На рассвете после суток без сна майский Гнездовск казался Виктору чуточку нереальным. Будто нарисованным прозрачной акварелью. Он усмехнулся поэтическому сравнению, вспомнил пару знакомых художников - тех еще поэтов-романтиков, и фыркнул уже в голос.
Что угодно годилось, чтобы продержаться на ногах еще немного.
Перед глазами следователя продолжали мелькать убористые строчки на желтоватой бумаге протоколов. Побаливала спина - он всю ночь просидел за неудобным столом в управлении стражи, так и эдак прикидывая показания. Завтра суд, хитрый адвокат непременно постарается развалить дело. На прокурора надежды немного, назначен кто-то из недавних стажеров, так что придется подсказывать новичку, чтобы вытащить процесс.
Ладно, не впервой.
Вот только шкаф этот проклятый... Выходя из управы, Виктор бодро предложил своей напарнице Анне Мальцевой, магу-эксперту, помощь с перестановкой мебели. В тот момент он чувствовал себя достаточно неплохо, но по дороге следователя, что называется, 'накрыло'.
Добил его запах свежих булочек из лавки пекаря. Одновременно невыносимо захотелось есть, спать и вишневой полянской наливки.
Точнее, так: сначала плотный завтрак, потом стакан наливки, а потом спать до вечера.
Из-за шкафа план откладывался на неопределенный срок.
Пока Анна возилась с ключом от калитки, Виктор разглядывал ее новое жильё, стараясь не заснуть стоя.
Небольшой, празднично-зеленый домик окружен цветущими яблонями. В слегка заросшем сорняками палисаднике растут тюльпаны и еще какие-то мелкие цветочки, названия которых Виктор не знал. Двор устелен мягкой, ровной травой. По столбам у крыльца вьется плющ, к середине лета обещающий стать плотными зарослями.
Идеальное место для колдуньи.
- Ты же спишь на ходу, - услышал Виктор ее голос, - может, потом?
- Когда? - он с трудом сдержал зевок. - Сейчас я пойду отсыпаться, а вечером опять на дежурство, график в этом месяце ни к черту. Так что показывай свой шкаф, передвину и забуду.
- Спасибо. Ты извини...
- Угу, - снова чуть не зевнул Виктор.
Они вошли в светлую прихожую, все еще пахнувшую пылью нежилого дома. Анна переехала сюда несколько дней назад, но пока даже не успела разобрать коробки. На светлом половике были видны грязные следы ботинок грузчиков, в углу валялась скомканная тряпка - видимо, кто-то (и кто бы это мог быть?) пытался помыть пол, но быстро забросил это занятие.
Виктор всецело одобрял желание магички жить отдельно. Вваливаться к эксперту глухой ночью, чтобы срочно вызвать на труп, и нарываться на необходимость светской беседы с ее родителями было сомнительным удовольствием. Они, конечно, милейшие люди, но все равно неловко.
Так что он старался всеми силами поддержать Анну с переездом и обустройством, резонно опасаясь, что колдунья не слишком приспособлена к самостоятельной жизни.
Шкаф оказался монстром. Дубовым чудовищем, покрытым темным лаком. Двустворчатая монументальная коробка с резными украшениями на дверцах стояла посереди комнаты, разделяя и без того небольшое пространство пополам.
- Вот, - смущенно вздохнула Анна. Видимо, предыдущие жильцы оставили... Тут большая семья жила. Мне бы его в этот угол.
- Разберусь, - кивнул Виктор и аккуратно пошатал жутковатое творение неведомого мебельщика.
Шкаф, к счастью, оказался прочным, только немного присох к полу. Виктор аккуратно приподнял его, по очереди с обоих торцов. Загнал под ножки коврик, чтобы не поцарапать паркет, и задвинул на место.
Обернулся и удрученно вздохнул. Вот черт!
Анна сидела на краю дивана, ее остановившийся взгляд уперся в стену. Плечи опущены, глаза блестят...
- Готово, - бодро сообщил Виктор, - но тебя это не слишком радует. Как только я уйду, ты начнешь рыдать. Что стряслось, госпожа эксперт?
Анна посмотрела на него, отвернулась и вздохнула.
- Грехи мои тяжкие, - проворчал Виктор, не теряя надежды разрядить обстановку. - В прошлый раз ты так грустила, когда на твоих руках умер маньяк, не дождавшийся плахи. Маньяков у нас давненько не было. В бабских капризах ты не замечена, версию несчастной любви отметаем, это точно не про тебя.
Анна грустно усмехнулась.
- Обоснованные выводы, господин следователь.
- Прихожу к заключению, - продолжил Виктор, - что кто-то тебя обидел. Пока ты страдаешь на манер нервного новобранца после первой заварухи, пользы от тебя немного. А дел у нас невпроворот. Утешитель из меня - как из лопаты алебарда, так что просто скажи, кому оторвать голову.
- Ученому совету Академии, - Анна вытерла слезы и шмыгнула носом, - я неделю назад письмо получила. Не будет у меня диссертации. Накрылась карьера ученого.
Виктор устало оперся спиной на только что передвинутый шкаф.
Кофейку бы... Разговор явно затянется, а он устал настолько, что рискует уснуть, не дослушав историю о печалях эксперта-напарника. И не отложишь! Анна способна сдерживать свои порывы черного мага, но 'держать удар' от простых человеческих неудач так и не научилась.
Будь дело в чем попроще, Виктор без зазрения совести оставил бы ее одну справляться с проблемой - надо же и магичке когда-нибудь переживать провалы, без этого никак. Разве что заказал бы доставить из ближайшей кофейни ее любимых булочек, чтобы не обижалась (экспертов нужно холить и лелеять, первейшая заповедь следователя).
Но степень магистра магии была мечтой Анны.
Она слишком много сил положила на получение ученого звания. Конспектировала труды по магии в промежутках между исследованием трупов в морге. Не высыпалась неделями, ставила свои заумные эксперименты, десятки раз переписывала заявку, подбирала нужные слова, и при этом умудрялась еще и работать в монастырской больнице.
Такое рвение, как минимум, было достойно сочувствия.
Анна света белого не видела ради того, чтобы предоставить академии достаточные основания для соискания степени.
И... 'Ученый совет постановил... в утверждении темы диссертации отказать в связи с бесперспективностью исследования', - процитировала она выученные наизусть слова приговора.
Виктор сел рядом, обнял плачущую Анну и погладил по волосам. Она уткнулась лицом в его плечо и зарыдала еще громче.
- Не все мечты сбываются, госпожа эксперт, - сказал Виктор как мог участливее, - ну и черт с ними. Будет еще у тебя своя научная школа.
- Черта в ступе мне, а не научную школу. Я все понять не могла, - всхлипывая, спросила Анна, - как ты умудрился выжить? Не на войне, а потом, после разгрома твоего принца? Был гётский рыцарь барон фон Берген, князь Бельский - стал следователь в Гнездовской страже. Я бы удавилась с таких перемен. Ой, прости, я... зря, наверное. Извини, сама не знаю, что говорю...
Виктор усмехнулся.
- А я и удавился, нет больше рыцаря. И вообще - не обо мне речь. Плюнь ты на ученый совет. Возможно, мои слова не помогут, но ты их просто запомни. Ты нужна нам, в страже. Ты нужна в больнице. Ты нужна своей семье... На академии свет клином не сошелся.
Анна глубоко вздохнула.
- Предлагаешь просто делать свое дело? А остальное как-нибудь утрясется? Даже если я бездарность?
- Настаиваю. Все, давай, вытирай слезы. Держи платок, - Виктор осторожно взял ее за плечи и посмотрел в заплаканные глаза. Сказал отчетливо, надеясь, что до магички дойдет хотя бы половина: - И каждый раз, когда захочется порыдать про бездарность, подумай, сколько людей живы благодаря тебе. Я в том числе, кстати.
- И о том, сколько работы меня еще ждет?
- Именно. Все, давай, завтракать и спать. А мне домой пора, с теми же целями. Я с ног валюсь. Еда-то у тебя есть?
- Была вроде. Ты не беспокойся. Спасибо за шкаф. И за то, что выслушал. И вообще...
После ухода Виктора Анна решительно вытерла глаза, плеснула в лицо несколько пригоршней воды из умывальника и отправилась разжигать плиту.
***
Через полчаса у Анны от дыма слезились глаза и першило в горле. Она закашлялась, зажав рот рукой, и схватила с плиты сковородку. Чудом не вылив кипящее масло себе на подол, магичка переставила свой неудавшийся завтрак на разделочную доску и распахнула окно.
- Бездарность ты, Анька, - негромко и горько сказала она сама себе. - И в науке бездарность, и вообще. Зря Витька тебя уговаривал...
Сизая муть, мерзко пахнущая подгоревшим мясом, стала потихоньку выдуваться из кухни.
Анна всхлипнула и с трудом проткнула вилкой нечто, недавно бывшее аппетитной отбивной.
Есть хотелось невыносимо, но этот кусок угля уже не был съедобен.
Колдунья шмыгнула носом, взяла со стола блюдце с колотым сахаром и вышла на крыльцо. Вздохнула полной грудью прохладный утренний воздух.
Сквозь ветви цветущих яблонь пробивались солнечные лучи. На улице гремела тележка молочника. Анна подскочила, чтобы купить у него хотя бы творога, но тут же обреченно уселась обратно. Волосы растрепаны, лицо в саже и разводах от слез, на руке набухает волдырь ожога, а когда-то белый поварской фартучек больше похож на половую тряпку.
Позорище.
В таком виде нельзя никому показываться, хорошо хоть, соседей пока не видно.
Анна Мальцева, эксперт стражи Гнездовского княжества, маг-медик и некромант в одном лице, она же - аспирант-неудачник, сидела на крыльце, с голоду грызла сахар, вытирала грязным фартуком закипающие слезы и жалела себя.
Начинался четвертый день ее самостоятельной жизни.
Идея съехать от родителей возникла почти сразу, как Анна прочитала официальный отказ из академии. Ей невыносимо захотелось перемен.
'С ученой степень не вышло, ну и не надо, - спокойно и рассудительно объясняла она семье. - Открою свою врачебную практику. Но лучше съеду, чтобы вам не мешать'.
Родители понимающе кивали, стараясь не упоминать о научной работе.
Подходящий домик в аренду нашелся быстро, собралась Анна за один вечер, и все, казалось бы, шло неплохо. Пока колдунья не столкнулась с суровой реальностью жизни в одиночестве.
Вчера опустела корзина с домашними вкусностями, которыми снабдила ее кухарка, много лет проработавшая в семье купцов Мальцевых. Оставался только кусок мяса, так бесславно сожженный поутру.
Теперь и его нет.
План позавтракать после дежурства, любуясь рассветом, накрылся обгоревшей сковородкой.
Анна с тоской вспомнила домашние разносолы. Ледник, набитый мясными копченостями, буквально встал перед глазами. А еще пироги...
'Хотела повзрослеть? - зло фыркнула она про себя, - давай, взрослей. Не обляпайся'.
Анна встала, пошатнулась от усталости после бессонной ночи и поплелась умываться.
Через полчаса, одетая в темно-серое платье (последнее чистое, на стирку не было ни времени, ни сил), она вплетала в косу с широкую ленту, чтобы волосы казались хоть чуточку погуще. Иначе, как говорила бабушка, получался 'белесый мышиный хвост'. При том, что внешность у Анны и так была 'не очень', пренебрегать бабушкиным советом не стоило. Бледная, худая блондинка с тускло-серыми глазами, она сама себе иногда казалась похожей на испуганную мышь.
На кухне все еще немного пахло гарью.
Успокоиться так и не получилось, слезы все равно предательски текли из глаз. Очень хотелось домой. Какой смысл быть магом, экспертом, да кем угодно - если ты не можешь простейших вещей? Если даже жить-то одна не способна?
Анна снова тихонько всхлипнула.
- Доброе утро, - глухо раздалось от входа.
Колдунья была готова поклясться, что калитка не скрипела и колокольчик над дверью даже не брякнул.
На пороге стоял полевик. Невысокий, коренастый уроженец Межевья. Вроде бы человек, а вроде бы и не совсем.
Усталый, в запыленной куртке, из-под которой выбивался воротник рубахи, испачканный чем-то бурым. На лице - старый, давно зарубцевавшийся шрам. Руки в недавних ссадинах, костяшки сбиты, из рукава торчит край бинта.
- Вы доктор? - хрипло спросил полевик.
Анна кивнула.
Странно, полевики редко обращаются к магам-медикам, предпочитая лечиться собственными хитрыми наговорами и травами.
Здесь, в Заозерье, полевики жили бок о бок с людьми с незапамятных времен. Молились тому же Богу, пахали ту же землю. Так что мало кто задумывался об их происхождении - если, конечно, не нужно было слупить с мирных огородников очередной налог.
Анне было совершенно наплевать на налоги. И уж точно не хотелось сейчас никого видеть. Тем более - эту жуткую рожу со шрамом через все лицо. Тоже мне, мирный огородник! Это ж какой бороной его перепахало?
- Доброе утро, - неприветливо ответила она полевику, завязывая ленту. Отвернулась и попыталась незаметно вытереть глаза, но по тени усмешки в голосе гостя было очевидно - не вышло с незаметностью.
- Анна Мальцева, - устало и чуть удивленно выдохнул утренний посетитель. - В прошлом июле вы магией вытащили с того света обгоревшую циркачку. При таких ожогах ни один врач не взялся бы.
Анна невольно бросила взгляд на сожженную отбивную.
Горелое мясо. Тошнотворный запах плоти, тихий стон девчонки, который стал бы истошным воплем, будь у нее хоть чуточку больше сил. Вихрь сил вокруг нее - смерть, ставшая жизнью, жизнь, что стократ хуже смерти... Страх, торжество, дикая усталость, боль - своя ли, чужая - неважно, все вместе, одна суть...
И безумный восторг некроманта, твари-в-себе, которую Анна так ненавидела.
Видит Бог, она хотела сказать 'нет'. Прогнать полевика ко всем чертям и забыть, как предрассветный сон. Пойти в кофейню с золотистым кренделем на вывеске, к булочкам с корицей и ванилью, к шкворчащей на сковороде яичнице...
В затуманенном усталостью воображении Анны они переплелись, стали одним целым, кошмаром почти наяву. Легкий приступ тошноты (что вы? какие нервы? просто не спала всю ночь) поставил точку в вопросе о завтраке.
Никакого бекона.
Тем более, что именно из-за того случая она и захотела поменять тему диссертации. С очень печальным итогом. Даже научный руководитель не помог, а если уж мастер Валентин оказался бессилен - это все. Конец.
Не отрывая взгляда от уголька на сковороде, Анна спокойно, даже равнодушно ответила:
- Да, я. Но это было просто везение.
- Прекрасно! - уверенно прервал ее полевик, и тут же зачастил: - Пойдемте, пожалуйста! Только нам бы поспешать, а то не дождутся племяши мои, совсем плохи. У одного дырка в пузе, второму тоже не восторг, в костер рухнул. Из-за девки подрались, дурачьё. - И добавил, совершенно тем же тоном: - Да и проветрить бы тут, надымили вы. Кухарка, что ли, уволилась? Не плачьте, новую наймете.
Анна вскинула голову и в упор посмотрела на полевика. Глаза в глаза. Тяжелым, мрачным взглядом некроманта, ищущего, на ком бы сорвать злость. Тот выдержал полсекунды и отвернулся.
- Барышня, на вас вся надежда, - негромко сказал он. - Заплачу, сколько скажете, не совсем темные мы, слыхали, какие у магов гонорары.
Анна как будто наблюдала за собой со стороны. Эта странная, злобная девица выпрямилась, перекинула косу за спину и скомандовала:
- Идем. Минуту подождите, возьму инструменты. И учтите, если травмы криминальные, я обязана буду сообщить страже.
- Не извольте беспокоиться, Анна Георгиевна, - махнул рукой полевик,- за квартальным сами сбегаем. Все ж понимаем, стража - это стража... Никак без стражи. Да, это, я Семен. Все Сеней кличут. Вот.
- Ведите, Сеня.
От небольшого домика на окраине Гнездовска разило болью. Анна чувствовала это всем телом, каждым темным штрихом сути некроманта.
Ты ведь питаешься болью... Зачем тебе булочки? Там, совсем рядом, есть кое-что намного вкуснее.
Слезы высохли, как только они повернули на узкую улочку, и стало понятно - почти пришли.
С каждым шагом движения Анны становились все более уверенными и плавными. Так собаки идут к загнанной дичи.
Пятьдесят шагов до порога. Анна подняла голову, губы тронула легкая улыбка.
Тридцать шагов. Она всегда стремилась быть незаметной и чуть сутулилась, но сейчас плечи расправились сами собой, придавая скромной купеческой дочке осанку знатной дамы.
Десять. Такой легкой походки эта заросшая травой улочка не видела никогда.
Злющий цепной пес поперхнулся лаем, лег у будки и едва слышно заскулил.
Семен про себя вздохнул с облегчением. Уставшая заплаканная девица, которую он застал над сожженным завтраком, никак не могла быть доктором, совершившим чудо. Зато эта жутковатая госпожа казалась способной на всё. И спасти, и уморить.
Видно, не обманул благодетель, когда велел за ней бежать.
В небольшой светлой комнатке на дощатых лавках лежали два молодых полевика, похожие, как близнецы. 'Как мертвецы' - эхом пронеслось у Анны в голове.
Расшитые занавески на окнах были раздвинуты, чисто вымытый пол блестел, в ярком солнечном свете можно было разглядеть каждую ниточку разноцветной скатерти на столике. Умирающие полевики, которых Анна видела одновременно магическим и обычным зрением, казались двумя сгустками серой могильной пыли.
Светло-русые волосы, носы картошкой, коренастые и плечистые, совсем как дядюшка. Оба явно оглушены каким-то зельем, но даже сквозь дурман чувствуется боль. Смерть совсем рядом, руку протяни, парни висят на волоске, с каждым беспокойным, неглубоким вздохом приближаясь к краю.
- Если бы вы позвали меня сразу, я смогла бы спасти обоих, - глухо сказала Анна, не глядя ни на Семена, ни на сидящую на стуле пожилую женщину-поляницу. - Какого черта ждали больше суток?
Поляница, не поднимая глаз, покачала головой, тихонько всхлипнула, махнула рукой на Семена и вышла.
Сеня пробормотал что-то невнятное, но Анна его уже не слушала. Она открыла принесенный с собой чемоданчик, повязала косынку, привычным движением накинула халат и наклонилась над первым пациентом.
Ожоги, несколько гематом, сломанная рука. Скорее всего, еще и сотрясение мозга. Пару часов продержится.
Со вторым все было намного хуже. Колдунья осторожно срезала повязку на животе и негромко выругалась. Глубокое колотое ранение. Повреждение толстого кишечника, сепсис, он же - заражение крови. Как парень до сих пор жив - непонятно. Хотя...
Из срезанной повязки с глухим стуком выпала зеленая бусина разряженного артефакта - регенератора. Подпрыгнула на досках пола и закатилась под лавку. Семен проводил ее взглядом, но доставать не стал - зачем? Теперь это просто кусочек покрашенного дерева.
Анна повернулась к полевику, краем глаза заметив, как жесткий, опасный взгляд Семена меняется привычным растерянно-крестьянским недоумением и готовностью служить могущественной колдунье.
Наверное, ей стоило бы хоть чуточку испугаться таких перемен. Тем более, что за обещанным квартальным никто явно не побежал, а физиономия у заказчика насквозь бандитская. Анна только усмехнулась про себя.
Попала белка в колесо...
- Семен, вы их ближайший родственник?
-Ну... да. Дядька. Сынки сестрицы моей покойной... А чего?
- Сейчас вам нужно принять решение. Я постараюсь объяснить попроще, если что-то непонятно - переспрашивайте.
Семен кивнул.
Анна присела на табуретку, с которой только что встала сиделка. Полевик остался стоять, комкая в руках шапку.
- Я - ментальный маг- медик, - начала Анна, - мы, ментальщики, работаем собой. Своей силой. Если совсем по-простому говорить, то когда силы у меня много - я могу ее передать больному, чтобы вылечить. Сейчас я очень устала и голодна, но если съесть побольше сладостей, силы я восстановлю быстро.
- Чего ж непонятного-то? - пожал плечами Семен, нахлобучивая шапку. - Сейчас в кондитерскую метнусь. Вам чего взять?
- Таким способом я смогу спасти только его, - Анна показала на обожженного. С раной мне не справиться.
Семен шумно вздохнул и замер вполоборота к ней. Анна успела заметить короткий, тоскливый взгляд, брошенный им через плечо.
На секунду Анне захотелось промолчать. Остановиться. Она не всесильна, она всего лишь слабенький ментальный медик...
Но дома лежало проклятое письмо из Академии. Чертов отказ, поставивший крест на всех ее мечтах. А здесь, перед ней, стонет от боли шанс! Опасный, ослепительный шанс доказать, что замшелые маги ошиблись!
Нарушить прямой запрет совета? А что ты теряешь? Лицензия останется при тебе - ее дает князь Гнездовский, а не совет. Право практики - тоже, а что диссертации не видать - так ее все равно не будет!
Анне вспомнилась Святая Евдокия. Ее тихий голос: 'Благословляю тебя. Лечи во славу Божию'.
Кому ты поверишь, Аннушка?
Совету магов? Святой Евдокии? Себе?
Себе - страшнее всего.
- Есть второй вариант, - не меняя тона, сообщила Анна полевику, - очень опасный. Я могу попытаться... Подчеркиваю, попытаться, - она постаралась как можно четче выделить это слово, - спасти обоих. Но, во-первых, результат не гарантирован. Во-вторых, это будет черная магия. 'И в третьих, - промолчала она, - я сама рискую умереть в процессе, не зря ученый совет запретил'.
- Некромантия? - Семен снова выбился из образа недалекой деревенщины и постарался тут же исправить положение. - Чертей, что ли, на помощь кликать станете?
- Нет. Я сделаю то же самое, что сделала для обгоревшей циркачки. Оберну смерть жизнью. Может быть, получится.
'Если долго мучиться - что-нибудь получится. Помирать - так с музыкой', - хмыкнула она про себя.
Семен вздохнул и уселся на пол у стены. Запрокинул голову, прикоснувшись затылком к некрашеным доскам.
- Я некромант и ментальный медик. Нелепое сочетание, - грустно усмехнулась Анна. - Некромант питается болью и смертью. Ваши парни умирают, любому черному магу это - как званый ужин, простите за сравнение.
Семен не шелохнулся, но Анна кожей почувствовала опасность. Еще бы, услышать, что любимые племянники для кого-то - вкуснейшая еда! Тут кто угодно озвереет.
- Я могу взять их боль и вернуть жизнью. Начну с раненого в живот, ему меньше осталось. Потом обожженного. Если смогу - выживут оба. Если нет - оба умрут. Решать вам. Либо гарантировано выживет один, либо риск с шансом спасти обоих.
Семен невидящим взглядом уставился в стену. Лицо полевика было каменной маской - боль потери и груз решения. Не было больше туповатого огородника, которого он пытался изобразить перед Анной. С таким лицом командир отправляет отряд на смерть, чтобы сохранить основные силы.
Колдунья была уверена в его ответе. Жаль. Очень хотелось снова рискнуть, снова укротить 'своего некроманта', победить, доказать... Видимо, не сегодня.
Семен встал, подошел к раненому в живот парню. Подержал его руку в ладони, чуть сжал и повернулся к Анне.
Дверь негромко скрипнула. В комнату вошел элегантный господин, которому пристало прогуливаться по каменной набережной Нестрижа у ратуши, а не посещать небогатые окраины Гнездовска. На нем был идеально сидящий черный костюм, густые ухоженные волосы собраны в хвост (Анна от такой красоты не отказалась бы), на лице - светская улыбка.
Семен посмотрел на него с плохо скрываемой досадой, но промолчал.
Вошедший снял шляпу и поклонился Анне.
- Простите, сударыня, окно было открыто, я нечаянно подслушал ваш разговор. Если вам пригодится ассистент с богатым опытом полевой медицины - я к вашим услугам. С полостными ранениями тоже имел дело. Семен, ты ведь не будешь возражать?
Короткий обмен взглядами между Семеном и странным господином, набивающимся к Анне в ассистенты, больше походил на обмен выпадами в поединке. Через несколько секунд полевик отвел глаза.
- Спасайте обоих, - бросил он. - Что-то еще от меня нужно?
- Горячая вода, - велела Анна. - И, если собираетесь молиться, делайте это где-нибудь подальше.
Семен молча поклонился ей и вышел.
- Простите, забыл представиться, - слегка улыбнулся незнакомец, - Юрий Александрович Соболев, к вашим услугам. Наслышан о вас, Анна Георгиевна, и почту за честь помочь.
'Что-то многовато сомнительных личностей на одного некроманта, - хмыкнула про себя Анна. - И откуда ты взялся, информированный такой?'
Но вслух спросила иначе:
- Да неужели? Извольте объясниться.
Соболев почтительно наклонил голову.
- У нас с Семеном есть... общие дела. Суть их сейчас совершенно не важна. Сегодня я пришел сюда кое-что с ним обсудить - и узнал об этом прискорбном происшествии. Посоветовал обратиться к вам. Каюсь, под окном я стоял исключительно из любопытства. Подслушивал. Как говорят у вас в Гнездовске - не велите казнить, велите слово молвить.
Анна, вполуха слушая его, прикидывала, как приступать к лечению. Разрешение от ближайшего родственника есть, а дальше...
Дальше она докажет, прежде всего - себе, что Анна Мальцева не бездарность. Все остальное, не имеющее отношения к спасению жизней, можно игнорировать.
Рану нужно вскрывать, чистить, сращивать поврежденные органы ...На одной магии не получится, придется заниматься хирургией. В операционную бы! Но кто ж ей даст заниматься некромантией в больнице при Спасском монастыре...
- Велю. Молвите. Только сначала помогите переложить пациента на стол. Надо резать, а стоя на коленях это будет очень неудобно. Позовите Семена, нам нужно поднять лавку на один уровень со столешницей и передвинуть больного, а то мало ли...
Соболев аккуратно снял свой щегольский камзол. После едва заметного колебания повесил его на спинку стула.
Вошел Семен с бадьей горячей воды, поставил ношу в угол и они вдвоем осторожно подняли тяжелую дубовую лавку. Анна вцепилась в льняную простыню и довольно легко перетащила пациента на столешницу.
Покрасневший от натуги Семен вздохнул и снова вышел. Соболев, не переводя дыхания, аккуратно закатал рукава рубашки.
- Командуйте, сударыня.
Анна была уже на грани обморока от усталости и голода. Отдать чуточку жизненных сил - и всё. Начнется время некроманта. Она с трудом сдерживалась, чтобы не начать забирать боль и смерть израненных полевиков прямо сейчас, сию секунду!
Именно это ей и запретил ученый совет магической академии. 'За бесперспективностью'.
'Да пошли вы ко всем чертям, маразматики!' - одними губами прошептала Анна, отвернувшись от ассистента.
- У вас нервы крепкие? - вслух спросила она. - Сейчас начнется работа черного мага. Будет страшно, поверьте. Некоторые реагируют неадекватно, пытаются убежать или меня оглушить... Это очень отвлекает.
- Не беспокойтесь, Анна Георгиевна. Я не слишком впечатлительный человек. К тому же сам к вам напросился.
- Хорошо... - протянула она, - если что - не обессудьте.
Анна отбросила все лишние мысли. Плевать, откуда взялся этот лощеный хмырь. Трижды плевать, какие там у него дела с Семеном и четырежды - откуда он что-то про нее знает.
Ученый совет ошибается.
Некромант может спасать жизни.
Сила есть сила, и неважно - какая. Важно - как использовать!
Начали!
Остатки ее собственной жизненной энергии горячей волной вливались в умирающего от раны и заражения крови полевика. И одновременно, урча от счастья, Анна-некромант стала забирать у него силу смерти.
Это было похоже на родник в пустыне. На пир после долгой осады. На все счастье мира!
- Скальпель!
Анна была готова к неуклюжести ассистента, но тот подавал ей инструменты на удивление быстро и точно. Ничего не перепутал и не переспрашивал - как будто рядом был не сомнительный господин, а привычная, почти родная медсестра.
Ох ты, как все перепахано... Погоди, обезболить надо. Вот, теперь хорошо. Так, сращиваем, клеточка к клеточке, и чтобы без рубцов, зачем нам рубцы на кишках, правда? Не нужны нам рубцы... Давай, родной, умирать рановато, нам с тобой еще пожить надо. Ты мне тыкву вырастишь, вы, полевики, по огородному делу большие мастера, а я люблю тыквенный суп, да со сметанкой...
- Иглу!
Сейчас, потерпи, сейчас все зашьем и начнется самое трудное. Дырки в тебе залатать - полдела, а вот заразу из крови убрать... Ничего, мы с тобой справимся, куда мы денемся? А то старые маразматики из ученого совета правы окажутся, козлы безрогие, мы ведь такого позора не допустим, а? Нет, не допустим, ни за что, они у нас еще увидят...
- Зажим!
Вот, почти закончила, сейчас я узелочек завяжу, и все хорошо будет. Только не смей у меня тут умирать! Стоять, зараза! Я тебе дам остановку сердца! Я за тебя дышать буду, поганец?! Давай!
- Иглу держите! И чтоб не шелохнулся!
Вот, молодец, а напугал-то как... Ничего, сейчас веселее будет. Ох, веселее! Пьешь много? Печенка крепкая? А то ведь может и не выдержать, многовато заразы у тебя в крови, ох, многовато...
Время замерло. Врач и некромант, жизнь и смерть, все сплелось в один клубок - не развязать, только резать, но резать уже не нужно. Все сшито, готово, осталось отмыть, потому что кровь, и дерьмо, и все на свете. Промыть организм от заразы - это очень, очень грязно, зато оба будут жить - надеюсь, будут, ведь иначе все напрасно, и старые маразматики окажутся правы.
Анна прислонилась спиной к стене и буквально сползла на пол. Взгляд замер на дрожащем от сквозняка огоньке свечи. Она не помнила, как стемнело, кто зажигал свечи, что вообще происходило вокруг. Была смерть, стала жизнь - остальное не важно.
Посмотрела на часы - десять вечера. Ничего, не так уж и долго провозились.
- Вымойте здесь, - негромко велела она, - а мне нужно поесть и отдохнуть. Всё. Справились.
Почти сразу в комнате оказалось очень много народа. Несколько полевиков суетились, перекладывая раненых, Семен раздавал команды, давешняя сиделка гремела ведром и шваброй.
Соболев присел рядом с Анной.
- Анна Георгиевна, встать можете?
Она слабо улыбнулась:
- Могу, наверное. Но не хочется.
- Вам помочь?
- Да, пожалуйста. Мне бы прилечь... И поесть. Вот только сил совсем нет. Даже жевать, наверное, не смогу.
- Кисельку, барышня? - вклинился Семен. - Клюквенного, только что наварили, вкусный - страсть! Сейчас, секундочку!
В руках у Анны почти мгновенно оказалась глиняная кружка с густым, кисло-сладким киселем. Она пила его мелкими глотками и как-то отстраненно думала о том, что надо бы уносить ноги. Чем быстрее - тем лучше.
Потому что ранения ее пациентов никак не могли быть результатом драки из-за ветреной красотки. Удар в живот нанесен сверху вниз, острым трехгранным клинком, больше всего похожим на кавалерийскую пику. Откуда такое оружие у крестьян-полевиков? С ожогами второго совсем любопытно. Глубина поражения тканей и легкий магический фон говорили точно не о падении в костер. На коже парня что-то горело. Что-то, очень похожее на наполнитель магических фонарей.
'Никогда и никому не отказывать во врачебной помощи', - вздохнула Анна про себя словами клятвы врача.
Будь она в полной силе, ей бы ничего не угрожало. Сейчас, когда колдунья вымотана до предела, возможностей для самозащиты у нее не больше, чем у курицы, которую хозяйка решила пустить на суп. Хорошо хоть, здесь об этом никто не знает. И вряд ли эта компания сомнительных личностей умеет правильно убивать некромантов. Так что, если решатся - есть все шансы хотя бы отомстить.
Страх прокатился по телу Анны ледяной волной, засев большим холодным комком где-то в животе. 'Господи, помоги!' - мысленно взмолилась она, собрала остатки сил и встала - на одном упрямстве, на страхе и жажде жить. Обругала себя "самодовольной идиоткой" - за то, что стремясь доказать всему миру - методика работает, забыла про собственную безопасность.
В глазах от резкого движения слегка потемнело. Анна сумела не покачнуться и выдавить самую светскую из своих улыбок.
- Ну что, господа, мне пора. Следите за состоянием пациентов. Если температура начнет подниматься - бегите за мной. Я проведаю их завтра вечером. Нужно провести еще кое-какие процедуры.
Стоять прямо было трудно, но Анна справлялась. Гораздо сложнее было выжидательно посмотреть на Семена - мол, в приличном обществе не принято напоминать о гонораре, но вы бы поторопились, уважаемый.
Уйти без оплаты означало показать свой страх.
Семен поклонился и протянул Анне увесистый кожаный кошелек. Она не глядя положила его в свой чемоданчик с инструментами, кивнула всем на прощание и направилась к двери.
- Сударыня, позвольте, я вас провожу? Время позднее, - шагнул к ней Соболев.
- Конечно, если хотите, - пожала плечами Анна. - Но вряд ли мне что-то может угрожать, - она постаралась выделить это 'мне' как можно яснее, чтобы все поняли - нельзя трогать некроманта! Будет хуже!
'Вот и абзац котенку, - обреченно подумала она, - ткнет ножиком в темном переулке, и буду я его потом с того света доставать'
Но отказаться было бы все равно, что заорать: 'Я вас боюсь! Я не могу себя защитить!'.
Над Гнездовском сгустились синие сумерки. Уже были видны первые звезды и ярко-желтая полная луна. К ночи похолодало, но Анна не чувствовала прохлады. Слишком напряжены нервы, слишком трудно держать осанку, не оступиться, шагая по заросшей травой улочке. Она оперлась на руку своего кавалера, и с удивлением почувствовала, что стало легче.
- Вы уникальны, сударыня, - негромко сказал Соболев. - Я вам безгранично благодарен за возможность участвовать в чудесном спасении этих обормотов.
- Не стоит б-благодарности, - Анна все-таки споткнулась, но удержалась на ногах, повиснув на нем, - лучше доставьте меня домой в целости и сохранности, пока я по темноте ноги не переломала. Здесь направо, дорога чуть длиннее, зато мощеная.
'И управление стражи по пути, а там я вспомню про какое-нибудь важное дело', - понадеялась она.
- Как будет угодно, - кажется, Соболев улыбался, но у Анны не было сил на него смотреть. - Кстати, сударыня, завтра вы Семена на прежнем месте не найдете. Их там, скорее всего, уже сейчас нет. Вы ведь обязаны доложить о криминальных травмах?
- Да, конечно, - облегченно выдохнула Анна. - Обязана, иначе лишусь лицензии.
- Вот и они это прекрасно понимают. Так что не беспокойтесь. Дальше сами справятся.
'Господи, слава Тебе! - со всей искренностью мысленно воскликнула Анна, - можно не бояться! Они просто скроются где-нибудь на полянских хуторах, их вокруг Гнездовска столько, что никакая стража не отыщет! И никто не собирался меня убивать - зачем? Мертвый маг - сплошные проблемы. А я-то перепугалась, идиотка! Точно собственная гордыня остатки мозга съела'.
Она глубоко, полной грудью вдохнула ночной воздух, пропитанный запахом цветущих яблонь. Негромко засмеялась своему недавнему страху и, сама не зная, зачем, спросила:
- А вы? Завтра тоже исчезнете, как утренний туман?
- Ни в коем случае, в тон ей ответил Соболев. - Перед законом Гнездовска я чист, к криминальным делам Семена никакого отношения не имею, зато очень хотел бы пригласить вас на ужин. Окажете мне честь?
- Почему бы и нет? Но с одним условием. Вы мне расскажете, что и откуда вам обо мне известно. Я не популярная актриса, не знатная дама, не роковая красотка, я просто рядовой эксперт стражи и врач. А вы как будто на меня досье собирали.