Аннотация: Конечно, стеб. Но хотелось воспроизвести толику духа конца 60-х - начала 70-х. Ну и - чтобы улыбнуло.
(триллер-шутка)
Часть 1.
Не будите спящую собаку.
Отзвучали тосты. Отхлопали пробки шампанского. Отскрипели о крышки замурзанных банок килек в томате консервные ключи. Отхакали сиплые выдохи выпивающих. Отшипели последние доводы жен и тещ. Город заснул.
В переулке царила помойная темень. Тускло светила слабенькая лампочка в подъезде 5-этажной хрущобы. Честные жильцы уже давно спали, и лишь на первом этаже панельного улья светилось одинокое окно. За этим окном обитал некто, гражданин Паскудников, работающий технологом на секретном заводе.
По ночному переулку тихо прошлепали галоши человека в черном кожаном плаще и такой же шляпе. Незнакомец был здорово похож на шпиона иностранной разведки. Он поднял половинку кирпича и условным стуком постучал по водосточной трубе. Труба с грохотом обвалилась. В доме стали просыпаться. Там и сям вспыхивали окна.
Одно окно вспыхнуло особенно сильно, так как там пьяный, но честный, но очень пьяный гражданин Бухалов спал с зажженной сигаретой, включенными электроотопительными приборами и открытыми кранами газовых горелок. Хлопнул негромкий взрыв, и упомянутый гражданин эффектно стартовал с пятого этажа в направлении пригородного дачного массива. За ним, как за подбитым "Мессершмиттом", тянулся черно-желтый пахучий шлейф дыма. Это тлели пасхальные носки поклонника альтернативной аэронавтики. В квартире попытался было возникнуть пожар, но не смог. Робкие язычки пламени были задушены обильно хлынувшей из лопнувших бутылей брагой, заквашенной на заплесневевшем томатном соусе.
Однако человек в кожаном пальто не обратил на происшедшее ни малейшего внимания. Также хладнокровно он проигнорировал вопли разбуженных жителей, несколько ведер нечистот, вылитых на него из окон и, пролетевший неподалеку от левого плеча, морально и физически устаревший телевизор КВН-49-4. Из чего стало ясно, что он не просто шпион, а сотрудник британской королевской разведки, отдел МИ-5. Безусловно, фигурант не был знаменитым на весь мир агентом 007, Джеймсом Бондом (Да-да, тем самым!), так как, во-первых, он после происшедшего не посмотрел на часы и не поправил галстук, а во-вторых, английской королеве не пришло бы в голову послать суперагента 007 в заштатный советский городок Слабодрищенск.
Между тем, свет в окне гр. Паскудникова погас. Отбурчала очередь приглушенных гудков вырвавшихся на свободу кишечных газов, и потные дрожащие лапки технолога торопливо пропихнули в узкую форточку двадцать пять томов секретнейшего проекта нужника для нового сверхскоростного всепогодного фронтового бомбардировщика расширенного радиуса действия, разработанного в содружестве с братской КНР. Маркой изделия была выбрана понятная обоим братским народам аббревиатура - "ХУ-ВАМ". Передача дела сопроводилась буйной струей кишечных газов. Пожалуй, даже завзятый слабодрищенец скривил бы рожу от этого амбруаза, однако агент, воспитанный в лучших традициях викторианской этики, только слегка взбзднул в ответ. Пролетавшая мимо стая припозднившихся голубей зашлепала мертвыми тушками по окрестным лужам.
Под возмущенные сентенции соседей на тему, мол: "Задолбали эти шпионы - спать не дают!" - человек в кожаном пальто, согбенный под тяжестью обретенной государственной тайны, скрылся в проходном дворе. Собрав все свои силы, пристраивая поудобнее на пупе макулатурный небоскреб, шпион потихоньку ковылял на явочную квартиру.
Постепенно стих хай разбуженных граждан, и окна гасли одно за другим. Люди проваливались в тяжелый, хмельной сон, памятуя о том, что, как бы хреново ты себя не чувствовал утром, а на работу идти, тем не менее, придется.
В темноте сонного двора, от мусорных баков поднялась здоровенная дворняга. Не успевший лечь, куривший на своем балконе гражданин Распиздуев, подавился папиросой от изумления, наблюдая как дворняга, скинув свою шкуру, скоренько свернула ее в рулончик, мехом внутрь, инвентарным номером наружу, подтянула форменные штаны и дернула по следам английского агента.
- Все! Пора завязывать! - решил гражданин Распиздуев, срочно запил проглоченную беломорину припрятанной заначкой, включил все электроотопительные приборы и газ, закурил свежую папиросу и упал в постель. Беспечный разгильдяй тут же провалился в сон, мечтая в отпуск слетать к морю. Мне небезосновательно кажется, мой любезный читатель, что в полет означенный гражданин имеет возможность отправиться значительно ранее намеченного срока.
Но, вернемся к нашим баранам, то бишь - шпионам. Майор Пронин (а под блохастой личиной друга человека скрывался, разумеется, он), передвигаясь то спортивным шагом, то резвой трусцой, быстро нагнал тяжело груженого агента. Тот, по-видимому, бдительности тоже не терял, потому что из темноты вскоре послышались смачные удары и забористый мат, в том числе и с жестким ист-эндским акцентом. Тишину ночи вдруг раскололи выстрелы! Затем взорвался нечеловечески длинный, леденящий душу, вопль! Вопль возвысился и захлебнулся перейдя в ультразвуковой диапазон.
Дом ожил. Вторично разбуженные, разозленные жильцы, вооружившись кухонным и сельскохозяйственным инвентарем, высыпали во двор. В хаосе криков постепенно прояснилась общая идея: бороться с засильем врагов Родины до последнего зуба на граблях. Вынырнувшая из нирваны мадам Распиздуева, поминая нехорошими словами всю ликероводочную промышленность отчизны и в частности - увлечение мужа, которому тот отдавался со всей страстью перманентно пересыхающей души, отключила электроотопительные приборы и закрыла краны газовой горелки. Затем, с мстительной ухмылкой, она залила папиросу во рту мужа и тлеющий матрац пивом из неприкосновенного запаса. Так и не вставший на крыло орел, не открывая глаз, механически отсасывал из постельного белья прохладное пивко. Если бы его мозг, одурманенный сивушными маслами и метанолом, мог оценить неисправимые последствия действий ехидной бабы и представить, что ожидает его утром без ожидаемой реанимации, алканавт предпочел бы завтрашнему трудовому дню смерть в адском огне.
Между тем жильцы, шумно ввалившиеся в темную подворотню, и осветив оную факелами из подсобного материала, узрели в первую очередь, что Анка из второго подъезда вгорячах примчалась в одной только кисейной рубашонке. Зрелище молодого крепкого тела несколько умерило возмущение мужской части стихийного ополчения. В толпе начали восхищенно цокать языками. Анка, продрав зенки, очухалась, и, прикрывшись веником, с визгом развернулась и бодрым галопом рванула домой. Пируэты крутых ягодиц окончательно утихомирили страсти. Послышалась пара звонких оплеух - жены оценили ситуацию по-своему, и толпа, сыпля скабрезными шуточками, принялась расходиться по домам. В основном потому, что вторым, что увидели соседи в подворотне, были умерщвленные самым зверским образом коты в количестве двух голов. Так как коты были с соседнего двора, а мокнущий в луже крови кусок черного кожаного плаща никому ни о чем не говорил, то и нефига было ночью на улице торчать.
Один только гр. Паскудников дрожа заперся в своей квартире.
- Скоро придут! - в смертной тоске думал он. И предчувствия не обманули секретного технолога. Правда, пришли не те, кого он ожидал. Ближе к утру, большая черная машина въехала во двор. Из нее вышли два здоровяка в черных кожаных плащах. Пыхтя от натуги, они вытащили из багажника машины гранатомет, не спеша зарядили его, и, за всю ботву, влепили осколочную гранату в окно предателя Родины. Таким образом в отделе МИ-5 было принято убирать нежелательных свидетелей. Кроме того, расчетливые англичане постоянно экономили на гонорарах.
Но уйти душегубцам не удалось. В третий раз разбуженные жители, окончательно озверевшие и уже ощущающие первые признаки мучительного похмелья, со скоростью пчел, защищающих родной улей, вылетели во двор. Чистильщиков, не ожидавших такой бурной экспансии, постигла жуткая кара. Один из них, рыжий верзила-ирландец, скончался на месте. В протоколе освидетельствования трупа позже было записано следующее: "Смерть наступила от проникновения в прямую кишку жесткого тупого предмета, предположительно - пускового ствола динамореактивного ручного противотанкового гранатомета производства США устаревшей марки "Супербазука М-20" калибра 88,9мм. Второй британец был привязан к канализационному стояку в подвале, и по уши налит жутким по вкусу и крепости самогоном производства старика Елдырина из семнадцатой. Из чего старик выгонял этот фантастический напиток, соседи не знали, но уж наверняка не из пищевых продуктов. Похмелять бравого артиллериста, естественно, никто не собирался. Позже, бывалый оперативник из органов, повидавший ГУЛАГ и нацистские концлагеря, говорил что никогда не видел такой жуткой гримасы на мертвом лице. Даже у жертв выдающихся заплечных дел мастеров.
Сразу рассеем Ваши сомнения, любезный читатель, относительно ответственности за неласковые действия местного населения. Как только личности убитых были установлены (а удостоверения личности и специальные нагрудные знаки, а также награды, металлокерамические челюсти и татуировки джентльмены из королевской разведки никогда не оставляли дома), сразу же были оформлены протоколы задержания и акты о смерти в связи с попыткой побега (с "Базукой" в анальном отверстии, ха-ха!). В свидетелях и понятых недостатка не было. Общее настроение можно было выразить коротко: "Ну, и хрен с ними!", что, правда, только наполовину отражало действительность, так как у несчастного, потерпевшего от безоткатной артиллерии, упомянутая в прямой речи деталь тела отсутствовала, в сутолоке ее куда-то подевали. Некоторые с подозрением поглядывали на необычайно оживленную мадам Распиздуеву.
Бурю восторга вызвало заявление оперативников из ГБ о том, что материальный ущерб, вызванный варварским потреблением принадлежащих старику Елдырину основных продуктов питания (самогона), государством будет возмещен в полном объеме.
Нечего и говорить о том, что большая черная машина в протоколе упомянута не была по причине того, что еще до приезда ГБ-шников была впарена за полцены местному угонщику Коське Тарантасу. На вопрос офицера, как это шпионы доперли такой здоровенный ствол, старик Елдырин показал, что, мол, "рыжий прямо так, с энтой штукой в жопе и приканал!"
Светало. После отъезда контрразведчиков, спать уже не ложились. Выкатили десяток бутылей крепкого вонючего из погреба деда. Пойло было оплачено, в лучших традициях английского истеблишмента. Некоторую часть денег пустили на закуску (в смысле, выдали женам, представившим продукцию домашней мариновки). Оставшиеся банкноты мужики совали за резинку трусов Анке, которая отплясывала самбу на столе и, уже не чинясь, задирала прозрачную рубашонку аж до самого пупа, выгибаясь и топорщась при этом самым бесстыдным образом. Жены валялись в полнейшей отключке, так что прекратить эту пьяную вакханалию было некому.
Некоторые, наиболее бесстыжие мужланы, заявляли потом, что непременно воспользовались бы беспомощным положением дам, но.... было столько халявной выпивки! Злые языки попытались позже распространять слухи о том, что будто бы среди пирующих часто мелькали цинковые рожи офицеров райуправления КГБ, но эти языки быстро укоротили. И поделом - нечего клеветать на наши доблестные органы.
На работу завтра, нет - уже сегодня, никто, естественно, не пошел. Как впрочем, и завтра и послезавтра. Чудесным образом все отчитались в следующий понедельник перед начальством, предьявив повестки о явке в местную контрразведку. Понятно, что охоты проверять достоверность этих документов, в "сером доме" у тамошнего начальства, как-то не возникало.
А из посеченного гранатными осколками унитаза безжалостно расстрелянного паскудниковского сортира, выглядывало хитрое лицо майора Пронина.
- Ну, вот и закрыто дело ? (номер опущен в связи с секретностью)! - он улыбнулся, смахнул с макушки горку дефекантов, вытер руки о китель и с трудом стащил резиновую маску. Из-под маски встопорщились шикарные усы.
- Зря ты Василь Иваныч демаскировался! - задорно прогорланила со стола пляшущая Анка, - Сколь еще нераскрытых нелегалов гнездится в нашем родном Слабодрищенске!". И она лихо увенчала свои задорно торчащие сиськи невесть откуда взявшейся пулеметной лентой. Жаль, озирать такую роскошную картину было некому. Уж, и мужское население дома уткнулось одуревшими рылами, кто в залитые самогоном доски доминошного стола, кто в лысоватые дворовые газончики, а кто и в зловонную жижу около помойки.
Бодрствовал только несгибаемый дед-самогонщик. И не мудрено: вот уже десяток лет, с тех пор как вышел на пенсию, дед питался только продуктом собственной выгонки, да еще хлебом с луком. Правда, и у него глаза задумчиво вытаращились в неведомые дали, причем у каждого глаза даль располагалась в иной точке горизонта.
Василий Иванович плюхнулся рядом с задумавшимся стариком, ненароком уронив с лавки бесчувственную тушу мадам Распиздуевой. Та, беззаветно хрюкнув, с размаху ударила лицом в грязь. Из обширного декольте мадам вывалилась вышеупомянутая пропащая часть тела рыжего шпиона, на настоящий момент уже забытого всеми святыми. Указанная деталь поражала воображение своими размерами, так что несчастную спутницу жизни запойного пьяницы вполне можно было понять.
Однако глазеть по сторонам было недосуг. Распаренная, сияющая Анка быстро наполнила четыре стакана мутной сизой жидкостью и, вздернув рубашонку, раскованно уселась на крепких коленях героя Гражданской войны. Василий Иванович лихо хватил стакан самогона, взасос поцеловал девку и затем, чинно и медленно, смакуя, вытянул второй стакан. Шумно выдохнул, крякнул и подцепил со стола соленый огурец, формой и размерами здорово напоминающий умыкнутый мадам Распиздуевой ирландский блудень. Анка лихо тяпнула свою долю, а затем выплеснула дозу горючего в щербатую пасть деда Елдырина, так как тот уже и руки поднять не мог. Ни один мускул не дрогнул на лице ветерана, только взгляд стал еще глубже, яснее, а глаза основательно разъехались уже и по вертикали.
Анка налила еще по стакану и принялась споро рассупонивать сбрую и галифе раздобревшего командира. В сторону деда развернулась соблазнительнейшая филейная часть молодки. Упершись раскосым взглядом в розовую задницу бесстыдницы, отупевший старичок невнятно мурлыкал что-то, кажется нецензурную песню. На него не обращали внимания.
Часть 2.
"Немного о счастье..."
Анка не ошибалась, утверждая, как много еще нечисти обделывает свои делишки под покровом ночи и даже средь бела дня в уездном городе Слабодрищенске.
Ясным, хорошим воскресным днем, подсветив место работ мощным фонарем, элегантный агент Сюртэ Женераль, безобразно ругаясь на превосходном французском, пытался вскрыть сейф в кабинете начальника КБ номерного завода.
Сейф не поддавался уже четыре часа. Вокруг, на полу валялся обычный шпионский инструмент: разнообразные ломы и фомки, рашпили, кувалда. Агент искурил упаковку крепчайших "Житан", пол комнаты был устлан бычками, в спертом воздухе плавали плотные слои дыма, в гуще коих надежно висел тупой топор. Зачинал злое дело агент втихаря, но через пару часов нервы изрядно разболтались и француз потерял осторожность.
В кабинет уже несколько раз заглядывал охранник и, ничего не видя в дыму, вопрошал: "Чой-то здесь за грохот?" - на что незадачливый взломщик невразумительно мычал что-то вроде "В рот тя, туды-растуды!", а нерадивый страж, решив про себя, что это сантехники стояки меняют, удалялся в дежурку, к своим семечкам. Семечками охранники закусывали неразбавленный спирт, в поте лица добытый при помощи пневматической дрели и нехитрой мешалки из ведра с клеем БФ-6. Ведро потихоньку мелело под аккомпанемент мощных ударов взломщика и лязга металла сейфа.
- А что Петро, не пригласить ли нам этого бедолагу, вмазать на бруд-дер-ер-штр-р-аф? - застенчиво вопросил старый охранник Кузьмич, своего молодого напарника, - А то ведь, хреначит там бедолага без обеда. В выходной-то!. Кузьмич спрашивал застенчиво не потому, что был тихоней от природы. Просто, он мог стоять, уже только держась за стенку. Третий член маленького коллектива, невысокий мужичонка по фамилии Травкин, ничком валялся на кушетке вусмерть пьяный - он дежурил уже четвертые сутки подряд, не будучи в силах дойти до дому.
Петро покосился на товарища мутным глазом и густо рыгнул. Кузьмич воспринял этот привет из глубины души (хорошо, что через рот) как согласие, и плавно двинулся в путь.
Агента Сюртэ звали Пьер Блюе. Он никак не мог понять, какого черта его сорвали с насиженного места третьего помощника первого заместителя военно-морского атташе французского посольства в далекой Ботсване и впопыхах, без парашюта, выбросили над заводским двором в каком-то русском городке, название которого он даже и произнести-то не мог. И вот, теперь он здесь и крушит сейф, не имея для этого никакой специальной подготовки. Положение усугублялось еще и тем, что агент не был обучен русскому языку, поскольку всю свою профессиональную карьеру сделал в секторе Южной Африки. Он, конечно, изучал языки. Блестящее знание тончайших нюансов диалектов суахили делало его своим в племенах матабеле и бечуана, помогало объясниться с кровожадными воинами африканского буша. Но по-русски он знал всего несколько ругательств, с помощью которых иногда объяснялся с парижскими и лионскими проститутками, среди коих преобладали уроженки березовых краев.
- Не иначе, кто-то в секторе под меня копает! - решил про себя шпион. А еще он решил, что если доведется вернуться, уж он снимет кое с кого шкуру и пустит голым в Африку.
Откуда было знать простой пешке, как ферзи из ЦРУ, после полнейшего провала группы коллег из МИ-5, порекомендовали (настойчиво порекомендовали!) соратникам англичан по НАТО немедленно заткнуть дыры в Слабодрищенске. Как, спасая собственный зад, кое-кто в Париже кинул в бой первого, кто попался под руку, нимало не озаботившись о его специализации, что, в общем-то, вполне в характере французов.
Сейф не поддавался. Складывалось впечатление, что это цельный, без пустот внутри, сплошной куб прочнейшей броневой стали. Пьер в отчаянии уронил лом и пошарил в карманах в поисках сигарет. Из пачки высыпалось немного черной табачной крошки. Черт побери!
В дверях кабинета, в который раз возник абориген. Он что-то сбивчиво вещал. В монолог старца, комично выглядевшего в гимнастерке, обширных синих галифе с зеленым кантом и домашних тапочках со смятыми задниками, обильно вплетались знакомые шпиону русские слова, однако дела это не проясняло. В задымленной атмосфере комнаты силуэт охранника имел неясные очертания, раскачиваясь и нелепо изгибаясь. Вот камуфлированный призрак сделал однозначно понятный жест рукой - куда-то приглашал.
- Придется идти! - с досадой подумал шпион. Захвата он не боялся, все-таки джиу-джитсу он знал прилично, и дебиловатые стражи опасности для него не представляли.
-Ладно, отдых все равно нужен... О-ля-ля! Руки уже лом не держат! - взломщик выразительно скомкал пустую сигаретную пачку и произнес подобающую ситуации, по его мнению, цепочку слов, что-то вроде - "Ипат мой страный шопа!". В теплой компании парижских блядей российского разлива, подобная фраза срабатывала, как вежливая просьба. Абориген моментально отреагировал и услужливо достал из нагрудного кармана тощую, черно-красную пачку. Пьер, не спеша, закурил. Табак был не крепким, но на удивление отдавал лежалым дерьмом. Француз вздохнул - выбирать не приходилось.
Шпион, следуя за охранником вниз по лестнице, по размашистым эволюциям бравого стража вдруг понял, что тот сильно пьян. Угловатая фигура, действительно, едва сохраняла вертикальное положение.
- Так вот почему меня не пытались арестовать! Мой Б_г! Но ведь он же изрядно подшофе! И как их только на работе держат? Можно весь завод вынести, они и не заметят!- он внутренне усмехнулся и понял, что можно не спешить. Проклятому сейфу придется сдаться!
Маленький караван прибыл в дежурку.
Петро удобно пристроился щекой в тарелке с семечками. Травкин мирно сопел уже под кушеткой.
Кузьмич, эта фонема похоже означала имя охранника, усадил Пьера за стол и разлил по стаканам желтоватое вино с резким запахом. Француз пробовал многие сорта белых вин, однако запах его смутил.
- Сидр что ли у них перестоял? он брезгливо взял грязноватый стакан и обвел взглядом стол. К его удивлению рыбы, которую обычно подавали в разных видах к белому вину во Франции, не было видно. Более того - ни сыра, ни зелени, ни фруктов, обычной в похожих случаях сервировки стола простолюдина, не наблюдалось. На столе валялась пара засохших кусков хлеба, жутковатого вида огрызок свиного шпика и растрепанная головка чеснока. Если считать холодной закуской подпаленные семена подсолнечника, в тарелке с которыми пускал сопли одуревший юноша, то это было все украшение стола.
- Ну, что ж, с волками жить - по волчьи выть - решил агент и вздохнув поднес стакан ко рту - "нет, все же какой неприятный запах" - он поморщился. Тем временем ветеран ВОХРа уже осушил стакан одним мощным глотком. Лицо его сморщилось и покраснело. Длинный сиплый выдох заполнил атмосферу комнатки крепким амбрэ. Кузьмич натужно крякнул и кинул в рот несколько семечек, выудив их из-под замурзаной петькиной щеки.
Пьер, сдерживая омерзение, быстро отхлебнул непонятной жидкости. Следующие три глотка он сделал машинально, поскольку уже после первого же глотка буквально охренел. Воспитанник академии генерального штаба пятой республики вытаращил глаза не в силах вздохнуть, шевельнуться, совершенно не владея своими чувствами. Через пару секунд его согнул пополам кашель, слезы в два ручья хлынули из глаз. Стакан покатился по полу, расплескивая содержимое.
В душу Кузьмича закралось неприятное чувство. Он в первый раз видел сантехника, которого удивил неразведенный сырец. Последней мыслью в затуманенном мозгу матерого режимника полыхнула заученная насмерть фраза: "Не спи - враг подстерегает!". Он затосковал, низко, по-звериному замычал, покачнулся и, рухнув во весь рост на пол дежурки, выпал из жизни.
Еще с полчаса, в грязном и вонючем туалете, куда агент добрался, еле сдерживая рвотные позывы, его то выворачивало наизнанку, то корчило в приступах кашля. Обстановка способствовала. Стоило французу, едва вроде бы оправившись, взглянуть на загаженные дыры толчка, как вновь он принимался корчиться в приступах рвоты.
Наконец, отплевавшись и отпившись ржавой водой, агент вернулся на свое рабочее место. С ненавистью пнув сейф, он уселся на пол и заплакал.
- Конечно, времени навалом - эти клошары будут валяться в беспамятстве до завтрашнего утра, но как же взять проклятый ящик? - шпион потихоньку успокоился, поднялся и, изредка хлюпая носом, принялся внимательно исследовать стального монстра. Потом попробовал отодвинуть ящик от стены и внезапно рассмеялся. Он безумно хохотал, икая, судорожно подергиваясь, сжимая ладонями виски. Ослабев, он опустился на пол, но не переставал нервно хихикать. И было над чем - заднюю стенку могучего изделия специального учреждения ГОХРАНа заменял ржавый, криво прихваченный точками сварки, лист стали, толщиной от силы миллиметра полтора.
А чего Вы удивляетесь? У Вас на производстве ни разу не теряли ключи от подобных монстров? А если теряли, как выходили из положения? Правильно! Вырезали заднюю стенку, чтобы снять замок, а потом залепляли дыру подсобным материалом. А в подсобке, как Вам должно быть известно, бронеплит не держат. Так, всяческую чепуху...
Шпион вооружился небольшой монтировкой, и уже через две минуты содержимое сейфа было выложено на рядом стоящий стол. Всего и делов-то!
Пьер сорвал с окна штору и, так как был не в состоянии разобраться с грудой русскоязычной документации, свалил все в кучу и завязал в узел. Получился приличный баул в стиле беженцев второй мировой. Окончательно одичавший бывший лощеный дипломат взвалил узел на плечи и двинулся в направлении проходной. Его зеленовато-серый профиль светился безумной решимостью.
Тем временем в дежурке обстановка слегка изменилась. Это, может, ихняя, французская пьянь вырубается от передозировки на полсуток, а наш трудовой пролетарий, закаленный бесчисленными попойками, бдительности надолго не теряет. Ну, может, только минут на пятнадцать, когда непосильно на грудь примет...
Вынырнувший из небытия, но отнюдь не посвежевший Кузьмич приподнял опухшую рожу с пола и в изумлении огляделся.
- Старею... - с горечью подумал он - раньше, в рабочее время был как штык, независимо от литража!
Ветеран поднялся, присел на лавку и огляделся. Травкин дрых уже почему-то в проеме двери. Петро, не открывая глаз, смачно жрал семечки прямо из тарелки, сильно напоминая лошадь Буденного с известной картины неизвестного художника.
Кузьмич налил себе на два пальца отстоя. Выпил, передернулся. В голове постепенно прояснялось. Он вспомнил сон. Ну, и хрень же приснилась. Как будто, какой-то шпион ломал в бывшем кабинете начальника КБ сейф. Ломом! А потом вместе с ним, Кузьмичем, в родной режимной дежурке, хлебал спирт.
- Не, надо завязывать. - он сладко потянулся да так и застыл с воздетыми локтями: грязная, сгорбленная фигура нагло перла в проходную со здоровенным узлом на спине! Прямо, мимо вахты!
- Народное добро тащит, сука! - возмутился внутри Кузьмича профессионал. Как ударило: сон-то похоже, обернулся явью! Спина охранника похолодела - "Так ведь можно и вышака схлопотать!! Никак, военные секреты тащит, падла импортная!!!".
- Стоять, гадина! - Кузьмич навскидку выдернул из кобуры притыренную воблу, - Тьфу ты черт!. Он трясущимися руками рванул ящик стола. Выцарапал из-под груды рыбных останков потертый наган и дважды, не целясь, пальнул вслед шпиону. Грохот и пороховой дым наполнили дежурку.
Пьер не вполне врубился в происшедшее, однако звук выстрелов, как форсаж - реактивному истребителю, придал ему ускорение, и выбросил за дверь проходной. Кузьмич бросился следом.
В задымленной дежурке, разбуженный выстрелами, хорошо выспавшийся и совсем протрезвевший, вскочил Травкин.
- Кузьмич, ты куда?! заорал он, увидев мелькнувшую в дверях застиранную гимнастерку с зелеными петлицами, и хотел, было, рвануть следом, но взвыл и, схватившись руками за задницу, безвольно осел на пол. Это деревянный со сна Петро, не разобрав, кто стоит в задымленном дверном проеме, всадил Травкину в ягодицу девятимиллиметровую горяченькую из своего, купленного неведомыми путями, "Парабеллума".
Тем временем, Кузьмич в бессильной злобе опустошал барабан нагана вслед уносящейся на сумашедшем галопе телеге, которую дипломат-взломщик позычил у бакалейного магазина. Сквозь прутья, телега была оборудована металлической клеткой для перевозки водки, едва виднелся съежившийся в смертном страхе новоявленный кучер. Однако, судя по валящимся на асфальт веткам, и искрам, вспыхивающим на конструкциях решетки, ветеран ВОХРа сегодня был не в форме. Эх, не было рядом горячей Анки с верным "Максимом"...
Конечно, Кузьмич не тратил бы казенные патроны, а агент не торопился бы смыться, если бы им были бы известны две вещи. Во-первых, начальник КБ завода уже неделя, как сидел в другом кабинете на третьем этаже, с восторгом глазея на новый шикарный сейф, оснащенный крутейшей системой сигнализации. Во-вторых, в освободившуюся объемистую комнату в пятницу был заселен счастливый председатель профкома, о чем пьющий несколько суток Травкин не удосужился сообщить своему сменщику. Именно заявлениями на матпомощь и пионерлагерь, а также протоколами заседаний профкома был набит узел безмерно счастливого Пьера Блюе.
Короче, довольны были все, кроме бывшего не в курсе Кузьмича...
И, я думаю, ожидались еще горемыки в лице работников аналитического подразделения 3-его отдела Центрального Разведывательного Управления Соединенных Штатов, которым предстояло скрупулезно разбираться в груде ничего для них не стоящей макулатуры.
Часть 3.
Принцип "домино".
Профессиональный ликвидатор, матерый агент ЦРУ США, известный в близких к президенту кругах под творческим псевдонимом Бит Мордон, американец итальянского происхождения Виньяни Спагетти сидел в засаде в хилом кустарничке на отдаленной аллее Парка культуры советского города Слабодрищенска.
Агент ждал встречи с курьером, обещавшим доставить что-то, какую-то документацию. Мастер камуфляжа, он умело замаскировался под мусорный бак и терпеливо затаился на обильно удобренном собачьими фекалиям пыльном газоне.
Вечерело. Было уже около девяти вечера. Сгущались душные сумерки. Среди местного населения бытовало иное название Парка - "собачий садик". На шпиона, то бишь - мусорный бак, наглядно подтверждая эффективность камуфляжа, уже с десяток раз задирали ногу дворняги, посильно оправдывавшие название парка. Вдобавок, его с головы до ног обоссал до отупения пьяный абориген. Бит Мордон черно позавидовал мощной струе изобильно фонтанирующего гражданина - сам он страдал хроническим простатитом.
За несколько часов своей засады шпион неоднократно и в подробностях наблюдал акты дефекации лиц разного возраста, пола и национальности в близлежащих кустах, веселый и безалаберный групповой петтинг старшекласников, отлынивающих от занятий физкультурой на окрестной аллее, а под вечер, вдобавок, и неистовое любовное действо. Кстати говоря, "невеста", обессилевшая от оргазма и принятия внутрь серьезной дозы парфюма, до сих пор дрыхла в соседних кустах и воздуха отнюдь не озонировала. Даже в сумерках виднелись разноцветные синяки и ссадины, украшавшие бесформенное хайло блудницы.
Не всякий смог бы выдержать такой напор впечатлений, но гены бабки по отцовской линии - скво из вигвама апачей, а также наследственность деда-буддиста по линии матери, изрядно разбавили горячую самнитскую кровь предков Виньяно. Терпение и выдержка агента служили пищей для легенд в управлении, так же как и его коварство и злопамятность.
Задача шпиона была сколь проста, столь же и деликатна. Приняв от курьера, по проверенным сведениям - сотрудника французской Сюртэ, документы, киллер должен был немедленно убрать его, а ежели, к несчастью, курьер приволочет за собой наружку, то категорически обрубить и этот хвост.
Стемнело. Кое-где на центральных аллеях в листве деревьев затеплились фонари, однако окраинные дорожки оставались погруженными в глубокий ультрафиолет.
- Интимную тьму... подумал Виньяно. Уже минут пятнадцать на близлежащей лавочке какой-то студент трудолюбиво уговаривал девушку. Девушке в сумерках, из-за обилия косметики, можно было дать от тридцати до шестидесяти, но вела она себя как шестнадцатилетняя, а со смазливого личика на мир без особой надежды смотрели глаза женщины, изрядно повидавшей жизнь. Впрочем, уговаривал - не совсем точное выражение, так как юноша молчал, как рыба об лед, и лишь сосредоточенно сопел, изредка шумно сглатывая слюну. Зато руки его двигались с ловкостью опытного карманника. Девица тихонько хихикала и несильно упиралась. Шуршало платье, щелкала резинка трусиков, словом, дело успешно продвигалось к естественному финалу.
Вдалеке на аллее замаячила нескладная фигура. Бит Мордон мгновенно прокачал словесный портрет. Похоже, это тот, кого он ожидал. Курьер! Фигура приближалась, и внезапно шпион засомневался. Он отчетливо помнил фото лощеного офицера французского дипломатического представительства. Аккуратный пробор, костюм от Кардена, хронометр от Картье. Запаха косметики фотография передать, конечно, не могла, но наверняка туалетная вода была от Шанель. Сейчас Виньяно угадывал в темноте битую жизнью рожу запойного пьяницы, взлохмаченную гриву волос, измазанный побелкой костюм, словом типичный портрет представителя местной трудовой интеллигенции. Фигура сгибалась под тяжестью здоровенного грязного узла.
- Ничего себе, посылочка... Бит Мордон хотел присвистнуть от удивления, но вспомнил о маскировке и удержался. Тем временем Пьер Блюе, а это был, конечно же, он, с тяжким вздохом приземлился на лавочку неподалеку от засады, прямо напротив воркующей парочки. Предусмотрительно сброшенный в кусты позади лавочки, узел тупо ухнул оземь. С ветвей посыпались созревшие каштаны. Сорвалась стая вспугнутых галок, обильно зашлепались вокруг их маленькие приветы.
Все складывалось, как нельзя лучше. Влюбленные увлеченно сосали на брудершафт отвратительного вида пойло из бутылки без наклейки. Француз был явно измучен и за обстановкой не следил. Агент мимолетно пожалел коллегу, однако - дело эмоций не терпит.
Шпион вытащил свой "Спешал-45", не спеша осмотрел его, вставил магазин, прикрепил ночной прицел, включил лазер целеуказателя, навинтил глушитель, раскрыл кулису приклада, надежно упер в газон сошки, зарядил подствольный гранатомет, уложил на аппарели пару ракет класса "земля-земля", сверил базовые показания системы спутникового наведения, понадежнее закрепил клеммы аккумулятора плазменного излучателя, спустил предохранитель, взвел затвор и пригнулся за броневым щитком. Внимательно осмотрелся и пододвинул поближе старую верную бензопилу, решающий аргумент в трудных ситуациях.
За время его приготовлений Пьер Блюе, истощенный алкогольной интоксикацией, успел заснуть. Парочка в темпе набирала нужную кондицию. На травку шлепнулась уже вторая поллитровка.
В конце аллеи откуда-то возник милицейский УАЗик. Он остановился у забора, фары потухли. В животе у Виньяни внезапно забурчало. Неужто хвост?! Он прильнул к прицелу ночного видения. Сквозь лобовое стекло машины виднелось худощавое лицо немолодого человека в форме. Лихо торчали закрученные усы. На заднем сидении смутно прорисовывался девичий профиль. "Классные сиськи!" - мельком подумал убийца. Ниже торчал предмет, очертания которого сильно напоминали огромный фаллос. Присмотревшись, шпион узнал ствольный кожух пулемета "Максим-7,62", снятого с производства в Соединенных Штатах еще в начале века.
Возле машины стоял, вглядываясь в темноту аллеи, невысокий крепыш в форме майора милиции. Он покуривал, пряча огонек папиросы в кулаке, однако слабый отблеск освещал его лицо при каждой затяжке. Бит Мордон вгляделся в грубые черты и сердце его засбоило. Он припомнил приметы знаменитого на весь мир работника советского СМЕРШа, майора Пронина.
Об этом человеке предупреждали преподаватели в разведшколе. О его профессионализме с ужасом вещали новичкам случайно уцелевшие в незримых боях седые ветераны разведок стран НАТО. Этот человек буквально опустошил ряды Интеллиджент Сервис в трудные первые годы Советской республики. Тогда он действовал под псевдонимом "Фурманов". Позднее, работая под кличками "майор Вихрь", "Юстас", "Максимов", "Штирлиц", это человек полностью расстроил работу гитлеровской службы безопасности, что позволило второй мировой войне закончиться на три года ранее намеченного союзниками срока. В его послужном списке: мятеж Кастро, устранение президента Кеннеди и, по слухам, гибель "Титаника". Настоящего имени фигуранта не знал никто, однако ходили легенды о его принадлежности к роду Романовых и Чингиз-хана.
- Итак, рубим хвост! - Бит Мордон не торопясь, боясь резко вздохнуть, подвел пятнышко лазерного целеуказателя к ямке между ключицами майора Пронина. Мешала рука с папиросой. Прицел слегка засвечивался. Внезапно видимость упала почти до нуля. Шпион отвел лицо от окуляра.
То, что он увидел в непосредственной близости от своего лица, описать невозможно. Цензура не пропустит такой похабщины. Оказывается, пока, стрелок, прильнув к прицелу, изучал обстановку, парочка окончательно дозрела. Парень стащил со своей дамы трусы, облокотил ее на бак, то есть на камуфляж шпиона, и, пристроившись сзади, энергично занялся делом. Думаю, теперь Вы явственно представили картину, ритмично рефлексирующую перед лицом американца. Добавить могу только, что несколько выше размещалось тощая обвисшая грудь и равнодушное лицо дамочки, старательно надувающей пузырь из жевательной резинки.
Бит Мордон легким незаметным движением стряхнул женские трусики с объектива и вновь прильнул к прицелу. Теперь фигура майора Пронина сверху почти до колен была скрыта болтающейся мошонкой тяжко трудящегося любителя секса на природе. Возникла необходимость в смене позиции. Шпион попробовал осторожно отползти в сторону.
При виде эволюций, совершаемых мусорным баком, глаза дамочки от удивления начали вылазить на лоб. Она дико, оглушительно заверещала, пнула любовника и рванулась прочь. Незадачливый ее партнер, в это время, разразился струею спермы. Белая липкая жидкость наглухо залепила маску шпиона. Он взревел, выпрямился во весь свой огромный рост, широким рывком скинул камуфляж и обильно оплодотворенным взглядом обозрел поле боя.
Слева со скоростью затравленного зайца, оправляя на скаку подол платья, перла сквозь кустарник девица, за ней, сверкая ягодицами, с ногами спутанными спущенными брюками, вприпрыжку ковылял поклонник. Справа к забору парка короткими фронтовыми перебежками удалялась согбенная бомжеватая фигура с узлом за плечами.
Белый от злости, Виньяно Спагетти вскинул оружие. Взревел мотор бензопилы. На раструбе плазменного излучателя повисла, зацепившись, загаженная обечайка мусорного бака. Шпион отчаянно тряс стволом, затравленно глядя на милицейский УАЗ, откуда к нему уже тянулись безжалостные руки разноцветных трасс очередей рожденных в яростном стволе "Максима". Закончился стремительный полет пуль в его злосчастном трупе.
Последним, что успел увидеть американец итальянского происхождения, агент ЦРУ Бит Мордон, профессиональный ликвидатор, были натруженные руки человека с усами, аккуратно и уверенно разливающие "на-троих".
Часть 4.
Последний день "Помпеи".
Измученный до последней степени Пьер Блюе метался по неосвещенным улицам Слабодрищенска. До смерти перепуганный происшествием в парке, толком не протрезвевший, не врубаясь в происходящее, агент кружил по грязным, заваленным мусором переулкам, но ноги все время выносили его к знакомой ограде Парка культуры. На проезжей части он чуть было не попал под колеса такси, пытался его остановить, но водитель, едва только узрев жутковатую наружность бывшего помощника атташе, взвыл что-то хорошо знакомое французу и дал по газам. Положение было безвыходным. Узел давил на плечи и, казалось, весил не меньше тонны. Вдобавок к усталости агент ощущал жутчайший, просто - волчий, голод. Нам-то с Вами, мой читатель, хорошо известно это чувство раннего похмелья, а для работника Сюртэ Женераль неразбавленный технический спирт без закуси был в диковинку.
Слезы текли по замурзанной физиономии шпиона, оставляя на щеках извилистые дорожки. И вновь кривой переулок вывел его к ограде Парка, знакомой уже до зубной боли. Окончательно обезножив, агент присел на узел с секретной (как он полагал) документацией. Пустым взглядом Пьер обводил окрестные кусты, халупы, кучи мусора, дорожную грязь и ухабы. Внимание его привлекли странные блики, посверкивавшие в черном нутре канализационного колодца. По странной местной традиции крышка на колодце напрочь отсутствовала и то, что француз не закончил свою жизнь в дерьме со сломаным позвоночником, можно объяснить только неслыханным везением. Приглядевшись внимательнее, он разобрал в темноте едва различимые контуры перископа подводной лодки.
- Наши! - в душе шпиона затеплилась надежда. Случайной палкой Пьер выстучал по перископу троекратное "SOS". Конструкция развернулась и слепо уставилась на стукача стеклянным глазом. Минуту спустя, из пахучей тьмы с тихим гуденьем выдвинулся кронштейн с динамиком. В решетку переговорного устройства, француз заученно отбарабанил единый пароль и сообщил личный опознавательный код. Из ответного кода он понял, что имеет дело с транспортом штурмового спецотряда ЦРУ США, боевых пловцов "Seals". Торопясь и сбиваясь, шпион тараторил о задачах миссии, своих злоключениях, о происшествии в парке. В трескотню чистейшего гарлемского слэнга естественно и к месту вплетались хорошо знакомые каждому русскому человеку междометия и соленые трехэтажные присловки. Сам того не замечая, шпион так наловчился манипулировать матом, что мог теперь безо всякой натяжки сойти за коренного слабодрищенца. Динамик выдавал в ответ только лаконичные "Yes" и "O'key". В ответ на просьбу бывшего атташе об эвакуации, внизу провыл привод кремальеры и в темноте обозначился диск люка. Неясная фигура, подсвеченная изнутри мертвенным, синим светом, грубым голосом предложила передать вниз пакет с документацией. Не веря себе, ослепнув от слез счастья, шпион подтащил узел и спихнул его в светлое пятно люка. Заскорузлый, тяжеленный узел с гулом ухнул в утробу лодки. По канализационным трубам загуляло тяжелое металлическое эхо.
Американцы видимо не ожидали столь объемистой посылочки. Моряк, торчавший в люке, был убит наповал, трое офицеров в центральном посту - искалечены, а сама субмарина серьезно повреждена рухнувшим узлом. Что и заставило ее покинуть насиженное говенное лоно слабодрищенской канализации и срочно воротиться на базу ВМС США, в далекий Гуантанамо. Только узел и спас Пьера. Принципа "домино" никто не отменял. Гарпун пневматического ружья, пущенный неверной рукой перерубленного пополам фланцем люка "тюленя" прошел всего в дюйме от головы француза.
Светало. Усталый, грязный и голодный, но счастливый как дурак, избежавший верной смерти Пьер Блюе мерным солдатским шагом топал на явочную квартиру Сюртэ Женераль. Умытая ранним утром местность узнавалась лучше. Идти без узла было непередаваемо легко и радостно. Шпион на ходу мурлыкал себе под нос матерную песенку, подслушанную у чьего-то недремлющего окна.
Ну вот, наконец, и необходимый дом 27 по улице им. Героя Советского Союза Х.У. Помпеева, именуемый в Париже в секретных документах кодовым именем "Помпеи". Синяя табличка на стене около двери гласила: "Магазин Селькооп 3". На условный стук никто не отозвался, Пьер толкнул дверь. Не заперто... Из дверного проема на помощника атташе густо пахнуло уже знакомым запахом перегара и блевотины - резидентура Сюртэ давно освоилась на восточных территориях. Сдерживая рвотные позывы, француз вошел в родные пенаты.
На спинке огромной, похоже - трехспальной, кровати, кокетливо украшенной блестящими некогда шариками, висела, вперемежку с цепями, бичами, париками и использованными презервативами, путаница предметов нижнего белья. В постели, сплетясь в невообразимый клубок, дрыхли человек шесть агентов разного пола. Пьер с досадой плюнул и огляделся. В комнате царила нормальная обстановка шпионской резидентуры. В углу светилась разноцветными огоньками мощная рация, теснилась аппаратура прослушивания и звукозаписи. Вдоль стены стояли в самодельной пирамиде различные виды оружия. В шкафу из-под униформы и бронежилетов выглядывали внушительный штабель боеприпасов и полураскрытый сейф с взъерошенными пачками банкнот различных номиналов и национальной принадлежности. Заблеванный пол был усеян бычками, гранатами, пустыми бутылками и обоймами. На трехверстной карте секретного укрепрайона красовалась застарелая куча, не то собачьего, не то человеческого, дерьма.
И тут внимание дипломата-бомжа привлек стол. Остатки вчерашнего пиршества еще не потеряли своей привлекательности. Пьер сглотнул слюну, судорожно сгреб подсохшие объедки с тарелок в один тазик и плюхнулся на стул, предварительно смахнув на пол стандартную двухкилограммовую упаковку пластиковой взрывчатки снаряженную взрывателем. Светлая колбаска, не встретив на своем пути никаких препятствий, закалилась в пыльную тьму подбатарейного пространства, кончик бикфордова шнура серой змейкой уперся в разошедшийся шов линолеума. Пьер поискал глазами салфетку, вилку и нож, и, не найдя, вздохнул и занес над тазиком большую ложку. Замер, подумал немного и, морщась, налил полный стакан чего-то липкого, грязно-фиолетового из недопитой бутылки. Скривив лицо, с криком "Банзай!" он опрокинул стакан в пересохший рот. Зажмурился, весь сжался, побагровел, подавляя рвотный позыв. Через пару секунд мощно, со свистом выдохнул, крякнул и с просветлевшим лицом принялся часто метать тюрю из тазика.
Минут через двадцать, сытый и счастливый, недавний страдалец мирно хрюкал в блюде с бренными останками селедки, изредка выдувая носом пузыри подсолнечного масла. Превращение лощеного французского дипломата в нормального советского бомжа завершилось.
Крепкий сон нашего героя не могли прервать даже оглушительные трели внезапно ожившего будильника. А вот обитатели кровати начали потихоньку просыпаться. Дамы с синими мешками под глазами дрожащими руками нащупывали подходящие по размеру бельишко. Мужчины с небритыми опухшими рожами тупо сидели на постели или бродили по комнатам в поисках похмелки.
Внезапно из прихожей донесся грохот громких решительных шагов, следом за пулеметной очередью забористого мата в комнату ввалился здоровенный мужик. Рваный полушубок, измазанные навозом кирзовые сапоги, ушанка с обвисшим ухом выдали бы его за заезжего жителя села, если бы не две мелочи. Во-первых, на улице парила летняя жара, поэтому прикид парня был, мягко говоря, не в кон. А во-вторых, в родных навозных окрестностях никто отродясь не видал негров. Черножопых, строителей и торгашей, точно, было навалом. Но о чернокожих здесь никто и слыхом не слыхивал. Поэтому вполне понятен был живейший интерес горожан к необычному прохожему, тем более что в охапку он тащил скомканный парашют.
Парашют мужик, а это был специальный эксперт американского Агенства Национальной Безопасности Намбы Гроббы, оставил в прихожей. Пот лил с него ручьями. Распаренная кожа его еще более потемнела и в полутьме комнаты отдавала синевой. Он подозревал, что в АНБ с экипировкой что-то напутали. Но надо, надо было наконец, расколоть загадку этого засекреченного Слабодрищенска, этого Бермудского треугольника разведывательной деятельности, который, вот уже третью неделю, буквально высасывал лучшие кадры спецслужб стран НАТО! Даже многоопытное ЦРУ потеряло тут своего лучшего агента! Поэтому в АНБ, военными секретами русских дотоле никогда не интересовавшемся, решили, что не вредно будет иметь в сложном проблемном узле своего человека. На нейтральной почве и под надежным прикрытием. В качестве крыши была избрана легенда извозчика при магазине Селькоопа, в котором базировались резидентура Пятой республики.
Предупрежденный, что у французов обычно с дисциплиной не все в порядке, Намбы перевернул залатанную котомку и вывалил на кровать пару дюжин бутылок местного пива, заблаговременно закупленного в ларьке на автовокзале. Похмельные французы накинулись на пиво, словно гибнущие в пустыне. Намбы с отвращением смотрел, как полуодетые, а некоторые и вовсе, обнаженные, шпионы, дергая кадыками, давясь и пачкаясь пеной, реанимируют свои изнуренные организмы.
Однако, минут через пять обстановка резко изменилась. На лицах появились улыбки, глаза заблестели и народ занялся одеждой и личной гигиеной. Кто-то вынес пустые бутылки, пол наскоро подмели, мертво спавшего Пьера Блюе умыли и переправили в постель. Никто так и не заметил закатившейся под батарею упаковки Си-4.
Закипела привычная работа. Засвиристел трансмиттер, мужчины принялись снаряжать обоймы и пулеметные ленты. Все были заняты делом. Лишь иногда, кто-нибудь из работающих тихо исчезал в ванной, а когда возвращался, вид у него был довольный и чрезвычайно загадочный, а изо рта сильно попахивало зубным эликсиром. Эксперт догадывался, что хитрые французы под ванной прятали заначку, но возиться с этим было некогда: пора было заняться и конем. Сменив телогрейку на более приличествующий обстановке грязноватый люстриновый пиджачок, а ушанку на засаленную тюбетейку из костюмерных запасов французов, АНБ-шник отправился во двор. Глаза хитрец сузил а-ля "обдолбаный чурка ", кое-где склеив веки с помощью силикона.
Коня звали Сэмми, его десантировали под Тамбовом заблаговременно, и в Слабодрищенск, на задний двор Селькоопа, он добирался тайными лесными тропами, своим ходом. Под звездочкой на его лбу скрывался бортовой компьютер на четырех RISC-процессорах, в гнедых боках разместились две шестиствольные авиационных пушки М61 "Вулкан" калибра 20 мм, оснащенные новейшими фотоэлектрическими затворами, а под хвостом был смонтирован 80-мм противотанковый гранатомет. Последняя разработка японской фирмы YaSukin Syn могла регистрировать любые радиопередачи в радиусе 60 миль, и была одета в шкуру из титанированной стали. Передвигалось это чудо техники со скоростью до 150 миль в час по шоссе, при условии установки на лопатках аэродинамического антикрыла.
Юстируя микрофон дальнего слежения, закамуфлированный под конские гениталии, Намбы одновременно наблюдал сквозь штакетник ограды за обстановкой на улице. Поэтому он сразу увидел выехавший из переулка милицейский УАЗик, с пулеметом наготове в заднем окошке, и притороченным к капоту продырявленным черепом Бита Мордона. Судя по татуированному на тенте машины белоголовому орлану на фоне звездно-полосатого флага, кожа тента также имела непосредственное отношение к агенту ЦРУ, упорно не выходящему на связь. Сразу поняв, что явка провалена и французам уже ничем не поможешь, Гроббы поспешно запряг Сэмми в телегу и, свалив одну из секций трухлявого забора, через проулок выбрался на соседнюю улицу. Там он включил сканер радиоперехвата и, скоренько объехав квартал, устроил удобный наблюдательный пункт в густом кустарнике бульвара. С целью маскировки истинных намерений, умудренный опытом эксперт спустил штаны. И теперь, вся его пыжившаяся на корточках фигура призвана была показать случайному прохожему, что извозчика в данный момент ничего кроме состояния собственного кишечника не интересует.
Тем временем события у магазина развивались. Микрофон дальнего слежения позволял Намбы быть в курсе всего процесса переговоров между ГБ-шниками и французами. Однако, вскоре, он вынужден был выключить это достижение японской техники: переговоры плавно перешли в вялую перестрелку. Гремели выстрелы, падали ветки, сыпались стекла. Раненых не было.
- Шлангуют, собаки!- возмутился Гроббы - и ментов не хотят злить и перед своим начальством оправдаться!
Вскоре стрельба прекратилась, и в окне магазина забелел знак капитуляции - чьи-то подштанники. На крыльце появился, высоко задрав руки, первый пленный. В УАЗике поставили пулемет на предохранитель и начали пластать на газете закуску. Появилась канистра, по-видимому - с самогоном. Явно и однозначно намечался совместный сабантуйчик в духе дружбы народов.
Внезапно раздался страшный грохот и магазин, распадаясь на тысячи мелких кусочков, рванулся в зенит. Намбы швырнуло наземь. Взрыв был настолько силен, что даже трехтонную тушу Сэмми подняло на дыбы.
Поднявшись на ноги и подтянув штаны, американец узрел печальную картину. На месте Селькоопа зияла солидных размеров воронка. Милицейский УАЗ, откинутый взрывом, лежал на боку. Около него копошились русские. Из опрокинутой канистры, образовывая небольшую лужицу, вытекал самогон. И на все это сверху падали обломки, тлеющие уголья, хлопья сажи...
Слева от Гроббы спикировала в чей-то палисадник обугленная тушка Пьера Блюе. Ему так и не суждено было узнать, что гораздо вреднее курения привычка засовывать тлеющие бычки за батарею, особенно когда там валяется бесхозное взрывное устройство. Когда Намбы, почтив презрительным взглядом руины бывшего второго помощника атташе, вернулся взглядом на место главных событий, извержение затухало. Останки здания мирно догорали. Чумазые русские, собрав разлетевшуюся закуску, спешно опрокидывали стаканы с остатками самогона, чтобы успеть до прихода зевак. Вдалеке завывали сирены пожарных и санитарных машин.
- Пора сматывать удочки! - решил Намбы. С особой остротой он осознал сейчас, как нелепо смотрится близ места происшествия его лоснящаяся черная рожа в тюбетейке и с восточным прищуром.
- Нет, все же непонятно, отчего вдруг произошел взрыв? Ведь все уже шло на мировую... - недоумевал Гроббы. АНБ-шник не знал некоторых деталей, но Вы-то, мой читатель, уже, небось, все поняли.
Так ничего и не поняв, Намбы выпряг чудо техники из телеги, тщательно протер и задвинул телескопический тубус микрофона в транспортное положение, установил антикрыло и удобно устроившись в седле с подголовником, форсированным галопом двинулся на юг, в направлении турецкой границы.
- Слышь, Колёк! Ты видал, чтоб коню дрочили?! - удивился случайный зевака: А какой энтот чурбан копченый, видал? Прям, как негр... Колёк, к которому обращался друган, равнодушно цыкнул зубом и достал пачку "Примы". Его больше интересовало, осталось там, у ментов, чего в канистре или уже - все.
Часть 5.
"Мы мирные люди, но...".
Намбы Гроббы остановил разбег своего титанового Россинанта где-то в районе Туапсе получив по космической связи шифрованное послание. Среди ругани и вводных общего порядка, в радиограмме похоронным звоном звучал приказ немедленно возвращаться в Слабодрищенск с целью объединения сил оставшихся нелегалов, а также привлечения к операции легальных дипломатов, работников культурных организаций и религиозных миссионеров. Вашингтон шел ва-банк. Эксперту очень не нравилась перспектива быть зарытым в тощий слабодрищенский чернозем за казенный счет, но - выбирать не приходилось. Приказ - есть приказ! И, развернув стального скакуна на сто восемьдесят градусов, бедолага на всех газах полетел в места уже знакомые. В голове его постепенно созревал план работы.
- Первым делом, необходимо создать новый, скрытый от всех центр управления! Похоже, течет где-то в верхах, иначе не случилось бы столько провалов. - думал американец - Затем, срочно довершить вербовку местной агентуры. Самому ни во что не лезть. Работать чужими руками. Отвлечь внимание контрразведки каким-нибудь громким терактом. - Необходимые прикидки по затратам он тут же просчитывал на бортовом компьютере.
К услугам эксперта сейчас были все базы данных министерств обороны и разведорганов по обе стороны океана. Сеть спутников системы COSPAS и десятки сателлитов системы GPS сейчас были завязаны на радиомодем Сэмми. Небольшой телеграфный аппарат, работая в симплексном режиме, едва справлялся, переадресовывая гигантские потоки информации. Этот аппарат был вмонтирован в левое заднее копыто электронного чуда товарищами из тамбовского УКГБ еще во время самостоятельных блужданий творения страны восходящего солнца по тамошним чащам.
Тень зловещего всадника приближалась к многострадальному Слабодрищенску.
Местные органы КГБ, усиленные столичными специалистами трудились вовсю. Секретные предприятия было сплошь увешаны скрытыми телекамерами. Жители не могли нарадоваться на устанавливаемые в массовом порядке телефоны и радиоточки, не подозревая о вмонтированных внутри них схемах прямого прослушивания. Милиция уведомляла население о бежавшем из мест лишения свободы рослом узбеке с великолепным загаром, а также о том, что из конюшни колхоза "Закат коммунизма" украден ломовик, масть гнедая, на лбу белая звездочка, часто находится в состоянии эрекции. Мамы не выпускали из дому девиц после шести вечера, а в местных гастрономах, вот уж, совсем непонятно почему, перестали торговать паленой водкой. Короче, городок перешел на осадное положение.
- И чего это суета в городе такая, а, Василь Иваныч? - Анка добросовестно пидорасила затворные щечки верного "Максима" - никак война надвигается? Василий Иванович в ответ только хмыкал в усы, а Фурманов сердито хмурился и продолжал писать свои мемуары.
- А может, это по поводу тех козлов, что в Селькоопе подорвались? - продолжала Анка, энергично гоняя ерш с ружейным маслом взад-вперед в стволе пулемета. Василий Иванович пристально следил за процессом чистки ствола, щеки его порозовели, глаза блестели. Он облизнулся, подкрутил усы и пристально посмотрел в глаза девки. Та ответила ему откровенным горячим взглядом и несколько раз сочно причмокнула губами.
Да заткнитесь вы! - прорвало Фурманова, он оторвался от мемуаров - Что творится - это дело государственное. Вы и так уже делов наворотили. Хорошо хоть тент на машине у Селькоопа сгорел, а то московское начальство, как увидело череп на капоте, я думал, нас лет на десять упекут!
Василий Иванович заерзав, оправил галифе, взбугрившееся спереди. Анка заржала. И так звонко и свободно разливался ее смех, что все невольно заулыбались, потом рассмеялись. Звенела Анка, утирал слезы Фурманов, зайцем верещал командир, не забывая тайком, под столом похотливо оглаживать ляжки хохотуньи.
И в далеких сальских степях эхом этого веселья вдруг разнеслось под черным небом бешеное ржание титанового чудища. Горячий степной ветер на лету подхватил этот рев и унес вслед за грохотом легированных копыт, вслед за длинным трескучим выхлопом черного как могила седока.
Идея сочинена совместно с Зуксом и Пегасом зимним вечером 1972 года, когда уже было все выпито и стало скучно. Слава юношеской дружбе.