне. Даже тетя Нина записывала некоторые ее рецепты, несмотря на то, что сама была прекрасным кулинаром. В глубоком казане тушился цыпленок по- фрейбургски, с грибами и красным вином. Блюда всегда сдабривались большим количеством свежей зелени. На столе в хрустальных вазочках благоухали салатики, а на плоских тарелочках пестрили канапе. Настя впервые узнала, что такое день Святого Валентина. Они с мамой ни когда даже не слышали о таком празднике, и ни кто в школе о нем ни когда не упоминал.
   - Это праздник Любви, понимаешь, Настя. Любовь - это живое, прекрасное, чистое чувство и оно имеет свой праздник. Мы его называем денем рождения любви. И всегда отмечаем в кругу близких людей,- объясняла Насте Елена Федоровна, расставляя на овальном столе гостиной высокие хрустальные бокалы.
   - Помнишь, мать, мы где-то читали, что в третьем веке был такой римский император Клавдий Второй, кажется, так вот он считал, что женатый солдат плохо воюет, мало думает о своем императоре и империи, потому что его мысли заняты любимой и семьей. Так вот, он издал закон запрещающий легионерам жениться. Но запретить любить не может ни один закон!- довольно сказал Николай Степанович.
   -Да,- перехватила его рассказ Елена Федоровна, - конечно помню. Так вот, Настя, был такой священник Валентин, который стал тайно венчать этих солдат с их возлюбленными, потому, что он был очень светлым, добрым человеком, он уже при жизни был святым и к тому же сам был влюблен. Естественно, когда император Клавдий, кажется, Второй, узнал об этом, Валентина казнили. Так появился этот праздник - День всех влюбленных.
   Настя слушала, а сама думала об Андрее. Наверное, этот Клавдий был прав, судя по письмам Андрея, и какое счастье, что сейчас не третий век.
   Первой из гостей приехала Татьяна. Настя очень соскучилась по матери, несмотря на то, что они общались по телефону каждый день.
   - Настюш, доча, не видела тебя десять дней, а ты у меня совсем кругленькая стала!- она потрепала розовую щечку дочери.
   - Да, мама, смешно тебе, я так устала носить этот огромный живот, быстрее бы уже все произошло,- Настя с трудом поднялась с кресла навстречу матери.
   - Всему свое время, здесь, как говориться воля Божья,- сказала участливо тетя Нина.
   Семейство Ремизовых явилось в полном составе и вместе с ними бабушка Андрея.
   Мария Эдуардовна внимательно осмотрела Настю с ног до головы, словно изучала ее потяжелевшую фигуру, затем обняла ее, Настя почувствовала знакомый запах бархатной розы, и поняла что у бабушки такие же духи, как у Елены Федоровны.
   - Скоро уже, милая, совсем скоро! - ласково сказала она и поцеловала Настю в щеку.
   Наталья и Сергей Маликовы немного задержались, потому что Наталья готовила свою фирменную шарлотку, и теперь Сергей гордо держал ее на большом круглом подносе:
  
   -Мы со своим фирменным пирогом, Натуся расстаралась!- широко улыбался он.
   В гостиной витали ароматные запахи резаных фруктов, зеленых огурчиков, запах разлитого по тарелкам айнтопфа придавал пикантности всем остальным и доминировал над ними, словно восклицая: "я здесь самый главный, а вы все - лишь мое приложение!" Насте не хотелось есть, и шевелиться не хотелось, у нее противно ныла поясница, она чувствовала усталость и ломоту во всем теле. Николай Степанович нашел выход из положения:
   - Мы сейчас все устроим, милая ты наша!- с отеческой заботой он подкатил кресло, на котором сидела Настя, и встать с которого у нее просто не было сил, к накрытому столу. Теперь Настя возвышалась на своем кресле во главе стола, как королева на троне.
   - Правильно, отец, Настя у нас сегодня самая главная за столом, ты покушай что-нибудь детка, ты совсем плохо стала кушать,- Елена Федоровна пододвинула поближе к Насте тарелки с салатами.
   - Спасибо, но я не хочу, я так посижу, вот соку попью,- ответила Настя.
   - Интересно, Степаныч, кто у вас будет, хлопец или девка, а? Вы сами-то кого хотите,- весело спросил Петр.
   - Мы будем рады хоть мальчику, хоть девочке, хоть мальчику и девочке вместе,- лишь бы здоровенькие родились, лишь бы все хорошо было,- снова по-отечески нежно и вместе с тем тревожно ответил Николай Степанович и Елена Федоровна кивала головой, вторя ему:
   -Да, да, лишь бы все благополучно завершилось.
   - А вот у наших в Берлине, сестра Эрика, ну ты помнишь, Леночка, в прошлом году дочь родила девочку, так они о том, что девчонка будет уже на пятом месяце узнали. Там есть аппараты такие, ультразвуком просвечивают и видят прямо на экране девочка или мальчик,- сказала Галина.
   - Да, у них нам на западе много чего уже умеют,- ответил Николай Сергеевич.
   - Мы здесь тоже не лыком шитые,- раздался голос Марии Эдуардовны.- А вам точно могу сказать парень у нас родиться, мало того могу сказать, что это будет очень скоро.
   - Да, конечно скоро, у Насти срок ставят девятнадцатого,- ответила Елена Федоровна, на что бабушка отрицательно покачала головой, загадочно улыбаясь.
   - Ну, давайте, мои дорогие, за любовь, за нашу Настю и нашего Андрюшу выпьем,- поднял бокал Николай Степанович и все последовали его призыву, дружно зазвенели хрустальные фужеры.
   Насте же было не до праздника, невыносимо болела поясница, она попросила Елену Федоровну дать ей маленькую подушечку, та быстро спохватилась с места, принесла круглую думку, и заботливо подтолкнула ее под Настину поясницу. Татьяна с умилением смотрела на свою дочь, ее глаза светились счастьем, ведь так приятно матери, когда твоего ребенка, кроме тебя самой еще кто-то любит, еще кто-то искренне заботиться о нем.
  
   - Не надо нам ни какого ультразвука,- поставив бокал сказала Елена Федоровна. Кто даст гарантию, что это не вредно малышу? Да и потом, какая разница, мальчик, девочка, наоборот так даже интереснее, загадочнее, я бы и не хотела заранее знать.
   - А вот я точно знала, что у меня родиться дочь,- сказала Татьяна, - ни минуты не сомневалась, я чувствовала это каким-то седьмым чувством или восьмым, уж не знаю.
   - Я тоже чувствовала, что у меня будет дочь, даже знала, что она будет егоза непоседливая, - весело подхватила Галина. На что Маринка недовольно хмыкнула.
   Вдруг Настя почувствовала сильный удар изнутри, она подскочила как ужаленная, а за ударом последовала такая боль, что все поплыло перед глазами, ноги подкосились, и она буквально рухнула назад в мягкое кожаное кресло. Все соскочили со своих мест, началось какое - то безумное движение по гостиной, она слышала, как Елена Федоровна кричала в трубку: " Срочно, скорую, нам надо в роддом". Мама суетилась рядом с Настей, то поправляла подушку, то зачем то перебирала ее косу, то гладила по голове. Маринка, радостно носилась по гостиной с криками: "Началось, скоро я стану тетей!" Николай Степанович то спешил за женой, то подбегал к Насте, то принимался закуривать, хотя Настя ни когда не видела его с сигаретой, но перехватив строгий взгляд жены, так и не закурил, сел за стол налил себе целый бокал коньяку и выпил его залпом, его примеру последовали остальные мужчины. Только Мария Эдуардовна была спокойно, она сложила белые руки на груди и с легкой улыбкой все понимающего человека наблюдала за остальными. Насти не было сил реагировать ни на что. Потому что за первым ударом через несколько минут последовал второй, затем третий, она принималась терять сознание, это всегда случалось с ней, когда было очень больно или очень плохо, но новые и новые удары возвращали ее к действительности. "Я подарю тебе сегодня жизнь, мой мальчик, еще немного потерпи, и не бей так больно свою маму", - повторяла она про себя, одной рукой придерживая живот, другой гладя раскалывающуюся от боли поясницу.
   Наконец, Настя измученная безумной болью, сидела в карете скорой помощи, моля Бога, что бы это все побыстрее закончилось. Гости все было собрались ехать с ней в роддом, но врач разрешила сесть в машину только Татьяне и Елене Федоровне. Вечером того же дня Настя благополучно явила на свет замечательно сына.
  
   Она была счастлива! Такого ощущения счастья еще не было в ее жизни. Сейчас оно было осязаемым, реальным. Его можно было качать на руках, целовать, с умилением разглядывать его маленькую красивую мордашку, наблюдать, как он улыбается во сне, вдыхать его нежный запах, кормить его грудью, менять ему пеленки. Маленький, теплый сверточек, звонкий крик которого она безошибочно распознавала среди десятка таких же орущих, требующих обеда малышей, с момента появления на свет стал счастьем. Вместе с ним родилось и накрыло ее с головой неведомое доселе чувство, когда на глаза наворачиваются слезы умиления и радости при виде своего сокровища, она обожала его, она тревожилась за него, она боялась выпускать его из рук даже на минуту. И еще, родившееся счастье было точной копией ее любви: малыш родился абсолютной копией своего отца. Впервые увидев его, родители Андрея от умиления рыдали друг у друга на плече. Елена Федоровна взяла на работе бессрочный отпуск и сама полностью занималась внуком. Насте приносила только кормить. И то сама при этом всегда сидела рядом и не спускала с малыша глаз. Каждый вечер в гостиной на табуретки ставили детскую ванночку, наполняли ее водой, разводили до розового цвета марганцовкой, мерили температуру и начинался священный ритуал купания маленького Андрюши. Дед держал его крохотную головку в своих ладонях, причем он так волновался при этом, что его собственная голова покрывалась маленькими капельками пота, а Елена Федоровна маленькой мягкой губкой, нежно касалась розовой кожицы малыша, приговаривая: "ты наш родной, ты наш сынок, ты наша радость"
   Татьяна, после выписки Насти и внука из роддома, поначалу каждый день приезжала в дом Горских. Она нашила пеленок, распашонок, чепчиков. Она тоже была готова взять отпуск и помочь Насте с малышом. Но Горские окружили маленького Андрея таким плотным кольцом, что даже Насте доступ к собственному ребенку был ограничен.
   - Милая, не надо его так часто брать на руки, он привыкнет и не будет спать в кроватке,- наставляла Настю свекровь,- сама же, тем не менее, не спускала его со своих рук, даже когда малыш крепко спал.
   -Милая, не надо твоей маме каждый день к нам приезжать, ведь зима, кругом инфекция, можно навредить малышу,- Настя хотела было возразить, что ее мама и инфекция - разные вещи, но свекровь, сверкнув глазами, дала понять, что спорить бесполезно.
   - Настенька, ты должна выпивать в день не менее литра яблочного сока и есть орехи не менее стакана в день, тогда молочко будет сытным и вкусным, - наставляла ее свекровь, ставя перед Настей поднос с соком, орехами. В доме постоянно что-то парилось, варилось, тушилось специально для Насти, вернее, что бы молоко было жирным и вкусным, что бы малыш рос сильным и здоровым. Настя и тетя Нина наглаживали горы пеленок и марлевых подгузников, чепчиков и распашонок, причем Елена Федоровна зорко следила, что бы шовчики были тщательно разглажены, потому что иначе они будут натирали нежную кожу малыша. Через неделю после выписки из роддома Настя приступила к занятиям в институте. Водитель Николая Степановича каждый день во время большой перемены, увозил ее домой, и она кормила Андрюшу, обедала сама и водитель увозил ее обратно на занятия. К неописуемой радости Насти через месяц после рождения сына от Андрея пришло письмо.
  
  
  
   01 марта 1988г
  
   Здравствуй, любимая Настенька! Здравствуй, родной мой сынок!!!
   Любимая, получил от родителей радостное известие, что у нас с тобой родился сын! Ты у меня просто молодец, родная моя, я и хотел сына. Спасибо тебе за него, спасибо, что назвала его Андреем. Невыносимо хочу домой, я должен быть с вами, ты прости, что страдаешь без меня. Я вернусь и заглажу свою вину, обещаю. Мы ни когда больше не будем разлучаться. Мне присвоили звание сержанта, и теперь я заместитель командира взвода, поэтому я теперь чаще бываю на полигоне, готовлю танки к стрельбе или вождению. Здесь уже немного чувствуется приближение весны, снега очень мало, вернее его почти нет. Ветра здесь злые холодные, днем уже жарко, ночью холода пробирают до костей. Получил твою фотографию с сыном. Ты у меня такая красивая, ты как Мадонна с младенцем. Береги его, родная, и себя береги. Целую твой образок, смотрю на него, словно тебя вижу с сыном. Я здесь молюсь за вас, я вас очень люблю. Высылаю тебе свою фотографию, это мы на полигоне, видишь еще зима, а снега совсем нет, горы стоят голые, на них деревья не растут, и снег не ложиться. Толи дело у нас в Горном, помнишь Настена, как нам было хорошо на нашем озере, мечтаю оказаться там вновь. Поздравляю тебя и маму с международным женским днем 8 марта, письмо как раз к празднику придет. Жаль в отпуск не смогу приехать, но ни чего, мы все равно скоро будем вместе. Целую, люблю. Твой Андрей.
  
   Настя целовала черно-белую фотографию, на которой ее Андрей сидел на танковой броне в шлемофоне с автоматом в руке, левая рука была вскинута вверх в приветствии. Он широко улыбался, но Настя и родители отметили, что Андрей очень изменился, повзрослел и был мало похож на красивого кудрявого юношу, которого они провожали в армию летом прошлого года : лицо загорелое и обветренное, не смотря на улыбку, глаза серьезные и усталые. Настя очень волновалась, что Андрей так редко писал, все-таки Монголия это же не Афганистан, там нет войны, там тоже в конце-концов советская власть. Но на все свои сетования сама себя успокаивала, что он наверняка на полигоне, там нет почты, он теперь сержант и у него много обязанностей, и что если бы он мог, он непременно писал бы ей чаще. И еще она безумно хотела, что бы Андрея отпустили в отпуск, хоть на недельку. Как она хотела, что бы он увидел наконец сына, как хотела обнять его, прижаться к его груди. Она снова и снова вглядывалась в фотографию, целовала ее, разговаривала с ней, нечаянно уронила на нее несколько слезинок, которые оставили на ней мутные следы, потом ругала себя за это и обещала себе прекратить реветь. Она должна быть сильной, она должна наконец начать сама заботиться о сыне, учиться и заставить себя пережить оставшийся год, всего один год, нет еще целый год без него.
  
   Глава 14
  
   Почтальонка Валентина Серова двадцать лет отработала в центральном почтовом отделении и очень любила свою работу. Она всегда с удовольствием разносила почту в дома на своем участке, особенно любила носить заказные письма, поздравительные телеграммы и открытки. В дом Горских она ходила с особенным удовольствием. Здесь всегда с нетерпением ждали ее, ей доставляло огромную радость приносить сюда письма и видеть благодарные и счастливые лица Насти и родителей Андрея. Настя часто каждый день, в одно и тоже время гуляла с ребенком во дворе, ожидая ее, и всякий раз, получив письмо от Андрея, радостно говорила пускающему пузыри малышу: "Смотри, Андрюшенька, нам от папы письмо!"
   В это промозглое, дождливое майское утро почтальонка долго стояла перед белыми воротами дома Горских, не решаясь нажать на звонок. Она стояла пять минут, десять, пятнадцать. Она смотрела на окна дома, света нигде не было, значит люди еще спали, было семь часов утра. В туфлях уже хлюпала вода, ее зонтик был беспомощен против сильных ливневых потоков, которые испускало серое небо, в сопровождении зловещего грома и сверкающей молнии. Она все же нажала на звонок. Через несколько минут хозяин дома, накрывшись брезентовым плащом, подбежал к воротам. Она протянула телеграмму через открытые им створки ворот и отвергнув движением головы его приглашение пройти в дом, и даже забыв дать ему расписаться в квитанции, резко повернулась и быстро пошла прочь. Он удивленно посмотрел ей вслед и спрятав телеграмму под брезентом бегом поспешил в дом.
   Маленький Андрюша плохо спал в ту ночь, то ли реагировал на плохую погоду, толи у него болел животик, но измученная Елена Федоровна под утро передала его на руки Насте, и к всеобщему облегчению малыш довольно быстро заснул на руках у матери.
   Настя тоже заснула вместе с ним, вернее забылась тяжелым сном: перед глазами плыли черные тучи, извергавшие страшный грохот и огонь. Она убегала от них, пряталась и пыталась спрятать своего маленького сына, она знала, что если они догонят ее, произойдет что-то страшное, что - то мучительное и ужасное. Сквозь сон она услышала крик, истошный, нечеловеческий, затем послышался какой-то грохот, который исходил снизу из гостиной. Настя тяжело поднялась с кровати, посмотрела на сынишку, он тихо сопел во сне. Она накинула халат и стала спускаться по лестнице вниз. Пройдя половину ступенек, она остолбенела от открывшейся ей внизу картины: Николай Степанович в ночной пижаме, вытянувшись во весь рост лежал на мокром брезентовом плаще, почти у самой входной двери. Елена Федоровна сидела перед ним на коленях и неестественно качалась всем телом вперед-назад, издавая при этом нечеловеческие звуки. Ее волосы были растрепаны, глаза казались стеклянными. Настя стремглав слетела с лестницы, в ужасе подбежала к ним и тут увидела в застывшей руке свекрови белый лист телеграммы.
   Она осторожно вытянула листок из ледяных рук свекрови:
   " Уважаемый Николай Степанович. С прискорбием извещаем Вас, что Ваш сын гвардии сержант Горский Андрей Николаевич погиб при исполнении воинских обязанностей. О времени прибытия гроба будет сообщено дополнительно". Гвардии полковник А.Б. Шилов. Фергана, 25 мая 1988год".
   "Какая Фергана, ведь Андрей в Монголии? - мелькнуло в голове. - Как это он погиб? Он не мог погибнуть, этого просто не может быть" Она хотела крикнуть во весь голос, распластавшимся на полу родителям:
   " Перестаньте, как вы можете, это какая-то ошибка, он не мог погибнуть, это не он!" Но здравый смысл змеей вползал в сознание, отбирая силы, затмевая белый свет. Нет, не ошибка... Вот почему он так редко писал после учебки, вот почему им ни как не удавалось вызвать его в отпуск, он обманывал, что служит в Монголии, он не хотел их расстраивать. Но все равно, он не мог погибнуть, Бог не может быть таким жестоким, она же так просила Его беречь Андрея, она же так молила Его, она же так верила Ему. Он не мог ее не слышать. Настя свернула телеграмму и подошла к свекрови, помогла подняться с пола и уложила ее на диван, затем накрыла пледом ее ледяное тело. Елена Федоровна, не переставая издавать мучительные звуки, дрожала всем телом и не реагировала ни на что. Затем Настя, на ватных ногах подошла к свекру, наклонилась над ним, он был без сознания. Настя, как сомнамбула передвигаясь по гостиной, взяла со стола графин с водой, набрала в рот воды и брызнула на него. Он вздрогнул, издал какой-то страшный звук и немного приоткрыл глаза. Настя потрепала его по щекам, наблюдая одним глазом за свекровью, которая перестала стонать и странно притихла. Настя поняла, что теперь она потеряла сознание. Она опять набрала в рот воды, медленно подошла к свекрови , и брызнула воду на нее. Та почти не реагировала, только белая щека немного дернулась и снова неподвижно застыла. Настя медленно подошла к телефону, почему- то ноги совсем не гнулись в коленях, идти было трудно и больно. Она взяла трубку и набрала маме. Телефон дома не ответил. Значит мама у дяди Саши, а у него нет телефона. Тогда она набрала Тамарке, и услышав сонное : "Алло, слушаю", упавшим тяжелым голосом произнесла:
   - Том, у меня Андрей погиб. Приезжай, тут все лежат... Трубка выскользнула из рук. Вдруг стало холодно, словно лютая зима вернулась среди мая, и ледяной ветер, распахнув окна, ворвался в гостиную, превращая в мертвый лед все и всех на своем пути.
   Тамара действительно примчалась через полчаса и нашла двери в доме открытыми настежь. Она привезла маленькие бутылочки с карвалолом, валерианой, валокордином и тут же бросилась отпаивать лежавшую неподвижно Елену Федоровну. Но, оценив ситуацию, поняла, что не справиться сама и вызвала скорую помощь. Через некоторое время она дозвонилась Татьяне, видимо та зачем-то приехала домой, и Татьяна срочно примчалась к дочери, уже с зареванными глазами. Увидев мать, Настя, до сих пор не проронившая не слезинки, начала рыдать. Потом прибежали, увидев у Горских машину "Скорой помощи", соседи. Дом стал наполняться людьми. Тамара проводила "Скорую", убедившись, что госпитализировать ни кого не надо, и что Елене Федоровне после каплей и укола, который ей поставил врач, стало немного лучше.
   Все ходили со скорбными лицами, утешали родителей, причитали, женщины плакали. Чуть позже приехали Ремизовы, за ними Ольга с Иваном. Следом за ними приехали из деревни родной брат Николая Степановича Александр с женой. Николай Степанович, немного оправившись от потрясения, нервно ходил взад- вперед с почерневшим лицом и совершенно пустыми глазами. Он вызвал по телефону машину и из обрывков его разговоров с Петром и Александром Настя поняла, что они решили поехать в военкомат, что бы выяснить, что произошло и разобраться что к чему. Маленький ручеек надежды блеснул в ее голове: может еще все не так, может это все ошибка. Настя покормила сына, мама все время сидела рядом, держась за ее руку.
   - Насть,- тихо произнесла Татьяна, когда Настя уложила сына после кормления, -что теперь будет, а? Крупные слезы текли по ее щекам, Настя с удивлением отметила , что мама как-то вдруг постарела или похудела или то и другой вместе. Она также разглядела седые волосинки в ее голове. Настя обняла хрупкие плечи матери и гладя ее по голове сказала:
   - Все образуется, мамочка. Все будет хорошо. Она почувствовала, как мать сильнее прижалась к ней, почувствовала, как дрожит ее тело и стала утешать маму, продолжая гладить и вытирать бегущие ручьями слезы с ее лица.
   Оставив маму в комнате с Андрюшей, Настя спустилась вниз. Там стоял стон, казалось, что стонали даже стены: причитающие и плачущие соседи, родственники, все попеременно обнимали убитую горем Елену Федоровну, отчего та принималась снова и снова стонать и рыдать пуще прежнего. Настя почувствовала, как волна гнева поднимается в ней, как ей не хватает воздуха, как мучительно отвратительно все, что здесь происходило. Она встала посреди гостиной, окинула всех взглядом и крикнула что было сил:
   -Прекратите, хватит, еще ни чего не ясно! Прекратите его оплакивать, он жив, слышите, он жив! Он жив!- упавшим голосом произнесла она в последний раз и почувствовала, что слабеет. Тамара подхватила ее сзади и усадила на диван. Сквозь пелену и туман Настя слышала горькое в свой адрес: "Бедная девочка, бедная девочка". Затем приехал Николай Степанович с Петром и Александром. По их лицам все поняли, что надеяться не на что, и дом снова содрогнулся от стонов и слез. Настя стала задыхаться, она ловила воздух губами как выброшенная на берег рыба, она хотела что-то сказать, крикнуть, но голоса не было, воздух не проникал в легкие. Она вскочила на ноги и бегом бросилась из дома на улицу. Она бежала что было мочи. Словно хотела убежать от того ужаса, который настиг ее. Бежала, не зная куда, не разбирая дороги, тапочки слетели с ног, она босая неслась по камням, по асфальту, разорвав в кровь стопы, но не чувствуя при этом боли. Наконец она окончательно выбилась из сил и поняла, что очутилась на железной дороге, это примерно в двух километрах от их дома. Она шла, падая и снова подымаясь по мокрым скользким шпалам, растрепанная коса намокла под дождем, стала тяжелой и больно стегала ее по ногам. Но она не останавливалась. Она боялась остановиться, как будто кто-то или что-то страшное и ужасное преследует ее и может настигнуть, если вдруг она остановиться. Но силы все же оставляли ее, ноги не слушались. Холодный дождь хлестал ее хрупкое измученное тело, вокруг стоял противный шум от шлепавшей по лужам воды и грохочущего неба. Настя почувствовала, как земля задрожала под ногами, это содрогание становилось все сильнее и сильнее, что- то заставило ее оглянуться. Прямо на нее со страшным грохотом неслось нечто черное и огромное с двумя горящими глазами. От ужаса она даже присела на месте, но в тот же миг ее осенило: это поезд! Поезд, ну вот и спасение! Надо просто постоять еще не много и не будет всего этого кошмара. Надо подождать чуть-чуть и она встретиться с Андреем и спросит Там его, как он мог ее оставить, как он мог? Она упрямо смотрела в желтые глаза летящего на нее поезда, ее губы улыбались, она поднялась, раскинула руки, как будто приготовившись к полету. Поезд был уже совсем близко и сквозь пелену дождя Настя разглядела искаженное ужасом лицо машиниста, тщетно пытавшегося остановить состав. Вдруг молния прошила все ее тело, она на мгновенье но, тем не менее, очень отчетливо увидела перед собой лицо Андрея, в тот же миг она сделала шаг в сторону, и состав пронесся мимо, отшвырнув ее волной на несколько метров от дороги и бросив в холодную скользкую грязь.
   Она отчетливо видела его глаза, она не могла ошибиться: таких глаз больше ни у кого на свете нет. Они были лучистыми, светлыми, добрыми, нежными. Они говорили ей: "вставай милая, я с тобой, вставай, не бойся ни чего". Ах, как ей было хорошо смотреть в его глаза, как хотелось следовать за ними, подниматься вслед, птицей лететь туда, где вокруг синева, где всегда светло и где так близко солнце. Она очнулась, открыла глаза и увидела над головой небольшое озеро совершенного чистого, ослепительно голубого неба в обрамлении черных ревущих облаков, и в этом озере купалось солнце! Его лучи ласкали лицо, согревали, придавали сил. Она медленно поднялась, оглянулась: вокруг ни души. Сознание вернулось к ней и мозг заработал, сбросив тяжелую пелену: "Я верно сошла с ума? Что я здесь делаю, мне надо домой, там Андрюша, он может проснуться и плакать, мне надо домой, домой. Андрей... Андрей жив! Жив и все, теперь я это точно знаю, что бы там не говорили ". Она шла вдоль дороги, маленькая, грязная, промокшая насквозь. Дождь постепенно стихал и вскоре совсем прекратился. Она шла медленно, но с каждым шагом все увереннее ступая босыми ногами по мокрой траве, постепенно ускоряя шаг, распрямляя плечи. Она шла домой к сыну, она нужна ему и он очень нужен ей. Подойдя к белым воротам, она остановилась и немного подумав решила, что не следует ей в таком виде появляться в доме. Настя незаметно пробралась к бане, там переоделась, привела себя в порядок. Расплела косу и вымыла голову в тазу, баню топили вчера, поэтому вода в баке была еще теплой. Настя сняла с себя грязную, вымокшую одежду, и накинула белый махровый халат свекрови, который висел в предбаннике, здесь же нашла ее банные тапочки. В таком виде с распущенными волосами, которые уже подсыхали и поэтому принялись блестеть и переливаться всеми оттенками золотого цвета, в белом халате и розовых тапочках она вошла в дом. В гостиной было темно, почему то ни кто не догадался включить свет, или раскрыть шторы, она остановилась на пороге, послушала: вокруг стоял зловещий гул, волна страха и горя снова стала подкрадываться к ней. Она прошла в гостиную, гул затих, Настя почувствовала на себе изумленные взгляды, она подошла к окну и распахнула тяжелые портьеры, гостиная тот час налилась ярким дневным светом:
   - Что в темноте то сидите,- безразлично сказала она и направилась вверх по лестнице. Пройдя несколько ступенек, она остановилась, окинула взглядом присутствующих, которые продолжали недоуменно смотреть на нее. Здесь были соседи, родственники, друзья, знакомые, все со скорбными лицами, женщины с носовыми платками, мокрыми от слез.
   -Не шумите тут сильно, Андрюшу разбудите,- тихо сказала Настя и продолжила медленно подниматься по ступенькам. За спиной раздался шепот, она разобрала как кто-то сказал: Да, жена найдет себе другого, а мать сыночка ни когда". "Дураки,- подумала она, - он жив и он вернется, я это точно знаю!"
   Четыре дня с того страшного утра, которое перевернуло дом Горских прошли в одном скорбном, тяжелом напряжении. Четыре дня не прекращающегося кошмара, мучительного ожидания "прибытия гроба с телом", так было сказано в следующей телеграмме. Елена Федоровна уже не плакала, ни чего не говорила, ни чего не делала. Она лежала в спальне на кровати, молча, по большей части с закрытыми глазами, не реагируя ни на что. Все попытки Николая Степановича и тети Нины накормить ее бульоном или напоить чаем с молоком, как она любила, были тщетны. Ее белое лицо слилось с белоснежными подушками и простынями. "Как спящая красавица", думала Настя, глядя на нее. Настя часто заходила к ней в комнату, с Андрюшей на руках, только услышав гуление малыша, свекровь немного оживала и бирюзовые озера ее глаз наполнялись слезами. По просьбе Насти Николай Степанович на следующий день, после получения страшного известия, попросил родственников и друзей прекратить паломничество в их дом. Он согласился с Настей, что причитания родственников еще больше тревожат Елену Федоровну, и что у Насти от этого всего может пропасть молоко. Настя также попросила маму не приезжать до похорон. Татьяна наоборот хотела оставаться рядом с дочерью в такие тяжелые дни, она даже предложила Насте переехать с Андрюшей домой, но Настя наотрез отказалась, заявив, что она дома, и что мама ей не только не поможет, постоянно плача и причитая, а наоборот будет еще больше тревожить ее сердце и сводить с ума. Татьяна, хоть и нехотя, но уступила просьбе дочери.
  
   С раннего утра в дом Горских шли люди, несли венки подвязанные черными траурными лентами и цветы. Настя выходила из своей комнаты на втором этаже к лестнице и наблюдала, за тем, что происходило в гостиной. Она видела, как в дом вошли несколько представительных мужчин в черных костюмах и галстуках, а с ними чопорные женщин со скорбными лицами. Эти люди держались одной группой около маленького лысенького толстяка: это было все руководство завода во главе с директором Владимиром Петровичем. Вскоре появилось несколько человек в военной форме- представители военкомата во главе с самим военкомом. Настя не выпускала малыша из рук. Татьяну она попросила быть внизу вместе со всеми. Маринку попросила, что бы та не пускала к ней наверх ни кого, она не хотела ни с кем разговаривать. Настя то и дело подходила к портрету Андрея, подолгу смотрела на него: "Я не верю, слышишь, родной мой, я не верю", шептала она. Елена Федоровна сидела в кресле у окна в черном атласном платье, сшитом специально для похорон, на голове был черный гипюровый платок. На женщинах, которые были родственницами Горских, были надеты такие же платки. К Елене Федоровне поочередно подходили люди, обнимали ее за плечи, некоторые касались губами ее щек, она сидела как снежная королева на ледяном троне, бледная, со стеклянными глазами, ни живая, ни мертвая. Николай Степанович с нескрываемой тревогой смотрел на жену, сам он осунулся, глаза были красными от слез. Настя подошла к окну и увидела, что во дворе также много людей. Ворота были открыты настежь и люди все заходили и заходили в них. Ее тело ныло и болело, она с самого утра ни как не могла заплести косу, волосы путались и не слушались. Ее лихорадило, воздуха не хватало, руки дрожали. Только когда она брала сына на руки, дрожь прекращалась, только когда Андрюша был на руках, ее переставало трясти. Умом она понимала, что произошло что-то ужасное, что горе пришло в этот дом, что бы остаться здесь навсегда. Она понимала, что жизнь для нее закончилась, потому что Андрей и был ее жизнью. Она осознавала весь ужас и кошмар происходящего, но сердце ее молчало, она ни чего не чувствовала! Настя сама себе удивлялась: как она, способная потерять сознание, увидев сбитую на дороге кошку, в этой смертельной для себя ситуации оставалась относительно спокойной. Но сейчас она боялась, безумно боялась, скоро внесут гроб и вдруг в гробу действительно будет Андрей, что тогда делать, как тогда жить? Настю мутило, при мысли об этом, она боялась спускаться вниз, она хотела закрыться на замок в своей комнате, выпрыгнуть в окно вместе с ребенком и убежать отсюда, куда глаза глядят.
  
   В комнату вошла Маринка, было видно, что она много плакала:
   - Насть, я посижу с Андрюшей, спустись вниз. Военные сказали, что сейчас привезут Андрея, - сказала она, продолжая всхлипывать. Настя отрицательно покачала головой, сильнее прижимая к себе Андрюшу.
   -Я не пойду, я не вынесу все это, у меня молоко пропадет и нечем будет кормить сына, я...Но Маринка грубо прервала ее:
   - Надень черное платье, которое тебе купили на похороны, и иди вниз,- в ее голосе прозвучал металл, глаза гневно сверкнули. Но через мгновенье из них покатились слезы:
   - Насть, ты должна спуститься, ты обязана быть там со всеми. Я понимаю, что тяжело, но ты иди, пожалуйста.
   -Хорошо, - обреченно сказала Настя,- но это ужасное платье я не за что не надену, нет ни за что. Маринка окинула ее взглядом, на Насте были черные брюки и темно зеленая кофточка,- ладно иди так, - сказала она.- Платок надень, надень, я тебе говорю.
   Настя покрыла голову черным платком и на полусогнутых ногах спустилась по лестнице вниз. К ней сразу подошла мама и Тамара. Увидев их зареванные лица, Настя тоже не удержалась от слез.
   Потом начался кошмар. Никогда в жизни она не видела такого кошмара. Было девять часов утра. В гостиную вошли четверо молодых солдат в военной форме с автоматами в руках со скорбными лицами и пустыми глазами. Они встали по углам стоящего посреди гостиной массивного стола, на толстых низких ножках, непонятно откуда взявшегося. А потом еще несколько солдат под всеобщие страшные крики и стоны внесли цинковый гроб- большой серый прямоугольный ящик, который положили на этот стол. Тотчас гроб накрыли белым гипюром, поверх гипюра накрыли красным флагом с серпом и молотом. На гроб поставили фотографию Андрея в черной рамке с черной ленточкой в углу. Настя не видела раньше такой фотографии, на ней Андрей в форме и танкистском шлемофоне но в то же время фотография показалась ей знакомой. Рядом с фотографией на красной бархатной подушечке блестела медаль "За отвагу". Настя, едва проморгавшись от слез, с ужасом и недоумением смотрела на происходящее. "Где мой Андрюша, в этом страшном ящике? Нет, нет, нет, этого не может быть". Но похоже все вокруг не сомневались, что это Андрей. Люди рыдали и стонали, женщины кричали в голос, Елену Федоровну под руки подвели к гробу и она, распластав руки, как крылья раненая птица, упала сверху на гроб, задыхаясь в страшном крике. Николай Степанович с черным лицом опустился перед гробом на колени, обхватив его руками, его тело содрогалось в страшных конвульсиях. Рыдали люди, стонали стены, окна, пол, дом, все оплакивали ее Андрея. Ее сердце то бешено колотилось, то наоборот останавливалась и переставало биться, но она не принимала то, что происходит, она не верила и не чувствовала, что в этом страшном ящике ее Андрей. Они с Андреем незадолго до его ухода в армию ходили в кино в стереосалон. Там выдавали специальные очки, и надев них было полное ощущение, что ты сам находишься внутри экрана и являешься участником событий. Это было впечатляюще, волнующе, но это была иллюзия, обман зрения. Вот и сейчас, Настя испытывала те же ощущения: все происходящее безумно мучило и тревожило ее, причиняло страшную боль, но она не верила, что все это правда, что все это происходит с ней. Надо было только снять очки и все это кончиться, но пока, подчиняясь всеобщему кошмару и страданию, ее организм включил свою защитную функцию, и Настя потеряла сознание. Ее унесли наверх в комнату, мама и Тамара привели ее в чувства с помощью нашатыря. От мамы и подруги Настя услышала, что Андрея так и похоронят в этом цинковом гробу, открывать его запретили, несмотря на все влияние, которое пытался оказать Николай Степанович.
   Начав немного соображать, Настя спросила, глотая слезы:
   - Так что, мы его не увидим?
   - Насть,- военком говорил Николаю Степановичу, ну когда еще гроб не внесли, что тело сильно обгоревшее и принародно открывать его нельзя. Настю снова стало трясти и колотить. Татьяна тем временем переодевала Андрюшу, потому что он проснулся и теперь недовольно кряхтел в мокрых ползунках.
   - А где они его откроют, если принародно нельзя?
   - Не знаю, может вообще не откроют, военком сказал, что Андрей погиб еще 15 мая, то есть уже две недели прошло, сейчас лето, сама понимаешь,- Тамарка запнулась и замолчала. Мысли лихорадочно закрутились в Настиной голове: она что, должна поверить всем этим людям, которые говорят, что это Андрей, но этого никто не увидит, даже родители, а самое главное она? Она все жизнь верила только тому, что могла увидеть, потрогать руками, ощутить, и еще она верила в сказки, но они все со счастливым концом. Но верить чужим людям на слово, пусть даже если на них форма и погоны, просто поверить на слово, что в ящике, который они внесли в дом лежит ее Андрей, ее муж, отец ее сынишки, что в этом ящике лежит сама ее жизнь, которую через несколько часов увезут и закопают в землю, она не могла. Она почувствовала даже некоторое облегчение от этой новости, ведь никто не видел, что там Андрей, а эти люди могли что-нибудь напутать. Она уже где-то слышала об этом, такое бывает. Насте неожиданно стало легче дышать, она встала с кровати, поправила платок на голове, и ни чего не говоря маме и Тамаре, направилась вниз.
   Вокруг стола на котором стоял гроб поставили стулья и люди поочередно садились на них, со слезами и скорбью смотрели на фотографию Андрея, Настя только сейчас поняла откуда взялась эта фотография. Она вспомнила, как в одном письме, которое пришло зимой, Андрей прислал фотографию, на которой был он, в этой форме и в этом шлемофоне и еще двое парней. Андрей писал, что это экипаж его танка. Так вот сейчас в рамке была та сама фотография Андрея, только без других парней. Настя побежала вверх по лестнице, влетела к комнату и достала из стола письма Андрея. Тамара и мама удивленно смотрели на нее. Она быстро перебрала все письма и нашла то самое, в котором была фотография. Потом она достала альбом и пролистав несколько страничек выдернула из ячеек ту самую фотографию. Она быстро пробежала глазами по письму. Вот нашла, Андрей писал: " Настена, высылаю тебе фотографию, это нас сразу после учений сфотографировали. Это экипаж моей машины боевой. Слева Леха Михеев- механик водитель он из Красноярска, а справа от меня Стас Антонов- оператор - наводчик, он из Новосибирска, ну а посередине я -командир танка, гвардии сержант и твой муж, родная". Настя, вытирая нахлынувшие слезы, внимательно всмотрелась в лица парней. Нет, ни кто из солдат внизу не походил на них. Почему ни кого из них здесь нет? Она решила, что непременно должна выяснить, где эти парни и как сними связаться и поговорить о ее Андрее.
   -Насть, мы пойдем вниз, а ты покорми ребенка, он капризничает,- сказала Татьяна и они с Томой вышли из комнаты. Настя взяла на руки малыша, он довольно улыбнулся, повернул головку на бок и стал требовательно искать мамкину грудь.
   - Сыночек ты мой маленький, как хорошо, что ты ничего еще не понимаешь,- Настя сильнее прижала к себе ребенка и стала неистово целовать его нежное личико. Андрюша недовольно нахмурил бровки и приготовился было заплакать, но получив желаемое, мирно зачмокал губешками, лукаво глядя бирюзовыми глазками на мать. Вскоре, хорошо покушав, он тихо заснул, сытый и довольный, улыбаясь краешком маленьких губ. Настя спустилась вниз.
   Николай Степанович, немного придя в себя, о чем-то разговаривал с военными. Рядом с ним, стоял серьезный и строгий директор завода и тоже что-то говорил военным. Настя подошла и встала рядом.
  
   - Не понимаю, это дикость какая-то, вы лишаете родителей возможности попрощаться с сыном, я намерен позвонить главе города и санэпидемстанции, и получить разрешение распаять гроб,- решительно говорил военкому директор завода. Николай Степанович кивал головой, смахивая слезу и с надеждой глядя на директора.
   -Владимир Петрович, мы уже связывались с санэпидемстанцией и получили четкие указания на этот счет. Николай Степанович, поверьте мне, старому военному, вы не узнаете своего сына, прочтите заключение, которое мы вам привезли: у Андрея ожоги четвертой степени, 98 процентов тела сгорело. И потом сегодня четырнадцатые сутки, тело везли в самолете, а потом в обыкновенном грузовом вагоне, вы представляете себе, что это такое? Я лично выражаю вам свое соболезнование, я понимаю ваше горе, ваш сын- герой, он погиб как герой, приняв бой. Командование наградило его медалью "За отвагу", он слегка запнулся, к сожалению посмертно. Алексей Михеев тоже представлен к награде, только вручить пока не представляется возможным. Они вдвоем двадцать восемь боевиков уничтожили, и дали отойти нашим, тем самым сократили потери. Настя почувствовала, что пол уплывает из под ног, но усилием воли заставила себя стоять:
   - Извините, я ни чего не понимаю, какой бой?- тихо спросила она.
   Николай Степанович обнял Настю за плечи и представил военкому и директору завода.
   -Это Настенька, жена нашего сына и мама нашего внука. Настена, я тебе потом все объясню, не надо сейчас милая,- тихо просил он.
   - Нет, пожалуйста сейчас, я не вынесу неизвестности больше ни минуты,- настойчиво и вместе с тем умоляюще сказала Настя.
   - Примите наши искренние соболезнования, -почти одновременно сказали военком и директор,- ваш муж,- продолжил военком,- погиб при исполнении интернационального долга в Афганистане. Я уже понял, что он не писал вам об этом, наверное правильно, ведь у вас совсем маленький ребенок, он не хотел вас расстраивать, так многие солдаты делают, сами под пулями ходят, но родных не тревожат. Это настоящие мужчины, таким был и ваш супруг. Командование представило его к награде за личное мужество и отвагу в бою.
   - Я что, так и не увижу его?- Настя не узнала свой голос, он был каким-то глухим, как из подземелья.
   - Я уже все объяснил, впрочем, подождите минутку. Он отошел и вскоре вернулся с другим военным.
   -Это лейтенант Лиднев, он тоже шел в той колонне, он вам все расскажет. Довольно молодой лейтенант, с красным обветренным лицом и очень серьезными печальными глазами, опустил голову, подумал о чем-то секунду- другую и подняв глаза на Настю, стал говорить:
   - Пожалуйста, примите мои соболезнования. Он снова немного помолчал. Мы шли колонной из Джелалабада, моджахеды знали, что мы выводим войска и эта колонна шла к границе. Обычно они не стреляют, но здесь была провокация, кто-то с той стороны открыл огонь, колонну обстреляли. Последний танк подбили гранатой, и отбили огнем от остальной колонны, танк загорелся. Экипаж покинул машину и принял бой. Потом наши "Грады" ответили, но когда все прекратилось, выяснилось, что у нас потери. Наводчик замыкающей машины убит, механик- водитель пропал без вести, там это значит, что его забрали в плен, хотя очевидцы сказали, что он был сильно ранен и скорее всего тоже погиб. А Андрей остался в горящем танке и стрелял, по их позициям до последнего, - он запнулся,- пока был жив.
   - Может это был не Андрей? - произнесла Настя слабея.
   - При нем был его личный жетон ... простите. Он снова опустил голову.
   - А образок серебряный был при нем "Знамение Божьей матери?"- дрожащим голосом спросила она. Лейтенант растеряно посмотрел на нее:
   -Не могу сказать, мне об этом не известно, простите.
   -А жетон, покажите мне его жетон,- попросила Настя.
   К ее удивлению свекор протянул ей в ладони пулю, довольно маленькую, блестящую, медного цвета. Настя ни чего не поняла.
   - Вот он, жетон Андрея, - сказал свекор и трясущимися руками, пальцы явно не слушались его кое-как снял крышечку у пули. Затем перевернул пулю и на его ладонь выпала скрученная трубочкой крохотная бумага. Он протянул ее Насте. Настя аккуратно развернула бумагу. Мелкими буквами на ней было написано: " Гвардии сержант Горский А.Н. в/ч 85388". Это был почерк Андрея. Настя нащупала стену за спиной и прильнув к ней, что бы не грохнуться на пол, потихоньку пошла к лестнице. Мама помогла ей подняться наверх, уложила ее в кровать.
   - Мама, что теперь делать?- произнесла она, глотая слезы,- это Андрей, они все говорят, что это Андрей.
   В комнату вошла Тамара с ней Марина, та взволнованно сказала:
   -Там бабушку увези на "Скорой", говорят похоже на инфаркт, и Елене Федоровне сделали укол, она чуть живая сидит у гроба. Это невозможно выносить, я уже тоже падаю, это ад какой-то. Она подняла глаза на фотографию Андрея на стене:
   - Вот это ты нам устроил братец, Варфоломеевскую ночь.
   - Кстати, - сказала Тамара,- ни какой ночи не будет. Андрея сегодня похоронят. Елена Федоровна и Николай Степанович согласились с военными, правда, после истерики, что не надо откладывать похороны на завтра. Военком сказал, что гроб все равно не разрешат распаивать, так что катафалка прибудет в четыре. Насть, - она обняла свою бедную подругу, - держись, а, ну пожалуйста, ты должна быть сильной.
   - Зачем,- тихо произнесла Настя,- я ни чего не хочу, мне без него ни чего не надо. Татьяна всплеснула руками, и обняла дочь, тихо запричитала:
   -Девочка моя, как же ни чего не надо. Тебе нужно жить и сына растить, - слезы опять душили ее,- Тамара права, ты должна быть сильной.
   - Я не могу, я не хочу,- обреченно произнесла Настя и закрыла глаза. Как ни странно перед глазами стояло счастливое улыбающееся лицо Андрея, красивое, любимое, родное. Перед глазами стояло их волшебное озеро, белый катер и синие горы, где они были так счастливы. Она достала из под кофточки крестик Андрея, поднесла его к губам: "Пусть моя любовь хранит тебя, а твоя любовь хранит меня", она вспоминала то утро на даче, когда Андрей надел на нее свой крестик. А она надела на него свой серебряный образок. Она вспомнила, как спросила однажды у деда, что такое "Знамение". И он ответил ей: " это значит чудо". "А почему чудо", снова спросила Настя, и дед рассказывал ей, что икона "Знамение Божьей матери" спасла целый город от врагов. И все, кто верит в чудо и присутствие Божие и всемирный покров Богородицы может надеяться на ее заступничество и помощь в скорбях. Она тогда еще хотела спросить у деда, что такое "скорби", но завидев бабушкин строгий взгляд передумала. Теперь она понимала, о чем говорил дед. "Не может быть, что это просто слова, не может быть. Не может быть, что вера и любовь живут только в сердце человека и не распространяются на действительность. Если бы это было так, люди давно бы это поняли и перестали бы верить и перестали бы любить". Ей не хотелось открывать глаза и возвращаться в кошмарную чудовищную действительность.
   Затем было кладбище, много народу, тьма народу. Снова были истошные крики, надрывные рыдания, скорбные лица. Затем люди в форме говорили какие-то слова, про честь, про долг, про подвиг солдата. Затем военные дали прощальный салют - пять или шесть залпов из автоматов, испугав и подняв в воздух черные тучи воронья. Затем цинковый гроб на толстых веревках опустили в черную яму, которую быстро закопали, сделав небольшой холмик. На холмике установили тяжелую кованую оградку и металлический памятник с фотографией Андрея. Затем по периметру оградки возложили венки, а холмик заложили цветами, Елена Федоровна велела срезать все розы в своей оранжерее и теперь они благоухающие, алые, сочные, горели на могиле ее единственного сына. Настя возненавидела алые розы, потому что их красота не могла вернуть Андрея, их красота не могла спасти ее мир, который рухнул, не оставив ответа на вопрос: как теперь жить?
   Мир вокруг стал серого цвета, как на экране старого телевизора. Серое небо, солнце, облака. Серые цветы и деревья, серая жизнь вокруг и серые мысли. Мир стал пустым без радости и счастья и даже без надежды. Она тоже была похоронена вместе с Андреем. Настя часто думала, лежа в своей кровати, как хорошо было бы сейчас Там, вместе с ним. Зачем она в то утро сошла с рельсов, сейчас бы не было этого кошмара. Она сжимала в ладони крестик Андрея и подолгу смотрела на его портрет на стене. Почему это случилось именно с ней? Почему среди миллионов людей, Бог выбрал ее Андрея? Почему именно ее сынишка, такой славный, такой красивый должен жить без отца? За что, за что ей это все? Принять бы яду, и заснуть и больше не проснуться, да где его взять? Она спросила у Тамарки, а та назвала ее дурой и сумасшедшей. Вот правильно, самые подходящие слова. Потому, что все понимая, все осознавая, все видя своими глазами, она каждый день в четыре часа, как штык, стояла у ворот и ждала почтальонку. А вдруг она принесет от Андрея письмо, вдруг все это страшная ошибка, ведь ни кто не видел его мертвым, и самое главное она не чувствовала, что его больше нет.
   Глава 15
  
   Почтальонка тетя Валя всегда подходила к белым воротам, у которых ее ждала Настя, и ласково и сочувственно говорила ей: " Прости, милая, для вас нет ничего". Настя долго провожала ее взглядом, пока та не скрывалась за поворотом на соседнюю улицу. В тот день тетя Валя энергично и взволнованно почти бежала к Настиным воротам. Настя издали заметила широкую улыбку на ее лице, сердце бешено заколотилось, воздуха вдруг стало мало, она выскочила за ворота и побежала навстречу почтальонке.
   - Что? Что? Письмо?! - кричала она, пробираясь через сугроб, потому что так было ближе, нежели бежать по расчищенной от снега дороге.
   - Письмо, Настя, тебе из армии!- запыхавшись, тетя Валя протянула ей конверт. Настя, протерев глаза от слез кончиком шарфа, дрожащими руками, чуть не падая от волнения, схватила этот конверт. Но сердце тут же остановило свой бег, почерк был не знакомый.
   -Это не Андрей,- горько произнесла она,- и прочитав обратный адрес, тихо добавила, раскрывшей рот почтальонке,- это от Сани, его друга, спасибо теть Валь. Настя положила письмо в карман и медленно пошла домой.
   Настя сняла куртку, надела домашние тапочки и поднялась к себе в комнату. Андрюша был с Еленой Федоровной в комнате где стоял рояль, она что- то тихонько играла, а он мурлыкал себе под нос, подпевая бабушке, при этом ловко носился по комнате в ходунках. Настя вскрыла конверт, примостившись в кресле .
   Здравствуй Настя!
   Пишет тебе Саня Замятин. Прими, Настюш, мои соболезнования, в голове не укладывается, что Андрея больше нет. Я был в шоке, как узнал, три дня в слезах ходил, руки тряслись, делать ни чего не мог, сейчас только маленько стал осознавать, что произошло. Ты держись, Настен, крепись, ты должна быть сильной и должна жить, ведь у тебя сын и он смотрит на тебя глазами своего отца, помни об этом. Я знал, Настен, что Андрей служил " за речкой", он писал мне, а домой не сообщал, не хотел вас расстраивать. Он сам после учебки туда попросился, потому что не хотел просто так два года пыль топтать и долбаться в нарядах, он хотел настоящее дело делать, но в этом весь Андрей, такая у него натура. Но самое главное с Афгана он бы почти на полгода раньше демобилизовался, сразу после вывода войск. Так он хотел домой быстрее к тебе, и к сыну. Но вот не получилось, хотя не могу в это поверить, не могу! У меня все в порядке, написал рапорт, хочу остаться здесь на сверхсрочную, здесь можно служить, да и жить здесь можно. Народ здесь сытый, холеный, в чистоте живут в достатке, культурные все, порядок кругом, не то, что у нас. Городок в котором наша часть стоит маленький, тихий. В общем приеду на недельки две в июне, после дембеля и снова сюда. Передавай привет Елене Федоровне и Николая Степановичу и соболезнования мои передай. Приеду, обязательно к вам зайду. Насть, если захочешь мне написать, я буду счастлив. Пока, до встречи в июне. Саня".
  
   Настя свернула письмо и положила его назад в конверт. Она легла на кровать, не было сил даже шевелиться, пустота вокруг, ни мыслей, ни эмоций. Она закрыла глаза, и снова возник образ Андрея: его красивое доброе лицо, он был так близко казалось, только руку протянуть и можно дотронуться до него его и больше ни когда не отпускать. Настя удивлялась, почему за полгода Андрей ни разу не приснился ей. Елена Федоровна часто видит его во сне и Николай Степанович видел и даже мама, а она ни разу, хотя каждый день встает и ложиться с его именем. Она снова в мыслях перенеслась в тот счастливый май, когда они все вместе были на озере. Вспомнила, как кидали монетки и загадывали вернуться туда снова, когда мальчишки вернуться из армии, а Андрей уже ни когда не вернется, никогда. Ужасное слово, пустое, черное, как пасть страшного зверя, как болото, которое затягивает тебя и нет спасения, и нет выхода. "Не буду отвечать Сане, -решила Настя.- Именно Саня пел на озере ту страшную песню про солдата в цинковом гробу, может это он беду накликал", с досадой подумала она. Она вообще не хотела видеть ни кого: ни Саню, ни Толю, ни Женю. И подруг своих она не хотела видеть. Потому, что все они были, все они жили, ее Андрея нет и ее самой уже тоже почти нет.
   Сердце больно кольнуло, она поднялась с постели и подошла к портрету Андрея. Слезы опять текли по щекам, плакала душа, плакало сердце, а Андрей, улыбаясь, смотрел на нее с портрета.
  
   Настя с сыном осталась жить в доме Горских, не смотря на то, что Татьяна настоятельно просила ее вернуться домой:
   - Доченька, уже полгода отвели, что ты здесь будешь сидеть и чахнуть на тебя уже смотреть страшно, худая вон сделалась, бледная, ходишь, ветром тебя качает. Переезжай домой, не надо тебе здесь больше находиться. Квартира пустая стоит, будешь жить с Андрейкой мы с Александром помогать будем, ну для кого я на эту квартиру десять лет пахала.
   - Мама, Андрей должен летом вернуться в июне, я не поеду, я буду ждать его,- отвечала Настя, упрямо глядя на маму.
   - Насть, ты с ума то не сходи, с того света не возвращаются.
   -Я все же подожду, до лета подожду, а там видно будет,- отвечала Настя. Тем более, меня ни кто не гонит отсюда, родители Андрея наоборот просят меня остаться жить здесь столько, сколько захочу, они же Андрейку вон как любят. Мам, что с ними будет, если я заберу у них внука, сама подумай. Татьяна очень жалела дочь, она думала, что переехав домой, Насте будет легче привыкать к новой жизни, и забыть кошмар, который она перенесла. Но после нескольких тщетных попыток убедить в этом Настю, отступила, решив, что пока, видимо, дочери действительно лучше оставаться в доме Горских.
   Елена Федоровна с тех пор, как похоронила сына больше ни разу не занималась рисованием. В ее мастерской обустроили детскую для Андрюши, и теперь она была заполнена игрушками, количество которых увеличивалось с каждым днем. Ребенок отдавал явное предпочтение машинкам, их уже накопилось не один десяток, от маленьких гоночек, до больших самосвалов, подъемных кранов и пожарный машин с лестницами. Елена Федоровна оставила работу, хотя муж и близкие люди говорили, что в коллективе было бы гораздо легче перенести обрушившиеся горе. Она же ответила, чтобы учить детей музыке и рисованию нужно иметь вдохновение, свет в душе, а у нее сейчас пустота и ночь. Только при виде внука ее глаза теплели, губы улыбались. Теперь она все время проводила с ним, вызывая порой у Насти чувство ревности. Маленький Андрюша видел бабушку гораздо чаще, чем собственную маму и Насте, иногда казалось, что любит он бабушку больше, чем ее. В такие минуты она задумывалась над маминым предложением переехать домой, но мысли эти были все же слабее желания жить в доме Андрея и продолжать ждать его, хоть это и казалось безумием. К тому же Настя училась в институте, и до обеда ее не бывало дома, в вопросе с кем оставлять сына свекровь была незаменима. Приходя домой после занятий, поиграв с ребенком, Настя садилась за уроки. Учеба занимала много сил, и времени тем более, что ненавистная еще со школы математика и не думала поддаваться без боя ее пониманию.
  
   15 мая в доме Горских двери были открыты с самого утра. К обеду в гостиной собралось много народу. По периметру зала поставили лавки и столы, накрытые белыми скатертями. На столе в хрустальных вазочках белела кутья в доме пахло курицей и блинами. Родственники, коллеги, друзья снова пришли выразить соболезнования и почтить память Андрея в день годовщины его гибели. Последний раз столько людей было 15 ноября, когда исполнилось полгода, как погиб Андрей. Настя уже за неделю начала страдать от предстоящего поминального обеда. С каждой такой скорбной датой Андрей, словно дальше и дальше отдалялся от нее, и она с ужасом ловила себя на мысли, что подчиняясь общему убеждению в его смерти, сама начинала верить этому. Она гнала от себя эти черные мысли, ругала себя за них, и когда они все же вползали в сознание, она, глядя на себя в зеркало, как заклинание повторяла: он жив, он жив, он жив! Она поднимала глаза к небу и сжимая в руке крестик Андрея молила: "Благослови его, Господи, храни его, помоги ему, верни мне его!"
   В комнату вошли девчонки: Марина, Тамара, Надя и Ксюша. Сестры специально приехали из Н-ска на годовщину памяти Андрея.
   - Надо же уже год пролетел, как один день,- протянула Марина, прислонив голову к портрету Андрея.
   -Не знаю, мне кается уже целая вечность прошла, - ответила Настя.
   - Насть, ты долго собираешься жить в этом доме, не пора ли тебе домой и вообще не пора ли вернуться в нормальную жизнь?- задала вопрос Ксюша.
   - Да я ей давно уже говорю, нечего здесь высиживать, так она не слушает,- Тамара поджала свои тоненькие губки.
   - Нет, ну правда, Насть, жизнь продолжается,- поддержала подруг Надя.
   - В принципе я согласна с девчонками, Насть, мама мне сказала, что после годовщины даже родители могут снять траур, значит и ты можешь, ну а возвращаться тебе домой или нет- сама решай,- сказала Марина.
   - Мне кажется, что родители Андрея меня не отпустят, да и жалко Андрейку от них увозить, они в нем души не чают, разбаловали его, ни в чем ему не отказывают. Он меня вообще не слушается,- сказала Настя, снимая с головы черный платок.
   - Вот, правильно и выброси его вообще, черный платок- символ смерти, а ты должна жить, ты молодая красивая,- твердо заявили Тамара. Девчонки, не знаю, подходящее сейчас время или нет, но я хочу вам кое-что сказать,- она загадочно улыбнулась. Марина, тоже улыбнулась уголками губ, по сему было видно, что она в курсе, того что хочет сказать Тома.
   - Ну, давай, говори! - хором отозвались девчонки.
   Тамара набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
   - Девчонки, я замуж выхожу!- ее глаза светились от счастьем. Подруги от удивления разинули рты. Настя не поверила собственным ушам:
   - За кого? Толику еще год служить...
   - Причем здесь Толя, - Тамарка скривила губки,- его зовут Артем. Подруги недоуменно переглянулись.
   - Ну и где ты его нашла? - спросила Надя, вскинув брови.
   - Это не я его нашла, а он меня. Он врач, работает в больнице, в той же, что и моя мама. Во время практики мы и познакомились. Мы знакомы уже три месяца, и недавно он сделал мне предложение!- Тамара широко улыбалась.
   - Три месяца и замуж?- фыркнула Ксюша. Не рановато ли?
   - Нормально, замуж надо смолоду и сдуру,- сказала Настя. Между прочим это твои слова,- она укорозненно смотрела на Томку.
   -Ой, Насть, кто бы говорил,- парировала Тамара.
   - Да нет, ни чего я не говорю, и все же Толику-то ты что скажешь, он между прочим служит, покой наш охраняет, думаешь ему там легко? Ты понимаешь, что причинишь ему большую боль, известив о своем предстоящем замужестве,- в голосе Насти появился металл. Она на мгновенье представила себе, как Толик дождавшись, письмо от любимой девушки, узнает что девушка -то замуж собралась. Как можно так поступить с парнем, который служит, и которого ты обещала ждать. Она прямо убила бы светившуюся от счастья Тамарку.
   -Насть, я не обязана его ждать три года, он мне не муж. И вообще я ему ни чего не обещала, он мне просто друг и не более того.
   - Просто друг? А на озере он тоже был тебе просто другом?!- возмущенно бросила ей Настя и сестры закивали головами в знак солидарности с ней.
   Тамарка удивленно посмотрела на подруг:
   - Я что-то не пойму, вы меня как будто осуждаете? Вот, блин, поделилась радостью с лучшими подругами. А вы уверены, что я ему нужна, вот вернется через год, и, может, не посмотрит в мою сторону. Письма - то потом не надо будет ни кому писать. Так что я не собираюсь ждать с моря погоды, и выйду замуж за хорошего человека, вот так.
   - Ну и чем же он хорош, этот человек?- спросила Настя.
   Тамара приняла важный вид, закинула ногу на ногу и окинув подруг интригующим взглядом, сказала:
   - Он - врач. Заведует хирургическим отделением, между прочим он один из лучших хирургов в нашем городе. Он самостоятельный, серьезный и весьма обеспеченный человек.
   - Весьма обеспеченный, это как?- полюбопытствовала Надя.
   - Ну как. Машина, квартира, дача не берегу озера и конечно очень хорошая зарплата и перспективы на будущее!- Тамара сияла от своих слов, видя какое впечатление они произвели на подруг. Надя и Ксюша сидели раскрыв рот, ошарашенные Тамаркиной новостью.
   - А сколько ему лет, твоему перспективному?- с легкой иронией спросила Настя, все еще переживающая за Толика. Тамара слегка смутилась, поерзала на стуле, ее щеки залил румянец.
   - Для мужчины возраст- понятие относительное, а вообще ему тридцать пять,- с вызовом бросила она.
   - Сколько?!- хором переспросили сестры. Тамара наградила их таким взглядом, что они не решились больше ни чего говорить.
   Настя же не удивилась, она была готова к такому ответу. Естественно, быть лучшим хирургом и обладать всеми достоинствами и благами, которые с таким удовольствием перечисляла Тамара, невозможно в двадцать лет. Шестнадцать лет разница, ну что ж, это не самое страшное, страшно, что подруга предает Толика, такого хорошего парня, который так любит ее, и к тому же который сейчас служит. К тому же Толик лучший друг Андрея, Настя почувствовала, что и она виновата перед ним за поведение своей подруги.
   - Том, ты серьезно выйдешь замуж за такого взрослого дядьку? и что ты с ним будешь делать?- с нескрываемым любопытством спросила Ксюша.
   - Слушайте, если вы думаете, что мужчина в тридцать пять это глубокий старик, то сильно ошибаетесь, у него все в норме, он любого молодого за пояс заткнет,- с легким раздражением парировала Тамара.
   - А ты его любишь, Тамар?- тихо спросила Настя.
   - А ты думаешь такого мужика можно не любить? Да, я забыла сказать, что кроме всех достоинств которые я перечислила, он еще очень хорош собой!
   - Вот именно, еще..,- протянула Ксюша, и тут же в нее полетела запущенная Тамарой подушка.
   - Том, да не злись ты пожалуйста. Выходишь, ну выходи. На свадьбу то позовешь?- попыталась разрядить обстановку Надя.
   - Слушайте, вам не кажется, что вы время и место неудачное выбрали говорить об этом,- серьезно сказала Марина. Хотя лично мое мнение таково: если бы ты его любила, то ждала бы и три года и четыре и десять. Значит, ты действительно его не любишь, и ни чего ему не должна, он большой мальчик переживет и все поймет. Тамара благодарно кивнула ей, за оказанную поддержку.
   -Десять, ну ты загнула!- не знаю бывает ли такое, что бы десять лет ждать, может только в кино,- задумчиво произнесла Надя.
   - Насть,- Тамара присела около нее на спинку кресла,- если бы я любила Толю как ты Андрея, я бы тоже, как ты, преданно и верно ждала бы его хоть всю жизнь, понимаешь.
   - Понимаю, а я и так его жду, и всегда буду ждать, - вздохнула Настя и слезы навернулись на ее глаза.
   Подруги всполошились, все прильнули к Насте и принялись на перебой успокаивать ее. Затем все спустились в гостиную, и присоединились к остальным родственникам и соседям, которые пришли помянуть Андрея.
  
   Успешно сдав экзамены за второй курс института, Настя была абсолютно свободна и могла все время проводить с сыном. Маленький Андрейка носился по дому со скоростью ракеты, топот его проворных ножек можно было слышать во всех уголках большого дома. У Насти сердце замирало всякий раз, когда он, держась за балясины, быстро сбегал по лестнице со второго этажа, норовя порой перемахнуть через две ступеньки. Но бабушка всегда была рядом и бегала вместе с ним по дому, играя в прятки, в догонялки. Они часами могли катать машинки в комнате с роялем, строить из кубиков заборы, который врезалась машинка, забор рушился, а ребенок хохотал что было сил. Тогда бабушка подхватывала его на руки и кружила высоко над полом, а он при этом еще пуще заливался задорным смехом. Бабушка нежно прижимала его к себе, неистово целовала его персиковые щечки, тогда малыш начинал вырываться из ее рук, недовольно нахмурив брови. Настя с удовольствием присоединялась к их играм, но всякий раз, как она это делала, игра как-то сама собой сворачивалась:
   - Андрюша, сынок, пойдем со мной я тебе соку дам,- бабушка брала его на руки и уносила на кухню . Или стоило только Насте чем-то завлечь сына, как свекровь тут как тут:
   - Андрейка, малыш мой, тебе уже гулять пора, пойдем скорее одеваться. Слово "гулять" действовало магически на ребенка, он бросал игрушки перед сидящей рядом матерью и бежал вслед за бабушкой. Настя всегда умилялась тем, как родители Андрея относятся к ее сынишке. Она была рада, что они так любят ее малыша и во всем помогают ей с ним. Настя совершенно свободно, не беспокоясь о том, с кем оставить сына, каждый день ходила в институт. Она знала, что ребенок в надежных любящих руках. Но теперь, все чаще она стала испытывать чувство ревности. Она испытывала некую несвободу по отношению к сыну: она не могла по своему усмотрению пойти с ним куда-либо, покормить его чем-то, поиграть с ним, почитать, дать ему конфетку или печенье, она обязательно нарывалась на комментарии свекрови:
   "Насть, зачем ты даешь ему конфету, он еще не покушал, а ты ему сладкое, перебьешь аппетит, потом я не смогу накормить его. Или: " Насть, сейчас не время гулять. Андрейку надо кормить и укладывать спать". Или : " Зачем так туго завязала ему шапочку, ему же неудобно, дай я сама одену его". Настя, как правило, отступала и не спорила со свекровью, объясняя ее поведение переживаемым горем и слепой любовью к внуку.
   - Елена Федоровна, я сейчас все время дома, у меня каникулы, можно я сама буду заботиться о своем сыне,- Настя набралась смелости и сказала это в одно воскресное утро, намериваясь сводить ребенка в парк.
   Повисла тишина, свекровь прищурила глаза, от чего те стали маленькими и колючими, и искаженным от гнева лицом прошипела:
   - А ребенком надо заниматься постоянно, а не только на каникулах,- так что спасибо, справимся без тебя. У Насти перехватило дыхание, она не верила своим ушам и глазам. Преображение свекрови было невероятным: всегда любезная и радушная, она как будто сбросила благородную личину и обнажила свое истинное лицо. Николай Степанович тоже был дома, он оторвал взгляд от газеты, и тревожно посмотрел на жену. Елена Федоровна подхватила внука на руки и понесла его наверх в свою комнату. Настя стояла в полной растерянности, она чувствовала, что ее сейчас незаслуженно обвинили в недостаточном внимании к сыну, но она ведь училась, она же не развлекалась где-то пока сын рос под пристальным вниманием бабушки. Мало того, она была уверена - это нормально, если бабушка занимается с внуком, что ей так легче перенести горе, Андрейка ведь абсолютная копия своего отца. Такие же каштановые волосы, слегка волнистые на затылке, такие же бирюзовые глазки, такие же выразительные губки. Она знала, как много внук значит для родителей Андрея, она видела и понимала, что они безумно, даже фанатично любят его, но теперь все чаще Настя ощущала себя лишней в этой семье. Уже давно они все вместе больше не сидели по вечерам в гостиной перед камином и не разговаривали обо всем на свете. Свекры почти перестали интересоваться ее делами в институте. Они стали какими-то равнодушными, а теперь Настя увидела откровенную нелюбовь свекрови.
   -Настенька, ты не должна обижаться на Елену Федоровну, ты же знаешь, как она переживает по поводу смерти Андрея, и Андрейка ее единственная отдушина, ты должна понять,- свекор снова развернул газету.
   - Я тоже мать и я должна заниматься воспитанием своего сына сама,- твердо заявила Настя.
   - Он не отрывая глаз от газеты,- равнодушно произнес:
   - Ну так занимайся, кто тебе не дает. Настя чуть не задохнулась от обиды. Тем временем свекровь спускалась с внуком по лестнице, язвительно сказала:
   - Конечно, кто тебе не дает, иди вон игрушки собери в гостиной. Андрейка еще вчера их раскидал, а ты не видишь. Настя чувствовала, как пол поплыл из - под ног. Она подавляя в себе желание разреветься от обиды принялась собирать разбросанные по полу игрушки.
   - Настя, ты не обижайся, пожалуйста, но вырастить ребенка это не поле перейти и даже не "Фауста" прочитать. Говорила свекровь, помешивая на плите кашу для внука. -Ты еще сама дите, и я не могу доверять тебе Андрейку. Пока я не вижу, что ты способна самостоятельно заботиться о нем. Ребенка нужно одевать, обувать, кормить, учить. Он должен жить в нормальных условиях, и как минимум, иметь свою собственную комнату, свой уголок, вот как было у нашего Андрюши. А ты пока еще о себе самой не в состоянии позаботиться, поэтому будь к нам поближе, живи, учись, помогай мне с Андрюшенькой и все будет в порядке. Она улыбнулась холодной улыбкой, одними губами, ее глаза при этом оставались колючими, как в первый день, когда Андрей познакомил их. Настя ни чего не ответила, только подошла, поцеловала сынишку и направилась наверх, в свою комнату. Свекры провожали ее тяжелым взглядом, она чувствовала на своей спине этот взгляд и поднимаясь по лестнице, невольно оглянулась, они резко отвели глаза в сторону. Ей было горько и обидно, Настя стала осознавать, что вслед за Андреем теряет и его родителей, которые стали дороги ей и любимы. Сказанные когда-то мамой слова : "чужое не прилепишь", стали для нее абсолютно понятными. Она подошла к портрету Андрея, перекрестилась: "Ангел мой, иди со мной, ты впереди, а я за тобой". Что мне делать, родной, что мне делать? Она позвонила маме. Трубку взял один из сыновей дяди Саши? И сказал, что родители на дачу уехали еще вчера и приедут поздно вечером. "Родители", подумала Настя, неужели его сыновья называют ее маму мамой? Она опять испытала досадную ревность, и вслед за этим чувством пришло новое еще более тяжелое, она поняла, что она одна на белом свете. Она стала рассуждать: если сейчас вернуться домой, значит нагрузить маму своими проблемами. То есть вместе с сыном сесть ей на шею. Ведь она сама еще ни одного рубля в своей жизни не заработала. Последние два года ее вместе с ребенком полностью содержали родители Андрея. Она подошла к шифоньеру, открыла его. На верхних полочках были аккуратно сложены многочисленные кофточки, маечки, брючки, лежало ароматное постельное белье, аккуратно разглаженное и сложенное тетей Ниной. На нижних полочках лежали вещи Андрюши: яркие красивые костюмчики, большинством импортные, таких в магазине не купишь. Она вспомнила, как счастливы были свекры, когда им удалось достать для Андрюши немецкую коляску, удобную, мягкую, на ней ребенок мог сидеть и лежать, потому что коляска трансформировалась. Когда Настя вывозила Андрея погулять на этой коляске, другие мамаши, с восхищением и завистью смотрели на ее малыша. Она вспомнила, как на рождение сына родители собрали гостей в доме. Был торжественный обед в честь нее и ее малыша, и как Николай Степанович под восторженные взгляды и возгласы родственников и друзей преподнес ей в красной бархатной коробочке золотые сережки с крупными голубыми топазами, сережки были точно под цвет ее глаз. Она тогда расчувствовалась до слез. А когда ей исполнилось восемнадцать лет, родители Андрея подарили ей золотой перстень точно с таким же топазом. Она вспомнила, как ходила на дискотеку в Томкиных сапогах, как у нее не было нового пальто, а старое вдруг стало мало и маме пришлось надставить у него рукава и подол. Как они с мамой спорили, что им купить килограмм мяса и варить суп всю неделю, или купить торт и конфеты и всю неделю пить с ними чай. Мама в тех спорах, как правило, побеждала. Как они месили грязь, добираясь на дачу в резиновых сапогах, а сейчас уже два года, она даже в институт на троллейбусе не ездила- ее возил на занятия шофер Николая Степановича на белоснежной Волге. Теперь у нее несколько пар сапог, под цвет ее курток и пальто. Даже искушенная в тряпочных делах Тамара с завистью примеряла ее кофточки, и просила иной раз что-нибудь дать поносить. Настя ни когда не отказывала подруге. И никогда не задумывалась, откуда все это. Она как-то быстро привыкла к мысли, что она в этом доме сама дите, о котором заботятся, кормят, поят, одевают. Ее убедили в этом родители Андрея, своим отношением, своей любовью, опекой. Они ни разу не взяли у Татьяны денег на ее содержание, мама в свою очередь, предложив пару раз какие-то деньги, больше ни когда этого не делала. Они настояли на том, что бы она поступила в институт в их городе, потому что уезжать от сына, когда он был совсем маленьким, было нельзя, а терять время, сидя дома было не разумно. Теперь Настя понимала, что они были правы, и даже была благодарна им за это. Но тогда все в этом доме дышали одной мыслью, жили одни ожиданием, считая дни до возвращения Андрея. Теперь же Андрея уже ни кто здесь не ждал, ни кто, кроме нее. А раз они поверили в смерть Андрея, думала Настя, значит, я им больше не нужна и мама об этом говорила не раз и в их отношении к ней появились обидные нотки. Значит надо уходить из этого дома, и учиться жить самостоятельно. "Надейся на себя, девочка, только на себя"- повторяла она. Пойду работать, все равно куда, и переведусь на заочное отделение, твердо решила она. Андрейку осенью можно будет отдать в садик, а Горские пусть навещают его, берут на выходные, пусть помогают, если захотят. Настя приняла решение вернуться домой и не откладывать больше этот вопрос. Она сочла, что сейчас как раз самое время объявить об этом Горским. Она еще раз посмотрела на портрет Андрея, прося благословления у него и сил, что бы выдержать предстоящий разговор с его родителями.
   Она потуже заплела косу, подобрала ее снизу тугой резинкой, еще раз посмотрела на себя в зеркало. Настя заметила, что лицо ее осунулось и, что поразительно, ее глаза стали уже не такими голубыми, как раньше. Они стали скорее серыми и не блестели и не играли на солнце своими гранями, может потому, что она давно уже не поднимала их в небо, не летала на облака и совсем не о чем не мечтала. Разве только о том, что случиться чудо и Андрей все же вернется к ней и принесет с собой свет, любовь, и вдохнет в нее жизнь.
   Вдруг Настя услышала внизу какое-то оживление, голоса, услышала как вскрикнула Елена Федоровна. Она выскочила из комнаты на площадку перед лестницей и, увидев внизу человека в военной форме, чуть не теряя сознание, слетела по ступенькам вниз. Елена Федоровна обняв солдата рыдала на его груди, рядом стоял Николай Степанович и похлопывал его по плечу. Маленький Андрюша изумленными глазками смотрел на происходящее, засунув палец в рот. Настя похолодев, остановилась на последней ступени : Андрей! мелькнуло в голове и сердце бешено заколотилось. Человек в форме повернулся- это был Саня. Возмужавший, загорелый с широкими плечами и могучей шеей, с очень короткой стрижкой, он был мало похож на того Саню, которого она знала. Перед ней стоял мужчина с умными серьезными глазами. Каким бы сейчас был Андрей? -подумала она, -он был еще красивее, еще сильнее, как бы я любила его!- Настя тяжело вздохнула. Саня смущенно улыбнулся:
   - Здравствуй, Настя! Она едва слышно пролепетала в ответ онемевшими губами:
   -Здравствуй, Саша.
   Родители Андрея принялись хлопотать возле него, собирая на стол, Елена Федоровна осыпала его вопросами.
   - Я на три недельки приехал в отпуск, потом снова в Германию в свою часть. Подписал контракт на два года, так что послужу еще. Кстати Женька звонил родителям, он уже едет домой, так что не сегодня-завтра тоже прибудет,- рассказывал Саша.
   - Вот и пролетели два года,- вздыхала Елена Федоровна, смахивая слезу, вот и наш Андрюша сейчас бы уже дома был.
   -Да, в голове не укладывается, как такое могло произойти, он так хотел домой, к вам, к Насте, к сыну. В феврале войска вывели, он бы тогда уже вернулся, раньше нас всех. А получилось вот как,- Настя увидела, что в его глазах блеснули слезы. Маленький Андрюша, все это время молча наблюдавший за большим дядей в форме, робко подошел к нему сзади, и дотронувшись до него рукой, внятно произнес: папа! Настя взяла сына на руки, прижала его к груди, которая разрывалась от горя и тоски. Через мгновение на Саню обрушилось море слез и причитаний, даже Андрюша, испугавшись, что мама и бабушка плачут, тоже принялся громко реветь. Настя унесла его наверх, и принялась успокаивать. Смущенный Саня вышел из - за стола, и они вместе с Николаем Сергеевичем отправились курить на крыльцо. Андрюша уснул на руках матери, она переложила его в кроватку и спустилась вниз.
   - Прости, Саш, но нервы ни к черту,- сказала Настя,- сам понимаешь.
   - Понимаю, конечно, тут я еще в этой форме. Представляете, мне ни одни брюки не налезли, а купить не успел, я же только сегодня приехал, вот и пришлось идти к вам в форме.
   - Сашенька, ты молодец, что пришел. Прости, что мы тут расчувствовались, только от нашей боли ни куда не деться, это очень трудно, это почти невозможно пережить, то что пережили мы, такого лютому врагу не пожелаешь,- Елена Федоровна нежно смотрела на него. Только внучок нас на плаву держит, я бы не вынесла всего этого, если бы не он.
   - Да, он так похож на Андрея, копия! Андрей бы сейчас был страшно гордый, что у него такой сын.
   - Мы Андрюше постоянно показывали армейскую фотографию Андрея, где он в военной форме, и говорили, что это папа, вот он и сообразил, что папа вернулся,- объяснил Николай Сергеевич.
   - Нашему мальчику придется расти без отца, как несправедлива жизнь,- снова тяжело вздохнула Елена Федоровна, подливая чаю Саше.
   - Мне, пожалуй, пора, а то я еще отца не видел, он на работе до восьми часов, - сказал Саша, вставая из-за стола.
   - Сашенька, ты заходи к нам, вместе с Женей заходи. А как у Толика дела, ему еще год плавать?
   - Да, Толику еще год служить. Я сначала завидовал ему, я так люблю море, и даже в военкомате говорил, что хочу на флот, но попал туда Толик, а не я. Правда, сейчас я уже так не думаю, привык к своей службе, к Германии привык, кстати сейчас из Союза туда наши поехали на пмж. Им там помогают, и жилье дают, и пособия хорошие и с работой помогают. А здесь у нас непонятно, что стало твориться, ни чего нет, ни вещей, ни продуктов в магазинах. Я пока служил, насмотрелся, там все ломиться от изобилия, там у людей совсем другая жизнь. Елена Федоровна многозначительно посмотрела на мужа и тот смущенно отвел глаза.
   Саня ушел, Горские стояли на веранде и долго смотрели ему вслед : родители с тоской в глазах, Настя опустошенно. " И мой Андрей вернется, он должен вернуться, иначе, зачем мне жить на свете",- думала она.
  
   Женя действительно вернулся через несколько дней и они с Саней пришли к Горским. Женя заметно изменился, похудел, на голове появились залысины, он безусловно возмужал, посерьезнел. Женя рассказал, что намеривается в сентябре поступать в политехнический на заочное отделение, как они договаривались с Андреем еще до армии. И также собирался, немного отдохнув, пойти работать на завод. Николай Степанович пообещал помочь ему с трудоустройством. Саня с удовольствием возился с Андрюшей, помогал ему строить из кубиков гараж для машинки, которую они с Женей подарили ему. Малыш с горящими глазенками и нескрываемой радостью играл с этим красивым взрослым дядей, и опять несколько раз сказал ему "папа". Правда на этот раз никто уже не плакал, только с умилением и любовью смотрели на него.
   Настя решила немного отложить свой переезд домой, она ни как не могла найти нужный момент и объявить Горским о своем намерении. Она даже ждала, что бы Елена Федоровна или Николай Степанович чем-нибудь обидели бы ее, как это уже бывало не раз, но родители Андрея наоборот были с ней очень ласковы и обходительны, как раньше, пока Андрей еще был жив.
  
   В следующий раз Саня пришел накануне своего отъезда. Он пригласил Настю с Андрюшей в парк, покататься на каруселях. Елена Федоровна тоже засобиралась было с ними, но Николай Степанович к радости Насти остановил ее, напомнив, что вечером должна приехать Мария Эдуардовна.
   Настя обожала детский парк. Когда она была маленькой мама водила ее туда почти каждый выходной. Настя кружилась на каруселях, буквально до упаду, да маминого упаду. Потом с подругами она качалась на качелях, делая "солнышко". Катаясь на чертовом колесе, любила на самой высоте под вздохи подруг встать по весь рост и распластать руки навстречу ветру, воображая себя птицей, парящей над облаками. Это было место счастья, детства, легкости и любви. Она много раз мечтала, как они с Андреем приведут в парк своего малыша и он будет визжать от удовольствия и восторга, катаясь на каруселях, как когда-то она. И Андрей был бы рядом, и не было бы большего счастья на свете. После рождения сына, она впервые была в своем любимом парке. Андрюша ездил по кругу на карусели верхом на меленькой лошадке, почему-то не улыбался, а наоборот сосредоточенно смотрел впереди себя и тарахтел, подобно мотоциклу, надувая пухленькие губки. Настя и Саша наблюдали за ним, сидя на скамейке рядом с аттракционом.
   - Насть, как ты теперь, какие планы, расскажи, что ты решила?- спросил Саша.
   - Планы- сына воспитывать, институт заканчивать. Работать пойду осенью, Андрейку вон в садик определю,- ответила она.
   - Ты домой собираешься вернуться?
   - Да, собираюсь, а как ты догадался?
   - Я вообще удивился, что ты до сих пор живешь у родителей Андрея. Я думал, ты уже переехала, ведь уже больше года прошло, как нет Андрея. Обидно, он погиб в последние месяцы войны, при выводе войск.
   - Ты знаешь, я до последнего не верила, что его больше нет. Она немного помолчала, наблюдая за сыном. Я и сейчас не верю.
   - Да, я согласен, в это тяжело поверить.
   - Нет, я не об этом. Глаза у Насти заблестели, и она вдруг осознав, что с Саней можно обсудить то, что мучило ее, какие ее терзали сомнения. Она пыталась поговорить об этом с мамой, но та только и повторяла: " Настя, не сходи с ума". С Еленой Федоровной вообще бесполезно было говорить об Андрее, она сразу принималась рыдать. Николай Степанович, во-первых, был вечно занят, а во-вторых, откровенничать с ним Настя так и не насмелилась, он был строгим и прямолинейным, он по ее мнению, не мог понять ее.
   - Саня, ты сейчас поймешь, почему я не верю,- возбужденно заговорила она. Я не верю, потому, что я не видела его!
   - То есть?- изумился Саня.
   - То есть я его мертвым не видела, гроб не открывали,- выпалила она.
   - Так, но это часто случается, если жара, а везли долго, или если трупп, он запнулся, -прости, если тело сильно изуродовано. Так по какой причине его не открывали.
   - По всем этим , которые ты назвал,- упавшим голосом сказала она.
   - Ну вот, видишь, его же сопровождали те, кто знал его лично и они подтвердили, что это он? Настя кивнула.- И медицинское заключение было, и свидетельство о смерти на его имя? Настя опять кивнула.
   - И еще жетон...- тяжело вздохнула она.
   - Насть, ты должна понять и смириться с тем, что Андрея больше нет. Но вместе с тем, ты должна понимать, что он всегда рядом. Настя удивленно посмотрела на него. -Да, да не удивляйся, он все видит, все слышит, и он даже помогает тебе и сыну, только ты пока этого не понимаешь!
   - Я много чего еще не понимаю,- сказала она. Я не понимаю, почему это произошло именно со мной и с Андреем.
   -Насть, наверное, это судьба.
   - Нет, судьба не может быть такой жестокой, Бог не может быть таким жестоким. Меня не за что наказывать, понимаешь, а Он меня наказал, почему, я не понимаю.
   - Значит такова была судьба Андрея, этому невозможно было противостоять, с этим теперь нужно только смириться.
   - Смириться с тем, что окончена моя жизнь? Меня же закопали там вместе с ним, если бы не Андрейка я бы рядом лежала, я была в шаге от этого. Но меня Бог миловал, тебя, мальчишек миловал: ты вот пришел живой здоровый, Женька пришел, Толик через год вернется, а мой Андрей нет. Ведь ни кого из вас так не ждали, как Андрея, ведь ни у кого из вас нет жены, нет ребенка, ни кто из вас не был так необходим, как он. Она закрыла рот рукой, что бы подавить вырвавшиеся из груди рыдания.
   - Насть, прости меня, может я что-то не то сказал,- Саня растеряно смотрел на нее.
   - Это ты меня прости, это я наговорила тут тебе. Спасибо тебе, что пришел, что утешаешь, только мне от этого не легче, мне, наверное, уже ни когда не будет легче,- всхлипывала она.
   - Насть, жизнь продолжается, у тебя сын, ты молодая, красивая. У тебя еще вся жизнь впереди. Насть, большая, счастливая жизнь. Ты достойна этого, ты мне веришь?
   Он так ласково смотрел на нее, такая сила и нежность исходили от него, что Насте вдруг захотелось, что бы он обнял ее, захотелось спрятаться за его широкими плечами от всех несчастий, что бы увез ее далеко-далеко в счастливую жизнь, о которой он только что говорил. Но вдруг она поняла, что смотрит на Саню, а видит перед собой Андрея, она испугалась и вздрогнула, словно очнувшись от наваждения. " Мне везде мерещится Андрей, подумала она, может мама права - я и впрямь схожу с ума".
   - Я теперь ни кому не верю, Саня, и ни во что не верю. Знаешь, я верила в сказки, уже взрослая была, а верила. Тамарка надо мной всегда смеялась по этому поводу, и теперь я понимаю, что она была права. Я верила в то, что все жизненные проблемы и трудности непременно должны заканчиваться хорошо и счастливо, я верила в принца на белом коне и он пришел ко мне, я хотела жить в красивом доме и вот я живу в этом доме. Я любила немецкий и, вот превратности судьбы, моя свекровь и ее родственники немцы. Я хотела, что бы мама была счастлива, и она нашла свое счастье, я хотела сына, и вот он есть. Я мечтала, что бы не нуждаться не в еде ни в одежде и вот мой шифоньер полон нарядов, а на стол мне подает домработница, вкусные, если не сказать изысканные блюда. Все есть, все о чем я мечтала и просила Бога пришло ко мне. Пришло и ушло, так ужасно, так больно, так несправедливо. Потому, что без Андрея я несчастна, меня нет. Я все делаю на автопилоте. Я разговариваю с ним. Я каждое утро просыпаюсь под его голос в будильнике, я разговариваю с его портретом, я по сто раз на день целую его крестик.
   Я хожу, дышу, ем, сплю, но это уже не я, это моя физическая оболочка, тело без души, меня в нем больше нет, понимаешь, меня нет. Я все еще жду его, я ни чего не могу с собой поделать. Я перестала ходить к почтовому ящику совсем недавно, после того, как получила твое письмо. Спасибо тебе, что написал и извини, что я не ответила.
   Саня курил, его руки едва заметно дрожали, брови сошлись на переносице, а на щеке несколько раз дернулся нерв. Андрейка тем временем увлекся игрой в песочнице с другим мальчиком и они оживленно лопотали на понятном только им языке, не обращая внимания на взрослых.
   - Насть, послушай меня. Только выслушай и не перебивай. Пообещай, что не обидишься и все поймешь правильно,- запинаясь произнес Саня.
   - Хорошо, постараюсь,- удивленно ответила она.
   - Насть, Андрей был моим лучшим другом и если бы я мог погибнуть вместо него, не сомневайся, я бы сделал это. Ты права, он был нужен всем гораздо больше, чем, например, я.
   - Сань, прости...
   -Не перебивай, я же просил, Насть. Черт, - он смутился,- и краснея опустил голову. Через секунду он поднял на нее глаза, и она увидела в них такой огонь, такую нежность, пыл и смятение, что сама смутилась. -Насть, я уеду через два дня в Германию. Насть, я напишу тебе и все скажу.
   - Конечно, напиши...
   - Нет, я сейчас скажу,- решительно сказал он.- Насть, если ты согласишься поехать туда со мной, я буду самым счастливым человеком на свете. И жизнь положу, что бы ты и Андрюшка были счастливы. Он с тревогой смотрел на нее и вместе с тем с надеждой.
   Настя опешила от этих его слов, но помолчав немного, тихо сказала:
   - Долг лучшего друга позаботиться о вдове и детях погибшего. Не надо,Сань, хотя спасибо!- она положила ладонь на ее крепкую руку.
   - Да я понимаю, что мое предложение нелепо и несвоевременно, может быть. Но я говорю то, что думаю, то, что чувствую. Насть я отдаю себе отчет и я уверен в своих словах. Ну не умею я ходить вокруг да около, поэтому, все сказал как есть, - он смял потухшую сигарету.
   - Да, ты не умеешь вокруг да около, ты сразу в воду с головой. Только ведь, Сань, вода может омутом оказаться,- Настя слегка улыбнулась.
   - Насть, я не хочу рассуждать, что там и как, я человек военный, я принял решение, дальше все зависит от тебя. Я не тороплю, подумай, время все расставит по своим местам и сердце тебе подскажет, как поступить.
   - Сань, ты ведь не любишь меня, и я тебя не люблю, к чему этот разговор.
   - А кого ты любишь?- он прищурил глаза.
   -Андрея, - не раздумывая ответила она.
   - Вот я любил Андрея, а теперь буду любить его жену и его сына. И я Богом клянусь, что сделаю вас счастливыми, и Андрею там на небесах будет спокойно за вас. Думай, Насть, любовь с первого взгляда у тебя была с Андреем, а я добьюсь твоей любви, поверь мне,- он взял ее руку и поднес к губам. Внезапно она испугалась того, что происходит, испугалась, потому что сердце как-то учащенно забилось, и она почувствовала как ее щеки вспыхнули, а по спине пробежали мурашки. Она отдернула руку, Саня смутился.
   - Знаешь, что мы сейчас с тобой делаем?- тихо сказала она.
   - Что мы делаем, Насть?- удивился Саня.
   - Мы сейчас сидим и предаем Андрея, понимаешь, как ты можешь мне такое предлагать, ты -его лучший друг?- она хотела встать и убежать, но Саня за руку удержал ее.
   - Уж лучше я тебе это предложу, я по крайней мере тебя ни когда не предам, а значит и память Андрея не предам, - его губы побледнели, щека опять дернулась. -Ты все равно не будешь жить одна, тебе девятнадцать лет, ты красавица с глазами цвета неба и волосами чистого золота. Мы пока сидим здесь с тобой, мужики, проходящие мимо, слюни пускают, глядя на тебя, а потом на меня, лопаясь от зависти. Ты разве не замечаешь?
   - Не говори глупости,- бросила она. Настю уже давно не трогали дифирамбы по поводу ее внешности.
   -Это не глупости, вот одному из них ты достанешься рано или поздно, так лучше, если это буду я. Почему, я тебе уже объяснил. Настя не хотела больше говорить с ним. Она поняла, что Саня не допускает даже на волосок мысль о том, что Андрей возможно все-таки вернется. Он уже по другую черту, как и все, а она еще в той жизни, где был Андрей, где есть Андрей, и пусть надежды все меньше, но верить ей ни кто не может помешать, верить и продолжать ждать.
   - Спасибо, Саня, - она встала из-за столика,- но нам пора домой.- Правда, Сань, не обижайся на меня, можешь считать, и ты будешь не единственный, что у меня крыша поехала. Но я буду ждать Андрея, даже если придется ждать всю жизнь. Проводи нас, пожалуйста, к такси, Андрюше спать пора, видишь уже закапризничал.
   - Насть, я все же напишу тебе, можно?- упавшим голосом произнес он. Она улыбнулась:
   -Конечно, пиши и не живи иллюзиями на счет меня, прошу тебя. Он грустно смотрел вслед удаляющемуся такси, и не как не мог закурить, ломая спички одну за одной.
   По дороге домой, держа на руках заснувшего сынишку, Настя неожиданно для себя решила, что отбросит все сомнения и стеснения и сегодня же поговорит с родителями Андрея. Она сегодня же спросит их, почему они ни чего не предпринимают, что бы выяснить все обстоятельства гибели Андрея, все подробности, что бы исключить сомнения, что бы точно убедиться, что в том ужасном ящике из серого цинка был именно он. А даже если он, не дай Бог он, почему они не хотят найти тех парней, которые были рядом, ведь сейчас все они уже вернулись домой, и могли бы пролить свет на те события. И что стало с тем парнем, который был другом Андрея и которого, по словам лейтенанта, взяли раненым в плен. Она давно хотела начать этот разговор, но сначала они были убиты горем и ни чего не соображали, потом она ждала, что они, оправившись от горя, сами начнут предпринимать что-то, а вот сегодня она поговорит с ними, обязательно поговорит.
  
   Глава 16
   В доме были гости. Оказывается вместе с Марией Эдуардовной приехали Петр и Галина. Марины с ними не было. Гости сидели за столом и оживленно разговаривали. Николай Степанович, увидев первым Настю с Андрюшей на руках, быстро встал из-за стола и взяв у нее спящего ребенка, понес его на верх в комнату .
   - Иди за стол, Настя, мы как раз ждали тебя, у нас там баталия семейная развернулась,- шепнул он ей.
   Настя поздоровалась с присутствующими и сразу почувствовала, некоторое напряжение за столом. Мария Эдуардовна, вопреки обыкновенному своему спокойствию, была явно чем-то расстроена. Елена Федоровна сидела бледная, как всегда, но ее бирюзовые глаза метали молнии, и даже вошедшую Настю она одарила таким взглядом, что у той дрогнуло в груди. Петр налил себе стопку коньяка и, не приглашая ни кого составить ему компанию, выпил ее залпом. Галина отодвинула стул от стола и жестом пригласила Настю сесть. Настя сразу хотела было спросить, что здесь происходит, но еще раз взглянув на свекровь, передумала.
   - Как погуляли?- нарушил тишину, спустившийся из спальни Николай Степанович. Андрей-ка то спит, как убитый. Настя обмерла, что он с ума сошел, такие сравнения приводить? При этом ее решимость начать намеченный разговор укрепилось. Она уже открыла рот, подбирая слова, но Елена Федоровна опередила ее:
   - Я сейчас тебя убью, болтаешь не бог весть что,- резко сказала она, метнув очередную молнию в мужа.
   - Ладно тебе, мать, успокойся, ну ляпнул не подумав, так вы меня уже с ума свели сегодня, - он налил себе и Петру и они не чокаясь выпили.
   - Настя, все в порядке? Саня когда уезжает?- спросила свекровь.
   - Он сказал, что через два дня,- ответила Настя.
   - А мы вот тоже, видите ли на родину Карла Маркса собрались,- развел руки Николай Степанович.- Вот Настя, будем теперь доичь учить, потому что наши женщины, собрались на фатерланд и вот нас уговаривают с Петром. Он опять налил себе и Петру коньяк.
   Настя обвела всех непонимающим взглядом. Она что-то слышала о том, что Германия намерена вернуть своих соотечественников, проживающих в России, в институте про это говорили и по телевизору, да и Саня недавно говорил о том же. Но она ни как не ожидала, что это может касаться ее самой. Она всю свою сознательную жизнь мечтавшая погулять по Унтер ден Линден и самоотверженно изучавшая немецкий язык, теперь испытала страх и смятение, услышав об этом.
   - Я не понимаю, о чем вы говорите,- удивленно сказала она.
   - Насть,- решительно начала Галина,- мы говорим своим мужьям, что мы намерены подать документы на оформление выезда на пмж в Германию. Мы хотим вернуться на свою историческую родину. Наша мама и наш отец чистокровные немцы и мы, соответственно, тоже.
   - Ага, чистокровные, прям как ганноверские рысаки, - выпали Николай Степанович.
   - Николай, прекрати, или мы поссоримся,- железным голосом произнесла Мария Эдуардовна. Он осекся.
   -Я ни кого не уговариваю, дети мои, продолжила она.- Я для себя все решила, я уезжаю, как только оформлю все документы. Еще раз объясняю, если вы сейчас со мной не поедите, потом самим будет гораздо сложнее, а может и вовсе невозможно. Только прежде чем принять решение ехать вам или нет, хочу напомнить вам, мои дорогие, -она решительно посмотрела на дочерей. Германия- родина наших предков, там наши корни. Там наша родня, которая уже 27 лет живет за бетонной стеной. Там во Франкфурте-на-Майне наш дом на улице "Zeil" которому уже больше ста лет!
   - Но ведь здесь наш дом!- не удержался Николай Степанович,- и здесь родина наших предков, да Петр?!- его щеки пылали, а лысина на голове заблестела от выступившего пота. Петр нервно заерзал на стуле, что-то кряхтя себе под нос.
   - А мне эта страна родиной так и не стала, и не станет ни когда,- твердо сказала Мария Эдуардовна. Повисла тяжелая тишина. Все, замерев, смотрели на нее. Она гордо вскинула голову, звякнув тяжелыми серьгами и, немного помолчав, глухим голосом произнесла:
   - Я не могу считать родиной страну, которая расстреляла моих родителей в тридцать девятом. Я не могу считать родиной страну, которая сгноила моего мужа и вашего отца в Вятлаге, а вместе с ним еще тысячи немцев. Я не могу считать родиной страну, которая теперь убила моего внука. И, наконец, я хочу прожить остаток жизни достойно, не стоя в очередях, не натыкаясь на помойки на каждом углу, на хамство, на пьянь и рвань, которая здесь нас повсюду окружает.
   - Ну ты даешь мать...,- покачал головой Николай Степанович.
   Елена Федоровна и ее сестра сидели бледные и напряженные, не говоря не слова. А Николай Степанович соскочил с места и подошел к окну. Глядя оттуда на всех, он широко развел руки в стороны и сотрясая их высоко над головой громко завопил:
  
   - Мария Эдуардовна, но зачем вы так, про Андрюшу- то, вы зачем?! А вот это все нам какая страна дала?- он обвел рукой пространство вокруг себя. А вон то, - он показал в окно на стоящую во дворе Волгу, нам какая страна дала? Лена, а искусству и музыке тебя какая страна научила? А ты, Галина, ты же у нас педагог, детей истории учишь, по- твоему тоже эту страну не за что любить? А отец мой всю войну прошел, кровь проливал, что бы у нас все это было, это как?! Нет, теща, я с тобой не согласен, и я ни куда не поеду. Здесь родился, здесь и сгодился, все баста! Он сделал решительный жест рукой.
   Петр вышел из-за стола и подошел к нему протянул ему руку и мужчины обменялись крепким рукопожатием. Затем он повернулся к женщинам и решительно заявил:
   - Я полностью присоединяюсь к Николаю, я тоже ни куда не еду. Опять повисла тишина.
   Мария Эдуардовна опять вскинула голову и невозмутимо сказала, обращаясь к дочерям:
   - Лена, Галя, это ваши мужья и решать вам. Петр, а ты прежде чем делать такие заявления и выражать солидарность с Николаем подумал бы о том, что он хотя бы для своей семьи создал достойные условия жизни, здесь мне не чего возразить. А ты хочешь, что бы Галина всю жизнь пропахала в школе за нищую зарплату, которую вот -вот вообще перестанут платить, вы же видите куда все идет. А о дочери ты подумал? Ты хочешь, что бы она всю жизнь провела в этом нищем городке, вместо того, что бы получить образование в Европе и сделать хорошую карьеру. Что ты можешь ей здесь дать? Ничего! Ты сам себе не можешь лишних штанов купить.
   - Ну все хватит,- твердо сказала Елена Федоровна, обводя всех жестким взглядом.- Сядьте на место, - приказала она мужчинам,- занявшим оборону у окна. Настя удивилась, как послушно они оставили свои позиции и уселись за стол. Елена Федоровна невозмутимым тоном произнесла:
   - Мама права и вы все прекрасно это понимаете. Я и моя сестра последуем за ней. Мы уезжаем вместе с матерью на нашу историческую родину, это решено. Галина кивнула, соглашаясь с ней. - Николай, вот это все, - она обвела рукой гостиную, -тебе не страна дала, ты это заработал, будучи талантливым инженером и страна здесь не причем. А теперь вспомни, как ты этого добился, кто тебя двигал по карьерной лестнице, кто меня и Галину в институт помог устроить, потому что мы немки и дочери врага народа, и нам туда дорога была закрыта. Кто нам помог в этой жизни? Правильно - мама. Она ради нас вышла замуж за покойного ныне Алексея Матвеевича, который был на двадцать лет старше ее, и который был директором этого самого завода, или ты забыл!
   Настя с изумлением смотрела на присутствующих. Она же почти ничего не знала об этой семье. Они разговаривали о чем угодно, но про отца Елены Федоровны и про ее отчима она услышала впервые. Настя все ни как не могла улучить момент, что бы задать волновавший ее вопрос про Андрея. Галина, назидательно глядя на мужа, решительно заявила:
   - Мама, мы с Петром едем, и Маринка естественно с нами, она уже все уши нам прожужжала про Германию, так что мы с тобой. Мария Эдуардовна покачала головой и перевела взгляд на младшую дочь. Петр сидел молча, опустив голову.
   - Мы тоже едем, - твердо сказала Елена Федоровна,- во всяком случае, я точно, а у Николая Степановича есть еще время подумать. Николай Степанович растерянно смотрел на жену, втянув голову в плечи.
   - Ленушка, лапушка,- начал он,- сложив ладони на груди, -но как же так. Мы ведь уже с тобой обсуждали этот вопрос и ты тогда согласилась со мной, а теперь вот ты по другому говоришь. Как же так? Здесь- я главный инженер, я заработал все это, да, благодаря твоему отчиму, но здесь наш завод, наш дом. А там кем я буду? Ну что я буду там делать ? Да и говорить по- немецки я ни когда не научусь, мне медведь на ухо наступил, мне немецкий еще в школе был костью в горле. Да и нельзя мне, ты же знаешь, меня не выпустят,- он совсем растерялся и походил на обиженного ребенка.
   - Отец, ты знаешь, что нужно делать, что бы выпустили и потом, мы ведь не завтра уедем, пройдем не мало времени, пока документы оформим. А тебе нужен всего лишь один год, что бы выпустили. Настя опять ни чего не понимала. Почему не выпустят, для чего нужен год? Но ей очень хотелось начать разговор об Андрее, а она ни как не могла подыскать нужный момент. Вдруг, неожиданно Николай Степанович сам пришел ей на помощь.
   - Лена, но ведь мы не сможем приходить к Андрюше на могилку,- произнес он, готовый заплакать. Елена Федоровна вздрогнула, будто кто-то кольнул ее в бок и невозмутимо произнесла:
   - Могила нашего сына будет единственным поводом нам сюда иногда приезжать. Глядя на мужчин, воинственный дух которых затух едва вспыхнув, и поняв, что вопрос с переездом практически решен, Настя вдруг неожиданно даже для себя самой тихо выдохнула:
   - А как же мы с Андрюшей? Вопреки ожиданию, ни кто не поднял на нее глаза и не ответил ей. И тогда она громче спросила:
   - А как же Андрей? Мы что, так ни когда и не узнаем правду о его гибели? Разве вы не хотите найти его друзей, которые были там с ним. Поговорить с офицерами, с командирами, я не знаю с кем там еще, мы ведь не видели его ... она осеклась, -мертвым не видели. Надо узнать, что стало с тем парнем, которого в плен забрали, жив ли он, он может что-то рассказать об Андрее. Она замолчала. Галина уже ловила слезы на своих щеках. Мужчины сидели задумчиво нахмурив брови.
   - Зачем, Настя, что бы на рану, которая еще не затянулась соли насыпать? - проскрипела Мария Эдуардовна.
   - А вдруг он жив, вдруг все было не так, как нам рассказали те люди? Вдруг произошло чудо и он остался жив и ему нужна помощь,- она пыталась увидеть в присутствующих отклик на свои слова, она хотела, что бы они тоже прониклись этим мучавшим ее вопросом, но они не отвечали.
   - Das Wunder des Glaubens das beste Kind (Чудо -веры лучшее дитя)- произнесла Елена Федоровна.- Насть, к сожалению чудес не бывает, я бы жизнь отдала, что бы все было так как ты говоришь. Но это невозможно, мы подняли все связи, мыслимые и немыслимые и с парнями, которые были там, разговаривали очень серьезные люди и они подтвердили, что это наш Андрей. Не верить им нет ни каких оснований. Она тяжело вздохнула.- К сожалению, девочка, жизнь- это не сказки Андерсена, которые ты любишь и до сих пор перечитываешь. И ты не Герда и ты не найдешь своего Кая, потому что он не в плену у Снежной королевы, он погиб Настя, надо понять это и принять. У Насти перехватило дыхание, пальцы похолодели, с каждым словом свекрови ей становилось все больнее, ведь у нее забирали надежду, а значит забирали саму жизнь. Она медленно встала из-за стола и пристально глядя на свекровь , твердо сказала :
   - А я не могу это принять! Я верю, что он жив и вернется ко мне, я это чувствую, понимаете, и вы должны это чувствовать, вы же мать! И не говорите так о нашей Родине, за нее мой дед воевал... и Андрей! И за Германию тоже наши солдаты кровь проливали, что бы сейчас вы имели возможность туда вернуться! Она обвела взглядом присутствующих и не найдя у них поддержки, побежала по лестнице наверх к сыну.
   - Перестань жить детскими мыслями,- услышала она вслед голос свекрови,- потому что ты уже сама мать! Настя остановилась на полпути, резко повернулась к присутствующим и медленно произнесла:
   -Wenn Sie wie die Kinder nicht werden, werden ins Reich himmlisch nicht eingehen (если не будете как дети, не войдете в царствие небесное)- вы разве этого не знаете? В ответ ни кто не проронил ни слова.
   Настя упала на кровать рядом с сопевшим сынишкой, слезы душили ее, она повернулась к стене, к портрету Андрея и неожиданно для себя забылась коротким сном. Она снова бежала по мокрой холодной земле, боясь оглянуться она искала сквозь хлеставшую с неба воду свет и кусочек голубого неба, бежала задыхаясь и вдруг услышала голос Андрея, отчетливо, это точно был его голос, ласковый с легкой хрипотцой : "Проснись, милая проснись". Веки были тяжелыми, она с трудом открыла глаза и в том же миг резко подскочила на кровати, поймав уже на лету сына за кофточку. Андрюша во сне перевернулся и оказавшись на самом краю кровати, чуть не упал с нее. Теперь он проснулся, и испуганный начал плакать. Она крепко прижала сына к себе и целуя говорила: " это папа не дал тебе упасть, он с нами мы то с тобой это точно знаем".
  
   Глава 17
   В августе состоялась свадьба Тамары. Событие, по обыкновению, было назначено на субботу и родители с обеих сторон изрядно постарались и заказали лучший в городе ресторан. Тамара- высокая, красивая, со светящимися от счастья глазами в ослепительно белом платье, расшитым белым бисером, с пышными бантами из голубого шифона на юбке, тугой корсет делал ее фигуру тоненькой и соблазнительной, высокое декольте выгодно подчеркивало грудь. На голове шляпка с широкими полями и фатой. Настя с огорчением подумала, что у них с Андреем не было ни свадьбы, ни белого платья, ни черного костюма, ни золотых колец. Она была безумно рада за подругу и вместе с тем грустила, оттого, что теперь Тамарка принадлежала этому взрослому серьезному человеку, безусловно больше чем всем остальным, она поняла , что ревнует Томку, вот уж сама не ожидала, что будет так. За несколько дней до свадьбы Тамара рассказала Насте, что набралась таки смелости и написала Толику все, как есть. Потому что молчать и не отвечать на его письма - подло, а обманывать его и делать вид, что ни чего не случилось - это подло вдвойне. И Толик ответил Тамаре на то последнее письмо. В конверте лежала копейка, разрезанная пополам и записка, крупными буквами на белом листе: " Вот столько ты стоишь, дорогая". И больше ни слова. Тамара тогда приехала к Насте и долго плакала ей в коленки, что он не справедлив, что он оскорбил ее, а она совсем этого не заслуживает. Но, в конце концов, она же не виновата, что любовь прошла, может ее и вовсе не было той любви.
   - Знаешь, Насть, - всхлипывала Тамара, он ведь был моим первым мужчиной, ну ты понимаешь. Там на озере было просто наваждение какое-то, волшебство, мне и правду казалось, что это на всю жизнь. А теперь мне цена полкопейки, это жестоко и несправедливо. Да, я встретила Артема и все, одного взгляда хватило, что бы понять, что это мое счастье. С ним так надежно, так легко. С ним я могу быть слабой, понимаешь, Насть.
   - А тебе хочется быть слабой? Тома, ты же не любишь слабых людей, называешь их малохольными,- Настя гладила рукой голову подруги.- Ты же у нас самая боевая подруга, не то что я.
   - Хотела бы я быть такой малохольной как ты, - шмыгала распухшим носом Тамара.- Поднимешь глазки к небу, похлопаешь ресницами, помечтаешь, а потом твоя мечта становиться явью. Как тебе это удается, я всю жизнь тебе завидую.
   -Ты, мне?!- Настя округлила глаза. -Разве это ты, я не я на дискотеки в твоих вещах ходила, потому что своих не было? Разве ты ютилась с мамой в однокомнатной квартирке? Разве это ты, а не я, едва встретив любовь потеряла ее так жестоко, так чудовищно,- она уже сама была готова расплакаться.
   -Да, я тебе завидую, а чего ты удивляешься. Ты же у нас принцесса с золотыми волосами. Все мальчишки в классе по тебе вздыхали, а ты все принца ждала и дождалась ведь,- она замолчала, виновато опустив глаза.- А знаешь, - вдруг оживленно заговорила она,- я тоже не верю, что это был Андрей. Вернее раз ты веришь в то, что он жив, то он жив, иначе и быть не может! Сердце у Насти учащенно забилось в груди. Она была так благодарна подруге за то, что она теперь не одинока в своей вере.
  
   Николай Степанович теперь ездил на работу на собственной машине, а то и на автобусе. Белая Волга больше не ждала его по утрам у ворот. Вот почему он говорил на семейном совете, что его не выпустят. Для того, что бы получить разрешение покинуть страну, он должен был оставить должность главного инженера завода. Он перешел на работу в техотдел рядовым инженером. Еще год после отставки ему было запрещено выезжать заграницу. Николай Степанович заметно сник, его лицо теперь все чаще имело удрученное и уставшее выражение. Он как будто постарел, и даже заметно похудел. Посему было видно, что новое положение его гнетет и на работу он ходил теперь больше по привычке, без инициативы, без идей, без былого энтузиазма. Насте было его жаль, что-то надломилось в нем, он казался ей обиженным ребенком, которого заставляют делать то, что он делать не хочет, но не смеет противиться, боясь наказания.
   Свекровь же наоборот, была заметно воодушевлена предстоящим изменением жизни. Темные круги под ее глазами исчезли и бирюзовые огоньки снова поблескивали в них, как раньше, до горя. Но и горе не ушло бесследно, оно застыло в них стеклянной слезой, которая моментально оживала и катилась по щекам, как только речь заходила о сыне.
   Три раза в неделю она с мужем, а также семейство Ремезовых в полном составе и конечно же Мария Эдуардовна, во главе обоих семейств, ходили на курсы немецкого языка, которые повсеместно открывались специально для тех, кто решил переехать в Германию. Дома Николай Степанович теперь обычно ходил со словарем, и бормотал себе под нос: гутен таг, ихь ферштее дих, майне наймат хайст Совьет Унион. "Вот именно моя родина -Советский Союз, а не Доич ланд, так было и так будет всегда",- едва слышно бурдел он.
   Елена Федоровна, с присущей ей практичностью, взялась пристраивать картины, посуду, мебель. Она объявила, что в новую жизнь не возьмет с собой отсюда ни чего, и Николаю Степановичу стоило больших трудов уговорить ее не продавать его охотничий чемоданчик и ружье.
   - Ты же понимаешь, дорогой, что с ружьем тебя не пустят даже в аэропорт.
   - Понимаю, дорогая, разумеется. Но после того, как я в последний раз схожу на охоту, перед тем как уехать на чужбину, я подарю его своему лучшему другу и соседу Сергею, потому что это,- он поднес ружье к губам,- как родина не продается.
   - Ты не на чужбину едешь, дорогой, а на историческую родину своей жены, пора бы тебе уже понять разницу!
   - Пойму, всему свое время, на что только не пойдешь ради любимой жены! Если бы еще язык не ломать, за что мне это наказание немецкий учить, что за язык: слова длиннющие, падежи поди разбери, склонения, мать их за ногу , спряжения, вот кара мне небесная, а за что спрашивается страдаю,- округлял он глаза, лукаво глядя на жену,- правильно, за любовь!
   - Ну вот и умница, ты все правильно понимаешь,- отвечала ему свекровь, - Настенька, помоги Николаю Степановичу разобраться с Рartizih zwei, а то боюсь у меня на это не хватит нервов. Насте доставляло удовольствие помогать свекру постигать язык, таким старательным и усердным он был учеником, так благодарил ее, если усваивал что-то и радовался как дитя, когда у него вдруг самостоятельно удавалось сложить предложение или понять смысл прочитанного.
   Настя оставалась жить в доме Горских, хотя Татьяна всякий раз при встрече с дочерью наставала на ее переезде домой. Настя понимала, что нужно учиться жить самостоятельно, ведь родители Андрея уже в буквальном смысле сидели на чемоданах. Поехать с ними в Германию, она не могла: юридически Горские были ей совершенно чужими людьми, ведь они с Андреем не успели зарегистрировать брак. Настя часто думала, поехала бы она с ними, если бы имела такую возможность? Ведь Германия, волею судьбы, была ее детской мечтой, и она куда лучше знала язык, литературу, культуру, чем многие этнические немцы, которые благодаря переменам, происходившим в стране, получили возможность уехать отсюда на родину своих предков..
   Насте нужно было определить Андрюшу в детский сад, что бы впредь обходится без бабушки. Николай Степанович выхлопотал место в заводском детском саду, совсем не далеко от дома. Но маленький мальчик, не сходивший с заботливых бабушкиных рук, в первый же день закатил там такой рев, который потом повторялся день изо дня, что видавшие виды воспитатели, спустя две недели кошмара и суматохи, которые он им устраивал, объявили Насте, что ребенку еще рано в садик, и посоветовали привести его через полгода. Настя была в шоке от такого поворота, а Татьяна даже хотела пойти устроить скандал- что это за воспитатели, которые ребенка успокоить не могут, но Елена Федоровна, уговорила ее не делать этого.
   - В конце концов, мы все равно не уедем раньше будущего октября, - сказала она,- ведь Николая раньше не выпустят,- так пусть Настя живет у нас, я по -прежнему буду заботиться о внуке, мне это только в радость. Настя видела, что свекровь даже довольна тем обстоятельством, что Андрюшу пришлось забрать из сада. Она безумно любила внука, бесконечно баловала его, и что хуже всего, она не давала Насте воспитывать ребенка. Стоило только Насте, что - то сказать малышу в повелительном наклонении, как бабушка была тут как тут и начинала воспитывать ее саму, объясняя, что ребенок еще маленький, и заставлять его, а тем более строжиться на него - это не умно, не позволительно, и вообще ведь бабушку он слушает, а этого вполне достаточно. Малыш, действительно, понимал и слушался бабушку, и совершенно не праздновал мать, как впрочем и деда, который так же как бабушка баловал его, сюсюкал и улюлюкал, сажал на плечи и носился с ним по дому, умиляясь до слез его задорным смехом.
   - Что же мы будем там делать без нашего деточки, мать, как же мы внука оставим и уедем, голубушка ты моя, как же это можно от такой красоты в такую даль, на чужбину, мать ее раз так,- часто причитал он. Свекровь ни чего не отвечала на это, только однажды Настя поймала на себе такой ледяной ее взгляд, что по телу пробежал холодок и сердце сжалось, от нахлынувшего страха.
   1989год был на исходе. В феврале советские войска покинули Афганистан. В июле по стране прокатила волна шахтерских забастовок. По телевизору часто показывали как люди с лозунгами и транспарантами в руках выходят на улицу, и требуют мясо, масло, чая, сахара, муки. Все это как по мановению волшебной палочки исчезло с прилавков магазинов. Татьяна впервые не получила зарплату на заводе. Рабочие в день выдачи зарплаты до темна, стояли у заводской кассы, но так и не дождались денег. Вечером вместе с Александром она приехала к Горским. Такой расстроенной Настя давно не видела маму. Ведь они с дядей Сашей работали на одном заводе в одном цехе и жили, как впрочем и все вокруг, от зарплаты до аванса. А вот теперь эту самую зарплату не дали и даже не обозначили дату, когда дадут. А на недоуменные вопросы рабочих был один ответ: " Вы что не видите, что в стране твориться, скажите спасибо, что у вас вообще еще есть работа". Чужое, пугающее, западное слово "безработица" все чаще и громче звучало ото всюду, набирая силу, становясь неизбежным, и неотвратимым.
   - Я не могу ничего вам сказать определенного, -разводил руками Николай Степанович, в ответ на вопросы Татьяны о том, что произошло на заводе. Ведь, действительно, черт знает что происходит, вот жили мы жили в одном мире, в одной стране, знали куда идем своей светлой дорогой, знали между прочим, что пятнадцатого у нас получка, а тридцатого аванс, и в магазине было что купить, а сейчас ни кто ни чего не знает и не может сказать, куда все вдруг девалось. Почему наши трактора стали не нужны, рабочие не нужны, завод стал ни кому не нужен?
   - Коля, ты зачем сейчас лукавишь? -невозмутимым голосом вступила Елена Федоровна,- прекрасно ты все знаешь. Светлая дорога привела нас в тупик, а трактора стали не нужны, потому, что они ни куда не годились, эти наши трактора. Помнишь, как ты восхищался трактором "Ursus" после командировки в Польшу, ты его название как заклинание повторял, что даже я запомнила его навечно. Ты говорил, какой он надежный и комфортный и не ломается! А у нас что: один завод делал трактор, а четыре другие работали для того, что бы потом его можно было ремонтировать. Что не так? Так! А раз продукция не нужна, то естественно, не нужны и люди, и сам завод. Очень просто, милый, и слава Богу, что у нас с тобой есть выход, есть шанс начать новую жизнь, и мы его скоро реализуем. А вот как будут жить эти бедные люди, она кивнула в сторону Татьяны и Александра, и тысячи других, не знаю, хотя думаю, что трудно будет, очень трудно.
   - Знаете, еще не известно как вы там будете жить,- возразила Татьяна,- дома как говориться, и стены помогают, а там все чужое, я бы лично ни когда не поехала.
   -Танечка, вы туда ни когда и не поедете, а я рада, что наконец-то историческая справедливость свершиться, думаю мой отец, там, на небесах, радуется за всех нас, потому что мы едем домой!
   - И вам не жаль оставлять этот дом? Жить в таком шикарном доме уже само по себе счастье,- продолжала Татьяна.
   - Жаль, конечно жаль, но думаю, что во Франкфурте наш дом не хуже, Танечка, вы понимаете, у нас там есть свой дом, дом моих предков, я счастлива, что буду жить в нем! Татьяна в ответ только качала головой, и вопросительно поглядывала на Настю, потому что положение дочери в этом доме, ей уже давно было не понятно. А Настя ни как не могла начать разговор о своем переезде.
   Они так долго и трепетно его ждали этого самого разрешения, причем ожидание было сопряжено с некоторыми трудными нюансами, Николай Степанович ведь действительно мог так и не получить визу. Каждый день в доме Горских обсуждался вопрос выезда на пмж в Германию, Настя вспомнила, как торжественно со слезами на глазах, семейство отмечало падение берлинской стены. Как будто они сами прожили двадцать восемь лет за колючей проволокой, а теперь наконец-то получили освобождение. Настя не знала, как к этому относиться. Она любила свою родину, свой маленький зеленый городок, и ставшие традиционными в семье дебаты о том, как здесь все плохо, а там за рубежом хорошо и замечательно, немного коробили ее. Но она не встревала в подобные разговоры. Хотя несколько раз хотела спросить родителей Андрея, как они будут там жить? Там ведь все чужое, там другой язык, менталитет, обычаи, еда, культура, все. Она- то много читала о немецком укладе жизни и понимала, что он коренным образом отличается от жизни в Советском Союзе, пусть даже такой устроенной и безбедной как в семье Горских. А самое главное, без знание языка, которое по ее мнению, даже у Марии Эдуардовны было на слабенькую троечку, не говоря о всех остальных. Она хотела спросить, как они могут оставить здесь могилу Андрея? Ведь сейчас каждую субботу вся семья навещает ее, на могиле Андрея зимой и летом лежат живые цветы. Она смотрела на свекровь и свекра и думала, как они могут его бросить, ведь они уже давно поверили и смирились с тем, что там похоронен именно он? Так значит могила - единственное место на земле, где так близко к нему. А как они смогут оставить внука, которого до сих пор не спускают с рук, хотя он уже давно прекрасно самостоятельно носиться по дому на своих быстрых ножках. Но Настя не стала их спрашивать ни о чем. Но поделилась этим с Тамарой. Подруга не задумываясь ответила ей на все эти вопросы, просто и емко:
   -Насть, они легко могут здесь оставить все: и могилку, и внука и вообще все, что их окружало, потому, что они не такие сентиментальные как ты, и те такие малохольные. За могилкой ты будешь ухаживать, внука тоже ты будешь растить, ведь это же твой сын в конце-концов, дом продадут, денежки хорошие за него получат и все будет "зер гут", как твои немцы говорят. Настя решила, что Тамара, как всегда, права и все ее сомнения и вопросы по поводу их переезда - всего лишь сентиментальная чушь.
  
   Покупатели на дом действительно нашлись. Воскресным вечером к крыльцу подъехала черная иномарка, Настя не знала какая именно, потому что иномарки только-только стали появляться в их городке и различать их она еще не научилась. Андрей рассказывал ей, что это японские машины, что руль у них с другой стороны, с правой, не так как на наших автомобилях, и что салон у них невероятно мягкий и комфортный, а по своим техническим качествам они вообще на три головы выше отечественных машин, даже таких престижных как Волга. Андрей еще тогда пошутил, что если эти машины потоком хлынут сюда, то его мечта об автомастерской может быть под вопросом. На Настин изумленный вопрос " почему?" Андрей ответил: "Да потому, что они не ломаются!". Вот такая машина подкатила к их воротам. Едва открылись дверцы автомобиля, как Настя услышала оглушительный рев динамиков, из которых доносился какой-то кошмарный звук, Настя поняла, что это рок, причем очень плохой. Из машины вышли двое: высокий мужчина лет тридцати в малиновом пиджаке, с позолоченными пуговицами и женщина примерно такого же возраста в очень короткой юбке и весьма откровенной кофточке. К тому же она так рьяно нажевывала жвачку, что Настя даже невольно ухмыльнулась, глядя на нее. "Интересно, как к ним отнесется Елена Федоровна, - подумала она, -наверно попросит выйти вон и не станет продавать свой дом таким хамоватым людям".Однако Николай Степанович пригласил их войти, а свекровь даже бровью не повела, как будто и не заметила, кто к ним пришел. Ох, уж эти малиновые пиджаки! В девяностых них облачались как в символ успеха и превосходства, пофигизма и бескультурья, наглости и откровенного криминала. Кто-то их носил со строгими брюками, белоснежной рубашкой с тонким галстуком, а кто-то с джинсами и кроссовками. То есть среди поднимающих голову новых хозяев жизни был большой разрыв в уровне интеллекта и в понятиях о культуре и поведении, но всех их объединяло жгучее желание показать свое превосходство над теми, кто продолжал жить, по их мнению, по старому, по- лоховски: ходил каждый день на работу, жил на зарплату, которую кстати стали регулярно задерживать, стоял в бесконечных очередях с надеждой отоварить талоны, служил в армии. Жить по старым, ставшим ненужными и даже смешными законами совести, чести, порядочности.
   - Я даю восемнадцать штук,- изрек молодой покупатель, представившийся Борисом, после того, как они обошли дом.
   - Восемнадцать чего?- наконец повела бровью Елена Федоровна.
   - Тысяч рублей, мамаша,- изрекла его спутница, не переставая жевать.
   Насте показалось, что свекровь сейчас стошнит, но нет, она сумела совладать с собой и сказала:
   - Что ж мы обсудим ваше предложение, и перезвоним вам,- в ее голосе почувствовались металлические нотки.
   - Чего тут думать, больше все равно ни кто не даст,- Борис вытащил руку из кармана брюк, которая все это время находилась там, продемонстрировав огромную золотую печатку на среднем пальце.
   - Мы все же подумаем и позвоним,- повторил Николай Степанович таким тоном, что Настя решила, что вот так, наверное, он и разговаривал на работе будучи начальником, потому что дома она ни когда не слышала такой интонации его голоса и такого холодного тона. Покупатели уехали, предварительно врубив динамики и подняв колесами тучу пыли, потому что машина сорвалась с места как раненый зверь.
   - И вот эти люди будут жить в нашем доме, милая, я не допущу этого!- взревел Николай Степанович.
   - Где ты тут людей то видел, милый, это быдло новоявленное, а кто будет здесь жить, лично мне все равно, лишь бы деньги хорошие дали. А они дают хорошие деньги, между прочим,- спокойно ответила Елена Федоровна.
   - Леночка, как ты можешь, что бы по нашему паркету ходила всякая рвань, которая наворовала у честных людей денег и теперь хочет купить этот дом?- снова взревел он.
   - Это отребье скоро будет везде, ты что не видишь, что происходит. Да, украли они или у других отняли, может быть так оно и есть, скорее всего, что так. А те другие, которые вчера с тобой работали, чем лучше, ты забыл, что они сделали с Владимиром Петровичем?
   Настя была шокирована, когда однажды вернувшись из института, застала дома свекровь и свекра с бледными лицами, и испуганными глазами. Она долго не могла попасть в дом, так как двери были наглухо закрыты, окна заперты ставнями, она даже испугалась, что все куда-то вдруг исчезли, не сообщив ей. Ставни в доме раньше ни когда не закрывались, белые резные, под стать белым колоннам и белом балкончику в комнате Андрея, они служили исключительно украшением. Наконец Николай Степанович открыл ей дверь, за его спиной стояла как статуя свекровь с Андрюшей на руках, прижимая его к себе, так будто его кто-то хочет у нее отнять.
  
   -Настя, быстро заходи,- Николай Степанович буквально втолкнул ее в дом и немедленно захлопнул за ней дверь. Настя буквально остолбенела от такого поведения свекра.
   - Настя, - он говорил тихо, осипшим, каким-то чужим голосом, - у Владимира Петровича обыск. Звонила его жена, Вера Матвеевна, и плакала в трубку, что к ним ворвались приспешники новых хозяев завода, что они перевернули весь дом, шарили по шкафам, даже в холодильник заглядывали, искали, что-то, сами толком не объяснили что. Мы опасаемся, что и к нам могут придти, вот времена настали. Владимира Петровича скорая увезла, инфаркт у него. Вот так-то детка.
   Такие же лица у родителей Настя видела тогда, когда они узнали о гибели Андрея, в те страшные дни, когда весь мир рухнул. Вот теперь опять что-то рушилось и ломалось в их жизни, она понимала это, видела. Владимира Петровича, директора завода, которым он руководил более пятнадцати лет, недавно уволили с работы. Настя узнала об этом от свекра. Он рассказывал, что директора сняли без всяких объяснений, просто вышвырнули с завода как отработанный хлам. Объявили его чуть ли не врагом народа. Потому что он, якобы, не хотел перемен, тормозил перестройку. Директоров теперь выбирали, и после него выбрали какого -то залетного болтуна, который долго разглагольствовал на собраниях о тяжелой доле рабочих и обещал их осчастливить чуть ли не путевками на Канары. И люди его поддержали, потому что уже были злыми и нетерпимыми к жизни, которая наступила: талоны, дефицит, задержка зарплаты. Мало того, что незаслуженно человека с работы выгнали, так вот теперь еще и в дом ворвались, чувствуя свою безнаказанность, пользуясь неразберихой, наступившей в стране, оскорбили и унизили уважаемого пожилого человека.
   - Швондеры! - ревел Николай Степанович,- Богом клянусь, если к нам придут я буду из ружья по ним, как по диким кабанам палить, и пусть меня потом судят! После этого случая, как ни странно, Николай Степанович стал ждать отъезда в Германию с не меньшим энтузиазмом, чем его жена. Впрочем, приезжавшим нуворишам Горские позвонили уже через неделю и взяли задаток за дом.
  
   Глава 18
   Толик вернулся в середине мая. Он просто вошел в дом, когда вечером все семейство располагалось в гостиной. Николай Степанович читал газету, покачиваясь в кресле-качалке, а Елена Федоровна помогала Андрюше осваивать новую игру " Железная дорога". Малыш заливисто смеялся, когда поезд переворачивался на бок, после того, как он незаметно от бабушки подстраивал ему крушения, подставляя пальчик под колесики.
   - Ну, Андрей Андреевич, не быть тебе железнодорожником! -раздался веселый, чуть хрипловатый мужской голос. Малыш изумленно захлопал глазенками, соображая, откуда взялся этот дядя и кто он. Елена Федоровна подняла глаза и тут же соскочила с ковра, на котором сидела рядом с внуком и бросилась на шею Толику. Николай Степанович тоже покинул свое кресло и по-отечески обнял его. Настя в это время наводила порядок в своей комнате, услышав, что в гостиной что-то происходит, она поспешила вниз.
   Толик стал другим. Он стал взрослым. За три года он превратился в большого мускулистого мужчину, с умными глазами, уже затронутыми легкими морщинками в уголках, волевым подбородком и немного поредевшими волосами. И только его озорная улыбка безоговорочно напоминала того самого Толяна, балагура и весельчака. Настя буквально слетела с лестницы и тоже прижалась к могучей груди Толика. Потом первая разрыдалась Елена Федоровна, едва заговорив об Андрее, за ней Настя, потом и Николай Степанович пустил слезу.
   Толя подошел к маленькому Андрюше, который все это время внимательно наблюдал за происходящим, решая, плакать ему вслед за взрослыми и нет, Т наклонился и протянул ему руку:
   -Привет, Андрюха!- малыш с размаху хлопнул ладошкой по протянутой ему ладони незнакомого дяди, пролепетал "пливет" и окончательно передумал плакать. Зато взрослые снова зашмыгали носами и стали утирать слезы с глаз.
   -Большой какой вырос, богатырь, на Андрюху сильно похож, вылитый! Да вы не плачьте, пожалуйста! - обратился он ко всем,- а то я сейчас сам расплачусь.
   - Андрюши нашего уже два года нет,- всхлипывала Елена Федоровна, молодцы вы ребятки, что все живые и здоровые вернулись. Саня и Женя тоже заходили к нам, все парни такие взрослые стали, красивые. Ты, Толик, как изменился, мама наверное не нарадуется на тебя. А нам вот только одна радость осталось- Андрюшенька наш, сыночек наш маленький. Она протянула руки к ребенку, и он тот час же с огромным удовольствием забрался к бабушке на руки. Настя опять испытала угол ревности, да еще свекровь стала постоянно называть Андрюшу сыночком. С одной стороны ей нравилось, что она воспринимает ее сына как своего собственного, любит его до безумия, но с другой стороны она бы хотела, что бы все было по порядку: она - мать, а Елена Федоровна- бабушка и ни как иначе. В такие минуты она снова была готова начать разговор о своем переезде вместе с сыном домой. Настя вместе со свекровью быстренько накрыли стол, Николай Степанович с нескрываемым удовольствием распечатал бутылочку армянского коньяка:
   - Толя, ну как на флоте, все в порядке, расскажи, дружок, как служба -то твоя боевая прошла?- спросил Николай Степанович, разливая коньячок по стопкам.
   - На флоте как на флоте, трудно, но безумно интересно. Море-это особая стихия. Оно мне сниться каждую ночь. Особенно шторм сниться, могучие волны, свирепый ветер и мы на своем корабле, который с берега кажется огромным, а в море он -песчинка, стоит ему пасть по шире открыть, проглотит и не подавится. Это такой адреналин, такое ощущение жажды жизни, что когда все кончается чувствуешь себя именинником и счастливчиком!
   - Толик, а дальше-то что делать собираешься?- Елена Федоровна подкладывала ему очередную отбивную.
   - Спасибо, теть Лена, спасибо!- улыбался Толя.- Дальше учиться пойду в политех, как до армии решил. Хочу в автомастерскую устроиться поработать пока, а потом буду думать как свое дело открыть, мы с Андреем вместе хотели, но вот так вышло, что теперь я один буду воплощать нашу мечту. Саня теперь за границей, Женя, вы знаете с родителями перебрался в деревню, говорит хочет фермером заделаться. С учебой у него что-то не заладилось, он институт после первой сессии бросил. Может и правильно, что они уехали, он писал, что у них уже больше ста баранов, несколько коров, хотят еще землю взять, сеять сами будут. В городе-то работы не найти, денег не заработать. Пока служил и власть переменилась, и все перевернулось с ног на голову. Я порка еще толком не разберусь, что происходит.
   - Да, наш Андрей хотел свою автомастерскую, он машины очень любил, это у него с детства было не отнять. Да только видишь, что вышло, эх, как несправедливо,- качал головой Николай Степанович.
   -Толя, а ты знал, что Андрей в Афганистане служил?- спросила молчавшая до сих пор Настя.
   - Знал, он писал мне.
   -А мы не знали,- всхлипнула Елена Федоровна.
   - Понимаете, там же войска выводили, так вот кто попадал туда в последние месяцы, раньше службу заканчивал, и он рассчитывал уже в феврале-марте придти. Хотел даже на Андрюшкин первый день рождения успеть. Вот не успел,- Толя опустил глаза.- Но, знаете, он не умер, ведь после него остался сын, его кровь и плоть и портрет, как под копирку! Значит, будем жить, да!- он слегка потеребил нежную щечку ребенка, который уже вполне освоился и совсем не боялся этого большого красивого дядю.
   - Да, будем жить, конечно,- вздохнул Николай Степанович.
   -Толя мы вызова ждем. Мы уезжаем во Франкфурт,- отрывисто проговорила Елена Федоровна.- Некоторые наши соседи уже уехали, и мы практически готовы, вот и покупателей на дом нашли. Толя от изумления округлил глаза. Было видно, что его очень удивила новость.
   -Да вы что? А почему вы приняли решение уехать? ведь у вас же здесь все в порядке, вы же здесь всегда так хорошо жили. У вас же здесь работа, друзья, родня? Ну дела, вот мама удивиться!- почесал он затылок.
   - Родня тоже уезжает, друзей у нас немного, некоторые из них, кстати, тоже уезжают. А работы больше нет. Толя, нашему заводу конец пришел, все, не нужны трактора, в России больше землю пахать, наверное, не собираются!- взвинтился Николай Степанович. -Мне бы кто сказал, что вот так все повернется, я бы в морду плюнул. Меня тут Толя в непрофессионализме обвинили, что, дескать, наши трактора не выдерживают конкуренции, а это ложь, чудовищная, вот посмотрю, как они без меня и без Владимира Петровича справятся. Всех конструкторов разогнали, всех технологов, да и что их гнать, они сами уже бегут оттуда, теперь вон все на рынок штаны продавать потертые ринулись. Это ж неслыханно: инженер на базаре за прилавком с китайскими шмотками!- он наполнил стопку и тут же выпил. Ни кого не приглашая. Елена Федоровна все время, пока он говорил, одобрительно кивала головой.
   - Насть, а ты как, что собираешься дальше делать?- спросил Толя. Настя почувствовала растерянность. Такой простой вопрос, а она сама еще не знала на него ответ. Она только понимала, что нужно переехать в свою квартиру, а как она будет жить дальше, она не знала. Пока она с сыном живет в этом доме, спит на диване Андрея, слышит его голос по утрам, смотрит на его портрет, разговаривает с его родителями, смотрит в бирюзовые глаза его матери, которые до боли напоминают глаза Андрея, она ждет его. Она все еще ждет его возвращения. Она боялась признаться самой себе, что домой не переезжает, потому что боится перестать его ждать, боится потерять надежду.
   - Мы с Андрюшей переедем домой,- тихо пробормотала она. Елена Федоровна вздрогнула, как будто ее укололи иголкой, ее глаза беспокойно забегали:
   -Рано еще об этом говорить, - твердо сказала она. Настя была в шоке, "что значит рано, если уже за дом задаток получили?"
   - Почему рано, Елена Федоровна?- вслух спросила Настя. Толик прищурил глаза, явно ни чего не понимая.
   - Потому что ты еще сессию не сдала, и ребенка еще не определила в детский сад, вот поэтому рано говорить о твоем переезде,- ее голос был спокойным и ровным, но у Насти опять по спине пробежал холодок.
   - Ладно, что об этом сейчас говорить, -вступил Николай Степанович,- давайте Андрюшу помянем,- он снова наполнил стопки коньяком.- Земля тебе пухом, сынок.
   Настя выпила залпом, коньяк приятно согрел ее и немного успокоил. Свекровь едва пригубила из своей стопки, и взглядом показала Насте, что так глотать коньяк, залпом, как мужчины, не прилично. Настю разозлило это и тон свекрови ее разозлил. Настя чувствовала, что чего-то она не понимает, что-то очевидное ускользает от ее внимания, свекровь что-то затеяла, но вот что? Почему эта женщина, которая так любила ее в начале, так заботилась о ней и просила называть "мамой", которая так обожает ее сына, теперь столь холодна с ней.
   Настя встала, взяла бутылку с коньяком и налила всем сидящим по полной стопке:
   - Толь, за твое возвращение, за тебя! - она снова залпом выпила свою стопку и вызывающе посмотрела на свекровь. У той не дрогнул ни один мускул, только глаза гневно сверкнули. Николай Степанович ни чего не заметил, а Толик снова внимательно вгляделся в лица Насти и Елены Федоровны.
   - Спасибо, Настен!- и осушил свою стопку.
   Затем они с Николаем Степанович пошли на крыльцо покурить, Андрюша побежал вслед за ними. Настя осталась за столом вдвоем со свекровью:
   - Ты можешь хоть завтра переехать в свою квартиру, а ребенок останется со мной, поняла? - слова свекрови хлестали как солдатский ремень, а глаза метали молнии. У Насти перехватило дыхание. Она не умела сопротивляться и противостоять конфликтной ситуации. Она всегда предпочитала не допускать скандала, а если что-то подобное назревало, обычно быстренько ретировалась. Выяснять отношения, ругаться, ссориться было для нее невыносимо, больно и всегда обидно. Она вспомнила Тамару, вот та бы сейчас нашла что сказать, у Томки всегда во время ссоры или спора огнем горели глаза, ее красноречие непостижимым образом достигало пика искусности, Настя же в таких ситуациях немела как рыба. " Малохольная" с досадой ругала она себя.
   - Я не пойму, что вы от меня хотите?- выдавила из себя Настя, изо всех сил стараясь не показывать волнения.
   - Поймешь, скоро все поймешь, я скажу тебе, всему свое время,- отрезала свекровь и вышла изо стола. У Насти бешено заколотилось сердце, злость, гнев и вместе с тем всепоглощающая обида захлестнули ее, она быстро соскочила со стула и помчалась вверх по лестнице в свою комнату. В комнате она расплакалась. Она подняла глаза на портрет Андрея:
   - Андрюша, милый, я ни чего не понимаю, что я ей сделала?- рыдания разрывали ей грудную клетку, "что если сейчас войдет Толик, что он скажет?" Она схватила полотенце и стала быстро махать им на свое раскрасневшееся лицо, но бесполезно, слезы душили ее. "Лишь бы Толик сюда не вошел, лишь бы он не увидел",- стучало в голове. Дверь в комнату потихоньку открылась и показалась довольная мордашка Андрея, малыш несколько секунд смотрел на мать, а потом, подбежал к ней уткнулся личиком в ее коленки и тоже тихонько заплакал. Настя подхватила его на руки и принялась неистово целовать:
   - Маленький мой, мальчик мой родной, я не отдам тебя ни кому, ни за что и ни кому! Настя услышала, как Толик прощался со свекрами и вышла на лестницу с сыном на руках, но спускаться вниз не стала, что бы не показывать Толе свое зареванное лицо.
   - Пока, Насть, я позвоню тебе, ладно. Андрюха, пока!- улыбнулся он и ребенок помахал ему рукой.
   -Конечно, звони, я буду рада, до свидания, Толик,- сказала Настя, и ушла к себе в комнату, не выпуская сына из рук. Первым ее желанием было немедленно собрать вещи и уехать к маме. Но сначала, она решила позвонить маме и попросить ее приехать. Потом передумала, потому что это может спровоцировать скандал и это ни кому не принесет пользу, маме сейчас и так нелегко, собственно говоря, легко ей ни когда не было. Нет, рассуждала она, надо сделать все спокойно, нельзя расставаться по-плохому, ведь это родители Андрея. Надо поговорить с ними обоими, вот прямо сейчас пойду и поговорю, решила она. Толик ушел, Елена Федоровна и Николай Степанович сидели за столом и пили чай.
   - Что ж ты Толю не проводила, Настя, он ведь был лучшим другом Андрея,- спросил Николай Степанович. Настя поежилась от его слов, не хватало, чтобы еще и свекор, вслед за свекровью начал упрекать ее не бог весть в чем.
   - Я сказала ему "до свидания", к тому же он скоро обещал позвонить,- сухо ответила она и ушла к себе. Было уже довольно поздно и она решила, что на сегодня с нее достаточно разговоров, упреков, вопросов. А вот завтра, она начнет с того, что позвонит маме и решит наконец вопрос со своим переездом.
  
   Утро было на удивление холодным, совсем не похожим на майское. Моросил нудный неторопливый дождь, кое-где уже набрались лужи и в них плавали крупные пузырьки. За завтраком все молчали. Николай Степанович отстранился от Насти и супруги газетой, Андрюша, быстренько похватав несколько ложечек каши, растянулся на ковре перед телевизором, увлеченный мультиком.
   - Что-то, Андрей-ка, стал плохо кушать,- нарушила тишину Настя .Ни кто не отреагировал на ее слова. Свекровь унесла на кухню тарелки и принялась наливать всем кофе. Она несколько раз пристально посмотрела на Настю, у той снова возникла мысль, что она что-то не то сказала или сделала. Но перебрав в голове все свои немногочисленные фразы и поступки сегодняшнего утра, не нашла повода для придирок свекрови.
   - Настя, а каким ты видишь будущее своего сына?- вдруг спросила Елена Федоровна, отпив немного кофе из своей чашки.
   Настя немного опешила, с чего бы это свекрови с утра такие вопросы задавать? Она взглянула на свекра, тот тоже заинтересовался вопросом жены и отложил газету.
   - Конечно светлым и счастливым, каким же еще,- ответила Настя.
   - Скажи, а ты уверена, что сможешь обеспечить ему эту самую светлую и счастливую жизнь?- свекровь снова отпила кофе.
   -Конечно,- невозмутимо ответила Настя.
   - А каким образом ты собираешься это делать?- те же ровным тоном спросила свекровь.
   -Учиться буду, потом работать, как же еще?- ответила вопросом на вопрос Настя, начиная чувствовать себя как на допросе.
   -Нет, Настя, давай по порядку. Ты окончила три курса института. Тебе учиться еще два. То есть работать ты сможешь только через два года.
   - Ну почему же,- прервала ее Настя,- я могу перевестись на заочное и начать работать.
   Свекровь немного помолчала, затем подняла на Настю глаза, чужие, колючие, Настя уже не в первый раз замечала, что глаза свекрови перестали ей напоминать Андрея.
   -Допустим. А где и кем ты собираешься работать?- в ее голосе Настя уловила издевку.
   - Я не знаю еще где и кем,- с вызовом ответила Настя,- но я...Свекровь грубо прервала ее:
   -Так, стоп! Не надо мне здесь эмоций. Мы уезжаем через пару месяцев, может чуть позже, может чуть раньше, ты переедешь в свою однокомнатную квартиру, в которой будешь жить одна с ребенком, позволь мне точно знать, чем ты собираешься его кормить?- Насте показалось, что свекровь сейчас соскочит со стула и вцепиться ей в волосы.
   Она решила не поддаваться на провокацию, хотя чего ей это стоило! Настя набрала в легкие побольше воздуха и как могла спокойно ответила:
   - Не переживайте, пожалуйста, мой сын не будет голодным, мы с мамой сумеем о нем позаботиться,- Настя встала изо стола и хотела уйти к себе в комнату, уже в совершенном желании собирать вещи и убраться из этого дома сию минуту.
   - Сядь немедленно! - прошипела свекровь. Настя оторопела, ноги подкосились и она села на место.- Ты маленькая, глупая девчонка, начитавшаяся детских сказок, о тебе о самой еще надо заботиться. Учить, одевать, обувать, кормить. Твоя мать всю жизнь кое-как сводила концы с концами, чтобы обеспечить вам более-менее сносное существование. А теперь, ты хочешь повиснуть на ее шее вместе с ребенком. Ты хотя бы помнишь, что она фактически без работы? А что у нее теперь мужик с двумя детьми, который тоже, как и она талоны отоваривает, что бы с голоду не умереть. Насть, очнись и подумай, как тебе поступить,- сбавила тон свекровь. Николай Степанович, нашарил в кармане сигареты и если бы жена его не остановила ледяным взглядом, закурил бы прямо в гостиной :
   -Леночка, ты сейчас о чем говоришь, я что-то в толк не возьму? Леночка, мы же вроде договорились не трогать эту тему,- его руки тряслись мелкой дрожью.
   - Коля, ты еще помнишь, что у тебя был сын?- спросила она чуть дрогнувшим голосом.
   -Милая, зачем ты так, перестань, пожалуйста!
   Но она не слушала мужа, она вцепилась глазами в Настю:
   - Отдай нам его! У Насти пол поплыл под ногами, она едва не свалилась со стула:
   - Как отдать, кого? Андрюшу?- она не верила своим ушам и не верила происходящему. Это был какой-то кошмар, недоразумение, она наверное не так все понимает. На глазах у свекрови неожиданно выступили слезы и покатились по мраморным щекам быстрыми ручейками:
   - Девочка моя, я хочу, что бы ты сейчас выслушала меня. Пожалуйста, послушай, что я тебе скажу, и не перебивай. Настя опять испытала шок. Свекровь, только что была готова выцарапать ей глаза, не понятно за что, а теперь вдруг стала такой ласковой и нежной, как раньше.
   -Ты знаешь, как мы любили сына, и как мы обожаем внука. Он- единственное что у нас осталось. Настя открыла было рот, что бы сказать, что для нее сын тоже, единственное, что осталось, но свекровь не позволила ей себя прервать:
   - Я же попросила, не перебивай.- Она тяжело вздохнула. -Настя, мы с отцом еще достаточно молоды и достаточно хорошо обеспечены. Мы сможем дать своему внуку гораздо больше там, чем ты здесь. Подумай о нем. Ты же не хочешь, что бы он в чем-то нуждался, плакал, потому, что ты будешь ему во многом ему отказывать. Ты в этом не виновата, нет, конечно, нет! Ты молода, ты только начинаешь жить. И жизнь уже жестоко обошлась с тобой, ты же замужем-то не была ни одного дня, тебе судьбу надо устраивать, учиться надо. А у тебя ребенок такой маленький и помогать тебе совсем не кому. Посмотри за окно, ты видишь, что началось? Кто знает, к чему это все приведет. Еще Конфуций сказал : " не дай вам Бог жить в эпоху перемен". Эта страна сошла с ума, она не скоро вылечиться, дальше будет еще хуже: безработица, нищета, криминал, коррупция и весь набор прилегающей к этому всему гадости. Как ты будешь здесь жить с ребенком? Настя опять хотела вставить, что мол, живут же люди и далеко не все собираются за границу переезжать, но свекровь вновь не дала ей сказать:
   - Не перебивай меня, я же просила. Да, мы хорошо жили в этой стране. Я за многое ей благодарна: за мужа, за вот этот дом, за свое образование. Я прожила здесь полвека, но я хочу домой! Потому что эта страна отняла у меня единственного сына на этой глупой войне. Ты же смотришь телевизор, оказывается эта война была не наша, и ни кому была не нужна. И теперь солдат, которые там воевали, чуть ли не оккупантами называют, каково мне, матери, это слышать?! Эта страна растоптала моего мужа, его выгнали с работы, перечеркнув все его заслуги, унизили, только что в дом не ворвались, как к директору, и не устроили тут погром. Настя, если ты любишь Андрюшеньку и желаешь ему счастливой и светлой жизни, в достатке, в любви, отпусти его с нами, девочка!- она нежно и даже умоляюще смотрела на нее. Настя не могла собрать спутавшиеся мысли. "Как отпустить, насколько, как она может видеться с сыном, и что это значит "отдай нам его?" Она смотрела на этих людей и не верила тому, что происходит. Когда они стали ее ненавидеть? Когда это случилось, как она могла пропустить этот момент и не заметить, что уже лишняя в этом доме? "Нет, Настя,- сказала она себе,- ты видела, ты чувствовала, что что-то изменилось, ты видела это в глазах, чувствовала в поступках и словах, но не хотела в это верить! Ты не просто малохольная, ты - идиотка, которая верит в чудеса, продолжает жить в доме родителей погибшего мужа уже два года, и ждать не известно чего. Ну, вот и дождалась,- пилила она себя,- чего ты дождалась? Тебя фактически просят убраться отсюда и отдать им ребенка. А тебе уже жалко их стало, ты уже не знаешь, как поступить, что бы всем хорошо было" Настя лихорадочно соображала, что ей делать сейчас, как поступить. "Надейся на себя, девочка, только на себя, -повторяла она мамины слова. Так, спокойно, надо все делать очень спокойно. Вот сейчас надо оторваться от этого стула, к которому ее пригвоздили взглядами свекор со свекровью, подняться по лестнице наверх, достать чемодан. Спокойно сложить в него вещи и позвать маму с дядей Сережей, что бы приехали и забрали ее из этого дома. Все решено, так и быть". Она медленно стала, окинула родителей Андрея взглядом и как могла спокойно произнесла:
   - Спасибо за кофе,- она чуть помолчала,- и вообще, спасибо за все. На ватных ногах, но изо всех сил пытаясь не показывать своего потрясения, она направилась в свою комнату. Достала с антресолей чемодан, с которым три года назад переехала в этот дом. Открыла шифоньер и замерла: "а что здесь собственно мое? Все эти вещи куплены родителями Андрея. Мое только вот это шелковое платьице и несколько юбочек, которые сшила мама. Вот их и возьму, решила она". Потом посмотрела на себя в зеркало и сняла с себя золотые сережки с голубым топазом, которые ей подарили Горские, положила их в маленькую бархатную коробочку, рядом с перстнем, который ей тоже подарили Горские. Руки не слушались, она злилась на себя, ругала, заставляла себя быстрее с этим покончить и бежать отсюда, но не могла. Это же дом Андрея, это его кровать, он меня привел сюда, просил остаться , ждать его. Ждать. Я же жду его до сих пор! Всем назло жду. Ведь ни кто больше не верит, что он жив. Но я то верю! Я чувствую, что он жив, чувства еще ни когда не обманывали меня". Она готова была уже передумать, но все же собрала остатки мужества и сняла с вешалки свои вещи. Она старалась не смотреть на портрет Андрея, чтобы не передумать, слишком хрупкой была ее решимость, и слишком тяжело ей было делать это. В дверях появилась Елена Федоровна. Она была бледна, но казалась очень спокойной и холодной. Она тихо прошла в комнату и присела на краешек дивана:
   - Пожалуйста, Настя, не делай этого. Прости меня, если я тебя обидела, но только не уходи сейчас. Мы ведь здесь все оставляем, всю прожитую жизнь, сына единственного. Это тяжело, как бы не прельщали меня дальние дали, оставлять все это тяжело. Ты и Андрюша, сейчас все, что связывает нас с этим нашим прошлым миром. Позволь нам еще немного пожить в нем. Без внука это будет невыносимо, останься до нашего отъезда, пожалуйста. Настя снова видела перед собой прежнюю свекровь, добрую, нежную. Она хотела броситься ей на шею, поцеловать ее белую щеку и прижаться к ее груди, как раньше. Она снова хотела верить ей, и смотреть в ее глаза, как в глаза Андрея. Но вместо этого она произнесла:
   - Я понимаю вас, но будет лучше, если мы с Андрюшей немедленно уйдем отсюда. Я давно должна была это сделать, и моя мама того же мнения. Я хочу попросить ее приехать сейчас за нами,- Настя говорила, и не верила, что это говорит она. Свекровь встала и так же тихо вышла из комнаты, как и вошла в нее. Настя опустилась в кресло. Руки не слушались, ноги не держали. Все ее существо сопротивлялось разуму, который диктовал, что она должна делать, а сердце и душа бились с ним в кровь. Раздался телефонный звонок, вернувший ее в действительность. Внизу ни кто не взял трубку, тогда она сняла трубку в своей комнате:
   - Алле, Настен, -услышала она голос Толика,- чем занята, можно за тобой заехать?- весело спросил он.
   -Зачем?- сухо ответила она.
   - Вот, блин, ты даешь, я здесь три года не был, а ты спрашиваешь зачем! Поговорить с тобой хочу, в кино тебя сводить, ты в кино давно была?
   -Толь, у меня тут свое кино...
   - Какое?- не понял он.
   - Трагедия.
   - Так я буду через двадцать минут, все, пока! Настя не успела открыть рот, что бы возразить ему, ей сейчас, право, было не до развлечений. Может, вот он и увезет нас домой на своей машине, подумала она, надо быстро все собрать. Но не тут-то было. Она не вспомнила сразу, где лежат документы, посмотрела в окно и поняла, что часть Андрюшиных и ее вещей сушатся на улице после стирки, что все в одном чемодане не поместиться, а идти спрашивать сумку у свекрови ей совсем не хотелось. И вообще она не хочет отсюда уезжать, несмотря ни на что не хочет! " Вот, дура!" снова выругала она себя. "Господи, благослови меня", она повернулась к портрету "Андрюш, благослови меня", и закинула чемодан опять на антресоли. Она услышала в гостиной какие-то голоса, посмотрела с лестницы пришли соседи. Вот! Само проведение, но не выносить же вещи при соседях. Она быстренько переоделась и поспешила на улицу, ждать Толика. Проходя через гостиную, она заметила, что все заняты Андрюшей, который напевал какую-то песенку стоя на стульчике. Она решила не брать сына с собой.
  
   - Насть, что происходит, я вчера ни чего не понял,- Толя был серьезен.
   - Я сама ни чего не понимаю, Толя. Десять минут назад я хотела просить тебя увезти нас с Андрюшкой домой.
   -Совсем? Назад в твою квартиру?
   - А чему ты удивляешься? Я три года живу в их доме, два года как они похоронили Андрея. Они не понимают, что я там делаю, и наверное выгнали бы давно, если бы не Андрейка.
   - Кстати, а действительно, что ты там делаешь, зачем ты с ними живешь до сих пор?
   - Если я тебе скажу, ты посчитаешь меня идиоткой,- сказала она.
   - Насть, давай колись, я не люблю вокруг да около.
   -Я жду Андрея,- она внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, как он отреагирует.
   - Насть, не скрою, я не удивлен, потому, что Саня написал о вашем разговоре. Но вот видишь еще год прошел, а Андрей не вернулся. Где же он по-твоему? Война закончена, все вернулись, Насть, надо принять то что произошло и начать жить.
   - А я, по-твоему, не живу?
   - По-моему, ты мучаешь себя, и обманываешь, зачем только не пойму.
   - Я не видела его мертвым, и он мне ни разу не приснился! Я чувствую, что он жив, не знаю, седьмым чувством, восьмым, но я это чувствую. Кстати, Толь, портрет Андрея, который ты сделал, помогает мне жить, я как будто Андрея вижу, разговариваю с ним, и по-моему он мне отвечает, я слышу его подсознанием слышу. Толя прищурил глаза и несколько секунд изучал ее лицо, как будто впервые его видел:
   - Насть, у тебя, что крыша съехала? Ты сама себя слышишь? С кем ты разговариваешь, с портретом? Настя часто заморгала, пытаясь прогнать крадущиеся слезы.- Я все понял, тебя с твоей проблемой бросили одну, а ты не справилась. Да, именно так. Твоя мама ушла к мужчине, то есть у нее теперь своя семья, так? Твоя лучшая подруга, выскочила замуж, и ей теперь не до тебя, так? Остальные две подружки ни когда очень близкими и не были, и они теперь в нашем городе не живут, так? И вот ты, вместе с убитыми горем родителями Андрея, сидите в этом доме и потихоньку сходите с ума! Я их три года не видел, а вчера был поражен тем, как они изменились, они же как две сомнамбулы, и ты третья в придачу.
   - Толь, ты серьезно? Я что, действительно похожа на сумасшедшую?! - спросила она.
   - Насть, собирай манатки и вали домой. Я очень уважаю родителей Андрея, но тебе больше не надо оставаться в их доме. Начинай жить сначала, кончай эту лямку тянуть, с того света еще ни кто не возвращался. Ты знаешь, я как узнал об Андрее, первой мыслью было за борт сигануть, мы как раз Баренцево море проходили, не спасли бы точно. Я так переживал, ревел белугой, меня даже от вахты освободили. Я понимаю, что тебе в сто раз, может в тысячу раз хуже, чем мне, но такова судьба, Настя, закон такой в жизни есть. Мы все подвластны судьбе. Значит так было предначертано: Андрею уйти, а его сыну родиться. Ваш сын -это продолжение его жизни на этой земле, это его кровь и плоть, а значит он не умер, он действительно продолжает жить в своем сыне! Толя замолчал и затянулся сигаретой.- Вот почему меня Тамара не дождалась?- с горечью сказал он.- Я много думал об этом. Она же такие письма мне писала нежные, теплые. У нас же до армии с ней все было хорошо. Я любил ее, и думал, что она любит меня. Но, увы, ты знаешь, чем это закончилось. А почему? Значит не судьба! И это надо понять, принять и жить дальше, а не пережевывать вчерашнюю еду. Недавно анекдот слышал: Бежали два поезда по одному пути навстречу друг другу, но не столкнулись. А знаешь почему? Не судьба! Настя слушала Толика и думала, что наверное он прав. Зачем ей обманывать себя. Сколько можно жить иллюзиями и мучить себя. "Но почему же мучить,- тут же спорила она с собой.- Мне же хорошо в доме Андрея, там все напоминает о нем, там дух его живет, там его родители. И все же надо уходить и жить самостоятельно, надо начать жить заново. Но как жить без любви, как жить без надежды, как жить без Андрея?"
   - Насть, ты мне хоть расскажи как она?- спросил Толя. Настя, погруженная в свои мысли сразу не поняла о чем он. -Она хотя бы счастлива?
   - Ты о Тамаре? Я после свадьбы ее ни разу не видела, только по телефону с ней общалась. Судя по голосу, у нее все в порядке, Толя. Она вышла замуж за Артема, он врач и очень хороший человек, мне так показалось во всяком случае. Толь, а зачем ты Томке копейку-то прислал? Знаешь, как она ревела, думаю, что это жестоко.
   - Ревела говоришь? Обидно было? Понятно. А мне, думаешь, не было обидно и больно. Сначала Андрей, а потом она, я чуть с ума не сошел. Насть, дай мне ее телефон, она же у него живет?
   - Да, у Артема своя квартира, зачем тебе ее телефон? -удивилась Настя.
   -Ну как зачем, извиниться хочу, дай пожалуйста,- настойчивее попросил он, и вместе с тем умоляюще.
   - Я не знаю, должна ли я это делать. Толь, извини, но я сначала у Томки спрошу, а потом тебе скажу, если она разрешит, хорошо? Я сегодня же ей позвоню, а потом перезвоню тебе.
   - Хорошо, спроси, я буду ждать,- он закурил.
   - Толик, тебе тоже надо научиться не обманывать себя, она уже не твоя и ты должен понимать это. Но в голове крутилось не это, как же ей хотелось, что бы Толик был на ее стороне, он же лучший друг Андрея, почему же он не допускает мысли, что Андрей мог остаться живым. Она решила еще раз поговорить на важную для нее тему.
   -Толя, послушай меня, я должна тебе кое что сказать. Настя сосредоточенно смотрела в его глаза, словно хотела убедиться, что он весь во внимании.- Те военные, которые сопровождали Андрюшу, -она запнулась,- вернее которые сопровождали гроб рассказали, что колонна шла из Джелалабада, была провокация, началась перестрелка. Машина Андрея замыкала колонну, и духи ее отбили. Одного парня убили, второго забрали в плен: наши видели, что его раненого привязали веревкой к лошади и утащили. А третий сильно обгорел, на нем все горело, а он продолжал отстреливаться, по их словам это был Андрей. Они говорят, что узнать его было не возможно, его опознали только по жетону, но ведь это может быть ошибкой!
   - Насть, погоди, ты что серьезно?! - изумился Толя.
   - Серьезно, очень серьезно, но меня ни кто не слушает. Из троих человек экипажа танка достоверно известно, что погиб оператор-наводчик, то есть Стас Антонов. По словам военных, в плен забрали механика-водителя Лешу Михеева. А третьего члена экипажа, обгоревшего, опознали по жетону, это был жетон Андрея. И это единственное доказательство, что это был он.
   - Насть, а тебе этого не достаточно?- осторожно спросил он.
   -Нет, мне не достаточно,- твердо ответила она.
   - Почему? Объясни мне, пожалуйста.
   -При нем должны были найти еще кое-что, и если бы нашли, я уже не могла бы сомневаться,- медленно проговорила она.
   - Настя, что должны были найти у Андрея, если все что при нем было сгорело, пока наши смогли подобраться к нему?- растеряно спросил он.
   - Образок мой серебряный "Знамение Божьей матери", она достала крестик из-под блузки,- видишь, это Андрея, а у него был мой образок, но его при нем не нашли, а должны были, Андрей не снимал его с того самого дня, как я сама надела ему его на шею. Я тебе скажу,- с жаром продолжала она,- я сама попробовала найти родителей того парня, Леши Михеева, механика-водителя из Красноярска. Я сначала пошла в военкомат, что бы они помогли разыскать их адрес в Красноярске, они обещали помочь, но вместо этого позвонили Николаю Степановичу, а тот сказал, что я..., впрочем я не знаю, что он сказал, но адреса мне ни кто не дал. Я не понимаю, почему они не хотят поинтересоваться его судьбой, а вдруг он вернулся? Тогда он может что-то рассказать об Андрее, о том страшном дне.
   - Либо его убили. Ты знаешь, что значит привязанного к лошади по горам тащить, да он голову себе разбил о камни, там выжить было практически невозможно,- с уверенностью сказал Толик.- Одно не понятно, почему родители Андрея не настояли на том, что бы открыть гроб, у них же здесь все схвачено?
   - Потому что стояла сорокоградусная жара, а гроб доставили на десятые сутки. И потом, сказали, что он так обгорел, что узнать не возможно,- с болью ответила Настя. Хотя я бы узнала...
   - Ерунда, есть масса способов идентификации, по зубам, по анализам разным. Я слышал об этом, сейчас все возможно,- взволнованно сказал Толик.
   - Вот и я о том же. Но все смирились, жетон ведь был при нем был. Его жетон, Андрея. Всем оказалось этого достаточно, всем, только не мне. Я не верю, я не чувствую, что его нет. Меня что-то связывает с ним, это невозможно объяснить, но это так.
   -Да, дела, и что ты собираешься делать?
   - Не знаю, может ты как то сможешь помочь?
   - Как?
   - Поговори с родителями Андрея. Просто поговори об этом, я прошу тебя.
   - Я конечно попробую, только пока не знаю, правильно ли бередить им души сыпать соль на рану. Я понял, они сейчас полностью заняты переездом в Германию. Насть, если бы Андрюха вернулся, вы бы с ним тоже уехали?
   -Не знаю, но сейчас родители уезжают, и ты знаешь, они хотят забрать с собой Андрюшку. Представляешь. Говорят, что ему будет лучше с ними, там в Германии, чем здесь со мной.
   - А как же ты? Ты же не отдашь им ребенка?- спросил он.
   -Конечно нет! Но я не уйду от них, пока они не продадут дом. Я боюсь уходить, это как будто предать Андрея и уйти от него.
   - Насть, это всего лишь эмоции. Я думаю, что не надо тянуть резину, надо прекратить это самоедство и начать жить по-новому, вот мой тебе совет,- он снова закурил и Насте показалось, что его мысли уже где-то далеко от ее проблем, что он не станет ее единомышленником, он тоже не верит в то, что Андрей может быть жив.
   - Андрея тоже больше не ждать? - с вызовом бросила она.
   - Думаю, что ты будешь ждать его всю жизнь, потому что любишь. Но, Насть, чудес не бывает, к сожалению, это так.
   Она снова почувствовала себя вопиющей в пустыне, ее ни кто не слышит, ни кто не поддерживает, ни кто не хочет разделять ее веру. "Я сама все сделаю,- решительно рассуждала она,- напишу в Красноярск в стол справок, в милицию, в военкомат, кто-нибудь да ответит. Я найду родителей Леши Михеева, выясню все о нем, а потом посмотрим, что делать дальше". Она подняла глаза к небу. Небо было серым, тяжелые облака собрались и заполнили весь небосвод, чтобы вот - вот пролиться теплым летним дождем. Но прямо над ее головой крошечный кусочек голубого неба пропускал на нее солнечные лучи! Они ласкали щеки, заставляли блестеть ее золотые волосы, когда-то она уже видела все это. Она невольно улыбнулась, глаза блеснули синевой. А сердце радостно подпрыгнуло в груди, разливая тепло по всему телу. " Я правильно все решила,- убеждала она себя,- сейчас же поеду домой и напишу!"
   - Толь, отвези меня домой,- попросила она.
   - Что ты надумала Настя? Ты позвонишь Томе?- забеспокоился он.
   -Конечно, позвоню, я же сказала, сегодня же позвоню,- успокоила его Настя.
  
   Едва Толик довез Настю до дома, как начал моросить дождь. Они вместе вошли в гостиную, Толика уговорили остаться на обед, за столом говорили обо всем на сете, но Толя так и не задал родителям Андрея ни одного вопроса, так мучавшего ее. Это не разозлило ее, но и в своем намерении самой разобраться во всем этом она лишь укрепилась.
   Вечером она позвонила Толику, что бы сказать, что Тома наотрез отказалась сейчас с ним общаться и посоветовала ему забыть ее. Тамара поведала Насте, чтобы она ни под каким предлогом не давала ему телефон. Настя заметила, что Тамара очень взволнованно говорила с ней о Толике, словно опасалась чего-то, Настя очень редко видела свою храбрую подругу в токам смятении. " Ну что ж, - подумала Настя,- значит действительно не судьба".
  
   Глава 19
   Начавшийся днем дождь к вечеру превратился в стихийное бедствие. Гремело со всех сторон, небо содрогалось от ослепительных взрывов, дождь превратился в ливень беспощадно заливал все вокруг. Стемнело очень рано, ветер рвал ветви с деревьев, поднимал с земли все что был в силах поднять, и крутил, уносил ввысь и швырял на землю, разбивая вдребезги. Вдруг по подоконнику что-то застучало мелкой дробь, звук отличался от капель дождя. Стал более громким, быстрым, хлестким. Настя подошла к окну. Град! Крупные градины, величиной с фасолину, сыпали с неба, отскакивали от белого подоконника и падали в землю, вскоре покрыв ее серым ледяным покрывалом. Настя спустилась вниз. Свекровь и свекор сидели за столом, Андрюша, складывал на полу разноцветные кубики. Вдруг свет моргнул несколько раз и погас. Стало темно, Андрюша вскрикнул испугавшись, Настя быстро подбежала к нему и взяла на руки. Ребенок тут же успокоился.
   -Пробки, повыбивало, или провода оборвало, одно из двух,- сказал Николай Степанович.
   - Как ты думаешь, отец, это надолго?- спросила обеспокоенно Елена Федоровна.
   - Раньше я бы тебе мог сказать, милая, надолго или нет. Поднял бы сейчас трубку, позвонил в дежурную часть электросетей, подсуетил бы кое-кого, а теперь не знаю, мать, надолго или нет, поживем увидим. Елена Федоровна достала из шкафа серебряный подсвечник с тремя свечами и зажгла свечи. Гостиная наполнилась мягким теплым светом. Самовар был горячим, и Настя с удовольствием пила чай из своей пиалы с вкусным шоколадным тортом, испеченным свекровью. Ей снова было уютно и тепло в этом доме, с этими людьми, которые уже стали для нее родными. Она не помнила обид, и была благодарна сейчас родителям Андрея, что они не задают ей ни каких вопросов, не придираются к ее словам и поступкам, что с обожанием смотрят на сына. Она сама уложила Андрюшу спать, и свекровь не возражала. Малыш редко спал в спальне матери, почти всегда свекровь долго укладывала его, читая сказки, которые он очень любил слушать, и напевая колыбельные. Погода продолжала сходить с ума, за окном все ревело и дрожало. Настя зажгла маленькую свечку и достала письма Андрея. Она перечитала все его немногочисленные письма, целуя каждое, прижимая к сердцу, вдыхая их запах, словно через них она снова прикоснулась к Андрею, почувствовала его. Она снова и снова рассматривала его фотографию. Трое парней, обнимают друг друга за плечи, посередине Андрей, улыбается, такой родной, такой любимый. Справа Стас Антонов, тоже улыбается, а его уже нет в живых, с грустью подумала Настя. Слева Леша Михеев. Настя развернула письмо, в котором была эта фотография : " Это наш дружный экипаж, родная. Они классные парни, а с Лехой мы вообще побратались, я всегда хотел иметь брата". " Я найду тебя Леша, если ты жив"- решительно сказала она себе.
   Довольная тем, что приняла решение и точно теперь знает что ей делать дальше, Настя подошла к кроватке сына, поправила одеяльце и задула свечу.
  
   Она тщательно продумала, в какие инстанции и как составит завтра письма в Красноярск, что бы найти Лешу. Но тут же поймала себя на мысли, что найти его живым, значит убедиться в гибели Андрея. Значит она должна надеяться, что они похоронили именно Лешу, только в этом случае есть надежда, что Андрей остался жив. Ей стало стыдно от этих мыслей, досадно до слез, и она не стала их сдерживать.
   Сон ни как не шел к ней, нахлынувшие мысли захватили ее сознание не давая уснуть. То она думала об Андрее, то о сыне, то о свекрах, то о маме, она уже начала злиться на себя, голова немного разболелась и измученная собственными мыслями и фантазиям, уже под утро, она погрузилась в тяжелое забытье.
   Они шли по зеленой аллее, густые сумерки уже спустились на землю, солнце догорало красивым закатом. Она была счастлива, радость наполняла все ее существо, хотелось лететь, парить, кричать от счастья потому что рядом был Андрей, он держал ее за руку. Как же хорошо с ним, тепло, радостно! Она зачарованно смотрела на него, боясь отвести взгляд. Они остановились, Андрей нежно обнял ее и поцеловал. Она почувствовала его губы, ласковые, настойчивые, нежные. Она задыхается от нахлынувшего счастья, и прижимается к нему все сильнее и сильнее, боже, как хорошо, какая радость, он здесь! Он рядом, живой, любимый! Она всегда верила, что он жив, одна верила и ждала, когда все уже перестали ждать. И вот он рядом, красивый, такой родной, как же она любит его каштановые локоны, его бирюзовые глаза, его голос, его улыбку и вообще все, все. Вдруг она заметила за его спиной какую-то старую женщину в длинном черном балахоне с капюшоном, она приближалась к ним все ближе и ближе, причем так быстро, Настя даже удивилась, что такая старая женщина может так быстро передвигаться. И вот она приблизилась так близко, что Настя смогла разглядеть ее лицо. Старушка подняла голову, и Настя увидела, что у нее пустые глазницы, черные дыры вместо глаз. Ужас объял ее, все внутри похолодело, и она замерла парализованная страхом. А ужасная старуха стала звать к себе Андрея, при этом она не проронила ни единого слова, но словно тянула его к себе сильным магнитом, Настя изо всех сил пыталась удержать его: цеплялась за его рукав, за лацканы пиджака, хватала его за руки. Она чувствовала, ей нельзя его отпускать иначе случиться что-то очень страшное, что-то непоправимое. Андрей же не сопротивлялся. Почему же он не сопротивляется этой мерзкой старухе?- думала она. Силы покидали ее, руки ослабли, но она не отпускала его. Андрей нежно и печально смотрел на нее, как тогда на вокзале, когда поезд уносил его далеко-далеко. Настя, измученная, испуганная, кричала ему : "Андрей, Андрей!" Она подскочила на кровати, испугавшись собственного голоса, так и не поняв, чем закончился этот ужасный сон. Видимо она напугала Андрюшу, потому что он сидел на кроватке и тихо плакал. В комнату вбежала свекровь следом за ней свекор со свечкой в руке. Их лица были испуганы.
   - Что случилось, что? Андрюша, упал с кровати?- взволнованно спросила свекровь. Настя не могла вымолвить ни слова. Она как рыба хватала воздух и смотрела на них круглыми испуганными глазами. Свекровь подошла к ней, положила на ее лоб свою холодную ладонь:
   - Температуры нет. Спать надо по ночам, а не пугать ребенка и не беспокоить остальных, Настя,- раздраженно сказала она и взяла ребенка на руки. Они вышли из комнаты.
   "Так это был сон? Как хорошо, что это был сон!"- с облегчением подумала Настя. Андрей ей приснился первый раз. Она видела его так ясно, она чувствовала его, она до сих пор чувствует на губах его поцелуй. Это было так явно, совсем не похоже на сон. Приятная истома разлилась по телу, она обняла подушку. "Милый, мой, родной как же я люблю тебя!" Но что это за страшная женщины, вспомнила Настя, которая так жестоко отнимала его, и хотела увезти за собой, ужасная старуха с черными пустыми глазницами. Кто это? Смерть? Ее словно ушатом холодной воды окатило, она соскочила с кровати, ну конечно! Ему плохо, ему где-то очень плохо и смерть ходит за ним по пятам, она хотела немедленно бежать в спальню к его родителям и рассказать о своей догадке, но вспомнив слова свекрови, передумала, решила, что расскажет все утром. Она больше не смогла уснуть. В половине четвертого дали электричество и зеленые цифры на часах снова замелькали в темноте. Время на часах сбилось, Настя встала, поставила на восемь, и тут же услышала голос Андрея " Доброе утро, Настенька!..", она несколько раз переводила часы слушая вновь и вновь его голос. Так наступило утро.
   За завтраком свекровь принялась расспрашивать, что же все-таки случилось этой ночью. Настя рассказала им свой сон во всех подробностях. Николай Степанович качал головой с грустным лицом, а свекровь, помолчав немного, видимо обдумывая, что бы все это могло значить, невозмутимо сказала:
   - Не сходи с ума, девочка,- и стала, как ни в чем не бывало, мазать бутерброды и наливать утренний чай. Настя онемела от такого поворота. Она промучилась всю ночь, она думает, нет она абсолютно уверена, что это не просто сон, это какой-то знак, надо что-то делать. А они даже не выслушали до конца, и объяснили все это ее сумасшествием! "А может и правда у меня крыша поехала, и Толя так сказал?" Она посмотрела на себя в зеркало. Худое лицо, щеки стали белыми, почти как у свекрови, веснушек почему-то не стало, раньше они так озорно высыпали на носу и делали лицо по детски милым. Она вспомнила, как Андрей любуясь ее веснушками, говорил:- "Это значит- солнце тебя любит, родная!" И волосы, они почему-то перестали блестеть, да и распускала их Настя теперь только для того, что бы помыть, расчесать и снова заплести в тугую косу. " На кого я стала похожа, -с досадой думала она,- как я живу, о чем думаю. Мысли постоянно заняты одним и тем же. Я жду Андрея, он жив, не мог погибнуть. Причем ни кто больше так не думает, ни его родители , ни друзья, ни мама, только я. Может это и вправду сумасшествие - не признавать очевидного?"
   Настя, как и решила ночью, написала запросы в Красноярск- в военкомат и в милицию. В телефонном справочнике она нашла код города и номер телефона справочной службы Красноярска. Невозмутимо выдерживая ироничный взгляд свекрови, Настя позвонила в справочную Красноярска и узнала номер телефона военкомата и городского УВД. Затем она позвонила в военкомат, ответил дежурный, Настя сказала, что хочет написать запрос военкому и ей назвали адрес. Как же она хотела спросить вежливого дежурного, может он что-то слышал о своем пропавшем земляке Леше Михееве, или возможно он может найти его адрес, ведь в военкомате осталось его личное дело, и спросила бы, но свекровь гневно сверкнув глазами, строго сказала:
   - Настя, прекращай занимать телефон, мне должны позвонить. Настя, до последнего надеялась, что свекровь заинтересуется ее намерением узнать о друге Андрея, и даже примет участие в поиске его родных. Ведь это могло пролить свет на то, что произошло с Андреем. Но свекровь оставалась холодна и даже надменна, всем видом показывая, что Настина затея - бред сумасшедшего. Николай Степанович тоже остался безучастным, он даже не спросил, кому это она написала письма, хотя видел, как Настя запечатывала конверты. Настя же ни секунды не сомневалась, что поступает правильно, и в душе ругала себя, что не сделала этого раньше.
  
   Следующая ночь снова была бессонной. Настя вертелась на кровати, как заведенная юла, одеяло вдруг стало колючим, подушка жесткой, мысли хороводом кружились вокруг одной единственной мысли, которая не покидала ее: " Я должна во всем разобраться, я должна точно знать, что произошло с Андреем". Едва она закрывала глаза, перед ней снова возникало страшное лицо старухи с пустыми глазницами. Она погасила свет в своей комнате, только когда рассвет стал прогонять ночь. Под утро она немного забылась во сне, и, о ужас, перед глазами возникла опять та отвратительная старуха. Пробуждение было мучительным. Настя молилась, глядя на портрет Андрея и сжимая в руке его крестик: "Храни его, Господи, убереги его от беды, помоги ему, Господи! Пусть моя любовь хранит тебя, а твоя меня". К завтраку она спустилась измученная второй бессонной ночью. В голове шумело, виски давило, язык стал тяжелым и неповоротливым. Под глазами образовались синие круги. Это, безусловно, было замечено свекровью:
   - Ты не заболела, Настя?- спросила она.
   -Нет, просто очень плохо спала,- ответила Настя.
   - Опять плохо спала? А почему, что случилось, Настя?- заинтересовался Николай Степанович. Настя не захотела рассказывать о своем ночном кошмаре, вчера ей уже посоветовали не сходить с ума, сегодня вряд ли посоветуют что-то другое, решила она.
   - У меня болела нога, я вчера ее подвернула, когда спускалась с лестницы,- в открытую солгала она. Свекровь вскинула брови, ее глаза хитро блеснули:
   - Что ж, значит надо свозить тебя в больницу, я сейчас позвоню своему врачу.
   - Пожалуйста, не надо, мне уже лучше,- ответила Настя.
   -Ну почему же, не надо с эти шутить. Ты же уже две ночи не спишь, это непорядок, а если бы тебе утром на работу?- не отставала свекровь. Настя уже начала злиться на себя, что придумала не удачное объяснение своей бессонницы. Вместе с тем, ей было досадно и больно от того, что свекровь, скорее всего поняла, что она соврала ей, и продолжает лезть под кожу.
   - Не беспокойтесь обо мне, пожалуйста,- Настя встала изо стола,- право не стоит.
   - Зачем ты так, Настена, мы одна семья и должны заботиться друг о друге,- недовольно прокряхтел Николай Степанович
   -Спасибо,- сказала Настя и поспешила в свою комнату.

День был тяжелым, две бессонные ночи дали о себе знать. Настя ни как не могла найти себе место. Взялась почитать, прочитанные страницы даже следа не оставляли в памяти. Она взяла немецкую газету. Немного прочла про знаменитую Катарину Витт, затем про то, как Берлинскую стену разбирают по камню и уже продают по спекулятивным ценам. Она с удовлетворением отметила, что язык не забыла, хотя все реже и реже занималась им. Занятия сводились к обучению свекра, но это уровень младших классов средней школы. Она хотела позвонить Тамаре, или маме, но так ни кому и не позвонила. Настя забрала к себе в комнату Андрюшу, но он попрыгал на кровати, пронесся несколько раз по комнате, заставил мать поиграть с ним в прядки и убежал вниз, рассекать по гостиной на маленьком велосипеде, который ему недавно купили. Вечером Настя погуляла с ним во дворе и уже с первыми минутами заката она стала чувствовать себя неуютно, какой-то холодный страх рос изнутри, заполняя сознание, угнетая душу. Она поняла, что боялась наступления ночи. Вечером позвонила мама. Настя пожаловалась ей на свою бессонницу. Мама посоветовала попросить у свекрови таблетку димедрола:
   - Дочь, выпей одну таблетку перед сном, наверняка уснешь. Елене Федоровне их выписывали, я точно знаю, только одну выпей, не больше, они очень сильные, хоть и маленькие. Вечером, по просьбе Насти, свекровь дала Насте таблетки, целую упаковку из десяти штук. "Надо же,- подумала Настя, -похоже, что она ими так и не воспользовалась, хорошо спит по ночам, молодец!" Настя выпила одну таблетку, она оказалась действительно очень маленькой, чуть больше пшеничного зернышка. В двенадцать часов все в доме уже спали, Андрюша мирно засопел в своей кроватке, Настя выключила ночную лампу и с облегчением почувствовала, что веки потяжелели, в голове не было ни каких мыслей, наверное подействовала таблетка, хоть и такая малюсенькая, -решила она. Она тихонько погрузилась в долгожданный сон.
  
   Посреди светлой комнаты стоял гроб. Крышка была открыта. Кто же там?- мучилась она, заглядывая через спины людей, которых в комнате было очень много. И вдруг она поняла: это Андрей. Ну как же так, значит он все-таки умер?- она протиснулась сквозь толпу, окружившую гроб и теперь увидела, что это действительно он. Его лицо было немного бледным, волосы коротко пострижены, так, как накануне отъезда в армию, длинные ресницы были слегка приоткрыты и крохотная полоска бирюзовых глаз была видна из-под них. На лоб ему положили белую бумагу, Настя пригляделась, различила на ней крест и какую-то молитву. Ужас, кошмар, дикий страх сдавили горло, она хотела закричать, но не смогла. Вдруг она отчетливо увидела, что его ресницы дрогнули. Она посмотрела на окружающих, но ни кто больше этого не заметил. А он уже открыл глаза, и медленно поднимаясь из гроба, сразу нашел взглядом Настю среди множества людей.
   -Андрей!- бросилась она к нему,- ты жив, я же говорила, а они не верили, только я верила, только я!
   Он встал и обнял ее. Такой же красивый, родной, любимый, ее Андрей. И все вернулось на свои места и небо стало синим, и солнце ярким и счастье вернулось и заполнило все вокруг красками, теплом, нежностью, любовью. Андрей ласково гладил ее волосы, крепче прижимая к себе ее трепещущее тело:
   - Ну что, ты милая, что ты, конечно я не умер, как же я мог тебя оставить, ты ведь моя жена, любовь моя, ты ведь моя жизнь! Ах, как было хорошо с ним, как легко, как счастливо. Она искала глазами свекровь, почему же она не бросилась целовать сына, он ведь здесь, живой, здоровый. Искала маму, тоже не нашла. Люди, люди, много людей, но ни одного знакомого лица, она немного растерялась, но решила что все это пустяки, ведь главное он рядом и он жив! И оно не отпустит его больше ни за что и не отдаст его ни кому. Настя снова оглянулась: вокруг ни кого не было, внезапно все куда-то исчезли. Андрей улыбался ей, держал нежно в своей руке ее руку, они шли куда-то вдоль очень красивых деревьев, по густой сочной траве. Они поднимались все выше и выше и вдруг оказались на вершине голубой горы. Ну конечно, как же она сразу не догадалась - это же Марьина гора!
   - Андрей, так это все правда, про Марью? Я знала, что это правда! Он нежно улыбался ей, она чувствовала его руки, его губы, она ни когда еще не была такой счастливой.
  
   Вдруг все исчезло. Снова возникла темная комната, люди и гроб посередине гостиной на низком столе с тяжелыми толстыми ножками. И Андрей в гробу, мертвый, она это поняла, едва взглянула на него. И небо погасло и солнце зашло, и сердце остановилось. Она провалилась в черную дыру, она падала, падала, хватала руками воздух, и летела вниз в зловещую тьму.
   Пробуждение было мучительным. В висках стучало, она с трудом открыла глаза, взглянула на часы: двенадцать двадцать две? Ночь только наступила!? Она думала, что проспала целую вечность, хотя спала не более десяти-пятнадцати минут. Настя в темноте лихорадочно искала кнопку на ночном светильнике и наконец, нащупав ее, включила свет. Взгляд сразу упал на портрет Андрей. "Что же с нами происходит, Андрюша, что же все это значит? Зачем же ты так пугаешь меня? Как мне жить со всем этим, как справиться со всем этим одной, как тебя найти, как тебе помочь?" Всю ночь она провела в тяжелых думах, слезы то наступали и не давали дышать, то вдруг пересыхали и исчезали, тогда она погружалась в тяжелое забытье, мысли одна мрачнее другой, холодные, страшные мучили ее душу ,терзали тело, она ощущала физическую боль и ни что не избавляло от этой боли. Настя не смогла спуститься к завтраку. Она лежала прикованная к кровати, разбитая, измученная, больная. В половине десятого в комнату вошел Николай Степанович. Но увидав ее бледное испуганное лицо, не сказав не слова поспешил вниз в гостиную. Через несколько минут он пришел уже вместе с женой. Она шла впереди, быстрой уверенной походкой с прямой спиной, и абсолютно безразличным лицом. Свекор семенил за ней, и выглядывал из-за ее плеча, жалобно глядя на Настю.
   Свекровь присела на краешек кровати, причем спина ее при этом не согнулась ни на один градус. И устремив на Настю сверлящий, взгляд начала расспрос:
   - Настя, объясни нам пожалуйста, что с тобой происходит?- она говорила громко, чеканя каждое слово, словно боялась, что ее не расслышат или не поймут.
   - Со мной все в порядке. Я сейчас встану и спущусь вниз, не беспокойтесь, пожалуйста,- Настя тоже пыталась говорить громко и внятно, но не узнала своего осипшего голоса.
   - Не надо делать хорошую мину при плохой погоде, Настя, мы не слепые и видим, что с тобой что-то происходит и мы должны понять что, иначе мы не сможем тебе помочь,- так же четко отбарабанила свекровь.
   - Ни чего не происходит, просто я не высыпаюсь, но это ведь не болезнь, это скоро пройдет,- ответила Настя, но слова давались ей с трудом, язык заплетался как после хорошей попойки.
   - Ты опять всю ночь не спала?- продолжала допрос свекровь. Объясни почему, бессонница не бывает беспричинной. Итак, что тебя беспокоит?
   Насте ужасно захотелось соскочить с кровати, одеться, умыться, заплести косу, и бежать куда-то, что-то делать, что бы показать им, что с ней на самом деле все в порядке и она не нуждается в их участии, тем более, что искренним оно ей совсем не казалось. Но сделав неловкую попытку пошевелиться, поняла, что тело обмякло как у тряпочной куклы и совсем не слушается ее. Свекровь заметила это и зло прищурилась.
   - Твоя проблема в том, девочка, что ты так и не научилась нам доверять, что мы с отцом, не смотря на все, что мы сделали для тебя, и несмотря на три года которые, ты прожила с нами под одной крышей, остались для тебя чужими людьми. А между тем, мы- родители твоего мужа, у тебя есть сын- наш внук и мы неразрывно связаны с тобой. И если тебе плохо, и ты не можешь справиться с этим сама, не стесняйся просить помощи. Ты больна, Настя, это видно не вооруженным глазом, но я хочу понять чем ты больна, расскажи мне все, и мы вместе будем думать, как тебе помочь.
   Больше всего на свете Настя сейчас хотела спать. Если бы они оставили ее со своими глупыми расспросами, закрыли бы шторы, ушли бы и оставили ее сейчас одну, она бы уснула и проснулась совершенно здоровым человеком. Настя закрыла глаза, так ни чего и не ответив.
   - Я звоню Татьяне, в конце -концов это она -твоя мать. Свекровь подошла к телефону, набрала номер и долго держала трубку, но на том конце провода так ни кто и не подошел. Николай Степанович сидел в кресле и не сводил глаз с жены, внимательно следя за каждым ее движением, как в театре, боясь пропустить важную реплику, без которой потом будет не понятен смысл всего спектакля.
   - Матери твоей нет дома, понятно, она же замуж вышла, ей теперь не до тебя. Свекровь явно начала выходить из себя. Ладно, не хочешь говорить, не надо, я вызываю врача, я не могу допустить, что бы с тобой что-то случилось, а потом мы бы с отцом были виноваты. Она уже собралась уходить, и Николай Степанович уже облокотился о спинки кресла, собираясь вставать как Настя произнесла:
   - Я видела Андрея, ему плохо, ему где-то очень плохо и смерть ходит за ним по пятам, но он жив, он сам мне сказал,- и глядя в изумленные лица свекрови добавила,- и не думайте, что я сошла с ума. Все что я говорю - правда, я чувствую, я сердцем чувствую, что все это так и есть, и мои сны, даже скорее видения, являются тому подтверждением. Повисла тишина. Николай Степанович изумленно смотрел то на Настю, то на жену, словно ждал, кто же первым прервет это невыносимое молчание и объяснит ему наконец толком, что происходит. Свекровь стояла у дверей, белая как стена, вдруг она слегка пошатнулась, встрепенулась и поймалась руками за ручку двери.
   - Ты сведешь меня с ума,- прохрипела она.- Ты смерти моей хочешь? Зачем ты говоришь этот бред? Андрея нет уже два года, моя подушка только не давно просохла от слез, а ты снова хочешь, что бы я мучилась, страдала, чего ты добиваешься? - она оторвалась от двери, подошла к Настиной кровати. Настя увидела, что глаза ее наполнились слезами, и вот одна крупная слеза уже побежала по мраморной щеке, затем другая, третья. Насте стало неловко от того, что это она является причиной ее слез, что она сделала ей больно, и заставила страдать. Вдруг все это и вправду всего лишь страшный сон и не надо предавать этому никакого значения, а она бередит душу матери, потерявшей единственного сына.
   - Настенька,- заговорил наконец Николай Степанович,- неужели ты думаешь, детка, что если бы у нас была хоть капля сомнений в том, что мы похоронили именно своего сына, и что наш Андрей может быть остался жив, мы бы вот так сидели, ни чего не делали, ни чего не предпринимали. Ты за кого нас принимаешь?- последняя фраза была уже выкрикнута им.
   - А что вы предприняли, что бы убедиться, действительно ли это был Андрей?- Настя вдруг почувствовала прилив сил и была несказанно рада, что пусть вот так, пусть криком, но ей все же удалось начать этот разговор.- Вы его мертвым видели? Нет, вы поверили словам, а я верю своему сердцу, и оно мне говорит, что это был не он, и мои сны тому подтверждение!- она соскочила с кровати и хотя была в ночной пижаме, ни капельки не смутилась свекра, быстро накинула халат и была готова продолжить долгожданный разговор. Однако свекровь не разделила это ее желание.
   -Выспись сначала и приведи себя в порядок,- прошипела она, смерив Настю презрительным взглядом, и стремительно вышла из комнаты, за ней последовал муж. Настя осталась стоять одна посреди комнаты, один на один со своими невысказанными мыслями, болью, обидой. "Вопиющий в пустыне" пришло на ум, где-то она это слышала, но не могла вспомнить где, зато она отчетливо теперь понимала, как это быть "вопиющим в пустыне". Она хотела пойти за ними вниз в гостиную, и все же заставить их продолжить разговор, но взглянув на себя в зеркало, ужаснулась: серое лицо, под глазами синие круги, растрепанные волосы, глаза как у подстреленного медведя, она посмотрела на морду распластанного на полу медведя, да такие же стеклянные глаза. В голове шумело, она почувствовало легкую тошноту, и присела на кровать. "Мне надо выспаться, во что бы то не стало, и продолжить этот разговор, и заставить их разобраться в произошедшем, иначе не будет мне покоя никогда, я должна точно знать, что произошло с Андреем",-думала она. Настя услышала, что внизу хлопнула дверь. Она вышла на балкон и увидела, что родители Андрея вышли из дома и быстро направились к калитке. Вдруг свекровь остановилась и вскинув голову на Настю громко сказала, словно отдавая приказ:
   -Мы к Ремезовым, смотри за ребенком!
   "Ну и идите,- подумала Настя, все равно у меня нет сил с вами разговаривать, мне только бы выспаться, и я все вам скажу и заставлю вас узнать всю правду об Андрее". Она спустилась в гостиную, Андрюша лежал на ковре и заинтересованно смотрел мультики по телевизору. Настя присела рядом с ним, малыш подвинулся по ближе к матери и положив свою курчавую головку на ее колени, продолжал смотреть телевизор. Настя нежно гладила рукой его волосы, и заворожено смотрела на сына " маленький мой, родной мой, ты мамин и папин и больше ты ни чей, и ни кому я тебя не отдам". Ее неумолимо клонило в сон, голова была как раскаленный чугунок, в ушах шумело, глазах стояла невыносимая резь. Андрюша вдруг отвернулся от телевизора и совершенно чисто сказал:
   - Мама, кушать!
   -Конечно, мой родной. А что ты будешь кушать, Анрюшенька?
   - Кашу! -весело крикнул малыш и снова отвернулся к телевизору.
   Она встала, пошла на кухню готовить сыну его любимую гречневую кашу на молоке с сахаром и маслом. Она посмотрела на часы: уже почти полдень. Андрейка всегда спит днем. Свекровь укладывает его примерно в половине второго, и, как минимум, до трех часов дня он спит. Вот и мне надо будет поспать с ним, во что бы то ни стало, что бы исчезли круги под глазами и что бы выдержать неизбежный разговор со свекрами. А что бы уснуть наверняка, надо выпить димедрол. Настя нащупала в кармане таблетки и быстро проглотила одну из них, запив водой из графина. "Какой надо быть идиоткой, что бы вот так бездарно провалить важный разговор, что бы вот так проиграть свекрови, всего лишь потому, что ты, видишь ли, не выспалась. Ты выспишься, Настя, как миленькая, а потом все им скажешь", -настраивала она себя. И немного подумав, выпила еще одну таблетку. Андрюшина каша была готова, Настя тоже покушала с ним, с удовлетворением отметив, что каша удалась на славу. Она многому научилась, живя в этом доме. Елена Федоровна сама была отменной хозяйкой, и Настя с первого дня знакомства была очарована ей, и хотела ей нравиться. Она, порой абсолютно несознательно, подражала ей, многое переняла у нее: как накрывать на стол, как подавать обед, укладывать вещи в шкафах, убирать в доме. Свекровь научила ее готовить от простых повседневных супов до праздничных деликатесов. Свекровь научила ее играть на пианино, Настя даже постигла ноты и могла относительно свободно сыграть по нотам незамысловатую мелодию. Правда сама свекровь после похорон больше ни разу не садилась за рояль, но с удовольствием слушала, как это делает Настя. Елена Федоровна даже учила Настю рисовать акварелью, но тут у Насти так ни чего и вышло, после нескольких попыток они обе решили, что не стоит Насте этим заниматься. Елена Федоровна еще пошутила по этому поводу, что видимо при рождении Насти, талант к рисованию был принесен в жертву способностям к языкам. Как же приветлива и добра была она к Насте, эта красивая гордая женщина, мать ее Андрея. Женщина с красивыми каштановыми волосами и бирюзовыми глазами. Как же колючи и холодны теперь эти глаза, как же больно больше не видеть их свет и не чувствовать тепло. Сердце сжималось от этих мыслей, но она не знала как ей быть со всем этим. Иногда ей хотелось прижаться к ней, к ее теплому махровому халату, который она одевала после бани и в котором была так нежна и красива, чувствовать запах ее розовых духов, и говорить с ней, говорить как раньше обо всем на свете. И она верила, что все еще вернется, что свекровь просто пока не понимает ее сомнения, ее тревоги, да и как она может понять, если она не разу толком не поговорила с ней об этом. Вот и сегодня, вместо того, что бы все-таки объяснить ей свои страхи, рассказать свои сны, она лежала как мумия на кровати, с серым измученным лицом, потому что видишь ли она не выспалась. "Ты у меня выспишься, Настенька",- снова сказала она сама себе и совершенно машинально проглотила еще одну таблетку димедрола, заметив с досадой, что две предыдущие абсолютно на нее не подействовали. Между тем, Андрюша с удовольствием съел свою кашу, и теперь запихал в свой маленький ротик сразу две шоколадные конфеты. С трудом справившись с конфетами, запачкав при этом шоколадом пальцы, и размазав его по щекам, он причмокивал сладкий чай с молоком, свое любимое послеобеденное питье. Глазки у ребенка посоловели, Настя умыла его и поднялась вместе с ним в свою комнату. Ребенок навернул еще несколько кругов по дому, сбегал вниз, прокатился на велосипеде, хотел поднять его по лестнице наверх, но силенок не хватило. Он было принялся капризничать и просить об этом мать, но Настя была непреклонна, велосипед на верх не поднимали никогда, что бы Андрей не дай бог не упал с лестницы, катаясь на нем. Попрыгав на маминой кровати, он все же потихоньку стих, и вскоре Настя уложила его в кроватку. Он попросил пить и Насте пришлось идти на кухню за водой. С удовольствием попив водички, не забыв при этом побулькать в кружке пузыри, он что-то еще бормотал себе под нос, на своем языке, то напевая, то выкрикивая что-то, но глазки уже все чаще были закрыты, Настя поняла, что он сейчас уснет. " Господи, а у меня не в одном глазу",- подумала она,- и страшно злясь на себя, выпила еще таблетку. Она легла на кровать, укрылась покрывалом, и свернувшись клубочком, стала ждать, когда же наступит долгожданный сон. Ребенок перестал бормотать и мирно засопел. Несколько раз Настя перевернулась с бока на бок, ругая себя за то, что ни как не может уложиться так, что бы ни чего не мешало, не давило, не кололо. Она смотрела на портрет Андрея, удивилась, что видела его почему то недостаточно четко, черты его лица словно плыли перед глазами, может это все-таки приходит сон,- думала она, -но нет вряд ли, ведь мозг работает, она видит, слышит, он не отключается ни не миг, а ей так надо его выключить и выспаться, потому что ей надо закончить начатое дело, ей надо быть сильной. Она соскочила с дивана, достала из кармана белую помятую упаковку димедрола, осталось пять штук, пять малюсеньких горьких таблеток, толку от которых ни какого нет, но она заставит себя спать, как минимум два часа, пока спит сын и сделает это немедленно. Настя вырвала все пять таблеток из мягкой упаковки, и выпила их все разом, запив глотком чая с молоком, оставшимся в Андрюшкиной кружке. Она подошла к окну, задернула шторы, и легла на кровать. В голове шумело, она с удовольствием отметила, что все же сон подступал к ней, путал мысли, стирал изображения, перед глазами все плыло, и она решила их не открывать. Какие-то странные звуки возникали в голове, обрывки фраз, слова из каких-то песен, голос Андрея, голос свекрови, чехарда, круговерть и ни какой сознательной мысли, каша, похожая на ту, которую она только что варила сыну.
  
   Она тяжело поднималась вверх по скользкой мокрой тропинке, ноги скользили, она падала, вся испачкалась в холодной слизи, дышать было тяжело, воздух какой-то густой, тягучий, им трудно дышать, но ей очень надо идти вверх, там ее ждут, там солнце, там свет, ей туда очень надо. И она шла , нет, она карабкалась туда из последних сил и действительно оказалась на залитой солнцем зеленой поляне, которая стелилась по горе, и уходила далеко вверх к самому небу. Вдруг она увидела, что навстречу к ней кто-то идет, прямо с высоты, он был еще довольно далеко, а яркое солнце слепило глаза, поэтому она не могла различить его лица. Она кинулась навстречу к нему и он быстрее устремился к ней, ах, как она бежала, как она стремилась к нему, изо всех сил на пределе дыхания, едва касаясь ногами земли, она летела к нему. Ну конечно, это был он, она уже видела его лицо. "Андрей! Андрей!",- кричала она, что было сил и он улыбался ей, и бежал навстречу быстро быстро, с самой высоты вниз по зеленой поляне, он был уже рядом, до его объятий оставалось несколько секунд. Сердце радостно билось в груди, счастье было так близко, Господи, она ведь знала, что он жив, она ведь всегда верила, что в это! А они не хотели верить, ни кто не хотел- даже его собственная мать! Вдруг она услышала хлопок, как удар бича, тело пронзила невыносимая боль, словно бичом стеганули ее саму. Андрей упал. Что это? Стреляли? в него? Но кто? Кто это сделал? Ноги подкосились, и она тоже упала на траву. Кто стрелял? Почему? Она лихорадочно осматривалась вокруг себя. Вдруг она увидела за своей спиной его мать. В руке у нее было ружье, отцово ружье, которое всегда висело в гостиной на стене. "Она убила собственного сына? -пронеслось в голове, это чудовищно, как это возможно?" Настя посмотрела на Андрея, он лежал раненый совсем недалеко от нее, он протягивал к ней руки, пытался даже улыбаться, но сквозь улыбку она ясно видела его невыносимые страдания. Вдруг она увидела, что он лежит не на поляне, а в какой- то черной луже, и его со всех сторон окружают хороводом монахи в черных рясах, с длинными седыми бородами и совершенно пустыми глазами, как у той страшной старухи, которая не давала ей покоя по ночам. Они кружили вокруг него, обступив его плотным кольцом, вокруг стоял гул, невыносимый для человеческого уха. Настя оглянулась. Мать Андрея с ружьем в руках стояла совсем рядом от нее.Настя вскочила на ноги, в явном намерении убить ее саму, но та опередила ее своим железным голосом:
   - Настя, это не Андрей. Это не он. Тебе нельзя туда. Это не Андрей.
   -Да вы с ума сошли!- закричала Настя,- вы что ослепли, вы не узнаете собственного сына? Но свекровь была неумолима, она безразлично смотрела куда-то вдаль, совсем не обращая внимания на корчившегося в грязи Андрея, окруженного хороводом черных монахов. Настя внимательно посмотрела на него, но как же: его глаза, его улыбка, он продолжал протягивать к ней руки, но взгляд его был какой-то чужой, он словно извинялся перед ней, за то, что все вот так получилось.
   - Так ты не Андрей?- промолвила она. Он ни чего не отвечал, Настя обратилась к одному из монахов:
   -Так это не мой Андрей? Старый монах медленно покачал головой и вскинул руку, отстраняя Настю, он ни чего не сказал, на его лице не пошевелился не один мускул, но она отчетливо услышала его ответ: " Это не он, тебе не надо сюда, уходи". Черный, медленно вращающийся хоровод, оторвался от земли и быстро поднимался вверх на встречу солнцу унося с собой, того, к кому она так отчаянно стремилась. Она закрыла глаза, несмотря на весь ужас, который она только что пережила, ей было легко. Она словно парила над землей, над травой, над водой прекрасного озера, поднимаясь вверх по белой спирали, на которой как на экране возникали лица людей, облики животных, какие-то замысловатые пейзажи. На самой вершине спирали манил к себе свет, белый, теплый, нежный, только нужно было еще немного подняться вверх и достать до него и раствориться в нем, и не было желания сильнее, чем долететь до него. Вдруг резкая боль снова пронзила ее тело, "может она и в меня выстрелила? ", пронеслось в голове, не успела Настя оглянуться, как снова тело пронзила резкая боль, теперь она отчетливо ощущала ее в области ключицы и где-то под сердцем. Она открыла глаза. Чье-то незнакомое лицо склонялось над ней. Это был мужчина в белом халате. Почему-то он сказал:
  
   " Есть!" Настя тяжело вздохнула. Куда-то исчезла солнечная поляна, и белая спираль и манящий свет. Вместо всего этого она ощутила свое ноющее тело и тяжелую, налитую свинцом голову. Мужчина вновь склонился над ней, зачем-то поднял вверх ее веко и чем-то посветил ей прямо в глаз. Она невольно поморщилась. " Все, пришла"- сказал он. Настя попыталась приподняться на кровати, но сил не было вовсе, тело ныло и совсем не слушалось ее. Она обвела глазами комнату. Перед ней возник образ матери, Татьяна плакала и жалостно смотрела на дочь, здесь же находился Николай Степанович, молоденькая девушка в белом халате, и мужчина тоже в белом халате, тот который склонялся над ней. "Врач! -мелькнула догадка, -кому врач? Андрюше? где мой сын, где Андрюша?" Она встрепенулась и попыталась спросить про сына, но язык был каким-то толстым, неповоротливым, вместо слов Настя услышала свое жалкое мычание. Она вновь потеряла сознание.
   Белый потолок был весь изрезан тонкими длинными трещинами. Они то бежали в разные стороны, то сливались вместе в одну более толстую трещину, то вновь разбегаясь маленькими извилистыми ручейками. "Кап, кап",- слышала Настя,- "кап, кап",- даже не слышала, а чувствовала, как с каждой каплей живительной влаги к ней возвращается жизнь. Она увидела над своей головой три маленькие бутылочки с прозрачной жидкостью, от них шел проводок прямо к ее руке , так вот откуда эти звуки, она поняла, что лежит под капельницей. Вдруг перед собой она увидела маму. Татьяна склонилась над ней и положила свою мягкую ладошку дочери на лоб. Лицо ее было худым и измученным, глаза усталые и немного покрасневшие.
   - Доченька, очнулась, родная моя, как же ты нас всех напугала. Голос у мамы был глухим, далеким, Настя даже не сразу поняла, что это говорит ее мама.
   - Мам, что с тобой? -прошептала Настя.
   - Не со мной, Настюша, а с тобой. Ты не говори пока ни чего, я сейчас врача позову. Мама быстро выбежала из палаты и вскоре появилась вместе с врачом. Врач подошел, осмотрел Настю, пощупал пульс и удовлетворенно кивнул головой.
   - Не утомляйте ее разговорами, она еще очень слаба,- сказал он маме.- У вас максимум десять минут. Врач вышел из палаты. Татьяна присела на край кровати и обняла дочь. По ее щекам текли слезы.
   - Настенька, слава Богу, теперь все будет хорошо, что ж ты, моя девочка, наделала, как же ты так,- тихо причитала она. Насте тяжело было видеть маму такой , к тому же она совсем не понимала, что же такого страшного она наделала.
   - Мама, где Андрюша?- спросила она.
   - С ним уже все в порядке, они уже дома, -всхлипнула Татьяна.
   - Кто они, что случилось?- Насте невыносимо было, что мама не может ни чего толком объяснить. Она приподнялась на кровати и что было сил проговорила:
   - Мама, прошу тебя, что случилось, я ни чего не помню,- она снова плюхнулась назад на мягкую подушку. Настя слышала каждый удар своего сердца, и чувствовала каждую каплю живительной влаги, которая текла в ее вену из прозрачной бутылочки и придавала сил.
   - Дочь, ты отравилась димедролом. Горские пришли домой, и увидели, что Андрейка упал с лестницы, он лежал внизу и сильно плакал, у него вывих ключицы, но ты не беспокойся с ним уже все в порядке. Я сразу приехала, как мне позвонила Елена Федоровна. Она с Андрюшей на "Скорой" в больницу поехала, а я с тобой была. Пока тебя откачивали, ты же совсем без сознания была, долго, так долго, я думала, что сама умру около тебя. Татьяна снова начала плакать. Настя дотянулась до ее руки и тихонько погладила ее. Они тебя электрофибриляторами в чувства приводили. А когда откачали сюда привезли. Настя -это психиатрическая больница, у тебя была попытка суицида, это они так говорят, но не верю, Насть, это же не так? В глазах матери стояли слезы, она умоляюще смотрела на дочь.
   - Попытка суицида? -Настю как будто снова током пронзило. Она вдруг вспомнила зеленую поляну, Андрей бежал навстречу ей, потом выстрел, потом черные монахи забрали его...Таблетки, ну конечно! Какой суицид?!- она же всего лишь хотела поспать, она давно уже не могла выспаться. Но объяснять маме все это сейчас у нее просто не было сил.
   - Мама, где Андрюша?- тихо спросила Настя, чувствуя как в душе нарастает тревога.
   - У Горских, твоя свекровь не отходит от него ни на шаг. Как ты себя чувствуешь, родная? Это я во всем виновата. Надо было давно забрать тебя из этого проклятого дома. Почему ты меня не послушала и не переехала домой, доченька, этого бы не случилось. Но теперь - то уж я тебя к ним не пущу, и сама от тебя ни куда не уйду. Надо только Андрюшу забрать, она даже не пускает меня к нему. Татьяна снова начала плакать. Мысли путались в голове у Насти, они как трещинки на потолке, то сбегались в клубок, то снова разбегались в разные стороны, она почувствовала невыносимую усталость и не преодолимое желание спать. " Я решу все это, мне только надо придти в себя, вот сейчас посплю немного и разберусь со всем этим", - думала она, погружаясь в забытье. Наконец-то она могла просто спать без кошмарных видений, без назойливых мыслей, без помощи таблеток, это же так просто: закрывать глаза и спать.
  
   Глава 20
  
   - Мама!- ясно услышала Настя, и тут же почувствовала легких удар детской ладошки по своей руке. Она открыла глаза. Перед ней сияло довольное личико сына. Она заинтересованно смотрел на мать, насасывая палец при этом.
   -Мальчик мой, иди ко мне!- Настя протянула руки к сыну и стала неистово целовать его кучерявую головку.
   - Ну вот и мама проснулась! -услышала Настя знакомый голос. Она не сразу поняла, кому он принадлежит. Но через мгновение увидела перед собой спокойное белое лицо свекрови.
   - Здравствуйте, - как можно увереннее пыталась сказать Настя.
   - Здравствуй, Настя, мама твоя ушла не так давно, мы немного с ней разминулись. Как ты, как себя чувствуешь?
   - Спасибо, как Андрейка?- Настя погладила ручки и плечики ребенка,- мама сказала, что он упал с лестницы. Глаза у свекрови вдруг похолодели. Она не сразу ответила.
   - Ты таблеток наглоталась, уснула, а ребенок проснулся и упал с лестницы, вывихнул ручку, ему потом в больнице ее правили. Мы вернулись домой около четырех часов, и нашли его на полу, под лестницей, он дико кричал, а ты не слышала. Да и что ты могла слышать после стандарта димедрола. Настя, ты безответственно поступила, ты подвергла ребенка большой опасности...
   - Ах, Леночка, не нападай на нее, ты же видишь, она сама- то чуть живая,- Настя не сразу заметила, что в палате также находился Николай Степанович. Он сидел на стуле возле окна, на его плечи был накинут белый халат. - Ты здорово нас напугала, ты в коме была почти двое суток, а это не шутки, девочка,- вздохнул он.- А теперь вот психушка эта, - он отчаянно покачал головой.
   - Почему психушка?- спросила Настя, глядя на свекровь.
   - У тебя была попытка суицида, вот почему психушка, здоровый человек не станет лишать себя жизни, да еще в присутствии маленького ребенка, вот почему психушка, Настя,- назидательно сказала свекровь. Настя почувствовала нарастающее раздражение в ее голосе.
   - Да нет же, вы не понимаете, я не хотела ни чего такого, я всего лишь хотела спать,- произнесла она, отчаянно желая, что бы они поверили ей.
   - Настя, твой сын мог погибнуть, он кричал от боли, пока ты там спала после того как наглоталась таблеток! Настя это не шутки, и за это с тебя еще спросят. Ты понимаешь, о чем я говорю?- свекровь пристально смотрела на нее.
   - Леночка, хватит, мы же не за этим сюда пришли, хватит,- Николай Степанович стоял позади жены и трепетно гладил ее плечи. У Насти же не было сил говорить, спорить с ними, тем более в таком тоне. Но ей стало невыносимо от того, что она сделала, она ведь действительно подвергла своего малыша опасности. Она ругала себя за это, она ненавидела себя за это и несмотря на суровый тон свекрови была безумно благодарна ей, что с сыном теперь все в порядке, что они пришли вовремя и сумели исправить, то что она натворила. В палату вошла медсестра, она посмотрела на приборы возле Настиной кровати, проверила ее пульс, и попросила посетителей окончить визит. Настя слышала, как свекровь расспросила ее о Настином состоянии, услышала, что ей, Насте, уже гораздо лучше, что кризис прошел и что она идет на поправку. Медсестра сказала так же, что завтра в три часа придут окулист и невропатолог, они будут делать заключение о ее состоянии. Горские ушли, Андрюша помахал маме "до свидания" сидя у свекра на руках. Настя осталась одна. Она старалась выстроить хронологию последних событий, собирая в целое обрывки памяти, обдумывая свое положение. Значит ее желание победить бессонницу чуть не явилось причиной беды, она могла навредить своему сыну. Она и так ему навредила, ведь Андрюша вывихнул ручку, как сказала свекровь, он плакал, звал маму, а мама ни чего не слышала. Боже мой, думала она, спасибо тебе, что все так благополучно завершилось. Прости меня, сыночек, прости меня дуру. Она снова и снова вспоминала свой последний сон, или это было видение, или это была явь, или это был бред? " Что же с тобой происходит, Андрей,- думала она,- ведь все это мне снится не случайно. Что же со мной происходит, как же мне жить теперь?" Она думала, думала, лихорадочно пытаясь принять правильное решение. Ей надо уйти от Горских домой, надо искать работу, надо самой воспитывать сына. Мама. Мама сказала, что теперь всегда будет с ней, нет, пусть мама свою жизнь устраивает, а она будет учиться жить самостоятельно, жить и воспитывать ребенка и ...ждать Андрея.
   После ужина пришла медсестра, ее лицо было по глаза закрыто марлевой маской, не говоря ни слова, она взяла Настину руку и воткнула ей больнющий укол. Насте было так больно, что даже слезы навернулись. А потом все тело потяжелело, язык снова едва помещался во рту, в голове закрутилась какая-то кутерьма и вскоре она забылась тяжелым глубоким сном.
   С утра у Насти было неожиданно много посетителей. Сначала пришел милиционер, он в подробностях расспрашивал ее о произошедшем. Особенно его интересовало, где она взяла таблетки, зачем она приняла их все, и почему она до сих пор живет в доме Горских, ведь ее гражданский муж уже два года как погиб. Спрашивал, как Горские к ней относятся, как относятся к ее ребенку, не было ли у них ссор, и не явились ли размолвки с ними причиной Настиной попытки самоубийства. Спрашивал про отношения с мамой, с ее нынешним мужем. Настя устала ему объяснять, что вовсе не собиралась покончить с собой, что это ошибка, это ни какой не суицид и ее совсем не надо держать в этой больнице и делать ей эти дурманящие уколы, после которых действительно жить не хочется. Милиционер все время что-то писал в свою записную книжку, и наконец ушел.
   Затем пришли две незнакомые женщины. Она из них высокая, строгая, было сразу видно, что из них двоих она главная. Вторая, молодая с любопытными бегающими глазками. Насте они обе сразу не понравились. Высокая женщина пристально, изучающе смотрела на Настю, о чем- то в дверях переговорила с врачом и затем присела на стул, рядом с Настиной кроватью. Вторая расположилась рядом, разложила на тумбочке какие-то бумаги и приготовилась что-то записывать.
   - Здравствуйте, Настя,- начала говорить высокая женщина. Меня зовут Мария Олеговна, я начальник отдела по защите прав детей нашего гороно. А это,- показала она на вторую женщину, -Наталья Борисовна, моя помощница.
   -Здравствуйте,- сказала Настя, абсолютно не понимая что надо от нее этим двум женщинам из гороно.
   -Врачи сказали, что ты уже вполне адекватна и в состоянии ответить на наши вопросы, это так?- спросила Мария Олеговна.
   - Да, конечно, спрашивайте,- насторожилась Настя.
   - Настя, что произошло, почему ты пыталась покончить с собой?- требовательно спросила Мария Олеговна, а вторая при этом уже что-то записала в тетрадь. Настя тяжело вздохнула, и они туда же, как сговорились все, твердят ей про какой-то суицид, это какое-то всеобщее помешательство. Настя приподнялась повыше на подушке, и собрав все свои силы как могла твердо начала говорить:
   - Я только что объясняла милиционеру, который приходил до вас, что это не суицид. Понимаете, я несколько ночей не спала, вернее спала, только совсем понемногу и мне снились какие-то кошмары. Я просто устала, у меня болела голова и совсем не было сил, но как не старалась, я не могла уснуть, поэтому выпила димедрол.
   - Кто тебе его дал?- спросила вторая женщина.
   -Свекровь дала, Елена Федоровна, я сама ее попросила,- ответила Настя.
   - А свекровь объяснила тебе, как следует принимать эти таблетки?
   -Нет, но мама мне объясняла. Понимаете, они такие маленькие, я их принимала по одной, а они так и не помогали, я просто очень разозлилась на себя, что спать не могу, и выпила все. Женщины недоуменно смотрели на нее.
   - Ты хочешь сказать, что выпила стандарт димедрола, который является сильнейшим снотворным, приравненным к наркотическим средствам, просто потому, что очень хотела спать? Настя, ты же знала, что в доме больше ни кого не было, кроме тебя и ребенка. Как ты могла лечь спать и оставить его без присмотра?- в ее голосе уже чувствовались металлические нотки. Тревога поднималась в душе у Насти, она чувствовала, что эти женщины пришли отнюдь не для того, что бы помочь ей, а зачем тогда они пришли? Настя почувствовала, как похолодели ее ноги под одеялом и руки начали трястись противной мелкой дрожью.
   - Да нет, как же вы не поймете, Андрюшу я покормила и спать положила, он ведь спит днем и сама хотела в это время поспать, но у меня ни чего не получалось, поэтому я решила принять таблетки.
   -Все десять?- ехидно спросила Наталья Борисовна.
   - Их там было девять,- выдохнула Настя.
   - А куда же делась еще одна?- спросила Мария Олеговна.
   - Я ее выпила накануне на ночь, но она не помогла...
   - И поэтому ты решила хлопнуть весь стандарт, так?- снова ехидно спросила Наталья Борисовна. Настя чувствовала себя полной идиоткой, зачем этот допрос, она не могла понять. Она решила прямо спросить их об этом.
   - Зачем вы задаете мне вопросы, если вы все равно мне не верите?- обида уже душила горло и норовила покатиться слезами по щекам.
   - Мы задаем тебе вопросы отнюдь не из праздного любопытства,- Мария Олеговна сделала многозначительную паузу.- Настя, твое положение не простое. И я вижу, что ты не до конца его понимаешь. А дело выглядит так. Ты сознательно приняла большую дозу снотворного, я подчеркиваю, сознательно, ты не могла не знать последствий своих действий, ведь как ты только что сказала, мама тебе объясняла правила приема этого препарата. Ты выпила девять таблеток, разом, преследуя только одну цель: по твоим словам, ты просто хотела спать. При этом ты совершенно не думала о своем сыне, а ему еще и трех лет нет, ты оставила его в опасности, без присмотра, и эта опасность наступила. Ребенок проснулся, звал тебя, наверняка, но ты не могла его услышать, после такой дозы, это естественно. Он испугался, начал плакать, вышел из комнаты, и, спускаясь вниз по лестнице, скатился с нее кубарем, вывихнув руку. Настя, твой сын мог свернуть себе шею, пока ты спала мертвецким сном, - ее слова хлестали прямо по сердцу, Насте на мгновение сделалось дурно.
   Слова этой женщины убивали, они вынимали сердце и рвали его на куски. Настя задыхалась от горя, обиды и непостижимости того, что действительно могло произойти по ее вине. Эти злые тетки ведь правы, она виновата в том, что произошло, она очень, очень виновата, и она ни когда себе этого не простит.
   - Настя, мы должны разобраться во всем этом и принять очень важное решение, - сказала Мария Олеговна.
   - Какое решение?- испуганно спросила Настя.
   - Имеешь ли ты право дальше воспитывать ребенка, беспечных и недобросовестных матерей, тем более если они психически больны, обычно лишают материнства, вот какое непростое решение мы должны принять, Настя. Она замолчала. Повисла тишина. Где- то под потолком жужжала муха. Настя не могла промолвить ни слова. Страх, безысходность, гнетущая беспомощность, ее как будто загнали в угол и уже занесли меч над головой, осталось одно движение и голова будет отрублена. И некуда бежать и ни кто не в силах помочь.
   - Вы не можете лишить меня материнства, я не псих, я очень люблю своего сына, это невозможно, - Настя уже задыхалась гнева и обиды, -Андрюшенька, он же мой родной, единственный, кто же его будет воспитывать если не я, у него же ни кого больше нет, кроме меня!
   - Ну почему же нет, -сказала вставая Мария Олеговна,- у него есть бабушка и дедушка, еще довольно молодые, обеспеченные и очень серьезные люди. Ладно, Настя, мы не будем тебя больше ни о чем спрашивать, отдыхай, все будем решать, когда тебя выпишут из больницы. Выздоравливай поскорее, до свидания.
   Обе женщины вышли из палаты. Первым Настиным желанием было соскочить с кровати, быстро одеться и бежать из этой проклятой больницы, бежать за ними, объяснить им, что они очень ошибаются, она хорошая мать, она любит своего сына больше жизни, его ни кто так больше не может любить, потому что не бывает на свете любви сильнее и преданнее. Она уже сбросила одеяло, но в палату вошла медсестра и сказала, что через полчаса придет окулист и невролог, надо закапать глаза, потому что будут смотреть глазное дно. Еще она сказала, что если все будет хорошо, возможно, ее совсем скоро выпишут из больницы. Настя смирилась, она решила подождать еще немного, успокоиться, показать врачам, что она вполне здорова и может идти домой к сыну. Медсестра чем-то закапала Насте глаза, отчего вскоре она стала не четко видеть предметы. Настя взяла маленькое зеркальце, которое стояло на тумбочке, просмотрела на себя, зрачки стали неестественно широкими, превратив ее голубые глаза в черные. Вскоре в палату вошла свекровь. Она была одна, Настя смутно видела ее лицо, но тем не менее заметила, что свекровь улыбалась ей. Какое облегчение, какую надежду несла эта улыбка! Насте вдруг почувствовала, что все проблемы отступили, страхи ушли, что все, конечно, же будет хорошо, ведь она снова улыбается ей эта добрая женщина, мать ее Андрея, а значит все будет в порядке! Елена Федоровна присела на край кровати, Насте было досадно от того, что из-за закапанных глаз она не могла четко различить черты ее лица.
   - Здравствуй, Настя,- ласково сказала свекровь. Как ты, девочка? У Насти слезы навернулись на глаза, она вообще теперь ни чего не видела.
   - Вы пришли, вы больше не сердитесь на меня?- пролепетала она и хотела прильнуть к ней, но свекровь слегка отстранилась от нее.
   - Не надо тебе так волноваться , Настя,- снова ласково сказала она.
   - Как же мне не волноваться, сегодня приходили из гороно две женщины. Они сказали, что меня могут лишить материнства, представляете, а где Андрюша, почему вы без него? -забеспокоилась Настя.
   - Он дома с отцом, у него с утра была не большая температура, я не стала его брать, не волнуйся, с ним все будет в порядке,- убедительно ответила свекровь.
   - Скажите, они же не смогут отобрать у меня Андрюшку?- умоляющим голосом спросила Настя.
   - Нет не могут, не волнуйся, хотя конечно, то что ты сделала ...,- она немного помолчала,- но ведь все обошлось, теперь все хорошо, ты выздоровеешь и начнешь новую жизнь, у тебя впереди совсем другая жизнь Настя, и как она сложится, зависти только от тебя.
   - Да, я очень виновата, я знаю, но это не был суицид, я нормальная, вы же знаете, не позвольте им ни чего плохого сделать, вы же можете,- она теребила свекровь за рукав.
   - Конечно, мы можем, мы можем и должны сделать все, что бы нашему внуку было хорошо, и что бы он рос счастливым ребенком. Поэтому я здесь, Настя. Свекровь достала белый лист бумаги из своей сумочки, Настя разглядела, что на нем было что-то мелко напечатано на машинке.
   -Настя, чтобы мы с отцом смогли тебе помочь, ты должна подписать вот эту бумагу. Это твое письменное разрешение, что бы Андрюша пока жил с нами в нашем доме. Эти люди ведь и у нас хотели его забрать, потому что ни одного документа, подтверждающего что он наш внук, нет. Вы же с Андреем не успели зарегистрировать свои отношения. И они упирали на то, что де-юре мы ему чужие люди, представляешь? Я все составила, можешь прочесть и подписать.
   - Какой ужас, как это можно забрать ребенка, и куда забрать?- испугалась Настя.
   - В приют, куда еще?- ответила свекровь. У Насти кровь похолодела в жилах. -Конечно, я подпишу, хотя я не могу прочитать, извините, вы же видите, какие у меня глаза, я жду врачей.
   - Ничего, я помогу тебе,- ласково ответила свекровь и близко наклонилась к ней, Настя почувствовала легкий запах ее любимых розовых духов. И спокойствие потекло по жилам горячей живительной силой.
   Свекровь вложила в Настину руку приготовленную авторучку, и показала пальцем, где надо поставить подпись. Настя старательно расписалась.
   - Настя, эту бумагу надо датировать задним числом, до твоего попадания в эту больницу, иначе она будет юридически не действительна, сегодня двадцатое августа, она немного помолчала, поставь вот здесь, шестнадцатое августа.
   -Хорошо, - ответила Настя, очень довольная тем, что они со свекровью снова могут доверительно разговаривать, и что свекровь снова на ее стороне. Ведь она даже придумала, как обмануть этих хищных женщин, которые грозилась забрать ее Андрюшку,- Настя низко склонилась над листом бумаги, что бы хоть что-то разглядеть, аккуратно вывела дату рядом со своей подписью " 16 августа 1990г". Свекровь быстро свернула листок и положила его назад в сумочку.
   - Вот и умница, поверь мне, ты сделала все правильно, это все на благо нашего Андрюшеньки,- свекровь встала и неожиданно быстро вышла из палаты.
   Врачи самым тщательным образом обследовали Настю. Молодая, красивая девочка вызывала сейчас не умиление, как это было обычно, когда незнакомые люди, впервые увидев Настю, восхищались ее небесного цвета глазами, золотыми длинными волосами, детской непосредственностью. Сейчас она вызывала скорее жалость, желание помочь, разобраться в ситуации с которой ей пришлось столкнуться в жизни, к которой она оказалась совсем не готова. Ее симпатичное личико осунулось, взгляд погас, она выглядела усталой и несчастной. Невролог, серьезный средних лет мужчина, крутил, вертел ее, стучал по коленкам молоточком, заставлял приседать, с закрытыми глазами доставать до кончика носа руками , и все причмокивал и кивал головой. Офтальмолог, ради посещения которого Насте закапали глаза, светил ей в глаза какой-то лампой, с удовольствием констатировал, что сосуды в порядке и с его стороны ни каких претензий к здоровью пациентки нет. Оба доктора ободрили Настю по поводу ее состояния, кроме того, она была безумно благодарна им, что ни тот ни другой не задали ни единого вопроса по поводу причины, по которой она оказалась в этой больницы. Однако, уходя оба заметили, что решающее слово все же за психиатром. Его консультация была назначена на следующий день.
   Вечером к Насте пришли подруги. Тамара благоразумно всех снабдила белыми халатами и бахилами, поэтому все трое беспрепятственно прошли прямо в Настину палату. Девчонки принесли целую сетку фруктов, большой пакет Настиного любимого березового сока и огромную плитку шоколада.
   - Насть, ты у нас как что вытворишь, ну право слово на уши не тянешь! - смеялась Тамара, целуя Настю в щеку.
   - Да, Насть, ты у нас "Мисс оригинальность"- подхватила Тамаркин тон Ксюша.
   -Если не сказать, "Мадам Обалдеть и не встать"- вторила ей сестра.
   Настя была очень рада приходу девчонок. После Томиной свадьбы с августа прошлого года они почти не встречались, так иногда созванивались, но посидеть и поговорить обо всем на свете, как раньше, когда они были еще школьницами, больше не приходилось.
   - Насть, ты зачем таблеток- то наглоталась?- спросила Тома.
   - Девчонки, сама не знаю, ерунда какая-то, просто я накануне три ночи не спала, да еще всякие кошмары в голову лезли, вот непреодолимое желание выспаться, помноженное на психоз на этой же почве, да плюс тяжесть всего пережитого за последнее время и привели меня сюда.
   - Ничего себе, ты изъясняешься, ты сейчас по-русски сказала или по-немецки? - улыбалась Надя.
   - Да это я у врачей наслушалась, тут у каждого своя версия произошедшего: от несчастного стечения обстоятельств, до попытки суицида.
   - Насть, но ведь эти версии неверны, так? А что тогда? Неужели действительно всего лишь спать так страстно хотелось?- снова серьезно спросила Тамара.
   - Представь себе да,- ответила Настя, откусывая шоколад и предлагая девчонкам тоже присоединиться к большой ароматной плитке.
   -Но ты же понимаешь, что вот так можно было уснуть вечным сном?- не унималась Тома.
   -Кстати, да! Неужели ты не боялась, Насть, когда всю пачку хлопала?- спросила Ксюша.
   -Ой, девчонки, да ни чего я не понимала, я ни о чем не думала тогда, я всего лишь очень, очень хотела спать!- Настя начала уже злиться на девчонок, что они ни как не могут понять, что это было единственной причиной.
   - Вот я и говорю, ты как что вытворишь, ни в какие ворота, это как типа с первого раза детей не бывает? Помнишь, ты мне именно так объяснила свою неожиданную беременность. Ни чему тебя жизнь не учит,- заключила Тамара, наливая Насте сок в кружку.
   -Том, ну хватит меня ругать, я уже сама себя сто раз за все отругала,- серьезно сказала Настя.- Вы представляете сегодня утром приходили две тетки с гороно, они сказали, что у меня могут забрать Андрейку.
   -Что-о?- хором спросили девчонки и ближе обступили Настю.
   - Он упал с лестницы, пока я спала мертвецким сном после этих проклятых таблеток. Они говорят, что я оставила его в опасности, что я плохая и недобросовестная мать и меня могут лишить материнства,- на последнем слове Настин голос дрогнул.
   - Час от часу не легче,- выдохнула Надя.
   - Дикость какая-то - вторила ей Ксюша.
   - Это полный бред, этого не будет ни когда, не смей даже думать об этом!- твердо сказала Тамара.
   - Конечно, я тоже думаю, что это бред, но ведь зачем -то же они сюда приходили. Кстати, они даже у свекров хотели его забрать, сегодня Елена Федоровна мне об этом рассказывала, но они- то, конечно, не позволят ни чего плохого сделать Андрейке, они уже все придумали.
   - Насть, как это его могут забрать, зачем, куда, кто тебе наплел все это?- возмущалась Тамара.
   - Я же тебе объясняю, две женщины из гороно приходили, ребенок мой из-за меня погибнуть мог, я же вам объясняю, я же не придумываю, Том, они были здесь и говорили, что все будет решаться, когда меня выпишут,- с досадой сказала Настя.
   - Так, а свекры твои причем и что они такого придумали?- не унималась Тамара.
   Сестры тоже вопросительно и вместе с тем с нескрываемым любопытством смотрели на Настю.
   - Мы с Андреем не зарегистрированы, так, по закону Горские ему никто, понимаете, ни где не написано, что Андрейка их внук. Свекровь мне раньше говорила, что когда Андрей вернется с армии, ему надо будет собственного сына усыновлять!
   - Насть, кто вернется из армии?- хором спросили сестры.
   - Господи, вы что сговорились, и все хотите убедить меня в том, что я идиотка?- Настя окончательно разозлилась на подруг.
   - Так, подожди, Насть, что они придумали, свекры твои ?- снова серьезно спросила Тома.
   -Я подписала бумагу, то есть дала письменное разрешение, что бы Андрей жил в их доме,- ответила Настя.
   - Что-то я плохо себе представляю, что это за бумага, ты -то хорошо ее прочитала, что там написано?- не отставала Томка.
   - Я же тебе объясняю, это мое разрешение на то, что бы мой сын жил в доме Горских, пока я в больнице!- Настя не понимала, куда клонит Тамара.
   - Насть, ты же всегда была умнее всех нас. Ты успокойся и давай порассуждаем. Если по закону Горские ему чужие, как ты говоришь, какой бумагой можно разрешить твоему сыну с ними жить? Получается, что ты можешь в письменной форме отправить своего ребенка жить хоть ко мне, хоть к девчонкам,- она показала рукой на сестер,- хоть вон к тому дяде с улицы, достаточно лишь бумагу подписать? Я лично не понимаю, что это за бумага, ты ее внимательно прочла, что там было написано?
   Страх и тревога снова поднимались в душе у Насти, словно долгожданное солнце, которое наконец-то выглянуло из-за тучи, после долгих ненастных дней, опять спряталось туда, и наступил мрак.
   -Я не читала эту бумагу, я не могла,- с досадой выпалила она.- Мне как раз глаза закапали какой-то гадостью, зрачки стали больше чем сами глаза, я видеть толком не могла, не то что читать,- выдохнула Настя, уже прекрасно осознавая, что это не оправдание очередной глупости, которую она сделала. Девчонки молчали, Тома поджав губы в упор, смотрела на Настю.
   - Атропином тебе глаза закапали, а не гадостью. Насть, а твоя мама знает обо всем этом? Что она тебе говорит?- прямо спросила Тома.
   - Она сегодня еще не приходила, вечером придет с работы, расскажу,- ответила Настя.
   - Конечно, расскажи, ведь если ты в больнице, и какие-то тетки из гороно собирались забрать ребенка у Горских, то уж у твоей-то матери, законной бабушки, кто бы его смог забрать?- Тамара смотрела на Настю, как учитель на нерадивого ученика. Насте и в голову не пришла мысль, что действительно, Андрея, если уж и забирать у Горских, то к маме, а не в приют, как сказала свекровь. Сомнения и страх снова черной змеей вползали в душу. Но в конце - концов, что такого страшного могла она сделать подписав бумагу, которую ей принесла свекровь? Но не враги же Горские собственному внуку, в конце концов, они любят его и с этим не поспоришь. А Тамаркина манера всех и во всем подозревать и все раскладывать по полочкам, уже давно известна.
   - Девчонки, хватит обо мне, мама придет и мы с ней все обсудим, лучше расскажите как вы, как Артем, Том, расскажи, ты же из нас одна сейчас с мужем живешь, счастливая!
   Глаза Тамарки неожиданно потухли, она улыбнулась краешком губ, и грустно прищурила глаза:
   - Девчонки, я вам так скажу, быть замужем, это конечно, кайф. Ложиться спать с любимым, просыпаться на его плече, представляете, он меня на руках носит и мороженое мне каждый день покупает, и дарит цветы. Я его обожаю. Он очень хочет ребенка, и мы вплотную занимаемся этим вопросом,- она опять криво улыбнулась. А сейчас мы заканчиваем ремонт в его... в нашей квартире, не простой ремонт, а евро, на него ушли все наши свадебные деньги, но зато в квартире теперь все шикарно. Сейчас я пойду работать, будем копить на другую машину, Артем хочет иномарку, я ведь закончила училище, скоро выхожу на работу. Буду фельдшером на участке, вот так!
   - Ты когда нас в гости-то позовешь твой ремонт смотреть, а то только хвастаешься?- беспечно спросила Надя, но поймав строгий взгляд сестры прикусила язык. Настя была в недоумении, что это происходит с Тамарой, она почувствовала, что подруга несчастна. Но расспрашивать ее сейчас не место и не время. "Выпишусь отсюда, тогда непременно поговорю с ней", -решила Настя. Повисла тяжелая пауза, друг Ксюша нарушила тишину:
   - А нам с сестрой еще два курса учиться, и хотя мы незамужние, пока, чувствуем себя прекрасно и вполне счастливо!
   - Говори за себя, Полтавцева,- хмыкнула Надя. Я бы давно вышла замуж, если бы не моя половина. Я в универе с таким парнем познакомилась, его Тимур зовут, он такой лапочка, а вот эта ,- Надя показала на сестру,- везде за мной таскается и блюдет меня не хуже мамы. Угораздило же нам двоим родиться!
   - Успеешь, еще замуж, дурное дело не хитрое!- улыбалась ей в ответ сестра.
   - Ксюш, может ты просто завидуешь Наде?- тихо спросила Настя.
   - Было бы чему завидовать, у меня тоже парень есть, только у меня еще и голова есть на плечах: любовь любовью, а институт закончить надо,- твердо заявила Ксения.
   - У тебя парень?!- Настя и Тома не поверили свои ушам. -И кто он? Ты что молчишь-то, скромница ты наша!
   - Успокойтесь, девчонки, ее парень,- родной брат моего Тимура, его зеркальное отражение и такое же недоразумение, как моя вторая половина. Они в универе на физмате учатся, тоже на четвертом курсе,- ответила за нее сестра.
   - Они что- тоже близнецы?!- опять хором спросили Настя и Тома, совсем обалдев от такой новости.
   - Да, так и есть, близнецы, как и мы с сестрой, Тимур и Артур.
   - Ну вы даете, вот бы посмотреть на вас четверых, вот уж действительно обалдеть и не встать!- изумлялась Настя.
   - На, смотри!- Ксюша достала из сумочки цветную фотографию. Двое одинаковых коренастых парней с короткими стрижками, и умными глазами, стояли рядом ее подругами Ксюшей и Надей. Ксюшу парень держал за руку, наверное это Артур, решила Настя. А Надю парень обнимал за плечи, это конечно же Тимур, рассудила она. Девчонки сияли, а Тамарка, удивленно поджав свои тонкие губы, внимательно вглядывалась в лица парней на фотографии.
   - Девчонки, вы такие молодцы, я так рада за вас!- Настя с умилением смотрела на сияющих подруг.
   -Настен, у тебя тоже все будет хорошо, я точно знаю, у тебя все будет хорошо!- Тамара обняла Настю.
   - Да, Насть, ты же у нас умница, красавица, у тебя все будет хорошо!- наперебой заговорили сестры.
   - Да, конечно, у меня тоже все будет хорошо,- повторяла за ними Настя, но слезы уже потекли по ее щекам.
  
   Татьяна пришла поздно, она была на смене до восьми вечера, пожилая медсестра даже не хотела ее пускать, ругаясь и возмущаясь себе под нос. Но все же после продолжительной Татьяниной мольбы впустила. Настя сразу заметила, что мама очень взволнована. Она поспешила ее успокоить, и рассказала, что врачи довольны ее состоянием, что осталось только заключение психиатра и ее могут отпустить домой.
   - Я же молодая, сильная, я быстро поправляюсь, не переживай ты так, мамочка,- успокаивала она Татьяну. Ко мне сегодня даже девчонок пустили, хотя к другим посетителей не пускают. Татьяна пыталась улыбаться. Но Настя видела, что что-то ее тревожит, только не могла понять что.
   - Мам, у тебя самой-то все в порядке, как дядя Саша, как мальчишки?- спросила Настя. Татьяна виновато посмотрела на дочь.
   - Настюш, прости меня девочка, я должна была быть с тобой, а я оставила тебя один на один с проблемами и с чужими людьми, это я во всем виновата,- Татьяна обреченно покачала головой.
   " Я не перенесу, если сейчас мама расплачется, на сегодня уже хватит потрясений", - подумала Настя. Она подошла к матери, обняла ее за плечи, и поцеловала в макушку:
   - Мама, не начинай, я тебя прошу, у меня все хорошо, успокойся.
   - Насть, я звонила Горским, они не подходят к телефону, я не могу увидеть Андрея. У меня такое чувство, что они специально прячут его от меня.
   - Ну что ты такое говоришь, мама, с чего им его прятать, свекровь недавно приводила его ко мне, все в порядке, мам. Настя, думала, рассказать матери или нет про бумагу, которую она подписала днем, но решила, что это еще больше ее расстроит. Скоро она выйдет из больницы и сама во всем разберется.
   Мама поведала Насте, что они с дядей Сашей перешли на работу в сталелитейный цех, он сталеваром, она формовщицей. В других цехах работы толком нет, в основном все работают по трехдневке. Рабочих распускают в административные отпуска, которые, впрочем, ни кто не собирается оплачивать.
   -Настенька, я думаю, что теперь- то ты сама понимаешь, что тянуть с твоим переездом дальше нельзя. Дочь, я настаиваю, что бы прямо отсюда ты ехала домой.
   - Да, я сама много думала об этом , мам, и согласна с тобой, но прямо из больницы не получиться. Надо же Андрейку забрать, вещи собрать, попрощаться с Горскими, иначе как-то по-человечески. Они ведь тоже уезжают, уже говорят считанные дни остались. Они уже и дом переоформили на нового хозяина, того нуворишу, помнишь, я тебе рассказывала.
   -Помню, как не помнить, интересно, как скоро они забудут в своей Германии, что здесь у них был сын, и остался внук и ты. Новая жизнь закрутит, завертит, интересно, хоть писать -то будут они нам? -вздохнула Татьяна.
   - Мамочка, естественно будут и писать и помогать, обязательно, они же так любят Андрейку, они не смогут его забыть,- без тени сомнения ответила Настя.
   - Ладно, дочь, поживем, увидим. Ты давай завтра перед психиатром не разволнуйся, отвечай все правильно, обдуманно, что бы тебя быстрее домой отпустили. Татьяна еще долго сидела в палате у дочери. Глаза ее были печальны. Она так старалась сделать жизнь своей дочери светлее, лучше. Она так хотела счастья своей маленькой принцессе с золотыми волосами, такой доброй, светлой, и очень наивной. Теперь Татьяна часто ругала себя, что не научила дочь противостоять трудностям, сопротивляться злу, преодолевать препятствия. Она сама надела на дочь розовые очки, и заставила поверить, что мир вокруг такой и есть: розовый и пушистый. Но это не так, судьба преподносит ее Настеньке удары один за другим, и она, мать, видит, как тяжело ее девочке их держать. Как бы она хотела избавить своего ребенка от всех проблем на свете. Как бы хотела она забрать все беды и болезни дочери себе. Уж она как -нибудь справилась бы с ними. Но невозможно прожить жизнь за другого человека, даже за собственного ребенка, что суждено ему пройти, не дано больше пройти ни кому. Татьяна понимала это, но сердце болело, душа страдала. Ах, как бы она хотела видеть свою дочь счастливой, и она все готова отдать за это. Татьяна уже приняла решение, уйти от Александра. Дочери своей она сейчас безусловно гораздо нужнее, мало того, она просто обязана вырвать ее наконец из этого проклятого семейства и наладить ее жизнь и жизнь своего внука . В большей степени это желание явилось причиной того, что Татьяна перешла на другую работу. Формовщица в стальцехе, это тяжелый, изнурительный труд. На пятидесятиградусной жаре, в условиях сильной загазованности, такой, что работать приходилось в респираторе, к тому же всю смену надо поднимать тяжелые детали, это работа для здоровых сильных мужиков. Но она должна зарабатывать деньги. Она должна содержать свою дочь и внука, пока дочь не будет работать. А с работой в городе стало совсем плохо. В государственных учреждениях платили мизерную зарплату, которая ни как не успевала за ростом цен. Кроме того, повсеместно началось сокращения штатов, всюду начались преобразования, пользу которых еще не возможно было оценить. Вместе с тем, стал поднимать новый класс общества. Бывшие кооперативщики, называвшие себя теперь предпринимателями, обживались в новых условиях, застраивали город ларьками, особенно прибыльно шло дело в пивных лавках, а базар наводнили китайским товаром, за прилавками стояли сами, или их родственники. Те, кто побогаче уже могли позволить себе наемного продавца. Татьяне были чужды все эти перемены. Она с семнадцати лет каждый день ходила на работу. С утра мела подъезды, а вечерами мыла пол в школе. Трудная, грязная не перспективная работа для нее, тем более она окончила техникум, но она должна была это делать, ведь только таким образом она могла заработать квартиру в городе для себя и дочери . И она ее заработала. Теперь она уже четвертый год каждый день ходит на работу на свой завод, и это так должно быть всегда. На заводе во все времена не хватало рабочих рук. И все, кто искал работу, могли рассчитывать получить ее на заводе. Хочешь сидеть в кабинете- иди работать в бухгалтерию и в цеховые бюро, но при этом зарплата будет сто- сто пятьдесят рублей. Хочешь зарабатывать триста рублей, иди в чугунку или в стальцех. Завод строил квартиры , содержал детские сады и школы, стадионы и базы отдыха. Завод был сердцем маленького провинциального городка и от него зависело благополучие проживающих в нем граждан. Завод казался большим китом, на котором держался весь город, и вот теперь этот кит был выброшен на берег и задыхался и умирал в непривычной для себя новой среде обитания, и вместе с ним умирал город. И становилось страшно, люди стали реально ощущать дыхание надвигающейся беды, нищеты, безвыходности и полного отсутствия уверенности в завтрашнем дне.
  
   Глава 21
  
   Утром к Насте в больницу пришла Марина. Она была в приподнятом настроении, с порога выдала гору информации по поводу их скорейшего переезда. Оказалось, что все документы уже готовы, оба семейства благополучно сдали язык, и что первоначально выезд был запланирован на десятое сентября. Потом его отложили из-за того, что не было билетов на поезд до Москвы. Оказывается билеты надо заказывать не менее чем за месяц. Марина посетовала, что скорее всего не успеет поступить в этом году в колледж.
   - Мы могли бы вылететь самолетом на Москву, дороже конечно, но теперь твои что-то тянут. Вроде дом продали, чемоданы собрали. Представляешь, Настя, мы же кроме личных вещей ни чего отсюда не берем. Будем начинать жизнь с чистого листа. Только тетя Лена картины багажом везет, и больше практически ни чего. Вчера они с родителями о чем-то долго разговаривали, мне даже показалось, что тетя Лена и мама немного поссорились. Потому я услышала, как мама сказала: "Лена, ты потом сама себе этого не простишь". Потом твои быстро ушли. Я спросила у мамы, о чем они спорили, но она сказала что бы я не совала нос куда не надо. По-моему, у них уже психоз на почве этого переезда. Все какие-то нервные ходят, дерганные. Насть, ты то чего вздумала болеть, да еще в психушке?- поинтересовалась Марина.
   - Да, так получилось, глупость в общем, хотя и непростительная, ведь Андрюша пострадал, хорошо еще что вот так все обошлось, могло быть гораздо хуже, даже страшно подумать. Настя опять разволновалась, она услышала , как учащенно забилось сердце, руки затряслись мелкой дрожью. "Нервы ни к черту", -ругала он себя. Как бы сыграть сегодня перед психиатром спокойную и здоровую натуру. Так сыграть, что бы он поверил и отпустил домой, к сыну. Ей надо к сыну, что-то тревожило ее, терзало, словно предчувствие беды. Как ни пыталась она гнать от себя дурные мысли, они настырно лезли в голову, не давали покоя. Вечера свекровь не пришла и не привела к ней сына, чем она так занята? или малыш совсем разболелся, ведь у него была температура. Вчера вечером Настя попросила у медсестры разрешения позвонить домой. Ей разрешили, но в доме Горских никто не взял трубку, где они были, что делали? Почему мама не может с ними связаться? Эти вопросы мучили Настю.
   - Марин, ты же видела вчера Андрейку, как он, не болеет?- спросила Настя.
   - Судя по тому с какой скоростью он носился по дому, и сколько съел мороженого, думаю, что он абсолютно здоровый!- улыбалась Маринка. "Странно, свекровь сказала, что у него температура и в то же время кормит его мороженым? Очень странно",- подумала Настя.
  
   Визит психиатра отнюдь не был решающим. Молодая миловидная женщина-врач, долго и пристально рассматривала Настину историю болезни, затем что-то записала на последней странице. Спросила, как Настя спит, и как она себя чувствует. От нее Настя узнала, что лежать ей в больнице придется еще, как минимум, пять дней и при этом принимать прописанное лечение. Правда Насте удалось уговорить ее отменить вечерние уколы, после которых немел язык и мутнело сознание. Врач немного посомневалась, и сказала, что заменит эти ужасные уколы на амитриптилин в таблетках, пить который нужно обязательно.
  
   Итак, еще пять дней в больнице, они оказались вечностью. Тем более, что ни разу за пять дней к Насте не пришел ни кто из Горских и она не видела сына. Мама тоже была в полной растерянности, и сказала, что в доме у них никого нет, калитка наглухо закрыта, на звонки никто не отвечает. Настины дурные предчувствия превращались в непокидающий ее кошмар. То она думала, что Горские уже уехали в Германию и забрали ее сына, то она решила, что они просто переехали к бабушке , потому что дом продан и там, наверное, живут другие люди. То она думала, что Андрей все же заболел, иначе никак не возможно объяснить, почему свекровь не ведет его к матери. В пятницу Настю выписали и Татьяна с Александром забрали ее из больницы домой. Настя довольно давно не была дома, в их с мамой маленькой квартирке. Так приятно было сюда вернуться, здесь все такое любимое, все родное, родом из беззаботного детства. Настя сразу бросилась звонить Горским. К ее удивлению свекровь довольно быстро взяла трубку. Настя только и успела, что сказать "здравствуйте", как услышала в ответ ледяной голос свекрови.
   - Мы встретимся с тобой, Настя, в гороно в отделе опеки и попечительства, нас туда скоро вызовут, возможно в понедельник, там все и узнаешь. Пожалуйста, не звони сюда больше, я все равно сейчас уезжаю, больше в доме ни кого нет.
   На том конце раздались короткие гудки. Насте в первую секунду показалось, что она ошиблась номером. Что все, что она услышала было адресовано не ей, а кому-то другому, и это не свекровь говорила с ней ледяным тоном, а совершенно чужая, незнакомая женщина. Настя в растерянности рассказала все матери и дяде Саше. Он предложил немедленно сесть в машину и ехать в дом Горских. Настя была благодарна ему за это, потому что мама просто растерянно смотрела то на него, то на дочь и не могла вымолвить ни слова.
   Белая калитка была заперта, двери и окна в доме были также наглухо закрыты. На окнах больше не было штор, не было цветов на балкончике Андреевой комнаты, в которой три последних года прожила Настя. Настя только сейчас поняла, что белый забор, окружающий дом, при закрытых воротах был непреступной стеной, и через него практически было невозможно пробраться в дом. Она обошла вокруг двухметрового забора, заглядывая через щели штакетника в усадьбу, но ни кого там так и не увидела. Похоже, что дом действительно был пуст..
   - Ну что, тогда поехали по их родне,- решительно сказал дядя Саша, и Настя снова была благодарна ему, потому что у самой уже похолодело сердце и страх заполнил сознание, не давая думать и принимать решения. Первыми они посетили Ремезовых. Дома была только Маринка. Она рассказала, что родители уехали к бабушке, а где Горские она не знает, хотя вчера вечером они были дома и звонили им. Настя с матерью немедленно отправились в Марии Эдуардовне, дядя Саша привез их туда и остался ждать в машине. Бабушка была дома одна. Ее квартира была абсолютно пуста. Куда то делась дорогая мебель и даже китайский шелк на стенах теперь казался тусклым и унылым. В гостиной стоял лишь старый диван, непонятно откуда взявшийся, Настя его раньше не видела, напротив дивана стояло такое же старое кресло. Наверное все продали подчистую, решила Настя, да, в практичности этим людям не откажешь, у Горских дома тоже ни чего не осталось, даже медвежью шкуру с пола продали за довольно приличные деньги. Настя все время думала, куда свекровь намерена определить портрет Андрея: отдаст ей или заберет с собой, пока же он оставался висеть на своем месте, по крайней мере до того злополучного дня, когда Настя попала в больницу. Настя немало удивилась, как изменилась Мария Эдуардовна с их последней встречи. Она буквально помолодела: ее волосы были пострижены и уложены в довольно модную прическу, седина закрашена в приятный песочного цвета оттенок. Глаза сияли, бабушка была бодра и энергична. При виде Насти и ее матери, она не выказала ни каких эмоций. Как будто она их ждала и поэтому совсем не удивилась их визиту. Настя с порога, забыв даже поздороваться, задала единственный важный для нее вопрос:
   - Где Андрюша?
   Мария Эдуардовна, однако, ни чего не ответила. Она пригласила их в гостиную, показала рукой куда следует присесть и сама спокойно расположилась напротив Насти и Татьяны. Немного помолчав она сказала.
   - Хочу, что бы вы знали, я не одобряю действий своей дочери. Но я, в то же время, и вас не понимаю, милые дамы. Все что делает Елена продиктовано одной единственной мыслью- заботой о будущем Андрюши. Она не уверена, что после нашего отъезда вы обеспечите ребенку достойную жизнь. Поэтому она приняла решение, что внук едет с нами.
   - Как? Куда? В Германию?- вскрикнула Настя, она не верила своим ушам.- Я не позволю забрать у меня сына! Я- мать и сама позабочусь о своем ребенке! Немедленно скажите мне, где она прячет его?- Настя уже сорвалась на крик. Татьяна же была в полной растерянности не могла промолвить ни слова.
   - Не надо кричать, моя милая, ты уже позволила ей это сделать, чем признаться, ни мало удивила меня,- бабушка гордо вскинула подбородок.
   - О чем вы говорите?- выдохнула наконец Татьяна, бледная как полотно.
   - Вы разве не знаете, Танечка, что Настя официально отказалась от ребенка? Разноцветные круги поплыли у Насти перед глазами. Татьяна вопросительно посмотрела на дочь:
   - Насть, о чем она говорит? Настя молчала. "Бумага, бумага, которую я подписала, что там было?" - стучало в голове.
   - Я тоже не понимаю, мама, о чем она говорит,- пролепетала Настя, окончательно потеряв дар речи.
   - Ну как же ты не понимаешь, Настя. Ты сначала отказалась от ребенка, написала официальное письмо в органы опеки и попечительства, просила, что бы его передали на воспитание родной бабушке, разрешила вывести его заграницу, мотивируя тем, что в Германии ему будет лучше. Потом, ты наглоталась таблеток, уж не знаю почему, видимо, ты была не в себе, потом Андрей упал с лестницы, и тем самым в отделе опеки не осталось сомнения, что ребенка у тебя надо забрать и отдать родным людям, которые смогут обеспечить ему должный уход и дать прекрасное образование. Настя, ты уже большая девочка и должна сама отвечать за свои поступки. Она тряхнула головой, позвякивая массивными золотыми сережками с прозрачным крупным камнем. "Старая карга,- подумала Настя,- говорит такие гадости при этом не забывает красоваться и это в ее то возрасте!" Она хотела соскочить с места и вцепиться в песочные волосы этой злобной старухи. Но остатки здравого смысла удержали ее на месте.
   - Мама, пойдем отсюда, и не будем слушать этот бред,- железным голосом, непонятно откуда взявшимся, сказала Настя. Татьяна в изумлении подняла на нее глаза.
   - У вас ничего не выйдет, запомните, ни чего у вас не выйдет!- резко бросила Настя Марии Эдуардовне и решительно вышла из квартиры, ведя за собой мать, при этом не забыв громко хлопнуть дверью. Она бегом спустилась по лестнице, продолжая тянуть за собой мать и только на первом этаже, остановившись, горько разрыдалась. Татьяна принялась утешать дочь. Но Настя резко вырвалась из ее объятий и выбежала на улицу.
   - Сейчас не время, мама, слюни распускать, у меня реально могут забрать сына. Свекровь подсунула мне бумагу, она сказала, что это мое разрешение, что бы Андрюша оставался с ними пока я больнице, теперь я понимаю, что это была за бумага на самом деле.
   - Ты что ее не читала?- спросил дядя Саша в недоумении, когда они сели к нему в машину и вкратце рассказали о разговоре с бабушкой Андрея.
   - Представьте, нет, она обвела меня вокруг пальца как последнюю идиотку, но у нее ни чего не выйдет, слышите, у нее ни чего не выйдет!- Настя была полна решимости что-то делать, немедленно, бежать, засучив рука, воевать, кричать, доказывать. Она пойдет в суд, она обязательно что-нибудь придумает и ни кому не позволит отнять у нее ребенка.
   Дядя Саша предложил сразу поехать в милицию и написать заявление о том, что у Насти украли ребенка. Настя и Татьяна согласились с ним. Но в отделении участковый милиционер, рабочий день которого уже подошел к концу, внимательно выслушал Настю, несколько раз переспросил, действительно ли Горские являются Андрею родными бабушкой и дедушкой, действительно ли Андрюша вместе с матерью с самого рождения проживал в их доме. Он неохотно взял Настино заявление и заверил, что во всем разберется, потом перезвонит. Настя чуть не задохнулась от возмущения. Она кричала на этого толстого потного милиционера, что надо немедленно найти Горских и забрать у них ребенка. Но он никак не отреагировал, повторив вновь, утирая пот со лба грязным носовым платком, что во всем разберется и перезвонит.
  
   Настя осталась дома одна. Она сама попросила, что бы Татьяна уехала с дядей Сашей. Татьяна долго сопротивлялась, но Настя настояла на своем. Ей действительно надо было побыть одной и обдумать все тщательным образом. Надо было как-то дожить до понедельника, до встречи с Горскими в отделе опеки и попечительства. Настя хотела позвонить Тамаре, все ей рассказать, зарядиться от нее уверенностью и боевым духом, но потом вспомнила, как не весело Тамара говорила о своем замужестве и решила, что сейчас ей своего боевого духа хватит, у нее достанет сил справиться со всем этим. А потом надо будет непременно поговорить с Тамарой, что-то у нее не так. Значит Горские хотят забрать Андрюшку с собой в Германию. Как они могут это сделать? У Андрея фамилия Насти он -Поляков, отчество, естественно, Андреевич. В свидетельстве о рождении в графе отец прочерк. Она вспомнила, как умоляла заведующую загсом вписать в свидетельство о рождении отца. Но ей категорически отказали, сославшись на какую-то статью закона. У Насти больно заныло сердце. Выходит, то обстоятельство, что они с Андреем не зарегистрировали брак, сейчас может ей помочь в борьбе за сына? Это чудовищно, но приходиться констатировать, что это так. Боже, ведь у Горских осталось все: свидетельство о рождении ребенка, письма Андрея, вещи ее и сына. Настя приехала домой в шелковом брючном костюмчике, в котором ее увезли в больницу, в нем она ходила дома, по примеру свекрови Настя не носила халатов. В кармане брюк лежал ее паспорт, его отдали в больнице вместе с выпиской, все остальное осталось у Горских. Настя решила, что уже утром она поедет в их дом и попадет туда во что бы то не стало, она встретиться с Горскими и заставит их отдать ей сына. Как? Она пока не знала, но она сделает все что возможно и невозможно, но сына вернет. Вдруг в дверь позвонили. Настя даже вздрогнула от неожиданности. На пороге стоял молодой человек:
   -Здравствуйте,- улыбнулся он, причем улыбка была какая-то неестественная, одними губами, глаза при этом оставались пустыми и равнодушными,- мне нужна Анастасия Полякова.
   - Здравствуйте,- растерянно произнесла Настя,- это я, а...
   -Я посыльный, я привез вам вещи,- продолжал улыбаться он.- Вот, получите, и распишитесь!- он показал на три больших клетчатых сумки за своей спиной.
   - Какие вещи, от кого?- вытаращила глаза Настя, решительно ни чего не понимая.
   - А, да, простите,- он достал из кармана маленькую записную книжку. -Анастасии Поляковой от Елены Горской,- он опять оголил зубы в идиотской улыбке,- я могу внести вещи в квартиру...- то ли спросил, то ли предложил он.
   "Надо же, как быстро мысли воплощаются в реальность,- подумала Настя. Только что я ходила по квартире, думая, что все осталось в доме Горских, вот тебе, пожалуйста, получите ваши вещи, интересно, сына она мне тоже с посыльным пришлет?" Настя попросила парня внести вещи в квартиру. И только он вышел, стала немедленно распаковывать сумки. Вещи были аккуратно уложены, обувь с обувью, зимнее с зимним, осеннее с осенним, летнее с летним. Настя с остервенением выбрасывала вещи из сумок, вскоре она распотрошила их все, забросав комнату вещами, и бессильно опустилась на диван, белая как полотно: в сумках не было вещей Андрюши. Она бросилась к телефону и дрожащими руками, набрала номер Горских. На том конце трубку взяли неожиданно быстро:
   - Алло, слушаю вас,- голос свекрови был мягким, доброжелательным, на секунду Насте показалось, что все это ошибка, не может человек с таким голосом делать такие страшные вещи, не может человек с таким голосом быть таким жестоким. Вот сейчас она заговорит с этой женщиной, которую когда-то любила и даже боготворила, и все встанет на свои места и все будет как прежде.
   - Это я,- выдохнула в трубку Настя, тут же поругав себя за столь нелепые слова. Возникла секундная пауза, Настя даже испугалась, что Елена Федоровна положит трубку и не захочет с ней разговаривать.
   -Ты получила вещи, Настя?- спокойно спросила Елена Федоровна.
   -Получила, спасибо,- ответила Настя.
   - Надеюсь все в порядке, я ни чего не забыла?- спросила свекровь.
   -Да, все,- тихо ответила Настя, глотая навернувшиеся слезы обиды. Она поняла, что свекровь и не думает ни чего менять, ее план ясен и коварен, и она прямо и упорно идет к его исполнению. И ничего нельзя вернуть, надо пронять и принять тот факт, что эта женщина чужая, мало того, она враг, который отнял у нее самое дорогое- сына. Надо что -то говорить этой женщине, кричать, заставить ее вернуть Андрюшу, надо бороться с врагом. Но у Насти Поляковой никогда в жизни не было врагов, она не знала, не умела бороться с ними. Она несколько раз тяжело вздохнула, на глаза попалась тяжелая мамина шкатулка, в которой лежали нитки. "Дура, идиотка, стоишь тут как амеба, еще и спасибо ей говоришь, разбить бы тебе голову этой самой шкатулкой"- промелькнуло в голове, она с ненавистью посмотрела на себя в зеркало и занесла шкатулку над своей головой.
   - Немедленно верните мне сына,- вдруг прошипела она в трубку.
   -И не подумаем,- снова спокойно ответили ей.
   - Еще как подумаете, я сейчас же еду за ним и не дай бог вы мне не откроете, или снова спрячетесь от меня! -Настя с грохотом бросила трубу, затем решительно поставила шкатулку на место. Отыскав среди вещей джинсы и футболку, она быстро переоделась, схватила сумку и выбежала на улицу. Она довольно долго прождала автобус, несколько раз, возникали мысли вернуться домой, но она тут же отметала их, ругая себя за мягкотелость и нерешительность. Наконец она добралась до белого дома за белым забором и стала настойчиво стучать кулаками в железные ворота. Она была так увлечена неистовым желанием выбить эти самые ворота, что не заметила, как к воротам подошла свекровь:
   - Вообще-то там есть звонок,- сказала она, и ее губы скривились в усмешке.
   -Где мой сын?- закричала Настя, -немедленно отдайте мне его! Свекровь скрестила руки на груди и несколько секунд изучающее смотрела на Настю, затем вдруг открыла ворота и предложила ей войти.
   -Я это делаю только ради памяти моего сына, входи и веди себя достойно,- сказала она. Настя направилась по дорожке в дом, почти бегом, ей надо увидеть Андрюшу, и немедленно забрать его отсюда. Опередив свекровь, она вошла в гостиную. И опешила. В комнате не было ни чего. Дом был почти полностью пустым: ни мебели, ни вещей, ни картин на стенах, ни ковров на полу. В доме стояла зловещая тишина, мертвая, гнетущая, как будто здесь ни кто ни когда не жил, не любил, как будто здесь не топотали маленькие ножки ее ребенка, ей стало не по себе.
   - Где Андрюша?- строго спросила она у свекрови,- где вы его прячете?
   Елена Федоровна снова внимательно посмотрела на сноху:
   -Сядь, и выслушай меня,- приказала она Насте,- кивнув головой на табурет в углу гостиной, сама прошла к маленькому кухонному столу, который раньше стоял в оранжерее и был уже довольно старый, поэтому видимо и уцелел при распродаже имущества. Настя невольно подняла глаза вверх на лестницу, неужели в комнате Андрея тоже ни чего не осталось, а портрет, куда они дели портрет? Настя было направилась к указанному табурету, но тут же остановилась:
   - Спасибо, я постою. И так, Елена Федоровна, где мой сын?- твердо спросила она. Свекровь села за столик, положила на него руки, крест на крест, и подняв на Настю выразительный взгляд красивых бирюзовых глаз, спокойно ответила:
   - Андрюша с дедушкой в парке, катается на каруселях, с ним все в порядке, Настя, не стоит тебе беспокоиться,- она снова растянула тонкие нитки губ в улыбке, которая больше походила на усмешку.
   -Елена Федоровна, не надо со мной так. Я все знаю, Мария Эдуардовна поведала мне ваши планы. Скажите, почему Вы хотите забрать у меня ребенка, за что вы меня так ненавидите? Вы же знаете, как я его люблю...
   - Мы тоже его любим, Настя! - резко прервала ее свекровь. И куда только подевалось ее недавнее спокойствие. -Мы не просто его любим, Настя, мы живем им, дышим им, он все, что осталось нам от сына, и мы лучше сможем позаботиться о нем, мы дадим ему все: воспитание, образование, достойную жизнь в благополучной стране. Наш мальчик с нами будет счастлив, с нами, потому что мы можем обеспечить ему это самое счастье! А ты, что можешь дать ему ты?- свекровь нервно тарабанила пальцами по столу.- Я жить не смогу без него, понимаешь ты, я потеряла сына, но я ни за что не потеряю внука, я не отдам его тебе, пусть это жестоко, пусть, я все понимаю, и даже,- она немного помолчала,- прошу тебя простить меня за это. Ее щеки вдруг вспыхнули ярким румянцем.- Пойми, меня, девочка, и прости, в этой стране скоро всем будет плохо и очень тяжело, тебе бы самой не пропасть, куда тебе еще и ребенок...
   - Но это мой ребенок, вы понимаете, мой!- Настя подлетела к свекрови и склонилась над ней так близко, что почувствовала ее дыхание,- я его мать, не вы, и ни кто не имеет право забрать ребенка у матери, это чудовищно! Как вы можете, что бы сказал Андрей, если бы видел сейчас все это?!- кричала Настя на эту красивую женщину. Раньше ей и в страшном сне не могло присниться, что она вот так, в таком тоне будет разговаривать со свекровью, да и вообще с кем бы то ни было. Настя в жизни ни на кого не поднимала голос. Тем более, на старших. Но сейчас она была готова вцепиться ей в волосы, выцарапать ей глаза, которые так напоминали глаза Андрея, и только остатки здравого смысла удерживали ее от этого.
   - Не ори на меня!- свекровь вдруг со всей силы стукнула по столу кулаком.- Ты не получишь сына, ты чуть не убила его! Ты беспечная глупая девчонка, которая читает сказки не то сыну, не то самой себе. Ты в своей жизни еще копейки не заработала, все что у тебя есть: вот те три сумки с вещами, которые, кстати, купили мы с отцом, ты не думала об этом? Если бы ты была поумнее, сама просила бы нас позаботиться о ребенке, если бы ты действительно его любила. Твоя любовь сводиться к сюсюканьям, улюлюканьям, а ребенку кушать надо каждый день. Его надо одевать, обувать, учить. Ты сама еще институт не окончила, профессии нет, квартира на собачью конуру похожа, у ребенка даже комнаты своей не будет, и мамаша твоя может вернуться в эту же конуры в любое время, как только ее этот мужик прогонит из своего дома. Ведь она у него на птичьих правах живет, так ведь!? Свекровь метала молнии, она соскочила со стула так резко, что он с грохотом упал:
   - Я не отдам тебе внука, к тому же закон теперь на моей стороне! Если ты будешь благоразумной, если я пойму, что ты, наконец, повзрослела и поумнела, я возможно, разрешу тебе видеться с ребенком... потом, когда -нибудь. Я не чудовище, моя дорогая, я буду высылать тебе его фотографии, если хочешь, но жить он будет с нами, в Германии и точка! К тому же тебе надо лечиться, у психиатра, надеюсь, ты помнишь об этом? А сейчас уходи, - она резко указала Насте на дверь. Предательские круги поплыли у Насти перед глазами, колени немного дрогнули, в голове что-то стучало и вызывало мучительную боль, но она и не думала сдаваться, она набрала побольше воздуха в легкие и крепко сжав кулаки твердо произнесла :
   - Черта с два я отсюда уйду без ребенка!- она подняла с пола упавший стул, с грохотом поставила его посреди пустой гостиной и демонстративно уселась на него, скрестив ногу на ногу. - Закон не на вашей стороне, он просто пока не знает, что вы решили его обвести вокруг пальца, обманом заполучив у меня ту самую бумагу, но я раскрою ему глаза, verstehen?
   -Das TeufelsmДdel ( чертова девка)- процедила сквозь зубы свекровь.
   - Ага, еще скажите, russische Schwein, и куда только подевалась ваша интеллигентность, а, Елена Федоровна? Настя вдруг почувствовала легкое разочарование, как будто с божества, которому она поклонялась и которым была очарована все эти годы, вдруг сорвали маску, и она увидела что-то страшное и уродливое, - Настя невольно поморщилась. Свекровь вдруг близко подошла к ней, положила руку ей на плечо и ласково сказала:
   - Не плюй, девочка, в колодец, и тем более в мать твоего погибшего мужа. Настя чуть не подпрыгнула на месте:
   - Это я- то плюю? вы нагло отобрали у меня сына, а я выходит на вас плюю? Да еще Андреем меня попрекаете, это Вы давно предали своего сына, даже память о нем. Да вам самой лечиться надо, только не знаю, есть ли такие врачи, которые совесть лечат!
   - Да, под шкурой ягненка, оказывается, скрывалась волчица. Жаль, что мой сын сейчас этого не видит,- свекровь пыталась говорить спокойно, но ее выдавали глаза, которые нервно бегали.
   - Ошибаетесь, если он умер, как вы говорите, то с небес он видит все! А если он жив, во что я не перестаю верить, то он еще будет иметь возможность узнать об этой мерзости, которую вы решили сотворить с его семьей, как вы будете смотреть ему в глаза, когда он вернется? Свекровь растерянно покачало головой:
   - Настя, вот эти твои слова только подтверждают необходимость тебя серьезно лечить, а меня они убеждают в правильности принятого решения: ты не можешь заботиться о ребенке, поскольку сама еще не вышла из детского возраста и не перестала витать в облаках, даже пережив страшную трагедию.
   -Это всего лишь Ваше мнение. Отдайте мне сына и я уйду,- Настю вдруг стал тяготить этот разговор с взаимными обвинениями.
   - Пожалуйста, Настя, уходи. Сейчас ведь придет Николай Степанович, он и все равно не даст Андрюше тебя увидеть. Не надо скандала, давай в понедельник в гороно, в присутствии специалистов обо всем попытаемся договориться, как интеллигентные люди,- свекровь взяла себя в руки и смогла, наконец, сосредоточить взгляд на Насте.
   - Вы не помешаете мне его забрать сегодня, это мой сын, я еще раз повторяю...
   - Помешаем, Настя, даже если придется применить силу. Пожалей ребенка, он и так каждый день спрашивает, где мама, а сейчас увидит тебя, расплачется, потому что тебе все равно придется уйти, а мы снова будем долго его успокаивать. Сердце сжалось у Насти в груди, значит Андрюшенька помнит ее, плачет о ней. "Маленький мой, солнышко мое, мама ни кому тебя не отдаст, мама всегда будет рядом"- шептала она про себя, при мысли о сыне слезы навернулись на глаза, но показывать их сейчас свекрови было совершенно не допустимо, нет, она не доставит ей такого удовольствия. Настя приняла решение уйти, чтобы не травмировать ребенка, и что бы не дай Бог он не увидел сцены, которая тут может развернуться, учитывая боевой настрой с обеих сторон.
  
   Глава 22
  
   Вернувшись домой, Настя обнаружила, что вещи разбросанные ей по комнате, прибраны, а на кухне хлопочет мама. По квартире разлился аппетитный запах жареных котлет и свежего салата. Татьяна не слышала, что пришла Настя и продолжала колдовать над сковородой. Настя вошла в кухню, прислонилась к косяку и с умилением смотрела на мать. Она вспомнила то время, когда прибегая из школы, бросала в прихожей портфель и бежала на кухню, где всегда ее ждал мамин вкусный обед. Как хорошо им было вдвоем в их маленьком мире, уютно, тепло, здесь не было зла и не было горя. Она подошла к матери и обняла ее за плечи:
   - Где же ты была, дочя, я пришла, а тут у тебя все валяется. Ты вещи перевезла, а где Андрюшино?- начала расспрашивать Татьяна.
   - Мам, я так устала,- выдохнула Настя и опустилась на стул. Она рассказала матери и о бумаге, которую подписала, и о недавнем разговоре со свекровью. Она поведала матери, что дом, в котором она прожила три года, теперь пустой и серый, скоро там будут жить чужие люди. Что вещи ей прислала свекровь с посыльным, а Андрюшиных вещей нет, потому что Горские хотят его увезти в Германию, они считают, что лучше позаботятся о ее ребенке. Она говорила, а сама не могла избавиться от мысли, будто в ее жизни и не было ни чего. Как будто ей все это приснилось: и Андрей, и их любовь, и три года в прожитые в доме его родителей, и вообще все, что было связано с ним. Потому что теперь ничего этого нет, и ждать сил больше нет, да и чего ждать? Как там у Гете:
  
   На мне реченье старое сбывается,
   Что счастье с красотой не уживается.
   Увы, любви и жизни связь разорвана.
   Оплакивая их, с тобой прощаюсь я...
  
   -Может, я и вправду схожу с ума? -говорила он матери. -Может Андрюшеньке и вправду будет лучше со свекрами в Германии, в благополучной стране. Он будет прекрасно говорить на немецком языке, потому что с детства будет жить в языковой среде. Он вырастет образованным и интеллигентным человеком, как его бабушка и дед. А моя жизнь кончена. Я потеряла все, что у меня было. Андрея, а без него и жить не хочется. Я никогда не буду лингвистом, как мечтала. А самое главное, я почти потеряла сына, ведь Горские умные, хитрые люди, у них остались большие связи в этом городе, и они наверняка все тщательно обдумали, что бы осуществить свой коварный план, к тому же я сама им в этом помогла, подписав ту бумагу.
   Настя говорила свои мысли вслух матери, которая растеряно слушала ее, то утирая слезы, то качая головой, то всплескивая руками, но не разу не перебила дочь, не вставила ни слова.
  
   Их обеих вернул в реальность резкий запах горелого мяса: сгорели мамины котлеты на сковороде. Татьяна быстро схватила раскаленную сковородку и вытряхнула сгоревшие котлеты в мусорное ведро, с силой стукнув по нему краем сковороды, так, что Настя вздрогнула от резкого звука от решительного голоса матери:
   - Это у них жизнь кончена, у этих котлет, вот видишь, я их выбросила, и черт с ними, сейчас возьму и новые налеплю! А твоя жизнь еще не начиналась, дочь, тебе двадцать лет, ты даже думать не смей о том, что жизнь кончена.Да, получили мы с тобой по голове: сначала ваша любовь с Андреем, которая привела к твоей беременности, хотя все это было рано, ты знаешь, что я тогда чуть с ума не сошла. Потом смерть Андрея, но это уж значит судьба у него такая, Насть, против судьбы не попрешь, мы ни чего не можем исправить. И надеяться нам в жизни не на кого, только на себя! Но вот Андрейку вернуть мы с тобой еще можем, обязаны, слышишь! Я думаю, нам не надо больше ждать, собирайся, пойдем, попытаемся сейчас сами все узнать,- Татьяна быстро сбросила с себя фартук, переоделась, и они обе вышли из квартиры.
   - Мам, куда мы идем?- спросила Настя, удивленная маминым боевым настроем.
   - Мы идем в юридическую консультацию. Сейчас ты все расскажешь адвокату. Все в подробностях и особенно про бумагу, и про то, что нам сказала их бабка, Мария Эдуардовна, про все их планы. Пусть нам объяснят, какие у них шансы и самое главное, что мы можем сделать, что бы помешать им увезти ребенка. "Молодец, мамочка!- обрадовалась Настя,- как же я сама до этого не додумалась".
  
   Юридическая консультация находилась совсем не далеко от их дома. Настя ходила мимо нее в школу и много раз видела как солидные толстые дядьки в костюмах и галстуках степенно спускались по ступеням парадного крыльца и садились в хорошие машины. Она вспомнила, что именно здесь Андрей ей когда-то показал первую иномарку. Настя сразу обратила внимание, что теперь внешне здание очень изменилось. Вернее сама юридическая консультация находилась на первом этаже жилого дома. Фасад первого этажа был отремонтирован, стояли хорошие окна с новыми ослепительно белыми рамами, новая деревянная дверь, блестела свежим лаком и латунными навесами, красивая массивная ручка, поблескивая на солнце, очень украшала ее. Едва они вошли внутрь, обе ахнули от удивления: внутри также все было красиво, современно и дорого. Насте пришла в голову мысль, что вот тут точно уже кончилась советская власть, и начались новые капиталистические отношения. Все кабинеты уже были закрыты, потому что рабочий день уже подошел к концу, только в конце длинного коридора была открыта дверь. Настя с матерью поспешили туда. На двери висела табличка "Адвокат Хлопунова Наталья Вениаминовна". Настя и Татьяна очень обрадовались, что успели попасть на прием. Наталья Вениаминовна, молодая женщина, лет тридцати- тридцати пяти, с красивым ухоженным лицом и умными пронзительными глазами. Она внимательно выслушала Настину проблему. Настя рассказала ей все в подробностях, как учила мама, приводя даже диалоги: что говорила свекровь, что бабушка, что она им отвечала. Адвокат время от времени поднимала на нее удивленные глаза, поправляла очки в модной золоченой оправе, и что-то записывала в свой блокнот. Настя буквально выбилась из сил, передавая все подробности своего несчастья, а Татьяна заметно нервничала и с нескрываемой надеждой смотрела на адвоката.
   - И так, по вашим словам, вы письменно отказались от прав на своего ребенка и просили передать права по его воспитанию родным бабушке и дедушке, я правильно вас поняла?- обратилась она к Насте.
   - Да, только я не знаю точно, что я там подписала, но с их слов получается, что так,- поспешила ответить Настя. -И дату, я поставила раньше, чем попала в больницу...
   - Да, я это поняла,- тихо, и как показалось Насте, совершенно безразлично ответила адвокат.
   - Помогите нам, пожалуйста, помогите вернуть внука,- умоляющим голосом попросила Татьяна, которая до сих пор не проронила ни слова.
   - С одних ваших слов трудно оценить ситуацию, - сказала адвокат, не обращая внимания на слова Татьяны, - здесь надо тщательно во всем разобраться, сделать запросы в органы опеки, возможно, придется обратиться суд. Все будет зависеть от того, на какой стадии у ваших бывших родственников находится оформление документов на ребенка. Я могу предположить, что они хотят его официально усыновить.
   - Как усыновить?- хором воскликнули Настя и Татьяна.
   - Я же говорю, официально, иначе они не смогут вывезти его в Германию на Пмж. Но этот процесс довольно длительный, не думаю, что бы они уже успели это сделать. Хотя, в наше время...В общем, надо разбираться. Итак, вы нанимаете меня сделать эту работу?- она вопросительно взглянула из-под очков на Настю.
   Настя немного опешила, и перевела взгляд на мать. Татьяна тоже растерялась, но тут же ответила:
   - Да, пожалуйста, помогите нам вернуть ребенка.
   -Хорошо, я берусь за это дело. Вам следует заплатить мне аванс в размере,- она что- о прибросила на счетной машинке, которая стояла на столе,- двухсот рублей и пятьдесят рублей за сегодняшнюю консультацию. Настя растерянно заморгала не веря своим ушам: двести пятьдесят рублей выложить сейчас, это все равно, что Луну с неба достать среди бела дня. У Татьяны в изумлении вытянулось лицо:
   - Простите, сколько? -переспросила она.
   -Если вы не готовы сейчас заплатить аванс, пожалуйста, приходите в понедельник, а пока заплатите мне за консультацию пятьдесят рублей. Она невозмутимо смотрела на своих посетителей. - Разве вы не видели прейскурант цен на наши услуги? Он висит в холле на видном месте,- она немного усмехнулась, поняв, что эти двое конечно ни чего не видели.
   Настя готова была провалиться сквозь землю, у нее -то в кармане вообще не было ни рубля, для мамы пятьдесят рублей тоже много, и есть ли они у нее с собой? Татьяна раскрыла сумочку, достала кошелек и принялась в нем что-то перебирать пальцами, затем подошла к столу и перевернув сумку вывалила оттуда все содержимое. На адвокатский стол упало несколько мелких бумажных купюр, и покатилась мелочь в разные стороны, выпали какие-то чеки, троллейбусный билет, пропуск на завод и что-то еще.
   - Извините, но это все что у нас есть, - резко сказала Татьяна и быстро пересчитала деньги,- тридцать семь рублей, возьмите пожалуйста, в понедельник я отдам остальное. Адвокат снисходительно усмехнулась, вскинув черную бровь и эта усмешка еще больше разозлила Татьяну:
   - Если Вы не можете подождать до понедельника, то я сейчас сбегаю,- сказала она с вызовом, Настя даже испугалась, как может мама так себя вести, да еще с кем- с представителем закона.
   Наталья Вениаминовна встала изо стола, указала пальцем с длинным крашеным ногтем, на ворох бумажек , выпавший из маминого кошелька:
   - Пожалуйста, уберите это все с моего стола,- она чуть помедлила, и уже металлическим голосом добавила, - все, включая деньги. Татьяна открыла было рот, что бы что-то возразить ей, но наткнулась на жесткий взгляд ее невозмутимых глаз, и, явно спасовав, она быстренько сгребла со стола все назад, в сумочку. Адвокат снова села на свое место, и поправив прическу, легким движением руки, сказала:
   - Да, наши услуги не дешевы. Но у нас есть бесплатная консультация и бесплатная юридическая помощь. Дежурный адвокат работает по средам, но как вы понимаете, к нему всегда большая очередь. Ваше же дело не терпит промедления. Если ребенка увезут из страны, вы уже ни чего не сможете сделать. Подумайте об этом. Она снова встала, давая понять, что прием окончен.- И еще, -обратилась она к Насте,- настоятельно советую Вам внимательно читать документы, что бы не попадать впросак,- она слегка усмехнулась. -До свидания.
   - До свидания,- вместе ответили Настя и Татьяна, -спасибо вам, продолжила Татьяна,- извините нас. Настя была рада, что эта нелепая ситуация так благополучно завершилась, но вот что делать дальше, как решать вопрос быстро, да еще практически без денег, при мысли об этом у нее холодело все внутри. В коридоре они остановились возле стенда с различной информацией. Настя быстро нашла глазами прейскурант: юридическая консультация- 50 рублей, составление заявления- 70 рублей, защита прав в суде- 50 рублей в час, и так далее. Они удрученно переглянулись с матерью.
   - Надо же, только откроют рот, уже выложи им 50 рублей, мне за такие деньги неделю вкалывать в стальцехе надо,- буркнула Татьяна. Настя только кивнула головой в знак солидарности с матерью. Они шли медленно и молчали до самого дома, каждая бала погружена в свои тяжелые мысли. Что бы снова идти в эту консультацию в понедельник нужно найти деньги. Двести пятьдесят рублей. И это только аванс,- думала Настя. Придется ждать среды, что бы попасть к бесплатному адвокату, но к нему большая очередь, даже если он и примет в среду, когда у него дойдут руки вплотную заниматься ее делом, ведь у него этих бесплатных дел невпроворот. А у нее нет времени, "если они увезут ребенка из страны, вы уже ни чего не сможете сделать", вспомнила она слова адвоката.
   - Насть, сейчас я дяде Саше позвоню, тете Нине, всем друзьям, мы найдем деньги, мы займем, ты Тамарочке позвони, может она чем поможет, мы найдем деньги, дочь,- успокаивала Настю мама. Придя домой Татьяна решительно села за телефон и принялась обзванивать всех знакомых. Кто-то мог одолжить десятку, кто-то тридцать, кто-то двадцать рублей, дядя Саша сказал, что продаст в выходные на барахолке какие-то запчасти на машину, у него новые есть в гараже, за них можно выручить кое-какие деньги. Настя позвонила Тамаре.
   - Настена, как я рада тебя слышать, как ты себя чувствуешь?- обрадовалась подруга.
   - Спасибо, хорошо,- ответила Настя.
   - По голосу не скажешь, что случилось, говори,- Тамара всегда понимала Настю по интонации голоса.
   -Том, давай встретимся, поговорить надо,- предложила Настя.
   - Конечно, давай, приезжай ко мне, не забыла еще где я живу?
   - Конечно не забыла, а Артем дома?
   - Нет, он на дежурстве. Приезжай, я жду. Да что случилось-то, хоть намекни, что бы я уже начала соображать, как тебе помочь,- настаивала подруга.
   - Том, мне деньги нужны, рублей двести на время,- робко сказала Настя. Ни когда в жизни она не просила ни у кого денег взаймы.
   -Двести?- упавшим голосом переспросила Тамара.
   - Вы с Артемом можете мне помочь? мне очень надо на адвоката, я все отдам.
   -Мы с Артемом...- сосем низким голосом проговорила Тамара.- У моего Артема снега зимой не выпросишь. Насть, он такой скупердяй, чем дальше, тем страшнее мне становиться. Я ему даже свою зарплату отдаю, и он все деньги складывает в своем кабинете в лакированную шкатулку. Это мы так на иномарку копим. Сначала копили на ремонт, потом на новый телевизор, теперь на иномарку, а потом будем копить на строительство нового загородного дома. В общем программа расписана на десять лет вперед. Только, Настя, я сейчас жить хочу, сегодня, завтра, послезавтра. А мы не живем, мы копим на какое- то светлое будущее, а я хочу светлое настоящее! Мы с ним даже ни куда не ходим: в кино ему скучно, в кабак дорого и тоже скучно, а отпуск мы провели на даче кверху воронкой над грядками. Я устала от него, от его вечных нотаций, жадности, я ним себя чувствую школьницей, не выучившей урок. Настя услышала, что Тамара зашмыгала носом в трубку.
   - Томочка, не плачь, ну как же так, ты ведь счастлива была с Артемом...
   -Вот именно была, месяца три совместной жизни, пока не поняла, что он за человек,- она тяжело вздохнула.
   -Том, он обыкновенный человек, может даже очень правильный, он старше и мудрее. Я думаю что всему есть единственное объяснение- ты не любишь его,- сказала Настя.
   - Я думала, что люблю,- уже увереннее сказала Тамара.- Так, что бы он не говорил, я намерена тебе помочь, ты сейчас же приедешь ко мне и я дам тебе двести рублей, нет я дам тебе двести пятьдесят рублей, тебе ведь столько надо? А потом пусть он хоть лопнет от злости, мне все равно, это мое решение, и баста! Насть, жду, у меня и вино хорошее есть, приезжай посидим как раньше, поболтаем! Настя снова узнавала свою подругу: боевую, веселую, смелую. Она была рада, что удалось раздобыть деньги, но смутная тревога и сомнение, все же омрачали радость.
  
   Настя доехала до нужной остановки на автобусе, затем надо было еще пройти пешком через два двора. Тамара с мужем жила в новом микрорайоне в к красивом девятиэтажном доме, в городе уже выросло несколько таких домов, и на каждом была выложена надпись из красного кирпича МЖК. Хорошо, что Артема не будет дома, Настя не хотела бы говорить с Тамарой о деньгах при Артеме, она стеснялась его. И потом, со слов подруги, Артему не понравиться, что Тамара даст ей денег. А вдруг она станет причиной их ссоры или того хуже, развода? Ей было не по себе от этих мыслей, она даже невольно замедляла шаг, сомневаясь, должна ли она так осложнять жизнь Тамаре. Настя вспомнила, как Горские предлагали ей деньги на карманные расходы, сто рублей на месяц, и почему она не воспользовалась этим? Могла бы скопить приличную сумму. Некоторые ее сверстницы уже ездили на собственных машинах, имели даже собственные квартиры, потому что вышли удачно замуж, как Тома, или начали собственное дело, бизнес. Некоторые люди быстро приспосабливались к новой жизни, к новым рыночным условиям, которые предлагало наступившее время. Кто-то пошел по другому пути. Настя знала, что ее одноклассница Алина Кузнецова, в школе ни чем нее приметная девочка, у которой и подруг то практически не было, уехала в Ленинград, и работала там ресторане. Девчонки рассказывали, что она танцует в варьете и оказывает богатым мужчинам услуги, Насте было даже страшно подумать какие. Ужас, как это вообще возможно, продавать любовь за деньги? Тамара видела Алину, когда та приезжала к матери, и рассказывала Насте, что прикид на ней сплошь заграничный, денег полно, к тому же у нее завелся какой-то богатый спонсор. Некоторые девчонки уехали за большим рублем на Север, кто- то на рыбопромысел на Дальний Восток, но вобщем, по словам той же Тамарки, у всех у них та же самая "работа" что и у Алины в Ленинграде. В их маленьком провинциальном городке, некогда процветавшим благодаря тракторному заводу, который как большое доброе сердце питал его жизненной силой, теперь работать стало негде, это факт. Более продвинутая часть горожан из государственных учреждений и предприятий переместилась на рынок. Настя сама недавно видела на рынке за прилавком с китайскими кроссовками учительницу физики Ларису Васильевну. Настя тогда даже остановилась в замешательстве, не поверив своим глазам: что бы учительница и на рынке за прилавком, это шокировало ее! А та спокойно поздоровалась с Настей и даже предложила ей какие-то кроссовки со скидкой. Настя тогда чуть сквозь землю не провалилась. Она подумала, что это исключение, что это просто такой человек, вот Эмма Павловна ни когда не встала бы за прилавок, даже если бы пришлось голодать.
   "Если мы сейчас с мамой назанимаем денег, такую большую сумму и это только аванс, чем потом будем отдавать?- терзала себя мыслями Настя.- Надо мне работу искать срочно, завтра же пойду на биржу труда, твердо решила она, -ведь на заочное я уже перевелась, все решено. Но это все будет потом, а сейчас надо срочно спасать сына, "если они увезут ребенка из страны, вы уже ни чего не сможете сделать",- из голову не выходили слова адвоката.
  
   Комок подкатил к горлу, ей хотелось закричать на всю улицу, опять она чувствовала себя вопиющей в пустыне среди безразличных людей, которые спешили мимо нее по своим делам. Она сейчас сделала бы все что угодно, что бы раздобыть денег, что бы купить всех этих чертовых адвокатов и забрать своего мальчика, она шла, ускоряя шаг, все настойчивее стуча каблуками по асфальту, как солдат на плацу. Она даже передумала идти к Тамарке, потому что понимала, что это не выход, да и просить деньги ей совсем не хотелось. Ведь у Тамары своих денег наверняка нет, она только-только пошла работать, значит придется просить у Артема, а этого ей точно не хотелось. И вообще, какой-то странный этот Артем, и со слов Тамары у них совсем не простые отношения. Надо что-то придумать, надо как- то действовать по- другому. Но денег нет и взять их негде. "Если бы был хоть единый шанс их заработать быстро , пусть даже так, как Алина зарабатывает, я бы пошла на это,- подумала Настя. И тут же выругала себя: "идиотка, и мысли твои идиотские". Она решила снова ехать к Горским, прорваться в их дом любыми способами и попытаться хотя бы увидеть сына. Она резко развернулась на каблуке в обратную сторону, что бы пойти на остановку, как перед ее глазами на темной двери какого-то учреждения возникло объявление. Крупными буквами на белом листе было написано:
   "Покупаем волосы, от 40 см, дорого". Она подняла глаза на вывеску: Салон красоты "Ноктюрн". "Зачем им волосы?"- удивилась она и переожила свою тяжелую косу на плечо. И тут же просияла от счастья: вот оно решение вопроса! "40 см дорого", моя коса три раза по 40 будет! Одним прыжком она преодолела три ступеньки и буквально влетела в салон.
  
   В зале почти ни кого не было, рабочих день шел к концу, Настя увидела на настенных часах, что уже без пятнадцать восемь. "Хорошо, что успела", -подумала она. Здесь было неожиданно красиво. Светлые блестящие обои на стенах- модная шелкография, зеркала в изящных оправах почти на каждой стене, глянцевые портреты красавиц с креативными прическами, хорошая мебель и дорогие люстры. Настя давно не была в парикмахерской. Косу ей подравнивала мама, челку и отдельные локоны, она стригла сама. А с тех пор, как ушел в армию Андрей, она не разу не стригла волосы. Парикмахерская, в которую ходила мама, ей запомнилась темной убогой, со старой мебелью, и вечными очередями, потому что их количество совсем не удовлетворяло спрос на парикмахерские услуги. Теперь же на новой волне перемен, в городе стали появляться салоны красоты, с современным оборудованием, интерьером, здесь кроме стрижек и укладок делали косметические процедуры, массажи, лечебные ванны и т.д. Настя первый раз в жизни попала в салон красоты.
   -Девушка, мы уже закрываемся, приходите завтра,- даже не взглянув на Настю, сказала женщина, сидевшая за кассовым аппаратом.
   -Пожалуйста, скажите, дорого, это сколько?- выпалила Настя, задыхаясь от волнения. Женщина вопросительно посмотрела на нее.
   - Ну волосы, 40 сантиметров дорого, это сколько? Настя развязала голубую шелковую ленту, которая держала ее косу, свернутую пополам. Туго сплетенная коса упала на ее плечо и змеей сползла ниже колен. Женщина вдруг неестественно часто заморгала. Она сделала несколько глубоких вдохов и крикнула куда-то в зал:
   - Девчонки, идите все сюда! Из дамского зала вышли три молоденьких девушки, в синих фартуках, у одной в руках были ножницы, так как в ее кресле еще сидела клиентка.
   - Вот эта дама спрашивает, почем мы покупаем волосы!- неестественно улыбаясь, сказала кассирша.
   - Ты что, хочешь продать свою косу?- спросила та, что стояла с ножницами в руках.
   - Да хочу, ответила Настя, только скажите сначала, сколько это будет стоить, -взволнованно спросила Настя.
   - Расплетай,- сказала вторая девушка, -посмотрим.
   Настя принялась быстро расплетать косу, волосы тяжелыми волнистыми локонами переливались на свету, освобождаясь из тугого плена. Она тряхнула головой и они мягкими волнами легли на плечи: прекрасные, густые, восхитительного цвета, неестественной красоты.
   Все четверо дружно ахнули:
   - Я такого еще в жизни не видела!- одна из девушек подошла и потрогала пальцами Настины волосы, словно сомневаясь, что они настоящие.
   -Ты что, действительно хочешь это продать?- спросила третья девушка, вытаращив на Настю изумленные глаза. Насте было досадно, что они так долго мучают ее вопросами и хуже того, восхищаются ее волосами, тоненькая струйка сомнения уже вползала в ее голову. Она старалась не смотреть на себя в зеркала, которыми, как назло, были увешаны все стены парикмахерской, и как можно увереннее произнесла:
   - Девушки, сколько стоят мои волосы ? Ответьте, пожалуйста!
   Те дружно переглянулись:
   - Все?- спросила кассирша.
   - То есть?- не поняла Настя.
   - Но сколько сантиметров вы хотите продать, девушка?
   - А сколько стоят 40 сантиметров? ответьте мне наконец,- Настя начала уже выходить из себя.
   - Двести рублей,- ответили ей. Сердце подпрыгнуло у Насти в груди: двести рублей, значит, за всю косу дадут пятьсот!!! Это же выход, спасение! Она заплатит аванс, а может этих денег хватит оплатить все услуги адвоката и вернуть сына!
   - Я продаю 100 сантиметров за пятьсот рублей,- твердо ответила Настя. Все четверо опять переглянулись и о чем-то пошептались между собой:
   - И тебе не жалко?- поморщила нос одна из них.
   - Жалко, но мне очень надо,- твердо ответила Настя, еще больше злясь на них.
   - И какая такая нужда заставляет тебя это делать?- спросила девушка с ножницами. У Насти лопнуло терпенье, неужели они не понимают, как тяжело ей все это, зачем они мучают ее вопросами. Надо всего лишь подойти, вот этой с ножницами, отрезать волосы и дать ей заветные пятьсот рублей. Которые так нужны ей, нужны как воздух, что бы вернуть своего ребенка.
   - Вам какая разница? Зачем, вы задаете эти вопросы?- громко возмутилась она. -Что вы суете нос, куда не надо. Я продаю волосы, они вам нравятся? Вижу, что нравятся, так покупайте! Может сверху еще дадите? Я не окажусь. Стриги!- крикнула она той девушке, что стояла с ножницами.
  
   Все четверо опять пошушукались между собой. Насти увидела, как в кресле повернулась клиентка и тоже внимательно слушала этот разговор. И в мужском зале как-то неожиданно стало тихо: "подслушивают,- мелькнуло в голове.- Ну и пусть, они не смогут меня остановить , мне нужны эти деньги и я их получу!" Вдруг кассирша подошла к Насте поближе, измерила с ног до головы изучающим взглядом, и спросила:
   - А тебе сколько лет, девочка? Настя ни как не ожидала такого вопроса.
   - А вам не все ли равно сколько мне лет?- дерзко ответила она.
   - А вдруг ты еще несовершеннолетняя, мы отрежем твою шикарную косу, дадим тебе денег, а завтра прибежит твоя мамаша и потащит нас в суд. Нам такие проблемы не нужны. У тебя есть паспорт?- строго спросила кассирша.
   Конечно же паспорта у Насти с собой не было, она готова была убить эту противную тетку, но совладав с собой сказала:
   - Не беспокойтесь, мне уже двадцать и я сама уже мать. Они немного помолчали, и кассир сказала тоном, не терпящим возражений:
   - И, тем не менее, девушка, приходите завтра с паспортом.
   - Да, может, как раз передумаешь за ночь,- сказала та, что была с ножницами,- потому, что лично у меня рука не поднимется на твои волосы. У Насти сердце подпрыгнуло куда-то к самому горлу. Ну что же это такое, как они могут быть такими безразличными, у нее жизнь ломается, у нее сына увозят за границу. Она только что готова была на все ради денег, а они не хотят купить ее косу, дуры бессердечные.
   - Вы не имеете права мне отказывать!- вдруг закричала Настя, и не помня себя от гнева, подбежала к свободному парикмахерскому столику, схватила ножницы и захватив рукой большой локон хотела было сама его отстричь. Она слышала, как все присутствующие хором ахнули, женщина в кресле вскрикнула и зажала рот руками. Но не успела Настя закончить роковое движение, как чья-то твердая рука перехватила ее руку , пальцы разжались и ножницы выпали из рук, громко звякнув о пол. Она почувствовала, как этот кто-то сильно прижал ее к себе, словно давая ей отдышаться, прийти в себя, успокаивая ее. Настя же, запутавшись в своих волосах, не сразу смогла разглядеть, кто это был, но она уловил приятный запах мужского одеколона, и ощутила его крепкий стан, сильные руки. Настя убрала волосы с лица, и мужчина немного ослабил объятия. Она подняла глаза и чуть не упала на месте. Перед ней стоял Максим Сергеевич.
  
   Он осторожно развел руки в стороны, и окончательно выпустил ее из своих объятий. Затем он улыбнулся своей широкой добродушной улыбкой, почему -то в школе Настя принимала ее за насмешку и эта улыбка всегда злила ее. Но сейчас Настю совсем не разозлила его улыбка, напротив, она показалась ей теплой и нежной. Настя растерянно смотрела на своего бывшего учителя, ее щеки пылали, ей было страшно неловко, что он стал свидетелем ее истерики.
   - Здравствуйте, Настя Полякова!- сказал он, продолжая улыбаться.
   - Здравствуйте, Максим Сергеевич,- выдавила из себя Настя, уже готовая провалиться сквозь землю от стыда. Как он здесь оказался, да еще в такой неподходящий момент? Она с досадой взглянула на себя в зеркало, ожидая увидеть там как минимум лохматое чудовище, но к своему облегчению заметила, что несмотря на растрепанные нервы и ужасное состояние, в котором она прибывала в эти минуты, с распущенными волосами, которые блестящим локонами спадали с плеч и струились чуть ли не до пола, с румяными щеками и горящими небесно голубыми глазами она была прекрасна. И это не ускользнуло от его взора. Он явно любовался ею, пристально осматривая ее с ног до головы, задерживая взгляд пытливых глаз на ее прелестных молодых формах.
  
   Максим Сергеевич заметно изменился, возмужал, стал шире в плечах, его глаза смотрели добрее, улыбка была мягкой и нежной. Он обнял ее, в момент ее слабости и словно молния прошла между ними, на секунду согрев обоих и тут же оттолкнув друг от друга.
   -Девочки, закрывайте салон, - обратился он к раскрывшим рты парикмахершам.- А я сам здесь все улажу. К тому же, Настя Полякова моя давняя знакомая. Девушки, еще раз измерив ее любопытными взглядами, разошлись по своим делам. Максим Сергеевич протянул Насте руку и снова приветливо улыбнулся:
   - Пойдемте, Настя Полякова, салон, как вы слышали, закрывается. Настя подала ему руку и он нежно сжал ее ладонь. Они вышли на улицу. В свете заката Настя с распущенными волосами, уже стоя на ступенях салона, сразу привлекла внимание прохожих. Люди невольно оглядывались, некоторые даже останавливались, восхищенно разглядывая ее. Изящная, красивая, молодая с роскошными золотыми волосами, струящимися почти до пола, в которых отражалось солнце, она была сказочно красива.
   - Вы невозможная красавица!- покачал головой он, искреннее любуясь ею.
   - Пожалуйста, перестаньте,- с досадой сказала она,- мне сейчас не до комплиментов.
   Настя быстро подобрала волосы, прихватив их посередине длины лентой, но их эффект от этого был не менее потрясающим. Максим Сергеевич заворожено разглядывал ее, даже не пытаясь скрыть восхищения. Она управилась с волосами и укоризненно посмотрела на него. Он вмиг стал серьезен, взяв ее за локоть, отвел в сторону от крыльца салона, на березовую аллею. Молодые березки шелестели золочеными листьями, ласкаемыми легким ветерком. Настя была в замешательстве. Она в мыслях уже поругала себя за свое поведение в салоне, как она могла позволить себе такую выходку, она сама не понимала. Но самое скверное, что Максим Сергеевич стал свидетелем всего этого, если не сказать участником, это смущало ее. Но слишком сетовать по этому поводу она сейчас не могла, потому что мысль о том, что надо срочно раздобыть денег и забрать ребенка у Горских, доминировала над всем, что происходило вокруг. Они остановились в тени одной из берез, Максим Сергеевич нежно провел рукой по ее волосам, она молчала, не в силах сопротивляться.
   -У женщины должны быть очень веские причины, чтобы желать избавиться от такой красоты, да еще таким жестоким образом,- сказал он.- Что случилось, Настя, я могу вам помочь? Его голос был мягким, с легкой хрипотцой, - он тихонько коснулся пальцами ее подбородка, слегка приподняв его. Их глаза встретились. И Настю прорвало. Слезы ручьями потекли по щекам. Ее голова упала на его плечо и она сама себя не помня, не ожидая от себя такой откровенности, да еще перед кем, рассказала ему все, что случилось с ней и с ее ребенком. Настя словно исповедовалась перед ним, и по мере того, как слово за словом передавала ему свои чувства и свою боль, ей неожиданно становилось легче. Время от времени он слегка касался ее волос, плеч, нежно осторожно прижимая ее к себе, гладя по спине, успокаивая, как маленькую девочку, которая расплакалась на его плече.
  
   - Я должна вернуть сына, понимаете, -уже без слез говорила она, немного успокоившись,- а для этого нужны деньги. Поэтому я хотела продать косу, а они,- ее голос осекся,- отказали мне. Настя обреченно вздохнула.
   - О, sancta simplicitas! ( О, святая простота!) - воскликнул он, чем привел ее в недоумение. Настя знала перевод этой известной фразы , но не понимала, какое отношение это имеет к ней. Он понял ее недоумение и поспешил объясниться:
   - Настенька, только такое божественное создание, как вы, может надеяться, что отрезав косу, пусть даже такую роскошную, можно решить все проблемы на свете!
   - Плевать мне на все проблемы, мне нужно решить свою проблему, я должна вернуть сына, и для этого я готова на все!- воскликнула она.
   - Так уж и на все?!- в том же тоне парировал он.
   - Абсолютно,- ответила она, изо всех сил стараясь совладать со своими нервами. Он немного помолчал, раздумывая о чем-то, и сказал:
   - Настя, я приглашаю вас в одно милое местечко, там мы сможем спокойно все обсудить и подумать, как вам вернуть сына. Он был серьезен и в то же время нет, Настя не могла угадать его настроение: то ли он действительно проникся ее проблемой, тот ли это простое любопытство, а может вовсе желание использовать ситуацию в своих целях, наверняка неправедных и низких. Настя в замешательстве смотрела на него, не зная, что ответить.
   - Вы только что сказали, что готовы на все, ради своего ребенка. А стоите и раздумываете, проехать вам со мной в ресторан или нет, несерьезно право слово, Настя Полякова!- улыбался он своей фирменной улыбкой.
   - Ошибаетесь, Максим Сергеевич, если это поможет моему сыну, я готова хоть в ресторан, хоть в бордель, хоть к черту на кулички,- ответила она.
   - Насть, жертв не потребуется, я тебя уверяю, просто поедем, посидим и поговорим, там нам ни кто не будет мешать, и опять же в ресторане лучше, чем стоять на улице,- серьезно сказал он.
  
   Настя обратила внимание, что Максим Сергеевич неожиданно перешел на "ты", но это не смутило ее, наоборот, он вдруг стал немного ближе и ей захотелось верить ему, доверять ему. Он взял ее за руку и подвел к припаркованной неподалеку машине. Черная иномарка сверкала в лучах летнего заката. Настя села в машину. " У нас с Андреем тоже могла бы быть такая машину, если бы только он вернулся", -подумала она.
   Маленький уютный ресторанчик находился на углу той же улицы, что и салон красоты. Заведение было новым, это сразу узнавалось по дизайну и интерьеру. Видимо кто-то из новоиспеченных предпринимателей открыл его. Ресторан назывался " У старых друзей". Они вошли внутрь. Настя ни когда в жизни не была в ресторане. Конечно, они с девчонками ходили в кафе поесть мороженого, попить молочного коктейля. Иногда, даже потихоньку потягивали пивко. Ресторанов в их городе было всего два и в них ни когда не было свободных мест. Правда, ни у кого из школьников и не возникло желания зайти в ресторан, это было место не для молодежи: в рестораны ходили взрослые дядьки с такими же взрослыми женщинами, ели невкусную, но очень дорогую еду, много пили и лениво двигались под ленивую музыку. Ресторан, в который пригласил ее Максим Сергеевич был маленьким и очень уютным. Десять круглых столиков, накрытых красивыми шелковыми скатертями, были сервированы на две персоны. Настя сразу вспомнила, овальный стол гостиной в доме у Горских, и в ней снова стала нарастать тревога. Их очень приветливо встретили, едва они вошли. Официантка, улыбаясь, проводила их за свободный столик у окна. Настя огляделась вокруг. В зале было несколько посетителей: молодые девушки в красивых вечерних платьях, галантные парни, столики почти все были заняты. Красивые, спокойные, улыбающиеся люди "наверное у них и проблем нет ни каких",- подумала Настя. Их же столик стоял несколько в стороне от всех остальных и когда они располагались за ним, Настя заметила, как официантка убрала табличку с надписью "Столик заказан". Значит Максим Сергеевич, заказывал этот столик на вечер, с кем он хотел придти сюда?- мелькнуло в голове, но она тут же выбросила эти мысли. Она здесь с одной единственной определенной целью: ей надо раздобыть денег на адвоката, чтобы вернуть сына. Официантка предложила меню и тихо отошла в сторонку. Настя равнодушно взглянула на глянцевую брошюрку, Максим Сергеевич заметив это, подозвал официантку:
   - Ларочка, как всегда, только в двух экземплярах. Официантка понимающе кивнула и тут же удалилась.
   -Вы, похоже здесь частый гость?- с легкой иронией спросила Настя.
   -Да, вы правы, Настя Полякова, я здесь бываю довольно часто,- легко ответил он, -а что, в этом есть что-то плохое?
   - Ни чего плохого,- пожала она плечами. - Наверное, вас дома плохо кормят,- почему- то вылепила она. Он усмехнулся:
   - Настя, вы не первая девушка, которая таким способом пытается выяснить, женат ли я. Отвечаю прямо, без обиняков, я не женат. Настя от досады чуть не подавилась собственной слюной. Ну какое ей дело, женат он или нет, что он о себе воображает, он всегда был напыщенным павлином, с явно завышенной самооценкой. Ларочка, покачивая бедрами, едва прикрытыми коротюсенькой юбочкой, принесла на сверкающем подносике чайный набор на две персоны. В чайничке из прозрачного стекла хаотично взлетали и вздрагивали, отдавая вкус и аромат, маленькие листочки зеленого чая. В свое второе появление официантка принесла порезанный на кусочки шоколадный тортик. Настя удивленно взглянула на Максима Сергеевича. Он широко улыбнулся:
   - Да, представьте, шоколадный торт- моя слабость, угощайтесь, очень вкусно. Настя чайной ложечкой отломила небольшой кусочек торта, попробовала и опешила. Как ей был знаком этот вкус! Точно такой же вкус был у шоколадного торта ее свекрови, который та часто пекла. В голове промелькнули далекие дни, когда Андрей привел ее в первый раз в свой дом и они пили чай в голубой гостиной и ели точно такой же торт. У Насти перехватило дыхание, в груди защемило. Она растерянно посмотрела вокруг. "Боже, что я делаю, мне за ребенка надо идти воевать, а я сижу в ресторане с посторонним мужчиной и уплетаю шоколадный торт. Андрей, прости меня, Андрюша, сыночек прости меня. Я сейчас же уйду отсюда и буду что-то делать",-терзалась она себя. Настино смятение не осталось не замеченным, Максим, словно прочитав, ее мысли серьезно спросил:
   - Насколько я понял из вашего рассказа, Настя, вы точно не знаете, что собираются предпринять ваши бывшие родственники, и какие у них планы в отношении вашего сына.
   -Господи! -взмолилась она,- как раз с их планами все предельно ясно. Вы или не внимательно слушали, или я невнятно объяснила ситуацию? Они хотят лишить меня ребенка, усыновить его обманным путем и увезти заграницу!- воскликнула она, устремив на него пронзительный взгляд. Он невольно улыбнулся.
   - Чему вы улыбаетесь, Максим Сергеевич?- спросила она, теряя терпение.
   - Голубые бриллианты, волшебные волосы, сияющие, как все золото мира, я не могу налюбоваться на вас, Настя Полякова, уж простите меня!
   - Если вы сейчас не прекратите, я встану и уйду,- жестко сказала она.- Так Вы можете мне помочь?
   - Скажите, что по - вашему я должен сделать, что бы вам помочь?- теперь он опять был серьезен.- Объясните, как вы видите решение проблемы.
   - Решить мою проблему можно только с помощью адвоката. А что бы адвокат взялся за это дело и помешал Горским увезти моего сына из страны, нужны деньги. Пока порядка двухсот пятидесяти рублей. У нас таких денег сейчас нет. Я не работаю. Мама не заводе зарплату получает то мясом, то крупой, денег давно уже не платят, вы же знаете. Он задумчиво кивал головой.
   -Действовать надо быстро, понимаете. В том салоне покупают волосы, мне за мои волосы пятьсот бы дали, так эти,- она запнулась,- не захотели их купить.
   - Ответьте мне на один вопрос. Только говорите правду, Настя, иначе я не смогу вам помочь,- он задумчиво наклонил голову и зачем-то достал из кармана маленькую записную книжку.
   - Спрашивайте, я отвечу на любой вопрос,- оживилась Настя.
   - Есть ли у ваших родственников еще какие-либо причины лишить вас ребенка, кроме той бумаги, которую они обманом заполучили у вас?
   - Я не понимаю...
   - Настя, я же ни чего не знаю о вас, разумеется, кроме того, что вы очень милая и красивая девушка! Спрошу прямо: вы добросовестно выполняли свои родительские обязанности, у них есть какие-либо основания лишать вас родительских прав?
   - Господи, конечно нет, как вы можете сомневаться!- чуть не задохнулась она. -Да я,.. мой мальчик,.. я всегда была рядом, я его мать и очень, очень люблю его,- она готова была разрыдаться, но сумела сдержать себя, сверля его настойчивым взглядом.
   -Насть, я не сомневаюсь. Но из вашего сбивчивого рассказа выходит, что родители вашего мужа, хотят вас лишить сына не имея на это никаких оснований, они что идиоты? Насте опять показалось, что он несерьезен, но она решила, что сейчас не время рассуждать, надо действовать:
   - Они придумали эти основания, обвинив меня в сумасшествии и выманив у меня отказную на сына, пока я лежала в больнице с закапанными атропином глазами. Они обвинили меня в попытке суицида, но я ни чего другого не хотела, я только очень хотела спать, понимаете. Да, я поступила глупо, признаю, я выпила девять таблеток, но я правда не знала, что все вот так обернется. Андрей упал с лестницы, пока я была в... отключке, поэтому Горские обвиняют меня, в том, что я оставила ребенка без присмотра.
   - Так вот значит как. Он прищурил глаза, и долго смотрел на Настю, в упор. Она невольно съежилась под этим ее взглядом. Настя, привыкла совершенно к другим взглядам: мужчины смотрели на нее или восхищенно, или изумленно, или с откровенным любопытством, она всегда невольно заставляла их на себя смотреть. Но от этого взгляда ей было не по себе. Он ее словно раздевал, причем не в том смысле, что снимал с нее одежду, он словно влезал ей в голову, в ее мысли и искал там какие-то улики, потайные мысли, пороки.
   - Настя Полякова, видимо у них есть еще причина, причем самая главная причина. Она от удивления раскрыла рот, но не успела сформулировать вопрос, как он сам ответил на него:
   - После потери собственного сына, ваш сын для них ассоциируется с его образом, с ним самим. В вашем ребенке они видят своего ребенка, и борются за право быть с ним, так же как вы. Причем они, скорее всего абсолютно искренне думают, что поступают правильно.
   - Но ведь это же мой ребенок!- воскликнула Настя и обожглась, выплеснув нечаянно на себя чай.
   - Ваш, конечно, не надо кричать, Настя. Он опять на секунду задумался.- Я попробую вам помочь, думаю у меня получиться.
   - Как? Когда? -опять воскликнула она.
   - Я позвоню вам, завтра или послезавтра. А сейчас, допиваем чай и по домам. Я подвезу вас.
   - Вы не сказали, что вы собираетесь делать. Я не могу просто взять и доверить вам решение этого вопроса, если я не буду знать наверняка что вы собираетесь предпринять, я все равно буду что-то предпринимать сама, что бы вернуть ребенка!
   - Что вы, Настя, предпримите, косу отрежете и продадите?- он неожиданно взял ее за руки. - Насть, я разберусь с вашим делом, - он раскрыл свою записную книжку. В ней каллиграфическим почерком были вписаны ровными колонками номера телефонов, он пролистал несколько страничек и ткнул пальцем в один из номеров.
   -Вот, единственно верное решение вопроса. Вадим Петрович Летунов, помощник прокурора города и мой давний друг-одноклассник,- он добродушно улыбнулся. -Настя, я позвоню ему завтра, он поможет, это его работа, а он очень хорошо делает свою работу.
   - Я с вами пойду к нему!- воодушевилась Настя.
   - Если потребуется, пойдете, я же сказал, я завтра позвоню. Она тяжело вздохнула, как ей дожить до этого завтра! Он опять как будто прочитал ее мысли и жестом подозвал официантку. Она мгновенно очутилась рядом с их столиком с той же самой дежурной улыбкой.
   - Ларочка, принеси мне телефон, будь добра,- обратился к ней Максим. Она понимающе кивнула и через минуту принесла ему трубку. Настя ни когда не видела такого телефона. Только трубка с кнопочками и коротенькой трубочкой, ни каких проводов, ни даже самого телефонного аппарата. Он улыбнулся краешком губ:
   - Это радиотелефон, вот видишь, это антенна, радиус действия сто метров. "Панасоник", японский аппарат, вот до чего дошел прогресс, Настя, жаль, что не у нас. Он набрал номер, и подмигнув Насте, радушно заулыбался, услышав своего старого друга:
   - Алло, Вадим Петрович! Да, я, узнал бродяга, рад, рад! Спасибо, все в порядке, да, я сейчас в городе, приехал не надолго. Слушай, Вадя, у меня к тебе дело, по твоей части, надо бы встретиться. Завтра в девять, конечно! Ну бывай, подробности при встрече!- он довольный положил трубку на стол.
   - Ну что, Настя Полякова, надеюсь теперь вы убедились, что я действительно намерен разобраться с вашим вопросом. Завтра все проясниться, все будет хорошо!
  
   "Все будет хорошо, все будет хорошо", как часто она убеждала себя в этом. Но в последнее время эти слова перестали ей помогать, не воодушевляли и не помогали избавиться от страхов и сомнений. А вот сейчас Максим Сергеевич сказал: "все будет хорошо", и она как будто снова ощутила значение этих слов и так захотелось верить ему. Настя почувствовала некое облегчение, спокойствие, будто пружину ее проблем, которая закручивалась и закручивалась прямо на ее шее, душила ее, причиняла боль, неожиданно отпустили и снова свежий воздух проник в легкие, и снова небо стало голубым, а облака белыми и пушистыми. "Спасибо тебе, Господи, повторяла она про себя, спасибо"!
   Максим Сергеевич отвез ее домой. По пути он беспрестанно что-то говорил, но она не внимательно слушала его. Она все крутила в голове, как ее мальчик вернется к ней, как она обнимет его, как она будет целовать его нежные щечки и глазки бирюзовые, такие родные, лучистые, как у его отца. Она подумала об Андрее. "Милый мой, любимый мой, если бы ты сейчас был рядом. Как бы мне хотелось прижаться к твоей груди, спрятаться за твоей спиной от этого несправедливого мира, как хочется целовать тебя, говорить с тобой, дышать с тобой, где же ты, родной, где?" Она подняла глаза полные нежности и тоски на Максима Сергеевича, что тот, перехватив ее взгляд, смутился и его щеки вспыхнули, как раньше. Настя невольно улыбнулась.
   - Вы совсем не слушаете меня, Настя,- тихо сказал он.
   - Простите, но я действительно сейчас плохой слушатель,- так же тихо ответила она. До ее дома оставалось несколько кварталов, они больше не сказали ни слова. Настя уже не могла спуститься со своих небес, перед ней сменялись любимые образы ее Андрея, ее сына. Она уже две недели не видела Андрюшу, впервые она так надолго разлучилась с ним. Она спасет его, и Максим Сергеевич поможет, да, будет именно так, потому что это правильно, так хорошо, так и должно быть, надо только верить. Максим Сергеевич сосредоточенно вел машину, но его мысли вращались вокруг одного: да чего же красива и хороша это девушка и как же хочется приблизиться к ней, дотронуться, поцеловать ее. Он конечно сделает все, что бы ее прекрасные глаза светились счастьем.
   Настя показала Максиму Сергеевичу свой дом, и он подвез ее прямо к подъезду.
   - Ну что, до завтра, Настя Полякова,- ласково попрощался он. Какое доброе, у него лицо, подумала она. Он на секунду напомнил ей Андрея, она все еще находилась во власти нежной истомы от воспоминаний о любимом, и в предвкушении встречи с ребенком. Как ужасно она себя вела в этом салоне, как ужасно сегодня было все, и вчера, а вот сейчас он смотрит на нее и проблемы померкли, и горе отступило, и жить снова хочется и радоваться.
   -Спасибо, вам Максим Сергеевич, - нежно сказала она.
   - Пока еще не за что. Я завтра вам позвоню.
   - Да, я буду ждать. Он наклонил голову и чему- то загадочно улыбнулся. Настя от удивления вскинула брови, не понимая неожиданную смену его настроения.
   - Насть,- он поправил очки, продолжая улыбаться,- но для этого мне как минимум надо знать твой телефон! Он захлопала ресницами, и тоже заулыбалась:
   - Конечно, запишите, как я не догадалась. Она назвала свой номер.
   - Я запомню, -сказал он, -я завтра позвоню. Он медленно отъехал от ее подъезда, Настя смотрела вслед черной иномарке пока та не скрылась за углом. Едва она вошла в квартиру, позвонила Тамара. Подруга весь вечер провела в ожидании Настиного прихода, и вот уже несколько часов разбивала ее телефон. Настя рассказала ей все, что произошло в этот вечер. Тамара слушая, только несколько раз выдыхала: "да ты что, " да ну", ну ты даешь!".
   - Почему ты не спросила его, чем он занимается, где работает, Насть?- лопалась от любопытства Тамара.- Хорошо, хоть узнала, что он не женат.
   - Том, я ни чего не узнавала, он сам сказал. Том, как ты думаешь, он поможет? Мне что сидеть и ждать? Или что-то делать, я с ума сойду, пока наступит завтра.
   - Жди, ты все равно ни чего не сможешь сделать. Ты же написала заявление в милицию, ну и что толку. Так что надейся и жди. Подруга как всегда была безапелляционна. Впрочем, у Насти все равно не знала что еще предпринять в этой ситуации, поэтому решила все же запастись терпением. Несколько раз она подходила к телефону, перебарывая желание позвонить Горским. Поднимала трубку, даже номер набирала, но тут же ложила ее обратно, не дождавшись гудков. Но все же нервы сдали. Она набрала номер в твердом желании еще раз попросить свекровь по- хорошему вернуть ребенка, или разрешить Андрюше поговорить с мамой по телефону, сердце колотилось в груди как молот о наковальню, она четко слышала его биение. Она набрала номер. Пошли длинные гудки: один, второй, третий. Настя представила, как Елена Федоровна спокойно сунула ноги в домашние туфли с пуховыми помпонами, медленно встала и подошла к телефону, не забыв при этом поправить прическу. Вот сейчас она возьмет трубку и бархатным голосом скажет" алло". В ту же секунду трубку подняли, длинные гудки прекратились, но не успела Настя раскрыть рот, как на том конце трубку с грохотом швырнули назад на аппарат, так что Настя подпрыгнула на месте.
   - Все равно у вас ни чего не получиться, господа Горские! Вам не видать моего сына, я на рельсы лягу, но не дам вам его увезти!- в сердцах воскликнула она. Больше Настя не стала звонить, решив дождаться завтрашнего дня.
   Настя вышла на балкон. На темнеющем небосклоне одна за одной загорались маленькие серебристые точки звезд. Она нашла глазами большую звезду и рядом маленькую. " Это ты и я", - Настя вспомнила, как они с Андреем, покачиваясь на легкой волне волшебного озера, лежали бок о бок на катере, любуясь ночным небосводом, сверкающем звездными бриллиантами.
   Настя позвонила маме, узнав, что у них все в порядке, пожелала всем спокойной ночи. Татьяна сказала, что дядя Саша уже кое-что продал из запчастей и что деньги они все равно найдут. Татьяна так же поведала Насте, что собирается продать их дачу и что уже даже объявление повесила. Настя съежилась от ее слов, она знала, как мама любит их маленькую дачу, купленную на деньги от продажи бабушкиного дома. Однако Настя не стала возражать и о своей неожиданной встрече с бывшим учителем тоже говорить не стала. Она была рада, что ей удалось уговорить маму вернуться к дяде Саше, ведь мама уже было приняла решение уйти от него ради дочери. Но Настя объяснила маме, что ей будет гораздо легче и спокойнее знать, что они не одни, что у них с мамой в семье есть мужчина, на которого можно положиться и который, к тому же их любит. Татьяна, впрочем не долго спорила, судя по всему Александр много значил для нее. Но продавать дачу, нет, она не могла этого допустить. "Завтра будет что-то ясно, а до завтра мама все равно не успеет ни чего продать,- успокаивала она себя. А если Максим Сергеевич не поможет, значит все же будут нужны деньги, а в этом случае я готова продать не только дачу и косу, но и душу дьяволу, лишь бы вернуть ребенка".
   Настя неожиданно быстро уснула, хотя с вечера приготовилась считать часы и минуты до наступления следующего дня. Но едва ее голова коснулась подушки, она погрузилась в сон.
   Она ехала на красивой машине. За окнами сменяя друг друга, едва успевали показывать свою неповторимую красу зелено-голубые горы, покрытые кедрами, елями соснами, березами. Разноцветные альпийские луга радушно открывали свои просторы, и манили, манили вдаль на вершины, в сказку, которая непременно есть где-то там, за горами. Ах, как хорошо и спокойно ей было. Вот так бы ехала, ехала не останавливаясь. Смотрела на эту красоту, слушала реку, быструю шумную с бирюзовой водой, которая бежала тут же, словно на перегонки с машиной. Она не видела его лицо, но точно знала и чувствовала, что рядом Андрей. Как же ей хотелось заговорить с ним, увидеть его глаза, броситься ему на грудь и ни когда не отпускать. Но она боялась повернуться, боялась произнести хотя бы звук, что бы не дай Бог не спугнуть это блаженство быть рядом с ним и с этими горами, и рекой и небом, голубым-голубым.
   Настя проснулась счастливая. Взглянула на часы: семь тридцать. Как жаль, что был таким коротким сон. Почему она не заговорила с ним, почему не взглянула на него. Она же чувствовала кожей , каждой клеточкой, что это был Андрей. Он где-то рядом, но где? Где искать, куда бежать? Для всех он умер, только не для нее. Она вернет сына, а потом найдет его. Обязательно. Иначе невозможно дальше жить.
  
  
  
   Глава 23
  
   Максим Сергеевич Морозов к своим двадцати девяти годам был уже довольно самодостаточным человеком. Он блестяще окончил аспирантуру, но получив звание кандидата физико-математических наук, эту самую науку оставил. Причиной тому послужило закрытие испытательной лаборатории в институте, за неимением у последнего финансов, что бы ее содержать. Молодой ученый мечтал, что бы его работа по изучению спектра плазмы получила дальнейшее развитие и внедрение. Он посвятил этому без малого три года. Каждый день держал в голове свою работу, думал, считал, ошибался, искал, ночей не спал. Ему говорили, что эта тема пока бесперспективная. Но он упертый, он шел к своей цели и вот венец его труда- защита диссертации прошла на высоком уровне. Признанные деятели от науки пожали ему руку, похлопали по плечу. Вот собственно и все. Профессор Синеокий, светило в этой области, скупо похвалил его за самоотверженный труд и значимое для науки открытие, но тут же добавил, покачав седой головой: "Эх, не до нас сейчас, Максим Сергеевич, не до нас". Новоиспеченный кандидат наук не сразу понял его: как можно, ведь для науки его открытие- прогресс, чрезвычайно важная и интересная тема! Но совсем скоро он вспомнил эти слова профессора: лабораторию закрыли, сгрудив приборы в маленьком подсобном помещении главного корпуса института. А помещение сдали в аренду под обувную мастерскую. Предприимчивые парни с Кавказа вскоре наладили там пошив третьесортных сапог и туфель, которые, однако, на фоне общего дефицита пользовались большим спросом у населения. Молодой ученый был смертельно оскорблен в своих искренних чувствах к науке и учинив прямо в кабинете ректора скандал, вмиг вылетел из института.
   Может быть он вернулся бы к родителям в маленький провинциальный городок, может быть даже пошел бы преподавать в школу, в ту самую, где работала его мать, и где он подменял заболевшую учительницу математики. Но случай распорядился иначе. Бесцельно гуляя по ночному Т-ску, в тоске и одиночестве, он зашел в пивной бар. Раньше Максим не посещал подобных заведений. А тут, после всего что произошло, на него навалилось непреодолимое желание надраться, причем в одиночестве. В прокуренном баре он заказал себе две кружки пива, и двести граммов водки, а на закуску вяленого леща. На секунду на него нашло просветление и глянувшись на пьяные красные рожи вокруг, он подумал, что не стоит так себя ломать, и хотел было уйти. Но тут к нему подошел старый приятель Женька Михалев. Они дружили много лет, с самого детского сада, потом была школа, где они сидели за одной партой. Два амбициозных отличника, между ними всегда было здоровое соперничество, оба окончили школу с золотыми медалями. Потом они вместе уехали в Т-ск поступать на физмат, но вскоре Женька переехал Москву, куда на крупное повышение перевели его отца, начальника железнодорожной станции. Евгений в Москве поступил в Финансовой институт, чем не мало удивил друга. А по окончании института, не без помощи отца, попал на работу в банк, в отдел кредитования. В восемьдесят девятом году он в паре со своим приятелем создал финансовую группу, которая занималась привлечением денег вкладчиков под весьма соблазнительный процент. Потом приятеля застрелили, и Женька остался один. Он вернулся в Т-ск, пересидеть пока улягутьсяь страсти, связанные с убийством компаньона. И теперь тоже зашел в бар напиться. Так старые друзья встретились спустя одиннадцать лет после окончания школы. И Женька пригласил Максима в Москву. Его предприимчивость в совокупности с математическим умом Максима вскоре дали свои плоды. Их финансово -промышленная группа, набирала обороты, прибавляя в своем весе день ото дня. Приятели, оценивая экономическую обстановку в стране, конечно понимали, что хранить заработанные деньги в банке опасно, на недвижимость в Москве капитала не хватало. Сколотив круглую сумму Максим, приехал в родной городок и открыл там салон красоты и маленький ресторанчик на паях с Женькой. Приятели не женились, потому что оба понимали, что Москву им рано или поздно придется покинуть. Впрочем друзья вели далеко не праведный образ жизни и женского общества не чурались, меняя подруг, и тут же забывая их имена.
   В тот вечер Максим как раз находился в салоне, и обговаривал с администратором перечень необходимого оборудования для кабинета косметики. Это было в конце рабочего дня. Тогда он и услышал, что в дамском зале что-то происходит. Как же он обрадовался увидев ее. Уже не школьницу, а взрослую девушку, статную с умопомрачительными волосами, которые так беспощадно она хотела отстричь. Он спас ее красоту. После московской гонки за прибылью, разгульной жизни, от которой он всегда с удовольствием бежал в свой провинциальный городок, Настя была для него как глоток чистого воздуха, которым хочется напиться, окунувшись в ее золотые локоны. Он не спал всю ночь. Ну что за наваждение, едва закрывал глаза видел ее лицо. Он никак не мог вспомнить, как же называлась картина, которую он видел в Москве в Третьяковке, когда привозили выставку из Италии. Молодая девушка, с такими же, как у Насти, распущенными волосами, стыдливо прикрывала свое прекрасное тело длинными струящимися локонами. Он был очарован той картиной и часто сравнивал своих подруг с той девушкой, но ни одна из них не походила на нее. А Настя походила, очень, нет она была даже прекрасней! Максим несколько раз выходил на балкон, затягивался сигаретой, "черт, как быстро горит этот "Кэмэл", не хватает на три затяжки",- сетовал он. Он посмотрел на небо, переливающееся звездной россыпью и поймал себя на мысли, что в Москве он ни когда не смотрел на небо, он вообще давно не смотрел на небо, не разглядывал облака, Луну, звезды. Он пригляделся, прямо над ним простирался большой ковш, он окинул небосвод взглядом, а вот и маленький. А вот и Полярная звезда и что-то еще, в виде тумана стелилось по небу. "Млечный путь, -мелькнула догадка,- конечно же, млечный путь!" Он опять закурил, огонек сигареты вспыхивал в ночи яркой красной точкой, а его мысли и сознание все глубже и глубже тонули в ее небесных глазах, и в золоте ее божественных волос. Но как печальны были ее глаза, он вновь и вновь вспоминал, как бежали ручейки слез по ее нежным щекам. "Да что же там за история с похищением ее ребенка, -думал он, -я все для нее сделаю, я перебью всех ее врагов, я достану для нее с неба даже звезду, ту, или вон ту, какую она захочет".
   В восемь тридцать утра "Тойота" Максима уже стояла у ворот прокуратуры. Первое, что бросилось в глаза, на красном квадрате под козырьком прокуратуры золотыми буквами было написано: " Часы работы: с 9-00 до 18-00". "Черт, придется целый час ждать, ведь Вадик сказал в девять, что меня сюда к восьми приперло", -выругался он и закурил. С удивлением обнаружил, что это последняя сигарета, "черт" опять выругался он и пошел к близлежащему ларьку за сигаретами. Сонная продавщица, высунула в маленькое, облепленное разными этикетками окно, свое помятое лицо и противным голосом процедила: " Кэмла нет, возьмите Опал". Его обдало мерзким запахом, исходившим то ли из окна толи от самой продавщицы: что-то вроде смеси дешевых сигарет и пивного перегара. Продолжая поминать "черта", как объяснение неудавшегося утра, Максим взял протянутую ему коричневую пачку "Опала". Он тщательно продумал еще ночью, что скажет Вадику, по существу неотложного дела, но ни как не мог придумать, чем объяснить свою заинтересованность в нем. В версию о том, что школьный учитель пламенно желает помочь решить жизненные проблемы своей ученицы, Вадик вряд ли поверит. Максим сам себе за прошедшую ночь несколько раз задавал вопрос: "зачем мне это надо?" И сам на него отвечал: "Потому, что я не могу пройти мимо беды человека. Потому, что надо помогать слабым. Потому что я мужчина, а она маленькая глупая девчонка, попавшая в какую-то странную историю..." Он закрывал глаза и видел ее образ, чудо голубоглазое с невероятно красивыми длинными локонами, как же называлась та картина? Максим затянулся сигаретой. И вдруг его осенило: конечно же, вот идиот! Девушка на жемчужной раковине, совершенно обнаженная, прикрывает свое нежное тело длинными волосами, такими же как у Насти. "Рождение Венеры" Боттичелли! Он так обрадовался этому своему открытию, что его плохое настроение вмиг улетучилось. Она- Венера, Она- богиня красоты! Я все для нее сделаю, и Вадика заставлю, я ему денег дам, все что угодно, лишь бы видеть ее счастливой".
  
   - Да ты влюбился, друг!- весело заключил Вадим, внимательно выслушав монолог Максима о причине его прихода в прокуратуру. От неожиданности Максим поперхнулся кофе, которое только что отпил. "Влюбился", он сам себе боялся признаться в этом. Неужели, это так очевидно, что Вадик, с которым не виделись его более десяти лет, сразу вычислил истинные мотивы его прихода.
   - Скажешь тоже, влюбился,- смутился Максим.- Пока не знаю, могу только сказать, что ослеплен, это точно.
   - Ну что, вези ее сюда. Без ее заявления я не могу ничего.
  
   Настя схватила трубку уже на первом гудке и была необыкновенно рада слышать голос Максима.
   - Доброе утро, Настя Полякова! Я подъеду минут через пятнадцать, будьте готовы.
   - Доброе утро, Максим Сергеевич, конечно, приезжайте, я уже готова,- сказала она. Сердце радостно подпрыгнуло в груди. "Слава, тебе Господи!"-она поцеловала золотой крестик. На секунду задержала на нем взгляд: "пусть моя любовь хранит тебя", -как заклинание повторила она. Настя все утро до мельчайших подробностей вспоминала свой сон. Такой замечательный, такой добрый. Как давно ей не снился Андрей, а вот сегодня вдруг приснился в таком светлом счастливом сне. Почему же она так и не взглянула на него, почему не дотронулась. Но все равно, это был очень хороший сон, он непременно, что- то означает, что -то хорошее, доброе. Настя потуже заплела косу, и свернув ее калачом прихватила шелковой лентой. Немного подумав, она решила, что не будет выпускать локон, и не будет опускать челку, она зачесала ее назад и она затерялась в пышном ореоле волос. В итоге прическа получилась очень строгая и скромная, "без завитушек". "Пусть будет так, -решила Настя,- потому что мне нужно, что бы Максим Сергеевич серьезно занимался моим делом, а не пялился на меня". Хотя в школе ей нравилось, что при взгляде на Настю, щеки учителя покрывались густым румянцем. Да, но тогда она еще не знала Андрея.
  
   Вадим Петрович уже наверное в десятый раз задавал ей один и тот же вопрос.
   - Почему Вы решили, что ваши родственники хотят увезти ребенка за границу? По нашему законодательству лишить родительских прав вас может только суд при наличии достаточных на то причин. Предположим, что вы действительно подписали отказ от ребенка, предположим, что в тот же день Горские обратились с заявлением о лишении вас родительских прав. В любом случае, суд состоится не менее чем через полгода! А вы говорите, что они уже вызов получили. Предположим, что вы подписали разрешение вывезти его временно за границу вместе с ними, но на это вряд ли пойдет принимающая сторона. Процесс эмиграции только начался и скандал немцам совсем не нужен. Я уверен, что вы зря все так драматизируете, Настя.
   Вадим Петрович не стесняясь рассматривал ее. Он задерживал свой пытливый взгляд то на Настиной прическе, то пристально смотрел ей в глаза, то скользил медленно по шее вниз до разреза на блузке. Насте казалось, что он просвечивает ее насквозь, ей было не по себе от этого его взгляда и она невольно отворачивалась от него и искала поддержки у Максима Сергеевича. "Наверное, прокуроры все такие", -подумала она. Но увидев, что Максим Сергеевич тоже беспардонно пялиться на разрез на ее блузке, невольно вскипела:
   - Вадим Петрович, - она слегка наклонила голову,- я конечно могу ошибаться, я могу излишне драматизировать, но меня отлучили от сына и не подпускают к нему, это факт! Меня объявили сумасшедшей и плохой матерью. И потом, я же вам уже сказала, что Николай Степанович, мой свекор, много лет работал главным инженером на заводе, у этой семьи есть связи, и у них есть деньги, а с деньгами в наше время можно все!
   - Да, времена нынче смутные,- задумчиво произнес Вадим Петрович. Вчера ему на контроль передали дело о заказном убийстве директора строительного кооператива. И это скорее всего очередной глухарь.
   - Да вы правы, с фактами не поспоришь. Он взял Настино заявление в руки, пробежал по нему глазами. Я принимаю ваше заявление и обещаю сделать все, что от меня зависит. Он поднялся со стула, Настя и Максим Сергеевич тоже подскочили со своих мест. Он вежливо попрощался. Когда Настя уже вышла из кабинета, прокурор вдруг окликнул Максима Сергеевича:
   - Максим, задержись , пожалуйста!- услышала Настя. Первым порывом было, вернуться в кабинет вместе с ним, но она вовремя сообразила, что ее то туда не звали.
   - Макс, я только хотел сказать, что о-очень тебя понимаю!- лукаво произнес Вадим Петрович. Максим опять смутился, как же Вадьке удалось его раскусить. -Ну, а если серьезно, я сейчас же займусь этим делом, и как только что-то проясниться , я сразу позвоню.
   - Спасибо, Вадик, ты всегда был надежным другом,- искренне поблагодарил Максим.
   - "Спасибо" говорить пока рано, а когда я с этим разберусь, то "спасибо" будет еще и мало!- опять улыбнулся Вадим.
   - Само собой, ты же меня знаешь! Вадим, если для решения вопроса понадобятся деньги, я готов, звони.
   - Думаю не понадобятся, но не будет гадать. Все, бывай, я на совещание. Друзья обменялись крепкими рукопожатиями.
  
   Елена Федоровна задумчиво мерила шагами пустую гостиную. Стук каблуков ее домашних туфель гулко нарушал тишину. Она нервно потирала ладони и ни как не могла их согреть. "Все против меня,- думала она,- мама, сестра, даже Николай. Все против того, что бы я забрала внука с собой. Но как я буду жить без него, ни кто не подумал об этом. Правильно, им не понять, ведь это я похоронила единственного сына, я -мать, и Андрюша единственное, что у меня осталось. Нужно только немного подождать и хитрая лиса Силантьева все уладит. Не даром же она столько лет возглавляла городской суд. Старая взяточница, три тысячи содрала, но мне ради внука ни чего не жалко, зато я добьюсь это постановление не через полгода, а через месяц. Будет так, я так решила и пусть говорят, что это грех, после смерти сына я уже не боюсь никаких грехов. Единственное чего я боясь, это расстаться с внуком".
   Она подошла к старому столу, который принесли из оранжереи и на котором они теперь обедали и взяла в руки глянцевый конверт. "Дорогие соотечественники, приглашаем вас на постоянное место жительства в Федеративную Республику Германию...". "Мы так долго ждали, ни чего еще месяц подождем,- думала она,- я не оставлю здесь своего внука на милость этой девчонке". Вдруг в дверь позвонили, в пустой гостиной звонок раздался необыкновенно громко и эхом прокатился по всем углам. Она вздрогнула. В последнее время она всегда вздрагивала, когда слышала звонок.
   - Леночка, кто там?- спросил Николай Степанович, склонившись с перил второго этажа.
   - Вот поди и посмотри, только если это Настя, не вздумай пускать, пусть ждет встречи в отделе попечительства, понял?
   - Знаешь милая, в таком случае открой сама,- он удалился в комнату откуда доносился радостный детский смех. Андрюша ухохатывался от очередной серии Тома и Джерри.
   - А мне все в это доме приходится делать самой,- крикнула ему вслед жена и пошла открывать калитку. Предварительно она посмотрела в окно и увидела, что за воротами стоит почтальонка. "Должно быть что-то срочное",- подумала Елена Федоровна и поспешила к ней.
   Почтальонка вручила ей заказное письмо. Бегло взглянув на конверт Елена Федоровна удивилась: письмо было из прокуратуры. Она расписалась в получении письма, поблагодарила почтальонку и быстро пошла в дом. К ее огромному удивлению в конверте была повестка: ее вместе с мужем вызывали в прокуратуру. Она всплеснула руками, и тяжело опустилась на табурет. Зачем их вызывают в прокуратуру да еще повесткой? "Ну конечно же, это по поводу Андрюши, конечно это Настя, противная девчонка не понимает, что ей не потянуть одной сына. Дура малолетняя, сволочь неблагодарная, ей бы умолять нас позаботиться о сыне, ведь понимает же, что с нами у него будет все". Она резко окликнула мужа. Николай Степанович отозвался не сразу, она вопросительно смотрела наверх теряя терпение, раньше Николай услышав ее голос пулей бы прилетел к ней, а сейчас он лениво вышел из комнаты с Андрюшей на шее, подошел к перилам:
   - Чего ты, бабуля, раскричалась?
   - Спустись сюда, и не называй меня бабулей,- раздраженно бросила она на стол повестку. Он поставил ребенка на пол и ребенок тут же стреканул от него прочь , радостно крича:
   - Деда в прятки! Ищи меня!
   Николай Степанович подался было вслед за ним, но напоровшись на пронзительный взгляд жены, стал нехотя спускаться по лестнице:
   - Что случилось, Алена, что ты опять так нервничаешь? Она ни слова не говоря, указала ему пальцем на повестку. Он прочел и усмехнулся. Она вспыхнула от бешенства:
   - Тебе смешно?! Ты что не понимаешь, что это она? Настя обратилась в прокуратуру и хочет помешать нам с Андрюшей!
   - Помешать что, Алена?
   - Ты что, рехнулся?- негодовала она, заламывая свои длинные белые пальцы, так, что они издавали глухие щелчки.- Она хочет у тебя внука отнять, а ты стоишь и паясничаешь, я не понимаю тебя, ты что-о?!- она не сводила с него широко раскрытых глаз, при этом ее рот так и остался сложенным в виде буквы "о".
   Елена Федоровна не узнавала своего мужа, всегда такого внимательного ко всем ее просьбам, ко всем ее проблемам, всегда такого предупредительного, милого, доброго, нежного. Порой он даже казался ей мягкотелым, она понимала, что доминирует над ним, и ей, привыкшей властвовать и командовать, это нравилось. А сейчас, когда решается их судьба, они коренным образом меняют свою жизнь и у них все уже получилось: вон он, вызов, лежит, почти два года ждали, другие до сих пор ждут, хотя обратились в консульство раньше. Осталась только маленькая проблема- взять внука с собой, что бы дать ему все, что они еще в состоянии дать и чтобы смотреть как он растет, что бы умиляться и любоваться им, ведь он точная копия их мальчика, которого они потеряли. Теперь бы Николаю проявить свой характер и избавить ее от проблем с оформлением документов на ребенка, так он палец о палец не ударил, не стал ни к кому обращаться, ей все пришлось делать самой. Он даже к Силантьевой обращаться не стал, ей самой пришлось добиваться встречи, которую старая карга откладывала несколько раз, и ей приходилось убираться не солоно хлебавши, отсидев час, а то и два в душном коридоре городского суда. Потом было унизительное упрашивание, вернее умаливание положительно решить дело по лишению родительских прав ненавистной снохи. Потом судья, без зазрения совести, попросила "оплатить" ее работу, если не сказать приказала оплатить заявив: " это будет стоить три тысячи рублей, потрудитесь принести завтра". Не было в жизни Елены Федоровны большего унижения, как опять же просидеть в коридоре на обшарпанном качающемся стуле битый час, что бы передать судье конверт с тремя тысячами рублей. Теперь невыносимое ожидание, сделает ли судья то что обещала: ускорить судебный процесс и лишить Настю материнских прав.
  
   - Если я и рехнулся, милая, то не более чем ты,- голос мужа звучал глухо, как то отрешенно и вместе с тем твердо.- Конечно, она обратилась в прокуратуру и правильно сделала, умница девочка. Она- мать, Алена, она, а не ты. Она- мать этого ребенка, и она борется за него, это естественно и нормально, а то что творишь ты- настоящее безумие!
   - Замолчи сейчас же,- зашипела на него жена,- я не оставлю сопливой девчонке ребенка, она себя еще содержать не может, ты же все понимаешь, что ты из меня душу тянешь, отец,- ее голос дрогнул. Николай Степанович внимательно наблюдал за женой, готовый тут же броситься ей на помощь, обнять, приласкать, только бы она одумалась и отказалась от своей ужасной затеи. Но пока жена была непреклонна, он тоже держался подчеркнуто холодно.
   - Мать, но раз ты так переживаешь, что наш внук тут будет в чем- то нуждаться, давай будем помогать Насте. Мы можем ей деньги высылать, одежду, да все что нужно! А потом она сможет приезжать к нам вместе с Андрюшкой в гости, поможем ей с визой и средствами, это же все решаемо, милая. Зачем же зло творить, зачем лишать девчонку сына?! Я против, твоя мать против, твоя сестра против. Очнись, Лена, брось эту затею, давай отдадим Насте сына и поедем с чистой совестью и спокойной душой. Раздался топот детских ножек, это Андрюша бежал вниз по ступенькам и обиженным голоском сказал:
   - Деда, ищи меня, в прятки хочу! Малыш подбежал к деду и быстро забрался к нему на руки. - Баба, давай тоже в прятки, ну хватит разговаривать, играть хочу. Малыш крепко обвил шею деда маленькими ручонками и чмокнув его в щеку стал спускаться с его рук обратно на пол. Потом он подбежал к бабушке и быстро забрался к ней на колени, обхватил ее щеки своими ладошками, и любопытно заглядывая ей в глаза, слегка наморщив носик, сказал:
   - Баба, ты будешь прятаться, а я тебя найду, ладно?
   - Ладно, мой мальчик,- тихо ответила она, и по ее щекам потекли слезы, ребенок быстро отдернул ручки от ее щек, едва слеза коснулись его пальчиков,- баба, ты почему плачешь? Его глазки вдруг стали грустными и влажными, нижняя губка выдвинулась вперед, а маленькие бровки сошлись на переносице.
   - Я не плачу, мой хороший,- бабушка крепко прижала к себе внука,- я просто очень- очень тебя люблю, ну что пойдем играть!- она заставила себя улыбнуться,- беги прячься, а мы с дедом будем тебя искать. Малыш тот час спустился с ее коленей на пол и побежал по лестнице наверх.
   - И эту красоту ты хочешь оставить ей?- с укором спросила Елена Федоровна мужа.
   - Она- его мать, и любит его не меньше нашего,- ответил ей супруг и направился вслед за внуком.
   - Я не ожидала от тебя этого, Николай,- бросила она ему вслед.
   - Я тоже от тебя этого,- он сделал паузу,- даже в страшном сне не мог ожидать, Елена. Завтра пойдем в прокуратуру, тебе там скажут тоже самое, и если ты не одумаешься, то выехать в Германию нам могут помешать, подумай об этом.
   - Ты как будто даже хочешь этого!- укоризненно воскликнула она.
   - Представь себе, да! Я не хочу брать такой грех на душу, что мы скажем внуку про его мать, когда он подрастет, это сейчас ты ему наврала, что мама уехала. Но ведь он же будет спрашивать, когда мама приедет, что ты ему будешь потом врать? Говоря это Николай Степанович поднимался по ступеням наверх, вдруг он остановился и повернувшись медленно произнес:
   - Что бы ты сказала нашему сыну, если бы он мог когда-нибудь спросить тебя об этом?
  
   Елена Федоровна отрешенно смотрела на мужа, потом на лежавшую посреди пустого стола серую бумажку. Комок стоял в горле, ей хотелось кричать, выть, стучать кулаками, лишь бы он понял ее чувства, он же всегда ее понимал, а теперь уперся как баран, она от досады все же стукнула кулаком по столу. "Ладно, сама справлюсь, тем более, что машина уже запущена и деньги отданы, я все сделаю сама, я пойду до конца!",- твердила она себе. Несколько раз она набирала телефон судьи, хотела рассказать ей о повестке в прокуратуру, может та дала бы какой-то совет, консультацию, но телефон судьи не отвечал.
   Максим Сергеевич приехал к Насте без предварительного звонка, чем не мало удивил ее и просто обескуражил Татьяну. Татьяна приехала к дочери накануне, она вообще настаивала на том, что бы Настя пожила у них с Александром, пока не закончиться вся эта нервотрепка с Горскими, но Настя наотрез отказалась. Поэтому Татьяна сама навещала дочь практически каждый день, привозила Насте ее любимые пирожки и фрукты. Дверь открыла Татьяна, Максим от удивления немного растерялся, но увидев за спиной Татьяны Настю, быстро пришел в себя и улыбнулся:
   -Добрый вечер, можно войти!
   - Да, пожалуйста,- пригласила Татьяна и удивленно посмотрела на дочь.
   -Здравствуйте, Максим Сергеевич, что-то случилось? - встревожилась Настя, она ни как не ожидала, что он придет к ней домой, да еще и без предупреждения, да еще и с красивой белой розой в прозрачной упаковке нежного сиреневого цвета.
   -Мама, это Максим Сергеевич, я тебе рассказывала. Это- Татьяна Николаевна, моя мама,- познакомила их Настя.
   - А, так вы и есть Максим Сергеевич!- обрадовалась Татьяна. Как же мы благодарны вам за помощь, ну что, что, рассказывайте, с чем вы приехали?- с нетерпением расспрашивала Татьяна.
   - Да вот, собственно, - Максим достал из кармана повестку в прокуратуру для Насти.- Я сам решил привезти, потому что придти надо завтра, а почтой было бы дня три -четыре. Он протянул повестку Насте. И еще вот,- он протянул розу Татьяне,- это вам! Он почувствовал как щеки предательски наливались краской. "Идиот,- думал он,- надо было позвонить, как я не догадался, что Настя может быть не одна".
   Татьяна смущенно приняла розу, поблагодарила и тут же передала ее Насте:
   - Дочь, поставь в вазочку. Так зачем Насте нужно идти в прокуратуру?- поинтересовалась она, приглашая его присесть на диван.
   -Насте придется встретиться в прокуратуре со своими родственниками, их тоже вызывают завтра на это же время.
   - Насть, я пойду с тобой, я не пущу тебя одну. Эта женщина, эти люди, да они же кого хотите вокруг пальца обведут, они же забьют тебя словами и задавят своим авторитетом, нет, я непременно иду с тобой!- с пылом сказала Татьяна.
   Настю совсем не прельщала перспектива встречаться с Горскими, тем более выяснять с ними отношения, но другого выхода у нее все равно не было.
   - А Андрюша тоже будет с ними?- спросила она.
   - Боюсь, что нет, Настя, мы не могли ребенка вызвать повесткой!- опять добродушно улыбнулся Максим Сергеевич.
   - А что нам говорить- то, чтобы нам отдали Андрюшу?- обратилась Татьяна к Максиму Сергеевичу,- нам надо все обдумать.
   - Мама, я знаю что говорить, - твердо сказала Настя,- и тебе не надо со мной ходить. Татьяна удивленно смотрела на дочь, Настя отрицательно покачала головой, закрепляя свои слова. Татьяна только всплеснула руками и пошла на кухню наливать всем чай.
   - Если хотите, я могу быть завтра с вами, Настя,- ласково сказал Максим, и нежно посмотрел на нее. Он от неожиданности не сразу нашлась, что ответить.
   - Спасибо, не надо, это ведь наше семейное дело, и неизвестно что там будет, - неуверенно произнесла Настя. Перспектива выяснять отношения со свекровью сама по себе была невыносима, а перспектива делать это в присутствии Максима Сергеевича, была невыносима вдвойне.
  
   -Понимаю,- ответил он. Максим уговорил своего друга отложить дела и в первую очередь разобраться с Настиной проблемой. Он уговорил Вадима выписать повестки уже на следующий день. Сам вызвался вручить их Горским и Насте, потому что по почте это могло бы на неделю растянуться. Потом он поехал в почтовое отделение, нашел почтальонку, которая обслуживала район в котором жили Горские, уговорил ее отнести повестку немедленно, хотя она отказывалась: рабочий день подходил к концу, а добираться далеко. И только когда он предложил подвезти почтальонку на своей машине туда и обратно, она согласилась. Потом он долго мучился, какие цветы купить Насте: букет из красных роз ему показался слишком торжественным, не соответствующим ее настроению и его положению в жизни этой девушки, пока во всяком случае. Букет из хризантем показался ему простоватым и ни как не ассоциировался с этой невозможно красивой девушкой, которая отняла у него покой. Он купил розу, нежную, и в то же время роскошную такую, как та, которой она предназначалась.
   - И все же, дочь, как ты будешь там одна с этой пантерой разговаривать, я себе не представляю, - озабоченно сказала Татьяна, приглашая всех к столу пить чай с конфетами и вареньем из крыжовника.
   - Мама, я знаю как мне с ними разговаривать,- спокойно ответила Настя.
   - Да, действительно, Татьяна Николаевна, наш прокурор Вадим Петрович, проследит, что бы пантера, как вы говорите, не набросилась на Настю,- он улыбнулся краешком губ. - Все будет хорошо, наше дело правое, поэтому все будет хорошо! "Все будет хорошо", Настя часто повторяла эти волшебные слова, а вот теперь их произнес Максим и они звучали как-то по другому: убедительнее, тверже. Ей так хотелось верить ему, верить его другу, верить в то что свекровь возьмет и приведет завтра Андрюшу и отдаст ей его, раскаявшись в своем жестоком поведении. И тогда все действительно будет хорошо, Настя уже в душе простила свекровь, в мыслях она уже везла к ним сына в гости в Германию, писала им письма и высылала фотографии внука, что бы они видели, как он растет и как он похож на своего отца. А потом она бы непременно нашла родителей Леши Михеева, который был с Андреем в тот роковой день и узнала бы всю правду о том где ее Андрей, как он погиб, а может и не погиб вовсе, а вдруг он тоже в плену? Настя тяжело вздохнула, огонек в ее глазах вдруг потух. Вот тогда действительно все было бы очень хорошо, а сейчас все плохо, но надо бороться надо вернуть ребенка. Она посмотрела на Максима Сергеевича, который с удовольствие пил чай с маминым вареньем.
   - Божественно вкусно, ни когда такого не пробовал, это надо же орех в крыжовнике, это что же - кедровый? Божественно! Настя вспомнила, как Андрей тоже всегда хвалил это мамино варенье и вот так же с удовольствием пил с ним чай. Сердце защемило, она опять тяжело вздохнула.
   -Настенька, да не вздыхайте вы так, ну нет у них ни единого шанса забрать у вас ребенка, это же очевидно, а вмешательство прокуратуры накануне иммиграции вообще дело вредное и крайне нежелательное для них. Они поставили задачу, у которой нет решения, понимаете. Итак,- он встал,- я благодарю вас за чай, и Насть, я завтра заеду без четверти два и отвезу вас в прокуратуру, вы не возражаете? Ну вот и ладно! Настя не успела даже рот открыть, что бы ответить ему. Он быстро обулся, Настя обратила внимание, что туфли у него дорогие из коричневой кожи под крокодила, накинул плащ и попрощавшись с Настей и Татьяной, последней он театрально поцеловал руку со словами: " У вас золотые руки, ибо готовить такое божественное варенье и пирожки возможно только золотыми руками ". Максим вышел из квартиры.
   Татьяна изумленно смотрела на дочь. Настя же в полной прострации подпирала косяк, ее взгляд так и застыл на только что закрытой Максимом Сергеевичем двери.
   - Насть, нам его Бог послал..- медленно проговорила Татьяна, толи спрашивая, толи утверждая.
   - Или черт...- в тон ей произнесла Настя, - хотя мне все равно, лишь бы мой мальчик вернулся ко мне.
   -Дай-то Бог, - сказала Татьяна,- Насть, по-моему, ты ему нравишься, смотри, какую розу принес. Он взяла в руки вазу с нежным цветком, вдохнув его медовый аромат, сказала: Господи, мне сроду ни кто роз не дарил. Может моя дочь будет счастливей меня!
   - Завтрашний день покажет, мама, будет твоя дочь счастливой или нет,- сказала Настя и направилась на кухню мыть чашки, давая понять матери, что рассуждать сейчас по поводу Максима Сергеевича, его отношения к ней и благоухающей розы, она совершенно не хочет. И все же ей было очень приятно, что он сам принес повестку, что он так живо и настойчиво взялся помогать ей, что он так нежно смотрел на нее...как когда-то смотрел Андрей.
  
   Татьяна уехала, и Настя осталась в квартире одна. Она лежала на диване и смотрела на прекрасную розу, которая в воде еще больше распустила свои нежные ослепительно белые лепестки. Таких не было в оранжерее у свекрови, заметила Настя. Она закрыла глаза, и стала выстраивать в голове предстоящую встречу со свекрами. " Если они будут доброжелательны, я тоже буду доброжелательна, лишь бы они Андрейку отдали, и я ни когда не вспомню, то, как они со мной обошлись. Надо будет попросить, что бы отдали письма Андрея из армии и как же хочется, что бы портрет отдали, я бы его вот сюда повесила, прямо напротив своей кровати и просыпаясь каждое утро смотрела бы на него. Как же хочется что бы поскорее все это закончилось, да они и сами уже наверное не рады, что заварили такую кашу. Еще будильник надо попросить, ведь Андрей его для меня сделал, хотя не удобно, не буду ни чего просить, может сами отдадут, а просить не буду. Андрюшенька, маленький мой, мама так соскучилась по тебе, лишь бы тебя мне вернуть и больше ни чего мне не надо".
   Вечером несколько раз она выходила на балкон, ей очень хотелось увидеть на привычном месте две яркие звезды, как предсказание того, что завтра все будет хорошо и кончиться весь этот кошмар, но звезд не было, небо было плотно затянуто серыми тучами. Она не заметила, как заснула, свернувшись клубочком на мамином диване.
  
   Глава 24
  
   Максим Сергеевич, как и обещал, приехал за Настей без четверти два. Она уже ждала его, нервно мерея шагами комнату. С самого утра она была в очень скверном настроении, отсчитывая сначала часы, а потом и минуты до его приезда. Настя пыталась успокоить себя, снова и снова проигрывая в голове сцены предстоящей встречи со свекрами. Она как никогда долго возилась с волосами. Они с трудом поддавались укладке: путались, трещали, выбивались из косы. "Отстригу вас к чертовой матери, надоели вы мне!"- в сердцах подумала Настя. Откуда -то в сознании всплыла песня : "Распущу для милого, до полу, до полу, длину косу девичью с проседью" Откуда эти строчки, мучилась она, копаясь в памяти. И вдруг вспомнила: конечно , озеро, тот вечер у костра, Андрей пел эту песню! Она посмотрела на себя в зеркало, затем внимательнее пригляделась и охнула. На висках волосы как-то необычно блестели, тускло, неестественно. Настя раздвинула пальцами прядь у виска, что это? Седина?! От удивления ее немного качнуло на месте: "У меня на висках седина?! Этого не может быть". Она приглядывалась снова и снова, нет это не ошибка, действительно несколько седых волосков проблескивали через золото локонов. "Длину косу девичью с проседью", крутилось в голове.
   Мысли о предстоящей встрече развеялись в голове, она не могла сосредоточиться и просто сидела, тупо глядя на часы и прокручивая в голове одни и те же строки. " Я, верно, схожу с ума", -всплывало между строчек, "только так можно объяснить, почему человек собираясь на важную, очень важную встречу, поет песню". На мгновения мелодия умолкала, как только Настя вспоминала лицо свекрови, но потом ее образ отступал на второй план все дальше и дальше, потом и вовсе таял в каком-то тумане, и в голосе, который пел в ее голове, в голосе Андрея. Она вспомнила, как первый раз собиралась на встречу с родителями Андрея, как волновалась тогда, и как Андрей уговорил ее горячим поцелуем. Теплая истома разлилась по телу, как нежен и вместе с тем настойчив был его поцелуй, первый поцелуй в ее жизни. "Помоги мне, милый, -шептала она,- благослови меня, милый, пусть у нас все будет хорошо!" Она вспомнила бабу Веру, надо будет навестить ее, непременно, она немного приболела, об этом в последнем письме писала Мария, соседка которая ухаживала за ней. "Как только все это закончиться я поеду к ней, мне надо туда, как же хочется увидеть снова волшебное озеро, горы, белый катер, там я была счастлива",- думала Настя Это, пожалуй, единственное место на земле, где она была так счастлива. Она тихонько расплакалась. Глаза вдруг нестерпимо защипало, это тушь попала в глаза, пришлось идти умываться. Раздался звонок в дверь. Она наспех вытерла ладошками щеки, еще больше размазав по ним тушь, и в таком виде открыла Максиму дверь. Улыбка сразу сползла с его лица, как только он увидел Настю.
   - Ну, нашли же вы время, Настя Полякова, слезы пускать. Здравствуйте, голубушка! Что случилось?- осторожно поинтересовался он.
   - Ничего, простите, просто тушь в глаза попала, я сейчас. Она быстро прошла в ванную умываться. Глаза раскраснелись, придавая ее лицу измученное, усталое выражение. Красить их снова времени не было, да и смысла тоже: предательские слезы все наполняли и наполняли их, как будто в голубых озерах ее глаз один за одним наступали приливы, и переполняя берега, катился по щекам хрустальными слезами. Максим оставался стоять в коридоре, скрестив руки и опершись о косяк двери. Он был несколько озадачен ее настроением и внимательно наблюдал за каждым ее движением.
   -Настя, вам надо держаться, вы же еще вчера были так уверены в себе, что случилось?- спросил он.
   Она в ответ только покачала головой.
   - Надо было мне чуть пораньше приехать, -сказал он, и протянул к ней руки так, как любящие родители зовут к себе маленького ребенка,- надо успокоиться, малыш, потом поплачем, ладно, вместе с тобой сядем и поплачем, а сейчас надо ехать и быть очень сильной и уверенной в себе. И опаздывать нельзя, Вадим этого очень не любит.
   Его голос был нежен, Настю так тронули его ласковые слова, то, как нежно он сказал "малыш", совсем как Андрей, ее сердце готово было разорваться, ноги слегка подкосились и сама не понимая как, она оказалась в его объятиях. Настя почувствовала его сильные руки на своем теле, его трепетное дыхание. Через мгновение он уже нежно целовал ее, сначала осторожно, потом все настойчивее, сильнее, с нарастающей страстью. Вдруг он слегка отстранил ее от себя. Внимательно посмотрел ей в глаза и стал целовать ее щеки, при этом она различала слова, которые он шептал ей:
   " девочка, моя, маленькая моя, я ни кому не дам тебя в обиду". Мысли переплелись в ее голове в какой-то змеиный клубок, перед глазами стояло лицо свекрови, Андрей, почему- то улыбающийся, образ сынишки, мама, все неслось кругом, набирая и набирая скорость, и вдруг все исчезло. Она услышала спокойный и вместе с тем твердый голос Максима Сергеевича, который вернул ее в реальность :
   - Идем, и ни чего не бойся, Настя Полякова, - он крепко взял ее за руку и они направились в машину.
  
   Войдя в здание прокуратуры, Настя увидела Горских, стоявших в конце коридора, перед кабинетом Вадима Петровича, и невольно остановилась. Но Максим Сергеевич опять взял ее за руку и настойчиво повлек за собой.
   - Настя, не бойся ни чего, я с тобой,- нежно и вместе с тем твердо сказал он.
   - Я между прочим, просила Вас не ходить со мной,- вдруг прорезался у нее голос, она выдернула свою руку из его ладони.
   - Поздно, Настя, поздно, нас уже заметили,- лукаво произнес он. В эту же секунду она напоролась на пронизывающий взгляд свекрови. Елена Федоровна от удивления вскинула брови, две тонкие линии, словно крылья испуганной птицы резко взлетели вверх и застыли на белом мраморном лбу.
   - Здравствуйте,- сказала Настя, пытаясь справиться с волнением.
   - Здравствуй, Настя,- Николай Степанович удивленно смотрел то на нее, то на ее спутника.
   - Добрый день, господа, раздался за спиной голос Максима Сергеевича. У Насти сердце медленно, но верно направилось в сторону пяток. - Я адвокат Анастасии Поляковой, прошу вас пройти в кабинет. Настя от удивления раскрыла рот, Максим незаметно для остальных подмигнул ей. Горские ни слова не говоря, вошли в распахнутые Максимом двери кабинета, за ними последовали Настя и Максим.
   Вадим Петрович поздоровался со всеми вошедшими, представился им, при этом он почти не открывал рот и его губы каким-то неимоверным образом оставались неподвижными. Его лицо было строгим и непроницаемым.
   - Итак, начнем нашу работу,- Вадим Петрович надел очки и положил перед собой лист бумаги, Настя узнала свое заявление.
   - В прокуратуру поступило заявление от присутствующей здесь Анастасии Поляковой. Заявление квалифицируется как жалоба на незаконное удерживание вами, товарищи Горские, ее ребенка, несовершеннолетнего Андрея Полякова в вашем доме. Кроме того, по словам заявительницы, вы не даете ей выполнять свои обязанности по воспитанию ребенка, другими словами вы просто отняли у нее сына, и не позволяете ей даже видеться с ним. Он обвел взглядом присутствующих.
  
   - Что вы можете пояснить по существу данного заявления,- обратился он Горским. Николай Степанович заерзал на стуле, недовольно покряхтывая. Свекровь же казалась совершенно спокойной, она величественным взглядом измерила Настю и Максима Сергеевича, затем слегка повернувшись к прокурору, протянула к нему руку:
   - Позвольте мне взглянуть на заявление Насти Поляковой,- ледяным тоном сказала она.
   - Извольте,- Вадим Петрович протянул ей Настино заявление. Свекровь быстро пробежала по нему глазами, Настя наблюдала за ней, и заметила, что Максим Сергеевич тоже внимательно наблюдает за ней. Прочтя Настино заявление, Елена Федоровна вернула его прокурору и тем же ледяным тоном, которым и начала, медленно чеканя слова, стала говорить:
   - Здесь допущено несколько неточностей. Андрюшенька находится в доме своего отца. Ребенок с момента своего рождения живет с нами в нашем доме. Мы - его родные бабушка и дедушка. Вы же не будете это отрицать, Анастасия Полякова?- она резко повысила голос на последнем слове и повернула голову в сторону Насти. Настя от неожиданности вздрогнула. - Отвечай,- глухим голосом приказала она, пронизывая Настю насквозь ненавидящим взглядом. У Насти из головы вылетели все слова, приготовленные для Горских, все, что она вчера репетировала, она растерянно захлопала ресницами, свекровь же продолжала, снова обращаясь к прокурору:
   - Кроме того, в заявлении не указано, по какой причине, мы не можем доверять Анастасии Поляковой воспитание нашего единственного внука, и по какой причине мы вынуждены были обратиться в отдел опеки и попечительства, а так же в комитет по защите прав детей при администрации нашего города с ходатайством о лишении Анастасии Поляковой родительских прав. Настя не верила своим ушам. Так, значит, ее догадки были верными, они действительно хотят забрать у нее сына. В ушах зашумело, словно на голову надели металлическое кольцо и сжимали его все сильнее и сильнее, желая раздавить ее как орех. В каком-то фильме она видела такой способ пытки, она тогда пришла в ужас от этого, вот теперь она сама себя ощущала в роли того бедняги, которого пытали таким диким способом. Между тем, свекровь продолжала:
   - Настя Полякова очень рано стала матерью, в семнадцать лет. Наш сын, Андрей, просил нас позаботиться о ней и о ребенке, и мы забрали Настю жить в свой дом. Считаю не лишним отметить, что именно мы были вместе с Настей весь период ее беременности. Мы жили одной семьей, поддерживали ее, думаю не нужно объяснять, что Настя вместе с ребенком до сих пор находилась на нашем полном иждивении, поскольку она не работает, и не работала, а ее мать не в состоянии содержать дочь и внука. Наш сын, к нашему огромному горю, погиб.- Она тяжело вздохнула, и сделала страдальческую гримасу, глаза же ее оставались холодными, она внимательно наблюдала за реакцией прокурора на ее слова и исподтишка поглядывала на Максима.
   - К сожалению, наш внук будет расти без отца, но и Настя, к нашему огромному сожалению не сможет в одиночку воспитывать ребенка. Она еще очень молода и склонна к безрассудным поступкам. Настя, ты рассказала товарищу прокурору и господину адвокату про твою попытку суицида, про психиатрическую больницу, а также про покалеченную ключицу у ребенка? В ее голосе уже звучала издевка. У Насти перехватило дыхание, ее щеки вспыхнули, она уже и не помнила, что из перечисленного свекровью она рассказывала, а что нет. Тем не менее она немного подалась вперед и набрав воздуха в легкие и незаметно сжав под столом кулаки, словно это могло придать ей уверенности в себе, сказала:
   - Я рассказала все, что нужно, Елена Федоровна. Почему вы не даете мне забрать сына, почему вы не пустили меня в дом, как вы можете так поступать?
   - Я устала всем повторять, я не отдам мальчика безрассудной девчонке, тебя же с ним на час нельзя оставить, ты же еще сама как дите, тебе еще самой ума давать и давать надо,- интеллигентность свекрови таяла на глазах, она сошла на крик, некрасиво кривя губы и неимоверно выкатывая глаза, казалось что они сейчас выскочат из орбит и покатятся по полированному столу.
   -На каком основании вы устроили здесь допрос, Настя, кто эти люди, и чем ты собралась рассчитываться за их услуги, а? Николай Степанович все это время терпеливо слушал жену, иногда издавая кряхтение.
   - Я вас попрошу отложить эмоции, Елена Федоровна. Я уже говорил вам, но повторю еще раз. Я вас пригласил, что бы получить объяснения по существу полученного заявления от присутствующей здесь Анастасии Поляковой. И пока я их от вас не услышал. Итак, вы признаете, что не допускаете мать, к воспитанию сына?- лицо прокурора было по- прежнему непроницаемым. Настя даже посетовала про себя, неужели его совсем не трогает ее несчастье, что он даже голоса не повысит, не посмотрит на них грозно, не топнет ногой, не стукнет кулаком по столу, что бы они немедленно отдали ей сына.
   - Она не имеет право его воспитывать, она чуть не убила его! Насть, вот ответь нам, пожалуйста, вот как ты собираешься его воспитывать? На что ты собираешься с ним жить? Ты знаешь, ему на осень курточку надо и ботиночки, он вырос из прошлогодних. Придет зима - шубку надо справить, его пуховичок тоже уже мал, ребенок -то растет не по дням, а по часам! А за детский сад, куда ты собираешься его отдать, ты чем будешь платить? Пойдешь подъезды убирать, как твоя мать?
   - Да хоть бы и подъезды, но я все сделаю для своего ребенка, вы не имеете права отобрать его у меня!- крикнула в ответ Настя.
   - Я его у тебя не отнимала, ты сама от него отказалась, и у меня тому твое письменное подтверждение,- ехидно сказала свекровь.
   - Вы обманули меня, я не читала ту бумаги, которую вы мне в больнице подсунули, но это же подло, как же вы можете?- воскликнула Настя еще сильнее сжимая кулаки.
   - Это все лишь твои слова, Настя, а слова -ничто! Ребенок останется с нами до решения суда о лишении тебя материнских прав, а это уже дело времени, причем, совсем не долгого,- свекровь уже торжествовала победу. Она театрально сложила руки на столе впереди себя, от взглядов присутствующих конечно же не осталось незамеченным великолепный маникюр ее холеных рук и перстень на указательном пальце с крупным топазом. Настя конечно же узнала этот перстень: это подарок Горских ей на совершеннолетие. "Подарки не отдарки",- всплыла в памяти поговорка с детских лет,- " как все это глупо", -подумала она. Настя внимательно посмотрела на свекровь. Это была она и в то же время не она. Тот же каштановый волос, аккуратно собран в тугой хвост, те же серьги в ушах, тот же запах чайной розы, те же глаза, бирюзового цвета, но это уже не та женщина, которой Настя любовалась, которой доверяла, даже любила. Разве эта женщина учила ее играть на рояле и нарисовала для нее великолепную картину, разве может эта женщина быть матерью ее Андрея? Перед ней сидела злая оскалившаяся тетка, сверкала на нее ненавидящим взглядом, говорила какие-то гадкие слова при этом не красиво кривила рот. А рядом с ней ерзал на стуле чужой мужчина, совсем уже лысый с потухшим взглядом, который он стыдливо прятал от присутствующих. Насте стало даже жаль их.
  
   Почему-то ее совсем не взволновали слова свекрови по поводу суда и лишения ее материнских прав, она знала каким-то внутренним чутьем, подсознанием, что этого не будет ни когда. Не может быть, поэтому не будет! Как было бы сейчас хорошо поехать всем вместе домой, вместе играть с Андрюшей, сесть за стол и пить чай с шоколадным тортом или штруделем и земляничным вареньем. Как было бы хорошо всем вместе улечься на белом ковре в гостиной и разглядывать альбом с фотографиями: вот здесь свекровь и свекор еще молодые и Андрей совсем еще маленький со смешными белыми кудряшками. Вот тут он в пионерском лагере, вот здесь на соревнованиях , а рядом неизменно его друзья: Толик, Саня и Женя. Как было бы хорошо позвать к обеду гостей, что бы все были опять вместе, как же хорошо им было, зачем они все испортили, почему они так и не полюбили ее? "Чужое не прилепишь",- вспомнились мамины слова, но для нее ведь они не чужие, почему же она для них чужая?
   - Позвольте мне,- услышала она голос и не сразу сообразила, кто это сказал. Максим Сергеевич сидел немного поодаль от остальных, с противоположного торца стола.- Позвольте, я внесу ясность,- он обращался к Горским.
   -По поводу правомерности ваших действий, я думаю, все объяснит товарищ прокурор, я же, как адвокат Анастасии Поляковой могу сказать следующее. Бедность, господа, как известно не порок. Если следовать вашей логике, в нашей стране, особенно сейчас в эпоху сложных перемен у каждой второй матери надо было бы забрать ребенка уже потому, что они не могут купить своим детям новую шубку или "Сникерс". А еще надо забрать детей у уборщиц, дворников, прачек. Господа, вы же интеллигентные люди, как вы можете быть столь циничными?!
   - Молодой человек,- подал голос Николай Степанович,- я бы попросил выбирать выражения! Это не цинизм, это нормальное желание знать, на что будет жить наш внук, оставаясь здесь с матерью.
   -Вот об этом я и хотел вам сказать. Анастасия, видимо не успела сообщить вам о том, что она устроилась на работу. Она будет работать администратором в салоне красоты, да, в том самом, на Минской улице. Поверьте, ее зарплаты хватит, что бы обеспечить нормальную жизнь себе и ребенку. Горские изумленно посмотрели на Настю, а Настя в свою очередь на Максима Сергеевича. - Кроме того, почему вы не допускаете мысль, что она- молодая, красивая женщина, может выйти замуж за достойного человека, который заменит ей погибшего мужа, а ребенку отца?
   - Ну почему же мы не допускаем такой мысли, вполне допускаем,- свекровь изо всех сил пыталась казаться спокойной, но ее выдавали глаза- они предательски бегали, иссекая искры.
   - Кроме того, вы, бабушка и дедушка, родные люди, можете помогать ей, денежные и почтовые переводы пока еще ни кто не отменял!
   - Я говорила не только о деньгах. Конечно, мы не возражали бы помогать, но мы не знаем, как она будет распоряжаться этой помощью,- резко сказала свекровь.
   - Что вы имеет в виду,- сузил глаза Максим Сергеевич,- вы сомневаетесь, что ваши деньги дойдут до вашего внука? Вы хотите сказать, что Настя способна забрать у сына кусок хлеба? В его голосе звучал металл, и ирония, и вместе с тем какая-то грусть. Настя была просто поражена его поведением. Обманул что он адвокат, увязался сюда за ней, да еще и так рьяно защищает ее. Обманул, что она администратор салона красоты, он что спятил? -думала Настя. Но все равно, ей было приятно чувствовать, что она не одна в своей борьбе за ребенка.
   - Давайте закончим этот бессмысленный разговор, вы получили ответы на свои вопросы, товарищ прокурор?- решительно спросила Елена Федоровна, давая понять, что ей наскучил этот разговор.
   Вади Петрович, однако, совершенно проигнорировал ее нервозность и в свойственной себе манере сказал:
   - Я бы не торопился на вашем месте, потому что теперь вам нужно выслушать меня. Итак в ходе разбирательства по вашему заявлению, - Вадим Петрович обратился к Насте,- нам удалось выяснить, что ваши материнские права нарушены, и вы лишены возможности воспитывать сына. Вы, господа, незаконно удерживаете сына Насти Поляковой в своем доме, ограничиваете его свободу, лишаете ребенка матери, то есть, по сути, чините самоуправство.
   - Я же сказала, это дело времени!- выкрикнула свекровь.
   - Не нужно меня перебивать,- Вадим Петрович одарил ее таким взглядом, что она невольно втянула шею.- Ребенка вы передадите сегодня же, в присутствии Настиного адвоката,- он повел бровью в сторону Максима Сергеевича.- Должен предупредить вас о последствиях ваших деяний. Лишение несовершеннолетнего свободы по нашему законодательству наказывается до трех лет лишения свободы. Принимая во внимание, что вы родственники, при условии, что мать ребенка в суде подтвердит этот факт, суд конечно может ограничиться условной мерой наказания. Но вы должны подумать, нужен ли вам скандал? Немецкое посольство будет извещено в обязательном порядке, и ваше разрешение на выезд может быть под угрозой. Полагаю, что вы поступите благоразумно и передадите матери ребенка без дополнительных проблем, и сегодня же. Думаю, что во избежание недоразумений, вам удастся уговорить Настю забрать заявление, что бы нам не пришлось развивать это дело дальше. Он говорил монотонно, и вместе с тем назидательно, просто констатировал факты, причем бесспорные и очевидные.
   Елена Федоровна сидела белая как полотно, Николай Степанович только качал головой выпятив нижнюю губу.
   - У меня такое впечатление, что вы сговорились?- прошипела свекровь, и нервно забарабанила ногтями по столу.
   -Мы с Настей? Конечно, быть в сговоре с клиентом моя работа!- усмехнулся Максим Сергеевич.
   - Хорошо, мы разрешаем тебе пожить еще в нашем доме до решения суда,- небрежно бросила свекровь Насте.- Вы довольны? -обратилась она к прокурору,- мы все правильно делаем, что бы не было скандала?
   - Я буду жить с моим сыном в своем доме,- решительно заявила Настя.
   - Неужели? В вашей конуре найдется место для ребенка?! -съязвила свекровь.
   - Мне с мамой там хватало места, значит и моему сыну хватит,- твердо ответила Настя.
   - Итак, я думаю вопрос решен и стороны пришли к согласию,- заключил Вадим Петрович.- Максим Сергеевич, вы должны присутствовать при передаче ребенка во избежание неожиданностей.
   - Да, конечно, - с готовностью заявил "адвокат".
   - Кстати, позвольте поинтересоваться у какого судьи находится ваше дело?- обратился прокурор к Николаю Степановичу.
   - У Силантьевой!- многозначительно ответила Елена Федоровна. Вадим Петрович загадочно усмехнулся.
   - Боюсь ваше дело будет рассматриваться не так скоро, как вам бы хотелось,- он сочувственно покивал головой.- Судья Силантьева буквально вчера неожиданно заболела и вероятно надолго, так что ее дела будут переданы другому судье, или распределены между несколькими судьями, а это вопрос времени, причем не скорого.
   - Как заболела, чем?!- Настя увидела, что у Елены Федоровны затряслись руки. А Николай Степанович встрепенулся, как испуганный воробей и опять заерзал на стуле.
   - Вот уж не знаю чем, знаю только что работать судьей после этой болезни она точно не сможет. Профессиональная этика не позволяла ему рассказать этим заблудившимся в своей совести людям, что судья Силантьева два дня назад была взята с поличным в своем кабинете при получении взятки от одного криминального авторитета, который и сдал ее, в обмен на снисхождение за помощь следствию. Старая пиявка, столько дел развалила в суде, мало кто в прокуратуре не точил на нее зуб.
   - У меня такое впечатление, что вы нас обманываете, что вы специально все это говорите, что бы запугать нас. Настя, что происходит, кто эти люди, кто из них заменил тебе Андрея?- взвизгнула свекровь, резко вставая со своего стула.
   -Вы с ума сошли?- только и успела промолвить Настя. Николай Степанович неожиданно громко хлопнул по столу ладонью. Его ноздри раздулись, глаза налились кровью:
   - Елена, прекрати!- приказал он, Настя услышала как скрипнули его зубы.- Я даю вам слово,- он обвел глаза всех присутствующих,- я, как глава семьи и честный человек, со всей ответственностью заявляю, что мы с женой немедленно отправляемся домой, собираем вещи ребенка и передаем его матери. Он был похож на разъяренного быка, который роет копытом землю, приготавливаясь к броску. Настя невольно съежилась.
   - Ты- идиот,- сказала мужу Елена Федоровна, не обращая ни какого внимания на его боевой настрой.
   - Да, пожалуй ты права, дорогая, я- идиот, потому что довел ситуацию, вот до такого состояния,- он замахал руками перед носом у жены.- Настя, ты можешь немедленно поехать с нами и забрать ребенка. Вы, господин адвокат, разумеется тоже,- обратился он к Максиму Сергеевичу. Его щеки пылали, лоб покрылся мелкими каплями пота, по сему было видно, как не легко давалось ему это решение, он старался не смотреть на жену, но всем видом показывал, что его решение окончательно и ни чего другого он не приемлет.
  
   У Насти сердце радостно застучало, как будто его выпустили из тесной темной клетки на воздух, на волю, на солнце. Первым порывом было подбежать к Николаю Степановичу обнять его, поцеловать его мягкую гладкую щеку, как раньше, ощутить приятный запах лосьона. Но она сдержала себя и только промолвила:
   - Спасибо.
  
   Глава 25
  
   Уже через пару часов Андрюша бегал по квартире, беспрестанно спрашивая Настю : "Мама, ты больше не уедешь, нет?" Он заглядывал ей в глаза, обхватив ее шею ручками , словно хотел прочитать в них, не обманывает ли его мама, правда ли она будет теперь всегда с ним. Настя с Максимом забрали Андрюшу у Марии Эдуардовны, Елена Федоровна ни слова не говоря поцеловала ребенка в щечку, прижала к себе и отстранила от себя, передавая матери. Дед же, прослезившись, долго махал вслед отъезжающей машине, пока та не скрылась из виду. Настя была счастлива. Мама приехала сразу, как Настя ей позвонила. Максим Сергеевич с удовольствием принял приглашение на обед и пока Настя с Татьяной суетились на кухне возился с Андрюшей в комнате, помогая ребенку сооружать железную дорогу и строить гараж для самосвала из деревянных кубиков. Татьяна беспрестанно благодарила Максима Сергеевича, и пришла в полный восторг, когда Настя рассказала, как ловко он представился адвокатом и смело защищал ее. Татьяна с трепетом смотрела на дочь, на внука и на Максима, она уже сложила для себя дочерино счастье: вот оно-счастье, возиться с ребенком, только Настя совсем не так смотрит на него, как когда- то смотрела на Андрея, внутренний голос подсказывал матери, что дочь в отличии от нее еще не понимает, что Максим не случайно появился в ее судьбе, что он, вероятно и есть ее судьба.
   - Настя, по поводу работы я не шутил, ты действительно можешь работать в салоне красоты администратором. У нас там работала женщина временно, она уезжает, поэтому увольняется. Пока я здесь, я бы научил тебя, рассказал что к чему, ты подумай,- предложил Максим.
   - А возьмут ли ее туда, администратором-то?- спросила Татьяна. И что это за работа такая -администратор?
   - Ах, да, я забыл сказать, что это мой салон, вернее мой и моего друга, который сейчас в Москве. Он мой бывший одноклассник, а сейчас компаньон и тот ресторанчик, где мы с тобой кофе пили тоже наш. Я через несколько дней уеду в Москву, у нас там бизнес, а Настя могла бы здесь присматривать за хозяйством. Администратор, это управляющий, все равно, что директор.
   Татьяна была удивлена и вместе с тем зачарована его словами:
   - А кто сейчас за всем этим присматривает?- поинтересовалась она. Максим заметил с каким интересом она слушала про салон и ресторан. На Настю же, казалось, его слова не произвели впечатление. Он все искал в ее глазах хоть сколько-то тепла, участия. Он подумал о их первом поцелуе и залился краской, неимоверно ругая себя за это. А она оставалась холодна, она как будто и не здесь своими мыслями ,но где тогда?- думал он.
   - Сейчас нашими делами здесь занимается мой отец, на нем собственно все хозяйство. Ведь на заводе работы пока нет, думаю, что это надолго, но ему нужна помощь, он у меня уже не молод. Татьяна ликовала и не скрывала своей радости:
   -Вас нам Бог послал, Максим Сергеевич, это моей девочке за все ее страдания!
   - Мама,- шептала ей Настя,- перестань неудобно. Ей и вправду было неловко. С одной стороны она была безумно благодарна Максиму Сергеевичу за все что он сделал для нее, с другой она чувствовала, что вроде обязана ему и должна расплатиться, но чем? Глядя на него, она понимала чем: конечно он ждет от нее взаимности. Он так трепетно смотрит не нее и в то же время жадно. А этот его поцелуй. Ей бы как приличной барышне отвесить ему пощечину за такую вольность, а она смолчала, ради сына в тот момент она была готова не только на это. А сейчас она ругала себя, называла себя глупой, пугала сама себя тем, что Бог накажет ее, за такие мысли, а мысли были неблагодарные: побыстрее бы он ушел, ему же сказали спасибо, накормили, напоили, быстрее бы он ушел. Его всегда будут здесь вспоминать добрым словом и благодарить и вспоминать в молитвах, но он должен уйти из ее жизни, потому что теперь, когда ребенок снова с ней, она должна все узнать об Андрее, все до мельчайших подробностей. Максим краешком глаз наблюдал за Настей, иногда задумчиво сводил брови, иногда улыбался, не забывая при этом отвечать на вопросы, которыми его засыпал Андрюша. И, судя по всему он не собирался никуда уходить.
   Вскоре приехал дядя Саша с мальчишками, они сразу же обхватили Татьяну с двух сторон и наперебой рассказывали ей, что папа все-таки решил купить им два велосипеда, и, что она, мама, должна срочно поехать с ними в магазин. Татьяна с умилением смотрела на двух беленьких, шустрых сорванцов, которые так искренне любили ее маму. В то же время где-то в душе свербело, конечно она ревновала мать, но в то же время была рада за нее, рада, что она нужна этим мальчишкам и этому серьезному статному мужчине, дяде Саше, который обожал ее, в этом она не сомневалась, так нежно он смотрел на нее, так трепетно помогал ей надевать плащ, застегивал молнию на сапогах, и так ласково называл ее Танюшей.
   Напоив всех чаем, Татьяна быстренько собралась, расцеловала Андрюшку. Еще раз горячо поблагодарила Максима Сергеевича, дядя Саша тоже, обменявшись с ним долгим крепким рукопожатием. Татьяна чмокнула Настю в щеку и загадочно подмигнула ей, показывая глазами на Максима. Вскоре все ушли.
   Максим Сергеевич сидел в кресле, Настя сразу заметила, что его настроение изменилось. Она насторожилась, но решила не подавать вида. Андрюша разлегся посреди комнаты на ковре и подперев ручками голову рассматривал картинки в книжке.
   - Насть, давай поговорим,- серьезно сказал Максим.
   - Давай..те,- ответила она.
   - Давай на ты, ладно,- предложил он.
   -Хорошо,- ответила она.
   - Ты не злишься на меня?- спросил он.
   - За что?- удивилась она.
   - За поцелуй.
   - Я благодарна вам..тебе за то что ты сделал, я и не ожидала, что мой мальчик уже сегодня будет дома, спасибо!- искренне поблагодарила она.
   - Насть, я же обещал помочь, к тому же все оказалось не так сложно, ты- мать, все права у тебя, думаю Горские с самого начала это знали, поэтому так быстро сдались. К тому же в их штабе похоже было противостояние.
   -Да, я тоже поняла, что свекровь одна была против всех, отец ее явно не поддерживал.
   - Ты простишь их?
   - Я уже простила, я жалею что все так получилось. Я любила их, понимаешь, я думала, что они тоже любили меня.
   - Может и любили, пока был жив твой муж, когда его не стало, ты автоматически стала чужой, так бывает, как говориться "се ля ви".
   Насть, ты пойдешь работать в мой салон?- серьезно спросил он.
   - Конечно, только я ни чего в этом не понимаю, но я быстро учусь,- с готовностью ответила она.
   Он не сводил с нее глаз, казалось он даже не моргал, просвечивая ее насквозь, она невольно отводила взор.
   - Но мне надо еще ребенка в садик устроить, с ним же я не смогу работать,- сказала она.
   - Да, конечно, к тому же с детьми в коллективе ему будет лучше, Андрюха, пойдешь в садик?- подмигнул он ребенку.
   - Не-ет, я с мамой буду,- ответил ребенок, при этом даже не повернул головы от книжки.
   - Упрямый, но ни чего переупрямим!- улыбнулся Максим.- Настя, я должен скоро уехать, у нас в Москве проект по инвестированию строительства жилого комплекса на очень серьезную сумму. Я должен уехать, поэтому скажу сразу, без обиняков. Настя, я прошу тебя обдумать мое предложение и принять решение. Я приеду месяца через два, и надеюсь, что к тому времени ты будешь готова дать мне ответ.
   - Я согласна, я же сказала, только вот Андрейку в садик пристрою, и буду работать, работа мне очень нужна!
   Он немного помолчал, затем вдруг встал с кресла, подошел к ней и опустился перед ней на колено, взяв ее за руки:
   - Насть, я не о работе, это все мелочи. Милая моя, - взволнованно прошептал он,- красавица моя, я предлагаю тебе стать моей женой. У Насти сердце замерло, а он смотрел на нее нежно, ласково, его серые глаза светились от счастья и надежды. Руки нежно сжимали ее ладони. Настя от неожиданности на некоторое время лишилась дара речи. Он- спаситель, он -красивый, умный, взрослый мужчина. И маме понравился и Андрейке. Ну что же делать, - мучилась она,- пообещать подумать, через два месяца может что-то измениться или сразу отказать? Он замечательный, милый, но он не Андрей! - Максим Сергеевич,- она собрала все свое мужество и старалась говорить убедительно и спокойно,- я очень вам благодарна за все, правда, очень, но я не могу. Я не могу вам ни чего обещать, - она опять тяжело вздохнула,- я не люблю вас.
   Он ласково улыбнулся, и уткнулся лицом ей в колени, затем поднялся и сел рядом на диван.
   -Я и не рассчитывал, что ты так быстро полюбишь меня. Видишь ли тот мальчик с белыми крыльями, стрелы по одной выпускает, вот сначала попал в меня. Я люблю тебя, Настя, за три года в Москве я много чего повидал, но ты одна такая, о которой хочется думать, мечтать, бежать к тебе сломя голову. Я еще в школе терялся как пацан, наткнувшись на твой взгляд. Я очень постараюсь, что бы ты полюбила меня, я все для этого сделаю. Он едва коснулся ее плеча рукой, Настя ни как не отреагировала. Он немного помолчал, затем встал и направился к выходу:
  
   -Я пойду, отдыхайте, сегодня был тяжелый день. Андрей, пока, слушайся маму, а я завтра приду, ты будешь ждать?- улыбнулся он ребенку.
   - Буду, быстрее приходи! -радостно ответил Андрюша.
   - А ты будешь ждать, Настюша?- ласково спросил он.
   - И я буду,- выдохнула она, - приходите Максим Сергеевич. Его добродушное настроение вдруг померкло, и лицо стало хмурым.
   - Завтра утром я заеду, надо будет поехать в салон, времени мало, я должен успеть ввести тебя в курс дела.
   - Конечно, я буду ждать, спасибо вам,- Настя дотронулась до его руки. Вдруг он обнял ее, крепко прижав к себе, и жадно впился в нее губами:
   - Девочка моя, одно твое слово и я ни куда не пойду.. а может, может вместе в Москву , Насть, там все будет по-другому, там жить проще, если ты молод и полон сил, подумай, Настенька, мне так тяжело расставаться с тобой. Он целовал ее губы, щеки, волосы. Его дыхание было горячим и трепетным.
   - Я подумаю, подумаю, пожалуйста, не торопите меня, отпустите меня,- взмолилась Настя, высвобождаясь из его объятий. Он еще раз коснулся ее щеки губами и быстро вышел из квартиры.
  
   Уже темнело, день клонился к закату. Настя накупала Андрея, и теперь он лежал на диване, завернутый с ног до головы в большое белое полотенце. Настя целовала его румяные щечки, приговаривая :"маленький мой, какой ты у меня красивенький!" Ребенок терпеливо избавился от полотенца, и от маминых объятий, сам оделся и стал носиться по квартире с гиканьем и улюлюканьем. Настя обожала ребенка: его бесконечные вопросы, разбросанные по всей квартире игрушки, топот его ножек, заливистый смех умиляли ее. Она упивалась счастьем быть матерью. Теперь он принадлежал ей целиком и не надо было искать одобрения у свекрови, что бы гулять с ним, играть, кормить его сладостями, читать ему книжки. Вскоре Настя стала укладывать Андрюшу спать, и спросила сына, какую книжку почитать ему на ночь. Настя предложила прочитать про Железного дровосека, а Андрюша попросил про Чипполино, ему часто читала эту сказку свекровь, и Настя с легкостью согласилась, сказав, однако:
   - Андрейка, я почитаю тебе про Чипполино, и это будет уже в сто первый раз, поэтому завтра читаем другую, про Дровосека -ладно!
   - Ладно, -лаково ответил малыш,- завтра другую!
   Неожиданно в дверь позвонили, у Насти кольнуло в груди, она была уверена, что это вернулся Максим Сергеевич. Она не знала что ему ответить, она вообще была еще не готова говорить с ним на ту тему, которую он сегодня поднял. "Зачем он пришел",- с досадой подумала Настя и открыла дверь. На пороге стоял Толик, Настя так рада была его видеть, что не удержалась и с порога бросилась ему на шею:
   - Толян, как хорошо, что это ты!
   - Ни чего что поздно, Насть?- Толик стал разуваться в прихожей, поставив большой полиэтиленовый пакет, который от принес с собой, у стены. - Насть, я сегодня был у родителей Андрюхи, ходил попрощаться, они же скоро уезжают. У них там что-то происходит, я толком не понял, но они какие-то нервные, дерганые. Елена Федоровна несколько раз тебя назвала аферисткой, и сказала, что ты украла у них ребенка, ты можешь объяснить, что там у вас произошло? Где Андрюха?
   - Да вон, лежит в кровати, сказку ждет,- ответила Настя, расстроенная тем, что Горские так ненавидят ее, что даже не сумели скрыть это от Толика.
   - О, так я как раз большой любитель читать сказки малышам!- Толик присел на край кровати и погладил малыша по головке.
   - Ну тогда почитай, а я чай поставлю,- согласилась Настя.
   Позвонила мама, Настя сразу поняла, что маму интересовало, ушел ли Максим, как долго он оставался у Насти, и когда они встретятся в следующий раз.
   - Мам, мы завтра встретимся насчет работы, а сейчас, прости мне некогда, Толя пришел.
   - Толя, так поздно, и зачем он пришел?- встревожилась Татьяна.
   - Сказку Андрюшке почитать,- ответила Настя,- все мамочка, пока, целую, и положила трубку, оставив маму в полном недоумении.
   Малыш удивительно быстро заснул, подложив ладошки под щечку, не дослушав и половину сказки. Толик отложил книгу, поправил одеяльце ребенку и пришел на кухню к Насте.
   - Насть, как ты теперь? надо что-то насчет работы думать,- шепотом сказал он.
   - Я завтра иду устраиваться на работу в салон красоты, представляешь,- ответила Настя.
   - И что ты там будешь делать, красоту что ли свою демонстрировать?- улыбнулся Толик, отпивая чаю.
   - Ты что с ума сошел? Хотя я еще сама не знаю, что я там буду делать,- задумчиво сказала она, вспоминая сегодняшний разговор с Максимом Сергеевичем.
   - Ну ты даешь, ты же вроде на парикмахера не училась. На этот, как его, маникюр тоже, так что ты там делать- то будешь?
   - Администратором буду, это все равно что директором!- весело сказала она.
   - А, ну дерзай, буду у тебя по блату стричься! Насть, я тебе там кое-что принес, думаю тебе понравиться. Он пошел в коридор и вскоре появился вновь. Он что-то прятал за спиной.
   - Закрой глаза,- серьезно сказал он.
   -Зачем? - удивилась она
   - Ну закрой, тебе что, трудно?
   - Да нет, пожалуйста!- она закрыла глаза.
   - А теперь открой,- через секунду сказал он. Она открыла глаза и обомлела. Толик, улыбаясь во весь рот, держал перед собой портрет Андрея, точно такой же как висел у Насти в комнате в доме у Горских. От удивления у нее подкосились ноги и она присела на табурет.
   - Насть, я понял, что тебе портрет не отдадут, я когда был у них в прошлый раз видел как его вместе с картинами паковали, ну вот я решил, что тебе будет приятно. Правда он немного меньше, чем тот, но я его делал с той же фотографии, вроде нормально получилось,- сиял Толик, любуясь своей работой.
   - Толик, ты .. ты даже не представляешь, какой ты молодец, спасибо тебе!- воскликнула Настя и взяла портрет из его рук. Она прикоснулась щекой к портрету, ощутила запах древесины -приятный теплый, и не смогла сдержать слез. "Вот почему я не могу быть его женой и завтра скажу ему об этом",- мелькнуло в голове.
   - Они не сказали когда уезжают? -спросила Настя.
   - Сказали- первого октября, только я не смогу проводить, я как раз на сутках буду. Толик работал на заводе на дежурной машине, Николай Степанович сдержал слово и помог ему с трудоустройством.
   - А во сколько, ты не знаешь? -опять спросила Настя.
   - Вроде в три пятнадцать, поезд Лениногорск -Москва, пятый вагон, они сказали, только я все равно не смогу, так что мы уже попрощались, Насть. Они меня просили на могилу к Андрюхе ходить и , он запнулся, за тобой присматривать.
   - В смысле?- удивилась Настя.
   - Ну в смысле помогать тебе, если что,- смутился Толя.
   - Спасибо, мне приятно что они обо мне беспокоятся,- сказала Настя.
   - Насть, неужели они и вправду забрали бы Андрюху с собой, я поверить не мог, когда услышал,- робко спросил Толик.
   - А ты и не верь, конечно, они не хотели нам зла, а мне наука будет, что бы не делала больше глупостей. Спасибо тебе, Толик за портрет, завтра повешу его,- Настя опять взяла в руки портрет и прижалась к нему щекой.
   - Давай я повешу, где у тебя молоток и гвозди?- вызвался помочь Толик.
   - Ребенок спит. Ты что забыл?- улыбнулась Настя. Толик развел руками:
   - Не забыл, ступил!- улыбнулся он в ответ. - Ладно, Настюха, я пойду,- Толя как то странно замялся у двери. - Насть, тетя Лена что-то говорила, ну , что типа ты нашла Андрею замену, адвоката какого-то или прокурора. Я так и не понял. Он вопросительно посмотрел на Настю.
   - Толик, Андрея ни кто не заменит, она ошиблась, ей показалось, понимаешь,- ответила она.
   - Понимаю, ну пока!- улыбнулся Толя с явным облегчением и вышел из квартиры.
  
   Настя прошла на кухню, взяла в руки подаренный ей портрет. " Где же ты , мой родной, что же с тобой случилось, почему с нами это все случилось?" Она внимательно всматривалась в любимое лицо, и вдруг поняла, что уже стала забывать его. Она закрывала глаза и не могла вспомнить лицо Андрея, таким, какой он был в жизни: перед глазами стоял только этот портрет. Настя отнесла его в комнату примерила на стене напротив своей кровати, где сейчас спал Андрюша, наметила карандашом место, куда завтра прибьет гвоздь. "Вот так и будем жить, ты , я и наш малыш. Ты всегда будешь с нами, а мы всегда с тобой, любимый". Она легла спать на мамин диван. Пыталась думать, что она завтра скажет Максиму, что бы отказать ему и в то же время не обидеть, ведь он столько сделал для нее. "Вот так и скажу, что не могу его любить, потому что люблю другого, он не глупый он поймет. Наверное от работы надо отказаться, неудобно, он ведь надеется на взаимность, поэтому и предлагает работу, да еще администратором, почти что директором, господи , какой с меня директор. Но работать то действительно надо. На завод не пойдешь, там всех в отпуска без содержания распускают, работают только теплостанция, да стальцех. Но туда не возьмут, да и кем туда идти сталевар с меня как с Андрюшки грузчик,- рассуждала она.- На заочное заявление уже подала, занятия с середины октября начнутся. Что я умею, что могу, пойти куда-нибудь в государственное предприятие секретарем, бухгалтером, экономистом, да надо поискать что-то, я ведь уже на четвертом курсе. Завтра же пойду искать работу. На худой конец Тамарка обещала санитаркой в свою больницу устроить, значит пойду санитаркой. Почему то вспомнилась Эмма Павловна и ее слова: " в жизни достаточно уметь делать хотя бы одно дело, но лучше всех...". Да, мечта развеялась как дым, -подумала Настя. А в голове тут же возник перевод: "Der Traum wurde, wie der Rauch vertrieben",- надо же еще помню, обрадовалась Настя. "Все будет хорошо" " Аlles wird gut , alles wird sehr gut" , -как заклинание повторяла она и крепко заснула.
  
   Глава 26
   Андрюша сидел за столом и уплетал свою любимую гречневую кашу с молоком и сахаром, Настя тем временем распустила косу и расчесывала волосы в коридоре перед зеркалом. Она опять внимательно разглядывала волосы на висках, перебирала их, взяла второе зеркало и пыталась рассмотреть волосы сзади, в зеркальном отражении, она придирчиво перебирала пряди, и вскоре с облегчением вздохнула, убедившись, что седых волос не прибавилось. В дверь позвонили.
   "Это Максим. Сейчас опять будет восхищаться и рассыпаться в комплиментах, принесло же его так рано, и я с этой косой затеяла ни раньше ни позже",- посетовала про себя Настя, успев однако сделать несколько сплетений. К ее удивлению на пороге стоял слесарь из домоуправления, он попросил Настю провести его в ванную, затем на кухню, он открывал воду, то горячу, то холодную и удовлетворенно кивнув головой ни слова не говоря пошел звонить в следующую квартиру. Соседка из квартиры напротив была более любознательная, через двери Настя услышала, как слесарь объяснял ее, что проверяет напор воды, потому что поступила жалоба от соседей с верхних этажей, что до них-де вода вообще не доходит. Настя наконец закончила с прической, подкрасила губки нежным перламутровым блеском, затем ресницы черной тушью. Она долго не могла решить во что ей одеться, но потом решила: раз с хозяином , то есть своим будущим начальником она уже знакома и фактически приглашена на работу, то джинсовый костюм вполне сойдет. Настя немного волновалась, обдумывая предстоящую встречу с Максимом и особенно с теми парикмахершами, которые оказались свидетелями ее выходки в салоне. Для себя она давно определила, что это была глупая выходка, и что если бы ей не помешали, она бы сейчас горько об этом жалела. В принципе она должна быть благодарна этим женщинам , и она непременно найдет способ их отблагодарить. Андрюшка тоже уже оделся самостоятельно и загружал на полу свой самосвал, кубиками, машинками, детальками от конструктора, уже несколько маршрутов проделал до построенного со вчерашнего дня вместе с дядей Максимом гаража.
   - Мам, мы скоро пойдем в салон?- спросил он.
   -Скоро, малыш, - ответила Настя сама недоумевая, почему же Максим до сих пор не приехал и не позвонил. Через час Настя сменила джинсовый костюм на домашний. Андрея тоже переодела, с удивлением поглядывая на часы. Максима не было. Настя нашла в кладовке старую картонную коробку, в ней они с мамой хранили всякие мелочи, необходимые в хозяйстве: молоток, отвертку, плоскогубцы, гвозди, изоленту. Настя отыскала подходящий гвоздь, взяла молоток и прибила гвоздь в то место, которое наметила еще вечером. Она нежно коснулась губами портрета Андрея, на секунду задержала губы на изображении его губ и повесила портрет на стену.
   - О, папа! -радостно вскликнул Андрюша.- Это ты у бабы взяла?
   - Нет, милый, это вчера дядя Толя принес, он папу нарисовал. В комнате как будто светлее стало, теплее. "Милый, родной, любимый наш, как же нам тебя не хватает",- думала Настя. На глаза навернулись слезы, она поспешила на кухню, что бы сын не увидел, что мама плачет, и не последовал ее примеру, как бывало всякий раз, стоило ей пустить слезу. Настя вспомнила, как свекровь говорила по этому поводу: "Пожалей ребенка, он скоро утонет в твоих слезах, умей владеть собой". Тушь растеклась по щекам, пришлось идти умываться. И все же, почему Максим не приехал, что могло случиться, -недоумевала она. Может самой позвонить, но куда, Настя поняла, что у нее нет телефона Максима, и где он живет, она тоже не знает. Ну конечно, она не удосужилась узнать его номер, зачем, он ведь сам всегда спешил к ней. А теперь его нет. Может он пожалел, что предложил ей эту работу и теперь ему неловко ей отказать. Может он вообще пожалел о своем предложении и о том, что вчера произошло между ними, может с его стороны это была сиюминутная страсть, которая развеялась как дым на утро? Может, он вообще решил оставить ее, к конце концов он выполнил свое обещание- Андрюша с ней дома. Может я была слишком груба с ним, неблагодарная,- ругала себя Настя. А если он вообще не придет больше ни когда? Вот что ты сидишь, иди делай что-то, ищи работу, ищи средства существования,- стегала словами она себя.- На что ты будешь жить,-" дворы пойдешь мести", всплыли в голове слова свекрови.
   Еще вчера все было понятно, и не страшно, и легко, а сегодня почему вдруг стало все иначе? Потому что он не пришел? Настя не сводила глаз с портрета. "Андрюш, что мне делать, куда идти, как жить дальше, ни чего не знаю". Она отыскала телефонный справочник, пролистала его от начала до конца, салона красоты на Минской улице в справочнике не было. Конечно, его же недавно открыли. Настя набрала 09, и к ее радости ей назвали нужный номер телефона, она тут же его набрала. Настя довольно долго слушала длинные гудки, и уже хотела положить трубку, как услышала хриплое:
   -Алло.
   - Простите это салон красоты?- спросила Настя.
   - Да...был,- ответили ей.
   - Можно услышать Максима Сергеевича, ...простите как был?- до Насти не сразу дошел смысл сказанного.
   - А вы кто, девушка, и зачем вам Максим Сергеевич?- поинтересовались на том конце.
   - Просто он обещал позвонить,- Настя решила не говорить, что обещал приехать,- и не позвонил.
   - Девушка, ему сейчас некогда, у нас тут пожар ночью был, а Максим если обещал, то непременно позвонит. Как вас зовут, я передам, что вы звонили.
   -Скажите, Настя Полякова. Она положила трубку. Пожар? Где, в салоне? Ерунда какая-то. По крайней мере теперь понятно, почему он не приехал. А как же Максим, что с ним? Она взглянула на портрет Андрея: "я всего лишь хотела получить работу, милый, и ни чего больше". Теперь работа похоже сгорела, синим пламенем, не успев начаться.
  
   После обеда, когда ребенок уже поспал, Настя собрала его и они направилась погулять во дворе. День распогодится, с утра небо было затянуто густыми облаками, а ближе к вечеру по нему плыли лишь отдельные белые пушистые хлопья. В соседнем дворе оборудовали детскую площадку с песочницей, радугой- лестницей, качелями и другими детскими радостями. Настя повела туда сына, маленький Андрюша как и все дети был большим любителем лазать, прыгать и возиться в песке. Завидев множество интересных развлечений ребенок быстро оторвался от матери от залез на радугу, тут же повис на руках, Настя стояла рядом и внимательно следила, что бы он не свалился оттуда. Какая-то женщина наблюдала за ней, Настя мельком взглянула на нее, кого-то она ей напоминала, но кого? Женщина сидела на лавочке и что-то читала. Настя заметила, что он встала и направилась к прямо ней. Теперь Настя узнала ее. Это была Эмма Павловна! Но что же с ней случилось? Ее, действительно, трудно было узнать. Привычная дуля на голове превратилась в модное каре, волосы из серого цвета стали ярко каштановыми, очки в тонкая оправе выгодно украшала лицо и придавали ему некую трогательность. И макияж! Настя ни когда в жизни не видела Эмму Павловну с макияжем. От удивления она раскрыла рот, до конца не веря своим глазам.
   - Здравствуйте!- неуверенно пролепетала она, когда женщина приблизилась.
   - Добрый день, Настенька, я тебя сразу узнала, такая шикарная коса одна на весь город!
   - Ой, Эмма Павловна, а я вас совсем не узнала, вы так изменились, поразительно!- воскликнула Настя.
   - Надеюсь в лучшую сторону, -сузила глаза Эмма Павловна. Настя заметила, что и взгляд у нее стал каким-то другим, более мягким, открытым.
   - Еще бы!- выдохнула Настя, продолжая разглядывать учительницу.
   - Это твой малыш?- спросила Эмма Павловна,- погладив по голове Андрюшу, который сразу подбежал к матери, как только заметил, что какая-то тетя разговаривает с ней.- Какой красивый мальчик, а большой-то уже какой! Как тебя зовут, малыш?- ласково спросила она.
   - Андрей,- ответил ребенок и снова стал карабкаться на "радугу".
   - Андрей,... в честь папы, да?- она перевела погрустневшие глаза на Настю. -Сколько же тебе пришлось пережить, девочка,- покачала она головой.
   - А вы откуда знаете?- удивленно спросила Настя.
   - Милая моя, в нашем городе все друг про друга знают, а я, конечно же, интересовалась твоей судьбой после окончания школы. Я знаю, что в институт ты не стала поступать, но ни чего, значит такова судьба. Зато у тебя есть вот это чудо, настоящее сокровище!- она опять протянула руку к Андрюше.- Дети, это самое главное в жизни,- сказала она.
   - А раньше вы говорили, что профессия самое главное в жизни,- улыбнулась Настя.
   - Профессия- важное, но не главное, для женщины во всяком случае. Настя, я вышла замуж и жду ребенка!- вдруг объявила она. Настя округлила глаза, не поверив своим ушам. "Этого не может быть! Сколько же ей лет?", -мелькнуло в голове.
   - Мне же уже сорок два,- сказала учительница, как будто она прочла Настины мысли,- врачи мне сказали, что я вскочила в последний вагон уходящего поезда. Вот теперь хожу, дышу воздухом, питаются фруктами и положительными эмоциями. В моем возрасте это все уже не просто,- не то спрашивала, не то утверждала она.
   - Я так рада за вас, Эмма Павловна, это чудо какое-то!- Настя искренне порадовалась за учительницу.
   - Настя, ты знаешь, в школе все кто тебя знал очень за тебя волновались, переживали, такое горе выпало на твою долю, бедная девочка, как ты сейчас?
   - Спасибо, хорошо, я учусь в институте на экономическом, уже на четвертый курс перешла. Сейчас правда на заочное перевелась, работу вот надо искать,- сказала Настя.
   - Работу? А как же ты все это время жила, тебе мама помогала?
   - Мама, конечно, помогала. Все это время я жила в доме родителей мужа, а сейчас они уезжают в Германию на ПМЖ. Представляете, если бы Андрей вернулся, я бы тоже уехала в Германию,- вздохнула Настя.
   - Да, пути Господни... Куда же ты хочешь идти работать?
   - Пока не знаю, пойду завтра в центр занятости, может что-то предложат. Завтра у мамы выходной, посидит с Андрюшей, а я схожу.
   - Настя, а ты язык-то не забыла?- спросила Эмма Павловна.
   - Недавно проверяла, не забыла, хотя, конечно уже начинаю забывать.
   - Я могу предложить тебе кое-что,- живо сказала Эмма Павловна, как будто сама удивилась своей идее.
   - Насчет работы?- спросила Настя.
   - Я последние два года по вечерам преподаю язык на курсах для выезжающих в Германию. А еще я в техникуме преподаю, так вот, там студенты такого уровня, что всех можно с первого курса отчислять из-за иностранного. Причем история одинаковая, что с немецким, что с английским. Правда у них у вех доводы, что мол, они технари и язык им нужен постольку -поскольку, но у меня они быстро мозги перестраивают. Пришел учиться- будь любезен выполняй программу. Преподавателем тебя конечно не возьмут, но репетиторство могу тебе предложить. Кстати, в нашем институте у студентов тоже есть проблемы с языком, предлагай репетиторство, не стесняйся! Настя представила себе, как она будет брать деньги со студентов, с которыми встречается в коридоре, в библиотеке или учиться на одном потоке. Нет, это не для нее, решила она, а вот курсы для выезжающих и репетиторство для технарей, это было бы здорово!
   - Ты сможешь на дому работать со студентами?- спросила Эмма Павловна.
   -Конечно, да!- радостно ответила Настя, хотя еще не совсем осмыслила это неожиданное предложение. - Андрей будет в садике я вполне могу дома с заниматься.
   - Настя, в таком случае у тебя завтра же появятся мои двоечники, у них "хвосты" еще с прошлого года. В городе иностранный преподавать некому, в школах и в институте страшная нехватка педагогов, не говоря уже о репетиторстве. Ну что берешься?
   - Конечно! -радостно воскликнула Настя. Она готова была расцеловать Эмму Павловну. Она с удовольствием помогала своим сокурсникам, которые парились с языком, но ей и в голову не приходило, что на этом можно зарабатывать, пусть не в институте, но можно!
   Эмма Павловна достала из сумочки визитную карточку и подала Насте.
   -Завтра мне позвони, Настя, договоримся о встрече. Я тебе подберу всю методическую литературу, планы по немецкому для первого и второго курса, я думаю, что у тебя все получиться. -Нун гут?- подмигнула она. -Только не давай им на шею садиться, пусть самостоятельно контрольные делают, я сразу твой стиль перевода увижу, так что медвежью услугу никому не оказывай. Да, кстати, сейчас ставка пять рублей в час. Смотри, у тебя в день будет часа по два репетиторства, с двумя студентами. В месяц, без учета выходных, где-то сорок часов. Помножим на пять рублей, что там получается? Двести рублей! По-моему нормально, ну там плюс-минус десть, а Насть!- Эмма Павловна прищелкнула языком.
   Настя чуть не упала на месте. Двести рублей в месяц! У мамы в стальцехе было чуть больше " в аду кромешном", как она говорила.
   - Эмма Павловна, я даже не мечтала об этом!- только и смогла промолвить Настя.
   - А зря, мечтать надо уметь всегда! Ты же понимаешь, что это работа временная, тебе все равно надо будет подыскивать что-то другое. Кстати, в университете в Н-ске снова открыли заочное отделение, поступай после финансового на второе высшее, не предавай свою детскую мечту. Будешь два раза в год на сессии ездить, так и получишь два образования.
   К детской площадке подъехала машина. Из нее вышел худощавый мужчина, лет сорока пяти, он подошел к ним. Эмма Павловна сразу оживилась, и встретила его взглядом полным обожанием.
   - Это мой муж, Александр Ильич, а это моя лучшая ученица Настя Полякова, я тебе рассказывала о ней,- представила их друг другу Эмма Павловна. Ну все, Настя, завтра ты мне позвонишь и мы обо всем поговорим более конкретно. Мы с мужем, кстати, живем теперь отсюда недалеко, придешь ко мне за методической литературой, обозначим план работы Und in den Weg!
   - Я, натюрлих, данке шон,- ответила Настя, и они обе засмеялись. Муж Эммы Павловны только покачал головой, удивляясь такому общению. Настя была поражена изменением своей учительницы. "Вот тебе и Эмма Павловна, вот тебе и синий чулок, надо сегодня же позвонить Тамаре, она обалдеет! Главное, у меня теперь есть работа, да еще какая!" Настя подняла глаза к небу. "Спасибо, тебе Господи, спасибо! Благослови меня, Господи, и у меня все получиться!" Дома Настя достала словари, учебники, газеты на немецком, вырезки из журналов, открытки с достопримечательностями Германии, разложила это все на ковре и с удовольствием разглядывала, перечитывала эти свои сокровища. Она жадно выхватывала то один текст, то другой. Она читала, бегло, правильно, отлично понимая текст при этом почти не заглядывая в словарь. Настя взяла в руки маленькую книжечку в черном переплете .Это был "Фауст". Открыла на первой попавшейся странице :

Еще бы! Бог, трудясь шесть дней

И на седьмой воскликнув "браво",

Мог что-нибудь создать на славу.

Пока что полюбуйся ей,

А я почище грез твоих

Тебе сокровище добуду,

И счастлив будет тот жених,

Кто раздобудет это чудо.

  
  
   Стихи переводить куда сложнее, но она же сделала это! Грустный, грустный доктор Фауст. Ты все вкусил: власть, богатство, любовь. Познал свой "счастливый миг" и умер. Как не справедливо. А может именно так и устроена жизнь? Я получила все, что хотела: счастье, любовь, благополучие. И в моей жизни был такой миг, это та прекрасная ночь на волшебном озере, после которой родился мой малыш. А может мои нынешние несчастья -это мне расплата, нельзя быть такой счастливой, нельзя быть такой любимой в этом мире, среди всеобщего горя и зла?" - рассуждала она.
   Неожиданно в дверь позвонили, оборвав ее мысли. Пришел Максим. У него был такой странный вид: потертые джинсы в черных пятнах, пыльные ботинки, темная футболка тоже со следами сажи. Он выглядел уставшим и встревоженным. От него исходил запах гари.
   - Привет, Настя, можно я у тебя умоюсь?- с порога спросил он. Настя проводила его в ванну.
   - Прости, что я в таком виде, Насть. У нас поджог, я там целый день завалы разбирал, вот сейчас только закончили немного, и я сразу к тебе,- сказал он вытираясь полотенцем.
   - Максим Сергеевич, что случилось, расскажите уже наконец,- встревожилась Настя.
   - Что случилось? Беспредел случился, Насть! Наехали на меня. Я думал здесь, в нашей глухомани, еще этого нет. В Москве- то уже махровым цветом рэкет цветет, вот, получается и сюда докатилось. Приходили тут ко мне месяца полтора назад, крышу предлагали, не хамили, ни чего такого, предложили свои услуги, я отказал. А сегодня салон подожгли. Все- нет салона, одни стены остались, да и те все в копоти. Он взволнованно жестикулировал, говорил громко, даже Андрюша залез на коленки к матери и внимательно слушал его.
   - А почему вы решили, что это они, что это вообще поджог? Может это проводку замкнуло или выключить забыли что-нибудь,- осторожно спросила Настя.
   - Потому что они приехали на черном "Мерсе", полюбоваться на свое деяние, один из них подошел и сочувственно похлопал меня по плечу. Это беспредел, Насть, как хорошо, что я не успел тебя в это втянуть. Мы найдем тебе работу, не переживай, собственно, если не найдем, я буду просто высылать вам деньги из Москвы, мне это будет только в радость. Его щеки раскраснелись , глаза сверкали, волосы взъерошились. Он подошел к ней, присел рядом на диван:
   - Настен, поехали со мной в Москву, там будем жить. Ты, я и Андрейка. Москва очень хороший город, в Москве работы всем хватит, а Андрей проедешь со мной в Москву?- он протянул руки к ребенку и тот с удовольствием запрыгнул к нему на колени. Максим встал, поднял ребенка на вытянутых руках высоко под самый потолок, приведя тем самым в неописуемый восторг.
   - Я уже нашла работу, Максим Сергеевич,- тихо промолвила Настя.
   - Нашла, когда, где?- удивился он.
   - Сегодня, причем совершенно неожиданно, -Настя рассказала ему о встрече с Эммой Павловной.
   - Это, конечно, здорово, - сказал он, но голос при этом был совсем не радостным. - Это здорово, но я предлагаю тебе все поменять кардинально, подумай об этом, Настя. Я уже родителям рассказал о нас с тобой, и хочу тебя с ними познакомить.
   - Давайте я вас покормлю, Максим Сергеевич,- предложила Настя, направляясь на кухню.
   - С удовольствием,- ответил он и последовал за ней. Настя быстренько собрала на стол, разогрела айнтопф.
   - Надо же какой вкусный суп, первый раз такой пробую, правда, я голодный как волк, только сейчас это понял, весь день как белка в колесе крутился, поесть времени не было. Насть, а чей это портрет у тебя в комнате висит, вчера вроде не было?
   - Это портрет моего мужа, отца Андрея,- ответила она.
   - Ну, да, я мог бы догадаться. Андрей похож на отца. Он молча доел суп, попил чай, с бутербродом, поблагодарил за ужин, еще раз похвалив.
   - Насть, я ведь не шучу,- серьезно сказал он, в его глазах светилась тоска, но еще не меркла надежда,- обещай, что подумаешь, насчет моего предложения.
   - Какого именно, ведь вы мне сделали два предложения : замуж и в Москву.
   - Насть, я прошу тебя стать моей женой и поехать со мной в Москву,- пылко сказал он.
   - Я не могу выйти за вас замуж, - тихо ответила она.
   - Почему, объясни, пожалуйста?- нежно спросил он.
   - Потому что я замужем, я люблю своего мужа, отца моего ребенка,- она подняла на него глаза, полные тоски. Он опешил, немного помолчал. Они перешли в зал и сели на диван. Он взял ее руки в свои, Настя ощутила его горячие ладони, трепетное дыхание. Он нежно и вместе с тем тревожно смотрел на нее.
   - Я понимаю тебя, Настен, но как говориться живое- живым, ты должна жить настоящим. Нельзя жить прошлым, не надо "пилить опилки", это не я говорю, это великий Карнеги сказал.
   - Дело в том, что это и есть моя настоящая жизнь. Понимаешь, я с самого начала, как только мы телеграмму получили о том, что Андрей погиб не верила в это. Понимаешь, я ни чего не чувствовала, как будто это происходило не со мной. Мы ждали, ждали, когда же его привезут. Я чуть не умерла тогда, я до смерти боялась, что вот сейчас откроют этот ужасный цинковый ящик, а там он. Но его не открыли! Его никто не видел мертвым, я написала письмо родителям его друга. Вернее сначала я написала в военкомат в Красноярск, и мне прислали адрес, где до армии жил Леша Михеев, это друг Андрея, он был с ним в тот страшный день. Я и в милицию писала, но мне ответили, что адресов не дают, но это уже неважно, родители Леши мне ответят, я уверена. Нам сказали военные, что Лешу раненого забрали в плен. Вот уже два года прошло, о нем ни чего не слышно. А вдруг он вернулся, тогда он сможет рассказать об Андрее. Но самое главное, я не верю, что мы похоронили именно Андрея, так бывает, я слышала об этом, понимаешь. Я чувствую, что он жив, я вижу его во сне, живого! Я буду ждать его, даже если придется ждать всю жизнь.
   - Но так нельзя, Настенька, нельзя так мучить себя, нельзя желаемое выдавать за действительное,- умоляюще сказал он.
   - Нет, вы не поняли, я не мучаю себя, наоборот, эта моя надежда, и моя вера, и моя любовь дают мне силы жить. Максим задумчиво ходил по комнате.
   - Насть, значит ты убедила себя в том, что не сможешь никого полюбить, пока не получишь доказательства, что Андрей действительно погиб?
   -Я не хочу ни каких доказательств,- медленно произнесла она, обдумывая его слова.
   - Тогда чего ты хочешь, чуда, воскрешения, чего?- с жаром спросил он. Она растеряно хлопала ресницами, не зная что ответить. А он продолжал мерить комнату шагами:
   - Значит надо разобраться в этом вопросе, но как? Я что-то слышал об анализе ДНК, но для этого надо провести эксгумацию, а это не просто, нужно разрешение, кто его даст, если родители вот-вот уедут за границу. Остается только одно, действовать через Министерство обороны, у меня в Москве есть друг он поможет, у него там журналисты есть знакомые, которые занимаются вопросами наших пленных,- вслух рассуждал он. Настя заворожено слушала его с каждым его словом надежда снова возвращалась и сердце начинало учащенно биться в груди.
   "Придется раздобыть для нее неопровержимые доказательства. Бедная девочка"- думал он. Она сидела на диване поджав ноги и доверчиво смотрела на него, маленькая, хрупкая, нежная. Он присел на колени рядом с ней, обнял ее за талию, он целовал ее руки, колени, его горячее дыхание ласкало, обжигало:
   - Я люблю тебя, красавица моя, сколько же тебе пришлось пережить, но теперь я всегда буду рядом, я больше ни кому не дам тебя в обиду. Он нежно гладил ее руки, плечи, дотрагивался губами до ее волос. Ей бы броситься ему на шею, так хорошо было рядом с ним, спокойно, надежно. Но она сидела как истукан, и молча смотрела на портрет Андрея. Максим перехватил ее взгляд, его лицо вмиг стало хмурым. Он встал, поцеловал ее в макушку:
   - Я буду ждать тебя Настя, буду ждать столько, сколько потребуется. Помни об этом. Одно твое слово и я примчусь за тобой и клянусь, ты будешь самой счастливой на свете. Хрустальные слезинки вдруг потекли по ее щекам, а он не мог выносить женских слез, тем более Настиных, они ему душу вынимали, терзали сердце. Максим ушел, Настя еще долго сидела неподвижно, ощущая на своей коже его горячее дыхание, его поцелуи и повторяла про себя как заклинание : Андрей, Андрей.
  
   Максим уехал спустя неделю после пожара в салоне. Помещение освободили от сгоревшей мебели, сняли с пола расплавленный линолеум, заменили сгоревшие рамы и вставили стекла, выбитые пожаром. Восстанавливать салон полностью пока возможности не было. Оборудование нужно было еще раздобыть, к тому же это очень дорого. Максим позвонил своему другу и компаньону в Москву и вместе они решили пока оставить все как есть. Нужно было срочно предпринять меры, что бы их ресторан не постигла та же участь. Времена начинались бурные, лихие. Все, у кого появлялся маломальский бизнес: от крохотной лавки на базаре до кафе и пивных баров, становились объектом внимания, непонятно откуда взявшихся группировок, предлагавших свои услуги по охране бизнеса от самих себя. Ларьки горели как свечки, фуры с товаром часто пропадали не доехав до места назначения, кафе подвергались откровенному грабежу и превращались в места блатных сходок.. Накаченные парни под видом посетителей сначала заказывали столик, пили, ели, а в самый пик вечера, когда в кафе было полно народу, начинали драки, дебоши, с битьем посуды и переворачиванием мебели, вовлекая ни в чем не повинных людей. Там же, где хозяин согласился на покровительство рэкетиров, все было тихо и спокойно, но это спокойствие стоило денег. Половину прибыли приходилось отдавать "крыше". Народ быстро делал для себя выводы, в какие заведения лучше не ходить. А предприниматели терпели убытки в пустых залах кафе и ресторанов и чесали затылки думая, как же вернуть посетителей. В итоге соглашались работать под "крышей", даже на кабальных для себя условиях. Посоветовшись с компаньоном, Максим снова обратился к Вадиму. Некоторые предприниматели, имели завидную возможность попасть под особую "крышу"- ментовскую. Это было даже престижно: лучше уж платить своей милиции, что бы она тебя берегла, чем каким-то отморозкам, которые к тому же постоянно рвали друг у друга самые жирные куски, теряя своих пацанов на стрелках. Туда, где "крышевали" менты, братки как правило не лезли - воевать с государством было все-таки дороже, чем друг с другом. Вадим устроил своему товарищу именно такое покровительство, и Максим смог вскоре уехать в Москву.
  
   Перед отъездом Максим зашел к Насте попрощаться. Она как и всегда была приветлива, напоила чаем, накормила пирогом, награждая его восхительными взглядами красивых глаз, но тепла и взаимности он в них так и не увидел. И еще он принес ей деньги, тысячу рублей. Но Настя наотрез отказалась их взять, но он все равно оставил их на тумбочке в прихожей. На прощание он обнял ее и крепко поцеловал в губы. Она не сопротивлялась, но и не отвечала. Настя не понимала свои чувства. Вернее полное отсутствие каких-либо чувств. Когда Андрей целовал ее, она всем существом стремилась к нему, растворялась в нем, таяла в его объятиях. Сердце то замирало, то неистово колотилось, словно хотело выпрыгнуть из груди. А сейчас оно молчало. Максим не был ей не приятен. Но она ни чего не чувствовала, как пластмассовая кукла, которую сколько не люби, выражение ее стеклянных глаз всегда будет одинаковым, и она все равно будет оставаться холодной и безучастной. Настя даже не мучилась угрызением совести, что разрешая себя целовать изменяет Андрею, потому что все это не имело для нее ни какого значения. Она всего лишь благодарна Максиму за все, что он для нее сделал. Добиваясь ее взаимности он мог биться о стекло, как мотылек, стремящийся на свет, он мог бы даже убиться насмерть, ее бы это не тронуло. Настя поделилась этим с Тамарой.
  
   - Насть, ты отмороженная на всю голову,- откоментировала подруга, - мужик для нее столько сделал, денег ей отвалил, год прожить можно, а она ни чего не чувствует. Ты что так и будешь всю жизнь сидеть и на портрет молиться? Я вот приеду к тебе... как только смогу, и заберу у тебя этот портрет, что бы ты дуру не гнала и... Настя положила трубку, не дождавшись, когда подруга закончит свою тираду. Хотя в глубине души она понимала, что Тамара в чем-то права. Она чувствовала себя виноватой, что дала какой-то повод Максиму думать, надеяться, что она когда-нибудь будет с ним. Но она не может, она ни когда не сможет ни кого полюбить, потому что безумно любит Андрея. И она предпочла бы всю жизнь надеяться, что он каким-то чудом остался жив, чем получить доказательства, что его больше нет, эта мысль была не выносима, и Настя всякий раз гнала ее от себя. Мама сказала то же самое, что и Тамарка, только в более мягкой форме.
   - Настюш, доченька, помнишь ты сама говорила, еще когда маленькая была, что если человеку очень плохо, если беда настигла его и кажется, что выхода нет, всегда появляется человек, который поможет и спасет тебя от неминуемой беды. Если ты, конечно, сам человек добрый, светлый и ни делаешь ни кому зла, так было в твоих любимых сказках! Считай, что Максим- это твой Иван Царевич, Насть.
   - Мама, не надо со мной как с ребенком, я все понимаю, и что сказка в жизни не кончается верю. Моя любовь к Андрею жива, а значит и он жив, он рядом, душа его со мной, я говорю с ним, мама, я вижу его во сне, я люблю его, мама! Я не могу обманывать Максима, потому что он очень хороший, добрый, он не должен пострадать из-за меня.
   - Дочь, извини, но ты несешь чушь,- отрезала Татьяна,- надеюсь у тебя хватит ума самой это понять и позволить, наконец, себе быть счастливой наяву, а не во сне.
   Настя умом понимала все, что ей говорили, но принять не могла, потому что не разумом жила, а чувствами, сердцем, эмоциями. Может и вправду нельзя детей воспитывать на сказках и надевать на них розовые очки, потому что снимать их потом трудно и больно, и они все ждут чуда, верят в победу добра над злом, любви над смертью, света над темнотой. Татьяна часто думала об этом, порой жалела, что так воспитала дочь. Она часто вспоминала свою маму, которая воспитывала ее и брата совсем по другому, учила реально смотреть на жизнь. Татьяна не любила вспоминать свое детство. Ее с братом много лет разделяли тысячи километров, она скучала по нему, Татьяна ни когда не видела воочию его семью, только на фотографии. Она так ждала, что Миша приедет к ней, хоть один раз, но брат не приезжал ссылаясь то на занятость, то на недостаток денег. У нее тоже не было денег добраться до него, хотя после продажи родительского дома, Татьяна половину денег перевела брату, а на оставшиеся купила небольшую дачу, которая была отдушиной, маленьким райским уголком, созданным собственными руками. Татьяна очень жалела дочь, не такой судьбы она хотела для своей принцессы, не к этому она готовила ее.
  
   Глава 27
  
   Эмма Павловна снарядила для Насти большую сумку со специальной литературой дала ей различные наставления, как проводить занятия, как готовиться к урокам:
   - Настя, эти люди деньги платят, значит ты работать должна с полной отдачей и результатом будут их успехи в изучении языка. К тебе, конечно, придут совершенно неподготовленные люди, для многих из них родной язык, что для нас с тобой китайская грамота, но а ты должна сделать так, что бы они хотя бы на школьном уровне овладели языком сдали экзамен.
  
   В первый раз в учебную аудиторию Настя вошла вместе с Эммой Павловной. Она дрожала как осиновый лист, а что взглянув на класс и вовсе обомлела, перед ней сидели взрослые солидные люди, очень серьезные, которые смотрели на нее как- то подозрительно, во всяком случае ей так показалось. Настя была не готова к этому, она то себе представляла школьный класс и детей за партами. Эмма Павловна представила "ученикам" нового преподавателя. Настя почувствовала, как вспыхнули щеки, но собрав все свои силы улыбнулась и сказала : Гутен абент! К ее огромной радости напряжение сразу спало, люди ей ответили хором таким же приветствием. Молодая девушка в милицейской форме с робкой улыбкой спросила: "А Вы тоже двойки будете ставить?" Настя не много растерялась, но Эмма Павловна ответила за нее:
   - Анастасия Полякова- моя лучшая ученица, и поэтому работать с вами будет в свойственной мне манере, поблажек не ждите, но и за качество ее преподавания можете быть спокойны!
   Первая робость быстро прошла и Настя на одном дыхании провела урок, впрочем это получился не совсем урок, скорее вечер немецкой культуры. Настя на память читала стихи, отрывки из "Фауста". Ее слушали с нескрываемым удовольствием и даже волнением. Какая-то пожилая дама за последней парты даже всплакнула, чем не мало смутила Настю.
   - Спасибо, деточка, -сказала она, вытирая слезы платочком,- я так давно не слышала стихов на родном языке. Настя сияла от счастья.
  
   Первого октября без четверти три Настя стояла на перроне вокзала, держа за ручку сына. Поезда еще не было. Она заметно волновалась, в преддверии встречи с Горскими. Возможно они и видеть ее не захотят, прогонят, но она сразу приняла решение придти сюда вместе с ребенком, как только узнала от Толика время их отъезда. Первой ее заметила Маринка. Она сразу отдалилась от остальных родственников, сгрудившихся возле моста через железнодорожные пути. Марина подхватила на руки Андрея, приведя тем самым его в восторг.
   - Насть, вы что тут делаете, нас что -ли провожать пришли?!- спросила она.
   - Конечно вас, кого же еще,- ответила Настя отыскивая глазами Горских. Вдруг толпа расступилась.. Елена Федоровна неподвижно стояла, как застывшая статуя и смотрела на Настю. Николай Степанович устремился было к Насте с внуком, но остановился, в растерянности, глядя на жену. Марина с Андреем на руках поспешила к ним, Настя последовала за ней. Через мгновенье ребенок уже был на руках у свекрови. Она обняла его, крепко прижала к себе и покрыла его головку горячими поцелуями. Николай Степанович заключил их обоих в свои объятия, Мария Эдуардовна тоже, за ней Ремизовы. Настя увидела растерянные глазенки сына, ребенок был явно смущен таким вниманием всех этих взрослых людей, которые обнимали его, целовали и почему то плакали. Мария Эдуардовна подошла к Насте:
   - Спасибо, тебе девочка, что ты пришла и привела нам Андрюшу попрощаться, пойдем к нам,- она взяла Настю за локоть и подвела ближе ко всем. Свекровь, не выпуская внука с рук сделала шаг навстречу к Насте и протянула к ней руку, приглашая в свои объятия. Настя не противилась. Она трепетно обняла свекровь, с удовольствием вдохнув знакомый запах розовых духов. Свекровь слегка коснулась губами Настиной щеки, затем сильнее прижала ее к себе, при этом ребенка, крепко обнимающего ее за шею, продолжала держать другой рукой.
   - Прости меня, девочка, прости, - услышала Настя. Она подняла глаза на свекровь, они лучились теплом и нежностью. Ее глаза бирюзового цвета, светлые и родные, такие же как у Андрея. Вдруг свекровь передала ребенка на руки мужу, а сама открыла свою сумочку, достала оттуда сложенный пополам конверт и протянула его Насте. У Насти тревожно забилось сердце, так, что она вдруг стала слышать его удары.
   - Настя, это из Красноярска прислали. К сожалению, отец того мальчика, Алеши Михеева, ни чего не знает о своем сыне, пропавшем без вести в Афганистане. Мать Алеши умерла, конечно от горя, ей ведь было даже труднее чем мне. Я хотя бы знаю где мой ребенок..., вернее где его могила, а безызвестность куда страшнее. Хотя одному Богу известно, как я смогла все это пережить. Ты прекрати терзаться, прекрати ждать Андрея, он не придет, чудес не бывает, девочка моя,- свекровь снова нежно обняла ее. Настя взяла письмо, тут же развернула его, в письме было всего несколько строк. " Мой сын, будучи тяжело раненым, пропал без вести 15 мая 1988года недалеко от Джелаллобада. Больше ни каких известий о сыне у меня нет. Его мать и моя жена умерла через полгода после этого от инфаркта. Настя, примите мои соболезнования и передайте их родителям Андрея, который был большим другом моего Леши, крепитесь". У Насти похолодели руки. Мысли вихрем пронеслись в голове: " нет известий, значит Лешу тоже никто не видел мертвым, как и Андрея, значит все может быть, все! Значит кто-то из них может остаться жив, а может они оба живы!" На землю ее вернул голос свекра:
   - Прости нас, доченька, ты пиши нам, мы тоже будем писать, -трепетно говорил Николай Степанович.
   - Настя, какая же ты молодец что пришла, ты умница, я всегда говорила, что ты у нас умница!- говорила Мария Эдуардовна, сложив руки на груди. Ремизовы вторили ей.
   - Настя, мы как только устроимся сразу напишем, или позвоним, ты береги нашего мальчика и себя береги, девочка, - взволнованно повторяла Елена Федоровна, продолжая целовать внука. Ребенок зацелованный так, что его щечки раскраснелись, уже стал вырываться из ее объятий. Бабушка отпустила его. Он тут же прижался к матери.
   - Не держи на нас зла, Настя, может быть когда-нибудь ты поймешь меня и простишь. Мы уезжаем, а сердце здесь остается, потому что здесь навеки остается наш сын, наш внук, здесь ты, девочка, которую так любил наш Андрюша. Мы тебя обязательно пригласим к себе, как только будет возможно, обещай, что приедешь, и привезешь нам внука,- просила Настю свекровь.
   - Конечно мы приедем! И я не держу на вас зла, я все понимаю, - ответила Настя. Свекровь снова нежно обняла ее.
   Объявили, что до отправки поезда осталось пять минут. Настя взяла Андрюшу на руки и ребенок еще раз мужественно вытерпел обрушившиеся на него поцелуи родственников. Затем Настя с сыном долго махали вслед уходящему поезду, и свекровь со свекром долго махали им со ступенек вагона. Настя даже не ожидала, что эта короткая встреча и расставание с Горскими будет такой трогательной и нежной. Как будто и не было между ними тех черных дней, когда Настя отчаянно боролась за своего сына. Но ей было грустно. Очень грустно от того, что все родные ее Андрея уехали далеко-далеко, уехали навсегда. Ей было очень грустно, что маленький Андрюша будет очень редко видеть своих родных бабушку и дедушку. И еще одна мысль не давала ей покоя. До последнего дня в глубине души она ждала, что Горские сами позовут ее попрощаться, но они не сделали этого, значит, если бы она сейчас не пришла на вокзал и не привела сына они так и уехали бы не увидев внука, уж не говоря о ней. Неужели они смогли бы вот так уехать? Почему не позвонили, почему не позвали? Ведь они не могли знать, что Насте случайно станет известна дата и время их отъезда, а значит они были готовы уехать и не поцеловать Андрюшу на прощание. Но почему?
  
   Они ведь так любят его, безумно любят, так, что еще недавно шли буквально на преступление, что бы отнять его у матери и увезти с собой. Что же эта за любовь такая, с условностями, со страхом потерять лицо или, не дай бог, прогнуть спину. Неужели они смогли бы уехать и не сказать ей о письме от Лешиного отца? Почему они предпочли мучиться и страдать, чем сделать шаг навстречу, исправить свою ошибку, эти взрослые, серьезные люди. Неужели боялись, что она отвернулась бы от них и не ответила взаимностью? Настя задавала себе все вопросы и не находила на них ответа. Она подняла глаза к небу : "Господи, благослови их, пусть они будут счастливы".
  
   Глава 28
  
   Жизнь листает страницы главу за главой, время бежит, унося с собой прожитое. Насте же казалось, что она вернулась в прежние времена. Она снова жила дома, в их с мамой маленькой квартирке. Люди, которые окружали ее в последние годы, теперь были очень далеко: родители Андрея, их друзья, родственники, семейство Ремезовых, Мария Эдуардовна. В доме Горских теперь жили чужие люди. Настя часто вспоминала их дом, белый, большой, вспоминала как зимними вечерами все вместе пили чай с шоколадным тортом и пирожными в гостиной, и слушали как потрескивают дрова в камине. Вспоминала, как много гостей бывало в этом доме, как они со свекровью колдовали на кухне, изобретая вкуснейшие блюда. Как все любили слушать классическую музыку в исполнении Елены Федоровны. Что стало с белым роялем? Неужели он достался этим невежественным людям- новым хозяевам дома.
   Настя вспоминала оранжерею, наполненную благоуханием красивейших цветов. Розы крупные, сочные, как она любила окунуть лицо прямо в бархатные лепестки, словно соком напиться их божественным ароматом. Она с любовью вспоминала яблоневый сад, как он был красив, особенно весной, в пене нежных белых цветов. В том доме родился Андрюша, там он сделал свои первые шаги. Там все стало для нее родным, а теперь все ушло безвозвратно. Тоска щемила сердце, грусть томила душу, но это была светлая грусть! Настя обожала свои воспоминания, потому что они были сбывшейся мечтой, она как будто сумела подняться до своих заветных облаков, она попала в сказочную страну, как Герда к доброй колдунье, когда искала своего Кая. И не важно, что пришлось вернуться на землю, ведь она была там, жила, наслаждаясь красотой, любовью, заботой! И вернулась не с пустыми руками: у нее теперь есть сын, это маленькое чудо, которое ей удалось унести из сказки с собой.
   Настя снова привела Андрюшу в детский сад. Как она боялась, что все повториться как в прошлый раз, когда воспитателям так и не удалось успокоить малыша и они категорически отказались брать его в группу, пригласив придти через полгода. Настя стала часто гулять с сыном возле детского сада, ребенок сквозь металлический забор с любопытством наблюдал, как ребятишки возились в песочницах, играли в догонялки с криками и визгами.
   - Ты хочешь играть с ребятишками, Андрюшенька?- спрашивала его Настя. И малыш восторженно отвечал:
   - Да, хочу!
   - Скоро ты будешь сюда ходить каждый день, пока мама будет на работе, вон та тетя -воспитательница, ее надо слушать. А с ребятишками будешь играть и бегать, видишь как у них тут весело! Малыш радостно кивал головкой и уже сам замучил маму вопросом, когда же он наконец пойдет в детский сад.
   Настя все равно волновалась, оставляя ребенка в первый раз в группе, она уже приготовила слова, что бы успокаивать его, когда он начнет плакать, специально купила маленькую новую машинку, что бы быстрее успокоить его, если понадобится. К ее огромной радости, Андрюша, как только Настя его привела в садик, быстро чмокнул ее в щеку и помахав ручкой побежал к ребятишкам, даже не оглянувшись на мать. Они условились с воспитательницей, что та позвонит, если ребенок все же начнет плакать, и Настя немедленно прибежит к нему, но в течение всего для телефон молчал.
  
   Ближе к обеду Настя все же не удержалась и сама пошла к детскому саду, ребятишки как раз гуляли перед сном. Еще издали она заметила яркую зелененькую куртку сынишки, он сидел на раскрашенном бревне рядом с маленькой девочкой в красной курточке. Ребятишки о чем-то оживленно лопотали, беспечно болтая ножками. Настя с умилением смотрела на них, но на глаза решила не показываться. Она пошла домой с большим облегчением, ведь ребенку в садике было хорошо, а значит с завтрашнего дня и она может приступить к работе в полном объеме.
   У Насти было занята практически вся неделя: в понедельник и среду приходили домой ученики на дополнительные занятия. Настя занималась с ними по два часа. Во вторник, четверг и пятницу она преподавала язык слушателям подготовительных курсов для тех, кто сбирался на ПМЖ в Германию. Она вела курсы в первую смену, а вечером там же преподавала Эмма Павловна. На курсах народ занимался добросовестно. Настя с любопытством и порою умилением наблюдала как взрослые женщины и мужчины сдвинув брови старательно складывали буквы в слоги, а слоги в слова. Знание немецкого у подавляющего большинства было нулевое. Школьную программу они давно забыли, много лет к языку не возвращались, поскольку и предположить не могли, что когда-нибудь им эти знания понадобятся. Настина задача заключалась в том, чтобы за короткое время научить их сносно читать, научить правилам лексики, фонетики и грамматики. Научить отвечать на простые вопросы, которые им будут задавать на экзамене. Настя призывала своих учеников не выпускать словари из рук учить и учить слова. Хотя она прекрасно понимала, что в Германии в языковой среде им будет гораздо легче это сделать, но минимум знаний им все-таки нужно иметь с собой. Она порой задумывалась о том, что скоро эти люди, быть может, будут гулять по Трептов парку, увидят Рейхстаг, Дрезденскую галерею и Унтер ден Линден. Многие из них об этом наверное и не мечтали ни когда, а она мечтала. Она была рада за них и даже немножко завидовала им.
   После одного из занятий к Насте подошла молодая девушка, одна из учениц, та самая, которая на первом занятии спросила, будет ли Настя ставить двойки. Девушку звали Зоя Миллер. Часто на занятия она приходила в форме лейтенанта милиции и практически всегда опаздывала, опоздания были связаны с графиком ее работы. Зое было, пожалуй, труднее всех. Потому что в отличии от всех остальных она в школе изучала английский.
   - Настя, Вы как-то сказали, что занимаетесь дома репетиторством. Пожалуйста, возьмите и надо мной шефство, иначе я точно завалюсь,- умоляюще просила Зоя, при этом она так робко улыбалась с тревогой глядя на Настю, словно боялась получить отказ.
   Настя, конечно же согласилась. Зое, действительно была нужна помощь, у нее вообще отсутствовала хоть какая-то способность к языку, ей было настолько трудно, как когда-то Насте на уроках математики. К тому же она постоянно путала немецкие буквы и слова с английскими, отчего чтение и перевод были для нее настоящей мукой. Зоя работала в милиции в паспортном столе и целый день к ней нескончаемым потоком шли люди: кто менять паспорт, кто получать, кто за пропиской, кто за выпиской. Уличить хоть какое-то время на работе, что бы открыть словарь и выучить несколько слов, или что-то повторить, у нее возможности не было. Зоя стала приходить к Насте вечерами, когда Андрюша уже был дома и всегда приносила мальчику то конфетку, то шоколадку, и после занятий успевала обязательно поиграть с ним в прятки или паровозики. Настя была удивлена, что она так быстро подружилась с ее ребенком и так нежно к нему относилась.
   - Настя, а почему вы живете вдвоем, где ваш папа,- спросила Зоя, закончив наконец составлять крохотный текст из предложенного Настей набора слов.
   - Вон наш папа!- ответил за Настю Андрюша, указывая пальчиком на потрет отца на стене. Зоя вопросительно посмотрела на Настю.
   - А, так вот на кого ты у на похожий, такой же красавчик как папа!- Зоя подхватила Андрюшу на руки стала его кружить, вызывая восторженный визг у малыша.
   - Насть, а почему я ни разу не видела вашего папу?- беспечно спросила Зоя.
   -Папа умер!- опять за мать ответил Андрей, продолжая визжать от удовольствия. Настя от неожиданности плюхнулась на стул. А Зоя замерев на месте, и ни чего не понимая, растерянно смотрела на Настю.
   - Еще кружи!- требовательно просил Андрюша, явно не понимая, почему тетя Зоя вдруг остановилась. Он подбежал к матери и забрался к ней на колени. Настя обняла его и, сдерживая навернувшиеся слезы, стала тихо говорить ему на ушко:
   - Наш папа не умер, он уехал, понимаешь детка. Просто он очень далеко уехал и пока не может быть с нами.
   - А баба говорила, что умер,- не унимался малыш.- А когда он к нам приедет, мам?
   - Скоро, мой мальчик, скоро,- Настя потрепала его по щечке и он тут же стреканул на кухню за очередной конфетой.
   - Насть, ты меня прости, но я не знала...,- виновато сказала Зоя,- присаживаясь на диван. Настя все рассказала Зое об Андрее. Ей было необходимо поделится с кем-то своими сомнениями, своими мыслями о судьбе Андрея. С мамой она уже на сто раз обсуждала эту тему, но мама не разделяла ее сомнений. Лучшая подруга Тамара теперь все больше отдалялась от нее, Артур каким-то непостижимым образом в короткое время сумел отгородить свою жену от всех высоким забором. Настя почти не общалась с ней, встретиться не удавалось, то Настя была на работе, то Тамара. Если Артур был дома, Тамара по телефону отвечала односложно, и старалась побыстрее свернуть разговор. Настя страдала от этого, ведь Тамара всегда была рядом с ней и в горе, и в радости, а теперь она целиком принадлежала своему мужу.
   Зоя слушала внимательно, участливо, не разу не перебила Настю, только качала головой и горько вздыхала.
   - Настенька, ты такая умница, такая красавица, ты такая добрая. Почему Бог наказывает таких людей, это так несправедливо. Ты еще будешь счастливой, обязательно будешь! Бог видит все, он помогает тем, кто верит в него. Ты слушай свое сердце, Насть, и верь что все будет хорошо! Настя была благодарна Зое за возможность еще раз поделиться с кем-то своими мыслями о судьбе Андрея. Она была рада, что Зоя поняла ее тревоги и сомнения. Настя подружилась с Зоей, и была благодарна судьбе, что у нее появилась новая подруга.
  
   Мама приезжала к Насте каждый выходной, Настя с сыном тоже часто приезжали к ней, но всякий раз Настя стремилась домой, ей вдруг стало хорошо одной, одиночество так угнетавшее ее всегда, теперь казалось ей единственно комфортным состоянием. Днем она преподавала немецкий, вечерами возилась с ребенком, и уложив его спать, готовилась к сессии в институте. Жизнь снова встала на определенную колею, с которой сошла после гибели Андрея, и к которой долго стремилась по бездорожью, подпрыгивая на ухабах, застревая в слякоти и задыхаясь в пыли, теперь все успокоилось и потекло ровно и гладко. Детский сад, работа, учеба в институте, курсы, дом и так каждый день.
   Горские как и обещали позвонили сразу по прибытию в Германию. Они сетовали на то, что жить во Франкфурте у них пока нет возможности: их поселили в маленьком городке Weimar, чистом и уютном. Николая Степановича взяли на работу на мебельную фабрику сборщиком мебели, а Елена Федоровна стала учить музыке детей в Musik Schule. Они по долгу разговаривали по телефону с Андрюшей, ребенок каждый раз давал им длинный список пожеланий, какие игрушки он бы хотел получить в подарок. Посылки и в правду стали приходить довольно часто с красивыми игрушками и одеждой для ребенка. Иногда и Насте присылали то красивую кофточку, то брюки, свекровь не забыла ее размер и вкусы. Настя была очень благодарна ей за это.
   Каждый вечер Настя с трепетом ждала звонка из Москвы. Она ждала от Максима вестей об Андрее, или хотя бы о людях, которые знали его или были рядом в тот страшный день. Она молила Бога, что бы Максиму удалось что-то разузнать. Настя несколько раз садилась писать письмо отцу Леши Михеева, ей хотелось узнать, каким он был, о чем писал из армии, как попал в Афганистан, когда от него приходило последнее письмо. Но каждый раз в отчаянии рвала письмо, вспоминая слова Марии Эдуардовны, она боялась, что только разбередит душу и соли на рану насыплет человеку, который потерял сына и жену.
   Максим впервые позвонил через пять дней после отъезда. Затем стал звонить каждый день. Он был нежен, расспрашивая Настю об Андрюше, о работе, о маме. Настя тоже участливо спрашивала его о бизнесе, о Москве. Но ни как не могла решиться спросить об Андрее, и он молчал, ни чего не говорил на волнующую ее тему. Она чувствовала себя не ловко оттого, что Максим каждый раз говорил ей о том что любит, что скучает, она или молчала в ответ, или вежливо уходила от разговора и все ждала, когда же Максим хоть что-нибудь скажет об Андрее.
   Зоя делала заметные успехи. Настя занималась с ней три дня в неделю и еще два дня она ходила на курсы вместе с группой. За два с небольшим месяца она уже стала сносно читать, и заучила довольно много слов наизусть. Зоя уже получила приглашение на пмж и подала заявление на увольнение с работы.
   Была суббота, Настя сладко потягивалась на кровати, Андрейка еще спал, Настя выглянула в окно и обомлела: все вокруг было белым, чистым, торжественным. Ночью выпал первый снег и накрыл все вокруг сверкающим покрывалом. "То-то Андрейка обрадуется", -успела подумать Настя, как в дверь позвонили. Настя накинула халат и быстро открыла дверь. К ее удивлению на пороге стояла Зоя. Она была явно чем-то встревожена, глаза блестели, щеки раскраснелись, а волосы выбились из-под шапки.
   - Насть, привет, я вас не разбудила?- возбужденно спросила она, войдя в квартиру.
   - Андрейка еще спит, а ты что так рано, что случилось?- встревожилась в свою очередь Настя, приглашая подругу пройти на кухню. Настя поставила чайник, чувствуя, как в душе нарастает непонятная тревога.
   - Да что случилось-то, что ты такая встревоженная, Зоя?- недоумевала Настя, пока подруга металась, явно что-то обдумывая.
   - Даже не знаю, как тебе сказать,- начала она, заламывая пальцы так, что те издавали глухой хруст.- Я же сегодня последний день работаю, сегодня же рабочая суббота, вот с утра хотела дела закончить, а в обед у нас там будет небольшой банкет в честь меня, ну так сказать, отвальную буду делать.
   - Ну, и что, ты из-за этого так расстроена?- не поняла Настя ее тревогу.
   - Да, нет, подожди. Вчера девчонки паспорта готовила на утилизацию. Я сегодня должна была реестр подписать. Я всегда проверяю соответствие реестра с паспортами, серию и номер вырезаю, ну порядок у нас такой. Вот, сижу себе проверяю, уже почти до конца дошла, их там всего было сорок пять штук. Открываю один из паспортов и ...,- Зоя округлила глаза,- буквально теряю дар речи.
   - Да, что ты там приведение увидела что-ли? - улыбнулась Настя подруге.
   - На, посмотри, что я там увидела,- Зоя достала из сумочки паспорт и протянула его Насте. Настя взяла его в руки, раскрыла и бледная опустилась на стул. Это был паспорт Андрея. Прямо над его фотографией было написано шариковой ручкой " не востребован". Она перевернула паспорт, на корочке зияло темное пятно -след от зажигалки. Сердце вдруг снова забилось, слезы потекли по щекам, она прильнула к его фотографии, целуя ее, и заливая слезами.
   - Насть, это в военкомате что-то напутали, это какая-то ошибка, они должны были сразу его сдать, а сдали только сейчас через два с лишним года. Я решила его тебе отдать, не стала даже номер вырезать, пусть будет тебе на память,- взволнованно сказала Зоя.
   - Спасибо, Зоя,- шмыгала носом Настя,- только это не ошибка.
   - А что же тогда?- настороженно спросила Зоя.
   - Это неспроста, это мне какой-то знак, я уверена! Она поднесла к губам крестик Андрея. Тем временем проснулся Андрюша, он потирая заспанные глазки, забрался к матери на колени и взял у нее из рук паспорт.
   - О, папа!- воскликнул он,- мамочка, где ты взяла папину книжку?
   - Это тетя Зоя принесла,- ответила Настя, целуя ребенка в щечку.
   - Он скоро приедет, мам?- жалобно спросил Андрюша.
   - Скоро, сынок, скоро,- спокойно ответила Настя, и на душе стало легче, как будто именно эти слова давно надо было произнести, что бы больше уже не сомневаться и не мучиться. Зоя сидела страшно гордая собой, и с умилением смотрела на мать и ребенка.
  
   Максим позвонил вечером того же дня.
   - Насть, я так соскучился, так хочется увидеть тебя, глаза твои, волосы, закрываю глаза и вижу тебя, моя радость. Она молчала в ответ. Она не знала, что отвечать. И только тихо вздыхала. - Насть, в январе в Кабул летали матери погибших солдат и солдат, которые в плену. Я был в комитете солдатских матерей, списки видел пропавших без вести. Насть, в списках есть Леша Михеев. Насть, прости, но Андрей Горский тоже есть в списках Министерства обороны, только среди погибших.
   У Насти все оборвалось внутри, словно щелкнули выключателем и погасили солнечный свет. Но ведь Леша возможно жив! Значит надо искать его, он был рядом с Андреем до последней минуты, он участвовал в том бою, он видел как погиб Андрей, а может он и есть Андрей? Кровь прильнула к ее щекам и телефонная трубка выпала из рук. Почему эта мысль пришла в голову, почему? Бред воспаленного воображения?
   -Алло, Настенька, ты куда пропала?- услышала она голос Максима.
   -Я слушаю, слушаю, говори пожалуйста,- промолвила она.
   - Так вот, у наших есть сведения, что восемь пленных в Пакистане, сейчас переговоры ведутся с их правительством. Насть, еще двенадцать в Америке, четыре -в Канаде, двое в Швейцарии. Как они туда попали, одному только Богу известно. Сейчас пропавшими без вести числится всего триста шесть человек. Вопрос о наших военнопленных ставится на всех уровнях в ходе переговоров с исламскими странами. В мае министры иностранных дел обсуждали этот вопрос в Тегеране. Пакистанцы и иранцы в открытую не признают, что на их территории есть наши военнопленные, но заверяют, что окажут содействие в выяснении их судьбы. Американцы тоже обратились к Пакистану, Ирану, Саудовской Аравии с просьбой принять более активное участие в оказании помощи в розыске и возвращении на родину советских военнопленных. Насть, их ищут, их не забыли.
   - Максим, а ты не слышал, бывает ли так, что человека считают погибшим, а он возвращается из плена? - с надеждой спросила она.
   - Насть, в нашей жизни все бывает, но я о таких случаях не слышал. -Максим немного помолчал.- Вот и ты меня не слышишь. Я люблю тебя, а ты продолжаешь любить Андрея, вернее его призрак, воспоминания о нем, ты любишь жизнь, которая у тебя могла бы быть с ним, Насть, ты любишь то чего нет. В его голосе слышалось отчаяние, Насте опять стало неловко от того, что она так поступает с Максимом. Он снова правильно все понял: она с нетерпением ждала его звонков из Москвы только что бы услышать вести об Андрее.
   - Прости меня пожалуйста, но я по другому не могу, пока, во всяком случае,- ответила она.
  
   Глава 29
  
   Настя всегда открывала почтовый ящик, хотя газет и журналов они с мамой давно не выписывали, а писем им ждать было не откуда. Дядя Миша иногда присылал поздравительные телеграммы с праздником или днем рождения, писем он не писал. Но Настя не могла проходить мимо почтового ящика не заглянув в него, это осталось с тех пор, когда она каждый день с трепетом и волнением ждала почтальона с письмом от Андрея. Перед самым Новым годом пришло письмо из Артыбаша. Настя открыла ящик и белый конверт упал на пол.
   Сердце тут же учащенно забилось, словно в предчувствии беды. Настя после похорон Андрея ни разу не писала бабе Вере. Татьяна писала, но очень редко, а о том, что Андрей погиб, не решилась сообщить, ведь бабушке уже исполнилось восемьдесят четыре года , они с Настей решили, что не нужно расстраивать пожилую женщину. Настя с Татьяной отправляли ей посылки то к праздникам, то к дню рождения. От бабы Веры тоже приходило несколько писем, это соседка Надежда писала с ее слов. Настя обрадовалась письму, как радовалась каждый раз, любому напоминанию о красивой сказке ее жизни, которая началась именно там, в Артыбаше. Но распечатав письмо, выхватила глазами несколько слов и поняла, что плохие предчувствия оправдались. Соседка писала, что баба Вера заболела. Она поскользнулась у бани и подвернула ногу, да еще и голову ушибла об косяк. Теперь вот лежит и врачи не могут ей помочь. "Бабушка очень просит, что бы вы, Танечка и Настенька, приехали к ней попрощаться". "Мне бы самой разбить голову, за три года не разу не попроведовала ее, и письма писала очень редко",- ругала себя Настя. Она позвонила маме.
   Татьяна ни минуты не мешкая решила, что им с Настей нужно поехать в Артыбаш и Андрея, естественно, они возьмут с собой. Решили выезжать в пятницу вечерним автобусом на Барнаул, а оттуда рано утром на Артыбаш. Вернуться запланировали к среде, предварительно отпросившись с работы. Андрюша был счастлив, узнав, что мама и бабушка везут его на прекрасное озеро, по которому плавает белый катер. Настя часто рассказывала мальчику об озере как сказку на ночь. Настя тоже всем сердцем стремилась туда, как же ей хотелось снова увидеть те волшебные места, горы, небо, сказочную гладь. Она там была счастлива, как же ей вдруг захотелось еще раз прикоснуться к прекрасному прошлому. Вечером позвонил Максим. Настя так была занята подготовкой к неожиданной поездке, собирала вещи, отвечала на бесконечные вопросы сынишки, который тоже собирал свой маленький рюкзачок и ни как не мог решить, какие игрушки ему взять с собой. Она прижала трубку к плечу и, не переставая собирать сумку, разговаривала с Максимом.
   - Максим, мы срочно едем в Артыбаш, баба Вера сильно заболела, я тебе рассказывала о ней. Знаешь, я так виновата перед ней, писала ей редко, и после того раза, когда мы с Андреем были у нее, я больше ни разу к ней не ездила, а у нее ведь родни нет, кроме нас с мамой. А время так быстро летит, я со своими проблемами ни как не могла к ней выбраться, да и ребенок совсем маленький был, мама всегда на работе. Хотя все это не оправдание , мы едем к ней немедленно, так что ты пока не звони, мы вернемся только к Новому году.
   - Насть, я конечно позвоню, что бы поздравить тебя с Новым годом. Его голос был хриплым и взволнованным. Он словно что-то важное хотел сказать, но так и не решался. Настя чувствовала это, но спрашивать ни о чем не стала, она бегала по квартире, собирая вещи в дорогу. Надо было еще обзвонить учеников и отменить занятия.
   - Ты счастливый человек, Настенька, тебя Бог любит,- вдруг сказал Максим, -а он любит не всех, только чистых и светлых, таких как ты. Оставайся такой всегда, Настя, живи своими мечтами, верой своей живи, и все будет хорошо! Ты -самое светлое, что есть в моей жизни, я всегда буду помнить тебя, девочка с золотыми волосами. До свидания, моя милая, будь счастлива.
  
   Настя на секунду остановилась, в трубке раздались короткие гудки. Он сказал "до свидания", но ей показалось, нет она ясно почувствовала, что он сказал "прощай". Но почему, что случилось? Он разлюбил ее? Ему надоело биться головой о стену? Расстояние, разделявшее их, убило его чувства? Или что-то другое, но что?
   Настя ни чего не поняла из его слов, но холодок пробежал по спине, он словно расставался с ней навсегда. Ей вдруг стало горько от этого. Но ведь каждый раз она сама просила Бога, что бы Максим перестал говорить ей о любви, и питать иллюзии на ее счет. А теперь это, похоже, случилось, и ей стало больно. Но она не долго держала эти мысли в голове, предстоящая неожиданная поездка волновала ее сейчас куда больше. "Потом разберусь с этим",- решила она и принялась снова укладывать вещи.
  
   Из Барнаула в Артыбаш они должны были прибыть к обеду, но дорогу замело, автобус застрял в высоком снегу на горной дороге. По рации водитель позвал на помощь. Ждали трактор, который вытащил бы их из сугроба и затем шел впереди, расчищая дорогу. Люди вышли из автобуса, размяться и полюбоваться окружающими видами. Бия, скованная льдом теперь мирно спала под снежным одеялом. Снег крупными хлопьями ложился на землю, придавая торжественность всему вокруг. Толстые лапы кедров и сосен склонились от тяжести снежных одежд. Небо низко нависало над землей. Торжественная красота, завораживающая, сказочная и звенящая тишина вокруг. Андрюша принялся лепить снежки и бросать и с восторженным смехом то в маму, то в бабушку. Настя и Татьяна с удовольствием играли с ним, бегали за ним вокруг автобуса, с одной стороны, что бы согреться, с другой, что бы малыш не подбегал к крутому краю дороги. У одного из пассажиров был с собой транзистор. Парень тщетно крутил ручку транзистора, пытаясь поймать какую-нибудь волну. Иногда из транзистора слышались обрывки музыки, перемешанные с шипением, и треском, иногда обрывки фраз, но найти что-то вразумительное ему так и не удавалось. Парень злился и даже несколько раз стукнул ладошкой по крышке аппарата. Андрюша нарезал очередной круг вокруг автобуса, утопая по колено в снегу, Настя бежала за ним, пробиваясь сквозь сугроб. Мужчину задумчиво курили, а женщины засыпали водителя вопросами, скоро ли придет трактор, не придется ли им ночевать посреди дороги. Настя подхватила Андрюшу на руки и вытащила его из сугроба, в котором он завяз по пояс, малыш при этом заливисто смеялся. Настя и Татьяна принялись отрясать его одежду от снега. У парня в транзисторе опять что-то захрюкало, забулькало, и вдруг Настя отчетливо услышала:
  
   " Говорит радио "Маяк"... Сегодня в Москву прибудут трое советских военнослужащих, пропавших без вести во время войны в Афганистане...". Настя стрелой подлетела к парню, в транзисторе опять зашипело. "Это стало возможным благодаря усилиям глав советского и американского внешнеполитических ведомств..." Вдруг транзистор и вовсе замолчал:
   - Батарейка,- с досадой сказал парень.
   - Вы это слышали?- с трепетной надеждой спросила Настя, чувствуя как земля уходит из-под ног.
   - Что?- опешил парень.
   - Про троих парней?
   - Конечно, только что, а вы разве нет?- парень подозрительно посмотрел на нее. Сердце подпрыгнуло к самому горлу, ей стало тяжело дышать, она хватала воздух губами и растеряно повторяла:
   - Мама, это может быть он, это он, я точно знаю! Испуганная Татьяна расспросила у парня с транзистором, что так встревожило Настю.
   Мысли вихрем кружились в Настиной голове: "сегодня прибудут в Москву, как она узнает, есть ли среди них Андрей или Леша, но почему не назвали их имена, или назвали, а из-за испорченного транзистора она не услышала их. Надо позвонить Максиму,- мелькнула радостная мысль,- он в Москве узнает все гораздо быстрее. Но как позвонить, идиотка, я же не знаю его номера, я опять не знаю его номера, ну что за дура,- ругала она себя. -Он сам позвонит когда узнает, он сообщит, а может... он уже знает, поэтому и попрощался со мной? Хотя, стоп, если среди них Андрей, то он сам сообщит о себе! Но как, он же не знает, что родители уехали в Германию, и мы с мамой уехали, о, ужас! Он будет звонить, а ни кого нет! А если среди них Леша, то как она об этом узнает? Трое, всего трое из трехсот шести..." Ей стало дурно от этих мыслей. Татьяна что-то говорила ей, успокаивала, но она не слышала ее. Андрюша без конца дергал мать за рукав, тщетно пытаясь привлечь ее внимание. Настя и не заметила, как приехал трактор и как они оказались в Артыбаше.
  
   Насте показалось, что дом бабы Веры стал ниже и меньше, потому что снегу было вровень с окошками, к тому же на крыше не оказалось флюгера в виде кошки на задних лапах, от него остался только сломанный деревянный штырь. Настя вспомнила, что Надежда писала о сильном урагане, который крушил здесь все. В доме было несколько старушек, они сидели на табуретках возле кровати больной , что -то тихо причитали себе под нос. У Насти дрогнули ноги, предчувствие беды, неотвратимости чего-то страшного охватило ее. "Опоздали", мелькнуло в голове. Татьяна же с порога бросилась к кровати, старушки встали и расступились. Татьяна нежно обняла бабу Веру. Настя последовала за ней. Бабушка протянула к ним руки, пытаясь сесть. Выцветшие глаза ее заблестели, и слезы покатились по морщинистым щекам.
   - Милые вы мои, деточки мои,- слабым голосом повторяла она. Целуя то Настю, то Татьяну, до Андрюшу. Она замахала рукой, показывая собравшимся старушкам, что им лучше уйти.
   - Идите, идите,- повторяла она,- сегодня я точно не помру,- радость у меня, деточки мои приехали!
   - Ну что вы такое говорите, баба Вера, кто же тут помирать- то собрался, вы же у нас вон какая молодец,- Татьяна поправляла ей подушки, приподнимая ее, и помогая присесть.
   - Да как же вы надумали, да как же я вас ждала!- причитала баба Вера. -Настенька, какая же ты красавица, а парнишка- то копия отец, ой копия, я же его как хорошо помню, парня то твоего, ой жалко его, родимого. Настя с недоумением посмотрела на мать, та в ответ только пожала плечами, так же не понимая, откуда баба Вера может знать о их беде.
   -Танечка, деточка, радость-то какая, что вы приехали, спасибо, детки, спасибо милые. Она снова пониже спустилась на подушках и, казалось, заснула.
   - Молодцы, что приехали, девчонки, она все время вас ждала, -вот я и решилась написать,- сказала Надежда, подойдя к Татьяне.
   - Нам так стыдно, что приехали только сейчас, все что-то кружимся, все какие-то проблемы. Я много раз собиралась, да все причина: то с работой, то с детьми. Спасибо вам, что написали, что помогаете нашей бабе Вере. Одной бы ей здесь совсем невозможно было,- благодарила Татьяна соседку.
   - Да она до последнего бегом бегала, нынче еще огород садила, смотрите, вон варенье наварила. Вот недавно поскользнулась и расшиблась, а так- то она в уме светлом, при памяти, все сама, я ей только в магазин ходила, а так она все сама. Спать, правда, стала много, вот правда говорят, что старый, что малый. Ну да пойду я, девчонки, а то я сегодня еще дома не была. Она же утром совсем плохая была, уже мы за батюшкой хотели идти, дак она услышала, очнулась и говорит: "Погодите пока с батюшкой, мне еще радость будет". Я подумала, что она бредит, а вот , оказывается, она чувствовала, что вы приедете.
   - Ох, Настена, какое счастье, что она нас дождалась, иначе я бы себе не простила,- Татьяна задумчиво покачала головой. Настя огляделась вокруг. Удивительно, все стояло на том же месте: и чайник из которого баба Вера поила их с Андреем чаем, та же сахарница из зеленого стекла, те же плошки на печи и занавески на окнах. Вдруг в комнате неожиданно стало светло, Настя выглянула в окно и обомлела. На небе не было не единого облака. Снег прекратился, небо ослепительной голубизны такое же самое, как три года назад, только здесь такое небо, такого больше в мире ни где нет.
   Настя вошла в комнату, баба Вера проснулась и полусидя на кровати в окружении подушек, сложив руки на груди, со слезами на глазах смотрела на своих долгожданных гостей.
   - Вы проснулись, баба Вера, как вы себя чувствуете?- спросила Настя присаживаясь рядом с ней на край кровати.
   - Я себя, детка, как в раю чувствую, вы же рядом, вы приехали деточки мои, чего мне еще надо, как я догадалась вчера не помереть!- она тихонько гладила шершавой ладонью Настину руку.
   - Ну что вы такое говорите, вы у нас вон какая сильная, нам Надя все про вас рассказала, что же вы себя не бережете, огород вон до сих пор тянете, да бегом бегаете,- улыбалась Татьяна.
   - К чему теперь беречь здоровье-то, надо наоборот посильнее износиться, помирать в силе обидно. Мы ж рождаемся какие: слабые, беспомощные, беззубые, вот такие и помирать должны, а силушку всю здесь надо растрачивать не жалеть, там она будет ни к чему.
   Татьяна уже хлопотала на кухне и по избе разлился пряный запах рисовой каши с тыквой и травяного чая.
   Баба Вера опять незаметно заснула, что-то бормотала, бормотала себе под нос и вскоре умолкла.
   - Мама, как мы ей скажем, что мы всего на пару дней приехали, -шептала Настя, - она так расстроиться.
   - Ой, не знаю, сама боюсь, не знаю как ей сказать. Настя с грустью посмотрела на беленькую старушку, сердце сжалось в груди, причинить ей боль это выше ее сил.
   - Насть, может я с Андрейкой поеду, а ты поживешь с недельку, ну правда, как мы ей скажем, да и не по- людски это как-то, тебе же с работой легче чем мне, -предложила Татьяна.
   - В принципе, да, обзвонишь дома моих учеников, я тебе номера дам, они у меня с собой в записной книжке, скажешь, что занятия переносятся, в немецкий центр позвонишь, а я поживу здесь,- сказала Настя, в душе она была очень рада этому маминому предложению. Андрейка сидел тихонько на табуретке и внимательно слушал, что говорили взрослые. Вдруг его нижняя губка выпятилась вперед и готовый зареветь малыш пробормотал:
   - Я тоже с мамой останусь.
   - Ты останешься, мальчик мой?- спохватилась Татьяна, -а я думала ты в садик хочешь к ребятишкам. Здесь же нет ребятишек, играть тебе здесь не с кем, а баба вон больная лежит и шуметь поэтому нельзя и бегать тоже , так что ты подумай, может лучше поедешь домой со мной?
   Мальчик насупив бровки, поглядывал исподлобья то на бабушку, то на мать, то на спящую на кровати старушку.
   - Я подумаю, -сказал он серьезно.
   -Сынок, мама тоже хочет что бы ты остался, но шуметь и бегать правда не надо, бабушка старенькая, ей много спать надо,- сказала Настя расцеловав ребенка в нежные щечки.
   Татьяна уехала через два дня, а Настя с ребенком осталась у бабы Веры в Артыбаше. Она решила, что Новый год они с Андрейкой встретят здесь. Насте не хотелось уезжать, что-то держало ее здесь, как магнитом, силой какой-то неведомой. Баба Вера так была рада своим долгожданным гостям, что спустя несколько дней уже спокойно сидела на кровати и с удовольствием кушала кашу, приготовленную специально для нее Настей. Она заметно пошла на поправку и соседка Надежда, удивленно скрестив руки на груди, то и дело повторяла : "Это чудо какое-то, Настя, ты волшебница, бабулю буквально с того света вытащила"
  
   Настя то и дело мысленно возвращалась к услышанной новости. Она каждый день внимательно слушала программу новостей по телевизору, но про вернувшихся из плена парней больше не говорили. Настя просила маму, что бы та непременно узнала подробности, как приедет домой, в военкомате, в комитете солдатских матерей, и если что-то узнает, что бы немедленно сообщила ей телеграммой. Но дни шли, а вестей от мамы не было.
   Баба Вера заметно шла на поправку. Настя уже стала потихоньку поднимать ее с кровати и она опираясь на Настину руку делала шаги по комнате. Она научила Настю, как истопить баню, как топить печку в доме. Настя самостоятельно пекла хлеб в русской печке, отгребала лопатой снег от крыльца. Надежда приходила по нескольку раз на день и все норовила помочь Насте, ведь городской девчонке все это вновинку, не просто. Но убедившись, что Настя вполне справляется, стала заходить только вечерами с крынкой свежего молока от своей коровы.
  
   Приближался Новый год. Дядя Миша принес Насте большую елку и немного игрушек.
   - Вот, Настя, наряжай елку, Андрюшке скажи, что это Дед мороз ему принес. Андрюша как раз спал днем. Дядя Миша помог Насте убрать золу из печки и натопить баню. И все качал седой головой, приговаривая: "Эх, Андрюха, Андрюха, как же тебя угораздило".
   "Удивительные здесь люди,- думала Настя,- добрые, светлые. Это потому, что места здесь такие удивительные, здесь, наверняка даже черные души очищаются, добром наполняются". Они с Андрюшей украсили елку, вырезали снежинки и склеили игрушки из страниц старых журналов. Кто-то из соседей передал для Андрюши гирлянду, ее принесла Надежда. Легко и свободно было здесь Насте. Не уезжать бы отсюда ни куда. Любоваться бы каждый день этим небом, наслаждаться красотой дремлющих могучих деревьев, сейчас под снегом они еще более прекрасны, как заколдованные исполины. И слушать тишину звенящую. Однажды утром, они с Андрюшей пил чай на кухне, вдруг ребенок соскочил со стула и прильнул к окну: две белки прыгали по снегу, шустро сновали туда- сюда в своих пушистых серых шубах.
   - Семечек им кинь, Настя, вон в той банке у меня специально для них припасено, - сказала баба Вера,- они ко мне всегда приходят, это свои, мать их раз так. Настя с Андреем выбежали на улицу, белки и вправду не испугались, поднялись на задние лапы и с удовольствием принялись шелушить брошенные им семечки. Андрюшиному восторгу нее было предела, он так хотел погладить их, но пронырливые белки, краем глаза наблюдали за ним и стоило ему приблизиться, тут же резво убегали прочь.
   - Ты приготовь праздничный стол, Настюша, у меня под полом продукты, солонина, полезь достань, детка. Новый год ведь, как ни как, для меня дак поди последний,- качала головой баба Вера, с грустью глядя на портрет своего Ванечки.- Приду скоро к тебе, уж не долго осталась, милый мой.
   - Ну за чем Вы так говорите, баба Вера,- с тревогой сказала Настя, открывая на кухне крышку погреба.
   - Я знаю что говорю, девочка, а ты полезай, доставай все, что нужно, гости у нас поди будут, чую, много будет гостей. Настя недоуменно пожала плечами, но спрашивать не стала, решив, что скорее всего к бабе Вере в Новый год всегда приходят соседи.
  
   Настя приготовила для бабушки и Андрюши вкусный куриный супчик. Нарезала оливье и винегрет, сделала так же свой любимый фруктовый пудинг. А еще напекла блинов, нафаршировала одни мясом, другие ягодами, третьи творогом. Баба Вера с любопытством и гордостью наблюдала, как Настя ловко управлялась на кухне. Андрюша украдкой от матери снимал с елки очередную конфету, это была последняя конфета до которой он мог дотянуться. Теперь он стоял задумчивый возле елки и прищурив глазки думал, как бы не заметно от мамы подставить стульчик.
   - Андрейка, я все вижу, не таскай конфеты, скоро кушать будем,- ласково, но настойчиво говорила Настя. И малыш в недоумении рассуждал, как мама может его видеть, если она в кухне, а елка стоит в комнате.
   - Вот, детка, мы с тобой что старый, что малый. Нам только бульон хлебать, конфету и то нельзя,- кряхтела баба Вера. Малыш подошел к бабушке и протянул ей только что снятую с елки конфету. Бабушка приподнялась на кровати и прижала его к себе:
   - Спасибо, деточка, но мне конфетка твоя ни к чему, иди лучше мамку позови,- шепнула она ему на ушко.
   - Насть, ты меня посади, а стол вон тот журнальный сюда кати, вот тут и встретим Новый год.
   - Так еще только девять часов, баба Вера, до Нового года еще далеко!- сказала Настя, пододвигая столик прямо к бабушкиной кровати. Она усадила ее, обложив подушками со всех сторон.
   - До двенадцати, я дочка, не выдюжу, вы тут без меня празднуйте, а я сейчас поем чуток, да спать,- она окинула довольным взглядом накрытый стол и лукаво посмотрела на Настю.
   - Что- то еще, баба Вера?- спросила Настя
   - Подика, дочь, открой вон тот шкафчик,- кивнула она Насте, указывая на старый сервант в углу. Настя открыла створку, там стояла бутылка шампанского и початая бутылка водки.
   - Шампань сама потом откроешь, а мне, дочь, водочки стопочку плесни, Новый год все же!- улыбалась бабушка. Настя в ответ покачала головой, но выполнила ее просьбу. Бабушка с удовольствием осушила стопочку, Настя накормила ее и Андрюшу куриным супом, они по немного поклевали Настиных салатиков, съели по блинчику, потом она напоила их чаем с шиповником и мелиссой. Затем Настя уложила бабу Веру и та моментально уснула, успев только перекреститься, да промолвить слабеющим голосом:
   "Благослови тебя, Господь, детка".
   Андрюша, до последнего силился не спать до Нового года, но все же уснул прямо на кресле перед телевизором. Настя аккуратно перенесла его на диван. Первый раз в жизни ей предстояло встречать Новый год одной, она с грустью посмотрела на накрытый стол, на приготовленные салатики, на нарезанные фрукты и так и не открытую бутылку шампанского. "Зачем баба Вера сказала про гостей, кого она ждала?"- думала Настя. Она выглянула в окно, во всех домах горел свет, где-то была слышна гармонь, отовсюду доносились взрывы петард и грохот хлопушек. Настя надела шубу, шапочку, валенки, которые мама предусмотрительно настояла взять с собой и вышла на улицу.
   Новогодняя ночь была тихой, морозной. Люди сновали по улице от дома к дому, многие шли в сторону озера. Элегантный месяц светил ярко, в окружении крупных переливающихся звезд, а одна из них, самая крупная и яркая горела прямо над ним, "это ты и я", вспомнила Настя и с умилением смотрела на небо. Ей тоже очень захотелось на озеро, посмотреть какое оно в Новогоднюю ночь. Она прошла немного по тропинке, протоптанной вдоль домов, и убедившись, что на озере есть люди, поскольку оттуда доносились голоса, пение, всюду горели костры, она прибавила шаг и вскоре вышла прямо на пирс.
   Катер стоял на берегу, рядом с пирсом. На зиму его поднимают из воды. Он оказался неожиданно высоким, потому что теперь на берегу была открыта та его часть, которая летом спрятана под водой. Настя поднялась на палубу, которая показалась широкой и просторной, потому что все сиденья были убраны. Прямо на льду, прочно сковавшем озеро, неподалеку от катера, шумная толпа отдыхающих соорудила огромное костровище. Вдоль берега тоже горели костры, разрывая темноту и заставляя снег вокруг сверкать мелком бисером. Всюду был слышен смех, музыка, воздух периодически сотрясали взрывы петард, с жалобным писком взлетали пиротехнические ракеты и разрывались высоко в небе великолепными брызгами миллионов светящихся огоньков. Между тем пламя костра на озере перед палубой разгоралось все ярче, поднимаясь все выше к небу, озаряя все вокруг, что даже стали видны очертания гор. Люди внизу взялись за руки и встали в хоровод, с криками, смехом. "С новым годом, с новым годом!",- раздавалось то с берега, то от озера. Кто-то крикнул Насте: "Девушка, спускайтесь к нам! У нас весело и тепло!"
   Настя наклонилась через бортик, и, помахав им рукой, крикнула в ответ : "Спасибо! С Новым годом!" При этом заколка на кончике ее косы ударилась о металлический прутья борта, расстегнулась и упала в снег перед палубой. Коса тотчас расплелась снизу. "Так вот почему в ту ночь моя заколка упала в воду!" - догадалась Настя.
   Она закрыла глаза, вспоминая до малейших подробностей все события той волшебной ночи. Она машинально расплела косу до конца, волосы тяжелые густые струились изумительными локонами , по белой Настиной шубке, как горные ручейки, почти до самого пола. Белая шубка, белая шапочка , из того же меха, еще маленькая муфточка на руках, были очень ей к лицу. Все это было накануне сшито мамой. Она была похожа на русалку, которая в Новогоднюю ночь вдруг превратилась в Снегурочку. Настя подняла глаза к небу, раскинула руки в стороны. "Господи, как же хорошо, здесь. Здесь не просто самая короткая дорога в рай, здесь и есть рай на земле",- думала она.
  
   Чистота, сверкающая красота, легкость, свежесть. В памяти возникали прекрасные мгновенья, которые она пережила в своей жизни: как впервые встретила Андрея, как здесь на этом озере Андрей предложил ей стать его женой, на этом самом катере она впервые познала любовь. Она вспомнила тот день, когда родился Андрейка, затем тот счастливый день, когда ей удалось забрать его у Горских. Она вспоминала, как пришла провожать их на вокзал и как они нежно прощались, как будто и не было между ними раздора. Как светились глаза мамы, когда она радовалась за ее. Как радовалась баба Вера их приезду и ,о чудо! даже пошла на поправку! Настя вспомнила школу, подруг, олимпиады по немецкому, боже, как же прекрасны были все эти мгновения, из них и складывается жизнь! Жаль, что Андрейка так рано уснул, подумала, она, как было бы ему интересно сейчас здесь посмотреть на огромный костер и грохочущие фейерверки. У костра на берегу вдруг зазвучала гитара и какая-то девушка запела красивый романс, ее нежный голос плыл над озером, поднимаясь куда-то вверх, согревая морозное торжество новогодней ночи, Настя прислушалась :
  
   Когда б ты не был так любим,
   Когда б ты не был так мне дорог,
   Ушла бы я сейчас с другим
   Оставив здесь сомнений ворох
  
   Когда б ты не был так любим
   Я в новогодний вечер ясный
   Зажгла б свечу пред образом твоим
   Затем сожгла его, не мучаясь напрасно
  
   А с января бы начала
   Жизнь без тоски и без печали
   Жизнь, где тебя я не ждала
   И где бы нас не разлучали
  
   Я закружила б хоровод
   С метелью белой в танце снежном
   Тебя с собою в Новый год
   Я не взяла бы и в надеждах
  
   Я позабыла бы тебя
   Печаль развеяла , как дым,
   Ты стал бы только сном тогда
   Когда б ты не был так любим...
  
   Настя была очарована пением. Сердце вдруг радостно забилось, кровь прильнула к щекам и руки под муфтою стали горячими. Она услышала за спиной многочисленные голоса. Оглянулась и увидела что от поселка приближалась к озеру шумная веселая группа людей. "Еще кто-то оторвался
   от праздничного стола и теперь идет на озеро",-решила она. Ей показалось, что кто-то звал в темноте: "Настя! Настя!" Она улыбнулась и снова стала смотреть на завораживающее пламя костра, которое горело так высоко и так ярко, она могла даже различать лица людей круживших вокруг него хоровод, и ей самой на палубе стало теплее. Вдруг она услышала музыку - это у костра на берегу включили магнитофон:

Et si tu n'existais pas,

Dis-moi pourquoi j'existerais ?

Pour traНner dans un monde sans toi,

Sans espoir et sans regrets...

   Теперь бархатный голос Джо Дассена летел над озером. Настя увидела, что у костра на берегу образовались пары танцующих. Она снова отвернулась к большому костру, который подобно солнцу освещал и согревал все вокруг, играя огненными языками, потрескивая поленьями и выпуская в небо веселые искры. Она снова закрыла глаза и раскинула руки, она как будто летела над всем этим ночным великолепием, вместе с прекрасной песней, так легко, так хорошо, она улыбалась, все глубже погружаясь, растворяясь в великолепии торжественной ночи.
  
   Вдруг она услышала голос за спиной, знакомый, и в то же время нет:
   - Разрешите вас пригласить на танец, милая девушка.
   Сердце остановилось. Она пошатнулась и резко повернулась назад.
   -Андрей?! -прошептала она и потеряла сознание. Она чувствовала его сильные руки, в обрывках возвращающегося сознания видела его глаза, конечно, только у него такие красивые глаза, его лицо...худое со шрамом на щеке, волосы...белые, почти как снег вокруг. Это не он. Она опять обмякла в его руках. Он нежно прижимал ее к себе и шептал:
   - Родная моя, я нашел тебя, наконец-то мы вместе! Прости, что заставил тебя страдать, любимая, милая, родная моя! Через его плечо Настя увидела на пирсе улыбающиеся лица друзей: Тамара, Толик, Надя, Ксюша, Женя и Саня, все были здесь! И мама, ну конечно, мама тоже была здесь, стояла и улыбалась, смахивая слезы с глаз.
   - Андрей...Но как?!- только и смогла промолвить она, сильнее прижимаясь к его груди, боясь на него взглянуть, боясь, вдруг все это исчезнет, вдруг все это лишь видение, или того хуже бред. "Я опять схожу с ума?"- пронеслось в голове.
   - Настенька, родная, мы с Лешей жетонами поменялись, случайно, я даже не заметил когда, его отец уже знает... Но посмотри же на меня, любимая!- он целовал ее волосы, лицо, губы, она чувствовала его дыхание, и не верила в происходящее. Как же страшно, вдруг все это лишь сладкий сон. Она немного отстранилась от его плеча. Куртка Андрея была расстегнута. Озаренный пламенем костра, на шее его блестел маленький серебряный образок- иконка "Знамение Божьей матери". Руки Богородицы воздеты к небу в знак заступничества за людей перед Богом и их благословения. А на груди ее сиял лик Божественного младенца.
  
  
   07 января 2011 год
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   302
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"