король должен быть голым 
перед своей публикой, 
наг, как ребенок, и обнажен, 
смотря голодной толпе  в глаза, 
повернувшись колючему ветру в лицо,
вепрю недопитого счастья. 

всегда оставаться недобитым и призванным 
к стремлению быть признанным и услышанным
в усыхающем устье нашего мира-реки. 
реставратором каждого камня, 
ресторатором голодающих, 
протянувши руки-объятия, 
ломающим сухие ветви 
и верно расставляющем запятые, 
от части запятнанным, как и все.
со своей правдой искренности 
и пост стыда, говоря стихами
и знаками. 

тогда в каждом окне будут загораться 
огни и шум телевизоров перестанет 
орошать пакостью комнаты. 
будет слышан звук моря, 
ноги не будет оплетать питон, 
а шею удав. из удавок и фартуков
сошьют новые веревочные лестницы 
и красивые рубашки разных цветов. 

города сдвинуться и уйдут с запада 
на восток, в обитель лотоса 
и восходящих к солнцу цветов.  
можно будет нежиться в тени  
цитрусовых деревьев, 
довольствоваться домами 
из многолетнего дуба. 
не кашлять, не простужаться, 
стать человеком не квадрата, 
а круга. распадется 
замшелый баланс и структура, 
и девочка выйдет из воздушного шара 
и подарит каждому поцелуй, 
протянет к тебе свои нежные руки. 

тебя больше не увезет 
в неизвестность чья-то зондер команда
с каменными, серыми лицами, 
и костюмами тройками, 
ведь их всех поглотит новый Везувий.
в голове наконец застынет рой ос 
или целый улей. каждый дворовый Макбет 
избавится от безумия. 

я к неге новой листвы везу ее - 
показать даже в старом, забытом, 
утерянном - молодость и красоту. 
скованность проноситься с визгом шин
сквозь пустоту и сгорает. 
ветхие сараи это ведь тоже был 
чей-то дом, там жил чей-то сын 
и видел твой незаконченный сон. 
ты кусок этого мира, ноты стон,
его держит на своей спине 
легендарный Бразильский слон. 

дай мне даром твоей любви глоток, 
пусть будет приплод, твоя река 
и мой к ней приток.