Сельская школа доживала свои последние дни и не по причине ветхости самого здания школы, оно-то как раз было в прекрасном состоянии. Срубленное и сложенное на совесть, из полуметровых, в поперечнике, стволов лиственницы, могло преспокойно еще стоять, хоть двести лет. И детишек, школьного возраста, набиралось в самом поселке, да из ближних деревень, с полсотни. Но вот учить их было совершенно некому. Так как молодых учителей в эту глушь ни чем не заманишь, да и заманивать-то, по правде говоря, было совершенно нечем. Можно сказать, глушь и тоска беспросветная царили в этом, обойденном цивилизацией, краю России. И решило руководство краевого Роно совсем закрыть эту школу, а детей, на период учебы, отправлять в школу-интернат, этого самого краевого центра. Но решение-то было принято уже в октябре, когда стало ясно, что последние два учителя, окончательно покинули эти места, вместе с последними выпускниками, этой школы.
И вот пока руководство от образования, раскачивалось и думу думало, настал уже декабрь месяц. Можно сказать, что половина учебного года уже позади. И что бы ни впадать в панику, эти горе-руководители и решили закрыть школу, но уже с нового учебного года. А, то, что пятьдесят ребятишек пропустят целый год, их это совершенно не беспокоило. Вот так и осталось будущее страны, отдельно взятого населенного пункта, на целый год не у дел.
Но нет худа без добора. И вот в один из морозных декабрьских дней, к поселковому старосте, так называли местные жители руководителя своей администрации, пришел некто Федор Григорьев, живший особняком на одном из местных хуторов. Жил можно сказать отшельником, хотя и не был человеком старым, если бы конечно не борода, которую он по такому случаю сбрил. А как сбрил он свою бороду, так сразу помолодел лет на двадцать. И надо заметить, что так ему было гораздо лучше. В общем, выглядел он лет на сорок, не больше. И с виду был человеком интеллигентным. Но, так как в общении с местным населением замечен не был, а жил себе никого не беспокоя своей собственной жизнью, то и его никто не трогал и не приставал к нему, ни с какими вопросами. Да и видели-то его всего в полгода раза два, три, в единственном местном магазинчике, когда он пополнял запасы провизии. Сначала думали, что он промысловик-охотник или старатель одиночка, но по внешнему виду этого сказать было нельзя, а приставать с вопросами или перемывать кости за глаза, истинным сибирякам не пристало. Ну и жил себе человек, один, в выправленном собственными руками, домике, на заброшенном хуторе - вот уже лет пять.
Так вот, в один из ясных декабрьских дней, этот самый Федор Григорьев и пришел к местному главе администрации, то есть к поселковому старосте, с предложением:
- Степан Ильич, - так звали старосту, - Степан Ильич, уж коли случилось так, что ребятишки остались без педагогического окормления и предоставлены сами себе или в лучшем случае домашним заботам, так может, я с ними буду проводить занятия. Что бы, не очень сильно отстали в познании окружающего мира. И дабы, не притупился вкус к наукам.
- А вы, что, разве учитель, Григорий... простите, не знаю вашего отчества.
- Григорьев Федор Степанович.
- Так вы, что, Федор Степанович, учитель?
- Не совсем, но я закончил МГИМО, факультет востоковедения. И мне есть, что вложить в молодые и юные сердца.
- Ишь ты, - с удивлением и одобрением, покачивая головой, проговорил в усы староста.
- А чего же ты, мил человек, раньше-то не приходил к нам? Может быть, тогда бы не все и разбежались, а?
- А раньше, Степан Ильич, я здесь был не нужен. И мой черед настал именно сейчас, когда в обычных знаниях присутствует полное затишье. И когда изголодавшийся и развивающийся инструмент ума готов принять что-то совершенно новое, отличное от прежнего знания.
- Больно заумно, для меня, старого. Но уж коли ты печешься о здешней ребятне, то будь ласков, принимай бразды правления нашей школой. А там посмотрим. Да и то сказать, пусть уж действительно чему-то учатся, чем сугробы месят.
Вот с этого и началось, введение местной детворы, в миры невиданные и не видимые. А Федор Степанович, стал для них Учителем, с большой буквы. Без имени и отчества, но перед которым стоит склонить голову и преклонить колени, потому что это - Учитель, в полном смысле этого слова.
И первый урок начался, как ему и положено - в девять утра, уже на следующий же день. Пришли все до одного. Пришли даже те, кого родители, и отпускать-то не хотели, по причине скептицизма, по отношению к новоиспеченному учителю. Пришли за пять, восемь километров от школы. Всех их тянуло как магнитом к чему-то новому, не изведанному, чего они совершенно не знали, но все до одного чувствовали, что это именно то, ради чего надо быть сегодня в школе. И они не ошиблись, потому что уже на первом уроке они были полностью захвачены тем процессом, который выдернул их из однообразного времяпрепровождения и выдумывания себе тех или иных развлечений.
Поприсутствуем же и мы, вместе с сорока девятью учениками, в возрасте от девяти до тринадцати лет, на первом уроке, того, кто решился изменить принцип обучения вообще. Обучения, как такового.
А урок начался, как обычно с обоюдного приветствия. Но затем ученики услышали от нового учителя такие слова, которых никто из них услышать и не ожидал. А сказал, их новый учитель, следующее:
- Я не буду заставлять вас запоминать, то, что обычно требуют в школах. Для этого нет никакой необходимости. Я научу вас концентрации вашего сознания на тех областях всеобщего знания, куда обычно каждый человек попадает, по средством памяти, которая является мостом в ту или иную область этого уровня сознания. И если обычно вас заставляли заучивать тот или другой урок, то это и было тем самым мостиком, перекинутым преподавателем в область определенного знания. Но преподаватель отправлял вас туда, откуда сам черпал эти знания, по пути, которым прошел сам. Но ведь у каждого из нас путь свой собственный. И поэтому, каждый должен находить дорогу в область всеобщего знания самостоятельно. А вот этому-то как раз и не учат в наших школах. По совсем простой причине. Преподаватели не знают, как это сделать, так как их этому тоже никто не научил. Но если вы будете уметь прокладывать дорогу самостоятельно, в ту или иную область всеобщего, универсального знания, в зависимости от того, что требуется по ситуации, то это и будет наилучшим результатом обучения. А этого результата желают достичь практически все ученые мира. Только, не знают, как это сделать. Вот и приходится им прикладывать титанические усилия, чтобы умом проложить себе дорогу в области, куда более высокие, чем ум человека. А такое возможно только избранным. Но мы с вами, пойдем совершенно другим путем, тем, на котором нет интеллектуального сопротивления. Путем чистоты и открытости сознания. Открытости полной и безоговорочной. Открытости Всевышней Истине и Свету.
И после первых же слов, класс стал единым целым, одним, направленным в сторону учителя, вниманием.
- И так приступим, - в классе стояла такая тишина, и присутствовало такое внимание, что не могла шевельнуться даже паутина на портрете Пушкина. И все ученики, от мала до велика, практически завороженно ожидали каждое следующее слово Учителя.
- Так вот ребята, для того что бы получить беспрепятственный доступ в область универсального знания, находящуюся выше нашего интеллекта, нам необходимо научиться останавливать наше мышление, которое, все от нас закрывает. И закрывает, своими постоянными умонастроениями, мыслями и прочими мыслеформами. И как только нам удастся это осуществить, хоть это будет сделать и нелегко, так вы сразу же ощутите свободу, которой раньше у вас не было, по причине господствующего давления вашей мыслительной деятельности. А мысли, которые вам мешали и которые ушли безвозвратно, были вовсе и не ваши, а пришедшие со стороны и нашедшие в вас свою реализацию. Но лишившись вашей заинтересованности в них, а равно и поддержки с вашей стороны, они теперь будут проходить мимо вас, не причиняя никакого беспокойства, ища себе другое пристанище. И первым вашим шагом будет то, что вы должны будете создать в себе устремленность к Всевышнему, которому передадите все, что сейчас вас беспокоит или просто мешает создать тишину в вашем уме. Моя же задача будет состоять в том, что бы создать в классе такую атмосферу, в которую будет способно снизойти Всевышнее.
И все, что было сказано учителем, было не просто понято, а осознано, каждым из слушающих и внимающих ему, учеников, так как Божественное Сознание уже присутствовало и наполняло Собой окружающее. И даже, если учесть, тот факт, что обращение учителя, к ученикам, было как равного к равным, а так же было много, не только новых слов, но и сама речь учителя была совершенно иной, по сравнению с прежними преподавателями, но глаза, каждого из учеников, светились искренней заинтересованностью. Так как весь класс был погружен в атмосферу сознательного присутствия, чего-то нового и неведомого. А слова учителя имели почти физическую осязаемость, так как ни один из присутствующих не мог сказать о себе, что он думал и пытался понять услышанное. Нет, как раз наоборот. Все ученики, но каждый по своему, были в том состоянии сознания, когда можно без преувеличения сказать, что знание шло практически изнутри, каждого из них. Не надо было напрягаться и вспоминать что-то, что потом все равно забудется, нет - знание было само здесь и сейчас, в полном своем объеме. Достаточно было сделать только легкое движение сознания в ту или другую сторону, этой универсальной области знания, и вот уже можно было, с точностью гения, осветить тот или иной аспект мироустройства или область любой из наук. И значения не имел тот факт, что присутствующим было всего от девяти до тринадцати лет от роду. Так как если ты находишься в универсальной области знания, то состояние твоего ума уже находится в полном покое и работает только одно сознание, вырвавшееся за пределы разума, то есть, за пределы его интеллектуальной формы. Но стоит только интеллектуальной части ума начать свою мыслительную деятельность, как все неизбежно опустится на прежний уровень сознания. И будет стоить очень большого труда, сформулировать только что пережитое состояние сознания. И то, это будет так грубо и приближенно, как если сравнивать фотографию с трехмерным миром. И только настоящий духовный мастер, способен научить, не выпадать из достигнутых областей сознания, с потерей всего обретенного там, а спускаться с Горних высей с багажом, полным духовного опыта.
Вот в такое состояние сознания, новый учитель и погрузил своих учеников, дабы они на личном опыте познали всю силу, мощь и величие, а так же радость существования человека, свободного от интеллектуальных оков разума. И ребята, оказавшиеся там, где побывали всего лишь единицы, из всего человечества, омытые и освеженные Универсальным сознанием, пребывали, без преувеличения, в состоянии прострации и эйфории. Они были поражены, произошедшим с каждым из них, в отдельности. Класс был погружен в тишину, когда, кажется, что будет слышно даже падение волоса. Когда окружающий мир отсутствует полностью. И никто из них даже и не заметил, что в таком состоянии они провели целый урок, так как для них все это было, как одно мгновение. И когда учитель стал потихоньку отводить свое влияние, дабы не произошло резкого падения вниз, с высот сознания, первое, что услышали ученики - был голос их учителя, ставшего для каждого из них, с этой минуты тем, что и называется - УЧИТЕЛЬ.
- И так, мои дорогие, с этого дня мы с вами и будем учиться овладевать всеми возможностями нашего сознания. Будем учиться работать на разных его уровнях, от самого нижнего - в материи, и до самого Высшего, где все Едино и все есть Любовь. Но для этого потребуются такие ваши качества, как сила воли, искренность, устремленность к Всевышнему, полная самоотдача себя в Его Руки. А о школьной программе можете не беспокоиться, так как, овладев возможностью подниматься на уровень Универсального знания, вы без труда сможете ответить на любой заданный вам вопрос. И даже если кто-то из вас решит остановиться в процессе достижения высот сознания, то это будет всего лишь небольшая передышка на пути, по которому неизбежно идет все человечество. Но вы, уже в его первых рядах.
И с этого дня, все, без исключения, ребята стали с нетерпением ждать каждый новый день, что бы поскорее приступить к очередному уроку, под руководством их нового УЧИТЕЛЯ.
Правда, родители, стали замечать, что их чада, практически не делают, как это принято, никаких уроков. Нет у них никакого домашнего задания. Да и сами их дети, стали какие-то собранные, не то что бы серьезные, нет, но не было уже той расхлябанности в их поведении. И хотя играли и резвились они все так же от души, эти детские забавы не выбивали их из колеи их внутреннего мира. А на вопросы, чему, мол, вас, там, в школе обучают, неизменно отвечали - всему. И, что бы у них ни спросили, отвечали так, как будто только что прочитали об этом в учебнике. Так что на знания родители просто нарадоваться не могли, но, все же, их что-то тревожило. И это "что-то", было не чем иным, как - непониманием. Непониманием того, что и как происходит в процессе обучения, так как не было привычных тетрадей, учебников, домашних заданий, отметок - в конце концов.
И вот, самые нетерпеливые и, что греха таить, не далекие из родителей, все-таки, обратились к своему старосте:
- Послушайте, Степан Ильич, вы бы, все-таки, проверили нашего нового учителя.
- А, что случилось?
- Да пока ничего, но уж больно странно он учит наших детей. Как бы ни увлек их, в какую нибудь секту. Или еще чего похуже.
- Ну, так уж прямо и в секту. Чего зря человека обижаете. Видно, работает справно, с душой. Дети к нему, как к родному спешат на урок.
- То-то и оно, что как к родному. Раньше бывало, что хоть есть за что затрещину дать, а теперь... Что не попросишь - сделают. Да спасибо, да пожалусто. Стали как не родные. Мы такими никогда не были и своих этому не учили. У нас сам знаешь - работа дом, дом работа, а ...
- Стойте-стойте! В чем причина вашего недовольства-то?
- Дети стали не такие!
- Как это - не такие? Хуже что ли стали?
- Не хуже! А не такие, как раньше были. Понятно?
- Да, на вас не угодишь. И то не так и это не так. Ладно, зайду в школу, посмотрю, что там вас не устраивает.
И Степан Ильич, на следующий же день отправился в школу. И попал он как раз в тот самый момент, когда ребята, на практике отрабатывали свои навыки по самостоятельному вхождению в ту или иную область универсального знания. В зависимости от того, какую информацию требовалось получить или на какой вопрос необходимо было дать ответ. И дивился Степан Ильич тому, как отвечали ребята на вопросы учителя. С какой заинтересованностью дополняли друг друга теми или иными ответами. А вопросы были самые разные. И нельзя было понять, что из школьной программы, а что невесть откуда. Да у Степана Ильича и было-то всего семь классов за плечами, но одно он понял точно и это то, что знают ребята не по-детски много. И отвечают тоже, не по-детски, а с такой глубиной в знании вопроса и с таким удовольствием, что Степан Ильич даже прослезился, растрогавшись, глядя на своих маленьких односельчан. И, тихонько, прикрыв дверь в класс, он уже на выходе из школы, решил, что не допустит расформирования школы в их поселке и не допустит того, что бы эти дети учились по каким-то там интернатам, если здесь есть такой УЧИТЕЛЬ. А с родителями он уж как нибудь и сам разберется.