- Вот это ё-моё!.. - растерянно проронил Николай, во все глаза глядя на невозможное явление сквозь двойные стёкла дверей.
А Татьяна вдруг подумала: как хорошо, что они спрятались за этими дверями. Наверняка их не видно снаружи, потому что внутри проходной темно. Отчётливое чувство говорило ей, что эти странные металлические чудовища опасны, и лучше им не попадаться на глаза, или на окуляры, или что у них там ещё есть для визуального наблюдения.
Ситуация снаружи изменилась. Однообразное шествие жуков прервалось новым событием. Внезапно вздыбилась крытая металлочерепицей крыша павильона. Она выгнулась горбом, с металлическим визгом оторвалась от стоек и с неё посыпались разбитые куски покрытия. Изнутри рвалось что-то особо крупное, что не вмещалось в габариты павильона. На глазах у обомлевших от ужаса двоих людей из-под остатков металлических труб высунулись длинные гибкие щупальца. Они пошевелились в воздухе, потом обвились вокруг торчащих обломков и легко вырвали их из забетонированной площадки.
Когда строение окончательно рухнуло, стал виден огромный агрегат, вылезающий из дыры в пространстве. Гигантская машина поднялась на высоченные ноги, которые выдвигались телескопически, и из-под её брюха полезло что-то вроде манипуляторов. Те минуту покрутились, словно проверяли работоспособность, а потом снова убрались под брюхо. Гигантская машина сделал шаг вперёд, подняла членистый хобот и оглушительно затрубила. А затем потопала вперёд, поскольку сзади поджимали другие такие же стальные монстры. Теперь, когда остановка была окончательно разрушена, глазам последних двух людей, оставшихся на планете предстало страшное зрелище появления из ниоткуда множества чудовищных машин. Они пёрли нескончаемым потоком, вид их менялся.
- Коля, это вторжение, - отчаянно-тихим голосом проговорила Татьяна.
- Чего? - ошалело не понял он.
- Это инопланетяне, - отшатнувшись от застеклённой двери и прислонившись к холодной стене, бессильно ответила она.
Была одна особенность в этом появлении из пространства. Машины появлялись как бы от задней стенки павильона, которой уже не было. Очевидно, именно там находилась плоскость некоего таинственного портала, через который эти членистоногие машины появлялись в этом мире. Теперь, когда стена уже не загораживала обзор, стало видно, как именно происходит это появление.
По мере прохождения машины через плоскость портала, её внутреннее строение становилось на время открытым, словно перед глазами наблюдателей последовательно проходили срезы. Внутри машин, помимо непонятного оборудования, имелись полости. А в полостях шевелилось что-то живое. Насмотревшаяся в свое время фантастических фильмов Татьяна сразу поняла, что это не люди. Но машины двигались быстро, и разглядеть подробнее было некогда. Одно было ясно, что теперь выходить наружу смертельно опасно. Их машина тоже подверглась участи прочих и теперь валялась вверх колёсами на газоне. Наверняка нельзя пользоваться автомобилем, потому что вся эта инопланетная техника расползлась по всему городу. Они сразу заметят движение и уничтожат двух оставшихся в живых людей.
- Чёрт, что же делать? - мучительно спрашивал себя Николай, присев у стены на корточки и неосознанно трепля пальцами губу. На его пальце красовалась нелепая в данных обстоятельствах массивная золотая печатка. Татьяна вдруг тоже осознала, что она разряжена, как новогодняя елка в дурацкие побрякушки с алмазами.
- Мы не можем выйти с территории завода, - дрогнувшим голосом сказала она ему.
Таинственный портал пришельцев располагается прямо перед проходной завода, и ясно, что исход наступательной техники пришельцев ещё только начался и будет продолжаться долго.
Не в силах более наблюдать диковинные машины агрессоров, прущие сплошным валом, оба человека вернулись обратно на завод, на пустые его просторы, к молчаливым цехам, к поникшим клумбам перед зданием администрации.
Они не знали, что будут делать и как жить дальше. Видение спокойного и сытого будущего длиною в несколько десятков лет, переезды по городам и пользование бесхозяйственными ресурсами цивилизации померкло перед их глазами. Они больше не чувствовали себя владельцами родной планеты, наследниками сгинувшего мира.
Да, тихое местечко. Где можно прикорнуть и немного поспать, пока не выяснятся обстоятельства. Потому что теперь им стало ясно, что из города надо драпать. Именно города первым делом подвергаются жестокому разрушению, а в сельской местности ещё долго может сохраняться жизнь. Не спать им теперь в тёплых чужих кроватях под эксклюзивным бельём с кристаллами Сваровски. Не пить шикарную заграничную выпивку. Хорошо, если где-то в деревне удастся им набрести на маленький местный магазинчик с убогим ассортиментом. И не кататься им теперь на иномарках, и трейлера не будет! И моря тёплого не будет! И винограда в собственном саду тоже! И вообще, передвигаться они будут тайком и ночью.
- Мне жрать хочется, - с большими глазами сообщил Николай и мелко затрясся.
И тут Татьяна ощутила неимоверный, неестественный голод при мысли о будущем нищенском существовании и каждодневном страхе. Она вспомнила ужасные картины из фильма "Война миров" с Томом Крузом. И вот теперь они так будут! Будут бегать от этих гибких щупалец! Будут прятаться в подвалах!
- Пойдём в столовку, - стуча зубами, проговорил Николай.
Да, по крайней мере, это была мысль. В заводской столовке должна быть еда.
Электрические плиты не работали, но сообразительный Николай сумел развести костёр из кипы бумаг, найденных в кабинете зав. столовой. Так они разогрели супчик, оставшийся в холодильнике и, к счастью, не успевший испортиться. Горяченькое было очень кстати, потому что надоели все эти холодные колбасы и сыры. Хлеба тоже было навалом. Были ящики с консервами и бесполезные теперь свиные полутуши в разморозившемся холодильнике.
Наевшись, Николай начал резать на куски найденные буханки ржаного хлеба и раскладывать куски на подносе.
- Зачем это? - спросила Татьяна.
- Сухари сушить, - кратко ответил он, и от этой неразговорчивой деловитости повеяло на Кошкину страшным холодом будущей реальности.
- Не сиди так. Иди, ищи чего-нибудь, что не портится, - приказал мужчина. - И поищи мешки.
Тут ей представилось, как тащатся они холодной слякотной осенью с мешками на горбах через неприветливую сельскую местность, находят пустой дом, вваливаются с кашлем и сморканием (ведь в аптеку они так и не зашли!), кидают мешки на пол и некоторое время пытаются отдышаться. Потом отыскивают дрова и разводят огонёк в русской печи, чтобы сварить пожрать. А потом молча заваливаются спать под первобытные лоскутные одеяла. Интересно, а будет Николай к ней приставать? Ведь, в конце концов, они последние два представителя человечества, которое проклятые пришельцы уничтожили каким-то неведомым способом ещё задолго до своего появления на земле.
***
Нервное напряжение не отпускало Татьяну, она не могла сидеть на месте и бесцельно шаталась по просторному помещению заводской столовки. Сначала Кошкина судорожно хваталась за всякие дела: то пыталась складывать в мешок консервы, то искала спички, то обыскивала ящики столов в опустевшей каморке зав. производством. А потом понимала, что всё это напрасно: они не смогут утащить с собой эти мешки, потому что в авто теперь ездить небезопасно, там, за воротами завода, продолжали с лязганьем и грохотом идти нескончаемые потоки захватчиков на их металлических членистоногих машинах.
Она не заметила, сколько времени провела, глядя сквозь мутное оконное стекло на улицу. В холодное, серое, неизменное небо. О чём думала - не помнит. И тут вспомнила про Николая - что-то его давно не слышно.
Нашла она своего случайного спутника по несчастью в углу за мойкой - лежал он на каких-то покиданных на пол шобонах и спал. Рядом валялась пара бутылок - одна из-под водки, другая из-под пива, какая-то закусь на тарелках, взятая с витрины и имеющая ненормально клёклый вид.
Спал Николай просто безобразно: вертелся во сне, мычал что-то невнятное, матерился, пердел, тяжело сопел и сквозь сцепленные кариесные зубы кому-то слал проклятия, кого-то жестоко клял, в добавок крутил руками в воздухе - не то выжимал невидимое бельё, не то душил смертельного врага.
Татьяна скорбно застыла, глядя на это типично русское свинство - вот он, русский мужик! Во всей своей пьяной красе! Одна радость у него и одна мечта: найти водки, чтобы нажраться! Будь то конец света или нет - только водка на уме! Подумалось ей горько, вспомнились читанные когда-то фантастические романы про то как нападали на Землю какие-нибудь пришельцы, а два последних оставшихся в живых человека совершали беспримерный подвиг и побеждали врагов. Да, с таким вот победи!
Противно думать, что у неё ещё недавно мелькнула мысль, там, в проходной завода. Когда они смотрели на выходящие непонятно из чего страшные машины пришельцев... Да, подумалось ей в какой-то момент, что вот они, последние два человека на Земле, и будут они скитаться, спасаясь от преследования кровожадных марсиан (может, они и не марсиане вовсе - неважно), будут терпеть несчастье и лишения, и это сплотит их. Она во время бегства похудеет, потому что легко не будет. А в Николае возьмется откуда-то эта исконно русская смекалка и непонятная храбрость, с какой иные русские мужички, собой невзглядные, простенькие такие Ваньки, вдруг становятся героями и побеждают хитростью врага. И тогда она, возможно, сможет полюбить его.
Да, ей представилось в мимолётное мгновение, что такое возможно, и это испитое, нездоровое лицо с ранними морщинами у носа, вдруг приобретёт удалую мину лукавого славянского мужичка, который и чёрта может обхитрить, и на необитаемом острове генералов накормить, сварив суп в лапте, и поляков в болота завести. И стало ей стыдно до невозможности, что она себе такую глупость намечтала. Боже, с кем?! С этим?!
Она уже хотела молча и гордо удалиться и подождать, пока он проснётся и протрезвеет, чтобы потом с величественным презрением высказать ему...
Татьяна не успела придумать слова, в которые она облечёт свое презрение, как Николай вдруг перестал храпеть и беспокойно подвигал носом.
- ... ... ..., твою мать, - шёпотом сказал он, и в тот же миг что-то грохнуло со стороны лестницы.
Мужик моментально открыл глаза и уставился на Татьяну ничего непонимающим взглядом. Следующий удар, после которого обрушилась стена, заставил его вскочить.
- Что это? - испуганно спросил он.
- Наверно эти... - беспомощно ответила Татьяна, в растерянности пытаясь спрятать лицо в ворот кофты.
Их убежище было обнаружено, и теперь снаружи что-то мощное рушило стену - удары следовали один за другим. А Кошкина надеялась тут отсидеться! Машины шли все куда-то по гагаринскому проспекту, и она думала, что так оно и будет! Она думала, что у них есть время!
Вдвоем они одновременно упали на карачки и задом поползли в подсобные помещения, не отрывая глаз от рушащейся стены. А со стороны лестницы уже валились куски бетона. Ясно, что путь к отступлению закрыт. Вспомнились Татьяне страшные картины фильма "Война миров" с Томом Крузом. Как прятался он с дочерью в каком-то дырявом подвале. Как хорошо, что у Татьяны нет ребёнка!
Прикрыть дверь они не решились, чтобы не выдать себя скрипом, и только скрылись за стеной в коротком тёмном коридоре, где имелось много всяких дверей - наверняка туалеты, кладовки. Николай, весь бледный и потный, посмотрел в глаза Татьяне, и в его зрачках читался неописуемый ужас. Да, это явно был не герой.
Пёрло от него жутким перегаром, морда с перепою потеряла всякий человеческий облик - это было смертельно напуганное животное, которое уже ощущало как жадные лапы хватают его и тащат в омут чудовищно жестокой бойни. Как в фильме.
Перепуганный насмерть мужик на четвереньках побежал дальше по коридору и даже не сказал: иди за мной и ничего не бойся. Понимая, как неуместны в реальности все её фантазии, Татьяна поползла следом - отчего-то тоже на четвереньках и потому особо остро ощутила как от него воняет - грязными штанами, мочой, потом и опять же - перегаром. Он весь пропах дешёвой водкой.
"Ну и спутничек же мне попался!" - в досаде подумала она, пытаясь как-нибудь заткнуть за резинку колготок юбку, длинный подол которой растягивался под коленями и мешал ей ползти. Наконец, они залезли в какой-то закуток и прислушались - в зале продолжало громыхать.
- Надо как-то уходить отсюда... - трясущимися губами проговорил Николай, глядя на неё ошалелыми от паники глазами.
"Умная мысль! - иронично подумала Татьяна. - Как только догадался! Не иначе - свыше что-то подсказало!"
Он несмело приподнялся, и, как кот, который пытается определить, что наставлено на праздничном столе, заглянул через подоконник на улицу.
В комнатке стояли два стола с бумагами, старый сейф, какие-то коробки. На столе лежала коробка "Ассорти" Сормовской кондитерской фабрики. А на вешалке в углу висел добротный пуховик и стояла пара сапожек на плоской платформе.
"То, что нужно", - подумала Татьяна и с беззастенчивостью загнанного в угол существа немедленно позаимствовала и новенький пуховик, и сапожки. Хозяйке это всё не понадобится больше. Где она, что с ней - это уже было не важно Возможно, скоро некому будет задавать такие вопросы.
Окно кабинетика выходило на глухую панельную стену, которая периметром окружала предприятие. Ничего не было видно - что там происходит на территории завода. И осмелевший Николай открыл створки и выглянул наружу. Внизу стояли мусорные баки, доверху наполненные столовскими отходами.
- Я не буду прыгать в баки! - воскликнула Татьяна, жалея новенький светло-серый пуховик.
- Нормально, - бодро ответил Николай, стряхивая с плеч картофельную кожуру и вылезая из месива неясного состава.
Кошкина с надеждой оглянулась назад - может всё утихло? Может, эта тварь разрушила стену и ушла, и тогда можно будет спуститься по остаткам лестницы. Её надежды были разрушены тонким гудением моторов и лёгким шелестящим звуком - что-то пробиралось по коридору, шаря по стенам и отворяя двери.
С тихим писком женщина упала на мягкую кучу пищевых отходов и ушла по пояс в гнилую капусту, очистки овощей, склизлых полиэтиленовых пакетов, прокисших макарон и куриных костей. Рыхлый мусор вытеснился её большим телом и потёк через края бака.
- Ну, Таньк, ну ты даешь! - со смешком обронил Николай, с усилием вытаскивая её из контейнера. Серый новый пуховик в одно мгновение превратился в пахнущую дерьмом тряпку, а в сапогах захлюпали проклятые макароны. Николай же в своей куртке оказался намного чище: кожа только измазалась в отходах, но не пропиталась ими. Лёгкий мужичонко не провалился в мусор, только на заду его красовалось большое сальное пятно, да в ботинки попало.
- Ладно, не переживай, потом всё скинем, - утешил он её, и они, как два помойных кота, стали пробираться за декоративными кустами боярышника. Николай знал дыру в тылу завода, через которую можно выбраться наружу.
Обойдя механический цех, они увидели, что творилось на территории завода. По широкой асфальтированной полосе, где обычно шли по утрам рабочие в цеха, а служащие - в конторы, сновали разнообразные машины. И все они шли в двух направлениях - одни к задней стене завода, куда намеревались выйти последние два человека, оставшиеся на Земле, а другие оттуда - к заводским воротам. Шестиногие шагающие машины несли что-то укрытое в своих широких лоханях, торчащих поверх ходовой части - это явно были грузовые механизмы. Одни шли гружеными к воротам, другие порожними - назад.
- Чего они несут? - растерянно спросила Татьяна, пытаясь разглядеть эту картину через густые ветки боярышника.
- Мать твою! - шёпотом ругнулся Николай. - Это они грабят скотобойню!
И тут только Татьяна узнала, что тот отвратительный запах, который временами притаскивало ветром, был запах скотобойни! За высокой бетонной стеной завода располагалась скотобойня!
- Зачем им это? - тупо спросила она.
- Зачем-зачем! - зло передразнил мужик. - Для жрачки! Вот зачем!
Для жрачки, подумала она. Тогда, выходит, людей они не будут есть!
- Во, блин, попались! - чуть слышно сокрушался Николай. - Ни в проходную теперь не выйти, ни через дыру!
Ясно было, что на территории скотобойни шли полным ходом заготовительные работы, и соваться туда пока нельзя. Где же спрятаться? Может, в механическом цеху?
Тут оба пригнулись, как по команде, потому что со стороны столовки потащились многоногие машины с гибкими отростками - совсем, как в фильме с Томом Крузом! Они несли добычу: ящики с макаронами, мешки с крупами, связки колбасы, консервы, хлеб. Овощи. Всё это вперемежку было свалено в большие проволочные корзины, и машины тащили добычу к погрузчикам. В круглые большие чаши небрежно было перевалено все подряд, послышался смачный звук бьющегося стекла - то разбивались банки с деликатесными консервами. Из проволочной корзины просыпались на землю заботливо нарезанные Николаем чёрные сухари.
- Так вам и надо, сволочам! - с ненавистью прошептал он. - Подавитесь стеклом!
И тут один из многоногих механизмов встрепенулся и кинулся к ним, бешено ворочая воронкой с раструбом и шаря ею по сторонам!
От ужаса Татьяна утратила всякую способность двигаться. Она понимала, что надо убегать, но не могла пошевелиться, лишь огромными глазами она смотрела на скачущую дикими прыжками тварь.
Металлическая сволочь ловко просунула через кусты свой длинный тонкий хобот и принялась шарить в поисках добычи. Оба человека оцепенело смотрели на неё, на этот мерзкий, гибкий, членистый отросток, жадно нюхающий по кустам. Они уже явственно видели свой неизбежный конец, свою чудовищную смерть, свою неотвратимую гибель. Они уже чувствовали с пугающей явственностью, как этот жадный, гадкий ротик вцепляется им в плоть, срывает с них одежду и с торжествующим всхлипыванием вонзает свои остренькие зубки им прямо в животы, захлёбываясь от упоения, высасывает из них живую кровь, а потом бросает тут две пустых бледных шкурки с лицами мучеников, погибших ни за что.
"А что же, они мясо разве не едят? Тогда зачем им туши со скотобойни?" - отупело подумала Татьяна.
Щупальце равнодушно скользнуло по куртке Николая, понюхало вонючий пуховик на Кошкиной, ткнулось в тухлые макароны, торчащие из новеньких сапожек, чихнуло, фыркнуло и просочилось обратно сквозь кусты. Пришелец ускакал, а два человека неуверенно переглянулись, сидя на земле.
- Ка... кажется, мы не понравились ему, - ошалело пробормотал мужчина.
- Да, кажется, они не любят тухлую капусту, - с бледной улыбкой ответила Татьяна.
Ещё несколько часов они прятались возле спасительных баков с отбросами, пережидая варварское ограбление скотобойни. Мимо иной раз проскакивали юркие машины на гибких членистых ногах, пытались нюхать. Но Кошкина и Николай сидели среди контейнеров неподвижно и только наблюдали за суетливой деятельностью разведчиков - так назвал Николай те шныряющие по цехам твари с гибкими ножками и алчно нюхающим хоботком.
Когда закончился вынос туш со скотобойни, два последних человека вылезли из своего укрытия и осторожно побрели к дыре. Забор был разворочан, и вместо скромного тайного прохода, через который работники соседнего предприятия выносили продукцию, теперь зияла огромная дыра, в которую мог проехать грузовик. Всё со скотобойни было вынесено, и только одинокий растоптанный чайник сиротливо валялся на дороге.