Казанцева Марина Николаевна : другие произведения.

3 Огненные Ифриты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Месть, пылающая в душе Айрона Коэна, открыла ему путь к самой необычной форме жизни во Вселенной. Но враг, с которым он схватился в Поединке, есть существо, чей разум исчисляет миллионы лет... локального времени. И в этой непостижимой, холодной душе живёт свой неугасимый огонь.

   Казанцева Марина, Нижний Новгород

БЕЗДНЫ ДЖАМУЭНТХ

Часть третья

ОГНЕННЫЕ ИФРИТЫ

15 декабря 2008г.

   12.2 авт. л.
  
   Из всех врагов Калвина Рушера самым ненавистным для него был Айрон Коэн. Причиной этому отчасти служило то, что девушка, которая нравилась Рушеру, отдала предпочтение не ему, а его врагу. Десять лет до Поединка она была его женой и, кажется, Айрон мог бы торжествовать. Но удивительный сон, в котором Коэн и его жена были царём Соломоном и царицей Савской, не только соединил их в любви, но и разрушил их дальнейшую семейную жизнь. Приключения десятилетней давности поселили в душе обоих смутную тоску по подвигу.
   И вот, снова встретившись в Поединке со старым врагом, они преобразились в облик самых невероятных существ Вселенной - в огненных ифритов, в семена звёзд. Силы, которые используют враги, могут всё, и последствия предвидеть просто невозможно. Заброшенный хитростью противника в далёкое прошлое Айрон встречает звёздного путешественника додона и вместе с ним обследует погибшую планету возле умершей звезды. Они наблюдают коллапс голубого гиганта в непосредственной близости. Но даже возвратившись из своего удивительного путешествия в прошлое, Коэн так и не понял, с кем его свела случайность.
   Вернувшись на огненные острова, Айрон обнаруживает, что враг провёл его и хитростью сманил его жену Маргарет. Он обнаруживает гибнущую флотилию ифритов и находит способ спасти её. Айрон по-прежнему владеет фантастической возможностью перемещения в пространстве на любые расстояния - некогда этот дар нечаянно преподнёс ему его враг.
  
   Обманутая Рушером Маргарет попадает на странную планету, где происходят события, отзвучавшие на Земле три тысячи лет назад. Она втянута в необыкновенную и прекрасную историю, в которой сбываются её мечты. Сон и явь - все переплелось в ней, и забытая любовь поднялась из праха веков, чтобы возвратиться к жизни. Страсть, за которую никакая цена не велика.
  
  

Глава 1

  
   - Он думает, что исход событий зависит от того, кто первым совершит ошибку! - гулко разнёсся под алмазными сводами хохот огненного ифрита, и по кипящим лавовым полам зала пробежала рябь. - Он полагает, что его противник обладает той же мерой Силы, что и он сам! Рушер, Рушер, как же ты примитивен!
   Пылающая фиолетовыми языками пламени фигура воздела руки, отчего с них сорвались и закружились вихри искр. Сам говорящий был подобием огня - всё его тело источало жар, столь сильный, что любая жизнь, отличная от плазменной, была невозможна даже с сотне метров от него. Высокая фигура походила на человеческую, но сходство было только внешним. На самом деле огненный ифрит есть проявление разумного огня. Живая плазма составляла его тело. Ослепительными завитками трепетали его волосы, подчиняясь потокам раскалённого солнечного ветра, свободно проникающего в высокие алмазные арки помещения.
   Каждое движение самого необычного во Вселенной живого существа сопровождалось хаотическими флуктуациями - вспышками, похожими на северное сияние - это возмущалось то, что заменяло огненным ифритам воздух: ионизированный аргон.
   Лицо ифрита походило на человеческое, но вся кожа светилась, как разогретая в горне плавильщика медь. Только никакая медь не могла бы существовать ни в твёрдом, ни жидком виде в атмосфере дворца, в котором жил царь огненных ифритов - Ровоам и его родители, Ааренс и Маргиана.
   Такой облик выбрал Айрон Коэн, когда решился на поединок со своим давним врагом - Калвином Рушером. И не прогадал: сын предал в его руки такое могущество, о котором едва ли догадывался любой иной участник экспедиции.
   Дело в том, что Живые Силы были лишь частью возможностей Ааренса. Ему не надо было тратить живую энергию на создание этой реальности - она уже существовала до него. Не требовалось сил на поддержание её - всё это уже было. Но этого мало - к услугам плазменных существ были неохватные запасы энергии, с самого начала существования Вселенной заложенные в её основе.
   Острова ифритов плавали меж галактик и сквозь галактики. Испепеляющий жар звёзд, разрушающий до первичных элементов любое вещество - от простых металлов до самых сложных органических соединений, именуемых жизнью, ифритам был не страшен. Смертоносный солнечный ветер был для них, как лёгкий летний ветерок. Гигантские протуберанцы солнечной короны для них были подобны высоким деревьям необычайного плазменного леса на поверхности звезды. И сами недра звёзд, состоящие из сверхсжатого правещества Вселенной, представлялись огненным ифритам светлым океаном, в котором они плавали, пока их острова насыщались веществом звезды, переводя чудовищную температуру внешней среды в компактную и легкодоступную форму идеальной материи.
   Всё это было выше понимания Ааренса и Маргианы, они лишь приняли к сведению то, что сказал им их сын - огненный ифрит Ровоам, рождённый ими в волшебном сне, когда были они Соломоном и царицей Савской. Так вот, энергия, которую дали им таинственные Живые Души, была полностью сохранена и по-прежнему была к услугам любой, самой невероятной фантазии её владельцев.
  
   - Всё воюешь с Рушером, отец? - спросил подошедший Ровоам.
   Царь ифритов был высок ростом - не ниже своего отца, - но более изящен, подвижен и гибок. Он был в своей подлинной стихии, а его родители только привыкали к необычным ощущениям новой сущности.
   Глаза ифрита походили на полыхающий смарагд, а длинные волосы колыхались на солнечном ветру. Никакие это были не волосы - Ааренс точно это знал - но воспринимались именно как волосы. Многое требовалось переосознать, а многое просто принять на веру.
   - Да, мальчик мой. Я знаю, что наш противник большой мастер на всякие пакости, и жду, когда мы встретимся с его больной фантазией. Он когда-то мечтал командовать армией киборгов - это такая искусственная жизнь - и уничтожать планеты.
   - Мы сами с тобой, отец, можем уничтожать планеты. - ответил Ровоам, и его огненные смарагдовые глаза смеялись.
   Да уж, это точно, вздумай огненный ифрит проникнуть на любую планету, он сжёг бы всё вокруг, как частица солнечного вещества. Даже воздух закипал в присутствии ифрита.
   - Где мать? - спросил Ровоам.
   - Сидит где-нибудь на корме и смотрит на скопления галактик. - ответил Ааренс, и в голосе его не было веселья. Маргиана не слишком была рада новому обличию.
  
   Поначалу Маргарет приняла идею Айрона, как оригинальную. Перед всем сообществом в той пещере Артефакта она не стала протестовать, тем более, что сама заразилась уверенностью мужа. Он так твёрдо заявил это: Огненные Ифриты, что она даже уверовала в силу его мысли. Но потом поняла, насколько же отличаются от всего земного и привычного эти странные и страшные существа, о которых не ведали даже самые безумные земные фантасты. Фактически она перестала быть человеком - как может обитать человеческое в плазменном состоянии материи?
   Её, как женщину, поначалу ужасала сама мысль о своей внешности ифрита. Теперь она стала немного понимать, отчего Айрону когда-то было совершенно безразлично, как она выглядит. Это было давно - на Рушаре, когда раны на лице обезобразили Деву-воина Маргиану. Похоже, он всегда немного был огненным ифритом. И вот теперь признался ей, откуда вообще взял эту идею - превратиться в плазменное существо.
   Коэн видел сны. Она знала, что ему нередко снился Ахаллор. Синкрет молчал, а иногда что-то говорил, и Айрон привык к его ночным визитам. Но были и другие сны, о которых муж ей ничего не рассказывал. Коэну снился его сын - от царицы Савской. Она сама помнила лишь младенца, а бывшему царю Соломону он приходил во снах в странном обличии. Иногда это был просто голос. Он сам нарёк своего сына Ровоамом, и Ровоам рассказывал ему, как он живёт.
   Оказывается, в этих мистических снах, в которые погрузили участников экспедиции додоны, не всё было нематериальным. Ребёнок, родившийся во сне от спящего, становился Живой Душой. Такое дитя могло говорить к своим родителям в их снах, но Ровоам выбрал именно отца, а не мать. Он рассказывал Айрону о том, что стал царём огненных ифритов и теперь плавает меж галактических скоплений на пылающих островах. Айрон многое узнал из этих снов и потому в мгновенном выборе в начале поединка выбрал образ, подобный образу своего сына. Вот почему, попав в этот огненный дворец, он оказался как бы у себя дома, а Маргарет испытала сильный шок.
   Не стань она огненной ифриткой, сошла бы с ума от ужаса, однако, новое естество в состоянии перенести и более чудовищные вещи. Потом она освоилась и оценила необычность этого фантастического бытия, но, к её печали, между ней и сыном не возникло такого контакта, как между Ровоамом и Айроном. Она видела, в какие яркие тона окрашивается плазменная корона над головой её сына, когда он говорит с отцом. Ей же доставался лишь ровный жёлтый цвет почтительности, каким встречал её он.
   Все эти десять лет Айрон думал о своём никогда не рождённом в действительности сыне, а она - нет, потому что не имело смысла тосковать о том, чего в действительности не было никогда. Она так и не родила ребёнка, потому что материнство надолго оторвало бы её от карьеры, от успешного продвижения по службе. А из них двоих большую долю семейного бюджета зарабатывала именно она. Кто ж знал, что это Рушер так ловко подкашивал все талантливые начинания её мужа! Вот отчего Ааренс так теперь ненавидит своего врага и грезит лишь одним: уничтожить мразь!
   - Когда всё кончится, мы вернёмся к прежнему виду? - спрашивала она мужа.
   При этом вопросе он менялся в лице, и над его головой начинали полыхать мрачно-фиолетовые сполохи огня. Он не думал, что будет, когда всё кончится. Для него всё ещё только начиналось. Он был не просто поглощён борьбой, он упивался ею. Он был несказанно счастлив своим новым обличием, безмерными возможностями, что подарил ему сын, новыми бесконечными горизонтами, что открылись ему. И Маргиана с горечью сознала, что он, по сути, всегда был огненным ифритом - беспокойным, ненасытимым, сжигающим самого себя в бесплодной погоне за химерой. Сознавал ли он, что внёс раскол в их и без того непрочный брак?
  
   - Какое оружие может уничтожить огненного ифрита? - спросила Маргиана.
   - Никакое. - отвечал Ровоам. - Нет средства разрушить плазменную структуру наших тел.
   - Но Рушер обязательно должен предпринять такую попытку. - не сдавалась она. - Его к этому обязывают условия поединка.
   - Путь пробует. - кратко отвечал царь-ифрит.
   - Он может надеяться лишь на одно: что наши запасы Живой Энергии подойдут к концу прежде, чем будет уничтожена вся его армада, в какой бы форме она ни предстала.
   - А если она предстанет тоже в форме огненных ифритов?
   - Пусть предстанет! - смеялся Ровоам. - Мы просто поглотим их энергию.
   Проблема была в том, что Рушер избегал боя. Да и как бы можно было воевать с противником, который, не скупясь, направлял во врага целые звёзды?! Да, в возможности ифритов было мгновенно перемещать в пространстве любую звезду - от плотного белого карлика до голубых гигантов. Если разумные расы во Вселенной до сих пор не сталкивались с таким могущественным врагом, то лишь потому, что ифритов не интересовали населённые миры и они свободно плавали в межгалактическом пространстве, лишь иногда приближаясь к солнцам без планет.
   Впрочем, существовала одна реальная опасность, которая могла теоретически угрожать ифритам. Это чёрные дыры. Но, плавающие в космосе огненные острова никогда не приближались к центрам галактик, а заправлялись энергией лишь на периферии звёздных скоплений.
   - Что будет, если всё же так получится? - допытывалась Маргиана.
   - Не знаю. - неохотно отвечал Ровоам. - Черная дыра отнимает энергию, а что бывает за предельной гранью, не сообщал никто - из чёрной дыры не возвращаются.
  
   Огненные острова плыли в межгалактическом пространстве, вдали от всех звёздных дорог, избегая случайного взгляда любого иного живого существа. Огненные ифриты не желали, чтобы о них знали обитатели планет. Никому во всех галактиках было неведомо, что существуют среди бесчисленного множества проявлений жизни такие невообразимые существа. Только учёные-астрономы самых разных цивилизаций иной раз удивлялись непредсказуемому поведению солнечной атмосферы, да странным возмущениям далёких звёзд.
   Для огненных ифритов путешествие между галактиками было подобно плаванию между земными материками, так велика и так неощутима была их скорость. Величественная, исторгающая вихри света, огненная армада островов плыла, неся множество великолепных дворцов, состоящих целиком из драгоценных камней. Сады, что окружали эти невесомые постройки, тоже состояли из различных минералов - в необыкновенной атмосфере островов те переливались и мерцали, словно неистовое северное сияние. Обоняние ифритов было под стать их особенной жизни - для них цвет пламени был запахом, искрение минералов - букетом ароматов, блеск далёких звёзд - дыханием галактик.
   Ифриты видели, как люди видят дорогу, луг, реку, линии разнообразных полей - по ним считывая направление полёта. Они перебирали векторы напряжённости, как моряки перебирают снасти на паруснике, как музыканты играют струнами музыкальных инструментов.
   Для передвижения с островов на острова и в любых иных целях ифриты использовали круглые сферы, похожие на мыльные пузыри - это были особенно странные средства перемещения - раздутое в ограниченный трёхмерный континуум нуль-пространство силовой линии гравитационного поля. Нуль-пространство - это точка, то есть пространство с нулевым измерением. В любом месте силовой линии ифриты могли возбудить такую точку и гнать её по вектору с какой угодно скоростью, перебрасывая возбуждение с линии на линию, как опытные плотогоны правят свои суда по неспокойной реке, внимательно наблюдая за перекатами и течением речных потоков.
   Сейчас архипелаг огненных островов плыл к Магеллановым Облакам. Исключительным занятием ифритов было восторженное созерцание звёздного разнообразия - все светила обладали особенными характеристиками, для каждой звезды своей. Ни одна звезда, как уверяли ифриты, не похожа на другую - как нет двух одинаковых людей на Земле. Бесконечное разнообразие живых светил - звёзды были живыми и разумными существами, а огненные ифриты - их семенами, свободно плавающими во Вселенной!
  
  

Глава 2

  
   - Почему я должен ждать, пока он нападёт на нас? - нетерпеливо спрашивал Айрон.
   - Ты никому и ничего не должен. - с убеждённостью царской особы отвечал Ровоам. - Кто может тебя заставить?
   Айрон оторвался от созерцания панорамы дальних звёздных скоплений и повернулся к сыну, лицо его смягчилось в улыбке, аура заколосилось тёплым жёлтым светом.
   - Конечно, нет. - ласково сказал он царю ифритов. - Никто не может меня ни к чему принудить, я свободен в выборе. Но я имею в виду другое: как Рушер может знать, где нас искать? Почему бы и нам не сделать то же?
   - Как? - кратко спросила Маргарет.
   - А как он узнал бы? - рассуждал её муж. - Может, для этого требуется только желание знать? Но мне этого мало - я хочу получить всю информацию о его вооружении.
   Маргарет изумилась про себя: в самом деле, почему ей ранее не пришла в голову такая идея? Ведь для обладателя Живых Сил нет никакого препятствия. Наверняка Рушер давно всё знает об их возможностях - уж он-то догадался! Маргарет вскочила со своего места и подошла к мужу.
   - Сделай это, Айрон! - пылко воскликнула она, ощущая как при одной мысли о действии закипела плазма в её теле. Да, ожидание слишком долго охлаждало их тела!
   Он гордо улыбнулся, довольный впечатлением, которое произвёл на неё, затем почему-то эффектно поднял руки и приказал:
   - Хочу видеть, что делает Рушер.
   Над алмазным полом сильно заколебался раскалённый газ, пошли горизонтальные, потом вертикальные волны, они интерферировались и тут же разгладились - образовалось нечто вроде зеркального экрана. Мгновение он оставался пустым, затем проявилось изображение.
  
   Посреди обширного зала находился их враг. Рушер был в одиночестве, сидя в большом кресле и внимательно что-то разглядывая на панели, схожей с панелью управления. Зал походил на какое-то авангардное строение, и было трудно понять, находится ли это где-то на планете, или является отсеком корабля. Во всяком случае, дизайн не был оригинальным - ему было далеко до той обстановки, которую придумал себе Рушер в своём дворце на Рорсеваане в те дни, когда был тираном Рушары.
   - Как всё просто... - зачарованно прошептала Маргарет, наблюдая эту картину. - Мы можем быть в курсе всего, что он делает в любой момент.
   - Это ваш враг? - презрительно спросил Ровоам. - Он выглядит совсем слабым. Мы видели такие существа, когда проплывали мимо звёзд с планетами. Они очень уязвимы, их цивилизации недолговечны и целиком зависят от стабильности их светила. Я показал бы тебе, отец, миллионы планет, погибших в пламени своих солнц.
   - Не обольщайся, сын. - напряжённо ответил Айрон. - Рушер очень хитёр. Он только тогда идёт в наступление, когда уверен в своих возможностях.
   В зеркале портала изменилась картина: Рушер встал и направился к двери. Простая сдвижная дверь ушла в стену, открыв выход из зала, и Калвин покинул помещение. Он шёл по коридору, а око наблюдения невидимо плыло за ним - похоже, их враг даже не подозревал, что за ним ведётся слежка.
   - А он нас не слышит? - шёпотом спросил Маргарет.
   - Нет, конечно. - ответил ей муж. - Я предусмотрел это.
   Глупый вопрос, конечно - если бы он мог их слышать, давно бы уже услышал.
   - Смотри! - вдруг вскрикнул Айрон. - Это же Муаренс!
   Навстречу бывшему тирану вышел откуда-то из бокового прохода зелёный конь-дракон. Странно было то, что теперь он был несколько меньше ростом - раньше Синкреты были в три раза выше любого из них, уж Айрон и Маргарет хорошо помнили, каково это было - идти под их конвоем! Теперь же широкая ключица коня-дракона находилась вровень с головой Рушера.
   - Или Синкрет уменьшился, или Рушер прибавил себе росту. - догадалась Маргарет.
   - Наконец-то! - со смешком превосходства отозвался Коэн.
   - Что это за существо? - спрашивал Ровоам про зелёного коня-дракона.
   - Это его слуга. - ответил ему отец. - Мы называли их Синкретами, что значит "составные". Эти искусственные создания Рушера есть плод его фантазии и сделаны как бы из частей разных фантастических существ. Однажды мы уничтожили всех четверых, поскольку ума у них явно недоставало. Я полагаю, Рушер воскресил их своей Силой для того, чтобы досадить нам. Видишь ли, сын, десять лет назад мы потратили массу сил, чтобы справиться с ними, так что его жест вполне однозначен: этим Рушер как бы перечёркивает все наши усилия. О да, он любитель театральных эффектов!
   Трое продолжали с интересом наблюдать за картиной в зеркале.
  
   Враги остановились возле загородки, возвышающейся круглым прозрачным барабаном с обтекаемой крышей посреди высокого круглого помещения с высоким потолком. Под прозрачным куполом что-то скрывалось.
   - Узнаю дизайн. - усмехнулся Айрон. - Он верен себе - его любимый стиль - техно-авангард. Что там, под колпаком?
   Последние слова были приказом Силе, и она повиновалась. Угол наблюдения стал смещаться, наблюдающее око зависло над плоской крышей барабана, и под ней стала видна густая зелень, среди которой замечалось непонятное движение.
   - Внутрь. - приказал Айрон, и око проникло под прозрачную преграду. Оно плавно поплыло нисходящей спиралью, показывая наблюдателям вид внутреннего интерьера под прозрачной крышей.
   Это было нечто, вроде сада - множество растений, взращённых в ограниченном объёме. Внизу имелись явно искусственные каменные горки, водоёмы, аккуратные водопадики, тропы, а на берегу бассейна стояло настоящее бунгало.
   - Весьма посредственная идея. - удивлённо пробормотала Маргарет, поражённая тем, как тратит свои силы Рушер - этот дизайн напоминал ей затеи сумасшедших миллионеров, которые пытались создать в своих подземных бункерах подобие настоящей внешней среды, взяв за образец обстановку стилизованного гавайского отеля. Неужели для Рушера характерна подобная ностальгия?!
   - Что это такое? - интересовался Ровоам, который никогда не сталкивался с живой природой.
   Око меж тем продолжало медленно продвигаться среди плодоносящих финиковых пальм и цветущих ананасов.
   - Что за чушь? - со смехом фыркнул Айрон, и вдруг вскрикнул: - Что это?!
   Ракурс изменился - око обогнуло небольшое бунгало, крытое пальмовыми листьями, и заглянуло в маленький уголок, где под пальмовым зонтиком стояла небольшая деревянная лавка со спинкой, какие обычно ставят в садике на приусадебном участке. Перед лавочкой струилась по искусственному каменистому ложу вода - она стекала в бассейн. А на лавочке, задумчиво подперев голову рукой и глядя в воду, сидел Аргентор.
   - Что, что это такое?.. - растерянно пробормотала Маргарет, поражённая этим зрелищем. - Он их поймал?!
   Их друг был в серебристом комбинезоне, но почему-то рукава этого явно специфического костюма были обрезаны выше локтя, а штанины закатаны до колена. Ноги Аргентора были босыми.
   Вне себя от изумления, Айрон смотрел на друга, пребывающего в столь идиллическом месте. Выглядел Аргентор совершенно здоровым, если бы не мучительно-мрачное выражение его лица - он словно грезил, глядя в воду, и видения его были невесёлыми.
   Видящее око принялось торопливо шнырять по зарослям, минуя всякие затейливые домики, бунгало, какие-то нелепые шалашики типа таитянских хижин. Везде росли бананы, финики, мангустаны, дынные и земляничные деревья, манго, рамбутаны и прочие съедобные плоды. И вот, миновав одинокий столик на берегу искусственного водоёма, око нашло ещё одну фигуру.
   Молодой незнакомый парень со светлыми волосами сидел на большом камне под светом искусственного солнца на краю игрушечного водоёма. Он стащил с себя комбинезон до пояса и завязал рукава на талии - видно, в этом искусственном ботаническом саду было довольно жарко.
   Око поплыло было дальше, как вдруг остановилось, потому что из зарослей вышла ещё одна фигура - красивая женщина в роскошном платье цвета изумруда, с распущенными волосами.
   - Это же Наяна! - ахнула Маргарет. - Он их поймал!
   Женщина подошла к сидящему человеку и что-то сказала, тот повернул голову, с готовностью отвечая.
   - О чём они говорят? - заволновался Айрон.
  
   - Джек, что будет с нами дальше?
   - Не могу сказать, Наяна. - печально покачал головой юноша. - Могу лишь догадываться по количеству всех этих домиков и шалашей, что он намеревается всех твоих друзей собрать в одном месте. Но одно могу сказать тебе с уверенностью, что вреда он вам не причинит - он должен предстать в финале со своей добычей, чтобы получить то, что желает.
   - А желает он Силу такую же, как у Пространственника. - усмехнулась Наяна. - Вот тогда-то он и расправится со всеми нами.
   - Я думаю, Джамуэнтх найдёт способ защитить вас. - пробормотал Джек Бегунок.
   - Я говорю не только о нас с Бобом, я говорю о наших людях.
   - Почему ты не ищешь примирения с мужем? - спросил Наяну Бегунок. - Аргентор в состоянии понять твою ошибку. Ни к чему так казнить себя - вы столкнулись с противником, который превзошёл вас не в силе, а в хитрости.
   - Ты ничего не понимаешь, Джек. - сдавленно ответила Наяна. - Всё гораздо хуже.
  
   Женщина в зелёном ушла в заросли мандариновых деревьев. Там она нашла какое-то странное сооружение, похожее на автомат для продажи чипсов и орешков - эта штука никак не вписывалась в обстановку сада. Наяна нажала кнопку, раздался слабый гудок, и в широкое отверстие автомата выплыла тарелка с горячей едой - от большого антрекота с овощами шёл пар. Наяна забрала тарелку вместе с ножом и вилкой и отправилась на бережок возле небольшой хижины, крытой ветками, - есть и смотреть в воду.

***

   - Значит, Патруль разгромлен. - мрачно сказал Коэн. - Аргентор проиграл битву.
   Маргарет молчала, в потрясении вспоминая увиденное. Наяна была в каком-то платье шикарного покроя, а не в форме флота. Наверно, это Рушер так её нарядил - он же и для Маргарет когда-то приготовил гардеробчик!
   "Я не дамся в его руки живой! - подумала она с содроганием. - Мне плевать, какие там планы у Джамуэнтх, но, когда я увижу, что всё безнадёжно, то распылю себя на элементарные частицы, хотя бы для этого понадобилась вся моя Сила."
   Вид морально сломленной Наяны вселил в Маргарет такой ужас, что она вдруг впервые осознала, что боится Рушера, боится его демонической изобретательности, его упорства, его фантастической целеустремлённости. Он не человек - так сказал когда-то Моррис.
  
   - Мы так и не выяснили его возможности. - сказал Айрон, и Маргарет, очнувшись от своих мыслей, снова включилась во внимание - муж и сын о чём-то горячо рассуждали.
   - Это поражение ровно ничего не значит. - говорил Айрон. - Их силы были примерно равны, а в таком случае всё может решить какая-нибудь непредвиденная случайность, простой человеческий просчёт - и вот для следующего хода нет фишек.
   - Но у нас силы превосходят силы Рушера. - поддержал его Ровоам.
   - Этого мало. Мы должны напасть первыми. Я могу себе позволить потратить энергию на поиск врага. Я уверен, что он не ожидает нашего подхода к своей цитадели. Мы ударим залпом и сметём его гнездо.
   - И убьёте Наяну с Аргентором. - возразила Маргарет.
   - Он хорошо прикрылся. - с мрачным смешком заметил Айрон.
   - Нам надо знать, где он базируется. - продолжала Маргарет.
   - Нам не надо этого знать. - ответил Айрон. - Мне достаточно только пожелать, как вся наша армада мгновенно переместится как угодно близко к Рушеру. Требуется только знать, что представляет из себя его войско.
   Он снова вызвал видение, и теперь таинственное око быстро полетело по коридорам и длинным переходам рушерова убежища. Это явно был космический корабль, но Айрону требовалось знать наверняка. И вот око вышло за пределы базы и принялось облетать по круговой орбите это сооружение.
   Да, база Рушера была кораблём - красивым, мощным сооружением, ведь Рушер не был лишён чувства прекрасного, достаточно вспомнить его планету.
   - Замечательно. - с удовольствием сказал Ровоам. - Ваш враг устроился в окрестностях звезды. Мне достаточно возбудить в её верхних слоях температурную флуктуацию, и она одним лишь протуберанцем слизнёт его остров.
   - Конечно. - с сожалением ответил ему отец. - А заодно и эту планету, на которой явно существует цивилизация.
   - Ну и что? - удивился ифрит.
   - Нельзя.
   Они продолжали рассуждать, спорить, что-то придумывать, выносить и отвергать одну вероятность за другой. Ровоам считал, что уничтожение главнокомандующего решит все проблемы сразу, а Айрон уверял, что их задача - лишить противника его сил.
   - Ты его не знаешь! - спорил он с сыном. - Рушер всегда был осторожен и, будь уверен, в первую очередь продумал все пути своего отхода в случае опасности. На это он потратил немало сил, и мы будем лишь зря отстреливать свои ресурсы в этой атаке. Говорю тебе, нужна разведка!
   Однако разведка что-то ничего не приносила, сколько ни шныряло видящее око вокруг базы Рушера - не было и следа космической армады, не было ни единого киборга.
   - Значит, он готовит нападение не на нас, а на других. - настаивал Ровоам. - Это наш шанс. Собьём его планы!
   - Да, это так, - соглашался Айрон, задумчиво ероша ауру на голове.
  
   Маргарет тихо отошла от них - муж и сын были так заняты, что не заметили как она покинула тронный зал. Ей была непонятна эта внезапная нерешительность Айрона - только что он рвался в бой, и вдруг начал всё тщательно обмысливать и тянуть время. Неужели не ясно, что у этой задачи слишком много неизвестных, чтобы искать самый оптимальный вариант решения. Нужно предпринять нападение, чтобы выяснить возможности Рушера, а там уже по ходу дела менять тактику. Возможно, Патруль именно потому и проиграл, что ожидал нападения врага, а не пошёл в нападение первым. Кто выступает первым, тот и выбирает оружие.
   Она отошла за изумрудные колонны, отделяющие просторный зал от прочих помещений, и двинулась по вспыхивающим полам на кормовую часть острова, где любила обычно сидеть и наблюдать за жизнью удивительного архипелага ифритских островов, там он был весь, как на ладони.
   Пройдя через сад драгоценных камней, из которых были составлены цветы и прочие псевдорастения царского флагмана, она остановилась на краю сапфировой лестницы, ведущей в никуда - ступени обрывались в космическую бездну, лишь за кормой плыли светящиеся струи - инерционная утечка ионизированного газа. Перд её глазами раскинулась совершенно фантастическая картинка: плыла ифритская армада, сияя всеми цветами и испуская мерцающие пары. Хаотично перемещались шары с ифритами - между островами мелькали пылающие фигурки.
   Сойдя примерно до половины лестницы, Маргарет уселась на ступеньки и создала вокруг себя преграду - по желанию ифритки прямо из ступенек стали вырастать хаотические друзы минералов, постепенно выстраиваясь в стены и сооружая прямо на ступенях подобие комнаты. Мерцающие и переливающиеся всеми цветами сложные переплетения кристаллов образовали геометрически безупречное кружево из повторяющихся фрагментов. Оно поднялось выше человеческого роста и стало завершаться мудрёной решёткой крыши. Получилась прекрасная беседка - это было свойство ифритского острова - порождать по желанию своих хозяев сколь угодно разнообразные дворцы.
   Оставшись в одиночестве, Маргарет вытянула своё плазменное тело на великолепной кушетке из пламенеющих аметистов. Рядом уже по инерции образовывалась разнообразная мебель - вырос легкий столик с подносом, на котором извивались разноцветные языки плазмы. Это была не еда, нет. Ифритам не было нужды в питании - они черпали энергию непосредственно из вакуума. Остров, следуя смутным пожеланиям ифритки, создал нечто, похожее на угощение - просто образ: на столике беззвучно возникали и перетекали искажённые формы. Трепещущее пламя создавало то прозрачные кобальтовые яблоки узкой вытянутой формы, то фиолетовые искрящие бананы, то изумрудно сияющие авокадо, то розовые апельсины.
   "Чего я хочу?" - думала ифритка.
   Она хотела победы и возвращения к прежнему виду. Ифрит Ровоам не воспринимался ею, как настоящий сын - это была фантазия Айрона. Теперь, когда эти двое нашли друг друга, Маргарет оказалась как бы вытесненной из сферы внимания мужа. И причина этому была. Возможно, Маргарет сама была такой причиной.
  
   За десять лет брака Айрон сильно потерял в глазах жены. Это на Рушаре он был героем, а на Земле оказался простым неудачником - ведь тогда они не знали, что всей их жизнью заправляет Рушер и дёргает за невидимые ниточки, как кукловод. Что все обстоятельства вокруг них складывались по его сценарию. Действовать скрытно - это стиль Калвина.
   Когда Айрону стало известно об этой унизительной зависимости, его ярости не было предела - теперь он знал, кто виновник всех его профессиональных неудач. Её муж едва сдержался от того, чтобы прямо перед всеми проявить свой гнев, зато, обретя облик огненного ифрита, он дал себе волю - все накопленные за столько лет неудачи прорвали себя в бешенстве - дворец царя так и искрил от молний, которые совершенно реально метал Айрон. Теперь он знал, кто виноват во всём, и мог отыграться за все обиды. Не последнюю роль в его застарелой душевной травме сыграла и Маргарет. Да, она всё время наносила его гордости тяжкие удары: своим скрытым недовольством, своей повышенной терпимостью, своим успехом. Рушер играл ими, как куклами на верёвочках, а они искали причину в себе. Маргарет действительно разочаровалась в муже - так велика была заявленная ею требовательность, так сильно было его желание продвинуться. И - и ничего.
   Айрон казался ей слабым, и только из гордости она не признавалась в этом другим, в том числе своей самой близкой подруге после экспедиции - Нэнси Мелкович, жене Боба. Даже их дружбу Маргарет держала в тайне от Айрона, чтобы не уязвить его после неудачи в борьбе за место известиями об очередной находке Боба, которого считали самым профессионально непригодным на их курсе. Но в прессе то и дело проскакивали сообщения: знаменитый археолог-любитель Боб Мелкович нашёл то, отрыл сё.
   Ей вспомнилась увиденная в оке наблюдения картина: фигура товарища по экспедиции - как сидел Аргентор, герой Рушары, поникнув головой, у маленького водоёма на деревянной лавочке и смотрел в воду. Она никогда не видела его в таком состоянии - Аргентор всегда побеждал, всегда! Он никогда не терял мужества, даже когда думал, что навсегда утратил свою Наяну. Теперь поражение разрушило их союз.
  
   Над головой ифритки металось зелёное пламя сомнения и внутреннего раздора. Ей казалось, что Айрон слишком быстро прекратил тайный осмотр базы Рушера. Он сосредоточился только на своём враге и оставил без внимания многое такое, о чём следовало подумать.
   Наяна говорила о чём-то ещё, не только о себе и муже - она упомянула команду. У Маргарет создалось впечатление, что она говорила о живых, а не о погибших. Где-то должны быть те, кого частью своей силы Аргентор воплотил в живые реальные личности. Да, раз был боевой корабль, должна быть и команда. Не о них ли беспокоилась Наяна?
   Маргарет села на своём сияющем ложе и рассеянно обвела взглядом стены своего убежища - она инстинктивно укрывалась от космической бездны.
   А почему она всё время ждёт, что Айрон что-то сделает. Что-то предпримет, чего-то решит? Почему она при всей своей независимости вдруг стала его тенью? Нет, Маргарет не собирается самостоятельно выступать в поход против Рушера, но у неё тоже есть достаточно Сил, чтобы воспользоваться ими, как она сочтёт нужным. Когда придёт время действовать, они с Айроном будут едины, но сейчас ей ничто не мешает предпринять более детальную разведку. Если обнаружится что-то важное, она передаст это мужу.
  
   Желание ифритки вызвало посреди замкнутой кристаллической комнаты идущий волнами шар. Тот быстро прояснился, и вот Маргарет снова видит изображение рушеровой норы - внутренность космического корабля, его длинные коридоры, запертые двери. Глаз-невидимка принялся последовательно нырять сквозь стены. Большей частью попадались пустые помещения, однажды встретился Муаренс - он наблюдал через экраны за "ботаническим" садом, где по-прежнему сидели три пленника.
   - Подглядываешь, да? - усмехнулась Маргарет, словно он мог её слышать.
   Она продолжила поиски. Далее попался отсек со скафандрами. Космические скафандры с системой воздушного питания и термоизоляцией означают, что должны быть и те, кто их надевает. Выходит, солдаты Рушера антропоиды?! Живые, дышащие существа?! Тогда это существенно меняет дело!
   Поиск выявил другие интересные вещи: обнаружились по бортам огромного рушерова корабля многочисленные порты для вылета боевых катеров. Маргарет не сразу это поняла, а поначалу в недоумении перемещала наблюдательское око из одного однотипного шлюза в другой, пытаясь понять назначение пустых помещений. И, наконец, нашла в некоторых машины. Очевидно, большая часть вооружения находится на задании, вот почему экипажа нигде не видно.
   Бросив инспектировать порты, она отправилась на поиски дальше, миновала пару обширных залов с непонятной аппаратурой и увидела то, что искала - пленных людей Аргентора. То, что обнаружила ифритка, потрясло её до глубины души: теперь понятно, отчего Аргентор так страдает!
   Это были сибианы - те красивые беловолосые люди с синими глазами, Героем которых стал на Рушаре Боб Мелкович, Аргентор. Значит, он не выдержал тоски по тем, кого любил и ради кого сражался, он воплотил своё войско в облик сибианов.
   "Наверно, я тоже так же поступила бы, - подумала Маргарет, - если бы мне предложили выбирать облик войска в этой войне. Я бы выбрала аллерсов. Только наградила бы их какими-нибудь дополнительными возможностями."
   Пилоты сидели в большом полутёмном помещении на полу, без минимальных удобств - неудивительно, ведь Рушер из всех народов своей планеты сибианов ненавидел больше всех. Высокие, красивые, стройные люди с длинными белыми волосами, они молчали и глядели перед собой, праздно свесив руки с колен. Их было около пятисот человек, и были они одеты в такие же форменные комбинезоны, как у Аргентора. Только в этом помещении не было так жарко, как в теплице, где содержался их командир - пилоты плотно жались друг ко другу боками и спинами, стараясь сохранить тепло. Наверно, это всё, что осталось от экипажа Патруля.
   Зрелище поражения Аргентора и Наяны больно ударило по огненному сердцу Маргарет, вызвав в плазме бешеные вихри. О, как теперь она понимала ярость мужа - тот не переставал кипеть.
   "Раз я могу слышать через окно, то могу и говорить через него!" - догадалась Маргарет и скорее погнала око портала на поиски оранжереи - ей надо было расспросить Наяну о подробностях их поражения.
  
   Наяна сидела в своём зелёном платье в бунгало и смотрела через открытый проём куда-то вдаль, словно за пределы оранжереи, за пределы корабля, как будто видела что-то недоступное иным взглядам. Маргарет уже хотела позвать её и приказать порталу передать звучание - надо же, как они ранее не догадались, что у них есть возможность связи! Но тут страшная мысль очередью помех пронзила её от головы до пят: а если Муаренс наблюдает?! Ведь он тут же заметит, что Наяна разговаривает с кем-то невидимым! Не скажешь же ей: не шевелись и слушай! Она всё равно выдаст себя!
   Радуясь, что не совершила оплошности, Маргарет отправила око искать Синкрета. Всё точно: он сидит и неотрывно наблюдает за всеми обитателями застеклённого аквариума, но рядом с ним находится Рушер. Хозяин и его слуга молчали, стоя перед широкой консолью серебристого цвета. Они внимательно смотрели на экраны, на которых виднелись в разных ракурсах всё те же три человека: Аргентор, Наяна и Джек. Их снимали в профиль, в анфас, сверху, с близкого расстояния и даже с очень близкого, когда во весь экран виднелись глаза. В глазах Наяны были слёзы.
  
   "Я молодец..." - подумала Маргарет, в последний раз взглянув в лицо ненавистному Рушеру и собираясь прервать наблюдение. В этот момент он пошевелился, открыл рот, словно собирался что-то сказать своему Синкрету.
   - Ну что, Маргарет, всё посмотрела? - спросил он, поднимая глаза от мониторов. И, поскольку она онемела от неожиданности, продолжил, глядя прямо в око наблюдения:
   - Что это с тобой, ты явно плохо выглядишь. Похоже, у тебя высокая температура. Хотя, как это я не догадался: это же Коэн такое с тобой сделал. Наверно, тебе очень паршиво в таком виде. А знаешь, спасибо, что заглянула ко мне. Так бы мне пришлось бы тратить Силы на ваш поиск, теперь же я только подсоединился к твоему порту. Спасибо, милая, теперь я знаю, где вы прячетесь от меня и что из себя представляете.
   В ужасе от своей ошибки Маргарет рывком оторвала око наблюдения от ловушки-ока Рушера, входной конец портала хаотично потащило по всем помещениям сквозь переборки и вынесло наружу. В панике ифритка не сообразила сразу отключить окно, а просто уносила его прочь. В трёхмерном шаре засиял отражённым светом борт судна, промелькнули шлюзовые люки, корабль стал отдаляться, показывая профиль носовой рубки с изогнутым клювом и тёмными глазами окон, на его борту мелькнула надпись: "Беовульф".
  
  

Глава 3

  
   Особенностью огненного ифрита является то, что все процессы в его теле происходят очень быстро и очень интенсивно. Спустя минуту панический ужас Маргарет прошёл, и она уже смеялась над собой: понятное дело, она просто растерялась от того, как Рушер ловко подловил её. На самом деле ничего особенного не случилось. Его слова о том, что именно благодаря ей он обнаружил место, где находится флот огненных ифритов не более, чем блеф. Не такой Рушер идиот, чтобы не сообразить, что тоже может наблюдать за своими противниками. Наверняка он даже раньше сообразил, что это следует сделать. Недаром у него и Айрона некоторое время был общий канал ментальной связи. Вот только догадался ли об этом Айрон?
   "Боюсь, что нет."
  
   Отец и сын ифриты ещё о чём-то рассуждали, пальцами рисуя в газе светящиеся рисунки, когда Маргарет снова появилась и сразу задала вопрос:
   - А ты не думал, что Рушер тоже может сейчас прекрасно наблюдать за всеми вашими проектами?
   Про то, как она сама попалась на подсматривании, Маргарет, естественно, умолчала - очень не хотелось признаваться в таком примитивном ляпе.
   Этот вопрос на некоторое время лишил обоих ифритов дара речи. Они начали переглядываться с большими глазами. До Айрона наконец-то дошло, что враг их тоже не дурак. Аура Коэна пошла неровной рябью смущения.
   - Так, и что же делать? - задал он нелепый вопрос, оглядываясь по сторонам, словно ожидал увидеть ехидную рожу Рушера прямо посреди дворца.
   - Глушить. - решительно подсказала Маргарет, которая придумала этот способ, пока шла сюда.
   Айрон сделал едва заметное движение в лице, словно внутренне напрягался, а потом проговорил со злостью:
   - Есть посторонний порт, и не один. Нас пасут.
   - Глуши, отец! - воскликнул Ровоам.
   - Глушу. - ответил тот. - Но Рушер повышает мощность.
   - И ты повышай! - подскочила к нему Маргарет, словно думала своим присутствием чем-то помочь.
   - Я повышаю. - ответил Айрон. - Мы гоним Силу впустую, просто погашаем друг друга.
   Вокруг него заискрил аргон, до такой степени большое напряжение испытывал он. Тогда Маргарет подключилась к процессу.
   Едва она пожелала чувствовать порт Рушера, как сразу увидела картину: в атмосфере дворца извивались несколько тонких воронок, раструбы которых направлялись на ифритов, а тонкие концы терялись за колоннами. Тут же пришло знание о том, что эти воронки - пространственные проколы, точно такие же, какие сделала она сама, какими воспользовался Айрон. Также она увидела, как некая невидимая сила стремится свернуть эти воронки внутрь, тем самым замыкая вход на выходе. Воронки сопротивлялись, выскальзывали из захвата, а тот в свою очередь буквально выкручивал раструб. Порты разрастались, набираясь сопротивления, так же возрастала и сила свёртывания. Это была борьба, и на неё расходовалась Сила. Чем дольше будет продолжаться эта битва, тем меньше сил останется у обеих сторон. В принципе, этим могла бы завершиться вся битва, потому что, если Рушер не отступит, то и Айрон будет стоять до конца. Это не имело никакого смысла. Видимо, противник понял это и, хорошо зная упрямство своего соперника, внезапно отступил. Воронки исчезли, исчезло и сопротивление.
   - Я знал, что он сдастся. - уверенно заявил Коэн. - Потому что, помимо Живых Сил, у меня есть ещё сила мгновенного проникновения. А также все возможности огненных ифритов.
   "А то ему проблема обзавестись таким же свойством." - разочарованно подумала Маргарет, а вслух сказала:
   - Нам придётся постоянно тратить часть силы на то, чтобы следить за прослушкой.
   В продолжение всех этих недолгих событий Ровоам изумлённо смотрел на отца и мать - он не мог видеть того, что видели они, но возможности родителей его поразили, а так же потряс и невидимый враг. Он-то думал, что Рушер - это просто!
   - Мы больше не будем за ним следить. - ответил Коэн. - Это слишком дорого нам обойдётся. Достаточно того, что нам уже известно.
   Он так и не узнал, что на борту рушерова космического корабля находятся, помимо Наяны, Аргентора и Джека, ещё и полтысячи пленных сибиан. Поразмыслив, Маргарет пришла к решению: если Айрон надумает уничтожить "Беовульф", она попытается воспрепятствовать ему в этом. Если же не удастся убедить его - признается в своей неосторожности. Ничего особенного в этом не было - по сумме ошибок он её опередил, но Маргарет очень не хотелось сообщать мужу о своём ляпе.

***

   Теперь им пришлось заново обдумывать все планы - воплощать в дело то, что было выболтано перед врагом, бессмысленно. Но, теперь уже Айрон был сторонником молниеносной оглушительной атаки, а Ровоам как раз настаивал на разведке.
   - Что мы можем?! - полыхал всеми оттенками багрового отец. - Наши прослушки пасутся со стороны Рушера точно так же, как его у нас! Я считаю, что мне следует организовать мгновенный порт и в доли секунды перенестись на корабль Рушера, чтобы всё там испепелить!
   - И Наяну с Аргентором и Джеком. - напоминала Маргарет.
   Да, этот способ явно отпадал - Рушер знает, что делает, когда держит этих троих близко от себя. Не зря он также запасся и пленными сибианами, а не уничтожил их - это гарантия, что его корабль не попытаются уничтожить одним ударом. Так что, зря Маргарет радовалась своей удаче - он разрешил ей видеть ровно столько, сколько ему было нужно. Надо же, они ещё не вступили в бой, а она уже чувствует поражение.
   - Послушай, Айрон, - сказала она мужу, когда военный совет на время прекратился. - дай мне слово, что ты не предпримешь никаких действий, не посоветовавшись со мной.
   - Ты мне не доверяешь?! - вспыхнул он.
   - Нет, - кротко ответила она. - Просто я боюсь, что при ваших обоюдных возможностях эта битва будет мгновенной, и я даже не успею ничего понять, как останусь в стороне.
   - Ну, хорошо, - смягчился он. - я обещаю.

***

   Полёт архипелага огненных островов был невероятно скор - он игнорировал все мыслимые физические законы. Светового предела для живого огня не существовало, потому что движение островов было не линейным, а дискретным - каждую тысячную долю секунды архипелаг проскакивал через подпространство десяток световых лет. Происходило это столь плавно, что казалось, будто острова просто движутся в открытом космическом пространстве, приближаясь к Магеллановым облакам, как обычный морской корабль к берегу. Там, на краю иной галактики, собиралась армия огненных ифритов из скопления галактик. У каждого такого архипелага есть свой правитель, и время от времени они собирались, чтобы обменяться новостями. Ровоам собирался предложить вождям заняться этой интересной задачкой - Рушером. Огненные ифриты, которые любят грандиозные зрелища, охотно отзовутся и наверняка примут участие в загоне.
   Сила, с которой предстояло воевать Рушеру, была огромна - он встретился с настоящим врагом. Наверняка он даже знать не знал и думать не думал, что может существовать такая мощная цивилизация во Вселенной, как Огненные Ифриты - существа, чья фантастическая власть над материей и пространством вполне сравнима с живой силой Додонов, только зиждилась на иной основе. Каждый миг приближал армаду островов Ровоама, молодого царя ифритов, к Магеллановым облакам, где уже ждали их многие армады. Не хватало там лишь Айрона, который бы мог рассказать о том, что представляет из себя их враг и каковы его возможности.
   Для огненных ифритов человек, даже такой могущественный, как Рушер, был просто козявкой, которую проще испепелить, чем разбираться в её проблемах. Ифриты не знали существ, сильнее себя, и потому предпочитали держаться вдали от заселённых планет, чтобы не нанести вреда тем, кто неизмеримо слабее их. Они заходили в галактики лишь за двумя вещами: сеять зёрна звёзд и погулять среди солнечных протуберанцев. Время от времени две армады встречались и устраивали грандиозные гонки среди молодых звёзд, сталкиваясь, иной раз разбиваясь вдребезги и разнося в клочья едва сформировавшиеся планеты. Результатом этих игр было возникновение кометных скоплений и метеоритных полей. Поистине, забавы ифритов были космического масштаба. Теперь же, когда ифритам Ровоама попалось такое занятное дело, они все предвкушали хорошую забаву - Рушер не знал, с чем сцепился. Надо было только добраться до Магеллановых облаков.
  
   После разговора с Маргарет Айрон отправился на нос острова. Так у них теперь повелось в семье, что жена его уходит на корму, а он - на нос. Прямо по курсу головного острова белело во мраке Космоса пятно туманности. Вокруг не было ни звёздочки - архипелаг находился далеко за пределами любой галактики.
   Айрон некоторое время стоял на самом краю остроконечного выступа. Он не боялся упасть - падать было некуда. Пустота вокруг островов была глубоким физическим вакуумом, но взгляду огненного ифрита она представлялась не сплошной чернотой. Вакуум был полон энергий, всплески которых виделись плазменным очам Айрона, как множество разноцветных вспышек, волн, мгновенных треков. Собственно, всё пространство вокруг островов было нескончаемым океаном энергии, которую ифриты свободно черпали для своих нужд. Но, острова были в этом районе океана единственным материальным явлением, а, следовательно, и единственным источником гравитационных волн. Поэтому того слабого притяжения, которое ифриты испытывали со стороны островов, было достаточно, чтобы не улететь в открытый космос. Среди массивных материальных объектов они использовали иной вид притяжения.
  
   Нападение на Айрона произошло внезапно. Некоторое время он рассеянным взглядом смотрел вперёд по курсу, словно надеялся таким образом ускорить и без того непостижимо быстрое движение островов. Таким образом ифриты двигались лишь вдали от звёздных скоплений, потому что, случись рядом оказаться какому-то иному материальному объекту, его бы разорвало на части возмущениями пространственных тяжей, а гравитационный хвост после прохождения армады растёр бы такой объект в пыль.
   Времени на островах как бы не существовало, не было способа его отсчёта и измерения, так что длительность нахождения в гостях у Ровоама Айрон оценивал лишь степенью приближения к Магеллановым Облакам - они медленно, но верно вырастали в размерах. Отцу-ифриту просто не терпелось поскорее добраться до места, поэтому после разговора с сыном он часто уходил на мыс. Вот и теперь сидел на краю утёса и неотрывно смотрел своими огненными глазами на светлое пятно, неподвижно висящее среди океана многоцветных вспышек, волн и прочих безмолвных чудес вакуума. Эта картина могла заворожить кого угодно, поэтому Айрон не сразу заметил странное явление.
   Среди мельтешения мгновенно возникающих и так же исчезающих пар частиц-античастиц, сбоку по курсу, родилось маленькое чёрное пятно. Некоторое время оно хаотично колебалось краями, словно плясало - так пляшет солнечный отблеск на водной ряби, только изображение не дробилось волнами. Потом пятно немного подросло и запрыгало ещё интенсивнее. Оно даже стало поворачиваться вокруг себя, отчего стало видно, что оно есть чисто двумерное явление, то есть у него не было толщины - при повороте оно просто исчезало на мгновение, потом снова возникало и продолжало трепетать, как кусочек абсолютной черноты, в которой не отражалось ничего.
   Айрон понятия не имел о множестве процессов, характерных для вакуума, он не был физиком, но с тех пор, как стал ифритом, повидал немало удивительных вещей. Так и теперь он заподозрил, что встретил нечто из того же ряда. Ифрит сидел на краю утёса и довольно долго наблюдал за необычным явлением, но клочок черноты продолжал плясать, поворачиваться, извиваться, произвольно меняя конфигурацию краёв, и только. Наконец, однообразие этого бессмысленного танца стало надоедать. Коэн поднялся с места, собираясь отправиться обратно во дворец, он повернулся спиной к Магеллановым Облакам, и в этот миг чёрный лоскут атаковал.
   Нервно трепещущее пятно вдруг резко расширилось, тесня краями энергетические флуктуации вакуума и собирая их в неровную гармошку - зрелище, способное свети с ума! - границы лоскута заходили ещё резче. Он разросся, словно пасть, и мгновенно накрыл Айрона, сделал судорожное движение, словно глотнул, сжался и захлопнулся.
  
   В непроглядном мраке кувыркалась маленькая фигурка, словно затягиваемая горлом насоса. Светящееся тело, сияющие одежды, полыхающая багровым светом мантия - это был Айрон. Огненными глазами он смотрел по сторонам, но зацепиться взгляду было не за что - кругом одна и та же темнота, и свет из его тела уходил в неё, теряясь в непостижимой глубине. Оставшись без энергетической поддержки, тело ифрита быстро испарялось, теряя температуру плазмы, отдавая кровь - потоки возбуждённых электронов. Коэн буквально коченел от холода, но хуже всего была мысль, которая билась в его мозгу, как муха под стаканом: поймал! В следующий миг что-то горячо толкнулось внутри его тела, словно требовало выхода - это возбудилась Сила, требуя действий.
   Процессы, происходящие в теле ифрита, очень быстры: как быстро происходило испарение, так же скоро происходило и мышление. Его Сила! Она же никуда не делась!
   Страх быстро улетел, словно покинул тело вместе с частью плазмы. Коэн лишь усмехнулся замерзающими губами и совершил бросок в пространстве, чтобы покинуть эту ловушку. Ничего не изменилось - вокруг всё так же был полный мрак. Все ощущения тела говорили, что среда осталась прежней, но сила переноса, живущая в нём, утверждала, что бросок состоялся. Ещё и ещё раз, не веря уже ни своему разуму, ни ощущениям, Айрон переносился в пространстве, и по-прежнему ничего не изменялось - он завис в беспроглядной тьме.
   Паника нарастала в его коченеющем сознании, в умирающей плазме мозга, в той сложно организованной живой материи, которая составляла существо бессмертного в своей сущности ифрита. Его поддерживало лишь что-то, жарко пульсирующее в грудной клетке - комок неумирающего огня. Наверно, это было сердце. Сердце Огненного Ифрита есть то зерно, с которого начинают жить звёзды. Наверно, он случайно вошёл в процесс возникновения нового светила. Теперь к его останкам будут стекаться струи звёздной пыли, за миллиарды лет образуется холодная туманность, потом начнётся процесс сжатия, и он вновь обретёт сознание в виде горячей молодой звезды. Он будет радоваться встречам со своими товарищами-ифритами, когда те, проплывая мимо на своих драгоценных островах, будут салютовать ему потоками плазмы, а он будет выбрасывать протуберанцы, ласково обнимая своего сына и проходя огненными потоками сквозь его дворец.
   Этот предсмертный бред был прерван внезапным поворотом событий - Нечто предпочло само вмешаться в ситуацию. Из потухающей грудной клетки ифрита вырвался ослепительный поток, он быстро растёкся вокруг охладевающего тела, образуя тонкостенную преграду между ним и той таинственной средой, куда, как в ловушку, угодил Коэн. Внутри прозрачной сферы начались изменения - тело ифрита снова вспыхнуло, стало набирать температуру, обрастать плазмой, и вскоре Айрон очнулся.
  
   Он плавал внутри небольшого шара и чувствовал себя прекрасно - это Сила вмешалась в дело, не позволила ему умереть. Теперь этот шар стал его оболочкой, как второй кожей. Он подпитывал плазменное тело необходимой энергией, даже не спрашивая согласия.
   - Итак, в чём дело? - спросил непонятно кого Айрон, поскольку был в этом непроглядном мраке один. - Почему перенос ничем не завершился? Попади я в любое место Вселенной, хоть бы и не острова, я бы всё равно оказался в вакууме, а вакуум питает тело ифрита в любом месте, где ни окажись.
   Ответ прозвучал совершенно неожиданно - собеседник у Айрона всё же был. Это отвечала Сила - она была не только безграничной возможностью, но и абсолютным знанием о всём, что составляло понятие Вселенной. Другое дело, что вместить это знание было подчас невозможно. Это додоны были мудрецами, а Айрон в теле ифрита оставался человеком, и знания его были очень ограничены даже для человека. Ответ прозвучал не словами, не образом, а неким обобщённым представлением - ему сообщили ровно столько, сколько он мог понять.
   Он оказался не в пространстве, а в отсутствии его, в нуль-мерном континууме, поэтому перенос ничего не дал.
   - Сколько времени я здесь нахожусь? - растерянно спросил пленник континуума.
   "Времени здесь не существует." - был ответ.
   А далее пошли по-настоящему страшные подробности: мрак был сознательным явлением. Это был тот же вакуум, только иначе организованным.
   Перед мысленным взором Айрона рождались чудовищные картины - он словно превратился в микро-существо, вникая в то, что было сущностью пространства. Ровоам как-то говорил ему о ячеистой структуре вакуума, да Айрон, увлечённый враждой с Рушером, не обратил на это внимания. Теперь же перед глазами возникали видения: однородная пустота распадалась на крохотные объёмы, те разрастались (или уменьшался Айрон?), и становились видны структурные кластеры, которые передавали друг дружке правильные отрезки волн. Обмен происходил так интенсивно, что вся конструкция походила на работу огромного блока памяти фантастического компьютера. Таково было устройство того, что он воспринимал как абсолютный мрак.
   - И что же ему надо?
   "Он выполняет задание." - ответила Сила, убывая с кошмарной быстротой - столько стоили сведения, вырванные ею у мрака.
   Айрон прекратил диалог, понимая, что может извести весь свой драгоценный запас Живой Энергии, но так и не обрести полноты картины. Мрак выполняет задание - это могло быть только приказом Рушера. Вакуумный компьютер - как раз явление в его стиле, он всегда любил послушные исполнительные вещи.
   Он не успел более ничего подумать, как мрак распался, выбрасывая Айрона в его сфере безопасности в космическое пространство. Но какое!
   Он сразу ощутил всем телом могучие потоки гравитации и стал оглядываться в поисках источника. Картина вокруг была необычной даже для Космоса. В изумлении Айрон увидел далеко над головой светлый круг, полный звёзд и туманных пятен, а вокруг была лишь чернота, в которой он обострёнными чувствами ифрита ощущал материю, стремительно утекающую в глухую черноту под ногами. Он сам утекал в эту черноту, вытягиваясь, как язык огня, от чудовищного тяготения. Там, куда стремились ноги, вспыхивали, словно ударялись в твёрдую поверхность, крохотные искры. Скорость всё возрастала, вытягивая даже пузырь безопасности в яйцо - так сильны были искажения пространства.
   "Чёрная дыра." - бесстрастно сказала Сила.
   Вот куда выбросил его мрак!
   Айрон поднял отекающие плазмой глаза к зениту, где стремительно уменьшалась маленькая круглая Вселенная - зрение изменяло ему. Выскочить из объятий засасывающей вещество воронки было невозможно - нет силы, что вытолкнула бы его отсюда. Это смерть.
   В следующий бесконечный момент он привёл в действие силу скачка в пространстве, и жадная глотка, обращающая материю в абсолютное ничто, потеряла свою законную добычу.
  
   Первым ощущением был световой удар, вторым - живительное тепло, проникающее даже сквозь сферу. Потом только он понял, что несётся по орбите над поверхностью пылающего звёздного гиганта. Айрону повезло - он вышел из скачка с огромной скоростью, которую ему придало падение в чёрную дыру. Теперь же эта скорость удержала его от падения на солнце. И это счастье, что направление скорости совпало с орбитальной траекторией. Так он думал примерно секунду, пока по небольшому убытку Силы не понял, что это Сила так скорректировала направление полёта. Она опять сама вмешалась, когда сочла, что её хозяин находится в опасности.
   Айрон огляделся, определился с направлением и совершил ещё скачок - подальше от звезды. Всё-таки целее будешь. Достигнув безопасного с его точки зрения места, он снова попытался сориентироваться. Задача его была очень трудной, практически невозможной - он желал отыскать в этом бесконечном океане Вселенной острова своего сына - Огненного Ифрита Ровоама. И куда же его забросил Рушер? Куда Айрон совершил бросок сам? Все эти хаотические перемещения сбили его с толку.
   - Чего ищешь, ифрит? - спросил его кто-то, но не голосом, а как-то иначе.
   Айрон, повисший в своей сфере посреди открытого космоса, стал растерянно озираться, ища того, кто говорил с ним. И вдруг догадался!
   - Ты, звезда?.. - изумился он.
   - Да, я. - ответила она.
   - Ну конечно! Ведь ты же бывший ифрит!
   - Не понимаю, почему тебя это так удивляет. - проворчал голос. - Что за проблемы у тебя?
   - Я случайно попал в чёрную дыру. - признался Айрон. - Потом перенёсся подальше, и теперь не знаю, где я.
   - Стыдно врать, ифрит. - невозмутимо заметил голос. - Если бы ты оказался в сфере притяжения чёрной дыры, тебя уже ничто бы не спасло. Никто не может вырваться из гравитационного поля коллапсара. А ты, говоришь, сумел удрать?
   Айрон вспомнил, что ифриты не способны переноситься через подпространство - это только их волшебные острова обладают таким свойством. Он не знал, что сказать, а между тем ему требовалась помощь от звезды. Только что просить?
   - Ты можешь указать мне, где находятся Магеллановы облака? - сообразил он вдруг.
   - Что? - звезда засмеялась, разгоняя по своей поверхности огненную пену. - Что это ты такое сказал?
   Ох, конечно, незнакомый ифрит и понятия не имел об обозначении, которое было всего лишь абстракцией.
   - Там назначена встреча царей-ифритов. - признался он в надежде, что это чем-то поможет.
   - Я давно уже не ифрит. - ответила звезда. - И понятия не имею, где они теперь встречаются. А зачем тебе?
   - Намечается битва. - мрачно буркнул Айрон.
   - Ох, битва! - обрадовался голубой гигант. - Кто с кем играет?
   Они всё меньше понимали друг друга - Айрон нервничал от одной мысли, что сейчас происходит в его отсутствие на островах Ровоама, как беспокоится Маргарет, а этот вспоминал ифритские игры.
   Он начал оглядываться, надеясь увидеть знакомые созвездия и сориентироваться. Хотя, едва ли бывший археолог мог толково ориентироваться по звёздам. Это была безнадёжная попытка даже для опытного астронома, потому что вокруг не было ни одного знакомого созвездия. Тут Айрон вдруг догадался, как же далеко забросил его Рушер: до нападения мрака он был вообще за пределами Галактики, а теперь он находится явно в звёздном скоплении! Ситуация была ужасна - он потерялся! Маленькая песчинка, затерявшаяся в безбрежности Вселенной!
   - Я однажды тоже потерялся. Отправился покататься в шаре и потерялся. - заговорил голубой гигант, видимо, уловив идущие от гостя флюиды растерянности и страха.
   - И как нашёлся?
   - Я не нашёлся, я стал звездой.
   "Спасибо за утешение." - подумал Айрон.
   - Только это давно было. - продолжал предаваться воспоминаниям ифрит.
   Айрон почувствовал гравитационную волну, идущую со стороны. Это приближалась планета - каменный шар без атмосферы. Вместо океанов - сухие провалы, горы, как стёртые зубы. Она прошла под ним, лишённая вращения - одна сторона всегда тёмная и холодная, вторая всегда обращена к светилу. Зоркие глаза ифрита увидели на ней следы давно погибшей цивилизации - какие-то скорбные останки, впаянные жаром в спекшуюся почву.
   - Вот, всего одна осталась. - пожалел Голубой. - А раньше было шесть. Первая была девочкой - такая егоза! Второй был парнем - ну и кипучий же был! Третья была тоже девочкой. Четвёртый и пятый были близнецами - всё дрались между собой. Однажды так налетели друг на дружку, что распылились по орбите. А шестая была серьёзная девочка: обзавелась красивой атмосферой, потом откуда-то воды взяла, стала разводить всякую живность. Долго жили малыши, только потом всё равно всё кончилось. Ребята мои все ко мне вернулись, а эта ещё носится по орбите. Только скоро и ей конец.
   - Почему? - спросил Айрон, тронутый этой печальной картиной гибели планет.
   - Старый я. - сообщил Голубой, как нечто само собой разумеющееся. - Так что, ифрит, не больно долго тут крутись - мне скоро коллапсировать. Тогда держись - у чёрных дыр разума нет: одно слово - могила!
   - А ещё тут чёрные дыры есть поблизости?
   - Не видел ни одной. - сообщил Голубой. - Если бы были, я бы точно знал - она бы у меня свет воровала. Ладно, шёл бы ты. Вон, посмотри: между этими двумя галактиками есть прямой трек, по нему частенько острова ходят. Попробуй приладиться на гравитационный тяж - так скорее кого-нибудь встретишь.
   Айрон обернулся посмотреть, куда указывала протуберанцем старая звезда, и удивился: что-то в звёздном небе было не то. Непонятно - что, но всё же не то.
   Он отправился в указанном направлении, быстро перебирая пространственные струны и подпитывая себя энергией вакуума - для огненного ифрита Космос, как дом родной. Айрон не испытывал страха перед невообразимо огромными расстояниями, словно перестал быть человеком - в долгой жизни плазменного существа могло быть много всяких происшествий, но всегда будет достаточно времени, чтобы выйти из неприятного положения. Расстояние - это не проблема. Отсутствие ясной ориентации - тоже. Достаточно встретить кого-нибудь из ифритов, и они помогут ему. Единственное, что имело значение - это время, потому что Рушер не просто так избавился от своего врага.
   Рушер, Рушер! Вот кто сидел в кипящих мыслях Коэна, побуждая его к немедленному действию и сжигая яростью его человеческий рассудок. Рассудок же ифрита был полон оптимизма и быстро выстраивал одну версию спасения за другой. Подумаешь - потерялся!
   Он мчался, наращивая скорость, вдоль пространственного тяжа, перескакивая с одной гравинити на другую, пользуясь магнитными полями дальних звёзд, как ускорителем, лавируя между звёздными гигантами и проскакивая сквозь блуждающие осколки давно погибшей планетной жизни. Его суммарная скорость превышала световую, потому что он был не просто ифрит - Айрон мгновенно намечал точку на пространственной линии и переносился за миллиарды километров мгновенно - такова была сила его дара, сила волшебников додонов, которую десять лет назад так неосмотрительно отдал ему его враг Рушер. Вот как надо применять эту силу, а всё, что он делал до сих пор - жалкий дилетантизм! Силы додонов созданы для общения с Космосом, а не для суеты.
   Ему было легко и весело, он наслаждался своей мощью. Он был самым уникальным существом во всей Вселенной - сплав возможностей ифритов, сил додонов и сознания земного человека.
  
  

Глава 4

  
   Стремительно несущаяся меж звёзд точка имела такую скорость, что сводила на нет впечатление от масштабов звёзд - ведь даже свет перемещается медленнее. Находящаяся внутри прозрачной радужной сферы фигура походила на карикатуру человека - ифрит не мог сидеть без движения, он всё время трепетал своими огненными руками, живо интересовался проносящимися вдалеке звёздами, успевая переброситься с ними парой слов, а затем снова совершал скачок. До выхода из плоскости галактики оставалось совсем немного, так что он лишь искал звезду-маяк, от которой начинается непрерывный пространственный путь, ведущий прямо к другой галактике. Правда, тут была проблемка: настоящие ифриты помнили наизусть все характеристики галактик и даже звёзд, поэтому они легко ориентировались в пространстве Космоса. Для них отличить Магеллановы Облака от Волос Вероники не было ничего проще - всё равно, что человеку сориентироваться в городских улицах. Но тут названия были бесполезны - оставалось только продолжить поиск ифритовых островов, чтобы разобраться в обстановке. А в том, что с ситуацией он справится, причём скоро, Айрон не сомневался ни миллисекунды.
  
   В обход спокойного жёлтого светила, огромным шаром висящего в пространстве неслась едва заметная на фоне дальних звёзд крохотная искорка. Никакой взгляд не мог обнаружить сверхбыстрых миганий этого крохотного объекта - капсула на мгновение погружалась в подпространство, так же мгновенно выскакивая из него и продолжая нестись с безумной скоростью. Хрупкая и в то же время невообразимо прочная сфера едва уловимо мерцала, а за её радужной поверхностью угадывалась некая фигура.
   Кто-то, находящийся в сфере, без всякого изумления оглядывался по сторонам, словно картина проходящих стороной звёзд была ему привычна. Но вот что-то заинтересовало его среди пустынной черноты глубокого вакуума - что-то приближалось с противоположной стороны, с такой же невероятной скоростью.
   Человек раскрыл среди своих ладоней что-то полупрозрачное, похожее на экран, и стал говорить туда. Ответа он не получил, чему очень удивился. Меж тем две сферы неумолимо сближались. Казалось, что они должны столкнуться вопреки всем доводам рассудка - какова вероятность столкновения двух пуль, летящих навстречу друг другу с расстояний в миллиарды километров?! Конечно, этого не произошло - они разминулись, причём довольно далеко друг от друга. Одна сфера продолжала стремительно уходить в направлении выхода из спирального рукава галактики, вторая стала гаснуть и замедляться. Ещё некоторое время она двигалась в прежнем направлении, потом в очередном скачке через подпространство поменяла курс. Перегрузки при этой чудовищной, невообразимой скорости как бы не существовали - ведь ускорение и замедление капсула производила в подпространстве, однако, каковы её ресурсы - догадывайтесь!
   Замедление капсулы было следствием изумления её пилота, на самом деле ему ничего не стоило мгновенно поменять направление движения. Его изумило то, что собрат в такой же радужной сфере не ответил на приветствие. Что-то было здесь не так. Возможно, нужна помощь. Может, это неосторожный путешественник, которого снабдили средством передвижения, наскоро обучили пользоваться Силой и отправили в межзвёздный вояж на одну из планет галактики? Возможно, он утратил управление и потому уносится прочь из звёздного скопления - в необитаемую глубину межгалактических просторов?
   Капсула устремилась вдогонку за молчащим радужным шаром. Она легко начала догонять его, поскольку беглец шёл с постоянной скоростью. И вот обе сферы начали сближаться - один догонял другого, приравнивая свои незаметные скачки к частоте мигания собрата. Ещё немного времени, и они пошли вровень. Тогда пилот молчащей капсулы заметил, что он в бесконечной пустоте пространства не один.
  
   Некоторое время Айрон изумлённо созерцал плывущую рядом с ним точно такую же радужную сферу, за тонкой стенкой которой неясно виднелась человеческая фигура. Этот кто-то делал какие-то знаки. Коэн ничего не понимал, он в недоумении развёл руками. Кого он видит? Кто мог лететь в такой же капсуле? И вдруг до него дошло: это же кто-то из товарищей, ведь каждый из них получил такую же массу Силы, как и он! Чего уж проще сообразить сделать себе такую же защиту! Ведь он же помнил, как десять лет назад они вчетвером плавали на орбите Рушары, плавя луны - точно в таком же пузыре, что и сейчас. Он встретил кого-то из друзей!
   Капсула-пузырь пошла на сближение с его сферой - её пилот явно хотел встречи. Коэн спросил у своей Силы, как обычно это делается, и получил в ответ картину: пузыри касаются бортами, потом расширяется круглое отверстие стыковки, а потом две сферы сливаются в одну. Но следом прозвучало грозное предупреждение об опасности: пилот другой капсулы не ифрит!
   Айрон в испуге отпрянул в сторону, избегая стыковки сфер. Второй пилот не понял и снова стал искать сближения. Разноцветные отражающие блики на поверхности второй сферы исчезли, и стал виден её обитатель - человек с непроглядно-чёрной кожей, одетый в легкомысленную одежду. Большие тёмные глаза в изумлении глянули на другого пилота - он не ожидал увидеть внутри второй сферы такое диковинное существо.
  
   Это же додон! Айрон встретил в бесконечности космоса додона! Межзвёздные путешественники снова обрели свой вечный дом и снова посещают миры. Это была такая редкая удача, вероятность которой практически равна нулю - ведь их осталось так мало!
   Прильнув к неощутимой плёнке своего убежища из неведомого поля, Айрон смотрел на додона, которой некоторое время тоже изумлялся. Потом он начал делать знаки, что-то показывая на руках. Наконец, Сила дала своему хозяину знать, что обитатель второй сферы ищет связи. И, поскольку, Айрон не знал, что нужно делать, сама развернула экран связи.
   - Айллам вивналлеи? - раздался голос из невесомой плёнки.
   - Я не понимаю. - ответил Айрон.
   Додон разговаривал по-додонски - на языке, которого Коэн не знал, но много раз слышал переливистые гортанные звуки, которые издавали Валентай и Фальконе.
   В соседнем пузыре ничего не произошло, но Силы их владельцев состыковались и легко решили проблему языка.
   - Терпите бедствие? - снова прозвучал вопрос.
   Немного растерявшись, Айрон ответил:
   - В-общем, да. Я ищу Магеллановы Облака.
   - Никогда не слышал о таком. - ответил человек. - Это какая-то звезда по вашей классификации?
   - Нет, это галактика. - ответил Коэн, тут же сообразив, что к нему пришла помощь - встретиться с додоном, что может быть удачнее?!
   - Потеряли галактику? - развеселился чёрный человек.
   В самом деле, что может быть смешнее!
   - Однако, я не знаю, что вы за существо. - заметил он. - У вас какая-то неизвестная мне физика тела. Энергия предупреждает меня, что близкий контакт с вами опасен. Я много чего повидал в своих путешествиях по населённым мирам, но ваш вид мне неизвестен.
   - Неудивительно. - ответил Айрон, слегка гордясь своей особенностью. - Я огненный ифрит.
   - Огненный - что? - не понял додон.
   - Вам это странно, но в природе существуют виды, которых вы, путешественники меж звёзд, можете никогда не обнаружить. - сказал Коэн. - мы избегаем населённых миров и всяких контактов с ними, потому что наши тела - раскалённая плазма, а наша среда обитания - межгалактическое пространство. Мы изредка заглядываем в галактики - единственно за тем, чтобы посеять семена светил.
   - Я первый раз слышу об этом. - признался додон. - У меня совсем другие сведения о процессе образовании звёзд. Всё дело начинается со сгущения межзвёздной материи.
   - Ну да, а зерном служит огненный ифрит. - заметил Коэн. - Я сам едва не стал таким зерном, да Живая Энергия вовремя спасла меня.
   - Вот-вот! - остро заинтересовался собеседник. - Я смотрю, вы обладаете Живой Энергией. Неужели, Живые Души так же контактируют и с вашим народом, как с додонами? Я не понимаю - это противоречит нашему обоюдному договору с ними. Или кто-то снабдил вас Силой? Мы иногда позволяем достойным представителям иных рас пользоваться нашими возможностями.
   - Конечно. - согласился Коэн, понимая, что пришло время для чистосердечных признаний. - Это не моя Сила, а ваша. Нас снабдили ею на время. А разве Джамуэнтх вас не поставила в известность?
   Глаза додона стали так велики, что открылись белки.
   - Как?! Вы контактируете с Императрицей Душ? - спросил он. - Как это могло случиться?! Мы и только мы по договору имеем связь с Владычицей Иллюзий!
   Разговор становился непонятным - оба путешественника явно чего-то не учитывали.
   - Разве вы не в курсе, что происходит Поединок? - спросил Коэн, не очень надеясь на понимание. - Я полагал, что вашего племени это не может не коснуться. Ведь речь идёт о владении Живой Энергией!
   Додон не верил - он молча менялся в лице, и внимательно рассматривал собеседника.
   - Простите, - наконец, обронил он. - я не имею ни малейшего понятия о том, что где-то происходит какой-то поединок, и какое к этому отношение имеют додоны. Вселенная велика, Живых Душ чрезвычайно много, так что вполне вероятно, что где-то разыгралась какая-то трагедия. Я думал помочь лично вам, но, полагаю, у вас достаточно всего. Мне было интересно побеседовать с таким необычным существом. Возможно, в дальнейшем между нами состоится контакт. Никогда не думал, что в глубоком вакууме межгалактического пространства могут жить такие диковинные создания.
   Он явно собирался уходить и продолжать свой путь.
   - Постойте. - остановил его Айрон. - Я действительно нуждаюсь в помощи. Вы не могли бы организовать мне встречу с вашим лидером - его зовут Император Мёртвых. Он должен знать меня.
   - Я не знаю такого додона. - удивился собеседник. - У нас нет никого с таким именем. И вообще, мы с мертвыми дел иметь не любим. Отмершую органику обычно истребляют - так она быстрее входит в круговорот веществ.
   - Но он же у вас Искатель!
   - Тем более Искателя! - поразился додон. - Их не так уж много! Я сам Искатель!
   Что же делать? Айрон погрузился в размышления, не замечая, как его видимая аура окрашивается в разные цвета, в медленно перемежающиеся волны. Это, видимо, и привлекло внимание додона, который, судя по всему, уже собрался уходить.
   - Какое же вы необычное существо - заметил он. - Отчего вы прибегли к человекообразной форме, если могли иметь какой угодно вид? Я начинаю думать, что антропоидность - универсальное во Вселенной обличие разумных видов. Хотя, каких только ни повидал за галактические годы!
   - Дело в том, - заговорил Айрон. - что по происхождению я человек. Вид огненного ифрита я принял по необходимости, для борьбы с нашим врагом. Это могло произойти лишь благодаря тем Силам, что дала нам в поединок Джамуэнтх.
   - Едва ли. - покачал головой додон, и от этого движения его длинные прямые волосы поплыли в невесомости капсулы, словно блестящие чёрные волны. - Джамуэнтх не вступает в контакты даже с додонами, не то, что с другими расами.
   - Три старухи сидят у вечного Камня. - с печальной улыбкой процитировал по памяти Коэн. - Одна из них Варсуйя, вторая - Лгуннат, а третья - Джамуэнтх. Лгуннат мертва, Варсуйя развоплотилась, а Джамуэнтх не с нами.
   Он помнил эту додонскую песню со слов Валентая - это пели ему во сне волшебные голоса.
   Реакция додона была неожиданна:
   - Вы лжец. - сухо обронил он. - Вы играете вещами, о которых понятия не имеете.
   Радужный пузырь собеседника оторвался от сферы Коэна, сияние переговорного экрана погасло, и додон стремительно начал набирать скорость, удаляясь от Айрона. Ещё секунда, и искорка затерялась в непроглядной космической черноте. Ифрит остался один.
  
   Да, переговоры погорели - оказалось невозможно объяснить происходящее. Даже возрождённые додоны были столь же неконтактны, как и ранее. Этот был ещё терпелив.
   Сильно раздосадованный неудачей Айрон хотел было сгоряча кинуться вдогонку, потом ещё больше разозлился на додонскую упёртость и передумал. Он решил продолжать путь и, как собирался, выйти на межгалактическую ифритскую трассу. Он уже начал набирать скорость, как рядом снова очутилась капсула Искателя.
   - Знаете, я погорячился. - заговорил он. - Но меня изумила ваша осведомлённость о многих наших делах. Возможно, наши недоразумения объяснимы разными представлениями о действительности. Неудивительно: ведь восприятие одних и тех же фактов при столь разной физике тел просто необратимо приводит к противоречиям. Но вы сказали, что были человеком. С какой системы?
   - Послушайте, - снова заговорил в контактный экран Коэн. - я и сейчас человек, только видимость моя - ифрит. Когда поединок закончится, я снова приму свой прежний вид.
   - А, может, не приму... - пробормотал он, поражённый мыслью, что он не хочет возвращения к прежней жизни, к скучному существованию профессора древних языков в каком-нибудь университете. Ведь тогда ему придётся расстаться с сыном! Ифритские острова без него будут плавать по межгалактическому пространству, без него будут устраивать свои фантастические гонки, сеять звёзды, говорить с живыми светилами!
   - Когда-то я был человеком. - с внезапной тоской ответил Айрон. - Я попал в древний додонский город со своими товарищами. Мы выпили из волшебных вод Лгуннат и попали в необыкновенные сны. Во сне я был древним владыкой, а моя девушка была его возлюбленной. Мы родили в этом сне сына. Вот он-то и стал огненным ифритом. Потом он приходил ко мне во снах и звал меня к себе.
   - Вот оно что! - с пониманием отозвался додон. - Вы выпили из источника Лгуннат. Тогда неудивительно, что этот сон тянул вас к себе, являясь вновь и вновь. Те, кто однажды прикоснулся к священному источнику и видел сон, мечтают вновь вернуться к нему. Многие расы отдали бы что угодно ради владения таким источником - ведь иллюзии сна куда прекраснее реальности. Некоторые из них, самые необыкновенные, мы даже превращаем в подлинность - именно так родились многие миры. Наверно, ваш Император овеществил ваш сон, как я сам нередко этим занимался, поэтому меня и прозвали Ваятелем. Да, признаю, огненные ифриты - это изумительная идея, она достойна воплощения. Я сам иногда открываю путь таким чудесным снам! У меня есть друзья в разных мирах, некоторых я сам иной раз прошу выпить из источника Лгуннат. Их фантазии я поселяю в подходящем месте. Возможно, ваши огненные ифриты действительно общаются с Владычицей Иллюзий, но только не с реальной, а с такой же иллюзией.
   Айрон молчал, поражённый таким возможным объяснением существования ифритов. Кто знает, может, никакой цивилизации плазменных существ вообще нет - есть только иллюзия Ровоама, как сам Ровоам - иллюзия Айрона. Они снова спят и грезят своими мечтами, а в мечтах снова сражаются с Рушером. А, может, волшебный сон в Пещере Снов вообще не прекращался, и Рушара им приснилась? Приснилось и возвращение на Землю, и десять скучных лет, прошедшие после этого. И вот сон завершил круг, вернувшись к своему началу - к их с Маргарет сыну, Ровоаму.
   - Ваша битва с противником так важна для вас? - спросил додон, нарушая глубокие размышления ифрита.
   - Да. - вынырнул тот в действительность от своих мыслей. - Видите ли, я полагал, что для вас это тоже важно. Во всяком случае, я так полагал, хотя, по правде говоря, Джамуэнтх ни словом не обмолвилась об этом.
   - Ну и иллюзии у вас, мой друг. - уважительно отозвался Ваятель. - Право, если бы не Императрица Живых Душ, я бы сам с удовольствием погрузился в ваши фантазии.
   Айрон начал сомневаться в реальности происходящего и даже в собственном рассудке.
   - Значит, не было ни исчезновения Императора в бездне подпространства, ни дальнейшего вырождения додонов на первобытной Земле в течение ста миллионов лет?
   Искатель с сочувствием посмотрел на него.
   - Не было ни Рушары, ни Стамуэна?
   - Насчёт Рушары не уверен, а вот Стамуэн существует, если речь идёт именно о том. - ответил додон. - Это наш форпост на краю этой Галактики. Я только что оттуда. И только что оставил хозяйку гостиницы, Варсуйя, о которой вы говорите, что она развоплотилась. И Лгуннат, моя сестра, вполне жива. Теперь вы понимаете, почему я рассердился?
   Действительность перевернулась в глазах Айрона, едва не приведя его в состояние умопомешательства. Аура его встала дыбом, заполыхала ярко-алым и заполнила всю внутренность прозрачной сферы.
   - Так. Стамуэн существует. - чётко проговорил он, устанавливая этот факт, как веху, на пути своего возвращения к здравому смыслу. - Теперь я понял. Теперь мне всё понятно, теперь всё укладывается в идеальную логическую схему.
   - Наконец-то! - порадовался за него додон.
   - Я совершил скачок не в пространстве, а во времени! - прозрел ифрит.
   - ?!!
   - Именно так! Даже мне, совершенно несведущему в законах пространства-времени, известно, что в пределах чёрной дыры время и пространство меняются местами. Я совершил скачок, как думал, в пространстве, а оказалось - во времени! Я переместился в прошлое Вселенной! Вот почему вид звёздного неба мне показался несколько иным! Расстояния между звёздами иные!
   - Мой друг, - ошеломлённо проговорил Ваятель, - вы заблуждаетесь. Даже при владении Живой Энергией такое путешествие во времени невозможно. Конечно, нам известно, что коллапсары создают вокруг себя сильно искажённое пространство, так что физические категории действительно могут меняться местами, но не столь буквально. Я это знаю, потому что занимаюсь проблемой чёрных дыр. Но бросок возможен только вперёд во времени, а не назад - тот, кто попал в поле гравитации чёрной дыры, видит будущее Вселенной. Но выскочить из гравитационного плена не может. Даже более того, он не может остаться в живых - ни один вид живой материи, даже плазменный, я уверен в этом. Это ваши иллюзии, не более того. Вы немного запутались в волшебном сне. Большинство тех, кто испытал волшебный сон, продолжают грезить наяву, вот почему мы предпочитаем не допускать их возвращения к источнику Лгуннат.
   - Да, я падал в поле тяготения коллапсара. - ответил Айрон. - Я видел, как деформируется моя плазма. Но это продолжалось не более миллионной доли секунды. А в следующий миг я совершил скачок.
   - Куда? - быстро спросил Ваятель.
   - К центру круга в зените - это была галактика, как виделась она со дна гравитационного колодца.
   - Ты хочешь сказать, что побывал за границей предела и выскочил оттуда? - насмешливо отозвался додон.
   - Это был подпространственный бросок! Или подвременной?.. Ты рассматривал когда-нибудь теоретически такую возможность?
   - Никогда. - признался додон. - Хотя, чем больше я думаю об этом, то всё меньше вижу логических противоречий в этой версии. Значит, говоришь, ты из будущего Вселенной? И что же произошло там с додонами?
   - Тот Искатель, которого я знал, сгинул в глубинах подпространства. - пробормотал Айрон, уже не столь уверенный в этом факте.
   - Чего же не совершил перенос? - усомнился собеседник.
   - Он утратил Силы.
   - О, теоретически возможно, но реально - едва ли. - высказал Ваятель. - Видишь ли, мы и наши Силы связаны неразрывно.
   - Через Третий Глаз? - спросил Коэн, чем поверг додона в изумление. - Он утратил Третий Глаз.
   - Это даже теоретически невозможно. - пробормотал он. - Утратить Глаз, лишиться Силы и сохраниться в подпространстве!
   - Мой друг, - с достоинством произнёс ифрит. - У меня, конечно, есть время для долгих разговоров. Признаться, я и сам не прочь попутешествовать по вашим чудесам, потому что встретиться с цивилизацией додонов - это предел фантазии. Конечно, в моём времени события могут подождать, но я должен вернуться, и лучше ближе к сроку. Я не могу позволить себе затеряться в прошлом.
   - Ты ждёшь от меня чудес? Хочешь совершить скачок обратно? - догадался Ваятель. - Прости, мой друг, на такое даже я не способен. Но, как интересно...
   Он призадумался.
   - Понимаешь, мне всё равно. - объяснил ему Айрон. - Если я не вернусь, то всё пойдёт прахом. Без меня ифриты проиграют, а наш враг уже победил двоих наших товарищей. Живая Энергия, которой их снабдила для Поединка Джамуэнтх, пойдёт в копилку Сил, которая в итоге достанется победителю. И, если этим человеком будет Рушер, я не ручаюсь за судьбу Галактики.
   - Да? - кратко спросил додон, видимо, не слишком веря, но всё же задумавшись.
   Айрон промолчал, понимая, что все аргументы скорее свидетельствуют против него, нежели за.
   - Я думаю, вам по пути со мной. - нарушил молчание додон. - Я как раз летел к центру Галактики на поиски коллапсара. Как странно, что наши с вами задачи столь близки. Это будет интересный исследовательский эксперимент. Возможно, в будущем мы когда-нибудь встретимся.
   - Я видел поблизости звезду, которая как раз готова к сжатию. - сказал Айрон.
   - Откуда вам это известно? - усмехнулся Ваятель. - Этот момент непредсказуем. К тому же, вы утверждаете, что это второй коллапсар в сравнительно небольшом пространстве на краю галактики? Простите, и один-то в этих местах большая редкость.
   - Боюсь, что это не два, а один и тот же коллапсар. - ответил Коэн, осенённый внезапной догадкой. - Когда я угодил в него, он был чёрной дырой.
   - Большая отвага даже для ифрита - соваться в гравитационный колодец. - заметил Ваятель.
   - Я не по своей воле там оказался. Меня туда перебросил мой враг.
   - Рушер?
   - Рушер.
   - Кто он такой?
   - По сути - просто человек. Но когда-то он тоже прошёл через волшебный сон и прожил в этом сне многие миллионы лет, пожелал стать всемогущим. Так он и обрёл утерянные Силы Императора.
   - Опять вы о своей химере? Говорю вам, никакого Императора не существует. Перестаньте путать собственные иллюзии с реальностью.
   - Я был в его дворце, я видел волшебство его жилища!
   - У кого из Искателей нет чудесного дворца! - усмехнулся додон. - Это всего лишь конфигурации Живой Энергии, уверяю вас. Уж если вы побывали в таком месте, вам теперь всё покажется возможным. Так что - летим?
   - Летим. - моментально согласился Коэн. - Я помню путь.
   - Давайте! - легко согласился Ваятель.
   Оба шара отделились друг от друга и устремились, набирая в синхронных прыжках скорость, обратно по той траектории, по которой прибыл на край галактики огненный ифрит.
  
   - Вы знаете, я очень бы желал увидеть картину схлопывания звезды в чёрную дыру. - сообщил по связи Искатель. - Это редчайшее зрелище во Вселенной.
  

Глава 5

  
   - Да, я бы сказал, что она готова. - сказал Ваятель, критически осматривая голубой гигант, облетая звезду на безопасном расстоянии вместе со своим спутником.
   - Он сказал, что может сколлапсировать в любой момент. - сообщил Айрон, трепеща от страха при виде этой громады.
   Гигант, кажется, уже заснул, во всяком случае, не отзывался на оклик. Наверно, Айрон застал последние минуты сознательного существования звезды, когда Голубой предавался ностальгическим воспоминаниям. Его история закончилась, он растерял всех друзей, поглотил собственных детищ, видел зарождение и гибель жизни на своих планетах. Впереди была чёрная смерть.
   Впрочем, голубым он вовсе не был - просто излучение с его поверхности было ослепительно ярким - это были предсмертные судороги перед бессознательным сжатием вещества звезды.
   - У него ещё осталась планета. - сообщил Айрон своему спутнику.
   - Точно? - не поверил додон.
   Они вдвоём пустились в облёт гиганта и вскоре действительно обнаружили планету - она перемещалась по орбите, пустая и мрачная. Одна сторона всё время оставалась в тени, вторая отражала ослепительный свет звезды.
   Два крохотных по сравнению с этими космическими исполинами шарика, две мельчайших пылинки, пустились в облёт планеты.
   - Мне интересно видеть картину разрушения мёртвой планеты в преддверии схлопывания звезды. - пояснил Ваятель.
   - А не боитесь упасть в ту же яму? - усмехнулся Айрон, который не столь давно наблюдал поразительную осторожность додона.
   - Нет, конечно. - ответил тот. - Мы же с вами владеем мгновенным переносом. Схлопывание хоть и происходит мгновенно, но материя, чем дальше от звезды, тем обладает большей инерцией. Я успею исчезнуть отсюда, а вот вам как раз нужно туда, в эту дыру. Эта планета нам очень кстати - по её поведению мы увидим начало процесса. А откуда вы узнали, что у гиганта осталась планета?
   - Он сам сказал. - признался ифрит. - Это последний из его детей. Девочка. Он отличал их по полу. Первые пять уже упали на его поверхность.
   - Звёзды различаются по полу? - усомнился Искатель. - Вот это теория!
   - Ага! - со смехом признался Айрон. - У ифритов есть женский и мужской пол. Этот был мужчиной. Знаете, на этом последнем его чаде была когда-то жизнь. Эта планета была обитаема.
   - Сейчас проверим. - обронил додон.
   Обе сферы скользнули на освещённую сторону планеты и поплыли над её окаменелой почвой.
   - Вам глаза не слепит? - спросил додон.
   - Нет. - ответил Айрон. - Мои глаза - плазма.
   - Вот удивительно! - ответил Ваятель. - Я сам не прочь превратиться в огненного ифрита, чтобы испытать подобное.
   Под капсулами, плывущими на небольшой высоте над поверхностью планеты, проплывали рыжие равнины со впадинами, высохшими материками и стёршимися горами на них. Яркий свет звезды лишал все детали объёмности, а в месте прямого попадания лучей порода кипела. Видимо, поверхность планеты давно оставалась в одном и том же положении относительно своего светила, потому что границы котла, в котором плавилась порода, оставались неизменными. Большая часть вещества уже успела испариться, так что планета представляла собой плачевное зрелище - с большой дырой в центре освещённой стороны.
   Две капсулы проследовали дальше - к краю неправильной полусферы, к границе вечного дня и вечной ночи. Там, под пологими лучами умирающего светила, ещё оставалось немало интересного: растрескавшиеся горы, края древних материков, сухие впадины морей - всё однородного ржаво-красного цвета.
   - Здесь не может быть никаких следов цивилизации, если вы ищете их. - сказал додон, видя, как внимательно ифрит оглядывает поверхность. - Всё выжжено дотла.
   - Я же говорил вам, что был человеком. - отозвался Айрон. - До этого своего путешествия я жил на подобной планете, поэтому вам понятен мой интерес? У вас есть своя планета? Вы никогда не задумывались о возможном конце своего мира?
   - Нет. У нас нет своей планеты. - признался Ваятель. - Я же говорил вам: мы раса звёздных путешественников. Мы переносимся из конца в конец Вселенной, посещаем галактики и планеты, но нигде не остаёмся надолго. Так, говорите, Пространственник нарушил этот порядок вещей?
   - Но у вас должна быть исходная планета. - настаивал Айрон, игнорируя последний вопрос, поскольку знал, что всё, связанное с Пространственником, вызывает у додона скептическое недоверие. - Где-то ваша раса должна зародиться прежде, чем вы обрели Живые Силы. Где-то должно проходить ваше развитие, как вида, как цивилизации.
   - Здесь нет такой планеты. - ответил Ваятель. - Нигде во всей Вселенной нет даже пылинки от той планеты, что дала нам жизнь. Было это невообразимо давно, и мы тогда были иными. Практически мы существуем вечность. И вы не поверите, сколько раз роняли мы семена жизни на молодые планеты. Вот думается мне: не я ли когда-то поселил тут жизнь?
   - Старик Голубой считал, что его дочка сама вырастила своих детишек. - усмехнулся Коэн, вспоминая разговор со звездой. - Откуда-то взяла воду, обложилась атмосферой. Знаете, он так тепло вспоминал о ней.
   - Я не могу поверить, что вы говорили со звездой. - отвечал додон.
   - А между тем, он был когда-то огненным ифритом.
   - Хотите сказать, что все они разумны?
   - Думаю, что да. Ведь многие из них обращались ко мне, когда я летел на выход из галактики.
   - Тогда получается, что цивилизация ифритов гораздо старше додонской! Ведь мы явились в эту Вселенную, когда звёзды уже сформировались!
   Это было выше понимания Айрона, и он некоторое время молчал, потом с неуверенностью проронил:
   - Он так сказал. Он сказал, что ранее ифритов было гораздо больше.
   Космические путешественники пересекли в своих сферах неизменную линию терминатора - границу постоянной ночи и постоянного дня. Прямо за этой границей картина планеты была совсем иной, и оба путешественника заинтересовались зрелищем.
   Додон выпустил из своей сферы светящийся шар, и тот поплыл поверх обеих капсул, освещая тёмную сторону планеты, как крохотное солнце.
  
   Айрон видел будущее своей планеты - такой станет Земля, спустя миллиард лет. Возможно, тогда тоже остановится вращение, исчезнет атмосфера, испарится и улетит в космическое пространство вода. И вечный холод нескончаемой вселенской ночи сохранит тогда в неизменности останки их жизни. Закончатся все национальные распри, уйдут в небытие политические дрязги, прекратятся международные споры за право владения земельными богатствами, перестанут коптить небо бесчисленные производства всякой ненужной дряни, кончится толкучка на рынке сбыта любого мыслимого товара - от китайских хлопушек до ракетных комплексов. Сначала при нехватке кислорода вымрет большая часть населения планеты. Отравленные воды мирового океана ускорят процесс распада цивилизации.
   Возможно, к тому времени часть населения уже отправится обживать новые миры, и тут, в первобытной яме остаточного общества будут копошиться лишь жалкие людские остатки. Но и среди них будет жестокая конкуренция за право дышать, за право есть и размножаться. Одни будут в чём-то состоятельнее других, будут аккумулировать во власти кучки те остаточные технические возможности, что ещё сохранятся в этом умирающем от истощения мире. Да, они будут неистово стараться выжить - это закон. Они закопаются в землю, они построят убежища, и будут некоторое время жить. И, возможно, агония цивилизации продлится ничуть не меньше, чем история её развития.
   Не в силах покинуть умирающую планету, никому не нужные, они будут изобретать всё новые и новые способы выживания - возможно, пожирая сами себя. Всё, что угодно, только удержать глоток воздуха, только сохранить биение сердца. Их жизнь будет походить на непрерывный ужас, а каждый новый день - на преддверие преисподней.
   - Айрон, если тебе так интересно, мы можем спуститься на поверхность планеты и пройти по ней ногами. - заметил Ваятель. - Сфера легко преобразуется в обтекаемое поле. Ты не будешь ощущать никаких неудобств.
   Это было очень заманчиво, и двое путешественников под светом искусственного солнца спустились вниз. Бледная тень от сферы додона, скользящая по замёрзшим развалинам, превратилась в чёткий силуэт, а под ногами ифрита образовался светлый круг - он сам светил себе. Эти двое, столь непохожие друг на друга, опустились посреди круглого искусственного строения. Стены его ещё были целы - время сохранило их, виднелась даже прочная кладка, держалась и обшивка. Зато крыша обрушилась, и Ваятель с Айроном стояли на её остатках. Наверное, когда-то это был металл, только со временем он просел, разрушился от старости и обвалился. Видны были источенные коррозией балки, согнутые, как древние старухи - они пронзали истлевшие листы металла.
   Ноги двух самых удивительных во Вселенной существ сделали несколько шагов по тому, что могло быть крышей цирка, или крытого бассейна, или хранилищем воды, или ангаром для техники.
   - Возможно, это было культовое сооружение. - внёс предложение додон. - Я много видел разных миров, и в большинстве из них имело место представление о жизни после смерти. Представители самых разных рас, самые разные виды существ, верили, что они есть избранники некой высшей силы. Им казалось, что это избранничество в личное бессмертие, в некую посмертную форму жизни. Вы не поверите, с каким упорством они цеплялись за свою доктрину. Бесчисленные виды верований, традиций, догматов, ритуалов - всё это давало им иллюзию собственной исключительности. От самого начала до самого конца они ждали какого-то блистательного финала. И, даже умирая в нищете вырождения, ждали прихода высшей силы. Иногда мы успевали придти на помощь и переселяли остатки населения с умирающей планеты. Большей частью это были вырожденные виды - время цивилизации очень невелико в масштабах вселенского существования. Иногда мы оставляем всё, как есть, потому что регрессия становится необратимой. Ты говоришь, додонов это тоже коснулось?
   - Это была трагическая случайность. - рассеянно ответил Коэн. - Кто знает, как пошла бы история, если бы Пространственник не совершил свою ошибку.
   - Скажи, что именно он сделал?
   - Я толком сам не знаю - тогда это мало меня касалось. - нехотя признался Айрон. - да и сама история мне стала известно от моего друга. Это он вытащил Пространственника из ловушки. Я полагаю, вся история есть лишь фантастическое стечение обстоятельств. Но всё закончилось, и цивилизация додонов получила второй шанс.
   - Приятно думать. - пробормотал Ваятель.
   Листы крыши крошились под их подошвами, балки осыпались - коррозия безжалостно съела металл. Местами в обшивке не хватало листов, и из-под трухи виднелся спрессованный песок с камешками и мелкими включениями.
   - Наверно, они пытались строить убежища. - сказал додон.
   Он протянул руку, из его пальца выскользнул узкий белый луч и быстро забегал зигзагами по просевшему металлу, тот быстро испарялся, открывая то, что пряталось под ним.
   Наверно, это ненадёжное убежище позволило сохраниться в относительной целости тому хрупкому материалу, что открылся глазам путешественников. Это были кости - старые, сплющенные, потемневшие. Они лежали часто, словно тут погибла целая толпа. Останки явно принадлежали антропоидному виду - черепа очень похожи на человеческие, даже зубы сохранились.
   - Я прав. - сказал Ваятель, шагая по костям и стирая покровы истлевшей крыши. - Это было культовое сооружение. Они пришли сюда молить своих богов. Смерть нашла их во время молитвы.
   Оба, не сговариваясь, огляделись, ища выход из этих стен.
   Додон всплыл над поверхностью земли и неторопливо полетел в направлении обваленной стены. Ифрит поступил проще - он мгновенно перенёсся за пределы постройки.
  
   Снаружи стены утопали во множестве всякого хлама - обваленной кладки, гнутых балок, обломков старых механизмов. Это была целая свалка, простирающаяся во все стороны. Было нечто прямое и широкое, уходящее от глубокой ниши в стене амфитеатра - структура полосы была рыхлой.
   - Наверно, какое-то покрытие. - предположил Ваятель. - я думаю, это была дорога.
   - Дорога к храму. - пробормотал Коэн.
   Оба обернулись к той нише, что скрывала возможный вход. Шарик света соскользнул с высоты и высветил внутренность углубления. Там была массивная двустворчатая дверь, забранная двумя широкими полосами, плотно лежащими в пазах. Дверь была заперта снаружи.
   - Их загнали в это здание и заперли. - сказал Ваятель так бесстрастно, что Коэн понял - он видал немало таких трагедий.
   Два путешественника невысоко взлетели и отправились далее - осматривать следы трагедии, которой, возможно, миллионы лет. Старик-звезда понятия не имел, какие долгие страдания терпели его внуки. Он умер тихо и счастливо, легко грезя о своих детях-планетах. Возможно, те тоже были довольны, возвращаясь в объятия к своему отцу. Наверно, даже те два драчуна, которым было тесно на близколежащих орбитах. И только последняя дочка задержалась и встретила свою старость, постепенно снижаясь по спирали. Мёртвое лицо её выгорело от испепеляющего жара разбухшей перед скорой смертью звезды, а затылок покрылся сухой паршой от долгой жизнедеятельности тех мелких существ, что много-много лет тянули её соки, грызли её недра, коптили атмосферу. Они все устали - и солнце, и планета, и люди. Только угасание светила и смерть его планет были торжественно-достойны, а люди ещё долго агонизировали.
   Так думал Айрон, перелетая вместе с додоном через свалки механизмов.
   - Всё, как всегда. - проронил Ваятель, указывая своему спутнику на сравнительно чистое пространство под ногами.
   - А что там?
   - Их последнее убежище, подземный город. - сказал додон.
   - Откуда ты это знаешь? - усомнился ифрит. - Там ничего нет.
   - Есть. - убеждённо ответил Ваятель. - Я вижу это третьим глазом. Это сеть пустот.
   Он снова протянул руку, и из неё выскользнул маленький шарик Силы. Он устремился к поверхности, покрытой всяким мелким мусором, среди которого, как разглядел своими зоркими ифритскими глазами Айрон, валялись мелкие скелеты животных, птиц, просто груды костей, в том числе и человеческих - словно умирающие существа бродили по каменной твердыне в надежде отыскать вход в последнее убежище.
   Шарик быстро расчистил место, и открылась крышка люка - совсем, как в фантастических фильмах про конец света. На первый взгляд люк был крепким, но, едва нога Ваятеля ударила по нему, как материал легко прогнулся. Додон нагнулся, ухватился за круглый край крышки и легко отшвырнул в сторону массивную заглушку. Строение у неё было непростым - словно у люка космического корабля, чтобы выдерживать разность давлений. Внутри не было воздуха - ничто не вырвалось из-под крышки.
  
   Под люком была неширокая лестница, с толстым слоем тяжелой пыли. Она уходила в темноту, а недалеко от входа из бронированной стены торчали остатки толстой арматуры, как будто раньше вход перекрывался решёткой. Края обрезков носили следы оплавления.
   - Похоже на следы вторжения. - заметил Айрон.
   - Очень похоже. - согласился Ваятель.
   Они осторожно двигались вниз по лестнице, ступени которой крошились. Дорогу им освещал шарик света.
   - А вот и дверь. - сказал Айрон, обнаружив лежащее на ступенях толстое перекрытие. - Они просто вскрыли её чем-то вроде газового резака.
   - Нет, не дверь. Глухое перекрытие. - возразил додон.
   По дороге вниз им встретились и другие препятствия, которые тоже оказались взломаны - часть тоннеля была заложена кладкой толщиной метра три. Это казалось надёжным, но лазутчики разрушили и её.
   - Какой же смысл? - удивился Коэн. - Ведь, нарушив герметичность этого подземного города, они утрачивали свой шанс на выживание.
   Обломки кладки были высыпаны большой кучей на полу широкого коридора, облицованные прочным материалом стены которого уходили высоко - в бункере было просторно, хотя и очень мусорно. Теперь впервые за много-много лет здесь воссиял свет.
   - А мы не сгинем в этой ловушке? - с опаской спросил Коэн. - Вдруг сейчас начнётся коллапс?
   - Не стоит опасаться. - ответил Ваятель. - Я всё время слежу за магнитным и гравитационным полем звезды. О начале катаклизма возвестит всплеск, и у нас будет достаточно времени, чтобы переместиться подальше отсюда.
   - Да, вы правы. - сказал он, внимательно осмотревшись по сторонам. - Эти лазутчики своим проникновением нарушили герметичность убежища и тем самым погубили последнее население планеты.
   Яркий свет шарика Силы высветил панораму захламлённого убежища - везде у стен штабелями лежали скелеты. Скелеты лежали, скелеты сидели, скелеты трогательно обнимались, словно прощались. Многие потеряли головы, и те сиротливо скопились на полу, похожие на уродливые шары для боулинга, с отверстиями глазниц и провалом носа.
   Валялись какие-то сплющенные баллоны с сорванными вентилями, раздавленное оборудование, горой навален был всякий хлам, словно сюда его сбрасывали годами. Теперь эти тщательно спрятанные следы далёкой трагедии безжалостно освещал свет волшебного шарика Силы. Могущественные додоны так и не пришли на помощь умирающим людям - те напрасно ждали избавителей.
   - Они не умерли внезапно. - сказал вдруг Айрон. - Иначе при разгерметизации тела упали там, где были. Они умирали медленно. Их приносили сюда и складывали у стен. Потом могильщики пришли сюда сами, чтобы умереть.
   - Боюсь, вы правы.
   Додон отправился дальше, легко перепрыгивая своими длинными ногами через груды слежавшегося хлама. Выглядел он тут совершенно нереально - словно ожившая статуя чёрного дерева, одетая в блестящую одежду. Ифрит, который казался ещё более нереальным со своими огненными руками и ногами, в пламенеющей хламиде и яркой аурой над головой, двинул следом.
   - Это препятствие вскрыто снаружи. - сказал Ваятель, указывая на пролом в толстой стене, сложенной из кирпичей. Кто-то грубо проломил эту кладку - следы ударов виднелись по краям дыры.
   - Это сделали не покойники. - ответил Айрон. - Кирпичная пыль лежит на костях толстым слоем. Они все были уже давно мертвы, когда взломали стену. И мертвы, когда была пробита кладка из коридора. Я только сейчас сообразил, что из-под кучи крошки торчали кости. Эти два пролома сделаны приблизительно в одно и то же время. Помещение с мёртвыми останками было загерметизировано. Это местное кладбище.
   - Становится всё интереснее. - заметил додон. - Продолжим?
   - Конечно.
   Они проскользнули сквозь неровную дыру.
   - Ещё кладбище. - заметил додон, проходя по полу, усеянному костями.
   - Нет, это уже не кладбище. Сюда их отправили умирать. - ответил Коэн. - Они из последних сил стучались в дверь, но всё напрасно.
   Картина, открывшаяся их глазам, в самом деле, говорила в пользу этой версии: у круглого металлического люка скопилось много скелетов. Они сидели, прислоняясь спинами к преграде, и свесив головы на грудь - остатки шейных хрящей ещё удерживали черепа, так что казалось, будто скелеты спят. Те, что были по бокам двери, были целы. Те, что под дырой, выглядели так, словно по ним небрежно прошлись ногами и растоптали хрупкие останки.
   - Пролом случился много позже смерти этих людей. - догадался Ваятель. - Те, кто пришли сюда, уже застали царство смерти. Не они убили обитателей подземелья - те умерли гораздо раньше.
   - Кто же мог выжить снаружи? - удивился Айрон.
   - Я думаю, это космические пираты. - ответил додон. - Есть такая группа авантюристов в любой цивилизации, уже вышедшей в космос. Они летают на своих кораблях и обожают рыться в таких кладбищах. Тут можно найти немало интересных вещей, за которые потом выручить неплохие деньги.
   Они проникли сквозь пролом и вышли в широкий коридор, в котором опять же время от времени попадались мёртвые.
   - Ничего иного ждать не приходится. - заметил додон, переступая через трупы. - Все они так или иначе умерли и умерли давно. Этот бункер - последнее логово смерти.
   В широком проходе были боковые помещения. Когда-то тут всё было оборудовано довольно солидно: окна переборок были широки, но стёкла давно превратились в мелкие осколки, грудами лежащие по обе стороны преграды. Перепутанные остатки аппаратуры, большие баллоны валялись повсюду.
   - Наверно, это были аппараты для получения кислорода. - предположил ифрит.
   Они обходили пустующие помещения, груды мусора в которых свидетельствовали о том, что здесь ранее были запасы пищи. Кучи всякого рванья, рисунки и надписи на стенах. Завалы битых кассет с трухлявыми остатками лент, какие-то машины, жилые помещения, превращённые в помойку. Везде сорваны двери, разбиты переборки, словно алчные пираты довершали жалкую картину этой безнадёжной попытки выжить на погибшей планете. Зачем? Чего ради? Но разве такие вопросы задают тем, кто из последних сил цепляется за жизнь. Если бы не эта мрачная целеустремлённость, возможно, человечество вообще не состоялось бы. Вся его история - это эпопея борьбы с неизбежностью.
  
   Они прошли ещё несколько вскрытых переборок - каждая из них представляла собой громоздкую металлическую стену, отделяющую один отсек от другого. И все они были вскрыты с помощью горячей резки - пираты побывали всюду.
   - А может это не пираты? - предпочитал думать о хорошем Айрон. - Может, это просто запоздалая помощь?
   - Тогда они своей помощью убили всех, кто только прятался в этой дыре. - мрачно пошутил Ваятель.
   Шататься по обширному подземному лабиринту оказалось вовсе не так интересно, ведь везде одно и то же - разруха, кости, мусор.
   - Это был какой-нибудь научный комплекс. - рассуждал Коэн. - Когда они поняли, что их ожидает, то набили закрома едой, натащили, сколько могли, баллонов с кислородом, закупорили все воздуховоды и спрятались с семьями. Так прошло много лет, детишки выросли, а новых они предпочли не заводить - и правильно сделали. Спустя немало лет ни начали сходить с ума, возможно, убивать друг друга. Потом запасы стали подходить к концу, и часть узников отделилась от прочих и заперлась с запасами еды и воздуха за толстой дверью. Когда все снаружи умерли, они одели скафандры, вышли и убрали трупы. Замуровали их, чтобы не допустить распространения анаэробной заразы. Потом был новый бунт, и снова часть отдалилась с оставшимся запасом. Потом умерли все.
   - Да, наверно так. - согласился Ваятель. - Только я сейчас прощупываю с помощью Силы эту стену - за ней есть помещение.
   - Эту? - удивился Айрон, глядя на совершенно целую естественную стену камня.
   - Да. Я думаю, не стоит искать туда вход - можно просто прорезать её.
   - И встретить всё тот же хлам, в котором рылись грабители.
   - Скорее всего. - согласился додон.
   - Пошли отсюда. - предложил ифрит.
   - Пошли. - согласился спутник.
   Они отошли от стены и остановились в центре прохода. Айрон невольно глянул на потолок, словно примеривался, какую толщу породы ему придётся проскочить, чтобы перенестись на поверхность погибшей планеты.
   - Ты Силу не забыл? - напомнил он додону, видя, как шарик огня бесцельно слоняется у стены.
   Действия Силы выглядели так, словно она что-то ищет. Не успел додон обернуться, чтобы забрать перед скачком этот универсальный инструмент, как Сила начала быстро очерчивать по стене окружность. Приплюснутый цилиндр выдавился из толстой стены. Сила прилипла к его центру и вырвала заглушку из дыры. В широкое отверстие с гулом вырвался мутный воздух и тут же испарился. И только тогда стал виден слабый свет, сочащийся из помещения.
   - Я не успел отозвать приказ Силе. - сказал додон. - Ты меня отвлёк.
   - Вот оно, убежище последних. - ответил Айрон.
  
   Они вступили в потайное помещение. Грабители сюда явно не добрались, и трупов тут не было. В пыльном свете ламп сидели вдоль стены какие-то роботы-манипуляторы. Кажется, они давно не работали, поскольку были покрыты слоем пыли, как и пол вокруг.
   - И где же хозяева этого жилища, спросил Айрон, обводя своими огненными очами небольшое помещение, которое по их неосторожности теперь тоже лишилось воздуха.
   - Нет никого. - ответил додон. - Умерли все давно.
   Они прошли к прогнутому столу, заставленному оборудованием. На поверхности его лежало что-то вроде раскрытого журнала, со значками письменности на последней странице.
   - Летопись скорби. - с печалью заметил Коэн. - Они сидели тут и писали свои никому не нужные заметки.
   - Да. - отозвался Ваятель, трогая дневник, чтобы стереть слой пыли со страниц. От этого легчайшего движения стол дрогнул, передние ножки его подломились, столешница накренилась, и тетрадь соскользнула на пол. Страницы её хаотически сложились, сломались, и тетрадь рассыпалась в труху.
   - Вот и всё. Финал истории. - проронил додон. - Вы знаете, Айрон, я ощущаю от пола тихую вибрацию.
   - Началось? - встрепенулся тот.
   - Нет, это работают какие-то приборы - тут, неподалёку.
   - Конечно. Ведь какие-то генераторы должны вырабатывать этот свет.
   Оба повернулись к дальней стене - что-то скрывалось там за толстым стеклом. Над приборной панелью тускло горели лампочки индикаторов, сигнализируя о каком-то процессе.
   - Да это просто пыль. - сказал Айрон, сбрасывая с наклонной поверхности тонкий слой сухих загрязнений. - Наверно, работой генератора на стекле создаётся электрический заряд, отчего к нему липнет пыль.
   Он широкими, но осторожными махами стёр слежавшуюся пыль, действительно открывая под ней стеклоподобный материал. За массивным окном что-то было.
  
   Там было нечто вроде герметичного аквариума, наполненного почти под крышу мутной жидкостью. В жидкости извивались трубки, на полу тихими волнами туда-сюда ходило нечто вроде лёгкого ила, а посередине аквариума висело тело - сморщенное, старое, с обвисшей кожей. Лысая голова поддерживалась лентами, такие же ленты проходили подмышками этого человекоподобного существа. В его тело входили трубки, неся питательную жидкость, через другие трубки фильтровалась кровь. Тело было покрыто какой-то слизью, частички которой медленно отделялись и так же медленно падали на дно аквариума. Страшнее всего было его сморщенное лицо с бледной кожей, губами-тряпками, бесформенным носом и дряблыми веками.
   - Сколько же он так висит? - потрясённо спросил додон. - Сколько столетий назад он умер, а машины всё ещё гонят его сгнившую кровь и питают этот труп!
   Давно умерший труп медленно открыл глаза и бессмысленно глянул на двоих самых невероятных во Вселенной существ. Глаза его не видели пришельцев - белые плёнки покрывали два этих увядших яблока. Он сделал какой-то слабый жест рукой, кисть её оторвалась и стала падать на пол - к отмершим частичкам кожи, которые много лет отделялись от его тела и устлали пол камеры толстым рыхлым слоем. Из обломка руки не вытекло почти ничего - только тоненькая струйка чего-то тёмного.
   Слабая вибрация приборов стала сбиваться с ритма - индикатор неуверенно замигал, издал хриплый писк и заглох. Трубка выпала из бока человека, и тягучая жидкость стала вытекать в воду, извиваясь бледнеющими струями. Даже этого слабого течения оказалось достаточно, чтобы тело пришло в движение - оно стало медленно поворачиваться на подвеске, обнаруживая тощие рёбра, торчащие позвонки, обтянутые пятнистой кожей, атрофированные мышцы ног и зелёные пятки. Последний человек планеты умер.
   - Если бы я не был ифритом, я бы плакал... - прошептал огненный ифрит.
  
   Они тихо вышли из убежища, не найденного даже пиратами, перенеслись на поверхность планеты и некоторое время молчали.
   - Не представляю, как смог бы я перенести столько времени в состоянии полной беспомощности, одиночества и безнадёжности. - проговорил додон.
   - С Императором как раз такое и случилось. - ответил ему Айрон, погружённый в свои мысли.
   - Ужас, ужас... - только и сумел ответить тот.
  
  

Глава 6

  
   - А какова вероятность ошибки? - спросил ифрит, когда оба звёздных путешественника опять парили на орбите, наблюдая за звездой.
   - Ты думаешь, я действую наугад? - засмеялся додон.
   Настроение обоих было приподнятым - в конце концов, не стоит слишком долго сожалеть о неизбежном: цивилизации гибнут, планеты гибнут, звёзды гибнут, когда-нибудь и Вселенная окончит свою жизнь.
   - Да, это так. - вдохновенно изрекал додон, мелкой пылинкой плывя по орбите. - Наверно, эта планета намного моложе меня. И вот она изжила себя, а я всё тот же. Чудовищно, не так ли? Вот что значит обладание вечной энергией Вселенной. Это вам не тупая мощь материи, это интеллектуальная сила, копящаяся миллиарды лет. Вселенная едва родилась, а додоны уже вошли в неё разумным народом. Да, мы вошли в неё в союзе с Живыми Душами и стали властвовать в ней, как боги. Мы видели рождение цивилизаций, мы видели падение цивилизаций. Мы видели, как развивались галактики, как они взрывались - какая из галактик думает, что в малейшей её дрожи сгорают бесчисленные образы Вселенной?! Живая жизнь - это лишь флуктуация материи, движение атомов, обмен частиц. Тот, кто не может контролировать процесс, обречён на неизбежный распад. Подумать только, та трясущаяся слизь, что висела среди затхлого раствора, питаемая своими трубками с разлагающейся жижей, когда-то была частью этого великолепного гиганта. Она родилась из его недр, она кормилась его дарами, и вот теперь он поглотит не только экскременты той краткой судороги, что называлась жизнью, но и саму память о ней. Надеюсь, что пираты сумели вынести отсюда хотя бы одну ценную вещь, чтобы в ней хранилось воспоминание о том, что был когда-то этот мир, что его частицы миллиарды раз складывались в новые и новые уникальные комбинации, рождая и запечатлевая миг того, что называется сознанием. Бесчисленное множество раз происходило сцепление молекул, распад молекул, и вот материя устала, ей больше некуда девать тот тяжкий груз, который называется смертью разума. Где-то в глубине неведомого измерения должно быть место, где копится память мертвецов. Некий пыльный хлам, который отягощает Бытие, некий балласт, от которого однажды мир избавится в очищающем огне. Мне кажется, ифрит, две наши цивилизации есть единственное то, что ценно во Вселенной.
   - Да. - отвечал ифрит. - Возможно, в будущем когда-нибудь мы встретимся и посмотрим на это зрелище.
  
   Ваятель давно уже занимался наблюдением за коллапсарами и знал об этом процессе очень много. Он обладал такими возможностями, о которых Айрон и мечтать не мог, даже обладая Живой Силой - додон за свою необыкновенно долгую жизнь обрёл невероятные знания. Теперь же он просчитывал самый безошибочный вариант временного переноса - надо было тщательно просчитать и время входа, и точку, и глубину погружения, и скорость входа, и многое другое.
   - Никаких неожиданностей быть не должно. - говорил он. - Мне только не нравится эта планета. Она является дестабилизирующим гравитационным фактором. Насколько быстро она разрушится, когда начнётся коллапс? В каком месте окажется в тот момент?
   - Может проще распылить её? - внёс посильное предложение Айрон.
   - Я тоже так думаю. - ответил додон. - Я бы превратил её в пыль, чтобы она растеклась по орбите, тогда нестабильность уменьшится.
   - Мне нравится это. - заявил Айрон. - Однажды я уже делал так. Тогда мы с Пространственником разнесли луну.
   - До того или после того? - поинтересовался Ваятель.
   - После. - ответил Коэн, понимая, о чём идёт речь. Кажется, Ваятель считал его хвастуном.
   - Тогда чего тянуть, давай сделаем это - с двух точек получится быстрее.
   - Я вынужден экономить Живые Силы. - признался ифрит. - я и так слишком много посеял, когда выпутывался из той ситуации, в которую меня втащил мой враг.
   - А, я уже забыл про вашего Рушера. - заметил додон. - Не переживай, Айрон, я помогу тебе. У меня достаточно Живой Энергии, я же Искатель, как и твой приятель. А Искатели - это как раз те, кто занимается добычей Сил, ведь эта тайная энергия и есть основа нашей цивилизации.
   - Интересно! - оживился ифрит. - Расскажи подробнее.
   - Некогда. Ты потом спроси у своего друга, ты же говорил, что он освободился из своей ловушки.
   - Да я... - Коэн хотел сказать, что они вовсе не в таких приятельских отношениях с единственным додоном, которого он видел до сего момента, и он даже не знает, где тот живёт, но Ваятель уже пошёл в своей капсуле в облёт планеты.
   - Давай ударим с двух сторон! - крикнул он ифриту.
   Айрон устремился в противоположном направлении. Он пронёсся над руинами ночной стороны, используя неиссякаемую силу мгновенного переноса - разумная энергия додонов была великолепной вещью! - и завис над линией дня и ночи, ожидающе занеся руки, чтобы ударить по сигналу. Как же он прозябал на Земле все эти десять лет, имея при себе эту великолепную силу мгновенного переноса?! Он мог бы путешествовать по всей планете, попасть в любое место, он мог бы творить чудеса, он мог бы даже посещать иные миры! Бездарно, чёрт, бездарно прожитые годы!! Кто вернёт ему утраченное время, кто утолит этот неистовый пожар в душе, кто насытит все его жадные фантазии?! Сволочь, Рушер! Мне только добраться до тебя, и я верну тебе долги сполна! Я выжгу твою массу Сил дотла, я буду до тех пор топить тебя в чёрных дырах, пока тебя не разнесёт на атомы! Я буду блокировать твой перенос, я буду обрубать любую попытку выскочить из-под моей руки! Ты осыплешься прахом в подвал Бытия, как засохшее воспоминание о том, чего никогда не было и быть не должно!
   - Давай! - крикнул невидимый Ваятель, и Коэн бросил из рук молнию энергии, как будто дрался со врагом. Поток огня неистово ударил в бок мёртвой планеты, высекая снопы искр. От места попадания пошли гигантские трещины, поверхность затряслась, вздымая облака пыли, во все стороны полетели камни размером с хороший астероид. Ифрит со смехом метал разряды, разнося ветхую планету на куски вместе со всеми её костями, ржавыми останками цивилизации, подвалом, полным мертвецов, и старым гнилым трупом. Ему было дико весело - вот это и есть достойное занятие для огненного ифрита!
   - Прочь, старый хлам! - кричал в восторге Ваятель, громя планету с другой стороны. О, как понимал его огненный ифрит! Как понимал эту жажду жизни, это отвращение к старой мертвечине, эту ярость, горящую в живой крови! Бей, бей, Ваятель! Громи его! Так бить врага!
  
   Планета развалилась на куски, выронив из своего омертвевшего чрева переношенный плод - почти остывшее ядро. Мрачно багровея, оно распухло от внутреннего давления и взорвалось, довершая хаос. Всё, что осталось от планеты, сначала разлетелось, потом опять собралось, не в силах преодолеть собственную массу, и стало вяло перемешиваться, испуская клубы пыли.
   Ифрит и додон встретились на вершине этой пыльной тучи и принялись перемалывать остатки камня в порошок, работая двумя лучами под острым углом - это позволяло без лишних энергетических затрат перемешивать осколки, как в гигантской камнедробилке. Бурое облако бешено заклубилось, растягиваясь на миллионы километров по орбите, расползалось по сторонам.
   - Пошёл, пошёл! - смещали его с орбиты Ваятель и ифрит. И, наконец, пыль и осколки, повинуясь заданной скорости и притяжению звезды, дождём пошли на поверхность Голубого. Он их притягивал и поглощал, как жадная глотка. Миллиарды и миллиарды тонн вещества уходили в кипящий океан огня. Это зрелище было настолько масштабным, что путешественники зависли на орбите, зачарованно глядя, как светилась туча осколков, входя в корону звезды. Планета была крошкой по сравнению с гигантским светилом - словно семечко по сравнению с пустыней.
   - И ты говоришь, что когда-то он был ифритом? - проговорил Ваятель.
   - Сам уже в этом сомневаюсь. - отозвался эхом Айрон.
   - Скоро начнётся. - вдруг сказал додон.
   - Что изменилось? - заволновался Коэн, не видя на поверхности звезды никаких изменений.
   - Начались глубинные процессы. Я знаю это потому, что у Живой Энергии такие огромные возможности, о каких учёные прочих цивилизаций даже мечтать не могут. Даже имей они Живую Силу в изобилии, они бы всё равно не могли иметь тех знаний, что имеют додоны. Энергия - тот же инструмент познания, только невообразимо сложнее, интеллектуальнее и мощнее. Я говорю со своей Силой, и она мне передаёт те сведения, которые получает от пронизывающих недра звезды нейтрино. Говорю тебе, ифрит: я рассчитал всё до последней пылинки. Слушай внимательно. В тот момент, когда начнётся схлопывание, а произойдёт оно в доли мгновения, ты должен перенестись точно по радиальной линии в сторону звезды. Расстояние переноса я тебе задам при помощи Силы. Ты можешь вообще ничего сам не решать, потому что у тебя не хватит скорости мышления. Доверься программе, которую я вложу в Силу. Она будет знать, что делать. Твоя задача - не мешать и не сопротивляться, как бы страшно тебе ни было. В какой-то момент тебе покажется, что ты умираешь, и ты захочешь совершить скачок. Не делай этого, иначе тебя снесёт обратно в прошлое. Помни, всё просчитано до последней мелочи. Неожиданностей просто нет. Я же в тот момент, когда тебя понесёт в бездну, отскочу назад, потому что пока я не спешу увидеть будущее, я нужен здесь.
   - Так давай скорее Силу! - занервничал Айрон.
   - Я же сказал: не торопись! - сверкнул глазами додон. - Расчёт закончится на последней секунде, чем ближе к коллапсу, тем больше точность!
   Две сферы плавали над поверхностью звезды, которая не подавала никаких признаков будущих перемен - казалось, она ещё миллионы лет так будет вращаться и перемешивать на своей поверхности гигантские пятна раскалённой материи. Но, её срок истекал с каждым мгновением - она уже умерла, и эти флуктуации температуры были лишь испарениями трупа, газами, бродящими внутри её огромного тела.
   Сфера Ваятеля приблизилась к сфере ифрита, коснулась её в одной лишь точке, как было в самом начале их встречи. Тогда додон не понял, что за существо находится внутри защитной оболочки, он принял его за своего. Случись двум пузырям соединиться, жар ифрита испарил бы бессмертное тело звёздного путешественника. И теперь он не собирался открывать окно - касание было только в одной точке.
  
   Ваятель не смотрел на звезду, он ушёл в себя, взгляд его был рассеян, словно в его мозгу молниеносно происходили сложнейшие расчеты. На самом деле это работала Живая Сила, тщательно классифицируя, подбирая, сортируя множество физических параметров. Здесь, над поверхностью звезды, происходило нечто совершенно немыслимое - такого не достигнет ни одна цивилизация за всё время существования Вселенной. Это было взаимодействие таинственных живых разумов, насчитывающих миллионы лет, и таких же непостижимых сил Бытия. Выстраивалась система данных, подбивались миллиардные знаки после запятой, высчитывались тончайшие параметры. Данные для переноса, траектория мгновенного полёта сквозь время и пространство, конечный пункт - всё это бралось от Живой Энергии ифрита - его Сила сохранила параметры скачка. Собиралось одно общее уравнение, которое охватывало собой бесконечность факторов, учитывало каждую пылинку в сотнях парсек от будущего коллапсара. Всю сумму тяготений, каждый гравитон, массу плазменного тела Айрона, массу Ваятеля, присутствие Живой Силы, сомнение и страх ифрита, вдох додона, движение его пальцев, биение его сердца.
  
   С тела додона начал выделяться белый огонь энергии. Она собиралась вокруг него, как аура вокруг ифрита. Она густела и становилась ярче солнца. Её сияние превратило неподвижную фигуру Айрона в плоскую белую тень. Коэну казалось, что мгновение растянулось в годы - он воочию видел, как шли от звезды потоки фотонов, он видел короткие волны световых корпускул, он видел дрожание пространственных кластеров, он видел реки гравитонов. Перед его застывшим взором сталкивались и взрывались микрочастицы, вспучивались кварки, кривлялись и плясали амплитуды колебания полей. Он видел, как Живая Сила собиралась в острие, как нацеливалась в точку, как собиралась пересечь преграду из самой себя. Он видел сразу всё: как во лбу Ваятеля зажглась алая звезда, как её свет медленно потёк к точке соприкосновения двух сфер, как открылось крошечное окошечко размером с атом водорода, и в него с мучительной медлительностью стала просачиваться Сила.
   Он видел, как сияние звезды вдруг стало угасать - свет обессилел и начал падать на поверхность своего светила. Он вдруг утратил яркость, стал медленно краснеть, переходить в багровость и кровавым дождём вонзаться в помрачневшую звезду. Океан огня темнел, проваливался внутрь самого себя, рождая чудовищные лавины сверхсжатой материи. Чернота рвалась из недр, захватывая Космос, сжимая лапами пространство, скручивая бездны в вихри.
   Это был тот момент, о котором говорил Ваятель - время прыгать в сотрясающийся вихрь гравитонов, время нырять в смерть звезды, время коллапса гиганта.
   Поток энергии сочился сквозь преграду - так долго, так медлительно, так невыносимо трудно! Всего один язык протиснулся сквозь поле толщиной в один ангстрем! Но вместе с ним шла вся масса данных - начинка уравнения, тончайшие расчетные коэффициенты, которые могли привести в движение всю мощь временного переноса, которые командовали силам материи и времени, которые...
  
   Квант изумления отразился в глазах додона, элементарная частица неучтённого, околонулевое колебание лишнего неизвестного в мастерски рассчитанном уравнении Вселенной, крошечный коэффициент хаоса. Перетекающая Сила начала делиться, как амёба, она растеклась по пузырю и стала собираться, как жидкость в невесомости, в большую каплю. Она отделяла от себя расчётное ядро. И Айрон уже понимал - что-то пошло не так. Он понимал это не мыслями - для этого скорость его мыслительных процессов была слишком мала. Он понимал это каким-то ощущением внутри себя, он видел это в глазах додона - в них отражалось нечто, чего быть не должно. Бездонные глаза агатового цвета - в них родились четыре точки. Четыре неожиданности. Четыре неучтённых фактора.
   Додон уже видел свою гибель, уже понимал, что не успевает - что-то сбило настройку, разрушило половину уравнения. Утекали тщательно просчитанные коэффициенты, менялись знаки данных, дробились степени, множились в бесконечность аргументы. Нечто выносилось из недр коллапсара, разнося в пыль безупречные расчеты, ломая траекторию переноса, произвольно меняя время и пространство местами, ураганными порывами круша трепещущие в напряжении поля. Всё это заняло не более миллиардной доли секунды.
  
   Четырёхцветная торпеда взлетела из горнила мрака, ударила в две сферы, пробила стыковочную точку, распылив Живую Силу по орбите. Две сферы разошлись, бешено вращаясь.
   "Бросок" - сказала программа внутри Живой Энергии и привела в движение радужную капсулу. Ифрит исчез со своим прозрачным шаром с мятущейся орбиты коллапсара. На краткий миг он блеснул в глубоком мраке и снова испарился - программа действовала, как было в ней заложено решение. Она не знала, каков будет результат, она просто делала то, на что была сотворена.
  
   Сияющая своим светом сфера с додоном, потерявшим Силу, уходила вглубь сжимающегося коллапсара. Всё происходило слишком быстро, и он не успел даже ничего понять, только через сознание нейтринным треком проскочила мысль: погиб!
   То непонятное, что сбило тщательно рассчитанную программу, та неожиданность, которой просто не должно быть, та неучтённая масса скорости и вещества, появление которой нечем объяснить - она уже неслась обратно. Потеряв скорость, дезориентировавшись в пространстве, запутавшись в непредвиденности, она рухнула снова на додона и высекла из его капсулы последнее, что он имел - Третий Глаз его. Остатки поля Силы окутали его и погрузили в долгий анабиоз безвременного, бессмысленного, беспространственного существования.
   Последней его мыслью было: теперь я знаю, кто такой Император Мёртвых. Последним, что увидел он, были восемь глаз - восемь разъярённых взглядов на голове кометы, которая вопреки всем законам Космоса влетела во Вселенную через горнило коллапсара. Таких законов пространства-времени-материи додон не знал.

***

   Долгий крик ещё только зарождался в огненном горле ифрита, преодолевая сопротивление среды - растянутого времени мгновения, как перенос уже свершился. Плазменная корона над головой бешено затрепетала, выдавая ужас, и тут же пошла волнами от восторга.
   "Я живу!!" - кричал рассудок.
   О, да! Он выскочил согласно всем расчетам именно туда, куда и надо было - перед глазами Айрона неслась со сверхсветовой скоростью армада островов. По её курсу клубилась туманность, среди которой уже виднелись периферийные звёзды. За время отсутствия Коэна здесь прошло время, и флотилия приблизилась к цели. Но додон учёл все эти смещения, он даже оставил допуск расстояния, чтобы Айрон на выходе не врезался в остров. Оставил допуск времени, чтобы не произошло временного пересечения двух одинаковых Айронов. Он даже почти уравнял скорость, так что теперь сфера неслась, лишь чуть отставая от островов. Только сейчас ифрит понял всю гениальность Искателя и его великий ум.
   Вне себя от радости и счастья, Айрон совершил краткий перенос в пространстве и попал точно на нос головного острова, откуда его слизнул чёрный лоскут мрака.
   Он не мог поверить своим глазам, осматривая остров - здесь всё было, как и прежде. Всё так же стоит дворец из драгоценных камней, всё так же растут друзы минералов вокруг алмазных дорожек, блуждающих по острову.
   Неужели в его отсутствие ничего не произошло? Или Рушер решил, что отделался от своего противника и оставил острова ифритов без внимания - всё же главный враг его устранён. А действительно: зачем ему тратить силы на раззадоривание тех, кто ему не страшен. Ведь нет Айрона - нет точных сведений о нём.
   Ещё на подступах к колонному дворцу он увидал толпу весёлых молодых ифритов - к Ровоаму прилетели гости с других островов. Во дворце шло веселье, огненные танцы, пение хора, взлетали праздничные фонтаны плазмы, искрились даже колонны.
   Отчего веселье? Отец пропал, а он веселится.
   На краткий миг ревность уколола сердце Айрона, но тут же растворилась в предчувствии радостной встречи с Ровоамом. Вон он, сидит на троне, смеётся с женщинами и друзьями. Он радостен - значит, всё прекрасно.
  
   Плазменные глаза ифрита Ровоама словно споткнулись о высокую фигуру отца, когда тот появился среди колонн дворца.
   - Папа? - удивился Ровоам. - Отчего ты тут?
   - А где мне быть? - багровея аурой, спросил отец. - Я помешал вашему веселью?
   Толпа гостей отхлынула к стенам и скрылась за колоннами, оставив Ровоама наедине с его отцом.
   - А где мать? - спросил царь, странным взглядом рассматривая Айрона.
   - Как это - где мать? - не понял тот. - Это я хочу тебя спросить: где мать?
   - Послушай, папа, разве не ты сказал, что вы хотите прогуляться после боя с Рушером?
   - Какого боя с Рушером?! - не поверил своему слуху Коэн.
   - Ты забыл? Рушер напал на нас, и мы отбили его атаку! Ты научил нас, как надо с ним справляться: мы посылали снопы плазмы в чёрных мраков. Ты сказал, что это особым образом организованный вакуум - нечто вроде машин. Вспомнил: киборги! Вот как это называется. Мы отбили атаку.
   - Да? - чуть слышно обронил Айрон, без сил стелясь на пол своим плазменным телом - он почувствовал вдруг, как огонь в нём умирает.
   - Да! И ты сказал, что вам с матерью нужно развеяться - не понял, что значит это слово!
   - Она тоже так сказала?
   - Нет, она пошла, чтобы отдохнуть в своём любимом месте на корме. А ты решил ей сделать подарок и пригласил её на прогулку по небольшой звезде. Ты сказал, что сам перенесёшь её туда. Ведь из всех нас ты один владеешь пространственным переносом! Что случилось, почему ты вернулся один?! Почему так странно ведёшь себя, зачем эти нелепые вопросы?!!
   - Он обманул вас. - теряя силы, прошептал Айрон. - Рушер обманул нас всех.
   Ровоам застыл, глядя на отца пламенеющими смарагдами глаз.
   - Не я был тут. Не я командовал боем. Не я учил бороться с мраками. Это не была победа - мраков плазмой не одолеть, они просто жрут её. Рушер ввёл вас в заблуждение и похитил Маргарет.
   До Ровоама плохо доходило - он весь позеленел, пытаясь осмыслить слова отца. Только теперь он оценил, что за противник им попался, что враг отца хитёр настолько, что провёл их всех, как младенцев. Он самого начала действовал по плану, водя их, как слепцов. Он не поставил Силу против Силы, не стал напрямую сталкиваться с противником, он подкинул им обманки, он сам командовал своим ложным поражением, он вместе с ними торжествовал победу над собой.
  
   - Что же делать?.. - раздавленный унижением, спросил царь Ровоам.
   - Драться! - ярость придала Айрону новых сил, он вспомнил о том, какие клятвы давал перед броском сквозь время. Ненависть питала его. Не было ни малейшей надежды, что Рушер пощадит его жену - он ненавидит их обоих. Теперь Айрону нечего жалеть себя, он не станет ждать, когда Ровоам встретится с другими царями, у него нет столько времени.
   - Много наших погибло? - мрачно спросил он сына.
   - Никого.
   Айрон хмыкнул: его мальчик думает, что битва с Рушером может пройти без потерь!
  
   - Где ж ты был? - спросил царь прежде, чем его отец скрылся в скачке через пространство.
   - В аду. - ответил тот.
  
  

Глава 7

  
   Победа была блистательной, а Айрон был великолепен - он сражался с мраками, словно виртуозно исполнял сложную музыкальную партию. Когда она видела его краем глаза, то изумлялась его вдохновенному лицу и поняла: нет, он не случайно выбрал образ огненного ифрита, в его решении была глубокая продуманность.
   Сын признался ей, что контактировал с отцом через его сны - оказывается, сохраняется связь между образами волшебного сна и сознанием того, кто испытал его. Это очень тонкая нить, нечто очень личное. И почему-то её сын искал встреч не с ней, а с отцом, которого никогда не видел. Всё это наполняло душу Маргарет какой-то странной горечью, как будто она была лишней в этом дуэте сына и отца.
   Ровоам ничего не помнил о том сне, в котором родился. Он ощутил себя как личность уже в облике огненного ифрита. Они с Соломоном родили Живую Душу. Что же именно произошло, и почему Живая Душа воплотилась в плазменную жизнь, Маргарет не знала, а Айрону даже не приходило в голову интересоваться этим. У него есть сын - это всё.
   Только теперь Маргарет осознала, что упустила она в погоне за карьерой. Но ведь и жить на что-то надо, заработок мужа был крайне нестабилен, как и сама его работа - его бросало с места на место, и нигде он не удерживался больше пары лет, а то и пары месяцев. Тогда они оба не понимали, что тому причиной, ведь он был очень выдержан, никогда не поддавался на провокации, избегал конфликтов, корпоративных ссор, всякого подсиживания. Но в глазах его всегда сквозил этот огонёк упрямства - любой мог знать, что у профессора Коэна всегда и по любому поводу есть своё мнение. Руководители шестым чувством ощущали в нём этот дух бунтарства и не доверяли ему. Иной раз ей казалось, что он хорошо устроился, но в тот момент, когда всё выглядело стабильным и даже намечался какой-то прогресс, его увольняли или переводили на худшее место, проекты теряли финансирования, менялись программы.
   Теперь-то она знает, что к чему, а поначалу между супругами были нередки ссоры. Потом Маргарет перестала спорить с ним и доказывать ему его ошибки, она стала более лояльной, и разрыв между ними затянулся тонким шрамом, под которым тлел абсцесс.
  
   В памяти Маргарет оставались живыми те дни, когда он был Ааренсом, мудрецом и волшебником крылатого сиреневого народа аллерсов, обитателей чудесного материка Ларсари на планете, которую создал Рушер. Это был год счастья, только теперь Маргарет осознала это. Несмотря на все ужасы, на страдания и даже гибель, это были великолепные дни, каждый из которых был жив в её воспоминаниях. Когда она вспоминала лицо Айрона в те далёкие дни юности, она вновь чувствовала, что любит его. Но профессор Айрон Коэн - это постаревшая тень Ааренса. Было непереносимо видеть проявляющуюся в нём с годами желчность. Маргарет чувствовала себя молодой, а он всё больше превращался в какого-то раввина.
   Недолгая встреча со старыми товарищами, с теми, кто был в экспедиции и на далёкой Рушаре, словно оживила его. Он вдруг воспрянул, помолодел, стал снова дерзким, окрылённым - у него появилась интересная задача, товарищи, соратники, друзья. Там, в антарктическом скальном лабиринте они снова переживали свои приключения, там у Маргарет появилась надежда, что новое дело возродит его. Но появился Рушер и всё испортил. Впрочем, всё с самого начала было подстроено, фальсифицировано, мошеннически сфабриковано. И вот ей показалось, что вернулось то, о чём она тайно мечтала все годы, что снова настали те волшебные дни, когда они боролись с Рушером. Только теперь всё было в тысячу раз грандиознее!
   Тут-то и проявилась тщательно подавляемая все десять лет неистовость Айрона. Тут-то она и узнала, что за огонь пылал в его душе! Вот тут-то он и получил то великое дело и те возможности, которых ему недоставало! И тут-то она и поняла с горечью, что он всегда был одиночкой. Тот пепел, что скрывал его душу от глаз его жены, был тонким слоем над мрачно горящей лавой. Этот вечный внутренний конфликт в нём не проходил с годами, а лишь усугублялся. Маргарет нашла отдушину в работе, а он всё больше погружался в бездну. Знай она об этом раньше, иначе бы себя вела. Может, даже предпочла бы носиться по свету с абсурдными проектами, как Мелковичи, но не принуждала бы его искать соответствия тем высоко заявленным требованиям, которые она взвалила на него после того как Ираида Коэн, мать Айрона, прекратила своё давление на сына. Хоть Маргарет и не любила свекровь, но повторила её манеру прессовать его.
  
   Когда произошла внезапная атака, Маргарет находилась в своём любимом месте - на корме острова. Она выстроила открытую беседку и любовалась панорамой плывущей армады. И вдруг что-то почувствовалось в атмосфере, как будто передавались потоки возбуждённых чувств. Ифритка огненной птицей взмыла со своего ложа и полетела во дворец. Неужели нападение?! Да, они ждали этого, но были ли готовы? В какой форме выразится атака?
   На остров нападали какие-то чёрные лоскутья - они противно дрожали, извивались, кривлялись, словно прицеливались своими хищными бездонными провалами ртов на добычу. Добычей были огненные ифриты - дыры налетали, по пути легко срезая всё, что попадалось на пути - колонны, крыши, кристаллические растения. Они просачивались сквозь днища островов и охотились за ифритами. Один такой чёрный рот, словно огромная беспросветно-чёрная бабочка, летел на её мужа.
   - Огонь! - громовым голосом крикнул Айрон и швырнул в дыру длинный язык плазмы. Дыра словно захлебнулась, извернулась, смялась в тряпку и отлетела.
   Со всех сторон шла атака, а ифриты по примеру Айрона отбивались, бросая огненные языки - чего-чего, а огня в любом ифрите было в избытке. Зрелище было неописуемое.
   Высокий ифрит вдруг исчез и тут же появился на соседнем острове.
   - Вот так отбивайтесь! - крикнул он, подавая пример, и наглядно уничтожил одного мрака.
   - Это наш враг! - кричал он, мгновенно переносясь с острова на остров - ему даже не были нужны капсулы ифритов.
   Маргарет тоже вовлеклась в битву и принялась бесстрашно сбивать вакуумных демонов Рушера - так потом Айрон объяснил ей это явление. Она не знала, чем именно палила в эти мерзкие дрожащие лоскутья, но уничтожала их только так. Они держали оборону острова вдвоём с Ровоамом, и Маргарет радовалась этому внезапно возникшему единству. Она видела восхищение в глазах сына после боя. Она радовалась, когда Айрон вернулся, жив и невредим, с сияющими огненными глазами.
   - Ты думаешь, они не вернутся? - спрашивала она, оглядывая пространство.
   - Да ты хоть представляешь, - со смехом говорил он. - какой урон в Силах понёс Рушер? Ведь отбивались-то мы в основном плазмой! О, он не представлял, в какую драку ввязался! Он и понятия не имеет, что такое настоящий огненный ифрит!
   После этого начался праздник, прилетела молодёжь с островов, все начали кружиться под какую-то несносную музыку, а Маргарет вдруг почувствовала себя уставшей. Она отправилась к себе в беседку на корму, ожидая, что он придёт к ней. Настроение было прекрасным, бой возбудил плазму тела, так что Маргарет в нетерпении ждала, когда Айрон перестанет летать по островам и вспомнит о ней. Между ними давно ничего не было, ещё до того, как они попали в Лабиринт. И там всё было некогда - работа шла практически круглосуточно, и Айрон ушёл в неё с головой. А потом появился Рушер, и её муж начал буквально угорать при виде старого врага. А уж когда бывшего Владыку включили в группу, Айрон вовсе начал загонять себя - не мог перенести той мысли, что Рушер в одиночку обошёл группу под его руководством. Это было тихое и не заметное ничьим иным глазам соперничество. Только Маргарет всё видела и понимала. Ему нужна была победа, во что бы то ни стало нужна победа. И это как раз тот день.
  
   Он пришёл, сел рядом на кушетку и сказал:
   - Всё очень плохо.
   Как плохо?! Только что всё было хорошо! Отчего же тогда празднуют победу?!
   Оказалось, что она мало вникала в ситуацию и слишком положилась на особенности ифритов, постоянно скрываясь в своей беседке, словно всё время была чем-то недовольна. А, между прочим, восполняется плазма двумя способами: либо непосредственно от звёзд, либо путём накапливания энергии из вакуума. До этого ифриты не воевали - кому ж придёт в ум нападать на такое существо?! Так вот, на залатывание дыр в островах тоже нужна энергия, иначе острова теряют свои свойства. Ровоам очень молод и с такими проблемами не сталкивался. Он думает, что как прибудет к Магеллановым Облакам, так сразу всё решится и непременно прекрасно. А они не гарантированы от новых нападений. Дело в том, что Рушер особенно ненавидит Коэнов, гораздо больше, чем Занната, Морриса и прочих.
   И Айрон подумал: а ведь Рушер вполне может отнять остатки энергии у Мелковичей, может быть, он уже расправился с другими и пополнил свой запас? С чего они взяли, что объём Живой Энергии строго лимитирован? Для них - это точно, а вот для него?
   Эти рассуждения ошеломили Маргарет.
   - Ты боишься новой атаки?!
   - Да, боюсь. - честно признался он. - Но у меня есть своя задумка.
   Задумка была довольно хитроумной и состояла вот в чём. Свернуть с пути они не могут - нет смысла менять курс, чтобы добраться до звезды. Ведь точно такие же звёзды их ждут в Магеллановом Облаке. Копить энергию вакуума - нужно время, а Рушер едва ли станет ждать, когда они это сделают. Ведь в его интересах не допустить встречи островов Ровоама с другими ифритами, не позволить объединиться. Сейчас, пока они находятся в пути, его шансы самые высокие. Пока острова не оправились от повреждений, есть смысл повторить атаку. Так что, первые два пути неприемлемы.
   Но Айрон перехитрит Рушера - он организует прямой подпространственный канал с какой-нибудь звездой и будет перекачивать оттуда готовую энергию солнечной плазмы.
   Маргарет воспрянула. О, это было необыкновенно талантливое решение как раз в духе её мужа!
   Однако, как всегда, всё было вовсе не столь просто. Проблема в том, что у Айрона недостанет для этого проекта Живой Силы.
   - У тебя так мало осталось Силы? - изумилась Маргарет. - На что же ты её истратил?
   - А как ты думаешь, - недовольно ответил он. - Откуда я взял эти сведения о физической природе мраков? Думаешь, просто взял и исследовал? Как не так! Я попался одному мраку!
   И рассказал ей, как он сидел на мысе и увидел, как на него летит такая чёрная гадина. Он сразу понял, что это нападение. Она едва его не затянула, но Айрон подавил её огнём. Во время этого краткого боя он воспользовался возможностью и послал Силу исследовать объект и так узнал о сложно конфигурированном вакууме - это нечто, похожее на вакуумный процессор. Мраки оказались самыми настоящими киборгами, они действовали по программе. Киборги - это вполне в характере Рушера, ведь он любит послушные, исполнительные вещи. Он только не учёл того, что плазма нарушает тонкие процессы в кластерах киборгов. Нужна плазма, Маргарет.
   - Когда ты думаешь отправиться? - спросила она, тревожась при мысли, что он покинет острова ифритов и один отправится в путешествие по пустынным межгалактическим провалам.
   - Я ничего не смогу сделать, если ты мне не поможешь. - тревожно сказал Айрон. - Моего запаса сил не хватит для такой операции.
   - Хорошо, я поделюсь с тобой. - ответила она. - Возьми хоть всё.
   - Нет, этого я не сделаю. - отрывисто бросил он, и по его тону Маргарет поняла, как ему не терпится немедленно броситься в эту затею. И ещё то, что чувствует снова ту униженность, с которой просил у неё денег в те дни, когда был на мели и даже не мог купить бензин для машины. Надо же, а она на что-то надеялась! Думала, эта победа сблизит их!
   - Ты должен взять. - сказала Маргарет. - Хоть половину. Совсем всё отдать я так и так не могу - Сила поддерживает мой облик ифритки. Как человек я спекусь в этом аду мгновенно. Или замёрзну в одну секунду.
   Это был как раз тот ответ, который был ему нужен - жена сама убеждала его в необходимости позаимствовать у неё Силу - так сказать, на благо общего дела. Конечно же, она ему не сказала о своих вполне уместных подозрениях: в силу своего беспокойного характера он наверняка постоянно тратил энергию на поиски средств слежения, а потом на отслеживание точно таких же. В любом случае, консенсус был достигнут.
   Их ладони соприкоснулись, и потоки Силы перекочевали в тело Айрона.
   - Что ещё? - спросила она, видя, что муж не уходит.
   - Меня тревожит твоя безопасность. - после недолгого молчания проронил он. - Я боюсь, что в моё отсутствие этот урод нападёт на тебя.
   - Как уж только ты ни обзывал его, - усмехнулась Маргарет. - А уродом впервые.
   - Я не смогу спокойно выполнять свою миссию, пока буду тревожиться о тебе. - угрюмо ответил он.
   Вот оно что! Всё дело в миссии, как он это называет! На первом месте Рушер, а потом уже она! Вот прикончит этого урода, тогда можно и жену спокойно приласкать!
   - И что же ты предлагаешь? - закипая от гнева, спросила она. - Отправиться с тобой на ту звезду и перекачивать плазму?
   - Нет, - уязвлено ответил он. - Но у меня есть одна мыслишка.
   Айрон внимательно осмотрелся по сторонам, словно искал в маленькой беседке чьи-то уши. Маргарет машинально прибегла к Силе и тоже стала искать порты-шпионы. Вокруг всё было чисто.
   - Не беспокойся. - усмехнулся он. - Я постоянно наготове.
   "Точно, вот куда всё время утекает его Сила!"
   - Я хочу, чтобы ты скрылась на время. Он не дурак, и тут же обнаружит моё отсутствие и обязательно воспользуется этим.
   - Куда мне скрыться? - удивилась Маргарет такому предложению.
   - Туда, где он не догадается тебя искать.
   - А есть такое место?
   - Вы все привыкли думать, что все решения Рушера безошибочны, а он всего лишь человек, хотя и очень умный.
   - Мы решили?! - ещё больше изумилась она. Вот это раз! Можно подумать, что это не Айрон, а кто-то тут страдает паранойей! Будто это не он всё время бредит Рушером, мучительно просчитывает его ходы, всё время бродит и изводит разговором жену и сына!
   - Брось! - нетерпеливо мотнул он головой, словно предупреждая все возражения. - Я говорю тебе, что он, как и любой человек, подвержен стереотипу.
   - Да-да, продолжай, пожалуйста.
   - Не смейся! - вспылил Айрон. - Я серьёзно!
   - Нет, я просто всё время жду, что ты скажешь. Достаточно предисловий, излагай идею.
   - Идея такова. - он явно с трудом преодолел желание отъязвить в ответ. - Рушер думает, что это я мыслю стереотипами и постараюсь тебя взять с собой или спрятать тоже где-нибудь возле звезды, или на другой флотилии ифритов.
   "Логично" - подумала Маргарет.
   - На самом деле ты можешь некоторое время побыть на любой планете.
   - Мне в голову это не приходило! Но ведь я же всё там испепелю!
   - Вот-вот, и он наверняка так же рассуждает! - довольно улыбнулся Айрон. - Нет, ты же не просто ифритка, ты в сущности человек, причём, обладаешь Живой Энергией. Ты попросту можешь пересидеть возле какого-нибудь вулкана, среди горячей лавы.
   - И долго мне так сидеть?
   - Ну хорошо, ты можешь потратить часть своей Силы...
   - Всё-таки могу? - осведомилась Маргарет.
   - ... на то, чтобы ограничить себя прозрачной сферой поля - она будет удерживать температуру плазмы. Тогда ты можешь спокойно находиться в любом месте. Разве плохой отпуск?
   Да, он явно не сейчас всё это придумал. Но идея в самом деле недурна.
   - У тебя есть на примете подходящая планета?
   - Да, есть. - тут же повеселел Айрон. - Когда на меня напал мрак, я впопыхах сначала совершил скачок - прямо в сторону Галактики. И там, среди периферийных звёзд обнаружил обитаемую планету. Там нет технологической цивилизации - ясно с первого взгляда. Кислородная атмосфера, зелёная растительность, моря и океаны. Это планета земного типа.
   Зелёная растительность! Перед глазами Маргарет замерещились соблазнительные пейзажи. А ведь всё, что он сказал, правда! Пусть у Айрона с годами портится характер, но соображает-то он хорошо!
   - Как я попаду туда?
   - Я перенесу. - он явно обрадовался при виде её согласия.
   - Надо предупредить Ровоама. - забеспокоилась Маргарет.
   - Не надо. - ответил Айрон. - Не стоит ему знать о наших опасениях. Я уже сказал ему, что мы отправляемся по случаю победы в небольшой вояж к какой-нибудь звезде. Пусть он думает, что всё прекрасно, ведь от него сейчас мало что зависит. Он думает, что эта маленькая стычка есть победа над Рушером. А он всего лишь прощупывал нас, Маргарет. Я знаю своего врага.

***

   Айрон сказал правду. Планета была ох как хороша!
   Они вынырнули из подпространства высоко в атмосфере, и воздух тут же начал с яростным шипением закипать вокруг них - во все стороны пошли распространяться облака, и спустя пару минут, пока ифриты летели в высоте, вокруг них образовалось густое облако.
   - Если я буду так сидеть на вершине вулкана, то он взорвётся! - рассмеялась Маргарет над предложением Айрона приятно провести отпуск в горах. - Побреду в тумане, упаду в море и сварю к ифритам нафиг всю рыбу!
   - Фу, как грубо. - недовольно отозвался Айрон, который теперь посредством Сил перемещался линейно так же легко, как и его жена. - Просто понизь температуру плазмы. Необязательно же всегда быть такой горячей.
   - Ты что - проводил эксперименты? - насторожилась она, не видя Айрона за белыми густыми облаками и только ощущая на себе его руку.
   - Нет, не проводил. Просто знаю, что плазма может быть в относительно холодном состоянии. Ты слышала что-нибудь о плазмоидах?
   - Нет, не слышала, моя специальность - археология. Не помню, чтобы и ты интересовался физикой.
   - Опять ты придираешься. - вздохнул он. - У меня же не шоры на глазах - время от времени и передачи научные смотрел.
   - Ну ладно. Ты меня доставил на курорт. Как-нибудь справлюсь дальше сама. - ответила Маргарет, явно ощущая его нетерпение - он уже весь мыслями был у своей звезды, уже прокачивал плазму к островам. - Можешь дальше не провожать.
   Он ещё некоторое время бормотал извинения, а потом просто испарился.
  
   "Ну да, конечно! Буду я тут сидеть на горке да дым пускать!" - подумала она, стремительно спускаясь вниз, чтобы обогнать облако кипящего воздуха. Её снижение походило на падение метеорита - впереди горящая голова, а следом - кипящий след. И тут произошла ужасная неприятность - ифритка не заметила, как вошла в стаю птиц.
   - Проклятие! - кричала Маргарет, отмахиваясь от ударяющих в неё и мгновенно сгорающих тушек. Вокруг неё образовалось чёрное облако из пепла. Пепел и кипящий воздух перемешались, и получилось совершенное чёрт те что. Вдобавок из этого длинного хвоста горячей влажной копоти стал выпадать чёрный дождь!
   - Надо же, он всё продумал! - ругалась она, вспоминая самодовольное заявление мужа. Как всегда, реальная практика разрушала все его хитроумные теории. Не потому ли планы её мужа большей частью прогорали?
   - С меня достаточно! - разозлилась Маргарет, когда, пролетая по пологой линии на высоте примерно в километр, она увидела, как её чадящий хвост накрыл какое-то бедное селение среди каменистой пустоши - люди закрывали головы и бежали прочь, бросая стада.
   Запас Живой Энергии в её распоряжении был вполне достаточным, чтобы обеспечить личную безопасность, поэтому Маргарет отдала Силе распоряжение укрыть своё плазменное тело в прозрачную сферу. Шар, поверхность которого едва отражала яркий свет дня, окружил её тело, словно мыльный пузырь. Стенки его чуть трепетали, но проткнуть их было невозможно - это было надёжное убежище.
   Раскалённый газ тут же заполнил объём пузыря и начал слабо светиться, не мешая видеть вокруг. Чёрное облако отцепилось и осталось висеть над нищенскими хижинами, продолжая лить на них густую чёрную жижу.
   - Да уж, прилетела тётя-фея и подарки принесла. - пробормотала Маргарет, оглядываясь назад и испытывая острую досаду от своего эффектного появления.
   Она на малой скорости вернулась к бедолагам, надеясь, что они все-таки остались живы.
  
   Из чёрного жирного пятна, накрывшего деревню, выползали человеческие фигурки, так же двигалось нечто бесформенное, распадающееся на отдельные комки. Приглядевшись, Маргарет поняла, что ни люди, ни стадо не пострадали - чёрный дождь накрыл их, но горячие осадки при падении успели остыть и не обожгли ни скот, ни людей. В принципе, всё нормально - испытают небольшой шок, но выживут.
   Выбежавшие из деревни люди собрались в кучку, задрали вверх головы и стали показывать руками на ифритку.
   "Я представляю, что за зрелище они видят. - подумала она. - Сияющий шар в небе, и огненная фигура в нём. Так что, не врут сказки про ифритов - посещали они Землю."
   Она быстро взяла курс в высоту и улетела прочь от этого места. Теперь лететь было легко, ничто не мешало обзору - прозрачный шар силы выполнял заданные функции и создавал внутри себя вполне жизнеспособную среду. Для ифрита, конечно. Но путешествие уже начинало ей нравиться.
   "Конечно, ни на каком вулкане я сидеть не буду. В такой защите я могу спокойно перемещаться над планетой и посмотреть на жизнь её обитателей. Приятно, что они тоже люди. Но, если бы они были гребнистыми ящерицами, живущими на деревьях, было бы тоже недурно."
   Она немного досадовала, что не сообразила спросить у Айрона, на сколько времени он её сюда отправил, но потом догадалась, что едва ли он мог хоть приблизительно назначить срок - ведь в открытом космосе время не ощущается - для ифритов вообще такой вещи не существовало. Они всё измеряли расстояниями.
   - О, чёрт! Как же я не догадалась! - вдруг остановила она свой неторопливый полёт над вечерней пустыне.
   Маргарет расхохоталась. Да ведь он сплавил её сюда не до конца операции, а вообще в бессрочную ссылку, пока не расправится с Рушером! Конечно, это проще всего! Вот почему он так хитро выторговал у неё большую часть Сил! Да ещё так заботливо наставлял, как использовать оставшуюся малость!
   - Ну ладно, вернись только, я тебе много чего хорошего скажу!
   Она испытывала сильное раздражение и большую злость на мужа - он, кажется, решил, что она ничего не может. Что она только приятная нагрузка к его миссии! Его миссия - он так и сказал! Называть миссией перекачку плазмы от звезды к островам он не стал бы - это просто эпизод. Так что, говоря "миссия" он имел в виду нечто большее, или она не знает своего мужа! Он проговорился, выдав этим словом свои намерения, а она не поняла! Да и снова бы не поняла, она ведь тоже мыслит стереотипами. Вот только теперь ей стало это ясно.
   Маргарет некоторое время бесцельно кружила в своей капсуле над каменистой впадиной, поросшей слабой зеленью, и заметила, что уже приближался вечер. Пустыня быстро погружалась в ночную тьму, в небе проступили яркие звёзды, на восточной стороне была густой мрак, а на западе, за низкими грядами гор, светлела полоса уходящего дня.
   "Какие запахи, наверно, издаёт пустыня. - с грустью подумала ифритка. - Как дивно пахнет ночной ветер, как выдыхают аромат мелкие цветы, как собирает влагу остывающий песчаник."
   Сколь многого лишён ифрит, привыкший покрывать гигантские просторы обмороженной пустоты, питаться вакуумом, купаться в плазме звёзд. Все чувства этих удивительных существ иные - им недоступно ощущать переменчивые букеты ароматов, вдыхать солёный воздух моря, пробовать на вкус вино, ловить губами слёзы ветра. Всё у них слишком гигантски, слишком масштабно, ни полутонов, ни полутеней, ни сложных чувств, ни гаммы настроений - лишь оголённое сияние огня и прямые линии межгалактических путей.
   Что делать ей сейчас? Лететь вслед за уходящим днём? Но, помнится, видела она с высоты, как далеко простиралось море. Что делать огненной ифритке над морем ночью?
   Не лучше ли переждать в пустыне? Это всё же лучше, гораздо лучше, чем сидеть без конца в своей беседке на корме острова, плывущего в кромешной пустоте.
  
   Сияющая внутренним светом круглая капсула пошла на снижение прямо на неровную поверхность пустынного места - вокруг на мили нет селений, никто её не увидит. А летать ночью над землёй не слишком хорошая идея - её слишком видно, а ей как раз не видно ничего. Ни к чему так пугать людей, которые едва ли перешагнули в своём развитии начало бронзового века. И где же он видел тут зелёную растительность?
   Всё оказалось лучше, чем она опасалась - возможности прозрачного шара энергии, отделяющего ифритку от внешней среды, оказались гораздо гибче, чем думалось поначалу. Ведь однажды она пользовалась таким полем, когда они четверо - Аргентор, Наяна, Ааренс и Маргиана плавили и разрушали четыре луны Рушары. Ох, эта Рушара - к ней постоянно возвращаются мысли, как будто это творение навсегда связало её ненавистного творца с мыслями и памятью Маргарет. Тлеет, тлеет что-то постоянно на самом дне души, словно ожидает неизбежного конца, как будто не видит, но чувствует и страшится.
   Заполненный враждебной этому миру средой, прозрачный шар опустился на поверхность утопающей в ночи пустыни, он легко коснулся почвы, и огненные ноги ифритки невесомо встали на твердь. Ничто не загорелось, ничто не зашипело, испаряясь, - такое впечатление, словно она действительно стоит на этой каменистой земле, поросшей скудной пустынной растительностью. Мелколиственный кустарник и жёсткая трава даже не пошевелились от такого опасного соседства.
   Пробуя свои возможности, ифритка сделала несколько шагов туда-сюда - всё прекрасно получалось! Эта додонская Сила такая умница! Когда Маргарет делала шаг, пузырь перемещался вместе с ней, и создавалось такое ощущение, словно она просто идёт по почве. Свет раскалённой плазмы освещал почву, так что Маргарет была как бы фонарём сама себе - под ней образовался круг, в котором было видно всё. Как стало теперь ясно: ифрит плохо видит в темноте, но вот любому, кто обнаружил бы её тут ночью, был бы виден огненный шар с грозно пламенеющей фигурой внутри.
   Так всю ночь Маргарет пробовала свои возможности - ходила по небольшой впадине, в которую опустилась, присаживалась на камни, взбиралась на горку. Одно было неприятно: ощущений от соприкосновения с почвой не было - ноги не чувствовали привычного давления, всё словно было только видимостью. И сфера тут ни при чём - причиной были особенности строения её нынешнего тела. Ифрит - это плазма.
  
  

Глава 8

  
   Второй день пребывания в вынужденном отпуске началась для Маргарет с самого рассвета. Ифриты никогда не спят, и она едва дождалась наступления рассвета. Едва забрезжил на востоке свет раннего утра, она уже взмыла из впадины, расположившейся между низенькими каменистыми гребнями, и, взлетев на достаточную высоту, оглядела ещё спящую землю.
   Вдали синели горы, а с другой стороны, к востоку, мрачно темнела в глубокой горной впадине вода - озеро напоминало по очертаниям огромный эмбрион и располагалось среди безжизненных голых скал, среди пустыни. Берега озера поросли серой корой, которая стала отражать солнечный свет по мере восхода светила. О, да - здесь было очень зелено и очень живописно! Но вскоре Маргарет почувствовала странное очарование при взгляде на эту местность - куда ни посмотри, кажется, ничего особенного нет - песок, камни, горы, редкие пучки растительности, кое-где зонтичные деревца. Но солнце восходило, всё более освещая странный, почти марсианский пейзаж. Если бы она не встретила ранее людей, она бы подумала, что попала в пустующий мир.
   Утренние тени всё более сокращались, постепенно открывая огненным глазам ифритки протяжённую впадину между двумя жёлтыми хребтами. Там пролегало нечто вроде тонкой неровной нити, тщательно обходящей все естественные возвышения, и Маргарет сообразила, что видит тропу, даже дорогу. Наверняка это был путь между селениями, которые прятались среди камней и песка в этой необжитой пустыне. Очевидно, что жизнь здешних обитателей бедна, трудна, безрадостна. Как они добывают пищу для своих животных? Чем кормятся сами?
   Совершая облёт по широкой дуге, Маргарет обнаружила большую группу путешественников на пустынной тропе. Они устроились вместе со своими вьючными животными под скалой и оттого поначалу не попали в поле зрения ифритки. Было их много, но лежали они кучей под своими одеялами и покрывалами - наверно, ночь довольно холодна. Были тут и лёгкие шатры, и сложенные у подножия скалы какие-то предметы - предположительно груз. Было множество животных, но они устроились очень плотно.
   Разглядеть всё сверху было очень сложно, поскольку стоянка походила на неровное пятно. И, кажется, глаза ифрита видели совсем не так, как глаза людей. Вот теперь ей стало это ясно: цвета выглядели какими-то выцветшими. И вообще, по мере восхода солнца всё окрашивалось в однообразный серо-лиловый цвет, который лишал предметы объёма. Это походило на фотографию, сделанную через цветной фильтр.
   Желая рассмотреть людей и животных, Маргарет снизилась - ей было интересно. Всё же это первый встреченный ею мир, живущий под иным солнцем и, возможно, в иной галактике. Парить над людьми в своей огненной капсуле было неосмотрительно - сейчас путники начнут подниматься и займутся своими утренними делами. Ей не хотелось пугать их и вызывать своим видом суеверный страх. Не хотелось разрушать их атмосферу обычной жизни, но очень хотелось незаметно посмотреть на их быт - в Маргарет проснулся азарт исследователя. Она уже нисколько не жалела, что попала на эту планету. Пусть она пока не встретила тут зелени, но что ей от этой зелени, если она ифритка?!
   Так рассуждая, она плавно снижалась на острый верх утёса, под которым расположился караван. Внезапно произошло нечто такое, чего она никак не ожидала.
  
   От верха скалы отделилась светящееся пятно и стало быстро набирать высоту, приближаясь к Маргарет. Его движение не выглядело случайным - это явно был манёвр. Не долетая ифритки, оно изменило траекторию и на хорошей скорости пошло в обход Маргарет. Светящееся ослепительным белым светом явление не позволяло разглядеть себя - и свет ярок, и скорость велика. Внезапно оно остановилось так, словно не имело и понятия о перегрузках, сияние его уменьшилось, и резко приблизилось к капсуле. И тут изумлённая ифритка увидела нечто, подобное ей самой.
   Свет раннего утра мерк от ослепительного сияния того существа, что открылось перед ней. Нисколько не похожий на ифрита человек свободно висел в воздухе прямо перед Маргарет. У него не было никакой оболочки, подобной той, в которой укрылась Маргарет. От его фигуры исходило такое мощное сияние, что ослепило бы ифритку, не будь глаза её плазмой. Но даже так он выглядел невероятно, а было ли во Вселенной что более невероятное, чем огненный ифрит?!
  
   Он был явно мужчина, но какой! Он был настолько совершенен, как не может быть совершенен человек! Кожа цвета слоновой кости словно бы подсвечивалась изнутри белым свечением. Золотые волосы его спадали на плечи прекрасными кудрями, на голове светилась белая звезда. Он был одет соответственно своей нечеловеческой красоте - в белую одежду с золотой каймой, в грудные латы, сияющие золотом, бёдра его опоясывал прекрасно сделанный пояс, а на ногах блистали крылатые сандалии. В руке необыкновенный человек держал волнистый меч - тот пламенел и извивался, подобно плывущей змее. Но Маргарет лишь краем сознания заметила все эти великолепные подробности - её привлекли глаза незнакомца - в них свирепо плескался огонь. Непонятно что сдерживало это огненное существо от нападения - оно внимательно вглядывалось своими дикими глазами в ифритку, словно в чём-то сомневалось.
   - Ты джинния! - наконец воскликнул он громовым голосом, обличающе указывая на Маргарет своим огненным перстом.
   Сияющий незнакомец пришёл в волнение - он снова пошёл вокруг ифритки, словно отыскивал возможность пробить её тонкую защиту.
   - Ты должна знать, исчадие преисподней, что тебе не дано приблизиться к этим людям, ибо я послан, чтобы стать им защитником и охранителем в пути. - яростно заговорил он, взмахнув своим мечом. - Убирайся туда, откуда вышла - в ту нору, что ведёт в глубины вечного огня!
   - Кто ты такой?! - закричала Маргарет, ошеломлённая тем фактом, что понимает речь этого невероятного существа. Она ловко увернулась от удара волнистым мечом, и оружие, зажигающее воздух, скользнуло пылающим лезвием по боку сферы - та замерцала, отзываясь цветовыми вспышками. Сила неведомого существа оказалась очень велика!
   - Теперь я знаю, что пастухи не обманулись, и глаза не подвели их, когда видели они пылающего джинна в небе над селением. - продолжал незнакомец, - Чёрный дождь подтверждение тому, что силы ада вырвались на свободу из оков, в которые их заковал мой хозяин. Ибо нет ничего милее сердцу демоницы, чем обрушить на головы людей и скот их грязь отравы и копоть от сгоревших душ!
   - Я просто попала в стаю птиц. - оправдывалась Маргарет, чувствуя необыкновенную досаду от самых своих слов - это было нечто в высшей степени жалкое и смешное.
   Видно, незнакомец тоже был того же мнения, потому что он расхохотался:
   - Прекрасное объяснение для суккубицы, которая только что подбиралась к спящим людям в надежде поживиться их живой кровью!
   С этими словами он внезапно перешёл в наступление - полетел вперёд с огненным мечом, явно собираясь уничтожить демоницу.
   Решимость его была столь велика, а в глазах была такая непоколебимость, что Маргарет подумала: а в состоянии ли остатки её Силы выдержать такой напор? Ведь здесь явно имеет место какая-то мощная энергия! Она хотела броситься наутёк, но тут что-то сильно толкнуло её в руку, и в кулаке с грозным гулом вырос её меч. Это её меч! Она просто забыла, что у неё есть неубывающая сила додонского дара! Это не уходящие с каждым обращением Силы поединка, это то, что есть часть её!
   - Это колдовство! - вскричал противник, с изумлением глядя своими чудными глазами на светящийся луч, возникший в руке ифритки.
   Защитник людей был так прекрасен, что Маргарет очень не хотелось нанести какой-то вред этому удивительному существу. Может быть, на этой планете дела так и обстоят, что две силы противодействуют друг другу - одна в целях благородной защиты людей, а другая - для утоления своих кровожадных нужд.
   - Не трогай меня, и я уйду. - заговорила ифритка, делая в воздухе крутящее движение мечом.
   - Ты никуда не можешь скрыться от ангельского гнева. - возразил противник. - Ибо я должен попалить тебя небесным огнём. Я чувствую, что ты и есть то зло, о котором столь много говорят в последнее время люди. Я давно искал встречи с тобой, но тебе удавалось прятаться. Теперь же, ночная демоница, свет дневной настиг тебя!
   Говоря всё это, ангел продолжал висеть в воздухе прямо перед ифриткой, держа наготове свой страшный меч и не делая попыток нападать. До Маргарет дошло, что он в сомнении: в состоянии ли поразить эту демоницу с её колдовским оружием?
   - Вот доказательство того, что ты ошибся. - заговорила она более миролюбиво, потому что всё ещё питала надежду разойтись миром. - Дневной свет мне совершенно не страшен. Если бы знал ты, что я способна без всякого вреда для себя находиться на поверхности любой звезды.
   - Твоя лживость обличает тебя. - возразил ангел. - Можно подумать с твоих слов, что звёзды очень велики и так же горячи. Я знаю, что наше светило есть золотой поднос, выкованный духами творения в горниле божественной воли. Они вселили в него каплю неослабевающей мощи Всевышнего. Ты не можешь представить своим тёмным умом, гораздым лишь на замышление всякого злодейства, что той частички силы хватает уже десять тысяч лет, чтобы освещать и греть земную твердь. А звёзды - это лишь крохотные серебряные зеркала, развешанные по хрустальной арке небес, чтобы скрасить тьму ночи и не позволить ангелам пробить в своём полёте границы хранилища небесных вод.
   - Да? - изумилась ифритка подобной космогонии и не нашлась, что сказать далее. Тут она глянула в сторону и увидела рой приближающихся искр - те летели издалека, с каждым мгновением увеличиваясь в размерах.
   - Ты обманул меня, Ангел! - воскликнула она. - Ты болтал мне всякую чепуху, а тем временем ждал подмоги!
   - Сюда! - закричал ангел своим собратьям. - Она здесь! Я выследил её!
   Маргарет резко кинулась в бегство - одного ангела она, быть может, и поразит, но стаю!..
  
   Итак, на этой милой планете оказалось довольно странное население - помимо людей, тут существовали ещё какие-то необъяснимые существа, между которыми шла война. Всё это было очень интересно и обещало неплохое развлечение. Только нужно оторваться от стаи этих золотых ос с волнистыми мечами.
   Маргарет стремительно уходила, преследуемая стаей ангелов, ей удавалось держать дистанцию. Потом она сообразила, что её так просто не отпустят. Возможно, сейчас эти существа собирают ещё войско. Её могут гнать сколько угодно долго. А зачем ей это нужно?
   Перед глазами азартных преследователей улетающая демоница окуталась пышным облаком, оно протянулось высоко над землёй, выдавая след её полёта лучше света пламени в её сфере. Густая пена вспухала, освечиваясь изнутри багровыми вспышками. Ангелы с разлёту нырнули в облако и принялись пронзать его, как золотые стрелы. Но все поиски ничем не увенчались - джинния испарилась.
  
   Так оно и было, может, несколько иначе - Маргарет снова пришлось обратиться к Силе, чтобы совершить мгновенный пространственный перенос. Самое лучшее было сделать бросок назад - туда, откуда она улетела, спасаясь от стаи ангелов.
   Взгляд, брошенный ею с высоты, показал, что пока небо чисто, но всё же шататься на высоте, по крайней мере, в ближайшее время было неосмотрительно. Так что Маргарет пошла на снижение - уж очень она себя засвечивала, вися в воздухе на виду у всех.
   С некоторой досадой она поняла, что несколько промахнулась при переносе и возвратилась к тому месту, где уже так блистательно проявила себя: внизу было то чёрное пятно, которое осталось после попадания в птичью стаю.
   В маленьком селении избавлялись от последствий появления ифритки - очищали дома, отмывали в небольшой речушке скот, женщины стирали белье. Немало постиранных тряпок уже висело на ветках и было разложено на камнях - это были бедные одежды, а после жирной копоти от сгоревших пернатых они оказались в ещё худшем виде.
   Маргарет сидела на земле, спрятавшись за большим камнем, и раздумывала: как ей лучше поступить? Потратить немного ли Силы на то, чтобы избавиться от ангелов - не будешь же всё время прятаться от них! Да ещё придётся всё время избегать людских глаз! Тоже отпуск будет! Или передвигаться украдкой по земле? Неужели она не может придумать ничего иного, как всё время прибегать к Силе?
   Высоко над селением проплыл сияющий силуэт, словно что-то выслеживал, и надо же - никто из людей его не видел! Никто не стал тыкать пальцем в небо и созывать народ!
   Маргарет поняла, что так просто ангелы её не оставят - кажется, они давно искали эту демоницу. Осталось последнее решение, которое к тому же нравилось ей: оставить облик ифритки и вернуться к человеческой ипостаси. Тогда и защитное поле ни к чему.
  
   - О, кошмар! - прошептала она, очутившись в своём прежнем виде. - Я не подумала!
   Маргарет успешно преобразовалась, снова обретя свои прежние руки-ноги, голову и тело - и всё это совершенно голое! Ведь одежды огненной ифритки тоже огненные!
   Она забегала на маленьком клочке среди камней, не зная, что предпринять. Снова обращаться к Силе?! Так трёх дней не пройдёт, как она истратит все остатки! Недаром Айрон так хитро выманил у своей жены почти все Силы! Надо же, сколько проблем возникает у человеческих существ! У ифритов всё было гораздо проще.
   Задачку она решила довольно скоро - прокралась к деревне и стащила какие-то вещи из тех, что сушились на камнях.
   Нарядившись в грубые полотняные штаны, длинную рубаху и полосатый халат, Маргарет обмотала голову длинной серой тряпкой, чтобы скрыть волосы. Хуже всего было с ногами, потому что обуви она так и не нашла, а ходить босиком оказалось очень неприятно - ступни городской женщины, привыкшей к хорошим туфлям, ездящей на автомобиле, и ходящей в основном по офисным полам, не переносили острых камешков и грубой почвы.
   Тем не менее, Маргарет поспешно заковыляла прочь от деревни, а там под прикрытием скал осторожно поднялась над землей. Неужели весь отпуск ей придётся прятаться? Хорошая планета, и зелени много!
  
   Теперь, однако, всё было несколько иначе: теперь глаза её с высоты видели землю в настоящем свете. Теперь она жадно вдыхала ноздрями воздух и упивалась запахами. Теперь она чувствовала ветер и радовалась ему. Утро уже было в полном разгаре, и солнце вовсю палило, сокращая тени. Жара обрушилась на Маргарет так резко, что она с непривычки почувствовала себя странно - ведь ифриты не потеют! Да, здесь стихии были так близки к человеку, что становились частью его существа.
   Двигаясь короткими и невысокими перелётами, она перемещалась к югу - туда, где встретила на дороге караван.
  
   Дорога нашлась довольно скоро, но главный ориентир - высокая скала, торчащая прямо на пути, никак не находилась. Через некоторое время стало ясно, что Маргарет просто не заметила её, но это было уже и не нужно - караван был перед глазами.
   Спустившись на землю немного далее, она пошла пешком, спотыкаясь и морщась от мелких камешков, от которых ноги очень скоро заболели. Далеко она так не уйдёт, и надо что-то придумывать. Не обувь, конечно, а искать какой-то выход из ситуации.
   Так терпя мучения, она и не заметила, как её догнали - мимо зашагали с невозмутимым видом верблюды, груженые тюками.
   - Эй, мальчик, с дороги! - крикнул ей погонщик, и Маргарет поспешно отковыльнула в сторону, чтобы пропустить длинную змею каравана. Верблюды шли мимо неё, такие важные, такие деловитые, нагруженные всяческим добром, с седоками на спине. Рядом шли ослы, тоже с грузом или с седоками. Шла с громким блеянием, вздымая серую пыль, отара овец. Шли и ехали верхом люди. Слышался смех, щёлканье кнутов, частый говор. А она сидела в стороне прямо на земле в своём полосатом халате, разинув рот и глядя в изумлении на караван.
   Что это такое? Откуда тут верблюды, ослы, овцы? Куда она попала? Почему понимает речь?
   - Эй, оборвыш! - крикнул кто-то из лёгкой палатки, качающейся на горбах верблюда, и большая косточка персика вылетела из украшенной перстнями руки и ударила Маргарет в колено.
   Раздался смех, ему ответил гогот погонщиков, и в оборвыша полетели огрызки яблок, гранатовые шкурки, бараньи кости - караванщики развлекались с искренним удовольствием.
   - Кретины. - в досаде буркнула Маргарет, стряхивая с себя мусор, и тут у неё очень отчётливо заурчало в желудке. Есть хотелось просто страшно. Надо как-то позаботиться о еде. Пусть только эти пройдут мимо, а она взлетит и отправится на поиски каких-нибудь садов. На худой конец что-нибудь стащит. Приключение становилось очень интересным.
   - Эй, мальчик! - старческий голос раздался над самым ухом, и Маргарет увидела, что возле неё проходит последний верблюд из каравана.
   - Эй, мальчик! - визгливо крикнул сморщенный старикашка в большом тюрбане, выглядывая из кибитки. - Ты в шахматы играть умеешь?
   - Умею! - сердито ответил "мальчик", понимая, что в своём нищенском наряде на царицу Савскую никак не тянет.
   - Иди сюда, оборванец, я дам тебе работу и кусок хлеба. - важно объявил старик.
   - А что за работа? - тут же заинтересовался оборванец, ковыляя рядом с медленно идущим верблюдом. Вся странность ситуации тут же перестала его смущать.
   - Работа простая, для тебя лучше не бывает. - пообещал старикашка. - Будешь мне коротать дорогу игрой в шахматы, и ещё будешь рассказывать мне сказки.
   - О, я знаю много сказок! - весело ответила Маргарет, в восторге от предстоящей авантюры.
   - Прекрасно, а когда мы прибудем в Хирбат-эн-Нахас, я продам тебя в хороший дом - ты мальчик красивый, и на тебя найдётся покупатель. Будешь ходить в красивом новом халате и ублажать своего повелителя.
   - Дедушка, ну ты и извращенец! - не удержалась от реплики Маргарет.
   - Глупый мальчишка! - закричал тот. - Ты не понимаешь, что за счастье тебе привалило! Что за глупые слова ты говоришь! Подайте мне сюда этого бездельника!
   - Нет, нет, я сам! - завопил бездельник при виде направляющегося к нему рослого погонщика. К тому же диалогом заинтересовались едущие на конях воины - они сопровождали караван. Стоит кому-то из них покрепче ухватить Маргарет, как они сразу разберутся, что он не тощий парень, а женщина!
   - Пустите, я мигом! - и она ловко вскарабкалась на верблюда и забралась в маленькую шёлковую палатку, в которой сидел противный старый извращенец.
   Внутри было очень тесно - на верблюжьих горбах умещалось что-то вроде тряпичного гнезда, с одной стороны которого сидел в специальном кресле старичок, второе было напротив, а между ними - маленький столик, инкрустированный слоновой костью и чёрным камнем. Это была дорожная шахматная доска с кружевными серебряными бортиками, используемая к тому же и в качестве столика.
   - Есть хочешь? - спросил старик, когда новый пассажир уселся в своё креслице. - Это хорошо, что ты такой худой, а то бы я тебя не позвал.
   - Хочу. - признался "мальчик". - Я уже два месяца ничего не ел. А может и полгода - я не считал.
   - Лживый молодой мерзавец. - пробормотал старик, ныряя рукой куда-то под край палатки. - Ты не пропадёшь со своим языком. Запомни, бездельник, меня зовут Иоханан-бен-Барак и я состою при царском дворе главным книгочием и звездочётом.
   Говоря всё это, он достал из сумы тряпку, в которой была завёрнута лепёшка, яблоко, и узкогорлый кувшин с крышечкой. Трясущимися руками он добыл с другой стороны своего сидения две серебряные чаши и налил в них красного вина.
   - Мяса у меня нет, потому что я не ем плоти животных. - с довольным видом доложил старик, прикладываясь к чаше. - Те, кто потребляет мёртвые тела, а также злоупотребляет маслом, живут короткой жизнью и рано теряют разум. Вот я с отрочества не принимаю тяжёлой пищи, как отроки израильские, которые попали в вавилонский плен, и так, питаясь целый год зерном и овощами, имели вид цветущий, тело упитанное, лице свежее и разум ясный.
   - Совсем, как ты, учитель. - с готовностью ответил "мальчик", охотно уминая сдобную лепёшку и заедая её финиками.
   - Ну что ты, - приятно засмущался старикашка. Он ещё раз наполнил чашу вином и погрузил в неё свой длинный нос в фиолетовых прожилках.
   - С юных лет я возлюбил познание. - охотно принялся распространяться царский звездочёт. - Оно мне заменяло всё - и женщин, и друзей, и богатство. Я мудрость возлюбил и стал все дни и ночи проводить у ног учителей, внимая их словам. Всё наследство, что оставил мне отец, я отдал библиотекарям, чтобы каждый час насыщаться мудростью из древних книг. Так стал я важным человеком среди тех, кто каждый день вещал по синагогам. И вот однажды меня пригласили в царский дом, и стал я украшением двора. Я звёзды наблюдал и выявлял влияние ночных светил на торговую удачу, женитьбу, рождение детей и дату смерти.
   - Учитель, а звёзды на чём держатся? - наивно спросил отрок. - Я слышал, что они большие, как наше солнце, и висят среди пустоты.
   - Эти ничем не подтверждённые сведения кочуют из века в век. - важно кивнул старик. - Но это только сказки, измышлённые некогда великанами земли, которые образовались от прелюбодейной связи между сынами адамовыми и сынами Божиими. Недаром Вседержитель послал на землю потоп - чтобы истребить ложное знание! Подумай сам: во-первых, ничто не может висеть в пустоте, не подвешенное на верёвке, - и к чему должна крепиться верёвка, ежели не так? Во-вторых, если бы они были такие же большие, как наше солнце, то их было бы на небе слишком много, и они бы превратили ночь в день.
   - А что же старый Иов говорил, что земля подвешена ни на чём?
   - Ты с Иовом разговариваешь, или со мной?! - рассердился старик. - Ты его встречал? Ты его слушал? Ты его видел? Вопросы задавал?
   - Прости, учитель. - скромно потупился ученик.
   - Ну то-то же! Впрочем, не в звездочтении я особенно силён. Самые большие познания имею я о тайнах древних заклинаний, об изгнании демонов, истреблении суккубов, отвороте ночных страхов, и бесов женского пола, соблазняющих мужчин, и сэиров, блуждающих в лесах и совокупляющихся с душительницами новорождённых, и блудниц с зелёными глазами, что преследуют мужчин, ночующих дома в одиночестве, и мать духов преисподней - ситра ахара, которая высасывает кровь младенцев. Есть оборотни в образе человеческом, которые прельщают мужчину, и даже самые выдающиеся мужи подчас бессильны противостоять чарам демониц преисподней, которых сам верховный демон Асмодей положил на дело соблазнения, дабы увлечь смущающуюся душу в грех прелюбодеяния. Но есть такие случаи, сын мой, когда самый грех прелюбодеяния оказывается победой духа над грехом.
   - Вот здорово-то! - обрадовался мальчик.
   - Не спеши с суждением, ибо для такого подвига надо иметь большие познания и твёрдость духа. Я расскажу тебе о том, как царь Соломон совладал с одной из страшнейших демониц, какие только вылезали из пределов преисподней.
   - Соломон?.. - удивилась Маргарет, и сердце её дрогнуло.
   - Вот именно: величайший из царей - царь Соломон, да славится мудрость его. Однажды прослышал царь Соломон от своего слуги Хирама, который сам являлся царём Тирским и верой-правдою служил помазаннику Израилеву и который доставлял караванами медь из копей соломоновых, которые приобрёл он себе среди бывших врагов Израиля идумеян и повелел им платить себе дань слитками медными, которые и возил в Иерусалим слуга его Хирам. И стало велико царство Израилево и богато от копей тех, и стали приходить на поклонение царю Соломону цари из разных стран. И поплыли корабли хирамовы по морю, чтобы вести торговлю с дальними странами. И ходили корабли хирамовы до города Убара, который славился своими драгоценными благовониями, и чистым мирром. И плавал он в город Дохар, называемый Сахалитским. И плавал он в землю Маган, где находится могила пророка Иова, с которым, мальчик, ты знаком. И ходил он в город Сохар, откуда Синдбад-мореход отправлялся в свои плавания.
   - Кто?!!
   - Ты не знаешь, кто такой Синдбад-мореход? Бедный мальчик, в какой глуши ты жил? Так вот, как сказано, прибыл Хирам в Иерусалим и поведал он царю Соломону о том, что побывал он в городе Марибе, что лежит в земле Сабейской, и видел там царицу тамошнюю, и что краше той царицы не было женщины на свете. Да только царь Соломон был весьма мудр и прозорлив. Он посмотрел на звёзды и увидел, что движется на царство Иудейское великая беда, а имя той беде Чёрная Луна. А ещё имя той беде Македа, что значит "огненная". Таково было имя царицы, что в те поры правила царством Сабейским. Была, говорят, Сабейская земля богата всем - и золотом, и серебром, и камнями драгоценными. И особенно смолою, называемою ладан. И был это самый лучший ладан, какой только был в полуденных странах. Сам фараон египетский, который весьма был сведущ в благовониях, курениях и драгоценных смолах, постановил своим указом, что цвет курящихся благовоний может быть от дымчато-янтарного до нефритово-зелёного, словно лунный свет. И возлагали священники израилевы благовонный ладан дофарский на курильницы в храме, ибо лучше того ладана нет в подлунном мире.
   - А что с царицей Савской? - спросила Маргарет, которая уже поняла, что слышит не что иное, как сказку о легендарной царице и царственном её возлюбленном Соломоне.
   - Ох, молодость. - проворчал старик. - Одно только их и занимает: образы соблазна и речи обольщений. Так вот, решил царь Соломон послать царице грозное предупреждение, ибо понял он в мудрости своей, что красота царицы есть асмодеев дар и дана она ей для того, чтобы совращала она царей и склоняла их к поклонению идолам. И что скакала та царица бесстыдно по лесам и горам с козлиным стадом и совокуплялась с ними и рождала от козлов младенцев. А ещё узнал он, что служит она Тёмной Луне и является старшей жрицей в храме Луны, и приказывает называть себя муккарибом, то есть священником-царём, хотя мужчиной не была. И воплотился в ней древний демон-обольститель, который жил в пустыне с мохнатыми сэирами. Ещё узнал он из тайных книг, что мать царицы Савской родила её от Асмодея, и оттого у Македы были козлиные ноги, хотя лицом и станом была она прекрасна. И были у Македы зелёные козлиные глаза. И говорят, что среди греческого народа почитали её, как прорицательницу Сивиллу и называли её Сивилла Сабская.
   Так вот, а царь Соломон был мудр так, что знал он языки птичьи и звериные, а также повелевал он всем зверям лесным и полевым, и птицам поднебесным. И сделал он корабль, который мог плавать по воздуху, как по воде, и с того корабля обозревал он свою землю. И вот созвал царь Соломон всех птиц на праздник, а не прилетел к нему лишь один удод. И рассердился царь и велел той птице лететь к царице Савской и передать слова: приказываю я тебе, царица, прибыть ко мне, ибо повелевает царь Израилев всем демонам преисподней, и всем духам пустыни. И собралась царица и отправилась в дорогу, ибо хотелось ей соблазнить величайшего из мудрецов земли - царя Соломона, слухи о мудрости которого разнеслись по всем пределам. И отправилась она в дорогу, везя с собою самых лучших смол аравийских, и тканей великое множество, и благовоний, и составов ароматных - эссенций из трав, корней, цветов и смол, которые умела приготовлять с великим искусством, и камней драгоценных, особенно изумрудов, и пряностей, и курений. Сама царица ехала на белом верблюде, а свита её состояла из чёрных карликов, которых привозят ей из страны Офир, где множества золота в земле. И были с царицей в свите великаны со светлой кожей и золотыми волосами. Те и другие водятся в стране Офир между течениями двух великих рек, одна из которых берёт начало в преисподней и вытекает в море, а вторая течёт в болото. И ехало с царицей восемьсот верблюдов, везущих кладь, а ослов и лошадей без счёта. И украшала голову царицы драгоценная тиара из страусовых перьев, по основанию скреплённых крупными изумрудами под стать её глазам. И украшал мизинец царицы колдовской камень астерикс. Про ум царицы Савской говорили, что нет мужчины, который отгадал бы её загадки.
   По прибытии же во дворец царя израилева Соломона должна была царица пройти через испытание, которое придумал ей царь: хотел он обличить перед всем народом демоническую сущность сабейской чаровницы, чтобы никто из мужей впредь не стал её жертвой. И вот велел он в мудрости своей сделать во дворце пол из стекла, а под стеклом устроить как бы море, чтобы плавали в нём рыбы. Увидела царица пол и подняла юбки, чтобы не намочить ноги, все и увидали её козлиные копыта. Тогда она решила загадать царю загадки, и, если он не отгадает, то выходит, не так мудр царь Соломон, как говорят. И загадала она ему семь загадок. Одна из них звучала так: семь выходящих и девять входящих, двое утоляют жажду, а один пьёт.
   Думали-думали все придворные книгочии, толкователи и звездочёты, так за три дня ничего и не придумали. Жалко меня с ними не было - я бы разгадал. Но царь Соломон тоже очень был умён и говорит царице: семь - это семь дней ниды, то есть женской нечистоты. Девять - это девять месяцев беременности, два - это груди, которые утоляют жажду, а один - это ребёнок, который сосёт их.
   Вторая загадка такова: женщина сказала своему сыну: твой отец - мой отец, а твой дед - мой муж. Ты - мой сын, а я - твоя сестра. На это Соломон ответил ей: мать, которая так сказала своему сыну, была одной из дочерей Лота.
   Ну, остальные загадки, мальчик, я не буду тебе пересказывать - они такие же срамные, как и две первые. Язычница и есть язычница - у них только прелюбодейство на уме, а настоящей мудрости и в помине нет. Но устыдилась сабейская развратница и стала льстить царю: хотела бы я-де сидеть у твоих ног и слушать твои слова, ибо возлюбила я премудрость выше всего на свете. А знал царь про лукавство её, что она хочет соблазнить его. И знал также, что для жрицы Тёмной Луны нет хуже, чем если придётся ей покориться мужчине. И возжелал он возлечь с царицей Савскою на ложе и познать её, а она прознала про то и говорит ему: как же так, пресветлый царь, я пришла к тебе девственницей и должна теперь уйти опозоренной?
   - Как же так? - удивился "мальчик". - Ведь она уже до того соблазняла мужчин.
   - Молчи и слушай, глупый отрок! - рассердился мудрец. - Всё это была лишь видимость, обман, ибо таковы силы Тёмной Луны, что они наводят на мужчину морок. Так вот, она ему и говорит: я не смогу появиться пред лица своих богов, если ты силою овладеешь мною. И плакала она плачем великим и разжалобила сердце царя, ибо был он мужчина. И сказал ей царь Соломон: не трону тебя и девственности твоей, если не ослушаешься меня и не тронешь в моём доме ничего без разрешения моего. Обещала ему царица Савская, что не тронет она в доме его ничего без его спроса. И велел царь подать царице блюда острые и солёные, а воды и вина подавать не велел. Наелась она и воспылала жаждою великою и вот ночью протянула она руку и нашла у ложа своего кувшин с вином и выпила того вина. Тогда царь Соломон сказал ей: ты взяла без спросу то, что принадлежит мне, и теперь я больше ничего тебе не должен, и все обеты мои тебе, что пыль под ногами, и овладел ею. А утром прогнал её с позором, и видели то все люди, и все звери лесные. И все птицы поднебесные. И сказал птица-удод с презрением: вот таковы женщины, ибо волос их долог, а ум короток, и во все дни жизни своей с отрочества до старости они только и думают, чтобы совратить сынов Израилевых с пути истинного и вернуть их к поклонению идолам, ибо нет слаще для дочери первой жены Адама, как отвратить сердце мужчины от поклонения Всевышнему - такова злоба Тёмной Луны.
   - А разве у Адама была ещё одна жена после Евы? - удивился "мальчик".
   - Ох, глупый отрок, опять ты про свои глупости! Так знай же то, что давно записано в тайных книгах, ибо есть мудрость для человеков - та изложена в Писаниях и открыта любому взору. И есть мудрость мудрых, что сокрыта в тайных книгах и спрятана под семью печатями, на которых наречены имена первых ангелов Господних, ибо этих великих имён не может одолеть ни одна нечистая сила. Так вот, как я говорил, была у праотца нашего Адама ещё одна жена - до того, как Господь сотворил ему жену из его ребра. Первую жену Адама Всевышний сотворил из глины, как и первого мужчину. И посчитала потому Лилит себя равной мужу и оттого не пожелала лечь под ним, как подобает покорной жене. Но был он увлечён её кудрями - длинными и блистающими, - а также её глазами - колдовски-зелёными, что утратил разум. А Лилит убежала от мужа, чтобы он не познал её и тем самым не взял верх над нею. Но догнали её ангелы Господни и повели обратно, чтобы положить её под мужа. Взмолилась Лилит и упросила Ангелов отпустить её с тем обещанием, что не будет она убивать младенцев, над колыбелью которых увидит этих ангелов или знак их имени.
   Заплакал Адам плачем великим, ибо жалко было ему своей жены, и тогда сотворил Всевышний ему другую женщину - из ребра адамова, которое взял у него, наведя сон на первого человека. Да чего я тебе это рассказываю, ты дурак что ли, мальчик, или дикарь необразованный?!
   - Я сирота! - жалобным подростковым фальцетом заголосила Маргарет.
   - А, ну да, то-то я и смотрю - мало тебя пороли: речи мужей перебиваешь. Тогда слушай дальше, тебе по жизни пригодится: как попадёшь в хороший дом, куда я тебя продам, так будешь после утешения своего господина всю ночь рассказывать ему сказки, ибо любят богатые идумеяне слушать истории про Израиль и его царей. Так, о чём я? А, да - про Тёмную Луну! Вот убежала Лилит в горы и стала подглядывать за Адамом и Евой. Вот раз познал Адам свою жену...
   - А разве это произошло не после грехопадения, когда изгнали их из райского сада? - невинно осведомился отрок.
   - Прости мне, Святый Израилев, гнев мой, ибо сейчас я скину этого наглого мальчишку с моего верблюда под копыта его! - взмолился старец, но не скинул, а с мудрым терпением продолжал:
   - Слушай, глупый отрок, и не путай бабушкины сказки с мудростью Торы, ибо сказано в книге "Берешит", что Бог сказал Адаму и его жене: плодитесь и размножайтесь. Ясно? Ещё вопросы есть?
   - Нет. - признался глупый отрок.
   - Так вот, раз познал Адам свою жену, Еву то есть, и пошёл к ручью обмыться. А Лилит тем временем подстерегала ниже по течению. Увидела она, что Адам смывает с себя след соития, и бросилась в воду, чтобы обрести остатки семени. И понесла она во чреве своём и породила много привидений и духов ночи, и летающих во тьме, и сосущих кровь младенцев, и душащих рожениц, и пугающих мужчину, который остался один в доме своём - всех тех, кто должен был родиться от семени и не родился, ибо упало то семя в воду. С тех пор и повелел Всевышний, чтобы ни один мужчина из Дома Израилева не изливал семя на землю, или в воду, или в огонь, ибо стерегут демоны ночные и ждут, чтобы унести семя и наплодить ночных душителей и пожирателей младенцев. И с тех пор возненавидел Всевышний женщину, поскольку её чрево есть могила для нерождённых израилевых - возлюбленного народа Божия. И с тех пор каждый правоверный иудей с рождения носит амулет, на котором есть изречения из тайных книг мудрости и символы трёх ангелов Господних. И у меня есть такой амулет.
   Старик пошарил за пазухой и вытащил плоскую серебряную пластинку, на которой ещё виднелись стёртые от долгого ношения знаки.
   - Вот, с этим амулетом я не боюсь встречи с царицей ночи. - сказал он, прикладывая пластинку ко лбу, глазам и сердцу. - Ведь я знаю заклинание, которым можно вызвать Чёрную Луну. Для этого нужно взять у лекарей один лот тонко истёртого золота, какое они употребляют для изгнания меланхолической немощи, взять немного винного уксуса и красного вина, всё это старательно перемешать и намазаться этой смесью. А затем произнести: Ты, царица Савская, явись в полчаса и не причини мне никакого вреда. Заклинаю тебя именем Тафтефила. Аминь. Зелах.
   - И явится? - усомнился отрок.
   - Конечно. - убеждённо ответил мудрец. - Правда, у меня пока ещё не получалось. Но, когда она появится, я вытащу этот амулет и посредством запечатлённых на нём ангельских имён заставлю её открыть мне сокровеннейшую мудрость.
   Старик снова повертел пластинку, шепча имена ангелов и тайные заклинания.
   - Так что же - Лилит это и была царица Савская? - спросил "мальчик".
   - Почему была? - удивился мудрец. - Она и сейчас есть.
   - Да?!!
   Глаза отрока стали такими большими, а от лица так быстро отлила кровь, что старик забеспокоился:
   - Э, мальчик, да нет ли у тебя падучей? Мне ведь тут не нужно, чтобы ты корчился и выкрикивал с пеной у рта демонские имена!
   - Нет. - быстро пришёл в себя молодой собеседник. - Просто я думал, что ты рассказываешь старые сказки. А оказывается, что история ещё не закончилась. Много же ты знаешь, учитель!
   - Да уж. - польщенно отозвался старик. - Знаю я очень много, и память моя не ослабевает с годами. И всё оттого, что не ем я мяса, как отроки израилевы в Вавилоне. И тебе не советую, ибо вкус мяса отбивает вкус мудрости.
   Мудрец снова пошарил сбоку от своего креслица, в котором застрял, как старый канюк в щели, и, видимо, не испытывал никакого неудобства от долгого пребывания в одной позе. А у Маргарет затекли ноги, поэтому она торопливо задала новый вопрос:
   - И как давно то было?
   - Что было? - Иоханан-бен-Барак поднял от чаши повлажневшие глаза.
   - Ну, эта встреча царицы Савской с царём Соломоном?
   - Да уж порядком. - ответил старик, вытирая мокрые губы рукавом, на котором уже виднелась тёмная полоса.
   - Так, значит, царь Соломон ещё жив?
   - Да что на тебя нашло, негодный отрок?! - рассердился мудрец. - Ты желаешь нашему царю смерти, что спрашиваешь об этом?!
   - Ой, нет, нет, мудрый человек! Я просто глуп ещё и оттого язык мой иногда болтает сам по себе! Так, значит, он по-прежнему правит в Иерусалиме?
   - В священном городе Иерусалиме. - поправил мудрец. - И не "он", а великий царь Израилев Соломон, сын Давида, а то можно подумать, что ты говоришь о собственном языке - что твой язык правит в Иерусалиме, хе, хе!
   Поскольку отрок ничего не отвечал, спрятав своё безбородое лицо в ладонях, старик продолжал:
   - Живёт и здравствует, долгие лета его мудрости и правлению! Под его мудрою рукою процветает земля Израилева, ибо приносят все цари с востока и юга дары Соломону. И ангелы Господни служат ему, охраняя всё его богатство.
   - И ангелы?! - изумился мальчик.
   - Конечно. - серьёзно отозвался мудрец. - Нынче утром видел одного - он охранял наш караван от злых духов ночи, сидя на вершине утёса. С тех пор, как Адам и Ева согрешили, вкусив по наущению змея плодов с дерева познания добра и зла, так их изгнал оттуда Всевышний. С тех пор райского сада нет на земле, и ангел с волнистым мечом, охраняющий вход в тот сад, оставил своё место. Потом Ветхий Днями послал его от своего престола, дабы служил его посланник царю Израилеву Соломону, ибо имя того ангела Сэраф, что значит "сияющий". Вот он нас и охраняет по приказу царя, ибо направляется этот караван к медным копям, что в Идумейской пустыне и в которых добывается для царя нашего Соломона медь. И ведёт наш караван сын Хирама. А второй сын Хирамов сейчас ведёт другой караван, с которым отправился царь наш Соломон в страну Офир, чтобы отыскать там алмазные и золотые копи. Да ты чего, мальчик, глаза всё таращишь? Злой дух тебя что ли донимает?
   - Да, мне что-то нехорошо. - через силу признался "мальчик".
   - Я так и думал - мальчишка порченый! Вот отчего с таким-то благим личиком он шляется в лохмотьях по пустыне! Пошёл отсюда, демонское отродье, я должен очисть палатку и очиститься сам!
   С этими гневными словами мудрец дал отроку неожиданно крепкую затрещину, отчего тряпка с головы его слетела и открыла волосы.
   - Ах, силы небесные! - в испуге вскрикнул старик. - Ты женщина! Прочь отсюда, прочь, соблазнительница!
   Изгнанная из обители премудрости соблазнительница с хохотом выпала в щель между пологами и легко взмыла над землёй, улетая в сторону далёких гор.
   - Сама Лилит! - в отчаянии прошептал старик, осеняя себя амулетами и глядя вслед скоро уносящейся серой птице. - Всё же получилось, а я не догадался! О, демон женского коварства! Что же я наделал!
  
  

Глава 9

  
   Что происходит?! Во что она попала?! Как получилось, что на этой невзрачной планетке разворачиваются события трёхтысячелетней давности? То, что давно умерло на земле, то, чьего праха не сохранилось, здесь живёт и ни о чём не подозревает! Здесь развивается своим ходом таинственная история царицы Савской и Соломона, как будто что-то остановило время! Здесь идёт караван, посланный три тысячи лет назад царём Иерусалима! Здесь есть настоящая царица Савская и есть настоящий Соломон! Здесь ангелы летают, как птицы, и люди видят их! Она сама видела Ангела, так что нет сомнений - старик говорил правду! Но правда ли то, что было между царицей Савской и Соломоном? Неужели прекрасная история любви, которую помнила и испытала Маргарет, была на самом деле химерой, а подлинность груба и унизительна?! Ведь это древние века - тут царит суеверие, тут женщина всего лишь вещь, которой предписано покоряться мужчине, как было приказано Лилит!
   Возможно, так оно и было в самом деле, и действительность в глазах нынешнего человека будет выглядеть просто отвратительно, если с неё сдёрнуть покрывало того романтического флёра, который так очаровал Маргарет в её волшебном сне. Ведь Соломоном в том сне был Айрон, а он тоже испытывал очаровательное наваждение мечты. Но всё это не отвечает на вопрос: как такое могло быть? Существует ли какое-то логическое объяснение этим несомненно реальным событиям, ибо реален был хлеб, который она ела, как реально вино, которое она пила. Как реально то, что сейчас её настигнут ангелы и испепелят. Потому что теперь она не прикрыта таинственной оболочкой Силы и совершенно беззащитна.
   С такими мыслями Маргарет огляделась и торопливо пошла на снижение, ища укрытия в скалах. Увлечённая своими огненными мыслями, она не заметила, как далеко умчалась прочь от каравана и долетела до тех мест, откуда была видна панорама далеко раскинувшегося города на краю моря, окрестных сёл, зелёных насаждений, ниточек дорог и множества людских фигурок. Не хватает только снова столкнуться с ангелами!
  
   Устроившись в неглубокой расселине - так, что перед глазами проходила широко протоптанная тропа, она рассеянно смотрела перед собой. В голове царил настоящий хаос - мысль билась, не находя ответа на вопросы. Вспомнились сказанные кем-то слова, что-то странное, которое только потому и запомнилось, что не могло быть правдой - слишком уж невероятно.
   Оброненная кем-то фраза, или нечто услышанное из телевизора, или прочтённое в газетной статье - о том, что всё, что было когда-то, не исчезает навсегда. О множественности отражений реальности, о параллельности миров, о том, что каждый квант событий где-то сохранён, о том, что вся Вселенная наполнена следами невообразимого множества событий, масса которых сравнима с количеством элементарных частиц, а значит - бесконечна. О том, что время в разных частях мироздания течёт неодинаково, что можно где-то среди бесчисленных планет и солнц найти самого себя в иной реальности. Что иногда кому-то удавалось перенестись в другое место и жить жизнью своего двойника и даже видеть самого себя в разветвлённом потоке событий.
   Неужели она попала именно в такую историю? Неужели из всех возможных ситуаций, возможных событий она попала именно в такое сочетание, где живут своей, независимой жизнью, царица Савская и Соломон? Она может видеть их - постаревших, но всё-таки живых! Так отчего же она сомневается в такой возможности - разве самый факт участия в фантастическом вселенском Поединке, с безграничными способностями додонской Силы, с некогда подаренными и с тех пор никуда не исчезнувшими дарами, не есть полная иррациональность с точки зрения любого земного человека?! Так отчего же она всё медлит?! Долго ли ей тут гостить? Не прервётся ли всё в любой момент, словно возмущённая её неверием реальность выбросит Маргарет из своей среды? Что она теряет? Ведь ей достался уникальный шанс видеть, какова была подлинность этой истории. Она может посмотреть, какова была Сабея! Или то, что было в её сне, лишь было отражение её фантазий!
   Невероятная возможность встречи с самой собой, вернее, с тем таинственным и легендарным прообразом, который когда-то увлёк её своей фантастичностью и породил химеру волшебного сна, взволновал Маргарет. Она уже более не сомневалась в реальности происходящего, потому что может ли быть что реальнее той панорамы, которая раскинулась перед ней - видение большого портового города, к пристаням которого причаливали корабли! Ведь это Ецион-Гавер - тот город, в котором окончилось морское путешествие царицы Савской, когда она пустилась в трёхмесячное плавание со множеством подарков для Соломона и с мудрецом Зандаром!
   Да, город тот, и время то же, но те ли царица Савская и Соломон?! Ведь после возвращения в свой мир Маргарет с огромным интересом стала изучать материалы об этом спорном среди историков событии. Поэтому с понятным чувством и слушала сбивчивую болтовню Иоханана-бен-Барака, в котором отразилась лишь часть тех басен, что были придуманы о царице Савской и Соломоне. Ей известно и более глупостей, нежели те, что рассказал старик. Известно то, что дальнейшая иудейская устная традиция смешивала царицу Савскую с демоном Лилит, которой приписывали магию Чёрной Луны - эфемерного двойника земного спутника. Известна была и фантастическая демонология Каббалы. Но это уже было создано гораздо позднее, так что сведения, которые с таким учёным пафосом изрекал старик, не должны были прозвучать ещё при жизни Соломона, а вот ведь прозвучали! Сколько же времени прошло, если алмазные копи Соломона в таинственной и далёкой стране Офир стали тут реальностью?
   Он правил сорок лет, всё время преумножая богатства Израиля - слава о нём и его мудрости простёрлась далеко. Но в последние годы множество языческих жён совратили его и склонили к языческому поклонению. После Соломона Израилево царство быстро потеряло ту силу и ту влиятельность, которую имело. Возможно, Маргарет застала время последнего всплеска активности царя, и теперь он стар, как стара его любовь - царица Савская. Потому что правила она тоже сорок лет в своей Сабее. И столицей её царства был не Китор-град, как было во сне, а именно Мариб, о котором упомянул Иоханан.
  
   Ночная тьма быстро опускалась на Ецион-Гавер, заглушая все далёкие звуки большого города и его окрестностей. Успокаивалась суета в полях и садах, прекращалось движение по дорогам. Все спешили укрыться в домах, чтобы не стать добычей ночных нечистых духов, что летают безмолвными птицами и заглядывают в пустующие развалины в поисках беспечного странника. Закрываются накрепко окна и двери, вывешиваются амулеты, пишутся слова на косяках и ставнях, шепчутся слова: уйди, летающая в тёмных полях, уйди, стерегущая у дверей жилища, уйди та, что дышит над лицом младенца, уйди, бес соблазна для мужчин, оставшихся ночью в одиночестве, уйди, уйди, Лилит...
  
   Ночной нетопырь полетел на поиски добычи, выпорхнули совы, затянул унылое стенание невидимый козодой. Сонные овцы, сбившиеся по тесным пещерным укрытиям, слабым отзвуком вторили ночи, тревожа собак и возбуждая голод в волке. Скимены пустыни, владыки гор - львы, рыкали в ночи, ища добычу и жаждая крови. Всё хотело жить и всё охотилось на человека - на его труды, его жилище, его ребёнка и его душу. Мир вовсе не прекрасен - он страшен и жесток. За каждый глоток воздуха, за каждый кусок хлеба, добытый потом и трудом, плати и благодари. За рождение ребёнка, за смерть его - плати и благодари. За долгие годы и скорую погибель - плати и благодари. Ты вечный должник, человек, ты всем обязан.
  
   Длинная тень соскользнула со скал, одиноко возвышающихся над дорогой - свет луны заливал окрестности безмолвным серебряным сиянием, словно грезил отсутствием ночного ветра, близостью моря и спокойствием спящих полей. Низко летящая фигура бесшумно промелькнула над дорогой, свернула в сторону и устремилась к мирно спящим оливковым рощам, к семейству смоковниц, к апельсиновым деревьям. По дороге она спугнула ночного вора, который пробирался со своей корзинкой зарослями тамариска, трепеща от страха и молясь своим ночным богам. Тень скользнула над ним так быстро, что он не понял и лишь упал, чувствуя по стихшей песне козодоя что-то страшное и неизбежное. Нечто тёмное пролетело мимо и вцепилось в смоковницу и исчезло в её ветвях. Послышались лёгкие звуки, словно неведомое ночное существо обрывало лакомые молодые фиги, за которыми отправился в чужое владение ночной вор. Оно шастало там по ветвям, легко трясло их, словно не имело веса, обирало плоды и молча ело.
   - Уйдите, духи ночи, оставьте меня, исчадия преисподней. Принесу жертву Всевышнему, принесу жертву. - зажмурясь, лепетал чуть слышно бедный вор.
   Похоже, этот слабый звук, который угасал, едва отделяясь от трясущихся в ужасе губ, всё же был услышан. Тень сорвалась с дерева, скользнула в трепещущие ветки тамариска, и нечто страшное накрыло несчастного воришку. Во тьме блеснули, словно два кинжала, широко раскрытые глаза, две руки твёрдо взяли человека за горло, и свистящий шёпот произнёс:
   - Ты что здесь делаешь?
   - Прости меня, царица ночи. - взмолился несчастный. - Я не со зла, я от бедности, детей покормить...
   И тут же прикусил себе язык, испугавшись своих же слов. Но существо потеряло к нему всякий интерес - оно поднялось, огляделось и проговорило безразлично:
   - Иди, возьми себе и своим детям, сколько надо.
   Снялось с места и улетело, махнув несчастного волосами по лицу.
   Никакие фиги его более не интересовали. Бросив корзинку, вор скатился по холму, некоторое время полежал, чувствуя, как сердце выскакивает из груди, потом поднялся и побрёл. Всё в его жизни было кончено - утра он не увидит. Ведь он попался самому страшному ночному демону - Чёрной Луне, Лилит. Она высосала все его силы одним лишь взглядом и хорошо ещё, что не заставила с собой совокупляться, а то бы похитила и душу!

***

   Подкрепившись молодыми фигами, Маргарет устремилась в облёт города к морю. Она прекрасно помнила своё путешествие на кораблях и помнила особенности береговой линии и все древние города, которые тут были и ещё должны появиться. Слушая болтовню Иоханана, она знала, где в его словах правда, а где вымысел. Существовал некогда Дофар, в котором добывали ладан, была земля Маган, был древний город Сохар, откуда якобы отправлялся в свои путешествия Синдбад-мореход, но вот о медных копях Соломона, лежащих в земле Идумейской она не слышала. Хотя, название Кирбат-эн-Нахас имело отношение к меди, потому что "нахас" - это "медь", как Нехуштан - Медный Змей. Это Маргарет прекрасно знала, потому что её муж преподаёт древние языки, среди которых и иврит. Но как она так свободно понимает этот древний язык, в котором было много местных диалектов?!
  
   Несясь в своём быстром полёте над береговой линией, Маргарет то и дело оглядывалась, боясь увидеть ангелов, раз они здесь такая же реальность, как древний Ецион-Гавер, как корабли, которые собрались в его гавани, как те весельные судна, что плыли по морю в обе стороны - на север и на юг, как города и селения вдоль побережья Красного моря. Случись ей снова попасться ангелам, пришлось бы принять бой, и неизвестно ещё, кто победит - волнистый меч сэрафа, или додонский меч-лазер! И куда ей тогда скрываться - нырять ли в море, или зарываться в землю.
   Пару раз она видела, как золотые искры взмывали над городами и селениями, кружили над землёй. Тогда Маргарет живо приземлялась и пережидала опасность, то притаившись среди скал, то приникая к влажному песку и слушая вечный шёпот волн. Как человек она имела больше шансов избежать нападения ангелов, ведь те искали огненное существо - ифритку, джиннию, демона.
   Ей было и смешно, и страшно - сумасшедшие надежды и не менее сумасшедшие гипотезы одна за другой то будоражили сознание, то повергали его в сомнение. Кто знает, может, это в самом деле правда, что вторая ветвь спиральной Галактики, в которой был человеческий дом Земля, есть зеркальное отражение событий, и та планета на краю звёздного рукава, на которую перенёс её огненный ифрит Айрон, есть отражение Земли, запаздывающее на три тысячи лет - пустяк по меркам Космоса! Ей ли сомневаться в чудесах Вселенной?!
   Как никогда ощущала Маргарет двойственность человеческого разума, одна часть которого живёт земным и не допускает ничего, выходящего за пределы узкой сферы его познания и представлений, а вторая свободно оперирует понятиями вселенского масштаба и легко допускает самые невероятные предположения и даже - вот чудо! - находит им вполне логические объяснения.

***

   Она попалась ангелу рано утром. Минуя гористые ущелья, поросшие драценовыми деревцами, Маргарет увидела каменоломни, в которых некогда по её приказу добывали камень - базальт. Его использовали для строительства особенного сооружения - гигантской плотины, от которой шли в её город пресные воды. Именно она снабжала поля и сады Мариба чистой водой. Это был грандиозный проект, благодаря которому на месте песчаной пустыни возник легендарный город царицы Савской. Не посмотреть на плотину она не могла.
   Плотина копила в себе не воды реки, а дождевую воду - её собирали при помощи хитроумных приспособлений со всех окрестных гор. Выпадающая в сезон дождей небесная влага собиралась в многочисленные каменные каналы, проточенные в каждом изгибе каждой из гор. Накапливаясь во временных резервуарах, она далее текла по всё более расширяющимся руслам и собиралась в огромном искусственном озере.
   Две стороны огромного хранилища воды образовывали крутые склоны гор, а с третьей округлялась высокая плотина, искусно сложенная из безупречных блоков. Ширина этой стены была около шестисот метров, а высота - 15 метров. Сама плотина имела наверху широкую прогулочную полосу, окаймлённую с двух сторон каменными перилами. Оттуда можно было любоваться солнцем, восходящим над Марибом, или смотреть в рукотворное озеро, о котором шла слава по всем соседним государствам о мудрости царицы Савской, хотя проект был отнюдь не её заслугой. Она лишь сумела организовать строительство. Да, именно это было её силой и её славой - влияние и власть, посредством которой она преобразовывала вокруг себя сам мир. Именно это, а не дурацкие загадки с их сексуально-извращённым вкусом.
   Вода от плотины отводилась в город, во дворцы, сады и плантации по двум шлюзам, которые сами по себе были великим изобретением древнего ума, являясь с тем подлинным произведением искусства. А далее сеть каналов разветвлялась, регулировалась, содержалась. Вся эта могучая система давала не только воду, но и работу людям, которые обслуживали плотину, чистили, жили при ней. Это была подлинная река жизни. Вот на неё-то и захотела взглянуть Маргарет.
   Она спускалась на широкую стену, безупречной дугой соединяющую две высокие горы, и хранящую огромный треугольник искусственного моря. Ей вспомнилось, как когда-то она пышно выезжала со своими придворными и гостями для посещения плотины, чтобы поразить все взоры зрелищем имперского великолепия. Она ехала тогда на редком белом слоне, покачиваясь в такт движению животного в открытой кибитке на его спине, и опахала из павлиньего пера торжественно кивали с каждым шагом. И вот теперь царица Савская возвращается в свою покинутую страну оборвышем в краденых лохмотьях, голодная и разочарованная своей жизнью.
  
   Едва босые ноги Маргарет коснулись плит, она сразу же почувствовала, что вернулась туда, о чём грезила все эти десять лет. Да, это была её плотина, когда-то она здесь гуляла, заглядывая в глубокие синие воды, слушая гул шлюзов и глядя, как вода утекает широкой рекой по рукотворным руслам. О, да, она помнит эти камни, тщательную мраморную облицовку, резные зубцы стен, лестницу и два портика на двух концах плотины. Однажды придёт день, когда толпа варваров, которые вообразили себя хозяевами мира, явятся сюда и уничтожат средоточие жизни в Сабее - её плотину. Тогда пески занесут прекрасные сады, плантации, дворцы и храмы. В тот день придёт на мир владычество наглых разноговорящих племён, которые будут считать себя римлянами потому, что построят свои дома на могилах этрусков.
   Руки Маргарет благоговейно легли на прохладный камень, и она с волнением взглянула в синюю бездну под стеной, чтобы убедиться, что память её не обманула, и чувство восхищения своим творением сильно, как прежде. Она вернулась, о боги Сабеи, она вернулась!
   Лёгкий звук за спиной, толчок воздуха в лопатки и яркое сияние, распространившееся так, словно кусок солнца упал на землю.
   - Я знал, что ты отправишься сюда. - сказал ей прекрасный ангел с торжеством в голосе и яростью во взгляде.
   Маргарет застыла, обернувшись к нему и прижавшись спиной к каменному зубцу. Она быстро просчитывала одну вероятность за другой, придумывая и отметая версии как бегства, так и битвы. Уходить просто по воздуху бессмысленно - он летает быстрее птицы. Драться - ещё не факт, что она с ним справится. Осталось последнее - прибегнуть к Силе и исчезнуть. Но в этом случае ей придётся делать это всякий раз, когда они её загонят.
   - Чего ты пристал ко мне? - спросила она, глядя в эти золотые глаза. - Чего я тебе сделала?
   - Оставь царя в покое. - ответил голос, похожий на звон медных литавр. - Не преследуй Соломона.
   - С чего ты взял, что я его преследую?
   - Не лги! - вскричал ангел. - Я видел, как ты его искала! Ты, образ совращения! Ты, бесовское создание! Это ты ночами рыщешь с зелёными глазами и распущенными волосами - точно так же, как сейчас!
   - Если ты про фиги, которые я стащила в саду под Ецион-Гавером... - удивлённо заговорила Маргарет.
   - Ты созналась! Тот человек, которого ты погубила, сказал перед смертью, что ты трясла смоковничное дерево!
   - Он умер?! - изумилась Маргарет. - Но я ничего ему не сделала!
   - Достаточно. - холодно сказал ангел. - Я обещаю, что не трону тебя только в одном случае: если ты останешься в своей Сабее и перестанешь искать царя Соломона. Напрасно ты рыскаешь во тьме - никто тебе не скажет, куда отправился царь.
   Она молчала, глядя на своего противника - так получилось не по её желанию и вине, что это восхитительное создание видит в ней смертельного врага. Если он как-то узнает, что она всё-таки вернулась к каравану и говорила с Иохананом-бен-Бараком, и тот выболтал ей эту страшную тайну, ей придётся либо спасаться бегством, либо принимать бой, потому что они начнут загонять её всей стаей.
   - Я обещаю. - сказала Маргарет.
  
   В тот миг, когда она говорила это, то верила сама себе. Да, как это ни прискорбно, ей придётся отказаться от надежды видеть Соломона. Когда эти тяжкие слова упали между ней и ангелом, она как будто оторвала сама себе половину сердца. Оказаться в мире своей мечты и не повидаться с Соломоном - Боже, что за несправедливость! И всё из-за того, что про неё насочиняли нелепых историй, глупых сказок, противоречивого вранья!
   Она знакома с этой спесивой древнеиудейской традицией - осуждать всё то, чего эти мудрые учителя не в силах понять! Она прочитала множество маразматических извращений, которые приписывали ей в многочисленных талмудах, мидрашах, агадах! О, да - иудейская праведность обвиняла царицу Савскую во всех последующих грехах Соломона, в его старческом сладострастии, в слабоумных языческих обрядах, которыми он в преддверии своей кончины наводнил дворец! Но ни одна из жён-язычниц не удостоилась такого посмертного гонения, как царица Савская - из-за того, что он никак не мог утешиться её потерей.
   Но ангел этого не знал, он стоял перед ней, исторгая пламя праведного гнева, и ждал её ответа: если она скажет нет, сэраф обрушит на неё свой меч без всяких колебаний, как и полагается не знающему сомнения существу.
   - Я обещаю. - сказала Маргарет, и горький вкус этих слов проник ей в душу, словно яд. Никогда не видеть Соломона, не знать, каким стал царь за эти годы. Может, так и лучше, потому что это избавит её от разочарования. Нет хуже боли, чем развенчание иллюзий.
   Он молча вглядывался в её глаза, ища в них ложь, и не находил. Ангел отступил, опустив волнистый меч, отвернулся, и тогда за его спиной раскрылись широкие полупрозрачные крылья с хрустальными перьями. Он взлетел, не обернувшись на неё, и стрелой устремился ввысь. И вскоре растворился в небе.

***

   Бессмысленно, имея запас самой необыкновенной силы во Вселенной, мучить свои ноги из опасения потратить каплю. Это недостойно той, которая была царицей Савской. Так что Маргарет сотворила себе пару сандалий под стать своей одежде - простых ременных сандалий с деревянной подошвой. Такие в Сабее носят бедняки. Не имело смысла наряжаться в богатую одежду, потому что состоятельные женщины не шатаются по пустынным горам в одиночку, пешком, без сопровождения. Был сезон летней жары, температура воздуха была довольно высока, от камней так и полыхало жаром. Маргарет сняла с себя вытертый полосатый халат еврейского подростка и намотала его на голову на манер чалмы.
  
   Было так сухо, пыльно, жарко, что по каменистой почве шныряли только насекомые - тарантулы, кузнечики. Ползали змеи среди зарослей саксаула и полыни, иногда проскакивали тушканчики, пробегали песчаные мыши. Издалека слышался тоскливый лай шакала, да пару раз протявкала лисица. Виднелись под ногами крохотные норки землероек.
   Справа и слева возвышались горы, а между ними пролегала долина щебня. Лишь у одного края стояла группа пальм, но это место было прочно занято стаей горных гамадрилов - те ревниво охраняли территорию.
   Человек, что шёл среди этих пыльных красот южноаравийской горной части, поднял голову, огляделся, потом вздохнул отчего-то и поднялся в воздух над сухой долиной, а далее полетел, сопровождаемый сумрачным взглядом гамадрила-вожака.
  
   Ей надоело тащиться пешком среди горных впадин и дышать пылью. Опасаться нечего - Маргарет была уверена, что ангел не нарушит своего слова, пока она держит своё. Так что имело смысл идти верхом - по крайней мере, до тех пор, пока она не доберётся до Мариба.
   Сверху было всё прекрасно видно: бегущая в каменном ложе вода указывала путь к городу. По мере разветвления арыков дикая растительность заменялась на культурную. Кончились разреженные заросли акаций, держидерева и тамарисков. Стали появляться водолюбивые тамаринды, молочаи, смоковницы, олеандры. Дальше начинались сады фисташковых, оливковых, миндальных деревьев. Финиковые пальмы, коричные, шафрановые, кофейные деревья. Пошли поля пшеницы, ячменя, проса.
   В своём волшебном сне Маргарет воспринимала природу Сабеи как нечто неразличимое - роскошное, многоцветное, но неразличимое. Теперь же все детали притягивали к себе внимание, и Маргарет начала понимать, что, в сущности, воспринимала ранее эти переменчивые пейзажи лишь как великолепную декорацию к своим бурным чувствам. Сабея для неё была, как символ, как нечто абстрактное, призванное лишь подчеркнуть достоинства царицы. Теперь же она явно ощущала всю древнюю мощь этой земли, великий труд, вложенный в её преобразование. Даже легендарная плотина царицы Савской есть сумма гения, копимого веками.
   Когда она вошла в город, то походила на нищего и была весьма тому рада - так можно было посмотреть на жизнь народа. Так она и шла в своих сандалиях по улицам и площадям, базарам и набережным городских каналов. Смотрела на торговцев и на бедняков, на пышные выезды знати и скромного погонщика осла, который собирал в корзину верблюжьи и конские яблоки. Смотрела на дворцы, храмы и торговые ряды. Никем не узнанная, в одежде бедного крестьянина, в простых сандалиях.
   Здесь было всё то же, и что-то уже иное. Много людей в глухих чёрных одеяниях, с закрытыми лицами - они стояли на ступенях храмов, маячили на площадях, торчали у входа на базары - неподвижные, словно столбы, и безучастно наблюдали за жизнью города.
  
   Когда она дошла до высокой колоннады, двойным поясом охватывающей пышные сады, то поняла, что достигла дворца царицы Савской - той, которую поносили иудеи, приписывая ей всяческие козни, считая её демоницей пустыни, сексуальной вампиршей, отнимающей у мужчин силу, чтобы потом творить из украденного семени призраков, пьющих человеческую кровь, убийцей рожениц и пожирательницей младенцев, ночной тенью, ищущей в домах мужчин, оставшихся без женщин. Её помнила Маргарет, как саму себя, была ею, восхищалась ею, завидовала ей и видела во снах себя царицей Савской.
  
   До ночи она сидела смиренно у мощёной дороги, ведущей сквозь колоннаду ко дворцу царицы, надеясь, что увидит выезд сабейской правительницы, потому что помнила, как пышно выезжала сама. Когда же наступила ночь, бедная нищенка встала со своего места и тихо прошла в тень колонн. Луна светила ярко, так что сад тропических растений, специально привезённых из Африки, светился, как миллиарды тёмных изумрудов. Ночные цветы распространяли знойный аромат, лилейные ковры стелились над поверхностью мозаичных бассейнов. Драцены, заросли монстер, фикусы и олеандры, цветущие лианы, все виды орхидей - фантастически прекрасный сад царицы Савской. Где-то там, среди прохлады фонтанных струй она принимала царей, послов, купцов и путешественников. Так делала настоящая царица - та, которую звали Македа, что значит "огненная". Удивительное совпадение! Была какая-то тайная связь подлинной царицы Савской с живущей через три тысячелетия после неё женщиной.
  
  

Глава 10

  
   Ночная прохлада принесла облегчение земле, спускающиеся с небес прозрачные потоки уносили прочь дневную духоту, пыль, шум, людскую суету. Ночь была прекрасна.
   Изгнанница в оборванной одежде тихо шла по переходам и покоям великого дворца царицы Савской. Дворец ей был знаком и незнаком. Знакомы эти высокие своды, искусно выполненные из драгоценного ливана, который препятствует проникновению в эти прекрасные чертоги палящего пустынного самума - удивительные потолки были расписаны чудесным орнаментом - смесью геометрического и растительного. Знакомы были и эти стены, отделанные панелями из дорогих пород дерева - чёрного и красного, привозимого из таинственного Офира, с тонкой инкрустацией лазуритом, ониксом, нефритом и раковичным перламутром. Знакомы были ткани, украшающие альковы с низкими столами, накрытыми бесценными покрывалами, отгороженными от проходов низкой фигурной загородкой из золота, что добывалось в изобилии в земле царицы Савской. Знакомы низкие широкие сидения, каждый квадратный дюйм которых был богаче целого Версаля. Знакомы великолепные портьеры, скрывающие тихий уголок от лишних взглядов.
   От кипарисового пола исходило тонкое благоухание - драгоценное дерево тогда лишь перестанет испускать его, когда истлеет вместе со дворцом! Углы широких зал украшались прекрасными скульптурами из бронзы, мрамора и алебастра - часть ей прислали в дар эллинские цари, и изображали эти мраморные статуи греческих божеств и героев-полубогов: Афину, Артемиду, Актеона, Язона, фавнов, пьяного Силена. Больше всех любила царица Савская смотреть на Афродиту - та не скрывала богами данной красоты. Проёмы меж окнами занимались вазами из сердолика, яшмы, нефрита, любимого царями. Возле выходов и входов на бронзовых треножниках, изображавших львиные и драконьи зёвы, курились благовония в широких чашах. Вдоль стен раскрыты на подставках предметы особой гордости царицы: пергаментные книги в переплётах из сандалового дерева - бесценное сокровище древней мудрости, доступное любому, кто пожелал бы обратиться к ним.
   Она шла многими покоями, узнавая и не узнавая, но всем любуясь - тут появилось много нового, отчасти привезённого из дальних стран, отчасти заботливо добытого из развалин древности, свидетельства далёкой мудрости и вечного искусства - здесь были золотые и бронзовые львы, быки, птицы с женской грудью и головой царевны.
   Как помнила Маргарет, царица Савская большие средства вкладывала в разработку недр своей страны, в поиски новых рудных месторождений и часто обнаруживала под слоем щебня и песка древние постройки. Она вела переписку с правителями дальних стран, узнавала, что творилось в мире, ей присылали рисунки и описания далёких мест, искусно сделанные карты, работы древних мастеров. Не тот ли это бронзовый дракон в рост человека, инкрустированный эмалями и драгоценными камнями, с волнистым хвостом и языками пламени на голове, прибытия которого она ждала когда-то из далёкой страны, называемой Чина? Да, очевидно это так, потому что вся комната была полна вещиц явно китайского происхождения и явно очень дорогих. Как Маргарет ни была несведуща в искусстве китайских мастеров, но всё же эта широкая чаша с одной большой рыбой в центре, держащей во рту огромную жемчужину, и шестью малыми рыбами по ободу есть не что иное, как древний китайский сейсмодатчик!
   Она обходила одну за другой пустующие ночные залы, радуясь при виде знакомых интерьеров из драгоценного чёрного и красного коралла, которые добывались в Красном море, и совершенно незнакомой комнате, отделанной сплошь янтарём и золотом. Маргарет шла туда, где, как помнила, находилась когда-то её спальня. Ей хотелось увидеть настоящую царицу Савскую - какая она? Легенды говорили о поистине сказочной красоте владычицы Сабеи, но, если подумать, любую женщину сделала бы прекрасной высокая изумрудная диадема, причудливое одеяние из драгоценных тканей и тщательный уход. Маргарет сама была бы очень хороша в тех одеждах, которые помнила из своего сна.
   - О, Боже!
   Она вошла в просторное помещение, которое предшествовало спальне - об этом Маргарет забыла! Здесь были сундуки, стойки с платьями, с накидками, с длинными туниками, с халатами любого материала и расцветки! Тут были столы и полки с тиарами, ожерельями, серьгами! Шкатулки и вазы с нитями жемчужин, бериллов и топазов, и особенно изумрудов! Большие чаши, полные сокровищ, которые когда-либо украшали шею, руки, талию и голову царицы Савской! Здесь было так несметно много сокровищ, что Маргарет, захваченная врасплох и зрелищем, и воспоминаниями, разволновалась, стоя в своих лохмотьях посреди этого царского великолепия. Она вдруг почувствовала себя такой убогой, такой жалкой! И тут же вспомнила, что утреннее пробуждение царицы сопровождалось омовением в бассейне, который должен быть за этой дверью!
   Дрожа от опасения ошибки, она толкнула рукой створку, и двери разошлись бесшумно. Перед ней тихо мерцала сонными водами царская купальня, отделанная полудрагоценным камнем, одной стороной выходящая в сад цветов, с другой стояли кипарисовые и сандаловые лежанки с небрежно брошенными простынями.
   Это было свыше её сил - Маргарет поспешно скинула пыльное тряпьё и тихо скользнула в воду. И драгоценные мыла, и лёгкие масла - всё было тут, так что после ночного омовения она вышла из воды, прекрасная, как Афродита. Тут же были баночки из драгоценных минералов с тем таинственным составом, который царица Савская некогда под большим секретом получила от царицы Вавилонской - Семирамиды. Это был тот необыкновенный крем, ингредиенты которого искали в древних манускриптах парфюмеры всех времён, тот сказочный состав, который был ведом среди всех женщин мира лишь трём - царице Савской, Семирамиде и Клеопатре.
   Когда волшебный крем лёг на кожу щёк и шеи, Маргарет почувствовала, что вернулась в свой прежний лик - в образ, тело, чувства древней владычицы Сабеи, она себя вдруг снова ощутила властительницей мыслей, мужских желаний и страстей. Но только уже не столь юной, а зрелой и опытной. Она посмотрела на свои руки, на которых исчезли следы одиночного путешествия под палящим солнцем - кожа снова свежа, а форма кисти безупречна.
   В задумчивости, наслаждаясь каждым мигом, она медленно надела на запястья изумрудные браслеты, потому что среди всех камней Маргарет более всего любила изумруды - в память о том, как была царицей Савской. Она облачилась в тонкую тунику, расшитую невесомыми шелками и ещё тончайшей нитью золота, накинула просторный халат из мерцающего под луною золотого шёлка с вышитыми лилиями. Подняла свои чёрные волосы, ещё влажные от купания, и заколола их золотыми гребнями с изображением драконов - подарок императора Китая. Она надела туфли тонко выделанной кожи, украшенные драгоценными камнями, и, не зная, что ещё можно сделать, открыла дверь в опочивальню.
   Она уйдёт отсюда, покинет этот изумительный дворец и его царственную хозяйку, она скроется, как тень, как мысль, посетившая мозг спящего, как свет луны. Потому что её время вышло - она здесь только мимолётный гость, звезда, мелькнувшая на небосклоне в закатный час, тихий дух пустыни...
   Широкая постель напротив арочного окна, что выходило в сад, была пуста.
  
   С минуту Маргарет стояла и смотрела на неё, не зная, что она испытывает - разочарование или облегчение. Да, ей хотелось видеть царицу Савскую, она хотела сравнить себя с ней - не ту оборванку в краденых лохмотьях, а себя - вновь обретённую царицу Савскую. Но ложе пустовало, и искать сравнений было не с кем. Вот почему дворец так удручающе безлюден - наверняка красавица-царица отправилась в дальнюю поездку, как часто делала и раньше. Или она уже не столь молода и давно не столь красива? Ведь Маргарет так и не знает, сколько времени прошло со дня отъезда из Иерусалима. Может быть, она уже старуха? Не зря же поначалу, слушая болтливого Ионахана, Маргарет подумала, что прошло очень много времени со дня встречи двух царственных любовников.
   И тут на неё накатила волна воспоминаний, острой сердечной тоски по безвозвратно ушедшему мгновению. Вдруг вспомнились и пылкие объятия царя, и соломоновы слова, которые дарил он ей, как лучшие драгоценности на свете. Ушло всё, кануло, минуло! Остались только эти камни, браслеты, стены, сад... Хоть всё оно прекрасно, но бессмысленно, ибо не богатство сделало царицу Савскую легендой, а её встреча с Соломоном, та изумительная страсть, то столкновение двух царственных алмазов, что высекли из однообразия истории искры вечно живущей любви. Их нет, они ушли, сам прах их развеялся в песках пустыни, а память нескончаема и будет ещё долго тревожить многие умы. И не стоит искать встреч с Соломоном, чтобы не ранить в своём сердце прекрасный образ, который некогда придумал и в который, как в актёрскую личину, облёкся её муж - Айрон Коэн. Их общая фантазия, их случайно совпавшие мечты столкнули их вместе и вовлекли в волшебную восточную сказку, которой имя - Никогда. Всё в прошлом, да, всё в прошлом.
  
   Она судорожно вздохнула, словно воспоминания никак не отпускали её сердца, как будто прекрасная химера снова запустила в её душу свою сладкую отраву. Да, что бы ни было тут, надо уходить.
   Золотая ткань, расшитая невесомыми лилиями, наполнилась, словно парус, глубоким лунным светом, когда Маргарет подошла к окну и выглянула в сад. Сейчас она поднимется от пола и полетит прочь - куда-нибудь на экзотические острова этого чудесного мира, чтобы ждать зова и покинуть эту удивительную планету. Чтобы воплотиться опять в постылый образ огненной ифритки, потому что она с самого начала была против, но не стала возражать на эту экзотическую затею её мужа. Она ему не скажет, что видела на этой планете.
   Позади неё раздался слабый звук - как будто шарканье чьих-то ног. Ну вот, теперь точно пора улетать.
   Маргарет невольно обернулась - теперь ей всё равно, что здесь подумают об улетевшей, словно птица, женщине. Может, это даст дальнейшую пищу слухам про страшную ночную вампирицу, ищущую мужчин, оставшихся дома без жены, и сосущую кровь младенцев.
   - Няня?! - не поверила она своим глазам.
   Старая женщина, одетая во всё тёмное и бредущая с лампой по покоям, остановилась и подняла лицо. Некоторое время она вглядывалась в женщину, стоящую у окна в пронизывающем лунном свете. Старые глаза её слезились, руки, держащие лампу, тряслись.
   - Т-ты? Это ты, дитя моё? - спросила она дрожащим голосом и внезапно повалилась, закатив глаза и выронив сосуд с маслом.
   Забыв о своём намерении, Маргарет бросилась к старушке и успела подхватить её. Какая же Сатора стала лёгкая! Куда делась полнота её ласковых рук, которым одним могла доверить царица Савская свои длинные волосы цвета воронова крыла?! Почему няня одета, как вдова? Почему глаза её хранят следы многих слёз? Почему так худы и темны руки?
   Она не могла поверить: её няня, её Сатора!
   - Что с тобою сталось, няня?! Сколько времени прошло?
   Испещрённые возрастными прожилками, выцветшие глаза открылись и некоторое время шарили по опочивальне, словно искали улетевшего призрака.
   - Это ты, дитя моё... - неуверенно прошептала старушка, касаясь скрюченными пальцами щеки Маргарет.
   Та не знала, что сказать, как объяснить всю невероятность происходящего.
   - Зачем же ты оставила нас, душа моя?.. - снова заговорила няня, лёжа в руках своей воспитанницы и глядя на неё сквозь слёзы.
   - О чём ты, няня? - чувствуя, что сходит с ума, проронила Маргарет.
   - Сколько бед и несчастий принёс твой уход. Какое бесчестье постигло твоё имя!
   - Да, я знаю. - ответила она, садясь вместе с няней на мозаичные полы спальни. - Я всё знаю. Я слышала, что болтают о царице Савской. Увы, няня, языков не остановить. Это продолжается уже три тысячи лет - царица Савская стала обаятельной легендой и чудовищем. Мне всё равно: я - не она.
   - Наверно, злые духи пустыни унесли твой разум. - проговорила няня, приходя в себя и вглядываясь в лицо своей царицы. - Мне помнится в последний наш разговор, когда ты собралась покинуть нас, ты говорила что-то про филина в развалинах, про сову, летающую в пустыне.
   - Няня, это просто Притчи Соломона. - ласково сказала Маргарет. - Это всего лишь поэтическое сравнение. Кстати, и написал он их уже в старости, так что я привела тебе слова, которые ещё не были им сказаны. Поэтому я возвратилась туда, откуда явилась - в свою жизнь. А жизнь моя, няня, лежит через тридцать веков после настоящей царицы Савской. Я не царица, няня, я просто заблудившаяся птица. Каким-то странным обстоятельством занесло меня в далёкое прошлое, и я погрузилась в волшебную историю.
   - Я не понимаю тебя, дитя моё. - со слабой улыбкой произнесла Сатора. - Но я рада снова тебя видеть через столько лет.
   - Да, я вижу, как время тебя не пощадило. Бедная моя няня, о ком и о чём я только ни грезила все эти годы, но о тебе не вспоминала. А теперь, когда я встретила тебя, я снова рада твоему лицу и твоим рукам. Но где царица?
   - Деточка моя, ты сошла с ума. Ты царица.
   Сквозь слёзы печали и радости смотрела Маргарет на свою старую няню и не знала, как объяснить ей всё. Что сказать старушке, которая забыла, кто её подопечная? Ведь это же был сон, только сон. Или не так? Может, этот сон перенёс её в реальное прошлое и воплотил в царицу Савскую?
   - Как же ты не царица? - спрашивала няня. - Разве я не помню, как растила тебя, как с малых лет ходила за тобой. Как вместе с тобой отправилась в землю Сабейскую, как стала ты царицей? Вот эти руки помнят твои волосы - ты с детства никому не доверяла расчёсывать себя.
   - Сколько лет я отсутствовала? - спросила Маргарет, совершенно сбитая с толку.
   - Я не могу сказать, дни и ночи для меня слились в одну сплошную тьму, а годы утекали, как вода в песок. Глаза мои почти ослепли от мрака подземелья. Я давно сбилась считать те миски с чёрствым хлебом и чаши с водой, которые мне совали за решётку.
   - Что это значит?! - вскричала Маргарет. - Ты была в темнице?!
   - Я узнаю этот царственный голос и этот гнев. - прошептала Сатора, вытирая узловатыми пальцами бессильные слёзы, текущие из глаз. - Да, деточка моя, я была в темнице. Когда ты покинула нас, всё изменилось. И лишь недавно кто-то добрый пришёл и отворил решётку, за которой я томилась. Я выбралась и побрела по тем покоям, что помнили свою правительницу дольше всех, ибо народ скоро забыл тебя.
   - Но кто сделал это?!
   - Она, демоница ночи, Чёрная Луна - Лилит!
  
   Откинувшись назад, Маргарет изумлённо созерцала свою няню. Она ничего не понимала, все факты смешались в её сознании, образуя какую-то дикую кашу, из которой не удавалось выудить ни единой здравой мысли.
   "Пожалуй, я действительно рехнулась!"
   - Когда ты ушла от нас, я думала, что ты отправилась обратно в Аксум, где провела годы детства своего. Ты была в тоске, и я подумала, что дело - лучшая подмога для тебя, ибо ты всегда искала дела. Из Аксума пришли известия о том, что в горах нашлись копи драгоценного металла и камней. Вот ты и бросилась в поход, чтобы заглушить боль сердца.
   - Нет, няня. Это было не так. Я вообще ушла. Я покинула твой мир. Я жила в другом времени и совсем другой жизнью. Я же тебе сказала, я думала, ты поняла.
   - Да, я помню. В день расставания ты говорила какие-то слова. Но потом всё оказалось несколько иначе. Значит, ты не в Аксуме была?
   - Я даже не видела его никогда.
   - Ты просто забыла, ты была слишком мала, когда мы покинули его.
   - Нет. Я никогда там не была. Я прилетела издалека на крыльях сна, я некоторое время побыла царицей Савской, а потом снова вернулась в свой мир. От сего момента он отстоит на три тысячи лет. Там всё иное - другие страны, другие люди, сама жизнь иная. Там всё выглядит так, что ты подумала бы, взглянув на это, что попала в страну чудес.
   - Да, говорил мне Зандар до того, как отрубили ему его мудрую голову, что есть нечто необъяснимое за пределами того маленького мира, который мы принимаем за Вселенную. Долго я слушала во тьме его рассказы, пока однажды его мудрость не вытекла на плаху палача вместе с жизнью. Да, он говорил, что наш мир есть крошка среди других миров, летящих во мраке вечной ночи. Он говорил, что великое множество огромных-преогромных огненных шаров кружат в пространстве пустоты. Он говорил, что звёзды - не зеркальца на хрустальной сфере, а солнца - огромные пылающие шары, висящие ни на чём. Я слышала, пророки древности вещали о странных связях мирозданий. Да, много я узнала в те поры, пока глаза мои слепила тьма.
   - Зандар казнён? - с горьким комком в горле спросила Маргарет.
   - Да, она избавилась от всех, кто ей противоречил. Она стала править от твоего имени и притворяясь тобою. Вместо светлого поклонения Луне и Солнцу она ввела страшные жертвоприношения своим тёмным силам. А главным божеством её была ложная луна - чёрный призрак бездны.
   - Откуда же она пришла?
   - Не знаю. Спустя примерно год после твоего ухода, она явилась в Мариб с огромной свитой чёрных великанов. Они рассеялись по храмам, чтобы учить священников новой мудрости Чёрной Луны. Её приняли за тебя, до того она была похожа, но зло сочилось из её зелёных глаз, как гной из раны. Все думали, что ты вернулась из Аксума - не было сомнений. Лишь я и Зандар засомневались. Суди сама - она первым делом отняла у нас царевича. Мы думали, что в твоё отсутствие взрастим его как будущего правителя Офира. Он королевской крови - от тебя и Соломона. Ты говорила мне, что он будет великим царём, родоначальником династии. Откуда ты узнала это?
   - Оттуда. - сказала Маргарет, ещё больше изумлённая открывшимися сведениями. Значит, сын её Ровоам исчез примерно год спустя после её ухода. Да, тогда всё совпадает: ведь он стал огненным ифритом. А она ошиблась, думая, что он останется и будет править Эфиопией. Это ведь из земной памяти своей она знала, что потомки Соломона будут править в Эфиопии три тысячи лет, что это будет самая долгая династия в истории Земли и закончится она сравнительно недавно.
   - Дитя моё, тебя как будто не встревожила судьба твоего пропавшего сына. - с укором сказала ей няня.
   - Куда же он пропал? - пробормотала Маргарет, понимая, что рассказывать историю превращения царевича в огненного ифрита бесполезно.
   - Она унесла Менелика, сказав, что собирается отправить его в Аксум. Но я не верю дьяволице. Боюсь, она решила погубить его, принеся в жертву своим тёмным силам.
   Её сына звали Менелик! Не Ровоам?! Как такое может быть?! Их двое?!!
   Ничего не понимающая Маргарет встала с пола, подняла Сатору и устало пробормотала:
   - Няня, я есть хочу. Я много времени была в пути и ... И я должна подумать.
  
   Дворец был странно пуст, лишь несколько служанок да старушка няня бродили по нему в отсутствие той, которая выдавала себя за царицу Савскую. Тогда где настоящая царица Савская?
   - Поешь, Македа. - сказала ей Сатора, ставя на столик перед ложем тарелки с пищей.
   - Не зови меня Македой. - отозвалась Маргарет, глядя, с каким страхом служанки смотрят на неё и торопятся скрыться за дверями.
   - Ты разлюбила своё детское имя? А я всё никак не забуду мою маленькую девочку. Ты изменилась.
   - Да. Я постарела.
   - Скорее повзрослела. Ты всё так же прекрасна, царица Савская.
   Маргарет с усилием проглотила кусок лепёшки, прижав к губам тыльную сторону ладони, потому что слёзы так и пробивались на её глазах.
   - Ты помнишь моё другое имя? - спросила она.
   - Да, ты назвалась Маргарет. Так тебя зовут в твоём другом мире?
   - Да. Ты по-прежнему считаешь, что я царица?
   - Не было тут иных цариц, помимо тебя. Лилит не царица - она самозванка.
   Маргарет кивнула и продолжала свою трапезу. Разве так полагается вкушать утреннюю пищу царице Савской?!
   - Как ты сумела пройти незаметно по городу? - встревожено спросила Сатора, глядя как рассветные лучи проникают в окно.
   - Я нарядилась нищим.
   - Тут небезопасно. - с опаской проговорила няня. - Я увидела тебя, обрадовалась: думала, теперь всё будет по-старому. А теперь думаю, тебе бы надо скрыться.
   Царица оторвалась от еды и изумлённо посмотрела на Сатору. Кто может посягнуть на владычицу Сабеи, когда она в своих покоях?!
   - Демоница ищет тебя. - сообщила няня. - Чёрные всё время рыщут по дорогам, стерегут у гавани - ждут, что ты вернёшься. Она боится возвращения царицы Савской. Само чудовище отправилось в Офир, вот почему тут пока тихо.

***

   Лёжа в глухом закутке на жёстком топчане какой-то из служанок, Маргарет погрузилась в глубокое раздумье. Это место, как уверяла её няня, было безопасным. Сама же она наотрез отказалась остаться со своей царицей - Сатора на ночь возвращалась в свою тюрьму. То послабление, которое она имела в отсутствие Лилит, было временным и ненадёжным. Кто-то из служанок, пряча лицо, отмыкал её темницу, и Сатора ночами бродила по дворцу, вспоминая прошлое. Но, если демоница вернётся, всё должно быть на своих местах, в том числе и няня.
   Следовало разобраться в двух вопросах. Во-первых, как всё это получилось? Как вышло так, что она, Маргарет, действительно оказалась царицей Савской? Ведь до сего момента она была уверена, что десять лет назад видела всего лишь сон. Пусть предельно реальный, но всё же сон. Согласно этой версии, волшебный сон снабдил её и ложными воспоминаниями: она помнила и строительство плотины, начатое ещё до её рождения. И добычу драгоценного ладана, называемого "слёзы богов", который составлял особую статью торговли Сабы с другими странами, и добывался в Дофаре, называемом Сахалитским, в конце месяца канд, - это помнила она. И обширные плантации алоэ, шафрановые и коричные сады, и медные, свинцовые, оловянные копи. Она знала, где именно в Сабе добывались белый мрамор, оникс и лигдин. Она знала, где расположены тщательно скрываемые от чужих глаз золотые и серебряные копи, где добывают медь, а где сурьму и железо. Она помнила путь, ведущий от месторождений изумрудов, бериллов, бирюзы. Да, она помнила, как жадно выведывали послы у царицы Савской, где находятся все эти сокровищницы, дающие Сабее процветание, и как она легко отделывалась от этих шпионов, которые под видом сватовства являлись в Мариб.
  
   Последние пять лет Маргарет старалась проникнуть с раскопками в Йеменские развалины, но ничего не удавалось. Она указывала точные места расположения древних копей, дворцов и городов, но получала лишь обвинения в противозаконном шпионаже и полный отказ. Она с болью понимала, что каждую минуту разрушается то, что создавалось веками - не священные места охраняют арабские власти, а лишь втихую позволяют растащить по камешкам то, что и есть история.
   Теперь она связывала данные своей памяти с известными ей историческими данными, и приходила к выводу, что она не могла самостоятельно создать в своём сне тот убедительный антураж подлинного древнего Сабейского царства. Она лишь внесла себя в этот удивительно гармоничный узор легенды. Она думала, что вплавилась в образ древней властительницы, недаром на весь тот период, пока она была царицей, ни одно воспоминание о настоящем её мире не всплыло в её сознании. До того момента, когда она вдруг разом обрела себя и решила вернуться. И вот теперь она постепенно стала осознавать ту парадоксальную, но единственно возможную правду, которую открыл покойный мудрец Зандар: она действительно была царицей Савской. Она прожила жизнь в древней Сабее за три тысячи лет до своего рождения.
   Или она есть новое воплощение души, или живёт сразу двумя жизнями. И то, и другое достаточно фантастично, но разве не звучат в последнее время голоса по телевидению, не пишут в изотерических изданиях, не печатают в журналах про параллельные миры, про множество людей, которые вспомнили свои прошлые жизни за многие века до нового рождения. Она никогда особенно не верила этому, но как опровергать то, что случилось с их группой в песках Сахары, когда за три дня они прожили год на иной планете?! Как объяснит её скептицизм нынешний Поединок, в котором задействованы такие силы, о которых фантасты и не заикались? Она была огненным ифритом. Она видела ангела. В этом мире, отстоящем от мира Маргарет на три тысячи лет, живут и действуют реальные демонские силы. Возможно, вмешательство Лилит устранило наследника Соломона от его исторически предопределённой миссии и превратило в Огненного Ифрита. Вот так возник тот, кто звал к своему отцу во снах его. А, если так, то того, кого назвали Менеликом, просто не существует, потому что младенец был один.
   - Как ни гадай, как ни суди. - сказала себе Маргарет. - Реальность может быть совсем иной. Так что остаётся мне одно - отправиться в Офир и выяснить всё на месте.
   Легко сказать - отправиться в Офир! Она ничего не помнит из того периода своей жизни. Может, дело в том, что она действительно была мала, когда отправилась с няней за море, исторические факты это подтверждают. Маргарет известно о таинственном Офире лишь то, что известно в её время. Она видела это на фотографиях, в фильмах, читала в книгах, но лично никогда там не бывала. И, кто знает, что откроет ей память, когда она туда прибудет. Потому что никакие ангелы теперь её не остановят.
  
  

Глава 11

  
   Позаимствовав в закутке служанки её бедную одежду, Маргарет покинула дворец. Теперь она стояла на невысокой горе на запад от Мариба, глядя, как между низких гряд в рассветном сумраке уходит караван. Они вышли ещё во тьме и теперь двигались к побережью - множество верблюдов, лошадей, ослов. Покачивалась в тюках поклажа, слышались окрики погонщиков, всадники на лошадях носились вдоль длинной змеи, ползущей вокруг склона, поросшего лишь саксаулом да полынью - плотина осталась позади, и тут была пустыня во всей своей знойной утомительности.
   Они будут ехать так неделю, пока не доберутся по побережья. Там у излучины порта их будут ждать суда - весельные низкобортные финикийские корабли с небольшим парусом на мачте - древние мореплаватели, подданные царя Хирама, занимаются грузовыми перевозками в Красном море. Так что корабли хирамовы - это корабли финикиян. Потом они будут плыть по морю целую неделю, потому что путь от западного побережья Сабеи до портов Офира недалёк. Потом поклажу перегрузят на наёмных верблюдов, лошадей, ослов и снова двинутся в дорогу. Путь будет снова недалёк - он будет углубляться в горы, но через пару дней караван достигнет главного города Офира - Аксума.
   Ничего этого Маргарет своими глазами не видела, и никогда там не бывала, представляя себе Эфиопское нагорье только по картам и картинкам в Интернете. Так что, теперь она стояла в раздумье: плыть ли ей кораблями, теряя дни и, возможно, встречу с Соломоном. Ведь в любой момент её могут позвать обратно. Или прибегнуть к своей способности переноситься по воздуху. Да, это быстрее, но сумеет ли она отыскать среди всех городов и селений Офира именно то, что нужно. Да и прибыв туда, кого спросит: где царь Соломон? Кроме всего прочего не стоит забывать о настырном ангеле, который обещал её не трогать лишь в том случае, если она останется в Сабее.
   Да, было о чём подумать, и Маргарет никак не могла выбрать верный путь, глядя на уплывающий внизу караван.
  
   Фигура на вершине холма снялась с места, нырнула вниз и полетела над впадиной меж двух вершин. Она ушла в сторону от караванных путей, выбрав извилистую дорогу ближе к северу, среди безжизненных горных перевалов. Она летела, как летают хищники - стригущей тенью, скользящей по выжженным бокам гор. Только лисы да шакалы видели её, только тушканчики да мыши пугливо прятались при виде безмолвно несущегося силуэта с раскинутыми руками, на которых трепетали, словно крылья, рукава.
   Так будет лучше - прибыть на побережье и там уже искать переправы. При ней есть небольшой запас монет, который она взяла в сокровищнице - для царицы Савской нет запоров в её дворце. Глядя на закрома, заполненные чеканной монетой, золотыми самородками, сундуками с драгоценными камнями, чёрным деревом, слоновой костью, царскими коронами, драгоценными тканями, кораллами, она поняла, какие масштабы приняло правление Лилит - демоницы, высасывающей Сабею, как лимон.
   Этих денег Маргарет хватит, чтобы оплатить переправу через море - кому какое дело, зачем отправилась странница в скромном одеянии в Офир. Что будет там - ей неизвестно.
  
   Покрывало скрывало её глаза, а склонённая фигура прятала и лицо, и очертания, которые позволили бы признать в ней молодую женщину. Несколько слов, монеты, скользнувшие со звоном из ладони в ладонь, и она получила доступ на грузящийся корабль. Большие, тяжёлые, чеканные кружки с изображением царицы Савской позволили подлинной царице вернуться к тем местам, где она когда-то родилась - в тот сакральный город, откуда царица Савская начала покорять мир. Отсюда Маргарет начала путешествие к тайне своего происхождения. К своей первой жизни, к своей подлинной личности, к царице Савской, которая столько лет молча спала в её затменной памяти.
   Окончилась долгая погрузка, отплыли обратно к поселению лодки, перевозящие добро. Улеглась суета, возникшая при распределении мест - пассажиры размещались, согласно своим рангам - кто побогаче, тот и лучше. Бедные пассажиры устроились, сбившись в кучу на корме. Всё место занимали огромные тюки. Было лишь место повыше для капитана судна, да возле мачты устроился под навесом купец. На носу же судна, у самого форштевня, сидела молчаливая женщина, тщательно закутанная в покрывала, которые скрывали её лицо, оставляя видимым лишь подбородок. Она не говорила ни с кем ни слова. Купец перестал кидать на неё игривые взоры, и гребцы перестали ею интересоваться. Корабль поднял паруса и двинул, повинуясь дружным гребкам вёсел, через неглубокое Красное море, минуя россыпь безлюдных островов, на которых гнездилось множество птиц.
   Дорога, хоть и была недолгой, но очень утомительной. В тесноте плоскодонного судна, не имеющего палубы, не было никакой возможности уединения. Уставшие люди покидали свои места и шатались среди тюков, вызывая ругань купца, который поэкономил на переезде, позволив взять пассажиров. Ругались и гребцы - брань так и стлалась над скамьями, восходя, словно дурной фимиам, над потными телами. Купец тревожился и всё оглядывался по сторонам, выглядывая пиратов. Одна лишь фигура молча сидела на носу, глядя из-под покрывала в море.
   Никто не видел, как душными ночами она выскальзывала из-под своего серого покрывала и под храп гребцов и трепет паруса скользила в море. Удобств на паруснике не имелось никаких, и все свои человеческие нужды люди справляли прямо друг перед другом, лишь уходя для этого на корму. Сколько раз во время этого тоскливого пути она хотела бросить всё и взмыть над морем, вызывая суеверный ужас и похотливого купца, и капитана, и пассажиров, и гребцов. Но терпела, ожидая конца этого недолгого плавания.
   Но всё кончается, кончилось и морское путешествие царицы Савской, скрытое от истории и скрытое от любого человеческого взора. Корабль миновал группу островов, покрытых зеленью, и причалил к плоской прибрежной равнине, которая тянулась вдоль берега Офира. Там было людно, имелось большое поселение, в котором обычно нанимали носильщиков, верблюдов, лошадей, мулов.
   Суета выгрузки тут же охватывала всех, кто прибывал на этот берег. Все ехали сюда по делу, все знали, куда следовать, где что взять - всё решали деньги. Бедняки-пассажиры тут же нанялись к купцу носильщиками. Это были морские ворота Аксума - порт Зулис. От Зулиса вдоль мелкой реки Атбар начинались караванные пути, которые вели в самых разных направлениях. Купец вёз свои товары в район Среднего Нила, в Мероэ.
   Перед Маргарет опять встала задача - искать ли Аксум самостоятельно или снова присоединиться к каравану. Она ходила в сомнении по берегу и смотрела, как грузятся караваны. Ей не хотелось снова окунаться в атмосферу медленного продвижения по горным дорогам, потому что далее начиналось восхождение на Эфиопское нагорье.
   - Эй, чего ходишь? - игриво спросил её купец, который уже взобрался на своего верблюда. - Всё смотришь чего-то. Ждёшь кого?
   - Я никого не жду. - неохотно отозвалась Маргарет. - Мне надо в Аксум.
   - Красивая женщина, а платишь деньгами. - удивился купец. - Хочешь, довезу?
   Она смотрела на него и смеялась про себя: к ней пристают, как к обыкновенной потаскушке, каких полно в портах.
   - Думаешь воспользоваться мною? - насмешливо спросила Маргарет, видя, как заблестели его глазки. - Напрасные надежды. Я посвящена божеству.
   - Это какому же? - встревожился купец.
   - Чёрной Луне. - не подумав, брякнула Маргарет и тут же с удовлетворением увидела, как побледнели его жирные щёки.
   - То-то я смотрю: т-ты ни с кем не говоришь! - пролепетал купец и тут же усомнился: - А чем докажешь? Может, врёшь?
   Тогда Маргарет приподняла покрывало и взглянула на купца уже в упор. Он некоторое время смотрел, оцепенев, потом проронил осипшим голосом:
   - Прости, госпожа , я... я не знал.
   Торговец сполз с верблюда, предоставив ей своё место под зонтом, а сам куда-то улетучился.
   Прекрасно, она прикрывается своим врагом. Очевидно, облик Лилит, ложной царицы Савской, всем известен. Так что, показывая своё лицо, Маргарет рискует в любой момент напороться на её агентов, и выгода этого сходства гораздо меньше, чем опасность от него.
   Караван тронулся в путь, поднимаясь вдоль реки по склонам гор, по извилистым тропам, местами переходя провалы по навесным мостам. Вокруг причудливо играла красками жизнь. В восторженном изумлении Маргарет смотрела на удивительное чудо Офира - террасированные склоны гор. Вот когда ещё взяла место эта фантастическая форма ирригации! Широкие уступы сбегали с гор, словно тягучий зелёный мёд. Издали склоны казались глубоко-бархатными, верхушки их утопали в пальмовых рощах. Местами встречались рощи сикомор, финиковые деревья, акации. Во множестве встречались мартышки, шумели, кричали, летали виды самых разных птиц.
   Когда дорога выводила на открытое плоскогорье, Маргарет видела проносящиеся мимо стада антилоп, лежбища диких горных львов, гиен и носорогов. Это была территория народа тигре - одного из самых древних в Эфиопии, хотя здесь эту землю звали Офир - страна богов. Сюда когда-то приплыли через воды Красного моря и основали новое государство сабеи. Здесь они построили свой великий город Аксум и привезли своих богов.
  
   - Мне в ту сторону. Я еду до Мероэ. - не поднимая глаз, сказал ей купец. Он стоял перед Маргарет, словно скованный, и ожидал, что она скажет. Если жрица прикажет ехать в Аксум, он поедет.
   - Хорошо, но я заберу этого верблюда. - сказала Маргарет, жалея, что приходится наносить купцу ущерб.
   Тот сразу же воспрянул, не скрывая радости, и даже услужливо оставил ей порядком еды в дорогу. Он был заметно счастлив, избавляясь от неё, так что Маргарет даже стало смешно. Подумаешь - верблюд! Как-то не по-царски переживать из-за того, что берёшь какое-то имущество у своих подданных!
   Она снова забралась на своего верблюда и направилась по дороге, ведущей к главному городу Офира. Пути туда был только день, так что к вечеру она доберётся.
   По дороге встретился ей ещё один караван, но никто не обратил внимания на одиноко едущую на верблюде женщину, которая скрывалась под накидкой - Маргарет обошла медленно идущую кавалькаду тяжело груженых животных. Что она будет делать в Аксуме, куда пойдёт - все эти вопросы как-то мало касались её. Уж куда-нибудь пойдёт и что-нибудь сделает. Куда больше её занимала мысль: где сейчас находится Соломон. Может, зеленоглазая дьявольца уже добралась до него и вовсю морочит ему голову, выдавая себя за царицу Савскую. Да, собственно, так оно и было, поскольку Лилит подмяла под себя весь Мариб - это её черные люди слонялись по улицам и площадям, торчали на базарах и ступенях храма. Может, они выглядывали настоящую царицу Савскую? Тогда откуда Лилит могла знать, что подлинная владычица Сабеи вернётся? Все эти мысли доставали Маргарет, но ответа на них не было. Осталось только отыскать Чёрную Луну и спросить у неё.
   Как чужестранка, она вошла в Аксум поздним вечером, когда солнце уже садилось среди западных гор. Вошла и не узнала ничего - ни единой зацепки из прошлого не дала ей память. И даже говор был чужой - неясное наречие, в котором только изредка встречались понятные ей слова. Остатки денег дали Маргарет ночлег и пищу, большего она и не искала.

***

   Утром её поднял крик и суета. В гостинице у самых городских ворот, среди двора, в котором находился скот приезжих, шли торопливые сборы. Купцы и прочие грузили свои пожитки, поднимали лошадей, верблюдов, собирали своих людей.
   Гостиница была устроена очень своеобразно - это были не комнаты, а ниши в высокой и толстой каменной стене, которая прямоугольником охватывала пахнущий скотом и навозом двор. Посередине этого загона располагались столбы с брусьями, к которым привязывался скот. Среди животных ночевали помощники купцов - они следили за сохранностью имущества. Сами же купцы устраивались в тех глубоких нишах, которые углублялись в стены. Эти ниши назывались лееваны. От чужих глаз можно было отгородиться занавесом, который висел на брусе у входа в лееван. Внутри имелись кирпичные скамьи, небольшие очаги для приготовления пищи. Некоторые купцы, жалея денег, готовили себе из своих запасов в таких печурках. Но большинство пользовались услугами держателей гостиниц. Тут можно было за деньги найти всё - от перин и дорогой посуды до изысканного восточного ужина. Когда утром Маргарет открыла глаза, то увидела, что все лееваны уже открыты, а приезжие давно проснулись и занимаются своим багажом.
   Она пошарила в своей сумочке и обнаружила, что всех денег остался один золотой, с которого смотрел на неё её собственный портрет. Сходство было несомненным, так отчего же она себя чувствует бедной нищенкой, которая потерялась в чужом городе. Ведь это её город - место, где она родилась. Здесь должны найтись те, кто её помнит: например, её дядя -правитель Офира, который некогда отправил свою племянницу в Сабею, чтобы она правила там. Они одна семья. Здесь, в далёком прошлом, она племянница муккариба Офира - Калеб-зу-Наваса.
  
   Маргарет неторопливо поднялась - пусть спешат те, кого торопит торговля - и направилась к небольшому водоёму, из которого черпали воду для верблюдов. Из каменного желоба, идущего из стены, в водоём стекала чистая вода - своего рода водопровод. Там она умылась, старательно избегая чужих взглядов. На неё посматривали со стороны, но не подходили - странно видеть женщину, путешествующую в одиночестве, в небогатом одеянии, но платящую золотыми монетами.
   У Маргарет оставалась всего одна монета, а цен в этом городе она не знала. Поэтому, когда она взобралась на верблюда и направила его к выходу - к широко распахнутым воротам, в руке её с неслышным звоном стали множиться монеты - точная копия той, что оставалась. Делать нечего - приходится призывать Силу на выручку. Вот почему Маргарет нисколько не тревожилась о том, что кто-то из людей может причинить ей зло. Единственный, кого следовало опасаться, был ангел. Он засёк её тогда над Марибской плотиной очень просто - она сама сдала ему себя, прилетев, как птица. Он только догадался, где ждать её. Если она не будет открыто проявлять сверхчеловеческие способности, то может избежать его дальнейшего визита. Он ведь ожидает, что она будет летать по воздуху, и, наверно, напрасно ждёт её у берега.
  
   На улицах Аксума было много народу - все шли и бежали куда-то в одно место. Высокие дома, нередко двух-трёхэтажные, чередовались с богатыми виллами, спрятанными в кущах сикомор и пальм за ажурными каменными решётками огородки. Верблюд Маргарет ступал по мощёной дороге, проходя мимо высоченных каменных столбов, которые виднелись отовсюду. Эти-то столбы и поразили её. Некоторые были узкими стрелами, возносящимися к небу на высоту до двадцати метров. Были видны места стыков, но всё равно Маргарет не понимала, как составлены эти гигантские блоки, какая сила поднимала их, ведь это даже удивительнее, чем египетские пирамиды! Пирамиды, по версии, строили, подтаскивая отдельные блоки по уже уложенным уровням. А тут один длинный камень поставлен торцом на другой такой же, а на нём - третий! И всё это держится веками - ведь местами видны следы полировки, а местами камень уже открошился под действием ветров и дождей! Но были и такие стелы, которые ещё более потрясали воображение!
   На холме, образующем три лестничных уступа, возвышались три фантастических строения: три многоэтажных небоскрёба! Один из них был, как тринадцатиэтажный дом, в нём и было тринадцать этажей! Каменные окна, по два на этаже, с глубокими оконными проёмами, и дверь внизу в рост человека. А на двери висел замок, словно вход был заперт! Казалось, что в этом доме должен кто-то жить, что люди вышли и заперли двери, чтобы вернуться. Но всё сооружение было вытесано из трёх гигантских глыб голубого базальта, а стыки так узки, что едва заметны. Откуда это, что означает?! Маргарет казалось, что это некий знак, который говорит ей о двойственности бытия - он соединяет время: время небоскрёбов и время каменного века. Время - это стрела, летящая из прошлого в будущее, а по пути встречающая своего двойника.
   Она ехала мимо грандиозных храмов, в которых изображения зверей и птиц чередовались на стенах, а мощную арку входа поддерживали два льва, а под аркой стояла огромная статуя быка, несущего в рогах луну. Это был уже известный ей бог Алмаках - бог луны, храмы которому стояли и в Сабее. Она сама некогда была жрицей Луны и возносила на алтари благовония, курящиеся в лунном свете тем самым изысканно-бледным лунным светом, который так ценил фараон Рамзес. Да, память говорила ей: она была величайшей жрицей Луны, ей было дано собирать Великий Планетный собор лунопоклонников.
   - Вот эти монолиты воздвигли великаны-циклопы, которые умели плавить камень. Они заливали его в деревянные формы, а когда он застывал, полировали и складывали в стелы. - сказал по-ионийски голос за её спиной, когда потрясённая величием Аксума, Маргарет сошла с верблюда и приблизилась к подножию холма.
   Она обернулась и увидала человека в одежде грека и с арабской повязкой на голове. Он смотрел на стелы широко раскрытыми глазами. Лицо, опалённое солнцем долгих путешествий, покрыто неровным загаром. Он был запылён и явно устал в дороге.
   Хорошо, что царица Савская прекрасно владела несколькими языками, и теперь Маргарет ощутила своё прежнее умение. Может, то сон волшебный дал ей эти свойства, или она в самом деле всё больше вспоминала себя?
   - Откуда ты? - спросила она грека.
   - Я с острова Хиос. - сказал он, улыбнувшись молодой улыбкой. - Меня зовут Анатас. Я путешествую по свету и давно хотел попасть в Аксум. Я здесь уже неделю и много видел. Я посетил Агаму и видел там алтарь бога-быка, я был здесь неподалёку в Хаулти-Мэлазо и видел его храм. Я видел храмы в Йэха. А ты тоже иноземка? Ты не похожа на здешних жителей.
   - Я иноземка. - призналась Маргарет, довольная тем, что нашла кого-то, кто может показать ей город.
   - Финикиянка? - спросил грек.
   - Нет, я из Сабеи.
   - О, Сабея... - мечтательно обронил Анатас. - Я слышал про тамошнюю царицу. Говорят, она прекрасна. А ты знаешь, что она родилась здесь, в Аксуме?
   - Слышала. - со смехом ответила Маргарет.
   - А видела ты тот водоём, который назван в её честь? - уже загорелся азартом путешественника Анатас.
   - Нет. Не слышала. - удивлённо ответила она. Вот как, ей показывают чудеса, на которых наречено её имя? Интересно.
   Они вдвоём отправились смотреть тот знаменитый водоём, в котором разрешалось мыться всем, потому что юная царица давно уже не посещала его.
  
   Был высечен огромный водоём прямо в твёрдой каменной породе, красном граните, и имел подступы в виде широких лестниц, окаймлённых кирпичными перилами. К лестницам вели из-под зарослей акаций и пальм широкие мощёные дороги. В воде плескались приезжие и городские бедняки, потому что царские апартаменты теперь были в другой стороне, и бассейн оставили простонародью.
   - Купаться будешь? - спросил Анатас у Маргарет, раздеваясь до набедренной повязки с простодушием человека, выросшего в условиях свободы малых государств.
   Она отрицательно покачала головой и присела на низкий борт в стороне.
   - Откуда ты так хорошо знаешь язык Офира? - спросила Анатаса Маргарет, весьма затруднённая тем, что сама его не знала.
   - Я нарочно выучил его. - ответил грек, вытирая своей накидкой голову и подставляя волосы солнцу. - Я осваиваю язык любой страны, в которой бываю. Язык геэза не самый сложный.
   Маргарет очень хотелось сохранить его при себе в качестве провожатого, поэтому она постаралась увлечь грека беседой. Спрашивала его об Аксуме, и он показал ей дворец офирских владык и даже рассказал кое-какие истории, которые ей бы самой полагалось знать.
   Дворец, в котором жил нынешний муккариб Аксума Калеб-зу-навас, был действительно впечатляющ и по-восточному изыскан. Это было новое здание, а останки прежнего были в старой части города, где теперь располагались торговые ряды. Широкое здание, в котором чередовались галереи с высокими башнями, было облицовано по фасаду удивительным жёлтым камнем, который в лучах дневного солнца отливал золотом. Золото было везде. Оно было на удивительной ограде вокруг дворца, выполненной в воздушном стиле из железа, золотыми были дворцовые ворота.
   Благодаря поразительной памяти Анатаса Маргарет узнавала изумительные факты: золото в Офире добывалось в районе реки Замбези, которая так и называлась Рекой Золота. Таинственные рудники чистого золота располагались в междуречье Лимпопо и Замбези, откуда их вывозили в Сабею и другие страны через порт Мамбане в устье реки Сави. Эти месторождения так древни, что от прежнего форта сохранились только величественные развалины в виде длинной каменной стены. Уже тогда сюда приезжали за добычей золота и драгоценных камней - так было до тех пор, пока сабейские владыки не захватили месторождения и не монополизировали добычу. Но, говорят, что недавно открыты новые месторождения - правда, неизвестно - где. Вот почему в Аксум съехалось так много народу. Во дворце гостят многие послы. Но главное событие ещё впереди: говорят, прибывает большой кортеж из Иерусалима с самим царём Израильским Соломоном Мудрым.
   - Но говорят ещё, что он сюда приехал по несколько иному делу. - блестя тёмными глазами, сообщил Анатас. - Он думает увидеть здесь царицу Савскую!
   Маргарет смотрела на него во все глаза и не находила, что ответить, а грек, поощрённый вниманием, продолжал:
   - Говорят, она красива, как богиня Афродита, если красу сабеянок можно сравнивать с красотой греческих богинь.
   - А я слышала, что у неё козлиные копыта. - насилу продавила Маргарет.
   - Я тоже слышал! - залился смехом Анатас. - Я слышал также множество иудейских баек про то, как она летает в ночи и пьёт кровь, как летучая мышь-вампир. Я слышал, что у неё колдовские глаза, которые лишают человека разума. Возможно, у неё в самом деле вместо волос змеи, как у Медузы-Горгоны, поэтому я намерен дождаться выезда царицы. Со дня на день здесь ждут прибытия израильского царя. Возможно, он не знает, что царица, о встрече его с которой рассказывают сказки, находится в Аксуме.
   - Так она во дворце своего дяди? - ошеломлённо спросила Маргарет.
   - А где же ещё? Конечно, она приехала к брату матери. Так что давай, поторапливайся - надо успеть к выезду царицы Савской, когда она отправится к вечерней молитве в храм Алкамаха. Говорят, у неё совершенно особенная свита.
   С этими словами Анатас увлёк её прочь от бассейна с мутной от множества купальщиков водой. По дороге они наскоро перекусили и погнали своих верблюдов в сторону главной площади Аксума, где стояли три каменные стелы, похожие на высотные дома. Через площадь шла дорога к храму бога-быка.

***

   По обе стороны широкой улицы стоял народ. Всех зрителей заставили спешиться, чтобы никто не нарушил церемонию выезда царей. Рослые стражники стояли длинной шеренгой, сцепив руками копья. Против ожидания Маргарет, эфиопляне не были темнокожими, и не встретилось ей ни одного человека негроидного типа, словно это была не Африка. Жители Аксума были высокорослыми и светлокожими людьми. Черты их лиц напоминали египтян, какими те изображались на фресках - с удлиненными лицами. Волосы они заплетали в косички, а те ещё в косички. Вся эта система укладывалась при помощи гребней на затылке и представляла собой сложное сооружение. Они носили бороды так же витиевато заплетённые. Одежды большинства народа были весьма богаты, ткани очень изысканны. Два путешественника смотрелись среди них бедно. Но Маргарет сообразила, что тут всё дело в деньгах, поэтому, когда стражники грубо попятили её и Анатаса, она сунула в руки им несколько золотых монет, и их тут же оставили на переднем плане.
   - Ты дала слишком много! - изумился Анатас.
   - Неважно. Зато теперь нам всё видно. - не желая привлекать к себе взгляды, шёпотом ответила Маргарет.
   На них никто особенно и не смотрел - два иноземца в довольно скромных одеяниях выглядели очень просто. У грека были коротко стриженые волосы, которые окружали его лицо вольно лежащими завитками, да бородка, тоже без всякого затейливого плетения и украшений. Маргарет была одета скромно - одним словом, смотреть не на что.
  
   Толпа заволновалась в предвкушении зрелища, которое было здесь особенным событием, ибо выход королевской особы всегда обставлялся с великим торжеством. Сегодня вместе с муккарибом Аксума выедет его племянница, царица Сабеи Македа. Она прибыла в Офир на прошлой неделе и до сего момента не появлялась.
   Стражники сдерживали напор толпы, иногда прибегая к копьям. Волнение всё нарастало. И вот раздались звуки рогов - это трубили идущие широкой колонной - во всю ширину мостовой - воины, одетые в красно-синие цвета королевского дома Аксума. В позолоченных доспехах, искусно сплетённых из полос металла и кожи и представляющих собой настоящее произведение древнего искусства. Их волосы, заплетённые в косички, мерно колыхались в такт особому шагу. Ноги их, обутые в высокие сандалии, выбивали дробь из мостовой. Следом шли барабанщики, исторгая из украшенных конскими волосами тумнов сложный ритм, плывущий над площадью, как набат.
   Шли музыканты с флейтами, и цимбалами, звенела медь литавров, гудел огромный медведь-барабан. Сопровождаемые с обеих сторон музыкантами и воинами, шли по четверо придворные, украшенные цветами поверх золотых украшений. Вели львов и тигров на цепях, ехали клетки с чёрными пантерами, влекомые породистыми жеребцами. И вот показался белый слон повелителя Офира, на спине которого была резная беседка сандалового дерева, сплошь увитая цветами и украшенная драгоценными камнями. Через низкие борта её свисали шкуры зебр, а среди опахал сидел сам великий муккариб Аксума Калеб-зу-Навас. Он был гол по пояс и украшен широким ожерельем из золота, рубинов, топазов, бериллов и изумрудов. На голове его была сложная тиара, сплошь в драгоценных камнях. Руками, украшенными множеством браслетов, он приветствовал свой народ. Веки его были оттенены сияющей лазурной синевой, глаза подведены сурьмой, губы карминно-алые. Он был смугл и строен, несмотря на возраст. Толпа разразилась криками восторга.
   Сразу за кортежем муккариба шла вторая процессия - его племянницы, царицы Савской.
  
   Четыре шеренги карликов, наряженных в золотую парчу и алый бархат, двигались, кривляясь и подскакивая, по мостовой Аксума. Были они потрясающе черны и уродливы. Плотные тюрбаны подчёркивали их малый рост. Карлики исполняли какой-то дикий танец, они подпрыгивали, как мячики, и кувыркались через голову. Злые чёрные глаза их обозревали толпу из-под вывороченных красных век. В руках их было что-то вроде кастаньет, и чёткий, слаженный звук от их непрерывного вращения наполнял воздух примолкшей в изумлении улицы, как жёсткое жужжание осиной стаи. С этим угрожающим звуком они прошли мимо Маргарет и Анатаса, который застыл с раскрытым ртом и горящими глазами.
   Следом шли гиганты - красивые люди двухметрового роста, голые по пояс, в широких юбках алого шёлка с кистями, в золотых сандалиях, в ожерельях, браслетах и серьгах. Их головы были не покрыты, отчего длинные волосы удивительного золотого цвета сияли в свете факелов, которые они несли. Лица великанов напоминали лики древних богов - великолепные, бесстрастные, со смуглотой, отдающей блеском, потому что были напудрены золотой пудрой. Глаза их особенно поражали: длинные, чёрные, немигающие. Как бешено кривлялись карлики, так невозмутимо двигались великаны, завораживая толпу невиданной пластикой своих изумительно сложенных тел - казалось, красно-золотой огонь плывёт по мостовой.
   За золотоволосыми гигантами шла рослая нубийская стража с длинными бронзовыми ножами наголо, свирепо оглядывая своими выпуклыми глазами толпу. Они отгораживали собой чётвёрку вороных коней, закрытых от головы до хвоста золотыми пластинами - рослые жеребцы медленно вышагивали, везя за собой открытую колесницу с балдахином. На золотых подушках сидела женщина с короной на голове, похожей на золотую птицу с изумрудным оперением. Лёгкое одеяние не скрывало её красоты, и вся толпа с неподдельным восторгом встретила царицу Савскую продолжительным гулом. Она была прекрасна: с длинными чёрными кудрями, падающими за спину и спускающимися на грудь, с кожей цвета топлёных сливок. Македа сознавала свою непревзойдённую красу и с лёгким презрением смотрела, никого не видя, поверх голов толпы.
   Маргарет стояла, как прошитая с головы до ног разрядом молнии. Рядом ахнул Анастас и в потрясении воскликнул:
   - Смотри, это же твоё лицо!
   Царица резко повернула голову, будто ожившая статуя, и пронзительный взгляд изумрудных глаз безошибочно вонзился в Маргарет. Толпа пришла в неистовство, люди стали выкрикивать приветствия, бросать цветы. Идущие позади колесницы конные воины стали оттеснять людей, создавая хаос. Кони увозили повозку под гром барабанов, визг флейт и пение рогов, толпу вынесло на дорогу, смешав со стражей, а Анастас утаскивал прочь Маргарет.
  
   Она чувствовала, как руки грека уводят её, уносят от толпы, в спокойствие и темноту проулка, но не могла ни объяснить своего сомнамбулического состояния, ни двигаться самостоятельно. Её преследовало видение зелёных глаз, подобное удару. Она увидела саму себя - царицу Савскую, Македу - величественную и неприступную богиню. Она увидела её: жестокое и нечеловеческое существо - Лилит.
  
  

Глава 12

  
   - Вы похожи, как сёстры-близнецы! - возглас грека вырвал её из состояния глубокой прострации. Она подняла на Анатаса глаза и некоторое время словно не узнавала его.
   Видение Лилит, её двойника, зеленоглазой самозванки, явившейся неведомо откуда и занявшей место подлинной царицы Савской, потрясло Маргарет. Она не была готова к такому зрелищу. Эти нечеловеческие зелёные глаза преследовали её, и убеждали в том, что в Лилит действительно есть нечто колдовское. Нечто дико-бесовское, мрачно-надменное. Теперь понятно, отчего про царицу Савскую сочиняют вампирские байки и скабрезные анекдоты. Неужели она нацелилась на Соломона? Тогда понятно и яростное нападение ангела, который ненавидел мрак преисподней, зримым воплощением которого была Лилит.
   - Что? - спросила Маргарет, вынырнув из своих глубоких размышлений, как из тёмной ямы.
   - Я говорю, что вы похожи с ней, как сёстры-близнецы. - повторил Анатас, увлекая свою спутницу в тёмный переулок. - Я бы сказал, что это опасно, потому что о царице Савской ходят странные слухи. Говорят, она питается сердцами своих любовников.
   - Вполне поверю этому. - процедила сквозь зубы Маргарет, оглядываясь по сторонам. Кажется, они в безопасности, потому что оказались на тёмной улице, а весь народ сейчас беснуется на храмовой площади - издалека был слышен многоголосый гул.
   - Ты удивительно похожа на Македу.
   - Это не Македа!
   - Да, я слышал. - признался Анатас. - Я слышал слухи о том, что царица Савская отправилась в какое-то далёкое путешествие, оставив вместо себя какое-то таинственное создание, чтобы никто не думал, что Сабея осталась без правительницы своей. Но призрак, созданный волшебством, восстал и изгнал настоящую царицу. Таинственного двойника назвали Тёмной Луной, демоном Лилит. Я нарочно прибыл в Аксум, чтобы увидеть, так ли это. Не ты ли настоящая царица? Уж больно сходство велико, и держишь ты себя так странно.
   Она не знала, что сказать, уж очень сказочно всё получалось, но Анастас уже смотрел на неё совсем иным взглядом, готовый поверить всему, что услышит.
   - Я прибыла сюда, чтобы увидеть Соломона. - глухо ответила Маргарет, не желая признаваться в том, что она и есть подлинная царица Савская. Кто поверит такой истории? Поверит ли и Соломон?
   - Так ты Македа? - дрогнувшим голосом спросил грек, уже отстраняясь от случайно встреченной девушки, словно рассчитывал на что-то большее и обманулся.
   - Я не люблю так называться. - ответила она, прекрасно понимая, что фактически призналась в своей тайне.
   - А как он звал тебя? - чуть слышно спросил грек.
   - Он звал меня Маргит.
   - Хорошо, Маргит. Нам надо уходить. Возможно, нас ищут по всему Аксуму, как нарушителей церемонии.
   - Мне очень жаль... - проронила Маргарет.
   - Мне тоже. - с улыбкой печали ответил Анатас. - Постой здесь, я должен отыскать наших верблюдов. Может, они ещё на месте.
  
   Он ушёл, а Маргарет стояла в тени сикомор и смотрела на Луну. Луна всё та же, что здесь, что в её мире. Что делать, что предпринять? Нужна ли ей борьба с самозванкой? Хочет ли она вернуть себе царский трон? По сути, нет - ведь она прибыла сюда, чтобы увидеть Соломона. Просто увидеть, а не искать с ним встречи.
   История говорила, что более они не встретились, но история может многого не знать. Она может уложить жизнь человека в два-три слова, может оставить от него одну черту, а может вообще ничего не сохранить. Миллионы и миллионы жизней прожиты, а истории о них ничего не известно. Восходили и умирали целые династии древности, и ничего о них история не сохранила. Эта дама любит лишь скандальные подробности, вот почему о выходках Лилит известно больше, чем о царице Савской. Еврейские Писания не сохранили даже её имени, старательно игнорируя царицу-язычницу, а устные традиции смешали её с этим нечистым духом - Лилит. Кому есть дело до тех слов, что говорили некогда друг другу Маргит и Соломон!
   Она обернулась на звук тихо ступающих копыт - это Анатас привёл назад двух верблюдов, которых они оставили, чтобы посмотреть церемонию.
   - Садись скорее. - сказал он ей. - Надо искать пристанища в бедном квартале. За деньги нам предоставят убежище. А завтра с рассветом уйдём.
   Не спрашивая, он подхватил её под руку, чтобы помочь взобраться в седло, и удивился: его пальцы ощутили под накидкой Маргарет нечто такое, чего он никак не ожидал. Это замешательство задержало его. Маргарет выскользнула из его рук и сама поднялась на своего верблюда. Она хотела что-то сказать ему, но в этот момент сеть накрыла её с головой, затем вторая сеть.
   Её стащили с животного и повалили наземь, навалившись телами и опутывая верёвками. Она не смогла ни вырваться, ни улететь с таким грузом. А в следующий миг тряпка с остро пахнущим составом зажала ей рот и нос. Несколько мгновений Маргарет сопротивлялась, затем сознание померкло. Последнее, что она видела в лунном свете - это Анатас, стоящий над ней и смотрящий на неё.

***

   Первым ощущением был запах благовоний, следующим - запах горящих свечей. Открыв глаза, Маргарет поняла, что находится в каком-то помещении, в котором нет окон. Всё было темно, неясно проглядывался сводчатый потолок из простого камня. Дёрнувшись, она поняла, что прочно привязана к стулу, и стул невозможно оторвать от пола.
   - Где я? - спросила Маргарет первое, что пришло ей в голову. Пугало сознание собственной беспомощности.
   Тогда откуда-то сзади начал двигаться свет - некто обходил пленницу по дуге, держа перед собой свечу. Постепенно стало светлеть - незнакомец зажигал светильники. Теперь стало видно, что это женщина. На ней была длинная юбка из зелёных павлиньих перьев - она тянулась за женщиной широким шлейфом, оставляя открытыми стройные ноги, обутые в странной формы туфли на высоком каблуке и с платформой сантиметров в пять. Странность обуви состояла в том, что сделана она была из золотой кожи в форме козлиного копыта. С удивлением Маргарет поняла, что одна нога красавицы была немного короче другой, так что платформа компенсировала разницу.
   Выше пояса был полупрозрачный лиф, не скрывающий почти ничего. Волосы женщины были обильно украшены изумрудами, среди которых её зелёные глаза сами смотрелись изумрудами. Лилит молча созерцала пленницу, явно выигрывая рядом с ней.
   Маргарет поняла, что сходство их было вовсе не совершенным: у двойника была пышнее грудь и плечи, талия тоньше, а бёдра шире. В целом она была гораздо красивее царицы Савской. Её волосы были обильнее, ярче блестели, кожа подлинно безупречна. Но лицо имело несомненное, потрясающее сходство, которое с первого момента заметил Анастас и которое так поразило Маргарет. Только в лице этом было совсем иное выражение - оно поражало отчётливой злобностью, жестокостью и полным отсутствием души. Это был подлинный демон, вампир, убийца, тварь из преисподней.
   - Зачем ты явилась? - неожиданно прозвучал вопрос.
   Маргарет так изумилась, что не нашлась, что ответить.
   Лилит походила вокруг неё ещё немного, словно разглядывала, и подала знак рукой во тьму. Там, как оказалось, кто-то был - открылась дверь, и грубая рука втолкнула Анатаса. Молодой человек от сильного толчка влетел в темницу и начал озираться, словно ожидал, что его сейчас же и начнут пытать. Наткнувшись взглядом на Маргарет, он отвёл глаза.
   - Итак, как он называл её? - спросила у грека демоница, по-прежнему не сводя глаз с Маргарет.
   - Она сказала, что её зовут Маргит. - ответил Анатас, явно боясь Лилит.
   - Это она перед тобой так называлась. А как называл её Соломон? - снова спросила чародейка.
   - Она сказала, что Маргит. - он так боялся, что не мог оторвать глаз от лже-царицы. На лице грека была обширная ссадина с кровоподтёком, словно его били. Он дрожал всем телом.
   - И больше ничего - только Маргит? - со смешком спросила демоница. - Какие ещё имена дают друг другу любовники? Как ты его называла, Маргит?
   - Не твоё дело. - грубо ответила Маргарет первое, что пришло ей в голову. Она не боялась этой твари. Первый раз её захватили врасплох, подослав к ней этого лазутчика-грека, второй раз так не выйдет. То, что её привязали к стулу, ровным счётом ничего не значит. Демон не знает, с кем связался.
   - Ты плохо послужил мне, грек. - зловеще сказала Лилит, направив свой горящий взгляд на Анатаса. - Ты знаешь, что бывает с теми, кто плохо служит мне?
   - О, нет! - в страхе обронил тот. - Я умоляю! Я сделал всё, что мог!
   - Нет. Не всё. - сказала Лилит, наступая на него. - Уведите его и приготовьте.
   Вопящего от ужаса Анатаса уволокли чёрные фигуры, похожие на чертей из ада, и дверь в подземелье захлопнулась.
   - Я знаю, кто ты. - сказала дьяволица. - Я не стану ничего с тобой делать, я отдам тебя тому, кому и обещала. Мне больше ничего от тебя не нужно.
   Она повернулась и направилась к двери.
   - Нет, так не пойдёт. - раздался твёрдый голос за её спиной.
   Демоница обернулась и увидела как металлические поручни согнулись под руками пленницы, словно размякший воск. Прочные верёвки лопнули и разлетелись в стороны. Фигура в невзрачном одеянии служанки поднялась с места и вышла в освещённый круг. Из-под плотного материала смотрели мрачные глаза.
   - Всё кончено, Лилит. - сказала Маргарет с бесстрастием всемогущего существа. - Я не прощу тебе того, что ты сделала с моей Сабеей.
   - Ты, наверное, не понимаешь... - с кривой улыбкой ответила вампирша.
   - Нет, это ты не понимаешь. - прервала её царица.
   Одним сильным рывком Маргарет сорвала с себя покрывало и ту одежду, которая была под ним. Тогда стало видно то, что увидел ранее купец, везший её через море, то, что ощутил под рукой Анатас.
   Серые невзрачные одежды слетели, как сухие перья, и на Маргарет обнаружилось то, что она взяла с собой из Мариба, из своего дворца, из множества одежды, которой были наполнены комнаты в её покоях. Доспехи царицы-воина: узкие брюки золотого шёлка с нашитыми на них пластинами золочёной меди, туника того же материала до колен, сплошь покрытая такими же пластинами, наборный пояс и круглый шлем с крылатой короной - вот что скрывала от чужих глаз широкая накидка. Вот что увидел купец, отчего и признал в ней царицу Савскую.
   Повинуясь невысказанному желанию своей владелицы, разлетелись с лёгким треском грубые кожаные боты с завязками, в каких путешествуют бедняки, и открыли сияние золотой латной обуви - эффект был завершён. Так хотелось показаться Маргарет перед Соломоном, но пришлось открыть себя перед двойником.
   Она ничего не сделала, но в руке её с лёгким гулом вырос луч голубого огня. Он прорезал тьму подземелья, и на пол с шипением и грохотом посыпались оплавленные камни свода. Вся стена, в которой была дверь, рухнула наружу, и Лилит с криком выскочила в образовавшуюся дыру. Она промчалась далее по коридору, созывая стражу. Чёрные высыпали из боковых проходов и образовали плотную стену между демоницей и женщиной в одежде воина.
   Не говоря ни слова, Маргарет взмыла в воздух и пересекла преграду, она полоснула лучом и обвалила арку выхода, в которую метнулась Чёрная Луна.
   - Ну хватит. - с довольным видом сказала Лилит, внезапно утратив страх. - Ты мне показала, что умеешь. Теперь моя очередь.
   В руке Лилит откуда-то возник широкий кинжал, с которого с лёгким гулом стали стекать кольца чёрного огня.
   - Не мы одна имеем волшебство? - с усмешкой осведомилась она. А затем неожиданно вспорхнула с места и, махнув своим зелёным хвостом, как фантастическая птица, вылетела в окно - в лунный свет глубокой южной ночи.
   Не обращая внимания на крики, Маргарет скользнула следом. Её уже ничто не удивляло: ведь говорили же о Лилит, что она умеет летать птицей! Это оказалось правдой - вот и всё!
  
   Они неслись над городом, в котором шло ночное гуляние, как в Содоме и Гоморре. Летели над освещёнными особняками, в которых предавались пьянке и разврату жители Аксума. Сталкивались над улицами, на которых происходили драки простолюдинов, сцеплялись, исторгая искры от удара, над водоёмом.
   С удивлением поняла Маргарет, что не в силах так просто убить Лилит - ту защищала какая-то поистине демонская сила. Голого тела лже-царицы не мог взять меч, как не мог взять кинжал Лилит золотых доспехов царицы Савской.
   - Зачем ты сделала это с моим царством, Лилит? - спрашивала Маргарет, сцепляясь в воздухе с демоницей и пытаясь достать своим мечом это необыкновенно гибкое и изворотливое тело.
   - Зачем ты прибыла, Македа? - отвечала та, ударяя кинжалом в непробиваемую кольчугу царицы Савской. - Я красивее тебя!
   Они разлетались и снова устремлялись друг ко другу, дыша желанием убить. Две птицы бились в воздухе - золотая и изумрудная. Они гонялись друг за другом, взмывая в высоту и падая до самой земли. Их унесло далеко за город, и теперь битва шла над молчаливыми ночными холмами, над мерцающей во тьме землёй, над горными вершинами. Они ныряли в пропасти, сцепившись, как коршун с ястребом, не в силах одолеть друг друга, и разлетались, едва не падая в потоки горных вод. Их проносило под водопадами, они скатывались по горным склонам зелёно-золотым клубком, они ныряли в реки.
   - Ты умрёшь, Лилит. - говорила Маргарет.
   - Ты умрёшь, Македа. - говорила дьяволица.
   Они лязгали оружием, сталкиваясь над спящими деревнями. Бешеное сияние голубого огня сливалось с мрачной чернотой кинжала. Они не могли никак одолеть друг друга - всякий удар наталкивался на сопротивление, Сила Маргарет не могла преодолеть сопротивление тёмного колдовства. Едва казалось, что свирепое сияние луча сейчас разрежет тело дьяволицы, едва луч на мгновение касался её тела, как тут же вспыхивала искра, и меч-лазер отбрасывало прочь.
   Кинжал вампирши целил то в глаза, то в горло, то в грудь царицы, но Сила защищала свою владелицу.
   - Ты не сможешь. - говорила ей Лилит. - Ты такая же, как я.
   - Ты не сможешь. - отвечала ей царица. - Я совсем иная.
   Удар мечом пробил колдовскую защиту, и на руке Лилит образовалась кровоточащая язва. Она закричала так, что с деревьев посыпалась листва, а воздух задрожал.
   Демоница явно теряла силы, она падала на землю, как подстреленная птица. Упав на холм, она мгновенно извернулась и встретила когтями Маргарет, когда та ринулась в азарте боя на врага. Они сцепились на земле. Лилит выпустила когти и драла их остриями золотые доспехи на плечах противницы. Она пыталась дотянуться до её горла. А Маргарет прижимала шею демоницы к земле своим мечом. Колдовская сила Лилит явно убывала - световое лезвие пробивало невидимую преграду, оно с шипением впивалось в белое горло дьяволицы. Оно исторгало из стиснутых зубов вампирши громкое шипение. Зелёные глаза метали ярость, когтистые пальцы сжимали горло Маргарет, но встречали сопротивление защитной оболочки. В последний раз кинжал Лилит обронил кольцо чёрной силы и потух. Когти вампирши ослабели, ноги в золотых колодках перестали сжимать врага, и только зелёные глаза ещё горели злобой.
   - Скажи, зачем он тебе нужен? - спросила Маргарет, на мгновение задерживая меч у горла Лилит.
   - Я красивее. - сказала та, и луч сломил последнее сопротивление. Прекрасная голова вампирши закрыла зелёные глаза и отпала от тела.
  
   Стоя над телом убитого врага, Маргарет испытывала странное чувство. С одной стороны она радовалась победе: Чёрная Луна, которая держала Сабею в страхе, которая казнила Зандара и упрятала Сатору в темницу, умерла. А с другой стороны, она так и не добилась от Лилит внятного ответа: зачем той был нужен Соломон, и зачем она подослала к Маргарет грека. Победа была довольно скорой, но Маргарет растратила в этом бое последние припасы Силы: защита колдуньи оказалась чрезвычайно сильной. Неудивительно, что её так боялись. Неудивительно, что она была так уверена в себе. Надо же, она даже пыталась морально сломить врага: говорила, что Маргарет такая же, как Тёмная Луна. Нет, Лилит, я не такая же! Ты бездушное создание, ты тварь из преисподней, ты проклятие людское! Тебя, а не меня так ненавидят в Иерусалиме! Та очернила образ царицы Савской! Недаром у тебя козлиные копыта, Лилит!
   Маргарет нагнулась и сорвала с ноги умершей золотую туфлю. Да, эта платформа и высокий каблук не случайны - под ними маскировалось настоящее копыто! Одна нога Лилит была обыкновенной, а вторая прятала в платформе два волосатых роговых пальца. Вот так - байки о царице Савской и её ногах имели под собой реальную основу, только, как водится, причина и следствие поменялись местами.
  
   Маргарет фактически осталась без защиты: у неё есть теперь только умение летать и меч. Так что, случись ей встретиться с ангелом, он её может уничтожить только так.
   - Проклятие. - сказала Маргарет, едва подняла голову и глянула на восток, откуда начинало растекаться утро. В своей битве они так увлеклись, что унеслись к морю, и теперь над его синими водами летела светлая искра. Она быстро приближалась, увеличиваясь в размерах. И вот на холм, где стояла золотая царица над телом убитого врага, опустился ангел.
   - Смотри: она Лилит, не я. - сказала Маргарет, указывая на обезглавленное тело.
   Он отвёл от победительницы свой немигающий взгляд, в котором плавилось во гневе золото, и посмотрел на тело. Оно лежало, ещё такое прекрасное, ещё так похожее на живое. Раскинув тонкие руки в изумрудных браслетах, храня формы почти безупречных ног. Высокая грудь мёртвой, её тонкая талия и бёдра даже в смерти были соблазнительны. Если бы не обожжённая дыра на месте шеи, она была бы восхитительна.
   - Это твоя убийца, это развратительница. - сказала Маргарет ангелу. - Она приносила в жертвы людей, она охотилась на Соломона.
   Он молчал, всё так же переводя глаза с живой царицы на мёртвую. Ничто не изменилось в его лице, словно он не верил.
   - Что же ты молчишь?! В чём ещё ты можешь обвинить меня?!
   Ангел нагнулся, протянул светящуюся мягким светом руку к голове Лилит и взял её за волосы. Голова закачалась среди свесившихся чёрных прядей и выпадающих изумрудных шпилек. Мёртвые глаза Лилит закрыты, бледные губы страдальчески искривились, как у Медузы Горгоны.
   Он подержал голову, словно не знал, что делать с ней, потом опять нагнулся и взял тело за руку. И стал подниматься в воздух, держа в одной руке голову, а в другой - тело Лилит.
   - Зачем ты это делаешь?! - невольно вскрикнула Маргарет.
   - Царица Савская одна. - бросил он ей, улетая на север.

***

   Изнемогший в пьяном ночном разгуле Аксум ещё спал, когда над его домами и садами пролетела сияющая птица. Она быстро спикировала на крышу дворца, а потом тихо соскользнула на землю.
   Женщина в золотой одежде царицы-воина пошла по обширным паркам царской резиденции, по аллеям, по сторонам которых стояли мраморные, бронзовые и серебряные скульптуры, изображавшие львов, слонов, обезьян, носорогов и прочий пантеон животных. Увитые самшитом арки, широкие полукруглые лавки из слоновой кости вокруг фонтанов, цветущие магнолии, акации и плодовые деревья, изящные дворцовые затеи - всё это миновала женщина. Она вышла на широкую дорогу, которая одним своим концом упиралась в золочёные ворота, другим вела к помпезному зданию, в котором можно было узнать главное здание дворца.
   Вход был открыт, словно её ждали, и Маргарет вошла в полутьму огромного колонного холла. Никого не встретив, она продолжала двигаться среди роскошного интерьера - до тех, пока не встретила слугу.
   - Где жила Лилит? - спросила она у негритёнка.
   Тот вытаращил чёрные глаза и замотал головой, показывая пальцем на лоб - слуга не понимал.
   - Царица, царица где жила? - пыталась объяснить она, показывая на пальцах что-то непонятное.
   Он не понимал и явно трусил.
   - Чёрная Луна! - втолковывала Маргарет.
   Мальчик лопотал по-своему.
   - Ну ладно, дай что-нибудь поесть. - отчаявшись добиться нужного ответа, сказала Маргарет и показала на своём пальце, что хочет есть.
   Это он понял и повёл её, оглядываясь и приседая от страха. Мальчик вышел из дворца и отправился куда-то в обход здания.
  
   Это был дворцовый зверинец. В клетках метались и рычали львы, тигры, пантеры. В отдельном вольере жмурились на солнце здоровенные крокодилы, лежащие на краю бассейна. Воняло падалью. Двое слуг-нубийцев крючьями скидывали в мраморный желоб голое тело, у которого была разверзнута грудная клетка. Труп соскользнул по наклонной плоскости и упал в бассейн. Крокодилы тут же захлопнули пасти и кинулись в водоём, вздымая тучи брызг. Низкое урчание и лязг зубов сопровождали уничтожение тела. Ещё два трупа ждали на носилках у клеток. Рабы-нубийцы методично разделывали мертвеца. В груди полного тела зияла рваная дыра, и борода его седая тряслась под ударами ножей.
   Гасар, купец, сосед из гостиничного леевана! Он рассказывал полночи смешные истории, веселя соседей! Он угостил вчера утром Маргарет куском лепёшки - подсунул и кивнул кудрявой бородой! Это его добрые глаза смотрели с бледного лица, похожие на два потухших уголька!
   Она не успела ничего сказать, замерев от ужаса, как статуя, а части тела старого Гасара со смачным звуком заскользили по другому жёлобу - в клетку со львами! И животные с рычанием накинулись на них!
   - Что здесь творится?!! - закричала Маргарет, вдруг осознав, как мало она знает о мире древних - ведь человеческие жертвоприношения здесь норма! Не оттого ли мерзкую Лилит здесь встречали куда веселее, чем царицу Савскую в Иерусалиме?!
   - Что случилось, чего ты развопилась? - спросил чей-то голос.
   Маргарет мгновенно обернулась и увидала подходящего высокого человека. Одет он был не так торжественно, скорее по-домашнему, но в нём она узнала муккариба, своего дядю, Калеб-зу-Наваса.
   - Увидела с утра пораньше трупы и напугалась? - усмехнулся он.
   - З-за что их так? - спросила Маргарет, указывая дрожащим пальцем на тела несчастных, два из которых уже жрали, а третье - молодого человека - разделывали, чтобы скормить пантерам.
   - А куда их девать? - мрачно бросил тот. - Куда я спрячу трупы? Только эти двое из моих людей, у которых я приказал отрезать языки, знают, куда деваются следы твоей ночной пирушки.
   - Я не Лилит. - отозвалась она, сообразив, что он принимает её за дьяволицу.
   - Я не ломаю голову над этим. - ответил он. - Убирайся поскорей, Македа. Когда приедет твой любовник? Среди приезжих уже ходят слухи. Аксум стал городом, в который едут за пьянкой и развратом.
   - Скажи слуге, чтобы он отвёл меня в мои покои. - сказала она, отходя от клеток. Есть уже не хотелось, но требовалось поискать кое-что среди вещей Лилит.
   Царь что-то крикнул мальчику на местном диалекте, и тот повиновался, поспешно убегая от страшной тайны муккариба.
  
   Покои двойника царицы Савской были полны роскоши - другого быть не могло. Но вся эта помпезность уже надоела Маргарет.
   Отойдя от кошмарного зрелища, она опять захотела есть и стала искать обычные в царских комнатах угощения. Здесь должны быть фрукты, хлебцы, вино и прочие вещи. Но в комнатах Лилит, кроме драгоценностей, ярких тряпок и оружия не нашлось ничего.
   Маргарет стала ходить из помещения в помещение и звать кого-нибудь. На этот зов выбежали чёрные рослые люди, закутанные в покрывала до самых глаз. Увидев не ту женщину, они сначала растерялись, потом бросились врассыпную, и она опять осталась в одиночестве - все убегали от неё. Даже мальчик смылся.
   Так, обойдя комнату за комнатой, она попала в место, которое узнала. Вот разрушенный ею потолок, вот обваленная стена. Только чёрных тут не оказалось. Продолжая осматривать помещения, она отворила дверь в одну комнату и обнаружила там нечто, что пролило свет на последнюю тайну демоницы.
  
   У стены, прикованный за руки, стоял Анастас. Одежда с него была сорвана и висела на поясе лохмотьями. Услышав звук открывающейся двери, он закричал:
   - Не надо!
   - Что не надо? - спросила Маргарет, входя.
   Он вглядывался в её лицо, словно сомневался. В бледном лице молодого грека сменялись выражения от ужаса до надежды.
   - Это... ты? - неуверенно спросил он, не узнавая в золотой царице свою недавнюю знакомую.
   - Бедняга. - вздохнула Маргарет, перерезая лазерным мечом цепи на его руках и ногах.
   При виде её диковинного оружия грек снова задрожал, упал на колени и заговорил прерывающимся голосом:
   - Не вырывай мне сердце!
   - О, мне дела нет до твоего сердца. - заметила Маргарет, которая была ещё зла на его предательство. - Если кто тебя и сделал бессердечным, то это не я.
   Он снова принялся то неуверенно разглядывать её лицо, то искать глазами неведомо куда исчезнувшее оружие, которое перерезало медь, как масло.
   - Это я, а не Лилит. - ответила она на немой вопрос. - Ты уже заметил наше сходство. Лилит не вернётся, я прикончила гадюку. Если хочешь заслужить прощение, послужи мне. Во-первых, объясни, что за трупы сбрасывают в дворцовом зверятнике? Во-вторых, где гардероб этой дьяволицы? И в-третьих, я есть хочу, а здесь никто не понимает меня.
   Факты, которые он ей сообщил, потрясли её. Всё, сказанное о Чёрной Луне, большей частью оказывалось правдой. Всё более страшные подробности жизни этой чудовищной твари, открывались перед Маргарет. Лилит питалась не обычной едой, поэтому в её покоях не было пищи. Она пожирала человеческие сердца, для чего по ночам устраивала вылазки в город и искала себе жертву. Облюбовав кого-то, она приглашала счастливца к себе в покои, обещая неземные наслаждения. Начало действительно ознаменовывалось оргией, но в заключение демоница пожирала сердце своего очередного любовника, собственными когтями выдирая его из груди несчастного. Только сердца шли ей в пищу, а остальное сбрасывали в зверятник. Тех, кто ей не угождал, она могла лишить сердца без всякой оргии - просто на закуску.
   Маргарет поняла, что за судьба ждала Соломона, встреться он с ней, приняв Лилит за свою возлюбленную Маргит.
   - Вот для чего она велела мне узнать как звал тебя царь Соломон. - признался Анатас. - Ей нужно было выдать себя за тебя. Потому что у тебя много имён.
   - Ну хорошо. - смягчилась она, признавая, в какую сложную ситуацию попал грек и какие задания он должен был исполнить, чтобы выжить. - Остались ещё две вещи: я умираю с голоду после той битвы, что мне пришлось вынести. Хочу спать просто до смерти. Но сначала ванна и халат, потому что я ношу эту кольчугу уже десять дней с самого отъезда из Мариба.
   - Так вот что я нащупал на тебе! - удивился грек, забыв, что говорит с царицей, а не с бедной девушкой-служанкой.
   - Можешь не спешить. - небрежно ответила Маргарет, всё более входя в ощущения царственной особы.
  
  

Глава 13

  
   При утреннем пробуждении ей служили, как царице. Прекрасные служанки усыпали цветами её путь к купальне, и сам мукарриб Калеб-зу-Навас подавал ей полотенца, шепча на ухо:
   - Прости, племянница, я вчера так и не понял.
   - А кто сказал? - спросила она, догадываясь: Анатас.
  
   Он разговаривал с ней, сидя в кресле, пока банщицы умащали маслами прекрасное тело царицы Савской.
   - Я знал, что эта тварь не Македа, но ты исчезла, и десять лет о тебе не было и слуху.
   - Десять лет? - соображала Маргарет. Ей казалось, что няня говорила о гораздо большем сроке. Тогда выходит, здесь прошло столько же, сколько в другом мире? Тогда выходит, Соломон ещё не стар! Ему не больше тридцати!
   - Дядя, я должна его встретить, как царица! Зачем он сюда едет?
   - Ещё год назад он присылал послов, чтобы обговорить условия проезда через нашу страну. Точной причины его приезда я не знаю - Соломон хитёр и очень скрытен. Мне известно только, что он собирается добраться до истока Аббая. По слухам, тамошний народ и есть то пропавшее двенадцатое колено Израилево - Даново. Они возроптали против Моисея и отказались следовать за ним в пустыню. И правильно сделали, потому что этот неудачливый проводник водил их по крохотной Синайской пустыне сорок лет, питая народ какой-то дрянью, падавшей с небес. Они откололись от сородичей и ушли через пустыню вверх по реке. Когда сабеи пришли на эту землю, фалаши уже жили тут веками. Так что, пришлось признать их подданными. Вот их-то и решил проведать Соломон.
   - Понятно. - сказала Маргарет, надевая что-то вроде египетского калазириса, тонко расшитого золотом, но с длинным разрезом слева. Она не беспокоилась, что полупрозрачная ткань почти ничего не скрывает - это было такое блаженство снова ощутить себя царицей Савской. Если до этого дня она всё ещё сомневалась в этом, то теперь сознание собственной красоты, всеобщее преклонение и удовлетворение от победы над демоническим двойником исполняло её необыкновенного чувства.
  
   Эта великая империя Офир, которая была первой колыбелью цивилизации среди полудиких народов Африканского континента, была её страной, здесь она родилась, хотя и не помнила всех подробностей. И она, царица Савская, Македа, стоит у истоков великой истории. Впрочем, имя Македа ей никогда не нравилось.
   Царь Соломон наедине называл её Маргит - это было тайное имя, это было более по-восточному, более колоритно. Все прочие имена царицы Савской казались ей грубыми и неубедительными. Ни арабское Балкис, ни тем более Альмакха, как служительница Луны, ей не нравились. Это было что-то чисто внешнее, служебное, функциональное. Македа - огненная - напоминало ей о том, что она была ифриткой - образ, который ей с самого начала не понравился, потому что ифрит и чувственность несовместимы.
   В юности всё кажется очень очевидным, воображение наполняет реальность фантазиями и даёт ощущение того, чего на самом деле нет. Поэтому юношеские иллюзии самые прекрасные. Но по истечении некоторого времени начинаешь понимать, что обманулась в своём избраннике. Тот, в ком жила любовь, становится сухим, как русло пустынной реки в период жаркого самума - его поглощают карьерные заботы. Тот, кто казался почти богом в юные мгновения любви, превращается в зануду. Страсть не вечна - эту горькую истину вынесла Маргарет из жизни. Волшебство исчезло, а занозы в отношениях стали ещё более шершавыми. И дело не в том, что Айрона преследовали неудачи, а в том, что он с самого начала был в себе несвободен. Если бы не образ Соломона, в который его занесло волшебной сказкой, он никогда и не глотнул свободы. Если бы не Рушара, он не стал бы победителем.
   Теперь, когда судьба опять забросила её в прошлое, Маргарет волновалась при мысли: какой он был? Какой он был, царь Соломон? Горбоносый иудей с пейсами, озабоченный философией и надсадно раскачивающийся при разговоре? Ей помнился тот, в чей образ воплотился Айрон, и только позже она поняла, отчего не узнала в израильском царе своего сокурсника. Они были совершенно не похожи. Соломон был прекрасен, он был подлинным царём. Он был нежным и дерзким, он был мечтательным и чувственным. Он был божественным возлюбленным.
   Таким ли будет тот, кто едет сейчас в Аксум? Кого она увидит? Узнает ли он её? Ведь это уже не сон, это реальность, это то, что уже было. Это то, что ещё будет, если будет. Не оттого ли история не сохранила известия об этой встрече, что она не состоялась. Что будет с Маргарет, когда она его увидит?
  
   "Возможно, эта встреча с прошлым снова ненадолго. Я вернулась, чтобы истребить Лилит. Возможно, завтра я проснусь и вместо Аксума, столицы Офира, увижу горную пустыню. Возможно, прошлое меня покинет. Вернётся Айрон, и мы улетим на острова ифритов. Спеши жить, Маргит, спеши жить..."

***

   Послы приехали, не как тогда, в Сабее - скорые, нетерпеливые, нахальные и молодые. Это были солидные сановники, которые прибыли с церемониальным приветствием, предупреждая о времени прибытия царя. Завтра утром он въедет в город.
   - Македа, ты соберёшь свою свиту или воспользуешься тем, что осталось после самозванки? Это ведь всё твоё имущество, она им пользовалась незаконно.
   - Пусть будет так. Ведь платья, которые я надеваю, остались от неё. Она десять лет правила вместо меня, так что я оставлю себе всё.
   Предпраздничная суета перед встречей царей поглощала всё время. Маргарет досадовала оттого, что грек Анатас куда-то пропал. Наверно, не поверил в помилование и решил втихую смыться. Цари - они на то и цари, что у них настроение может меняться. Теперь без грека ей было трудно общаться с прислугой, потому он знал язык геэз, а, кроме дяди Калеба, больше никто не мог служить ей толмачом.
   С Соломоном они говорили по-гречески.
  
   "Я боюсь, что обманываю сама себя."
  
   Примчались подростки, что караулили всю ночь у дороги.
   - Они выходят на большую дорогу!
  
   "Я зря надеюсь."
  
   - Они приближаются к Большим воротам!
  
   "Процессия движется медленно, верблюды делают четыре шага в минуту."
  
   - Они пересекают площадь!
  
   - На тебе лица нет
   - Да, я волнуюсь.
   "Мне будет легче, когда я увижу, что ошиблась."
  
   - Они входят в ворота!!!
  
   "Ещё немного."
  
   - Великий царь Израильский, помазанник Всевышнего на земле, повелитель двенадцати уделов Израильских, владыка священного города Иерусалима, повелевающий ангелам небесным и стихиям земным, и морям, и недрам, и птицам небесным, и зверям диким, и демонам преисподней, и духам воздуха, и царствам севера и юга, и востока, многославный и называемый Премудрым, Соломон, сын Давидов!
   "Любовь моя..."

***

   Церемонию она едва перетерпела - не хватало выдержки, которую с детства воспитывают в царских детях.
   Чтобы уберечь себя от неожиданности, она накинула поверх короны длинную вуаль, которая не скрывала её лицо вблизи и не мешала видеть самой, но издали разглядеть её лицо было сложно, особенно, когда не знаешь, кто скрыт под завесой. Это была женская хитрость, не запрещённая церемонией.
   Царица Савская сидела возле трона дяди, ступенью ниже, как полагалось родственнице правителя, и наблюдала, как Калеб-зу-Навас, правитель Офира, поднялся с места и пошёл навстречу царственному собрату. Соломон явился с той пышностью, о которой рассказывали в других странах. Его дары Калебу были так огромны, что муккарибу оставалось принять его со всевозможной любезностью.
   Собственная предосторожность Маргарет оказала ей плохую услугу - она никак не могла разглядеть черты его лица. Цари торжественно приветствовали друг друга, важно обнялись, поцеловались троекратно, беседовали, повернувшись друг ко другу лицами. И в этом профиле она никак не могла понять: он тот или не тот?
   Предстоял вечерний пир в честь прибывших, который будет продолжаться целую неделю, тогда только Соломон покинет Аксум и отправится далее по своим таинственным делам.
  
   - Ты знаешь, брат мой, у меня для тебя замечательная новость.
   - Какая же, мой брат?
   - Здесь та, которую ты знаешь.
   - Кто же?
   - Царица Савская. Македа.
   В глазах царя ничто не изменилось, но бледность вдруг покрыла его лицо. Он выдержал известие спокойно.
   - Тебе плохо, брат?
   - Нет. Мне хорошо.
  
   Перед вечерним пиршеством Соломон решил в одиночестве погулять по саду. Он ходил по аллее среди прекрасных пальмовых деревьев, одетый как для дома, и о чём-то думал, не замечая, что за ним внимательно наблюдают из-за занавеси в широком дворцовом окне. Никто не смел нарушить размышлений иерусалимского владыки. Как знать, не сочиняет ли он сейчас свои бессмертные стихи?! Не ищет ли слова вечной мудрости? Не придумывает ли новый псалом Всевышнему? Не говорит ли с ангелами, не рассуждает ли о суетности жизни?
   Он то опускал голову на грудь, то поднимал глаза к ярко-синему небу Офира, то гладил бороду рукой, то тяжело вздыхал.
   Он был уже не юн, и уже не столь прекрасен, как некогда. Но строен и высок. Его щёки, чуть впалые, словно царь иссушал себя аскезой в то время как дарил другим обилие и сладость пищи, потемнели от долгого пути. В волосах уже виднелись нити серебра, а на висках струились дымом пряди времени и долгих размышлений. Лишь борода, которая моложе головы на двадцать лет, была черна, как раньше. Но самой притягательной его чертой являлись его тёмные глаза. Они-то были молоды и мудры, нежны, насмешливы и понимающе-спокойны. В них отражалась вся бездна мира, и в них скрывались тайны бытия. Никто не мог знать из людей, о чём и что думает царь Соломон.
   Он остановился, словно в волнении сжимая пальцы пальцами, прижал руки к груди, как будто бы молился, и поднял голову, и глянул в то окно, откуда на него смотрели, как зачарованные, сумрачно-лиловые глаза. Взгляд Соломона приковывал и звал, он повелевал и умолял, тянул струны сердца и пел, как голос арфы: приди ко мне, любовь моя, приди ко мне...

***

   Как некогда, был пир. Как некогда, сбивалась в беготне вся поварня, и слуги, и герольды, и носильщики, и виночерпии, и хлебодары. Как некогда, как некогда...
   Придворные и знать толпились в залах, во дворах обилие людей, снаружи дворцовой стены полно народу. Ковры ценнейшие устилали садовые аллеи, фонтаны исторгали струи вин. Прекраснейшие сабеянки и знатные женщины Офира съехались со всей страны.
   В городе шёл праздник, одаривали нищих, прощали долги, скупали всё подряд у купцов приезжих. На всех углах играли тамбурины, пели флейты, плясали танцоры, жонглировали огненными булавами актёры.
   "Ну что ж ты не идёшь, царица Савская? Он ждёт тебя, он знает, что ты здесь."
  
   Я помню эти чудные глаза, я помню это выражение любви и страсти. Я ощущаю ту же дрожь и тот восторг, как в тот момент, когда впервые увидала Соломона. Я трепещу в ожидании того момента, когда мы встретимся глазами, как пьяница трепещет в предвкушении вина. Владеет мною страх, и мука смертная меня терзает: что, если я не покажусь ему такой прекрасной, как некогда была его Маргит?
  
   Звучала музыка, и пелись песни, сидели на возвышении два великих царя двух великих стран.
   Смотрел на танцы и веселье владыка Офира и радовался, что всё идёт прекрасно. Дурные дни прошли, обманщица Лилит исчезла, все слухи растворились средь множества приезжих.
   Сидел среди подушек Соломон, с улыбкой наблюдая за придворною толпой, за яркостью нарядов, за полнотой столов, за праздником, каких бывало в его жизни несчётное число.
   - Чего ты хочешь, Соломон? Не прислать ли к тебе в покои нынче красавиц томных эфиопской знати? Не хочешь ли нубиек знойных, или египтянок стройных?
   - Конечно. Как-нибудь потом пришли.
   Глаза его блуждали по огромной зале, как будто ничего особенного не ища, а просто отдыхали на роскоши толпы, прекрасной обстановке, великолепии чудесных драпировок, тканей, множества искусных статуй. Скользил взгляд Соломона по бирюзе колонн, по бело-изумрудным плитам пола, миновал прекраснейшие фрески потолка. В глазах его сиял свет праздника, но в глубине их обитала тьма печали.
  
   "Я думала всё будет просто: я сразу подойду, и мы заговорим, узнав друг друга. Так отчего я стою в тени колонн? Что за робость меня сковала? Я убедилась: это он. Но я ли я?"
  
   Слова той песни, что ты мне подарил. Та тайна, в которую проникнуть не дано ни единому из человеков, сколько б ни читали их и сколько б ни судили. Никто не знает, кому написаны слова. Куда она ушла, в каком числе столетий растворилась. Как через много-много лет услышала она ту тайну, которая звалась Маргит. Проснулась и себя узнала. И вновь ушла в свой древний дом. Навеки.
  
   "На ложе моём я искала того, кого любит душа моя, искала его и не находила."
  
   Что за фигура неподвижная притаилась за колонной из лазурита? Чьи одежды белые колышет свежий ветер, приходящий из сада роз? Что за глаза голубиные смотрят из кудрей ночных? Золотыми подвесками украшены они по ободу царской диадемы, и камень синий в ожерелии широком соперничает красотою с лебединой шеей. Та стройность несравненная - зачем же прячется она от мира? Зачем уходит в тень цветущая краса? Как воспою я песню прелести твоей, когда ты прячешь от меня лицо? Приди ко мне, любовь моя, приди ко мне...
  
   Через сотни лет, через множество веков искала тебя душа моя и не находила. Песни пела ветру, говорила ночи, печаль пускала по рекам, как венки лилейные. Глаза мои не наслаждались отражением моим в глазах твоих. Не играли струны сердца, не плакала от радости душа. Смотрела я на звёзды и видела, как улетала птица, унося с собою образ недосягаемый и песню недопетую. Навеки...
  
   Я здесь, я здесь, душа моя. Я вечный странник твой и вечная печаль. Я голос, звучащий в одиночестве ночи, я струны ветра, я плач кукушки, я время, истекающее ниоткуда и уходящее в ничто. Я свет, бегущий среди звёзд, я вода в ладонях, я боль потери, я искра призрачной надежды. Приди ко мне, любовь моя, приди ко мне...
  
   Ладони их соприкоснулись, как будто встретились века. От глаз в глаза текли потоки света. Сердца дрожали, словно просечённые одной стрелой. И свет померк для них, и мир весь умер, и солнцу больше незачем вставать, и время стало.

***

   Свет раннего утра был подобен возвращению к дыханию. Когда рассветные лучи упали на дивные сады Аксума, казалось, в людях вновь обрёлся разум. Усталые танцоры покидали царские чертоги, торопливо пили из фонтанов расслабляющую влагу и валились в изнеможении на прохладную траву. Глаза устало закрывались, обведённые кругами ночной неистовости, скрывая упоение скорыми дарами жизни.
   Одна такая ночь повергает человека в вечность - ему кажется, что он насыщен навсегда, и больше не вместит душа. Он счастлив - счастлив одну ночь, и думает, что более никогда не испытает всей полноты жизненной удовлетворённости. Как краток его век, но счастье ещё кратче.
   Во все дни человеческие жаждет и алкает счастья он, ни образа его, ни лика, ни цвета глаз не зная. Прилетает птица, манит сияющим крылом, кружит и дразнит, а в руки не даётся. И улетает в алмазные небеса, оставив умирать от истощения надежд. Ест ли, пьёт ли - вечно жаждет. И умирая, глазами ищет ангела небес, невидимую птицу счастья, которую не удержать, не приманить, не приручить, не увести с собою.
   Будь счастлив, человек, когда глазам твоим тоскующим лишь на мгновение блеснёт крылом таинственная птица. Лишь глянет синим своим оком, лишь обронит искру света, лишь пропоёт вдали. Тогда ты можешь говорить, что не напрасно жил, и сходишь в черноту небытия, имея в сердце призрак счастья.
   Возможно ли исчадиям земли и детям смерти удержать в руках своих трепещущий свет звёзд, собрать в ладонях мгновений капли, поймать высокий журавлиный клич, хранить в сокровищнице долгих дней быстротекущие потоки неиссякаемой любви? Ты был мгновение богам подобен, ты возвышался головой до неба, ты попирал ногами бездны, ты был жемчужиною драгоценной во тьме вселенской раковины, ты повелевал звездам и разгонял руками свет, ты был могуществом, воплощённым в духе, когда ты мог дарить тому, кого любил, ничтожнейший миг счастья.
   Тот, кто изведал вкус волшебного напитка, никогда не утолит своей безмерной жажды. Ты подобен Богу, человек, когда умеешь дарить счастье, тогда как прочие лишь тешатся всю жизнь химерой удовольствий. Кто знает, тот молчит.
  
   Ночь ей казалась протяжённой, словно жизнь, когда до самого рассвета смотрели она и Соломон в глаза друг другу. Были многие слова, которые не выражали сути и были не нужны ни ей, и ни ему. Это просто блёстки, которыми прикрывалась от нищенского любопытства пляшущей толпы та глубина, которую они скрывали от нескромных взглядов. Людская суетность, как мутные воды водоёма, на котором наречено имя царицы Савской, но не она сама.
   - Ты, наверно, слышал... Так много слухов, много грязи...
   - Пусть. Они не знают, им недоступно...
   Да, молва людская подобна мусору в волне морской, когда та катит из собственных глубин на песчаный берег - вздымаясь, гневаясь и пенясь. Когда выбрасывает она на землю то, что носило в бездне, тогда прибежит на берег краб-могильщик и скажет, в изумлении тараща бусинки-глаза: так вот что было там!
  
   Сады аксумские огромны - они вместят и не такие толпы. Был царский уголок в них, пристанище усталого монарха, услада сердцу, отдых для души, ангельские кущи. Высокая беседка, увитая по тонким резным аркам сплошным цветением множества цветов. Это был рай земной, обитель тишины. Лишь дальнее звучание - остатки музыки, испарение звуков, лёгкая эманация веселья - достигало стройных арок и казалось пением хрустальных сфер с небес. Сюда вошли царь Соломон и царица Савская, оставив всех. Здесь они могли открыть сердца друг другу.
   Здесь нет ни любопытных глаз, ни жадных ушей, которые могли бы уловить и унести слова, что были только отражением сердечного томления. Унести, украсть, похитить, чтобы потом запечатлеть в пергаментах, выбить в камне, разнести по свету, сделав достоянием любого проходимца. Госпоже Истории знать ни к чему, что будет сказано под сводами цветов. Пусть никто не знает этой тайны. Не оттого ли уста молчат, а души плачут?
  
   "Не знаю, как тебя коснуться - не рассеется ли ночным туманом твоё лицо, не улетучится ли взгляд? Может, грежу я и сама придумываю облик сновидения? Не верю я своим глазам, руке не верю, не верю ночной обманщице Луне. Нет ничего - лишь молчание обманутой мечты..."
  
   Я здесь, я перед тобою. Я реален. Я бросился в дорогу, в неопределённость, в лживые посулы рассудка, в безумную надежду, в таинственные недра времени, в обманчивые миражи, в геенну поражений, в адский пламень невозможности, в пропасть собственной души. Я здесь, любовь моя, я пришёл. Суди меня, мой ангел, - я безоружен пред тобою...
  
   - Ты знал, что встретишь меня здесь?
   - Я смел надеяться.
   - Я совершила страшную ошибку, что покинула тебя десять лет назад.
   - Ты была мудрее меня. Ни на какие райские блаженства я не променяю боль расставания с тобой.
   - Время быстротечно, расстояния огромны, жизнь коротка - мы могли больше никогда не обрести друг друга.
   - Всё ничто перед силою любви. Пусть умирают царства и уходят в тьму народы - мы будем жить.
   - Мы вечны.
   - Да, мы вечны.
  
  

Глава 14

  
   Аксумская охота. Сотни людей съезжаются - наследники знатных семей Офира. Красивые, сильные люди, на великолепных лошадях, в роскошных одеяниях. Ревут верблюды, трубят слоны. Личная гвардия Царицы Савской - золотоволосые великаны вылетают с диким гиканьем на рослых жеребцах и несутся вкруг площади, охотно демонстрируя сбежавшимся зрителям свою силу, ловкость, красоту. Это загонщики и воины.
   Выходят стройной колонной смуглокожие мемфисские стрелки из лука, их оружие - длинные боевые египетские луки. Они невозмутимы, их тёмные глаза надменны. Их за большие деньги купил у египетского фараона Калеб-зу-Навас. Это золотая рота. Стрелки взбираются на боевых слонов - по шесть человек в корзину, что укреплена на спине животного, и ждут начала отправления.
   Выносили нубийские слуги и ставили на повозки железные клетки для львов, пантер - они пополнят зверинец и будут приручены, чтобы украшать царские шествия. Двухколёсные арбы, запряженные буйволами, готовились для доставки добычи во дворец.
   Обученные соколы ждали своего часа, сидя под колпачками на руках конных сокольничих. Птицы будут указывать охотникам места отдыха львиных семейств.
   Гладкие собаки цвета охры, с выгнутыми спинами, поджарыми брюхами и тонкими хвостами кружили от нетерпения на поводах. Они взлаивали и кидались на псарей, вне себя от возбуждения - они чуяли скорую кровь.
   Множество утвари для удобства охотников грузилось на верблюдов, мулов и ослов. Королевская охота - большая церемония!
  
   Из царского двора под крики и барабанный гул вылетают всадники в охотничьих нарядах - это аксумская знать. Они спешат выстроиться вдоль дороги, по которой поедут главные участники торжества. Выносится стройными рядами золотая ала царицы Савской - светлокожие гиганты, родина которых находится в таинственном краю - в бассейне реки Окаванго.
   Нарастает возбуждение, и вот под гром литавр и гул барабанов на площадь выступают на жеребцах редкой золотой масти три всадника. Под копыта их коней летят лепестки цветов, толпа кричит, и золотые кони несут перед изумлёнными глазами всех трёх великих королей, трёх монархов великих земель и богатейших людей мира - владыку африканского Офира, израильского царя Соломона и царицу Савскую.
   Все три одеты для охоты. Калеб-зу-Навас одет в римские доспехи - лёгкие, но прочные.
   Царица надела наряд амазонки - юбку с разрезом, что позволяли видеть её длинные стройные ноги, обутые в высокие плетёные сандалии, узкий лиф с открытой грудью - это были причудливые золотые латы, которые едва ли защитили б от удара. На ней было множество браслетов, а на голове кивал плюмажем высокий ионийский шлем. Золотая царица на золотом коне.
   Царь Соломон надел персидское боевое одеяние - багряного цвета нижнюю рубашку до колен с такими же кожаными латами, клёпаными бронзовыми пластинками. Багряные узкие штаны и низкие сапоги с золотыми носами. С плеча его спадал карминного цвета плащ бесценного материала. На голове высокая шапка с конскими хвостами.
   Стремя в стремя, к узде узда три прекрасных жеребца гордо несли своих удивительных всадников по мостовой Аксума. Люди расступались, с благоговением глядя на процессию. Золотой век Офира. Царская охота.

***

   Сегодня рано утром она поднялась со своего одинокого ложа, на котором всю ночь блуждала от обольстительно-тревожных снов к печальной яви. Он здесь, он совсем рядом, а они не вместе. Всему причиной эти опутывающие монархов по рукам и ногам дворцовые этикеты.
   После ночи развлечений, когда все придворные и гости заняли множество пустующих покоев, дядя Калеб призвал её к себе и заговорил с явно недовольным видом:
   - Я всё понимаю, но прошу тебя: не теряй головы у всех на виду.
   Царица Савская изумилась:
   - В чём я провинилась?!
   - Послушай, это же не раб-любовник. Это царь Израильский, и он не тот юноша, с которым ты встречалась недолго десять лет назад. Он монарх, понятно? Могущественный и влиятельный. Я не могу даже ему препятствовать в проезде через мою землю, хотя не знаю толком, что он здесь ищет. Найди Соломон тут новую золотую жилу, так будет беспрепятственно возить золото мимо нашего дворца - себе на пользу, мне на разорение.
   - Какое это имеет отношение ко мне? - холодно спросила царица Савская, отказываясь от угощения.
   - Ты моя племянница. - ответил Калеб, с досадой делая знак, чтобы рабы удалились. - Всё, что ты делаешь здесь, касается меня.
   - А Лилит ты тоже стал бы читать наставления?
   - Лилит! - покачал он головой. - Лилит внешне соблюдала все приличия. И она вполне могла опутать царя Израильского колдовством и подчинить его себе, а, значит, и мне. Ты же ластишься к нему, как одалиска. Чего ты хочешь, на что надеешься? Что он через столько лет вспомнит одну ночь, которую ты провела с ним? У него тысячи наложниц.
   Она сидела и смотрела на дядю, а в душе рождалось тяжкое чувство, как будто она проснулась, как нынче, ото сна, и увидала пустоту вокруг себя. Меж тем он продолжал, не понимая её молчания:
   - У монархов тысячи забот, они не могут взять, как ты, и бросить ради прихоти свою страну. Если бы желал он, то ещё десять лет назад объявил бы тебя своей женой. Поставил бы над всеми, дал бы власть - вот тогда бы ты имела значимость. А так - просто царственная потаскушка.
   - Я не давала повода так оскорблять меня.
   - Я не за себя говорю, а за молву. Ты вредишь мне, Македа, ты делаешь меня причастником разврата. Иди, возьми моих рабов и хоть до смерти загоняй их всех в постели, но не тронь царя. Неужели ты не видишь: он не ищет встречи.
   - Хорошего ты мнения обо мне. - вскипев от негодования, произнесла царица. Она встала и выпрямилась перед дядей.
   - Давай так. - миролюбиво заговорил тот, - Сегодня ты не трогаешь его, потому что сегодня будет охота. А завтра, когда он уедет, ты объявишь, что тоже уезжаешь к себе в Сабею, а там делай, что хочешь.
   - Он скоро уезжает?! Мне ничего об этом не известно. Я думала, торжества продлятся ещё неделю!
   - Вот видишь, ты не знаешь, что он поторопил меня и собирается скорее покинуть мой дворец. Так что, не ты есть цель его путешествия, иначе он отправился к тебе в Мариб. Что ему препятствовало?
   В самом деле - что?
  
   Царица летела дворцовыми переходами, стуча лёгкими каблучками.
   - К царю нельзя. - преградили ей стражники. - Он молится своему единому Богу.
   Она так и отпрянула. К нему нельзя! Холодное чувство подозрения зашевелилось в её душе. Неужели в том, что говорил дядя, есть правда? Калеб не заблуждался: будучи монархом, он прекрасно знал, как обстоят дела, и пытался остановить её от опрометчивого шага!
   - Я приду позже. - бросила она, удаляясь прочь и сгорая от стыда под взглядами стражников, которые и сами трусили, не представляя, наверно, как они буду оборонять священную молитву Соломона от посягательств этой беспутной бабы.
  
   Оказавшись у себя в покоях, она стала свидетельницей тихого переполоха: служанки бегали на цыпочках с тряпками в руках.
   - Царица Шеба, вот твой наряд для охоты. - с поклонами ей стали подсовывать всё то, что ей не нравилось. Неужели развратная Лилит носила такие целомудренные платья? Царице не хотелось выглядеть слишком скромно.
   Маргарет сама решила отыскать подходящий случаю наряд и среди множества вещей отыскала то, в чём будет выглядеть, как легендарная царица амазонок. Не доставало только подходящего головного убора, чтобы завершить образ воинственной правительницы, какой она была когда-то. О. эта пустынная охота на львов! Некогда она сама возглавляла эти выезды! Тогда у неё были такие одежды для охоты! Но не одевать же диадему для такого случая!
   - Идите к моему дяде и отыщите в его сокровищнице какой-нибудь шлем с плюмажем. - распорядилась царица, а сама решила ещё раз войти к Соломону. Если её попробуют остановить, она прикончит наглецов!
  
   Откинув небрежно копья стражников, она вошла в покои царя, когда того собирали к выезду. Он был уже почти одет в багряные одежды воинского покроя, и теперь постельничие закрепляли на его плечах детали доспехов.
   При виде фигуры Соломона, стоящей в лучах света, что проникали в окна, она почувствовала волнение - так он был хорош. Никакие самые искусные резчики и живописцы не передадут стройности этого стана, затянутого в плотную одежду. Широкие оплечья делали его ещё стройнее, а пояс со множеством длинных висячих звеньев красного золота и рубинов подчёркивал это впечатление.
   Сделав жест рукой, царица прогнала всех и осталась с царём наедине.
   - Я сама помогу тебе одеться. - произнесла она, приближаясь к нему.
   Он обернулся через плечо и увидал её. Глаза его словно воссияли, но лицо сохраняло царственную невозмутимость.
  
   Они были одного роста и, когда царица подошла и положила руку на его плечо, чтобы пристегнуть деталь костюма, он положил на её пальцы свою узкую ладонь в перстнях. Ничего не говоря, он смотрел своим таинственно-волнующим взглядом и молчал, словно ждал слов от неё. Годы отняли у него юношескую непосредственность и простоту. Теперь это был зрелый мужчина, много повидавший и много испытавший. Их сближение происходило с трудом, словно груз разлуки, которого ещё вчера царица не ощущала столь отчётливо, теперь пропастью пролёг между ними.
   Внезапно сердце Маргарет пронзило болью при мысли, как много одалисок, наложниц и жён прошло меж тем и этим днём, когда всё это не было столь важно.
   - Лишь ты одна, Маргит. - назвал он её этим тайным именем, которое лишь одному ему было известно.
   Маргит - волшебный пароль, который делал явью всё, что было между ними! Он сохранил его! Теперь царица Савская окончательно вернулась в свой мир, теперь завеса неуверенности и сомнений исчезла. Она не просто красивая женщина, одна из многих, которые попадались Соломону на пути, она - Маргит!
   Рука царицы, словно тень, заскользила по багряной буйволовой коже, скрывающей под собой царя, как скорлупа ореха прячет сладкое ядро. Пальцы добрались до его шеи, до впадины меж двух ключиц, ещё не прикрытой ожерельем. Там билась точка, словно жила своей, отдельной жизнью. Словно в этом тёплом гнезде пряталась душа царя, тревожным биением выдавая себя.
   Как некогда, токи пронизали пальцы царицы Савской, и она ушла на мгновение в себя, вспоминая ощущения, запах его кожи, аромат любви.
   Он владел собой, его воля была огромна, он не терял рассудка никогда, но с телом своим он совладать не мог, потому что тело человека живёт своими законами. Этот быстрый трепет под пальцами царицы выдавал его слабость и открывал потайные чувства Соломона.
   Он её боится. Он боится той власти, что она имела некогда над ним. Он боится её чар, её непредсказуемости, её глубинного женского естества. Той бездны, что скрыта в ней, той тайны.
   Царь невольно совершил глоток, и пальцы Маргит сказали ей: он будет твой. Он сдастся. Он лишь оттягивает неизбежное. Он покорён.
   - Скажи мне, Соломон, отчего ты не искал меня?
   Глаза царицы глянули в его глаза. Она ждала ответа.
   - Где ты была все эти годы, царица Савская? Я посылал к тебе послов, я слал лазутчиков в Аксум, но никто не мог сказать, куда ты ушла, когда покинула Мариб.
   Его глаза смотрели со странным выражением - с печалью и затаённой болью - как будто царь не верил ей.
   Что скажешь тут? Чем можно оправдаться? Как объяснить, что эти десять лет она провела в другом мире, другом времени? Что занималась бессмысленным, бесполезным делом, не зная, что сама её работа - нелепая фальсификация, состряпанная давним недругом.
   Царь ждал, что ему скажет Маргит, и не дождался, отчего во взгляде его проступило выражение лёгкой горечи, как будто он говорил себе: я так и знал.
   - Пойдём. - сказал ей Соломон. - Надо отправляться на охоту.
   - Это звучит так, словно ты невольник обычаев. - усмехнулась царица, раздосадованная этим разговором - не того она ждала!
   - Отчасти так. - ответил царь, надевая на запястья широкие рубиновые браслеты.
   - Ты похожа на амазонку. - добавил он, закладывая в ножны кинжал. - только шлема не хватает.

***

   Горные цепи внезапно прерывались, открывая вид на широкую равнину, наполненную светом солнца. Это одно из местных плоскогорий, где царит климат саванны.
   Тут было райское изобилие животных, множество птиц - саванна словно кишела стадами, ходящими волной вдоль разлива рек, вздымались в воздух и кружили тучи птиц. Неслись, едва касаясь земли копытами, ориксы, закинув головы с длинными стреловидными рогами. Газели и импалы пролетали в противоположных направлениях. Быстрые конгони с винтовыми мощными рогами. Выходили из рек, вспугивая чибисов, серовато-бурые водяные козлы топи с фиолетово-чёрными пятнами на плечах. Вили гнёзда горлицы, сизоворонки, щурки, ходили стаями сизые цесарки. Бродили стада носорогов и буйволов, по спинам которых ползали оливково-бурые птички с красными клювами. В колючих зарослях распевали песни ослепительные птицы - блестящие скворцы.
  
   По красной равнине неслись крылом всадники, они спешили накрыть бегущих от ручья животных. Антилопы, зебры, бабуины, гиены, кабаны, носороги бежали прочь от водопоя, спугнутые криками загонщиков. Стада неслись с топотом и трубным гулом тревоги. Навстречу им выносились из зарослей отряды охотников. Впереди с рёвом мчались боевые слоны, на спинах которых сидели лучники и прицельно били добычу наповал.
   Слоны вклинивались в бегущие стада и, ловко управляемые возницами, разделяли животных. Живые потоки устремлялись в промежутки и там встречали вторую цепь охотников - на лошадях. Тут шла более тонкая игра: не все старались убить животных, но было честью поймать самых сильных, крепких и красивых, чтобы доставить к царскому зверинцу в Аксум. Немало их уже было загнано в клетки, немало уносили, складывая добычу.
   Калеб-зу-Навас со своими опытными слугами унёсся в сторону, и там, возле реки слышались их крики, рычание хищников, ржание лошадей - это шла охота.
   Соломон и царица Савская в колеснице из ливанского кедра, запряжённой четвёркой лошадей и сопровождаемые стрелками на конях , проскакали дальше, вслед за загонщиками. Там, у реки выследили львиный прайд - вот это была царская охота!
  
   Он сам правил своей колесницей, не желая брать к себе возницу - то был особый стиль среди царей. Бешено несущаяся по пескам двухколёсная открытая коляска подпрыгивала на каждой неровности почвы, отчего приходилось держаться очень крепко. Чуть согнув в коленях ноги, Маргит одной рукой держалась за перила, второй - за Соломона. Она опасалась, что он не удержит вожжи. Но опасалась зря - его длинные царственные пальцы оказались на удивление крепки. Он ловко правил лошадьми, которых, казалось, ничто не может удержать, заставить подать вправо или влево, обходя бугры и ямы. Но они повиновались, хотя, что может принудить эту дикую четвёрку повиноваться?!
   - Держись, Маргит! - крикнул он, повернув к ней разгорячённое скачкой лицо.
   Колесницу тряхнуло, и царь засмеялся, показав белые зубы и блестя глазами. Его захватил азарт погони и дух соперничества. Их обходили с двух сторон всадники на лошадях, и царь гнал свою четвёрку.
  
   Сумасшествие в крови, бешеный грохот окованных медью колёс, как дикий барабанный гром, рёв труб и пронзительные вопли - свирепая радость и безумная игра, в которой ставкой может стать жизнь. Так отдаваться риску может либо безумец, спешащий к смерти, либо бессмертный. В мгновении полёта сверхплотно сжат сам смысл бытия. Всё или ничего - такой закон. Взять или отдать, поймать или потерять, убить или убиться. Летим!
   Два круга сливающихся медных спиц, как бешеные мельницы смерти, как круглые ножи в горле преисподней, молотят всё подряд - и зазевавшуюся птицу, и не успевшую удрать гиену, и упавшего с лошади загонщика. Мгновение - и нет его! Летим!
   Пустыня мечется в глазах, земля пугается, ручьи взлетают тучей брызг! Несётся всё живое, словно в пропасть устремившись! В неистовство приходит, глядя друг на друга! В единой массе огромных тел, звенящих мышц, мелькающих копыт - несутся! Несутся, сами заводя себя в беспамятство затягивающей гонки! Летим, летим!
  
   Из зарослей у реки выскочило стадо буйволов - их спугнули у водопоя, и теперь они заметались, испуганные криками, возбуждённые опасностью и страхом. В воздухе витала ярость, проникала в жилы, питала кровь, гнала прочь осторожность. Вожак взбесился и понёсся на коней, нагнув рога и ничего не видя. Он врезался в толпу загонщиков и разогнал их стройный ряд. Всадники расступились на скаку, пропустили сквозь строй могучих самцов и приступили к бойне самок и телят. Рёв, крики, стоны огласили берег.
   Царская колесница пролетела дальше и в одиночестве помчалась вдоль реки. Делая широкий разворот на всём скаку, Соломон не увидал, что пересёк дорогу стаду взбешенных слонов - они бежали прочь от разверзшейся резни. Из ада крови, из криков погибающих, от облак пыли!
  
   Пронзительный вопль над самым ухом, и кони рванули в сторону, едва не перевернув колесницу. Царь резко бросил тело вправо, перевесясь через край, почти упав и едва не уронив Маргит. Он не выпустил поводья, держа одной рукой ременные петли, другой - царицу. Мгновение она видела свою смерть, так близко проходящую от её лица - бешено вращающиеся спицы колеса. Ионийский шлем, сделанный на мужчину, сорвался с головы царицы и в миг один исчез в разверзшемся аду - даже звука не издав. Затем рука царя её вернула к жизни, втащив обратно в колесницу.
   Он поворачивал четвёрку, выгнувшись всем телом, готовый разорваться от нечеловеческих усилий. И пересилил своей волей мощь животных. Он повёл их против стада, и оно бежало в обе стороны, вздымая пыль и оглушительно трубя.
   - Бей, Маргит! - кричал он. - Бей!
   Не понимая ничего, она упёрлась спиной в опору сзади, одной ногой в передние перила и выхватила из колчана сразу четыре стрелы. Три в зубы, одну - на тетиву. Одна за другой влетали стрелы в грудь слонов. Животные взревели и заметались за улетавшей колесницей, образуя свалку. Тогда бегущее стадо стало разбегаться, освобождая путь колеснице.
   Царь поворачивал и готовил к новой атаке на слонов.
   - Куда ты?! Хватит! - кричала Маргит.
   Он засмеялся и стал нахлыстывать коней.
   - Вернуться без добычи?! О, нет!
  
   Нет, так она не охотилась никогда! В Сабее никогда так не охотились - там охота была искусством! Это сумасшествие, это самоубийство! Это не охота - это война!
   Ревущие от ярости гиганты мчались едва ли не быстрее боевых коней. Взбешенный слон опаснее десятка львов, стадо обезумевших самцов способно снести целый город.
  
   Она взглянула в лицо царя и ужаснулась: это было нечто худшее, нежели безумие - это была расчетливая ярость, холодный гнев, рассудочное пламя, упоение игрой со смертью.
   Правя жесткою рукою, царь теснил своей гремящей колесницей вожака, и тот сворачивал, сбивая с ровного пути других самцов.
   Он обходил их, заставляя избегать себя, и вдруг сделал то, чего предвидеть было невозможно. Держа одной рукой все вожжи, он выхватил кинжал и левой рукой нанёс слону удар в переднюю лодыжку. Слон затрубил, споткнулся и упал, а стадо сбилось и помчалось в сторону. Следом заворачивал на колеснице Соломон. Он гнал добычу к ловчим с их сетями и путами.
  
   В вечернем мареве разгорались костры, блистали шелками царские палатки, шипело мясо на кострах, рекой лилось вино. Загонщики, стрелки и прочие со смехом и разговорами перемещались по охотничьему лагерю - все восхищались множеством добычи. Уже отправлены в Аксум шкуры, мясо, клетки со зверями, птицами. Завтра охотники отправятся в обратную дорогу, а пока здесь царит безраздельная радость и грубое веселье. Охотники находят особое удовольствие дразнить пленных хищников. В центре круга мечется посаженый на цепи леопард, а смельчаки выходят, чтобы, приблизясь на удар лапой, перепрыгнуть через зверя.
   В палатке красного полотна сидят трое. Они не ищут более сильных впечатлений - они сыты охотой. Теперь все трое просто отдыхают.
   - Твоя добыча больше всех. - сказал гостю Калеб-зу-Навас. - Ты загнал целое слоновье стадо.
   - Я хотел сделать тебе приятно. - учтиво поклонился Соломон.
   - Ты даришь мне свою добычу?! - изумился муккариб.
   - Конечно. Это мой прощальный дар. По прибытии в Аксум я потороплюсь уйти в дорогу. Дела не ждут.
   Калеб был доволен: охота была отличной. А царица Савская отчего-то побледнела.

***

   Возвращение в Аксум было триумфальным, как будто это была не охота, а победный марш.
   - Ты была прекрасна. - сказал царице Соломон. - Я никогда не видел столь отважной женщины. Правду говорят про тебя, что правишь ты в своей стране мужской рукой.
   - И сердцем женщины. - пробормотала Маргит, которая знала эту поговорку.
   Они уже въезжали в Аксум, и сказочная встреча с возлюбленным царём подходила к финалу. Он уезжал, но не звал её с собою. Не этого ждала прекрасная царица. Она-то думала: он упадёт к её ногам и будет умолять о счастье.
   Остался пир, последний пир перед расставанием, и холод уже закрался в сердце Шебы, как звали её в стране дяди. Никакого будущего она уже не видела. Вернее, видела, но совсем не то, о каком мечтала.
   Мечтала она о том, чтобы снова быть с ним - вдвоём в ночи, в том дивном единении сердец, в том сладостном слиянии, что было десять лет назад. В страстном упоении, в нежном безумии, в пламени любви. Но десять лет прошли, он изменился и отдалился от своей Маргит. Он уже не тот пылкий юноша, что плакал в час расставания. Он слишком хорошо владел собой. Другого быть не может - он царь-мудрец, он Соломон.
  
   - Ты помнишь все те глупости, которые вы вытворяли с советником Берайей в мой приезд? - с улыбкой спросила она, выйдя с Соломоном из духоты зала в тёплую ночь.
   - Глупости? - тоже улыбнулся он. - Я помню глупости.
   - Как ты устроил это море под стеклом, чтобы заставить меня задрать перед тобою юбку?
   - Чтобы ноги посмотреть? - смутился он.
   - Да, чтобы ноги посмотреть. - она наслаждалась его конфузом.
   - Силы небесные, надо же быть подобным дураком!
   - Ну почему это? - не согласилась Маргит. - Вышло очень даже неплохо. Только зря ты себе приписываешь идею - вдохновителем был Берайя.
   - Вот потому я и оставил его дома, чтобы он мне в дороге не устроил новой каверзы.
   - Напрасно. Я бы хотела встретить этого озорника. Ведь это он тебя подбивал на пьяные шуточки по отношению ко мне.
   - Какие? - насторожился царь.
   - А ты не помнишь?! - расхохоталась Маргит. - Вы же с ним поспорили, что я напьюсь без спроса. На пиру мне подавали пересоленную и жирную пищу, а пить не налили. А потом подсунули мне в спальню кувшин вина. Условие спора было таково: если я выпью, то ты, пресветлый царь, намеревался мною овладеть.
   - Этого не может быть! - не поверил царь.
   - Не может?! Ты же потом с Берайей ввалился ко мне в опочивальню и произнёс торжественную речь: ты пила, царица, значит, теперь обязана со мной возлечь и до утра со мною утешаться! Ты этого не помнишь?
   - Ну, как не помнить! Ты думаешь, Берайя потом молчал про свои проказы? Он всему Иерусалиму разболтал про мудрость Соломона, который в споре победил царицу Савскую. А потом ещё рассказывал эту историю, как анекдот, всем послам.
   - А загадки - его идея? - осенило Маргит.
   - Какие? А, про семь да про девять? Да, это он придумал. Вторая, я помню, была про дурную бабу, которая вздумала удивлять своего отпрыска игривыми намёками на некоторые особенности его происхождения.
   - Вот мерзавец. - уже невесело сказала Маргит.
   - Перестань. - мягко ответил Соломон. - Я же говорил тебе: пустое.
   Она смотрела на него и вспоминала, каким видела его недавно. Какое неистовство скрывал в себе царь Соломон, какие страсти прятались за этим гладким лбом, за этими глубокими глазами, за этой скрытностью опытного мужа, за этой властью над собой.
   Он очаровывал её безмерно, он пьянил её своей тайной, он приводил её в тоску своей сдержанностью, он убивал её своим молчанием.
   - Ты уезжаешь завтра? - проронила она, не в силах более сдержать в себе вопрос.
   - Да. - кратко ответил он, глядя в сторону и не делая попытки даже взять её за руку.
   - Ты был прекрасен, Соломон. - с горечью сказала царица Савская. - Я буду помнить эту охоту. Наша встреча была самым большим чудом в моей жизни.
   - Поехали со мной. - сказал внезапно царь. - Что тебя держит? Ты покинула Сабею, покинь и Аксум.
   - Ты зовёшь меня с собой? Куда же?
   - В дороге всё узнаешь. - уклончиво ответил Соломон.
  
  

Глава 15

  
   Крутые склоны Эфиопского нагорья, серебряные шапки вершин, холодные ручьи и реки. Высоко над морем лежит эта часть страны, здесь и днём не жарко, а ночью - холодно.
   Экспедиция Соломона движется узкими долинами меж высоких гор. Иногда приходится взбираться выше и пробираться крутыми склонами по бездорожью. Здесь есть немногие селения, но большей частью горы безлюдны.
   Кажется, лишь царь знает, куда идёт караван, а прочие лишь повинуются его воле. В отряде сорок человек - все преданные Соломону люди: безмолвные работники и воины. Они делают своё дело спокойно и уверенно, словно знают, зачем они тут и каков итог этого пути.
   Дорога всё время шла на запад, как говорил царь: к высокогорному озеру Тан, где жили давно отколовшиеся от израильского народа потомки Данова колена - фалаши.
   - Как ты решился оставить Иерусалим надолго? - спрашивала царица Соломона.
   - Берайя очень похож на меня. - отвечал тот. - Я оставил его регентом, и он будет править с той же твёрдостью, что и я.
   - Что думаешь ты найти у озера Тан? - снова задавала вопросы Маргит. - Я же знаю, что ты просто так не пустишься в долгое путешествие.
   - А что говорил твой дядя?
   - Он полагает, что ты нашёл золотые копи. - призналась царица.
   - Ещё не нашёл, только думаю найти.
   - У тебя достаточно богатств. Я слышала, что твои караваны ходят в дальние страны и вывозят медь, олово, серебро, свинец, железо. Говорят, у тебя есть немало золотых месторождений. Из того же Офира твой слуга Хирам возит песок и самородки. Разве мало у тебя слуг, что ты сам отправился в такой поход всего с сорока воинами? Как ты будешь вывозить то золото?
   - Твоя догадливость меня утомляет. - усмехнулся Соломон. - А что ты сама думаешь по этому поводу?
   - Я полагаю, ты нашёл не золото. Я думаю, ты нашёл алмазы.
   - Для чего же мне алмазы?
   - Это самая твёрдая порода в мире, с их помощью можно обрабатывать драгоценные камни, металлы и твердейшие горные породы, вроде базальта, гранита и обсидиана.
   - Не зря говорят о твоей учёности. Иногда мне кажется, что ты не женщина, а мудрец в собрании мудрецов.
   - Я про тебя тоже немало слышала. Говорят, ты беседуешь с птицами и зверями?
   - Есть такое.
   - А ещё говорят, что ты повелеваешь демонам преисподней и ангелам небесным.
   - И это правда. - подтвердил Соломон. - Что ещё?
   - А ещё, - рассердилась она на то, как он её дурачит. - я слышала, что ты построил летающий корабль и подарил его царице Савской!
   - Кто сказал? - насторожился царь.
   - А вот есть один такой звездочёт и заклинатель - Иоханан-бен-Барак!
   - Так это он разболтал про воздушный корабль?! - воскликнул царь. - Старый дурак! Вернусь обратно, прикажу снести ему башку! Как ты встретилась с ним, он же отправился в Идумею?!
   Царица догадалась, что проговорилась: ведь встретиться с Иохананом она никак не могла.
   - Я зря наговорила на человека. - небрежно отозвалась она, видя, что Соломон и в самом деле рассердился. - Не он сказал это, я слышала эту байку по дороге в Аксум. А старого болтуна я упомянула лишь потому, что до меня дошли известия о том, какие сплетни он распускает про меня.
   - Ещё одна причина отправить его к праотцам. - проворчал царь, но было видно, что он уже не столь сердит.
   - И всё-таки, дым без огня не бывает. Скажи, есть у тебя воздушный корабль? - невинно осведомилась Маргит, посмеиваясь про себя над нелепой сказкой.
   - Так вот всё тебе и расскажи. А если есть, то что?
   - Так почему же мы движемся по земле? - изумилась она, на мгновение поверив, что его гений в самом деле способен родить воздушный корабль.
   - Думаешь, ты одна желаешь проникнуть в эту тайну? - ехидно осведомился он. А потом пришпорил своего коня и пустился вперёд, оставив царицу Савскую осмысливать сказанное.
  
   Вот это да! Опять он её одурачил! Иной раз кажется, что он шутит, а оказывается, что говорит серьёзно. В другой раз что-то излагает, она слушает, разинув рот, а он смеётся над ней!
   Царица бесшумно засмеялась над собой, спрятав лицо в полу плаща. Поверила, словно какой-нибудь Иоханан-бен-Барак! Это же Соломон! Он стал на десять лет старше, но вкуса к шуткам не утратил! Воздушный корабль, надо же!
  
   Это был первый день их путешествия по эфиопскому нагорью. Покинув Аксум, караван направился на юго-запад. Калеб пытался подсунуть своему царственному гостю проводников-шпионов, но Соломон с достоинством отклонил услугу - ему не нужны были соглядатаи. Поэтому муккариб обрадовался, узнав, что с израильским владыкой отправляется в дорогу его племянница Шеба. Тут он стал очень серьёзен и уважителен - родная кровь как-никак!
   И вот уже целый день они в пути. С отрядом сотня лошадей, везущих всадников и поклажу. Несколько раз устраивались привалы, а потом караван снова двигался. Вокруг была изумительно прекрасная местность. Горные склоны сплошь поросли зеленью. По берегам рек паслись газели и антилопы. Выходили хищники, путешественники видели леопардов и горных львов. Носились стаи мартышек, бабуинов, гамадрилов. Кишели в воздухе птицы. Да, путешествие по этой стране было многообещающим.
   Ни о чём более Маргит так не мечтала, чтобы ехать вот так с Соломоном неизвестно куда. Длинен или короток будет путь. Пусть лучше длинен, чем короток. Потому что понимала она, что однажды всё кончается. Она не может быть его женой - это после того-то, как про неё уже распустили в Иудее и других странах такие гнусные слухи и сплетни! Вздумай царь, даже такой могущественный, как Соломон, утверждать свою волю подобным образом, вспыхнет мятеж. Одно дело - безликие жёны-язычницы, другое дело - известная всему древнему миру царица Савская! И всё же она так и не дозналась, что у него за планы - он всё так же скрытен и подозрителен.
  
   Она поторопила лошадь и нагнала царя. Он ехал во главе отряда, осматривая местность и ища какие-то только ему известные приметы. Иногда он сверялся с каким-то старым пергаментом, текст которого был явно на незнакомом Маргит языке.
   - Устала? - спросил он так просто, словно не было между ними всех мелких инцидентов пути. - Скоро разобьём ночёвку.
   - Нет. Не устала. - ответила Маргит. Она и в самом деле не устала, хотя и ехала на лошади весь день, останавливаясь только пару раз на небольшой отдых. Нельзя сказать, что дорога была лёгкой, но царицу подогревало ожидание вечера.
   Оказалось, что он предусмотрительно послал часть отряда вперёд, чтобы слуги разбили лагерь. Так что, когда настало время спешиваться и отдыхать, царя уже ждала его палатка - просторный высокий шатёр из плотной ткани. Внутри были постелены ковры, разложена походная мебель и широкая кровать под тонкой прозрачной тканью, предохраняющей от ночных насекомых. В палатке уже горели жаровни, потому что ночь обещала быть холодной - они на высоте около четырёх километров. Уже горели костры, и готовилась пища. В котлах варилась каша для воинов и слуг, а для царя и его гостьи приготовили фрукты и жарился на вертеле барашек.
  
   Оставив коня рукам прислуги, Маргит подошла к огню, закутавшись в плащ. Ей не понравилось то, что она обнаружила: для царицы Савской была поставлена отдельная палатка - поменьше, но очень нарядная. Там была постель, её сундуки, её вещи. И уже горели жаровни, согревая воздух. Он отстранялся от неё, но почему?
   Царь сидел на раскинутом ковре возле костра, вороша прутиком угли. Мясо уже было готово и истекало жирным соком - тот капал в огонь. Рядом на ковре стоял серебряный поднос с чашами, кувшином вина и фруктами. Всё было предельно просто - любой монарх в дороге обставил бы свой отдых куда комфортнее.
   Проткнув запечённое мясо ножом в паре мест, царь убедился, что жаркое готово. Вообще-то, это должны делать слуги, но те уже отдыхали и ели в стороне от царской палатки.
   Соломон срезал ножом кусок и начал обдувать его, чтобы попробовать.
   - А разве ты не молишься подолгу перед каждым куском, чтобы его съесть? - насмешливо спросила Маргит, незаметно подойдя со спины.
   - Я так и думал. - в тон отвечал царь. - Ты безбожница.
   Он откусил кусок с ножа и с усмешкой посмотрел на неё.
   - Будешь?
  
   Как глупо, подумала Маргит. Как глупо делать вид, будто он не понимает, к чему всё идёт. Что значат эти быстрые взгляды, которые он на неё бросает исподтишка?
   - Спасибо. Всё было вкусно. - сказала она, поднимаясь. И, чувствуя на спине его взгляд, отправилась в свою палатку, по дороге отмечая, что ни один из людей не повернул головы в её сторону. Все были заняты тем, что укладывались на ночлег, тихо беседовали у костров. Не было стражи и у палатки царя.
   Так вошла она к себе и закрыла полог, потому что служанок у неё в этом путешествии не было. Впрочем, царица умела обходиться и меньшим. Сама она разделась, сама совершила омовение, сама расчесала волосы, сама достала одежду для ночного сна. Легла на меховые покрывала и задумчиво посмотрела в огонь жаровен. Ночь тиха, ветра нет, и в палатке было тепло. Неяркий свет легко дрожал в медных сосудах на треножниках, бросая тени на полотно. Копья поддерживали шатёр, а в центре потолка имелось отверстие, в которое уходил дым жаровен. Сквозь это окно виднелись яркие звёзды - они словно заглядывали в палатку, подглядывая за ночной жизнью людей.
   Тогда царица Савская поднялась, накинула тёмный плащ свой и вышла. Она шла к шатру царя, который никто не охранял. Это было безмолвное приглашение.
  
   Она вошла и увидала, что он не спит. Лежит в постели и так же смотрит в окно над головой, на ночные звёзды. Тогда царица Савская скинула бесшумно плащ и пошла по коврам к Соломону.
   - Моя ночь. - сказала она, наклоняясь над ним и волосами закрывая от звёздных глаз лицо царя.
   - Твоя, Маргит. - тихо отвечал он.
  
   Тихо-тихо утекает время, мгновения испаряются за каплей капля - всё уходит. Так медленно, так незаметно, так скоротечно и так невозвратно. Лучшее мгновение жизни - когда же оно было? Успело случиться, и ничего не сказало, не предупредило. Когда же были лучшие наши годы, дни, часы, минуты? Когда всё это было? Неужели это и был тот миг, который только что прошёл?
   Есть нечто, что мы будем вспоминать на смертном своём одре, в преддверии вечного ухода. И говорить себе, сознавая неизбежность этого последнего момента: я буду, умирая, помнить... Я буду помнить этот миг - пусть он будет моей памятью в необратимости, единственной нитью, связующей душу с жизнью. Есть ли у меня такой момент, который вечен? Ведь уходя и растворяясь навсегда в недолговечности, я буду вечно жить, пока нить памяти будет утекать в пространство, минуя звёзды, минуя многие миры, минуя океаны пустоты, и будет связывать меня с тем мигом, в котором я жила... живу. Да, я плыву там, далеко, среди безмолвия и черноты. Живая, юная, счастливая. Там что-то есть, там кто-то есть, там их много. Там все они. Все они - ушедшие навеки, навсегда. До той поры, пока не обойдя Вселенную от края и до края, тонкая волна живой души не обретётся в неведомом вещественном начале. Тогда откроет свои глаза, чтобы увидеть новое небо. Вдохнёт глоток иного воздуха. И ощутит присутствие, и почувствует знакомое нечто, и где-то в глубине себя поймёт и скажет: разве не с тобой мы были тогда, много-много лет назад? Разве не с тобой нас соединила в кратком миге вечность? Я знаю: это были мы. Вот почему мы снова вместе. Кто-то почерпнул ладонью воду из ручья - в ней мы с тобой, две капли.
  
   - Почему не говоришь ты мне слов Песни Песней? Отчего не слышу я её хрустальных строк?
   - Это была Песнь разлуки, плач сердца, зов одиночества. Пусть молчит она до той поры, пока нас не разлучит время.
   - Я знаю, мы будем ещё долго жить - и ты, и я.
   - Я знаю, Маргит. Я знаю это. Мне, как и тебе, открыто многое. Но мы не властны над судьбой. Она сильнее.
   - Мы уже сломили судьбу. Мы обошли её. Мы совершили то, чего она нам не велела.
   - Это ты так думаешь, на самом деле ты не знаешь, где подкрадётся она и исподтишка нанесёт удар. Ты не знаешь её лица, ты не знаешь её путей, ты не ведаешь её коварства.
   - Нет, Соломон! Вот ты, вот я, и больше нет ничего! Только наша воля!
   - О, если бы... - тихо сказал он.

***

   Рано утром, когда он счастливо заснул, царица осторожно встала. Улыбаясь, Маргит вышла из палатки на росную траву. Всё прошедшее казалось ей невероятным, и в то же время предельно чётко она ощущала каждое мгновение этой необыкновенной ночи. Если очень долго о чём-то думать, вспоминать, лелеять в памяти, то в день своего пришествия оно покажется эфемерным, как этот утренний воздух. Как дымка на далёких холмах, спящих среди тишины безветрия. Как тихо шепчущий ручей, несущий свои воды за призрачными зарослями.
  
   "Я не хочу, чтобы он видел меня с растрёпанными волосами, с побледневшим лицом, небрежно одетую. Это не единственная ночь, просто первая в той длинной череде ночей, которые нас ждут. Сегодня вечером мы встретимся опять, а днём я буду для него тайной. Тайной..."
  
   Она легко скользнула в свою палатку, не нарушив ничьего сна, и нашла в сундуках всё, что нужно. Не она их собирала, не она положила в них то, что нужно в дорогу женщине. Но в них всё было. Не забыто ни мыло, ни полотенца, ни щётки для волос, ни зеркала, ни благовония, ни масло. Всё было столь заботливо уложено, что она поняла: это Соломон. Он знал: она пойдёт за ним в дорогу, и позаботился о том, чтобы у его женщины всё было.
   Сама эта мысль делала царицу Савскую счастливой. Она схватила шкатулку с принадлежностями, полотенца, накинула плащ и побежала в сторону ручья.
   Вода была довольно холодна, но так приятна! Вдыхая тонкий аромат египетского мыла, царица стала омываться, сбросив тонкую сорочку. О, она сама могла варить такие чудные мыла, даже и получше!
   Глядя зачарованным взглядом на бегущую воду, она медленно вытирала полотенцем руки, плечи, бёдра. Когда-то за ней ухаживали десятка два служанок, ублажая свою повелительницу тонкими маслами, воскуряя ароматы, стеля по полу ковры из лепестков. Всё это ничто против этого тихого утра. Жизнь во дворце казалась ей далёким, бледным сном, чем-то вроде существования куколки, пока из кокона не выбралась на белый свет прекрасная бабочка.
   Стоя на плаще, Маргит медленно натянула свободный хитон, надушенный благовониями. Это был любимый ею аромат ирисовых корней и орхидей. Затем принялась расчёсывать щёткой свои чёрные волосы, ещё влажные после купания. Заколок она с собой не прихватила, поэтому пришлось идти обратно с распущенными кудрями.
   "Царь очарован твоими кудрями" - вспомнилось ей из Песни Песней. О, это лишь бледное отражение силы подлинного чувства!
   Туфли были слишком несерьёзны для утреннего выхода - это просто два лилейных лепестка, в которых только и ходить по коврам. Они промокли и потемнели. К тому же были холодны - она замёрзла после купания в ручье.
   Маргит нагнулась, чтобы поднять с травы плащ и в этот миг услышала резкое хлопанье крыльев. Мелькнула белая тень, и прямо перед ней опустился на траву ангел.
   Он несколько утратил своё сияние, но не стал более похож на человека - слишком был он совершенным.
  
   Ангел стоял прямо перед ней, преграждая ей путь обратно. Крылья бледно просвечивали за его спиной, то проявляясь, то исчезая, словно хрусталь в воде - как будто выныривали и пропадали в ином, нереальном измерении. Но сам ангел был более чем реален. И очень зол.
   Он стоял и молча смотрел на неё своими золотыми глазами, в которых плавилась ненависть.
   - Чего ты хочешь? - наконец, проронила слово Маргит. - Убить меня?
   - Было б хорошо. - ответил ей жестокий вестник небес.
   - Моё оружие всегда при мне. - напомнила ему царица.
   - Зачем ты пошла с ним? - спросил ангел. - Разве я не предупреждал?
   Она каждое мгновение ждала атаки и потому вся собралась от напряжения. Вопрос застал её врасплох. Это было довольно странно: он пугал её, но не нападал. И тут вдруг Маргит догадалась: он не смеет! Поэтому у него и меча нет с собой! Она встретилась с царём, и ангел ничего не смог поделать!
   - Лилит - это твоя попытка остановить меня?! - догадалась она.
   Ангел переменился в лице и внезапно отступил - царица поняла, что попала прямо в точку!
   - Ты вступил в союз с демоницей, чтобы убить меня! - дошло до Маргит и более невероятное предположение.
   - Я должен был не допустить вашей встречи. - сказал он.
   - Почему?!!!
   Вместо ответа он вдруг горячо воскликнул:
   - Оставь его! Слышишь? Уходи, улетай! Лети в свою Сабею, будь царицей, правь хоть сотню лет, хоть тысячу - я всё дам тебе! Только оставь его!
   - Я не могу. - со внезапной злостью ответила царица. - Я не знаю, почему ты требуешь этого.
   Ангел в нетерпении покачал головой, словно хотел что-то сказать, но не смог.
   Царица Савская подобрала с травы полотенца, накинула плащ на плечо, взяла шкатулку и подошла вплотную к ангелу. От его тела шёл не жар, а холод, словно он только что спустился из-за облачных высей. А, может, прямо из ледяной тьмы космоса. Лжёт он, что не знает про устройство мироздания. Ангел лжёт.
   - Я собираюсь уходить. - жёстко сказала Маргит, нисколько не сомневаясь, что он уступит ей. - Тебе ещё есть, что мне сказать?
   Он повернулся и пропустил её, глядя с высоты своего роста на царицу, и явно желая убить её. Но что-то ему не позволяло.
   - Ты его не любишь. - сказал он вслед ей, поскольку больше нечего было ему сказать.
   - Не тебе судить. - холодно бросила Маргит, чувствуя, как острые волны возбуждения проходят по её телу - она упивалась игрой с опасностью, словно схватилась в поединке воли с ядовитой змеёй.
   - Когда ты поймёшь, что я был прав, - прозвучал за спиной медово-ледяной голос. - то я приду к тебе, чтобы насладиться твоим унижением. И тогда не жди от меня пощады.
   Маргит резко обернулась, но ангела уже не было у ручья.
  
   Эта краткая встреча внесла смятение в её душевное состояние. Пришла вдруг в голову мысль, что она действительно заблуждается. Соломон ничего ей не обещал, она лишь женщина, которая с ним путешествует тайком. Женщина, на которую стараются не смотреть слуги и воины, сопровождающие царя в поездке, словно делают вид, что не видят её. Такое впечатление, что исчезни она в один короткий миг, они не заметят этого, как словно не было её. Её с царём усердно оставляют наедине и в дороге, и на отдыхе. Возможно, это его распоряжение, но каковы его дальнейшие планы? Пока она не знает, чем завершится это волшебное путешествие. Не зря же ангел бросил ей: когда ты поймёшь, что я был прав... Прав в чём? В том, что она царя не любит?!! Но это же абсурд!
   Когда закончится это путешествие, а дней пути едва ли больше месяца - озеро Тан вовсе не столь далеко - что он скажет ей? Конечно, будет и обратный путь, но Маргит уверена: он будет уже не столь прекрасным.
   Найдя, что ему нужно, он скажет ей: всё было хорошо, но нам пора расстаться. Тебя ждёт твоя страна, меня - моя. Мне было хорошо с тобой, ты осчастливила меня, Маргит.
   От этих мыслей голова царицы пошла кругом - неизвестность, как могильный червь, сжирала счастье. Всё показалось зыбким, неверным, призрачным. Она с головой нырнула в иллюзию, что стала центром мира для возлюбленного своего.
  
   Едва Маргит вышла к месту ночёвки, то увидела, что палатки уже свёртываются, поклажа грузится, прилежные слуги снаряжают лошадей в дорогу. Соломон деятельно принимает в этом участие. Увидев её, он воскликнул издали:
   - Где ты пропадала?! Скорее одевайся - солнце уже поднялось!
   От этих слов ей стало ещё более не по себе - он весь в предвкушении дальнейшего пути, словно именно эта цель - неведомые сокровища - есть то, что тянет его, как магнитом. Царица Савская лишь приятное дополнение к вояжу.
   Наверно, эти мысли отразились в её лице, потому что Соломон запнулся на слове, и в глазах его появилось странное выражение.
   - Что-то случилось? - спросил он напряжённым голосом, а Маргит искала обострённым нервом в его интонациях ответ на свои вопросы.
   - Ничего не случилось. - стараясь говорить ровно, ответила она. - Я просто ходила к ручью умыться.
   Он, кажется, не верил: всматривался в её лицо, в её глаза и что-то в них искал.
   - Но ведь всё было хорошо. - с сомнением проговорил он.
   - Конечно. - коченея от своих мыслей, ответила царица. Кажется, он так назвал то, что было между ними?
   - Тогда я не пойму, зачем это холодное лицо, зачем эта враждебность во взгляде?!
   - Я просто подумала, что скоро мы прибудем в конец пути, и что тогда будет дальше.
   - А, только это? - облегчённо вздохнул он. - Давай обсудим это позже. Сейчас просто не время. Для меня этот вопрос не прост.
   Это всё, что ей удалось добиться. Но отчего он так играл с ней?! Разве просто объяснить свои планы?! Взять и изложить, что собираешься делать! Не надо заводить царицу Савскую скрытностью. Она в состоянии выдержать любую весть. Расстаться - так расстаться.
   "Как я сюда попала? Как очутилась в этом мире? Ах, да - меня сюда перенёс Айрон. А это значит, что отпуск скоро кончится. Хочу ли я возвращаться? Нет, я хочу остаться здесь. Здесь моя жизнь прошла, здесь мой дом, моя любовь, моя мечта. Если он позовёт меня с собой, я брошу всё на свете и пойду. Не буду перед ним демонстрировать нелепую женскую вздорность, не буду делать обидчивую мину. С ним нельзя играть в эти обыкновенные женские штучки - он от них скучнеет. Что есть глупее, нежели уподобляться множеству тех недалёких баб, что пытаются сломить своих мужчин капризами, придирками и слезами? Я выше этого. Я - царица Савская."
  
   Ни с кем из женщин не говорил царь Соломон и пол-слова, поскольку не считал их разумными. И только царица Савская удостаивалась его речей, его внимания, его благодарности, его любви. Это что-то значит, поскольку весь тот день, после краткой утренней размолвки, они ехали на своих конях бок о бок. И всю дорогу царь рассказывал ей множество тех удивительных вещей о мире, что вокруг. О тайнах недр, о горных высях, о полёте птицы, о повадках зверя, о связях вещества. Всё это говорилось таким живым и поэтичным языком, настолько образно, настолько удивительно прекрасно, что Маргит поняла, отчего Соломона называют Мудрым - ему открыто нечто особенное в жизни. Он мыслит не так, как все, а проницательнее, острее, с иного угла зрения. И лишь женщины ему казались тяжёлым, тёмным куском плоти. Все, кроме Маргит.
   - Тебе интересно, Маргит? - спрашивал он, заглядывая ей в глаза.
   - Да, я слушаю тебя, мой царь. - эти слова не говорили почти ничего, но взгляд, но голос, но тайное звучание восторга их делали признанием в любви.
   Это был чудесный день. Иногда они опережали медленно идущий караван и уносились на лошадях вперёд, обходя горы по низу. Иногда попадали в дикие сады плодоносящих деревьев, тогда он срывал ей дикие вишни с ветвей. Иногда он сходил в коня и собирал для неё цветы - всё, чтобы загладить утреннее недоразумение.
   Она же не сводила с него своих глаз, которые он называл колдовскими, и думала про себя, что недостойна его, ведь все её мысли сводились к одному - к той минуте, когда они окажутся наедине в царской палатке.
   - Да ты не слушаешь меня! - притворно сердился он.
   - Нет, ты неправ - я слушаю тебя и даже очень слушаю. - отвечала она с невозмутимым лукавством, а сама находила удовольствие в том, чтобы тайком его дурачить: она действительно не слушала. - Скажи, пожалуйста, а почему звёзды не падают, если не имеют опоры, как ты говоришь?
   - Понимаешь, - тут же увлекался он. - есть между веществом и веществом некие невидимые связи. Вот я бросаю вверх перчатку - она взлетает, потом на долю мига замирает, потом падает на землю. Что заставляет её так делать? Что связывает их? Какие нити? Ты видишь их? Я - нет. И, тем не менее, перчатка падает.
   - Она осталась позади. - сказала Маргит, которой уже приходилось видеть гравиполя, связывающие звёзды и галактики.
   - Ну и пусть. Главное не в этом. Главное - ей есть, куда падать. Есть огромное скопление вещества, которое притягивает к себе всё - и воздух, и птицу, и камень, и наших лошадей. Так вот, у любой звезды есть такие нити, но каждая звезда так далеко друг от друга, что их взаимное влияние очень слабо.
   - Но я не понимаю. - упорно продолжала царица гнуть своё. - Если между ними всё же существует притяжение, отчего они давно мал-помалу не сошлись и не слиплись в одно большое вещество.
   - О, вот над этим надо бы подумать... - пробормотал Соломон, впадая в состояние глубокого мысленного коллапса.
   - А если они уже когда-то были вместе. - продолжила царица, испугавшись, что он сейчас надолго уйдёт в миросозерцание. - то это значит, что-то их разбило на куски.
   - Ты посягаешь на творческое право Бога. - с превосходящей улыбкой заметил Соломон. - И вообще, мне кажется, ты становишься похожей на собрание дворцовых звездочётов, от которых и мудрости которых я сбежал.
   О, это как раз было то, что нужно царице - он вспомнил, что вечер близко и, следовательно, близка и ночь.
   - Нет. Просто я устала. Весь день в седле. - искренне призналась Маргит.
  
   Войдя в его палатку, не дожидаясь ночи, она обнаружила царя сосредоточенно разглядывающего ворохи пергаментов, которые были навалены на постели. В свете факелов Соломон просматривал одни, отбрасывал другие. Были там карты, украшенные рисунками, были свитки с текстами.
   - Чем ты так занят? - спросила Маргит, нисколько на то не сердясь - ей было интересно всё, что делал он.
   - Просматриваю карты. - невнимательно ответил Соломон. - Сверяю приметы, определяю направление.
   - Здесь греческие свитки. - заметила царица, присаживаясь на край постели и раздвигая пожелтевшие пергаменты рукой.
   - Не бойся, я их не задела. - успокоила она царя.
   - Ты просто изумительная женщина. - серьёзно признался он. - Другая бы не обратила внимания и разлеглась бы на них, как корова.
   - Я знаю, чего они тебе стоили и как ты дорожишь ими. - так же серьёзно ответила Маргит, а про себя смеялась, потому что именно эта идея минутой раньше пришла ей в голову: разлечься на пергаментах, призывно улыбаясь.
   - Да, я купил их у греческих мореплавателей. Ты знаешь, что это?
   - Карты, насколько вижу.
   - Карты земли, по которой мы идём. Смотри, ты видишь эти маленькие рисунки на рельефе?
   - Как будто крошечные развалины каких-то строений.
   - Вот именно. - ответил Соломон, откинувшись назад и глядя на неё блестящими глазами. - Это останки древних цивилизаций, давно исчезнувших с лица земли. До нас были Древние. Откуда-то пошли народы.
   - Ты ищешь Атлантиду? - поразилась Маргит.
   - Нет. Атлантида затонула, согласно Платоновым книгам, за Геркулесовыми Столпами. Мне недоступно это - вода скрывает в себе свои тайны навсегда. Я ищу более древних, нежели Атланты. Я ищу тех, кого в Писании назвали Сынами Божиими, которые спускались с неба и вступали в связь с первыми людьми. Должны оставаться какие-то следы.
   Маргит ошеломлённо смотрела на него, не веря своим ушам и своим глазам. В береговых линиях на картах угадывалось северное побережье Африки, в рисованных полосах узнавались марокканские горы, в игрушечных холмиках на юго-востоке проглядывались горы Ахаггара.
   - Вот здесь, где-то здесь. - указывал Соломон на пустое место в карте. - должен быть разрушенный город, который построили Сыны Божии тогда, когда спустились на землю. Там живут их потомки.
   Он говорил о Стамуэне!
   - При чём же здесь озеро Тан? - спросила она, едва придя в себя.
   - В пещерах возле озера найдены какие-то странные вещи, которые, как говорит скрытая мудрость, могли бы пролить некоторый свет на многие вопросы. Там хранятся древние книги. - закончил он, глядя в зачарованные глаза Маргит.
   Книги, а не золото, и не алмазы!
  
  

Глава 16

  
   - Когда ты достигнешь озера и найдёшь свои пещеры, что ты будешь делать дальше? - спросила царица утром.
   Он помолчал, глядя в сторону и пощипывая бородку.
   - Ты добудешь свои книги, потом отправишься обратно, и мы расстанемся с тобой. Так всё закончится?
   - Больше всего хотел бы я никогда с тобой не расставаться. - тихо ответил Соломон. - Но возвращение в Иерусалим вместе невозможно.
   - Я бы тоже не хотела.
   - О чём же ты мечтаешь?
   - О жизни в новом месте. Ты и я - мы царская пара. Здесь, за пределами Офира много земель, в которых правят лишь дикарские вожди. Ты мог бы основать великое государство. Здесь множество твоих рудников всевозможных металлов, драгоценных камней. Я могла бы всю свою страну предоставить тебе в пользование. Так отчего же?
   Он снова тяжело молчал, не глядя на неё. Потом проронил:
   - Видимых препятствий нет. Но только видимых, на самом деле всё сложнее. Я сам мечтал об этом. Но, я не могу...
   - Почему же ты не можешь? Смогла же я!
   - Да, ты оставила свою Сабею по причине, которой так и не объяснила. Теперь ты ждёшь, что я поступлю так же? Оставлю тех, кто от меня зависит? Обману тех, кому должен? Я не просто царь, я - Избранник Свыше.
   - Зачем же ты позвал меня с собой? - горько спросила Маргит.
   - Не терзай меня, слишком трудно всё решить. Я не могу всецело доверять тебе. Я...
   Она затаила дыхание, услышав ноту мучительного колебания в его голосе.
   - ...буду думать. - тихо завершил он.

***

   В один прекрасный день караван дошёл до цели. Озеро возникло перед глазами столь внезапно, что у Маргит перехватило дыхание.
   Оно лежало во впадине среди горных кряжей, похожее на неровную жемчужину, сияющую в свете дня. Зелёная долина окружала береговую линию и переходила в такие же зелёные холмы, а уже далее возвышались заснеженные вершины.
   - Из этого озера берёт начало река Аббай, которую египтяне называют Голубым Нилом. - сказал Соломон.
   Экспедиция начала спуск в долину и пустилась в обход озера с южной стороны на восток. Местность была наклонной и у подошвы гор сплошь поросшей лесами. Бук, граб, секвойя, баньян - такая разная растительность собралась на этих склонах, укрытых от влияния ветров высокими горами. Были видны стада антилоп, сходящих к воде.
   Среди мощных древесных великанов скрывались остатки некогда населённого дворца. Он был ещё вполне хорош, хотя непогоды и заброшенность лишили местами крышу черепицы, а местами среди нанесённой земли укоренились растения и даже молодые деревца. Балконы были заселены ползучими растениями, они же поднимались по мощным каменным столбам. Толстые двери, сделанные из целиковых плах, не упали, хоть петли, держащие их, сгнили. Окна, лишённые рам, глубокими тёмными очами смотрели на прекрасную картину, что открывалась с естественной террасы, на которой стоял заброшенный дворец. Сохранились остатки низких ограждений, дворцовые бассейны под открытым небом.
   Пока солдаты справлялись со входными дверями, царь и царица пошли в обход грандиозных построек со множеством пристроев, внутренних двориков, в которые можно было войти, минуя арки. Они нашли большой бассейн под крышей, на провалившемся дне которого виднелись продырявленные керамические трубы, забитые всяким растительным мусором.
   - Смотри, это трубы для подогрева воды. - сказал ей Соломон.
   Те трубы, что подводили воду в это сооружение, пустовали, зияя сухими руслами, зато немного в стороне пробил себе дорогу тот родник, от вод которого питался бассейн. Подземное искусственное русло, ведущее от котельной, прохудилось, и источник нашёл себе новый выход. Наверно, он давно тут тёк в полном одиночестве и изливался через пролом в платформе. Далее маленьким водопадом он низвергался в зелёную долину и сбегал к озеру по руслу, установившемуся за много веков.
   - Здесь можно жить. - сказала Маргит. - Только всё привести в порядок.
   - Да, здесь можно жить. - согласился Соломон.
  
   Были монументальные конюшни, нынче пустые, следы террасового земледелия, разбитые башни и колонны, обрушенные стены - всё заросло во влажном климате этого природного горного котла.
   - Наверно, это разграбленная сокровищница. - подумала вслух Маргит, глядя на пролом в стене и ведущие вниз узкие ступени.
   - Наверно. - согласился Соломон.
   Они вернулись ко входу, где солдаты уже расчистили двери от мусора и сумели открыть массивные створки, которые не тронуло гниение.
   - Это дерево ванза. - сказал Соломон, проводя своими длинными пальцами по дверному полотну. - Это очень твёрдое дерево, которое трудно достать. Оно не поддаётся гниению. Представь себе, каков был тот великан, из которого изготовили эти огромные двери. Сколько сотен лет ему было? Возможно, он был свидетелем потопа.
  
   Помещения представляли собой печальное сочетание былой роскоши и разрушительной силы времени. Большие залы со сводчатыми кедровыми потолками, на которых ещё сохранились краски росписи и позолота. Массивные подпорки по стенам, заменяющие колонны - тоже из таинственного дерева ванза, но с них осыпались мозаичные узоры. Пол представлял собой прекрасно сохранившуюся кладку из белого и зелёного мрамора. На стенах оставались местами фрески, изображавшие жизнь царской семьи.
   Проходя трапецеидальными дверями, царица Савская и Соломон миновали комнаты для женщин. Там ещё сохранились стенные ниши, в которых, как в шкафчиках, когда-то стояли флаконы с маслами и притираниями, коробочки с пудрами, кувшинчики.
   Была купальня в крытом помещении чтобы женщины царя не испытывали холода от зимних ветров.
   В одной из четырёх угловых башен сохранилась винтовая лестница, ведущая наверх. В стенах зияли дыры от вырванных с огромной силой бронзовых светильников. О возможном варварском разграблении свидетельствовал оставшийся искорёженный предмет, который не сумели выломать из кирпичной кладки.
   Местами пол в залах был занят бледной растительностью, которой не хватало света - это происходило там, где был обрушен потолок, потому что через окна вода не попадала в дом - слишком толстые стены, а наружный ступенчатый карниз далеко выдавался над стеной. Это был не просто дворец, а настоящая крепость. И всё же этот царский дом оставлен.
   Во внутренних покоях нашлась и царская опочивальня - большое помещение, в котором сохранилась царская кровать, поистине достойная монарха. Это было грандиозное сооружение из редкой чёрной древесины, которое со временем не только не потеряло цвета, но и даже не утратило резьбы и позолоты на ней. Неудивительно, что это великолепное ложе не сумели утащить грабители: толстые ноги ложа представляли собой львиные фигуры, основания которых уходили под толстые плиты пола.
   - Вот это одр! - не удержалась от восхищения Маргит.
   - На этом одре, - заметил ей Соломон. - наверняка родилась вся династия, которая правила этими местами до той поры, когда в Офир пришли завоеватели из Шебы.
   - На этом царском ложе и я бы согласилась родить тебе царя. - ответила ему царица.
  
   Пока слуги осваивали дом, Маргит и Соломон решили прогуляться по окрестностям, потому что конца пути они достигли, и торопиться до завтрашнего дня было некуда. Они проехали по остаткам царских садов, которые за многие века разрослись и одичали. Нашли разрушенное поселение, обрушенные земледельческие террасы, миновали две небольших реки, несущих воды в озеро Тан, из которого вытекала только одна река - Голубой Нил. Это была чудесная и грустная поездка, во время которой они говорили о чём угодно, но только не о будущем.
   - Где среди этих гор, - спрашивала Маргит, - скрыты твои тайные пещеры?
   Высокие вершины, утопающие макушками в снегах, снизу имели серо-бежевый цвет. И было их очень много - вершины за вершинами, перевалы за перевалами.
   "Мой царь, я готова, как коза, лазить по этим горам всю жизнь, лишь бы искать с тобой твои пещеры."
   - Завтра ты увидишь, как именно я собираюсь отыскать их. - ответил Соломон.
   - Есть приметы?
   - Есть.
   - Какие же?
   - Ты видела среди пергаментов рисунок, на котором были изображены пещеры? - спросил он, поворачивая коня обратно.
   Да, она видела рисунок - это был довольно хорошо сделанный набросок углём, правда, он плохо сохранился. Рука художника изобразила странные пещеры у подножия горы - те походили на разломанные соты мёда. Как будто гигантская рука переломила гигантское восковое полотно, отделила один обломок от другого - так, что тягучие волокна растянулись и так застыли, образовав глубокие проёмы и узкие щели. Даже на пергаменте зрелище впечатляло - художнику удалось придать рисунку ощущение грандиозности и величины.
   - Вот эти проёмы и есть вход в подземный лабиринт. - продолжал царь. - Я купил рисунок и описание у одного заезжего финикийца, который, в свою очередь, привёз их из Персии, где купил на базаре за бесценок.
   - А ты уверен, что это здесь? - спросила Маргит, удивляясь про себя способности Соломона к откровенному авантюризму: взять и затеять дальний переход из-за какой-то старой бумаги.
   - Уверен. - отвечал царь.
   - И как же ты собираешься искать этот вход? - дознавалась она, оглядывая уходящие в вечерние тени горы. - Ведь тебе придётся со своими людьми обойти все эти вершины! На это уйдёт год!
   - Не думаю. - засмеялся царь. - Я полечу на воздушном корабле и буду обозревать окрестности с высоты.
   Она не верила своим ушам: он снова заговорил про воздушный корабль - что это значит?! Или это снова шутка?
   Во время возвращения обратно ко дворцу Маргит приставала к царю, требуя немедленно рассказать про таинственный корабль, которого взять было негде - разве что он где-то тут припрятан.
   - Женщина, прекрати. - с удивительным терпением отвечал Соломон на все её домогательства.
  
   Вернувшись во дворец, Маргит увидела, что здесь многое преобразилось - за время их прогулки с царём, слуги вымели мусор из помещений, прилегающих к спальне, а в спальне отмыли пол, под слоем грязи на котором проявились прекрасные мраморные мозаики. На холодный камень набросили ковры. Монументальное королевское ложе тоже отчистили от загрязнений, положили на него множество меховых одеял и парчовых покрывал и сумели как-то установить полог. В комнате с занавешенными от ночного холода окнами стояли медные треноги с курильницами и жаровнями. Тут же поставили два раскладных стула возле столика с едой. Всё было приготовлено к вечерней трапезе и сну.
   "Прекрасные слуги у Соломона. - подумала Маргит, - и дворец прекрасный."
   Ей рисовались в уме чудесные картины: как можно поселиться здесь, перевезти сюда все необходимые вещи из её дворца. Как можно обустроить этот уголок и оживить его царским присутствием. Здесь снова будут жить люди, и снова будет кипеть жизнь. Здесь замечательные условия для земледелия, здесь есть вода - не то, что её плотина, которую надо подлатывать в конце сухого сезона всякий раз, когда вода из неё уйдет.
   Она обнаружила, что замечательные слуги Соломона, которых она считала неприветливыми из-за их молчаливости и угрюмости, постарались даже в соседней комнатке устроить ей что-то вроде алькова. Тут стало чисто, были постелены ковры, перенесены её сундуки, стоял столик с зеркалом и маленький пуфик. Тут стояла оловянная бадья, полная горячей воды!
  
   Когда она появилась из-за полога, повешенного над дверью, в лёгком одеянии для сна, то самым своим счастливым видом вызвала на лице царя светлую улыбку. Это была ночь полного согласия.
   "Чего ещё я желаю от судьбы? Я получила всё полной мерой. Кажется, лучше уже ничего не будет. Нельзя ждать от жизни слишком много - так не бывает. Как бы ни решил он, каков ни был бы исход - всё лучшее уже было. Когда я увижу, что он пресыщен мной, я тихо уйду, чтобы сохранить в сердце эти лучшие мгновения. Не он меня покинет, а я его, потому что вечным счастье не бывает."

***

   Наутро она опять встала раньше Соломона, потому что желала предстать пред ним свежей и убранной. Ещё вчера она заметила лестницу, ведущую из алькова наверх - там был небольшой балкон, с которого ещё одна лестница вела вниз - прямо к купальням заднего двора. Сами купальни были бесполезны - кроме мусора и грязи в них не было ничего хорошего, но родник, пробивший себе дорогу и падающий водопадом, - это было то, что нужно.
   Слегка вздрагивая от утреннего тумана, Маргит вышла на балкон, обнесённый широкими перилами с толстыми кубами. На сторонах кубов разевали пасти обколотые морды львов. На одном из кубов её ждал ангел. Сидя в странной позе - на подогнутой под себя ноге, опираясь руками и подбородком на колено другой ноги, он скосил глаза в сторону двери. В глазах его сквозила уже не ненависть, а откровенное страдание.
   Увидев выходящую царицу, он поднял голову и прямо посмотрел своими необыкновенными глазами. Ничего не говоря, он так и смотрел, словно надеялся, что она сама собой исчезнет.
   - Ну, что ж ты хочешь от меня? - спросила царица Савская, сразу ощутив при виде своего преследователя огромную усталость. Его непонятная враждебность угнетала её.
   Он всё молчал и глядел, не препятствуя ей идти, куда нужно - просто всем своим видом напоминая, что не будет царице Савской покоя во все дни её жизни.
   - Охраняешь Соломона? - усмехнулась Маргит, проходя мимо и направляясь к ступеням. - Что же ты его от Лилит не охранял - она ведь думала обмануть его, представляясь мной. Она даже лазутчика ко мне подослала, чтобы выведать то имя, которым он назвал меня наедине. Ты не боялся, что она сейчас могла быть с Соломоном?
   - Лучше бы она. - непримиримо проронил ангел.
   - Вот как?! - Маргит была до того изумлена, что остановилась и обернулась, чтобы посмотреть в глаза своему врагу.
   Он не против того, чтобы видеть в объятиях своего царя ту жестокую вампирицу?! Он не против демона с козлиной ногой и уродливой душой? Он не опасается за жизнь Соломона, так отчего же столь сильно ненавидит царицу Савскую?!
   - Ты желал бы ему такой возлюбленной?! Ты полагаешь, он был бы счастлив с этим демонским отродьем?!
   - Она бы развенчала в его глазах образ царицы Савской. - ответил Ангел. - Он отбросил бы её от себя с отвращением. Красивая кукла с глупыми мозгами - вот что такое Лилит. Он бы почувствовал в ней грязь души и не искал самообмана, как с тобой.
   - Ты ничего не понимаешь, ангел, а людских делах. - с сочувствием произнесла Маргит, глубинным нервом души чувствуя, что он не играет и не лжёт. - Я счастлива самым малым его вниманием к себе. Я упиваюсь каждым мгновением с начала нашей встречи. Я всем готова жертвовать, лишь бы остаться с ним. Я его люблю, и он меня любит.
   - Это ошибка, это ошибка. - прошептал Ангел. - Он находится во власти чар, он околдован. Прошу тебя, оставь его, уйди. Ты его проклятие, его слабость, его несчастье. Он был несчастлив без тебя, он будет в тысячу раз несчастнее, обретя тебя.
   Она молча отвернулась и стала спускаться по лестнице, не удостаивая больше ангела и слова. Он ничего не сможет сделать против воли Соломона, он связан своей службой, он просто ангел.
   Небесный воин посмотрел на царицу сверху, когда она пошла к источнику. Потом он оттолкнулся от опоры, падая с высоты спиной вперёд, извернулся на лету и легко приземлился на ноги. Догнал её и пошёл рядом, стараясь приноровиться к шагу.
   - Послушай, женщина. - заговорил он примирительным тоном. - Отчего бы тебе не вернуться к своему мужу? Не вечно же ты собираешься здесь оставаться?
   Маргит остановилась и резко повернулась к нему.
   - Что ты знаешь о моём муже?!
   - Я только знаю, что ты явилась к нам из другого мира. Я видел тебя в обличье джиннии.
   - Да, это так. - призналась Маргит. - Но это временно. На самом деле я человек.
   - Так отчего же тебе не вернуться к мужу? - снова заговорил он, смягчая голос. - Разве ты не любила его? Разве он не будет ждать тебя? Разве не будет в горе?
   - Разве я говорила, что останусь тут навсегда?
   Ангел словно поперхнулся и некоторое время смотрел на неё широко раскрытыми глазами, а потом спросил с надеждой:
   - Так ты уйдёшь? Оставишь его?
   - Видишь ли, - усмехнулась Маргит. - я бы осталась с Соломоном до самой смерти, да он не зовёт. Но, если всё же позовёт, то будь уверен: я брошу всё и пойду за ним, куда бы он меня ни звал. Я готова скитаться с ним в безлюдных пустынях, пересекать горы пешком, голодать и умирать от жажды.
   С минуту ангел смотрел на неё без всякого выражения в глазах, потом проговорил:
   - Я скован запретом, а то не задумался бы тебя убить.
   Он развернул прозрачные крылья и собрался улететь, но Маргит остановила его вопросом:
   - Скажи, что здесь за игра ведётся? Кто и почему манипулирует жизнью Соломона? Каким силам надо, чтобы он поступал так или иначе? Почему он не может сам собой распорядиться?
   - Тебе неведомо, женщина, что есть такая вещь, как долг. Что я буду объяснять тебе, когда ты готова бросить всё на свете ради своей химеры?! Ты углубляешься в самообман, не замечая множество прорех в твоей иллюзии. О, если бы я мог сдёрнуть с твоих глаз это покрывало слепоты! Я бы перенёс изгнание, лишь бы он вернулся в разум и отказался от тебя! Он нужен нам, мы без него - ничто!
   - Послушай ты теперь. - произнесла царица Савская, терпеливо вынеся весь этот вздор. - Я понимаю, что творю. Я знаю, какое место занимает Соломон в той череде царей, которая когда-то станет незыблемостью. Я понимаю, ты боишься, что хоть одна фигура выпадет из этой цепи. Он тоже беспокоится о своём долге. Но ведь вот что интересно: он заранее позаботился о том, чтобы оставить себе достойную замену. Он посадил регентом в Иерусалиме своего советника Берайю. А они ведь очень похожи внешне. Немного изменений, и никто не догадается, что царя подменили. А в этом случае цепочка царей не прервётся - официально история всё та же.
   - Берайю... - пробормотал ангел в задумчивости.
   - Соломон увлечён своими планами, у него грандиозные задумки: он мечтает отправиться на поиски затерянного города додонов. Такие люди, как он, совершают исторические перевороты, создают царства, порождают собой легенды. Я мечтала о таком человеке всю жизнь. Я нашла его.
   - Как мне жаль, что я не могу тебя убить. - ответил ангел. - Я бы уничтожил и саму эту планету с её тайной и её историческим обманом.

***

   - Ну где ты пропадаешь?! - в досаде воскликнул Соломон при виде входящей в спальню Маргит. - Время же уходит!
   - Что за спешка? - удивилась она, видя, как он быстро одевается.
   Всё, сказанное ангелом, проникло, словно разлагающий яд, в её сознание, поэтому она была погружена в свои мысли. О каких иллюзиях говорил он? Иллюзией было чувство Соломона к ней? Нет, все ощущения, все впечатления, каждый факт и каждый миг, что были между ними с того момента, когда они встретились - всё говорит за то, что он поглощён ею, и с каждым днём всё больше. Иллюзией было её чувство, её любовь? Нет, нет! Обманывается ангел, а не она и не Соломон. Он им зачем-то нужен, у них какие-то планы насчёт него, и вот всё небесное воинство вмешивается в их отношения. Но не может ничего поделать, потому что царь свободен в своей воле. Он ведь тоже говорил что-то о своих обязанностях, о своём долге. Но колебания его слишком очевидны - царь ищет последний аргумент, чтобы перевесило его желание, а не долг.
   - Надо спешить, пока ветер держится! - воскликнул в нетерпении царь. - Ты забыла: я обещал тебе воздушный корабль!
   Воздушный корабль!! Так это всё серьёзно?! Неужели он стал бы так над ней шутить - ведь честолюбие Соломона столь очевидно: он терпеть не может ситуаций, в которых ему приходится испытывать конфуз! Каким же может быть его воздушный корабль?
  
   Царь не дал ей даже перекусить, а потащил прочь из опочивальни. Покинув дворец, они вышли на просторную террасу, с которой открывался вид на озеро Тан. Было ещё довольно рано, и солнечные лучи полого стлались из-за восточных вершин, располосовывая зелёный травяной покров неровным тенями и придавая водной глади вид тёмного алмаза. Но было среди этой мирной картины нечто совершенно чуждое пейзажу: между дворцом и озером вспухал на траве огромный пузырь алого цвета. Поверх пузыря скользила крупноячеистая сеть. Пузырь подрагивал, переваливался с боку на бок и медленно рос. Вокруг его алого купола ходили слуги Соломона, чем-то очень занятые.
   - Это же воздушный...
   Она едва не брякнула "шар", до такой степени её это потрясло. До изобретения воздушного шара ещё чуть меньше трёх тысяч лет!
   - Это мой воздушный корабль. - с гордостью сказал Соломон, царственным жестом протягивая руку. - На нём я собирался совершить облёт горных цепей и увидеть с высоты вход в те пещеры, о которых говорил тебе.
   Маргит смотрела на царя, онемев от изумления. Он нисколько не сомневался в успехе, хотя совсем не сложно представить, в какие сумасшедшие переделки может занести его этот первый летательный аппарат. Он может свалиться с высоты, его может разбить о гору. Его может захватить воздушными потоками и унести чёрт знает как далеко. Но даже если всё пройдёт прекрасно, и он успешно сядет - то просто затеряется в непроходимых горах в сотне километров от озера! Он не может этого не понимать!
   - Возьми меня с собою, Соломон! - горячо попросила она.
   - Ты хочешь этого? - он с неподдельным восхищением взглянул на неё.
   - Если ты погибнешь, я погибну вместе с тобой. - радостно ответила царица, нисколько не сомневаясь в своём решении. И добавила с улыбкой: - Я умру счастливой.
   - Ты изумительная женщина. - прошептал он.
   Они вдвоём спустились с террасы и пошли вниз по склону, и на этот раз царь открыто обнимал Маргит за плечи, ни перед кем не скрывая своей радости.
  
   Пузырь вспухал, раздувался и начал отрываться от земли, тогда стало видно как слуги накачивали в гондолу горячий воздух. При помощи хитроумного устройства в виде заклёпанного котла, воздух разогревался и гнался по кожаной кишке к устью шара. Сшитый из тонкого шёлка резервуар заключался в сетку, чрезвычайно искусно сделанную из крепкого конского волоса. Всё сооружение всплывало над землей и открыло плетёную корзину - она крепилась четырьмя углами к сетке. Это был классический воздушный шар, но до братьев Гондольер, которые должны были изобрести его, должно пройти ещё тридцать веков без малого.
   Маргарет смотрела на него и понимала, какая это смертоубийственная авантюра - лететь на этом ненадёжном сооружении в горы. Разбиться можно даже летая над зелёной равниной. Но Соломон был так увлечён, он пребывал в нетерпении, глядя горящими глазами на приближение своей возможной смерти. Не это ли имел в виду ангел, когда накинулся на Маргит? Может, не будь её тут, царь не рискнул бы сам лететь? Может, только её просьба взять её с собой решила исход мероприятия? Хотя, едва ли. Достаточно взглянуть в его лицо, как становится совершенно ясно: он непременно сам решил испытать это чудо летательной техники. Час он продержится в воздухе, потом его нанесёт на гору, а потом собирай косточки.
   - Мы в этом полетим? - спросила Маргит, указывая на корзину.
   - Да. - подтвердил царь. - Там есть всё, что нужно для долгого полёта. Вечером вернёмся.
   - Но как?!
   - Здесь в течение дня меняется направление ветров. Озеро лежит в глубокой котловине и создаёт движение воздуха в двух направлениях: утром ветер дует на запад, а к ночи меняется обратно.
   - Но за это время воздух в шаре остынет!
   - Ты в меня не веришь? - он снисходительно посмотрел на неё. - Думаешь, я не догадался?
   Она не отвечала, только всматривалась в эти удивительные глаза, в которых отражалась душа царя - его мощный ум, его свободная воля, его страстная натура, его великий гений. Такие люди - редчайшая редкость на Земле, драгоценный алмаз в миллиарднотонных пластах тупой человеческой породы, крупица мудрости в бесчисленном море серого песка, ярчайшая звезда на небе. Царица Савская позволила себе присвоить этот самородок, которым бы гордились и небеса? О, нет! Она лишь только желает сколько можно следовать за этой царственной звездой, лишь греться в её лучах и восхищаться ею.
   "Когда наш жизненный полёт придёт к концу, то будем плыть по небу мы, держась за руки. И будут человеческие существа смотреть на нас с Земли и говорить: Это две души, разлучённые в раю и вновь обретшие друг друга."
  
  

Глава 17

  
   Без колебаний она ступила вслед за царём на хрупкий пол, сквозь плетёную лозу которого струился утренний туман. Внутри корзина была оборудована достаточно удобно: вдоль стенок плетёные скамейки, под ними - закрытые шкафчики. Было там много чего, но внимание Маргит привлёкло странное сооружение, жёстко закреплённое на четырёх стойках над центром корзины. Она не могла понять, что это такое. К тому же корзину уже раскачивало утренним ветром, который набирал устойчивость по мере восхождения светила. Слуги изо всех сил удерживали шар на канатах, а тот рвался вверх, как живое существо.
   - Держись, Маргит. - сказал ей царь, как уже говорил однажды - в тот момент, когда они едва не погибли во время охоты.
   Она ухватилась покрепче за поручни, обшитые кожей. Вылететь из корзины довольно сложно - борта достаточно высоки и защищены над поручнями сеткой. Но ей не хотелось упасть на пол перед глазами Соломона.
   Снизу отпустили тросы, и шар совершил рывок, а затем начал плавно набирать высоту. Царь поспешно выбирал причальные концы, сматывая их на локоть и вешая на крюки. Закончив дело, он повернулся к ней и сказал:
   - Здесь, под сиденьем, приготовлены для тебя меха. На высоте должно быть холодно.
   - Ты знал, что я полечу с тобой?!!
   - Я не сомневался.
   Большего слова похвалы от царя, презирающего женщин, дождаться невозможно.
  
   По мере поднятия шар смещался в сторону западных гор, которые уже заливало светом солнце. Картина захватывала дух. Царица Савская в своей прошлой жизни не раз летала над землёй, на гораздо большей высоте летала. Она и сейчас может полететь. Но, очарованная Соломоном, она забыла об этом своём даре, как забыла обо всём, что было с нею прежде. Она вдруг почувствовала свою человеческую хрупкость и поразилась несоразмеримости желаний и возможностей людского естества. Ей лично ничего не угрожало - случись катастрофа, она могла бы вынести и себя и Соломона. Но, святые небеса, не допустите этого! Пусть только ангел знает о сверхъестественных возможностях царицы Савской, но не Соломон! Случись им падать, она не применит свою Силу полёта - пусть лучше они оба разобьются!
   Наверху царили ветры, а внизу открывалась дикая красота гор - они были удивительного тёплого серо-бежевого цвета, местами переходящего в красный, а местами - в глухо-фиолетовые тени. Там не было растительности - только камень.
   "Разве не видела я гор, когда летела над землёй в Сабею? - говорила про себя Маргит, - Я видела скалы Идумеи, я видела диковинные вершины в горах Тувайка, когда летела над Аравийским полуостровом, я видела ущелья Мекки, я видела с высоты изумрудные холмы Офира, когда гналась за Лилит. Но никогда не видела таких прекрасных гор, как те, что охраняют озеро Тан."
   Она и Соломон ходили по корзине и наблюдали горы с разных сторон, ища сходства вершин с той картинкой, на которой изображался вход в пещеры.
   Шар летел по воле ветра, и это воздушное путешествие исполняло сердце Маргит неизъяснимым блаженством, остроту которого подогревала полная неизвестность впереди, ибо опыт говорит, что всякое первое испытание любого аппарата заканчивается трагически. Полёт над смертью - вот что это было такое.
   Свист ветра среди плетёных стенок корзины, пустота, зияющая из щелей, холод высоты могли свести с ума любую женщину, но не Маргит. Она стояла у борта, заботливо закутанная в меховую накидку до самых пят, в объятиях возлюбленного царя её - Соломона. Никто не мог подслушать слов, что говорил он ей, никто не мог перехватить взоров, что он дарил царице. Ей, и только ей принадлежал его прерывистый от переизбытка чувств голос. Ей принадлежал румянец на его щеках, она одна владела его рассудком, его гением, его душой. Она одна держала в руках нити его счастья.
   - Моя, Маргит?! - взволнованно спрашивал он.
   - Твоя! - отвечала она, чувствуя восторг, подавляющий рассудок.
   Внизу проплывали светло-коричневые горы, по которым бежали тени облаков, утекали глубокие ущелья, естественные горные мосты, острые гребни, перевалы, а влюблённые забыли о цели путешествия и занялись друг другом.
   В ярком свете дня, среди хрустально-прозрачных ветряных потоков, она впервые увидела глаза царя вблизи, не в блеклом свете медных жаровен, не в полумраке шатра. И удивилась: глаза Соломона оказались совсем не чёрные! Они имели тёмно-карий цвет, среди яркой глубины которого дышал зрачок.
   - Ох, Соломон, - говорила она, заворожённая его глазами. - Корабль снижается. Сейчас мы врежемся в гору.
   - Боишься умереть? - смеялся он.
   - С тобою? Никогда!
  
   Шар в самом деле через несколько часов обвис, стал дряблым, и понемногу начал снижаться к пикам гор. Маргит завизжала от ужаса и возбуждения, когда мимо них проплыла в опасной близости острая вершина, на которой сидел и удивлённо пялился на непонятную летающую громаду большой орёл.
   - Ты увлекла меня, царица. - говорил Соломон, что-то быстро разбирая в верёвках, завязывая и развязывая узлы. - Молись, несчастная, сейчас мы врежемся.
   - Ещё чего! - отвечала царица Савская. - Брось свои верёвки, иди сюда.
   - Я думаю пожить ещё немного. - признался он, дёргая за трос и распуская горловину шара.
   - Теперь точно всё! - кричала царица, падая на пол корзины и закатываясь в угол.
   Из горловины начал быстро уходить воздух, отчего шар обвис ещё больше. Их неудержимо тащило на вершину, а Соломон колдовал под тем странным сооружением, которое было укреплено на металлических опорах. Это было что-то вроде пузатого котла с какими-то нахлобучками наверху. Оно смотрело в горловину шара - та растянулась в ровный многоугольник, благодаря оттягивающим края верёвкам.
   - Смотри, смотри... - с большими глазами бормотала Маргит, глядя, как несёт их в седловину гор - от горы и до горы всего сотня ярдов. Вправо или влево - верная смерть!
   - Иди сюда, держи меня! - позвал Соломон.
   Он взобрался на какой-то сундучок, который вытащил из-под сиденья, и балансировал на нём, что-то делая с той пузатой штуковиной под горловиной.
   Маргит, умирая со страху, обхватила его за талию и так держала, сама шатаясь и его шатая.
   Одним глазом она увидела, как уступчатая вершина проплыла мимо, как одинокий куст, растущий на краю скалы, прошелестел ветвями по тросам и как он уронил гнездо, укреплённое в его развилке. Их выносило меж вершин в просторную горную долину, по которой текла река, извиваясь среди красных каменных берегов. Впереди вздымались высокими стенами новые горные цепи.
   "Вот тут бы и садиться." - отрешённо думала Маргит, явственно представляя картину: как они медленно спускаются на землю, как тащит шар, как со скрипом и скрежетом корзина волочётся по камням, как проваливается дно, как выпадают две фигуры. И вот видит она, как они садятся среди каменной пустыни, ошеломлённые, не верящие своему спасению. И лишь потом приходит осознание того, что они затерялись в такой невообразимой глуши, что слуги могут искать их месяцами. Да так и не найти.
  
   Над головой что-то щёлкнуло, слегка проскрежетало, и раздался лёгкий гул, быстро набирающий силу.
   - Ну вот и всё. - сказал Соломон. - Сейчас воздух в шаре нагреется, и мы поднимемся.
   Маргит изумлённо глянула наверх и обнаружила, что под горловиной шара ровно трепещет язык огня. Штуковина над головой была горелкой!
   - Ты знаешь, что служит топливом для этой жаровни? - спросил царь, спрыгивая с сундучка и потирая руки.
   Откуда же ей было знать!
   - Однажды я прознал про удивительное вещество, которое живёт в земле. Это странная тягучая чёрная жидкость с неприятным запахом. Её называют кровь земли. Мне привезли эту кровь купцы, ездящие караванами в Аравию. Там есть пустыня, называемая Нефуд. И вот в этой пустыне люди раскопали жилу, в которой и течёт это удивительное вещество. Ничего особенного оно не представляло и ничьего внимания к себе не привлекало - так, просто занятное явление. Но у меня в собрании древних свитков было описание того, как из некоторого земного вещества, название которого удивительно совпадало с названием Нефуд, некие древние люди делали таинственную эссенцию, прозрачную жидкость, которая горит.
   Он с восторгом взглянул в глаза царицы, словно ожидал увидеть в них ответное восхищение этим фактом.
   - Не веришь? Вот и я сначала не поверил. А потом, когда мне доставили несколько кувшинов этого чёрного вещества, стал пробовать и сумел разложить кровь земли на элементы. Часть из них была жирная грязь, а часть - мутная жидкость. Она горела, но очень плохо. И коптила отвратительно. Но мне хотелось выяснить: можно ли отделить от этой жидкости собственно горючую часть, ведь коптили, несомненно, какие-то загрязнения, подобные той чёрной грязи. У меня сгорели две сушильни для зерна, в которых я работал. И прошло немало времени, пока я научился отделять горючую эссенцию от горного масла, растворённого в ней. Мне удалось добиться полной чистоты - жидкость горела и не чадила. Я полагал, что моя придумка будет полезна на войне - можно забрасывать вражеские города сосудами с этим составом, привязывая к горшку горящую тряпку. Но враги не нападали, а затевать войну мне не хотелось - даже филистимляне исправно платили дань, не поднимая мятежа. Мне решительно не на что было употребить этот удивительный состав, который я так долго извлекал.
   Маргит слушала, вся уйдя во внимание, о том, как изумительный гений Соломона открыл процесс возгонки нефти и обнаружил способ получения керосина.
   Когда он понял, что войны взять негде, он стал дальше придумывать: как сделать процесс горения регулируемым. Сначала Соломон пытался приспособить для этого обыкновенные масляные лампы с фитилём. Но испарения состава приводили к неустойчивости - всё просто вспыхивало, и погорело несколько дворцовых помещений. Как жаль, что не было войны! Вот бы запускать горшками с жидкостью во вражеские станы! Как бы всё полыхало!
   Постепенно он продумал процесс непрерывной подачи топлива из глухого резервуара в чашу сгорания. Труднее всего было найти способ зажигания, и он смастерил кремневое устройство повторного действия. К тому времени в его голове окончательно созрела идея передвижения по воздуху - для разведки над вражеским лагерем, разумеется. Но войны всё так же не было, и он решил соединить два своих изобретения: шар, поднимающийся, благодаря нагретому воздуху, и способ подогрева во время полёта. Да, хотел бы он на этом шаре долететь до краёв Земли и посмотреть, как низвергаются в бездонную пропасть воды Мирового Океана!
  
   Они не заметили, как ветер стих, и шар стал лениво кружить над ущельем.
   - Едва ли нам удастся обнаружить те пещеры. - с сожалением сказала Маргит. - Ведь горы велики, а мы проплыли только над узкой полосой.
   - Как хорошо ты это сказала - проплыли! - очарованно заметил Соломон. - Как это верно: воздушная среда похожа на великий океан, лежащий за Геркулесовыми Столпами. Когда-нибудь я снаряжу целую армию, и мы поплывём на воздушных кораблях над вражескими странами и покорим их все.
   О, война и мужчина - это неразлучная супружеская пара!
   Постепенно шар стало сносить в восточном направлении - обратно.
  
   - Скорее всего, мы пролетим далеко от старого дворца. - сказала Маргит. - Хорошо, если нас увидят в небе и поймут, куда нас унесло.
   - Ты ошибаешься. - возразил царь. - Я ожидаю, что обратно мы прибудем почти в ту же точку. Дело в том, что потоки воздуха здесь несутся с удивительным постоянством - завихрения воздушных рек сходятся к озеру. Это оттого, что озеро лежит в котловане.
   - Откуда ты знаешь это? - не поверила Маргит. - Ты много раз бывал здесь?
   - Нет, я изучил это явление на примере Киннерефского моря - высокогорного озера примерно такой же формы, как и Тан.
   - Там совершенно иные условия. - возразила Маргит. - К озеру Киннерет идут морские ветра, а здесь за горной грядой лежит пустыня.
   - Иногда мне кажется, что ты пришла ко мне прямиком из-за облаков. - со странным выражением лица сказал царь. - Ты знаешь много больше, чем обыкновенная женщина, и даже больше, чем все мои мудрецы.
   Как ни были спорны аргументы Соломона, шар летел обратно примерно тем же путём - узнавались вершины, проплывающие внизу.
   "Он повелевает ветрам и течениям морским, и руслам рек, и пескам пустыни, и демонам преисподней, и ангелам небесным." - вспомнилось Маргит.
   - Хоть чуть бы в сторону! - досадовал царь по поводу того, что возвращение проходило слишком точно - они видят те же вершины. Его нисколько не заботило, что в результате шар может занести далеко в горы. Видя его нетерпение, Маргит решилась на крайний шаг: она обратилась к остаткам Силы, которые ещё связывали её с Поединком. Но сам Поединок был невообразимо далеко и казался просто сном - нелепым, страшным, скучным. И сын ей был чужд, и муж. Её жизнь здесь.
   Лёгкий боковой ветер сместил движение шара и погнал его к югу. Солнце давно уже сместилось на запад и теперь светило в спины Маргит и Соломону, а те с запоздалым вниманием осматривали подошвы гор.
   - Недостаточный обзор. - говорил царь. - Они могут быть вон за той грядой, а мы плывём мимо!
   - А если завтра ещё раз попробовать? - спросила Маргит, входя во вкус воздушных путешествий с Соломоном.
   - Горючей жидкости больше нет. - с досадой ответил он. - Это очень долгое и сложное дело. А исходное вещество нужно доставлять из Аравии. Только через год я получу его.
   - А ты не пробовал использовать в качестве горючего спирт? - поинтересовалась Маргит.
   - Что? - не понял царь.
   - Это горючая жидкость, которую можно получить из пшеницы путём перегонки. - пояснила она.
   - Из хлеба - топливо?! - поразился он. - Слишком просто.
   - Я знаю способ - вычитала в древних трактатах. Я освоила изготовление спирта и делала устойчивые ароматные составы на его основе и назвала их духи.
   - О, женщины! - потрясённо изрёк царь. - Делать какие-то благовония из волшебной квинтэссенции!
  
   Шар уносило ветром в сторону, и надежда вернуться во дворец до ночи таяла по мере вырастания вечерних теней. Впереди уж виднелась граница гор, окаймляющих озеро.
   - Вот оно. - вскрикнул Соломон, указывая вниз.
   Их цель оказалась близко - похожие на застывший каменный мёд зёвы пещер виднелись у подножия длинной каменной гряды, отделяющей озеро от горного края, лежащего на западе. Эта гряда лежала на юг от озера и представляла собой одну сторону широкой низинной воронки, которая сужалась от караванного пути к озеру. Здесь они проходили вчера - вон у того края.
   - Мы доберёмся сюда на лошадях. - проговорил царь, вглядываясь в темнеющие леса, где скрывался старый дворец.
   С юга подул ветер и, сомкнув усилия с западным течением, погнал шар к северу. Странные же были здесь ветра - дуют, куда надо и когда надо, словно чья-то тайная воля приказывает им.
   Соломон нашарил на боку горелки какой-то рычажок и потянул его. На форсунку упала металлическая крышка и загасила огонь. А далее царь руководил манёврами, приказывая там потянуть за верёвку, тут отпустить. В результате шар начал выпускать воздух из боковых клапанов и пошёл на снижение. Манёвренность этого аппарата оказалась просто удивительна - вскоре он начал приближаться к озеру, и его тянуло в воду. Соломон поспешно прикреплял к причальным концам свинцовые грузила и выкидывал их за борт. Внизу уже неслись на лошадях слуги, ловили концы, повисали на них, изо всех сил тормозя шар. Тот дёрнулся и начал заваливаться набок, с шумом выпуская оставшийся воздух. Резервуар уже упал на землю, и его тащило, а следом волоклась корзина.
   - Держись, Маргит! - снова крикнул царь, обхватывая её и удерживая от удара.
   Тросы натянулись в руках слуг, задрожали от напряжения, и корзина, опутанная упавшей сеткой, снова вернулась в нормальное положение. Тогда одна стенка капсулы открылась, и на траву ступили царь и царица.
   - Ну я же говорил: вернёмся точно к месту. - заявил царь, крепко держа под локоть Маргит.
   - Да, дорогой. - ответила она, спотыкаясь от головокружительной посадки.
   Шар в последний раз вздохнул, дёрнулся, пустая корзина опрокинулась, и вместе с глухим ударом о землю вспыхнула горелка. Огонь немедленно перекинулся на шёлк, и вскоре великое изобретение Соломона, на три тысячелетия опередившее свой век, заполыхало, как городской пожар. Слуги выпустили тросы и с огорчёнными криками наблюдали как горящую ткань последним воздухом, оставшимся в её складках, снесло в озеро вместе с корзиной, и останки воздушного корабля стали медленно погружаться в воду, гася язычки пламени. Топливный котёл утробно булькнул и выпустил на поверхность озера радужные волны.
  
   - Мне жаль. - проговорила Маргит, оглянувшись на это печальное зрелище. Ей действительно было жалко видеть гибель этого гениального изобретения.
   - Да, шёлка там было на тысячу талантов. Годовой сбор налогов с Гадаринского края. - проговорил Соломон, оглядываясь на своё творение, тихо умирающее в озёрных водах. - Когда ещё новую партию пришлют из Чины.
   - А ты не думал о том, чтобы похитить шелковичные коконы и завести собственное шелкопрядение? - спросила царица Савская.
   - Ты меня просто ужасаешь. - признался царь. - Какие кощунственные мысли тебе приходят в голову: чтобы царь Израиля занялся хищением! Для разведения шелковичных червей требуется сначала развести тутовые деревья, чтобы насекомые кормились. А на земле Израиля слишком сухая почва.
   - Зато здесь очень подходящий климат. - ответила Маргит, расставаясь с ним у входа в свой альков.
   Она устала, натерпелась страху и ужасно изголодалась.

***

   Приблизилось то, ради чего царь прибыл в этот дикий край - пещеры были рядом. Всего пара часов пути на лошадях, и они войдут туда, чтобы узнать: правда ли там скрыты книги таинственных древних.
   - Что ты думаешь найти в них? - спрашивала Маргит Соломона. - Какие-то древние рецепты? Таинственные устройства, являющие чудо? Нечто, дарующее победу в войнах? Власть над миром?
   Он лежал на широком ложе давно покинувших это место королей фалаши, и мечтательно глядел в потолок, машинально гладя пальцами её плечо.
   - Не знаю... - медленно проговорил царь. - Всё, что перечислила ты, замечательно. Да, это хорошая цель для любого властителя. Ради этого стоило пускаться в путь и рисковать. Но всё есть нечто большее, чего я думаю найти в этих пещерах. Путь Древних, знания пришедших с неба, их цели, их уход - всё это занимает меня больше любых сокровищ. Я думаю открыть тайну их существования - откуда они, кто они? Зачем они, сыновья звёзд, искали себе подруг среди земных женщин?
   - Ты о ветхозаветных легендах? - спросила Маргит, проводя пальцами по его бородке - царь пользовался благовониями, что бы там ни говорил.
   - О чём? - спросил он.
   - Я говорю о тех легендах, которые бытуют среди многих народов. - поспешно поправилась Маргит. - Среди многих народов сохранились древние сказания о людях, пришедших с неба.
   - Да. И где-то есть их город, который они построили так давно, что время почти поглотило его. Он ждал их, а они так и не вернулись. Наверно, у них слишком много других дел среди звёзд. - его голос прозвучал так глухо, так печально, что Маргит едва удержалась от того, чтобы не сболтнуть, что она знает, где этот лежит город, как называется он, и что она была там.
   - Зачем он тебе нужен? - спросила она.
   - Там есть волшебный источник, дающий людям то, чего они желают. - ответил Соломон.
   От этих слов она ощутила удар в сердце.
   - Неужели тебе мало счастья? - спросила она царя.
   - Мне всегда всего мало. - ответил он. - Я никогда не насыщаюсь, меня вечно гонит внутренний огонь. Да, ты права, Маргит. Я не вернусь в Иерусалим, мы будем искать священный город Древних. Ты согласна?
   - Да. - ответила она, испытывая головокружение от долгожданного предложения.
   - Наш путь может поглотить многие года, мы будем рисковать, мы будем умирать в пустынях, тонуть в болотах, мёрзнуть в горах, сражаться с племенами. Возможно, лишь к концу жизни мы найдём этот великий город Древних. Ты согласна, Маргит?
   - Да!
   - Тогда мы взойдём на священную гору и выпьем от источника волшебных вод. Мы отправимся в удивительное путешествие по звёздам, мы посетим многие миры, мы увидим начало Великого Исхода, когда образовалась сама вселенная миров. Ты согласна, Маргит?
   - Да. - ответила она, потрясённая до глубины своей души его мечтами.
   - Тогда завтра мы откроем дверь, ведущую к воротам таинственного города Древних, имя которому - Джублаит!

***

   Поздно ночью, утомлённая долгими ласками царя, она счастливо заснула и так спала, видя во снах счастливые картины будущего путешествия. Ей чудилось, как входит она с Соломоном в таинственные и страшные пещеры, как идёт длинными ходами, отмахиваясь от паутины. Он отбивает мечом нападения каких-то невероятных тварей, побеждает их, и они рука об руку идут дальше. Вот обнаруживается великая дверь, сделанная из металла и украшенная чеканными изображениями - в них Маргит с изумлением узнаёт все этапы своей офирской эпопеи. Вот плывёт она по морю на плоскодонном судне в своём наряде царицы-воина, и, сидя на носу, подняв лицо к небу, подобно сирене, завораживает спутников песней. Вот она сражается с Лилит над холмами и повергает дьяволицу наземь, отрубив ей голову. Вот они с царём в беседке из цветов, с соединёнными руками, глаза в глаза, в душе - душа. Вот они едут среди воинства, минуя горы и реки. Вот они летят на воздушном корабле. И вот они перед этой самой дверью, на которой всё изображено.
  
   Сон Маргит прервался от какого-то непонятного звука. С минуту она прислушивалась в темноте, потом протянула руку и поискала рядом с собой царя.
   Его место пустовало. Внезапно страх и горечь одолели царицу Савскую. А что, если всего этого не было? Если это только сон? Если это только фантазии подсознательного?
   Глаза постепенно освоились с темнотой, и стал виден пустой высокий зал древнего дворца королей фалаши, смутно вырисовывались бронзовые украшения на столбах кровати. Рука нашла вмятину от головы Соломона на шёлковой подушке. Она совсем остыла - значит, он вышел давно.
   Ей стало страшно одиноко без него, словно вместе с ним удалилась часть её души. Но, вместе с тем Маргит успокоилась: нельзя же быть, как девочка, пугливой! Она снова улеглась, укрылась покрывалом и вдруг услышала тот звук, что разбудил её: приглушённый расстоянием, рассеянный стенами, старательно принижаемый голос ангела. Словно далёкая арфа тихо говорила в ночи. И отвечал ей голос Соломона.
  
   Тихо соскользнув с постели, Маргит пробежала по коврам к выходу на лестницу - этим путём она выходила утром на балкон, чтобы спуститься к источнику. С бьющимся сердцем она поднималась по ступеням, очищенным от мусора, нанесённого сюда веками.
   Небольшая площадка наверху, перед выходом на балкон - её отделяла от наружной ночи только дверь, неплотно прикрытая по причине перекоса старых петель. В щель смотрели звёзды.
   - Ты нарушил мой приказ. - с тихой яростью сказал голос Соломона. - Ты перешёл все допустимые границы. Я испепелю тебя.
   - Что ты сделал с собой? - так же тихо и бесконечно тоскливо ответил ангел. - На что ты надеешься? Твоя химера неосуществима. Ты губишь всё наше дело.
   - Не смей мне возражать! Эта женщина мне дорога так, как никто из вас не был дорог!
   - Да она-то любит не тебя! Опомнись, царь - ты не сможешь вечно поддерживать в ней иллюзию! Не сможешь обманывать её всю жизнь! Придумывать причины для того, чтобы оставаться вместе. Джублаит - это только повод. Ты же знаешь, что он пуст.
   - С меня достаточно того, что он реален.
   - Ты предаёшь нас. Ты знаешь, что кидаешь под ноги этой женщине? Она того не стоит.
   - Я бы послушал тебя, когда бы ты не подослал к ней эту дьяволицу Лилит. Ты перестарался. Схватка могла закончиться смертью м... мм...
   - Что - произнести не можешь? - горько спросил ангел. - Мне рот заклеил, себя ограничил заклятием. Боишься проболтаться? А она ведь тоже лжёт. Вы морочите головы друг другу, упиваясь химерами.
   - Разве вы мне не это обещали? - холодно спросил царь. - Разве не сулили неограниченную власть? Брось обманывать меня, я понял твою игру: ты пытался не допустить ко мне царицу Савскую. Твой демон с зелёными глазами - твоя затея, а не моя. Но ты просчитался: твоя интрижка только подхлестнула Маргит и побудила отправиться в путь. Не надо было притаскивать эту демоницу. Где ты выкопал её?
   - В одном из демонских миров. - невесело признался ангел. - Я думал, она достаточно сильна, чтобы оторвать голову царице Савской. Но получилось наоборот. Надо же, а я отдал демонице последние силы.
   - Любуюсь на тебя, мерзавца! Так откровенно во всём признаётся! Ещё раз сунешься в мои дела, я сброшу тебя в ту преисподнюю, откуда сам и выпустил!
   - Есть нечто странное в том самообмане, которым тешит себя человек, когда решит создать себе химеру. - ответил ангел. - Какие он себе приводит аргументы, как мастерски объясняет противоречия, как ловко преуменьшает одни факты и раздувает в пузыри другие. Соломон, ты же видел пример чудовищного самообмана, и чем всё это кончилось. Любовь - великая химера, поглощающая разум и ниспровергающая в кипящую лаву отчаяния. Ты ошибаешься, если думаешь, что все поводья, управляющие конями Судьбы, у тебя в руках. Ты не знаешь, где лежит тот малый камень, что опрокинет твою колесницу и погубит вас обоих. Ты обречён, царь, ты обречён.
  
   Царица Савская скользнула прочь от двери и осторожно стала спускаться по ступеням, больше всего опасаясь, что царь узнает, что она подслушивала эту тайную его беседу с ангелом. Ничего она не поняла, кроме того, что крылатый вестник пошёл против воли Соломона, и что тот действительно повелевает ангелам, а те его боятся. Прекрасный демон света пытался воздействовать на Соломона и заставить его исполнять нужды ангелов. Он даже пошёл на преступную подставу, рискуя собственной жизнью. И всё ради чего? Чтобы развести её и Соломона! Что за вселенский заговор?!
  
   Она добежала до кровати, забралась под одеяло и тогда лишь задрожала - не столько от холода, сколько от предчувствий.
   Когда царь вернулся, осторожно ступая по коврам, она лежала с закрытыми глазами и притворялась, что спит. Она слышала, как упали с тихим шелестом его одежды, как он скользнул к ней. Прохладная рука осторожно обняла её, и Маргит сделала вид, что только что проснулась.
   "Он меня любит. Так любит, что готов порушить всё, что кому-то прежде обещал. Свой долг, свою страну, свой трон, свою власть, преклонение народов, исторические судьбы. Он выбрал неизвестность и любовь. Он переборол себя и больше не вернётся к оставленному. Мне больше ничего не нужно."
   Джублаит - так Джублаит, как бы ни назывался в веках старый додонский город! Главное, что в нём есть волшебный источник, который сохранится и через три тысячи лет. И мечта Соломона вполне осуществима.
  
  

Глава 18

  
   Когда утром Соломон проснулся, то увидел сумрачно-лиловые глаза, глядящие в его зрачки. Женщина рядом с ним не спала и ждала его.
   - Что случилось? - спросил он.
   - Время, мой царь. - ответила Маргит.
   Она не могла дождаться, когда они отправятся на поиски пещеры. Ведь там, за этими тёмными зёвами разверзшейся и застывшей лавы, её ждёт долгий путь с царём. Неважно, тут же отправятся они, или сначала он проведает копи, чтобы собрать побольше золота, набрать народу, снарядить экспедицию. Ведь они будут вместе, их объединяет одно дело - обоих занимает это предприятие, оба ждут от него многого, при том неважно, каков результат. Это их общее дело. Это как раз то, что соединяет сердца в едином биении. Это тот великолепный самообман, о котором оба прекрасно знают. Это путь в неизвестное, который не кончается никогда. Это то человеческое свойство, которое не в состоянии понять и оценить практичные ангелы с их статичным мироощущением. Им не понять иррационального стремления конечного разума краткоживущего существа к познанию того, что необъятно, поискам давно забытого, к жажде несбыточного.
   - Ты спрашивала, что я ищу там. - говорил Соломон, глядя в глаза своей прекрасной спутницы. - Я тебе скажу: секрет бессмертия. Сегодня наш день.
  
   Да, эта цель как раз по нём. Будет ли там эта формула, за которой нырял на дно моря шумерский герой Гильгамеш - неважно. Войдёт ли он в ту пещеру, как Геракл, ищущий в мифическом саду Гесперид яблоки, дарующие жизнь вечную - не имеет значения. Нескончаемый путь - вот что главное, даже если прервётся он внезапно.
   - Я верю. - ответила царица Савская.

***

   Конный отряд летел по зелёной долине, по древней земле, где скрылось некогда от своих сородичей-рабов мятежное Даново колено. Ушли они на юг и затерялись в горах, создали собственное царство. Обследовали окрестные вершины, собрали и записали сведения, которые принесли с собой ещё из египетского плена. А потом ушли, разнеся по свету вести о некогда могучих обитателях Земли, о звёздных тайнах, о глубокой мудрости, о поиске, о вечном беспокойстве ищущего. Носилась тайна среди людей, трепетала крыльями, пела на высоких шпилях дворцов, говорила на людных базарах, сидела на горячих камнях в пустыне, встречая караваны. Ждала, предлагала себя, искала родственную душу.
   Приходили гости, искали простого человеческого счастья: поесть обильно - мяса побольше, вина попьянее. Одалисок нежных и послушных - гарем с пристроем. Кто ж бежит от такого счастья - вот и оставались костями сухими в песке. Бесчисленное множество счастливых.
   Но вот пришёл избранник Судеб - тот, кого ждала тайна. Тот, кто может взять, тот, кто хозяин, тот, кто искал.
   - Я долго размышлял - думал, сравнивал, хотел понять. - говорил он ей, несясь узда в узду, стремя в стремя по зелёному ковру долины, навстречу красным горам. - Я понял: есть в мире две породы человека. Одна - тяжёлая, тупая, косная, озабоченная единственно насущным днём, упёртая глазами в землю, из которой вышла. Это масса животных, которых почему-то наделили мозгом, в котором есть две мысли: есть и совокупляться. Просить еды, молиться за еду, работать на еду, переводить еду, боготворить еду. Они окружают свой инстинкт размножения всякого рода почтительными знаками: они молятся на свой инстинкт, они обожествляют свою низменную природу, они возносят ей монументы, словно само присутствие этого жвачного стада на лице Земли есть некий высший знак. Они силятся изображать из себя избранников Творца, воюют за право называться сыновьями Неба, убивают за внимание богов, ревнуют, бесятся, грызутся.
   И есть другая, редкая порода человека - нечто действительно посеянное звёздами. Некое семя, оброненное в мир пришельцами извне. Кто-то, подобный мощью придуманным богам, заронил во тьму Вселенной чудесную живую пыль, и та влетела и оживотворила мёртвый лик материи. Те редкие частицы звёздной пыли, влетая в атмосферу, зажигают след. Они волнуют, они пугают, они притягивают, зовут и обманывают ожидания. Когда к месту падения звезды прибегает жвачное животное, оно хватает небесное зерно, надеясь разжиться чем-то жвачно-ощутимым. И разочаровывается - это не еда. Но зерно посеяно, и оно даст всход - среди бесчисленно-тупого множества животных. И тогда родится подлинный сын Неба. Один в безлюдной пустыне среди ходячей плоти, одушевлённой лишь инстинктами. Его оболочка - смертное естество человека, в ней скрыто звёздное зерно. Вот откуда берётся в этих редких природных самородках неограниченность полёта мысли, мечтательность, уносящая за атмосферу, за пределы мыслимых пространств. Что ему, живущему свой краткий век среди низменности плоти, великие светила, несущие свой свет из глубоких далей, из тьмы безвременья, из невообразимости невообразимого? А он поднимает глаза к небу и говорит со звёздами, как с братьями. Он - светоч миру, он смысл всего живого, подобные ему вершат историю, бросая вызов вечности.
   Я знаю, Маргит, я - звёздное зерно. Я ощущаю в себе тот долгий зов, что шёл из глубины веков. Я оброненный осколок, я утраченная часть разума Вселенной. Я утерянный сын, я тот, чьего возвращения ждут и боятся. Я чёрная звезда на небе. Я Бог и я же Демон. Каким мне быть - тебе решать.
  
   Отряд летел по зелёному ковру долины, минуя мирные стада антилоп и зебр, пасущихся на склонах, минуя спешащие ручьи и хищников, пьющих у воды. Он огибал пышные рощи и заброшенные сады. Он мчался к горам, к древней тайне мира. Или к химере разума, к праху суетности. К иллюзии могущества.

***

   Тёмные зёвы пещер, казавшиеся сверху, с борта воздушного корабля большими, оказались просто огромными - они разверзались у основания горы на сорок метров вверх. Застывшие потёки некогда расплавленной породы свисали с каменных губ, как острейшие зубы гигантского чудовища. Такова была вся пасть - от края и до края - шириной в две сотни метров. Гора показывала зубы.
   У входа в темноту стояли люди, поодаль находились кони.
  
   - Почему так произошло? - размышлял вслух Соломон, оглядывая гигантские колонны некогда оплавленной горной породы. Он трогал рукой застывшие потёки высотой в многоэтажный дом. - Смотри, расплав случился только здесь - все остальные горы имеют обычный вид, какой имеют скальные массивы за многие века выветривания. Как будто некий гигантский раскалённый язык вонзился в гору, а потом вырвался. Порода расплавилась, стала оседать, но не успела сомкнуться - отсюда эти параболлические формы.
   Он ходил вокруг застывших лавовых потёков, потирая их поверхность.
   - Видишь, Маргит, они шероховатые, хотя поверхность их должна быть стекловидной. Это говорит о чём?
   - О чём? - заинтересовалась она.
   - О том, что было это очень давно. О-очень давно. Я думаю, это следы Древних. Так что, возможно, не люди устроили здесь тайник, а именно они.
   - Слишком смелый вывод. - заметила Маргит. - Я бы сказала: недостаточно данных.
   - Вот именно. - согласился Соломон и прошёл внутрь, а за ним Маргит и все остальные.
   Солдатам было очень интересно, но страшно - они боязливо оглядывались и жались в кучку. В руках у них были молоты и кирки - с помощью этих первобытных инструментов Соломон намеревался исследовать пещеры. Были ещё мотки верёвок, факелы - экспедиция была снабжена серьёзно.
  
   Потолки сразу за линией колонн подтверждали первичное предположение царя: порода действительно когда-то испытала действие очень высоких температур. Сверху свисали волнистые гребни, застывшие капли, внизу имелись огромные плоские круги с выступом посередине - сюда капала порода. Дальше открывалась в свете факелов длинная щель высотой метров в двадцать. Всё носило следы плавки.
   Люди осторожно обходили сталагмиты, вырастающие с пола навстречу свисающим с потолка огромным сталактитам. Только это были совсем иные образования - это были следы породы, стекавшей сверху. Вся огромная внутренность пещеры словно поросла длинными каменными корнями, среди которых мелькали слабые огни факелов
   Соломон и царица Савская шли впереди. Она была одета не в обычное платье, а в мужской наряд - в облегающие штаны, в мягкую замшевую рубашку до колен, прихваченную в талии поясом. Ноги были обуты в глухие персидские сапожки с толстой подошвой - в сундуках, что привезли из Аксума, многое нашлось.
   - Смотри, Маргит, - царь поднял факел, освещая потолок. - Тут как будто что-то выдирали - что-то очень огромное. Какая же сила для этого нужна?!
   На потолке имелись местами крупные следы параллельных царапин, направленных точно в сторону входа. Действительно, как будто что-то громадное, во весь проход пещеры, тащили прочь. Эти полосы встречались и на стенах, особенно внизу, только на полу их не было - очевидно, их залило расплавом.
   - Мне кажется, пол здесь был когда-то ровным. - размышлял Соломон, оглядываясь по сторонам.
   Похоже, он опять был прав: если судить по идеально круглым натёкам, пол был действительно плоским, ровным и абсолютно горизонтальным.
   Пройдя метров пятьдесят по странной пещере, они увидели первое отверстие в полу - круглое гнездо возле стены, диаметром около полутора метров. Сверху над этим следом торчал из потолка цилиндрический обломок, нижняя часть которого была словно срезана ножом - он выступал из потолка на два пальца. Если бы не идеальные формы, его бы просто не заметили. Но был он сделан совсем из другого материала, нежели окружающие скалы - из чёрного, блестящего по боковой поверхности.
   - Это была колонна. - уверенно определила Маргит.
   Да, это точно была колонна, пока что-то её не срезало - сверху обломило, а внизу вырвало из гнезда.
   - Вот ещё. - нашли дальше воины остатки второй колонны. А далее ещё и ещё через ровные промежутки. Картина та же: наверху ровно обрезанный конец, внизу - круглое гнездо. Точно такая же картина обнаружилась и у противоположной стены. Не было никакого сомнения: какие-то титанические силы некогда создали эту пещеру, а потом её же уничтожили.
   Двенадцать чёрных колонн с одной стороны, и двенадцать с другой - и ни следа остатков на полу! Чудовищным давлением их сорвало, растёрло в пыль и испарило!
   Соломон и царица Савская в изумлении посмотрели друг на друга, оценивая грандиозность явления. Остальные просто в страхе оглядывались, словно опасались, что неведомые создатели этого фантастического тоннеля сейчас выскочат из стен и всех убьют.
   Чем дальше вглубь, тем меньше становились потёки с потолка, да и сам он становился ровнее, обретал полуцилиндрическую форму.
   - Мне кажется, что здесь было куда меньше жара, чем у входа. - пробормотала Маргит, оглядывая потолки и стены. - Наверно, разогрев происходил постепенно. Что-то двигалось в сторону входа, и от трения плавилась порода. Оно начало двигаться от того конца.
   Оба посмотрели вглубь пещеры - там уже не было обтекших потолков, только следы движения.
  
   Теперь настоящий облик пещеры предстал перед глазами в своей первозданной величине. Здесь не провисли потолки, здесь не было колонн. Это был идеальный полуцилиндр, положенный набок. Стены выглядели, как полированные, пол был гладким. Нечто начало движение отсюда и поплыло на выход, по пути сбивая колонны и обдирая стены. Оно стало нагреваться и постепенно расплавлять породу. Оно вырвалось наружу и исчезло. Наверно улетело.
   "Наверно, космический корабль пришельцев." - отрешённо подумала Маргит.
   Наверно, он много тысячелетий ждал тут своих хозяев. Потом они прибыли, вошли в него и улетели.
   Лёгкий звук шагов прозвучал под этими высокими сводами - люди шли по гладкому полу, оглядываясь в потрясении.
   "Где же свитки с древней мудростью? Где формула бессмертия."
   Соломон ошибся, или его обманули. Здесь нет никаких таинственных хранилищ.
   Маргит посмотрела на него и увидела лишь живейший интерес - он был потрясён, очарован, восхищён - всё, что угодно, кроме разочарования. Двигаясь дальше, все дошли до конца этой полуцилиндрической пещеры, в которой ровным счётом ничего не было. Далее начиналась более тёмная порода, почти чёрная. Слабый свет факелов едва разгонял тьму, но и в этом скудном освещении стали видны монументальные колонны из чёрного камня, стоящие по двенадцать с каждой стороны.
   - Наверно, точно такие же. - предположил царь и направился к одной из них.
   - Постой, Соломон. Не делай этого. - сказала Маргит, и он обернулся, изумлённый её странным голосом.
   Между колонн было очень темно, и сколько ни светили туда факелами, ни единой крошки не увидели в этой кромешной тьме.
   - Иди и посмотри. - приказал царь одному воину.
   Тот повиновался и начал осторожно подкрадываться с факелом к колонне. Он осветил высокий гладкий столб и обернулся со словами:
   - Холодная.
   Потом шагнул в темноту меж двух толстых столбов, на мгновение замер, спина его покрылась инеем, и он закачался, потом упал вперёд. Беспросветная тьма меж колонн безмолвно поглотила его, оставив только лежащие ступни.
   Воины вскрикнули и сбились в кучку.
   - Возьмите кирки и вытащите его! - приказал Соломон.
   При виде колебания своих людей, он обнажил меч. Тогда они повиновались: осторожно приблизились и зацепили кирками ноги. Ступни двинулись легко, словно отдельно от тела. И вот перед глазами предстали обледенелые останки исчезнувшего солдата. Чуть выше щиколотки они были ровно обрезаны, в срезе виднелись гладкие кружки костей голени, поперечно срезанные мышцы, сосуды и сухожилия. Нога быстро покрылась белой коркой инея.
   Маргит поняла, что это такое. Это ещё одна пещера Артефакта, подобным тому, что в Антарктиде. Только эта лежит совсем недалеко от поверхности. Здесь был некогда додонский Артефакт, потом был отсюда удалён. Наверно, его переправили на южный континент, потому что началось заселение материка. Случилось это наверняка очень давно. Ещё не скоро его обнаружат в скальных пещерах Антарктиды.
   - Соломон, не посылай больше туда людей. - попросила она царя, останавливая бессмысленную трату среди солдат. - Это вход в преисподнюю. Вот что это такое. Это Тартар, о котором говорят легенды. Это Аид, это царство смерти.
   - Я думал, это пещера Древних.
   - Да, это так. Здесь они держали что-то своё, а для людей здесь место смерти. Ты можешь загнать туда целую армию, и ни один не выйдет отсюда. То, что было здесь, ушло.
   Он снова посмотрел на останки солдата - на ногах нарос такой слой инея, что теперь в этих двух белых предметах едва узнавались человеческие ступни. Видимо, холод, в который попал несчастный, был близок к космическому абсолютному нулю.
   Оставив Соломона размышлять над останками, она прошлась до конца пещеры. Всё было так, как в Антарктиде: коридор кончался тупиковой стеной. Ей очень хотелось крикнуть, как сделали Валентай и Фальконе: Рааа! Может, тогда от столбов распространится медленный голубой свет и откроется вход в пещеру Джамуэнтх. Но едва ли её горло повторит те полнозвучные переливы глубокого вибрато, которые свойственны языку додонов. Да, это след их присутствия. Больше здесь делать было нечего.
  
   - Я убеждён: это Древние. - возбуждённо говорил ей Соломон, когда отряд за исключением одного солдата возвращался обратно ко дворцу. - Да! Есть смысл искать Джублаит! Маргит, завтра же мы направляемся на Окаванго, пополняем золотой запас и собираем экспедицию в Северную Африку. Свитки не солгали, хотя и неверно описали то, что здесь было!
   - А, может, и не так уж неверно. - подхватила Маргит его настроение. - Оно здесь было, просто потом его вытащили и перепрятали. Кто знает, может, эта вещь давала исполнение желаний. Если бы мы нашли её, я пожелала бы отправиться с тобой по обитаемым мирам Вселенной.
   Он восхищённо оглянулся на неё. Да, женщина, которую он любит, уникальна!

***

   Среди ночи её снова разбудил какой-то тихий голос. Маргит приподняла голову и прислушалась. Соломон опять встретился с ангелом? И тут поняла, что он рядом - спит, нежно обнимая её. И всё же голос тихо звал - он произносил одно слово. Всего одно слово: Маргарет, Маргарет, Маргарет...
   Это же её имя, от которого она отреклась, чтобы стать царицей Савской навсегда! Кто может звать её?! Неужели снова ангел?!
   Маргит тихо выскользнула из-под руки царя и глянула в окно. Нынче ночью было тепло, так что даже жаровни не разжигали. Даже окна оставили открытыми. Теперь с восточной стороны высвечивалась над тёмными горами светлая полоса. Скоро рассветёт.
   Голос продолжал звать, затихал на минуту и снова произносил: Маргарет, Маргарет... Царь спал, ничего не слыша.
   Обеспокоенная царица надела лёгкие туфли и бесшумно направилась в сторону лестницы, ведущей на балкон. Звук терялся - значит, он реален! Ей это не почудилось! Тогда Маргит двинула в сторону алькова, и поняла, что идёт верно - голос стал звучать отчётливее.
   Войдя в полутёмный альков, она стала оглядываться и тихо позвала:
   - Кто тут?
   - Маргарет, это я!
   - Кто ты?! - перепугалась она, заподозрив, что слышит голос Айрона. Он отыскал её! Ей стало страшно: неужели настал момент объяснения? Что она ему скажет? Что будет, если он сейчас переместится сюда и обнаружит её вместе с любовником. Да ещё с каким - с Соломоном!
   Тут до неё дошло, что Айрон потому и зовёт её, что не может переместиться, не попалив всё вокруг.
   - Я слышу тебя! - ответила она в темноту.
   - Маргарет, это я, Берайя!
   - Берайя?!!!
   - Да, это я.
   - Где ты, Берайя? Как говоришь со мной? Ты же в Иерусалиме!
   - Маргарет, это обман. Здесь нет никакого Иерусалима. Здесь нет Израиля. Здесь нет ни Персии, ни Аравии, ни Африки!
   Она замерла в изумлении, прислушиваясь к слабому голосу, который, кажется, звучал отовсюду.
   - Тогда кто ты, Берайя?
   - Я даже не Берайя. Я был им в вашем общем сне. Я Живая Душа, которая участвовала в вашей фантазии. Я Спутник Соломона.
   - Но я видела своего Спутника - няню Сатору! Я видела свою страну Сабею! Я была в Марибе!!
   - Обман, Маргарет! Ты не царица Савская. Ты Маргарет. И Сабея, и Офир - фальсификация! Тебя обманули, Маргарет! Слушай меня, потому что у меня очень мало сил - я прорываюсь к тебе с трудом. Всё, что ты видела вокруг себя - мнимая реальность. Она собрана по кусочкам воспоминаний Живых Душ, которые участвовали в событиях, связанных с вашим сном - твоим и Аарона. Мы, Живые Души, существует так давно, что много раз видели зарождение и смерть цивилизаций. Мы незримо присутствуем в мирах, мы знаем всё о прошлом и настоящем всех планет в любой галактике. И мы содружествуем с додонами, принимая участие в волшебных снах. Те, кто попадают к источнику Лгуннат, видят во сне свои мечты, а мы наполняем сны Спящих своим присутствием. Мы воссоздаём обстановку сна во всех подробностях, мы воплощаемся в образы, которые соответствуют представлениям Спящего. Это очень тонкое взаимодействие, и потому Спящий не распознает подделки - для него сон реален. Я бесчисленное множество раз принимал участие в таких волшебных снах. Так была воссоздана твоя Сабея - неудивительно, что ты её узнала. Это мастерски, гениально состряпанная фальсификация. Страна Офир была воссоздана по историческим данным и состыкована с твоими воспоминаниями. Все её обитатели - воплощённые Живые Души.
   - Но я видела пещеру, в которой бы Артефакт - такой же, как в Антарктиде! Здесь есть древний додонский город - он расположен на том же месте, что и Стамуэн!
   - Послушай меня, Маргарет! - взмолился голос. - Когда приходит обольщение волшебным сном, перепутать реальность и подделку очень просто! Ты бы попробовала полететь дальше и выше - ты бы увидала совсем другие рельефы континентов. Это другая планета. Да, здесь есть развалины додонского города, Джублаита. Я видел его прежде, когда он сиял, как жемчужина, и в нём действительно был источник. Здесь было то, что ты называешь Артефактом, но ушло. Их перенесли на другую планету - на вашу Землю. Додоны перемещают Артефакт по Вселенной, а вместе с ним и источник. Так было вечно. Таков порядок. Вникни в мои слова, Маргарет: ты в опасности! Ты в обольщении!
   - Так почему же ты сказал мне это только сейчас, когда я вовлеклась в обман душой и телом? - горько спросила Маргарет, всё ещё не веря таинственному голосу. Может, это снова её дурит ангел? Он хочет разлучить её с Соломоном.
   - Я сам узнал об этом только лишь. Ко мне обратился некий незнакомый дух, который сам не мог сказать этого, поскольку оказался скован запретом. Он сказал, что не сумел прямо сказать тебе об обмане, хотя и пытался. И он узнал, что некогда мы были с тобой в одном сне, что я был Берайей. Я помню тебя и Аарона, я помню всех своих попутчиков во снах, сколько бы их ни было. И многие из них для меня остались глубоко дорогими воспоминаниями. Я любил Аарона и ради него говорю тебе, Маргарет: открой глаза! Кто обольстил тебя? Кто облёкся в образ Соломона? Потому что я вижу, что это не царь Израильский. Он похож на фантазию Аарона, на царя, которым он был. Он убедителен, он впечатляет, но это химера.
   - Кто же это? - Маргарет почувствовала, как ужас наполняет её. До этого момента в ней теплилась слабая надежда, что это Айрон. Он принёс её сюда, он выбрал место. Может, он и создал эту мнимую реальность? Это хуже, чем настоящий Соломон, хуже, чем её мечта, но всё же лучше...
   - Как мне узнать? - севшим голосом спросила она.
   - У тебя ещё остались Силы поединка?
   - Нет. Я всё истратила.
   - Тогда безнадёжно - лицо этого человека скрыто от тебя наваждением Силы. Тебе просто остаётся поверить мне. Как жаль, что вы не взяли Спутником меня! Хоть бы один догадался! Ведь ваш сын Ровоам не Живая Душа, а Воплощённая! Так бывает, когда двое спящих одним сном родят в этом сновидении ребёнка. Рождённый в волшебном сне двумя Спящими воплощается в новую реальность - обретённое измерение. Оно переходит из мнимого состояния в действительное и привязывается к корневой системе Бездн. Так возникает множество измерений одной и той же Вселенной. Вы обрели не проводника, не Спутника, а всего лишь вашего сына, который ничего не знает о подлинном положении вещей. Настоящий Спутник - это всегда Живая Душа!
   - И что мне делать?
   - Я не знаю, Маргарет. Я надеюсь, что Аарон отыщет тебя. Не хочется мне участвовать в обмане, но лучше для тебя скрыть от него правду.
   - У меня ещё есть две Силы - сила полёта и волшебный меч.
   - Инициированные Силы? Если бы ты была додонкой, ты могла бы усилием воли переплавить назначение. Сильное чувство может тебе помочь. Тебе нужно придти в ярость.
   - Куда уж больше... - пробормотала Маргарет, испытывая лишь состояние крайней разбитости. В сознании её бешено крутился ураган - сомнения, ужас, надежда, гнев, стыд. Ни одну мысль она не могла поймать - они сбивали друг друга, словно камни, катящиеся с кручи. И там, среди сходящей лавины, умерла царица Савская. Химера сгинула, под шёлковым покровом оказалась мертвечина. Так кто же был под ликом Соломона? Ответ врывался в мозг, но тут же изгонялся сопротивляющимся подсознанием. Я не хочу! - кричало оно.
  
   Маргарет поднялась с ковра, на который не заметила как опустилась - ноги подвели её. Машинально она провела по себе рукой, по ткани редкого шёлка, по парчовому халату. Отчего-то ей стало чуть легче при мысли, что она одета: это эфемерная защита - не для тела, для рассудка.
   Шатаясь, она двинулась к двери, ухватилась за косяк, останавливая себя от падения. Собрала все силы и выпрямилась. Внутри что-то тлело, во рту - горечь и сухость. Голова болела, глаза жгло. Больше всего хотелось упасть на пол и лежать неподвижно, лишившись всех мыслей и чувств.
   - Иди. - сказала она сама себе хриплым голосом, преодолевая болезненный ком в горле - просто для того, чтобы знать, что она ещё может говорить.
  
   Соломон уже проснулся, он сидел в постели, ожидая возвращения царицы. Заслышав её шаги, он обернулся к двери алькова с улыбкой. Он не сразу понял, что что-то изменилось.
   Она вошла медленно, держа у горла собранные в кулак полы широкого халата.
   - Скажи мне, Соломон. - хрипло прозвучал голос из массы спутанных, вздыбленных, как от ужаса волос, которые скрывали её лицо. - Скажи мне, Соломон, как так случилось, что за все дни, что мы были вместе, ты не спросил меня ни разу о нашем сыне?
   Мужчина в постели дёрнулся, как от удара, и застыл. Лицо его словно окаменело. Он так и остался сидеть, откинувшись на подушки, глядя на женщину широко раскрытыми глазами, в которых ничего нельзя было прочесть.
   Судорожно стиснутые ладони женщины разжались, выпуская полы халата. Она подняла лицо и посмотрела прямо. Глаза окружены тёмными кругами, нос обострился, губы побледнели - такой она была. Секунду-две она не шевелилась, потом по всей её фигуре стали собираться крошечные белые молнии - они сбегались, извиваясь, к руке женщины. В её ладони образовался белый шарик огня. Он сорвался с места, растянулся и метнулся, как змея, к лицу мужчины. И так же безмолвно растворился.
   Они находились друг против друга - так близко, и так невообразимо далеко: женщина и мужчина. Она смотрела, как в лице мужчины стали медленно изменяться черты - там происходила какая-то невидимая глазам борьба: что-то сражалось с чем-то, одно пыталось пересилить другое. И уже понимала, что это Сила борется с Силой. В какой-то момент казалось, что разоблачающая Сила сдастся, но тут словно всё выключилось - сопротивление сдалось.
   На лице мужчины словно растворилась маска. Осталась чёрная бородка, остались те же длинные густые волосы, высоко стоящие над лбом. Но само лицо, глаза, их выражение - всё то, что в совокупности неуловимо, но верно определяет сущность человека, его неповторимую индивидуальность, изменилось. Чёрные глубокие глаза на смугло-бледном лице смотрели в упор и были неподвижны.
   - Рушер!!! - вскрикнула Маргарет, словно ожидала чего-то другого. Словно можно было ещё обманываться.
   Он невольно совершил слабое движение, дрогнул губами, словно хотел что-то сказать, чем-то оправдаться.
   Хриплый крик пронёсся под сводами царской опочивальни - Маргарет схватилась за свои длинные пряди, словно пыталась спрятаться в них. Её скручивало от внутренней боли, от ярости, от бешенства. Её жестоко ломало. Не в силах справиться с собой, она согнулась, словно от страшного порыва рвоты, и прорычала, как раненая тигрица:
   - Мразь! Ненавижу!!
   Тут ноги её подкосились, и она упала на пол, скрутившись в ком и глухо стеная от бессильной ярости. Она металась, словно её раздирало изнутри. Агония прозрения была ужасна.
  
   Человек на постели чуть пошевелился. Он оторвался взглядом от того места, где только что стояла Маргарет, тронул себя за грудь и обнаружил, что не одет. Медленно он поднял с пола одежду и так же медленно стал одеваться, не глядя в ту сторону, откуда доносились сдавленные рыдания.
   С тем же застывшим лицом он встал и отошёл к окну. Глядя на занимающееся светом утро, он машинально закончил одеваться. Потом провёл руками по плечам, словно приглаживал одежду. По его фигуре побежала лёгкая радужная волна. Она во мгновение охватила всё его тело и испарилась. Он закрыл лицо ладонью и некоторое время бессмысленно глядел меж пальцев на пасущиеся у реки стада, на цветущий сад, на далёкие горы. Он не услышал, как женщина на полу замолчала.
  
   Если бы она могла его убить, если бы могла испепелить, уничтожить, разнести на атомы. Она не сомневалась, что не пожалела бы самой себя, чтобы раздавить эту гниду. Он обманом вторгся в её фантазию, он подполз, как змей, и ложью своей обольстил её. Любовница Рушера - это чудовищнее адского мучения. Она опозорена, унижена, растоптана, раздавлена. Жизнь кончена.
   Маргарет подняла голову и увидала, что он оделся и стоит у окна. Мгновенная мысль, как молния, пронзила её мозг: убить! Не рассуждая, она взметнула руку, и из неё длинной змеёй вылетела Сила. Последняя Сила, сила волшебного меча, луч, режущий всё.
   Стрела ударила в спину Рушера, чуть ниже левой лопатки. Безмолвно засияла белая звезда и стала, пульсируя, угасать. И испарилась.
   - Сволочь. - глухо обронила Маргарет. - Уже успел закрыться.
   Она зря пережгла Силу. Надо было немного ранее, когда он был - это Маргарет знала точно - незащищён. Всё это время он был незащищён. Раньше бы догадаться.
  
   Он ничего не произнёс на эту попытку убить его - просто направился к выходу. Уже подойдя к двери опочивальни, уже взявшись за ручку, он был остановлен её словами:
   - Что - так и уйдёшь? Ничего не скажешь? Ну, хоть посмейся надо мной.
   Рушер задержался, секунду думал, потом неловко повернулся и, глядя в эту маску ненависти, в которую превратилось лицо его возлюбленной, сказал ровным голосом:
   - Я был готов проиграть.
  
  

Глава 19

  
   Всё кончено. Впереди лишь полная неизвестность и кромешный мрак. Где-то далеко, за тысячью звёзд, был Айрон, были проблемы огненных ифритов. Где-то далеко были друзья, был Поединок. Всё это было так далеко, а вокруг были враз ставшие ненавистными стены древнего дворца и постель, напоминающая Маргарет о её позоре и унижении. Любовница Рушера.
   Отчего же не испарились все обманы, которые он состряпал? Всё это делалось затем, чтобы отобрать у неё Силы Поединка. Чтобы она истратила их на пустяки, на борьбу с Лилит, на другие ненужные вещи. Хорошо хоть, что у неё оставалось мало, хорошо, что почти всё забрал Айрон. Так что затея Рушера обломилась.
   Айрон - вот настоящая цель их врага! Именно на него велась эта атака. Если он узнает о том, что она была любовницей Рушера, это сломит его волю! Любовницей Рушера...
   Ей стало снова невыразимо тошно при воспоминании о том, что было. Как же она его любила, какие ему дарила ласки! Что было между ними!
  
   Маргарет снова застонала, стиснув зубы, чтобы не кричать. Кто знает, каким ещё унижениям он её подвергнет, потому что они были самые ненавистные его враги. Рушер придумал для неё казнь, какой нет хуже - он добрался до неё и пользовался ею.
   Сидя на краю кровати, которая помнила все любовные безумства последних ночей, Маргарет раскачивалась от острой внутренней боли. Поджав колени, собравшись в тугой ком, она пыталась заглушить воспоминания, которые безжалостно пролистывала перед ней память. Всю дикость и невероятность своего заблуждения, весь мрак своей слепоты, всю адскую глубину провала.
   "Я могу ещё умереть. - подумала она. - Нет Силы, чтобы остановить меня."
   Она подняла глаза в поисках того, что ей поможет, и вздрогнула - у двери стоял ангел. Он смотрел на неё, и на лице его имелось странное выражение: как будто ангелу было очень интересно смотреть на страдание врага.
   Заметив, что его увидели, он сделал лёгкое движение плечом - так по-человечески, так естественно - как будто говорил: ну, я же обещал!
   - Пришёл поржать? - усмехнулась Маргарет, сидя на углу постели, среди подушек.
   - Ну да. - подтвердил ангел, подходя к постели и устраиваясь на противоположном углу у столбика в своей позе - одна нога поджата, а на колено другой он оперся руками.
   - Как ты думаешь, кто я? - с усмешкой спросил он.
   Она хотела было машинально ляпнуть, что - ангел, но тут за спиной его с лёгким звуком распустились крылья. Не полупрозрачные, постоянно перетекающие из видимой реальности в мнимое измерение, а настоящие - оперённые жемчужно-белыми перьями, с перламутровой чешуёй по верху. И было их не два, а четыре. И тут вспомнила Маргарет как видела не раз Синкрета Рушера, сидящего в этой любимой позе на парапете фиолетового дворца в Рорсеваане!
   - Т-ты, ты Ахаллор!!
   Он кивнул головой, всё так же не сводя с неё своего золотого взгляда.
  
   Как молния, блеснуло воспоминание о том, о чём она забыла, о чём забыл Айрон - то, чему они не придали внимания.
   Пещера Артефакта. Группа людей, стоящая среди медовых полуцилиндрических стен, по которым плавают лёгкие знаки. У стены, раскинув руки, стоит Рушер смотрит на всех с торжеством в лице.
   Голос Джамуэнтх, бесплотный и всепроникающий:
   - Кого возьмёшь в Спутники, Рушер?
   - Моих Синкретов! - с яростным блеском в глазах ответил он.
  
   Вот кого они с Айроном упустили из виду! Преданные слуги Владыки! Он дал им свою Силу, они исполняли его волю! Они служили в спектакле, который он так мастерски поставил! Ахаллор был Ангелом, и она тысячу раз могла догадаться об этом, если бы помнила! Но сказка была так безупречна, так логична, так обольстительна! Если встречались противоречия, и не хватало объяснений, Маргарет сама придумывала их.
   "Они копались в моих мыслях, в моих снах, в моём подсознании!"
   Ей стало невыносимо гадко, она почувствовала себя изнасилованной не только телом, но и душой. Рушер мог гордиться: он уничтожил Маргарет. Втоптал её в грязь, прошёлся по ней и теперь предоставил оторваться ещё и своему Синкрету. Ахаллор много потерпел от своих врагов, теперь он возместит себе потери.
   - Теперь я понимаю, отчего ты так ненавидел меня. - проронила Маргарет.
   - Нет, не понимаешь. - ответил с усмешкой ангел. - Ты думаешь: за то, что вы меня убили?
   Он покачал прекрасной головой, словно веселясь над воспоминанием.
   - Но ты права: я бы хотел тебя убить. К сожалению, я и сейчас связан запретом. Хорошо, хоть ты мне помогла: сняла с моего языка заклятие, назвав настоящее моё имя. Жаль, не сообразила раньше - я бы всё рассказал тебе. Я же говорил тебе об иллюзии, предлагал тебе вернуться к мужу. Я бы помог тебе, потратил на это Силы, хотя бы Рушер и разорвал меня в гневе.
   - Так ты не лгал? Ваш ночной разговор на балконе не был спектаклем для меня?
   - Это Рушер устроил для тебя представление, а я действовал против его интересов. Ему было угодно тешить себя обманом, что ты можешь полюбить его. Говорил же я ему, что это невозможно. Мне жаль Владыку, поэтому хотел бы я уничтожить тебя, так чтобы каждая капля твоей крови разлетелась по Вселенной и не могла собраться воедино. Тогда, быть может, за невозможностью мечты он оставил бы надежду обрести тебя. Ибо ты жалкое создание и не способна оценить то, что действительно велико. Но я рад, что ты оказалась столь глупа, потому что он едва не сдался. Как жаль мне, что столь мощный дух соседствует со столь слабым сердцем. Тебе никогда не понять, женщина, с чем ты столкнулась.
   - С чем же я столкнулась? - усмехнулась Маргарет, радуясь в своей скорби тому, что не порадовала Ахаллора зрелищем своего самоубийства. - Ты будешь утверждать, что этот мелкий самодур, этот маленький тиран, создающий себе живые игрушки, чтобы играть в войну, есть нечто значительное? Он неплохой актёр, ему удалось сыграть Соломона лучше самого Соломона, но стоило ему лишиться маски, как оказалось просто нечего сказать. Он столько лет потратил на то, чтобы исподтишка портить жизнь всем нам, упивался мелкой местью, а на сладкое забрался, как мелкий клоп, в постель своего врага. Это есть нечто великое? Ну, скажи мне, Ахаллор, скажи мне, что я дура. Ведь я никогда в жизни не польстилась бы на это нравственно ущербное и мрачное животное, которое вообразило себя богом.
   - Нет, ты не дура. - ответил Синкрет. - Но точно не понимаешь, потому что понимать нечем. Ваша среда не в силах принять Рушера, поэтому он всегда был изгоем. Вы почитаете установленные общественные вешки, как некую нравственную незыблемость. И мысли не допускаете, что может быть иначе. У вас такие узкие моральные нормы, что вы не замечаете, когда что-то оказывается за их границей. Главное - чтобы на глаза не попадалось. Рушер знал об этом, когда создавал перед твоими глазами облагороженный образ древнего царя. Такой гладенький, такой возвышенный. Ты хоть думала, какой жестокостью была наполнена тогда жизнь? Ты знаешь, куда девался грек Анатас? Его послали, чтобы он узнал у тебя то имя, которым называл тебя в волшебном сне Айрон. Это звучало только между вами, никто из Живых Душ не мог подсказать этого. Анатас выполнил своё задание, перебежал к царю и передал то слово. Знаешь, как поступил с ним царь? Он отправил его в толпу загонщиков на вашей охоте. Грек погиб, затоптанный слонами, среди полутора десятков прочих. Ты знаешь, сколько людей гибло на рудниках и копях Соломона? Ты не знаешь цену золота и драгоценностей, которыми блистала. Ты хотела быть царицей Савской? Тогда прими и кровь, и грязь. Это в волшебном сне всё идиллически прекрасно, а реальность жестока и несправедлива.
   - Я так поняла, что ты находишь оправдание всем низостям Рушера? Его манипуляциям с чужими судьбами? Он обманул многих, чтобы добраться до Живых Сил и ради чего? Для того, чтобы заняться той войнушкой, в которую ранее не доиграл? Да, теперь он отрывается!
   - Мне надоело слушать глупости. - ответил Ахаллор. - Кому я говорю?! Чего ради трачу слова?! Я пожалел тебя и хотел вывести тебя за пределы твоей жалкой морали, в которую умещается и самооправдание своих делишек, и напыщенная требовательность к прочим. О, её обманули! Кошмар, кошмар! А она как обманула! Я говорил тебе: иди к мужу, женщина!
   - Ну ладно, хватит. - устало сказала Маргарет. - Зачем ты всё это говоришь мне? Что дальше будет?
   - Что будет? - задумался ангел. - Я бы лично отправил тебя обратно к мужу - ты бы ему всю музыку испортила перед предстоящей битвой.
   - ?!!!
   - Конечно. - подтвердил Синкрет. - Ты что думала: с твоим поражением война закончилась? Мне ещё предстоит вытянуть из Айрона все Силы. Нам нужны Силы, это и есть цель всего Поединка. Можно было сделать всё гораздо проще, Но Рушер всё вершит по-своему, приходится приноравливаться к его характеру. Ведь, если подумать, задумки и в самом деле грандиозны: у него было десять лет, чтобы продумать всё. Сначала он провёл эксперимент над Нэнси. Он создал для неё всю атрибутику древней Британии и убедительно внедрил её в процесс. Где было надо, она сама придумывала объяснения логическим прорехам. Вот я и говорю о непреодолимой силе человеческого обольщения. Рушеру надо было убедиться в этом.
   - Он и её провёл?! - изумилась Маргарет. - Она тоже с ним...
   - Ну что ты, нет! - даже поперхнулся ангел. - У тебя в голове такой бардак! Я же говорил, что Рушер сам попался в сеть своих иллюзий - всё же человек! На Нэнси он только проверял теорию. Она получила своего Ланселота и тоже, заметь, знала, что это не её муж. А что - пока никто не видит, потискаться всласть со своим обожаемым фантомом! Разве за ночные фантазии кого-то судят? О, да! Вы, женщины, есть великая разрушающая сила! Нэнси ни в чём не обманула ожидания: она потратила все Силы, чтобы построить личную модель счастья. Правда, она верила, что это сон, снова волшебный сон. Все нестыковки происходящего списывала на многообразие путей.
   Вот так. С этими данными мы приступили к новой фальсификации. Но тут Рушер дал прокол: ты оказалась его помешательством. Всё повисло на тонкой нити. Я пытался запугать тебя, пытался предупредить, привести в чувство, даже попытался убить чужими руками. Слетал на одну миленькую планетку, где гнездится такая магическая нечисть, добыл демоницу, придал ей Силу, обещал власть. Но ты ей оторвала башку. Всего частичка Силы против Силы - и перевес не на той стороне. Досадно. Ты его болезнь, Маргарет. Вот за это я тебя и ненавижу. Ты до такой степени засела у него в душе, что он был готов всё бросить и тратить все Силы на поддержание иллюзии. Бедный Владыка, он думал, что ты можешь полюбить его! Я говорил ему, что это невозможно, а он думал, что ты под ликом Соломона разглядишь его. Да так и заигрался.
   Сначала задумка была не такой: он думал побыть с тобой и свалить под подходящим предлогом. Но ты была так чертовски влюблена в созданный им образ, что он заколебался. Проклятье! Он сдавал позицию за позицией, увлекаясь собственной мистификацией, пока не начал верить, что ты любишь его.
   Ему не чуждо человеческое, он тянулся к иллюзиям, искал взаимности, потому что был вечно одинок. Но ты не представляешь, какие жертвы мы приносим, чтобы сделать своё дело. Он наш, и это необратимо. Он много раз говорил тебе почти открыто, что он не Соломон. Он нечто большее. Неужели можно представить, что женолюбивый святоша, сидящий на троне крохотного государства, способен быть таким, как Рушер?! Ты сунулась в кипящую лаву и обожглась. Разве я не говорил тебе, женщина: беги, спасайся, уходи, пока есть время.
   - Спасибо. Я поняла. - проговорила Маргарет, в течение всех этих речей испытывая муку и непереносимый стыд. Ей были отвратительны подробности страсти Рушера к ней. Она и раньше знала это. - Ты всё сказал? Могу я побыть одна?
   - Нет. Не можешь. - ответил ангел. - Я не могу допустить, чтобы ты натворила какие-нибудь глупости. Я знаю вашу истеричную породу: ты можешь что-нибудь сделать с собой только для того, чтобы нанести последний удар Рушеру. Так что, сиди и терпи. Если чего надо - говори. Я прикажу доставить.
   - А дальше что?
   - А дальше не моё дело. Проигравших забирают в отстойник - это такое место, где они ждут конца Поединка, чтобы в итоге собрать всех и вынести решение. Мы тоже сначала думали, что делать с пленными. Сначала их держали на космическом корабле Аргентора.
   - Так "Беовульф" корабль Аргентора?! Не Рушера?!
   - Нет. - ангел посмотрел на неё с любопытством. - Его взяли со всем экипажем. Аргентора обкрутили, как ребёнка. Я же говорю тебе: Рушер гений. Ты понимаешь, как он нам нужен?
   - Кому - вам?
   - Ты можешь называть нас Синкретами, как и ранее.
   - Тогда ты был другим. Как я могла узнать тебя, тупого Синкрета, большую белую химеру с красными гляделками, в виде ангела? Только из-за крыльев? Недаром ты их прятал.
   - Соображаешь. - согласился ангел. - Да, тогда мы были очень тупыми. Ему ведь были нужны инструменты с небольшим интеллектом. Такими он нас и получил. Мы все были примитивны, и разум наш был очень ограничен.
   Когда Рушер искал себе друзей во время сотворения Рушары, он, сам того не ведая, вызвал нас из той преисподней, в которую мы угодили. Нет, дорогая, я ненавижу Айрона не за то, что он уничтожил меня на Рушаре - это был лишь мелкий эпизод. Я ненавижу его за то, что он вверг всех нас в подпространство, когда мы прибыли в эту Вселенную. Мы не создания Рушера - о, нет! Мы были до него. Мы прибыли из другой Вселенной, но случилось то, чего мы никак не ожидали: что-то остановило нас на самом влёте. И мы не поняли - что. Только теперь, когда я увидел, что за образ вы себе избрали - Огненные Ифриты! - я догадался, кто был тот, из-за кого мы потеряли энергию. Мы бесконечно долго пробыли в лишённом измерений и материи пространстве, среди мёртвого мусора потухших душ, слушая вопли Пространственника, сошедшего с ума. Мы сами обезумели и стали демонами преисподней, подвала Вселенной, помойки Бытия. И чтобы не лишиться последних крох рассудка, мы закапсулировали память. Вот почему, когда Рушер нас извлёк из подпространства, мы были такими дебильными существами. Когда вы нас, можно сказать, победили, то вернули обратно - в подпространство. Там мы открыли свою память и стали ждать. Мы звали к Рушеру все эти десять лет, мы говорили к нему в те редкие часы, когда он погружался в сон. Мы рассказали, как можно снова обрести Живые Силы. И вот мы на свободе. Нам нужна эта энергия, и мы её получим.
   - Как я не догадалась? - горько проронила Маргарет. - Как мы все не догадались. Вы же демоны. Вы и тогда были демонами - злыми вдохновителями Рушера.
   - Знаешь, дорогая, - в небольшой задумчивости произнёс ангел. - Я не чужд некоторой справедливости, и зря оскорблять тебя не хочу. Я бы мог сыграть перед тобой роль тупого злодея, какими полны ваши плоские творческие измышления. Вы так привыкли к своим двумерным негодяям, так забили себе мозги своими примитивными фантазиями на тему добра и зла. Ты даже не осознаёшь, какое грандиозное действие разворачивается во Вселенной, каковы последствия. Ты всё твердишь, как тупая кукла: это нехорошо, это нехорошо. Если бы в вашем людском стаде не вспыхивали изредка искры сверхчеловеческого разума, вас бы всех стоило бы сбросить в подвалы Бытия. Но изредка и вас пробивает. Тебя ведь тоже пробивает, только ты не хочешь этого: это всё равно, что быть выкинутым без всякой защиты в космическую пустоту. Или в недра звезды. Ваша жалкая праведность не любит крайностей, вы мыслите крохотными масштабами. Вас занесло игрой судьбы в такие просторы, каких вам не измерить привычными категориями. Это шанс расширить ваш моральный горизонт. Ведь это уже случилось, вы уже попали в это. Скажи, Маргарет, тебе не приходило в голову, что ты будешь делать, вернувшись обратно в свой мир? Тебе не становится тошно при этой мысли? А все прочие ваши - они как ощущают?
   - Да, я бы не хотела туда вернуться и жить прежней жизнью.
   - Вот поэтому ты и попалась Рушеру - он точно угадал твоё желание. Именно так попалась Нэнси. Вы все попались на один и тот же крючок: вам тесно в вашей жизни. Так понимаешь, что должен испытывать он? Что его сжигало изнутри - его, Создателя Рушары, Владыку Сил! Каким он был в юности?
   - Смешным и противным. - с угрюмым смешком ответила Маргарет. - У него был такой собачий характер, что от него все шарахались.
   - Поэтому он и взял себе в друзья чудовищ. - понимающе кивнул ангел. - Дрянной характер - это всё, что вы замечали. Оно понятно. Вот в таких изгоях нередко скрывается редчайшее зерно таланта. Обратное неверно. Сам его чёртов характер позволил ему сохранить этот необыкновенный дар, который легко заглушается человеческим тернием.
   - О чём ты, Синкрет? - изумилась Маргарет. - Ты мне сусальным золотом распиши Рушера и подай на алмазном блюде, я не полюблю его!
   - Это не потому, что ты дура. - снисходительно заметил ангел. - А потому что он предельно одинок и всегда таким будет - чем дальше, тем хуже. Он претерпевает утерю последних иллюзий - это очень болезненный процесс. Вот почему я не убью тебя, женщина, хотя бы очень хотел таким образом избавиться от проблемы.
   - О, да! Он что-то говорил о своей особенной миссии, об избранности, о каком-то таинственном зерне, о предназначении. Признаюсь, он очаровал меня в тот миг. Я даже поверила, что он - сверхчеловек. Это было по-соломоновски поэтично, но непонятно. Такое впечатление, что говорил он это не мне, а самому себе.
   - Есть некая запредельность, - отвечал Синкрет. - некий край пространства, некая глубина, за чертой которой стираются все понятия Добра и Зла, где сходятся все противоположности, две ветви бесконечности. Есть точка, где смыкаются все возможные пути. Он - эта точка сингулярности. Он тёмная звезда - Чёрный Император.
   - Я ничего не понимаю. - сказала Маргарет.
   - Тебе и не надо. - ответил ангел. - Это вообще не твоего ума дело. Ты свою работу сделала, за тобой приедут. Я отправляюсь, чтобы доделать своё дело: на очереди Айрон. Ты свою долю отдала, и знаешь кому?
   Ахаллор расхохотался:
   - Рушеру, девочка моя! Не Айрону, а Рушеру! Теперь ты понимаешь двойственность его характера? Как вам: обобрать обманом любимую женщину, принять облик её тайной мечты и обольщать её!
   - Этого не может быть! - в бессильной ярости воскликнула Маргарет. - Я видела как он дрался с мраками! Он отправил меня подальше от битвы, чтобы взять весь риск на себя!
   - Нет. - с мрачным торжеством ответил Синкрет. - Это был не Айрон. Айрона мы забросили подальше, чтобы не мешал, а весь бой, если можно так назвать тот комический спектакль, Рушер вёл сам. Он сам сражался против иллюзии врага. Он забрал твою долю Силы под уморительным предлогом. Он перенёс тебя на эту планету, где тебя ждало театрализованное представление. Он потратил энергию, чтобы оборудовать часть необитаемой планеты под Древний Восток. Рушер собирался провести здесь с тобой много времени, а это нам как раз не нужно. Он всё ещё питает надежды, он думает, что ты его оценишь и простишь. Он плохо знает женщин. Я должен развеять последние его надежды. Ему будет больно, но так надо.
   - Не трогай Айрона, Ахаллор! - взмолилась Маргарет.
   - Ты думаешь, что я его убью? - глумливо осведомился Синкрет, вставая с места и направляясь к двери. - Я бы хотел, конечно. Но не сделаю, иначе у Рушера может возникнуть слабая надежда на успех с тобой. Подожди немного, скоро я отберу у Айрона все Силы, и вы встретитесь где-нибудь на удобной планетке, или где там внешние Силы собирают проигравших.
   - Ты передашь ему как я...
   - Обязательно. - серьёзно ответил ангел. - Даже покажу, только не с Соломоном, а с Рушером. Айрон обозлится, потеряет голову и наделает ошибок. Потом ты можешь ему всё объяснить: мол, думала, что я во сне, а ты был Соломоном. Мне заморочили мозги, и ангел, сволочь, тёрся рядом и поощрял. У вас будет гораздо больше тем для разговора, нежели все эти десять лет.
   - Все десять лет я вспоминала, как Айрон отправил тебя на орбиту. Он чувствовал всё то, что чувствовал и ты. Тебя убивали, а ты всё надеялся, что твой хозяин тебя спасёт. Ты и сейчас заблуждаешься. Ты не знаешь Айрона, Синкрет!
   С минуту он смотрел на неё без всякого выражения в глазах, словно уподобился своему Владыке, потом повернулся и вышел.
  
   Маргарет осталась в одиночестве. Она не знала, что делать, куда идти. Оставят ли её на этой планете, или отправят в какой-то отстойник? Она передумала кончать с собой, потому что Синкрету того и надо: он специально явился, наговорил ей как можно больше гадостей и удалился, наобещав напоследок самого плохого. Возможно ли примирение между ней и мужем после того, как он всё узнает? Какую угодно он перенёс бы измену, только не эту.
   - Сила защитит его!
  
  

Глава 20

  
   - Отец, наши острова теряют скорость. Мраки изглодали их со дна - хранилища энергии иссякают.
   Айрон поднял голову и посмотрел на сына. Ифрит Ровоам выглядел очень озабоченным - его аура тлела бледной зеленью.
   - Да?
   Он поднялся с того места на корме, где обычно проводила время Маргарет, среди затейливой беседки из кристаллов. Он просидел там неизвестно сколько времени, то надеясь на чудесное возвращение жены, то размышляя над тем, что с ней может произойти. Ничего хорошего ждать не приходилось. Была только надежда, что обличье ифритки защитит её. Недаром же её не похитили силой, а увели хитростью.
   Он так надеялся, что облик и сущность огненного существа отвратят от неё Рушера. Ещё когда Айрон понял, что Маргарет нравится ему - ещё до экспедиции в Стамуэн, ещё в колледже. Он видел те мрачно-голодные взгляды, что Рушер бросал на неё исподтишка, видел, как тот подбирался к ней в экспедиции. Поэтому Айрон всегда старался держаться рядом, скромно предлагая свою помощь и свою защиту.
   Волшебный сон, пережитый в пещере возле Стамуэна, превратил юношескую влюблённость в настоящую любовь. Все годы вспоминал Айрон ту удивительную жизнь, что прожил он в обличье древнего царя. Это было нечто божественное. Этот удивительный сон не только свёл их, но и разбил их супружество. Она не говорила, но Айрон понимал, что всякая его неудача побуждает её вспоминать, как он был Соломоном и сравнивать. Проклятый и благословенный сон! После него жизнь кажется никчёмной.
   - Давай посмотрим. - ответил он сыну.
   Вдвоём они спустились под днище острова.
  
   Низ острова не был плоским, как у островов-лабораторий на Рушаре. Наоборот, он походил на глубокий трюм корабля - кристальная скала, суживающаяся, как киль. В этих трюмах зияли отверстия, из которых утекали струи плазмы, а вместе с ней энергия. Острова замедлялись, прыжки становились короче, и температура на островах падала.
   "Как когда-то, на Рушаре." - мрачно подумал отец-ифрит.
   - Дыры залатать можно? - спросил он у сына.
   - Конечно, можно. - ответил Ровоам, плавая в слабом притяжении островного днища. - Но утекло довольно много. Энергия вакуума рассеяна и накапливается медленно, к тому же делается это в движении - чем быстрее, тем лучше. Теряя скорость, мы теряем и восполнение.
   - А второй способ, о котором ты говорил?
   - Мы слишком далеко от галактик. Ифриты-звёзды могли бы поделиться с нами плазмой. Я не знаю, что делать.
   Они облетели все острова, убеждаясь, что везде одна и та же картина: хранилища продырявлены. Нападение мраков было хитростью: пока под эффективным руководством лже-Айрона ифриты отбивались поверху островов, другие мраки тихо грызли острова снизу.
   - Я опасный пассажир, сын мой. - заметил Айрон. - Эти атаки направлены не на вас, а на меня. Я его цель. Зря я выбрал тебя в Спутники.
   - Почему ты так говоришь, отец? - невинно изумился Ровоам. - Как же я тогда бы встретился с вами?!
   Бедный мальчик, он не понимает, что такая встреча может погубить его эскадру. Ведь он никак не воймёт, что Живую Силу можно организовать как угодно - хоть в чёрные дыры, хоть в особо конфигурированный вакуум. Они беззащитны и во время атаки будут просто уничтожены. Мраки - это отличная стратегическая идея. Чем отбиваться?
   Айрон огляделся, пытаясь извлечь из своего огненного разума хоть какую-то идею. Это должно быть нечто кардинальное, какое-то молниеносное решение задачи, иначе им конец.
  
   Они висели в кромешной тьме глубокого космоса, лишь в невообразимой дали белели маленькие дымки галактик. Магелланово облако было ближе всех.
   "Если бы я мог переместить армаду к звёздам!" Но нет, Силы не хватит.
   - А если переместить звезду к армаде?
   - О чём ты, отец?!
   - Я мог бы доставить сюда звезду! Пусть на это ушло бы много Силы, но это дало бы решение проблемы!
   - Звезда не захочет. - подумав, ответил Ровоам. - Она связана с окружающими звёздами - это её семья. Убрав звезду, ты порушишь пространственные связи, внесёшь хаос в установившийся порядок.
   - А перекачать энергию звезды через гиперканал можно?
   - А ты можешь? - удивился царь-ифрит.
   - Сила говорит, что смогу. Наполнив наши запасники, мы не только решим все свои проблемы, мы ещё и приобретём оружие против мраков. Я попался одному и успел распознать его строение. Их можно забивать плазмой и выводить из строя. Мраки - это разумные машины, а всякая организованность уязвима. Только хаос неуничтожим.
   - Так делай же скорее! - вскричал Ровоам.
   - Сынок, не так всё просто. Сначала надо подлатать днища. Чем дыры клеить?
   - Не проблема - брать кристаллы из дворцов! Как будет хватать энергии, вырастим новые.
   Ифриты с азартом занялись починкой, а отец-ифрит объяснял царю, как именно он собирается всё делать.
   Идея была проста: он перенесётся к ближайшей звезде Магеллановых Облаков и убедит её поделиться плазмой. Через пространственный канал плазма моментально будет попадать прямо к островам. Так что задачей ифритов будет только залатать дыры. Гениально просто!
  
   Встав на носу головного острова, Айрон устремил глаза к расплывчатой белой тени, висящей среди чёрной пустоты. Это было не облачко, а огромная-огромная туча звёзд, сложно организованная звёздная семья, вернее - город. У него есть столица, центр - великая чёрная дыра, провал в пространстве, Чёрный великан, поглощающий материю. Вокруг него горячее пространство, забитое звёздами. Там нет ничего живого - это галактическая топка. Чем дальше от центра, тем реже звёзды. А жизнь гнездится на периферии, в тихом пригороде. Вот туда, к этим тихим гаваням и нужно Айрону.
   Сосредоточившись под взглядами собравшихся за его спиной ифритов, он совершил бросок в невообразимую даль, через миллиарды парсек.
  
   На один миг, на краткую долю секунды всё погасло. Потом вспыхнуло перед глазами нечто. От края и до края необъятности висел в пустоте гигантский световорот - он раскинул свои рукава далеко в стороны, словно обнимал мать-Вселенную. Его середина была сплошным ослепительным колесом - лучи звёзд словно переплетались в этом гравитационном прессе. Айрон парил над центром в сотне миллионов миль прямо над галактической осью. Он видел это, он чувствовал, он наблюдал искривление полей - прекрасную картину. Он ощущал сжатость пространства, его упругое течение. Огромные потоки разнообразнейших частиц неслись этими руслами и уходили внутрь мощной галактической глотки. Могучие потоки излучений вырывались и уходили в Космос. Галактика, казалось, занимала пол-вселенной, а позади была сплошная чернота - безмолвие пространства.
   Он снова совершил скачок - к периферии галактического диска, и снова завис. Основная масса звёздного скопления осталась в стороне, здесь же были крохотные искорки, отделённые друг от друга глубокой пропастью, и бледное сияние вдали. Он на краю галактики, у внешних звёзд.
   Ряд скачков, и Айрон приблизился к звезде. О, как тогда, при встрече с Голубым!
  
   - Ты чей, ифрит? - спросила его звезда.
   - Я с островов, что терпят бедствие. - ответил растроганный ифрит.
   - Как могло случиться? - поинтересовался гигант, вокруг которого по близкой орбите плыла крохотная капсула.
   Как они замечают своих собратьев? Разве замечает большой город песчинку на въездной дороге?! А, может, Космос вообще знает много больше о своих детях, нежели дети о нём?!
   - Гибнут звёздные семена. - сказал он. - Я не могу всего объяснить, слишком много всего. Но они потерялись на пути к галактике.
   - Тебе следует поискать ифритов. - обеспокоилась звезда.
   - Нет времени - всё происходит слишком быстро.
   - Но как я помогу им? Они слишком далеко!
   - Ты можешь поделиться плазмой?
   - Но как?! Куда послать?! Может, нам объединиться с братьями и погнать реку?
   - Боюсь, что это не поможет. - ответил Айрон, поражённый этой готовностью немедленно броситься на помощь. Он вспомнил Голубого и его нежное отношение к детям, и даже к внукам, которые вообще с ним не имели ничего общего. Как ошибаются люди, когда думают, что звёзды есть лишь гигантские копилки материи, которая сама себя разогревает единственно от уплотнения вещества! Они живые, они мыслящие, они имеют сердце, душу! Они любят и они страдают!
   - Звезда, послушай, - заговорил он вновь, ища слова, чтобы объяснить этому фантастическому существу, что есть нечто ещё в природе Вселенной, о чём эти мощные гиганты могут не знать. Как убедить звезду довериться себе, ничтожной пылинке?!
   - Я могу пронзить пространство и соединить коротким коридором гибнущие острова и твою корону. Плазма пойдёт прямо на острова, минуя долгий путь.
   - Откуда у ифрита такие силы?
   - Я не совсем ифрит, я видимость ифрита. Я такое же существо, какие живут на ваших спутниках - планетах. Если бы ты могла заглянуть одним глазком в эти необычные миры, ты бы поняла, насколько разнообразна жизнь.
   - Планетная жизнь перемещается в пространстве?!
   - О, нет! - засмеялся Айрон. - Таких, как я, немного. Это особенный дар. Я совмещаю в себе возможности ифрита и таинственных обитателей космоса, живущих изначально. Я могу проникать через пространство как угодно далеко.
   - Ты удивительное существо. - прошептала звезда.
   - Я уникален. - улыбнулся Айрон.
   Он чувствовал своим ифритским существом, что она ему поверила, она прониклась, она испытывает к нему симпатию, она рада гостю. Он видел светлые волны объединяющего поля, что шли из глубины светила - они не горячи, но нежны. Это поле связывало всех ифритов, как связывало между собой звёздную семью.
   - Делай, что умеешь. - сказала она. Тогда Айрон отыскал в себе те нити, что соединяли его с армадой сына - они шли через подпространство, сохраняя все изгибы его пути к галактике, все точки выходов и входов. Он начал перебирать их, сплетать, меняя характеристики. Он складывал вектора переносов, он сглаживал пространственные углы, он собирал тот единственный путь, который соединит острова и звезду.
   - Скажи, ифрит, кто ваши враги?
   Он отвлёкся от своего дела, задумавшись над вопросом - от звезды не так просто что-то утаить. Очевидно, она почувствовала беспокойство в его мыслях и правильно поняла причину.
   - На острова напали особенные существа - вакуумные демоны. Это разумная конфигурация скрытой материи. - наконец, нашёл он слова. - Они ищут энергию.
   - Никогда о таких не слышала. - призналась звезда. - Наверно, во Вселенной что-то изменилось.
   - Конечно. - ответил он, подумав, что во Вселенной и в самом деле многое не так, как раньше.
   - Как же справляться с ними?
   - Их забивает избыток энергии - она разрушает их пространственные единицы - кластеры. Это я узнал, благодаря своим особенным возможностям. Мы исполняем долг - нам доверили битву за судьбу Вселенной.
   Он продолжил дело и вскоре отыскал ту единственную нить, что связывала его напрямую с островами.
   Айрон исторг из себя часть Силы и закрутил пространственный вихрь. Тот начал углубляться и через мгновение широким коридором пронзил пространство.
   - Я слышу тебя, папа! - донёсся из воронки крик Ровоама.
   Звезда засмеялась.
   - Давай, ифрит, гони плазму! - воскликнула она и направила в канал длинный протуберанец. Река огня уплотнилась, входя в воронку, и следом за широким основанием протуберанца стали стекаться гигантские потоки со всей поверхности звезды - она отдавала свою корону. Огненный лес поднялся на широких комлях и стал крениться в сторону реки. Вершины плазменных деревьев соединялись кронами, сливались и устремлялись в коридор.
   - Я ухожу. - сказал ифрит звезде.
   - Ты вернёшься, Айрон? - спросила она. - Когда всё кончится, ты придёшь ко мне?
   - Да, Арахоль, я обязательно вернусь. - пообещал он. - Однажды, когда всё решится так или иначе, я приду. Если мы победим, я приду, как победитель. Если проиграем, я приду, чтобы стать звездой.
  
   Он думал о ней, когда нырнул в поток. Звезда Арахоль, такая юная. Она приняла его за своего. Какое-то мгновение их мысли были общими, его существо ифрита поглотило человеческую сущность, и он подумал о ней, как о возможной подруге. Он вдруг ощутил ту странную гармонию, которая присутствует в отношениях звёзд, только выразить не мог словами. Ему приоткрылся целый мир, цивилизация гигантов. Ещё будучи рядом с Голубым, он слышал песни, которыми братья провожали брата в последний путь, но не понял и принял их голоса за вибрации полей. Теперь же, пока он нёсся среди потоков раскалённой плазмы, он слышал, как вместе с ним летели к островам слова прощания и встречи, мелодия радости-печали, песня-зов, мгновение и бесконечность:
   "Наш брат-ифрит, плывущий путями судеб, перебирающий руками нити связей, летящий в глубине пространственного океана, пересекающий потоки излучений, несущий свет и помощь, наш брат-ифрит - звезда по имени Айрон"

***

   Над островами, которые несли на себе удивительные по красоте и необыкновенности дворцы, на алмазных холмах которых росли друзы минералов, раскрылось воронкообразное окно. Из канала хлынули потоки плазмы, мгновенно расширяясь и растекаясь на ручьи. У каждого летающего острова их ждали - ифриты взлетали в своих прозрачных шарах и подводили к потокам пространственные нити, направляя спасительный дар далёкой звезды в свои дома. Реки плазмы стекали по пространственным руслам во внутренность островов, и там живой огонь перерабатывался и превращался в чистую энергию. Что за таинственный процесс - никто не знает. Чей разум так постановил - неведомо. Но это так, и тем держалась и жила цивилизация ифритов.
   Дворцы снова воссияли, повреждённые сады восстановились, и огненная армада снова ринулась вперёд, переносясь тысячу раз в секунду.
  
   Айрон плавал в своей защите возле того открытого канала, который сам придумал и осуществил. Он смотрел, как восстанавливается флотилия, и руководил распределением огненного вещества. Постепенно хранилища энергии заполнялись, и ифриты островов размахивали ему своими огненными руками, давая понять, что вместилище закрыто. Звезда Арахоль оставила на его усмотрение: когда ему закрыть канал. Она была молода и полна сил, для неё эта малая утечка ничего не значит. Она рада помочь братьям-ифритам.
   Он ещё смотрел сияющими плазменными глазами на обновление островов, как рядом с ним завязалось в пустоте пятно. Оно запрыгало, завертелось, показывая плоскую двумерную поверхность.
   - Ого, как вовремя! - обрадовался Айрон. - А у нас как раз для вас подарок!
   Мрак развернулся в круг и застыл напротив ифрита. В нём что-то мелькнуло, потом вся плоскость мрака залилась светом, и появилось изображение.
   - Привет, Ааренс! Ты меня помнишь? - заговорило оттуда существо жемчужно-белого цвета с лицом химеры и четырьмя крыльями.
   - Ну что же ты молчишь, Ааренс? - глаза химеры заняли весь экран и теперь эти мрачно-красные зрачки впивались в глаза ифрита. - Признайся, ты же ждал меня? Я тоже ждал этой встречи. Я многое хочу тебе сказать.
   - Где моя жена, где Маргарет? - прервал его ифрит.
   - А больше ты ничего не хочешь знать? Вокруг тебя произошло так много интересного, такие занимательные вещи. Но ты решил начать сразу с хорошей новости. Или с плохой - кому как.
   - Где она?
   - Да вот в том-то всё и дело: не знаю, как объяснить. В-общем, я готовился к войне, собирался с тобой драться, готовил ещё одну атаку, и тут на меня обрушились вести. Я даже растерялся. Оказывается, воевать нам с тобой больше ник чему: Владыка Рушер сам прекрасно справился с ситуацией. Понимаешь, он сумел договориться с Маргарет. Они решили прекратить войну. Ты где-то пропадал, я этим воспользовался и напал на твои острова. Я думал, что сделал хорошо. Покидались маленько силой, я тут вам днища подырявил. И вдруг гляжу: кошмар какой: мой господин воюет против меня на твоём месте! Я тут же прекратил атаку, думаю: что будет? Чего я натворил? Тут Рушер передаёт мне по внутренней связи: идиот, ты чуть нам всё не испортил! Понимаешь, он явился на переговоры, пока ты где-то шлялся, и обо всём переговорил с Маргарет. Правда, ему пришлось принять вид ифрита, чтобы твои ифриты не накинулись. И что они постановили? Ты не поверишь! Нет, всё-таки, какой же он умный! Короче, решили они так: нечего зря силу переводить, надо сделать умнее. Маргарет очень уж хотелось снова попасть в свой сон - где ты был Соломоном, а она царицей Савской. Вот Рушер и говорит: так давай, я тебе подарю планету, на которой будет всё это в настоящем виде - батюшки, всего делов-то! Вы там будете жить с Коэном, как царь с царицей лет тысячу, а то и больше. А нам отдадите остатки Силы. Так что, и вашим и нашим. Чего прошлое-то поминать! Короче, она тебя не дождалась и отправилась с Рушером посмотреть на планету. На вот, посмотри и ты.
   Морда Синкрета исчезла и появилась картина: по живописным горам движется караван. Изображение приблизилось, и Айрон увидал свою жену в восточном наряде. Она ехала и совершенно непринуждённо о чём-то говорила с Рушером. Тот тоже наряжен в восточный костюм, с бородой и тоже верхом. Так они ехали и весело переговаривались, а Айрон молча смотрел на эту картину.
   - Ну, что? - спросил Ахаллор, снова влезая в окно.
   - Ты лжец, Синкрет. - ответил ифрит. - Ты мог бы и не такую картинку состряпать. Ты мог бы смонтировать что угодно - даже положить их в одну постель. Достаточно трёпа, между нами никогда не будет мира.
   - Я так и знал, что ты не поверишь. - согласился тот. - В конце концов, для мужчины главное - война. Но вот Аргентор думает иначе.
   - Аргентор?! - невольно вскрикнул Айрон.
   - Признайся, ты же сам мечтал не раз снова очутиться в том волшебном сне? Как ты не догадался сам, что мог соорудить для своей жены настоящую, подлинную реальность того сна. Вы могли бы получить всё - любое желание. А ты во что превратил Маргарет? В горящую головню? Думаешь, она тебе благодарна? Чего ж ты удивляешься, что она так легко согласилась на размен? Ты плохо знаешь женщин, Ааренс.
   - Я хочу переговорить с Аргентором. - мрачно отозвался Коэн.
   - Да пожалуйста! Кстати, он соображает быстрее тебя. Он теперь снова стал Ланселотом, а его леди - Джиневрой. Они увлеклись приключением и повернули историю по другому пути. Скоро их свадьба в Камелоте, и они приглашают тебя и Маргарет на вечеринку. Она уже там, ждут только тебя. Все собрались на корабле Рушера, чтобы подписать контракт. Заннат с Моррисом скоро подоспеют, только разберутся со своими кошками.
   Окно снова очистилось, и в нём образовалась уже знакомая Айрону картина: кают-компания на корабле.
  
   Прямо перед экраном в креслах сидели и разговаривали люди. В одном из них Айрон признал Аргентора в его серебряном комбинезоне. Таким он был, когда ушёл в Поединок из пещеры Артефакта: высокий, стройный, с длинными белыми волосами, с лицом Ланселота, с ясными синими глазами.
   Он увидел окно и оживился. Замахал рукой и закричал:
   - Айрон! Мы здесь!
   - Иди сюда, Айрон! - позвали сибианы.
   Кресло, что стояло к окну спинкой, развернулось, и стала видна женщина в платье из павлиньих перьев. Её пышные чёрные волосы были уложены и схвачены великолепной изумрудной диадемой. На шее высокое колье - тоже изумрудное, а глаза сияли таким же глубоким зелёным цветом, какой помнил Айрон в глазах царицы Савской из своего сна.
   - Иди к нам, Айрон! - сказала она своим глубоким волнующим голосом.
   Он смотрел на неё, не в силах отвести глаза - его Маргит, его царица была перед ним.
   Женщина встала и заняла собой весь экран. Губы в золотой помаде улыбались и шептали: иди ко мне, мой царь, я жду тебя.
   - Скажи мне, солнце моё, - прошептал ифрит, - как ты назвала меня в ту единственную ночь, что мы были с тобой в нашем сне?
   - Я называла тебя: мой царь, мой Соломон. - нежно сказала царица Савская.
   - Нет. - одним дыханием ответил он. - Она мне говорила: Ари.
   После чего резко сорвал воронку канала, влетел в плазму и устремился вместе с ней в экран, замкнув пространственные коридоры. Он растворил свою Силу и самого себя в огненном потоке и приказал ей пережигать всю Живую Силу, какую она встретит на пути. Сила против Силы - удар на полное уничтожение.
   - Умри, душа моя, с филистимлянами. - сказали огненные уста, врываясь в недра корабля.
  
   Огромный взрыв разнёс на аннигилирующие составляющие космический корабль с профилем орла. Мощная волна света мгновенно разлетелась на миллионы километров, потом со страшной скоростью вернулась обратно и схлопнулась в точку. Пространство затряслось, заходило ходуном, сотрясая звёзды. Сети гравитации завибрировали, заколебались, тугие струны их напряжённо выгнулись и принялись тянуть к невидимому центру космическую пыль, астероиды, незримые частицы. На месте пустоты заклубились микровзрывы - возбуждённый чудовищной катастрофой вакуум рождал бесчисленные пары частиц-античастиц. Материя возбухала сама в себе. Нелинейное пространство, искривлённое и скрученное памятью энергии, гнало внутри себя потоки времени, как чудовищный космический насос. Смятая катастрофой темпоральная мантия постепенно расправлялась и встраивалась в общую картину континуума. В ледяном гнезде забрезжили вспышки сжимающегося вещества. Огненное море разгоралось, наливалось, набухало и вдруг выбросило первые потоки света, и они полетели, как океанская волна, разнося по галактическим просторам новость: Я ЗВЕЗДА.

***

   Маленькая шлюпка летела среди звёзд. Она перемещалась так быстро, как не может перемещаться свет. Но, тут законы природы ни при чём - тут действовали совсем иные силы. Вообще говоря, это маленькое судно вовсе не было космическим кораблём - у него не было ни двигателей, ни топлива. Да и сам внешний вид её был лишь каким-то неведомым капризом её хозяина. Она могла бы выглядеть как угодно. Но выглядела именно, как некий аппарат из вымысла фантастов, которые любят писать книжки про космические войны. Кто знает, может, в этой форме отразилась скрытая ностальгия её хозяина по каким-то забытым впечатлениям?
   Сам хозяин сидел в удобном пилотском кресле перед экранами и множеством всяких приспособлений. Он глядел в экраны, на которых что-то отражалось, и молчал в глубокой задумчивости.
   Внезапно один экран замигал и пошёл помехами.
   - Калвин, - раздался в кабине чей-то голос. - Я погорел.
   - Что случилось, Ахаллор? - спросил Рушер, наводя рукой чёткость на экране.
   - Он направил на мою базу поток звёздной плазмы, инициировав её всей своей Силой. Он приказал Силе пережигать Силу. Он уничтожил всех твоих киборгов. Я едва спасся мгновенным переносом.
   - Он погиб?
   - Он погиб.
   Рушер некоторое время помолчал, потом произнёс:
   - Ахаллор, это называется Пиррова победа. Вот чего ты добился.
   И отключил связь.
  
   Некоторое время было тихо, потом снова запищал вызов.
   - Говори, Фортисс.
   - Калвин, мне нужна помощь.
   - Что такое?
   Некоторое время Рушер молча слушал, потом ответил:
   - Фортисс, ты в явном преимуществе: благодари врага за его хитрость. Ты просто не имеешь права проиграть при таком раскладе. Я возьму на себя вторую часть задачи. Мне хватит того запаса Сил, что я забрал у Маргарет.
  

5 января 2009г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"