Осман упоминал, что им с братьями достался от родителей домик в Аланье, плохонький домик, без удобств, и что там в данный момент живет их единственная сестра. Полусумасшедшая Зейнеб. Разжег мое любопытство, но домик только издалека показал - крошечную точку, прилепившуюся к горе.
Про сестру же рассказал жутковатую историю. Смолоду была Зейнеб - красавица. Из всех окрестных сел к ней женихи сватались. В мужья, с благословения родителей, выбрала самого достойного - из обеспеченной семьи справного здорового парня. Дело шло к свадьбе. Уже все закупки были сделаны - платья невесте, кольца, запасы продуктов на многодневное пиршество. Осталось только родственников оповестить о дате, пригласить на торжество.
Поехали какую-то тетушку, родственницу со стороны мужа, на свадьбу звать. Та в глухой горной деревушке жила, без почты, без телефона. Набилась в легковушку куча народу. За рулем жених, рядом его отец, а на заднем сидении - Зейнеб с будущей свекровью, да еще сестра жениха, а на коленях у женщин - детишки сестры...И вот карабкается старенькая перегруженная легковушка по серпантину, а навстречу грузовик. И что-то там у грузовика с тормозами...Несется - лоб в лоб! А горные дороги узкие...Шансов избежать столкновения - ноль!.. Несколько секунд, страшнейший удар - и обе машины летят в пропасть! Груда дымящихся металлических обломков, трупы...
Погибли все, кроме Зейнеб. Она еще дышала, но была в безнадежном состоянии - несколько переломов, внутреннее кровотечение, трещина в черепе.
Врач только руками развел, и глаза к небу поднял - Аллах милосерден! -, когда пациентка в себя пришла после месяца коматозного состояния между жизнью и смертью. Живучая оказалась, как кошка. Про случившуюся трагедию ничего не помнила. Память ее осталась где-то там, в счастливом прошлом.
Как-то прогуливались по набережной вечерней Аланьи, и вдруг Осман мне предложил подняться на гору в гости к Зейнеб. Конечно, я с радостью согласилась.
Свернули от шума городского, от парадного блеска центральных улиц в район старых домов. По натоптанной тропинке, виляющей в лабиринте помоек и заброшенных лачуг, Осман уверенно шагал впереди, я, задыхаясь, едва поспевала за ним. Подъем был довольно крут. Бодрый Осман по пути еще успевал что-то рассказывать, я слушала невнимательно и думала о вреде курения. А еще Осман непрерывно извинялся за непрезентабельность предстоящего зрелища и объяснял, что, в сущности, развалюха использовалась несколько поколениями его семьи в качестве летней дачи. Чувствуешь, как воздух посвежел? Внизу изнуряющая жара, а чем выше, тем прохладнее! Сто лет тому назад о кондиционерах слыхом не слыхивали! Вот и приспособились люди наверху спасаться от обжигающего летнего пекла. Разумно!.
Наконец, дошли. Осман постучал в перекошенную, почти черную от времени, низкую деревянную дверцу. В ожидании, когда нас впустят в дом, я огляделась.
Сгустившиеся сумерки целомудренно сокрыли все лишнее, неэстетичное - унылый замусоренный дворик, заросли бурьяна, обвалившуюся кладку глухого дувала - забора, опоясывающего "владения". Сам дом, каменный с деревянной надстройкой-террасой, как избушка на курьих ножках, торчал на столбах, под
которыми чернела яма. Судя по доносившемуся оттуда слабому запаху, когда-то это пустое пространство использовали для содержания домашней живности. Ишака туда вряд ли впихнешь, а вот кур, индюшек, даже пару барашков или козочку - запросто!
Дверь падагрически закряхтела, заскрипела. В тусклом электрическом освещении мелькнула баба Яга в криво повязанном платке, что-то недружелюбно буркнула, и заспешила назад, в дом. От порога, чтоб попасть в жилые помещения, нужно было подняться по стертым ступеням почти вертикальной лестнички.
Еще одна дверь, - и мы в самом сердце дома, на просторной кухне. Мрачная хозяйка, не глядя на нас, вернулась к прерванному занятию, - принялась размешивать ложкой булькающее в кастрюле варево. Кастрюля возвышалась на колченогом нагревательном приборе, напоминающим керосинку далеких послевоенных лет.
Потом я узнала, что "керосинка" - "тюб" по-турецки - всего-навсего портативный газовый баллон с "рогульками", на которые можно водрузить от сковороды до чайника, что это незаменимая вещь в хозяйстве, лишенном коммуникационных благ цивилизации.
Осман вступил в беседу с сестрицей, что-то сердито ей выговаривая. Я не вслушивалась в их "бур-бур-бур", мне было ужасно интересно рассматривать, изучать бытовые подробности чужой, незнакомой мне жизни. Скажем прямо, меблировка не была богатой. Старый холодильник, несколько разномастных стульев, стол, пара полок с посудой, какой-то хлам в углу - коробки, тряпки, - прикрытый выцветшим половичком. В сущности, комната совмещала в себе несколько назначений.
Кухня-холл-гостиная. В эту изрядных размеров общую комнату выходили все двери остальных помещений.
Наконец, Зейнеб прикрыла кастрюлю крышкой, положила ложку на краешек стола и подняла на меня глаза. "Хош гельдиниз!" (Добро пожаловать!) - несчастная
мученически мне улыбнулсь. Я протянула ей руку для пожатия, пока Осман представлял меня в качестве своей русской невесты. Зейнеб, вместо рукопожатия, обняла меня и двоекратно приложилась сухими губами к моим щекам. Осман пододвинул мне шаткий стул, сам упал в продавленное кресло, Зейнеб присела
напротив. Из-под густых бровей вразлет на меня лился тягучий темный изучающий взгляд. Я же в открытую смотрела на бывшую восточную красавицу.
Хороша! Даже сейчас...Тонкие благородные черты лица, копна роскошных, черных, с легкой проседью, волос, выбивающихся из-под платка, под поношенным застиранным платьем до пят угадывалась стать высокой худощавой фигуры.
Зейнеб придирчиво оглядывала мой наряд. "Бархат?" - кончиками пальцев почтительно коснулась коленки. В этот миг мои сторублевые рыночные штаны и мне показались неприлично, вызывающе дорогим туалетом. Я как бы увидела себя со стороны - сытая, загорелая, ухоженная европейская женщина.
Спохватившись, я вспомнила о гостинцах, купленных по пути, спросила, где можно помыть фрукты? Осман сделал протестующий жест. Отдыхай, джаным!
Ты гостья, покури! Мы с Зейнеб приготовим ужин...
А можно я пока осмотрю дом?
Я толкнула первую, выкрашенную синей краской, дверь. Из темноты потянуло сырым спертым воздухом. Я нащупала на влажной стене выключатель. Электричество высветило пещерную пустоту необитаемой комнаты. Потолочные балки угрожающе провисли над центром комнаты. Осман объяснил, что крыша давно не ремонтировалась, камнепады сверху пробили гнилую кровлю, а зимние ливни довершили процесс разрушения. Некогда белые оштукатуренные стены
были в красноречивых ржавых подтеках, следы плесени причудливо извивались по периметру стен. От каменного пола ощущалась могильная прохлада. Единственное маленькое окно, заглубленное в нише, явно не справлялось с проветриванием, впрочем, оно было намертво закрыто.
И тем не менее, комната мне понравилась. Я мысленно представила, какую уютную спаленку можно было бы здесь соорудить после капитального евроремонта. А эти лари вдоль стен, я бы, пожалуй, оставила...Удобно складывать в них постельное белье. А если сверху набросать ярких пестрых подушек, получились бы весьма комфортные сидения...
Вторая и третья комнаты, расположенные со стороны нависающей над домом горы, представляли собой приблизительно ту же картину. Нежилые пещерки с запахом сырой штукатурки и плесени. Четвертая же комната с противоположной стороны, в привычном нам понимании, - остекленная дощатая веранда, была
пожизнерадостнее и теплее. Стояла широкая кровать-топчан, и много другой мебели, перенесенной сюда из "гнилых" комнат - невысокий шкафчик, тумбочка... с телевизором!, круглый столик на гнутых резных ножках - все кой-как упихано и похоже на склад случайных вещей...Но склад обитаемый, скорее всего, Зейнеб обычно спала именно здесь.
Моя фантазия бурно разыгралась! В принципе, если взяться, можно за вполне разумную цену провернуть основательный ремонт. Да, дел предстоит немало! Но, по-моему, полученный результат оправдает затраты. Сколько времени мы поднимались? !0-15 минут? Это с непривычки показалось, что долго...А сбежать вниз под горку будет вдвое быстрее! А внизу знаменитый песчаный пляж Клеопатры и квартал дискотек, а по левую сторону от дома древнегреческая крепость, куда
возят туристов, - это ли не счастье - жить в таком месте?! И даже, если Зейнеб останется с нами, комнат достаточное количество, чтоб я имела удовольствие
пригласить свою родню и друзей погостить летом! Нет горячей воды? Но можно обзавестись современным нагревателем, обустроить душевую кабину.
Главное, электричество есть, - привезу из России свой компьютер. И так далее, и так далее!...
Тем временем, меня позвали ужинать. Трапезничать предстояло на открытой террасе. В домашних условиях турки предпочитают обходится без стола. Расстилается на полу скатерть - "софра", вокруг которой едоки полулежа располагаются на тюфяках и подушках. Вилки-тарелки не в ходу, еда зачерпывается из общей посуды ложкой на ломоть хлеба. Пюреобразную чорбу, - разваренную чечевичную похлебку, приправленную лимоном и перцем, - вполне допустимо прихлебывать из широкой пиалы. Турки, говоря про супы, употребляют глагол "пить".
Я взглянула на ночную панораму раскинувшейся внизу Аланьи и задохнулась от восторга! На небе дрожали бриллианты звездочек, сказочная луна широкой
светлой дорожкой освещала гладь моря, а разноцветные огни города довершали восхитительный ночной пейзаж!
И тишина! Лишь неутомимые цикады стрекочут в траве.
А воздух?! Его, как чорбу, можно пить, наслаждаясь каждым глотком!
Решено! Остаюсь в Турции!
Недостаточное знание турецкого мешало мне высказать свое полное восхищение от увиденного. "Ийи! Чок-чок ийи! Сюпер!" (Хорошо! Очень-очень хорошо! Супер!) Осман недоверчиво хмыкнул. Зейнеб тревожно покосилась в ту сторону, куда смотрела я, недоумевая, чем вызван прилив моего дикого восторга?!
И простая еда на воздухе показалась удивительно вкусной - мясистые помидоры со свежим чесночком, приготовленная Зейнеб чорба, острые приправы, зелень,
после чего последовал крепкий чай, пахлава..."Элленизе саалык!" ( Спасибо за угощение! Дословно, в адрес повара - здоровье вашим рукам!)
Поглаживая живот, в знак полного удовлетворения, я отвалилась на подушки, закурила. Зейнеб подставила мне пепельницу и, опасливо взглянув на брата, попросила сигаретку для себя. Я поняла, что, хотя Осман был младше сестры, но его слово имело авторитетный вес как слово мужчины, кормильца.
Но Осман после еды был настроен благодушно. К тому же, развеялся его страх, что я буду шокирована убогостью их "фамильного гнезда".
Мы курили и дружески переглядывались с Зейнеб. Я не видела признаков ее помешательства. Вполне адекватное поведение! Если целыми днями сидеть в одиночестве, в четырех стенах, любая из нас тронется мозгами! - шепнула я Осману на ухо, пользуясь моментом, пока Зейнеб понесла на кухню грязную
использованную посуду и остатки ужина. Осман вздохнул - если бы!.. Несчастную Зейнеб сводят с ума периодические приступы головных болей - последствие пережитой катастрофы. В такие дни она часами может сидеть, уставившись в одну точку, уйдя в свои далекие думы...и разговаривать с невидимыми собеседниками, не помня окружающего. Я посочувствовала - бедная-бедная Зейнеб!
Остались ночевать. И постель настелили прямо тут же, на террасе. И сон был потрясающе сладким, а разбудило жаркое солнце.
Осман недовольно пошевелился, и накрывшись с головой одеялом, продолжил спать. А я заварила себе чашечку свежего чая...Нежась на солнце, прихлебывала чай и мечтала о продолжении моего романа с Турцией.
Когда Осман проснулся, я поделилась с ним своими планами относительно дома. Должно быть, моя идея показалась ему авантюрной, неожиданной, но после недолгих раздумий, он сказал свое "да"!
Смущала труднодоступность расположения дома, вот даже привезти мешки с цементом будет проблемой!.. На машине не проехать!
Даже мотоцикл не одолеет крутизны подъема...
"На ишаке доставим!" - развеселился Осман и хлопнул меня по плечу.
Целыми днями мы разговаривали о предстоящем революционном ремонте, пытались прикинуть требуемую сумму...Вполне серьезно обсуждали... И все гладко сходилось в нашем проекте...Осман даже про приятеля, работающего на стройке, вспомнил. К нему можно будет обратиться за помощью! Самое сложное - починить крышу, - поможет он, с внутренней отделкой справимся сами. Осман обещал в течении туристского сезона куруш к курушу откладывать деньги на ремонт, чтоб на следующий год мы могли поселиться в своем доме и вплотную заняться воплощением моей мечты.
Потом я уехала домой в Росиию. Истекал срок действия моего загранпаспорта, необходимо было переоформить новый. А в России меня закрутили другие дела-заботы! Осман исправно звонил почти каждый день. Но снова приехать к нему удалось только через несколько месяцев, без малого, почти через год.
Осман встретил меня в аэропорту. На автобусе, с пересадками доехали до Аланьи. Там ждала нас очередная съемная квартира. Я поинтересовалась у Османа, как обстоят дела с благоустройством нашего дома? Когда приступим к ремонту? Осман смущенно покашлял и сообщил печальную весть.
Зима в Турции выдалась тяжелой, в смысле заработков. Отложенные деньги пришлось пустить в расход...Но и они закончились...Даже телевизор вынуждены были продать!
А тут брат Меммед предложил идею, - заложить дом в ипотечный банк, на вырученные деньги открыть свое дело на паях, а когда дело будет приносить доход, дом выкупить...Все просто!
Предполагалось открыть небольшую чайную-закусочную. Свободное и подходящее по запрашиваемой арендной плате помещение нашлось лишь в малолюдном переулке...
Осман замолчал. Но по горестному выражению его лица, я уже догадалась, каким будет продолжение рассказа. Профукали братья родительский дом!
Меня не утешили радужные заверения Османа о покупке - в перспективе! - жилья в районе новостроек. Я закрыла уши руками и не хотела слушать его рассуждений о том, какой гадкой развальней был домик! И как трудно было взбираться на гору! И то, что гораздо дешевле и выгоднее жить в съемной меблированной квартире со всеми удобствами!
Страшна не нищета жилья, - нищета ума! - плакала моя душа, скорбя о потере.
"А где же Зейнеб?" - "Ее дальние родственники в Урфу забрали, там у них большой дом с садом, помощница нужна"...