Единственным, кто походил на человека на площади Минина, был товарищ Чкалов - он всё так же вдохновенно надевал на тяжёлый медный кулак позеленевшую медную перчатку.
Коля сделал широкий разворот на площади и теперь медленно катил по Покровке, поглядывая по сторонам. Наконец, он остановился у одного магазина и вышел из машины.
- Зачем? - спросила Татьяна.
- Переодеться надо, - объяснил он. - Надоело в мокром-то ходить, да и ботинки протекают.
Понимая, что мародёрства не избежать, Кошкина мрачно проследовала за ним, не зная, чего она больше боится: того, что их поймают, или того, что никого и в самом деле внутри не обнаружится.
Магазин модной одежды встретил их полным молчанием. В помещении было блаженно тепло и сухо, и Татьяна снова с тоской подумала о доме. Она прошлась вдоль рядов, с содроганием глядя на цены. Ничего из того, что тут висело на полках, ей не подходило - ни размеры, ни фасоны. Николай скрылся где-то в отделе мужской одежды, оттуда лишь слышались его восхищённые возгласы. Татьяна продолжала брести вдоль стояков с вешалками, в тоске разглядывая восхитительные ткани и думая, как всё это на ней сидело, будь она стройной, как Белова. Ах, да! Белова-то тоже, наверное, пропала! Уже приятно.
Татьяна осмелела и потянула с вешалки какое-то шикарное кожаное пальто с широким черно-бурым воротником до пупа - мех так и сиял!
- Кошмар какой-то, - пробормотала она. - Кто б подумал!
Надо думать, эта вещь ей даже на плечи не влезла, не то что застегнуться. Так что, когда Татьяна повернулась перед зеркалом на гнутой металлической раме, то увидала, насколько она смешна с вытянутым подолом, выглядывающим из-под шикарной штучки. Особенно смешны были потемневшие и размякшие туфли на полных ногах.
Кошкина босиком шлёпала по полу магазина - гольфы она тоже скинула, и теперь разбухшей от воды кожей подошв ощущала холодную гладкость плит пола. Она чувствовала себя зло и весело. Не виновата она, что всё так повернулось, что не смогла доехать до дома, что автобусов не было, что вообще всё так повернулось! Ей нужна обувь, тёплая сухая обувь! Ей нужна сухая одежда. В конце концов, не пропадать же всему этому добру! И она принялась рыться на полках и придирчиво искать на вешалках, небрежно скидывая на пол то, что не подходило. Наконец, отрыла себе несколько пар недурной обуви и вполне подходящее пальто из упоительно мягкой шерсти, с большими пуговицами.
- Это воровство - вот что это такое, - сказала она себе.
В зеркале она увидела себя, удивительно похорошевшей, только растрёпанные волосы портили впечатление. От сухой новой одежды к ней вернулось ощущение тепла, ноги грели новенькие мокасины с одурительно огромной ценой. Она вертелась перед зеркалом, впервые ощущая упоение от собственного вида.
Из-за стоек послышались шаги и лёгкое поскрипывание колёсиков, и вышел Николай в новом прикиде. Конечно, он выбрал себе кожан, причём не по размеру. Он тоже обулся в дорогие английские туфли и тащил с собой товарную тележку, полную всякого барахла.
- А я вот тебе шубу норковую подтибрил, - весело сообщил он.
Увидев Татьяну во всём краденом, он одобрительно похмыкал, оценив фасон и практичность. После чего, они ушли из магазина, утащив вороха добытых обновок, и отправились на поиски ещё чего-нибудь. Искали они недолго и остановились возле ювелирного магазина. Там Николай вытащил под панический вой сигнализации из витрины самое дорогое колье со стразами, потом попытался вскрыть сейф, да ничего не вышло. Но и того, что было на витринах, Татьяне хватило с избытком. Вдев в уши самые большие серьги с алмазами, украсив шею рядами жемчужных и коралловых бус и нацепив на все пальцы перстни, она с упоением вертелась перед зеркалом.
- Наверное я сплю-ууу! - пела она. - И это всё неправда-ааа!
Николай тем временем достал себе солидный массивный перстень-печатку и крутился перед другим зеркалом, внушительно показывая кулак самому себе.
Гастроном поразил обоих.
- Сколько всего... - зачарованно сказал Коля, обозревая длинные ряды, заполненные всякой снедью. И они побрели вдоль полок, скидывая в тележку всё, на что только глаз покушался.
Коля с мужской практичностью предпочитал брать консервы, а Татьяна разорительно предпочитала продукты с коротким сроком годности.
- Куда тебе нарезка? - спрашивал он, отвергая саму мысль о том, чтобы забрать из нутра холодильной стойки фасовки буженины, ветчины, карбонатов, салями. И грузил в тележку копчёные колбасы.
- Коль, сыр будем брать? - спрашивала Татьяна, остановившись перед россыпью безумно дорогих деликатесов.
- Подумать надо, - рассудительно отвечал Коля, брал с витрины упакованный кусок, откусывал вместе с плёнкой, задумчиво жевал и либо одобрял, либо отвергал.
- Надо же, так дорого, а такая дрянь! - удивлялся он, выплёвывая Маасдам. - Сладко с горьким! Сыр должен быть солёным!
Заплетённый косичкой копчёный Джилл он оценил, а вожделенно дорогой сыр с плесенью презрел: пусть буржуи жрут, а он заплесневелого сроду не ел.
- Выкинь! - сердился он, когда Татьяна надумала чистить полки с морскими деликатесами. Никаких устриц он не признавал, и ей не советовал желудок портить.
У лотков с фруктами он поколебался.
- Ну бери, коль хочешь, - сказал он Татьяне, и она побежала искать вторую тележку, чтобы нагрузить в неё килограммы киви, ананасов, виноград нескольких сортов, груши, цитрусовые и какие-то совершенно незнакомые экзотические фрукты вроде авокадо.
- Сгущёнку брать?! - кричала она через ряды.
- Бери! - отзывался Коля, сосредоточенно бродя возле винных полок, решив, что если уж брать, то самое дорогое, и теперь по слогам пытался прочитать надписи на неизвестном языке и увлечённо комментировал картинки.
Татьяна хватала с полок коробки конфет, одуревшая от самой мысли об их доступности. О, конфеты! Как она их любила! И вот теперь это богатство перед ней, и она не может упереть всё!
- Коль, почему мы не можем взять Лендкрузер? - тупо спрашивала она, глядя на множество продуктов, которые пришлось оставить на стоянке - в машину не помещалось.
- Потому что ключей нет, - отвечал Коля. - Откуда я знаю, где от них от всех ключи!
- А ты проводки соедини.
- Вот ты умеешь, ты и соедини, - отвечал он.
Хёндэй был явно маловат. Да и Лендкрузер наверняка скоро маловат будет. Надо бы фургон добыть, да ведь комфортабельность не та - то ли дело такая шикарная машина!
- Да брось! - утешающее говорил ей Коля. - Консервы хранятся долго, а по пути магазинов полно. Всё не упереть.
Да, всё не упереть. А жаль.
В магазин бытовой техники они заглянули уже просто так. Грузить всё равно было некуда, да и зачем им эти стиральные машины и микроволновки? Коля походил с восторгом вокруг плазменного телевизора с диагональю экрана полтора метра, поцокал языком и пошёл смотреть здоровенные усилки, каким место разве что в актовом зале филармонии. А Татьяна залюбовалась на ноутбуки, не удержалась и взяла пару самых дорогих.
Они шатались по торговому залу, с батонами финской салями в руках, жуя на ходу, и разглядывали элегантные портативные дивидишники, кухонные комбайны "Бош", опупительно дорогие швейные машины, хромированные кофейные агрегаты, пылесосы, похожие на космические корабли, великолепные итальянские электрические плиты.
- Нет, китайскую технику не люблю, - морщился Николай, - "Эленберг" - не мой брэнд!
Зато электробритва "Филлипс" ему сразу приглянулась. После чего они отправились за парфюмерией. Татьяна вынесла большую коробку с французскими духами и наборами элитной косметики.
- Тань, духи не портятся, - втолковывал ей Николай, выставляя коробку на тротуар. - Возьмёшь себе, как надо будет. Магазины-то везде!
"Гарньер" она сама выкинула, оставила только "Виши".
Ресторан "Английское посольство" было как раз то, что требовалось. Устав от сухомятки, оба последних на Земле человека зашли внутрь и приятно поразились роскоши. Жалко только, что официантов не было, пришлось самим всё доставать. Зато они сервировали такой стол!
- Это какие ж у них раки! - изумлялся Николай, оторопело разглядывая лобстера.
Татьяна соглашалась, ложкой поедая из банки икру.
Наконец, они устали от впечатлений долгого дня и решили поискать ночлега.
- Чего тут искать-то, - говорил Николай, катя мимо домов с европейской архитектурой. - Зашли в первый попавшийся подъезд.
Но зайти оказалось вовсе не столь просто - мешали кодовые замки, охранявшие всю эту бесполезную и невостребованную теперь роскошь. Единственные два человека, которые могли бы ею воспользоваться, разочарованно бродили от дома к дому и не могли проникнуть внутрь.
Наконец, укатив в бесплодных поисках далеко по Казанской трассе, Коля отыскал какой-то особняк, стоящий отдельно за стеной из кирпича, огромные ворота были заперты. Мужчина подогнал машину к стене, залез на крышу и перевалился внутрь. Там он сумел разобраться в устройстве ворот, которые, к счастью, открывались не дистанционно, а из будочки охранника. Которая тоже была пуста, к чему оба последних человека на Земле уже начали привыкать. Темнота, к их удивлению, так и не наступила - небо было всё того же хмурого осеннего цвета, только дождь перестал. Только думать над всем этим им было уже не под силу, очень уж устали.
Татьяна мечтала о горячей ванне и тёплой постели. Она уже клевала носом, когда Николай вкатил во двор машину. Дверь, конечно, была заперта, но изнутри не раздалось ни единого звука в ответ на настойчивое дудение звонка.
- Пусто, - удовлетворённо сказал Коля и отправился вокруг особняка и искать окно. Вскоре звон разбитого стекла и горестное завывание сигнализации показало, что он решил эту проблему. И вот дверь на широком крыльце, обложенном солидно-серыми плитами гранита, распахнулась, и в проёме возник Николай.
- Прошу. - широким жестом пригласил он свою даму, и Татьяна с замиранием сердца вошла внутрь. Она всю жизнь мечтала пожить такой жизнью, которой жили сгинувшие хозяева этого фантастического жилища.
Ванны не было, вместо неё в помещении метров в двадцать красовалась кремовая джакузи. Преодолев оторопь, Татьяна подошла к ней и потрогала пальцами прохладную гладкую поверхность. На никелированном стояке висели великолепные махровые халаты, а на полке в шкафу аккуратно лежали сложенные полотенца. И на стеклянной полке такие стояли флаконы, что и не разобрать, что на них написано.
Шум воды, вырывающейся из нескольких отверстий, нарушил тишину дома. Ванная комната наполнилась благоухающим паром, зеркала запотели, и Татьяна погрузилась в блаженно горячую воду. На столике возле джакузи стояла бутылка с чем-то и имелись фужеры, так что праздник продолжался. Мыться с бокалом сухого в руке - это был верх мечтаний, и Кошкина, конечно, не отказалась от исполнения мечты. Алкоголь, усталость, впечатления этого необычного дня и горячая вода, упруго бьющая в тело, привели её в заторможенное состояние, и она почти уснула. Но всё же кое-как вымыла голову, выбралась из ванны, замоталась в махровый халат и побрела искать кровать.
Она уже погружалась в дивный сладкий сон, как чья-то рука требовательно потрепала её по плечу.
- Эй, Таньк! А как насчёт...
- Мужчина, вы за кого меня принимаете? - пробормотала она, не размыкая век.
***
- Это ужасно! - предавалась она наутро запоздалым припадкам совести. - Мы обворовали магазины! Мы украли машину!
- А что? - недоумённо спрашивал вчерашний гражданин, расположившись с бокалом коньяка в массивном кресле перед огромным экраном домашнего кинотеатра. Справа от него стоял столик-бар, и по количеству бокалов было видно, что мужик уже основательно всё распробовал. Ноги в шикарных туфлях он положил на журнальный столик, в зубах его дымилась толстая сигара, волосы Николая были гладко зачёсаны назад, как у актёра Певцова в сериале "Бандитский Петербург". Судя по всему, он был собой доволен, и вообще всё ему тут нравилось.
- Поймите, Николай, - страдальчески говорила Татьяна, расхаживая по пышному египетскому ковру в пушистых домашних тапочках сгинувшей невесть куда хозяйки. - Поймите, ведь это же преступление!
- Какое же это преступление? - не понимал тот. - Кто нас за него накажет? Никого ж нет.
Тут её аргументы иссякали, оставалось только желание вот так ходить по ковру в шикарном шёлковом халате с павлинами и произносить страдальческие речи. Действительно, нет общества - нет закона. Похоже, Николай прекрасно понимал порыв своей сообщницы и потому с удовольствием вносил реплики в этот диалог. Он тоже чувствовал себя необыкновенно, было что-то такое изысканное в этом ковре, гасящем звуки шагов, в этой комнате, освещённой мягким светом дорогих бра, в этих живописных ламбрекенах, скрывавших за собой промозглую погоду и бледный свет утра. В этих слегка флуоресцирующих скрытым сиянием, почти бесцветных обоях таилось нечто донельзя аристократическое, утончённое, возвышенное. В благородных изгибах кресел и диванов ощущался стиль настолько обеспеченной жизни, такой полноты бытия. Да, был в этом некий класс!
- Ну, хочешь, поедем ещё чего-нибудь упрём? - великодушно предложил он, как персидский шах своей новой одалиске.
- Нет, вы невыносимы! - подала Татьяна последнюю реплику и величественно удалилась в свои апартаменты, оставив Николая предаваться чувственной роскоши и тонкому разврату.